Пришествие фей.

Глава IV Вторая серия

В июле, во время поездки в Йоркшир, мистер Гарднер передал Элси хороший фотоаппарат: ему стало известно, что Френсис собиралась навестить кузину и тем самым появлялась возможность получить еще несколько фотографий. Одна из сложностей состояла в том, что для этого требовалось слияние аур обеих девочек. В сфере психических материй широко распространено подобное единение аур, поскольку вместе воздействие их сильнее, нежели в изоляции друг от друга. Мы надеялись, что в августе единение психической силы девочек принесет желанные плоды. Прощаясь с мистером Гарднером перед отъездом в Австралию, я сказал, что буду с особенным нетерпением ждать письма, в котором он сообщит мне о результатах нашего предприятия. В глубине души, надо признаться, я едва ли ожидал успеха, ибо миновало уже три года и я прекрасно сознавал, что процессы полового созревания часто оказываются губительны для психических способностей.

Представьте же мое удивление и радость, когда в Мельбурне я получил от мистера Гарднера письмо, уведомлявшее меня о полном успехе нашей затеи; к письму прилагались три новые и великолепные фотографии, снятые в долине фей. Любые сомнения, какие еще могли у меня оставаться касательно честности девочек, окончательно рассеялись, потому что эти изображения и главным образом снимок фей в траве полностью исключали возможность подделки. Сейчас, когда я располагаю немалым опытом в вопросах воплощения образов в психической фотографии и влияния мысли на эктоплазмические картины[39], мне порою думается, что эти явления могут послужить альтернативным объяснением. Я никогда не забывал о том любопытном совпадении, что столь удивительное происшествие случилось в семье, некоторые члены которой изначально тяготели к эзотерическим наукам и предположительно могли бы создать мыслительные картины оккультных феноменов. Такого рода объяснения должны приниматься в расчет, хотя мне они представляются чрезмерно замысловатыми и маловероятными.

В радостном письме, которое я получил в Мельбурне, говорилось:

6 сентября 1920.

Мой дорогой Дойль,

Приветствия и наилучшие пожелания! Вспоминаю, как перед отъездом Вы сказали, что с огромным нетерпением распечатаете мое письмо. Оно Вас не разочарует — чудо произошло!

Я получил от Элси еще три негатива, снятые несколько дней назад. Описывать их нет нужды, так как в отдельном конверте прилагаются три отпечатка. «Летающая фея» и «Беседка фей» — безусловно самое поразительное из всего, что доводилось видеть современному человеку! Я получил эти пластинки в пятницу утром и с тех пор не переставал о них думать.

Пластинки сопровождало милое маленькое письмо: девочки извинялись (!), что не могут прислать больше фотографий, поскольку погода была очень плохой (и впрямь, стоял отвратительный холод). Лишь дважды, в послеобеденные часы, Элси и Френсис удалось посетить долину (сейчас Френсис возвратилась в Скарборо, так как в школе начались занятия). Письмо очень простое и непосредственное. В заключение девочки выражают надежду, что я смогу провести с ними еще один день в конце месяца.

Я немедленно отправился в Харроу, и Снеллинг уверенно заключил, что все три снимка подлинны, как и первые два, объявив также, что фотографию с «беседкой» фей в любом случае никак невозможно подделать! Кстати, по этому поводу могу добавить, что сегодня я встречался с людьми из «Иллингворта» и, к некоторому моему удивлению, они согласились с его мнением. (Теперь, если Вы еще не вскрыли конверт со снимками, попрошу Вас сделать это, а я тем временем продолжу…)

Я еду в Йоркшир 23-го для чтения лекций и собираюсь провести день в К., сделать фотографии местности и забрать с собой все «испорченные» негативы, которые станут полезным дополнением к снимкам. Между прочим, девочки совершенно не понимают, как у них получилась фотография «беседки». Они заметили степенную фею, которую можно увидеть на этом снимке справа, и Элси, не пытаясь попасть в кадр, поднесла фотоаппарат вплотную к высокой траве и нажала на спуск.

На это письмо я ответил следующим образом:

Мельбурн,

21 октября, 1920.

Дорогой Гарднер,

Я был чрезвычайно обрадован, получив здесь, в далекой Австралии, Ваше письмо и три чудесных снимка, подтверждающих опубликованные нами результаты. Нам с Вами подтверждений не требовалось, но подобный ход мысли будет настолько непривычен для обычного, занятого своими делами человека, который не следит за психическими исследованиями, что доводы придется повторять снова и снова, прежде чем он осознает, что этот новый вид жизни действительно существует и его следует воспринимать не менее серьезно, чем пигмеев Центральной Африки[40].

Я чувствовал себя виноватым, когда заложил эту мину замедленного действия и уехал из страны, оставив Вас разбираться с последствиями взрыва. Вы знали, однако, что иначе поступить я не мог. Теперь я счастлив, ведь у Вас появилась надежная защита от любых атак, которые скорее всего выльются в назойливые требования новых фотографий; критикам будет невдомек, что такие снимки и в самом деле имеются.

Сказанное не имеет прямого отношения к более насущному вопросу о нашей собственной судьбе и судьбе тех, кого мы потеряли — что и привело меня сюда. Но все, что расширяет духовные горизонты человека и доказывает, что известная нам материя отнюдь не является пределом нашей Вселенной, непременно поможет нам низвергнуть грубый материализм и вывести человеческую мысль на более высокий духовный уровень.

Временами мне кажется, что мудрые сущности иного мира, руководящие нашей борьбой и использующие нас как скромные инструменты, отшатнулись в отвращении при виде этой бесконечной и мрачной глупости, против которой, по словам Гете, даже боги бессильны[41], и придумали план нового наступления: оно проторит нам путь и в корне подорвет так называемую «религиозную» позицию, которая в сущности противоречит религии. Фей не уничтожить с помощью допотопных писаний, а когда будет признано существование фей, людям будет легче признать наличие других психических феноменов.

До свидания, мой дорогой Гарднер; я горжусь тем, что разделил с Вами это эпохальное открытие. Полученные на сеансах послания давно уже говорили нам о том, что грядет видимый знак — быть может, это событие и имелось в виду. Человечество не заслужило новых свидетельств, оставив в небрежении прежние. Но наши друзья с той стороны более терпеливы и благожелательны, чем я. Признаюсь, душа моя преисполнена холодным презрением к тупому равнодушию и моральной трусости, которые я вижу вокруг.

Искренне ваш,

Артур Конан Дойль.

В последующих письмах мистер Гарднер сообщал мне, что в сентябре, сразу же после того, как была сделана вторая серия фотографий, он вновь отправился на север и вернулся донельзя убежденным в честности всего семейства Райт и подлинности снимков. Приведу некоторые выдержки из этих писем:

«Моя поездка в Йоркшир оказалась крайне удачной. Я провел целый день вместе с семьей и сделал фотографии новых уголков, где появлялись феи — они находятся поблизости от прежних. Прилагаю несколько отпечатков. „Колыбель“ или беседка фей была сфотографирована рядом с прудом, который Вы можете видеть на снимке. Фея, снятая в воздухе, запечатлена скорее в прыжке, нежели в полете. Элси сказала, что та раз пять или шесть выпрыгивала из куста и словно замирала в воздухе. На пятый раз Элси щелкнула затвором. К сожалению, полет был таким стремительным, что Френсис невольно откинула голову — ей почудилось, будто фея сейчас прыгнет ей на лицо. Это движение видно на снимке. Фея с другой фотографии, глядящая на Элси, держит букет миниатюрных колокольчиков. Мне показалось, что у нее „мальчишеская“ стрижка и что в целом она выглядит модницей, ведь платье у нее такое современное! Но Элси сказала, что ее волосы были мелко завиты, а не подстрижены. Относительно „колыбели“ Элси говорит следующее: обе девочки ясно рассмотрели фею, показанную на снимке справа, и чопорного вида сильфиду слева от нее, но самой беседки не заметили. По ее словам, между феями виднелась легкая дымка и она не сумела разглядеть подробности. Нам удалось сделать с этого негатива великолепный отпечаток. Эксперты готовы письменно подтвердить, что этот снимок „сфабриковать“ невозможно, так что мы, похоже, получили решающее доказательство. Выдержка в каждом случае составляла одну пятидесятую секунды, расстояние от трех до четырех футов, использовался фотоаппарат „Камео“[42], который я лично отправил Элси, и пластинки были те самые, что я ей послал.

Я собрал все сведения о цветах и раскраске платьев, крыльев и т. д., но приведу эти детали чуть позднее, когда представится возможность составить более полный отчет…»

«27 ноября, 1920.

О фотографиях:

В сентябре я побывал в Йоркшире, где исследовал вторую серию снимков. Разумеется, я сделал фотографии местности и подробно расспросил девочек о том, как они добились успеха. За те две недели, что дети провели вместе в августе, солнце показывалось из-за туч лишь дважды, всякий раз на час или около того. Им удалось сделать две фотографии в четверг и еще одну в субботу. Будь погода обычной для этого времени года, мы получили бы десяток или больше. Но лучше, вероятно, не торопиться — хотя я предлагаю снова вернуться к этому вопросу в мае или июне. Использовался тот самый фотоаппарат, что я прислал, и те же пластинки (все они в закрытом порядке и без всякого моего вмешательства были помечены компанией „Иллингворт“). Три новых негатива с феями сделаны именно на этих пластинках, что может подтвердить управляющий компании. Кажется, я уже писал Вам, что, по мнению экспертов, негатив с „колыбелью“ или „беседкой“ совершенно невозможно подделать, и на этот счет я могу получить письменные заверения…»

В более подробном отчете, составленном позднее, мистер Гарднер рассказывал:

«Несколько фотографий были сделаны в четверг, 26 августа, в послеобеденные часы; к счастью, день был довольно ясным и солнечным (едва ли что-то мешало нам так, как погода, ибо лето выдалось необычайно холодным). Еще несколько были сделаны в субботу, 28 августа. Три снимка, воспроизведенные здесь, можно смело назвать наиболее поразительными из всех. Жаль, что читатели не могут насладиться дивной красотой увеличенных отпечатков, сделанных прямо с негативов! Изящество и грациозность летающей феи не поддаются описанию — все феи и впрямь кажутся миниатюрными сверх-Павловыми[43]. На другом снимке фея протягивает Ирис цветок, эфирный колокольчик, и весь ее облик дышит нежностью и благородством. Но мне хотелось бы выделить третий снимок, достойный особого и самого пристального внимания. Никогда и никому, безусловно, не удавалось еще сфотографировать беседку фей!

Центральное эфирное строение, невесомо зависшее в травинках, нечто среднее между коконом и раскрытой хризалидой, и есть беседка или колыбель. В верхнем левом углу, развернув к зрителю крыло, сидит обнаженная фея и, должно быть, раздумывает, не пора ли вставать. Справа видна фея постарше с роскошной копной волос и прелестными крыльями; она уже давно проснулась. Тело ее слегка плотнее, чем у подруги, и просвечивает сквозь платье. Позади нее, также справа, вырисовывается голова озорного улыбающегося эльфа в плотно надвинутой на уши шапочке. Левее — чопорная сильфида с парой прозрачнейших крыльев, а прямо над ней, с раскинутыми крыльями и протянутыми руками, парит еще одна, собираясь опуститься на траву. Эта сильфида оказалась не в фокусе, и ее лицо, видимое нам в полупрофиль, можно разглядеть только на очень резком и тщательно отретушированном отпечатке, который имеется у меня. В целом, я считаю, фотография беседки является самой поразительной и интересной из всех удачных снимков этой серии, хотя некоторые и могут отдать лавры первенства восхитительной грации летящей фигурки.

Судя по всему, сравнительная нечеткость последнего снимка объясняется тем, что изображенный на нем мирок фей не был затронут человеческой аурой, гораздо более осязаемой, нежели аура фей. Девочки сумели показать нам очаровательное гнездышко фей с близкого расстояния, но для них самих, кстати говоря, это стало полной неожиданностью. Они увидели в высокой траве степенную фигурку старшей феи и на сей раз даже не пытались попасть в кадр: Ирис поднесла камеру вплотную к траве и сделала снимок. Ей просто повезло, что беседка находилась так близко. Показывая мне негатив, Ирис лишь заметила, что фотография получилась довольно странная, и она не может разобрать, что на ней изображено!»

Таковы собранные нами факты. С тех пор не произошло ничего, что могло бы поставить под сомнение подлинность фотографий. Нетрудно догадаться, что мы стремились получить новые снимки — и потому в августе 1921 года устроили девочкам еще одну встречу, предоставив в их распоряжение лучшее фотографическое оборудование, включая стереоскопическую камеру и киноаппарат. Но судьба сыграла с нами злую шутку, поскольку обстоятельства сложились крайне неудачно. Так, Френсис смогла провести в Коттингли всего две недели, и все это время почти беспрестанно лил дождь, покончивший в конце июля с долгой засухой в Йоркшире. К тому же, в Долине фей был найден небольшой угольный пласт, и вся местность оказалась чрезвычайно заражена человеческим магнетизмом. Эти трудности, возможно, мы смогли бы преодолеть, но главным препятствием были для нас перемены в самих девочках: одна из них становилась молодой женщиной, на другой сказалось пребывание в школе-интернате[44].

В связи с этим стоит упомянуть об одном событии. Девочки утратили способности к материализации и были теперь не в состоянии усиливать образы до той степени, что позволяет запечатлеть их на фотографической пластинке, однако сохранили силу ясновидения и по-прежнему замечали множество сильфид и эльфов, все еще обитавших в долине. Разумеется, скептический критик возразит, что мы располагаем лишь словами девочек, но это не так. У мистера Гарднера есть друг, которого я назову мистером Сарджентом[45]. Во время войны он служил в танковом корпусе, и является достопочтенным джентльменом, не имеющим ни желания, ни малейших причин кого-либо обманывать. Упомянутый джентльмен давно открыл в себе завидный дар ясновидения, ныне весьма развитый, и мистер Гарднер решил обратиться к нему для проверки утверждений девочек. Мистер Сарджент, человек очень занятой, с всегдашним добродушием согласился пожертвовать неделю из своего краткого отпуска ради этого любопытного мероприятия — но результат, мне думается, вознаградил его более чем щедро. Передо мной лежит его отчет, составленный в форме заметок, которые он вел в ходе своих наблюдений в долине. Погода, как уже сказано, стояла по преимуществу хмурая, хотя время от времени небо прояснялось. Сидя на траве рядом с девочками, мистер Сарджент видел точно то же, что и они, и даже больше, поскольку его способности существенно превосходили дарования девочек. Заметив психический объект, он указывал рукой в направлении данного феномена и просил девочек описать увиденное, причем их описания, в пределах духовидческих возможностей девочек, всегда оказывались достоверными. Вся долина, согласно его отчету, буквально кишела различными формами стихийной жизни; он видел не только лесных эльфов, гномов и гоблинов, но и редко встречающихся русалок, которые плескались в ручье. В следующей главе я привожу обширные выдержки из достаточно беглых записей мистера Сарджента.