Притворись мертвым

Глава 4

Команда с трудом втиснулась в десятилетний «Гольф», которым Ким воспользовалась сегодня лишь потому, что ей надо было отвезти Барни на груминг. Обычно ей одной с лихвой хватало места на «Кавасаки Ниндзя»[7].

Брайант сложил свою шестифутовую фигуру на переднем сиденье, а Стейси с Доусоном втиснулись на заднее.

– Не забудьте пристегнуться, детки, – бросил сержант через плечо.

– Черт побери, Кев, да подвинься же ты хоть чуть-чуть.

– Боже, Стейс, да у тебя масса места.

Пока Ким выезжала с парковки, Доусон и Стейси продолжали пререкаться на заднем сиденье.

– Послушайте, вы двое… – начал Брайант. Слава богу, он решил навести порядок прежде, чем за это возьмется она сама. – Надеюсь, что вы оба зашли в туалет, прежде чем сесть в машину.

Доусон застонал, а Стейси негромко хихикнула.

– Скажи-ка, Брайант, – сказал Доусон, наклоняясь вперед, – а ты не захватил на нас на всех немного…

– Еще одно слово, – рявкнула Ким, – и вы все пойдете пешком. Это не поездка в зоопарк вместе со школьным классом.

В офисе она по крайней мере могла скрыться в «кутузку» – так называли ее крохотный кабинет в углу помещения Отдела уголовных расследований. А в этой крохотной машинке деться некуда.

Тишина опустилась на них, как занавес в театре. Но со временем Брайант решился ее нарушить.

– Командир?

– Что?

– Мы уже приехали?

– Брайант, клянусь, я…

– Прошу прощения, но я просто хотел узнать, куда мы направляемся.

– В пригороды Уолл-Хит.

Учреждение располагалось как раз на границе, разделяющей зоны ответственности полицейских сил Западного Мидленда и Стаффордшира.

Сам Уолл-Хит являлся жилым районом, расположенным на краю городской агломерации Западного Мидленда и граничащим со Стаффордширом на западе. Это была самая крайняя точка «безопасной территории» Ким, после которой дороги резко сужались, светофоры исчезали, а животные были готовы броситься под колеса за каждым новым поворотом.

– А вот это Холбич-хаус, – сказал Брайант, когда они проехали здание, похожее на старинный замок. – Известно тем, что здесь нашли свой конец участники «порохового заговора»[8]. Построили здание в тысяча шестисотом году, а сейчас там частная лечебница.

– Изумительно, – откликнулась Ким. – Но мы ищем место, которое называется «Ферма Вестерли», – сказала она, посмотрев налево.

– Но о нем же не сообщается на дорожных указателях как о месте, где гниют трупы, а, босс? – спросила Стейси.

– Финансируется государством? – уточнил Доусон.

Ким почувствовала облегчение, услышав эти вполне взрослые вопросы.

– Да, но не совсем, – ответила она. – Деньги выделяют несколько университетов и полиция.

– То есть это не то заведение, о котором пишут в брошюрах «Как мы тратим ваши деньги»? – заметила Стейси.

Ким тоже так считала. Эта информация была точно не для широкой публики.

– Вы только что проехали ферму с правой стороны, – заметил Брайант, оглядываясь назад.

Они уже ехали по одноколейной дороге, так что Ким пришлось проехать около мили[9], прежде чем она нашла место, где можно было развернуться.

Она возвратилась по той же дороге и затормозила, когда увидела просвет в семифутовой живой изгороди. На воротах, таких узких, что при проезде сквозь них по обеим сторонам машины оставалось не более фута, висел простой деревянный указатель с выжженным на нем названием места.

Брайант выскочил из машины, распахнул ворота и жестом пригласил Ким проезжать. После этого он закрыл ворота.

– Там что, нет замка? – спросила Стоун, нахмурившись.

Дорога еще больше сузилась и превратилась в две грязные колеи, между которыми росли трава и сорняки. Живая изгородь стала еще выше и зашаркала по бокам машины. Ким мысленно велела себе не забыть и отогнать машину на мойку.

Эта дорога закончилась, уперевшись в еще одни деревянные ворота. В отличие от первых, в них имелось восемь футов высоты, и сделаны они были из цельного дерева. По верху располагались черные кованые шипы. Эти ворота были закрыты. «Интересно, это что, начало рабочей территории?» – подумала Ким.

Она опустила стекло и произнесла в микрофон справа от себя:

– Детектив-инспектор Стоун, полицейское управление Западного Мидленда.

Ответа не последовало, но ворота стали медленно сдвигаться в сторону по единственному полозу. На середине пути они завибрировали, а потом продолжили движение. Ким проследовала вперед, как только проезд оказался достаточным для «Гольфа». Хотя само место и представляло для нее некоторый интерес, думала она о тех делах, которые были сложены на ее столе. И сейчас Стоун мысленно распределяла между своей командой одно вооруженное ограбление, два нападения на сексуальной почве и жестокое нанесение тяжких телесных повреждений.

Она остановила машину перед сборной конструкцией, длиной около двух восьмиместных трейлеров. Между рядом абсолютно квадратных окон виднелись две двери. Целая коллекция различных легковых машин и пикапов располагалась рядом с отдельно стоящей конструкцией, в которой находились два туалета. Все автомобили теснились на небольшой площадке, покрытой гравием. Ким заметила, что хозяева приложили некоторые усилия, чтобы провести гравийную тропинку от импровизированной стоянки до основного здания, но большинство камней оказались просто втоптанными в землю.

Свою машину Ким пришлось припарковать за пределами стоянки, рядом с красным пикапом. Брайант посмотрел на грузовик и слегка нахмурился.

– Просто шикарно, а? – сказала Стейси, открывая заднюю дверь.

– Гадство, это же дорогие ботинки, – произнес Доусон, стараясь вылезти так, чтобы его обувь не попала в грязь.

В их сторону двигался человек с протянутой рукой и улыбкой на лице. Ким решила, что мужчине ближе к пятидесяти пяти. У него была внушительная талия, и двигался он танцующей походкой. Зеленые вельветовые штаны были до колен закрыты веллингтоновскими сапогами[10]. Узорчатый свитер завершал одежду фермера, который все еще живет со своей матушкой.

– Детектив-инспектор Стоун! Я так рад познакомиться с вами. Крис Райт, профессор биологии человека и руководитель «Вестерли».

Он с энтузиазмом потряс руку Ким своей мягкой и теплой рукой.

Стоун представила ему членов своей команды, и профессор пожал руку каждому из них.

Она прошла за ним к красной двери, две деревянные ступеньки перед которой превращали ее в главный вход.

Когда ее команда вошла вслед за ними, Ким немедленно ощутила на себе эффект ТАРДИС[11].

Дверь вела в среднюю секцию сборной конструкции, которая, несомненно, использовалась как офис. Стены по обеим сторонам были закрыты навесными полками, отделанными под бук. С торца имелось несколько ниш, в которых размещались сложенные эргономические стулья.

В самом офисе было три ясно различимых рабочих места. Первое, прямо перед вошедшими, состояло из трех плоских мониторов и самой большой клавиатуры, которую Ким приходилось видеть в своей жизни. Рядом с клавиатурой лежали мышь и поддержка для запястья. Экраны по обеим сторонам рабочего места были повернуты таким образом, чтобы изолировать его от двух других.

– Джамиль сегодня задерживается, – сказал профессор Райт, кивая на экраны. – Надеюсь, что он появится до того, как вы уедете, и продемонстрирует вам аналитические компьютерные программы, которые мы используем.

Ким была готова поклясться, что видела, как Стейси плавится от зависти.

Профессор указал на раздвижные двери, которые вели в отгороженную треть помещения:

– А там наша прозекторская. Из нее дверь ведет прямо на улицу, так что мы не таскаем трупы через офис, – тут он широко улыбнулся. – Хотя я думаю, что вас больше интересуют наши резиденты.

Больше всего Ким хотелось увидеть тяжелые деревянные ворота, закрывающиеся за ее машиной, но ей не хотелось обижать профессора. Она понимала ценность проводимых здесь исследований, однако ее голова была занята образами ключевых свидетелей, которые вдруг забыли жизненно важную информацию, относящуюся к делам, которые лежали у нее на столе.

Когда профессор отвернулся от раздвижных дверей и вернулся на середину секции, Ким сделала шаг в сторону. Остальные окружили их и двигались следом, как какая-то расчлененная на части змея.

Профессор прошел через офисную часть в самый дальний угол помещения. С левой стороны там находилась кухня, оснащенная всеми современными приспособлениями. Ким не была уверена, что хочет увидеть холодильник или морозильник. Остальное помещение было занято диваном на три посадочных места и круглым столиком такого же цвета бука, как и остальная мебель.

Перед кипящим чайником стояла женщина, которая раскладывала растворимый кофе по кружкам. На ней были темные джинсы и, по-видимому, обязательные здесь резиновые сапоги. Рыжеватые волосы были забраны в практичный конский хвост, который покоился на вороте свитера с эмблемой какого-то колледжа.

– А это Кэтрин Эванс, энтомолог. Она у нас главная по личинкам.

Женщина повернулась к ним, улыбнулась и кивнула. Но улыбка ее не была ни теплой, ни приветственной. Она скорее была искусственной и напомнила Ким улыбку малыша, принужденного улыбаться тете, которую он с трудом выносит.

Ким не покидало ощущение, что подобное представление Кэтрин Эванс слышала уже сотни раз, и на мгновение задумалась о том, как должна ощущать себя женщина, получившая серьезное образование и ведущая важные исследования, когда ее представляют как «главную по личинкам».

Профессор Райт остановился и сложил руки перед собой.

– В настоящий момент у нас здесь есть пара консультантов, которые бродят по территории, но они заняты наблюдением за муравьями и определением их эффективного суточного потока[12], так что нам не помешают…

– Простите? – произнесла озадаченная Ким.

– Я попытаюсь объяснить, – профессор улыбнулся и вывел их наружу. Затем он закрыл за собой дверь и медленно двинулся на восток. – Официально мы здесь представляем собой научно-исследовательское учреждение, которое занимается судебной антропологией и связанными с ней дисциплинами. В просторечии же нас называют «фермой тел».

– Ведь такая же есть в Америке? – уточнил Доусон.

– В Америке их шесть. Самая большая принадлежит Университету штата Техас и располагается на территории в семь акров[13].

– Нет, я имел в виду другую. – Доусон нахмурился и покачал головой.

– Тогда вы думали о самой первой ферме тел в Ноксвилле, Теннеси, которую организовал в девятьсот восемьдесят первом году доктор Уильям Басс и которую сделала знаменитой писательница Патрисия Корнуэлл[14]. «Вестерли» гораздо меньше, чем ферма в Техасе, но используется для обучения сотрудников правопорядка в области судебной медицины и связанных с ней технологий. Сам я был на техасской ферме несколько лет назад, и «Вестерли» во многом организована по ее образу и подобию.

– И сколько же у вас земли? – поинтересовался Доусон.

– Насколько хватит глаз и еще немножко за южной границей, – кивком указал профессор Райт.

Ким проследила за его взглядом. Территория, на которую он указывал, по площади равнялась семи или восьми футбольным полям, и, хотя кое-где на ней виднелись возвышения, в общем и целом она спускалась от лаборатории широким и пологим склоном.

– Вон те деревья отмечают границу со Стаффордширом. – Профессор повернулся на запад. – С юга границу определяют живая изгородь и дубы, а на западе от наших ближайших соседей нас отделяет ручей.

– А как ко всему этому относятся соседи? – продолжил опрос Доусон.

– Мы не кричим о себе на каждом углу, – улыбнулся профессор. – Наш ближайший сосед – фабрика по упаковке продуктов питания. В любом случае до кого бы то ни было в любую сторону не меньше полумили.

Казалось, его ответы удовлетворили Доусона.

– И сколько у вас тел? – спросил Брайант.

– В настоящий момент – семь.

– А откуда вы их берете? – вступила в разговор Стейси.

– Добровольные пожертвования членов семей усопших; желание самих усопших, высказанное в их завещаниях…

– Минуточку, профессор, – прервал его Брайант. – Вы хотите сказать, что семьи усопших добровольно жертвуют тела своих близких на эти исследования?

На мгновение профессор Райт заколебался.

– Дело в том, что при добровольной передаче тел на медицинские исследования редко указывается вид этих исследований. Мало кто из членов семьи хочет знать такие подробности, но при этом все хотят быть уверенными, что смерть их близких принесет пользу науке, – а это действительно так.

– И что, кто-то указывает об этом в своем завещании? – уточнила Ким.

– Не обязательно с указанием именно этого места – просто «на благо научных исследований». На техасской ферме получают около ста тел в год в виде пожертвований и еще около тысячи трехсот человек зарегистрированы на передачу своих останков науке после смерти.

– Это что, такой лист ожидания? – В голосе Ким слышалось недоверие.

Профессор Райт улыбнулся и утвердительно кивнул.

– И все эти тела находятся на разных стадиях разложения? – поинтересовалась Стейси.

– Да, милочка. Думаю, что вы лучше поймете, что здесь происходит, после того, как познакомитесь с двумя нашими резидентами, к которым я сейчас направляюсь.

Ким заметила, что Стейси слегка напряглась от такой фамильярности, но улыбаться не перестала.

Пока они шли, солнечные лучи пробились наконец сквозь белые облака и полностью изменили картину дня.

Ким уравняла свои шаги с шагами профессора.

– Должно быть, у вас здесь существует уникальная система финансирования?

– Нам повезло в том, что большинство организаций, к которым мы обращаемся, с одной стороны, заинтересованы в результатах наших исследований, а с другой стороны, не хотят сами ими заниматься, – согласно кивнул профессор. – Так что мы делимся со всеми результатами наших изысканий и предлагаем помощь всем, кто в ней нуждается.

– Это касается и текущих расследований?

– Ну конечно. – Профессор кивнул, не останавливаясь. – Мы готовы воспроизвести любые естественные условия, которые необходимы, чтобы не только провести исследование как таковое, но и помочь полиции в текущих и прошлых расследованиях.

И благодаря этому в Западной Мерсии смогли раскрыть два «глухаря». Черт побери, Вуди… Теперь Ким действительно заинтересовалась происходящим. Она никогда не отмахивалась от любой дополнительной помощи. «Глухари» способны демотивировать любого полицейского. Ты вечно возвращаешься к ним, как к беседе, которая закончилась до того, как ты успел сказать свое последнее слово. Они внедрены в твое сознание до тех пор, пока ты с ними не покончишь. И то если сильно повезет. А иногда «глухари» не согласны прятаться в подсознании, и ты думаешь о них даже тогда, когда занимаешься текущими расследованиями. И время от времени они напоминают о себе сомнениями, которые терзают и выносят твой мозг. Допросил ли я нужного свидетеля? Не пропустил ли я важную улику? Мог ли я сделать больше? Ким считала, что «глухари» являются причиной большинства случаев алкоголизма среди полицейских.

– Вот мы и пришли, – сказал профессор Райт, вновь привлекая ее внимание.

В траве Стоун заметила два идеально вырезанных прямоугольника. Подойдя ближе, она поняла, что это самодельные могилы.

– Позвольте представить вам Джека и Веру, – произнес профессор с видом гордого отца.

– Это их настоящие имена? – спросила Стейси, и Доусон закатил глаза.

– Нет, – покачал головой ученый. – Они поступают к нам под уникальными номерами, которые и используются для их официального распознавания. Но здесь, в полях, мы предпочитаем более персональный подход.

Ким посмотрела на ствол ближайшего дерева. У его основания увядали два букета – розы и лилии.

– Цветы? – спросила она.

Райт посмотрел в направлении ее взгляда.

– Да. Дань уважения с нашей стороны.

Ким такой подход понравился.

Райт подошел к изголовью могил и посмотрел вниз. Все последовали его примеру.

В правой могиле находилась Вера, на теле которой виднелись следы вскрытия. Труп был погружен в воду, и Ким заметила легкий наклон дна могилы в их сторону.

Она перевела взгляд на Джека, который тоже был погружен в воду, но на теле которого не было следов вскрытия, а дно могилы являлось абсолютно ровным.

– Нам еще многое предстоит узнать о деятельности насекомых в воде, – объяснил профессор Райт. – Вера погружена в воду, которая поступает из ручья. Нам пришлось прокопать канавку и наклонить дно могилы в сторону, противоположную руслу ручья.

Ким смахнула муху со своего уха и посмотрела на небольшой отрезок ручья, текущего в пяти футах от изголовья могил. Теперь она поняла, для чего был нужен наклон, – для того, чтобы вода уходила в землю в противоположной от потока стороне; таким образом продукты загрязнения из трупа не могли заразить медленно текущий ручей.

– Мы стараемся использовать любые природные особенности, которые нас окружают, – заявил ученый и приподнял одну бровь. – При открытии лаборатории на Фримен-Ранч в Техасе многих смущало наличие стервятников. А теперь это новая область исследований, изучающая влияние птиц, питающихся падалью, на разложение человеческих трупов.

Ким кивнула в знак согласия. Она всегда была за использование любых ресурсов, но стервятники…

– Джек погружен в дождевую воду, так что, в отличие от воды, в которую погружена Вера, в ней нет никаких насекомых.

– Да отвали же ты, – произнес Доусон, размахивая руками возле головы.

Профессор Райт улыбнулся ему.

– Никогда не жалуйтесь на наличие мясных мух, молодой человек. Они не летают при температуре ниже пятидесяти двух градусов по Фаренгейту[15], так что по ним можно определить, что воздух становится теплее.

– Но эта как-то уж слишком надоедлива, – простонал Доусон.

И не одна она, подумала Ким, заметив, что еще одна муха пытается усесться на плечо Брайанта.

Она посмотрела на трупы в воде. На них мухи не обращали никакого внимания.

– Боюсь, что это просто наши производственные издержки, – пояснил профессор. – Идем дальше.

Они отошли от Джека и Веры и направились через всю площадку к западному краю земельного участка. Ким оглянулась, чтобы посмотреть, полетят ли за ними мухи. Нет. Они вернулись к месту, расположенному сразу за ручьем. И Стоун видела, что речь идет не только о тех нескольких мухах, которые кружились вокруг них, – над тем местом кружился целый рой, который вдруг резко спикировал на что-то новое, вызвавшее его интерес.

Ким видела, что профессор ведет их в направлении двух мужчин вдали, которые рассматривали безжизненное тело, лежащее на поверхности земли и прикрытое сверху мелкой металлической сеткой.

– Профессор, а мы бы не могли вернуться… – Ким колебалась.

– Э-э-э, командир, пойдем лучше в сторону вон тех двух парней, – сказал Брайант, и в его глазах появилось предвкушение какого-то развлечения.

Ким не подозревала о причинах такого его состояния, да и это ее мало интересовало. Если там их ждет еще один свежий труп, на котором они смогут увидеть начало деятельности насекомых, то она готова прервать эту официальную экскурсию и выяснить нечто действительно полезное.

Детектив повернулась и двинулась в сторону Джека и Веры.

– Инспектор, там больше ничего нет! – крикнул ей вслед профессор.

Ким двигалась быстро, и к тому времени, когда он нагнал ее, она была уже около двух могил.

– Я не уверен, что вы хотите…

– Не волнуйтесь. Уверена, что моя команда это переживет.

Ким вошла в медленно текущий ручей. Вода доходила ей до колен. Для ее кожаных байкеровских ботинок это было не опасно, а вот низ черных грубых джинсов промок. Ну да ничего страшного. Вода высохнет.

– Дело не в этом, инспектор. Я просто не уверен, что вы хотите увидеть…

Его слова стихли, когда они выбрались из ручья на другом берегу и обнаружили источник активности насекомых.

Полностью одетая женщина с изуродованным лицом невидящими глазами смотрела в небо. Вокруг ее покрытого кровью лица кружились сотни мух.

– А что вы собираетесь выяснить с помощью этого трупа, профессор? – спросила Ким, когда все ее сотрудники собрались возле них.

Профессор не отрываясь смотрел на тело; все краски исчезли с его лица. После долгой паузы он ответил:

– Мне жаль, инспектор, но я ничего не могу вам сказать, потому что это тело не наше.