Про отряд Бороды

Двойная цепь

Снова тёмной осенней ночью против течения идёт «Жучка». Справа едва-едва различим ближний, румынский берег. А противоположный, югославский, совсем затерян во тьме. Где-то на нём засевшие в обороне гитлеровцы.

Глухо постукивает мотор, ворчливо бурлит, разбиваясь о невысокий форштевень, волна, круто вздымая белеющую во тьме пену, – кажется, что катер идёт очень быстро. Но это только кажется. Не так велика скорость «Жучки», как сильно течение, которое приходится ей преодолевать.

Три дня назад освобождён Радуевац. Захватчиков выбили оттуда совместным ударом войск Третьего Украинского фронта и кораблей флотилии, которые высадили десант и поддержали его огнём. Накануне разведчики на «Жучке» прошли мимо береговых позиций врага, отметили их, а потом показывали корабельным артиллеристам, куда стрелять. Успеху во многом способствовали и сведения, раздобытые в Радуеваце Морозовым, Чичило и Глобой, и то, что удалось узнать от приведённых ими двух «языков». Важное показание дал на допросе флотский унтер: выше по реке, за Радуевацем, лежат на дне десятки судов. Они специально затоплены, чтобы преградить путь советским боевым кораблям.

Ещё до того, как был взят Радуевац, разведчики на двух полуглиссерах ночью прорвались мимо него вверх по течению к прибрежному селению Прахово, чтобы проверить то, что сообщил «язык». Пленный унтер не соврал. Разведчики действительно увидели на фарватере перед Праховом торчащие из воды мачты и рубки многих судов и, вернувшись, доложили об этом.

Возле Прахова закрепился выбитый из Радуеваца враг. Бронекатера должны, помогая наступающим войскам, обстрелять береговые позиции немцев близ Прахова и высадить десант. Но на пути подводная преграда. Где корабли смогут пройти через неё?

Это и должны выяснить те, кто идёт в этот ночной час на «Жучке». На ней Калганов, Морозов. Чичило, Веретеник, Глоба и ещё четыре матроса.

…Время движется к полуночи. «Жучка» идёт, по-прежнему держась правым бортом берега. Фарватер пока чист…

Но вот прямо по курсу «Жучки» над водой что-то зачернело. Сбавив ход, катерок осторожно приближается. Разведчики держат автоматы наготове – мало ли что?

Девять пар глаз напряжённо всматриваются вперёд, в темноту. В ней всё явственнее проглядывает что-то угловатое, выступающее из воды. Палубная надстройка. Неподалёку ещё одна. Рядом широкая дымовая труба. Мачта. Косо торчащая из воды округлая корма. Ещё мачта…

«Жучка» осторожно, на самом малом ходу, еле слышно работая мотором, подходит ближе. Теперь уже можно разглядеть: суда лежат тесно, одно близ другого, образуя неровный плотный ряд, тянущийся справа, от румынского берега, к середине реки. А в тридцати – сорока метрах выше по течению, параллельно этой преграде, тянется вторая; тоже различимы во тьме над поверхностью воды трубы, мачты, кое-где крыши и поручни палубных надстроек. Двойная цепь. Вдоль румынского берега к Прахову не пройти. А посередине реки?

– Лево руля! – даёт Калганов команду.

«Жучка» медленно поворачивает от берега вдоль преграды. Вот уже и середина реки, а конца преграде не видно. «Жучка» идёт всё осторожнее: слева уже близок занятый врагом югославский берег.

Ослепительно белый свет немецкой осветительной ракеты беззвучно вспыхивает в вышине и падает на палубу «Жучки», на встревоженные лица разведчиков. В его холодном сиянии стальным блеском отсвечивает колыхающаяся в быстром беге дунайская волна. Особенно чётко чернеют над ней трубы и мачты.

И тотчас же над «Жучкой» с прерывистым визгом проносится пулемётная очередь…

Заметили!

– Право на борт! Полный! – командует Калганов.

«Жучка», вся облитая белым, зловеще вздрагивающим светом, круто разворачивается. Вдогонку ей с югославского берега, который уже за кормой, стучат немецкие пулемёты. Позади, серебря воду, мечутся белые сполохи ракет.

«Жучка» уже в безопасности. Погасли ракеты. Смолкла стрельба.

Сделав большой круг, упрямая «Жучка» возвращается: надо всё же выяснить, тянется ли обнаруженная преграда до югославского берега?

Но едва катер приближается к середине реки, как снова слева, с берега, взлетают немецкие осветительные ракеты. Снова стучат пулемёты. Провыв над «Жучкой», ухают совсем близко от неё мины, взметая воду и пену. Дребезжат, свистят осколки. С глухим стуком некоторые из них бьют в борта, надстройку. Приходится уходить.

Вражеские ракеты, вырывая катер из тьмы, делают его видимой мишенью. Но они оказали и услугу: при их свете разведчики успели разглядеть, что двойная вереница затопленных судов примыкает к югославскому берегу.

Вернувшись на базу, Калганов доложил, что подходы к праховской преграде враг держит под огнём.

«В течение ночи во что бы то ни стало найти проход!» – тотчас же получил он приказ. Флотилия не может отставать от наступающих войск.

И снова «Жучка» уходит вверх по течению.

Теперь разведчики действуют хитрее. Раз враг насторожён и внимательно прислушивается к каждому звуку на реке, значит, на «Жучке» искать прохода нельзя: даже негромкий шум её маломощного мотора может помешать успеху дела.

Калганов решает идти к заграждению на шлюпках. Трудно, опасно, но зато не услышит враг.

Чтобы на этот раз не привлекать внимания противника, «Жучку» оставили у румынского берега, немного не дойдя до подводной преграды. Пересели в рыбацкие лодки, которые были привязаны за кормой «Жучки». В одной из них, большой, разместились Калганов и пять матросов. В маленькую лодочку сели Морозов и Чичило.

…К полуночи стало ещё темнее. Начал сыпать дождь. Холодные капли, подхваченные сырым речным ветром, надоедливо били в лица, проскакивая под плотные кожаные штормовые шлемы. Но разведчики, казалось, не замечали ни холода, ни дождя, ни ветра. От одного затопленного судна к другому медленно переходили лодки. Удерживали их с трудом: бурное течение так и норовило снести. Присматривались, промеривали баграми и вёслами – не пройдёт ли бронекатер? Но, увы, суда были затоплены или вплотную, или так близко одно к другому, что пройти кораблю между ними было невозможно.

А не смогут ли бронекатера пройти где-нибудь над затопленными судами?

…От одного судна к другому, всё ближе к середине реки, пробирается в темноте лодка, в которой Калганов и пятеро матросов. Лодка прошла уже мимо десятков судов, над которыми бурлит быстрая дунайская вода. Здесь баржи, пассажирские пароходы, буксиры, тральщики, землечерпалки, шаланды. По белеющим в темноте надписям на трубах, спасательных кругах, которые висят на торчащих кое-где из воды рубках, можно увидеть, что гитлеровцы собрали здесь суда разных придунайских стран – румынские, болгарские, югославские. Потопили и много своих – не пожалели.

Вот и середина реки. Здесь глубже, чем у берега, и над водой меньше заметны надстройки, мачты и трубы.

Калганов приказал пришвартовать лодку к едва выступающей над водой рубке какой-то баржи. Высота рубки около двух метров. Осадка бронекатера менее двух метров. Может быть, над этой баржей бронекатер пройдёт?

В рубку баржи, поверху оплёскиваемую волнами, вцепились багры, удерживая лодку на месте. Сердито бурлит дунайская волна, стремится оторвать лодку, унести… Но матросы крепко держат багры.

Шестом промерили, потолкали в скрытую под водой палубу баржи. Глубина как будто достаточная. Ну, а если там, внизу, есть что-нибудь такое, на что может напороться бронекатер? Надо проверить.

– Кто первым пойдёт в воду? – спросил Калганов.

Два матроса быстро разделись. Спрыгнули в тёмную бурлящую воду. Она ожгла холодом, захватило дух. Течение рвануло, потащило… Едва удержались за борта лодки – помогли руки находившихся в ней товарищей.

Ныряли, руками и босыми ногами ощупывали под водой палубу, бортовые ограждения. Нет, над этой баржей не пройти – под водой торчит острое искорёженное железо. Видимо, прежде чем затопить баржу, гитлеровцы подорвали её.

Ночь шла к концу, а проход всё ещё не был найден. Разведчики устали, замёрзли – ведь каждому по многу раз приходилось нырять в холодную осеннюю воду, а отогреться было негде, и всё сыпал и сыпал назойливый дождь.

За это же время Морозов и Чичило на своей лодочке прошли вдоль первой линии судов далеко за середину реки, в направлении югославского, занятого немцами берега. Они тоже делали промеры, много раз ныряли, прощупывая, какие препятствия для кораблей таятся под тёмной бегучей водой. Но и они не смогли найти прохода. До берега, занятого врагом, осталось немногим более двухсот метров. Неужели и дальше вплотную одно к одному затоплены суда?

А небо уже начало сереть… Скоро рассвет. Ещё немного времени, и врагу станет видна снующая меж затопленными судами крохотная лодочка.

Но лодочка упрямо пробирается к берегу, на котором немцы. Чем ближе к нему, тем больше выдаются над водой, проступая в редеющем мраке, корпуса затопленных судов: ближе к берегу – мельче. Возле него легче определить, как лежит на дне то или иное из них. Немцы старались, чтобы каждое судно, погружаясь, встало на дне поперёк течения, плотно соприкасаясь носом и кормой с соседними. Но за те минуты, пока суда погружались, течение успело повернуть некоторые, и между ними кое-где остались промежутки. Сейчас, под утро, когда ночная тьма стала уже не такой густой, легче угадать, где суда стоят не впритирку одно к одному.

Уже совсем близко от смутно чернеющего берега Морозов и Чичило нашли одно из таких мест. Прощупали шестами – достаточно глубоко, бронекатер пройдёт. Ну, а если под водой между судами натянувшийся трос, сваленная мачта или ещё что-либо? Заденет за такое препятствие катер днищем или винтом, застрянет, загородит собой проход остальным – сорвётся всё дело. А виноваты будут разведчики. Нет, проверить надо тщательно!

Морозов снова разделся и прыгнул в воду. Чичило удерживал лодку на месте, привязав её к торчавшей над поверхностью мачте.

Несколько раз скрывалась под водой и вновь показывалась голова Морозова. Наконец он ухватился за борт. Чичило помог ему влезть. У Морозова зуб на зуб не попадал, а руки дрожали так, что ему трудно было одеться.

– Ну как? – спросил Чичило.

– Проверил, – натягивая тельняшку, ответил Морозов. – Вроде бы чисто.

– Вроде? Прощупаю-ка и я для верности! – решил Чичило.

Он снял одежду, и вот уже всплеснула у борта лодки вода, раздавшись под его крупным телом.

Чичило пробыл в воде ещё дольше Морозова. Когда он вылез, закоченевшие пальцы никак не могли ухватиться за борт лодки, и Морозову не без труда удалось втащить в неё своего грузного товарища.

Теперь уже не было никакого сомнения, что найденный Морозовым и Чичило проход вполне годен для бронекатеров. Конечно, лучше, если бы проход был подальше от засевшего на берегу врага. Но выбирать не из чего.

С трудом преодолевая течение, Морозов и Чичило проплыли на своей лодочке чуть выше найденного прохода, ко второй линии преграды. Разыскав подходящее место и промерив глубину, убедились, что и там бронекатера смогут пройти.

Наверное, эти проходы немцы оставили близ занятого ими берега для своих судов. Надеются, что советские моряки не рискнут воспользоваться проходами так близко к берегу, где пушки. Но был бы разведан проход! Бронекатера пойдут с боем, не впервые…

Вытащив из кармана блокнот, Морозов, напрягая зрение – ещё только-только начинало светать, – набросал схему расположения затопленных судов и обозначил найденный проход.

А теперь скорее в обратный путь, доложить о результатах разведки.

– Разогреемся! – сказал Морозов. Оба дружно налегли на вёсла.

Они успели сделать всего несколько гребков, как слева от них донёсся торопливый стукоток пулемётной очереди.

– По нас! – оглянулся Морозов. – Заметили!. Влево, к барже!

Изо всех сил наваливаясь на вёсла, так, что те трещали, они за несколько секунд успели зайти за большую полузатопленную баржу. Верхняя часть её высокого борта стояла над водой и надёжно закрывала лодочку от глаз противника. Пулемёты с берега постучали ещё, смолкли.

Тьма почти растаяла. Перестал дождь. Всё вокруг – и небо, и вода – было уже не чёрным, как каких-нибудь полчаса-час назад, а серым.

– Эх, не успели затемно! – подосадовал Морозов. – Но не отсиживаться же тут? – Он предложил: – Давай нажмём, может быть, проскочим до следующего укрытия?

– Давай! – согласился Чичило.

Но едва они со своей лодочкой высунулись из-за баржи – с берега снова ударили пулемёты. От берега, где немцы, до баржи было менее полукилометра. Вражеские наблюдатели и пулемётчики теперь, в свете наступающего утра, прекрасно могли разглядеть лодку, стоило ей только показаться из-за укрытия.

Морозов и Чичило видели, как взлетает косыми фонтанчиками вода, а наверху, над головами, пули с визгом рвут железо бортовой обшивки баржи.

Но вот снова стало тихо.

Они осторожно подвели лодку к краю баржи, противоположному тому, из-за которого хотели выйти в прошлый раз. Может быть, удастся обмануть врага?

Лодка только-только выдвинулась на открытое место, как перед самым её носом по воде хлестнула пулемётная очередь.

– Защучили! – со злостью сказал Морозов. – Давай назад!

Прижимаемая течением к накренившемуся борту баржи, лодка стояла на месте. Было тихо. Немцы больше не стреляли. Видимо, поняли, что укрывшуюся за баржей лодку из пулемёта не достать. Но было ясно: подстерегают, не выпустят. Наверное, догадались, зачем здесь эта лодочка.

Что делать? Пережидать?

Но командование ждёт возвращения разведчиков. Как быть?

Прошло несколько томительных минут…

Тяжкая масса вспененной воды обрушилась на головы, плечи Морозова и Чичило, хлынула в лодку. Они не успели опомниться, как возле неё взметнулся новый водяной столб. Наверху по железному борту баржи звонко ударили осколки.

– Пустим лодку, пусть бьют по ней, а сами – вплавь! – сообразил Морозов.

Поблизости ухали и ухали вражеские снаряды.

Зажав зубами блокнотик, где была нанесена схема с таким трудом разысканного прохода, Морозов быстро сбросил одежду. Разделся и Чичило. Они толкнули лодку по течению и поплыли, стараясь держаться подальше от лодки, но рядом друг с другом. Морозов, плывя, высоко закидывал подбородок, чтобы не замочить блокнот со схемой.

Позади всё ещё бухали в воду немецкие снаряды: с берега продолжали стрелять по плывущей лодке. В воздухе просвистело несколько снарядов, летящих с румынского берега: это наша артиллерия открыла огонь через Дунай по гитлеровским орудиям, которые выстрелами обнаружили себя.

Завязавшейся артиллерийской перестрелке Морозов и Чичило были рады – это отвлечёт врага.

Переплывая от одного затонувшего судна к другому и делая короткие передышки там, где можно было подержаться за что-либо торчащее над водой, Морозов и Чичило, выбиваясь из сил, чувствуя, как судорога сводит руки и ноги, почти доплыли наконец до заветного берега. Если бы они, как и все разведчики, не были отличными, натренированными пловцами, это едва ли удалось бы им.

Они остановились для последней, минутной передышки, уцепившись за чуть видный над водой край борта затопленной шаланды. До румынского берега оставалось совсем немного. Артиллерийская перестрелка уже стихла. Поверхность воды в пасмурном утреннем свете стала матово-серебристой, покрытое плотной пеленой облаков небо побелело. И, если оглянуться, был уже хорошо виден теперь далёкий берег, на котором враг.

Поплыли снова. Быстрое течение сносило их всё дальше от линии затопленных судов. Вот до берега уже рукой подать. Он уже совсем хорошо виден: песчаная отмель, серые, обнажённые кусты над ней…

Вздыбленная, вспененная вода заслонила берег. Дребезжа, пронеслись над головами осколки. Один из них вспорол воду между Морозовым и Чичило.

Очевидно, немецкие наблюдатели с противоположного берега всё же заметили двух разведчиков, когда течение вынесло их на открытое место. Снаряд за снарядом падали в воду, осколки бороздили её вдоль и поперёк. А Морозов и Чичило плыли.

Разрыв, разрыв, разрыв…

Наконец-то ноги коснулись дна. Бегом! Но это не так легко. Дно топкое, ноги словно связаны. А снаряды рвутся позади – в воде, и впереди – на отмели, вихрем разбрасывая песок.

Из последних сил, жадно хватая воздух, два человека в облипших, мокрых трусах, один из них с блокнотом, зажатым в зубах, перебежали отмель и бросились в кусты. И тотчас же где-то совсем близко грохнули один за другим два разрыва.

Морозов и Чичило, оба сразу, упали на упругие, скользкие ветки.

– Камрад! Товарищ! – услышали они, – А, союзники! – взял наконец блокнот из зубов Морозов.

К ним бежал румынский солдат – один из тех, которые занимали позиции на этом берегу, рядом с нашими частями.

Оказывается, румыны уже давно наблюдали за тем, как пробираются от занятого врагом берега два разведчика. Когда по утлой скорлупке Морозова и Чичило стали стрелять немецкие пушки, румыны немедленно сообщили об этом нашим артиллеристам, и те открыли ответный огонь.

В румынском блиндаже Морозов и Чичило немного отогрелись, румыны снабдили их кое-какой одеждой. Вот только не нашлось обуви сорок пятого размера для Морозова. Пришлось ему остаться босым.

Вскоре Морозов и Чичило встретились со своими товарищами, на большой лодке искавшими проходы. Те тоже не без результата провели ночь на реке. После долгих стараний они нашли ещё один проход.

В начале дня все разведчики на «Жучке» вернулись в базу. Калганов поспешил к начальнику штаба флотилии – доложить о выполнении задания.

…Когда дунайский простор стала затягивать дымка ранних осенних сумерек, на реке показалась длинная колонна бронекатеров, идущих против течения. На их палубах, за орудийными башнями, за командирскими рубками сидели тесно друг к другу бойцы в серых шинелях и чёрных матросских бушлатах. Там же стояли маленькие противотанковые пушки.

Впереди колонны резво шла «Жучка», не защищенная никакой бронёй.

Уже стемнело, когда маленькая «Жучка» смело подошла к проходу в первой линии подводной преграды. Её кормовой огонь, скрытый от глаз противника, указывал путь бронекатерам.