Пробуждение: преодоление препятствий к реализации возможностей человека

Идеи о возможности пробуждения, просветления и духовного роста оказываются для нас жизненно важными. Но эти идеи также довольно опасны. Они опасны для комфорта и стабильности привычной нам повседневной жизни. Если вы уже достигли определенного уровня развития, который я называю здесь «преуспевающий и восприимчивый недовольный», вам следует приветствовать эту опасность... Если же вы еще не достигли этого уровня, эти идеи будут для вас как ценными, так и в чем-то опасными по причинам, которые я опишу ниже.

РАЗВИВАЮЩИЕ ЗАДАЧИ

Обычная жизнь представляет собой серию развивающих задач. Начиная свою жизнь как младенец, вы постепенно учитесь ползать, затем ходить, говорить, контролировать свой кишечник и мочевой пузырь и т.д. Особенно важно для вас научиться понимать все тонкости языка так, чтобы вы могли адекватно выражать свои мысли и чувства. Вы должны усвоить основные ценности вашей культуры, включив их в структуру своего ума и достаточно автоматизировав их для того, чтобы не слишком напрягаясь делать и говорить правильные вещи. Вы должны отделиться от своих родителей и жить самостоятельно, научиться какой-нибудь профессии и иметь возможность содержать себя. Вы должны научиться иметь друзей и вести относительно удовлетворяющую вас эмоциональную жизнь. Большинство из нас должны научиться тому, как относиться к своему супругу (супруге) и как быть родителем. Все это не так просто и никто из нас не достиг в этом совершенства, но, тем не менее, большинство людей достигают относительного успеха в этих основах повседневной жизни.

Основные формы психопатологии, как они понимаются в западной психологии, являются результатами неудач в исполнении этих задач развития [20]. Так, с этой точки зрения невротик не знает, как найти себе друзей или как чувствовать себя комфортно среди других людей, или как сохранить работу, по той причине, что он не научился некоторым общим навыкам, или же неправильно усвоил их в какой-либо неадекватной форме. Возможно, невротик не смог полностью усвоить согласованную реальность и сделать ее своей внутренней реальностью, приспособить свое сознание так, чтобы оно автоматически функционировало в соответствии с согласованной реальностью...

Психотик потерпел еще более очевидную неудачу в реализации одной или нескольких задач развития – в особенности это касается усвоения и принятия согласованной реальности, – или же развил в себе какие-то другие формы функционирования, которые вступают в резкое противоречие с навыками повседневной жизни, и теперь живет во внутреннем имитаторе мира, в несогласованной реальности, которая настолько отличатся от того, как большинство из нас моделируют мир, что у него, несомненно, полностью или почти полностью отсутствует контакт с тем, что согласованное сознание называет реальностью. Успешной психотерапией в этом случае может считаться сочетание выявления и устранения причин неудачи усвоения или практики общих навыков развития с обучением такого человека специфическим навыкам, которым он не сумел научиться самостоятельно.

Никому не нравится чувствовать, что он потерпел неудачу в обычных задачах развития. Однако если у вас есть такая проблема, то один из способов понизить болезненность этой ситуации состоит в том, чтобы рационализировать вашу неудачу путем принятия новой точки зрения: «Я вовсе не потерпел неудачу. Я просто понял порочность и фальшивость того, что остальные считают правильным, и вышел за пределы всего этого». Если вы, например, не можете чувствовать себя комфортно, разговаривая с другими людьми, то это не означает, что вы не приобрели некоторые базовые социальные навыки, – это другие люди несовершенны, лживы и жестоки, они не способны быть участливыми и заботливыми. Естественно, вы, как превосходящее их и более чувствительное существо, не чувствуете себя среди них комфортно! И если вы не можете долго удержаться на постоянной работе, то это происходит не потому, что вы не обладаете определенными общими навыками или не можете использовать их, а является недостатком системы капитализма, которая эксплуатирует и угнетает трудящихся.

Тот факт, что в таких защитных точках зрения часто оказывается немало истины, делает их еще более живучими. Конечно, люди в той или иной степени лживы, жестоки и не способны на заботу и участие. Действительно, почти во всех системах есть свои формы эксплуатации и угнетения трудящихся. Но при этом обычные люди способны быть в поразительной степени искренними и заботливыми, а работу вы теряете просто потому, что не хотите или не можете делать ее так, как надо. В то же время, большинство обычных людей могут относительно преуспеть в жизни.

Именно здесь проявляется опасность идей пробуждения и просветления. Если вы не смогли справиться с различными обычными задачами развития, эти идеи предлагают вам заманчивые и престижные рационализации для оправдания вашего нежелания признавать свои недостатки и работать над их исправлением. «Я чувствую себя не в своей тарелке среди обычных людей, потому что они действительно спящие, как и говорил Гурджиев. Что может быть общего с ними у меня, человека с такой чувствительной душой, человека Пути?», или же «Я не хочу задерживаться долго на одной и той же работе, потому что чувствую лживость в бессмысленном окультуривании Я выше таких заурядных и низменных вещей, как быть бездумным работником, который держится за свое место». В лучшем случае эти идеи являются пищей для приятных грез о вашей ситуации, которую вы так или иначе не собираетесь менять. В худшем – они могут поощрять вас отказываться от тех немногих социальных навыков, которые у вас есть, и тем самым еще больше увеличивать вашу неприспособленность к обществу и культуре.

Абрахам Мэслоу, один из основателей гуманистической психологии, осознавал, что современная психология является весьма односторонней, поскольку делает основной акцент на изучении психопатологии, и затем пытается на основании полученных результатов разрабатывать модели поведения обычных людей. Мэслоу изучал счастливых, творческих людей, которые радовались жизни и чувствовали, что добились всего, чего хотели. В процессе этих исследований он, наряду с многими другими вещами, разработал понятие об иерархии потребностей. Как правило, осуществление низших потребностей должно предшествовать осуществлению высших потребностей, таких, как творчество или подлинность жизни. Так, например, человек, который голодает, не слишком озабочен тем, как он выглядит в глазах общества, если пожертвовав этим, он сможет добыть себе пищу.

Иерархия потребностей, предложенная Мэслоу, имеет следующий вид (сверху вниз):

САМОАКТУАЛИЗАЦИЯ

САМОУВАЖЕНИЕ

ЛЮБОВЬ И ЧУВСТВО ПРИНАДЛЕЖНОСТИ К ОБЩЕСТВУ

ПОТРЕБНОСТИ В УВЕРЕННОСТИ И БЕЗОПАСНОСТИ

ОСНОВНЫЕ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПОТРЕБНОСТИ

«Высшее» и «низшее» в этой схеме не несет в себе никакого морального оттенка. Не может быть ничего «плохого» в том, что голодный человек нуждается в пище.

Самоактуализация относится к изначально присущей человеку потребности в самоосуществлении, в раскрытии, развитии и использовании всех своих возможностей и способностей в самой полной мере. К сожалению, лишь немногие люди способны на это. Если использовать терминологию Мэслоу, то наша книга как раз и посвящена самоактуализации. Чем в большей мере вы пробуждаетесь от согласованного транса, тем в большей мере вы способны воплощать свою высшую сущность и свои потенциальные возможности. Но, конечно же, идеи Гурджиева выходят далеко за пределы того, о чем говорил Мэслоу.

Эта иерархия потребностей является динамической схемой. Вы не можете достигать какого-то более высокого уровня потребностей и потом оставаться там все время: даже святые могут проголодаться. Вы также можете заботиться о более высоких потребностях даже когда ваши более низкие потребности не полностью удовлетворены: иногда страдание от недостаточного удовлетворения низших потребностей может подтолкнуть вас к серьезному размышлению о высших потребностях. В общем случае, хотя и с некоторыми важными исключениями, вы просто более склонны отвлекаться на более низкие потребности или путать их с более высокими, если эти более низкие потребности не удовлетворены в сколько-либо достаточной степени. Так, например, вы можете войти в развивающую группу Четвертого Пути, но это будет совершенно непродуктивным, если на самом деле вы делаете это лишь для удовлетворения своей потребности иметь друзей – это одна из тех проблем, возникающих при групповой работе, которую мы обсудим подробнее в главе двадцать второй. Однако по мере возрастания степени самореализации вы будете уделять большую часть вашего времени и энергии служению высшим потребностям.

ПРЕУСПЕВАЮЩИЙ И ВОСПРИИМЧИВЫЙ НЕДОВОЛЬНЫЙ

Предполагается, что вступление на Четвертый Путь должно происходить на той стадии бытия, которую я называю стадией «преуспевшего и восприимчивого, но недовольного человека».

Мы определим «преуспевающего человека» как того индивида, который достаточно хорошо освоил обычные навыки, принятые в его культуре. Он может иметь постоянную работу, заботиться о своих основных потребностях, связанных с выживанием, житейским счастьем и благополучием; он может находить и иметь друзей, поддерживать достаточно удовлетворительные любовные отношения, завести семью и растить детей, если ему этого захочется, и так далее. Он способен вести себя адекватно с точки зрения обычных социальных стандартов.

Однако «недовольный преуспевающий» не желает довольствоваться тем разумным уровнем успеха, которого он достиг в своей повседневной жизни. Есть некоторые, или даже многие вещи, которые являются неправильными. То, какие именно вещи преуспевающий, но недовольный человек считает неправильными, зависит от его восприимчивости и уровня развития.

Если уровень согласованного транса этого человека остается глубоким, он может поддаться на обещание, что большее количество вознаграждений, предлагаемых культурой, будет удовлетворять его. Это довольно распространенное убеждение, и оно активно поощряется самой культурой. Это как раз то, что заставляет людей напряженно работать и отвлекает их внимание от более глубоких вопросов. Мы видим бесчисленные примеры того, как весьма хорошо материально обеспеченные люди, тем не менее, вгоняют себя в гроб работой, стараясь достичь еще большего и большего богатства, не позволяя себе ни на минуту расслабиться, чтобы испытать радости жизни.

Бунт против основного направления существующей культуры не обязательно является признаком какого-то ослабления согласованного транса. Поскольку зачатки всякого бунта заложены в самой культуре, то недовольный преуспевающий человек может восставать против того, что он считает в обществе неправильным и может даже вполне преуспеть (по обычным стандартам) в своем бунте. Действительно, есть много вещей, которые плохи и нуждаются в исправлении, так что это очень привлекательный путь. Однако понятия «реформатор», «бунтарь» и «человек вне закона» так же хорошо известны в нашей культуре, как и понятие «консерватор», и потому бунт, направленный вовне, может не ставить каких бы то ни было глубоких вопросов о том согласованном трансе, в котором находится сам индивид. Вы просто переключаете свое отождествление с того, что общество считает «хорошим» на то, что оно считает «плохим», но при этом вы по-прежнему погружены в сон отождествления. Это не значит, что мы не должны бороться с несправедливостью и восставать против системы, когда это наиболее эффективный способ реально помочь людям. Но с точки зрения попыток пробуждения, если вы будете делать это, не пытаясь выйти за пределы отождествления и других аспектов согласованного транса, ваши усилия по-прежнему будут чисто механическими, и могут лишь углублять наш сон вместо того, чтобы помогать нам пробудиться. Вспомним наше обсуждение лжи в главе тринадцатой. Материальные блага, слава, власть, успех и тому подобные вещи сами по себе не являются препятствиями для пробуждения: это наша привязанность к ним, наше отождествление с ними создает препятствия.

Преуспевающий и восприимчивый (в том важном смысле, о котором мы говорим в этой книге) неудовлетворенный человек, подобно всем преуспевающим и неудовлетворенным людям уже испробовал награды, обещанные обществом за то, чтобы он был нормальным (уважение, потребительские блага, безопасность и т.п.), равно как и те, что дает роль бунтаря, и обнаружил, что хотя эти награды в обоих случаях могут быть весьма приятными, они все же недостаточны. Чего-то жизненно важного все равно не хватает. Восприимчивый неудовлетворенный человек осознает, что ни все большее обладание материальными благами, ни общественное уважение, ни романтика бунтарства не удовлетворяют эту потребность.

Преуспевающий и восприимчивый недовольный человек может производить внешнее впечатление того, кто ведет весьма обычную жизнь, или может внешне восставать против некоторых аспектов культуры.

Но преуспевающий недовольный человек не оказывается вынужденным бунтовать внешне в качестве рационализации того, что он не способен достигать успеха в обычных вещах: он заведомо на это способен. И если он все же восстает, то это бунт силы, а не слабости. Он не обязательно богат или известен, но он достаточно преуспевает. Если он решает вести образ жизни, который по стандартам нашей культуры считается простым или даже бедным, то это подлинный выбор, который сделан не от отсутствия способностей зарабатывать много денег. Здесь важно провести разграничение между тем, что нам действительно необходимо для того, чтобы чувствовать себя относительно комфортно и уверенно, и тем непомерным раздуванием этих желаний, на которое направлены реклама и другие формы давления со стороны культуры. То, что можно считать комфортом и счастьем по реалистическим стандартам, может расцениваться как бедность по стандартам общества потребления, в котором материальная алчность часто вытесняет всякое духовное стремление.

Это не означает, что все стороны жизни такого преуспевающего человека являются удовлетворительными, что у него никогда не бывает никаких внутренних сомнений или разочарований, или же что его жизнь во всех отношениях соответствует социальным стандартам. Если вы будете ждать, пока вы не достигнете совершенства во всех обычных вещах перед тем как начать предпринимать попытки пробуждения, то вам придется ждать слишком долго! Поскольку совершенство вообще невозможно на обычном уровне жизни, вы будете ждать вечно.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ НЕВРОЗ

Психология начала признавать существование неудовлетворенности у преуспевающих людей в пятидесятые годы. До этого психотерапевты занимались лечением невротиков – людей, которые не смогли справиться со всеми обычными задачами развития и по этой причине были несчастливы. Они хотели быть «нормальными», быть приспособленными к жизни и радоваться ей как и все другие нормальные люди. Затем у психотерапевтов появился новый тип пациентов – люди, которых по социальным стандартам можно было считать вполне преуспевающими, но которые были недовольны своей жизнью. Типичные жалобы в этом случае могли состоять в следующем: «Я – вице-президент компании, в которой я работаю, и когда-нибудь смогу стать ее президентом. Я получаю хорошие деньги и уважаем в обществе. Я счастлив в браке и у меня хорошие дети. Каждый год мы с семьей два раза приятно проводим время в отпуске. И, тем не менее, моя жизнь пуста. Неужели нет ничего, кроме этого?»

Психотерапевты называют таких пациентов «экзистенциальными невротиками», чтобы подчеркнуть, что они сталкиваются с проблемами высшего смысла жизни, а не того, как справиться со своими повседневными делами. Однако такая терминология указывает и на то, насколько сами терапевты остаются в плену заблуждений нашей культуры. Почему считается, что если вы находите обычную жизнь недостаточно осмысленной для себя, то это признак «невротичности»? Теперь мы можем понимать, что преуспевающие неудовлетворенные люди несчастливы оттого, что их духовная жизнь пуста. Состояние согласованного транса оказывается недостаточным для тех, кто обладает врожденной способностью к пробуждению. Так что в действительности, «экзистенциальный невроз» является здоровым признаком потенциальной возможности роста.

Те формы анализа и практики, которые представлены в этой книге, предназначены как раз для преуспевающих неудовлетворенных людей. Они могут усиливать вашу неудовлетворенность и, в определенных отношениях, отчуждать вас от повседневной жизни. В то же время жизненно важно, чтобы эти идеи и практики не использовались в качестве оправданий для рационального объяснения неудач в делах повседневной жизни, или жестокого и равнодушного отношения к другим людям, поскольку это будет извращать сам потенциал этих практик и углублять ваши заблуждения.

Я беспокоюсь о том, что вас, дорогие читатели, может теперь излишне озаботить вопрос, достаточно ли вы преуспеваете и достаточно ли вы восприимчивы, чтобы быть «преуспевающим и восприимчивым недовольным» человеком. Если вы сумели дочитать эту книгу до сих пор, вы, вероятно, являетесь достаточно восприимчивым человеком, но насколько много несовершенств вам позволено иметь? Требуется ли какой-то минимальный уровень доходов? А как насчет тех действительно безумных мыслей и чувств, которые у вас порой бывают, несмотря на то, что вы «считаетесь нормальным», периодов сомнения в себе и тому подобного?

Смотрите на вещи здраво. Если существует множество того, на что вы неспособны на обычных уровнях функционирования, вам, вероятно, следует поработать над этими проблемами, прежде чем слишком сосредоточиваться на идеях о пробуждении – хотя некоторые из идей, имеющихся в этой книге могут помочь вам лучше функционировать и на этих обычных уровнях. Если вы недовольны, но при этом не являетесь относительно преуспевающим человеком, существует реальный риск искажения цели этой книги, так как вы можете пытаться использовать ее, чтобы получить большее количество вознаграждений, предлагаемых обществом, забывая о том, что ее действительная цель состоит в том, чтобы превзойти ограниченность общества. Именно по этой причине Четвертый Путь предназначен для людей, достигших уровня «преуспевающих и восприимчивых недовольных».

В том случае, если вы не вполне уверены, испробуйте эти идеи и практики и посмотрите, что из этого получится. Если они помогут вам удовлетворительно заботиться о себе и о ваших близких и порядочно вести себя по отношению к другим людям, достигая в этом по меньшей мере обычных уровней успеха (при этом не обязательно исходя из обычных причин подобных действий), тогда можно сказать, что это стоящее дело. Если при этом степень вашей погруженности в транс начнет уменьшаться, то это еще лучше.

СЕРЬЕЗНОСТЬ И СЕКРЕТНОСТЬ

Различные практики, представленные в этой части книги, были (и остаются) предназначенными для серьезных, обязательных учеников. Некоторые из этих практик первоначально давались лишь в контексте конфиденциальных отношений учителя и ученика. Это, если выражаться более драматично, «тайные практики». Почему это так?

Есть две основные причины, по которым практики подлинного роста являются тайными. Во-первых, определенная практика способна приводить к столь сильным эффектам, что, если вы к ним не готовы, они могут повредить вам и другим. Эти практики могут оказаться опасными в руках неподготовленных людей.

Ни одна из тех практик, которые я буду описывать, не является явно опасной, однако все они очень мощные. Некоторые из прозрений, к которым они могут вести, способны вывести вас из душевного равновесия – эта опасность присуща любой технике роста – но в конечном счете, их последствия должны быть благотворными. Потенциальная возможность того, что эти практики будут выводить вас из равновесия, зависит от достигнутого вами уровня зрелости: поэтому я и подчеркивал выше, что прежде чем вы будете предпринимать попытки пробуждения, вы должны обладать способностью справляться с повседневными делами. Если у вас есть многие защиты по отношению к тем вещам в вас, которые вы не хотите признавать, то открытия, которые будут возникать у вас в процессе cамонаблюдения, действительно могут вас огорчать и расстраивать, и тогда вы можете захотеть работать медленнее, избрав более подходящий для вас темп, вместо того, чтобы погружаться в очень интенсивную работу. Если же вы испытываете серьезное расстройство и/или полагаетесь на психотерапевтическую помощь или транквилизаторы, чтобы справляться с повседневной жизнью, я бы советовал вам не заниматься интенсивной практикой этих упражнений до тех пор пока вы не достигнете нормального уровня функционирования в согласованной реальности. Просто не нужно понимать этот «нормальный» уровень как то совершенное функционирование, которого от вас, вероятно, требует ваше «суперэго»: я сомневаюсь, что какое-либо человеческое существо вообще когда-нибудь достигнет такого уровня.

Вторая причина, по которой некоторые из этих практик иногда считались тайными, связана с вашей готовностью к реакции на эти практики, тот «шоковый потенциал», которым может обладать воплощенное в них требование радикальной переориентации. Задумайтесь на мгновение: о скольких техниках самосовершенствования вам уже доводилось слышать?

Многие ли из них вы уже пробовали?

И многие ли из тех техник, которые вы пытались практиковать, вы практиковали как следует?

Большинство из нас слышали о различных практиках самосовершенствования, которые, как мы думали, нам следует попробовать, но так и не сделали этого. Были и другие, с которыми мы немного поигрались и когда увидели, что ничего впечатляющего не происходит, забросили их после нескольких попыток. Психологическим результатом этого стало скрытое (а быть может, и явное) предвзятое отношение к практикам роста, которое принижало их ценность («Этих практик так много, по дюжине за гривенник...»; «Да, я уже знаю о них... в этом нет ничего интересного...»), ассоциируя их с неудачей («Я уже пробовал все это, и оказалось, что оно не работает») и ослабляя нашу восприимчивость к возможным эффектам этих практик и возможность переходить к новым методам («Это мало что добавляет к тому, что я уже знаю и что оказалось неэффективным»).

Секретность, хранение в тайне – хороший способ справиться с этими проблемами. Если бы большинство техник были тайными, то вы бы не испытывали притупляющего эффекта знания о столь многих из них, которые вы в действительности никогда не пробовали, или того отношения, которое сложилось в результате многих неудач, которые, в свою очередь, были вызваны неэффективностью ваших половинчатых и неискренних попыток. Знакомство с какими-то новыми техниками роста может привлекать ваше внимание в гораздо большей степени. Если же вам, вдобавок, пришлось показать себя достойным того, чтобы вам открыли какую-то технику, не говоря уже об «очарованности» тем, что вы поклялись хранить ее в тайне, тогда этой технике может быть уделено еще больше внимания. Эта техника может производить на вас большее впечатление, обладать большим потенциалом привлечения внимания. В результате этого вы будете уделять массу энергии и внимания ее практике, и по этой причине она имеет больше шансов на вас подействовать. Для большинства практик роста справедливо старое правило: они работают, если работаете вы сами.

Однако последние два десятилетия стали временем резких изменений. Многие «тайные» техники духовных путей стали доступными для всех, они описываются в большом количестве дешевых книг в бумажных обложках, которые вы можете купить в ближайшей книжной лавке. И нам приходится сталкиваться с притуплением интереса, происходящим от знания о столь многих техниках, а также с вероятностью того, что это знание не позволит вам правильным образом реагировать на новые техники. В некотором смысле это имеет свои преимущества: секретность методов привлекала ту часть вашего ума, которая больше заинтересована в обретении силы и власти, чем в самом росте, и теперь у этой части вашего ума меньше возможностей для подпитки.

Действительно, взрослый и зрелый подход к работе с новыми техниками роста должен начинаться с полного принятия того факта, что хотя мы встречались со многими из них, мы их не практиковали. Конечно, это может послужить поводом для нападок «суперэго»: «Тебе следовало это делать, это было для тебя полезно. Ты лентяй, ты плохой». Как мы уже обсуждали раньше, вам нет нужды придавать нападкам «суперэго» дополнительную энергию; на самом деле, вы можете наблюдать их, чтобы узнать больше о самом себе. Важной вещью здесь является принятие вашего прошлого. Точно также, признайте, что вы, вероятно, познакомились с некоторыми техниками роста настолько поверхностно, что при этом было мало шансов, что они окажутся эффективными. И нет ничего удивительного в том, что вы действительно мало что получили от них. Что было, то было. Но вот реальный вопрос: что вы собираетесь делать с новыми техниками роста?

Вам нужно признать, что в действительности вы не сможете уделять заметное, если вообще хоть какое-то, внимание большинству новых техник роста, с которыми вам доведется столкнуться в будущем. С одной стороны, у вас не хватит времени для того, чтобы действительно поработать с многими из них, в особенности, с учетом того их изобилия, которое предлагается в настоящее время. С другой стороны, некоторые из них настолько отличаются друг от друга и разнонаправлены, что вы не сможете сочетать их. Так, например, трудно практиковать некоторые методы повышения осознавания того, что происходит здесь и сейчас, и в то же время пытаться испытывать те трансцендентные ощущения, которые могут возникать при сосредоточении на многократном повторении мантр.

Поскольку вы можете уделить той или иной практике лишь то ограниченное количество энергии и внимания, которое у вас есть, вы должны решить, на какой действительно привлекательной для вас технике роста вы сосредоточите свои усилия, и затем заниматься этим с полной самоотдачей в течение достаточно длительного периода времени, чтобы у вас был шанс почувствовать эффект этой техники. Естественно, что вам придется потратить некоторое время впустую, пробуя различные методы и системы, чтобы как-то прочувствовать их на опыте, прежде чем вы решите продолжать работать с той или иной техникой. Но как только вы решили, что определенная практика вам подходит, посвятите себя занятиям ей одной на достаточно длительное время, – скажем, на несколько месяцев, – и затем делайте это.

Это то отношение, с которым вам следует подходить к тем техникам, которые я описываю в этой книге. Если они покажутся вам привлекательными, поэкспериментируйте с ними немного, чтобы получить о них впечатление. В действительности, я не рассчитываю на то, что вы поверите во многие из моих утверждений о том, что вы пребываете во сне, в согласованном трансе, до тех пор пока сами не предпримете попытки пробудиться. Это то эмпирическое ощущение, которое вам нужно получить от любых идей или техник. Но осознавайте то, что вы пока просто пробуете эти техники, играете с ними, а не серьезно работаете. Зная это, можно реально надеяться получить от них какие-то результаты, но ничего сверхъестественного.

Предположим, мало что происходит. Даже если практика и тот опыт, который у вас связан с ней, не слишком вас удовлетворяют, не стоит просто забывать о них: сознательно скажите себе, что этот метод вас не очень привлекает, и что вы намеренно прекращаете работать с ним. Это создаст чистое прерывание практики, ее свободное завершение. Возможно вы не были готовы выполнять ее надлежащим образом. Но если вы когда-нибудь решите вернуться к этой практике более серьезным образом, она не утратит для вас своего потенциала и не сольется с той огромной массой вовсе не испытанных вами, либо испытанных лишь поверхностно методов и практик, которые ассоциируются у вас с неудачей и с отношением типа: «Что тут такого? Это же и так всем известно!»

Если после приобретения некоторого первоначального опыта вы все же сочтете эти идеи и практики подходящими для себя, я предлагаю вам принять сознательное решение заниматься ими интенсивно и с полной самоотдачей на протяжении нескольких месяцев. Принятие такого решения в письменной форме, например, в форме письма самому себе или вашему другу является хорошим способом сделать ваше решение более твердым и осознать его серьезность. Время, которое вы решите посвятить работе с этой техникой, должно было бы быть точно определено. Вы можете решить выполнять эту практику со своим другом, у которого она тоже вызывает интерес, или как-то иначе объединиться с другими людьми, выполняющими эту практику, – например, путем создания группы для изучения этого метода, или же присоединившись к уже существующей группе, работающей с методами Четвертого Пути. Подробнее мы обсудим это в следующих главах.

И последнее замечание, которое я бы хотел высказать в конце этой главы, прежде чем мы перейдем к обсуждению самонаблюдения. Я не случайно говорил выше о серьезности, поскольку глубокое желание пробуждения очень важно для того, чтобы пробуждение произошло. Однако в нашей культуре существуют достаточно устойчивые ассоциации между словами «серьезный», «духовный», «унылый» и «безрадостный». Мы ищем свет, и хотя нам часто нужно быть серьезными, мы также должны обладать способностью быть веселыми, иметь светлое и легкое сердце. Подлинная радость не имеет ничего общего с унынием, даже хотя быть более осознающим порой означает осознавать и сопереживать реальное страдание. Воспринимайте себя и свою цель серьезно, но всегда культивируйте в себе способность смеяться над самим собой и над своей целью, и получать удовольствие от этого смеха. Гурджиев был мастером использования юмора, и порой намеренно совершал неприличные поступки, чтобы шокировать людей и вывести их из состояния чрезмерной серьезности. Иногда лучшим возможным способом разрешения некоторых «проблем» в структуре вашей ложной личности является способность увидеть то, насколько все это забавно и смешно. Ведь чувство юмора принципиально важно на любом из духовных путей.

Уже несколько десятилетий мы обладаем, но не пользуемся, наиболее интересной из всех созданных людьми машин: автоматическим авиалайнером.

По мере того как развивались электронные инструменты для навигации, стало возможным все более и более точно определять, где именно находится воздушный лайнер в любой момент времени. Появилась возможность узнавать, над каким именно городом летит самолет, какое расстояние осталось до места назначения, и т.п. Спутниковые навигационные системы позволяют вам точно определять свое местоположение в любой части страны с точностью до пятнадцати метров. В дополнение к этому существуют электронные системы, которые позволяют пилоту приземляться «вслепую», когда туман или другие условия не позволяют видеть взлетно-посадочную полосу. Электронные маяки позволяют осуществлять точное наведение, сообщая вам, на каком расстоянии от каждого из концов посадочной полосы и от ее краев находится самолет, на какой высоте и т.д.

Одновременно были разработаны точные способы электронного управления самолетом, регулирующие его высоту и скорость, убирание или выпускание шасси и т.п.

И, наконец, все эти приборы и управляющие механизмы были собраны воедино. Вы можете ввести данные о координатах места назначения в управляющий компьютер воздушного лайнера и после этого просто сидеть и наблюдать, или даже вообще выйти из самолета. В назначенное время двигатели самолета заработают, он выкатится на взлетную полосу, взлетит, совершит полет к месту назначения, учитывая в пути изменения направления ветра и другие погодные условия, совершит посадку и подъедет к зданию аэропорта – и все это произойдет без участия человека на всем протяжении полета. Такие системы были не только теоретически разработаны, но и проверены на практике. Конечно же, первые из таких автоматических систем имели свои несовершенства и пилоту приходилось вмешиваться в их работу во время полета, но постепенно они становились все более надежными и необходимость в присутствии человека отпала вообще.

Но захотели бы вы лететь на полностью автоматическом воздушном лайнере?

Поскольку в расписании полетов нет ни одного рейса, который бы выполнялся полностью автоматизированным воздушным лайнером, несмотря на то что технические возможности для этого существуют уже достаточно давно, совершенно очевидно, что большинство из нас не хотят летать на таких лайнерах. Мы не доверяем полной автоматизации, в особенности в тех случаях, когда ошибка в работе механизмов может привести к серьезным травмам или, вероятнее всего, к смерти. Мы хотим, чтобы рядом с этими автоматическими управляющими механизмами сидели люди – пилот (и второй пилот) – готовые немедленно взять управление на себя, если в механизмах возникнут неполадки. И не имеет значения, насколько совершенны управляющие механизмы, даже если они почти абсолютно надежны, нам все равно этого недостаточно.

НАШ УМ КАК АВТОМАТИЧЕСКИЙ АВИАЛАЙНЕР

Из нашего обсуждения в предыдущих главах того, каким образом сознание становится автоматизированным и обусловленным, вы можете увидеть прямую аналогию: наши тело, ум и эмоции часто напоминают полностью автоматизированный авиалайнер. Курс и место назначения определяются другими людьми, включаются автоматические механизмы, и ваше сознание уже не нужно для совершения путешествия.

Даже прежде чем у нас возникнет вопрос о том, является ли запрограммированное место назначения именно тем местом, куда мы действительно хотим отправиться, становится очевидно, что у пульта управления должен дежурить опытный пилот, чтобы вмешаться в случае неполадок, или если вдруг возникнут непредвиденные обстоятельства. Но как много раз бывает, что пилота в самолете нет, или он задремал, или в свое время не прошел достаточной подготовки, или же настолько увлечен выпивкой в салоне, что не обратит никакого внимания на сигналы, предлагающие ему немедленно занять свое место в кабине. И хотя (пока) еще не происходило катастрофы, которая была бы достаточно серьезной, чтобы убить вас, уже было множество неприятных происшествий, ненужных проблем во время полета, и ваш самолет неоднократно был на грани столкновения с другими самолетами, что серьезно повредило вам и им.

Предположим, что вы обрели достаточное понимание самого себя, чтобы признать, что вы заперты в плохо функционирующем автоматическом авиалайнере, направляющемся к месту назначения, которое было выбрано другими людьми, в окружении других, столь же опасных и плохо управляемых автоматических самолетов. Где вам найти пилота?

С определенной точки зрения, вокруг вас, к счастью, есть множество людей, которые не только объявляют себя опытными пилотами, но и настаивают на том, что хотели бы взять на себя управление вашим авиалайнером, чтобы вы могли спокойно лететь к чудесному месту назначения! И если вы только отдадите этим людям те немногие возможности управления, которые у вас все же есть и доверитесь их мудрости, даже если вы ее и не вполне понимаете, они обещают вам рай. И они будут так счастливы, что спасли вас! Поэтому просто присоединяйтесь к ближайшей буддийско-неохристианско-ньюэйджев-ской-раджа-гуру-органически-просветленной коммуне, и все будет замечательно.

Вполне естественно, что вас могут привлекать такие учителя и спасители. Во-первых, существует детский перенос того отношения, которое было у нас к родителям и другим знающим взрослым, которые действительно часто помогали нам, вот и теперь некие, подобные родителям, мудрые люди должны быть способны нам помочь. Что-то внутри нас эмоционально хочет следовать за обладающим силой лидером. Во-вторых, мы порой действительно можем получать помощь от других людей, так что у нас есть вполне реалистические основания для надежды. В-третьих, есть многие примеры людей, которые принимали помощь такого рода от других и которые выглядят от этого более счастливыми. И если вы последуете за каким-нибудь Гуругуру Хайфалутином Сингином, то его последователи с радостью примут вас в свое сообщество и обеспечат вас теми формами социальной поддержки, которые будут вам нужны для этого решения.

Гурджиев, однако, доказывал, что наши проблемы как раз и являются результатом того, что мы уже доверяли себя нескольким, сменявшим друг друга, посторонним пилотам, так что если мы заведем еще одного, нового, это не будет действительным разрешением проблемы. В лучшем случае такой внешний пилот может сделать вас «счастливым», заставив ваши автоматизированные психологические механизмы работать более гладко и удовлетворив вашу нереалистическую эмоциональную потребность в лидере. Вы можете чувствовать себя лучше, но вы все так же будете пребывать в согласованном трансе, будете оставаться спящим. Содержание ваших снов изменится – вы будете иметь «хорошие» сны вместо «плохих» снов, но это никак не поможет вам пробудиться от сна к реальности.

Четвертый Путь, которому учил Гурджиев, прежде всего объясняет, как работает ваш «самолет», то есть как функционируют ваши психологические механизмы, а затем учит вас тому, как стать своим собственным пилотом, или создать в себе этого пилота – действительно пробужденную и знающую часть вашего ума, которая будет управлять вашим самолетом так, как нужно, и вести его к той цели, которую вы сами выберете. Понимание того, как функционируют ваши психологические механизмы, является задачей самонаблюдения. А создание своего собственного пилота – это задача самовспоминания.

В этой главе мы обсудим самонаблюдение, а в следующей – самовспоминание. На практике эти два типа работы в конце концов сливаются воедино и усиливают друг друга.

ОБЪЕКТИВНОЕ САМОНАБЛЮДЕНИЕ ВМЕСТО НАБЛЮДЕНИЯ СО СТОРОНЫ «СУПЕРЭГО»

Для того чтобы увидеть, что представляет собой то самонаблюдение, которое может привести к пробуждению, мы должны на некоторое время отклониться от нашей темы и обратиться к проблеме социального контроля, чтобы рассмотреть кое-что, чем самонаблюдение не является, но что часто с ним путают.

Антропологи выделяют три общих класса механизмов социального контроля. Первый и наиболее очевидный – это прямая сила. Группа может физически воздействовать на тех своих членов, чье поведение отклоняется от принятых в группе норм, причинять им вред или даже убивать их. В менее экстремальных случаях у таких членов группы может быть отнято их имущество или привилегии. Контроль основывается на вмешательстве в удовлетворение тех потребностей, которые относятся к низшему уровню иерархии потребностей Мэслоу, то есть потребностей в выживании и потребностей в избегании боли и дискомфорта.

Однако этот тип контроля обходится довольно дорого. Необходимо, чтобы определенные члены вашей культуры посвящали свое время охране и поддержанию порядка среди всех остальных. Этих надзирателей нужно кормить, их содержание потребует от общества определенных затрат, которые в ином случае могли бы быть использованы на производство пищи или других полезных вещей. На сооружение полицейских участков и тюрем нужно будет использовать определенные физические ресурсы. Чем большее количество средств будет направлено для поддержания этого уровня контроля, тем меньше ресурсов будет использоваться продуктивно.

Путем перехода вверх по иерархической шкале к потребности в социальном принятии можно построить механизмы социального контроля таким образом, что они не будут нуждаться в использовании столь большого количества человеческих и физических ресурсов. Потребуется меньшее количество полицейских и тюрем. Один из таких методов используется в сообществах, именуемых «культурами стыда». Используя естественное желание человека быть принятым другими, подобные культуры особо подчеркивают необходимость гармонии со своей социальной группой. Дети подвергаются окультуриванию и обусловливанию таким образом, чтобы они чувствовали себя особенно плохо, когда эта гармония нарушается. Если люди узнают, что вы совершили тот или иной запретный поступок, вам будет так стыдно, вы опозорите их, равно как и себя, и гармония сообщества будет нарушена.

Подобное осуждение будет выносить каждый, кто увидит вас совершающим запрещенный акт, а отнюдь не только полиция. Боясь быть опозоренным, вы станете воздерживаться от совершения запретных действий. Однако если вы можете быть уверены, что никто не узнает о том, что вы сделали, соблазн совершить такой поступок очень велик. Плохо не столько само по себе запретное действие, сколько стыд быть застигнутым за его совершением. И если вы совершаете что-то запретное, но никто не знает об этом, или не знает, что это сделали именно вы, у вас не возникнет никаких плохих чувств в отношении того, что вы совершаете.

Культуры, основанные на потребности в самоуважении, которые антропологи называют «культурами вины», идут еще дальше. Окультуривание приводит к разделению ума на «эго», сознательную часть, с которой вы обычно отождествляетесь, и «суперэго», которое занимает по отношению к «эго» вышестоящее, или начальственное, положение. Механизм «суперэго» содержит в себе моральные правила культуры, способность обнаруживать, когда вы преступили эти правила, и, что важнее всего, власть эмоционально наказывать вас за этот поступок. На самом деле, хорошо развитое «суперэго» определяет и то, когда вы просто думаете о том, чтобы переступить через эти правила, «вожделеете в своем сердце», и заставляет вас при этом чувствовать себя плохо. Если вы все же действительно совершаете что-то запретное, «суперэго» будет наказывать вас чувством вины даже в том случае, если никто не знает, что именно вы совершили запретный поступок. Культуры, основанные на чувстве вины, не только нуждаются в гораздо меньшем количестве полицейских, но в них требуется и намного меньшее внимание со стороны группы к поведению своих членов, чем в культурах, основанных на чувстве стыда.

Большинство культур используют смесь процессов контроля с помощью стыда и со стороны «суперэго» для сохранения их членами необходимой линии поведения, и существуют существенные различия в том, насколько эффективными оказываются эти механизмы в каждом из индивидуальных случаев. В дальнейшем их эффективность может снижаться за счет действия различных защитных механизмов. Некоторые наблюдатели полагают, что американская культура первоначально основывалась на чувстве вины, но постепенно в ней происходит сдвиг в направлении контроля с помощью стыда.

Значит, в определенном смысле «суперэго» является специализированным механизмом для самонаблюдения, полезным с точки зрения культуры для того, чтобы удерживать индивидов в рамках одобряемого культурой поведения, усиливая их согласованный транс. Но он может быть катастрофически неполноценным для процесса трансцендентного роста, и для этого есть три основные причины.

Во-первых, как мы уже обсудили ранее, ценности, которых придерживается «суперэго» – это не ваши ценности, это ценности других людей (ваших родителей, вашей культуры), выбранные ими для вас без вашего согласия и запрограммированные в вас с приоритетом вопросов жизни и смерти. Во-вторых, «суперэго» полностью автоматизировано: это психологический механизм, не требующий для своего функционирования никаких подлинно сознательных усилий с вашей стороны. В-третьих, «суперэго» вырастает отнюдь не из объективного стремления к истине, не из желания знать, что же действительно происходит вопреки тому, что я хочу или думаю, что мне следует хотеть, а из априорной приверженности к абсолютным ценностям, которые могут не слишком хорошо согласовываться с действительностью. Вспомним слова из второй главы: «Нет Бога, кроме реальности. Искать Его в другом месте – деяние грехопадения». Игнорируя реальность, абсолютная мораль «суперэго» может делать нечто противоположное тому, для чего она предназначается.

Наблюдение со стороны «суперэго» не следует путать с тем типом самонаблюдения, которое нам необходимо развивать в себе, если мы хотим пробудиться от согласованного транса. Нам нужно выработать такой тип наблюдения, который ставит верность реальности превыше всех других приверженностей. Конечно, «суперэго» может использовать информацию, получаемую от этого нейтрального типа наблюдения для того, чтобы активизироваться и предпринять свою очередную атаку, но эта атака становится чем-то, подлежащим наблюдению с позиции более всеобъемлющего типа самонаблюдения, не тем, с чем мы отождествляемся. Давайте теперь рассмотрим некоторые из факторов, которые могут создавать такой тип самонаблюдения.

СПОСОБНОСТЬ НАБЛЮДАТЬ САМОГО СЕБЯ

Ваша способность наблюдать самого себя является комбинированной функцией вашего желания наблюдать самого себя, возможности такого наблюдения, препятствий к такому наблюдению и доступности специальных вспомогательных средств для наблюдения.

Если у вас мало желания наблюдать самого себя и понять, как работает ваш ум, то вряд ли вы сможете увидеть что-то существенное. Иногда жизнь будет принуждать вас к самопознанию, в особенности в моменты сильных потрясений, страдания или опасности. Все мы читали о людях, жизнь которых радикально изменилась за одну ночь в результате открытий, сделанных ими во время переживания глубокого кризиса. Хорошо, когда это случается, но о сколь многих людях вы ничего не слышали, потому что им не «повезло» иметь такие переживания? И насколько больше тех, кто отказывались видеть все это, страдали, умирали, или просто не изменялись? Имеет смысл быть благодарным жизни, когда она заставляет вас узнать что-то о себе, вне зависимости от того, насколько нелегко это порой бывает, но ожидание таких «случайных» принуждений нельзя считать надежным методом роста. Одним из наиболее мощных переживаний роста, которые может иметь человек, является, например, околосмертный опыт, однако, большинство людей, которые подходят к смерти настолько близко, просто умирают!

Когда мы думаем о возможности наблюдать самих себя, мы обычно имеем в виду какие-то особые моменты, например, минуты раздумий в конце дня, или же то, что могло бы произойти, если бы у нас была возможность просто пожить несколько недель в лесу наедине с собой. Наше обычное молчаливое допущение состоит в том, что мы слишком заняты (и потому кажемся себе слишком важными?), чтобы заниматься самонаблюдением в процессе нашей повседневной жизни. Именно это допущение Гурджиев подвергал сомнению.

Четвертый путь, утверждал Гурджиев, это путь в жизни. Вам нет нужды уходить в монастырь, хотя непродолжительные, специальные периоды отшельничества иногда могут быть полезны. В действительности, ситуация отшельничества далеко не всегда подходит для наблюдения некоторых важных аспектов вашего функционирования: поскольку вы оказываетесь в стороне от вашего обычного, привычного образа жизни, многие из наиболее важных аспектов вашего «Я» не активизируются. Таким образом, обычная жизнь, в действительности, является наилучшей возможной ситуацией для самонаблюдения, поскольку в этих условиях вы проявляетесь наиболее полно. Повседневная жизнь обеспечивает нас достаточно большим разнообразием стимулов, необходимых для того, чтобы активизировать весь спектр нашего функционирования, так как именно в повседневной жизни формируется это функционирование.

Препятствия к самонаблюдению бывают нескольких типов, в числе которых недостаточная мотивация, отвлечение внимания, недостаток умения и активное сопротивление.

При недостатке мотивации ваши возможности будут ограничиваться лишь теми немногими наблюдениями, к которым вас принуждают жизненные кризисы. Более того, вас будет ограничивать само отношение, которое происходит от недостатка мотивации. Мы знаем старое высказывание: знает тот, кто пробует. Но это истинно лишь в предельном случае, когда «вкус» происходящего настолько силен, что, вынуждает вас обратить внимание на происходящее и научиться чему-то новому в отношении мира и самого себя. Поэтому, говоря точнее, тот, кто пробует, имеет возможность узнать. Использует ли он эту возможность или нет – это уже другой вопрос.

Великое множество вещей могут отвлекать вас от самонаблюдения. Вам нужно сделать кое-что на работе, вам следует расслабиться, по телевизору показывают интересный фильм, кто-то хочет поговорить с вами, а как насчет сегодняшней вечеринки? В общем и целом, наша культура вообще не поощряет самонаблюдение, за исключением его очень ограниченного использования в целях обучения следованию предписанным правилам. Вас учили как вести себя надлежащим образом и вознаграждения даются за правильное поведение: что же наблюдать внутри себя? Если вернуться к нашей метафоре, самолет летит на автопилоте, а вы в салоне выпиваете с множеством других пилотов, которые хотят рассказывать друг другу истории (часто полностью вымышленные) о сексе, деньгах, власти или о различных приключениях во время полетов. Ваши приятели не хотят, чтобы вы покидали их общество, и они не хотят слушать о самолетах, которые разбились, так что хватит этих разговоров о том, чтобы пойти в кабину и проверить автопилот, или попытаться сообразить, как действует управление, или хотя бы просто оглянуться вокруг. Вы же здесь на вечеринке!

В детстве большая часть нашего обучения происходит с помощью подражания. Взрослые вокруг нас почти никогда не подают нам примера самонаблюдения, так что потребность в нем автоматически исключается на очень глубоком уровне. В школе тоже очень редко, если вообще когда-нибудь, об этом что-то рассказывают. Культура сверстников делает акцент на внешнем поведении. С нашими сильными социальными инстинктами, которые создают в нас желание быть причастными, стоит ли удивляться, что мы автоматически подражаем окружающим нас людям, которые не придают значения самонаблюдению? Даже сегодня, уже будучи взрослыми, мы можем столкнуться со значительным давлением, если будем рассказывать друзьям о своих попытках самонаблюдения.

Многие из нас подходят к практике самонаблюдения с огромным недостатком умения. При этом во многих других областях жизни мы весьма умелы: подумайте, как много практического опыта у вас было, например, в одевании или в чтении. Но много ли у вас было практики в попытках объективно наблюдать за собой? Стоит ли удивляться, что мы часто приходим в замешательство, пытаясь понять себя, если у нас не было никакой практики в наблюдении себя правильным и объективным образом.

ПРИВЕРЖЕННОСТЬ ИСТИНЕ

Практика самонаблюдения начинается с желания и решения некоторой части вас: «Я хочу узнать, что есть на самом деле вне зависимости от того, какими я бы предпочел видеть эти вещи».

Это решение должно постоянно подкрепляться, поскольку оно направлено против автоматизированных процессов ложной личности и по этой причине легко ослабевает, если только вы не подкрепляете желание знать действием воли. Кроме того, что для этого нужна воля, для этого нужно еще и терпение. Это явно не тот случай, когда есть какие-то немногие вещи, знание которых было бы вам полезно, и вы можете найти их после нескольких недель усилий. Нет, есть громадное количество вещей, которые вам предстоит узнать, и решение заниматься самонаблюдением, в действительности, должно быть обязательством активно сохранять эту позицию в течение всей жизни.

Это производит впечатление довольно тяжелой работы. С одной стороны, так оно и есть, но с другой – это чистое наслаждение, поскольку оно питает одно из ваших самых неотъемлемых качеств: любопытство. Я могу вспомнить, что в детстве я всегда начинал каждый день, просыпаясь с одним и тем же чувством, отражавшим интеллектуальное, эмоциональное и инстинктивное отношение, которое лучше всего описать такими словами: «Ура! Еще один новый день! Как много сегодня будет всего интересного!» Потом это ушло, и мне пришлось потратить много лет работы над собой, чтобы снова вернуть такое отношение к жизни.

Важно, что самонаблюдение начинает ассоциироваться у нас с этим изначальным любопытством и с присущей ему радостью. Иначе оно может стать враждебным действием, своего рода параноидальным беспокойством относительно того, что за очевидными вещами всегда скрывается нечто тайное и зловещее. Такого рода специфическое отношение может приводить к тому же искаженному и специализированному самонаблюдению, каковыми является наблюдение со стороны «суперэго».

ПРАКТИКА САМОНАБЛЮДЕНИЯ

В своей наиболее общей форме практика самонаблюдения состоит в том, чтобы просто уделять внимание всему на свете, отмечая все, что происходит, с открытым умом и с чувством любопытства. Это все на свете почти всегда оказывается смесью восприятий внешних событий и ваших внутренних реакций на них. Вам следует отбросить все заранее имеющиеся у вас убеждения о том, чем вам надо интересоваться, что важно, а что не важно. Все, что бы ни происходило, оказывается подходящим объектом для наблюдения.

Такое непредвзятое внимание должно быть чем-то большим, чем просто интеллектуальное внимание. Вспомним, что мы являемся трехмозговыми существами. Так что внимание, которое мы должны стараться уделять нашему миру и нам самим, является эмоциональным и телесным вниманием в той же мере, как и интеллектуальным вниманием. Когда мы для себя даем имя тому, что наблюдаем – это прекрасно, но было бы ошибкой полагать, что вы уже завершили процесс наблюдения, коль скоро вы уже поименовали то, что наблюдаете. Возникают ли при этом какие-то чувства, и какие именно? Оказывает ли это какое-то воздействие, и какое именно, на то, как вы ощущаете свое тело? Иногда то, на чем мы сосредоточиваем свое наблюдение, имеет только одно или два из этих качеств, но мы должны стараться быть открытыми по отношению ко всем возможным качествам на протяжении всего времени.

Я не смогу подчеркивать этот момент слишком сильно. Самонаблюдение, так же как и всякое наблюдение, должно стремиться включать в себя все наши типы разума – эмоциональный, телесный и интуитивный, равно как и интеллектуальный. Считать, что мы полностью знаем сущность вещей только потому, что мы можем давать им названия и связывать их с другими интеллектуальными знаниями, является одной из величайших ошибок современной культуры.

Действительно, нас настолько основательно обусловливали думать, что мы что-то знаем просто потому, что у нас есть определенные слова об этом, что порой полезно практиковать самонаблюдение, препятствуя поименованию и обдумыванию того, что вы наблюдаете.

Чтобы проиллюстрировать мое собственное самонаблюдение в тот момент, когда я пишу эти строки, я просто делаю небольшую паузу для того, чтобы подумать о том, что я скажу дальше. Скользнув взглядом вниз, я отмечаю, что когда я опираюсь пальцами рук на край клавиатуры компьютера, моя правая рука лежит почти плоско, в то время, как моя левая рука повернута так, что мой указательный палец оказывается гораздо выше, чем мизинец, под углом почти в сорок пять градусов. М-да... Это любопытно...

Обе руки чувствуют себя в этом положении удобно. Есть ли какая-то общая асимметрия в мышцах или сухожилиях моего тела, которая отражается в таком положении рук? Пожалуй, я могу ответить на этот вопрос, обратив внимание на мое тело в целом. А, да, я чувствую, что я несимметрично сижу на стуле. Моя правая ягодица иначе давит на него, чем левая, которая находится немного глубже на сидении. Что произойдет, если я выпрямлю свое тело? Да, обе руки теперь лежат ровно и чувствуют себя в одинаковой степени комфортно. Это интересное наблюдение над тем, как я использую свое тело.

Теперь у меня возникает мысль, что мне пора заканчивать описание этого примера, так как он становится чрезмерно подробным и внимание моих читателей может рассеяться в этих подробностях вместо того, чтобы удерживаться на главной теме. «Вкус» этой мысли, когда я обращаю на него внимание, кажется вполне реалистическим, но в нем отчасти присутствует тот эмоциональный оттенок, который я научился отождествлять со своим «суперэго». Запашок неодобрения. М-да... Какое именно «следует» активировалось? Быть может, профессору неприлично упоминать о своих ягодицах? Все эти размышления было бы интересно продолжить, но мое намерение закончить эту книгу является сейчас более важным, так что я сознательно решаю оставить свои дальнейшие наблюдения за потоком мыслей и продолжить нашу основную тему.

Практика самонаблюдения – это практика того, как быть любопытным, с намерением делать это как можно лучше, с намерением наблюдать и изучать все, что будет происходить, вне зависимости от ваших предпочтений или страхов. Я бы предпочел, чтобы, когда я решил проиллюстрировать самонаблюдение, у меня возникла бы какая-нибудь глубокая мысль о Человеке и Космосе, и в глубине души я немного боялся, что ничего такого мне не придет в голову. Вместо этого все кончилось тем, что я писал о своих ягодицах. Здесь все совершенно нормально. Что есть, то есть. Ааа, вот и еще одно самонаблюдение: мое «суперэго» вообще не считает нормальной эту недостаточную избирательность в пользу «правильного» и «хорошего»!

Иногда вы можете наблюдать постоянное неодобрение со стороны «суперэго» и нападки с его стороны. В действительности, «суперэго» хотело обрести власть над вашими недавно развитыми силами самонаблюдения для того, чтобы иметь возможность искать еще более глубокие признаки тех или иных проступков и нарушений. Если происходит именно это, наблюдайте, как это происходит. Если вы достигли успеха в самонаблюдении, то вы обнаружите, что нападки «суперэго» уже не застают вас врасплох, и вам уже не приходится отождествляться с ними; они становятся просто данными, одним из видов информации среди другой информации, а не непреодолимыми принуждениями.

Для вас естественным является стремление наблюдать какие-то приятные вещи в отношении своей жизни, но глубже погружаться в сон, когда вы сталкиваетесь с неприятными вещами, вызывающими в вас страдание. У нас выработана слишком сильная условная реакция, заставляющая нас верить, что мы недостаточно сильны для того, чтобы справиться с отрицательной стороной вещей и явлений, и потому лучше ее просто игнорировать. Ведь все равно наши защиты будут помогать нам избегать слишком сильного осознавания негативных вещей, не так ли?

Да, это действительно так, но лишь ценой углубления и усиления нашего согласованного транса. Самонаблюдение следует практиковать столь же настойчиво когда вы страдаете, как и когда вы счастливы. И не потому, что вы надеетесь, что самонаблюдение может, в конце концов, уменьшить ваше страдание – хотя оно будет оказывать такой эффект, – но потому, что вы решили посвятить себя поискам истины, какой бы она ни была, вне зависимости от ваших предпочтений или страхов. На самом деле, страдание часто оказывается одним из ваших лучших союзников в том случае, если вы поставили себе цель пробудиться, поскольку оно может подтолкнуть вас увидеть те аспекты самого себя и того мира, в котором вы живете, которые вы иначе могли бы так и не заметить.

Я не могу в достаточной мере акцентировать ту мысль, что вам следует пытаться наблюдать себя и свой мир, сохраняя при этом полную объективность. Однако говоря это, я рискую вызвать замешательство, поскольку часть из вас возразят: «А кто может быть действительно объективным? Как я могу знать, что я действительно объективен, а не просто думаю, что являюсь таковым?»

Ответ на это придет из практического опыта самонаблюдения, а не из интеллектуального спора. Вы обнаружите, что у вас есть много способов очевидного (с точки зрения систематического самонаблюдения) субъективизма и искажения вашего функционирования. Уделяя внимание всему, что происходит, вы можете открыть и поставить под свой контроль механизмы возникновения искажений и научиться быть более объективным. Это непрерывный процесс. По мере того, как вы будете заниматься этой практикой, вы сможете увидеть, что в прошлом, когда вы думали, что вы относительно объективны, в действительности вы были полностью субъективны, а сейчас вы можете это видеть, потому что стали более чувствительным к тонким оттенкам субъективности и искажения. По моему личному опыту, у вас никогда не будет полной гарантии того, что вы объективны, но вы определенно будете переживать опыт заметного движения от глубокой субъективности ко все большей и большей объективности. Это, быть может, лучшее, чего мы можем достичь. Это огромное улучшение по сравнению с ситуацией согласованного транса, и оно вполне стоит затраченных усилий.

Одна вещь, которую я многократно наблюдал у себя и у других людей, состоит в том, что мы можем создавать искусственные ограничения своим способностям путем интеллектуальных спекуляций. Как отмечал во время обсуждения один из моих выпускников, самонаблюдению учатся не путем «накачивания онтологических мускулов», не в бесконечных интеллектуальных дискуссиях о том, насколько хорошо вы будете способны это делать, а просто делая это.

Иногда самонаблюдение приводит к совершенно замечательным прозрениям, способным изменить всю вашу жизнь. Часто оно приводит к тому, что вы начинаете уделять более тщательное внимание совершенно заурядным событиям. Но означает ли заурядность что-то, кроме того факта, что вы отнесли нечто к разряду повторяющихся и незначительных вещей, и что само это отнесение стало частью автоматического функционирования вашего внимания, так что вы не обращает внимания на эти вещи. Вы будете удивлены тем, сколь много заурядных вещей таят в себе необычное, если будете обращать на них больше внимания и посвятите себя познанию истины о них вопреки любым предпочтениям и страхам, которые у вас есть.

Даже самые обыденные вещи могут приобретать тонкое и очень специфическое качество, когда вы намеренно их наблюдаете, как будто некая часть того света, что был утрачен в детстве, по прежнему здесь и открывается вам, когда вы намеренно используете свое внимание. Конечно, она здесь, потому что этот свет внутри вас, и он ждет, пока вы его используете. Да, на одном уровне самонаблюдение – это работа, но в ней есть что-то неотъемлемо вознаграждающее. Кроме того, жизненная позиция открытости и любопытства, и приобретаемый вами навык уделения внимания, могут быть гораздо важнее конкретных наблюдений, которые вы накапливаете, поскольку они могут сделать вас способным видеть нечто решающе важное в какой-то ситуации в будущем.

В своей наиболее общей форме самонаблюдение означает уделение большего внимания всему, что происходит в окружающем вас мире и в вас самих. Но оно также может и порой должно использоваться более систематическим и сосредоточенным образом. Однако соблюдайте предосторожности в отношении того, чтобы выбор темы для сосредоточения не всегда происходил автоматически, иначе ваши защитные механизмы могут уводить вас от наблюдения некоторой области жизни, которая могла бы представлять для вас угрозу. Кроме того, те вещи, которые, по мнению вашего «суперэго», вам следует в себе изучить, могут оказаться совсем не тем, что вам действительно необходимо изучить. Очень полезно, если у вас есть учитель, который подбирает для вас упражнения по самонаблюдению. Интересное упражнение, которое вы можете выполнять самостоятельно, состоит в том, чтобы наугад открывать толковый словарь и посвящать некоторое время сосредоточенному самонаблюдению на первую тему, которая вам встретится на странице и которая касается чего-то доступного наблюдению.

Наблюдение над тем, как вы воспринимаете и используете свое тело, может быть очень полезным для развития вашего телесно-инстинктивного разума. Например, проведите день в наблюдениях за тем, как вы сидите. В какой позе вы сидите на стульях определенного типа? Есть ли у вас какая-то одна поза для сидения на таких стульях, или их несколько? Как вы переходите от одной позы к другой? Как вы себя чувствуете в каждой из этих поз? Удобны ли они для вас? Создают ли они в вас напряжение? Мешает ли что-либо в вашем способе сидеть чувству комфорта? Как вы сидите на других стульях?

В другой день, когда вы уже ранее провели многократные наблюдения того, как вы сидите, попробуйте вносить в вашу манеру сидеть очень небольшие изменения. Что происходит, если вы слегка сутулитесь? Или сидите более прямо? Скрещиваете ноги, если вы обычно ставите их прямо? Ставите ноги прямо, если вы обычно их скрещиваете? Есть ли в этих действиях какой-либо эмоциональный оттенок?

В течение еще одного дня вы можете наблюдать за тем, как вы ходите. Еще один можно посвятить систематическому наблюдению за тем, какую физическую дистанцию вы сохраняете по отношению к другим людям в различных ситуациях. Еще один – тому, чтобы намеренно изменять эту дистанцию и наблюдать, что в результате этого происходит. Перед вами открыты бесчисленные заманчивые возможности.

Я рекомендую начинать заниматься самонаблюдением в простых ситуациях, таких как сидение или хождение. Когда у вас начнет что-то получаться, распространяйте самонаблюдение на все большее и большее количество ситуаций, в особенности, связанных с межличностным общением. Вначале это будет тяжело, поскольку такие ситуации чаще сопряжены с сильными эмоциями и с последующими защитными реакциями, но со временем наблюдение межличностных ситуаций станет для вас самым вознаграждающим.

В этих более сосредоточенных формах самонаблюдения вы должны по-прежнему стараться наблюдать всем вашим существом, а не только с помощью интеллекта.

Особенно полезной сосредоточенной формой самонаблюдения является разновидность буддийской медитации, которая называется «випассана», или медитация внимательности.

Заранее выберите время, скажем, минут двадцать, которое вы сможете посвятить практике этой медитации. Хорошо использовать часы с сигналом, который даст вам знать, когда этот период времени закончится. В то время как вы будете сидеть неподвижно и прямо, с закрытыми глазами, попытайтесь наблюдать каждую мысль, чувство или ощущение, которые будут у вас возникать. Важно при этом не проявлять никакой избирательности. Нет «хорошего» опыта, иметь который вы должны стремиться, и «плохого» опыта, которого вам нужно избегать. Что бы ни возникало, каждая мысль, чувство или ощущение – пусть все это естественным образом возникает в свое время. Пусть все это будет самим собой и развивается так, как ему хочется и когда хочется. Пусть оно так же естественно и в свое время уходит. Не держитесь намеренно ни за какие переживания, не пытайтесь продлить их, сократить или отвергнуть. Не отождествляйтесь с ними, так же как не пытайтесь усиленно отрицать, что эти состояния ваши. Просто позвольте потоку мыслей, чувств, ощущений идти своим путем, в то время как вы уделяете им полное внимание.

Этот тип медитации не заменяет обучения самонаблюдению в каждом аспекте вашей жизни, но это, конечно же, замечательная форма специализированной тренировки внимания. Инструкции, которые я дал выше, являются очень общими, но их вполне достаточно для того, чтобы начать эту практику. Если вы найдете такую практику привлекательной, вам очень стоит поискать группу, в которой обучают этому типу медитации, и там продолжить свою работу.

Дальнейшее обсуждение медитации увело бы нас слишком далеко от основной темы нашей книги, тем более что сейчас существует прекрасная литература, посвященная техникам медитации и их использованию в различных духовных традициях. Техническое обсуждение эффектов медитации, связанных с измененными состояниями сознания, вы можете найти в моей книге «Состояния сознания».

Ранее мы уже рассматривали вопрос о том, насколько объективным вы можете быть при самонаблюдении. Но не происходит ли при этом так, что одна часть вас наблюдает другую часть; одна субличность, одно «Я» наблюдает другое «Я»? Или же это нечто большее, чем множество маленьких наблюдателей, смотрящих друг на друга? И есть ли какой то главный Наблюдатель за всей этой деятельностью? Потенциальный Господин, который в конце концов понимает лошадь, повозку и кучера, и начинает их использовать? Я предпочитаю не попадать в порочный круг логических рассуждений об этих вопросах, а предоставить отвечать на них тому непосредственному опыту, который вы получите в результате активной практики.

САМОНАБЛЮДЕНИЕ И САМОАНАЛИЗ

Каждый акт самонаблюдения похож на фотографический снимок, моментальную достоверную картину вашего действительного положения в той или иной ситуации. Периодически отдельные наблюдения, отдельные фотографии могут открывать много нового. Большое количество наблюдений за самим собой, которые вы накапливаете, подобно коллекции фотографий, которые могут быть очень важными, так как вы получаете возможность проводить сравнения и анализировать эти наблюдения, находя те общие закономерности, которые не были столь очевидными при отдельных наблюдениях.

Однако очень важно не путать самонаблюдение и самоанализ. Последний является интеллектуальной деятельностью, которая может легко стать очень абстрактной и начать искажать действительные факты. Действительно, некоторые люди оказываются пойманными в бесконечный замкнутый круг самоанализа, который никогда и никуда их не приводит, потому что эта деятельность в большей степени имеет дело с фантазией, чем с относительно объективными наблюдениями того, что действительно происходит.

Самонаблюдение подобно собиранию данных в науке, где вы стремитесь наблюдать факты настолько объективно, насколько это возможно. Анализ подобен теоретическим разделам науки, пытающимся обрисовать скрытые силы, ответственные за те явления, которые мы наблюдаем. Анализ – это необходимая и вознаграждающая деятельность: он всегда приносит удовлетворение и иногда бывает полезным для того, чтобы понять, «почему» что-то происходит, в равной степени как и оценить, «что» происходит.

Одна из целей самонаблюдения – со временем понять те силы, убеждения и отношения, что формируют ваш переживаемый опыт, равно как и оценить их по достоинству. Однако ученые уже давно обнаружили, что анализ весьма соблазнителен. Мысль о том, что вы понимаете те или иные вещи, вызывает приятное чувство, и это может привести к тому, что вы будете менее строги в отношении неадекватности вашего анализа просто ради сохранения этого чувства. В науке существует правило, что анализ и теорию следует постоянно сравнивать с существующими наблюдениями и всегда проверять с помощью новых наблюдений, чтобы убедиться, что анализ остается действительно полезным.

То же самое правило следует применять и к самонаблюдению. Даже когда вы думаете, что вы теперь что-то понимаете, продолжайте оставаться открытым для нового, любопытным к тому, что есть на самом деле, вопреки любым вашим желаниям сохранить чувство собственной умудренности, которое дает вам ваше понимание. Считается, что в науке не бывает «окончательных» истин. Все теории и понимания рассматриваются просто как наилучшие объяснения, которые у нас есть в настоящий момент, но которые всегда подлежат повторной проверке и пересмотру в свете последующих наблюдений. Наблюдения всегда первичны, объяснения вторичны. Никогда не позволяйте понравившейся вам идее препятствовать наблюдению того, что действительно происходит в вашем мире и в вас самих.

Самонаблюдение кажется очень простым – настолько простым, что у вас может возникнуть тенденция не относиться к нему серьезно, полагая: «Я и так этим все время занимаюсь». Да, вероятно, вы делаете это, но очень изредка, и с бессознательными ограничениями в отношении того, к чему вы это применяете. Попытайтесь делать это намеренно. Все, что говорится в этой книге, это просто слова, до тех пор пока вы не примените практику самонаблюдения для проверки их реальности. И если вы будете настойчиво практиковать самонаблюдение, то вы сможете увидеть много того, что для вас болезненно, как и много того, что вызывает радость, но все равно более полное восприятие реальности окажется гораздо более предпочтительной вещью, чем жизнь в воображении. Вы начнете создавать в себе «нечто», некое новое качество, новую функцию, умение, близкое к способности управлять работой вашего автоматизированного авиалайнера. И вы будете приятно удивлены тем, как много нового откроется вам при этом в жизни.

Один из способов взглянуть на природу обычного согласованного сознания – это увидеть его фрагментарность. Из-за действия буферов и защитных механизмов, условных реакций, выработанных у нас в процессе окультуривания, и постоянной смены отождествлений, мы не являемся чем-то одним. Наши знания и умения отрывочны и изолированы друг от друга. По контрасту с идеализированным образом просветленного человека, мужчины или женщины, описанного в первой главе, мы не обладаем всеми нашими способностями, нашими инструментами, готовыми к использованию по мере того, как мы сталкиваемся с теми или иными жизненными задачами. Если сравнивать наше умственное состояние с нашим телом, это подобно тому, как если бы отдельные части тела не реагировали на обращение к ним; например, наша рука отказывалась бы поднимать какой-то предмет, когда мы хотим это сделать, или, что еще хуже, разжималась бы, когда мы хотим ею за что-то ухватиться. Иметь часть тела, которая не подчиняется нашему контролю, было бы так же плохо для нас, как если бы эта часть тела, рука или нога, были у нас ампутированы. Части нашего ума расчленены, они утрачены для нас, и нам нужно заново сочленить, собрать самих себя воедино [21]. Обращаясь к нашей аналогии с авиалайнером, можно сказать, что пилот должен не только изучать устройство самолета и его органов управления до тех пор, пока не поймет их, но он также должен собрать все свои способности, собрать свою команду, чтобы научиться летать на самолете.

Самовспоминание – это тоже собирание наших разрозненных способностей в единое целое. Оно включает в себя намеренное расширение сознания, так что все ваше существо (в идеальном случае), или хотя бы некоторые аспекты этой целостности удерживаются в вашем уме одновременно с какими-то конкретными содержаниями сознания. Это собирание воедино, или одновременное вспоминание, нашего тела, инстинктов и чувств, равно как и нашего интеллектуального знания, что способствует развитию и интеграции функционирования всех наших трех типов мозга. Эта большая широта внимания предохраняет нас от поглощенности конкретными содержаниями опыта и от отождествления с ними при автоматическом функционировании, которое приходит вместе с такой поглощенностью. Создавая преднамеренный центр сознания, который находится за пределами обычных автоматизированных стереотипов отождествления и обусловливания, мы тем самым создаем более пробужденную и менее погруженную в транс самость [22], наше целостное «Я», которое является основанием подлинного Господина в нас и с помощью которого мы можем лучше узнать самих себя и более эффективно функционировать.

Одна из форм практики, которой Гурджиев обучал для целей самовспоминания, действительно состоит в буквальном воссоединении нас самих путем намеренного уделения внимания частям нашего тела в качестве напоминания о нашей более обширной самости, как своего рода заякоривание, которое должно противостоять мощным потокам автоматического функционирования, которое обычно уносит с собой ту небольшую часть сознания, которая у нас есть. Это можно делать в любое время и в любой ситуации, и в идеале следует практиковать все время и во всех ситуациях как можно более тщательно и настойчиво. Эта практика называется чувствованием, смотрением и слушанием. Хотя самовспоминание как таковое не исчерпывается только этой практикой, в этой главе я буду использовать эти термины взаимозаменяющим образом.

Такая форма самовспоминания обычно работает более эффективно, если этому предшествует специальная практика по утрам. Эти утренние упражнения, будучи полезными сами по себе, прямо ведут к чувствованию, смотрению и слушанию.

ПОДГОТОВКА К УТРЕННЕМУ УПРАЖНЕНИЮ

Это упражнение, придуманное Гурджиевым, выполняет много различных функций. Помимо всего прочего, это напоминание в начале вашего дня о том, что вы намереваетесь вспоминать о себе и наблюдать себя на протяжении всего дня. Оно также является подготовкой, которая запускает процесс самонаблюдения и самовспоминания, подобно созданию начального давления в автомобильном насосе, чтобы он начал работать. По этой причине некоторые участники моего Тренинга Повышения Осознавания называли это упражнение «накачкой».

Это утреннее упражнение нужно выполнять до того, как ваш ум будет серьезно занят какими-либо другими делами. Так что, если вы принадлежите к тому типу людей, которые, едва проснувшись, сразу же начинают думать или беспокоиться о разных вещах, вам следует начинать это упражнение сразу после того, как вы умылись или приняли душ. Если же у вас, как и у большинства из нас, в течение несколько минут после пробуждения ум ничем не занят, вы можете захотеть сперва немного походить, чтобы полностью проснуться: в ином случае во время этого упражнения вы можете просто опять уснуть. Однако не занимайте свой ум никакими другими вещами, в особенности, если они могут произвести на вас отрицательное впечатление – например, слушанием выпуска новостей или чтением газеты.

Сядьте прямо на достаточно удобном для вас стуле. Не нужно, чтобы вам было настолько удобно, что вы могли бы опять уснуть, но ни к чему и особые неудобства, чтобы это не было для вас наказанием. Среди всего прочего, такое утреннее упражнение является способом любить себя, считать себя достойным нескольких минут нераздельного внимания, так что будьте к себе добры.

Закройте глаза, и в первые полминуты или минуту просто расслабьтесь и уделяйте свое внимание тому факту, что вы находитесь здесь. Если вы обычно начинаете свое утро с краткой молитвы, то сейчас для этого подходящий момент. Итак, вы готовы начинать упражнение.

УТРЕННЕЕ УПРАЖНЕНИЕ

Сосредоточьте свое внимание на правой ступне. Вам не нужно ничего делать со своей правой ступней; вы будете просто уделять полное внимание всем ощущениям, которые будут возникать в это мгновение в вашей ступне.

Важно осознавать, что нет «хороших» или «плохих» ощущений. Что бы вы ни чувствовали – все это хорошо, даже отсутствие каких-либо ощущений или онемение ступни. В действительности же ощущения будут различными: вы можете чувствовать тепло или холод, пульсацию крови, в ступне может возникать зуд или покалывание, мышцы могут ощущаться расслабленными или напряженными. Какое-то одно ощущение может быть относительно устойчивым, или же ощущения будут меняться с каждым мгновением. Не пытайтесь отвергать какие-либо ощущения, как не пытайтесь и цепляться за что-либо. Как и в практике самонаблюдения, все, что есть, – «правильно». Вы просто уделяете открытое восприимчивое внимание всему, что сейчас происходит в вашей правой ступне.

Единственный акт вашей воли состоит в том, чтобы продолжать уделять внимание всему, что вы испытываете в вашей правой ступне, не отвлекаясь и не думая, скажем, о работе, которую вам необходимо сделать в этот день.

Уделение полного внимания вашей правой ступне не означает, что вы должны, стиснув зубы, сопротивляться любым другим ощущениям или мыслям, которые будут возникать у вас. Если у вас в этот момент станет чесаться рука или начнет урчать в животе – почувствуйте это. Ведь вы – чувствующее существо. Но не сосредоточивайтесь на попытках заставить вашу руку перестать чесаться или ваш живот перестать урчать; не стоит насильно подавлять мысли о работе, которые могут у вас возникать. Это будет только еще больше отвлекать ваше внимание. Как только вы осознаете, что начинаете уклоняться от того, чтобы уделять все свое внимание правой ступне, просто мягко верните внимание назад к ощущению того, что в ней происходит.

Все сказанное относится ко всему утреннему упражнению.

Когда вы вошли в контакт со своей правой ступней, просто продолжайте уделять ей внимание примерно полминуты. Иногда вам потребуется определенное время, чтобы почувствовать этот контакт, а иногда, особенно по мере того, как вы приобретете больший навык, вы будете сразу же сосредоточиваться на потоке ощущений, идущих от правой ступни. Когда вы пробыли в сосредоточении примерно полминуты, вы готовы к следующему шагу. Я подчеркиваю здесь слово «примерно»: ваша цель – соприкоснуться со всем, что происходит в вашей правой ступне, а не считать секунды или как-то иначе «оценивать» ваш опыт.

Сместите фокус вашего внимания. Теперь уделяйте внимание всем ощущениям в нижней части вашей правой ноги. Вам не нужно стараться удержать контакт с вашей правой ступней; просто сосредоточьтесь на ощущении нижней половины вашей правой ноги. Уделяйте открытое внимание потоку ощущений от нее в течение примерно полуминуты.

Потом сместите фокус вашего внимания и ощущайте что происходит в верхней половине вашей правой ноги. Ощущайте это на протяжении около полуминуты.

После того, как вы таким образом уделили внимание верхней половине вашей правой ноги, снова сместите фокус вашего внимания, так чтобы ощущать все, что происходит в вашей правой руке.

Ваше внимание таким образом продолжает перемещаться с полуминутными остановками для достижения контакта с ощущениями в вашем правом предплечье, потом в правом плече, затем переходит к вашему левому плечу, опускается к левому предплечью, к левой руке, затем к верхней половине левой ноги, после чего к нижней ее половине, и, в завершение, к левой ступне. Не переходите к новой части вашего тела до тех пор, пока вы не установите контакт с предыдущей частью.

Время, которое будет уходить у вас на эту часть утреннего упражнения, будет меняться ото дня ко дню. Если вам трудно сосредоточивать ваше внимание, она может занимать у вас десять-пятнадцать минут, а если вы хорошо контролируете свое внимание, ее можно выполнить за пять или шесть минут.

ЧУВСТВОВАНИЕ, СМОТРЕНИЕ И СЛУШАНИЕ

На этой стадии вашего утреннего упражнения вы начинаете расширять сферу своего внимания, что ведет вас непосредственно к той форме самовспоминания, которую мы называем чувствованием, смотрением и слушанием.

После того, как вы ощущали свою левую ступню на протяжении примерно половины минуты, расширяйте фокус вашего внимания. Ощутите одновременно обе ступни, обе ноги (их верхние и нижние части), обе руки, оба предплечья. Потратьте полминуты или около того, чувствуя общую картину ощущений в ваших руках, ладонях, ногах, ступнях и других частях тела. Для удобства мы будем говорить об этом просто как о чувствовании ваших рук или ног, понимая при этом, какие части рук и ног мы имеем в виду.

После того, как вы можете чувствовать свои руки и ноги на протяжении примерно половины минуты, еще более расширяйте фокус своего внимания. Продолжая чувствовать свои руки и ноги, внимательно прислушивайтесь ко всем звукам вокруг вас. Так же как с ощущениями в руках и ногах, здесь не может быть «хороших» звуков, которые вам нужно воспринимать, и «плохих», на которые вы не должны обращать внимание. Ощущая свои руки и ноги, активно прислушивайтесь ко всем звукам, которые вы будете слышать. Вам не нужно мысленно говорить самому себе о том, что вы делаете, (например, «Вот где-то вдали лает собака»), просто сформируйте в своем уме отношение, при котором вы с любопытством и полным вниманием слушаете все те звуки, которые есть вокруг вас в то время, как вы с тем же открытым любопытством ощущаете свои руки и ноги.

Если вы соскальзываете в фантазирование, то просто чувствуйте и слушайте, мягко подталкивая ум к тому, чтобы он делал это. Я не хочу сказать, что вы никогда не должны думать о чем-либо, или моделировать какие-то возможные события в вашем мире во время самовспоминания: делать это вполне можно при условии, что вы продолжаете самовспоминание. Но когда вы решили вспоминать свою самость и потеряли ее из-за мысли или фантазии, вам следует снова вернуться к своей цели.

Такая практика одновременного слышания и чувствования ваших рук и ног может выполняться и сама по себе как медитативное упражнение, но в данном случае мы делаем ее только на протяжении половины минуты, как часть утреннего упражнения. Сейчас, продолжая одновременно слушать звуки и чувствовать свои руки и ноги, еще более расширяйте фокус своего внимания. Откройте глаза и внимательно посмотрите вокруг, одновременно чувствуя, смотря и слушая. Вы теперь практикуете разновидность самовспоминания.

Поскольку зрение является доминирующим чувством, большая, часть вашего внимания будет уделяться смотрению. Слух – тоже очень важное чувство, так что значительная часть вашего внимания будет уделяться слушанию. Образно говоря, около пяти или десяти процентов вашего внимания должно пойти на восприятие ощущений в руках и ногах. Конечно, вы не должны при этом игнорировать информацию от других органов чувств, таких как вкус или обоняние. Я особо выделяю зрение и слух как внешние чувства просто потому что они являются в значительной степени преобладающими, по сравнению с другими. Если до вас доносится запах, активно воспринимайте его, ощущая при этом ваши руки и ноги. Так же как при систематической практике самонаблюдения, в этом смотрении и слушании вам нужно использовать все свои способности, как телесно-инстинктивные и эмоциональные, так и интеллектуальные.

Вы вспоминаете себя. Продолжайте чувствовать, смотреть и слушать остальную часть дня. Цель состоит в том, чтобы стать в этом настолько умелым, чтобы вы могли помнить о самом себе всю оставшуюся часть вашей жизни.

ТРУДНОСТИ В ЧУВСТВОВАНИИ, СМОТРЕНИИ И СЛУШАНИИ

Когда люди в первый раз пытаются чувствовать, смотреть и слушать, они часто испытывают определенного рода тонкую ясность ума и чувство, что они становятся более живыми и в большей мере присутствуют в реальности текущего мгновения. Это та ясность, которая не может быть полностью оценена в согласованном сознании и не может быть действительно адекватно описана словами. Я чувствую в себе сопротивление даже против того, чтобы называть это «ясностью», так как это слово (так же как и любое другое слово) подразумевает постоянное, неизменное переживание. Это не так – существуют различные вариации – но вы обнаружите все это сами, если будете практиковать этот вид самовспоминания.

Когда я впервые начал практиковать самовспоминание после прочтения книги Успенского «В поисках чудесного», я внезапно понял, что эта практика является для меня чем-то важным и жизненно необходимым, в чем я всегда нуждался. Лишь три месяца спустя я осознал, что на самом деле я прекратил вспоминать себя через несколько секунд после того, как начал это делать! Потом я узнал, что подобное происходило не только со мной. После первых мгновений чувствования, смотрения и слушания люди сразу же забывают продолжать это делать, несмотря на очевидное улучшение качества состояния их ума, которое они чувствуют во время этой практики.

Чувствование, смотрение и слушание – не такая простая задача. Это не значит, что эта практика требует каких-то особых усилий: самовспоминание требует довольно небольших волевых усилий для того, чтобы намеренно направлять ваше внимание на определенные вещи. Трудность здесь состоит в поддержании непрерывности внимания и в тех усилиях, которые для этого необходимы. По моему личному опыту, самовспоминание не может становиться автоматическим: вам нужно будет всегда уделять некоторую часть намеренных сознательных усилий и внимания для того, чтобы выполнять его по своему желанию. Со временем в вашем уме будут происходить некоторые другие благотворные и постоянные изменения, и они могут стать автоматизированными, но чувствование, смотрение и слушание должно осуществляться намеренно, иначе вы, в действительности, не будете выполнять это упражнение. Такова природа действительного сознания, в противоположность той его автоматизированной форме, которую мы называем согласованным трансом. Нужно очень немного намеренного осознавания для создания большего намеренного сознания.

Общая реакция на открытие (в согласованном сознании), что вы прекратили чувствование, смотрение и слушание, состоит в переживании атаки «суперэго». «Я решил, что буду это делать, и я уже потерпел неудачу. Я терпел неудачу снова и снова. У меня нет даже самого простого, элементарного контроля над моими собственными мыслительными процессами. Я слаб! Я плох!» Вы мало что можете сделать – если вообще способны что-либо сделать, – с этими нападками со стороны «суперэго»; ведь они приходят из той части вашего ума, которая была специально построена так, чтобы находиться вне вашего контроля. Как и в случае нападок «суперэго» при практике самонаблюдения, вы можете наблюдать их, уделяя им не больше энергии, чем необходимо. В действительности, с помощью такого наблюдения вы можете узнать многое о структуре «суперэго». Какова, например, точная «тональность» «голоса», звучащего в вашей голове? Чей это голос? Чтобы барьер «суперэго» не казался непреодолимым, я должен добавить, что эти практики могут со временем приводить к его увяданию и замещению той прирожденной нравственностью, свойственной каждому человеку, которую Гурджиев называл действительной совестью.

Более важно, испытываете ли вы атаку «суперэго» или нет, как только вы осознаете, что перестали чувствовать, смотреть и слушать, начинайте делать это снова. Поступая так, вы будете действительно учиться самовспоминанию, а не просто без конца беспокоиться или думать о том, почему же вы не делаете этого.

Эта аналогия может быть полезной для понимания первоначальных трудностей при самовспоминании. Наше внимание подобно мышце, которая почти никогда не используется по той причине, что механизмы нашего ума настолько автоматизированы, что они с легкостью направляют процесс внимания по автоматическим путям без какого бы то ни было сознательного усилия с нашей стороны. Теперь вы начинаете использовать эту дряблую мышцу для намеренного внимания, но, будучи непривычной к намеренным усилиям, эта мышца легко утомляется.

Если вы хотите развить свои физические мышцы, вы знаете, что вам не удастся сделать это с помощью одних мыслей. Вы вынуждены делать упражнения и поднимать гантели, даже если при этом вам приходится потеть, уставать и иногда испытывать болезненные ощущения. Сходным образом единственный путь усилить «мышцу внимания», чтобы мы могли делать с ней все, что захотим, – это использовать ее, снова и снова, в самых разных ситуациях. Тогда эта мышца постепенно будет становиться все более сильной.

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ДЛЯ САМОВСПОМИНАНИЯ

Есть несколько вспомогательных технических приемов, которые могут способствовать процессу чувствования, смотрения и слушания. Помните, что эти техники не самоценны, а являются методами помощи самовспоминанию. Со временем они могут становиться привычками или перестать помогать по какой-то иной причине. Тогда пора попробовать их модифицировать или вообще перестать использовать.

Одна из наиболее общих процедур наведения обычного гипноза состоит в том, что испытуемому предлагают фиксировать свой взгляд на какой-то специфической точке и удерживать его на ней. Поскольку согласованное сознание в значительной степени связано с постоянным автоматизированным осмотром окружающей обстановки, что увеличивает устойчивость этого состояния, такая фиксация взгляда немного нарушает стабильность согласованного сознания и высвобождает некоторую часть внимания, обычно занятую рассматриванием внешнего мира, так что энергия внимания становится доступной для использования ее гипнотизером.

Когда вы будете практиковать чувствование, смотрение и слушание, вы, вероятно, обнаружите, что если вы позволяете своим глазам останавливаться на чем-либо дольше, чем на несколько секунд, это действительно «индуцирует транс». Автоматизированные привычки восприятия быстро идентифицируют и классифицируют объект, на который вы смотрите, и эффективно исключают его из сферы внимания, а вы соскальзываете в обычные грезы, забывая о самовспоминании.

Если вы настойчиво работаете над процессом чувствования, смотрения и слушания и достаточно преуспели в этом, вы сможете устойчиво смотреть на что-либо и сохранять при этом самовспоминание, но вам будет легче осуществлять самовспоминание, если вы будете сочетать его с активным процессом визуального сканирования, т.е. беглого внимательного осмотра. Посмотрите активно, намеренно на что-либо на протяжении нескольких секунд, затем переведите ваш взгляд и так же активно смотрите на что-либо другое, и так далее. Под «активным смотрением» я понимаю смотрение с любопытством, с интеллектуальной, эмоциональной и телесно-инстинктивной открытостью, с отношением типа «А это что?», являющимся противоположностью пассивной фиксации взгляда на чем-то без действительного уделения этому внимания со стороны ума. Этот активный тип смотрения является принципиально важным для практики чувствования, смотрения и слушания.

Такого рода намеренное, сознательное сканирование делает более легким сохранение качества высшего внимания, которое нередко бывает результатом чувствования, смотрения и слушания и которое особенно полезно для удержания вас от соскальзывания обратно в состояние согласованного сознания. Выполняйте это сканирование с уверенностью и здравым смыслом, не позволяйте ему превращаться просто в механическое движение глаз или в привычные ритмические движения: если вы действительно уделяете чему-то внимание в процессе самовспоминания, понятно, что для некоторых вещей достаточно краткого взгляда, а на другие приходится смотреть дольше. Если что-либо требует длительного изучения, то вы можете найти для себя полезным рассматривать этот объект в течение нескольких секунд, затем перевести взгляд на что-либо другое, а потом снова вернуть его обратно. По мере того, как вы будете приобретать навык такого сканирования рассматривания, его полезность будет становится для вас все более очевидной.

Однако такое сканирование оказывается затруднительным когда вы имеете дело с людьми, которые считают, что вы искренни, если (и только если!) при разговоре вы смотрите им прямо в глаза. Когда вы каждые несколько секунд отводите взгляд в сторону, другой человек может подумать, что вы «уклончивы», что вам неинтересен разговор или что вы что-то скрываете. По мере приобретения практики вы сможете добиваться того, что ваше сканирование будет выглядеть как социально приемлемое перемещение взгляда. Мой опыт показывает, что вы можете действительно уделять больше внимания другому человеку, более точно воспринимая его состояние и намерения, когда вы сканируете и чувствуете, смотрите и слушаете, чем когда вы постоянно смотрите ему в глаза. Пристальное рассматривание чего-либо в значительной мере способствует фантазии.

Непрерывное чувствование, смотрение и слушание во всем, что вы делаете, в каждое мгновение дня, – это очень серьезная задача. Поскольку самовспоминание является достаточно трудным делом, вы почти наверняка будете чувствовать, будто вы терпите неудачу, если вы выбираете свою цель неправильно или под сильным влиянием «суперэго». В конце концов, вам достаточно не чувствовать, не смотреть, и не слушать одно лишь мгновенье, и весь день будет неудачным! Реалистическая часть вас знает, что не стоит погружаться в переживание своей неудачи. При этом вы просто зря тратите ту энергию, которая могла бы пойти на практику самовспоминания. Но, будучи человеком (со всеми его несовершенствами) вы легко можете почувствовать, будто потерпели неудачу и оказаться пойманным этим чувством.

Однако если мы разложим общую макроцель чувствования, смотрения и слушания в каждое мгновение дня на много более частных микроцелей, то мы можем иметь многократные переживания успеха, которые будут нас поощрять. Я мог бы, например, определить цель чувствования, смотрения и слушания с момента, когда я начал писать это предложение, до его конца. Вот я сделал это. Получилось! Теперь я могу попробовать выполнить еще одно задание по достижению микроцели.

Короткие задания с четко определенным началом (это может быть то мгновение, когда вы решили начать самовспоминание) и четко определенным концом прекрасно подходят в качестве такой микроцелевой помощи при обучении. Мыть тарелки, ходить по комнате, идти в туалет, сказать «привет» кому-то, кого вы встретите на улице, – все это прекрасные возможности. Поездка на машине также может быть хорошим поводом для работы с микроцелями в самовспоминании. «Я буду чувствовать, смотреть и слушать до тех пор, пока я доеду до рекламного щита на следующем повороте. Ну вот, я здесь. Я это сделал. Теперь я буду пытаться чувствовать, смотреть и слушать до тех пор, пока я не доеду до того моста, который виден впереди» – и так далее.

Иногда бывает трудно чувствовать всю картину ощущений в ваших руках и ногах в то время, как вы активно смотрите и слушаете. Эта картина может быть слишком разнообразной, или вам может быть просто трудно сосредоточиться на ней. Всегда стоит приложить больше усилий, но порой они все равно ни к чему не приводят. В подобных случаях упростите свою задачу.

В то время как вы активно смотрите и слушаете, обращайте внимание только на ощущения в ваших руках; не беспокойтесь о ногах. Если даже это вам слишком трудно, просто осознавайте ощущения в одной руке, одновременно продолжая активно смотреть и слушать. Затем, когда это станет у вас лучше получаться, можете распространить свое внимание на большую часть рук и ног. Помните, что только от пяти до десяти процентов вашего внимания идет на чувствование ваших рук и ног; в основном же вы смотрите и слушаете.

Сходный метод снижения эффектов перегрузки состоит в том, чтобы сузить вашу внешнюю цель. Если вы имеете возможность закрыть глаза, не создавая этим никаких проблем, вы можете практиковать чувствование и слушание. Или же вы можете попытаться сосредоточиться на чувствовании своих рук и ног, в то же время глядя на телодвижения других людей, но пока на время перестав слушать. Однако такое сужение восприятия является временной мерой, так как мы хотим развить повышенную способность воспринимать мир и одновременно помнить самих себя.

В некоторых случаях вы будете естественным образом расширять сферу внимания по отношению к своему телу. Я специально выделил чувствование ваших рук и ног по той причине, что это нейтральные области вашего тела, и их ощущения существуют здесь и сейчас, и этим они помогают вам заякориться в этом «здесь и сейчас». Вы также можете время от времени воспринимать ощущения, возникающие в более центральных областях тела, например, в кишечнике. Когда они возникают естественным образом, будет совершенно правильно включать их в ту часть вашего внимания, которая используется для того, чтобы чувствовать руки и ноги. Чтобы воспринимать их более ясно, вы можете намеренно вывести их на передний план внимания, по контрасту с одновременным фоновым чувствованием рук и ног. Однако на этом начальном этапе практики не следует специально сосредоточивать внимание на ощущениях от центральных областей тела. Порой у нас могут быть травматические воспоминания, связанные с такими ощущениями, и может оказаться, что мы пока еще не готовы иметь с ними дело. Кроме того, в центральных областях тела имеются психологические и эмоциональные «контрольные точки», которые нам не хотелось бы нечаянно активировать в нашем состоянии крайне недостаточного самопознания.

УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ САМОВСПОМИНАНИЯ

Самовспоминание, подобно самонаблюдению, должно быть универсально применимой практикой. Чувствование, смотрение и слушание может быть применено к каждому аспекту жизни. То же самое относится и к самонаблюдению. Есть, ходить, разговаривать, плавать, заниматься любовью, спорить, мочиться, молиться, чувствовать себя хорошо или чувствовать себя плохо – все это может быть материалом для чувствования, смотрения и слушания.

У вас может возникнуть искушение практиковать чувствование, смотрение и слушание избирательно, быть может, делая это лишь тогда, когда будет происходить что-то приятное, чтобы усилить удовольствие, или же наоборот, попробовать делать это, когда вы чувствуете эмоциональную боль, чтобы посмотреть, не уменьшит ли это боль. Вероятнее всего, так оно и будет, когда вы только начнете свою практику, и еще не будете знать, на что вы способны. Лучше хотя бы в эти моменты заниматься самовспоминанием, чем не заниматься им вообще. Однако если продолжать подобную избирательную практику, может оказаться, что вы отказались от поиска истины ради погони за удовольствием, и извратили вашу практику так, что это впоследствии будет вызывать проблемы и страдание. Вспомните еще раз:

Всякий раз, когда вы хотите знать, что есть на самом деле только пока это вас устраивает, вы создаете себе проблемы.

САМОНАБЛЮДЕНИЕ И САМОВСПОМИНАНИЕ

Я описал самонаблюдение и самовспоминание как отдельные практики. Кое в чем они действительно различаются, но, с другой стороны, они очень похожи друг на друга, так что самонаблюдение может начинать становиться самовспоминанием. И то, и другое включает в себя намеренное использование внимания, и обе эти практики могут давать вам более ясное восприятие самого себя и мира. Основное отличие состоит в источнике внимания.

Самонаблюдение может осуществляться с уровня ложной личности. Одно «Я» наблюдает аспекты своего поведения. В случае частичного или полного со-осознания различных «Я», что, чаще всего является результатом настойчивой практики, одно «Я» может отчасти наблюдать функционирование других «Я». Обычный ум уделяет свое внимание подобному же обычному уму. Вы можете воспринимать что-то более ясно, чем обычно, но можете при этом не видеть элементов предвзятости, которые вы привносите в наблюдение или не замечать, что вы становитесь поглощенными процессом наблюдения.

При самовспоминании вы можете наблюдать как внешний мир так и свои переживания, но уровень или источник наблюдения является иным. Используя волю, вы можете намеренно разделить свое внимание, так что вы наблюдаете что-то гораздо лучше, чем обычно, одновременно удерживая в поле внимания еще что-то, – например, ощущения в руках или в ногах, что создает уровень функционирования, выходящий за пределы обычного ума. При этом вы не будете поглощены в том, что происходит; в определенном отношении вы – в гораздо более широком смысле этого слова, чем обычно, – существуете независимо.

Слова, которые я использую для описания этого различия, являются не самыми подходящими. Я знаю, что я при этом имею в виду, на основании своего непосредственного опыта, но наш язык не очень подходит для передачи этого опыта.

Поэтому здесь может снова пригодиться наша аллегория лошади, повозки и кучера. Иногда кучер отмечает качество повозки, или же, например, то, что он одет не самым лучшим образом, производя неприятное впечатление на других кучеров. Он отмечает все это с некоторой точки зрения, изначально присущей ему, как кучеру. Иной раз лошадь может отметить те или иные аспекты поведения кучера, но она отмечает их с точки зрения лошади. Так, например, запах тела кучера говорит лошади об очень многих вещах, которых он сам может даже не замечать, но то, как он одет, не означает для лошади ничего. Это подобно процессу самонаблюдения: мы в значительной степени привносим в него перспективу ложной личности, типичную для нашего обычного, автоматизированного согласованного транса. Я не хочу сказать, что это бесполезно – нет, это очень полезно и абсолютно необходимо как начальный момент Четвертого Пути.

Самовспоминание подобно выходу на сцену Господина, обозревающего происходящее. Господин находится вне всего этого, он отличается от транспортной системы, состоящей из повозки, лошади и кучера, даже если он использует их и они оказывают на него свое воздействие. Господин может наблюдать за работой транспортной системы и сам участвовать в этом, но он при этом продолжает помнить о своем принципиальном отличии от лошади, повозки и кучера. С этой более высокой внешней позиции он может видеть и делать вещи, которые невозможны для лошади, повозки или кучера или даже для всех них вместе. При самовспоминании вы более живо чувствуете себя самим собой, чем когда бы то ни было, и в то же время, вы являетесь чем-то большим, чем ваше обычное «я», и в каком-то смысле отличным от него.

И снова написанные выше слова не удовлетворяют меня. Однако я знаю, что они будут вполне понятными для того, у кого есть некоторый опыт практики самовспоминания. Я пытаюсь передать определенное знание, которое, в соответствии с тем, что говорилось в первой главе, отчасти является специфическим для определенного состояния. Так что возьмите из этого описания все, что вы сможете, но сделайте это более реальным для себя путем практики самовспоминания.

В этой главе мы обсуждали начала практики самовспоминания. Чувствовать свои руки и ноги в то время, как вы активно воспринимаете окружающий мир – это технически наиболее удобный путь начать эту практику. Конечная цель состоит в том, чтобы помнить всего себя. Это все в настоящий момент находится за пределами нашего знания, но начало уже положено.

Я не люблю мелодраматических фраз, но достаточно долгая практика самонаблюдения и самовспоминания действительно может полностью изменить всю вашу жизнь.

Мы начали эту книгу с определения и краткого обсуждения того, что такое состояния сознания. Давайте еще раз ненадолго вернемся к этому.

Мы определяли дискретное состояние сознания отдельного индивида как уникальную конфигурацию или систему психологических структур. При этом части, или аспекты, ума, которые мы можем выделить, организованы в определенного рода паттерн [23], или систему. Всегда есть некоторые отличия в том, как функционирует наш ум в каждое мгновение, но один из этих общих паттернов может некоторое время сохраняться и распознаваться в качестве одного и того же. Это то, что можно назвать общим «чувством» или «вкусом» паттерна данного состояния.

Структуры, действующие в рамках дискретного состояния сознания, образуют систему, все части которой стабилизируют функционирования друг друга с помощью обратной связи, так что состояние сохраняет свой общий тип функционирование вне зависимости от изменений в окружающей среде. Однако когда в окружающей среде возникают некоторые ключевые стимулы, этот паттерн может разрушаться и замещаться другим паттерном, как, например, когда какое-то замечание в ваш адрес вызывает у вас переход от одного состояния тождественности к другому.

Состояние можно считать измененным в том случае, если оно явно отличается от некоторого базового типа, с которым мы его сравниваем. Поскольку мы, как правило, используем в качестве стандарта для сравнения обычное состояние бодрствования, то состояния типа ночного сна со сновидениями можно считать измененными состояниями. Другими хорошо известными примерами измененных состояний являются гипнотический транс, состояния, вызванные психоактивными веществами, например, алкоголем, и состояния, связанные с сильными эмоциями, такими как ярость, паника, депрессия или восторг. К измененным состояниям можно отнести и те, которые вызываются медитативными практиками.

Как правило, мы говорим о нашем обычном состоянии сознания как о чем-то одном. Если вспомнить наше обсуждение состояний тождественности, мы теперь можем видеть, что так называемое обычное сознание является совокупностью состояний тождественности. Поскольку большинство состояний тождественности функционирует в допустимых пределах согласованного сознания, они не распознаются в качестве измененных в том смысле, в каком таковыми являются некоторые явно отличающиеся состояния, наподобие гипноза. Каждое состояние тождественности является одним из аспектов согласованного транса. Использовать обычное сознание в качестве стандарта, чтобы объявлять другие состояния отличными от него или измененными, – это, быть может, лучшее, что мы можем делать, но этому способу явно не хватает точности.

Формальное определение состояний сознания, которое я давал в первой главе, основываясь на моей предыдущей научной работе, обладает характерной особенностью, которая была намеренно выбрана в соответствии с целями, для которых его первоначально предполагалось использовать: оно свободно от каких бы то ни было оценок. Это определение было задумано в качестве точного и чисто технического описания умственного и эмоционального функционирования сознания, вне зависимости от того, принадлежит ли описываемое состояние какому-то человеку, покупающему ботинки, святому в момент его высшей преданности Богу, или депрессивному больному, погруженному в болото безнадежности.

Когда я первоначально ввел это определение состояний сознания, это было составной частью моих попыток узаконить исследования измененных состояний в научном сообществе, и потому этот свободный от ценностей подход был необходим. Многие ученые полагают, что наука не может иметь дело с ценностями, так это будет искажать «объективность». Это справедливо во многих случаях, но становится опасной полуправдой, когда из этого делается вывод, что мы вообще никогда не должны иметь дело с эмоциями или оценками.

Разумеется, нам необходимо не путать оценки с наблюдениями. Если вы думаете, что говорите о фактической стороне дела, в то время как в действительности говорите о своих чувствах и оценках, то это нездоровый подход как в науке, так и в жизни. Вы делаете такую же ошибку, если вы верите, что обсуждаете ценности, в то время как речь идет о внешних фактах.

В то же время оценки не просто субъективны: они являются результатом наблюдений и заключений вашего эмоционального мозга. В зависимости от качества функционирования вашего эмоционального мозга, они могут быть как невротическими фантазиями, так и наиболее важными аспектами ситуации. В этом случае игнорировать их – значит игнорировать какие-то части реальности. Как уже говорилось в главе четырнадцатой, это приводит к неправильной работе всех трех типов мозга и искажает наше функционирование. Это также привело к огромному искажению наших представлений о вселенной, которые существуют в современной науке. Поскольку современная наука игнорирует эмоциональную и интуитивную стороны жизни и претендует на объективность, которой, в действительности, не имеет, она полна неявных, скрытых и часто ослабляющих ее эмоциональных предпосылок и ценностей, которые наносят вред человеческому духу. Для тех читателей, которые захотят более подробно разобраться в этом вопросе, может оказаться полезным мое исследование таких скрытых допущений, существующих в западной психологии.

Ориентация, полностью свободная от оценок, в особенности если она основана на страхе и недостаточном понимании функционирования эмоционального мозга, непригодна, если мы хотим иметь всеобъемлющую науку о жизни. И, уж конечно, она нежелательна для нас сейчас, с учетом практической ориентации этой книги. Наши обсуждения часто имели технический оттенок, но все же неоднократно касались вопросов нахождения большего счастья и полноты жизни.

Как мне очистить свою жизнь от искажений, пробудиться от согласованного транса, преодолеть ограничения, существующие в моей культуре, и открыть для себя реальность мира и моей собственной сущности? Как мне более эффективно улучшить качество своей жизни в этом мире? Как мне достичь единства вместо существующей у меня сейчас разделенности на многие «Я»? Эти цели содержат в себе определенную систему ценностей: ясное восприятие лучше, чем искаженное; свобода лучше чем рабство, и так далее. С этой точки зрения различные состояния сознания можно считать лучшими или худшими, полезными или вредными, более высокими или более низкими. То состояние, в котором находится святой, может быть более полезным и более высоким, чем состояние человека, покупающего ботинки, или, того, кто находится в депрессии, – если, конечно, это состояние используется правильным образом, как мы уже говорили об этом в первой главе.

ЧЕТЫРЕ УРОВНЯ СОЗНАНИЯ

В своем описании сознания Гурджиев указывал, что оно способно функционировать на любом из четырех основных уровней. На каждом уровне могут существовать различные состояния. Мы можем назвать эти уровни (а) обычным сном и сновидением; (б) согласованным сознанием обычного бодрствования, которое более уместно называть согласованным трансом, если мы даем оценку состояниям; (в) подлинным самосознанием, для которого характерно самовспоминание; и (д) объективным сознанием. Эта последовательность четырех состояний представляет собой, помимо всего прочего, постепенный переход от фрагментации к единству.

Уровень обычного сна и сновидения является именно тем, что мы обычно под этим подразумеваем – нашей умственной активностью (или ее отсутствием) в то время, когда мы ночью спим в постели. Гурджиева не слишком волновали различия между состояниями сна без сновидений и сна со сновидениями в рамках общего уровня сна. Он не работал со сновидениями [24], разве что упоминал о них, когда прибегал к аналогии: когда мы пробуждаемся от ночных сновидений в состоянии согласованного транса, мы, как правило, чувствуем, что наше сознание становится гораздо более ясным, чем оно было во время сна. Так же и при самовспоминании, в состоянии подлинного самосознания наш ум является настолько же более ясным по сравнению с состоянием согласованного транса, как в согласованном трансе он более ясен по сравнению с ночным сном.

Состояние ночного сновидения включает в себя очень высокие уровни имитации реальности. Создается целый мир снов. По сравнению с согласованным трансом, в ночном сновидении наши переживания охватывают гораздо более широкий диапазон. Это связано с тем, что во время сна наш ум, как имитатор реальности, не ограничивается в какой-либо заметной степени внешними стимулами. Отсутствуют в норме приходящие от глаз визуальные паттерны, которые должны включаться в моделирование, чтобы можно было имитировать любую наблюдаемую сцену внешнего мира. Остаются только те ограничения, которые создаются ложной личностью и защитными механизмами, но и эти ограничения во время сна ослабевают по сравнению с согласованным трансом. Качество «Я» может приписываться почти всему, отсюда и те «нехарактерные» действия, которые мы иногда совершаем во сне.

Согласованный транс является уровнем сознания, на котором мы можем практиковать такие вещи как самонаблюдение и самовспоминание, и это более высокий уровень, чем пустота и бессодержательность ночного сна или фантазии ночных сновидений. Однако в одном очень реальном смысле ночное сновидение является гораздо более безопасным состоянием, чем согласованный транс. Во время ночного сна наше физическое тело не выполняет тех действий, которые нам снятся. В сновидении прыжок со скалы или причинение вреда человеку не означает, что после пробуждения мы обнаружим, что переломали себе кости или нажили себе врага.

Современные исследования сна показали, что в действительности во время сновидения наши мышцы как бы парализованы, так что мы просто не способны выполнять те действия, которые нам снятся. Однако в состоянии согласованного транса такого предохранительного механизма нет. Как мы уже видели, у нас есть лишь частичная ориентация в действительной реальности физического мира, других людей и наших собственных чувств. Мы живем во сне наяву. Процесс имитации мира происходит в согласованном трансе так же, как в сновидении. При этом существует больше ограничений, чем во время сна, так как в процесс имитации мира должно включаться большое количество информации, поступающей от органов чувств. Наши разнообразные ложные личности в свое время подверглись основательному окультуриванию, что еще больше ограничивает диапазон наших имитаций мира, наших мыслей и чувств, в то время как те субличности, после первоначального обесценивания на ранних стадиях окультуривания, были, по большей части, предоставлены самим себе. Но мы можем действовать на основе наших искаженных восприятий, мыслей и чувств, воздействуя при этом на самих себя и на других людей. Последствия, являющиеся реакцией на наши внешние действия в согласованном трансе, представляют собой главную причину бесполезных и бессмысленных страданий.

Около одной трети жизни мы проводим на уровне ночного сна и сновидения, а остальные две трети – в согласованном трансе. Согласованный транс, в действительности, представляет собой совокупность состояний тождественности. Здесь мы ходим и говорим, даем обещания и нарушаем их, занимаемся любовью и воюем, воображая при этом, что мы находимся в третьем состоянии сознания, состоянии подлинного самоосознавания.

Мы уже обсуждали довольно подробно характеристики согласованного транса на всем протяжении этой книги, но я бы хотел коснуться здесь одного дополнительного аспекта. Мы полагаем, что мы уже являемся подлинно само-сознающими, что мы знаем, что делаем, принимаем свои собственные решения, понимаем свой собственный ум; что мы являемся одним целым. Эти специфические иллюзии особенно пагубны, ибо если мы не знаем, в какой мере мы лишены подлинных единства, самосознания, самопонимания и волеизъявления, нам не приходит в голову искать все это. Кроме того, когда мы все же узнаем об этих вещах, мы склонны сводить их к обычным уровням мышления и таким образом разрушать их потенциальную способность преобразить нас.

Иногда в процессе написания этой книги у меня возникала такая мысль: «Все эти усилия напрасны. Никто не поверит, что ему нужно очень напряженно работать, чтобы создать способности, которые, как он считает, у него уже есть!» Однако необходимость сделать это имеет решающее значение для нашего выживания: сможем ли мы принести мир нашей планете, если будем просто автоматами, находящимися в согласованном трансе? Одни лишь мои доводы, сколь изобретательными они бы ни были, не смогут действительно передать наше состояние, но если мне удалось соблазнить вас начать практиковать самонаблюдение и самовспоминание, ваш собственный непосредственный опыт донесет до вас мою точку зрения.

Третий уровень сознания, состояние самовспоминания, по праву принадлежит нам от рождения. В этом состоянии мы могли бы обладать теми качествами, которые мы ошибочно приписываем себе в состоянии согласованного транса. Мы могли бы быть подлинно само-сознающими в отношении наших действий и внутренних состояний, более ясно видеть мир, обладать хорошим и гармонизированным функционированием всех трех типов нашего мозга, понимать желания нашей сущности и иметь подлинную волю, чтобы делать то, что мы действительно хотим. Мы были бы наконец одним целым. Мы могли бы действительно сказать «Я есть», ибо это была бы наша подлинная самость, гораздо более живая и важная, чем преходящие состояния тождественности, существующие в согласованном трансе.

Но для большинства людей это третье состояние, к сожалению, возникает лишь в виде редких вспышек, прерывающих согласованный транс, и они почти мгновенно забываются, как только мы снова погружаемся в сон. Я надеюсь, что это утверждение становится или будет становиться для вас ложным в результате практики упражнений самонаблюдения и самовспоминания, которые были описаны в предыдущих главах.

Как вы могли понять из сказанного выше, а в еще большей мере из собственных попыток наблюдать самого себя и пробудиться, людям вообще довольно трудно осознать, что они находятся в согласованном трансе. Действительно, некая особенно извращенная реакция отдаляет людей от этого знания, и если вы скажете кому-то, что он не является подлинно самосознающим, он, возможно, на секунду частично пробудится и будет немного ближе к некоторому виду самосознания в то время, когда он будет отрицать, что находится в бессознательном состоянии! Стресс порой также заставляет нас более сосредоточиваться на «здесь и сейчас», отвлекая энергию от наших иллюзий, приближая нас к реальности и заставляя чувствовать себя более живыми. Это та причина, по которой некоторых людей привлекают опасные виды спорта: лучше быть живым, находясь в опасности, чем быть мертвым по отношению к реальности и своей сущности. Но учиться быть более живым с помощью самовспоминания даже еще лучше!

Здесь следует провести важное разграничение между самовспоминанием как практикой и подлинным самосознанием как уровнем функционирования, который может быть (а может и не быть) результатом практики. Самовспоминание является процессом, особым родом умственной деятельности, которую вы выполняете, пытаясь создать наблюдающую и объединяющую часть вашего ума, и зная при этом, что именно вы делаете с самим собой. Вы можете работать над собой более или менее напряженно, достигая при этом различных степеней успеха. Состояние самосознания может быть результатом ваших попыток самовспоминания.

Порой вы предпринимаете попытку самовспоминания и сразу же достигаете в результате этого состояния подлинного самосознания. Возникает ясность восприятия как внешнего мира, так и ваших внутренних процессов, а также трудно описуемое качество подлинного существования совершенно новым, более реальным образом. Самосознание, это третье состояние сознания, может длиться лишь мгновение, или же более длительный период времени. Когда отдельные случаи возникновения этого состояния происходят все чаще и чаще, и раз от раза оно сохраняется все дольше, оно становится более ясно распознаваемым в качестве отдельного состояния сознания.

Бывают и другие случаи, гораздо более частые на начальном этапе практики самовспоминания, когда вашим главным переживанием является не опыт новой и чудесной ясности, а лишь осознание того, насколько трудно достичь ясности, понимание силы автоматизированных процессов мышления, которые управляют вашей жизнью. Произошел некий сдвиг в глубине вашей погруженности в состояние согласованного транса, вы смогли ясно наблюдать это состояние, но не достигли измененного или более высокого состояния подлинного самосознания.

Я нахожу здесь очень подходящей аналогию с подводным плаванием. Мой ум подобен пловцу в реке. Мысли, чувства, ощущения и внешние события являются волнами и течениями в реке. Некоторые из них незначительны, некоторые очень сильны. Временами я нахожусь близко к поверхности реки, ближе к тому свету, который проникает сверху, и могу лучше видеть то, что находится вокруг меня. В другой раз я могу погружаться в глубину, где течения очень коварны и вода очень мутная.

Самовспоминание подобно попытке плыть к определенной цели вместо того, чтобы позволить себе пассивно отдаться течению реки. Бывают случаи, когда мои попытки вспомнить самого себя, понять, где я нахожусь, и плыть по направлению к цели, только показывают мне, что я нахожусь в темной воде возле дна, во власти мощных мутных течений, и почти не способен бороться с ними, не говоря уже о продвижении в выбранном мной направлении. В другое время я лучше могу вспоминать себя и оказываюсь в более чистой, спокойной воде, способным гораздо лучше воспринимать окружающую обстановку и более заметно продвигаться к своей цели. Бывают моменты, когда моя голова высовывается из воды и я набираю полные легкие прекрасного чистого воздуха, радуясь жизни, вижу мою цель совершенно отчетливо и плыву к ней.

Самовспоминание подобно плаванию. Свет и мир над рекой – это цель, состоящая в достижении подлинного сознания. Грязная вода и течения реки представляют собой наш автоматизированный ум и давление согласованной реальности, которое удерживает нас в состоянии транса. Моменты самовспоминания, в которые мы видим, насколько глубоко в темноте мы находимся и сколь мало мы можем сделать, являются обескураживающими. И в то же время, они жизненно важны, ибо мы пытаемся плыть, развиваем в себе волю к тому, чтобы плыть, и обучаемся это делать. Это можно сравнить с наращиванием мышц. Сначала вы не можете выполнить никаких силовых упражнений, и те усилия, которые вы прилагаете в процессе тренировки, вам неприятны. Но однажды вы обнаруживаете, что стали гораздо сильнее и начинаете почти без усилий делать такие вещи, которые раньше потребовали бы от вас огромного напряжения.

Эта аналогия очень хорошо соответствует кое-чему из моего собственного опыта. Часто, когда я начинаю предпринимать попытки самовспоминания, у меня возникает чувство, что я борюсь с мощными и темными потоками мыслей и чувств.

Гурджиев определил четвертое состояние сознания как состояние, в котором вы видите вещи такими, какие они на самом деле. Оно обладает всеми качествами третьего уровня сознания, такими, например, как единство и интегрированность всех трех типов мозга, но они делаются более постоянными в результате изменения самого вашего существа, а не только лишь сознательного функционирования. Если говорить более конкретно, то вы при этом воспринимаете и понимаете совершенно новый уровень реальности в отношении самого себя и мира, так как в работу включаются два новых центра мозга. Вы можете начать понимать некоторые аспекты четвертого уровня сознания, находясь еще на третьем уровне, но со второго уровня согласованного транса вы можете понять лишь очень немного [25]. Поэтому наше обсуждение лишь указывает на существование четвертого уровня, не будучи ни его определением, ни точным описанием. Считайте его вдохновляющей идеей или напоминанием о том, что наши возможности являются гораздо большими, чем мы обычно думаем, но не воспринимайте его буквально!

В главе четырнадцатой мы говорили о человеке как о трехмозговом существе, имеющем эмоциональный и телесно-инстинктивный центры для приема и обработки информации, которые в такой же мере можно называть «умами», как и наше интеллектуальное функционирование. Гурджиев заявлял, что мы, кроме того, имеем еще два более высоких центра, высший эмоциональный центр и высший интеллектуальный центр. Каждый из этих высших центров является гораздо более мощным и разумным, чем обычные эмоциональный и интеллектуальный центры, и каждый из них при этом действует намного быстрее, чем обычные центры. Высший эмоциональный центр включает в себя то, что Гурджиев называл «подлинной совестью», в противоположность относительной, обусловленной морали согласованного транса. Оба эти центра являются частью естественного наследия человеческих существ, они полностью развиты и действуют, однако человеку необходимо проделать огромную работу по своему развитию, чтобы построить фундамент третьего уровня для вступления с ними в контакт и их использования. Они уже воспринимают и обрабатывают информацию о нас самих и нашей реальности. Но наши обычные «Я» отсоединены от них и не могут использовать результаты их работы. Мы обычно даже не знаем, что они существуют. Это напоминает мне о высказывании, приписываемом Будде после его просветлении: «Чудо из чудес! Все люди просветленные, но они не знают об этом!»

Живя в компьютерную эпоху, мы можем найти прекрасную аналогию для такой ситуации. Представим, что каждый из нас имеет свой собственный маленький персональный компьютер. Он работает медленно, имеет очень небольшую память для хранения данных, и в нем накоплено не так уж много информации. Этот компьютер использует три довольно примитивных языка программирования: Интеллектуальный Бейсик [26], Эмоциональный Бейсик и Телесно-Инстинктивный Бейсик. Эти языки могут хорошо функционировать в большинстве случаев обычной жизни, если мы будем использовать их эффективно. Мы справедливо любим этот маленький персональный компьютер и восхищаемся им за то, что он является совершенно изумительной, хотя и ограниченной в своих возможностях машиной. И действительно, мы отождествились с ним и считаем, что его мысли – это наши собственные мысли.

В своей привязанности к нашему маленькому персональному компьютеру и в зависимости от него мы забываем, что можно запрограммировать этот компьютер таким образом, что он будет действовать как терминал, связывающий нас с неким гигантским суперкомпьютером. Этот суперкомпьютер работает во много раз быстрее, чем наш, имеет чрезвычайно обширную память, полную фактов, большая часть которых неизвестна для нас, и использует два очень сложных и мощных языка программирования, которые эффективны при разрешении всех проблем, которые не могут быть решены при использовании Интеллектуального Бейсика, Эмоционального Бейсика и Телесно-Инстинктивного Бейсика. Это Высший Эмоциональный и Высший Интеллектуальный языки программирования.

С помощью суперкомпьютера, работающего на Высшем Эмоциональном и Высшем Интеллектуальном языках и привлекающего необходимые данные из своего огромного банка памяти, могут быть получены ответы на наиболее важные вопросы нашей жизни. Но стоп! Ведь мы не подключены к нему! Мы пытаемся решать свои жизненные задачи на нашем маленьком персональном компьютере, но мы не можем решить их с помощью любого из доступных нам вариантов компьютерного языка Бейсик. Так же как некоторые шутки не могут быть переведены с, например, венгерского языка на английский без утраты их соли, утраты того, что как раз и вызывает смех, так и некоторые вещи имеют смысл только если они выражены на Высшем Эмоциональном и Высшем Интеллектуальном языке. Это вид знания, обусловленного состоянием, о котором мы говорили в первой главе.

НЕВЫРАЗИМОСТЬ ЗНАНИЯ О ВЫСШИХ СОСТОЯНИЯХ

Обычное, относящееся ко второму уровню знание об объективном сознании, которое у нас есть, исходит из того немногого, что мы знаем об измененных состояниях сознания и о случающихся в них необычных моментах, которые мы невнятно называем «мистическими переживаниями». У людей бывают откровения об их собственной природе и о природе вселенной, и эти откровения переживаются как наиболее важная вещь в мире, как то понимание, которое могло бы полностью изменить все направление их жизни. Но в попытках описать эти состояния для других или, хотя бы, для самих себя, когда они находятся в согласованном сознании, этим людям приходится использовать обычные мысли и языки. «Вся жизнь едина», «Бог есть любовь» или «Вся реальность является одновременно и пустотой и полнотой» – вот примеры таких описаний.

В лучшем случае эти люди соглашаются, что их понимание и описания относятся к состоянию согласованного транса и будучи, быть может, лучшим, на что они способны, являются далеко не совершенными и могут даже быть крайне дезориентирующими, в особенности для тех людей, которые сами не испытывали сходных переживаний. Знание и прозрения, которые являются абсолютно ясными, когда они выражены, скажем, на Высшем Эмоциональном Бейсике, крайне искажаются, когда их пытаются передать на Эмоциональном или Интеллектуальном Бейсике. Поэтому в худшем случае люди ошибочно принимают такое искажение своих прозрений высшего уровня автоматизированным умом за буквальную истину.

Это то, что мы имели в виду, когда говорили, что некоторые виды знания являются «невыразимыми». Это знание непостижимо на уровне обычного сознания, в согласованном трансе, но совершенно понятно и осмысленно в некоторых необычных состояниях сознания. Именно реальность и важность знания, специфичного для тех или иных состояний, побудили меня несколько лет назад предложить создавать специальные науки для его изучения [27]. Это предложение может представлять немалый интерес для технически ориентированных читателей, равно как и для ученых исследователей. Гурджиев заявлял, что вокруг нас есть люди, которые, благодаря своим усилиям, способны надежно функционировать на четвертом уровне сознания, и что эти люди могут без проблем общаться друг с другом.

Хотя Гурджиев описывал эти два новых центра как «высшие», мои знания в области измененных состояний сознания заставляют меня подозревать, что они также являются специализированными и специфическими для определенного состояния. По этой причине наша компьютерная аналогия разрушается, если проводить ее слишком далеко. В обычном мире вы могли бы использовать большой универсальный компьютер для подведения баланса вашей чековой книжки точно так же, как вы используете маленький персональный компьютер или карманный калькулятор. Универсальный компьютер может воспроизводить все функции обычного персонального компьютера, даже хотя он кроме этого может делать и многое другое. Поэтому я сомневаюсь, что высший интеллектуальный центр был бы сколько-либо полезен для подведения баланса чековой книжки: он создан для глубоких проблем, которые не могут быть решены обычными центрами.

Наше убеждение, что все важное для нас должно быть понятным на уровне языка согласованного сознания, является еще одним примером неправильной работы центров. Обычные центры, даже если они доведены до уровня правильного функционирования, а не остаются на обычном для них невротическом и непросвещенном уровне, вероятно не могут решать некоторые проблемы. Мои исследования измененных состояний сознания дают мне достаточное основание считать, что на предельные вопросы о смысле жизни и смерти не могут быть получены адекватные ответы на уровне обычного сознания.

Даже если человек с рождения был совершенно слепым, он может рассуждать о зрении с помощью разума. Таким образом он может прийти к некоторому вполне ясному, хотя и частичному пониманию, но он никогда не сможет пережить действительную красоту солнечного заката. До тех пор, пока у нас не будет хотя бы проблесков объективного сознания, мы никогда не сможем полностью понять природу жизни.

Соблазнительно, конечно, подробно написать об измененных состояниях сознания и об их удивительных возможностях (и ловушках) для нас, но эта книга посвящена, в первую очередь, теме пробуждения от согласованного транса и достижения третьего состояния, состояния подлинного самосознания, так что я не буду сейчас углубляться в тему измененных состояний. Кроме того я обнаружил (и это совпадает с тем, что говорил Гурджиев), что пока мы не очистим и не отладим функционирование наших трех типов мозга и не достигнем сколько-либо значительной степени подлинного самосознания и самопонимания, как наш собственный непосредственный опыт измененных состояний или объективного сознания, так и те знания о них, которые мы получаем из вторых рук, могут быть настолько искаженными, было бы даже лучше, если бы у нас их вообще не было.

В идеале нам следует основательно подготовиться именно таким образом, прежде чем испытывать любые измененные состояния, не говоря уже о состояниях четвертого уровня. К сожалению, наша культура сейчас настолько бездуховна, в такой степени погрузилась в свое научное мировосприятие, что мы отчаянно нуждаемся во вдохновении, в проблесках высших уровней, напоминающих нам о том, что существует что-то, ради чего стоит работать. И даже несмотря на риск искажения знаний высшего уровня, я верю, что некоторый опыт, связанный с измененными состояниями, необходим для многих людей.

Идеи Гурджиева содержат столь много полезных психологических открытий и методов, что их можно изучать на чисто психологическом уровне. Это означает, что они могут вам что-то дать, даже если вы совершенно не интересуетесь «духовными» идеями, и не приемлете мысли о том, что мы являемся чем-то большим, чем наши физические тела.

В определенном смысле это хорошо. Ведь под названием «духовного» провозглашалось так много явно нелепых вещей, что существующее в нашей культуре отвращение ко всему этому имеет здоровое начало. В то же время я убежден, что есть действительно важные духовные реалии, и если мы в ближайшее время не признаем их и не начнем духовно эволюционировать, то и мы, и наша культура обречены на гибель. Слепо верить во все, что снабжено ярлыком «духовное» – это, конечно же, предел глупости. Но автоматически не верить во все, что ассоциируется с идеей духовности, точно так же глупо. Разумность, проницательность и личный опыт – вот то, что действительно нужно, а не слепая вера или неверие.

Я сосредоточиваюсь в этой книге на учении Гурджиева как психологии потому, что таким образом я сам лучше его понимаю. Однако я бы не хотел создавать впечатление, что это учение исчерпывается психологией. Психологические идеи Гурджиева являются частью детально разработанной и сложной духовной системы. Подобно многим великим духовным системам, это целое мировоззрение, которое рассматривает всю вселенную как единое, полное смысла и живое проявление Абсолюта. Человек имеет свои собственные место и назначение в этой живой, развивающейся вселенной. Его функции смыкаются с функциями существ, которые занимают более высокое место в мироздании, – существ, которые с обычной точки зрения считались бы «нефизическими» или духовными. То, что человек впал в безумие согласованного транса и утратил соприкосновение со своими подлинными возможностями и функциями – это трагедия. Четвертый Путь – это не просто способ оптимизации программирования вашего органического биокомпьютера: это система духовного роста, со временем выводящая за пределы привычной нам органической, физической жизни, так что человек может снова обрести свои подлинные назначение и счастье.

Я не буду пытаться объяснять космологические и духовные идеи Гурджиева. Большинство из этих идей подробно описаны в книгах о Гурджиеве, упомянутых в Приложении А, да и мое собственное понимание этих идей весьма скудно: это не те вещи, которые можно легко проверить с помощью повседневного опыта. В этой главе я должен буду представлять некоторые идеи Гурджиева в форме утверждений типа «Гурджиев говорит, что...», поскольку они выходят за пределы моего собственного опыта; я постарался, в основном, избегать такой формы представления идей Гурджиева в остальных частях этой книги, но если бы я этого не делал, созданная ей картина была бы явно неполной.

В этой главе я просто приведу интересный пример некоторых видов событий, которые являются воистину «более высокими», чем наше обычное функционирование, – пример, связанный с моими попытками поделиться своим пониманием человеческой ситуации. Нам все равно уже давно пора сделать передышку в нашем сосредоточении на патологии согласованного транса. Я использую этот пример для того, чтобы проиллюстрировать кое-какие соображения относительно идеи молитвы.

СОН МЭРИ

В ноябре 1981 года я начал экспериментальную программу для практического применения некоторых аспектов того, чему я научился относительно пробуждения из учения Гурджиева и из других источников. Я назвал свою программу «Тренинг Повышения Осознания», и я работал по ней два с половиной года. Эта программа включала в себя обучение людей фундаментальным процессам самонаблюдения и самовспоминания, проведение вечерних встреч для обсуждения проблем, с которыми сталкивались участники, и тех открытий, которые они для себя делали, а также уединение на природе по выходным дням для интенсивной групповой работы. После групповых занятий по выходным дням участники занимались разнообразной физической работой (в соединении с самовспоминанием), связанной с постройкой и ремонтом различного оборудования дома, куда мы выезжали.

За полтора года до того, как я начал работать по программе Тренинга Повышения Осознавания, одна из будущих участниц моей программы, Мэри, видела сон. В то время она вела постоянный дневник своих сновидений. Смысл описанного ниже сна был непонятен для нее в то время, когда она его видела, но она записала его, а потом забыла почти на три года. Вот сон Мэри:

Теплый летний день. Я еду в фургоне с группой других людей. Мы подъезжаем к дому, стоящему на своего рода уступе, возвышающемся над окружающим ландшафтом. Дом ремонтируют, и на нем работают люди. С длинной лестницы, прислоненной к наружной стене, обращенной на юг, спускается мужчина. Он несет ведро с краской, и я что-то говорю по поводу каштанового цвета краски, потому что мне кажется, что она имеет пурпурный оттенок.

Нас ведут в довольно пустую кухню, с настоящей старой, заржавленной плитой. На ней готовится какая-то пища, и хозяин, который встретил нас здесь, позволяет мне опустить палец в кастрюлю и попробовать – фаршированные овощи. Хозяин какого – то неопределенного вида, и одет в такую же неопределенную серую одежду.

Мы осматриваем кухню, там больше не на что смотреть, а затем выходим наружу через заднюю дверь. Я немного обескуражена, потому что хотя мы были внутри дома, мы не увидели там ничего, кроме этой кухни. Снаружи великолепная высокая, ломкая летняя трава, деревья и пологие холмы, а над всем этим – голубое небо и сверкающее солнце. Все это вызывает очень приятные чувства.

Мы заходим за дом, здесь много тени, и нам говорят, что здесь похоронены прежние хозяева этого дома. Одна женщина из нашей группы впадает в полную истерику и заявляет, что они похоронены не в гробах, и что их мумифицированные тела лежат под тонким слоем почвы. Я говорю ей, что нет причины бояться мертвых, и сама подхожу посмотреть. Тут две «могилы», мужчины и женщины. Я встаю перед могилой мужчины. Через тонкий слой почвы я могу видеть контуры его тела. Мне очень легко. Каким-то образом я общаюсь с этим мужчиной и уверена, что он собирается мне что-то сказать. Через некоторое время легкое дуновение рябит слой земли над его лицом, потом волнообразное движение пробегает по земле, покрывающей все его тело. Он вскакивает, отряхивает с себя грязь, смеется и говорит, что хозяин дома нанял его, чтобы разыграть эту сцену и подчеркнуть уникальность этого места, и что это и есть то, зачем мы сюда прибыли.

Мэри работала по программе Тренинга Повышения Осознания уже более года, когда однажды во время уединения в выходные дни она вдруг осознала, что она уже бывала в месте из своего сна, работая над оживлением от «смерти», от согласованного транса на протяжении более чем года! Подумайте о поразительных параллелях:

Теплый летний день. Я еду в фургоне с группой других людей.

Хотя в программе тренинга первый выезд на выходные дни был в ноябре, это был теплый, прекрасный день, и во время большинства наших встреч была такая же хорошая погода. В центре уединения в Мендосино Каунти летние дни обычно бывают жаркими, по контрасту с Беркли, где жила Мэри.

Участники тренинга часто приезжали группами по нескольку человек в фургоне, принадлежавшем кому-нибудь из них.

Мы подъезжаем к дому, стоящему на своего рода уступе, возвышающемся над окружающим ландшафтом. Дом ремонтируют, и на нем работают люди. С длинной лестницы, прислоненной к наружной стене, обращенной на юг, спускается мужчина. Он несет ведро с краской и я что-то говорю по поводу каштанового цвета краски, потому что мне кажется, что она имеет пурпурный оттенок.

Дом, в котором мы собирались, представлял собой большое прямоугольное здание, построенное на выступающей искусственной террасе на склоне холма.

Наша группа постоянно занималась работами по ремонту и постройке этого дома, так как к моменту начала программы тренинга он не был полностью готов.

У нас было много работ, связанных с использованием лестниц, прислоненных ко внешним стенам. Поскольку некоторые из участников нашей группы боялись работать на лестницах, то эта работа приобретала эмоциональную значимость и часто была предметом разговоров и шуток.

Наиболее характерной внешней приметой дома была его длинная, обращенная на юг стена, на которой были многочисленные полупрозрачные окна от пола до крыши.

Дом был покрашен в глубокий, богатый оттенками коричневый цвет. Покраска дома нередко была частью нашей групповой работы.

Нас ведут в довольно пустую кухню, с настоящей старой, заржавленной плитой. На ней готовится какая-то пища, и хозяин, который встретил нас здесь, позволяет мне опустить палец в кастрюлю и попробовать – фаршированные овощи. Хозяин какого-то неопределенного вида, и одет в такую же неопределенную серую одежду.

Кухня находилась в конце этого дома размером шесть на двадцать метров, который внутри представлял собой одно открытое помещение, за исключением небольшой галереи, где можно было спать, находившейся на противоположном от кухни конце дома. Кухня была непривычно пустой по сравнению с обычными кухнями. Газовая плита на кухне была очень старой и немного проржавевшей.

Участники группы по очереди занимались приготовлением пищи и обычно устраивали то, что лучше всего можно было бы назвать словом «пиршество». Пища, как правило, была настолько интересной и вкусной, что мы часто в шутку говорили, что в дополнение к Тренингу Повышения Осознания (ТПО), группа предавалась Тренингу Осознания Пищи (ТОП).

Я, хозяин, всегда одет в старые, неопределенного вида джинсы и в полинявшую серовато-голубую рабочую рубашку, когда бываю за городом, в том числе и во время моей работы с группой.

Мы осматриваем кухню, там больше не на что смотреть, а затем выходим наружу через заднюю дверь. Я немного обескуражена, потому что хотя мы были внутри дома, мы не увидели там ничего, кроме этой кухни.

Внутреннее пространство дома было просторным и открытым, около пяти метров от пола до потолка. Оно было незавершенным и постоянно находилось в процессе достройки. По обычным стандартам функциональность этого помещения была сомнительной, за исключением кухни, которая была четко определена и выглядела совершенно обычно.

Снаружи великолепная высокая, ломкая летняя трава, деревья и пологие холмы, а над всем этим – голубое небо и сверкающее солнце. Все это вызывает очень приятные чувства.

Точное описание окружающей обстановки и обычных чувств, которые возникали там.

До этого момента мы имели поразительно точное и часто буквальное описание физических признаков и окружающей обстановки того места, где проходила наша групповая работа. Именно эти параллели привлекли мое внимание к сну Мэри. Исследуя в прошлом так называемые парапсихические сновидения я уже отмечал, что они обычно начинались с таких явных физических параллелей с той или иной ситуацией для привлечения к себе внимания, а затем становились более значимым и эмоционально насыщенным посланием. В остальной части сна легко усмотреть связь с глубокими чувствами Мэри, связанными с работой по пробуждению.

Мы заходим за дом, здесь много тени, и нам говорят, что здесь похоронены прежние хозяева этого дома. Одна женщина из нашей группы впадает в полную истерику и заявляет, что они похоронены не в гробах, и что их мумифицированные тела лежат под тонким слоем почвы. Я говорю ей, что нет причины бояться мертвых и сама подхожу посмотреть.

Гурджиев говорил, что многие люди мертвы, даже если они ходят и говорят, потому что их сущность все равно что мертва. Цель Тренинга Повышения Осознавания состояла в том, чтобы пробудить участников, оживить их, восстановить в них жизнь, подавленную от того, что их сущность была лишена энергии, поглощенной ложной личностью.

Участники группы часто проявляли страх и нерешительность в отношении желания пробудиться, отказаться от надежности известного и внимать неизвестному.

Тут две «могилы», мужчины и женщины. Я встаю перед могилой мужчины. Через тонкий слой почвы я могу видеть контуры его тела. Мне очень легко. Каким-то образом я общаюсь с этим мужчиной и уверена, что он собирается мне что-то сказать. Через некоторое время легкое дуновение рябит слой земли над его лицом, потом волнообразное движение пробегает по земле, покрывающей все его тело. Он вскакивает, отряхивает с себя грязь, смеется и говорит, что хозяин дома нанял его, чтобы разыграть эту сцену и подчеркнуть уникальность этого места, и что это и есть то, зачем мы сюда прибыли.

Основная функция наших загородных уединений состояла в том, чтобы я и участники выполняли друг для друга роль «будильников», стараясь пробудить друг друга от согласованного транса, моделируя состояние большего осознания и жизненности. Уникальность этого места действительно состояла в том, чтобы показывать, как человек может восстать из живой смерти согласованного транса.

Что же нам делать со сном Мэри? Прежде чем дать ответ на это, давайте сначала обсудим тему молитвы.

МОЛИТВА

Молитва – не слишком модная тема в современных интеллектуальных и научных кругах. Медитация, преимущественно в ее экзотических восточных формах, еще может считаться чем-то авангардным у некоторой части интеллектуальной элиты, но молитва? Это нечто такое, что подходит лишь для необразованных и некультурных людей, которые нуждаются в различных «суеверных» практиках для того, чтобы чувствовать себя комфортнее.

Хотя люди часто используют термины «молитва» и «медитация» взаимозаменяемым образом, это может вызывать путаницу. Атеист может медитировать, даже хотя, в соответствии со своей логикой, он не может молиться несуществующему Богу. Медитацию правильнее всего будет отнести ко внутренним психологическим практикам, цель которых состоит в изменении качества, или состояния сознания, вашего ума. Ее эффективность зависит исключительно от умения медитирующего. Молитва же, с другой стороны, эффективна постольку, поскольку существуют какой-то «сверхъестественный», или неординарный, порядок Бытия или существа, которые бы могли бы на нее отвечать. Некоторые практики, которые в обыденном понимании относятся к разным Категориям – медитации и молитвы – на самом деле сочетают в себе качества как медитации, так и молитвы, в том смысле этих терминов, который мы здесь используем.

Наиболее типичный вид молитвы можно более точно назвать петиционарной молитвой, прошением, обращенным к кому-то более могущественному, чем молящийся, к существу, которое при своем благосклонном расположении обладает властью, используя неординарные средства, выполнить просьбу. В нашей культуре под этим существом обычно подразумеваются Бог, Иисус Христос, тот или иной святой, либо ангел. Титул святых в Католицизме могут получать только давно умершие подвижники, так что молитва прошения почти всегда обращена к нефизическому существу. Поскольку Сайентизм [28] (функция науки в качестве догматической религии) давно отверг существование нефизических существ, молитва, по определению, не может быть услышана. И даже если во вселенной есть другие разумные существа, существующие в той или иной физической форме, то как могут они услышать мысли, которые существуют только в уме?

Сайентизм, при самом мягком своем подходе, рассматривает молитву как не более чем субъективную практику, возможно, представляющую интерес для психологии или даже психиатрии, практику, которая, быть может, и приносит какую-то пользу тому, кто молится. Но в более типичных своих формах сайентизм рассматривает молитву как образец суеверия и полную бессмыслицу, без которой мы вполне можем обойтись.

Такое отношение сайентизма к молитве, конечно же, не основывается на том, что я назвал бы детальным и качественным научным исследованием ее эффектов. Действительно, изучение молитвы почти не проводилось (если не считать исследования экстрасенсорного восприятия и психокинеза). Подлинно научное отношение к молитве должно прежде всего признавать, что фактически мы почти ничего о ней не знаем, и что догматическое и априорное отрицание того, что молитва может иметь какие-либо эффекты, кроме чисто субъективных и психологических, не может считаться настоящей наукой.

Хотя научных исследований самой молитвы почти нет, существует обширное количество данных, полученных при изучении так называемых «пси-феноменов», – это общее название проявлений как экстрасенсорного восприятия (ЭСВ), так и психокинеза (ПК). Хотя обычно эти феномены игнорируются и отвергаются по совершенно иррациональным причинам, выходящим за рамки нашего обсуждения, материалы более чем семи сотен тщательных парапсихологических экспериментов показывают, что люди иногда проявляют три типа экстрасенсорного восприятия, а также психокинез. Одной из форм экстрасенсорного восприятия является телепатия, общение напрямую одного ума с другим. Второй вид экстрасенсорного восприятия, это ясновидение – непосредственное восприятие каких-то событий без участия физических чувств с получением информации, которая в этот момент не может быть известна никому. Предвидение, являющееся предсказанием будущих событий, которые пока еще не предопределены, представляет собой третий вид экстрасенсорного восприятия. Наконец, психокинез – это прямое воздействие ума на материю без участия известных нам физических посредников, например, выпадение желаемой комбинации при игре в кости, или же, что часто используется в современных исследованиях психокинеза, влияние воли человека на работу электронных генераторов случайных событий.

В связи с нашим обсуждением молитвы особенно интересно то, что люди могут использовать пси-способности, не зная, что они это делают. Экспериментальные исследования показали, что человек, сам того не зная, может обозревать ситуацию с помощью экстрасенсорного восприятия, открывая при этом, что если он «случайно» делает определенные вещи среди многих других возможных вещей, то он в конце концов окажется в более благоприятной для него ситуации, чем если бы он этого не делал. Такие случаи происходили с достаточно большим количеством людей, что и позволяет нам предполагать участие в этом определенного вида экстрасенсорного восприятия.

Если мы будем рассматривать молитву как способ контакта с «нефизическими» (с точки зрения наших сегодняшних представлений о том, что является физическим) уровнями реальности или существами, то экстрасенсорное восприятие явно напрашивается на роль механизма коммуникации, а психокинез может быть способом изменения реальности так, чтобы человеку «везло». В той степени, в которой мы можем бессознательно использовать эти пси-способности, в этом может состоять механизм непреднамеренной молитвы, коль скоро наши надежды и наши страхи могут влиять на нашу реальность как необычным парапсихическим образом, так и вполне привычными способами.

Лабораторные проявления пси-феноменов обычно незначительны, не очень заметно отличаются от случайных совпадений, и, как правило, оказываются совершенно невоспроизводимыми. Частично это можно объяснить недостатком умения при попытках использования пси-способностей, а частично – непостоянством и противоречивостью наших желаний. Гурджиев упоминал о своих впечатляющих парапсихических возможностях, которые он приобрел благодаря тому, что научился достигать целостности и единства своего существа, но он никогда не уделял особого внимания таким способностям. По сравнению с целью пробуждения, сознательное овладение парапсихическими способностями не имеет особого значения, и многие безумные идеи, которые в нашей культуре ассоциируются с такими способностями, могут быть дополнительными препятствиями на пути к пробуждению. Я кратко коснулся здесь темы пси-феноменов, чтобы просто показать, что у нас есть некоторое основание для молитвы, и для лабораторных исследований непроизвольного использования молитвы.

Отношение к молитве, как у профессиональных ученых, так и у обычных людей, вероятно, вытекает, в основном, из их личного опыта. Мы можем молиться для того, чтобы получить что-то, чего мы очень сильно хотим. Иногда мы получаем это, иногда нет. Если мы думаем, что молитва всегда будет исполнена, в особенности если это страстная молитва, основанная на сильном желании, то мы будем ужасно разочарованы, не получив то, чего хотели, и в результате можем отвергнуть саму идею молитвы. Неудачная молитва может привести к глубокой эмоциональной травме, окрашивая этим все наше отношение к жизни. В то же время успешная молитва может воздействовать на нас положительно. Особенно сильное воздействие опыт успешных или неуспешных молитв может оказывать на нас в детском возрасте, когда эмоциональная интенсивность переживаний настолько высока, что это может привести к закреплению на всю жизнь определенного отношения, становящегося автоматическим взглядом на вещи.

Гурджиев считал, что эффективность молитвы прошения зависит от интенсивности желания, существующего у человека, вне зависимости от того, намеренно он молится или нет. Хотя Гурджиев и не объяснял парапсихических механизмов связи с высшими уровнями реальности или с высшими существами, он считал, что наши мысли и чувства могут оказывать воздействие на эти высшие уровни. Таким образом, устойчивое и непротиворечивое желание чего-то может действовать как непроизвольная «молитва», прошение или обращение намерения к высшим уровням реальности, вне зависимости от того, будет ли это желание выражено в форме молитвы прошения или нет.

Человек, который все время думает о получении денег, по сути дела, молится о получении денег с помощью непроизвольной молитвы, и не имеет значения, считает ли он себя религиозным человеком или нет, падает ли он на колени и просит Бога о том, чтобы заработать много денег, или не делает этого. Человек, который воображает трагические случаи, которые с ним могут случиться, фактически молится о том, чтобы это произошло. Конечно, наши привычные отношения, или склонности, оказывают воздействие на нашу жизнь многими вполне обычными и психологически понятными путями, но непроизвольная молитва является еще одним способом, с помощью которого мы можем создавать свою собственную жизнь, иногда с трагическими для себя последствиями (даже если мы сами неосознанно их желаем). Как часто говорил Гурджиев, природа вашего существа притягивает к себе ту жизнь, которую вы имеете. Разумеется, на вашу жизнь влияют и многие другие вещи, но ваши склонности и ваши тождественности оказывают воздействие на ваш мир многими путями, которые имеют тенденцию отражать в себе эти склонности и тождественности.

Таким образом, Гурджиев считал, что эффективная молитва прошения является интенсивным и последовательным желанием и мыслью. Однако большинство молитв прошения, как намеренных, так и непроизвольных, не дают почти никакого эффекта.

Во-первых, поскольку обычному человеку свойственна непрерывная смена тождественностей, желания которых не совпадают и нередко конфликтуют друг с другом, его непроизвольные молитвы будут противоречивыми и будут взаимно погашать друг друга. Чередование случайных желаний – «Я хочу X», «Я не нуждаюсь в X, дайте мне Y», или «Я ненавижу X» – не содержит в себе никакого достаточно последовательного послания к высшим уровням вселенной.

Во-вторых, препятствием к эффективной молитве является наша неспособность быть сознательно настойчивыми. Наши обычные эмоции, вызываемые внешними событиями и порождающие автоматические и предсказуемые реакции со стороны нашей ложной личности, могут создавать на некоторое время сильные желания и столь же сильные непроизвольные или даже явно формулируемые молитвы, но внешние события изменяются, и побудительные желания исчезают.

В ситуации, угрожающей жизни, человек может искренне и настойчиво молиться – «Боже, спаси жизнь близкого мне человека, и я никогда больше не буду грешить». Близкий человек оказывается вне опасности (что может иметь или не иметь какого-то отношения к молитве), стресс проходит, а обещание никогда больше не грешить забывается. Мы не помним (все) наши «Я». Разумеется, этот недостаток контроля над своими эмоциями связан с чередованием наших ложных личностей, так как большинство ложных личностей имеют в себе специфическое эмоциональное ядро.

Действенная молитва прошения была бы в гораздо большей мере возможной для человека, который является подлинно сознательным, который способен по собственной воле и на достаточно долгое время собирать воедино все свои эмоциональные и интеллектуальные силы для того, чтобы сознательно молиться, не отвлекаясь ни на что другое. Если такая молитва исходит из более объединенных друг с другом и созидательных субличностей или из самой сущности человека, это еще лучше. Молитва на третьем уровне сознания, когда вы молитесь, вспоминая себя, является наиболее действенной.

КТО ИЛИ ЧТО ОТВЕЧАЕТ НА МОЛИТВУ?

Обдумаем заявление Гурджиева, кажущееся парадоксальным:

Гурджиев отчетливо ощущал, что мы должны работать над пониманием и преображением самих себя, не рассчитывая при этом на какую-либо помощь, естественную или сверхъестественную. Только я могу преобразовать самого себя, только мои усилия идут в счет. Сила, которую я имею – это сила, приходящая от моего старания. Я не могу нарастить себе сильные мышцы одним лишь желанием этого, и никто другой не может сделать мои мышцы сильными каким-либо магическим путем. Мне приходится предпринимать усилия и напрягаться, снова и снова подталкивая себя к пределам моих возможностей и понемногу выходя за них. Так я смогу приобрести более сильные мышцы. Почему при психологическом росте должно быть как-то иначе? Со строго психологической точки зрения кажется совершенно очевидным, что желание и молитва являются фантазиями, которые лишь отвлекают нас от того, что нам действительно нужно делать. И нам лучше оставить все это и продолжать свою работу.

Тем не менее Гурджиев также говорил – молись так, будто все зависит от молитвы. И мы должны просить помощь от высших уровней бытия, признавая, что сами по себе наши усилия не приведут ни к чему, если мы не получим помощи свыше.

В своем практическом учении Гурджиев подчеркивал важность настойчивой работы, а не молитвы. Его ученики, в большинстве случаев, имели столь много неверных и искаженных представлений о «более высоких» идеях, наподобие молитвы, что не было смысла учить их слишком многому из этого до тех пор, пока они не проделают в себе достаточной психологической работы, чтобы очиститься от аспектов ложной личности, которые иначе подрывали бы большинство попыток подлинной молитвы.

МОЛИТВА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СПЕЦИФИКИ СОСТОЯНИЙ

Парадоксальное противоречие между предписаниями работать так, будто все зависит от стараний, и молиться так, будто все зависит от молитвы, может быть лишь частично разрешено в нашем обычном состоянии сознания. Я обнаружил, что для его более полного разрешения требуются некоторые соображения, происходящие из измененных состояний сознания.

Предлагая несколько лет назад идею наук, специфичных в отношении тех или иных состояний, я указывал, что наше обычное состояние сознания является во многих отношениях ограниченным и произвольным. В нашем обычном состоянии нам доступен не полный спектр всех типов человеческого восприятия, логики, эмоций и возможностей действия, а лишь некоторый их специализированный набор. Этот набор обычно оказывается вполне полезным для решения наших повседневных проблем выживания и самореализации в нашей культуре, но он совершенно неадекватен для других человеческих проявлений, выходящих за пределы повседневного. Эти ограничения мы уже обсудили в предыдущих главах.

С точки зрения моего обычного согласованного сознания совершенно очевидно, что все зависит от моих собственных усилий. Рассуждая реалистически, я признаю также и то, что на результаты моих усилий влияют желания других людей, ограничения, налагаемые физическими законами, а также случай. Я могу молиться о том, чтобы посреди моей комнаты на полу материализовался миллион долларов, который нужен мне для того, чтобы я мог финансировать свой следующий исследовательский проект. Я совершенно уверен, что это стоящий проект! Но ничего не происходит. Поэтому лучше будет заняться чтением книг о том, как раздобыть деньги обычными путями. Порой происходят забавные вещи, но я могу отнести их на счет везения (что бы это ни означало) и случая. Если принимать всерьез возможность вмешательства высших уровней, я должен признать, что они делают это очень редко и таким образом, что это часто противоречит тому, чего я хочу. Обычное сознание делает очевидным, что мы являемся отдельными, конечными и лишенными божественного начала существами, которым лучше полагаться на свои собственные усилия.

Однако когда я пишу это в своем обычном состоянии сознания, я могу смутно и частично вспоминать догадки и постижения, которые у меня были в измененных состояниях сознания. Временами для меня было совершенно очевидно, что мы отнюдь не отдельные, изолированные существа, что мы являемся частью божественного замысла, что наши молитвы исходят из нашей наиболее глубокой сущности, которая также является частью этого божественного замысла, и что на наши молитвы отвечают наилучшим для нашей эволюции образом. Отсутствие ответа на молитву, исходящую от какого-то аспекта ложной личности, может быть лучшим из возможных ответов. С точки зрения измененных состояний сознания я знаю, насколько ограниченной является моя перспектива в обычном состоянии и насколько глупым я оказываюсь в этом состоянии, отождествляясь в полной мере с этой перспективой обычного состояния так, как если бы это была единственная истина.

Я хочу подчеркнуть, что это лишь смутные воспоминания. Если я полностью отождествляюсь с перспективой моего обычного состояния сознания, я могу легко разубедить себя в них: это были странные идеи, возникавшие в состояниях временного «безумия», и их было бы лучше всего просто игнорировать. Как я, например, смог бы верить, что мир, в котором существовали концлагеря, мог быть сотворен для любви? Тем не менее я знаю, что в следующий раз, когда я стану обдумывать эти идеи, находясь в измененном состоянии, они уже не будут смутными; они будут такими же ясными и очевидными для меня, как те идеи, которые у меня сейчас есть в моем обычном состоянии. Так что я научился пытаться вспоминать, что они являются частью моего более общего понимания и их не следует просто игнорировать, даже если они могут не быть немедленно применимыми к повседневной жизни, даже если их парадоксальность кажется частью реальности, в которой я должен жить.

Это, между прочим, не означает, что знание, связанное с измененными состояниями, всегда с необходимостью истинно, но лишь что это просто часть нашей суммарной базы знаний, принадлежащих нам как полностью функционирующим человеческим существам. Вспомним, что мы определяли состояния как различные, хотя не обязательно лучшие или худшие, конфигурации сознания. Каждое состояние имеет свои сильные и слабые стороны. Вы можете получить откровение или погрузиться в заблуждение в любом из состояний, и то, в какой степени это с вами происходит, является качеством просветления в границах состояния, которое мы обсуждали в первой главе. Кроме того, знание, полученное с более высокого уровня сознания может быть не всегда применимо к этому уровню. Знания измененных состояний и альтернативных уровней, подобно обычным знаниям, необходимо постоянно проверять, уточнять и развивать. Да, это звучит как откровение, и мне это нравится. Теперь мне нужно принять это как возможную истину и посмотреть, хорошо ли это согласуется с остальным моим опытом и насколько я могу это использовать.

Таким образом, парадокс, состоящий в том, что и работа является всем, и молитва является всем, оказывается таковым лишь когда мы рассматриваем его, исходя из ограничений какого-либо отдельно взятого состояния сознания. Когда я использую свой разум – как в обычном состоянии сознания, так и в измененном, – чтобы вспомнить о том, что существуют и другие точки зрения, что эти точки зрения фрагментарны, и что любая одна из них не является «более истинной», чем любая другая, тогда этот парадокс исчезает.

СОЗНАТЕЛЬНАЯ МОЛИТВА

Гурджиев описывал процесс «сознательной молитвы». Это одна из тех упомянутых выше практик, которые одновременно совмещают в себе качества как медитации, так и молитвы. Сознательная молитва – это психологический процесс повторения, или подытоживания, в котором мы сознательно напоминаем себе о наших знаниях и намерениях. Эффективность такого повторения зависит от той степени, в которой мы привносим в это сознание.

Тематика сознательной молитвы, очевидно, будет в большинстве случаев весьма отличаться от того, чем было бы содержание молитвы, исходящей от того или иного аспекта ложной личности. По мере роста нашего понимания своей подлинной природы и подлинных потребностей наши молитвы могут становиться более правильными.

Описание сознательной молитвы, данное Гурджиевым, во многих отношениях более соответствует под определение медитации, приведенное в начале этой главы, чем под определение молитвы прошения.

На самом деле Гурджиев утверждал, что сосредоточенное, сознательное внимание и повторение при сознательной молитве (например, «Господи помилуй!») вполне может привести к тому, о чем просят Бога. Это снова возвращает нас к тому же парадоксу: работай так, будто все зависит от твоих усилий, молись так, будто все зависит от твоей молитвы. С психологической точки зрения, усилия сознательной молитвы закономерно порождают полезные результаты, включая возможные связи с высшими уровнями нашей сущности. С другой точки зрения, эти наше усилия могут быть «приятными» для высших аспектов бытия, «резонируя» с ними и притягивая помощь и благословение. Вероятно, обе эти точки зрения являются одновременно как истинными, так и ложными, в зависимости от состояния вашего сознания и бытия.

ЧЕГО ВЫ ХОТИТЕ?

Мой собственный опыт убеждает меня в реальности существования высших уровней бытия, и в том, что эти высшие уровни бытия могут оказывать нам помощь. Однако использовать этот факт, как оправдание того, чтобы не работать, было бы глупо.

Вспомним сон Мэри. Более чем за год до того, как она начала работать над своим пробуждением на Четвертом Пути, она с поразительной точностью увидела во сне то место, где проходила наша работа, что сопровождалось чувством счастья, собственной подлинности и преодоления смерти. Могло ли ее желание пробуждения обратиться к чему-то высшему, находящемуся за пределами наших обычных представлений о времени? Было ли это «что-то» неким высшим аспектом ее собственного «Я», обладающим способностью предвидения, подлинным Господином? И есть ли смысл на этом уровне обращаться к идее различия между «Я» и «не-Я»? Оказывали ли эти «нечто» или «некто» какого-либо рода помощь? Гурджиев говорил о «магнитном центре», чем-то врожденном в человеке, что помогает ему находить полезные для него учения, если он искренне нуждается в них. Является ли случай с Мэри частичной иллюстрацией функционирования такого «магнитного центра»?

Я не буду пытаться ответить здесь на эти вопросы, но я хотел бы, чтобы вы помнили об этом незавершенном примере, когда мы перейдем к обсуждению сущности групповой работы, направленной на пробуждение. Мне бы также хотелось, чтобы этот жизненно важный вопрос оставался в вашем уме открытым. Если ваше существо притягивает к себе ту жизнь, которую вы имеете, то что именно вы притягиваете? Какими являются ваши наиболее сильные желания, сознательными или бессознательными? Ваши наиболее устойчивые убеждения в отношении себя и мира, в котором вы живете? Действительно ли вы хотите получить то, во что вы верите и чего желаете в состоянии согласованного транса? Постоянное исследование желаний и убеждений совершенно необходимо.

Многие читатели книг Гурджиева и Успенского вдохновлялись идеями самонаблюдения и самовспоминания и немедленно принимали решение начать работу над собой. Стремясь осознавать свое осознание, быть присутствующим в реальности каждого мгновения бытия, они могли сразу же открыть для себя определенную ясность понимания, которая непосредственно указывала на важность такого рода практики.

Как я уже упоминал ранее, со мной это произошло в 1965 году в результате чтения книги Успенского «В поисках чудесного». У меня тогда немедленно возникло некоторое прояснение сознания, что было частичным пробуждением, и это усилило мое решение заняться практикой самовспоминания. Три месяца спустя я осознал, что после нескольких секунд самовспоминания я перестал это делать и, на самом деле, полностью об этом забыл. С того момента я, в действительности, уже не занимался самовспоминанием, хотя и продолжал читать об этом.

Обычно наши намерения легко забываются и покидают нас под давлением автоматизированных умственных и эмоциональных процессов, характерных для согласованного транса. Одна из наших субличностей принимает решение о необходимости самовспоминания, но оно быстро проходит, когда силой обстоятельств, взаимодействующих с обусловленностью нашего ума, к жизни вызывается другая субличность. Намерение самовспоминания по существу мертво до тех пор, пока слепая игра обстоятельств не оживит первоначальную субличность.

Ситуация может быть даже еще хуже. Обычное намерение имеет тенденцию создавать привычку, предполагающую автоматическое использование внимания и отдельных идей и воспоминаний. И даже хотя намерение самовспоминания может снова активизироваться, оно легко может стать автоматической переделкой на новый лад какой-то идеи о самовспоминании. Именно это произошло со мной. По стандартам моего обычного согласованного транса, я уже «понял» идею самовспоминания, и потому мой ум удовлетворился этим и отложил эту идею в сторону. Он воспринял новый опыт и превратил его в абстрактную идею вместо того, чтобы исследовать его реальность.

Много позже, когда у меня уже было гораздо больше опыта самовспоминания, я обнаружил, что этот процесс также может прерываться из-за того, что он становится автоматическим воспроизведением определенных ощущений, связанных скорее с более ранним опытом самовспоминания или с памятью о попытках это делать, чем с действительным процессом уделения внимания самому вниманию.

Подлинное самовспоминание является более полным осознанием настоящего момента, намеренным вниманием к самому процессу внимания, и никогда не сможет стать «привычкой», никогда не может быть автоматизировано. Оно всегда требует небольшого, но вполне определенного акта воли, небольшой части сознания, намеренно используемого для того, чтобы создать больше осознания.

Это обескураживающая ситуация, но я подробно рассматриваю ее не для того, чтобы вас обескуражить, а чтобы обрисовать типичные обстоятельства, против которых нам приходится бороться в случае реальной работы. Открытие того, насколько вышеприведенное описание истинно для ваших собственных умственных процессов – важная задача самонаблюдения.

Автоматическая природа нашей обычной жизни является главным врагом самонаблюдения и самовспоминания. Автоматическая жизнь может использовать и поглотить всю энергию нашего внимания. Целенаправленные занятия самонаблюдением и самовспоминанием могут привести к пониманию того, как эта автоматическая утрата энергии проявляется лично у вас, и это постепенно приведет к восстановлению чрезвычайно больших количеств энергии, которую вы сможете использовать для целей своей подлинной, изначальной природы.

БУДИЛЬНИКИ

Успенский, используя предложенное Гурджиевым сравнение обычного сознания с формой сна, доказывает, что нам нужны своего рода «будильники» для того, чтобы пробуждаться от сна. Роль сигнала будильника может выполнять внезапно появляющийся раздражитель, достаточно сильно отличающийся от обычного фона окружающей среды, так что он может «встряхнуть» нас от нашего сна наяву, подобно тому как это делает внезапный звонок будильника, раздающийся в тишине спальни.

Вы можете установить для себя определенный физический сигнал, который будет помогать вам вспоминать себя, например, использовать настоящий будильник. Я использовал звуковой сигнал моих электронных часов, который раздавался каждый час и напоминал мне – «Пробудись!» Вы также можете принять решение использовать в качестве такого сигнала определенные события, как то: «Всякий раз, когда я буду разговаривать с продавцом в продовольственном магазине, я буду вспоминать себя».

Однако использование физических событий в роли «будильников» будет эффективно лишь какое-то время. Так же как глубоко спящий человек может научиться не слышать сигнал будильника, или даже включать его в содержание своих сновидений, засыпая после этого еще более глубоко, мы можем настолько привыкнуть к нашим «будильникам», напоминающим о необходимости самовспоминания, что перестаем пробуждаться и вспоминать о самих себе, вместо этого лишь погружаясь в фантазии о пробуждении. Мои часы могут подавать мне сигнал каждый час, и я могу при этом предаваться приятным для себя мыслям о том, что «я практикую эзотерический метод», что «я сейчас пробудился», без действительного вспоминания о самом себе или осознавания окружающей обстановки. Мысли о том, что «я сейчас пробужден» вполне могут возникать в то время, когда я на самом деле погружен в согласованный транс. Когда же я действительно буду вспоминать себя, то это будет совершенно не похоже на те случаи, когда я только лишь думал об этом.

Один из способов решить эту проблему привыкания состоит в том, чтобы достаточно часто менять раздражители, играющие роль «будильников». Используйте их лишь временно, и как только вы будете видеть малейшие признаки привыкания к ним, начинайте применять что-то другое. Это может быть полезно для вас, но со временем и это перестает быть эффективным. Нам нужны какие-то более эффективные «будильники», чем выбранные нами физические события. Гурджиев часто говорил о том, что сам человек в действительности ничего не может сделать с собой. Необходима специальная группа, которая поможет вам работать над собой.

ФУНКЦИИ ГРУППОВОЙ РАБОТЫ

«Рабочая группа» – это группа людей, пытающихся наблюдать и вспоминать себя с целью стать более живыми и пробужденными. Первоочередная функция такой рабочей группы – выполнять роль «будильника», напоминающего членам группы об их цели – пробуждении. Это может быть сделано многими разнообразными путями. В этой главе мы будем исследовать некоторые основные функции групповой работы.

Поскольку другие люди обычно менее предсказуемы, чем ваши собственные умственные процессы, и их поведение чаще всего не соответствует вашими автоматическим желаниям, эти люди выполняют функцию «будильников», к которым труднее привыкнуть. На самом деле, люди, чья обычная манера поведения нас раздражает, порой могут быть наиболее подходящими для того, чтобы работать с ними в одной группе. Поскольку они постоянно вызывают раздражение наших ложных личностей, это будет удерживать нас от погружения в глубокий и приятный для нас сон. Мы будем рассматривать положительные функции рабочей группы именно с этой точки зрения.

Поскольку наши социальные инстинкты заставляют нас хотеть принадлежать к обществу, быть принятыми, мы имеем склонность автоматически и бессознательно подражать окружающим людям. Так как эти люди тоже хотят принадлежать и быть принятыми, они поощряют нас быть такими же, как они. Это ситуация взаимной положительной обратной связи.

Обычно нас окружают спящие люди, которые ничего не знают об идее пробуждения и эта проблема их не волнует. Таким образом, мы автоматически получаем вознаграждение за то, что продолжаем находиться во сне, поддерживая в себе состояние согласованного сознания. Поэтому если мы при групповой работе просто окажемся в другом социальном окружении, отличающемся от того, к которому мы привыкли, то групповая работа автоматически будет уменьшать власть обычных социальных норм. Ведь вы находитесь в группе людей, которые собрались вместе отнюдь не по обычным социальным причинам, так же как и вы сами присутствуете в этой группе не по этим причинам.

Самовспоминание, помимо всего прочего, означает уделение внимания своему непосредственному окружению. Когда вы находитесь на встрече рабочей группы, это означает, что люди вокруг вас являются главной частью чувственно воспринимаемого вами мира. Если эти люди, подобно вам, занимаются работой по самонаблюдению и самовспоминанию, это порой будет проявляться в наблюдаемых аспектах их поведения. Ваши наблюдения этих проявлений могут служить вам напоминанием о ваших целях.

Это не означает, что люди в рабочей группе должны действовать каким-то странным образом. Они не ходят ни в тюрбанах, ни в мантиях, не прибегают ни к каким таинственным ритуальным жестам или тайным рукопожатиям. Они могут употреблять определенный специфический жаргон, но это нормально для любой группы людей, которые на протяжении некоторого времени работали вместе.

Обычная деятельность в большинстве случаев совершается относительно обычными способами. Люди могут беседовать за чашкой кофе, красить свой дом, подрезать кустарник, подметать пол, планировать прогулку за город и т.п. Требуются очень тщательные наблюдения для того, чтобы обнаружить, что все эти вполне обычные виды деятельности выполняются чуточку по-другому, таким специфическим образом, который намекает на происходящую при этом внутреннюю работу.

Подметание пола – один из таких примеров. Обычно, подметая пол, человек думает о чем-то еще, отличающемся от того, чем он на самом деле занят, о чем-то «более важном». Само по себе подметание обычно выполняется в спешке, более энергично, чем необходимо, иногда даже несколько сердито. Взгляд человека, подметающего пол, нередко бывает слегка остекленевшим, поскольку его ум находится где-то в другом месте, – например, в предвкушении завтрака.

Человек, который помнит о самом себе, также может подметать этот же самый пол. Но внимательный наблюдатель может заметить его «присутствующий» взгляд и намеренное рассматривание подметаемого пола, что позволяет предположить, что ум подметающего находится при этом здесь и теперь. Подметая пол, такой человек использует ровно столько силы, сколько необходимо. Он может специально поворачивать веник на девяносто градусов при возвратном движении, чтобы поднимать меньше пыли. Или же он может намеренно пробовать по-разному водить веником по полу, экспериментируя с различными способами использования своего собственного тела. Так или иначе, но будет возникать впечатление, что этот человек действительно присутствует здесь, намеренно и сознательно подметая пол.

Выполнение заданий, связанных с физической нагрузкой, широко используется при групповой работе, и это очень важно, так как создает для участников возможность наблюдать друг друга в широком диапазоне возможных ситуаций, тренируя при этом свой телесно-инстинктивный мозг. Ведь в жизни мы чаще всего видим друг друга сидящими неподвижно, или во взаимодействиях, диапазон которых полностью ограничен выполняемой работой и теми ролями, к которым мы приучены. Выполнение различных физических задач позволяет вам видеть тела людей в движении, что открывает много нового для совершенствования нашего телесно-инстинктивного мозга. Необычный и широкий спектр задач, которые ставятся при совместной работе, может выполнять подобную же функцию. Что, например, говорит язык тела, когда вы просите кого-то подняться по лестнице на крышу и принести туда груз тяжелой кровельной черепицы? Какие реакции происходят в вашем теле? Или что тела мужчины, которому поручено убрать на кухне, и женщины, которой нужно ремонтировать газонокосилку, говорят об их тождественностях?

Глядя на людей, которые окружают вас в рабочей группе, работая над тем, чтобы стать более чувствительным к наиболее тонким аспектам их поведения, вы начинаете видеть вещи, которые упускает из виду обычный наблюдатель. Человек, вытирающий стол, имеет определенный взгляд, который наводит меня на мысль, что он при этом помнит о самом себе, а это напоминает мне, что и я нахожусь здесь для того, чтобы вспомнить о самом себе, так что я начинаю делать это. Участники рабочей группы выполняют друг для друга роль «будильников».

Но не только «хорошие» вещи, которые делают другие люди, напоминают нам о наших целях, но и «плохие» вещи тоже. Гораздо легче увидеть отрицательные стороны поведения другого человека, чем свои собственные. Однако когда вы занимаетесь самонаблюдением в рабочей группе, в результате того, что видите такие вещи у других людей, вы чаще всего начинаете замечать их также и у себя, что углубляет ваше собственное самонаблюдение и самопознание.

Взаимодействие с кем-то относительно пробужденным может приносить большое удовлетворение. В этом есть какое-то вознаграждающее качество, которое мы интуитивно ощущаем так, будто оно основано на реальном восприятии. Вы чувствуете себя существом, которому действительно уделяет внимание другое существо, так же, как вы сами уделяете реальное внимание себе и другим. По контрасту с этим, обычное внимание со стороны других людей ощущается так будто вы всего лишь какой-то периферический раздражитель в процессе фантазирования другого человека.

Более того, такой тип внимания можно было бы назвать «чистым» или «очищенным». Оно свободно от каких-либо скрытых моментов: другой человек в полную силу своих способностей воспринимает вас в большей степени таким, как вы есть на самом деле. Такой тип внимания является благотворным по самой своей природе. Возникает ощущение, что он подпитывает реального вас, вашу сущность, а не какую-то из ваших ложных личностей. Это действительно очень вознаграждающий опыт.

Другой подпитывающий аспект взаимодействия участников групповой работы следует из того факта, что они должны быть абсолютно честными со всеми остальными участниками и с руководителем группы. Конечно же, это весьма нелегко, но борьба за то, чтобы быть полностью честным в своих взаимодействиях (как будто вы полностью пробуждены, даже если вы при этом не можете полностью вспоминать себя), дает большое количество материала для самонаблюдения и обеспечивает такое качество общения с другими людьми, которое гораздо более полноценно, чем та автоматическая нечестность, которая обычно проявляется в состоянии согласованного транса. Один из способов выполнения этого правила, который я нашел весьма полезным во время моей работы в Тренинге Повышения Осознавания, состоял в частом напоминании людям о необходимости говорить, исходя из своих переживаний, а не только из своего интеллекта. Если люди могут помнить себя и тогда, когда они говорят, то большая часть чепухи и фантазий, характерных для обычного разговора, автоматически исчезает.

Чем более настойчиво вы занимаетесь самовспоминанием, тем более пробужденным вы являетесь, тем в большей мере вы сможете обнаруживать проявления пробужденности (или их отсутствие) в других людях, и тем более удовлетворяющими становятся ваши взаимодействия. Таким образом, занятия самовспоминанием подкрепляются в процессе групповой работы.

Мы рассмотрели индивидуально вознаграждающие эффекты взаимодействия в группе в том случае, когда вы являетесь более пробужденным. В дополнение к этому есть и общий социальный эффект: работа по самовспоминанию, которую проводит каждый индивид, повышает общий эмоциональный тон всей группы, что, в свою очередь, оказывает дальнейшее влияние на него самого. Это не следует путать с еще одним эффектом, возникающим на обычном уровне общения, а именно с тем приятным чувством, которое проистекает от отождествления себя в качестве члена группы. Это происходит в любой группе, в которой вас принимают, удовлетворяя этим вашу глубинную потребность. Это может в ограниченной степени помогать мобилизации энергии для групповой работы, но в конечном счете от этого необходимо будет отказаться, чтобы рабочая группа не опустилась до уровня обычной социальной группы.

Существует много «технических уловок», которые могут помогать при самонаблюдении. Примером этого может быть техника «микроцелей», описанная в главе восемнадцатой. По мере того, как другие члены рабочей группы делятся друг с другом индивидуальными приемами, которые они сами для себя открыли, ваш собственный репертуар методов также увеличивается.

Конечно, здесь необходима разборчивость. То, что является полезным методом для одного человека, может не действовать или даже оказаться помехой для другого. Эксперименты, в ходе которых это обнаруживается, могут вести к очень ценным открытиям.

Нередко очень ценными бывают обсуждения, в ходе которых участники рассказывают о проблемах, связанных с применением Четвертого Пути в их собственной жизни. Каждый из нас склонен считать свои проблемы в чем-то уникальными и, нередко, постыдными, как будто вы – единственный человек, у которого могут быть такие «плохие», «позорные» или «глупые» отклонения. Когда мы слышим о проблемах других людей, и о том, как они с ними борются, это часто может помочь нам избавиться от такого недостатка. Осознание того, что «я вовсе не странный или безумный; с множеством людей происходят подобные вещи», освобождает нашу энергию. Когда мы знаем, что другие люди решают такие же проблемы, это нас подбадривает.

В дополнение к положительным функциям напоминания вам о необходимости самовспоминания, которые может выполнять рабочая группа, существуют некоторые другие виды напоминания, основанные на таких более низких функциях, как страх. При условии правильного использования, они могут быть полезными, но это не более чем уловки, и в конечном счете от них будет необходимо отказаться.

В небольшой мере страх присутствует в большинстве социальных ситуаций. Вы можете сказать что-то глупое или вызывающее неловкость, людям может не понравиться как вы себя ведете, и они могут вас отвергнуть. Страх потенциально присутствует, даже если вы его явно не ощущаете. Страх также может быть довольно общим явлением при групповой работе. Мы боимся обнаруживать, что находимся в состоянии согласованного транса, что мы подобны автоматам, боимся, что мы не сможем научиться самовспоминанию, и, таким образом, не справимся со своей задачей; боимся что другие могут увидеть, насколько плохо у нас обстоят дела, и отвергнуть нас.

Если такого рода страхи возникают лишь время от времени и интенсивность их невелика, они могут быть использованы как мотиваторы для работы над собой. Вы должны напоминать себе: «Боюсь, я недостаточно настойчиво занимаюсь самовспоминанием; я не отрицаю своего страха, а использую как напоминание о том, чтобы помнить себя сейчас». Или: «Боюсь, другие люди, наблюдающие за мной, будут отвергать меня, потому что я не выгляжу так, будто я помню себя. Я не отрицаю, что испытываю страх, но буду использовать его как напоминание о том, чтобы вспоминать себя сейчас». В последнем случае важно использовать страх как стимул для действительного самовспоминания, а не для того, чтобы внешне вести себя так, будто вы вспоминаете себя, а в действительности этого не делать.

Отметьте, что принципиально важным моментом в использовании положительным образом такой отрицательной эмоции, как страх, является то, что вы не отрицаете его эмпирической реальности. Самовспоминание включает в себя самонаблюдение, так что отрицать, что вы испытываете страх, когда вы действительно его испытываете, – это не самовспоминание, а фантазия. Более того, активное отрицание эмоций иногда приводит к тому, что эти эмоции лишь приобретают дополнительную энергию. Но ведь вы хотите иметь энергию для самонаблюдения и самовспоминания, а не растрачивать ее целиком на свою борьбу со страхом.

Самовспоминание, в качестве стимула для которого используется страх, в действительности может уменьшать страх или изгонять его. Если вы не боретесь со страхом и не отрицаете его, вы можете намеренно направлять свою энергию на самовспоминание, и у вас остается меньше свободной энергии для подпитывания страха. Догадки о природе и происхождении ваших страхов, к которым вы приходите путем их наблюдения, также могут привести к тому, что страхи рассеются, а ваша энергия возрастет.

Эти замечания о страхе применимы и к другим отрицательным эмоциям, наподобие, например, гнева или зависти.

Общее правило при работе в группах Четвертого Пути состоит в том, что ученику не разрешается рассказывать за пределами группы о том, что происходит во время групповой работы. Одна из функций этого правила состоит в том, чтобы показать нам, насколько мы болтливы. Нам сразу же хочется рассказывать направо и налево о тех волнующих вещах, которым мы научились. Когда вы соглашаетесь с тем, что вы не должны это делать, у вас возрастает потребность наблюдать за собственным поведением, чтобы вы автоматически не начали рассказывать о групповой работе. Это правило также дает возможность наблюдать те мотивы, по которым вам хотелось бы рассказать о своей работе. Вас беспокоят мысли о необходимости сохранения секретности, не так ли? Тогда понаблюдайте во всех деталях, что именно вас беспокоит. Быть может, вы пытаетесь произвести на других людей впечатление, что вы не такой, как они? Или вам хочется принизить их, потому что они не делают то, что делаете вы? Или вы чувствуете потребность спасать каждую душу, с которой вы соприкасаетесь?

Еще одна функция этого правила сохранения секретности состоит в создании пространства доверия для членов группы, в котором они могли бы обсуждать свои чувства и переживания. Конечно же, вы не станете делиться своими глубочайшими чувствами, если у вас есть подозрение, что потом об этом будет говорить весь город. Такого рода конфиденциальность используется почти во всех группах роста.

Правило секретности используется и по той причине, что ваше понимание действительных целей и процессов групповой работы обычно весьма ограничено, в особенности в начале работы. Конечно же, именно в этот период у вас будет наибольшее желание рассказывать всем об этой работе. Если вы будете рассказывать о ней посторонним, значит вы будете распространять свои искаженные версии, которые могут затруднить или вовсе сделать невозможной для них плодотворную работу в группе, если они позднее захотят к ней присоединиться. В моей собственной работе я предлагал своим ученикам временно сохранять в тайне те события, которые происходили во время групповой работы, и практики, которые мы выполняли. Когда придет время и они будут уверены в том, что глубже поняли некоторые аспекты групповой работы, это уже будет их собственное, эмпирически обретенное знание, отличающееся от знания, полученного в процессе обучения. Тогда можно будет говорить обо всем этом с другими людьми, если это, конечно, принесет другим какую-то пользу. Естественно, все это требует значительной степени самонаблюдения.

Кроме того, секретность является полезной и по той причине, что большинство людей просто не интересуются всеми этими идеями. Вспомните, что говорилось в предыдущих главах о том, как мы верим, что уже обладаем единством, постоянной самотождественностью, самосознанием и реальной волей. Навязывать обсуждаемые здесь идеи людям, которые еще не приобрели интереса к ним на основании собственного опыта, как правило, совершенно бесполезно.

Последняя, но далеко не самая маловажная особенность групповой работы состоит в том, что другие члены группы могут просто давать вам команду: «Наблюдай свои внутренние процессы!», «Пробудись!», «Уделяй внимание одновременно и миру и самому себе!» Или же они могут периодически спрашивать вас: «Помните ли вы о себе прямо сейчас?»

Здесь может возникать опасность, что такие команды или вопросы могут начать бессознательно использоваться как часть обычной социальной манипуляции. Тогда вопрос «Ты пробудился?» или приказ «Пробудись!» становятся инструментами такой манипуляции. Если мне приходится спрашивать, пробудились ли вы, это означает, что я, находясь на более продвинутой стадии, должен был увидеть, что вы, на вашей более низкой стадии, погружены в сон. По этой причине при групповой работе такое прямое приказание или вопрошание используется только учителем или наиболее продвинутыми учениками.

Давайте теперь рассмотрим функции учителя.

НЕОБХОДИМОСТЬ В УЧИТЕЛЕ

Гурджиев считал, что мы настолько заблудились в фантазиях согласованного сознания, что для большинства из нас почти невозможно достичь заметного прогресса без помощи учителя, который в гораздо большей степени пробужден, чем его ученики. По причине явного превосходства своего уровня пробужденности и психологического понимания, учитель нередко может заметить, когда ученик погружен в фантазии о пробуждении, и дать ему специфические техники, работая с которыми, ученик может попытаться вырваться из своих заблуждений и фантазий. Найти компетентного учителя – это большая удача, и это редко удается сделать в мире спящих людей.

На протяжении двух семестров я читал в университете лекции по гуманистической и трансперсональной психологии, и обычно посвящал два академических часа изложению идей Гурджиева. Каждый раз, когда я упоминал о том, что для достижения пробуждения необходим учитель, я отмечал, что эта идея вызывает у студентов сильное сопротивление. Часто это сопротивление было настолько сильным, что оно полностью препятствовало восприятию других идей Гурджиева.

Главным источником такого сопротивления является воспитание, которое мы, как американцы, получаем в процессе приобщения к культуре: мы убеждены, что мы прожженные индивидуалисты и что мы можем достичь всего, чего захотим, своими собственными силами. Будучи американцем, я тоже часто разделяю эти настроения и симпатизирую им. Кроме того, часто оказывается, что студенты не хотят становиться зависимыми от кого бы то ни было, даже в психологическом и духовном росте. Это особенно острый вопрос для большинства студентов колледжа, которые еще не завершили свою собственную борьбу за обретение независимости от родителей.

Третьим основным источником сопротивления является элитаризм, присущий самой идее о том, что если у вас нет учителя, то вы не можете преуспеть в своем развитии. Весь фон американской культуры обычно порождает автоматическое, хотя и поверхностное, отторжение всего связанного с элитаризмом. Для студентов было сюрпризом, когда я напоминал им, что будучи студентами известного университета, они автоматически являются частью элиты. В процессе своего предыдущего обучения они уже прошли через многочисленные процессы отбора, что и позволило им сейчас стать студентами одного из лучших университетов в Америке. Таким образом, самим своим пребыванием здесь они поддерживают практику элитаризма. Тем не менее, им по-прежнему не нравилось ни то, что человеку для его роста необходим учитель, ни то, что найти такого учителя очень сложно.

Четвертым источником сопротивления были знания студентов о лидерах различных культов, которые провозглашали себя просветленными учителями и при этом делали со своими последователями поистине ужасные вещи. Конечно, они были совершенно правы в том, что это их беспокоило. Многие люди сами провозглашают себя духовными учителями, либо это делают их последователи. В то же время некоторые из них оказываются явными шарлатанами, некоторые – сумасшедшими или опасными невротиками, а кое-кто – людьми, совершенно ни на что не способными, кроме благих намерений. Человек, имеющий статус учителя, но при этом не обладающий достаточными знаниями, в лучшем случае будет просто отнимать время у своих последователей, а в худшем – будет вводить в заблуждение и приносить вред.

Пятым источником сопротивления является идея о необходимости платить учителю. Духовность обычно ассоциируется с любовью и тем, что дают бескорыстно, и поэтому все духовное должно даваться даром, не так ли?

О шестом возможном источнике сопротивления редко говорят вслух: если вы работаете с настоящим учителем, то вы можете действительно очень сильно измениться, а не просто вести безобидные разговоры об этом.

Оказываем ли мы сопротивление идее учителя или нет, мы являемся социальными существами. Чрезвычайно полезно (и весьма опасно, как мы увидим в следующей главе) работать в группе и иметь учителя, поэтому давайте рассмотрим некоторые функции учителя Четвертого Пути.

Основная функция учителя состоит в том, чтобы быть для учеников примером того, что значит быть более пробужденным. Работа учеников по уделению пристального внимания окружающему их миру отчасти состоит и в изучении своего учителя, что дает им некоторое представление о том, как выглядит со стороны и как ведет себя более пробужденный человек. Как он использует свое тело? Как он стоит, как ходит и как говорит? Как он реагирует на стрессы? Как другие люди реагируют на личность учителя?

Я не хочу сказать, что есть какой-то фиксированный образ поведения пробужденного человека. На самом деле пробужденный человек будет более гибким и менее предсказуемым, чем тот, кто находится в согласованном трансе, хотя это отличие часто может быть очень тонким. Однако изучая поведение учителя в контексте своего собственного самонаблюдения и самовспоминания, вы увидите для себя новые возможности поведения в различных ситуациях, отличающиеся от тех которые механически вытекают из манипуляций вашей ложной личности. Это дает вам возможности для дальнейшего изучения самого себя и для того чтобы подобрать для себя определенное «чувство» того, чем является более гибкое, более осознанное функционирование.

В идеале учителем должен был бы быть тот, кто является полностью пробужденным, кто помнит о себе в каждое мгновение, кто представляет собой высшую возможную стадию человеческой эволюции, чье бытие постоянно проходит на четвертом уровне сознания. Тогда каждый поступок учителя может быть уроком, а само его (или ее) простое естественное бытие тоже будет служить обучению. Однако в нашем далеко не идеальном мире такие учителя существуют редко, и вероятность встретить такого человека крайне мала (если не учитывать действие «магнитного центра», о котором мы упоминали в главе двадцатой), особенно в начале вашей работы над собой. На самом деле, если вы думаете, что у вас совершенный учитель, есть много шансов, что ваше восприятие сильно искажено по причинам, которые мы обсудим в следующей главе.

На практике основным требованием к учителю является то, что он должен быть в достаточной степени пробужденным и развитым по сравнению с уровнем своих учеников. Если вашему ребенку нужно научиться грамотно писать, то вокруг найдется много неплохих учителей, которые могут ему помочь: вам нет нужды вообще отказываться от какой-либо помощи вашему ребенку до тех пор, пока его домашним учителем не согласится быть декан факультета английского языка самого престижного университета. Так что умеренно пробужденный человек может быть вполне подходящим учителем для тех, кто почти полностью находится в спящем состоянии, при условии, что его понимание и контроль собственной психодинамики и личностных проявлений достаточны для того, чтобы избежать внесения серьезных искажений в его учение.

Как мы отмечали при обсуждении функции групповой работы в качестве «будильника», существует своего рода «заразительный», или каталитический, эффект пребывания среди других людей, которые также работают над собственным пробуждением. Это же применимо и к роли учителя. Просто находясь рядом со своими учениками и будучи существенно более пробужденным в своих поступках и взаимоотношениях, учитель создает своего рода «эффект поля», который способствует настойчивости и успехам его учеников.

Другой основной функцией учителя является способность наблюдать и понимать своих учеников. Учитель хочет эффективно передавать свои знания и стимулировать своих учеников. Для того чтобы быть эффективным, учитель Четвертого Пути должен быть способным выйти за пределы фиксированных форм. Простые лекции в традиционной форме и с использованием «освященных веками» слов, или демонстрации упражнений «как это всегда делалось», нередко оказываются малоэффективными. Люди могут сильно отличаться друг от друга. Общая структура существующего у людей согласованного сознания может быть весьма различной в одной и той же культуре от поколения к поколению. Формулировки или упражнения, которые были когда-то весьма эффективными для вашего учителя или для вас, теперь могут достаточно хорошо работать для некоторых людей, но для других оказываются совершенно неэффективными и даже вводящими в заблуждение.

По этой причине многие духовные традиции становятся закостеневшими, принимая жесткие формы, которые уже не могут быть адаптированными ко времени, месту и людям, пытающимся использовать их сегодня. Гурджиев говорил, что Четвертый Путь появился, когда было решено, что условия и люди являются подходящими, а потом исчезнет, когда учение более не сможет быть эффективным. Однако те, кто не понял сущности учения, останутся, и они нередко будут заняты сохранением его внешних форм без понимания его центрального содержания.

Таким образом, учитель должен постоянно изучать своих учеников и пытаться применять к ним различные методы, определяя для себя, какие из них работают лучше. Сам Гурджиев определенно экспериментировал таким образом. Разумеется, некоторые эксперименты не работали, они не приводили к ожидаемым результатам. Поэтому вполне можно допустить, что некоторые из методов Гурджиева, используемые сегодня его последователями, также окажутся такими окаменелостями. Учитель должен постоянно изучать не только отдельных учеников, но и всю рабочую группу в целом. Создает ли его взаимодействие с учениками ту атмосферу, которая способствует самонаблюдению и самовспоминанию? Поддерживает ли такую атмосферу взаимодействие между учениками? Не проявляется ли, например, у некоторых учеников небольшой страх, который мог быть стать своего рода «топливом», обеспечивающим их энергией для самонаблюдения? С другой стороны, у некоторых страх может быть слишком сильным, и может тормозить их работу. Поэтому учителю необходимо наблюдать и регулировать групповую динамику.

Еще одна функция учителя состоит в том, чтобы мотивировать своих учеников. Конечно, некоторые из учеников начинают свою работу, обладая достаточно сильной мотивацией понять самих себя и пробудиться. Но, к сожалению, та субличность, которая была столь мотивирована, часто потом оказывается замещенной другими субличностями, которые никак не заинтересованы в работе, или даже могут испытывать к ней неприязнь или пытаться использовать ее для каких-то целей, препятствующих росту.

Учитель должен помогать усиливать подлинную мотивацию к росту. Гурджиев выразил эту идею, говоря о том, что нужно помогать усиливать субличности, которые заинтересованы в работе, за счет подавления субличностей, которые работе препятствуют.

Иногда в развитии самопонимания достигается критическая стадия, на которой ученик безнадежно увязает. При этом активизируются сопротивление знанию и другие защитные механизмы, и потому ученик избегает сталкиваться в себе самом с вещами, имеющими решающее значение, и держится в стороне от таких ситуаций, которые могли бы заставить его это сделать. Учитель может решить просто подождать до тех пор, пока ученик не будет готов, но иногда бывает так, что самостоятельно ученик может так никогда и не стать готовым. Субличности, которые заинтересованы в росте, недостаточно сильны, чтобы преодолеть это препятствие. Однако одна или несколько субличностей ученика, реально заинтересованных в росте, все же следуют наставлениям учителя, несмотря на сопротивление других частей ложной личности. Теперь учитель должен подталкивать ученика, несмотря на его сопротивление.

Это очень деликатный и порой опасный момент. Если учитель является достаточно мудрым и знающим по отношению к ученику, ясно понимает его проблемы и его сопротивление, и имеет четкое представление о том, что определенного рода психологическое давление может помочь ученику преодолеть этот критический момент, даже если это будет болезненно, тогда ученика действительно нужно подтолкнуть. Но я сомневаюсь, чтобы такое психологическое подталкивание вообще было надежным. Всегда существует риск, что понимание учителя окажется ошибочным, что подталкивание может быть неэффективным или даже может привести к обратным результатам, усиливая сопротивление, или же что болезненность, связанная с таким подталкиванием, будет слишком большой для ученика и он просто бросит работу вместо того, чтобы пройти через нее.

Гурджиев считал, что риск, связанный с таким подталкиванием, вполне стоит того результата, который может быть получен, так как в ином случае ученик просто останется в состоянии согласованного транса, может быть, на всю оставшуюся жизнь. Он был весьма резок с людьми, когда считал, что им нужен такой толчок – лучше вывести человека из душевного равновесия и даже рискнуть нанести ему непоправимый вред – по стандартам согласованного транса – и/или согласиться с вероятностью потерять его как ученика, чем лишить его возможности действительного роста. В этом смысле Гурджиев был просто груб, что легко понять, если учитывать его убеждение, что обычному человеку суждено подохнуть как собаке, исполнив лишь самые низшие из функций, возможные для человека в жизни. Кроме того, он всегда был очень пробужденным и знающим в отношении своих учеников. Я сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем, были ли те толчки, которые он давал своим ученикам, всегда оправданными и эффективными.

Теперь мы рассмотрим то, что обычно обсуждают прежде всего, думая об учителе: работа учителя по обучению в обычном смысле этого слова. Есть идеи, которые необходимо представлять вниманию учеников, вопросы, на которые нужно отвечать; задания, которые следует давать, а также самые разнообразные «тесты», цель которых состоит в том, чтобы увидеть, что именно ученик усвоил, а что понял неправильно. Но по причинам, о которых мы уже говорили выше, здесь не может быть какого-либо фиксированного плана. Чтобы передавать знания как можно лучше, учитель может часто менять свои методы преподавания и экспериментировать с ними для достижения максимальной эффективности.

Так, например, определенные идеи не следует предлагать некоторым ученикам до тех пор, пока те не достигнут соответствующего уровня развития. Иначе такая преждевременная идея не будет иметь для них никакого смысла, или же будет неправильно понята и окажет отрицательный эффект. Хороший учитель также постарается придавать своим идеям максимальную «ударную силу», сообщая их в то время и в той форме, когда ученик обратит на них максимальное внимание, потому что они резко противоречат его автоматизированным привычкам мышления и чувствования.

Итак, перечислим еще раз основные функции групповой работы: напоминание ученикам о необходимости наблюдать самих себя и помнить о себе, обеспечение для этого социальной поддержки, подпитывание нашей сущности, наших высших устремлений с помощью того вознаграждающего эффекта, который дает взаимодействие в группе, а также обсуждение техник, проблем и успехов в групповой работе.

Вы можете принять участие в подготовительной рабочей группе без учителя: это должна быть группа искренне настроенных учеников, обсуждающих идеи групповой работы и делящихся своим пониманием, которое могло бы быть полезным для других. В таких группах особенно важно пытаться быть максимально честным и говорить обо всех этих вещах с точки зрения своего собственного опыта, а не каких-то интеллектуальных соображений. Но, к сожалению, такая группа, не имеющая учителя, не сможет продвинуться достаточно далеко.

Когда у группы появляется возможность обрести учителя, человека, который достаточно продвинут в понимании идей Гурджиева, можно достичь гораздо большего. Будучи значительно более пробужденным, чем его ученики, учитель может предлагать полезные идеи в подходящие для этого моменты, выступать в качестве образца пробужденного человека, а также мотивировать и подталкивать учеников совершать те шаги в своем развитии, которые они, быть может, никогда не смогли бы сделать сами. Что уж говорить о том случае, когда есть возможность найти подлинно пробужденного Учителя...

Групповая работа – это очень непростой процесс. Будучи ценной и необходимой, она, тем не менее, сопряжена и с определенным риском, о чем мы будем говорить в следующей главе. Мое намерение говорить об этом продиктовано не желанием отговорить кого бы то ни было от групповой работы, а стремлением предостеречь вас о возможных ловушках и сделать этот процесс менее подверженным искажениям.

Процесс групповой работы имеет очень далеко идущие цели. Они включают в себя значительное увеличение самопонимания; уравновешенное развитие ума, эмоций и телесно-инстинктивного разума; развитие своей сущности, чтобы именно она, а не ложная личность, начала преобладать; пробуждение и развитие в себе постоянно сохраняющегося высшего состояния сознания в результате самовспоминания, а также ряд других целей, которые выходят за пределы психологической направленности этой книги.

Однако нужно отметить, что процесс групповой работы протекает в очень тяжелых условиях. Ученики обычно почти полностью погружены в свои персональные формы транса согласованного сознания; их понимание того, что должно быть сделано, является неполным и часто опасно искаженным, и сама та культурная среда, в которой мы живем, поощряет согласованный транс, а отнюдь не пробуждение. Что же касается обучения, то поскольку очень трудно найти «совершенных» Учителей, и у них могут быть более важные дела, чем работа с нами в нашем теперешнем состоянии, то в качестве наших учителей выступают реальные человеческие существа со всеми присущими им недостатками. Они могут непреднамеренно привносить свои собственные проблемы в ситуацию групповой работы.

В лучшем случае групповая работа приводит к реальному продвижению по направлению к ее высшим целям хотя бы у некоторых учеников. В худшем случае процесс работы может углублять тот транс, в котором находятся ученики, и усиливать их собственную психопатологию, и/или психопатологию учителя. Между этими двумя крайностями процесс групповой работы может быть просто неэффективным: высокие идеи будут обсуждаться, практики будут выполняться, но в учениках не будет происходить никаких реальных изменений, и весь такой процесс будет просто способом времяпровождения. Такое времяпровождение может и не принести реального вреда, но оно уменьшает восприимчивость учеников к идеям групповой работы и этим понижает их шансы на получение в будущем пользы от такой работы, если они когда-нибудь окажутся в более эффективной ситуации. В этой главе мы обсудим те проблемы, которые препятствуют успешности групповой работы, направленной на пробуждение.

КОНФЛИКТЫ МЕЖДУ ВЫСШИМИ И НИЗШИМИ ПОТРЕБНОСТЯМИ

Одна из присущих всем нам потребностей в безопасности и уверенности – это стремление к стабильности. Все вещи кажутся нам более безопасными, если происходит только то, чего мы заранее ожидаем. Нет никаких неожиданностей, никаких изменений. Действительно, мы скорее будем мириться с неприятными вещами на протяжении довольно длительного периода (иногда – целой жизни), чем рискнем погрузиться во что-то неизвестное. Такая консервативная потребность в безопасности часто сочетается со специфическим страхом перед тем, что могло бы произойти, или с полуосознаваемыми, либо полностью бессознательными травмами, которые ассоциируются с переменами.

Потребность в стабильности и страх перемен вступают в конфликт с присущим нам любопытством, с нашим врожденным желанием самоактуализации. Как могу я наблюдать самого себя или свой мир объективно и достоверно, если только я не желаю видеть все, что бы то ни было, вне зависимости от того, нравится это мне или нет. Как я могу пробудиться, если я не воспринимаю реальность самого себя и не принимаю ответственности за эту реальность? Абрахам Мэслоу говорил о постоянном конфликте между нашей потребностью в безопасности и потребностью в росте, результатом чего является постоянное колебание между этими двумя крайностями. Когда потребность в безопасности преобладает, мы можем лишь говорить о росте, но в действительности не идем на риск и усиливаем свои психологические защиты. Когда наши низшие потребности в достаточной степени удовлетворены, наша потребность в росте становится более сильной и мы готовы пойти на риск и окунуться в неизвестное. Это общая, но далеко не универсальная картина: порой неудовлетворенность наших низших потребностей оказывается той силой, которая активизирует высшие потребности.

Этот конфликт между потребностями в безопасности и в росте является той причиной, по которой Гурджиев утверждал, что Четвертый Путь может быть начат только тогда, когда человек относительно преуспел (по общепринятым стандартам) в своей жизни. Домохозяин, преуспевающий, но неудовлетворенный человек, в абсолютном смысле имеет массу недостатков и в чем-то даже безумен, но он, по общепринятым стандартам, справился с задачами выживания и достижения относительно комфортных условий жизни. Он (или она) имеет прочную основу, с которой может начинать свой путь, и эта успешная основа, удовлетворение низших потребностей, создает возможность для проявления изначального любопытства и желания самоосуществления.

Каждый раз, когда группа людей совместно проводят время, это становится возможностью для удовлетворения обычных социальных потребностей. Как социальные существа, мы нуждаемся в том, чтобы к нам испытывали внимание другие люди. При этом нам необходимо чувствовать уверенность, что другие люди не будут нападать на нас или как-то еще нас отвергать. Нам необходимо чувствовать, что у нас есть друзья, что нас принимают, что мы принадлежим к какому-то сообществу. Когда такие потребности в достаточной степени удовлетворены, у нас могут возникать высшие потребности. Одна из функций учителя состоит в том, чтобы отбирать для групповой работы тех учеников, которые уже достигли такого уровня относительного успеха и у них могут преобладать высшие потребности.

В идеале все эти обычные социальные потребности должны были бы удовлетворяться вне контекста групповой работы, чтобы от ситуации групповой работы человеку не было нужно ничего, кроме помощи в достижении высших целей самой этой работы. К этому идеалу, в лучшем случае, можно лишь приближаться, так как у всех из нас бывают случаи, когда мы не получили достаточного внимания или принятия в процессе наших обычных социальных взаимодействий, и вследствие этого начинаем искать это внимание или принятие в групповой работе под предлогом стремления к чему-то более высокому. На самом деле, если мы достаточно самосознательны, чтобы знать, что мы это делаем, и если это происходит в контексте групповой работы, это может быть очень ценным обучающим опытом: мы можем быть способны наблюдать эти потребности и узнавать гораздо больше об особенностях их функционирования в нас, чем могли бы делать это в каких-либо обычных социальных группах.

Когда эти обычные социальные потребности являются слишком сильными, и (или) мы оказываемся неспособными адекватно наблюдать или контролировать их, то действительная функция групповой работы может быть для нас утрачена. Внешне мы можем имитировать те практики, которые используются в групповой работе, но внутренне мы неизменно их искажаем. Если мы замечаем, что люди, работающие над самонаблюдением или самовспоминанием, имеют, например, определенную манеру двигаться, то мы можем механически имитировать ее, чтобы другие люди думали, что мы подобны им, так что мы можем быть приняты, а не сосредоточиваться на внутренних практиках, которые могли бы приводить к этим внешним проявлениям.

РАБОЧАЯ ГРУППА КАК МИНИ-КУЛЬТУРА

Всегда, когда несколько людей проводят вместе достаточно много времени, вне зависимости от имеющихся у них осознаваемых причин это делать, их социальные потребности вступают во взаимодействие, и они образуют группу, которая становится частично независимой от других, более крупных групп и от окружающей их культуры в целом. Таким образом, рабочая группа является своего рода мини-культурой. Она будет стремиться развивать свои собственные восприятия себя самой, составляющих ее членов и «внешнего» мира, а также свой собственный набор ценностей и норм.

Гурджиевские группы в особенности склонны к этому из-за того, что в них открыто провозглашается идея, что согласованная реальность и наше обычное состояние сознания являются формой сна или транса. Вы, конечно, не должны принимать это утверждение на веру, а только в качестве перспективы для наблюдения себя самого и мира; вам следует проверять эту идею, а не просто принимать ее. Тем не менее, это утверждение легко воспринимается как подразумеваемое авторитетное разрешение отвергать многие или даже все культурные нормы, по которым вы до того жили, и создавать новые нормы, которые больше вам подходят.

В социальном отношении это может быть для нас необычным. Если вы вступаете, например, в спортивный клуб, в профессиональную группу, в литературное общество или в политическую партию, вы ожидаете, что у вас в определенной степени будет вырабатываться внутригрупповой жаргон, а также та или иная специфика видения мира во время пребывания в группе, но вы обычно знаете, что все эти вещи будут относительно малозначимыми и подчиненными по отношению к общему мировоззрению, свойственному вашей культуре.

Если это не так, то культура обычно награждает такие группы ярлыком «культовых сект» либо групп с «отклоняющимся поведением». В свою очередь, подобные группы обычно открыто отвергают окружающую их культуру, используя такие средства, как публичные нападки или явно отличающуюся от принятых норм манеру вести себя и одеваться.

Гурджиев требовал, чтобы вы подвергали сомнению все, что связано с вашей культурой, но в то же время он предлагал избегать каких-либо радикальных изменений вашего внешнего образа жизни. Благодаря этому у вас есть возможность годами тщательно наблюдать самого себя в тех ситуациях, в которых была сформирована и продолжает существовать ваша ложная личность, и таким образом прийти к точному пониманию работы вашего ума, прежде чем пытаться что-либо менять. Даже после того, как такое точное понимание достигнуто, вам вовсе не обязательно предпринимать какие-либо изменения в вашей жизни: если вы можете достаточно приблизиться к необходимым вам целям, придерживаясь обычного образа жизни, было бы глупо порождать социальные помехи и шум, к которым неизбежно приведет нестандартное поведение.

Однако предписание подвергать все сомнению, подразумевающее, что многое из того, с чем вы автоматически сжились, является неправильным, дает чрезвычайную свободу и создает огромную потенциальную опасность для рабочей группы. При всех своих недостатках и безумии, наша культура является неотъемлемой частью нашей единой системы психологической поддержки, а также источником тех ценностей, которые делают нашу жизнь относительно гладкой и спокойной.

Так, например, нас учат быть вежливыми с другими людьми, и вне зависимости от того, является ли такая вежливость бездумной условной реакцией или нет, она действительно отражает глубокий принцип уважения к другим, и она регулирует наше социальное поведение, позволяя нам приспосабливаться к требованиям окружающего мира. Призыв подвергать все сомнению можно превратить в конкретную идею: «Я не обязан быть вежливым с кем бы то ни было. Я могу быть неприятным, и это может быть честнее, поскольку работает против моего обусловливания».

В качестве ограниченного во времени эксперимента работа по освобождению от обусловленных норм вежливости может быть очень ценной для вашего роста. Наблюдение того, что происходит внешне и внутренне в тех случаях, когда вы ведете себя невежливо, наблюдение возникающего у вас сопротивления изменениям, и того, как вы реагируете на враждебность других людей, когда вы с ними невежливы, может быть для вас очень ценным. Если вы вырабатываете у себя подлинную способность не быть вежливым, а затем вы сознательно решаете быть вежливым из уважения к другим это в высшей степени моральный и значимый поступок. Как мы уже обсуждали ранее, обусловленная культурой вежливость не имеет никакого морального значения.

Однако обратимся снова к ситуации рабочей группы как мини-культуры. Вполне возможно, что кто-то из членов группы экспериментирует с невежливостью в качестве части своего самонаблюдения, но другие подражают ему просто из желания добиться признания в группе. Невежливость может становиться автоматической привычкой, частью нового состояния согласованного транса, основывающегося на негласном общем мнении, распространяющемся в рабочей группе. Невежливость может становиться групповой нормой, а не экспериментальным средством. Важный аспект работы становится искаженным и утрачивает свою эффективность.

Конечно же, подобные вещи иногда происходят в обычных группах. Например, может стать модным «пижонить» и «говорить все, как есть». Однако по мере накопления групповых норм, отличающихся от обычных социальных норм, у членов группы может возникать чувство дискомфорта; они не хотят становиться слишком «другими» и превращаться в культурных изгоев. Варианты возможного группового поведения ограничиваются общей нормативной системой культуры. Однако в групповой работе эти общие ограничения могут не соблюдаться, так как все обусловленные культурой нормы оказываются под вопросом. Не существует никакого набора строгих стандартов, которые бы одобряли незначительные отклонения, но устанавливали бы какие-то ясные границы, выход за которые является недопустимым. Таким образом, культура рабочей группы имеет возможность все больше и больше отклоняться от стандартов «нормальности» и со временем действительно становиться сильно отличающейся от них.

Если члены рабочей группы полностью осознают это и способны извлекать из этого урок, не возникает никаких проблем, кроме ответственного принятия последствий социальной реакции отторжения. Однако в той мере, в какой низшие потребности в общественном признании преобладают над реальным сознанием, члены рабочей группы могут просто создавать для себя другую форму согласованного транса, отличающуюся от той, что преобладает в нашей культуре. Даже если они называют это «пробуждением», на самом деле они могут быть даже более погруженными в транс, чем были до этого.

Главная функция учителя здесь состоит в том, чтобы воспрепятствовать превращению рабочей группы в микрокультуру со своим специфическим согласованным трансом, пусть даже и отличающимся от общепринятого. Однако возможно, что учитель оказывается недостаточно пробужденным, чтобы полностью предотвратить подобное превращение, или не может в полной мере осознать его опасность, особенно если собственные недостатки учителя усиливаются вследствие образования петли положительной обратной связи.

ПЕТЛЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ

В технических науках существует очень полезное понятие обратной связи. Вы берете устройство, которое имеет вход и выход, и включаете его таким образом, что часть выходного сигнала подается обратно на вход и воздействует на работу устройства. Сигнал, поступающий на вход устройства, вместо того, чтобы прямо проходить через устройство и попадать на выход, частично снова замыкается сам на себя на входе, образуя петлю – система начинает подпитывать сама себя.

Психологически положительная обратная связь подобна принципу подкрепления при обучении. Если вы делаете что-либо и получаете за это вознаграждение, вы будете склонны делать это чаще и сильнее. Классическая демонстрация этого принципа, которая заодно показывает, что для обучения не обязательно наличие сознания, из года в год происходит в множестве учебных аудиторий. Студенты хотят подшутить над преподавателем и сговариваются вознаграждать определенную, не слишком часто проявляющуюся, особенность его поведения – скажем, широкий взмах правой рукой, который он делает, чтобы подчеркнуть сказанное. Быть может, преподаватель позволяет себе такой жест, или хотя бы намек на него, четыре или пять раз на протяжении лекции. Но студенты дружно кивают и улыбаются каждый раз, когда он его делает. Проходит несколько дней, и преподаватель уже размахивает рукой десятки раз на каждой лекции. Вот, что значит подкрепление. Так действует положительная обратная связь.

В физических устройствах, например, в усилителях, слишком сильная обратная связь нежелательна: она превращает устройство из усилителя в генератор. Каждый, кто хоть раз слышал ужасающий вопль, раздающийся из динамиков усилителя, когда его включают чересчур громко, и звук из динамиков попадает в микрофон, наблюдал эффект слишком сильной обратной связи. В действительности, если не понизить громкость, прекратив тем самым действие обратной связи, усилитель может перегореть. Психологически может происходить аналогичная вещь. Не очень частые, но вполне уместные действия могут становиться преобладающими и неуместными, мешая действию, а не помогая ему.

Учитель в любой группе духовной ориентации, гурджиевской или какой-то иной, может попасть в весьма опасную ловушку обратной связи.

Поскольку предполагается, что учитель, по сравнению со своими учениками, является в достаточной мере продвинутым в той духовной традиции, которой он обучает, то существует тенденция интерпретировать любое его действие как часть обучения. Коль скоро учитель является в большей мере пробужденным, чем ученики, то внимательное изучение всех его действий (включая сознательное, намеренное подражание им в экспериментальных целях) может быть источником весьма полезных открытий. Что ест учитель? Как он одевается? Какого рода шутки он использует, или он, может быть, вообще избегает шуток? Как он обращается с «посторонними»? Как он смотрит на людей? Разрешает ли он себя фотографировать?

Если учитель является в совершенстве развитым и пробужденным человеком, в действиях которого никогда не проявляется ни малейших следов согласованного транса, тупости, неведения или нервозности, то внимательное изучение и подражание со стороны учеников не приведет ни к чему плохому. Однако поскольку ожидать совершенства от реального учителя по меньшей мере наивно, ученикам неизбежно придется наряду с поступками, проистекающими от пробужденности и подлинного развития, наблюдать также и действия, основывающиеся на неведении, дурных привычках, согласованном трансе и невротичности. Если они не способны их различать, то тенденция воспринимать каждое действие как обучение может порождать многие искаженные и неправильные идеи. Например, учитель может не любить карточные игры потому, что в детстве его нередко били, когда заставали за картами. Наблюдая то, как он отвергает предложения присоединиться к игре в карты, некоторые ученики могут сделать ошибочное заключение, что этим он хочет продемонстрировать аморальность карточных игр.

Такая неправильная интерпретация учениками поведения учителя может вовлечь учителя в опасную положительную обратную связь. Все мы нуждаемся во внимании и одобрении, и нам нравится их получать. Учитель получает массу внимания и одобрения не только за свои умелые и намеренные действия, связанные с процессом обучения, но практически за все, включая и его ошибки. Таким образом ошибки и недостатки учителя могут усиливаться, и если он полностью не владеет ситуацией, это может его погубить.

Вспомним о некоторых восточных учителях, которые приезжали в Соединенные Штаты и первоначально учили своих западных учеников весьма ценным духовным вещам, однако со временем их группы превращались в обыкновенные секты. Изо дня в день ученики вознаграждали учителя за все, что он делал, что приводило к возникновению положительной обратной связи. Усилитель громкоговорящего вещания, который мог воспроизводить жизненно важные сообщения, становится устройством, которое издает душераздирающий вопль.

НЕРЕАЛИСТИЧЕСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ УЧИТЕЛЯ

Есть особая трудность в роли учителя, которая придает процессу групповой работы большую силу, но также и большую опасность. Она состоит в том, что учитель легко становится Учителем с большой буквы для своих учеников, но отнюдь не на самом деле.

Учитель – это человек, умелый и компетентный в тех вещах, которым вы хотели бы научиться. Вы уважаете его знание, вы готовы платить ему либо как-то иначе отблагодарить его за то время, которое он тратит, обучая вас, и вы согласны подвергаться – в разумных пределах – неожиданным и порой болезненным методам обучения, если вы верите, что это действительно необходимо. Если, например, вы хотите научиться говорить на иностранном языке, вы выбираете себе такого учителя, который сам говорит на этом языке и имеет определенные документы, подтверждающие, что он может быть учителем. Вы знаете, что ему нужно зарабатывать себе на жизнь, и вы платите ему соответствующую цену за то, что он научит вас тому, что умеет сам. Он может заставить вас выполнять упражнения на тренировку произношения в то время, когда вам, быть может, хотелось бы заняться чем-то другим, но вы понимаете, что польза, которую вы получите от этого обучения будет зависеть от того, сколько труда вы в него вложите, и что учитель лучше вас знает, что вам необходимо.

Как правило, вы можете определить, когда обычный учитель не учит вас как следует. Если затратив годы усилий, вы не можете вести беседу с людьми, для которых язык, который вы изучаете, является родным, и вы знаете, что у вас имеются достаточные способности к языкам, у вас есть все основания сомневаться в квалификации вашего учителя. Если ваш учитель языка приглашает вас поздно ночью на «особый урок», а потом запирает дверь и предлагает вам раздеться, вы можете оценить или не оценить это сексуальное предложение, но вы знаете, что это не имеет отношения к изучению языка. Если вам не нравится, как вас учит ваш учитель языка, вы можете просто отказаться от его услуг.

Вы можете научиться у учителя очень многому. Но насколько же большему вы могли бы научиться у Учителя с большой буквы?

В действительности, может быть, и есть такие Учителя – люди, которые в такой степени овладели собой и достигли таких высот в психологической и духовной областях, что они на самом деле резко отличаются от обычных людей, подобных вам или мне. Гурджиев говорил о том, что действительно существуют такие люди, которые и количественно и качественно во всем превосходят нас, живя на третьем или четвертом уровнях сознания. В мире спящих и погруженных в транс, подлинно пробужденный человек оказывается царем, который обладает данными ему его мудростью силами мгновенно прозревать все иллюзии и заблуждения, которые ослепляют и связывают всех нас. Если бы у вас была возможность находиться под руководством такого пробужденного человека, возможность иметь такого Учителя, вы были бы поистине счастливчиком.

Может быть, наиболее важным достижением психоанализа было открытие и изучение явления переноса. Раньше мы уже говорили о том, сколь абсолютными, всесильными и богоподобными казались нам наши родители в то время, когда мы были маленькими детьми. В эти годы, когда происходило наше формирование, мы автоматически относились к родителям как к чрезвычайно знающим и могущественным, и с этим связаны многие наши эмоции и другие отношения. Других влиятельных людей мы также воспринимали в детском возрасте почти мистическим образом.

Явление, называемое переносом, состоит в том, что в последующей жизни мы нередко бессознательно переносим это отношение, которое было у нас в детстве к родителям или иным значимым фигурам, на других людей. Начальники, коллеги, супруг или супруга, даже относительно посторонние люди – все они могут стать объектом переноса. Это придает им определенный эмоциональный заряд в бессознательной части нашего ума и таким образом делает их гораздо более могущественными, чем в действительности. При переносе неразрешенные проблемы наших отношений с родителями могут проецироваться на других людей, так что, например, страх, который вы испытываете по отношению к некоторым действиям вашего начальника может иметь лишь небольшое отношение к его действительным поступкам. Реакции переноса удерживают нас в состоянии глубокого сна, нашей индивидуальной формы согласованного транса, так как поглощают ту энергию, которая могла бы быть использована для конструктивных целей и серьезно искажают наше восприятие реальности.

Некоторые взаимодействия между людьми почти или полностью свободны от элементов переноса. Перенос становится более вероятным, если человек или ситуация, с которыми вы имеете дело, чем-то напоминают вам ваших родителей или какие-то связанные с ними неразрешенные ситуации. Если ваш начальник чем-то внешне похож на вашего отца, или его поведение напоминает вам поведение отца, то перенос более вероятен, чем в том случае, если бы такого сходства не было. Если вы хотите чего-либо такого, что с вашей обычной точки зрения кажется волшебным, например, пробудиться, или иметь возможность обучаться у подлинного Учителя – это также может вызывать реакции переноса.

Контрперенос является реакцией на перенос. Вы бессознательно начинаете относиться к вашему начальнику так, будто он является вашим отцом. Он не осознает этого, но бессознательно начинает реагировать на это и воспринимать вас как своего ребенка. Так вы оба погружаетесь в еще более глубокий сон.

Всякий учитель во всяком деле, от бейсбола до ремонта автомобилей, потенциально подвержен той или иной степени переноса со стороны своих учеников. В конце концов, наши родители были нашими первыми учителями, и потому все учителя легко вызывают реакции переноса.

Власть и сила, которые проистекают от реакций переноса, являются обоюдоострым мечом. С одной стороны, когда у ученика есть сильный положительный перенос на своего учителя, это дает учителю гораздо большую власть воздействовать на ученика, чем было бы в ином случае.

При отсутствии переноса предложение со стороны учителя, чтобы ученик регулярно занимался не очень приятными физическими и умственными упражнениями остается тем, что оно есть: всего-навсего предложением. Оно будет интеллектуально оценено и, скорее всего, оставлено без внимания ввиду возможных неудобств или по сравнению с какими-то альтернативными действиями. Но в условиях действия переноса то же самое предложение обретает в подсознании ученика поистине волшебное качество. Оно воспринимается как указание со стороны всеведущего и всемогущего бога или богини. Его подкрепляют скрытые эмоциональные силы, и ученик может выполнять упражнение со всей энергичностью и строгостью, получая пользу, которой он в ином случае был бы лишен. Первоначальный прогресс в обучении может быть особенно быстрым в результате поддержки, которую может оказывать ему перенос, причем кажется, что ученик превосходит свои естественные пределы и сопротивления. Он будет воспринимать учителя как Учителя с большой буквы, и быть полностью преданным, верным и исполненным энтузиазма учеником. Ведь Учитель такой мудрый, такой понимающий, такой могущественный! При этом имеющаяся у ученика имитация реальности оказывается чрезвычайно искаженной.

Такая реакция переноса может проецироваться как на обыкновенного учителя, так и на Учителя с большой буквы, вне зависимости от того, хочет он этого или нет.

С другой стороны, если преобладают отрицательные аспекты реакции переноса, ученик может сопротивляться той работе, которую ему предлагают делать, или саботировать ее, даже если сознательно он хочет ее делать, и она могла бы быть для него полезной. Доходчивое и явно разумное предложение учителя превращается на бессознательном уровне в еще один приказ со стороны ненавистной фигуры родителя. Если вы в детстве опасались прямо противиться приказам родителей, поскольку они были столь всесильными, а предпочитали прибегать к саботажу, то и предложения со стороны учителя сознательно будут приниматься вами, но на бессознательном уровне саботироваться. Вы можете «забывать» делать упражнения, или «неправильно понимать» указания и делать упражнения не так, как нужно.

Перенос – это довольно хитрая штука, поскольку под его влиянием могут происходить совершенно необъяснимые (на сознательном уровне) перемены. Некоторая, казалось бы, незначительная ситуация вызывает мощную бессознательную реакцию, и мудрый и глубоко любимый (по причине переноса) Учитель, который делает для вас чудесные вещи, может показаться не заслуживающим доверия и мошенником. Все, чего вы достигли в процессе роста, внезапно может быть утрачено, поскольку оказалось, что ваши достижения строились на ложном основании, и вы можете чувствовать, будто вы стали хуже, чем когда вы начинали работать над собой. В действительности же в поведении учителя и в его отношениях вообще могло не происходить никаких заметных изменений.

Если у учителя возникает контрперенос к одному или нескольким ученикам, вся ситуация может стать очень напряженной и совершенно безумной. В сочетании с обсуждавшимися ранее проблемами положительной обратной связи, в которую могут вовлечься и учитель, и ученик, реакции переноса и контрпереноса могут возникать в любой духовной группе, превращая групповую работу в откровенное безумие. На этой почве расцветают различные культы, но отнюдь не реальная работа.

Когда ученик начинает работу над собой, но еще не получил достаточного количества знаний, некоторый перенос по отношению к личности учителя может быть неизбежным. Однако в конечном счете, перенос, по своей сути, является уродливым явлением, так как он держит ученика в состоянии зависимости от учителя. Наша сущность должна расти до разумного и независимого взрослого состояния, а не оставаться застывшей в области детских фантазий и зависимостей, даже если эта область и кажется чудесной. Учитель, который принимает и поощряет долговременные отношения переноса со стороны учеников, скорее всего сам будет пойман в ловушку контрпереноса, что может привести к неудаче всей его деятельности.

Я считаю, что понимание природы переноса является величайшим вкладом западной психологии в духовные традиции. В особенности сильные проявления переноса мы можем наблюдать в некоторых восточных системах, где это называется «поклонение учителю». Вы можете видеть там подлинную любовь и уважение к высшим учениям, проявляющимся через посредство гуру, равно как и искреннюю любовь и уважение к личности самого гуру. Однако примешивающийся к этому перенос приводит к серьезному искажению реальности.

Некоторые системы, кажется, не догадываются о наличии в таких ситуациях аспектов переноса или о необходимости их своевременного разрешения, в то время как другие, судя по всему, считают, что достижение высших состояний сознания автоматически решит все эти проблемы. Гурджиев всегда подчеркивал важность постоянного самонаблюдения и самовспоминания; такая практика, если она выполняется достаточно настойчиво, сделает проявления переноса очевидными для учеников, хотя им все же может потребоваться специальная психологическая помощь для разрешения проблем, связанных с переносом.

Дэниел Гоулмен, психолог с большим опытом в области духовного развития, суммировал некоторые признаки наличия проблем в групповой работе, что может представлять практическую ценность.

Духовные группы, подобно семьям, корпорациям, терапевтическим группам или отношениям в браке, восприимчивы ко всему спектру человеческих слабостей. Суетность и тщеславие, погоня за властью и стремление быть первым – все это проявляется в духовных организациях, так же как и в любых других. Сама природа таких групп часто делает затруднительной возможность заметить или признать, что не все идет как нужно. Существующий внутри группы сговор, что «Все это – часть Учения» привлекается для оправдания любого духовного убожества и ограниченности.

Движение по духовному пути ни в коей мере не защищает нас от обычной дозы глупости, которая сопровождает все человеческие начинания. Духовная работа, возможно, является тем более подверженной человеческим слабостям по причине того, что самообман предоставляет прекрасное прикрытие для использования духа на службе «эго», либидо и бумажника.

Будучи духовно независимым человеком на протяжении многих лет, я нередко оказывался в центре или на периферии многих таких групп. У меня было достаточно возможностей замечать некоторые типичные ловушки, перечисленные ниже, а порой и самому в них попадаться. Конечно, в том или ином контексте каждый из этих признаков может оказаться ложной тревогой, будучи на самом деле вполне безвредным симптомом без какой-либо скрытой за ним патологии. Чаще всего они означают, что необходимо непредвзятое и скептическое исследование.

Итак, будьте осторожны, если вы увидите первые признаки следующих вещей:

Запрещенные темы: вопросы, которые нельзя задавать; сомнения, которыми нельзя делиться; опасения, о которых нельзя говорить вслух. Например: «Куда же уходят все деньги?» или «Спит ли Йог со своей секретаршей?»

Тайны: ограничение информации, которое обычно строго охраняется «внутренним кругом». Например, такие ответы на приведенные выше вопросы: «На счета в швейцарском банке», и «Да, спит – именно поэтому она сделала аборт».

Духовные копии: в наиболее невинной форме – это стереотипное поведение, когда люди ходят, разговаривают, курят, одеваются и едят так же, как их лидер; в более зловещих формах это проявляется в виде психологических стереотипов, когда целые группы людей придерживаются очень узкого диапазона чувств и реагирования на любые ситуации: всегда счастливые, постоянно набожные, сводящие все к простым и примитивным объяснениям, либо всегда насмешливые и язвительные – и т.п.

Групповое мышление: линия партии, которая более важна, чем то, что люди в действительности чувствуют. Это своего рода идеологический клей, который связывает группу воедино. Например, «Ты падший, и твое единственное спасение – это Христос», или «Ты затерян в самсаре, и твое спасение – это Будда», или же «Ты нечист, и твое спасение – Шива».

Избранность: разделяемая членами группы мания величия, проявляющаяся в утверждении, что нет иного Пути, кроме этого. Вывод: «Если ты оставишь группу, ты пропал».

Никаких выпускников: члены группы никогда не покинут ее. Часто сопровождается выводом, приведенным выше.

Коллективизм: со всеми членами группы обращаются одинаково вне зависимости от их индивидуальных различий; например, мантры, предписываемые на основании данных личного дела.

Проверки лояльности: членам группы предлагается доказать свою лояльность группе, сделав что-то противоречащее их личной этике; например, создать организацию, которая имеет своей скрытой целью вербовку в группу новых членов, но выдает себя за благотворительную миссию.

Двуличие: официально провозглашаемые цели и принципы группы не отражают ее действительной сущности – как в приведенном выше примере.

Унифицированное понимание: единственная точка зрения используется для того, чтобы объяснить все и вся; альтернативные объяснения запрещены. Например, если у вас понос, то это «милость Гуру». Если он проходит, это тоже милость Гуру. И если у вас потом начинается запор, то и это происходит по милости Гуру.

Отсутствие юмора: не допускается какой бы то ни было непочтительности. Смеяться над святынями полезно для вашего здоровья. Возьмем, например, краткий тезис Гурджиева: «Если вы хотите утратить свою веру, подружитесь со священником».

Таким образом, групповая работа оказывается мощным усилителем индивидуальных целей и энергий. Когда она проводится правильным образом, она оказывает чрезвычайную помощь вашим индивидуальным усилиям. Однако если она искажается неразрешенными психологическими проблемами, наподобие переноса, она становится еще одной формой погруженности в транс, а не путем к пробуждению. Эта работа требует постоянной бдительности, самонаблюдения и самовспоминания как со стороны учителя, так и со стороны ученика для предотвращения искажений в процессе групповой работы. Конечно же, это требование прекрасно. Оно обеспечивает некоторое дополнительное давление и мотивацию к пробуждению.

Мы уделили в этой книге так много внимания обсуждению ловушек на пути пробуждения по той причине, что эти ловушки действительно существуют, и знание о них уменьшает опасность. Давайте теперь обратимся к положительному аспекту преодоления ловушек – к искусству развития сострадания. И не только сострадания к другим, но и, что столь же необходимо, сострадания к самому себе.

Я пытаюсь практиковать форму внимательности, присущую гурджиевской практике самовспоминания, уже в течение нескольких лет. Хотя мне и не удалось развить ее в той степени, как мне хотелось бы, она была для меня очень ценной, так как я стал более полно и реалистично осознавать мир вокруг себя и работу своего собственного ума. Однако основным недостатком практики самовспоминания у меня было то, что она не была непосредственно связана с сердцем.

Интеллектуально я понимал, что устранение препятствий для естественного функционирования с помощью самонаблюдения и самовспоминания в конечном счете приведет к возможности естественного развития любви и сострадания, и я отметил в себе определенный рост в этом направлении. Но поскольку я вообще считаю, что я чересчур интеллектуален и мне слишком недостает любви и сострадания, то я нетерпелив, и мне всегда хотелось более активно поощрять в себе развитие этих аспектов.

Гурджиевские методы не поощряют активное развитие любви и сострадания до тех пор, пока человек не посвятит годы практике более фундаментальных аспектов работы. Если любовь и сострадание культивировать с самого начала, до того, как вы обрели достаточное понимание своих ума и чувств, это вероятнее всего приведет лишь к увеличению количества иллюзий, которые будут поддерживать вашу ложную личность.

Во введении к этой книге мы уже рассматривали аналогию с человеком, который хотел бы выращивать красивые цветы и полезные овощи. Он слышал о том, что существуют «эффективные удобрения» и хочет приобрести себе такие же. Однако если вы посмотрите на его участок, вы увидите, что он весь зарос сорняками. В этом случае нет никакого смысла применять удобрения и сеять какие-то ценные семена: сначала нужно провести довольно большую работу по очистке участка от сорняков. На самом деле, рассказывать такому человеку об удобрениях, прежде чем он избавится от сорняков – это даже хуже, чем не делать вообще ничего. Идея «удобрений», то есть духовных практик, оказывается волнующей не только для нашей сущности, но и для многих частей нашей ложной личности. Применение удобрений на этой стадии приведет к усилению роста сорняков.

Это рассуждение мне вполне близко и понятно как с чисто интеллектуальной точки зрения, так и на основании личного опыта. В моей жизни было слишком много случаев, когда действия, которые я считал проявлением и развитием любви и доброты, оказывались удобрением сорняков моего бессознательного, автоматизированных частей моей ложной личности. Полнота внимания, самонаблюдение и самовспоминание – это вещи безусловно необходимые. Уравновешенное развитие всех трех основных аспектов нашего существа – телесно-интуитивного ума, интеллектуального ума и эмоционального ума, – также является необходимым. Тот тип самонаблюдения и самовспоминания, сторонником которого был Гурджиев, как и определенные формы телесной работы, непосредственно способствуют развитию телесно-интуитивного и интеллектуального ума, а поскольку получаемые при этом открытия используют энергию автоматизированного функционирования ложной личности, то такая практика создает условия для сердца. Однако я всегда ощущал, что в основной гурджиевской работе, как я ее знал, не хватает упражнений, более непосредственно направленных на раскрытие сердца.

В 1984 году мне представилась благоприятная возможность посетить две лекции почтенного Согьяла Ринпоче, ведущего учителя тибетского буддизма на Западе. Основной темой лекций Ринпоче была внимательность – не только как специальная медитативная практика, но, что более важно, и как полнота внимания в повседневной жизни. Параллели с идеями Гурджиева о необходимости самонаблюдения и самовспоминания были совершенно очевидны, но еще больший интерес вызвали у меня мысли Ринпоче о необходимости активного развития сострадания в общем контексте практики внимательности. Я не полностью понимаю его идеи в плане их всеобъемлющего развития в традиции тибетского буддизма, но тем не менее я хотел бы поделиться здесь тем, как я их воспринимаю, вместе с моим собственным психологическим пониманием сущности сострадания, в надежде, что это может быть полезным для других.

Отметим, что в тибетском буддизме эти практики являются частью общей идеи развития внимательности. И я подозреваю, что те методы и понятия, которые я опишу ниже, не будут давать желаемого эффекта, если они будут использоваться без принятия обязательства постоянно работать над расширением полноты внимания по отношению к самому себе и к миру. Эти методы могут оказаться не столь эффективными, а иногда могут даже сыграть роль удобрения для сорняков, так что пользоваться ими нужно с осторожностью.

АСПЕКТЫ СОСТРАДАНИЯ

Что такое сострадание? Стандартные словари указывают на происхождение этого слова (по-английски «compassion») от латинских корней com – «вместе с», и pati – «переносить или страдать», и объясняют его как осознанную симпатию к страданиям других людей и желание помочь им. Печальной приметой нашего времени является то, что в большом энциклопедическом словаре по психологии, к которому я обратился в поисках более полного объяснения, слово сострадание даже не упоминается, что нашло свое отражение и в большинстве учебников психологии.

Конечно, мы действительно не можем дать сколько-либо точного определения сущности сострадания. Это, прежде всего, качество эмоционального разума, тогда как слова относятся, в первую очередь, к интеллектуальному разуму. Однако мы можем сказать кое-что о сострадании, что было бы созвучно соответствующим чувствам.

Сострадание требует развития нескольких качеств. Одно из них – достаточная широта самопознания: если вы не переживаете, не распознаете и не понимаете всей широты возможного человеческого опыта в самом себе, вам будет трудно распознавать и адекватно понимать все эти состояния в других людях. Если вы, например, никогда не признавали в себе гнева, то вы не можете адекватно понимать, что это такое и как он проявляется в других людях, или симпатизировать тому, как он объединяет другие содержания ума, так что они воспринимаются как причины для оправдания возникновения гнева и подпитывают его дальнейшее развитие.

Второе требование для развития сострадания – это эмпатия. Эмпатия представляет собой способность распознавать состояние мышления или чувствования другого человека, плюс способность хотя бы частично пережить такое же состояние в самом себе. Таким образом, эмпатия связана с самопознанием. Например, распознавать, что кто-то находится, например, «в депрессии», можно было бы и холодным, чисто интеллектуальным путем. Вы могли бы усвоить, что определенное выражение лица, положение тела и манера говорить обычно означает, что человек «находится в депрессии». Но если вы, кроме этого, знаете на эмоциональном уровне из своего собственного опыта, что означает испытывать депрессию, то это ведет вас к эмпатии, сопереживанию. Это не обязательно означает, что вы должны испытывать столь же подавленное состояние, как человек, находящийся в депрессии, которому вы сопереживаете, но вашему сознанию должно быть доступно основное эмоциональное знание.

Современная психология всегда считала эмпатию функцией, приобретаемой на поздних стадия развития, но недавние исследования позволяют предположить, что она начинает развиваться с самых первых лет жизни. Можно было бы сказать, что это врожденная часть нашей сущностной природы. Частично она может быть связана и с телесно-инстинктивным разумом, так что подражание позам и выражениям других людей помогает нам почувствовать то, что чувствуют они.

Третьим требованием для развития сострадания является желание помогать страдающим существам уменьшить свои страдания. Сам я чувствую, что это желание совершенно естественно, оно является частью нашей сущности, которую естественным образом пробуждает эмпатическое восприятие страданий других. От осознавания этого нашего естественного желания помогать другим нас удерживают различные формы защиты, которые мы обсудим ниже.

Четвертое требование для эффективного сострадания следует из того факта, что сострадание должно проявлять себя в согласии с разумом. Сострадание – это не просто преувеличенная эмпатия, при которой вы очень сильно чувствуете все отрицательные эмоции другого человека. Если бы это было так, то сострадание могло бы искалечить нас, добавляя к нашим собственным страданиям страдания других людей и, вероятно, приводя к тому, что вы были бы пойманы в ловушку неадекватного поведения этих страдающих людей, что только продлевало бы и усугубляло их страдания. Разумное и эффективное сострадание включает в себя:

Открытое самопознание и зрелость, дающие вам сугубо личное, основанное на собственном опыте знание достаточно широкого спектра человеческих страданий (и возможностей);

Эмпатию, позволяющую вам правильным образом воспринимать природу страданий других людей;

Фундаментальную заботу о других людях, мотивацию и обязательство помогать им облегчать их страдания;

Применение разума (интеллектуального, эмоционального, телесно-инстинктивного, духовного) для устранения причины страданий другого, а не просто уменьшения их внешних проявлений. Этот последний аспект особенно важен для эффективности результатов.

Чтобы проиллюстрировать это на примере, представим себе человека, тонущего возле берега. Предположим, что вы достаточно хорошо плаваете для того, чтобы рискнуть оказать помощь в таких обстоятельствах, и сострадание подталкивает вас к тому, чтобы прыгнуть в воду и вытащить тонущего на берег. Но предположим, что вы не уверены, что умеете плавать настолько хорошо, чтобы пытаться помогать человеку в такой ситуации. Прыгать в этом случае в воду – это, конечно же, благородно, но глупо, так как вместо одного человека утонут двое. Если вы добавите к состраданию разум, то прежде чем прыгать в воду, вы осмотритесь по сторонам. Может быть, на глаза вам попадется спасательный круг или другой подходящий предмет, который вы сможете бросить тонущему человеку, или же захватить с собой, прыгая в воду. Может быть, поблизости есть другой человек, который плавает лучше, чем вы, и который сможет помочь.

Предположим, что вы прыгаете в воду и спасаете тонущего человека. Он очень благодарен вам, и вы, естественно, исполнены чувства гордости за ваш благородный акт сострадания. Через неделю вы снова видите этого же человека тонущим и взывающим о помощи, и снова спасаете его. Предположим, вы узнали о том, что этого человека уже не раз спасали при таких обстоятельствах, потому что он не позаботился научиться плавать, но опять идет на глупый риск. Будете ли вы продолжать испытывать сострадание к нему и снова спасать его, если это означает, что он так и не поймет последствий своей глупости?

Непосредственной причиной страданий тонущего человека является то, что он оказался в воде и подвергается опасности утонуть, а глубинной причиной его страдания является незнание (или нежелание знать) того, что ему опасно заходить в воду, коль скоро он не умеет плавать. Спасая его, вы проявляете свое сострадание, но с другой стороны, вы не даете этому человеку осознать глубинную причину его страдания. А если он не осознает эту глубинную причину, есть вероятность того, что однажды поблизости не окажется никого, кто сможет спасти его, и он утонет. Не будет ли в этом случае проявлением большего сострадания сказать ему, что в следующей раз вы не будете пытаться спасать его, и что ему лучше было бы научиться плавать, или же не лезть в воду. Или, может быть, вы могли бы спасти его и в следующий раз, но при этом рискнуть немного помедлить, чтобы он как следует наглотался воды и получил пугающий и болезненный опыт, который мог бы заставить его более разумно отнестись к глубинной причине его страдания и изменить ее. Стоит ли ради этого рисковать, что он может действительно наглотаться воды и утонуть из-за вашего (продиктованного состраданием) промедления?

Такого рода вопросы не имеют легких ответов. Я использовал этот пример для того, чтобы проиллюстрировать, как разумное и эффективное сострадание должно подходить к тому, чтобы порой позволять людям страдать, если это заставляет их обратить внимание на коренные причины их страдания.

НЕКОТОРЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ СОСТРАДАНИЮ

Быть сострадательным – естественно, равно как и приносит удовлетворение, и в то же время сострадание является крайне редким проявлением человеческого поведения. Почему так? Давайте рассмотрим некоторые препятствия состраданию.

Всем нам приходилось любить кого-нибудь и пытаться предлагать свою любовь этому человеку, сталкиваясь при этом с тем, что нашу любовь великодушно отвергали. Подобные переживания нас чрезвычайно огорчают, особенно когда они происходят в детстве. Вследствие этого все мы эмоционально травмированы (и напуганы), когда речь идет о том, чтобы открыто действовать из любви и великодушия. На самом деле, чтобы избегать болезненных переживаний при отвергании этой нежной, живой и любящей части нашей души мы создаем активные защиты, чтобы жить, скрываясь за ними.

Когда вы даете что-то от души, вы открыты и уязвимы. Вы в этот момент являетесь вашей глубочайшей сущностью. Когда это стремление давать отвергают, вы чувствуете себя отвергнутым на очень глубоком уровне. Предположим, ребенком вы настолько сильно любили свою мать, что вдруг решили отдать ей самую ценную для вас вещь, чтобы показать, как вы о ней заботитесь. Это «самое ценное» могло быть, например, мертвой лягушкой, которую вы прятали в ящике под кроватью целую неделю. Для вас эта лягушка прекрасна, и даря ее матери вы действовали, исходя из полной открытости и подлинной любви. Однако для вашей матери эта полуразложившаяся лягушка казалась мерзкой и отвратительной, и она кричала: «Убери сию же минуту эту гадость из дома и выбрось ее в мусорный ящик! А потом тщательно помой свои руки! Ты отвратительный маленький мальчик! И когда ты научишься вести себя как следует?»

Подобный опыт может быть опустошительным. С сегодняшней точки зрения взрослого человека вы понимаете, почему ваша мать поступала таким образом и прощаете ей это, но когда это происходило вы не были взрослым, и, будучи ребенком, вы понимали и усваивали совершенно другие вещи. Вы усвоили, что если вы действуете спонтанно, основываясь на чувстве любви, это создает для вас неприятности. Что вы, должно быть, ошибались насчет того, что такое любовь, иначе вы бы не получили подобной реакции от человека, который, как вы полагаете, должен был вас любить. Что вы не можете полагаться на свое собственное суждение в важных вопросах. Что вы противный маленький мальчик. Что вы тупы, поскольку вы так медленно учитесь вести себя как следует. Что спонтанность в любви приводит к тому, что вас отвергают, и приносит вам боль и смятение. Что спонтанность вообще опасна.

Многим из наших детских переживаний был свойствен такой драматизм, а многие другие хотя и не были столь драматичными, но происходили гораздо чаще. Стоит ли удивляться, что со временем вы отгораживаетесь от своей подлинной сущности? Вы постепенно утрачиваете соприкосновение со своей сущностью и заменяете его «безопасным» поведением, привычками и заученными чувствами. Однако «безопасность» вашей защиты иллюзорна, поскольку любая позиция, которая изолирует вас от знания того, что действительно происходит в вашем мире, ведет к поступкам, заведомо обреченным на неудачу. И теперь в вашей жизни постоянно присутствует скрытая тревога, порождаемая новой заботой: а что, если защита рухнет?

Вы больше не хотите страдать и предпринимаете попытки достичь неуязвимости. К сожалению, вам обычно это слишком хорошо удается, и вы отгораживаетесь от естественных любви и сострадания настолько основательно, что ваша жизнь становится глухой и скучной. В игру вступают многие защитные механизмы, которые Гурджиев называл «буферами», и о которых мы говорили в главе тринадцатой, и ваше естественное жизненное начало оказывается у вас украденным и автоматически преобразованным в привычные восприятия, мысли, чувства и телесные движения ложной личности. Вы можете хотеть быть сострадательным и любящим в своей взрослой жизни, и вы можете даже пытаться быть таким, но вы не можете почувствовать ничего. И, что еще хуже, вы уклоняетесь на тот ошибочный субъективный путь, который предлагает вам ложная личность, испытывая те патологически искаженные формы «любви», на принятие которых вы были обусловлены в детстве, так что подлинные сострадание и любовь полностью отсутствуют. Сказать, что это ведет к стерильной, неполноценной жизни с массой бесполезных и бессмысленных страданий означало бы приукрашивать действительное положение дел.

Есть и другая важная причина, для того, чтобы оставаться защищенными и закрытыми наглухо. Как в детстве, так и во взрослом возрасте мы имели опыт, когда мы были сострадательными, чувствовали страдания других и пытались помочь, и это не работало. Будучи неумелыми, наши попытки помочь другим ни к чему не приводили, и мы добивались лишь того, что страдали сами.

Как легко развить в себе чувство: «Ничего не замечай, ничего не чувствуй, и ты не будешь испытывать боль» – такова столь широко распространенная в наше время идея невмешательства.

УМЕНЬШЕНИЕ СОБСТВЕННОГО «Я» КАК ПУТЬ К СОСТРАДАНИЮ

В предыдущих главах мы уже обсуждали психологический процесс отождествления, – то, как бессознательное и привычное добавление чувства «Я!» или «Это я!» к некоторым содержаниям ума наделяет эти вещи гораздо большей психологической и эмоциональной силой. Например, информация об эгоизме может рассматриваться более эффективно и объективно, когда я думаю об эгоизме какого-то постороннего человека, а не о своем собственном.

В нашем уме имеется огромное количество накопленной информации. Некоторая часть этой информации окрашена чувством «я» – например, «это мое ценное понимание священного» вместе более адекватного «это одно из многих возможных пониманий священного». Наши защитные механизмы первоначально развивались для защиты нашей жизненной и подлинной сущности, но с годами они начинают автоматически защищать почти все, чему оказалось приписано качество «я». То, что было когда-то попытками беспомощного ребенка защитить свою сущность, становится автоматизированным стилем (по большей части, бессознательного) эмоционального и интеллектуального функционирования, который без всякой необходимости ограничивает наше существование.

Поэтому, будучи взрослым человеком, вы хотите быть открытым и сострадательным, но не знаете, как это делать. Наши страхи и наши укоренившиеся привычки умственного и эмоционального функционирования отделяют нас от той части нашей сущности, которая порождает любовь и сострадание. Хотя вы можете пытаться иметь дело с очевидными и сознательными страхами в отношении открытости, справиться с укоренившимися привычками и бессознательными страхами гораздо труднее. Это требует сочетания различных форм внимательности, добровольной уязвимости и личностного роста, подобного тому, о котором обычно говорится в психотерапевтическом контексте, и ослабления процесса отождествления.

Когда вы становитесь внимательным, наблюдая и вспоминая самого себя, будучи все более чувствительным к природе вашего реагирования на мир, это может дать вам растущее понимание того, как функционирует ложная личность, равно как и большую восприимчивость к вашим подлинным, сущностным чувствам. Такая внимательность будет постепенно растворять некоторые препятствия состраданию: многие из наших автоматизированных конструкций и защит меркнут в свете большего осознания. Он также может высветить для вас и другие аспекты вашей личности, которые нуждаются в более целенаправленной работе. Поскольку тему внимательности мы уже очень широко обсуждали в этой книге, сейчас нам нет необходимости останавливаться на этом подробнее.

Хотя уязвимость кажется в высшей степени нежелательным качеством, она абсолютно необходима для того, чтобы в полной мере восстановить свою подлинную сущность. Когда вы были маленьким ребенком, вы на самом деле были чрезвычайно уязвимым. Как мы уже обсуждали в предыдущих главах, ваше физическое выживание, равно как и ваше психологическое благополучие, в то время полностью зависели от ваших родителей. Отсутствие у вас жизненного опыта придавало абсолютное качество тому, что говорили и делали ваши родители, и это чрезвычайно усиливало их власть любить вас и (сознательно или бессознательно) причинять вам боль.

Поскольку ваши собственные возможности были малы, а возможности ваших родителей были поистине огромны, то стоит ли удивляться, что время от времени та боль, которую они причиняли вам, была чрезвычайно большой? Может быть, иногда вы даже думали, что можете умереть от этих психологических травм. Друзья и чужие люди, часто действовавшие с гораздо меньшей любовью или даже гневом по отношению к вам, чем те, что испытывали ваши родители, также временами доставляли вам сильную боль. Поэтому нет ничего удивительного в том, что те защиты, которые вы создали, были очень мощными: вы чувствовали, что боретесь за свою жизнь, и во многих случаях так оно и было.

Психологическая привычка бороться за свою жизнь бессознательно осталась с вами. Это подобно тому, как будто вы когда-то получали удары от гигантов и оделись в толстые латы, чтобы защитить себя. Вы продолжаете носить эти толстые латы, но вы уже выросли и сами стали гигантом, и эти латы вас сильно стесняют.

Предположим, что вы прогуливаетесь с любимым вами человеком по лесу и внезапно видите мертвую лягушку. Вы всегда увлекались биологией, а поскольку у вас в детстве не было того конкретного опыта, связанного с мертвыми лягушками, который мы использовали выше в качестве примера, то вы подбираете ее и показываете человеку, с которым вы гуляете, спонтанным жестом, отражающим желание поделиться одной из самых замечательных в мире вещей. Вы можете получить еще один вариант реакции, вроде: «Сию же минуту убери от меня эту гадость, выбрось ее и вытри руки! Ты как противный маленький ребенок! И когда ты вырастешь?» В зависимости от того, в какой степени работает защитный механизм ложной личности, вокруг того, что осталось от вашей подлинной сущности более или менее плотно сомкнется защитная броня, и вы можете либо начать кричать и спорить, либо холодно отстраниться и почувствовать обиду и (или) гнев. Но в действительности (1) Вы не маленький ребенок, а взрослый человек. (2) Вы вполне компетентный взрослый, который может позаботиться о себе, и которому нет нужды более чем слегка обижаться на такие нападки. (3) По сравнению с вашими нынешними ресурсами взрослого человека это очень незначительная атака, вы способны пережить и когда вас прямо отвергают. Если вы уязвимы, вам нет нужды отказываться от своих чувств. В этом, конечно, нет ничего приятного, но вы вполне можете с этим справиться. На самом деле, вы способны справляться и с гораздо более сильными нападками. Поэтому ваша броня защитных механизмов вам не нужна. (4) Используя сопереживание, разум и сострадание, вы можете понимать, что чувствует любимый вами человек и догадываться, почему он испытывает такие чувства (социальное обусловливание и/или травматический личный опыт). При этом, не отрицая реальности его чувств, вы осознаете, что он не может их не испытывать. У вас нет необходимости чувствовать, что вас обидели до глубины души, так как воспринимать это как нападение лично на вас – это все равно, что считать дождь нападением на вас со стороны природы. Любимый вами человек реагировал в этом случае чисто механически, следуя своему обусловливанию.

Разумное сострадание позволит вам сопереживать с любимым вами человеком, и вы уберете лягушку, чтобы устранить непосредственную причину расстройства, затем умело извинитесь и, быть может, даже поможете своему спутнику понять, почему вид мертвой лягушки вызвал такие неприятные чувства. Возможно, так удастся устранить глубинную причину этих неприятных чувств.

Позволяя себе быть уязвимым, вы таким образом устраняете необходимость в большинстве из ваших автоматических защитных механизмов, и это позволяет вам быть более открытым и сострадательным к другим людям.

Иногда внимательности и уязвимости бывает недостаточно. Некоторые виды нападок, даже если на самом деле они не являются чем-то значительным, столь сильно травмируют вас, что вы не можете уделять внимание реальности или чувствовать сострадание: вы должны либо отступать, либо нападать, и ваши защитные механизмы начинают преобладать над вашими намерениями. Иногда помощь и понимание со стороны друга может помочь нам преодолеть эти блоки, но иногда это не удается. Это тот случай, где могут быть полезными методы, применяемые в западной психотерапии.

Хороший психотерапевт – это обученный и подготовленный человек, который находится «над» вашими иллюзиями и проблемами, так как он (или она) видят эти проблемы более объективно. С помощью такого психотерапевта, который должен быть умным и сопереживающим человеком, вы можете увидеть и почувствовать те вещи, которые вы в ином случае не способны видеть и чувствовать. В обмен на непосредственно переживаемую боль столкновения с тем в себе, чего вы всегда избегали, вы получаете доступ к его глубинной причине и устраняете годы страданий, через которые вам пришлось бы пройти в ином случае.

Поскольку наши защиты проявляются, когда мы чувствуем, что нападению подвергается наше «Я», снижение интенсивности и частоты процесса отождествления создает более расслабленный тип умственного и эмоционального функционирования, который позволяет естественным состраданию, любви и разуму действовать более эффективно. Есть два способа уменьшения нашего чувства «я» – это самовспоминание и различные методы медитации.

Самовспоминание снижает интенсивность процесса отождествления. При обычных обстоятельствах вы способны уделять чему-либо лишь ограниченное количество внимания. Если вы не способны хотя бы в малой степени намеренно управлять своим вниманием, оно по большей части идет туда, куда его отвлекают обстоятельства момента, на которые предсказуемым и автоматическим образом реагирует ложная личность. Если позаимствовать термины из традиционной психологии, можно сказать, что мы являемся «побуждаемыми стимулами», реактивными, а не подлинно активными.

Когда вы практикуете самовспоминание, вы намеренно направляете ваше внимание таким образом, что одновременно уделяете активное внимание тому, что происходит снаружи и внутри вас, равно как и удерживаете в уме определенный объект (такой как, например, ваши руки или ноги). Простой акт произвольного направления внимания туда, куда вы хотите, означает, что меньшее количество энергии внимания становится доступно для ложной личности, а также для процессов отождествления и механизмов защиты. Помимо специфических изменений в функционировании вашего ума, это снижает степень автоматической защиты, которая возникает от слишком сильного чувства своего «я» и приводит к большей степени сопереживания и сострадания к другим людям. Традиционная буддистская практика постоянного уделения части ума наблюдению за процессом дыхания, даже в повседневной жизни, сходным образом понижает чувство вашего «я» за счет отвлечения энергии от процесса отождествления.

Медитативные практики, выполняемые в специально выделенное для этого время, а не в процессе повседневной жизни, также могут вести к временному ослаблению процесса отождествления. Например, если вы проводите пятнадцать минут, сидя неподвижно и спокойно наблюдая за своим дыханием, можно считать, что в эти пятнадцать минут ваш ум заполнен простым, эмоционально нейтральным переживанием своего дыхания, а не той обычной умственно-эмоциональной деятельностью, которая усиливает ложную личность и ее многочисленные отождествления. В своих лекциях Согьял Ринпоче подчеркивал, что сострадание лучше всего пытаться практиковать сразу после того, как вы посвятили некоторое время медитации. На самом деле, для начинающих (то есть практически для всех нас) это может быть один из тех немногих случаев, когда практика сострадания будет действительно эффективной.

ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ СОСТРАДАНИЯ

Мы рассмотрели то, что может препятствовать открытости и состраданию, достаточно подробно потому, что понимание препятствий к чему-либо автоматически подсказывает способы обходить или обезвреживать их. Обучение определенной форме медитации, которая уменьшает наше чувство «Я», является косвенным способом создания условий для естественного проявления большего сострадания. Обучение быть внимательным в повседневной жизни, достаточно доверять себе, чтобы намеренно быть уязвимым, а также использование той помощи, которую предлагает психотерапия для работы с некоторыми явлениями, препятствующими свободному умственному и эмоциональному функционированию, точно так же создает условия для более частого и естественного действия сострадания. Что же еще мы можем сделать?

Было бы прекрасно, если бы вы могли просто принять решение: «С этого момента я буду сострадательным и открытым», но, как вы уже знаете, это оказывается не так легко. Именно по этой причине Согьял Ринпоче и употребил фразу «вежливое сострадание». Вы достигнете большего успеха, если попытаетесь постепенно выработать свой путь быть сострадательным, чем если будете пытаться получить все это сразу.

ВОСПОМИНАНИЕ О ЛЮБВИ: ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

Одна из практик, о которой упоминал Ринпоче, предполагает вызывание в себе чувства сострадания, основанного на ваших более ранних переживаниях, когда вы чувствовали, что вас любит другой человек. Мы приведем краткое описание этой практики. Как мы уже обсуждали выше, ее лучше всего выполнять когда ваш процесс отождествления не столь интенсивен, как обычно, так что наиболее подходящим будет время сразу же после того, как вам удалось (помните, медитация не всегда работает) с помощью определенной медитативной практики достичь спокойного состояния ума, равно как и время после периода удачной практики самовспоминания.

Думайте о ком-то, кто вас сильно любил. Образ родителей для этого использовать сложно, так как у многих из нас есть неразрешенная психологическая напряженность по отношению к родителям. Часто для этого хорошо подходит образ бабушки или дедушки. Думайте о том, как этот человек проявлял свою любовь и доброту по отношению к вам.

Осознайте, что вы должны быть стоящим человеком, чтобы другой человек вас любил. Сосредоточивайтесь в большей мере на этом, а не на тех сомнениях, которые у вас могут быть в отношении себя.

Переживайте, что значит быть любимым, как вы чувствовали, что этот человек вас любит.

Переживайте чувство любви. Затем вызовите образы других людей и направьте свою любовь и сострадание на них.

Вначале используйте образы тех людей, которые были к вам добры.

Когда вы достигнете в этом успеха, распространите свою любовь на образы людей, которые относились к вам нейтрально.

По мере продолжения практики попробуйте распространить свою любовь на образы тех людей, которые плохо обращались с вами.

Когда вы достигнете успеха во всем, перечисленном выше, попробуйте распространить свою любовь на образы тех людей, отношения с которыми были сложными и смешанными, например, на ваших родителей.

Распространите свою любовь на всех существ.

Когда вы первый раз приступите к этой практике, вы либо вообще не сможете продвинуться за пределы второй стадии, либо сразу же перейдете к стадии 4. Не пытайтесь перескакивать сразу к более продвинутым стадиям, если вам не удается выполнить предыдущие шаги – в ином случае вас может постичь неудача, что усилит все бывшие у вас раньше защитные механизмы. Не обязательно добиваться полного совершенства на каждой из стадий, но постарайтесь всякий раз достигать хотя бы некоторого успеха перед тем, как переходить к следующей стадии.

Далай Лама советовал сходную практику для активного развития сострадания. Та форма практики, которую предлагал Его Святейшество, начинается с признания той необычайной доброты, которую проявила ваша мать, родив и вырастив вас, а затем переходит к попытке видеть матерей во всех существах, чтобы почувствовать к ним доброту и близость. Я понимаю заложенный здесь принцип, однако мои психологические знания двойственной природы отношений матери и ребенка убеждают меня отдавать предпочтение методу, который предлагает Согьял Ринпоче. Пусть эта практика будет основана на образе человека, который имел к вам более однозначно положительное отношение, чем те, что были у большинства людей со стороны их матерей, чтобы ваш образец любящего человека не вызывал у вас никаких бессознательных отрицательных ассоциаций.

ПРАКТИКА ТОН ЛЕН

Тон Лен – название тибетской практики, которую Согьял Ринпоче предлагает для развития большей открытости и сострадания. Она может быть использована как способ обозрения неприятных или проблематичных событий, происходивших в течение дня, для того чтобы открыть ваш ум и позволить ему выбирать будущий ход событий на основе сострадания. Так же как и в случае предварительной практики, описанной выше, лучше заниматься этим после успешной медитации или самовспоминания, когда ваше чувство «я» ослабевает.

Вспомните конкретную проблему или неприятную ситуацию, на которых должна сосредоточиться практика Тон Лен.

Размышляйте о различных аспектах проблемной ситуации, о ее общей атмосфере, равно как и о ее специфике. Принимайте проблему, не отвергая ни одного из аспектов ее реальности. Воспринимайте всю многогранность ситуации, ее положительные, равно как и отрицательные аспекты.

Размышляя об этих положительных и отрицательных аспектах ситуации и людей, в нее вовлеченных, «вдыхая их», также припоминайте невозмутимость, счастье и сострадание, которые вы в той или иной степени испытывали при своей медитации, и переносите эти положительные чувства на проблемную ситуацию и на связанных с ней людей. «Выдыхайте» свое счастье как безусловный дар им. Вы не отказываетесь ни от чего отрицательного, вы просто любите все и всех в проблемной ситуации.

Размышляйте о самом себе по отношению к этой ситуации. Все мы являемся восхитительно сложными, многосторонними существами, так что размышляйте о том, как различные части вас реагируют на эту ситуацию. Не отказывайтесь ни от чего, что вы увидите в себе, даже если это будет вызывать у вас страх или стыд. Принимайте все эти различные аспекты самого себя, как «хорошие», так и «плохие» стороны, и дарите им свое счастье, как безусловный дар.

Не пытайтесь ускорить никакие изменения, но если какие-то аспекты вашей личности действительно меняются в результате соединения положительного и отрицательного, давайте вашу любовь всем их сторонам, принимая происходящую перемену.

Я считаю, что такие практики, как Тон Лен, или подобные им, способны в значительной степени перестроить структуру нашего ума. Вместо того, чтобы постоянно накапливать запас полностью отрицательных воспоминаний о ситуациях, в которых вы не проявили сострадание – которые, естественно, будут усиливать ваше убеждение, что жизнь оказывается довольно неприятной вещью, и что вы не являетесь и не можете быть сострадательным человеком – вы перерабатываете ваши воспоминания, позволяя проявиться состраданию. Отрицательные стороны воспоминаний не отвергаются – это было бы патологией, – но переносятся в такой контекст, в котором можно увидеть альтернативу сострадания.

Наиболее важным результатом, конечно, является повышение вашей чувствительности к возможностям проявления сострадания, так что они становятся доступными вам в реальном времени, как только начинает возникать следующая неприятная ситуация, а не после нее.

А теперь перейдем к более сложной задаче...

РАЗВИТИЕ СОСТРАДАНИЯ К САМОМУ СЕБЕ

Часто бывает трудно развить в себе обычную терпимость к другим людям, не говоря уже о сострадании: с ними порой бывает так трудно! Терпеть отрицательные проявления других людей, не пытаясь все время их исправлять и не попадаясь понапрасну в их ловушку – это действительно реальное достижение. Но мы все же можем не только научиться большей терпимости, но и развить в себе способность к состраданию.

Однако куда как труднее научиться принимать самого себя и развить сострадание к самому себе.

Я пробовал давать своим студентам трудные задания на саморазвитие, часто включающие в себя наблюдения их отрицательных сторон, которые могли быть весьма неприятными. Меня всегда впечатляло то, как напряженно они работали над выполнением этих заданий. Были также случаи, когда я давал студентам задания пытаться быть милыми к самим себе – что столь же важно для саморазвития. Это были не какие-то сложные задания, а, в сущности, довольно простые вещи – например, посмотреть в зеркало и улыбнуться себе, или думать что-то приятное о себе на протяжении пяти минут в день.

Сопротивление таким заданиям хорошо относиться к самим себе оказалось поистине огромным! Студенты забывали все, что касалось выполнения этих упражнений. И даже после настойчивых и многократных напоминаний они находили всевозможные причины (рациональные объяснения) по которым у них не было времени для того, чтобы хотя бы пять минут в день хорошо относиться к самим себе. Работа над теми чувствами, которые скрывались за этим сопротивлением, обычно показывала, что у студентов есть глубоко укорененное убеждение, что они не заслуживают того, чтобы вообще кто-нибудь к ним хорошо относился. Под этим «кем-нибудь», естественно, подразумевались и они сами, причем, нередко, в первую очередь, они сами, по причине ощущавшегося ими недостатка собственной ценности. У некоторых людей подобные чувства бывают значительно более сильными, чем у других, но в той или иной степени с ними сталкивается почти каждый.

То, что мы таим в себе сильную неприязнь к самим себе и отвергаем самих себя, не вызывает удивления в свете того, что мы говорили о процессе окультуривания. Всех нас не один раз отвергали, отвергали по совершенно непонятным для нас причинам. Наши сущностные чувства неоднократно обесценивались, и мы учились отождествляться с социально желательными аспектами себя и разотождествляться с теми, которые не соответствуют согласованной реальности. Было совершенно естественно в результате этого выработать общее представление о себе типа: «То, чем я по своей основе являюсь, недостаточно хорошо, оно плохо. Меня могут любить и принимать, только если я стараюсь правильно вести себя и не действовать спонтанно». Это общее отрицательное чувство действовало в сочетании с более специфическими отрицательными чувствами по отношению к отдельным аспектам нас самих, которые мы воспринимали как плохие. Мы действительно очень сильно защищены против важных частей нашей сущностной природы.

Гурджиев наблюдал такой же тип сопротивления по отношению к отказу от кажущейся надежности ложной личности и согласованного транса. Он упоминал о том, что его ученики с радостью выполняли неприятные задания, требующие поистине героических усилий, сознательно и намеренно принимая страдания с надеждой на то, что это будет способствовать их росту, но когда он предлагал им отказаться от своих страданий, это была совсем другая история!

Обсуждая ложную личность и сущность в главе пятнадцатой, мы отмечали, что сущность нуждается в подпитке и заботливом отношении, чтобы она снова могла начать расти. Практика самонаблюдения позволит вам начать соприкасаться с ранее отвергавшимися аспектами вашей сущности, отличая их от ложной личности. Затем вы должны будете намеренно уделять им энергию и внимание, чтобы они росли. Вам придется хорошо относиться к самому себе! Когда возникает сопротивление, его следует наблюдать, понимать и в конце концов преодолевать.

Практика самонаблюдения и самовспоминания является общим способом уделения внимания своей сущности. Внимание является энергией, и намеренное уделение внимания вашей сущности является способом ее подпитывания. В конце концов, ведь вы уделяете внимание только тому, что представляет для вас ценность, так что вы сами должны иметь для себя ценность, если вы уделяете себе внимание.

Иметь сострадание к самому себе – это жизненно важная задача. Самонаблюдение в его различных формах со временем приведет нас к такому глубокому пониманию самих себя, о котором мы не могли даже мечтать. Важнейшей частью этого понимания будет осознание того, насколько чистой и удивительной является ваша сущность. На этом пути самопознания вам придется сталкиваться с сопротивлением, когда вы будете воспринимать отрицательные части самого себя, но этот процесс того стоит.

До тех пор пока вы не научитесь понимать и испытывать сострадание к самому себе, вся ваша терпимость, любовь и сострадание по отношению к другим людям будут покоиться на очень шатком основании.

ПОДПИТЫВАНИЕ СУЩНОСТИ

Я не буду пытаться давать подробные советы в отношении эмоционального развития, поскольку сам являюсь чрезмерно интеллектуальным человеком, но я предложу пару простых, но достаточно мощных упражнений, которые полезны для подпитывания вашей сущности и для развития симпатии к самому себе.

Эти упражнения следует выполнять время от времени, примерно раз в неделю. Они, в общем, вызывают вполне приятные ощущения. Это прекрасно, но помните, что ваша цель состоит в пробуждении и в достижении подлинного самосознания. Это требует длительного самонаблюдения и самовспоминания. Поскольку большая часть этого означает обращение внимания на неприятные аспекты вас самих и окружающей реальности, не отвергайте удовольствие, но и не подменяйте им подлинное знание. Вспомним еще раз:

Это упражнение следует выполнять, лежа в теплом, относительно темном и удобном месте, где вас никто не потревожит.

Это упражнение иногда может вызывать очень сильные эмоции. Если необходимо, вам следует изменить ход его выполнения, чтобы удерживать свои эмоциональные проявления в таких границах, когда вы можете от них чему-то научиться.

Выберите одно из любимых вами музыкальных произведений общей продолжительностью от пятнадцати до двадцати пяти минут. Не используйте музыку с вокалом, чтобы не погружаться в смысл слов. Лучше всего подходит текучая, умиротворяющая музыка.

Включите звук и потратьте минуту или две, чтобы просто расслабиться.

Теперь воспринимайте музыку обеими вашими ступнями. Обращайте внимание на все ощущения, которые будут возникать в ступнях, и осторожно позвольте музыке присутствовать в этих ощущениях. Не пытайтесь это форсировать: нет никаких особо специфических ощущений, к которым вы непременно должны стремиться. Так же как в утреннем упражнении, описанном в главе восемнадцатой, мягко переместите свой ум в ступни. Чувствуйте все, что там происходит, и «слушайте» музыку, звучащую у вас в ступнях.

Пусть вас не волнуют интеллектуальные доводы, что на самом деле вы слышите ушами, а не ступнями. Это все равно не так – ведь на самом деле вы слышите своим умом. Важно то, что желая слышать музыку в какой-либо из частей вашего тела, вы будете переживать процесс слышания/чувствования в этом месте. Музыка помогает вам сосредоточить внимание на приятных, положительных чувствах в определенной части вашего тела, в которой вы ее слышите. Наслаждайтесь музыкой в ваших ступнях, и тем ощущениями, которые там возникают.

После того, как пройдет примерно минута, переместите свое внимание на икры ног, от лодыжек до колен. Направьте внимание на те ощущения, которые возникают там, и воспринимайте музыку в этой части вашего тела. Наслаждайтесь музыкой в ваших икрах и ощущениями в ваших икрах.

Затем, примерно через минуту (точное время не имеет принципиального значения) перенесите внимание на ваши бедра и ощущайте и слушайте там.

Двигайтесь через все тело с такими же минутными интервалами в следующем порядке: половые органы; таз, при этом обращая особое внимание на область, расположенную на два пальца ниже пупка; живот, грудная клетка и спина (однако не сосредоточивайтесь очень сильно на области сердца), затем плечи, верхняя часть рук, средняя часть рук, ладони, шея, лицо и, наконец, кожа головы.

Затем на минуту сосредоточьте внимание на пространстве внутри головы.

После этого воспринимайте музыку своим сердцем. Результатом этого, вероятно, будут сильные положительные чувства, в особенности если вы выбрали подходящую музыку. Погрузитесь в эти ощущения и наслаждайтесь ими.

Наконец, распространите ощущение и слушание музыки, а также все положительные чувства, которые у вас связаны с сердцем, на все тело. После того, как пройдет минута или две, пусть концентрация вашего внимания ослабеет, просто пребывайте в расслабленном состоянии до тех пор, пока музыка не закончится. Когда музыка стихнет, медленно встаньте – если вы резко подниметесь после пребывания в расслаблении, вы можете потерять сознание. Снова начинайте практику самонаблюдения и самовспоминания. Живите!

Приведенная выше последовательность частей тела, которыми вы можете слушать музыку, не является единственно полезной, так что свободно пробуйте для себя различные последовательности. Просто включайте в это все ваше тело.

Для тех, кому хотелось бы иметь более специфическое руководство в этом упражнении, я создал специальную фонограмму, в которой музыка сопровождается командами. Более подробная информация об этой музыкальной программе содержится в Приложении, посвященном рекомендованной литературе.

Это несколько видоизмененная форма утреннего упражнения, описанного в главе восемнадцатой. Его нужно делать примерно раз в неделю. В особенности полезно отмечать все те сопротивления, которые возникают в отношении выполнения этого упражнения.

Непосредственно перед началом выполнения упражнения подумайте: «Я нравлюсь себе». Хотя бы немного это почувствуйте. Пусть хотя бы небольшая улыбка появится у вас на лице.

Затем, проходя через привычные этапы вашего обычного утреннего упражнения, сохраняйте улыбку на лице; эмоционально улыбайтесь внутри себя частям своего тела, по мере того, как вы их ощущаете. Так же, как и в упражнении с музыкальным телом, не пытайтесь слишком принуждать себя или пытаться действовать нарочито. Просто мягкая физическая и эмоциональная улыбка, мягкая симпатия, и не более.

Многие из нас настолько мало нравятся самим себе, что для них действительно может быть трудно провести несколько минут, намеренно уделяя внимание самому себе и намеренно испытывая симпатию к себе, однако каждому вполне доступно нравиться себе по крайней мере немножко – а со временем и очень нравиться.

Как утреннее упражнение в симпатии, так и упражнение с музыкальным телом можно сделать гораздо более мощными, предложив вам любить себя, а не просто нравиться себе. Однако это может вызвать и гораздо большее сопротивление, так что просто симпатизируйте себе. Когда вы сможете практиковать эти упражнения, испытывая чувство любви к себе, вы значительно приблизитесь к развитию сострадания к самому себе и к другим.

Развитие сострадания к самому себе и к другим необходимо для правильного понимания того, что ложная личность должна умереть.

Когда люди задумываются о поисках психологических и духовных истин, находящихся за пределами обыденной жизни, для них естественно предполагать, что существуют пути к знанию или что есть учителя, обладающие таким знанием, у которых могут быть ответы на многие наши вопросы. Мы надеемся, что сможем получить необходимую помощь от тех, кто вступил на этот путь до нас.

Когда мы начинаем наши поиски, мы обнаруживаем, что вокруг множество учителей и путей, хотя многие из них кажутся противоречащими друг другу или вообще не имеющими смысла. Кто обладает истиной? Все ли они обладают всеми теми истинами, которые нам нужно знать? Быть может, некоторые пути содержат в себе лишь часть истины, и в них не хватает других ее важных частей? Быть может, знание некоторых учителей, наряду с какой-то частью истины, заключает в себе и опасные ошибки? Каково минимально приемлемое соотношение истины и ошибок, которое делает путь или учителя стоящими того, чтобы им следовать? Какой путь является наилучшим?

Что еще важнее, какой путь лучше всего подходит для меня!

В обыденной жизни мы нередко можем получать вполне надежные ответы на похожие обычные вопросы. Если мне, например, нужно воспользоваться услугами электрика, то я могу обратиться к любому электрику, который имеет государственную лицензию, и быть относительно уверенным, что он (или она) обладает определенным минимальным уровнем компетенции, вероятно, достаточным для того, чтобы выполнить нужную мне работу. Если я хочу научиться программированию на компьютере, я могу пройти курс обучения в государственном университете и быть относительно уверенным, что люди, которые там преподают, знают свое дело. Быть может, я не получу самую лучшую подготовку, но на некоторый базовый уровень компетенции я могу рассчитывать. Если я хочу купить новую стиральную машину, я могу прочитать журнал для потребителей и объективную информацию о достоинствах и недостатках различных моделей, соотнести их со своими потребностями и на основе этого принять разумное решение о том, какую модель мне лучше выбрать.

Если бы дела обстояли так же и на «духовном рынке»! Где та комиссия по выдаче лицензий, которая бы гарантировала базовый уровень компетентности духовных учителей? Где журнал для потребителей «духовного товара», который после объективной проверки мог бы давать заключения такого, например, типа:

Для духовных искателей с экстравертным складом характера и личностными чертами А, Б, К и Т дзэн-медитация обеспечивает быстрое продвижение к просветлению. Однако она определенно неприемлема, если вы обладаете личностными чертами С или Р. Искателям, у которых преобладает черта С, следует попробовать новый Гештальт-Суфизм. К сожалению, пока не обнаружено никакого удовлетворительного духовного пути для тех, у кого преобладает черта Р, которым в этой жизни лучше пробовать себя в искусстве.

Я думаю, что одним из тех дел, которые более просвещенная наука могла бы сделать для духовных искателей, было бы создание чего-то наподобие такого «журнала для потребителей духовного товара». Это гигантский проект для нескольких поколений исследователей, но вполне можно было бы оценить личностные характеристики многих людей, позволить им попробовать различные духовные пути, а потом посмотреть, что из чего выходит у людей разного типа. Это, конечно, только частичный ответ, но он был бы, несомненно, полезен.

ОСНОВЫ ДЛЯ ВЫБОРА ПУТИ

Выбрать лучшее из многого, это действительно проблема, даже если речь идет лишь о чтении литературы о духовных вопросах. Еще более важной эта задача становится, когда вы готовы начать серьезную практику. Мы встречаемся со многими противоречивыми заявлениями, многие пути явно или неявно предполагают, что они лучше всех остальных, и не существует никаких объективных авторитетов, к которым можно было бы обратиться за советом. Что может сделать в этом случае разумный человек?

Во-первых, мы должны осознавать, что выбор духовного пути – это не только задача для мыслящего словами интеллектуального разума; это также задача для наших чувств и инстинктов. Мы должны при этом использовать все те три типа нашего мозга. У большинства представителей нашей культуры интеллектуальный разум достаточно высоко развит, но в процессе этого развития инстинкты и чувства, как правило, оставались без внимания, и их функционирование нередко подавлялось и искажалось. Как мы уже видели, это искаженное функционирование инстинктов и чувств может, в свою очередь, искажать и наше интеллектуальное функционирование, так что большая часть того, что мы считаем более «разумным», в действительности является просто рационализацией. Поэтому наш подход к выбору духовного пути частично должен основываться на постоянном стремлении понять и развить нашу эмоциональную и телесно-инстинктивную природу.

Чтобы проиллюстрировать проблему, с которой, как я думаю, столкнулся не я один, отмечу, что одной из причин, по которым меня в прошлом привлекали несколько духовных путей была незрелая потребность чувствовать свое превосходство над другими людьми, чтобы скрыть таким образом чувства собственной неполноценности. Это была моя проблема, которая не имела отношения к сущности всех этих различных путей. Тем не менее, вокруг нас есть учителя и системы, которые утратили контакт со своим первоначальным духовным импульсом и теперь порождают такого рода незрелые эмоции. Необходимо постоянное повышение уровня знания о себе. Почему я испытывают интерес к определенному пути или учителю?

Во-вторых, разум требует от нас признавать наши собственные ограничения и практиковать смирение. Хотя мне хотелось бы верить, что я могу оценивать реальное качество различных духовный путей и учителей, я знаю, что это чересчур претенциозно, чтобы быть истиной. И я, и вы, в крайнем случае, безусловно, способны распознавать некоторых из шарлатанов, и порой можем угадывать (интеллектуально, эмоционально или инстинктивно) высшие идеи и поступки. Так что, совершая выбор, мы можем делать все, на что способны, но иногда все равно будем ошибаться. И если мы будем учиться на своих ошибках, у нас будет мало объективных причин для сожаления.

В-третьих, выбор духовного пути будет, как можно надеяться, зависеть от чего-то большего, чем просто «разумный» выбор, даже если он будет в такой же мере эмоциональным, как и интеллектуальным. В главе двадцатой мы отмечали, что Гурджиев говорил о неком, подобном компасу, «магнитном центре» внутри нас, который будет помогать нам в выборе пути. Эта аналогия относится к чему-то глубинному, связанному с нашей сущностью или с высшими аспектами нас самих, что позволяет распознавать истину, когда мы ее находим. Так что подлинные высшие учения будут обладать для нас некоторой особой привлекательностью, выходящей за рамки рациональных объяснений.

Однако мысль о существовании такого магнитного центра может быть и опасной, так как она может легко превратиться в идею, что все таинственное и эмоционально привлекательное непременно должно быть высшим учением. Сверхрациональному следует уделять внимание, но его можно легко спутать с иррациональным и ошибочным. Поэтому столь велика важность самоисследования, чтобы в точности изучить механизм работы нашего ума, природу всех его иллюзий, и то, как отличать их от сверхрациональных, но ценных интуитивных прозрений, которые у нас могут возникать.

Я ученый и прагматик в такой же мере, как и человек, заинтересованный в духовном росте, и я хотел бы знать, какой действительный результат могут давать те или иные вещи вне зависимости от легенд и теорий, которые окружают их. Когда я сталкиваюсь с той или иной духовной системой либо учителем, я пытаюсь «прислушиваться» и оценивать их с помощью своего ума, сердца и инстинктов, основываясь на том, что я по-моему знаю, и помня о том, что я уже совершал ошибки раньше и, вероятно, буду совершать их и в будущем. Если я решаю, что могу чему-то научиться от этой системы или учителя, или что мое участие в этом будет полезным для меня самого или для других людей, то я делаю это.

УСТАРЕЛИ ЛИ ИДЕИ ГУРДЖИЕВА?

Г. И. Гурджиев одним из первых предпринял систематические попытки передать те знания и мудрость, которые он приобрел от восточных учителей, в такой форме, которая была бы подходящей для его современников на Западе. Он отдавал себе отчет в том, что действенные формы изложения психологических и духовных знаний в одной культуре, могут не работать так, как нужно, в другой культуре, и потому он экспериментировал с различными формами учения, которые могли бы эффективно передать его знание. Сходным образом, то, что является вполне эффективным путем для одних людей в нашей культуре, может не быть таковым для других. Я с трудом переношу людей, которые считают, что их путь – единственный из всех возможных, относится ли это к гурджиевской группе или к любой другой форме пути. Очевидно, что я считаю идеи Гурджиева весьма полезными, иначе бы я не написал эту книгу. Но вы должны найти путь или пути, которые эффективны для вас.

Мне приходилось слышать множество заявлений о том, что тот или иной путь превосходит все остальные. Последователи суфизма (в лице Идриса Шаха) заявляют, что идеи Гурджиева в свое время были полезными, но сейчас уже устарели. Но точно так же среди последователей Гурджиева существует мнение о том, что суфийские притчи Идриса Шаха хотя и полезны, но достаточно ограничены. Оскар Ичазо, основатель системы «Арика», якобы заявляет, что его «Арика-тренинг» основан на идеях тайной школы, которая стояла как за учением Гурджиева, так и за суфизмом, и которая заменяет их оба.

Я с глубоким уважением отношусь к учениям Гурджиева, Шаха и Ичазо: все эти системы оказались чрезвычайно ценными для меня и моих друзей. Я всегда рекомендую книги Идриса Шаха, в особенности его «Сказки дервишей». Однако поскольку я не знаю, где находится «бюро духовных лицензий», то я не могу проверить, кто действительно имеет «верительные грамоты», подтверждающие «подлинность» учения, а кто нет. Нет у меня и духовного «Журнала для потребителей», где давались бы «объективная» оценка этих систем, и совет, какая из них является «лучшей покупкой». Будучи ограниченным человеческим существом, я могу лишь сделать вывод, что все эти системы (как и многие другие) могут кое-что дать по крайней мере, некоторым людям, и я надеюсь, что люди смогут найти для себя правильный путь.

Хотя я изучал многие духовные традиции, эта книга сосредоточена на идеях Гурджиева. Почему именно Гурджиева? Потому что он гениально преобразовал восточные духовные идеи и практики в приемлемые для западного человека формы. Его влияние на западную культуру, хотя оно и не было явным, оказалось поистине огромным, поскольку оно помогло открыть современному человеку путь к духовным интересам. Его основные формулировки психологических и духовных идей все еще остаются одними из лучших на сегодняшний день, и охватывают многие важные области, нередко вовсе не затрагиваемые в других традициях.

ПОДХОДЯТ ЛИ ИДЕИ ГУРДЖИЕВА ДЛЯ ВАС?

Я думаю, что если вы дочитали мою книгу до этого места, это уже говорит о том, что вы нашли для себя кое-что интересное в моем понимании идей Гурджиева, и что вы, может быть, захотите пойти дальше. Данные выше рекомендации применимы по отношению к любым духовным группам, в том числе и группам Четвертого Пути, но давайте обсудим некоторые специфические особенности идей Гурджиева.

Для начала, вспомните призыв в начале этой книги: не принимайте на веру идеи, которые здесь излагаются. Проверяйте их. Посмотрите, являются ли они реальными для вас. Конечно, это не так просто. Немногие из этих идей можно проверить без особого труда. Другие могут быть проверены только в результате продолжительной работы и наблюдения, и чтобы сделать это, вам придется набраться сосредоточенности и внимания. Некоторые из этих идей будут приниматься или отвергаться по чисто бессознательным причинам, другие вам придется, так сказать «принимать на веру в экспериментальном порядке». В том, чтобы принимать какие-то вещи на веру временно, в порядке эксперимента, нет ничего плохого, коль скоро вы не забываете их постепенно перепроверять, когда предоставляется такая возможность: не способны ли вы сейчас проверить то, что когда-то приняли на веру?

Это приводит нас к важной проблеме: в какой мере вы можете самостоятельно проверять и использовать эти идеи и практики? Учитывая то, что говорилось в главе двадцать первой о важности групповой работы и работы с учителем, разве вам не нужно присоединиться к группе и найти учителя, если вы хотите заняться этими идеями достаточно серьезно?

Я полагаю, что ответ должен быть положительным, хотя мне и не нравится это признавать. Мне нравится учиться с помощью книг и размышлений в одиночестве, и я не разрешил всех своих проблем в отношениях с другими людьми, так что во мне есть некоторое сопротивление идее необходимости работы в группе. Я могу теоретически вообразить индивида, в достаточной степени живого и наблюдательного для того, чтобы самостоятельно пройти весьма далеко в работе с этими идеями. Однако на практике, на нас столь сильно влияют наши взаимодействия с другими людьми, что мы нуждаемся в поддержке, поощрении, разочаровании и вызове, которые содержатся в работе с группой и с учителем. Мы получаем от этой работы значительную силу и преимущества. При этом мы подвергаем себя иного рода опасностям, чем те, что встречаются в повседневной жизни – мы уже говорили об этом в главе двадцать второй – но то, что мы получаем, вполне может стоить этого риска.

ГРУППЫ ЧЕТВЕРТОГО ПУТИ

Нет сомнения, что Гурджиев был гением и человеком в гораздо большей мере пробужденным, чем мы. Если бы он жил сейчас, то я бы попытался принять его как своего учителя (я знаю, что это стоило бы мне большой внутренней борьбы!) и хотел бы обучаться в группе под его руководством.

Но когда гений, основавший свою традицию, умирает, начинаются неизбежные социальные процессы. Его ученики и последователи испытывают потребность продолжать начатую работу. Обычно между этими учениками некоторое время существуют гармония и согласие – иногда лишь несколько дней, иногда несколько лет, – а потом начинается раскол, особенно если основатель в явной форме не назначил своего преемника. Так возникают несколько ветвей первоначальной традиции. В качестве наилучшего варианта каждая из этих ветвей скромно и вполне объективно заявляет, что она специализируется на том или ином аспекте работы. Если реализуется наихудший вариант, представители каждой такой ветви провозглашают, что их школа является единственной подлинной версией Учения Основателя и что остальные группы – это, в лучшем случае, ничего не понимающие подражатели, а в худшем – безответственные шарлатаны. Различные ветви могут вести идеологические споры, игнорировать друг друга, мешать работе друг друга, преследовать друг друга и т.п.

Когда Гурджиев умер в 1949 году, он не назвал своего преемника достаточно однозначно, так чтобы с этим согласились все его последователи. Сегодня те, кто интересуются его учениями, могут найти многие группы, провозглашающие, что они обладают этим учением во всей его подлинности. Некоторые будут указывать на то, что они являются прямыми продолжателями дела Гурджиева, так как некоторые из его старейших учеников были членами этих групп. Другие говорят о тайных полномочиях, якобы полученных ими от самого Гурджиева и заявляют, что эти старейшие ученики Гурджиева, конечно же, долгое время обучались у него, но в действительности не достигли такой степени понимания и развития, как основатель данной ветви. Некоторые лидеры таких групп не обучались ни у самого Гурджиева, ни у его старейших учеников, но претендуют на некое духовное вдохновение, полученное ими от Гурджиева – иногда они говорят об этом метафорически, а иногда и совершенно буквально.

Ситуация осложняется еще и тем, что идеи Гурджиева легко поддаются авторитарным интерпретациям, которые превращают основанную на них работу в культ (в худшем смысле этого слова), давая харизматическому лидеру огромную власть. Некоторые из ранее обсуждавшихся проблем групповой работы, в особенности проблема переноса, также имеют к этому отношение. Некоторые из лидеров таких групп заблуждаются в отношении уровня своего развития, но способны весьма умело воздействовать на других людей. Некоторые другие являются обыкновенными мошенниками, которых привлекают услуги и деньги, которые готовы предложить им преданные ученики.

Что же делать?

В определенной степени небезопасно принимать участие в любой из групп, обучающих идеям и методам Гурджиева. Эти группы могут быть руководимы нечестными людьми, это могут быть просто социальные группировки, не обладающие никаким действительно эффективным учением, или же они могут быть пропитаны патологической групповой динамикой, которая травмирует членов этих групп. Это могут быть также и эффективные группы: техники, выходящие далеко за пределы тех, что описаны в этой книге, нередко являются очень мощными и могут вызывать изменения вопреки вашему сопротивлению. То есть они могут быть опасными именно потому, что они могут работать: вас будут принуждать к росту несмотря на все ваше сопротивление.

Но опасно также и не принимать участия ни в каких формах духовного поиска, связанных с именем Гурджиева или нет. Обычная жизнь не безопасна. Цепляться за обыденное, пытаться не задавать никаких вопросов и ничего не изменять тоже небезопасно. Взгляните на гонку вооружений, статистику психических заболеваний, проблему перенаселения, загрязнение окружающей среды, увеличение количества самоубийств, на все большее количество людей, вынужденных постоянно употреблять транквилизаторы. Так что обычная жизнь совсем не безопасна. И после определенного момента эта жизнь не может содержать для нас достаточно смысла: мы должны делать выбор между самоактуализацией, духовным ростом и смертью заживо от опустошенности.

В мире существует так же много групп гурджиевской ориентации, как и других групп духовного роста. Нет никаких внешних признаков и гарантий того, какие из этих групп являются хорошими, какие плохими, а какие – не теми и не другими. Некоторые из этих групп широко рекламируют себя и их легко найти; другие никогда не афишируют свою деятельность и вам нужно использовать все свои способности, чтобы их обнаружить. Я буду говорить подробнее о том, как найти такие группы, в Приложении Б.

Имеет смысл сначала оглянуться вокруг и присмотреться к многим духовным путям. Почитайте литературу о тех или иных путях, которые вас заинтересуют, посетите семинар, посвященный какому-то одному из этих путей, позанимайтесь несколько месяцев воскресными медитациями, которые предлагают последователи другого пути, пообщайтесь с людьми, связанными с третьим путем, и посмотрите на то, какие ощущения у вас возникнут. Созвучен ли какой-нибудь из этих путей чему-то важному в вас?

КАК СДЕЛАТЬ ВЫБОР

Однако на некотором этапе смешивать всего понемногу становится не лучшим способом действия. Большинство из путей будут воздействовать на вас прямо пропорционально тому количеству энергии, которое вы в них вложите, поэтому вам придется сосредоточиться на каком-то одном пути и вложить в него как можно больше энергии. Если вы хотите пройти достаточно далеко, то вы не можете одновременно двигаться в разных направлениях.

Поэтому выберите тот путь, к которому у вас больше лежит сердце – будь это гурджиевская группа, группа последователей Дзэн или что-то другое. Признайте, что вы принимаете ваше решение в состоянии относительного неведения и согласованного транса, но это естественно – вам приходится решать в той ситуации, в которой вы реально находитесь. Признайте, что вы делаете наилучший выбор, который вы способны сделать в своем теперешнем состоянии. Но признайте и то, что вы можете измениться, вам могут открыться новые факты, реальность переменчива, так что ваш искренний и наилучший выбор в данный момент может не быть лучшим в будущем. Верьте в тот выбор, который вы сделали, и вкладывайте в него энергию, но признавайте, что ваша вера в этой путь – просто часть эксперимента.

Все подлинные эксперименты подлежат оцениванию, ведущему к новому уровню знания. Примите на себя обязательство уделять свои силы и время тому пути, который вы выбрали, но когда вы начнете идти по этому пути, я настоятельно рекомендовал бы вам заключить с самим собой договор о том, что ваш выбор является лишь экспериментом. Поскольку наша память имеет свойство со временем ослабевать, я предлагаю вам составить письменный договор по тому образцу, который я привожу. Это обяжет вас вложить в ваш выбор все свои лучшие силы, но ограничит ваши усилия определенным временем (шести месяцев может быть достаточно для вашего первого пути, а двух лет достаточно для того, чтобы оценить любой путь), с обязательной оценкой достигнутых результатов в конце этого периода.

ДУХОВНЫЙ ДОГОВОР

Я, ___, желаю вырасти за пределы своих сегодняшних ограничений по направлению к тому, что является моими высшими возможностями. В той степени, в которой я понимаю свои природу и свои возможности, те цели, над достижением которых я хочу работать, и те вещи, которые для меня наиболее ценны, представляются мне следующим образом:

( Перечислите свои наиболее важные цели и ценности)

Я признаю, что хотя я должен изменить себя сам, я также полагаю, что могу получить пользу от учения и руководства со стороны того, кто является более продвинутым в достижении перечисленных выше целей, чем я сам, и что я смогу получить для себя пользу от участия в группе, которая будет обеспечивать социальную поддержку для достижения этих целей. Чтобы помочь самому себе в достижении этих целей, я беру на себя обязательство пройти обучение с ___ (имя учителя) и его/ее группой ___ (название группы) на протяжении ограниченного периода времени, составляющего ___ (длительность обучения).

Во время периода действия этого соглашения я буду вкладывать как можно большую часть самого себя в то, чему меня учат, и в помощь другим людям, даже если задания, которые мне дают, будут казаться противоречащими моим ожиданиям или будут вызывать во мне сопротивление. Я буду старательно работать в той мере, в какой это не будет причинять сколько-либо существенного вреда мне самому или другим людям, так как понимаю, что то, что я получаю пропорционально тому, что я даю.

Я также признаю, что мое несовершенное понимание в настоящий момент может означать, что путь, группа или учение, которое я избрал, на самом деле окажутся не лучшими для меня, или же что этот путь может быть полезным для меня лишь некоторое время и содержать в себе такие элементы, которые могут причинить вред мне самому и другим. Таким образом мое взятое от всего сердца обязательство является по своей сущности экспериментом. К каким бы последствиям ни привел этот эксперимент, я буду честно оценивать их и учиться всему, чему смогу.

Я признаю, что погружение в этот путь может привести к тому, что я утрачу перспективу и забуду о своих первоначальных целях. Поэтому, чтобы иметь возможность оценить свой эксперимент, я обещаю себе, что в конце срока действия соглашения, оговоренного выше, я отойду от группы и учителя, вернусь к самостоятельной жизни по меньшей мере на два месяца, чтобы позволить уменьшиться непосредственному влиянию группы и привычного для нее образа мышления, а затем оценить свой опыт в свете целей и ценностей, перечисленных выше.

Поскольку я могу позабыть об этом обязательстве, я даю копию этого договора в запечатанном конверте своему близкому другу ___, который обещал передать его мне в конце срока действия обязательства, даже если мы к тому времени уже не будем друзьями.

Вероятно, что к концу срока действия обязательства я сильно изменюсь. Исходя из целей и ценностей, перечисленных выше, понравится ли мне это изменение? Помогают ли мне группа и учитель в достижении моих целей, или мешают? Вижу ли я, что некоторые из моих прежних целей и ценностей не являются важными или меня вводят в заблуждение относительно них? Является ли это подлинным восприятием моей глубочайшей сущности, или просто лишь отражением образа мыслей группы или учителя, с которыми я работал? Изменился ли я неожиданным образом? Хочу ли я усилить эти неожиданные изменения или нет? Стал ли я лучше в результате моей работы, или же я просто чувствую свое превосходство от того, что являюсь членом «особой» группы? Могу ли я получить полезную для себя обратную связь от старых друзей, которые не входят в группу, в отношении того, как именно я изменился? (Опасайтесь вынуждать их говорить, что вы стали лучше, просто для того, чтобы не обижать вас и оправдать затраченное вами время.) Появилось ли у меня больше возможностей помогать другим людям? Не отделяю ли я себя от своих товарищей, думая о них, как о существах более низких по сравнению с членами группы?

После продолжительного размышления над этими и другими вопросами, хочу ли я продолжать работу с этим учителем и группой, или же мне хочется найти что-то другое? Если я продолжу работу, связанную с этим путем, или же выберу для себя другой путь, то я заключу с самим собой новый договор, подобный этому.

Я прошу высшие силы вселенной помогать мне и руководить мной в этом моем странствии.

Мы начали эту книгу с рассмотрения возможностей просветления, с широкого диапазона пониманий и возможностей, которые могут помочь нам сделать жизнь более значимой, эффективной, исполненной любви и умиротворения. Реальность нашей ситуации заставляла нас сосредоточиваться на препятствиях к осуществлению этой возможности просветления. Их много, но они не являются непреодолимыми. Пробуждение от согласованного транса – нелегкая задача, и с попытками достичь этого сопряжено немало опасностей, но награда, которую вы при этом можете получить для себя самого и других, очень велика. Я надеюсь, что вы сочтете, что цель стоит усилий и найдете Свет. Я желаю вам удачи в вашем путешествии самооткрытия!