Проект «Альфа К-2»

Глава VI Часть рукописи, добытая Виктором Молчановым и сохраненная им под диваном

МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНГРЕСС ПО ВОПРОСАМ КОСМИЧЕСКОЙ СВЯЗИ.

НОВОСТИ ПЛАНЕТЫ

ЖЕНЕВА, 28. (ТАСС). Сегодня в большом зале Дворца наций открылся международный конгресс, посвященный развитию средств и общим вопросам космической связи.

Ученые мира за круглым столом должны выработать рекомендации планомерного исследования космического пространства.

На конгрессе представлены ведущие научные школы мира. Ожидается обсуждение четырех больших докладов:

1. Профессора Л. Смрчека — ЧССР, Прага: «Разумная жизнь во Вселенной с позиций современной науки».

Как сообщил автор, в своем докладе он развивает идеи экспансии разумной жизни во Вселенной и останавливается на возможности существования высокоорганизованных неантропоморфных, то есть нечеловекоподобных, форм жизни.

2. Профессора фон Хорна — ФРГ, Бонн: «Разумная жизнь как космический фактор».

В этом докладе доктор фон Хорн, исходя из гипотезы о заурядности земной цивилизации в масштабах Вселенной, выводит вероятность существования цивилизаций, находящихся на различных уровнях развития.

3. Профессора С. Маятэ — Япония, Токио: «Космическое общение и возможные формы разумной жизни».

Доклад профессора Маятэ, как сообщил сам автор, преследует цели развития идей, высказанных на международной конференции в Бюраканской обсерватории, проведенной в 1964 году. Эти идеи касаются вопросов установления контактов со внеземными цивилизациями.

4. Так как конференция — сугубо теоретическая, то выступление советского делегата из-за его экспериментального характера отнесено в конец работы конгресса на отдельное заседание. Тема его доклада: «Некоторые результаты экспериментальных работ по зондированию ближних областей большого космоса».

Представители мировой науки говорят о большом интересе, который вызывает конгресс среди всех ученых нашей Земли.

НЬЮ-ЙОРК, 28 (соб. корр. газеты «Зеркало мира»). Сегодня американская фирма RCA представила конгрессу уведомление, что, несмотря на запрещение сената, она приняла предложение западноевропейских и африканских стран об осуществлении глобальной телевизионной связи на все время работы конгресса.

БОНН, 29 (газета «Таг»). Известный западногерманский специалист по большому космосу доктор Вернер фон Хорн дал интервью, в котором высказал сомнения в том, что сведения, полученные русскими, могут иметь интерес для науки. Профессор фон Хорн привел ряд возражений против развития внеземных контактов.

31 января все газеты мира поместили подробные отчеты о начале работы конгресса.

Корреспонденты газет Франции и Англии уделили большое внимание скандалу, разразившемуся в первый же день работы конгресса.

Крупнейший западноевропейский специалист по вопросам большого космоса доктор фон Хорн, который должен был выступать от имени Парижской обсерватории и Гейдельбергского вычислительного института с докладом по совместной работе, выступил с высокой трибуны конгресса с собственными выводами о невозможности и нецелесообразности контактов между цивилизациями, принадлежащими к различным системам. Французская делегация в знак протеста покинула зал заседаний.

В ответ на вопросы журналистов: «Почему доктор фон Хорн изменил свое мнение?» — боннская пресса хранит молчание. Известно, что еще неделю назад, обсуждая с французскими коллегами тезисы предполагаемого доклада, западногерманский ученый придерживался позитивного взгляда на эту тему.

Газеты публикуют выводы доктора фон Хорна, называя их «пессимистическим бредом». Утверждения ученого сводятся к следующему:

1. Согласно сформулированным положениям, целесообразно считать, что не более одного-двух процентов всех звезд нашей Галактики могут обеспечить на своих планетных системах условия, благоприятные для существования жизни. (2 % от 2 000 000 000 звезд дает 40 000 000 планетных систем. Цифра достаточно внушительная. Примечание редакции.)

2. Принимая во внимание стечение случайностей, которое привело к образованию мыслящих существ на Земле, даже наиболее оптимистические расчеты показывают, что одна планета, населенная разумными обитателями, должна приходиться на три миллиона обитаемых систем. При этом среднее расстояние между отдельными цивилизациями будет равно примерно тысяче световых лет. (Редакция обращает внимание читателей на слишком свободный подход автора к исходным данным.)

3. Цивилизация не может существовать вечно. Ее время ограничивается:

а) возможной катастрофой центрального светила, дающего жизнь, а также вспышкой близко расположенной сверхновой;

б) самоуничтожением высокоорганизованных существ в результате неизбежной атомной или термоядерной войны;

в) физическим и духовным вырождением и вымиранием высших форм жизни в результате мутаций;

г) потерей интереса к науке и технике и переходом к примитивному существованию.

Следовательно, если признать ограниченность времени существования любой цивилизации доказанной, то средняя длительность технологической эры на планете не может превышать шести с половиной тысячелетий.

4. Естественно, даже отбросив тот факт, что сигнал, посланный одной цивилизацией, лишь через 10 веков (1000 лет) сможет быть принят братьями по разуму, время существования технологической эры слишком мало, чтобы можно было рассчитывать на одновременное существование примерно одинаково развитых обществ разумных существ в различных удаленных друг от друга системах.

Следовательно, остается единственно правильный вывод о полной невозможности общения человечества с иными цивилизациями. Эта идея должна быть похоронена в анналах истории науки как ошибочная и невозможная для осуществления.

ВЫСТУПЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО ДЕЛЕГАТА

1 февраля газеты в экстренных выпусках дали отчеты о выступлении представителя советской делегации.

Вот что пишет научный обозреватель журнала «Нэйчур» в очерке-репортаже, опубликованном в специальном номере:

«… В этот день большой зал женевского Дворца наций был переполнен. Люди стояли в проходах, толпились у оснований колонн. Никогда еще сообщения о научных вопросах и достижениях не находились столь точно в эпицентре внимания широкой публики. В 9.00 на трибуну поднялся глава советской делегации профессор Василий Белов. Он сказал:

— Уважаемые дамы и господа, уважаемые коллеги и товарищи!

Получение данных о первом межзвездном контакте оказалось возможным потому, что упавший метеорит сильно изменил атмосферу в районе радиоастрономической обсерватории Нур и Акме.

Результатом падения явились жестокие землетрясения и оползни, разрушившие высокогорную научную станцию. Во время сеанса связи на своем посту погибли двое советских ученых: Колобов Николай Иванович — астрофизик, кандидат физических наук, Ожегов Василий Петрович — аспирант кафедры космической физики. При попытке доставить результаты эксперимента в город после катастрофы погиб и третий член научного коллектива — Маликов Валентин Степанович, кандидат технических наук. Если бы не самоотверженность этих ученых, люди никогда не узнали о существовании планеты, населенной разумными существами, в системе далекой звезды. Потому что только исключительные условия, сопутствовавшие эксперименту, позволяют нам понять причины всех прошлых неудач, которые могли бы еще продолжаться долгое время.

Я прошу присутствующих почтить память погибших минутой молчания…

Еще до того, как окончился синхронный перевод речи советского академика, весь зал дружно поднялся на ноги. После траурного перерыва профессор Белов продолжил речь:

— Прежде чем начать сообщение, носящее несколько необычный и неожиданный характер, мне хотелось бы обратиться с вопросом к высокому собранию и выслушать его мнение о целесообразности широкой публикации сведений, которые мы будем иметь честь доложить через представителей широкой прессы.

Не считает ли уважаемый господин председатель конгресса и все присутствующие коллеги, что, во избежание появления нездоровых сенсаций и неправильного освещения фактов, имеет смысл информировать представителей широкой прессы лишь после того, как члены конгресса выработают единую точку зрения на приведенные факты…

Шум, поднявшийся после этих слов, заставил выступающего прекратить свою речь. Возмущению репортеров не было предела. Особенно накалились страсти, когда председатель конгресса объявил общее мнение делегатов, согласившихся с предложением советского коллеги.

Заседание было отложено на два часа и перенесено в зал Согласия. В новом помещении (после того, как из-под стола стенографисток был извлечен представитель итальянской газеты „Правильный путь“, а репортера солидного французского еженедельника с помощью городской пожарной команды сняли с колонны под потолком зала) представитель советской делегации продолжил свое выступление.

Он рассказал, что 11 января сего года Большой телескоп высокогорной памирской радиоастрономической обсерватории Нур и Акме принял с направления исследуемой звезды ряд радиосигналов искусственного характера.

Доказательства, представленные русским ученым конгрессу, не позволили сомневаться в том, что принятые сигналы, имеют искусственное происхождение.

— Таким образом, — закончил речь ученый, — вопрос о существовании инопланетных цивилизаций, стоящих на уровне, близком земному, можно считать решенным.

Последние слова ученого буквально потонули в шуме, поднявшемся в зале. Делегаты конгресса заговорили все разом. Потом закричали, перебивая друг друга. Новость была слишком сенсационной, чтобы кто-нибудь мог воздержаться от высказывания. Ведь одно дело — вести отвлеченные теоретические рассуждения о связи и контактах с гипотетическими партнерами, а совсем другое — оказаться перед фактом их реального существования.

Ровно через минуту после окончания речи советского представителя зал разделился на сторонников и противников общения. Почтенные представители мировой науки дискутировали, прибегая совсем к ненаучным методам ведения спора. Некоторые вскакивали на стулья, размахивали руками и ораторствовали, пытаясь пробиться сквозь общий гул. С доктора фон Хорна, старавшегося доказать, что речь русского коллеги — „коммунистическая пропаганда“, сорвали мантию.

Затем по просьбе советского ученого на большой экран, установленный в зале заседания, были спроектированы копии записей в журнале наблюдений, сделанные сотрудниками обсерватории Нур и Акме, и текст сообщения, расшифрованный с помощью большой электронной счетной машины Сибирского отделения Академии наук СССР. Сообщение об окончании расшифровки сегодня утром появилось в советских газетах и было повторено всеми печатными органами мира. Оно гласило:

ПРОСЬБА О ПОМОЩИ

СООБЩЕНИЕ ТАСС

НОВОСИБИРСК, 31 января. ТАСС. Сегодня большая электронная счетная машина Сибирского отделения Академии наук СССР закончила расшифровку содержания записей внеземных сигналов, принятых высокогорной обсерваторией Нур и Акме.

В сообщении содержится просьба о помощи, обращенная ко всем мыслящим существам Вселенной, располагающим высокоразвитой техникой, позволяющей осуществлять космические перелеты.

Содержание сообщения может быть интерпретировано следующим образом: „ПЛАНЕТА, НАХОДЯЩАЯСЯ В СИСТЕМЕ ЗВЕЗДЫ ТХРО [предположительно — Эпсилон Эридана] И НАСЕЛЕННАЯ РАЗУМНЫМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ ОРГАНИЧЕСКОГО МИРА, СТРЕМИТЕЛЬНО ДВИЖЕТСЯ К ГИБЕЛИ. [Причины и подробности катастрофы неизвестны из-за уничтожения части текста лавиной]… БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ НАСЕЛЕНИЯ ПЛАНЕТЫ УНИЧТОЖЕНА. ОСТАВШИЕСЯ АБОРИГЕНЫ ВЫНУЖДЕНЫ ВЕСТИ ПОДПОЧВЕННЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ. КАТАСТРОФА ПРЕРВАЛА ВСЕ РАБОТЫ ПО ОСВОЕНИЮ ДАЛЬНЕГО КОСМОСА И ЛИШИЛА НАСЕЛЕНИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ПЕРЕСЕЛИТЬСЯ НА СОСЕДНИЕ ПЛАНЕТЫ.

НАКОПЛЕННЫХ ЗАПАСОВ МОЖЕТ ХВАТИТЬ НА 75 — 100 ПЛАНЕТНЫХ ОБОРОТОВ [примерно 50–75 земных лет].

ТОЛЬКО ПОМОЩЬ ИЗВНЕ МОЖЕТ СПАСТИ ОСТАТКИ ЖИЗНИ ОБРЕЧЕННОЙ ПЛАНЕТЫ“.

Затем следует группа повторяющихся сигналов, соответствующих, по земным понятиям, сигналу бедствия SOS, и на этом текст обрывается. После паузы было принято повторение начала обращения, затем связь прекратилась и больше не восстанавливалась. Специалисты высказывают предположение, что передача велась узконаправленным лучом, кратковременно захватившим нашу планету.

Советский Союз призывает людей Земли со всей ответственностью подойти к обсуждению выдвинутой проблемы и со своей стороны заявляет, что готов гарантировать пропорциональное участие во всех материальных затратах, в случае принятия позитивного решения.

Прения и дебаты сломали весь порядок ведения конгресса. Английский представитель первым дал в своем выступлении название неизвестному спутнику далекого Эпсилона Эридана. Видный астроном с мировым именем сэр Персиваль Лонж назвал его планетой РОСС, отдавая дань признательности первооткрывателям. Однако настроен был английский ученый весьма противоречиво. С одной стороны, профессор Лонж признавал целесообразность и даже необходимость двухсторонней активной радиосвязи, и тем более — прямых контактов с представителями инопланетных цивилизаций, но, с другой стороны…

В его выступлении было немало тревожных нот. В заключение он сказал:

— Дать адрес инопланетникам, указать им прямо, что да, в системе желтого карлика класса G-2 имеется планета с условиями, подходящими для колонизации, не значит ли это спровоцировать военное столкновение? Столкновение миров!

Коль скоро представители чужой звездной системы сумели послать сигнал на расстояние порядка десяти световых лет, можно предполагать, что они обладают техникой, стоящей выше земной… Термоядерное и атомное оружие покажется детскими игрушками перед возможностями завоевателей.

Трудно себе представить, что может обрушиться на беззащитную Землю. Предположим на мгновение, что мы имеем дело с антигуманоидной формой цивилизации…

— Леди и джентльмены! Я не хочу быть бифштексом! — Сэр Лонж покинул трибуну при гробовом молчании зала.

Следующим взял слово представитель американской науки мистер Генри Холдейн.

Он подтвердил согласие дать имя Росс гипотетической обитаемой планете в системе Эпсилона Эридана, затем обрушил потоки негодования на сэра Лонжа, обвиняя англичанина „в непростительной трусости, неподобающей ученому“. „Земля защищена значительно лучше, чем думает английский коллега“, — заявил мистер Холдейн.

Затем он повторил свое предложение, добавив, что в случае необходимости можно послать в систему звезды серию автоматических ракет-зондов, снабженных ретрансляторами и мощными радиомаяками.

Последним перед голосованием снова выступил профессор Белов. Он поблагодарил коллег за название, данное планете в честь его Родины, и перешел к критике высказанных предложений.

Академик Белов заявил, что он считает необоснованными опасения сэра Лонжа. Для осуществления постоянного радиопоиска нужны усилия всей планеты. Значит, на ней должен быть мир, возможный только при едином справедливом социальном устройстве общества разумных существ, населяющих планету Росс. Следовательно, вряд ли целесообразно считать серьезными опасения, высказанные английскими коллегами.

Предложение об активной, двухсторонней связи является разумным и вполне осуществимым для современного уровня земной техники.

Однако Советский Союз предлагает одновременно с этим создать международный центр по проектированию и постройке межзвездного корабля. Пройдет немало времени, прежде чем ученые Земли выработают план помощи гибнущей планете. Еще больший срок понадобится для строительства космического лайнера. Но время не ждет. Межзвездный перелет — дело огромной сложности. Одна страна не в состоянии снарядить и отправить такую экспедицию, какой бы развитой ни была ее экономика. Значит, постройка звездного корабля может явиться символом объединения лучших творческих сил планеты, то есть способствовать прогрессу на самой Земле. Долг Земли — помочь братьям по разуму. Не исключено, что именно планета Росс явится звеном, которое в дальнейшем свяжет острова цивилизации в единую систему. Ибо есть все основания полагать, что на призыв гибнущей планеты откликнутся и другие представители различных цивилизаций.»

РЕШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО КОНГРЕССА

ПО ВОПРОСАМ КОСМИЧЕСКОЙ СВЯЗИ

Женева 7 февраля 19…

11 января сего года в Советском Союзе успешно осуществлен прием искусственных сигналов с направления на звезду Эпсилон Эридана. Таким образом, вопрос существования инопланетных цивилизаций может считаться решенным. Советскими учеными — Николаем Колобовым, Василием Ожеговым, Валентином Маликовым — внесен крупный вклад в сокровищницу современных знаний о космосе.

Текст сообщения, расшифрованный Сибирским отделением АН СССР, содержит просьбу о помощи. Цивилизация и сама жизнь на планете Росс находятся в опасности. По мнению специальной астрономической комиссии, основанному на тщательном изучении и сравнении результатов изучения звезды Эпсилон Эридана за последние десятилетия, катастрофа не могла носить космического характера. Тем не менее, согласно сообщению, поверхность планеты Росс недоступна для ее обитателей. Это могло явиться результатом неосторожных ядерных экспериментов.

Долг землян — прийти на помощь братьям по разуму. Не дать погибнуть очагу цивилизации, даже если он отдален от нас на несколько световых лет.

В связи с тем, что прием сигналов носил случайный характер, существует реальная угроза невозможности повторить прием и наладить двухсторонний обмен информацией.

Единственно надежный способ выяснения истинного положения на планете Росс — это посылка первой межзвездной экспедиции в систему Эпсилона Эридана.

Международный конгресс уполномочен заявить, что в настоящее время наука Земли располагает принципиальными возможностями снаряжения подобной экспедиции. Дело в доброй воле людей нашей планеты, в их готовности пойти на материальные жертвы, связанные с накоплением энергетических резервов и постройкой межзвездного корабля.

Поэтому данный вопрос должен быть передан на всемирное обсуждение. В качестве предварительной подготовки к осуществлению проекта «Альфа К-2» (условное обозначение операции) — Международный конгресс представляет на обсуждение свои предложения:

1. Установить постоянное наблюдение за избранным участком неба. Наблюдения вести всем радиоастрономическим обсерваториям стран — участниц настоящего конгресса.

2. Немедленно начать передачу земной радиопрограммы в направлении Эпсилона Эридана, для чего использовать разработки ЛИНКОСа, существующие в настоящее время.

3. Приступить к проектированию космического корабля для полета на предполагаемую планету Росс в системе Эпсилона Эридана, для чего объявить всемирный конкурс на лучший проект.

4. Обратиться к правительствам всех стран мира с предложением аккумулировать энергетические резервы для полета корабля.

5. Все организационные вопросы подлежат рассмотрению в Международном координационном комитете при ООН.

Решение конгресса подписано членами большой пятерки, представителями стран — инициаторов созыва конгресса и создания постоянно действующего комитета по астронавтике, а также президентом ассоциации академиком Беловым В. И., СССР.

СООБЩЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО КООРДИНАЦИОННОГО КОМИТЕТА

ПО АСТРОНАВТИКЕ ПРИ ОРГАНИЗАЦИИ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

В соответствии с решением Женевского конгресса по вопросам космической связи об объявлении международного конкурса на лучший проект межзвездного корабля для перелета Солнце — система Эпсилона Эридана координационный комитет сообщает, что срок подачи проектов истекает ровно через год со дня объявления, то есть 7 февраля 19… года.

Проекты, представленные позже указанного срока, к рассмотрению приниматься не будут.

Международный координационный комитет, придавая большое значение разработке предварительного проекта и обоснованию идей полета, образовал конкурсную комиссию, которой поручил изучить представленные проекты и подготовить развернутые критические замечания по каждому из них.

В состав комиссии вошли ведущие специалисты по космонавтике многих стран мира:

Жарков К. В. (председатель) — главный теоретик космонавтики. СССР.

Джеймс Баррот — генеральный конструктор фирмы «Мартин Астронавтикс». США.

Гельмут Меккер — главный технолог фирмы «Крупп штальиндустри». ФРГ.

Хьюберт Пакстон — главный специалист по проникающему излучению объединения «Аэроспейс Инжиниринг». Англия.

Чирков А. А. - главный инженер Магнитогорского металлургического комбината. СССР.

Морис Шарлье — главный специалист по космической медицине фирмы «Флайт-Рено». Франция, Англия.

Золтан Фаркош — главный специалист по электронике объединения «Свят». Болгария, Венгрия.

Шарин Л. П. - главный конструктор проблемной лаборатории двигателей космических кораблей. СССР.

Нельсон Галмерс — главный специалист по атомным двигателям фирмы «Пратт-Уиттни». США.

Шаповалов К. Д. - физик, профессор Ленинградского университета. СССР.

Гарольд Дайк — физик, профессор Массачусетсского университета. США.

Стивенс Крэри — инженер по системам вспомогательных силовых установок фирмы «Дженерал электрик». США.

Шатов М. А. - конструктор института ракетостроения. СССР.

Исикава Ямадзаки — главный специалист по вопросам оптического оснащения космических летательных аппаратов фирмы «Иокуда». Япония.

Никола задумывается. Машинально перелистывает лежащие перед ним страницы. «Интересно, как могут выглядеть жители далекой планеты Росс? Чудовища — или похожие на людей гуманоиды?» (Это слово внес в общую копилку Витька — крупный специалист по научно-фантастической терминологии.) Жаль, нет его рядом. На целых три дня увезла его мама на дачу к знакомым. Хорошая, конечно, женщина Нина Павловна Молчанова, но удивительно, как некстати всегда вмешивается в жизнь сына. Вот сейчас Витька нужен «позарез». Завтра — день рождения Валерки. Но один Никола туда ни за что не пойдет. Во-первых, он не больно-то любит ходить по гостям. Во-вторых, там будут незнакомые девчонки, вроде этой Тамарки Соколовой. А в-третьих, если он придет один, Валерка сразу же поймет, что явился Никола не ради дружбы, а чтобы получить проклятые бумаги… Конечно, он их отдаст, но как будет чувствовать себя Никола?

Такая корыстная постановка вопроса не могла устроить Николу Вервина. И он не знал, что делать. Как назло, Витькина мамаша объявила сыну о поездке буквально за час до поезда.

У Витьки, конечно, ни одной вещи собрано не было. Кое-как вдвоем с Николой запихали они сложный мальчишеский багаж в рюкзак: фонарик, ласты с маской, наконечник для самодельной остроги (на тот случай, если в озерах Карельского перешейка встретится барракуда), самодельный нож с ручкой из пенопласта (чтобы всплывал). Конечно, фотоаппарат «Смена», который Витьке подарили к Новому году. И кое-какую мелочь, без которой немыслимо пускаться в путь. Тут были компас, подробная карта Ленинградской области и транзисторный приемник, собранный Николой…

Никола незаметно вздохнул. Где-то в глубине души он чуть-чуть завидует приятелю. Вернее, не завидует, а жалеет, что не удалось поехать вместе. Вообще все прервалось так неожиданно. Они не успели даже договорить, даже доспорить по важнейшим вопросам, касающимся «проекта Альфа К-2». Вот они, вопросы. Никола переворачивает страницу своей тетради.

1. Как могли земные ученые понять язык инопланетников так здорово, чтобы им стала ясна просьба о помощи, содержащаяся в послании?

Николе это казалось странным. Витька сначала даже не задумывался, но потом, тряхнув шевелюрой, уверенно заявил: «Запросто!» Конечно, шифровка, разгадка тайн — уж в этом-то Викпетмол толк знал. Но Никола недаром считался скептиком: «Докажи!»

Витька поначалу возмущался: «А чего доказывать? В истории сколько угодно таких примеров…» Но потом поостыл. И оба вместе стали вспоминать. Сначала взяли разгадку древнеегипетских иероглифов Шампольоном. Но Никола запротестовал: «Не забывай, там был Розеттский камень.[4] Без него, может, и до сего дня никто бы не знал, что какой иероглиф обозначает».

Тогда Витька вспомнил расшифровку письмен майя советским ученым Юрием Кнорозовым. Это впечатляло. Во-первых, относилось к более близкому времени, а кроме того, тут участвовала уже современная техника, которой Никола доверял больше, чем старым рассказам. И все-таки… Чтобы прочитать сообщение так быстро, земляне должны были быть как-то подготовлены к решению задачи…

Никола перевернул еще страницу и усмехнулся. Да, теперь-то он не стал бы спорить. Теперь он был убежден в подготовленности ученых. Копаясь в журналах, он наткнулся на статью о работах голландского математика Ганса Фрейденталя. Статья имела самое непосредственное отношение к поднятому ребятами вопросу, и Никола постарался переписать в свою тетрадь краткое изложение ее смысла, чтобы показать приятелю, когда тот вернется. Никола выше всего в любом споре ценил истину. Не важно, кто окажется прав, главное — это добыть истину. И вот истина лежала перед ним. Называлась она

БЕСЕДА ЧЕРЕЗ ТЫСЯЧУ ЛЕТ

В мае 1964 года в Бюраканской астрофизической обсерватории, расположенной на склоне горы Арагац, открылась странная конференция. Темой ее была «Проблема установления контактов с внеземными цивилизациями».

Еще только первые автоматические межпланетные станции достигли Луны, Марса и Венеры, а ученые уже думают о встречах с братьями по разуму. Не рановато ли?

Но пока скептики морщатся, ученые увлеченно спорят, на какой основе выработать общий язык, понятный всем разумным обитателям чужих миров?

Если обратиться к истории, то идеи такого рода вовсе не новы. История их отрастила уже порядочную «бороду». В разное время было множество предложений у писателей, описывавших фантастические встречи за пределами Земли. И ученых… Разница заключалась в том, что если среди писателей разногласий не возникало — выдумывай кто что хочет, — то ученым добиться единства было нелегко. Например, математики — серьезные, положительные люди. Некоторые из них втайне считают, что все недоказуемое с помощью чисел не существует вообще или по крайней мере не заслуживает внимания. Так вот, математики убеждены: куда бы ни залетели неугомонные космонавты, на какие бы тропинки ни ступили их тяжелые башмаки, 2+2 дадут всюду четыре. То есть то, что справедливо для земных математиков, будет обязательным и на любой другой планете. А отсюда и вывод: единственно верным языком, на который нужно переводить земные понятия, является математика — вот основа для межпланетного языка.

Но мы забыли о химиках. «Э-э-э-э, нет, — возражают они. — Математика хороша, спору нет, но не слишком ли абстрактна? А вот химия!.. Не станут же возражать коллеги, что химические соединения во Вселенной одинаковы. Возьмем воду — Н₂О. Кто осмелится хотя бы заикнуться о том, что, высадившись на Юпитере, в системе Эпсилона Эридана или хоть в туманности Андромеды, космонавты обнаружат воду с другим содержанием тех же элементов? Никто. Вот то-то! Вода — всюду вода! Как и водород с кислородом. А это не математические символы, не просто формулы. Это наглядное вещество. Можно пощупать. Химия вот истинная основа космического языка!»

«Наглядно-то наглядно. И весомо, и зримо, конечно, только начинать разговор с вещества — все равно что читать книгу, не выучив букв. Понятия надо строить на самой основе всего, на кирпичах, из которых сложен мир». Это вмешиваются в разговор, конечно, физики. По их мнению, лучшей основы, чем строение атома или атомного ядра, для межпланетного общения не придумаешь.

«А почему не клетка?» — горячатся биологи.

«Почему не звезды, не звездные системы?..» — шумят астрономы.

Трудно сказать, к чему привели бы затянувшиеся споры. Может быть, родились несколько космических языков одновременно? Если бы… Вот с этого «если бы» и начинается самое главное.

На прилавках книжных магазинов появилась книга голландского математика Ганса Фрейденталя под названием «Линкос». Тот, кто заинтересовался подробностями, мог прочесть расшифровку, напечатанную более мелкими буквами: «Космическая лингвистика. Построение языка для космического общения».

Вот вам и пожалуйста. Споры спорами, а тем временем голландский ученый в тиши кабинета в свободное время уже построил основы будущего «сверхъязыка». Впрочем, некоторые читатели вначале сомневались, не окажется ли этот труд бреднями? За последнее время многие ученые вместе с научными исследованиями стали писать фантастические рассказы и даже романы.

Но с первых же страниц сомнения отпадают. Фрейденталь остроумно, основываясь на законах математики, шаг за шагом разрабатывает действительно универсальный язык. Язык, пользуясь которым, можно сообщить основные понятия о жизни нашего общества кому угодно. Единственное требование при этом, чтобы принимающий сигналы (предполагается, что обучение будет происходить по радио) знал основные физические и математические законы и правила, общие для всех миров.

Голландский ученый предлагает целую программу курса земных передач по любому адресу, гарантируя, что любые «осьминоги» и даже «разумная плесень», прослушав его, начнут прекрасно разбираться в земных делах. И все это с помощью коротких радиосигналов-импульсов. Вроде тех, которые посылал самый первый советский спутник Земли: «Бип-бип!». Сигнал, молчание и снова сигнал. В одни обещания трудно поверить. Нужны примеры. И Фрейденталь их приводит. Представим себе, предлагает математик, обратную ситуацию: мы не посылаем, а, наоборот, принимаем сигналы, посланные неизвестными разумными обитателями. Если не считать наших собеседников глупее людей, то разницы, кто кому передает сигналы, нет. Мы не знаем их языка, так же как они нашего. Итак, мы принимаем:

«Бип, бип!» — молчание и снова: «Бип!»

«Бип, бип, бип!» — молчание, «Бип!»

«Бип, бип, бип!» — молчание, «Бип, бип!»

«Бип, бип, бип, бип!» — молчание, «Бип!»

«Бип, бип, бип, бип!» — молчание, «Бип, бип!»

«Бип, бип, бип, бип!» — молчание, «Бип, бип, бип!..»

О чем бы вы подумали, выслушав этот концерт? Пожалуй, ничего другого, как только:

два больше одного,

три больше одного,

три больше двух,

четыре больше одного,

четыре больше двух,

четыре больше трех…

Что тут еще придумаешь? Самое интересное в том, что придумывать ничего и не надо. Эти сигналы действительно учат нас общему понятию — «больше». Тому, что означает это слово. И только. Так же можно ввести понятия «да», «нет», «меньше» или «равно», и «плюс» или «минус».

Будем для простоты в дальнейшем обозначать сигналы точками, а молчание пропуском. Вот так (

……..

Теперь пора переходить к более сложным понятиям. Наш сигнал «бип» может быть коротким и длинным. А раз так, то Фрейденталь предлагает дальше с помощью различных по длительности сигналов разыгрывать целые диалоги. К примеру: разговор между двумя лицами. Спрашивающий — короткие сигналы. Отвечающий длинные. С помощью такого диалога можно ввести такое сложное человеческое понятие, как «плохо». Беседа-диалог может выглядеть так;

А — (спрашивает) чему равен х, если 8х = 18?

Б — (отвечает) х = 18/8.

А — (оценивает ответ) — плохо!

Б — (отвечает еще раз) х = 9/4.

А — (оценивает снова) — хорошо.

При этом понятия «деление» и «умножение», конечно, должны быть введены раньше. Из этой сценки мыслящее инопланетное существо должно понять: не все, что правильно, хорошо.

На языке математики могут вводиться даже понятия о вежливости. Только для этого нужны три участника беседы. Например:

А — (спрашивает у В, как и прошлый раз) чему равен х, если 8 х = 18?

Б — (вмешивает в разговор) х = 9/4.

А — (сразу без промедления заявляет) — плохо!

В — (разиня отвечает, проворонил свою очередь и только теперь спохватился) х = 9/4.

А — (оценивает ответ) — хорошо!

Так на языке математики выглядит поговорка «Не суй свой нос в чужой вопрос».

В своей работе Фрейденталь показывает, как объяснить предполагаемым инопланетным существам время, как передать наши понятия о пространстве, движении, даже о теории относительности. Пытается объяснить даже, что такое человек… И все с помощью «Бип-бип»…

Работа ученого еще не закончена. Во второй части своей книги он обещает познакомить наших братьев по разуму со взглядами людей на жизнь, землю, материю и так далее.

Так родилось первое серьезное математическое обоснование возможности общения между существами, у которых даже принципиально и образ жизни и образ мышления может быть другим.

Что же, вопрос о расшифровке инопланетных сигналов можно считать решенным. Но остались другие. Виктор, например, никак не мог понять, почему одной стране не под силу построить космический корабль для полета в систему Эпсилона Эридана.

Ребята долго перебирали возможности всех известных систем и пришли к единодушному выводу, что отправиться за несколько световых лет можно только на фотонном звездолете. Это, собственно, и дало ответ на Витькин вопрос. Никола смотрит на рисунок, перерисованный в тетрадку. На нем даны сравнительные размеры подобных космических лайнеров и рядом… здания Московского государственного университета. Конечно, такую махину ни одному государству не соорудить в одиночку. Рядом с ним даже останкинская телевизионная башня покажется спичкой…

И чем смогут люди Земли помочь жителям планеты Росс? Ведь если инопланетники сумели послать радиосигналы на такое большое расстояние (для нас пока эта задача непосильна), значит, их техника развита лучше земной?..

Никола перелистывает несколько страниц тетради назад. «Эпсилон Эридана К-2» — он уже достаточно знаком с классификацией и потому легко читает: «Оранжевый карлик, спектральный класс К, подкласс второй. Эпсилон — одиночная звезда, похожая на наше Солнце, только похолоднее». Витька сразу бы представил себе всю картину.

Солнце планеты Росс старше земного, значит, и более тусклое. На поверхности планеты, над бескрайней пустынной местностью царит унылый серый день.

Планета Росс тоже старше Земли, и ландшафт ее должен отличаться от земного. Горы выветрились, рассыпались в песок. Полезных ископаемых почти не осталось. Холод и отсутствие яркого света уничтожили растительность. Несчастные обитатели скудно питаются синтетической пищей, которую готовят заводы-автоматы, скрытые в недрах планеты. Жалкая жизнь, обреченная на вымирание.

Но почему же они не переселились на другую, более подходящую планету? Может быть, у них нет звездолетов? Может быть, нет топлива для космических кораблей, ведь энергетические ресурсы планеты почти исчерпаны… И вообще — какие они? Похожи на нас? Или так же отвратительны, как марсиане или селениты Уэллса? А может быть, прекрасны, как Аэлита?..

Эх, жаль, нет Витьки рядом. Он бы, не задумываясь, нафантазировал что угодно. А Никола не умеет. Николе подавай точные данные, на основании которых он построит модель обитателя другого мира.

Как же может выглядеть абориген планеты Росс, расположенной в системе звезды Эпсилон Эридана?

Он долго смотрит на чистые листы тетрадки и вздыхает.

Словно в ответ, трещит будильник. Срабатывает автоматика, предупреждающая, что через полчаса придет с работы мама. Пора ставить разогревать обед. Он поднимается и идет на кухню. Тетрадка с записями остается лежать открытой.

1. Высокоорганизованное существо — обычно под этим термином подразумевают разумного представителя какой-нибудь цивилизации. У нас на Земле высокоорганизованное существо — человек. Только я думаю, что не каждый человек может называться высокоорганизованным. Всякие жулики и бандиты, а также империалисты, которые воюют в чужих странах, не имеют права относить себя к этой категории.

2. Глобальный — всеобщий, единый.

3. Конгресс — так может называться большое собрание или парламент (например, в США и других капиталистических странах).

4. Мутации — резкое изменение наследственных признаков, после чего появляется новая порода. Например, у черной овцы может родиться белый ягненок, совсем не похожий на родителей. Мутации могут возникать в результате, например, сильного облучения (космические лучи, взрывы атомных и водородных бомб). Мутации могут быть и полезными, но это редко. Пока что люди еще не научились искусственно управлять ими.

5. Обсерватория астрономическая — научное учреждение, в котором ведутся астрономические наблюдения. Вроде института, где работает мама, только у мамы, к сожалению, другая профессия.

6. Радиоастрономия — новый раздел астрономии, изучающий космические объекты с помощью радиосигналов. Оказывается, многие небесные тела излучают в пространство радиоволны, как настоящие радиопередатчики. Ученые ловят эти сигналы радиотелескопами и изучают. Так, например, радиоволны рассказали людям о черных звездах. Они не светятся, и их нельзя разглядеть в обычный телескоп. Сейчас уже составлены целые карты радионеба. Я приклеил такую карту рядом с обычной, чтобы Витька мог убедиться, какие они разные.

7. Сверхновая — так в астрономии называют беспокойные звезды, которые вдруг вспыхивают по непонятным причинам, вроде нашего старого керогаза, и начинают светиться в сотни тысяч и миллионы раз ярче Солнца. При этом из недр сверхновой вырывается такой поток вредных лучей, который может убить все живое на своем пути на много парсеков вокруг. Хорошо, что такие вспышки продолжаются недолго. Чаще всего несколько дней.

Есть предположение, что именно из-за вспышки сверхновой миллионы лет назад вымерли на Земле гигантские ящеры, а млекопитающие, обитавшие в норах, остались жить и здравствовать.

Но только это гипотеза, то есть не доказанное пока фактами предположение. Конечно, в районах Вселенной, где сверхновые вспыхивают часто, никакая жизнь невозможна.

8. Спектральный анализ. — Никогда я не думал, что про далекие звезды, до которых не дотянешься ни рукой, ни прибором, можно знать так много.

Нет, правда, светят себе и светят. Белые, голубые, зеленоватые, красные огоньки на черном небе.

Ведь даже в самый сильный телескоп любая звезда все равно кажется только яркой точкой. Далеко!

Ну пусть собраны звезды в созвездия. Витька запросто находит Большую и Малую Медведицы. Он говорит, что настоящему разведчику надо всегда знать, где север, а где юг.

Пусть по блеску, по цвету можно научиться отличать одну звезду от другой. Ну а еще?..

То, что звезды — огромные раскаленные газовые шары — это я давно знал. Как-то даже слушал лекцию в планетарии «Почему звезды светят». Лектор рассказывал, что каждая звезда — как бы огромная термоядерная бомба. В глубине огненного шара водород (главный материал, из которого состоят звезды) превращается в другой, более тяжелый газ — гелий. При этом выделяется столько тепла и света, что его хватает на целую планетную систему. Свет этих водородных топок и рассказал ученым подробности о процессах, происходящих за миллионы и миллиарды километров.

Изучение химического состава раскаленного светящегося вещества называется спектральным анализом.

Например, если на пути луча света от спички поставить стеклянную призму, то за ней протянется дорожка из разноцветных полосок. Этот кусочек радуги называется спектром.

Каждое вещество имеет свой постоянный спектр, не похожий на другие. Значит, по нему можно узнавать само вещество. Надо только сжечь его и пропустить свет через призму.

Так же можно исследовать и звезды. Только их поджигать не надо, они сами горят. Свет от звезды, пропущенный через спектроскоп, рассказывает астрономам и о возрасте, и о температуре, и о тех веществах, которые играют главную роль в жизни звезды.

9. Тенденция — стремление или склонность. Например, Витька имеет тенденцию к хвастовству. Также может означать направление, в котором происходит развитие какого-нибудь события.

10. Технологическая эра — так называют период, когда люди научились перерабатывать продукты и сырье, получаемые от природы. Например, научились печь хлеб или варить сталь.

11. Цивилизация — уровень развития общества. Некоторые считают, что на Земле наступает век машинной цивилизации, потому что развелось очень много всяких машин и механизмов. Говорят даже, что машины могут обогнать в своем развитии человека. А потом взбунтоваться и всех перебить.

Только я думаю, что люди не такие дураки, чтобы это допустить. Я, например, во всяком случае, не допущу.

Глава VII «Номо sapiens» — человек разумный

Варвара Федоровна вошла с улицы возбужденная.

— Ну, сын! Через неделю дают отпуск. Едем в Гурзуф! К берегу Черного моря! Целый месяц купаться, плавать. За мной маска и ласты.

Николина физиономия расплылась. Но… куй железо, пока горячо, как любит говорить его приятель.

— А подводное ружье?

— Нахальство!

— Урра!

Целый месяц на море. На настоящем море с прозрачной теплой водой, населенной бесчисленными обитателями.

— А ты чем без меня занимался?

— Да так…

Варвара Федоровна заглядывает в тетрадь: «Жизнь в космосе» — почерк Николы. А вот и подзаголовок: «Как выглядят живые существа на других планетах?».

— Это твое?

— Ага.

— А зачем?

— Так, интересуюсь.

«Вот тебе на, — рассуждает про себя Николкина мама, — сын-то вырос. Все думала: маленький, маленький, а он…» Мама подходит к зеркалу и долго смотрит, поправляя зачем-то волосы на висках и разглаживая морщинки. Никола приносит тарелки. Они садятся обедать.

— Ну и что же ты выяснил о жизни в космосе? — спрашивает мама.

Николе этот вопрос ни к чему. Во-первых, пока что он ничего не выяснил, а во-вторых, обсуждать этот вопрос с мамой… Надо сказать, что он всегда был невысокого мнения о ее специальности.

— Да ничего пока…

— Если хочешь, я тебе расскажу о некоторых выводах, сделанных биологами…

Это неожиданно. Мама — и вдруг… Никола недоверчиво смотрит на нее. Но Варвара Федоровна делает вид, что не понимает взгляда.

Никола поражен. Конечно, он всегда любил и уважал маму, Мама есть мама. Но, увлеченный техникой, он был бесконечно далек в мыслях от ее специальности, от ее работы.

— Мам, а как называется твоя специальность по-настоящему? А то врач, врач, а ты и не лечишь никого. Даже ко мне из поликлиники вызываешь…

— Чудак, я же не лечащий врач, я врач-биохимик.

— А что такое биохимия?

— Ну, об этом можно долго рассказывать. В общем, это наука, которая изучает химический состав и реакции живых организмов… Понял?

— И то, где и как произошла жизнь?..

— Конечно…

— Эх, мам, что же ты мне раньше ничего не рассказывала?

— Ты разве меня об этом спрашивал? Кроме того, пожалуй, и я слишком долго считала, что у меня маленький-маленький сынишка, а не взрослый и разумный сын, которого интересуют серьезные вопросы.

Варвара Федоровна притянула стриженую белобрысую голову к себе и крепко поцеловала в затылок. Никола осторожно попытался вывернуться. Осторожно, потому что ему не хотелось обижать маму, но вместе с тем он находился в том возрасте, когда никак невозможно понять, что за удовольствие находят взрослые в поцелуях.

— Да ну, мама… Мам, а ты думаешь, на других планетах разумные существа похожи на людей?..

— Ты уже окончательно убедился в том, что они существуют?

— А что ж, их нет, что ли? Все говорят есть, а ты?..

— В нашей Солнечной системе вряд ли.

— А не в нашей? — Никола всеми средствами пытался спасти положение. — Ну хотя бы возле Эпсилона Эридана. Там же должны быть планеты?..

Варвара Федоровна снова с удивлением посмотрела на него.

— Должны?.. — потом наморщила лоб и серьезно и медленно произнесла: Во-первых, давай договоримся; не «должны», а «могут быть». Ведь прямых доказательств не имеется ни у кого. Я понимаю, что тебе хочется, чтобы на Марсе земных астронавтов ожидала Аэлита, а на Венере — рыжебородый двойник профессора Челленджера. Этого всем хочется. И мне тоже, для того и существуют фантастические рассказы. Но, если говорить строго… многие факты, даже твои любимые математические расчеты, настаивают на том, что жизнь не такое частое явление, как нам бы хотелось. А тем более — разум. Понимаешь? Слишком много случайностей должно вмешаться в этот процесс, чтобы в результате синтеза из комочка протоплазмы получился гомо сапиенс. А в науке осторожность и скептицизм играют роль куда более важную, чем восторженность. Поэтому скажем лучше так: существует предположение, что у звезды Эпсилона Эридана может быть планетная система. На какой-то из планет в принципе могла бы существовать жизнь. А если учесть, что звезда по своему характеру похожа на наше Солнце, то на ее населенных планетах могли бы создаться условия для развития разумной жизни. Вот так. А сенсации и невероятные предположения оставим фантастам и… астрономам…

У Николы отлегло от сердца. «В принципе — так в принципе. Почему бы этому „принципу“ не остановиться именно на Эпсилоне Эридана?»

— Мам, а как с биологической точки зрения должны выглядеть разумные инопланетники? Как люди или, может, как плесень? Мне Витька рассказывал, он читал где-то научно-фантастический рассказ…

— Опять должны? Могут…

— Ну ладно, пускай «могут»…

Никола готов был на любые условия. Ему так нравилось, что мама, обычная домашняя мама говорила с ним серьезным, научным языком, что он едва удерживался от счастливой улыбки. Глупой, конечно, как могло бы показаться со стороны, и не солидной для такой беседы.

— Видишь ли, я думаю, что разговоры о мыслящей плесени не имеют под собой строгого научного обоснования. Конечно, не обязательно представители чужих миров должны быть точь-в-точь похожи на людей, но принципы построения организма, по-моему, должны быть общими.

— А какие это принципы?

— Ну, тут давай вместе подумаем. Что, например, общего должно быть наверняка и у нашей Земли, и у любой другой планеты?

Никола задумался. Он вспоминал о том, что рассказывал Юрий Николаевич о звездах. О том, какие они могут быть разные. По величине и составу излучения. По температуре, и, наконец, их может быть даже не одна… А ведь жизнь планете дает Солнце — звезда… Он вспомнил и о том, что, по мнению некоторых учёных, жизнь может существовать не только на планетах, но и на потухших звездах… Черных звездах. В абсолютном мраке. Жизнь, обреченная на гибель, поддерживаемая мощными потоками внутреннего, не совсем остывшего пожара. Что же общего у потухшей звезды и уютной милой Земли?.. Атмосфера? Но почему бы аборигенам странных и страшных миров не дышать, а совершать обмен веществ каким-нибудь другим путем. Нет, не то. Вода? Но жизнь не обязательно может быть построена на белковой основе. А вода необходима только для белка…

Надо сказать, что Никола подошел к этому вопросу вовсе не с пустыми руками. Он много прочел. Немало сам передумал. И все-таки что же общего?..

— Нашел!

Он крепко стукнул себя по лбу ладонью. Глаза его заблестели. Мама, улыбаясь, смотрела на него, ожидая продолжения.

— Конечно же, нашел. Тяготение! Да?..

Варвара Федоровна встала и обняла стриженую голову сына.

— А ты не дурак, сынище.

Но Николе гораздо важнее было прямое подтверждение правильности его догадки. И, вывернувшись из-под маминой руки, он его потребовал. Правда, сразу же возник новый вопрос: «Ну и что же, что из этого следует? Как связать поле тяготения, присущее любому небесному телу, с законами построения живых существ?»

Варвара Федоровна взяла с тарелки яблоко.

— А что такое сила тяготения, как ты ее понимаешь? Вот, например, пусть это яблоко — модель Земли.

— Ну, значит, все, что на поверхности, притягивается к центру яблока, то есть Земли или другой планеты. Ага?

— Только не «ага», а «да». А теперь запомним: сила тяготения действует в любой точке земной поверхности и направлена к центру. Если теперь представить нашу силу в виде стрелки, то модель Земли сразу же превратится в ежика. Вот так… — И Варвара Федоровна густо утыкала поверхность яблока спичками. Получилось здорово наглядно. — Но Земля круглая. И потому каждая стрелка одновременно является и осью симметрии, проходя через центр. А следовательно, все, что возникает, что растет или движется, испытывает сопротивление симметричного поля тяготения. И потому само должно быть…

— …симметрично, — добавил Никола. И подумал: как просто, а ведь он сам ни за что бы не додумался. В то время он еще не знал, что для формулирования законов симметрии понадобился человечеству такой гигантский ум, каким был замечательный французский ученый Пьер Кюри.

— Правильно. Вот посмотри… — Варвара Федоровна придвинула к себе бумажную салфетку, взяла карандаш и начертила снежинку. — Снежинка. Она рождается высоко в атмосфере и формируется под действием сил притяжения. А вот — цветок ромашки… — И еще один рисунок появился на бумажной салфетке. — Так же, как гриб или дерево. Все, все, что растет или движется по вертикали вверх или вниз относительно земной поверхности, должно быть симметрично относительно оси, направленной к центру Земли. А теперь перейдем к тому, что растет или движется вдоль поверхности. Листья деревьев, насекомые, рыбы и птицы, наконец, человек…

Никола знал, что мама хорошо рисует. Когда он был маленький, она часто дарила ему смешных человечков и зверят, вырезанных из бумаги. Но это было очень давно. Ведь сейчас ему было тринадцать…

— Смотри, через них нетрудно провести плоскость. И тогда по об стороны от этой плоскости будут одинаковые половинки. Как отражение в зеркале. Вот и продолжение великого закона: все, что растет и движется горизонтально или косо по отношению к поверхности нашей планеты, имеет уже не ось симметрии, а плоскость. Получается, что поле тяготения как бы лепит, формует все то, что растет и развивается в сфере его влияния. А раз оно само симметрично, то такими же должны быть и все кристаллы и живые существа, развивающиеся от малого к большому. Понятно?

Никола помолчал и потом спросил:

— Ну и какие же общие принципы получаются?

— Как какие? Ты можешь сколько угодно фантазировать о внешности инопланетников. Вот смотри. — Она начертила на листе бумаги прямую вертикальную линию и сунула в Николин кулак карандаш. — Справа или слева от этой линии — будем считать ее плоскостью симметрии — ты можешь нарисовать любой контур. Важно, что потом вторая половинка обязательно должна повторить первую.

Никола был разочарован. Принципы симметрии казались ему слишком общими. Основываясь только на них, он никак в голове не мог построить модель «обязательного» существа для всей Вселенной.

— Погоди, мам, а глаза, ну, там руки или ноги?..

— Давай только говорить не глаза, а органы зрения. Потому что зрение инопланетных обитателей может сильно отличаться от нашего. Хотя органы зрения, слуха, обоняния и осязания, по-моему, должны быть у всех. Подумай сам, могли бы мы что-нибудь узнать о звездах, о Луне и строении Вселенной, будь мы слепы от рождения, как пещерные рыбы? Или: можно познать мир, не передвигаясь в нем, сидя на одном месте? И, наконец, труд — созидание, превратившее обезьяну в человека, разве он возможен без органа созидания, без рук?..

Никола энергично помотал головой из стороны в сторону. Варвара Федоровна улыбнулась и закончила:

— … Ну вот, ты и сам все понимаешь, а спрашиваешь.

— Значит, всюду, на всех планетах разумные существа похожи на людей! — Никола произнес эту фразу голосом, полным сожаления.

— Почему? Совсем не обязательно. О глазах мы уже говорили. Для того, чтобы обладать обонянием, вовсе не обязателен нос. Так же, как органом слуха является не ухо, а слуховой аппарат головного мозга.

— А руки?

— С руками вопрос сложный. Это великое достижение не сразу удалось природе. Были древние слоны с цепким хоботом, снабженным одним пальцем. Оказалось неудачно. Были рукохвостые обезьяны, у которых лапы служили только для передвижения, зато хвост был цепким, как рука. Тоже плохо. И только тогда, когда природа подняла человекообразное на ноги, освободила ему руки, получился homo sapiens. По современным воззрениям, впрочем, тоже не самая удачная модель существа, приспособленного к жизни только на поверхности Земли.

— Разве человек не венец природы? Так во всех книжках написано: человек лучшее, что создано природой.

— Из того, что нас окружает, — может быть, если принимать во внимание его разум — мозг, способности к созиданию — руки. Но и человек не идеален. Просто мы другого пока не знаем.

— Ну, это ты зря. — Никола покачал головой, не в силах согласиться с таким низвержением признанных авторитетов. — Человек — все-таки это здорово. Никакому роботу не уступит. Вон люди и на полюсах, и под землей, под водой и в космосе. А ты говоришь…

— Это все разум, сынок! Разум человека. А сам по себе человечек ужасно нежный и беззащитный. Ты знаешь, в каких пределах колеблется температура человеческого тела?

Никола вспомнил градусник.

— От тридцати пяти и до сорока двух.

— Нет. Нормальная рабочая температура человеческого тела: тридцать шесть с половиной — тридцать семь. Всего полградуса. Стоит ей повыситься до тридцати девяти градусов, как человек чувствует себя тяжело больным. Еще градус — сорок — и бред. А еще на два градуса выше — сорок два — смерть…

— Подожди, мам… Как же мы не умираем летом? Один раз на солнце было плюс сорок пять. Я сам видел.

— А тут природа придумала человеку защиту — пот. Пот испаряется с кожи и охлаждает тело.

— Сколько же всего градусов может выдержать человек? Ну, самое большое?

— Это зависит от влажности воздуха. Чем он суше, тем легче человек потеет, легче переносит жару. Мы — медики — считаем, что при очень малой влажности человек может выдерживать до шестидесяти пяти градусов Цельсия.

— А такая температура есть где-нибудь на Земле?

— В пустыне Сахаре сколько хочешь или в Западно-Американской пустыне… Но учти, стоит воздуху насытиться водяными парами, как уже при сорока пяти, а то и сорока градусах жары человек задыхается. По одному этому примеру видно, что человек — модель не идеальная. Изменись температура на Земле на десять пятнадцать градусов, громадные районы нашей планеты просто-напросто бы обезлюдели. Так что вполне возможно, что на других планетах, где условия жизни более разнообразны, организмы обитателей куда совершеннее нашего… — Варвара Федоровна помолчала немножко и добавила уже совсем другим тоном: — Но где бы ни высадился отважный космонавт, хоть в системе Тау Кита или Эпсилона Эридана, везде он найдет, что разумные существа перед обедом… моют руки или щупальца. Вот так. — Она залпом выпила холодный компот и поднялась со стула. — Лекция окончена, требования, которым должно отвечать разумное существо, сформулированы. А конструировать конкретного представителя чужой цивилизации дело фантастов.

Никола во все глаза смотрел на маму, на то, как она быстрыми движениями убирает со стола посуду, и думал. Думал о том, что вот живут рядом два самых близких человека, а друг друга совсем не знают. И как хорошо, что случай помог ему увидеть в маме интересного человека.

Может быть, думал он и не такими словами, но смысл его мыслей был точно таков. Его всегда немножко задевало, что Витька гордился своим отцом. Инженер, летчик… Никола уважал Петра Алексеевича Летунова, любил его рассказы. Но… это был отец приятеля… не его. Кстати, Гурзуф… Мысли его вдруг свернули с тернистого пути познания.

— Мам, Витька говорил, что дядя Петя тоже в Гурзуф собирается в санаторий. Не знаешь, когда он едет?

— Не знаю.

Голос мамы долетел из кухни. И на мгновение показался незнакомым. Никола даже переспросил:

— Не знаешь?

— Нет.

А в это время на кухне кандидат биологических наук Варвара Федоровна Вервина снова и снова думала о том, как незаметно подрос и стал совсем homo sapiens ее сын.

И все-таки следовало еще раз все взвесить. Что-то неясное, не прочтенное между строк в найденных бумагах не давало Николе покоя. Снова и снова возвращался он мыслями к синей папке с документами, и каждый раз у него возникал вопрос, на который необходимо было искать ответ. Так и сейчас. После разговора с мамой он опять подумал, чем же смогут помочь земляне обитателям далекой планеты Росс даже в том случае, если доберутся до чужой солнечной системы? Взять с собой на звездолет население целой планеты невозможно. Да и сумеют ли разумные существа другого мира освоиться на Земле? Техника у нас развита, очевидно, слабее, чем у них. Иначе мы бы уже давно не только слушали чужие космические радиопередачи, но и посылали бы свои сигналы к далеким звездам. Да и далеко лететь… Сколько лет понадобится на полет в такую даль?..

В общем, решение международного комитета стало вдруг вызывать сомнения. Но даже не это было главным. Если весь мир должен был принимать участие в «Проекте Альфа К-2», как могло случиться, что это проскользнуло мимо ушей ребят?..

Никола даже тихо ахнул, когда до него дошла истина. «Так ведь это же фантастика! Написанная, только еще не изданная научно-фантастическая повесть! Может быть, даже не до конца готовая рукопись какого-нибудь писателя… А они ее растеряли. Растащили по кускам… Писатель работал, собирал материалы… И вдруг рукопись исчезла».

В первый момент своего открытия Никола почувствовал разочарование. Фантастика! Не то, чтобы он ее не любил, но все-таки, если бы все было взаправду…

Однако перспектива познакомиться с настоящим писателем, да еще писателем-фантастом, была слишком заманчивой. Он отбросил сомнения в сторону. Опять выходило, что прав был Витька. Прежде всего следовало отыскать автора. Правда, он спросит; «Где же рукопись?» Ответить: «Спросите у Валерки Шустова» — не годилось. И, скрепя сердце, Никола отправился к Валерке Шустову. Он решил просто все рассказать председателю. Рассказать так как есть и потребовать у Шустова бумаги, чтобы вернуть автору.

Правда, Валерка мог спросить, кто автор? И пусть они сначала его найдут…

В раздумье Никола Вервин остановился на углу улицы. Эх, не вовремя уехал Витька. Вот у того никогда никаких сомнений. Постояв с рассеянным видом, Никола побрел назад домой. «Зря все-таки не пошел на день рожденья, размышлял он. — Там бы наверняка разговор можно было завести о бумагах… А все-таки интересно, есть возле других звезд обитаемые планеты?»

Постепенно, вернувшись мыслями в привычное русло проблемы, которая за несколько дней стала близкой и поглотила все другие интересы, Никола забыл о неудавшемся намерении, решив, что вот приедет Витька, тогда… А пока он лучше пойдет почитает Большую Советскую Энциклопедию, чтобы не пропадало зря время до возвращения приятеля.

Но Виктор Молчанов не просто ловил бабочек на природе. Кто-кто, а уж он позаботился, чтобы его друг не работал вхолостую. Впрочем, Никола узнал об этом несколько позже.

Глава VIII Шифрованная записка

Никола ходил по комнате из угла в угол и злился. Так часто бывает в жизни, что вдруг начинает недоставать того, с чем расстался, кажется, без особого сожаления. Николе нужен был Виктор. Нужен был срочно. Не завтра, как писал тот в своей дурацкой зашифрованной записке, присланной с утренней почтой, а сейчас, немедленно. Подумаешь, письмо прислал с указаниями… Никола щелкнул пальцем по бумаге.

ОЧУИГ УОЮДРИ ПСУЭХ УСРИ ОСИ. СД НД БАТ ТЛЕПДМ ИР ИЙ. СПРИНАДУ Е

Е ТАЬЛЕН ЕС ООАП И АУЕ А О ОД В И ЖОЕЗР ДОАТДКХТ. ОАЛЕНРФУТУ РКХЕ Р

ЛТД ЕВЕ,АЕ СОЬКТ НЗООКСМТ СРУП

Перечитал записку и разозлился еще сильнее. Ведь договорились: розыск берет Витька на себя, а он — Никола — занимается научной частью операции. И вот — пожалуйста, им уже распоряжаются, как подручным сыщика. Тоже нашел себе доктора Ватсона…

Правда, на обороте записки уже без всякого шифра Витькиными каракулями был написан профессорский адрес. Все-таки нашел… Наверное, именно это обстоятельство и заставило Николу сегодня чуть свет сбегать в соседний дом. Он позвонил у той самой двери, из-за которой они несколько дней назад стянули сетку бумаг, приготовленных для дворника.

Собственно говоря, злиться ему следовало бы на себя. Потому что Никола сначала позвонил, а потом уже стал обдумывать, что скажет. Вот и результат. Он так долго и невразумительно мямлил свою фразу, что старик наверняка ничего не понял. И захлопнул дверь перед носом у Николы со словами: «Макулатуры больше нет». Впрочем, если бы у него что-нибудь пропало, он наверняка дал бы это понять… Нет, у «профессора» не могло быть такой рукописи.

Оставался астроном…

К Валерке Никола решил один не ходить. Витька пишет, будто тот им что-то должен? Ничего им председатель не обязан отдавать. Если так говорить, то получится, что они его и из драки выручали только для того, чтобы получить нужные документы. А это подло. И Никола так и скажет Витьке прямо в лицо… не побоится. Однако лицо, в которое Никола хотел бросить гневные слова обвинения, находилось далеко за городом. Лицо наслаждалось воздухом, валялось кверху пузом на песке и писало шифрованные распоряжения в город. Никола фыркнул, представив себе картину Витькиного блаженства, и раздул ноздри. Нет, он не пойдет к председателю. Добывать бумаги — дело Молчанова. Пусть как хочет. И он стал снова думать о том, что сейчас, пожалуй, самое время сходить к Юрию Николаевичу. Было воскресенье, и время подошло к десяти часам.

Юрия Николаевича следовало повидать и независимо от просьбы Витьки.

Разговор с мамой о случайности происхождения жизни на Земле и о том, что это явление очень редкое, поселил в Николиной душе сомнения. Их надо было разрешить. И вообще, несмотря на вдруг открывшийся ему авторитет мамы в интересующих его научных вопросах, спросить совета у Юрия Николаевича не мешало. Пойти с Витькой было бы, конечно, лучше, но…

Так или иначе, ровно в десять он вошел под арку дома, где жил молодой астроном.

Не без робости остановился Никола у знакомой двери. Ткнул пальцем в тот же звонок. Открыл Юрий Николаевич. Сегодня, в воскресный день, он опять больше был похож на мальчишку старшеклассника, чем на научного работника, и Николе от этого стало легче.

— А, теоретик, здорово! Заходи! Что, опять ненасытный Молох требует макулатурного тельца на жертвенник классной славы?

Никола ничуть не обиделся. Он посмотрел на вымазанную нигролом майку астронома, на вытянутые на коленях, полинявшие джинсы и не торопясь изложил причину, побудившую его к визиту.

— Гм, случайность и внеземные цивилизации? — Юрий Николаевич задумчиво потер пальцем нос, отчего тот приобрел сразу же завидно загорелый оттенок и добавил: — Ну что ж, не скажу, чтобы эта проблема была мне безразлична. Хотя в данный момент вопрос о пришабривании вкладыша к коленчатому валу волнует сильнее. Но если джентльмен не будет возражать против совмещения двух дел, я охотно поделюсь теми скромными сведениями, которыми обладает наша фирма.

Джентльмен не возражал. Представитель почтенной астрономической фирмы подтянул заслуженные джинсы и повел гостя в комнату.

Никола не зря считался сдержанным человеком. И ни чем не показал своего восторга. Хотя прийти в это состояние было от чего. Представьте комнату. Возле окна — письменный стол, заваленный книгами. Между прочим, почти все раскрытые на страницах, где знаки интегралов и других математических премудростей занимали весьма существенную часть. Посреди комнаты, на полу возле тахты, гантели. Прежде чем хозяин ударом ноги пихнул их в угол, Никола сумел примерно определить вес — пять килограммов. На гвозде в изголовье — подводное ружье в чехле и двустволка с патронташем. Рядом — большие фотографии телескопов, лунных пейзажей и еще какая-то картина, которую астроном быстро перевернул лицом к стене. Ну что ж, Никола даже и не посмотрел в ту сторону. Он уважал чужие тайны. Тем более, что его внимание гораздо больше привлекал потолок. На чисто выбеленной поверхности черной краской была нарисована стрелка с надписью N и 8, а большие и малые кляксы собирались в созвездия, расчерченные градусной сеткой. Здорово, наверное, интересно было жить в этой комнате.

— Значит, существующие взгляды на вопрос о внеземных цивилизациях? — Юрий Николаевич присел перед тазом, в котором отмокал в керосине мотоциклетный поршень. — Придется кольца менять. — Поскреб его ногтем. — Понимаешь, старик, на твой вопрос вряд ли можно ответить двумя словами. Пока истина не доказана, у нее всегда найдутся противники. Так было, так есть, и нет оснований предполагать, что это изменится в будущем. Диалектика, брат, борьба противоположностей… Вот, например, два с лишним тысячелетия назад: Эпикур! — Он на мгновение поднялся с корточек и ткнул рукой в угол. На светлых обоях Никола увидел надпись:

«ГОСТЬ, ТЕБЕ БУДЕТ ЗДЕСЬ ХОРОШО: ЗДЕСЬ УДОВОЛЬСТВИЕ — ВЫСШЕЕ БЛАГО»

Николе было хорошо.

— Ты не думай, это слова самого грека. Они были вырублены на воротах его дома. Так вот, сей философ не сомневался в существовании населенных миров. А полтора тысячелетия спустя другого философа за то же самое утверждение сожгли на костре. С тех пор снова прошло много лет, но проблема не решена и сегодня. Ведь никто их не видел, не здоровался за руку. Так что есть они или нет… Большинство ученых считают, что где-то обязательно должны быть миры, похожие на наш. Но находятся и другие, которые убеждают мир в том, что человечество одиноко. Эти — другие — считают, что разум — уникальное и ошибочное явление природы, обязанное случаю. Просто случайность.

Никола обрадовался.

— Вот и мама тоже говорила про случайность возникновения жизни.

— Мама?.. — Юрий Николаевич со стуком опустил поршень в таз с керосином. — Почему мама? При чем тут мама?..

Молодой человек не сразу сообразил, что разница между возрастами, его собственным и посетителя, как раз измеряется авторитетом родителей. Никола покраснел, но повторил твердо:

— Моя мама. Она биохимик и занимается…

В общем-то, он, конечно, не знал, чем она занимается. Но Никола впервые обратился к ее имени как к авторитету. И это оказалось очень приятно. Сколько раз их спор с Витькой прекращался, когда тот произносил волшебную фразу: «А папа говорит». Петр Алексеевич — авторитет. Он инженер и в технике отлично разбирается. Хорошо иметь авторитетных родителей. Неважно, какой они профессии. Главное, знать и верить в то, что свою область труда они постигли в совершенстве. Тогда ссылка на них при необходимости имеет значение истины, не подвергаемой сомнению. Авторитеты очень нужны, когда не хватает собственных знаний.

Николе во что бы то ни стало нужно было что-то сказать о маминых занятиях.

— В общем, у нее особая работа. Там… про происхождение жизни и про космос.

Юрий Николаевич посмотрел на Николу внимательно.

— А где мама работает?

— В научно-исследовательском… — Никола назвал улицу, на которой находился мамин институт. И Юрий Николаевич удовлетворенно кивнул.

— Понятно, звание есть?

— Кандидат биологических.

— Ага…

Это меняло дело. Астроном задумался. Если слово «мама» в двадцать три года уже не звучит так непререкаемо, как в тринадцать, то «кандидат… наук», пожалуй, именно в эти годы находится в зените.

— Ну ладно, теперь о случайности… Ты не слыхал об условиях Юань-Су-Шу-Кордильевского?

Никола помотал головой.

— Понимаешь, китайский астрофизик и польский астроном сформулировали три главных условия, при соблюдении которых из белковой протоплазмы может развиться жизнь до разумного существа…

— Гомо сапиенса, — Никола не мог удержаться, чтобы не ввернуть научный термин. Правда, он тут же поймал себя на том, что идет по стопам своего хвастливого приятеля, и раскаялся. Но астроном ничего не заметил и продолжал.

— Угу. Homo. Коротко эти условия можно перечислить так: ВРЕМЯ, ТЕМПЕРАТУРА, РАДИАЦИЯ.

— А что это все обозначает?

— А вот что: во-первых, центральное светило, ну, как наше Солнце, например, должно равномерно, без взрывов и катастроф освещать свои планеты длительное время.

— А сколько, Юрий Николаевич? Как об этом узнали?

— Ну, примерно, миллиарда три, четыре земных лет. Вывели эти условия на примере, конечно, нашей системы и конкретно — Земли. Потому что пока мы другой такой же не знаем.

— Значит, это все пока «может быть»? — в голосе Николы прозвучало искреннее сожаление. Он подумал: «Вот тебе и астрономия — точнейшая из точнейших наук. Астрономы могут вычислить, где, когда, какая планета должна находиться. Любое затмение предсказать. И вдруг: „примерно“, „может быть“, „вероятно“… Нет, пожалуй, в технике или даже в физике лучше. Там уж, если что знаешь, то наверняка».

Вряд ли Юрий Николаевич обладал телепатическими способностями, но разочарование настолько искренне прозвучало в голосе Николки, что он не мог остаться к нему равнодушным.

— Что значит «может быть»? Что ты имеешь в виду?

— Ну, что все это приблизительно, неточно…

— А ты бы хотел знать все и до конца, и совершенно точно, и неизменно?.. Так знай: абсолютно точных, абсолютно истинных законов нет ни в одной науке. Потому что природа неисчерпаема по своей сложности. Чем дольше люди живут, тем больше они узнают. Это похоже на подъем в гору. Чем выше, тем дальше видно. Но до вершины человечество никогда не доберется. Вершина — это значит дальше пути нет. Нет движения. А нет движения… — Юрий Николаевич остановился и посмотрел на Николу. Мальчик кивнул головой. «Неподвижность — смерть!» — в этом его убеждать не надо. И все-таки…

— И все-таки, Юрий Николаевич, возьмем физику. Ведь вот если уж мы знаем что-нибудь о каком-нибудь факте, то мы знаем об этом наверняка, а не «может быть»?..

— Ну, брат, вот так сказал… А что такое электрон, ты знаешь?

— Частица.

— А в электронном микроскопе? Волна?.. Вот то-то. Электрон может вести себя и как частица, и как волна. Да и не только электрон. В современной физике даже термин такой есть: «Принцип неопределенности». А ты говоришь — «все точно и наверняка».

Юрий Николаевич замолчал и начал яростно протирать выкупанный в керосине и очищенный от нагара поршень тряпкой. Никола выудил из таза кольца и поршневой палец.

— Юрий Николаевич, ну а дальше?

— Что дальше?

— Ну вы ведь только о времени рассказали… Из условий. Еще температура осталась и радиация…

Никола смотрел в пол, аккуратно снимая с деталей мотора остатки грязи и масла. Уж если Вервин за что-нибудь брался, будьте уверены… Он поднял поршень, только что вытертый Юрием Николаевичем, и принялся тщательно выковыривать грязь из кольцевых канавок. Астроном усмехнулся…

— Что ж, второе условие требует на обитаемой планете не слишком большой жары и не слишком лютого холода. Чтобы это понять, давай вспомним биохимию…

«Интересно, — думал Никола, — астроном, а знает биохимию: мама врач-биолог, а знает, будь здоров, астрономию. Видно, сейчас, чтобы стать настоящим ученым, мало досконально разбираться только в одной узкой области науки». И он еще раз порадовался про себя тому, что случай подбросил им с Витькой такую удачную находку, как неизвестная рукопись… Однако эти раздумья ничуть не мешали ему внимательно слушать. А Юрий Николаевич, подтянув к себе стул, уселся на него верхом и принялся развивать свои взгляды, ничуть не заботясь о возрасте и эрудиции слушателя.

— Понимаешь, основой живого вещества на нашей планете, так сказать, основным субстратом жизни, являются белки. Это высокомолекулярные азотосодержащие углеродные соединения, обладающие огромной реактивностью и способные к самовоспроизведению и развитию посредством обмена веществ с окружающей средой…

Никола кашлянул. Юрий Николаевич на минутку замолчал, потом засмеялся и продолжал уже совсем другим тоном:

— Короче говоря, если считать, что жизнь может иметь только белковую основу, то температура на планете не может быть выше ста градусов. Ведь в белках много воды, а при ста градусах вода кипит. Недопустим и вечный холод, при котором вода — лед. Вот тебе и границы «температуры жизни».

Правда, сравнительно недавно химики выяснили, что сложные соединения, вроде белка, можно строить и не только на базе углерода. Например, на основе кремния. Таким веществам не нужна вода. Но существовать они могут при значительно более высоких температурах. Так что не исключено, что где-то на горячих, раскаленных планетах, куда и ступить-то человеку нечего и думать, живут себе поживают кремниевые существа. А привези их на Землю, они даже в Африке тут же застынут, превратятся будто в отлитые из стекла статуи.

Никола подумал, что Витька непременно бы расспросил поподробнее о таких мирах. И, чтобы как-то восполнить отсутствие товарища, проговорил:

— А здорово бы интересно попасть на такую планету. Правда? Только, конечно, в скафандре из асбеста, например…

— Ну, попасть туда — все равно что в мир чудес. Там все не как у нас. Все наоборот. — Юрий Николаевич заметил, что глаза Николы приняли вопросительное выражение, и поспешил пояснить свои слова: — Прежде всего — сама жизнь кремниевых существ… Ну вот почему, например, какой бы ни был на улице холод, температура твоего тела тридцать шесть и шесть? Или такой вопрос: откуда черпает организм энергию для того, чтобы передвигаться, работать, мыслить?.. Как, ты думаешь?

Никола задумался. Но он недаром был сыном врача, хотя до недавнего времени и не признавал мамину специальность.

— Из пищи, там хлеба с маслом, котлет, ну и супа, конечно…

— Правильно! А что происходит с пищей в организме?

— Переваривается…

— Ну, точнее сказать — окисляется. Ведь химическим источником энергии в нашем мире как раз и являются реакции окисления.

Например, горят дрова в печке — окисляются. В пространство выделяется тепло. Гниют листья или там всякие остатки — тоже окисляются. И тоже выделяется тепло. Реакции окисления на Земле самые распространенные. Потому что в нашей атмосфере много кислорода. А окисление — это и есть соединение химических элементов с кислородом. Оставь на воздухе лист железа. Пройдет немного времени, он окислится. Заржавеет.

А теперь перенесемся на раскаленную планету с кремниевой жизнью. Кремниевые соединения не окисляются. Значит, энергию для жизни они должны получать каким-то другим путем. Ну, например, восстановлением. Это как раз реакция, обратная окислению, связанная с тем, что у соединения отнимается лишний кислород. Конечно, для этого на планете должна быть восстановительная атмосфера. Как у нас на заводах, где из растворов окислов получают чистые металлы: медь, цинк, никель и даже алюминий…

Там — бросил на «землю» ржавую железяку, через некоторое время она как новенькая. Представляешь себе — целые горы из чистых металлов. Оловянные и свинцовые реки и болота. И среди всего этого призрачного мира движутся странные существа…

Но жизнь, по современным предположениям, может существовать не только при повышенных температурах. Некоторые ученые считают, что в царстве космического холода может также развиться жизнь, но… на аммиачной основе. Знаешь, что такое аммиак?

— Н-ну, химическое соединение какое-то…

— Не какое-то, а простейшее соединение азота с водородом. До минус тридцати трех градусов — жидкость. Чуть потеплее — газ с резким запахом. В жидком аммиаке прекрасно растворяются очень многие химические элементы. Как в воде. Чем же тогда это не основа жизни? Только «аммиачники» должны жить в морозной атмосфере азота. Им и «дышать». А «пить» жидкий аммиак. Так что температура определяет и путь развития планеты, и вид возможной жизни на ее поверхности.

Последнее условие — радиация. Для нормального развития белковой жизни необходимо, чтобы планета находилась где-то далеко-далеко на задворках Галактики. На безопасном расстоянии от соседних звезд. В районах, где миллиарды лет нельзя ожидать страшных вспышек сверхновых. Каждая такая вспышка несет с собой губительную волну радиации, космического излучения.

Условия, конечно, жесткие. Но жизнь — механизм гибкий. Вот недавно американский астроном Шеппли высказал гипотезу о том, что жизнь может возникнуть не только на планетах, но даже на звездах…

— А, на «черных звездах»!.. Это я читал.

— Так что, с одной стороны, жизнь возникает случайно и потому редко, а с другой стороны, наоборот, мы наблюдаем невероятную приспособляемость и потому широкую распространенность ее форм. Конечно, окончательно этот спор будет решен только тогда, когда состоится первая межзвездная экспедиция.

— А когда это будет?

— Ну, брат, задай какой-нибудь вопрос полегче. Предсказывать, как будет развиваться цивилизация на Земле, — это не по моей специальности. Кроме того, таких предсказаний было довольно много. Самое последнее сделал американский ученый и писатель — фантаст Артур Кларк. Напомни мне, когда будешь уходить, я тебе дам его таблицу с прогнозом того, как будет развиваться человечество примерно до две тысячи сотого года.

Может быть, другой кто и обиделся бы на упоминание Юрия Николаевича о времени: «Когда будешь уходить». Но Никола не обратил на это внимания. И правильно сделал. Обижаться тоже нужно знать — когда. Вместо этого Никола спросил:

— Юрий Николаевич, вот вы говорили, что в нашей Галактике больше двойных и вообще кратных звезд. А в их системах жизнь может возникнуть?

— Разумная? Вряд ли. Так же, как и на поверхности холодных звезд-карликов. Слишком неустойчивые. Понимаешь, приспособиться жизнь может ко всему, но для развития ей нужно время. А в кратных системах вращающиеся друг около друга звезды будут попеременно нарушать движение своих планет — и те полетят по сложным орбитам. Температура и радиация на их поверхностях начнет совершать бешеные скачки. Какая-то жизнь, может, и есть на них, но разум — вряд ли. И вообще ты представляешь себе жизнь под двумя солнцами? Например, красное днем и голубое ночью…

— А что, интересно…

— Еще бы. Можно прикинуть, что бы нас ждало там. — Молодой человек взял со стола справочник и раскрыл его. — Вот, например, Дзета созвездия Возничего: красный сверхгигант с диаметром в сто девяносто два раза больше солнечного. На расстоянии примерно в восемьсот сорок миллионов километров от него, то есть почти рядом, находится голубой гигант, в двадцать раз меньше своего соседа. Обе звезды вращаются вокруг общего центра, который лежит где-то внутри красного сверхгиганта. Смотри.

Юрий Николаевич нарисовал на листе бумаги схему движения звездной пары.

— Возьмем для простоты круговую орбиту, по которой голубая звезда обращается вокруг красной. А теперь предположим, что вокруг главной звезды летает еще и планета. Планета такая маленькая по сравнению со звездами, что никак не влияет на их движение. Зато звезды… Пока планетка не подходит близко к голубой звезде, она спокойно движется вокруг своего красного хозяина по эллипсу. — Юрий Николаевич нарисовал положение спокойного движения планетки. — Но наступает такой момент, когда она сближается с голубой звездой. Притяжение этой звезды усиливается, и планетка резко меняет свою орбиту, описывает петлю и летит вокруг красного сверхгиганта в обратном направлении. Что же будет на ее поверхности? При сближении с голубым гигантом резко поднимется температура — раз. Увеличится доза радиации — два. Ведь голубой гигант — молодая, страшно горячая звезда. Ну, а при повороте в другую сторону — и вообще: тут даже сила тяжести на поверхности несчастной планетки станет проделывать такие прыжки, что и представить трудно.

Но даже предположим, что обитатели планетки все это выдержали. На короткий период возмущений они зарылись в норы, залегли в спячку. Выжидают. Чего? Того, чтобы все пошло по-прежнему?.. Но ведь в следующую встречу с голубой звездой наша планетка будет находиться совсем в иных обстоятельствах. И результат этой встречи будет совсем не похож на предыдущий. Снова все изменится до неузнаваемости. На поверхности возникнут совсем другие условия. Планета полетит совсем по новому пути и, может быть, даже покинет свою главную звезду — красного сверхгиганта — и перекочует к голубому… И так далее и тому подобное. Все это и называется неустойчивой орбитой. Понятно? Ну, а возможна ли при этом жизнь — реши сам…

— Да-а-а! — Никола присел рядом с астрономом, и оба приступили к сложной и тонкой операции запихивания поршня с новыми кольцами в цилиндр мотора. Кольца топорщились, вырывались из-под пальцев. Оба ремонтника сопели, а Юрий Николаевич еще иногда и чертыхался. Наконец, чавкнув маслом, поршень встал на место.

— О'кей, джентльмены!

Джентльмены посмотрели друг на друга, подмигнули и, чрезвычайно довольные проведенной совместно операцией, сполоснули руки керосином из того же тазика. Потом вытерли «орудия созидания» ветошью.

Мотор был уже почти собран, и оба сидели на стульях, отдыхая с чувством удовлетворения. Одна победа была одержана. Так могло показаться со стороны. На самом деле ей предшествовала целая серия маленьких завоеваний и сближений, в результате чего Никола стал чувствовать себя окончательно непринужденно и свободно в обществе астронома. Он поболтал ногой и спросил снова:

— Юрий Николаевич, а когда звезды взрываются?

На этот раз молодой человек не стал шутить и разговаривать с ним тоном героев ковбойских фильмов. Он просто отвечал на вопрос. А Никола слушал.

— Видишь ли, время существования каждой звезды можно грубо разделить на три периода: первый — когда еще не оформившаяся звезда быстро сжимается и разогревается.

Второй: достигнув зрелости, звезда светит и излучает ровный поток света, волн и частиц, постепенно расходует свое топливо.

Третий же период начинается тогда, когда, выгорев, светило снова бурно сжимается, превращаясь в плотного белого карлика. Излучаемое тепло резко уменьшается. Именно в этот период звезда может неожиданно на короткое время вспыхнуть и даже взорваться, разметав свое вещество в пространстве.

Понятно, что жизнь возможна только на планетах тех звезд, у которых период ровного «горения» тянется достаточно длительное время.[5] А оно различно для звезд разных классов.

Например, светила класса О и В проходят его всего за несколько миллионов лет (от одного до десяти). А для возникновения и развития жизни нужен добрый десяток миллиардов.

Звезды класса А находятся уже на этой стадии до трех миллиардов лет. Беда, что доказанное астрономами быстрое вращение этих звезд говорит о том, что у них вообще не может быть планетных систем. К таким звездам-одиночкам относятся и светила примерно половины следующего класса Г (примерно до подкласса четыре).

Но зато звезды следующих классов G, К и М проходят стадию главной последовательности в течение пятидесяти, а то и ста миллиардов лет. Это нам вполне подходит. Правда, здесь тоже есть ограничение. Начиная примерно от подкласса К-шесть и ниже, звезды светятся уже так слабо и так мало тепла могут уделить своим планетам, что никакого развития жизни в их системах нельзя и предположить.

Если еще учесть, что, по современным воззрениям, почти половина всех существующих звезд двойные, тройные или вообще кратные, то по расчетам получается, что примерно лишь один-два процента всех звезд нашей Галактики подходят для того, чтобы мы могли предположить возле них условия, подходящие для возникновения жизни.

— Сколько же это получается — один-два процента?

— Не так мало. Около миллиарда только в одной нашей Галактике. А если ограничиться окрестностями нашего Солнца — провести вокруг него сферу радиусом хотя бы в пять парсеков (это примерно шестнадцать и три десятых светового года), то даже внутри такой небольшой области из пятидесяти трех звезд уже три давно привлекают внимание астрономов всего мира. Это звезды: Эпсилон в созвездии Эридана — «оранжевый карлик» класса К-два; Тау в созвездии Кита «желтый карлик», чуть-чуть отличающийся от нашего Солнца и стоящий в классе G-четыре. И последняя — Эпсилон Индуса. Класс К-пять. Звезда, которую, к сожалению, не видно с нашего Северного полушария, потому что она относится к южному небу. Вероятнее всего, у этих звезд есть планеты, на которых очень возможна жизнь.

В прихожей зазвонил телефон, и Юрий Николаевич вышел. Никола думал о далекой планете Росс. Об умирающем, тусклом Солнце, слабо греющем пустынную поверхность планеты. И о жителях, загнанных неизвестной катастрофой в сырые, холодные шахты и душные подземелья. Ему стало грустно.

Юрий Николаевич вошел в комнату сконфуженный.

— Понимаешь, старик, мне срочно нужно убыть по одному делу.

Никола нахмурился. Знал он эти дела. Как будто из комнаты не было слышно, как он это «дело» Леной называл. И чего врать?

— Ладно, я сейчас пойду.

— Только ты не обижайся… Понимаешь, мы еще раньше договорились… А тут я еще мотоцикл разобрал и позвонить забыл совсем…

Где-то в глубине души Николе было приятно, что научный работник, настоящий астроном, хотя и похожий немного на «своего брата пацана», разговаривает с ним, как со взрослым. Но все-таки было отчаянно жаль незаконченного разговора.

— Да нет, я не обижаюсь.

Никола слез со стула и стал искать кепку.

— Погоди, старик. Ты сам с книгой работать умеешь?

— Как это — работать?

— Ну сам можешь, в общем, читать, выбирать то, что тебя интересует, подбирать материалы?..

— А чего же тут сложного?

— Так я тебе покажу кое-что. Хочешь — выбери сам. Юрий Николаевич отодвинул стекло объемистого книжного шкафа и, как по клавишам, провел пальцем по корешкам книг.

— Вот тут все мое богатство.

На полке стояли книги по астрономии. У Николы разбежались глаза. Сначала он вытащил том потолще. Но его страницы слишком густо были испещрены математическими формулами. И он потянулся за другим. Юрий Николаевич повеселел, хлопнул Николу по плечу и сказал:

— Ладно, ты пока посмотри, может быть, тебя что и заинтересует. А я побегу мыться.

В ванной загудело пламя водогрея. Застрекотала электрическая бритва. Полилась вода. Никола после долгого раздумья выбрал книжку в самой красивой обложке. Разноцветные слова названия звучали таинственно и прекрасно: «Вселенная, жизнь, разум» И. С. Шкловский.

— Юрий Николаевич…

— Ну, брр… Да? Выбрал?

— Ага. Я еще вот что хотел спросить. Если все когда-то родилось, потом развивается и стареет, как человек, то все должно и умереть?..

— Конечно! Уф-ф-ф, бр-р-р!.. Это ты, бр-р-рат, пр-р-равильно понял… Ах, ч-черт! Мыло прямо в глаза… Умереть, чтобы дать жизнь новому, молодому…

— Значит, придет время — и Земля умрет?

— Обязательно… Скончается по всем правилам.

— А как же тогда человечество, люди? По-моему, этого не может быть.

Дверь ванной комнаты с треском распахнулась. На пороге предстал астроном в трусах с намыленной физиономией.

— Вот так диалектика, здорово живешь! Как это не может быть? И даже скорее, чем ты предполагаешь. Модель Солнца давно рассчитана, и не одна. Так что предсказать его дальнейшую эволюцию не проблема.

— А как?

— Что — как? Судьбу Солнца?.. Эх, жаль, это так быстро не объяснишь. Ну ладно, кратенько… Слушай. Наше светило уже не молодо. Водород — главное топливо — в его середине сильно «повыгорел» и почти наполовину заменен гелием. Температура сейчас в центре Солнца примерно четырнадцать и шесть десятых миллиона градусов. А главный источник энергии — протон-протонная реакция. Ну ладно, это тебе пока непонятно. Четыре с половиной миллиарда лет наше светило уже во всяком случае находится в пределах главной последовательности. Об этом можно судить хотя бы по возрасту Земли. Пока Солнце устойчиво. Но через несколько миллиардов лет оно состарится совсем. Температура резко уменьшится, оно сожмется. Под влиянием огромных давлений в центре начнется интенсивный тройной гелиевый процесс. Ну, — астроном на минутку задумался, — ведь к тому времени, в общем, весь водород сгорит, то есть перейдет в гелий. А гелиевый процесс — это как взрыв огромной силы. Оболочка Солнца вспухнет и может даже вовсе слететь. Тогда остаток нашего Солнца — его ядро — превратится в сверхплотный белый карлик и постепенно остынет. А может взорваться и рассеяться в газовую туманность. И то и другое будет смертью звезды.

Никола потер лоб рукой, соображая, как выглядит нарисованная астрономом перспектива с точки зрения человеческих сроков.

— Миллиарды лет…

— А ты бы хотел, чтобы катастрофа разразилась завтра? Герой! — Юрий Николаевич кончил отмывать уши и шею от нигрола и взялся за полотенце. Никола покачал головой.

— Нет, я бы хотел знать, как же люди?..

— Ну для людей такая катастрофа завтра была бы гибелью. А через миллиарды лет… начнет остывать Солнце, люди переедут на Венеру. Станет распухать, становиться жарче — переберутся на Марс или Плутон. Через миллиард лет это будет не проблема.

Никола усмехнулся любимому выражению Юрия Николаевича. Тот даже не заметил. Выудив чистую рубашку из шкафа, он прыгал по комнате на одной ноге, другой целясь в узкую штанину брюк.

— Конечно, если исключить возможность катастрофы раньше времени. А это не факт. Звезды капризны. И наше Солнце тоже может в один прекрасный момент ка-ак ахнуть! Ну вот что, я тебе обещал дать таблицу Кларка? Так я сделаю больше. Я тебе знаешь что дам… — Он бросился назад в комнату, нырнул на самую нижнюю полку все того же шкафа и некоторое время копался, что-то перебирая и приговаривая: — Сейчас, сейчас… Куда же она провалилась? Ага — одна есть… — Он выпрямился. В руках у него была тоненькая синяя папка с ботиночными тесемками. — Вот, понимаешь, тут подборка как раз по интересующему тебя вопросу. Держи. Только с условием — ничего не потерять. Эти заметки не мои. И я за них головой отвечаю. Так что прочитаешь — верни. — Он вручил папку Николе и в нерешительности снова присел перед шкафом. — Хотел я тебе еще кое-что дать почитать, да вот — проклятый ремонт. Разве что найдешь. — Трудно сказать, в каком плане продолжалась бы их беседа дальше и к чему привела, если бы снова настырно не зазвонил телефон. Никола положил руку на трубку.

— Не отвечай! — голос Юрия Николаевича снизился до трагического шепота. Он взглянул на часы и, махнув рукой, поднялся, чтобы завязать галстук. — Будем считать, что я уже вышел, идет?..

Никола понимающе посмотрел на него.

— … Я бы, честно говоря, лучше поболтал. Но знаешь, обещано… — Голос Юрия Николаевича яснее ясного выдавал искренность его слов. Положительно этому «мальчишке» просто слишком рано стукнуло двадцать три года. Еще раз озадаченно взглянув на книжный шкаф, он покачал головой и подтолкнул Николу. — Интересно, куда могла деться вторая папка?.. Впрочем, ладно, пошли!

Оба кубарем скатились вниз по лестнице прямо до двери домоуправления. Пробегая мимо нее, улыбнулись и поглядели друг на друга.

— Помнишь?.. — Юрий Николаевич помахал рукой подходящему автобусу. — Ну, пока.

— Пока. Как прочитаю — принесу.

И, пожав друг другу руку, каждый из них направился в свою сторону, по своим делам.

1. Абориген — так называют коренных обитателей какой-нибудь страны завоеватели или просто нахальные пришельцы.

2. Гипотеза — научное предположение, которое придумывают ученые для объяснения какого-нибудь явления. Каждая гипотеза требует проверки опытом. И только после подтверждения неоспоримыми фактами она превращается в теорию. Витька любит придумывать гипотезы, но они редко подтверждаются фактами. Значит, он просто фантазер (или врун).

3. Гравитация — латинское слово, которое вполне может быть заменено русским «тяготением».

4. Гуманность — это слово немецкое и означает человечность, человеколюбие, уважение к человеческому достоинству. Мне непонятно, как мог один и тот же народ придумать такие хорошие слова и понятия и поставить их рядом с фашизмом…

5. Homo sapiens — человек разумный. Миллион лет тому назад человекообразные стали изготовлять первые орудия и превратились в человека. А сто тысячелетий назад в среде древнейших людей получились первые Homo sapiens'ы. Тогда стада, или орды, неандертальцев (так назывались до этого наши неразумные предки) превратились в первобытные человеческие общества. Люди еще только начинают развиваться на Земле, хоть и многое успели сделать. А вот животные гораздо древнее нас, и потому к ним, по-моему, надо относиться почтительнее и не хвастаться, что ты человек (иванихинскому коту — амнистия).

6. Материя — по-латыни так называется вещество. Но философы считают что материя — это все, что нас окружает в мире: и вещество, и радиоволны, и огненные языки солнечных протуберанцев, и клетки человеческого мозга. Все, что существует независимо от нашего воображения.

7. Мышление — это то, как мозг отражает все внешние и внутренние явления, которые нам удается наблюдать. Мышление — это способность распознавать различные явления и обобщать одинаковые. Помогают этому процессу чувства, дающие ощущения.

8. Примитивный — это я! Потому что примитивным обозначают все простое, неискусное и совсем бесхитростное. Вот Витька — это не примитив!

9. Пояс, или зона, жизни — область, в которой возможно существование жизни на небесных телах. Определяется расстоянием от центральной звезды. В нашей Солнечной системе в пояс белковой жизни входят планеты Венера — Земля — Марс.

10. Разум — смотри «мышление».

11. Синтез — получение или создание сложного соединения из более простых. Например, прабабушка рассказывала, как бог создал человека: взял немножко глины, немножко песка, долил воды, а лотом еще дунул. То есть получается, что бог синтезировал человека.

12. Сфера — простой шар, мячик.

13. Сформулировать — сложное слово, которое обозначает очень простое действие — изложить какие-либо условия, требования. Собрать вместе и изложить или хотя бы составить. Действие, хорошо знакомое каждому ученику, отвечающему урок у доски.

14. Феномен — редкое, исключительное явление. Например, Валерка Шустов феноменально прилежный ученик.

18. Эксперимент — настоящий, научно поставленный опыт. Только опыт обязательно должен преследовать цель исследования какого-нибудь непонятного явления, тогда он может называться экспериментом. Красивое слово. Оно мне очень нравится!

Глава IX Что такое «не везет»

Главное в профессии опытного разведчика — это не привлекать к себе внимания. Слиться с толпой, суметь стать таким, как все. Не вызвать к себе подозрений. Великий Сыщик Викпетмол владел этим искусством в совершенстве. Кто из окружающих мог бы подумать, что за приятной, хоть и скромной внешностью стройного молодого человека скрывался глубокий аналитический ум, глубочайшая интуиция и масса опыта в распутывании сложнейших дел международного класса. Знаток дедуктивного метода, завещанного миру Шерлоком Холмсом, Викпетмол не пренебрегал и способами майора Пронина. Впрочем, в глубине души он считал, что в каждом деле нужен прежде всего талант и немного удачи. А Викпетмол был неизменно удачлив и настойчив. Вот сейчас — он только что вернулся с дачи, то есть из командировки в знойные страны, и сразу за дело.

Он поглядел в витрину магазина. Взгляд через плечо. Улица свободна. Пешеходы спешили мимо, даже не подозревая, кто находится рядом. А он, неслышно ступая по нагретому асфальту старыми кедами, приближался к месту… Сейчас на переднем плане был дедуктивный метод. Последователь Шерлока Холмса и комиссара Мегре размышлял, сводя постепенно свою задачу от общего к частному…

«Свинья все-таки Никола, — думал он. — Просил же его в письме сходить к Валерке… Ему, видите ли, неудобно. Вдруг председатель подумает, что раз его выручили из беды, так он обязан отдать бумаги. Велика важность, что он подумает. Раз есть задача, ее нужно решать. Цель оправдывает средства». Витька, то есть великий сыщик, ни минуты не сомневался, что на месте Николы он, не задумываясь, пустил бы в ход любое оружие.

Упругим движением молодой, но уже великий сыщик прыгнул в сторону и спрятался за водосточную трубу. Перед ним высился серый дом номер восемнадцать по Мясной улице. Здесь жил председатель. Одного короткого взгляда хватило, чтобы оценить обстановку. Все в порядке, опасности нет. Теперь оставалось выследить Валерку. Хорошо бы, конечно, снять в доме напротив квартиру и несколько дней понаблюдать за подъездом. Или при помощи сильного бинокля исследовать внутреннее расположение квартиры Шустова. Но…

— Дяденька, Шустовы в какой квартире живут?

— В двадцать первой, а зачем тебе?

— Да мне нужно из школы Валерику одно поручение передать.

Умелая трансформация — тоже немаловажное качество для детектива. Викпетмол был великим актером. Он так ловко умел прикидываться простым школьником шестого класса, что никто из окружающих никогда бы не догадался о второй стороне его жизни, о роли великого сыщика. Вот и сейчас, получив от соседа исчерпывающие сведения, Викпетмол легкими шагами взбежал на площадку третьего этажа. Приходилось, отставив дедукцию, действовать методами майора Пронина. Табличка:

Шустовы — 3 звонка

Из распахнутой двери, как корабль из шлюзовых ворот, появляется полная дама в цветастом крепдешиновом платье. Мамаша Шустова…

А еще пять минут спустя великий сыщик, окончательно превратившись в Витьку Молчанова, медленно плелся по улице в обратном направлении, награждая себя время от времени тумаками и прозвищами, которые мы не будем помещать на страницах этой книжки. Конечно, они опоздали. Валерка как раз вчера уехал в лагерь на Кировские острова на две смены. Значит, домой его можно ждать только перед самым началом занятий. «Это все Никола, Никола виноват…» — уговаривал себя Виктор, понимая, что гораздо большая часть вины лежит на нем самом. Упустили!

— Слушай, твоя фамилия Молчанов? — чья-то рука хлопает его по плечу.

Витька вздрагивает. Оглядывается и вздрагивает еще раз. За ним стоит та самая «правильная девочка», от которой они уже раз удирали в Пулково. Предположительно она — хозяйка таинственной рукописи. Первое, что приходит в голову бесстрашному сыщику, — удрать. Удрать во что бы то ни стало. Куда угодно, хоть под землю. Но вторая половина его личности на этот раз довольно решительно вмешивается. Удрать от девчонки? Ему, Витьке Молчанову? Пока его острый мозг лихорадочно перебирает возможные варианты, голова сама по себе дернулась, откидывая лохматый чуб со лба, глаза прищурились, а чужой голос произнес:

— Ну, предположим…

«Между прочим, сам Никола высказывал предположение, что я ей „показался“.» Витька застегнул пуговицу на животе и расправил незаметно плечи.

— А чего вы к Шустову на день рождения не пришли?

Витька сплюнул в сторону длинной струйкой и пошевелил большим пальцем в драной кеде.

— Так, дела были поважней…

Пусть она хоть разорвется, он ей не только не отдаст рукопись, пока не найдет конца, но даже слова не скажет.

— Ну и дураки. Было весело.

Виктор усмехнулся краем рта.

— Ты чего дергаешься? Больной?.. Слушай, Молчанов, у меня к тебе дело…

«Сейчас, сейчас, — торжествовал в душе великий сыщик. — Сейчас она будет просить, умолять вернуть ей таинственные бумаги, предлагая за это все сокровища мира. Но он ни одним мускулом не покажет, что хоть что-то знает об их существовании. И только собрав все до последнего листика и разгадав скрытые в них тайны, бросит их ей под ноги, сказав: „Не требую награды…“»

— Чего, чего, какой награды?

— Да нет, это я про себя.

— Чудной ты. То дергаешься, то про себя стихи декламируешь. Ну ладно, твой отец летчик?

— Предположим… Авиационный инженер и летчик.

— Это все равно. Слушай, уговори его к нам в лагерь приехать на День Военно-Воздушного Флота? А?..

— Куда?..

Если бы небо раскололось над головой и прямо сюда, на угол Мясной и проспекта Римского-Корсакова, опустился межпланетный корабль из другой звездной системы, Витька не был бы так огорошен. Между тем «правильная девочка» продолжала, словно не замечая его удивления:

— К нам в лагерь, на Кировские острова. В «Звездный городок».

— Погоди… — Виктор с трудом собирал разлетевшиеся мысли. — Погоди, а зачем ты раньше меня искала?..

— А я хотела заранее договориться. Я за это отвечаю — и вот… А ты чего тогда с линейки сбежал? Ваша учительница знаешь как сердилась, я слыхала…

— Ладно, мне это не больно интересно. Не поедет отец в лагерь. Занят он.

— Слушай, Молчанов, мы ему приглашение пошлем. Ты тоже можешь приехать…

— Больно мне это надо. По своей воле в ваш детский сад лезть…

— А ты приезжай, посмотришь, какой у нас детский сад… Слушай, поговори с отцом. Мне же поручили. И ребятам интересно будет. Валерка говорил, — ты согласишься…

— Валерка? А разве он у вас?

— Конечно. Только в другом отряде. Приезжайте, он приглашал. У нас ракету запускать будут настоящую.

«Вот это да, — думал Витька, краем уха прислушиваясь к тому, о чем трещала Тамарка Соколова. — Что же она насчет рукописи ни слова?» И, не удержавшись, спросил:

— Погоди, слушай, а ты, когда нам макулатуру отдавала, ничего не заметила?

Девочка, сбившись с темпа, несколько минут молчит, потом растерянно спрашивает:

— Нет, а что?

— Ну, в общем, никакой пропажи не заметила?

Такой вопрос может поставить в тупик кого угодно, не только Томку. Она окончательно теряется, начинает морщить лоб, вспоминая что-то. Потом неуверенно трясет головой…

— Н-нет, по-моему, ничего…

И тогда Витьку охватывает порыв великодушия. А может быть, просто Томка ему нравится. У нее в легком летнем платье не такой «правильный» вид. И он решается.

— Так вот запомни, обнаружишь пропажу — она у нас. Через некоторое время вернем. Поняла? А сейчас — пока. С отцом я поговорю, так и быть.

И он поворачивается спиной к потрясенной девочке и медленно уходит, высоко держа голову. В глубине души он доволен собой. Теперь можно бежать к Николе, можно рассказывать о дачных событиях. Дело сделано. И он заторопился, чувствуя, что успел здорово соскучиться без приятеля за несколько дней.

На улице солнце. На улице жара. Наступило настоящее лето, несмотря на то, что еще только третье июня. Все ребята со двора разъехались. А те, кто остался, с утра до вечера пропадают на пляже у Петропавловки. Но на четвертом этаже в окне целый день с утра до вечера торчит склоненная стриженая белобрысая голова. Никола сидит, как привязанный. Перед ним на широком обеденном столе разложена синяя папка с короткими заметками, отпечатанными на машинке. Некоторые из них выправлены чернилами. Никола читает:

ПРИМЕЧАНИЕ.

В этой папке собраны некоторые заметки по важным вопросам современной астрономии и космонавтики. Я начал их вести в то время, когда только приступил к знакомству, с предметом, и потому многие из них могут показаться наивными и слишком простыми. Но лучше повторить, чем остаться в неведении. Собирая материалы, я пробовал поставить себя на место будущего читателя любознательного и любопытного, — какие сведения могут понадобиться ему при знакомстве с некоторыми спорными проблемами космонавтики? Конечно, вопросов таких тьма. Недаром ими занимаются почтенные ученые. Но самые первые сведения — крошечный фонарик, освещающий начало извилистого пути в дебрях противоречий… Вот из этих-то позиций я и исходил, сортируя данные, полученные частью из научных книг и журналов, а частью из непосредственных разговоров с учеными и их всезнающими аспирантами.

Странное какое-то примечание. Как будто автор специально написал его в качестве предисловия. Никола перелистывает страницу и думает:

«Вот бы найти предисловие к тем бумагам и документам, которые попали в наши руки. Все бы сразу стало на свои места. И Витьку больше уговаривать не пришлось бы. А то заладил свое: „Докажи да докажи, что это часть рукописи книжки, да еще фантастической, а не настоящие документы. Это твоя, — кричит, — задача! Ты у нас мозговой центр“.

Хорошо, конечно, ему: бегай по улицам, выслеживай, разыскивай неизвестного автора… А тут…»

Представитель «мозгового центра» вздыхает и низко-низко наклоняется над стопкой заметок.

МЕЖЗВЕЗДНАЯ СВЯЗЬ

В сентябре 1959 года в лондонском научном еженедельнике «Нэйчур» появилась странная статья. Называлась она «Исследование межзвездной переговорной связи» и была подписана именами известных ученых — Ф. Моррисона и Д. Коккони.

Человека нашего времени нелегко удивить. Но авторам статьи это определенно удалось. Странность статьи заключалась прежде всего в теме. «Межзвездная связь», но с кем? И авторы, нисколько не смущаясь, заявляют: с разными существами — представителями инопланетных цивилизаций. Это — первая неожиданность.

Вторая — то, что оба ученых не имеют никакого отношения ни к области связи, ни к астрономии. Они — физики.[6]

И, в-третьих, несмотря на фантастичность идеи, вопросы в статье рассматривались абсолютно серьезно и научно.

Неподходящее время года не позволяло также считать статью и первоапрельской шуткой. Очевидно, все перечисленные обстоятельства способствовали тому, что статью прочли и перевели на все языки мира. А идеи, выдвинутые Моррисоном и Коккони, явились не только первым камнем, двинувшим лавину многолетних дискуссий, но и причиной первого эксперимента.

О чем же писали двое ученых?

«… Если предположить, что, кроме Земли, во Вселенной существуют и другие цивилизованные миры, населенные разумными существами, то рано или поздно им в голову должна прийти мысль о поисках инопланетных цивилизаций. Точно так же, как эта мысль пришла нам».

Но что значат слова «поиски инопланетных цивилизаций»? Статья была написана в 1959 году. Прошло всего два года с момента запуска первого советского искусственного спутника. И оставалось еще столько же до полета в безвоздушное пространство первого человека. И все-таки в статье говорилось о том, что первые эксперименты по налаживанию «межзвездной связи» возможны уже сегодня… Радио!.. Если технику передачи и приема сообщений при помощи электромагнитных волн изобрели люди, то должны быть с нею знакомы и представители цивилизаций других миров. А если среди других миров есть цивилизации старше земной?.. Не следует ли тогда предположить, что нашу планету уже с давних времен омывают со всех сторон целые океаны радиоинформации, посланной из других звездных систем. Наше дело только поймать эти сигналы. Выделить из шумов, записать на магнитную ленту. И расшифровать содержание.

Моррисон и Коккони указывали, что уже сегодня (то есть в 1959 году) крупнейшие радиотелескопы позволяют принимать сигналы от звездных систем, удаленных на десятки световых лет от нашего Солнца. Значит, ближайшие к нашему светилу звезды тем более лежат в пределах, достижимых современной радиотехникой.

Теперь: с каких звезд следует начать поиск? «В радиусе пяти парсеков от Солнца — пятьдесят три звезды. Но только три из них могут иметь обитаемые, планеты. Это Эпсилон в созвездии Эридана, Тау Кита и Эпсилон Индуса. К сожалению, последняя слишком близко располагается к бледной полосе Млечного пути, и ее голос тонет в хаосе радиошумов, исходящих из этой области неба. Остаются две звезды…»

Статья была написана строго и убедительно. Она сулила возможность такого неожиданного открытия, что идея Моррисона и Коккони тотчас нашла сторонников. И среди них оказались весьма деловые люди. Прошло меньше года. В национальной радиоастрономической обсерватории США, расположенной в Грин-Бэнк, группа радиоастрономов под руководством Ф, Дрэйка разработала и построила аппаратуру для приема искусственных инопланетных сигналов. И в ночь с пятого на шестое апреля 1960 года первая в истории человечества межзвездная радиовахта началась… Огромная чаша двадцатисемиметровой антенны нацелилась на область неба, где чуть заметно светятся Эпсилон Эридана и Тау Кита.

Два месяца продолжалась первая радиовахта. Увы, обнаружить на лентах самописцев искусственные сигналы не удалось. Одни шумы. Аппаратура оказалась недостаточно совершенной, и эксперимент пришлось прервать. Но ученые не отчаиваются. Они приступили к разработке новых приборов и постройке новой антенны. Теперь диаметр зеркала радиотелескопа будет равняться сорока пяти метрам. Может быть, тогда…

На листе бумаги один за другим появляются смешные пляшущие человечки. Человечки заняты своей жизнью. В плоском двухмерном мире тетрадочной страницы они наблюдают плоское небо в плоские телескопы. Строят плоские космические ракеты, дерутся на шпагах и совершают кучу удивительных подвигов. Человечкам нет никакого дела до Николы и его мыслей. Хотя именно Никола одного за другим вырисовывает человечков на странице тетради и наделяет каждого своим занятием. Одному — быть навсегда астрономом. Второму — драчуном-шпажистом, третьему всегда умирать, пронзенному клинком…

Нет! Никола бросает карандаш и отодвигает в сторону папку с заметками и свое творчество. Человечки помогают думать. Но когда задача решена, «мавры могут уйти».

Чем больше узнавал Никола о проблемах астрономии и космонавтики, чем больше он читал статей, просматривал журналов, разговаривал, тем отчетливее чувствовал правильность своего предположения, что найденная папка содержит часть рукописи фантастической повести. Но как это воспримет Витька? Разочаруется? Бросит поиски?..

Два длинных, один короткий. Витька! Приехал! Щелкает реле, отодвигающее язычок замка.

— Витька! А ведь знаешь, я, пожалуй, решил!

— Что? — тот огорошен. Действительно, такая встреча.

— Решил! Тайну! Лично для меня загадки документов из синей папки больше не существует. Понял?

Виктор морщится. Ему бы рассказать о том, как здорово было на даче, как ловилась рыба. Но сейчас Никола этого не оценит. И он мямлит, что его, дескать, задача была намного труднее. И что он тоже теперь точно знает, у кого нужно искать продолжение документов… Никола прерывает излияния. Голос его сух:

— Ну, и у кого же?

— У кого, у кого… Ясно, у Валерки.

— Здорово! Вот это открытие! Тоже мне великий сыщик…

— А ты кто такой? Подумаешь, профессор кислых щей. Сам упустил председателя. Теперь где его ловить? Неудобно ему, видите ли, было. Мне, конечно, все удобно. Как какая черная работа — Витька, ты! А как благородные размышления, так уж это дело почтеннейшего…

Что-то в словах Витьки Молчанова было справедливо. Не все, конечно, но что-то было. Дружеские ссоры тем-то и хороши, что каждая сторона узнает самые глубокие, подчас не до конца даже осознанные, но истинные мысли другого. Витька закончил неожиданно:

— Я что, виноват, что меня на дачу увезли?..

— Да ладно… Ты не обижайся. Я, в общем, тоже не во всем прав. А откуда ты знаешь, что председатель в лагерь уехал?

— Был у него.

Никола почувствовал нарастающие угрызения совести.

— Ну и что?

— На две смены на Кировские острова. Там лагерь «Звездный городок» какой-то.

— Как у космонавтов?

— Похоже. Играют, наверное… Детский сад. А может, съездим?

— Н-не знаю… Скорее всего, не понадобится.

— Почему?

— А потому. Я же тебе сказал, что выяснил тайну документов.

Никола снова обиженно замолчал. Но Виктор на этот раз среагировал правильно. Он затормошил приятеля, расспрашивая, что тот узнал и как узнал. И постепенно Никола поведал о своем визите к Юрию Николаевичу, о записках, которые получил от него, и о том, как, размышляя над всем этим, он, Никола, пришел к главному выводу:

— Понимаешь, это все-таки не настоящие документы. То есть это даже не документы вообще.

— Ну, ты даешь! А что же это, по-твоему?

— А ты не перебивай. Во-первых, внезапные сигналы.

— Но ты же сам говорил, что такой опыт проводился?

— И окончился неудачно. Но не в том дело. Допустим, что такие сигналы были приняты. Ведь это сенсация! Сенсация номер один! Весь мир заинтересован. А мы ничего не знали…

— А может, это тайна?

— От кого? Зачем же тогда международная конференция? И потом — решения ее; ответить на сигналы — раз. Но, как известно (об этом и Юрий Николаевич говорил, и в заметках написано), у нас — землян — пока нет возможности послать отчетливые сигналы в систему другой звезды. Мало «мощи».

— А почему? Соединить все радиостанции и…

— А ты возьми и прочитай заметки, тогда сразу поймешь.

— А-а-а…

Витька поспешил согласиться, потому что читать научные статьи, будь то в журналах, которые получал Никола, или в научно-художественных книжках, для него было — острый нож. Куда больше он любил Николины пересказы.

— И наконец — полет в систему Эпсилон Эридана. По-моему, пока такая задачка людям тоже не по зубам… Слишком расстояние велико.

— А если на фотонном звездолете?

— На фотонном тоже придется лет десять-двенадцать туда добираться да столько же оттуда. А потом, я что-то не слыхал, чтобы с земного космодрома стартовал хотя бы первый фотонный корабль… Может, ты знаешь?

— Пока не знаю. Но можно у папы спросить…

— Можно. Только слишком много невыполнимых пока технических условий вокруг этого проекта «Альфа К-2», чтобы он был настоящим.

— Что же это тогда, по-твоему?

— По-моему… По-моему, просто рукопись научно-фантастической книжки.

Никола сказал осторожно, ожидая отрицательной реакции друга. Но он ошибся.

— Ну да?.. Так ведь это же замечательно!..

Никола даже немного опешил. Он ждал всего что угодно от Витьки: уныния, спора, разочарования, а вместо этого…

— Николк, да ты сам-то понимаешь, что если мы теперь найдем всю рукопись и вернем, — значит, сможем познакомиться с настоящим писателем. Представляешь? Ведь это же невероятная удача! Наверняка рукопись ему нужна позарез. Видал, сколько там исправлений. Это значит — первый экземпляр. А второго, может, и вообще нет. Представляешь, человек работает, работает, собирает материалы, пишет — и вдруг… рукопись теряется. Трагедия! А здесь мы, тут как тут. Извольте получить. Он же нам будет век благодарен. И у нас будет свой знакомый писатель. Хочешь — в гости к нему с классом иди, хочешь — в школу приглашай…

— Ну, ты скажешь…

Широкое Николино лицо расплылось в улыбке. Перспективы, нарисованные приятелем, были заманчивы до головокружения.

— А что? Знакомый астроном есть? Есть. Ты у него в гостях был? Был! Теперь и знакомый писатель будет. Да-а-а, уж теперь-то каждый листочек рукописи нам вот как найти нужно…

Виктор помолчал и добавил, тряхнув головой:

— Что ж, придется ехать к Шустову в лагерь.

Осторожный Никола возразил:

— Так тебя туда и пустят. Может, только на родительский день — раз в месяц там или в десять дней…

Однако Виктор, посмотрев на него широко открытыми глазами, вдруг прищурился и подмигнул:

— Ну это мы еще посмотрим. Есть идея!..

КВАЗАРЫ — МАЯКИ ИНОПЛАНЕТНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

С 1963 года многие земные телескопы направлены на удивительные квазары. Астрономы записывают и изучают их «голоса». И с каждым сеансом все растет и растет удивление.

Принимаемые сигналы резко отличаются от всех других. Больше всего они похожи… на искусственные.

Московский астрофизик Н. С. Кардашев первым осмелился высказать такую гипотезу. Сначала он рассмотрел вопрос, какими должны быть искусственные сигналы вообще и чем они отличаются от обычных, естественных. Получалось, что главное — это то, что поток радиоволн должен обязательно меняться. И не просто так, ни с того ни с сего, случайным образом, а меняться строго ритмично. Тогда можно предположить, что в нем зашифровано какое-то сообщение. Теперь самое главное было — установить характер излучения квазаров. Нелегкая это работа выделить из космического шума далекий голос крошечного участка темного беззвездного неба. Но в апреле 1965 года газета «Правда» сообщила, что московские радиоастрономы во главе с Г. Б. Шоломицким установили: ТАИНСТВЕННЫЙ ИСТОЧНИК СТА-102 (под таким шифром занесен в звездные каталоги один из квазаров) ПЕРИОДИЧЕСКИ МЕНЯЕТ ИНТЕНСИВНОСТЬ СВОЕГО РАДИОИЗЛУЧЕНИЯ. Точно бомба разорвалась в астрономическом мире. Все понимали: это было открытие чрезвычайной важности.

В том же году на самом большом в мире телескопе американские астрономы все-таки разглядели слабенькое светящееся пятнышко на месте квазара СТА-102. Луч света, пойманный американскими коллегами, рассказал немало интересного. Уже давно было известно, что галактики с большой скоростью разлетаются в разные стороны. Летит и наше Солнце вместе со всей своей семьей. Но вот что любопытно: чем дальше находятся небесные тела и системы друг от друга, тем скорость их относительного движения[7] больше.

Так вот, СТА-102 оказалась так далеко, что «улетает» от нашей Галактики со скоростью примерно 180000 километров в секунду. Почти две трети скорости света!

Некоторые астрономы оценивают расстояние, которое пролетают радиоволны от СТА-102, в несколько миллиардов световых лет. Представляете, и свет, и радиоволны, которые мы сейчас ловим в телескопы, родились тогда, когда в черном хаосе Вселенной еще только-только образовывалась наша планета. С тех пор сигналы все летели и летели через пространство до самых наших дней.

Вскоре после первых двух в небе отыскали еще несколько таких же радиоисточников.

И хотя многие ученые высказывали свои предположения — природа удивительных звезд остается нераскрытой. Не исключено, что квазар СТА-102 в действительности представляет собой маяк «сверхцивилизации», посылающий в разные стороны свои радиопозывные.

КАКИЕ ОНИ — ИНОПЛАНЕТНЫЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ?

В своих работах, оценивая высказанную гипотезу, доктор физико-математических наук Н. С. Кардашев пишет: «…Если предположить, что ближайшая к нам высокоразвитая цивилизация находится не на расстоянии 10 световых лет, как считали раньше (проект Озма), а 100 и больше, то найти ее среди звезд, окружающих Солнце, дело почти безнадежное. Ведь для этого пришлось бы одно за другим прослушать десятки тысяч светил. Шансы натолкнуться на цивилизацию, которая ровно сто лет назад вела космическую передачу именно в нашем направлении, ничтожны».

Н. Кардашев говорит, что этого не могут не понимать высокоразвитые разумные существа другого мира. Поэтому, скорее всего, они будут вести свою передачу-радиопоиск не узким, строго направленным лучом, а во все стороны. Но, чтобы радиосигналы летели во все стороны и на такие расстояния, нужна огромная мощность передатчика. Например, чтобы принять радиосигналы с расстояния в сто световых лет, мощность внеземного передатчика должна быть равна ну хотя бы… мощности Солнца. Кажется невероятным. Но Н. Кардашев ведет расчет дальше. Если темпы развития и прироста электроэнергии на Земле не сократятся в будущем, а будут такими же, как сегодня, то ровно через 3200 лет люди будут потреблять как раз «солнечное» количество энергии. Через 3200 лет нам ничего не будет стоить зажечь второе Солнце в своей системе. А значит — и заставить его посылать хоть иногда сигналы в окружающее пространство. Но это еще не все. Через 5800 лет человечество, развиваясь с сегодняшними темпами, будет иметь в своих руках энергию, равную энергии всей нашей Галактики. К тому времени мы научимся зажигать и тушить звезды, управлять процессами, происходящими в их недрах. И на все это понадобится всего пять тысяч восемьсот лет. Много это или мало? Меньше шестидесяти веков. Если оглянуться назад, то это примерно четвертое тысячелетие до нашей эры. В то время в Древнем Египте уже были созданы первые рабовладельческие государства. Шли войны. До нашего времени из глубины истории дошли имена некоторых царей и подробности событий тех лет. Значит, не так уж и далеко…

Но вернемся к тем цивилизациям, которые, по мнению Н. С. Кардашева, уже существуют. Все их возможные виды ученый предлагает классифицировать как раз по количеству потребляемой энергии. Причем цивилизация первого типа — самая низшая — наша. То есть земная. Если сложить всю энергию, которую вырабатывает и потребляет человечество (только тут надо учесть все-все: и энергию мощных электростанций, пароходов, самолетов, работающих людей, даже туристов, поднимающих рюкзаки с транзисторными приемниками), — то получится довольно скромная цифра. Скромная, конечно, в космических масштабах. При современном развитии энергетики нам нечего и думать о том, чтобы послать сигналы за тысячи световых лет. Нашего «писка» просто никто не услышит. Пока мы можем только слушать.

Другое дело — через три тысячелетия. Сигналы, посланные нашими праправнуками в 5100 году, смогут принять разумные существа, находящиеся в десяти миллионах световых лет пути от нашего Солнца.

А через 5800 лет проблема расстояния существовать вообще не будет.

Пока же астрономы исследуют доступными средствами земное небо и намечают направления, наиболее интересные для дальнейших исследований. А их немало. Например — на центр Галактики. Или на ближайшие туманности в созвездиях Андромеды или Магеллановых облаков.

ВНИМАНИЕ!.. ГОВОРИТ ЗЕМЛЯ!..

Представим себе, что связаться, войти в контакт с представителями инопланетной цивилизации удалось. Они послали свои сигналы нам, мы приняли. Ответили. Ввели на линкосе основные понятия… Сколько понадобится времени, чтобы рассказать инопланетникам обо всей истории человечества, о том нелегком пути, который прошли люди от пещеры до освоения космоса? И как это сделать?

Самый простой метод — дать возможность инопланетникам прочесть все книги, написанные на Земле. А сколько это — «все книги»?

Попробуем посчитать: самая древняя письменность возникла на Земле примерно семь тысячелетий назад. За это время писатели, ученые и философы написали около ста миллионов книг. К сегодняшнему дню на Земле имеется примерно сто миллионов печатных и рукописных изданий. Если сложить все эти книжки одна на другую, получится стопка высотой около четырех тысяч километров… Как же передать все их содержание по радио?

Прежде всего — его надо зашифровать, перевести каждое слово, каждое понятие в короткие сигналы — «бип-бип». Инженеры называют их единицами информации. Сейчас известно, что в среднем каждая книга должна содержать около миллиона таких двоичных единиц информации.

Значит, вся премудрость земных обитателей, выраженная двоичным кодом, равняется числу двоичных единиц информации одной книги, умноженной на количество книг. То есть 1000000Х100000000= 100 000 000 000 000 двоичных единиц информации.

Чтобы передать всю эту массу сообщений по радио на волне 30 сантиметров, понадобится всего сто тысяч секунд. Сто тысяч секунд — это примерно… сутки. За одни сутки всю премудрость человеческую, накопленную тысячелетиями! Но и это еще не все! Во многих книгах встречаются повторения. Многое растолковывается с такими подробностями, что становится понятным гораздо раньше, чем кончается текст, и вот, сократив лишнее, мы приходим к невероятному выводу: на всю операцию по передаче человеческих знаний понадобится только… 100 секунд.

ПРЯМЫЕ КОНТАКТЫ

«Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» — гласит старинная поговорка. Как бы ни налаживалась радиосвязь между различными мирами, люди все равно будут стремиться побывать там. Побывать, своими глазами убедиться, увидеть и… Ну, в общем, таков уж человек. Пока сам не увидит, не пощупает не поверит, не успокоится.

И вот тут-то и встречаемся мы с главным препятствием на пути к осуществлению «прямых контактов» с инопланетниками. То есть не так-то просто, оказывается, поехать к ним в гости. Мешает пространство, мешает время, необходимое для преодоления этого пространства, мешает ограничение скорости. Сейчас известно, что скорость движения любого материального тела относительно другого должна быть всегда меньше скорости света, то есть меньше 300000 километров в секунду. Таков закон природы, доказанный теорией относительности.

А какие скорости уже завоевали люди и к каким стремятся?

Скорость любого летательного аппарата неразрывно связана с двигателем. Вот какую краткую таблицу двигателей и развиваемых ими скоростей можно составить по данным современной науки:

Летательный аппарат

Двигатель

Развиваемая скорость

Самолеты

Поршневой до 600 км/час

Турбовинтовой до 800 км/час

Турбореактивный до 2000 км/час

Прямоточный до 6000 км/час

Ракеты

на твердом топливе до 28 000 км/час

на жидком топливе до 50 000 км/час

термические и атомные до 100 000 км/час

электрические и ионные до 500 000 км/час

фотонные до скорости света 1 080 000 000 км/час

А как выглядят или должны выглядеть летательные аппараты, снабженные этими двигателями?

Часть из них известна. Это самолеты старых и новых конструкций, ракеты. А аппараты, начиная с термической ракеты, — это еще то, что будет. Пока эти звездные корабли встречаются лишь у писателей-фантастов. Над ними думают. И, прежде чем они поднимутся и пробьют голубое небо до черного, людям придется взять много барьеров.

Первый барьер. Современные сверхскоростные самолеты летают на больших высотах. Чем меньше высота, тем плотнее воздух. Чем плотнее воздух, тем сильнее перегревается обшивка самолета от трения о воздух.

Если установить самую высокую допустимую температуру перегрева в 1000 градусов (выше нельзя: металл потеряет прочность), то на малой высоте в тропосфере самолет будет перегреваться уже на скоростях семь — десять тысяч километров в час. Надо подниматься выше, в стратосферу. Где воздух более разрежен.

Но большая высота требует для полета и большей скорости. Разреженный воздух плохо держит самолет. Подъемная сила крыльев падает. Сбрось скорость и провалится самолет, как в воздушную яму.

Получается: перегрев из-за скорости требует высоты, а высота требует скорости.

Царство ракет

Примерно на высоте 100–200 километров над Землей проходит техническая граница атмосферы. Воздух здесь становится таким разреженным, что самолетам с крыльями делать больше нечего. Начинается царство ракет.

Первая космическая скорость — 7,91 км/сек. Эта скорость называется круговой. Достигнув ее, летательный аппарат будет без всякого двигателя кружиться вокруг Земли, как спутник; чем выше от поверхности нашей планеты, тем эта скорость меньше: слабее притяжение Земли.

Вторая космическая скорость — 11,2 км/сек — называется скорость убегания. Набрав ее, летательный аппарат может вырваться из плена притяжения Земли и убежать, стать самостоятельной планетой Солнечной системы. С такой скоростью ушли к Марсу и Венере наши межпланетные станции.

Третья космическая скорость — 16,7 км/сек. Набрав ее, можно покинуть пределы Солнечной системы и улететь к другим звездам. Тут уж и тяготение Солнца ничего нам не сделает.

Четвертая космическая скорость — 300 км/сек. Миллион восемьдесят тысяч километров в час нужно набрать космическому лайнеру для полета в другие галактики (например, в туманность Андромеды). Можно по таблице скоростей определить, какой для этого понадобится двигатель. Конечно, только фотонный. Ракета, разгоняющаяся почти до скорости света, — единственное средство достигнуть других миров.

Сегодня эта задача может решаться, конечно, только теоретически. Но мы уже привыкли к тому, что фантастика на наших глазах становится реальностью. И потому теоретические расчеты будущих звездных маршрутов очень скоро смогут принести практическую пользу.