Пробуждение

Глава десятая

Ладно, с фразочкой из Шестого чувства я явно перестаралась.

— Да, отец Людвиг, — произносит мама в телефон, — так я ей и скажу. Благослови вас Господь за то, что согласились выслушать меня так рано утром. До свидания.

Мама кладет трубку, и в гостиную входит папа, на ходу завязывая галстук виндзорским узлом.

— Сара, не стоило будить отца Людвига.

— Еще как стоило, Дэвид.

Такого выражения я у нее никогда не видела. Эта женщина нереально расстроена. А мне остается только беспомощно сидеть на диване — куда меня усадили, как только я закончила собираться в школу, — и ожидать родительского вердикта.

Мама принимается бродить по комнате. Я кусаю нижнюю губу. Папа уходит на кухню пить кофе.

— Дэвид, нам нужно поговорить.

— Иду, иду.

В гостиную влетает Кейтлин. Потирая глаза, она присматривается к происходящему в комнате.

— А чего все в такую рань на ногах?

— Иди завтракай, Кейтлин, — вместо ответа говорит ей мама, указывая рукой в сторону кухни.

— Но, мам! Почему, Кендалл…

— Делай, как тебе говорят, Кейтлин, иначе и у тебя будут проблемы.

— Ух ты! Так у нее проблемы? Круто!

— Завтракать, живо!

Кейтлин даже не пытается скрыть довольную ухмылку.

Папа вернулся с полной чашкой черного кофе в руке — вот бы он отдал ее сейчас мне, чтобы я поскорее проснулась от этого кошмара, — и сел на диван рядом со мной. Скрестив ноги, он спокойно сделал глоток из своей любимой кружки. Сейчас что-то будет. Не нужно быть телепатом, чтобы догадаться, к чему все идет.

— Сара, садись, и давай все обсудим.

— Что тут обсуждать? — почти выкрикивает мама. — Наша дочь посреди ночи практиковала Вуду.

Мама вцепляется руками в свои и без того взъерошенные волосы.

— Посмотри на нее, Дэвид. Ей смешно.

Я смотрю папе в глаза, мысленно умоляя его поверить мне.

— Это неправда, пап. Честно. Мама все преувеличивает.

— Она — твоя мать и волнуется за тебя.

Я прикусываю губу, чтобы не расплакаться. Я уже достаточно наплакалась за ночь, ожидая утра.

— Еще как волнуюсь, — более спокойным голосом поддержала отца мама. — Кендалл, ты призываешь в дом нечистую силу, а я этого не позволю.

Я сажусь ровно. Нужно как-то заставить их понять. Заставить маму понять.

— Мам, я ничего не призываю…

Мама показывает папе мой медальон.

— Отец Людвиг говорит, что с его помощью связывались с духами. Это попытка вмешательства в Божественные дела, а Библия это запрещает. Как ты можешь, Кендалл? Под моей крышей…

— С его помощью связываются с духами, — поправляю я.

— Видишь?

— Я не собираюсь соревноваться с тобой в знании Библии, мне не победить, — говорю я в свою защиту. Зачем Бог дал мне этот дар, если им нельзя пользоваться? — Я только знаю, что не совершаю ничего плохого. У нас в доме живет привидение, и я всего лишь хочу понять, что ему нужно.

Папа ставит чашку на журнальный столик. Это единственное, что сейчас отделяет меня от мамы.

— Кендалл, ты ведь не веришь во все эти истории про привидений Рэдиссона? Это все пустая болтовня. Не позволяй втянуть себя в это.

Как мне убедить их, если я сама совсем недавно поверила?

— Пап, я клянусь. У нас есть привидение. Я ее вижу и слышу. Ночью я с ней разговаривала, задавала вопросы. Знает ли она, что умерла? Как это случилось?

Мама закрывает рот рукой, и у нее на глаза наворачиваются слезы.

— Я не понимаю. Ничего не понимаю. Ничего. Я растила тебя примерной христианкой, Кендалл. А ты решила отплатить этим… этим… оккультизмом?

Господи. Новая крайность!

Я вскакиваю с дивана и подбегаю к ней.

— Мам, никакой это не оккультизм.

Пытаясь все объяснить, я сама начинаю плакать.

Я должна заставить родителей понять.

— Я не стала членом культа и не собираюсь почитать Сатану. Ты должна мне верить. Поэтому я не могу спать. Сначала было слишком тихо, а потом из генератора белого шума стали раздаваться голоса, а сейчас я слышу их в своей голове.

От моих слов мама заплакала еще сильнее.

— Я знала, что тебе нужны лекарства. Сегодня же запишу тебя к доктору Мерфи!

— Не надо! Я не больна! Я говорю вам о психологическом пробуждении. По крайней мере, так Лорин это называет.

— Кто такая Лорин? Воображаемая подруга? — спрашивает папа.

Он смотрит сначала на маму, потом — на меня.

— Нет, — раздраженно отвечаю я. — Лорин — хозяйка магазина «Божественная Женщина» на площади. Какая воображаемая подруга, пап? Мне почти семнадцать.

Папа снимает очки и начинает теребить дужки.

— В детстве у тебя была воображаемая подруга.

— Дэвид… не надо.

— Не было.

Это совсем на меня не похоже. Я никогда не делала ничего, что делали все остальные дети: не сосала палец, не писалась в кровать, даже с Барби не играла. И у меня уж точно не было воображаемой подруги. Ведь так?

— Была, — продолжил папа. — Не знаю, как ее звали, но ты говорила, что она пела тебе и помогала учить слова. Бабушка Этель считала, что это был твой ангел-хранитель.

Оо… как мило. Даже у мамы лицо смягчилось. Но хватило ее ненадолго.

— Я такого не помню, — решительно ответила я.

— Ты перестала упоминать о ней после рождения Кейтлин, — сказал папа. — Поэтому мы больше об этом не задумывались. Дети часто выдумывают себе друзей.

Конечно, потому что у детей чистые души, и они видят то, что скрыто от взрослых. Они легко принимают необъяснимое и прислушиваются к своему шестому чувству. Это я вычитала на одном из сайтов Селии. Неужели я уже тогда разговаривала с духами или призраками?

Мысль о том, как я могла сидеть в своей комнате и думать о каком-то Тони, что живет у меня в голове, как Дэнни из Сияния, здорово меня путает. Отсылка к Шестому чувству не произвела на моих родителей должного впечатления, поэтому про свое «сияние» я промолчу.

Хоть я сама себя до конца и не понимаю, мне нужно заставить родителей понять.

— Послушайте, я правду говорю. У меня появились телепатические способности.

— Кендалл, это же абсурд, — срывается на меня мама.

В этот момент возвращается Кейтлин.

— Что у тебя появилось?

Папа оборачивается.

— Кейтлин, это касается только твоей сестры и нас.

Она показывает мне язык.

— Ты такая уродка, Кендалл!

Папа указывает ей на лестницу.

— Хватит, Кейтлин! Собирайся в школу.

— Но она и правда уродка, — уходя, бормочет Кейтлин.

— Подожди, пока у тебя начнется пробуждение, — ору ей вслед я, — это наследственное.

Мама с папой смотрят на меня так, словно это они увидели привидение. Мама бледнеет, а у папы расширяются зрачки.

— Сегодня же вечером пойдешь в церковь, — заявляет мама. — Мы еще не были в церкви Христа Спасителя, но отец Людвиг обещал позвонить здешнему священнику и представить нас.

— Мам, это никак не связано с религией. Все дело в моем пробуждении.

Я почти умаляю.

Мама наклоняется ко мне. От волнения она за час постарела на десять лет. Мне очень больно причинять ей такие страдания. А как, она думает, я себя сейчас чувствую?

— Кто рассказал тебе об этом пробуждении? — спрашивает мама.

— Лорин. Лорин Вудс. Я же говорила, ей принадлежит магазин «Божественная Женщина».

— А что это за магазин? С таким названием? — вступает в разговор папа.

Я снова начинаю жевать нижнюю губу.

— Ну, это магазин в стиле New Age, — бормочу в ответ я. Вдруг я бросаюсь на ее защиту. — Она тоже телепат и чувствительная, так что прекрасно понимает, через что я прохожу. — Я пытаюсь объяснить все, о чем говорили мы с Лорин. Особенно о моем даре чувствительности. — Это — дар, мам. Он дан мне Богом. — Хотя сейчас это больше тянет на проклятие. — Я ничего не придумываю и не принимаю психотропные препараты. Это по-настоящему.

Папа с мамой отходят в сторону и о чем-то шепчутся. Благодаря своей чувствительности я отлично их слышу.

— Сара, я уверен, это все из-за переезда. Им с Кейтлин пришлось нелегко. И каждая приспосабливается по-своему. Сейчас они больше всего нуждаются в нашей любви и поддержке.

— Я никогда не отказывала в этом своим детям, — быстро ответила мама. — Но я не потерплю, чтобы какая-то посторонняя женщина учила мою дочь развивать телепатические способности. Это противоречит всему, во что я верю. Это против Бога. Иди на работу, Дэвид. Я сама во всем разберусь.

Папа целует маму в щеку и подмигивает мне.

— Мы поговорим, когда я вернусь, хорошо, Кендалл?

— Да, пап.

Толку, правда, от этого не будет. Я еще даже не успела рассказать им о своих планах по охоте за призраками с Селией и Тейлор. И хорошо. Эту информацию я оставлю при себе. Иначе мама точно свихнется.

Не глядя на меня, она произносит:

— Собирайся в школу, Кендалл.

— Хорошо, мам, — быстро отвечаю я, не желая еще больше ее провоцировать.

Когда я прохожу мимо, она берет меня за локоть.

— Еще кое-что.

— Да, мам?

— Я запрещаю тебе общаться с этой Лорин Вудс. Понятно? Не звони ей и больше не появляйся в ее магазине. И прекращай все свои странности. Есть вопросы?

Мне вдруг стало очень больно. Слова мамы словно полоснули меня ножом по сердцу. Вот так легко она поделила мою жизнь на нормальное и ненормальное. Все, чего я хотела, это вписаться в жизнь Рэдиссона. Ну могу я видеть призраков, и что с того? Моим друзьям это даже нравится. Так неужели это плохо? Сомневаюсь я.

Я эхом отвечаю:

— Да, мам.

— Хорошо. — Она обнимает меня и целует в лоб. — Я люблю тебя, Кендалл. Я готова защитить тебя от всего в этом мире.

А как насчет другого мира? Она может защитить меня от духов? Способна ли она оградить всех нас от увиденного и услышанного мной? Сможет ли она предотвратить то, что должно случиться с папой?

Охотница за призраками вовсе не знает, что она не сможет.

— Спасибо за пиццу, миссис Мурхед, — поблагодарила маму Тейлор.

В половине девятого вечера она выглядит даже энергичнее, чем утром в школе. Мама, кажется, в хорошем настроении. О случившемся утром никто не упоминает. Словно ничего и не было.

Мама улыбается моей подруге.

— Рада, что тебе понравилось, Тейлор. Готовить пиццу на толстом тесте я научилась в Чикаго.

— Было очень вкусно, — поддержала Селия.

Я встаю с пола, чтобы проводить маму.

— Спасибо. Все отлично. Нам больше ничего не нужно.

— Я пеку печенье с шоколадной крошкой, — напоследок кричит она.

Что с ней случилось? Откуда вдруг такое желание продемонстрировать все кулинарные таланты?

— Маааааам, — стону я в духе Кейтлин.

Она тепло улыбается.

— Ухожу, ухожу.

Вдруг она наклоняется ко мне и шепчет:

— Разве это не лучше, Кендалл? Проводить время с нормальными девочками?

— Да, мам.

Она даже не представляет, какие они «нормальные».

Такое ощущение, что это и мамины друзья, так ей не хочется уходить. Я вдруг вспоминаю, что не только я лишилась Марджори — мама тоже потеряла всех близких подруг.

— Чем займетесь? Кино посмотрите? Музыку послушаете?

— О мальчиках поговорим, — быстро отвечаю я. Она ведь этого ждет.

— Как весело! Ну, я вас оставляю.

Я закрываю дверь, когда мадам Смешинка — она же Сара Мурхед — отправляется обратно к своему печенью. Люблю я эту женщину, но ей стоит давать мне побольше свободы.

— Твоя мама trop adorable pour des mots, — произносит Тейлор с сильным французским акцентом.

Я-то знаю всего несколько ругательных слов на немецком и испанском.

— Она что?

У Тейлор глаза засияли.

— Такая милая, что не выразить словами.

Селия вытирает рот салфеткой.

— Дамы, может, приступим к делу?

— Да, ладно тебе, Селия. Это же вечеринка с ночевкой. Мы просто обязаны сперва поговорить о мальчиках, — отвечает Тейлор, доставая из сумки блеск для губ. Прошлый слой съелся вместе с пиццей.

Селия открывает ноутбук.

— Не хочу я о них разговаривать. Нужно разработать план нашей охоты.

Я не против поговорить о парнях, если речь зайдет об одном конкретном парне. Уверена, Тейлор мне все про своего брата выложит. Но я не хочу, чтобы она решила, что я с ней подружилась только из-за Джейсона.

С другой стороны, она не должна заподозрить, что я подружилась с ней только из-за того, что она лучший в школе фотограф. Селию противоположный пол, похоже, вообще не интересует. Хотя в блокноте она рисовала какого-то парня. Короче, я решила не навязывать свое мнение.

— Потом всем косточки перемоем, — согласилась я. — Давайте сначала установим оборудование и выберем места для охоты после изгнания духа из моего дома.

Через час на всех трех ноутбуках стояли необходимые программы, диктофоны записывали звуки, а установленные на полу камеры снимали все происходящее. Забавно, мама так увлеклась раздачей своего орехово-шоколадного печенья, что даже не заметила отсутствия флакончиков с лаком для ногтей и увлеченных разговоров о парнях. Вместо этого мы молча сидели, уставившись в мониторы.

Пока Селия рассказывала Тейлор о возможностях ИЭМП, я ощутила в комнате волну энергии. Ничего особенного не произошло, но вернулась знакомая боль в груди.

Я схватила Селию за руку.

— Я что-то чувствую.

Она направила ИЭМП на меня, и сразу замигал красный индикатор.

— Прибор показывает сильную электромагнитную энергию, — пояснила Селия. — Кендалл, ты можешь настроиться на нее?

Губы Тейлор сложились в идеальную букву «о».

— Оо. Настроиться на что?

У меня руки закололо до самых кончиков пальцев.

Мы здесь не одни. Я это просто знаю. Сделав глубокий вдох, я сказал:

— У нас гости.

Селия повертела вокруг меня ИЭМП, отмечая его показатели.

— Укажи мне на источник энергии.

Сидя на полу, я делаю глубокие вдохи, чтобы как-то справиться с болью в груди. Словно у меня проблемы с сердцем. Если бы репортер с телевидения попросил меня описать свои ощущения, я бы ответила, что кто-то сдавил мое сердце в кулаке.

— Она… повсюду, — ответила я. — Я чувствую, как она заполняет комнату.

— Тейлор, начинай снимать.

Тейлор вскочила.

— Да! Точно! Для этого я здесь. Я — фотограф. На инфракрасную снимать или на цифровую?

— Пока на цифровую, — дала указания Селия, расплываясь в улыбке. — Это так круто.

Я киваю, стараясь не нарушать концентрации.

Вокруг меня щелкает и пикает цифровая камера Тейлор. У нее одна из этих моделей с колокольчиками и свистками, я не шучу. Может, ей лучше отдать этот фотоаппарат в музей и перестать путать призрачную женщину?

— Я выключу свет, — сказала Селия. — Духу так должно быть удобнее.

— Ой, у меня мурашки побежали! — взвизгнула Тейлор, вытягивая руки, чтобы нам всем было видно. Я ее очень хорошо понимаю, потому что у меня сейчас мурашки бегут по всему телу.

— Попробуем наладить контакт, — произнесла я.

— Превосходно, — громко отозвалась Селия и тут же шикнула сама на себя. Меньше всего нам сейчас нужна перепуганная Счастливая Домохозяйка. Это точно станет последним гвоздем в мой сколоченный родителями гроб. Терпение Сары и Дэвида не безгранично, так что я вполне могу оказаться в каком-нибудь монастыре или, того хуже, в психиатрической лечебнице.

Я полезла в карман за медальоном и вспомнила, что его там нет.

— Черт!

— Тейлор удивленно опустила фотоаппарат.

— Что случилось? В тебя же ничего не вселилось?

— Нет, мама отобрала мой медальон.

— Это плохо, — согласилась Селия.

ИЭМП уже весь светится красным.

— Кому-то очень не терпится с тобой пообщаться.

Думай быстрей.

Я заметила на шее Тейлор кулон на серебряной цепочке.

— Тейлор, дай мне твой кулон. Он заменит медальон.

Она тянется к замку, но опускает руки.

— Это — Эльза Перетти.

— Она будет против? — интересуюсь я.

Тейлор хихикает.

— Моn dieu, аu contraire. Эльза Перетти. Она дизайнер в компании «Тиффани».

— А, да все равно. Он ведь может крутиться?

Селия перебивает нас, указывая на мой туалетный столик.

— У тебя в шкатулке ничего подходящего нет?

Тейлор явно не хочется отдавать свой дизайнерский кулон. Я ее не виню. Будь у меня что-то столь же модное и дорогое, я бы ни за что никому это не отдала.

Хотя, погодите, у меня тоже кое-что есть. Послушав Селию, я роюсь в шкатулке с украшениями и достаю очень дорогой мне черный бархатный мешочек с огромной сентиментальной ценностью.

— Что у тебя там? — интересуется Селия.

Тейлор делает пару снимков, ослепляя меня вспышкой.

— Прости, буду предупреждать.

Она подскакивает ко мне.

— Кендалл! Какая красота! Trus magnifique!

— Шшшш! Мама не должна нас услышать. Я уже говорила вам, что у меня большие неприятности.

Я медленно достаю из мешочка семейную реликвию. Это длинная серебряная цепочка со слезой из чистейшего хрусталя. Бабушка Этель оставила кулон мне, потому что я всегда просила разрешения посмотреть на него. Она говорила, что он сделан из слезы ангела.

— Это отлично подойдет.

Я снова усаживаюсь на пол. Тейлор начинает фотографировать, перед каждым щелчком предупреждая: «Вспышка». Селия следит за компьютерами. Звуковые приборы фиксируют всплески, и Селия думает, что мы что-то нащупали. Я стараюсь прислушаться к своему подсознанию и разобрать, что же мне говорят. Мне не по себе, но Лорин говорила, что я должна победить страх, иначе духи будут питаться им. Это как с собаками. Они всегда чувствуют, если их боишься, и нападают. Со мной и Марджори так было в шестом классе, когда мы ходили за замороженным йогуртом. Соседский доберман сорвался с поводка и загнал меня на дерево, потому что я испугалась, увидев его, и побежала. Глупая псина всего лишь хотела отведать моего шоколадно-ванильного лакомства, но страх мой она почуяла.

Нельзя позволить призрачной женщине — и другим духам — тоже это почувствовать, так что я запихиваю все свои эмоции глубоко в желудок, где они будут перевариваться вместе с пиццей и печеньем. Я обязана любой ценой установить контакт.

Вместо медальона у меня бабушкин кулон. Надеюсь, ему удастся заменить розовый кварц. Дрожание цепочки щекочет мне пальцы. Я готова.

— Зачем он нужен? — спрашивает Тейлор.

Я быстро провожу мастер-класс по использованию телепатических медальонов и начинаю задавать вопросы.

— Есть ли в этой комнате духи?

Хрустальная капля начинает медленно вращаться по часовой стрелке.

— Это ведь да? — завороженно произносит Селия.

Я киваю. Тейлор фотографирует.

Вдруг мне становится жутко холодно. Как в морозилке.

— Как здесь холодно, — шепчет Тейлор.

Селия соглашается.

— Вокруг моих ног только что пронеслось что-то холодное.

Она достает из кармана маленький прибор и направляет его на пол.

— Тринадцать градусов.

— Здесь? — не верит Тейлор.

— Да, — отвечает Селия, поднимая прибор над головой. — Двадцать два.

— Огромная разница, — возбужденно замечаю я. Нет, я очень хочу прогнать этот надоедливый призрак из моего дома. Но это значит, что я не могу порадоваться тому, что он на самом деле существует, и мы можем за ним следить.

— Не понимаю, — бормочет Тейлор. — Я, конечно, здесь из-за таланта фотографа, но хотелось бы знать, что все-таки происходит.

Селия убирает с лица волосы.

— Считается, что при появлении потусторонних сил температура в помещении резко падает.

— О, мой бог. — Тейлор вот-вот начнет подпрыгивать от возбуждения. — На самом деле?

— Поэтому ты и фотографируешь, — продолжает объяснение Селия. — При каждом скачке температуры и если Кендалл что-то чувствует, делай снимок.

Тейлор салютует и принимается за работу. Она наверняка сидит на каких-то антидепрессантах. Нельзя все время быть такой радостной и активной. Даже когда она напугана, все равно выглядит счастливой. Жаль, что Джейсону этих генов счастья не хватило.

Так. Забыла о нем на сегодня. Мне еще нужно поболтать с духом.

Я смотрю на медальон.

— Селия, ты задавай вопросы, а я буду переводить ответы. Тейлор, фотографируй все.

Облизнув губы, Селия спрашивает:

— Ты — мужчина?

— Нет.

— Ты — женщина?

Я смотрю на нее.

— Можно подумать, если это не мужчина, то есть другой вариант.

Селия недовольна.

— Просто говори ответ, Кендалл.

— Да.

— Видишь?

Тейлор щелкает камерой.

— Уух! — вдруг восклицает она.

На секунду мне показалось, что в комнату вошла мама и застукала нас. Черт! Но нет. Они внизу с папой смотрят один из своих любимых медицинских сериалов.

После нескольких вопросов я прошу Селию прочесть вслух, что она записала.

— Мы знаем, что призрак — женщина. Между шестнадцатью и двадцатью двумя годами. Она не может обрести покой, и она несчастлива, но знает, где находится. — Селия щелкает ручкой по блокноту. — Перебрав часть букв алфавита, мы знаем, что ее имя начинается с Э.

Я закрываю глаза и сосредоточиваюсь на букве 3. Буквы алфавита крутятся у меня перед глазами, и я пытаюсь собрать имя. Э-Э-Э, сосредоточься на Э. Теперь я вижу книгу. Старую книгу. Стоп, это книга с моей полки. В этот момент через меня проносится вихрь энергии, швыряющий меня из стороны в сторону. Словно орел поднимает меня на своих крыльях и предлагает отправиться с ним в полет. Пойдем со мной… Но я не могу. У меня полно работы. Вспомнив слова Лорин об обретении опоры, я с трудом поднимаю налитые свинцом руки и упираюсь в пол.

Свобода. Меня отпустили. Я открываю глаза и смотрю в угол комнаты.

— Что случилось, Кендалл, — взволнованно спрашивает Селия, показывая мне ИЭМП.

— Я знаю ее имя.

Вспышка фотоаппарата Тейлор заливает ярким светом книжную полку, забитую мамиными книгами из гостиной нашей квартиры в Чикаго. Больше их ставить было некуда, а в этой комнате отличная встроенная в стену книжная полка. Я достаю книгу в темно-красном переплете.

— Письма Эмили Дикинсон, — читает Селия поверх моего плеча. — Наш призрак хорошо образован?

— Нет, ты не понимаешь. Это ее имя. Эмили.

— Черт, Кендалл, а ты — молодец, — восклицает Селия, обнимая меня.

— Вам стоит это увидеть, — раздается голос Тейлор. Ее лицо залито холодным светом мониторов. — Пока вы разбирались с книгой, я решила просмотреть сделанные снимки.

— И? — нетерпеливо спрашивает Селия.

Она изо всех сил старается казаться профессионалом, хотя на самом деле хочет от восторга скакать по комнате и хлопать в ладоши.

— И посмотрите…

Тейлор поворачивает камеру, чтобы мы могли увидеть дисплей. На первом кадре что-то висит над моим левым плечом. Я вздрагиваю от мысли, что нечто было так близко ко мне. Но нельзя поддаваться страху. Нужно быть сильной. Ничто не сможет причинить мне вред. Я окружена всплесками белого света, но Господь и его ангелы оберегают меня. Лорин велела постоянно повторять эти слова.

— Что означает этот свет? — спрашивает Тейлор.

— Чаще всего это грязь или помехи, но вполне могут быть и духи, — объясняет Селия.

— Линзы чистые, да и помехам взяться неоткуда.

— А вдруг это эктоплазма?! — восклицает Селия.

И точно, вокруг меня плавает что-то белое, туманное и дрожащее. (Лучше я это описать не могу, вы уж извините.)

Я со смехом толкаю Селию локтем.

— Откуда мне знать, как выглядит эктоплазма? Боже, вы только посмотрите на это!

— Я очень горжусь этим снимком, — невозмутимо заявляет Тейлор, Похоже, ее совсем не путают запечатленные странности. — Это точно рука. Видны даже согнутые пальцы.

— Кендалл! Она тянется к тебе!

Селия все записывает в свой блокнот.

Тейлор прокручивает фотографии дальше.

— А вот и piuce de resistance. Voila.

У Селии перехватывает дыхание.

— Феноменально!

Я сглатываю образовавшийся в горле ком. Все девчачьи эмоции резко поднимаются во мне, и мне даже хочется плакать, так это красиво. Белый туман превращается в тонкую руку, пальцы которой состоят из яркого белого света, направленного прямо на меня. Никто из нас ничего такого не видел. Только камере удалось запечатлеть дух. И какая получилась фотография! Снимок сделан в тот момент, когда меня пригласили в полет. Эмили хотела забрать меня — или мой дух — с собой. Мне не страшно. Наоборот, меня переполняет покой, красота и мир.

Я посмотрела на Селию, улыбающуюся как тот кот из заезженной поговорки, который наелся сметаны. Она подмигивает мне. Я улыбаюсь в ответ. Мы обе понимаем, что сделали огромный шаг вперед.

— Ну что, девчонки? Мы наладили контакт!