Приручить чудовище

Глава 5

Она сделала страшную ошибку. Ночью Хелен гладила головку сына и ругала себя. Джейми плакал, пока не заснул, расстроенный смертью Леди Грей. На другой стороне кровати молча лежала Абигайль. Она не произнесла ни слова после того ужасного события в столовой и теперь лежала под одеялом, свернувшись калачиком.

Хелен закрыла глаза. Ну что она наделала? Вырвала своих детей из безопасности знакомого дома, оторвала от всего привычного, притащила их в чужой мир, темную дыру, где умирают старые собаки. Наверно, она была не права. Наверно, ей стоило остаться любовницей герцога и продолжать свою безнадежную жизнь в заточении ради спокойствия детей.

Но нет. Она бы все равно надоела ему, и он забрал бы ее детей. Хелен чувствовала это. Особенно в последние годы. А когда это произойдет — лишь вопрос времени. Рано или поздно он разлучил бы ее с детьми, но она не могла расстаться с ними.

Она открыла глаза, спустилась с постели и подошла к темному окну. Безобразное зрелище. Плющ на стенах затянул окна, почти не оставив просвета. Рядом с окном стоял столик, за которым она днем переписывала сказки леди Вейл. Хелен прикоснулась к бумаге. Она могла продолжить работу, но слишком устала.

Взгляд ее вернулся к детям. Джейми во сне раскинулся, Абигайль не двигалась. В этом случае она была бессильна. Хелен обошла кровать и склонилась над дочерью. Она легко коснулась ее плеча и прошептала:

— Я пойду, погуляю, дорогая. Я скоро вернусь.

Абигайль не ответила, но все же Хелен решила, что она не спит. Она вздохнула и поцеловала дочь, прежде чем покинуть комнату.

В коридоре было темно и пусто, и она даже не представляла, куда может пойти. Замок не располагал к безмятежной прогулке. И все же ей хотелось двигаться. Хелен побрела через холл, свет её одинокой свечи бросал тревожные блики на стены. В замке, было, пять этажей. Их с детьми спальня располагалась на четвертом, вместе с еще несколькими комнатами, которые со временем можно превратить в симпатичные спальни и гостиные. Она провела пальцами по резным деревянным панелям на стенах коридора. Нужно, чтобы горничные смыли пыль и отполировали старое дерево, но эта работа была в самом конце списка ее дел.

Внезапно она остановилась и вздрогнула. Она строила планы — планы на будущее — относительно замка, в котором уже завтра ее может не быть. Она не сомневалась, что Листер снарядил своих людей на поиски. От осознания этого по коже прошел озноб, ей захотелось броситься бежать, не важно куда. Она выросла в сельской местности и знала, что бывает с птичкой, когда ее ловят. Не видать ей больше неба. Нет. Лучше поберечь нервы и остаться здесь, в единственном убежище, которое ей удалось найти.

Хелен встряхнулась и пошла к лестнице в конце коридора. Ступени еще крепкие, хорошо бы их покрыть ковром. Неужели у сэра Алистэра нет денег на ковер? И можно было бы повесить одну-две картины. Сегодня она нашла их довольно много в одной из комнат третьего этажа.

Лестница вела к задней части замка, почти к самой кухне. Она помедлила, прежде чем спуститься на нижний этаж: из кухни лился свет. Это не могли быть новые слуги: они работали здесь днем, а на ночь отправлялись домой. Миссис Маклеод собиралась жить здесь, но она только взглянула на комнаты кухарки и заявила, что их требуется сначала основательно отмыть. Значит, на кухню заглянул сэр Алистэр или Уиггинс. Хелен задрожала.

У нее сейчас не было сил вступать в разговоры с этим наглым человеком.

Она решила вернуться в переднюю часть замка. В столовой было темно, и на мгновение Хелен задалась вопросом: а что сделал сэр Алистэр с телом собаки?

Хелен остановилась перед огромной дверью, куда она когда-то постучалась. Ей пришлось поставить свечу, чтобы отодвинуть тяжелый засов и открыть дверь. Сэр Алистэр проделывал это без малейшего напряжения. Под его поношенным сюртуком явно скрывались хорошо развитые мышцы. Господи всемилостивый! О чем она думает?

Хелен вышла на порог дома и глубоко вздохнула. Потрясла головой, прогоняя непрошеные мысли. Когда ее глаза привыкли к темноте, выяснилось, что при свете луны можно кое-что видеть. Вот группа деревьев, мягко колышущихся на ветру, их макушки отчетливо видны на фоне ночного неба. Хелен моментально замерзла и подумала, что ей нужно было взять шаль.

Узкая полузаросшая тропа вела вокруг замка, и Хелен решила прогуляться по ней. На холмы светила луна, круглая и глянцевитая. Хелен не сразу заметила, что она больше не одна. На фоне неба темнела высокая мужская фигура. Она возвышалась подобно древнему камню серому, холодному, одинокому. Он мог стоять так в течение веков.

— Миссис Галифакс, — позвал сэр Алистэр, когда Хелен пошла прочь. — Что вы здесь делаете?

— Простите, что потревожила, — пробурчала Хелен. Она чувствовала, как румянец заливает ее щеки, и радовалась темноте, которая скрывала не только цвет, но и выражение ее лица.

Она пошла к дому, но его голос остановил ее:

— Останьтесь и поговорите со мной, миссис Галифакс.

Хелен оглянулась.

Просьба была произнесена решительным тоном, но Хелен показалось, что в голосе слышался намек на мольбу. Она подошла поближе.

— О чем бы вы хотели поговорить? Он пожал плечами:

— У женщин всегда находятся темы для разговоров.

— Вы имеете в виду моду, сплетни и другие столь же ужасно бессмысленные вещи? — спросила Хелен.

Он помолчал, вероятно, задетый завуалированной холодностью ее тона.

— Простите. Я давно не был в обществе, миссис Галифакс. Прошу меня простить.

Ей стало неуютно. Сэр Алистэр явно горевал о смерти собаки, своего верного друга, и с ее стороны было невежливо держаться так отстраненно.

Хелен подошла ближе к Алистэру и попыталась найти нейтральную тему для разговора:

— Думаю, мясной пирог сегодня был неплох.

— Да. Я заметил, что мальчик съел два куска.

— Джейми.

— Что?

— Моего сына зовут Джейми, — сказала Хелен, но без всякого упрека.

— А. Ну да, Джейми. Как он?

— Плакал, пока не заснул. — О!

Хелен смотрела на холмы, залитые лунным светом.

— Здесь очень красиво.

— Так было не всегда. — Голос Алистэра был низким, хрипловатым, словно он делал усилие, чтобы говорить. — Прежде сад спускался к реке.

— А потом что с ним случилось?

— Садовник умер, а другого нанимать не стали. Сад пришел в запустение.

Хелен нахмурилась. Разрушенные террасы садов серебрились в лунном свете, теперь они были различимы, хотя и невероятно заросли.

— Давно умер садовник?

Сэр Алистэр посмотрел на звезды.

— Семнадцать… Нет, восемнадцать лет назад.

— Но почему вы не наняли другого?

— В нем не было необходимости.

Они стояли и молчали. Облако наплыло на луну. Хелен внезапно представила, как ночь за ночью много лет подряд сэр Алистэр стоял здесь молчаливый и одинокий и смотрел на исчезнувшие сады.

— Вы…

Он опустил голову: — Да?

— Простите, — она радовалась, что темнота скрывает ее лицо, — вы не были женаты?

— Нет. — Он помолчал. — Я был помолвлен, но моя невеста умерла.

— Простите меня.

Он пошевелился, совсем незаметно. Едва ли ему было нужно ее сочувствие. Но она не могла оставить его.

— А ваша семья?

— Старшая сестра живет в Эдинбурге.

— Это не так уж далеко. Вы можете часто видеться. Хелен с грустью подумала о своей семье. Сестры, брат, отец, мама — она не видела никого из них с тех пор, как уехала с Листером. Такова цена, которую она заплатила за романтические грезы.

— Я не встречался с Софией уже несколько лет, — ответил сэр Алистэр, прервав ее мысли.

Хелен смотрела на темный профиль и не знала, что сказать в ответ.

— Вы поссорились?

— Да нет. — Его голос стал холоден. — Просто я перестал путешествовать, а моя сестра не видит необходимости навещать меня.

— Вот как.

Он медленно повернулся к ней лицом. Его силуэт казался абсолютно черным в лунном свете.

— Вы весьма любопытны сегодня, миссис Галифакс. Но думаю, пора поговорить и о вас?

Лунный свет ласкал ее лицо, подчеркивая необыкновенную красоту. Ее привлекательность больше не раздражала его. Он восхищался ею, но не мог не заметить и того, что скрывалось за внешностью. Живую женщину, явно не привыкшую к тяжелой работе, которая все же провела целый день в трудах, отмывая запущенную столовую в его доме. Эта женщина нуждалась в защите. И она явно скрывала причины, которые побудили ее оказаться здесь, в его замке. Интересно, что двигало ею? От какой жизни она сбежала? Кто был тот мужчина, от которого она скрывалась? Алистэр смотрел на миссис Галифакс, пытаясь понять выражение ее синих глаз, однако ночная тьма укрывала их от него.

— Что вы хотите знать обо мне? — спросила она низким хрипловатым голосом, который ярко контрастировал с ее весьма женственными формами. Удивительно.

Он наклонил голову, разглядывая ее.

— Вы сказали, что овдовели. Она чуть вздернула подбородок:

— Верно.

— И давно?

Хелен посмотрела вдаль и после небольшой паузы ответила:

— Осенью будет три года.

Он кивнул. Славная женщина, но она лжет. Был ли ее муж по-прежнему жив? Или она бежала от другого мужчины?

— И чем занимался мистер Галифакс?

— Он был врачом.

— Не слишком успешным, надо полагать?

— Почему вы так решили?

— Если бы он был успешен, у вас не возникла бы необходимость работать.

Она подняла руку к виску:

— Простите, но эта тема расстраивает меня.

Конечно, он ей сочувствовал и дал передышку, однако загнал в угол своими вопросами. Ее смятение только раззадорило его. Он подступил ближе и снова почувствовал легкий лимонный аромат, исходящий от ее волос.

— Вы очень были привязаны к мужу? Ее рука упала вниз.

— Я безумно любила его, — ответила Хелен ровным тоном.

Его губы изогнулись в улыбке, отнюдь не ласковой.

— Какой трагедией, должно быть, стала для вас его смерть!

— Да, это так.

— Вы рано вышли замуж?

— Мне было всего восемнадцать.

— Ваш брак был счастливым.

— Исключительно счастливым.

Ее голос чуть дрожал, ее ложь была очевидна.

— Как он выглядел?

— Я… — Она обхватила себя руками. — Пожалуйста, не могли бы мы поменять тему?

— Конечно, — нарочито медлительно произнес он. — Вы жили в Лондоне?

— Я уже говорила вам. — Сейчас ее голос был спокойнее. — Я жила у леди Вейл.

— Ну да, моя забывчивость. Ваш богатый опыт управления домашним хозяйством.

— Не такой уж богатый, — прошептала Хелен. — Вы ведь понимаете.

Мгновение они молчали, и был слышен только ветер. Потом она очень тихо сказала, отвернув от него лицо:

— Просто… мне нужно место, где бы я могла остаться прямо сейчас.

Что-то внутри его ликовало. Она будет с ним. Она не может уехать. В этом не было смысла, не было повода для радости. Он побуждал ее уехать с самого момента их прибытия в замок, но вот сейчас, когда выяснилось, что она ищет убежище, а он, как благородный человек, должен позволить ей остаться, его переполняло удовлетворение. Триумф.

Но показывать этого он не хотел.

— Признаюсь, миссис Галифакс, кое-что меня удивляет…

— Что же?

Он наклонился ближе, почти касаясь губами ее ароматных волос.

— Мне кажется, что столь красивая леди должна быть окружена поклонниками.

Она повернула голову, и их лица оказались совсем близко. Он чувствовал ее дыхание, когда она говорила:

— Вы находите меня красивой?

Ее голос был удивительно спокоен. Он рассматривал ее ровные брови, соблазнительный рот, большие чистые глаза.

— Ошеломляюще красивой.

— И вероятно, вы полагаете, что красота — достаточная причина, чтобы жениться на ее обладательнице?

Сейчас ее тон был горьким.

Что этот загадочный мистер Галифакс сделал своей жене?

— Без сомнения, большинство мужчин так и делают.

— Они никогда не задумываются о положении женщины. О ее предпочтениях и привязанностях, страхах и надеждах, о самой ее душе.

— Вот как? — Да.

Ее прекрасные глаза были полны грусти, ветер разметал локоны по лицу.

— Бедная миссис Галифакс, — мягко поддразнил он. Он поддался импульсу и поднял левую руку — его, не искалеченную руку, — чтобы убрать прядь с ее лба. Ее кожа была нежной, словно шелк. — Как ужасно быть такой привлекательной! — Морщина прорезала ее лоб. — Вы сказали «большинство мужчин».

— Что? — Она пристально посмотрела в его лицо. — Разве вы не считаете, что красота — самое важное качество в жене?

— Ах, но я боюсь, вы забыли о моем внешнем виде. Это в порядке вещей, что привлекательная жена будет искать такого же мужа, а урода возненавидит. Такой человек, как я, будет идиотом, если решится связать себя с красивой женщиной. — Он улыбнулся ее завороженному взгляду. — А уж я точно не идиот.

Он повернулся и пошел к замку, оставляя за спиной миссис Галифакс, эту привлекательную, отчаянно соблазнительную женщину.

— Когда мы поедем домой? — спросил Джейми, поднимая камень и швыряя его.

Камень улетел не далеко, но Абигайль все равно нахмурилась:

— Не делай этого.

— Почему? — насупился Джейми.

— Потому что ты можешь попасть в кого-нибудь. Или во что-нибудь.

Джейми оглядел абсолютно пустой дворик, в котором были только они да несколько воробьев.

— В кого?

— Я не знаю!

Абигайль и сама хотела бы бросить камень, но леди не позволяется бросаться камнями. Вместо этого ей следовало заняться ковриками. Мама заставила одного из лакеев расчистить часть двора, и теперь там возвышалась куча ковров и ковриков, из которых необходимо было вытряхнуть пыль. Абигайль взялась за край одного из них и изо всех сил встряхнула. Раздался негромкий хлопок, и в воздух поднялось облачко пыли.

Джейми поискал еще один камень.

— Я хочу домой.

— Ты уже не раз это говорил, — заметила Абигайль с раздражением.

— Но я хочу. — Джейми взял еще один камень и швырнул. Тот ударился в стену конюшни и отскочил к каменной кладке, ограждающей дворик. — Дома мы никогда не выбивали ковры. И мисс Каммингс иногда водила нас в парк. А здесь нет ничего, кроме работы.

— Мы не можем поехать домой. Я уже говорила тебе…

— Это что ты творишь?! — раздалось за их спинами. Абигайль посмотрела через плечо и увидела бегущего к ним мистера Уиггинса.

— Ты что творишь?! Зачем швыряешь камни? Совсем ум потерял?

Абигайль выпрямилась:

— И вовсе он не… Мистер Уиггинс вскинулся:

— Если он швыряет камни, значит, точно безмозглый!

— Не говорите так! — заявил Джейми, сжимая кулаки.

— Не говорить? — возмутился мистер Уиггинс. — Может, это лучше тебе помолчать, лондонский щенок?

— Не смейте так говорить, мой отец — герцог! — завопил Джейми, покраснев от гнева.

Абигайль в ужасе застыла.

Но мистер Уиггинс только покрутил головой и засмеялся:

— Герцог? Тогда что ты тут делаешь? Герцогский щенок ты или нет, а камни швырять нельзя, — сказал мистер Уиггинс и ушел, не переставая повторять ругательства.

Абигайль подождала, пока он скроется, перевела дыхание и сердито выговорила брату:

— Джейми, ты же знаешь, что мы не должны ничего говорить о герцоге.

— Он назвал меня щенком! — Лицо Джейми все еще было красным. — А наш отец — герцог!

— Но мама сказала, что об этом никому нельзя говорить.

— Ненавижу!

Джейми надулся и хотел выбежать со двора, но на углу натолкнулся на входящего туда сэра Алистэра.

— Эгей! — Сэр Алистэр легко поймал его.

— Пустите меня!

— Конечно.

Сэр Алистэр опустил руки, и Джейми оказался на свободе. Но, добившись ее, он, казалось, не знал, что делать дальше. Он стоял перед хозяином замка, ссутулившись, нижняя губа дрожала. Сэр Алистэр посмотрел на него, потом, приподняв бровь, на Абигайль. Его волосы спадали на лицо, рубцы при солнечном свете были багровыми, на подбородке по-прежнему темнела густая щетина, но он был и вполовину не так ужасен, как мистер Уиггинс.

Абигайль переступала с ноги на ногу, в руках у нее был коврик.

— Мы выбивали коврики. — Она слабо махнула рукой в сторону кучки рядом с ней.

— Вижу. — Сэр Алистэр обернулся к Джейми: — Я шел на конюшню за лопатой.

— Зачем?

— Собираюсь похоронить Леди Грей.

Джейми опустил плечи и пнул камень. Все молчали. Потом Абигайль прошептала:

— Я… я сожалею.

Сэр Алистэр смотрел на нее совсем не приветливо, но Абигайль собрала всю свою храбрость и проговорила прежде, чем страх успел захватить ее и заморозить:

— Мне жаль Леди Грей. И мне жаль, что я кричала. Сэр Алистэр моргнул.

— Что?

Абигайль собралась с духом.

— В первую ночь, когда мы приехали. Простите, что я закричала. Это было не очень хорошо с моей стороны.

— О… Ну… Благодарю. — Алистэр отвел глаза, кашлянул, и снова воцарилась тишина.

— Можем мы вам помочь? — спросила Абигайль. — Похоронить Леди Грей, я имею в виду.

Алистэр нахмурился:

— Ты уверена, что хочешь?

— Да, — сказала Абигайль. Джейми кивнул.

Алистэр прошел в конюшню, через некоторое время вышел оттуда с лопатой.

— Пойдемте.

Он пошел со двора, не оглядываясь на детей.

Абигайль бросила коврик, и они с Джейми припустили за Алистэром.

Тропинка была неровной и местами каменистой. Сэр Алистэр вел их через старый сад к реке. Наверно, это было глупо, потому что они совсем недавно узнали Леди Грей, но Абигайль хотелось плакать. Она даже не знала, почему попросилась пойти с ним.

Ниже сада была заросшая травой лужайка. Сэр Алистэр прошел через нее, и когда они приблизились к реке, Абигайль услышала журчание воды. У одного из деревьев лежал свернутый старый ковер. В него сэр Алистэр завернул Леди Грей.

Абигайль отвернулась, чувствуя боль в груди.

А Джейми подбежал прямо к свернутому ковру:

— Она в нем?

Сэр Алистэр кивнул.

— А вам не жалко ковер? Он еще хороший, — прошептала Абигайль.

— Леди Грей любила лежать на этом ковре перед огнем в моей башне.

— Вот как… — Абигайль, покраснев, отвела взгляд, Джейми наклонился и погладил ковер, как если бы под его рукой был мех. Сэр Алистэр сбросил камзол и начал копать яму под деревом.

Абигайль подошла ближе к реке. Вода была чистой и спокойной. Несколько листьев лениво качались на ее поверхности. Абигайль тихонько опустилась на колени и стала рассматривать камни на дне. Они казались совсем близкими, хотя она знала, что рукой до них не достать. — Почему вы ее здесь хороните? — спросил Джейми у Алистэра.

Не переставая копать, тот ответил:

— Леди Грей любила гулять здесь со мной. Я приходил сюда удить рыбу, а она отдыхала под деревом. Ей нравилось здесь лежать.

— Понятно, — сказал Джейми.

Некоторое время слышались только скрежет лопаты и шум падающей земли. Абигайль оперлась локтем о камень и опустила пальцы в воду. Она была обжигающе холодной.

Звуки за ее спиной прекратились. Потом послышался шорох — сэр Алистэр положил в яму завернутую в ковер Леди Грей. Абигайль наклонилась еще ниже, разглядывая дно. Если бы она была русалкой, она сидела бы на тех камнях и любовалась садом из водяных растений. Вокруг нее струилась бы вода, и она не могла бы слышать звуки над ней. Она была бы спокойна. И счастлива…

Меж камней блеснула серебром рыбка, и Абигайль выпрямилась.

Когда она обернулась, сэр Алистэр подравнивал холмик над могилой Леди Грей. Джейми раскладывал на нем белые цветы, которые сорвал на лужайке.

— Хочешь один, Абби? — предложил он цветок сестре.

Она не знала почему, но ей показалось, словно у нее в груди совсем не стало воздуха. Она бы умерла, если бы это случилось.

Она повернулась и побежала наверх, к замку, так быстро, как только могла. Она бежала и бежала, задыхаясь от встречного ветра.

Когда-то давно, когда Хелен была совсем молода и наивна, она проводила многие часы в ожидании герцога Листера. Долгие ночи, в течение которых ощущала себя одинокой и несчастной. Ушли в прошлое эти ночные бдения, прошли годы. Так что же тяготило ее сейчас, что заставило этой ночью сидеть в пыльной библиотеке в ночной рубашке и шали и ждать возвращения сэра Алистэра? Где он был? Он не появился к ужину, а когда Хелен поднялась в башню, его там не оказалось. Наконец, после долгого ожидания, они поужинали без него — лишь она и дети в сверкающей чистотой столовой.

Остаток вечера Хелен провела на кухне, решая с миссис Маклеод, что приготовить на завтра. Потом она умыла детей и уложила их спать. Весь вечер она в полуха прислушивалась, ожидая возвращения сэра Алистэра. Но ничего, кроме сетований мистера Уиггинса, не услышала. Потом начался дождь.

Где он мог быть? И хуже того, почему она беспокоится об этом? Хелен склонилась к стопке книг, на которой все еще лежал его альбом о птицах, животных и растениях Америки. Она поставила подсвечник на столик у камина, а рядом пристроила толстый том.

Хелен открыла книгу и придвинула свечу так, чтобы та лучше освещала страницы.

На первой картинке была нарисована классическая арка, за которой виднелись рощица, голубое небо и водоем. С одной стороны арки стояла женщина в античном наряде, вероятно, какая-то аллегория. Рукой она приглашала зрителя войти в арку. С другой стороны арки стоял мужчина в бриджах и камзоле, на голове его была шляпа с пером. В одной руке мужчина держал увеличительное стекло, в другой — тросточку. Под картинкой была подпись: «Новый свет открыл свои чудеса ботанику его величества Алистэру Манро».

Выходит, этот человек на рисунке — сэр Алистэр? Хелен вгляделась. Если это так, то он не очень похож: лукавый рот и розовые щеки. А нарядом он больше напоминал женщину. Слишком много кружева и яркого шелка. Хелен наморщила нос и перевернула страницу. Здесь были причудливые буквы, складывающиеся в надпись: «Краткое обозрение флоры и фауны Новой Англии, принадлежащее Алистэру Манро». На следующей странице были слова: «Посвящение. Его величеству Георгу, Божией милостью королю Великобритании и пр., с его позволения, я посвящаю эту книгу и мою работу. Его покорный слуга Алистэр Манро, 1762».

Хелен провела пальцем по буквам. Должно быть, королю было действительно приятно, ведь она слышала, что автора возвели в рыцарское звание вскоре после публикации книги. Хелен перевернула сразу несколько страниц и остановилась. Вчера вечером она не очень хорошо рассмотрела книгу: детские головы заслоняли от нее страницы. Но сейчас.

Перед ней был рисунок растения во всю страницу. Длинные изогнутые листья на голом стебле, множество причудливых цветков собраны в гроздь. Их лепестки раскрашены вручную в лилово-розовый цвет. Рядом отдельно нарисованы части растения. На одном из листьев сидела черно-желтая бабочка. Ниже была подпись: «Рододендрон канадский».

Как мог этот грубый, такой невзрачный человек быть одновременно художником, создавшим картинки для этой книги? Хелен только покачала головой и перевернула страницу. В библиотеке было тихо, лишь стучал в окна дождь. Дивные иллюстрации увлекли ее, и Хелен не могла бы сказать, сколько времени так простояла, разглядывая их, завороженная линиями и красками, медленно перелистывая страницы.

Она не знала, что ее насторожило, — не звук, потому что было слышно по-прежнему лишь шум дождя.

Хелен осторожно взяла уже сильно оплывшую свечу и вышла из библиотеки. В коридоре, как всегда, было темно и пусто. Ни звука. Никаких причин для тревоги.

Хелен поставила свечу на стол, подошла к входной двери и потянула ее на себя. Дверь мгновение сопротивлялась, потом со скрипом подалась. В дом с улицы немедленно ворвался дождь, намочив Хелен с головы до пят. Она вгляделась во тьму. Никакого движения.

Как же она глупа! Только зря промокла. Хелен уже начала закрывать дверь, как вдруг увидела длинную тень, отделившуюся от деревьев рядом с подъездной аллеей. Какой-то человек на коне. Хелен почувствовала облегчение: это зрелище оправдало ее безумное поведение.

Она вышла на крыльцо, и ее локоны тут же обвисли от дождя мокрыми прядями.

— Что вы делаете? — крикнула Хелен. — Идите домой, уже поздно. Джейми был разочарован вашим отсутствием. И утка остыла — совсем, совсем холодная. Я не знаю, как теперь оправдаться перед миссис Маклеод, а она единственная кухарка на целые мили вокруг!

Сэр Алистэр прижался к шее коня, шляпа его упала, а старый охотничий плащ насквозь промок. Должно быть, он провел под дождем не один час. Алистэр подъехал к крыльцу и повернул к Хелен мертвенно-белое лицо, уголок его рта мучительно искривился.

— Ваша теплая встреча меня порадовала, миссис Галифакс.

Хелен поймала уздечку.

— У нас был уговор. Я должна сидеть с вами за столом, а вы… вы! Вы должны были прийти к ужину. Вы поставили мне условия, а потом нарушили их?

— Я должен оправдываться, миссис Галифакс? Хелен сглотнула. Он выглядел совсем измотанным.

Сколько он проехал верхом в такую-то погоду?

— Где вы были? Почему покинули дом в такую погоду?

— Это мой каприз. Просто каприз, — выдохнул Алистэр и упал с лошади.

Хелен закричала. К счастью, конь был хорошо обучен и не двинулся с места. Сэр Алистэр упал на спину, и когда Хелен склонилась над ним, то заметила, что под его одеждой что-то закопошилось. Сначала высунулся маленький черный нос, потом из влажных складок ткани послышался скулеж, и показались висячие ушки.

Сэр Алистэр спрятал под своим плащом щенка.