Производные счастья

Глава 5

Северинцев вылетел из подъезда и, усевшись за руль, сделал несколько глубоких вдохов.

Когда удушающая, почти звериная похоть отступила, а ярость вызванная отказом улеглась, он обрёл способность мыслить здраво. Не слушая голоса уязвлённого самолюбия, советовавшего ему послать неуступчивую дамочку куда подальше и навестить более сговорчивую, которых у него в запасе имелось не одна и даже не две, он вынужден был признать — Нара права! Ну согласилась бы она, отвёз бы он её к себе, устроили бы они там качественный перепихон к обоюдному удовольствию — дальше то что? Да ничего! Он сам же первый от неё и отказался бы! Потому что терпеть не мог этаких одноразовых зажигалочек, которые, едва познакомившись, прыгают в постель, а потом ещё и удивляются, а чего это он не хочет продолжения! Да потому что одноразовая!

Он слишком уважал Нару, чтобы поступать с ней так. И был уверен, что и она себя достаточно любит, чтобы падать в объятия малознакомого мужчины, после первого же поцелуя. Что с того, что они каждый день видятся в операционной и он уже два раза был у неё в гостях? В сущности, они почти не знали друг друга и её сегодняшняя реакция была вполне предсказуемой. В конце концов, с чего он взял, что ей это вообще нужно?! Она же ясно сказала — есть любовник. Хотя любовник как раз наименьшая из проблем, тем более, если бы у неё кто-то был, она бы не привела в свой дом Машу. Так что, как это ни прискорбно, но в сегодняшнем провале виноват он сам.

О поцелуе он не жалел. Более того хотел этого едва ли не с того самого момента, как встретил её на дороге у заглохшей машины. Она так очаровательно злилась и ему нравилось её подначивать. А потом сидя в уютной маленькой кухоньке и болтая с Машей, он смотрел на Нарино разрумянившееся лицо, на губы, которые она прикусывала, чтобы не рассмеяться и ему невыносимо хотелось ощутить их вкус.

Он не обманулся в ожиданиях. Её губы были нежными и слегка терпкими, пахли малиной и немножко бергамотом, а сама она была такой горячей и отзывчивой, что когда её пальчики коснулись его обнажённой груди, его буквально накрыло волной поднимающегося из самых глубин естества бешеного желания. Такого сильного, что даже сейчас от одного воспоминания джинсы снова стали тесными.

Естественно он разозлился и наговорил гадостей, что вполне в его духе, а это ни в коей мере не способствовало сближению. А сблизиться он хотел и достаточно сильно, судя по состоянию, причём хотел не просто одноразового секса с приглянувшейся женщиной. Он хотел её всю, такую упрямую и несговорчивую, колючую и страстную… В общем — хотел! И он её получит, чего бы ему это не стоило!

— Чёрт бы всё побрал! — он поёрзал на сиденье и включил зажигание, — ладно для начала, съезжу посмотрю, что там с её керосинкой.

Уже выруливая со двора, он вспомнил, что забыл у Нары портфель. Перебрав в памяти нет ли там чего важного, проверил в кармане служебный сотовый для экстренных вызовов:

— Надо же какая удача, — ухмыльнулся он. — Отличный повод для новой встречи. И да, есть ведь ещё Маша.

Северинцев и сам не знал-почему, но за очень короткое время знакомства с дочкой покойного Лёхи, стал чувствовать за неё определённую ответственность. Он не верил в рок или предопределённость, но почему-то думал, что она оказалась поздним вечером под колёсами его джипа не просто так. Может оттого, что в глубине души, испытывал сожаление о потерянной дружбе с её отцом. Ведь тогда именно он спровоцировал ту злополучную ссору, после которой Лёха его больше знать не хотел. А всё его длинный язык! И дёрнул же его чёрт ляпнуть счастливому Крылову, в день рождения Маши: «Чувак, а ты уверен, что дочка твоя?». Он не имел ввиду ничего плохого, просто неудачно пошутил, вспомнив о весёлых летних денёчках. Но оскорблённый до глубины души Лёха кинулся на него с кулаками прямо между парами в институтском коридоре, защищая любимую. Совершенно не заботясь о том, что обидчик на две головы выше и намного сильнее. Вовчик тогда еле оттащил его от разозлившегося не на шутку Северинцева, который уже не выбирая выражений в глаза высказывал бывшему уже другу всё что думает о его разлюбезной супруге, напомнив, что Саня мог запросто покалечить новоиспечённого папашу, а то и вообще вылететь из института за драку. Это немного охладило их пыл и они разошлись в разные стороны, злобно зыркая друг на друга. Вовчик пытался их помирить, просил Саню извиниться перед Крыловым, но тот упёрся рогом, заявив, что на правду не обижаются. С тех самых пор они даже не здоровались, а на обиду Лёхи ему было наплевать: уж если его угораздило жениться на девице, которую полстаницы поимело, не фиг строить из себя униженного и оскорблённого. Северинцев прекрасно знал, что Вовчик по-прежнему продолжал водить с ним дружбу и даже захаживал к его старикам после Лёхиной гибели, но он никогда не делился с ним подробностями, а Сане было всё равно. Конечно он сожалел о том, что бывший друг погиб. Из него мог бы получиться неплохой врач да и человек Лёха был хороший, и по прошествии времени Саня стал сожалеть о ссоре с ним. В конце концов — какое его дело? Ну была Ирка когда-то падкой на мужиков, потом же исправилась и даже искренне полюбила Лёху в ответ.

И вот теперь Лёхина дочка свалилась ему на голову настолько неожиданно, что у него даже мелькнула крамольная мысль, что это покойный Крылов просит его с того света, позаботиться о девочке. А то что Маша жила с понравившейся ему женщиной, было дополнительным бонусом.

В автомастерскую, где хозяйничал его бывший одноклассник Толик Мозер, он приехал уже когда почти стемнело. Опоздать Северинцев не боялся, мастерская работала круглосуточно, а Толик, если он к нему обращался всегда его дожидался.

— Ну что тут? — он подошел к стоявшему у притулившейся в углу мастерской, казавшейся совсем уж маленькой среди внедорожников Нариной машинки, Толику.

— Север, совсем оборзел?! В курсе сколько сейчас времени? Обещал через час приехать, а сам! Это ты у нас один как перст, тебе всё по фигу, а меня Танька убьёт!

— Толян, извини, так получилось.

— Получилось у него! Вечно у меня из-за тебя проблемы. Мне ещё Танюха наш поход в сауну не забыла, а сейчас, когда узнала, что я тебя жду, знаешь какой хай подняла!

— Да разрулю я всё с Танькой твоей, не гунди ради Бога! Доставлю ей твою тушку в целости и сохранности. С рук на руки сдам трезвого как стекло. Ты лучше скажи, что с машиной? Коробка полетела, я прав?

— Угу, — Толик почесал в затылке, — только у меня в наличии таких нет. Я такой ерундой, — он пнул по колесу многострадальной машинки, — не занимаюсь. У меня вон монстры какие стоят.

— Да знаю я! Но достать то её не проблема.

— Конечно нет.

— Подсуетись, будь другом. Вот так вот надо! — Северинцев чиркнул ребром ладони по горлу.

— А шо случилось? Господин прохвэссор таки очередную ляльку окучивают? — блудливо ухмыльнулся Толик.

— Очень смешно! Таки не угадали, господин еврей, это машина моей коллеги.

— Аха, аха, — согласно покивал Толян, — то-то ты лично примчался на корытце взглянуть. Чёт я не припомню, чтобы раньше такое было.

— Надо же когда-то начинать о коллегах заботиться.

— Ну всё понятно. Бабёнка то хоть стоит того? А то ведь утащит под венец как Ленка тогда и поминай как звали. А ты ведь у меня единственный неженатый друг остался!

— Ох, ну надо же какая забота о ближнем! Не переживай, я пока не собираюсь пополнять ваши ряды. У меня на это времени нет.

— Ну а всё же, Север, стОит? Или просто стоИт?

— Не хами. Тебе какая разница? Ты лучше скажи, машину сделаешь или нет?

— Да куда деваться, сделаю конечно. Только передай коллеге своей, поменяла бы она её от греха подальше — переворачиваются они заразы, только в путь! Очень неустойчивые, особенно на трассах.

— Сделаешь когда?

— Когда скажешь. Хочешь, хоть завтра приезжайте забирать, нет — могу попридержать.

— Завтра никак. У меня суточное дежурство. Но ты не слишком торопись, а впрочем, я позвоню.

— Карашо. Ой, погоди! — Толик достал из бардачка документы, — на вот, передай хозяйке. Что за мода, права с документами в машине хранить. А если угонят?

— Чего? Вот это?! Да кому она нужна! — возмутился Северинцев, забирая яркую цветную сумочку, — короче, Толик, я поехал. Завтра созвонимся. И чтобы всё было тип-топ!

— Угу.

— И тормоза проверь!

— Угу.

— А ещё лучше — полная диагностика. Я заплачу.

— Поезжай уже, учитель тоже нашёлся! Без тебя разберусь.

— Тебя подбросить?

— Сам доеду.

— А Танька как же?

— Переживу как-нибудь.

— Тогда пока.

— Угу. Всё будет о кей, Север. Коллеге привет.

… В ярком свете бестеневой лампы очертания стройной фигурки казались лёгкими и воздушными. Она будто парила, едва касаясь пальцами босых ног кафельных плиток пола. Пёстрый шёлковый халатик соскользнул с её плеч, а горячие ладони коснулись его голой груди. Острый ноготок слегка царапнул моментально затвердевший сосок, и он со стоном выгнулся, подставляясь откровенной ласке. В паху разгорался настоящий пожар, не в силах противиться бешеному желанию, вышибающему из головы абсолютно все мысли. Кроме одной: она должна, просто обязана дотронуться до него именно там, где всё горело огнём неутолённого желания. Прямо сейчас!

Её ладони медленно скользили по груди, спускаясь всё ниже, словно стекая и концентрируясь в одной точке.

— Да! Пожалуйста! Умоляю!

…Ласковые пальчики охватили член — нежно и крепко.

Наконец-то!

Большой взрыв, создавший Вселенную, был детской хлопушкой по сравнению с взрывом потрясшем его.

— А-а-оу! — выкрикнул он и… проснулся, сжимая в кулаке собственный член.

— Млять твою мать, — прошипел он, кусая губы, — ни хрена себе! Дожил! Это пипец вообще! — Наслаждение от ошеломляющего оргазма смыла отрезвляющая волна смущения: такое с ним случалось только во времена подросткового возраста, когда он хотел всё что шевелится.

Часы показывали четыре утра. Северинцев встал с постели, сгрёб в охапку простынь и покрывало и на ватных ногах поплёлся в душ, чтобы смыть с себя липкие следы приключившегося безобразия.

Стоя в душевой кабине, подставляя спину и плечи под горячие почти обжигающие струи, он размышлял о том, что будет, если его, не дай господи, накроет прямо в операционной. Такой вариант исключать было нельзя, учитывая, что причина вызвавшая его сегодняшний прямо скажем феерический оргазм, находилась в двух шагах от него. А на кону-то человеческая жизнь! Даже малейшая потеря контроля может привести к необратимым последствиям. И что теперь делать? Убирать её из бригады? За что, спрашивается? За то что он не может справиться с собственными инстинктами? Нетушки! Вот же угораздило!

Спать он больше не ложился. Заварил крепкий кофе, капнул туда коньяка и просто сидел в кресле, пытаясь понять — какого хрена с ним происходит и что со всем этим делать.

Утром Нара проснулась с больной головой и ломотой во всём теле. Вчерашняя пробежка под проливным дождем не прошла для неё даром. Нос распух, горло саднило и ко всему прочему поднялась температура.

Маша, увидев её плачевное состояние, предложила ей вообще не ходить на работу, а просто позвонить начальству и взять больничный. Но Нара, не желала подводить коллег подставляя кого-то из них под ночное дежурство и мужественно отказалась.

— Нар, а дядя Саша вчера портфель забыл, — Маша указала на стоящий в углу кейс Северинцева, наблюдая, как она запивает горсть таблеток «Колдрексом». — Отнесёшь ему?

— Угу. Щас брям, дазбежалась… апчхи!

— Будь здорова!

— Сбасибо! Не маленький, сам дзаберёт, дем более он тут почти бробизался. К дому же, мне и так бридется на дролейбусе добираться.

— И как ты будешь работать такая сопливая! Смотри, нос же совсем не дышит! Вот помяни моё слово, дядя Саша тебя с операции выставит.

— Дазбедемся. Апчхи! Апчхи! Апчхи! Пошла я.

— Нар, давай хотя бы такси тебе вызовем.

— Нет, денег и так мало осталось, до подучки бы додянуть.

— Ты прости меня. Села тут на твою шею.

— Не болдай гдупости, Маня, денег нигогда не хватает. И смодри мне тут, не вздумай гододом сидеть!

Машка по привычке хотела повиснуть у неё на шее, но Нара увернулась:

— Не подходи ко мде, я заразная.

Трясясь в переполненном троллейбусе, Нара раздумывала, как бы выяснить куда Северинцев дел её машину и каким макаром она будет платить за её ремонт. И о том, что скажет старшая, увидев её сопливый нос и как ей сегодня отстоять три объёмных операции, а потом ещё отработать сутки, если как выразился Шарик из Простоквашино: «Лапы ломит и хвост отваливается». Про то как вести себя с кареглазым соблазном, который как назло снился ей полночи, после вчерашнего сногсшибательного поцелуя, она предпочитала не думать вообще.

По закону подлости с Северинцевым она столкнулась прямо в лифте.

— Что это с Вами? — как ни в чём не бывало спросил профессор таким тоном, что Нара стала сомневаться в собственном здравомыслии. Как будто, то что произошло вчера на площадке, было плодом её воображения. — Вы что простудились?

— Апчхи!

— Какая прелесть! Тогда какого дьявола вы явились на работу? Инфекцию разносить? Или решили подхватить осложнение и покинуть нас во цвете лет? Быстро развернулись и шагом марш отсюда!

— Да что Вы мной всё время командуете? — от возмущения у неё даже нос стал нормально дышать, — Вы не мой начальник! Вот скажет Сергей Семёнович домой идти…

— Я больше чем Ваш шеф, Нара Андреевна! — бесцеремонно перебил её Северинцев, — Вы ассистируете мне на операциях. И я не позволю, чтобы Вы гремели соплями, тучами разнося бациллы! Наши пациенты и так на ладан дышат. А Вы позволяете себе являться в святая святых с дикой простудой? Мало того, Вы еле на ногах держитесь и восемь часов в операционной, не пойдёт на пользу Вашему больному организму. Так что марш домой!

— Не пойду!

— Да что ж Вы такая вредная! Хорошо, делайте что хотите, но чтобы духу Вашего не было на сегодняшних операциях.

Лифт остановился и профессор уже было собрался выйти, когда Нара спросила:

— Куда вы дели Мотю?

— Кого?! — он недоумённо обернулся, придерживая двери.

— Машина моя где?

— Вы о своём ведре с болтами? Оно так называется? Мотя? Как мило!

— Не смейте оскорблять мою машину! Он хороший!

— Да боже сохрани. Ваш кхм, Мотя, нуждается в капитальном ремонте. У него, как я и говорил, коробка передач накрылась. Как только его починят, я вам сразу же его верну. Не переживайте. Он в надёжных руках и чувствует себя гораздо лучше своей хозяйки. Документы и права я завезу Вам завтра. Всего хорошего.

Двери закрылись, но Нара готова была поклясться, что слышала ехидный смех…

Она едва успела переодеться, как в сестринскую постучались и вошел заведующий оперблоком:

— Зря ты переоделась, Нарочка! До работы я тебя не допущу…

«Уже нажаловался, — сердито подумала Нара, — ну, Северинцев! Ну ты и гад!»

— … а посему, ступай- ка ты домой, девочка, вызывай врача и приходи на работу, только когда поправишься, — он по-отечески потрепал её по волосам, — мы уж как-нибудь и без тебя справимся.

— Спасибо, Седгей Семёдович, — прогундосила Нара.

— Давай, детка! Поправляйся скорей.

Делать нечего, пришлось ей топать в поликлинику и брать больничный.

Дома она застала Машку в прихожей:

— Ты куда?

— Ой, Нарусик, ты вернулась! Я же говорила, что дядя Саша тебя прогонит!

— Угу. Как же! Дядя Саша ведь у нас царь и бог, разве скажет кто-нибудь против. Так ты далеко собралась?

— Да я быстро. Только в клинику вашу сгоняю. Нужно в лаборатории анализы забрать. Как ты считаешь, может взять с собой дяди Сашин портфель? Я бы занесла ему.

— Не дадо! Он сам завтра забедёт, — нос снова заложило и Нара безбожно гнусавила: — Себеринцев не дюбит, когда его отвлекают, а у нас седодня бдан бодшой.

«Пусть приходит! — мстительно подумала Нара, — я его обчихаю бациллами, пусть тоже поболеет, светило наше неугасимое».

— Ой, я всё равно тебя ни фига не поняла. Ну ладно, пусть он завтра приезжает. Я поскакала.

— Давай. Смодри, аккуратней там дорогу педеходи.

— Хорошо, — донёсся Машкин голосок.

«Опять через три ступеньки скачет, — подумала Нара, шмыгая носом, — точно когда-нибудь ноги себе переломает».

Напившись таблеток и чая с малиной, Нара сочла за лучшее завалиться спать укутавшись в пуховое одеяло.

В то время, когда Нара сладко спала в своей постели, Маша сидела в очереди в лабораторию, а Северинцев делал очередную операцию, кардиоцентр жил своей обычной жизнью, по-прежнему варясь в соку слухов, сплетен и перемывании косточек сотрудникам.

— Новость слыхала? — две медсестры шли по переходу, в сторону буфета, — Северинцев сегодня Светлову с плана снял. А вместо неё знаешь кого поставил? Настю Прохорову! Ага. То-то она недавно хвасталась, что профессор ей комплимент отвесил. Настька себе такую стрижку клёвую сделала! А он заметил, представь! Вот она и решила, что он к ней клинья подбивает…Здравствуйте! — хором поздоровались девушки с идущим им навстречу анестезиологом.

— Добрый день.

Сёстры и врач разошлись в разные стороны и увлечённые болтовнёй девушки не заметили брошенный в их сторону взгляд.

— Вер, что у тебя за привычка орать на весь коридор! Можешь говорить тише? И вообще, — шёпотом возразила её подружка, — у тебя неточные сведения. Нарка просто заболела и Семёныч её домой отправил. Так что брешет твоя Настька, её всего лишь на замену поставили. Нужна она Северинцеву как рыбе зонтик! И вообще, Наташка Волкова мне по секрету сказала — у него принцип, он баб на работе не клеит.

— Крылова Мария Алексеевна?

— Да, это я.

— Ага. Вот Ваши анализы. Проверяйте. Общий, биохимия, группа крови. На ВИЧ и Маркеры гепатита будут только послезавтра. Кстати, у вас очень редкая группа!

— Даже здесь не повезло, — проворчала Маша.

— Почему же? Наоборот это говорит о вашей особенности. Жаль, что Вы ещё несовершеннолетняя. Могли бы зарегистрироваться в нашем банке крови. У нас почти все сотрудники доноры.

— Я тоже хочу быть донором. Мне в апреле исполнится восемнадцать.

— Тогда и приходите. Кровь такой группы у нас на вес золота.

— Угу. Спасибо.

— Не за что. Вы с этими анализами уже можете начинать проходить медосмотр. ВИЧ с маркерами всё равно только терапевт требует, когда заключение даёт. Так что не теряйте времени.

— Хорошо. До свидания.

Маша вышла из кабинета, уткнувшись в анализы и нос к носу столкнулась с Владимиром Волковым.

Владимир Петрович последний раз был у Крыловых на похоронах Лёхиного отца. Поначалу, он довольно часто навещал родителей друга, но потом у него появилась семья, работа в центре отнимала много времени, да и видеть как Прасковья Егоровна обращается с внучкой ему было тяжело. Однажды, он даже спросил у неё:

— Тётя Паша, почему вы не любите Машу? Она хорошая девочка, старательная, добрая, а вы ругаете её постоянно.

— Ох, Володюшка, — тяжко вздохнула Лёхина мать, — сама не знаю. Иногда так стыдно перед ним становится, что не люблю Машку. Схожу на кладбище, упаду на могилку и прощения у него прошу. А всё равно не лежит у меня к ней душа, хоть убей! Чует сердце материнское — обманула его стервоза Ирка! Не наша это кровинушка. Да если б она была Алёшкина, разве б я этого не поняла? Хоть какая-то знакомая чёрточка сыночка моего да проскочила бы. Ан нет.

— Так можно тесты сделать. Это сейчас нетрудно да и ваша душа успокоится.

— Нет, Володя, — Прасковья Егоровна махнула рукой, — не надо. Боюсь я правды то. Да и сор из избы выносить не люблю.

— Воля ваша.

Это был их единственный разговор. Больше они эту тему не затрагивали. А потом и вообще закрутился, и не навещал Крыловых уже года два.

— Маша? Господи! Я тебя еле узнал. Ты посмотри как выросла! А на мать похожа! Прямо одно лицо.

— Ой, дядя Вова! Здравствуйте. Давно не виделись.

— Да уж. Что ты здесь делаешь?

— Комиссию прохожу. Я в институт провалилась, теперь у вас в центре работать буду. Меня подруга в детскую реанимацию санитаркой устроила.

— Это хорошо. Пригодится в будущем.

— Ага. Дядь Вова, мне лаборантка сказала, что у меня кровь редкая, — Маша протянула ему бумагу, — это правда?

Волков взглянул на бланк, потом на Машу, потом снова на бланк:

— Д-да, Машенька, у тебя и правда очень редкая группа! Особенно, если учитывать резус, — заикаясь от изумления пробормотал он подумав про себя: «Ни хера себе! Вот это финт ушами!»