Проклятая (ЛП)

Глава 2

Весь остаток дня мои мысли были поглощены Горячим Парнем, что выглядело жалко. Наверное, мозг сжалился надо мной и создал единственного парня, которого я могла бы коснуться. Когда Салли сбила мой учебник по английскому с парты, я даже бровью не повела. Когда меня доставал Дастин и его подпевалы после ланча, я была слишком увлечена, пытаясь вспомнить все черты лица Горячего Парня, чтобы получше их рассмотреть.

Адам снова появился около моего шкафчика в конце дня, но уже без очков.

— Что случилось с твоими очками? — я положила все, кроме учебника по тригонометрии, в шкафчик. Тригонометрия никогда не радовала отсутствием домашнего задания.

— А как ты думаешь? Чудило Дастин отобрал их на физкультуре. — Адам перевесил свою сумку на другое плечо.

На мгновение я развлекала себя мыслью снять перчатки, пойти по коридору и запрыгнуть на спину Дастина как какая-то сумасшедшая мартышка. Я со вздохом захлопнула дверцу своего шкафчика.

— Какие это были по счету?

— Четвертая пара с тех пор как начались занятия. Мама меня убьет.

Мы пошли по направлению к выходу.

— Это не твоя вина.

— Попробуй это ей объяснить. Она ведет себя так, словно каждая пара очков — пропавший ребенок. — Адам придержал дверь, позволяя мне проскользнуть мимо него. — Звоните в полицию! Еще одни пропали! — закричал он, ударяя себя в грудь. — Кто-нибудь, разместите уже фото моих очков на пакетах с молоком, повсеместно.

Изображение очков в стиле Мистера Картошки и носа, на котором их носили, возникло в моей голове и вызвало у меня смешок.

Адам просиял.

— Так, на вечер все в силе?

— Только если не думаешь, что твоя мама на это плохо отреагирует. — Я остановилась рядом с видавшим виды фордом Таурус Адама. У него было приоритетное место на парковке, прямо в первом ряду. Я же, со своими опозданиями всегда парковалась в самой дальней секции, которую в основном занимали пустоголовые и те, кого вот-вот вышвырнут. Нахмурившись, я посмотрела на него.

— Ты уверен, что можешь ехать без очков?

Он притворился оскорбленным.

— Я не слепой. Я не вижу только знаки, машины и людей.

— Отлично.

— В любом случае, — он открыл заднюю дверцу и положил свою сумку на заднее сиденье. — Мама уже остынет к тому моменту как я соберусь выходить из дома. Ты уверена, что тебе не нужна помощь в походе за продуктами?

— Не-а, я сама. — Я пошла прочь до того, как он успел настоять на своем, что делал каждый раз, когда знал, что мне надо выполнить семейное поручение. — Я тебе напишу, когда закончу.

Адам отсалютовал двумя пальцами, прежде чем сесть за руль. Я поморщилась и поторопилась убраться с его пути, пробормотав себе под нос молитву.

Мои ноги горели к тому моменту, как я положила сумку на заднее сиденье своей машины и выехала с парковки. К счастью, занятия Оливии заканчивались через час после моих, что давало мне немного свободного времени. До аварии я бы направилась в торговый центр или кино. Теперь же я шла в единственное бесплатное место, куда ни один человек моего возраста не пошел, — в Публичную Библиотеку Аллентауна.

Три минуты спустя, я припарковалась перед просевшим двухэтажным зданием и схватила сумку. Прохладный затхлый воздух встретил меня, как только я открыла стеклянные двери. Миссис Комптон была на своем месте, как всегда, стоя за вращающейся стойкой. Ее губы приподнялись в дружелюбной улыбке, когда она увидела меня. Сунув ручку в свой седой пучок, она оперлась бедром на прилавок.

— Как прошел день в школе, Эмбер?

— Отстой.

Она рассмеялась, покачав головой.

— Однажды, когда ты будешь в моем возрасте, ты будешь вспоминать старшую школу и захочешь в нее вернуться. Поверь мне.

Это вряд ли, но я все равно улыбнулась, направляясь к своему месту около окна. Забравшись на мягкое кресло, которое успело пережить свои лучшие дни, я достала свою потрепанную копию «Портрета Дориана Грея». Я надеялась успеть прочесть одну или две главы, прежде чем мне надо будет ехать за Оливией.

Я открыла книгу, готовясь к безумству Оскара Уайльда. Прошло десять или пятнадцать минут, прежде чем чья-то тень загородила мне солнце, льющееся из окна позади меня. Я подняла голову и сердце запнулось.

У меня снова были галлюцинации, потому что Горячий Парень стоял передо мной.

Солнце создавало ореол вокруг него, делая его появление еще более сюрреалистичным. На захватывающих губах появилась кривая ухмылка и одна прядь волос, отсвечивающая красным на солнце, упала на лоб. Я моргнула, но он не исчез.

— Привет, — сказал он глубоким, мягким голосом, который послал приятную дрожь по моей спине.

Я обернулась, проверяя видел ли его кто-нибудь еще, но рядом с нами никого не было. Мой взгляд вернулся к нему. Рассмотрев парня поближе, я заметила, что он правда умопомрачительный, особенно со взъерошенными волосами и оливковой кожей. Густые ресницы, должно быть, вызывали зависть у каждой девушки, с которой он встречался.

Парень пробежался рукой по волосам и качнулся назад на каблуках. Неловкая пауза затянулась, и я с внезапным уколом боли осознала, как сильно теперь отличалась от себя прежней. Я всегда могла сказать что-нибудь игривое и кокетливое. А сейчас просто пялилась на него, как идиотка. Яростный румянец залил щеки и спустился вниз по шее.

— Э-э-э… Я видел тебя здесь несколько раз, — парень снова попробовал начать разговор, глядя на книгу, которую я держала. — «Передо мной человек настолько обаятельный, что, если я поддамся его обаянию, он поглотит меня всего, мою душу и даже мое искусство».

Я смотрела на него.

— Что?

Его однобокая усмешка стала полной, и я ощутила, словно кто-то толкнул меня в грудь.

— Это цитата из «Дориана Грея» Оскара Уайльда. Одна из моих любимых книг.

Горячий и умный. Очевидно, он все-таки настоящий парень. Я все еще смотрела на парня. Выйдя из ступора, я захлопнула книгу и сунула ладони под скрещенные руки в надежде спрятать перчатки, хотя это было бессмысленно.

— Я никогда не видела тебя здесь раньше, иначе заметила бы.

Его взгляд остановился на моем лице: глаза были темными и теплыми.

— Заметила бы? Это лестно.

Я вроде даже захотела спрятаться под столом или как минимум скрыть горящие щеки. Неловкость и смущение начисто сбили меня с толку. Я сунула свою книгу в сумку и встала, чтобы уйти.

— Я просто дразнил тебя, — он поднял руки вверх. — Прости. Я не хотел смутить тебя, — парень кивком указал на кресло напротив моего. — Не возражаешь?

Я вцепилась в ремень своей сумки-почтальона и посмотрела на кресло, разрываясь между желанием сбежать и остаться здесь с ним. Парни, ну, кроме Адама, редко заговаривали со мной. За исключением случаев, когда обзывались.

— Мне… Мне скоро надо будет уйти.

Парень широко улыбнулся моим словам, вгоняя меня в еще больший ступор. Он сел на кресло и наклонился к маленькому столику, разделявшему нас.

— Ты часто сюда приходишь, да?

— Ага, — я положила руки на колени, надеясь, что он не заметил перчатки. — Я… Я видела тебя сегодня в школе.

Темные брови поднялись, когда парень откинулся обратно на кресло, скрещивая руки на груди.

— Правда?

— Да. Ты стоял около нашего шкафа с наградами. — Мои слова были пронизаны непонятным обвинением, потому что навыки в общении были безвозвратно утрачены. Я пыталась исправиться. — Ты перевелся в нашу школу?

— Просто осматривался.

Я поджала губы. Это был не ответ.

— Ты новенький в этом городе.

— Должно быть, город маленький, раз ты заметила меня. — Он наклонил голову в сторону, взгляд был очень интенсивным, пока парень изучал меня. — Я сам из маленького городка. Кстати, я так и не представился. Хайден Кромвел.

— Хайден Кромвел? — Его имя мягко слетело с моего языка. Я поняла, что он ждет, пока я назову свое имя в ответ, и я хотела это сделать, но тут мобильный телефон завибрировал на столе — это был будильник.

— Извини. Мне пора идти.

Он быстро встал, сунув руки в карманы.

— Проводить тебя?

Девчонка внутри меня завизжала и станцевала восторженный танец, но я быстренько заткнула ее и начала пятиться.

— Нет. О, нет, спасибо. Нет никакой необходимости. Моя машина недалеко.

Разочарование промелькнуло на лице Хайдена, но он быстро спрятал его за улыбкой. Пряча ладони под подмышками, я развернулась, прежде чем он смог сказать что-нибудь еще. Я ощутила небольшое огорчение от того, что не могла остаться и поболтать еще немного, но какой в этом был смысл?

— Было приятно поболтать с тобой, Эмбер.

Ноги приросли к полу, когда дрожь пробежала по моему позвоночнику.

— Я не называла тебе своего им…

Хайнеда не было.

Я просмотрела стеллажи и проходы между ними. Парень был больше шести футов[2] ростом, он не мог просто исчезнуть. Я была практически уверена, что не выдумала «Хайдена Кромвела». И я правда не называла своего имени. Уже дважды он исчезал, словно его засосал вакуум.

Более чем напуганная этим, я поторопилась прочь из библиотеки, даже не попрощавшись с миссис Комптон.

Плотные серые облака нависли, угрожая нам ранней осенней грозой. Я поторопилась к машине, оглядываясь через плечо.

Мой взгляд метнулся к тому окну, около которого я сидела. Высокая и стройная тень стояла там. Я попятилась и врезалась в дверцу машины, сердце ускорило бег. Он стоял там и наблюдал за мной.

Хайден Кромвел.

Я содрогнулась разворачиваясь и усаживаясь в Джип. Еще одна волна дрожи пробежала по коже. Не оглядываясь, я знала, что он все еще стоял там. Подглядывает — так сказала бы мама, если бы говорила со мной. Крошечные волоски на моем теле поднялись дыбом.

Горячий он или нет, меня это покоробило.

Даже если бы я все еще могла прикасаться к парням и забеременеть, все равно не стала бы заводить детей даже через миллион лет, — к такому выводу я пришла, имея дело с Оливией. Моя младшая сестренка была не в настроении, вернее, в своем мрачном, сводящем с ума настроении.

Все, что я делала с того момента как забрала ее со школы, ее не устраивало.

Оливия хотела игрушку, которую потеряла пять месяцев назад.

Потом — в Макдональдс.

После она так сильно захотела в зоопарк, что начала кричать об этом.

И Оливия совершенно не хотела ехать в продуктовый магазин. Ее истерика и падения на тротуар на глазах у соседей как раз происходили около проклятого продуктового магазина. Ее внезапная враждебность к походу в магазин была очень странной. Оливии нравилось ходить и бросать всякую ерунду, которую мы не могли себе позволить, в тележку, пока я не видела. Это была ее забава.

Оливия уставилась на меня, ее губа тряслась.

— Я не хочу идти!

Я нежно схватила ее за руку и подняла на ноги, пока наша странная соседка-кошатница, леди Джонс, наблюдала за нами сквозь жалюзи. Как только я отпустила ее, Оливия снова упала на колени. Надо было сразу после занятий ехать в магазин, но я забыла кошелек с деньгами в ящике своего стола в спальне.

— Оливия! — Зашипела я. — Вставай. Ты меня позоришь.

Огромные слезы скатились вниз по ее круглым щекам.

— Нам не надо ехать!

Я положила руки на бедра.

— Тогда что же мы будем есть, Оливия? Кто купит продукты? Мама?

Она снова посмотрела на меня: брови нахмурены, губы надуты.

— Я не хочу ехать.

— Ой, да ладно! — Я снова потянулась к ней, но она посмотрела на мою обтянутую перчаткой руку и показала язык. Я закрыла глаза и сосчитала до десяти. — Серьезно, я оставлю тебя на улице, если не прекратишь это.

Оливия с завыванием вцепилась в мою ногу.

— Ладно, — пробормотала я, хромая вперед пока моя злобная сестрица держалась за ногу. Я вытащила ключи и даже открыла дверь. Было похоже на таскание за собой мешка с картошкой.

— Оливия, давай же. Я правда хочу, чтобы Адам заглянул к нам сегодня вечером. Но этого не произойдет, если ты продолжишь так себя вести.

Она продолжила вопить так, словно я открутила головы всем ее куклам Барби, что я однажды и сделала, когда она порвала на кусочки мой блокнот, чтобы сделать наполнитель для Пискуна.

Но, черт возьми, девчонка была сильной. Она держалась всю дорогу до кухни, отпустив меня и заскользив на плитке только когда я достала пакет с соком из холодильника.

— Хочешь? — Я потрясла им в воздухе вне ее досягаемости.

Ее глаза сузились, когда она потянулась к нему.

— Хорошо. Ты получишь его и упаковку печенья на свой выбор, если прекратишь плакать.

Оливия заныла, заламывая пальцы.

— А мы не можем поехать завтра?

— Нет. — Я открутила крышку и убрала пленку. Медленно я вставила соломинку и сделала глоток пока она продолжила ныть. — М-м-м, он реально вкусный.

— Хорошо! — закричала она.

С видом победителя я протянула ей коробочку с соком.

— В чем, собственно, все дело? — спросила я, подойдя к одному из кухонных шкафов.

— Я просто не хочу ехать. У меня плохое предчувствие, Эмми.

Я закатила глаза, схватившись за ручку шкафчика. Она осталась у меня в руке. Прекрасно. Я осмотрела немногочисленные полки и положила ручку на потертую столешницу.

— Нам нужна еда, прямо сейчас. — Я посмотрела внутрь и нахмурилась. — Все, что у нас есть, — это готовые макароны с сыром и зеленые бобы в банках.

— Я люблю бобы.

— Мы не можем ужинать одними бобами, Оливия. — Я двинулась к холодильнику. Остатки овощного супа пропали, это означало, что мама решила-таки поесть в какой-то момент. Это уже был шаг по направлению к миру живых, так?

Пока Оливия сидела за кухонным столом, я пробежалась по краткому списку продуктов. Я бы убила за Доритос, но бюджет был рассчитан либо на их, либо на молоко.

Оливия любила молоко.

Я приготовила ей макароны с сыром, которые она взяла с собой в гостиную, чтобы посмотреть мультики.

Возможно, это был не лучший перекус перед ужином. Звуки детского смеха и пения ввели меня в блаженный транс, пока я мыла оставшуюся со вчера посуду. Надеюсь, что настроение Оливии улучшится, прежде чем мы поедем в магазин. Я была не в силах тащить вопящего ребенка по всем отделам.

Вздохнув и вытерев руки, я пошла наверх за деньгами, пытаясь не позволить ежедневным заботам вывести себя из равновесия. Не хотелось думать, ни об отце, ни о той жизни, что я потеряла в той аварии, ни о том, как Оливии удалось воскресить меня, и тем более ни о том, почему я не могу касаться живых существ. Я не хотела обдумывать и то, что была единственным опекуном маленькой девочки, которая без сомнений заслуживала большего, чем я. Она заслуживала настоящую мать. Однако, все, что у нее было, — это сестра, которая не могла прикоснуться к ней и безжизненная оболочка матери, которая пряталась в спальне.

Иногда мне хотелось поступить также как мама — послать все к черту и просто угаснуть. И кто бы меня обвинил? Но в таком случае, кто позаботится об Оливии? Словно из ниоткуда в памяти всплыл Хайден Кромвел. По прошествии нескольких часов со встречи в библиотеке, я была почти уверена, что мне почудилось то, что он стоял около окна.

Никто на столько привлекательный не может быть таким жутким.

Быстро заглянув к маме в комнату, я испытала то же желание, что и обычно, глядя на нее, — бросить что-нибудь в ее спящую голову. Она растянулась поперек кровати, словно сломанная, но все еще красивая кукла с темно-рыжими кудрями и фарфоровой кожей. Мама была совершенно бесполезна. Было ли вообще возможно спать столько времени? А может, она просто притворялась, что спит? Я не знала ответа на этот вопрос. На протяжении каждого дня со времени аварии, мама отдалялась от нас все дальше и дальше. Как и память о папином лице.

Я подошла к ее кровати, обняв себя руками.

— Мама?

Тишина.

— Мама, если… если ты слышишь, ты очень нужна Оливии.

Ничего.

Горячий ком застрял у меня в горле и груди, словно их наполнили цементом.

— Она заслуживает лучшего, чем все это. Ей нужно, чтобы ты была ее мамой.

И все такая же тишина.

Я развернулась и покинула спальню. Тяжесть в груди сохранилась, когда я достала деньги, отсчитывая сумму, чтобы оплатить самые необходимые покупки.

У нас заканчивались деньги. Папина страховая выплата закончится уже в следующем году. И что я тогда буду делать? Вопрос о колледже даже не стоял. Черт, да и окончание выпускного класса могло быть под вопросом, если мне придется искать работу раньше, чем я планировала.

Оливия ждала меня внизу, на ее лице все еще были следы недавних слез. Я отвела взгляд, чувствуя себя полной неудачницей.

— Готова?

Она опустила подбородок и пожала своими крошечными плечами. Оливия не разговаривала со мной всю дорогу до машины. Пока она пристегивалась на заднем сидении, я смотрела на датчик топлива и подсчитывала, на сколько хватит запасов.

— Эмми?

Я посмотрела на нее через плечо.

— Что?

Ее глаза, оттенка темного нефрита, были широко распахнуты. В них было что — то такое, что заставило меня замереть. Беспокойство расцвело в животе, руки затряслись.

— У меня очень плохое предчувствие, — сказала Оливия, ковыряя блестки на своем платье. — Такое же, как было перед… Перед тем, как умер папа. Ты помнишь? У меня снова это ощущение.

Конечно же, я помнила то ощущение.

Но Оливии было три года на момент аварии, и я едва ли обращала внимание на ее болтовню.

Но все же, я помнила.

Она наклонилась и сжала мою руку.

— Произойдет что-то плохое, — прошептала она.

Я нахмурилась на Оливию и вырвала свою руку, раздраженная тем, что родители снова ссорились, ссорились из-за нее. Тряхнув головой и избавляясь от воспоминаний, я потерла затылок: начиналась головная боль.

— Эмми? — Оливия вцепилась в спинку моего сидения.

Я вымучила улыбку для нее.

— Ничего плохого не случится. Обещаю.

Она посмотрела на меня с сомнением и это было для меня словно удар в живот.

— Мы только туда и обратно, потом к нам придет Адам. Он ведь тебе нравится?

Она отпустила сидение и откинулась назад.

— Ага.

— Ладно. Хорошо. — Прошептала я.

Оливия очень сильно меня напугала, и поездка показалась мне длиннее, чем обычно. Я была супер-внимательна к светофорам и другим водителям. Я вздохнула с облегчением, когда мы припарковались на заднем ряду забитой стоянки.

Тучи затемняли небо и даже включили уже несколько фонарей. Даже капли были видны, которые успели упасть с неба на асфальт. Я посмотрела на часы на телефоне и с удивлением обнаружила, что уже семь часов.

Оливия выпрыгнула с заднего сидения и подошла ко мне.

— Можно я повезу тележку?

Я порадовалась смене ее настроения.

— Только пообещай мне не врезаться в пожилых людей и, считай, договорились.

Оливия хихикнула, протискиваясь между мной и тележкой. Сделка не состоялась. Она была настоящей «смертью» на колесах, управляя тележкой, но это помогало мне приглядывать за ней и не дать случиться очередной истерике.

Берегитесь, старички.

Ее голова едва доставала до ручки, когда она направила тележку сквозь автоматические двери. Для четверга здесь было многолюдно, женщины на каблуках, мужчины разглядывающие списки продуктов.

Оливия проехала стойку с бананами и врезалась в мои ноги сзади, когда я остановилась, чтобы взять пакет яблок.

— Бип! Бип! Бип! — Завизжала она, опираясь на тележку.

Я наклонилась к стойке с хлебом и взяла буханку. Телефон завибрировал в заднем кармане. Я сунула хлеб подмышку, достала телефон и открыла его. Пришло сообщение от Адама:

— Какие новости?

— Все еще в магазине. Напишу, как закончу.

Не прошло и пяти секунд, как я получила ответ:

— Отстой. Ладно. Пиши.

Я усмехнулась и пошла обратно к тележке. Не знаю, что бы я делала без Адама. Об этом даже думать было тяжело. Я положила хлеб в тележку.

— Оливия, что это у тебя на лице?

Она быстро отвернулась от меня.

— Ничего.

— Да, конечно. Это белая пудра на твоих губах, ох, боже мой! — Я быстро осмотрелась по сторонам, к счастью никого рядом не было. — Ты снова ела пончики? Они не бесплатные, Оливия!

— Нет!

— Ты — маленькая врушка. — Я присела перед ней и вытерла губы рукавом своего кардигана, стараясь не рассмеяться. — Поверить не могу, что ты это сделала.

— Не надо выкладывать их, раз они не бесплатные.

Мой рот раскрылся от возмущения, и я не выдержала.

— Ты — дрянная девчонка.

Хихикнув, она вырвалась из моих рук. Больше инцидентов с поеданием продуктов, слава Богу, не было.

Я взяла все согласно списку, а Оливия выбрала в качестве поощрения упаковку «Орео». Меня это порадовало, потому что я тоже смогу их попробовать. Я хотела съесть целый ряд.

Я застонала, увидев очередь на кассе.

— Это будет… Оливия!

Но слишком поздно. Она потеряла контроль над тележкой и врезалась в какого-то темноволосого мужчину. Я схватила тележку, покраснев от злости и обернулась, чтобы извиниться.

— Извините! Моя сестра не… Черт.

Дастин Смит смотрел на меня в ответ, потирая место удара и держа в руках упаковку содовой. Его карие глаза переместились с моей сестры на меня.

— Получше следи за негодницей.

Ярость вырвалась на поверхность. Одно дело оскорблять меня, но мою младшую сестру? Я загородила собой Оливию.

— Не смей говорить так с моей сестрой.

Он усмехнулся.

— Я могу говорить, так, как хочу.

Мне так и хотелось снять свои перчатки.

— Не с ней.

— Да, ладно. — Дастин рассмеялся. — И что же ты собираешься сделать? Продуктовыми талонами в меня кидаться начнешь?

Мне хотелось бы получать продуктовые талоны, но от этой мысли я покраснела.

— Ты придурок.

— А ты — фригидная уродка. — Выплюнул он.

В моей голове пронеслось столько нецензурных ответов. Но ни одно из них не подходило для ушей пятилетки. Я развернулась, чтобы забрать Оливию и просто уйти от Дастина, но она оттолкнула мою руку и подошла прямо к Дастину, ее ладони были сжаты в крошечные кулачки.

Она ударила его по ноге.

Он был в шоке от нападения крохи и уронил свою упаковку содовой. Коричневая жидкость пролилась из банки, как какой-то грязный душ. Его правая штанина оказалась покрыта липкой жидкостью. Мы не привлекали много внимания до этого момента, однако теперь и покупатели, и несколько работников обратили на нас внимание.

Часть меня знала, что я должна отчитать Оливию за то, что она ударила Дастина, но другая часть, которая не повзрослела, была в восторге от румянца, расплывающегося у него на щеках.

— Вот это да, — сказала я. — Тебя побила малявка? Интересно, что бы сказали на это твои друзья?

Прежде чем Дастин успел ответить, я поторопилась увести Оливию и тележку к самой дальней от этой сцены кассе.

Я закусила губу, чтобы удержаться от улыбки, когда опустилась рядом с ней на колено.

— Оливия…

Ее щеки раскраснелись, а глаза ярко сверкали.

— Он был груб с тобой.

— Я знаю, но ты не можешь бить каждого, кого считаешь грубым.

«Даже если они полностью этого заслуживают», — про себя добавила я.

— Почему нет?

Я подвинула тележку.

— Потому что бить людей плохо, Оливия. А ты ведь не хочешь быть такой же грубиянкой, как он?

Она опустила свои руки, соглашаясь.

— Нет.

— Так что больше никаких драк? — Я встала и начала выкладывать продукты из тележки.

— Ладно. Хорошо. — Она проскользнула между тележкой и прилавком со сладостями. — А можно мне съесть печенье прямо сейчас?

Я с улыбкой покачала головой.

— В машине.

Оливия улыбнулась и хихикнула в сторону женщины средних лет, которая пробивала наши покупки, ведя себя словно маленький прелестный ребенок, а не так словно только что играла в ниндзя и ударила Дастина. Вот такая у меня сестра. Из одной крайности в другую в течение пары секунд.

Я загрузила продукты обратно в тележку и повезла ее на парковку. Пока мы были в магазине, прошел дождь, и Оливия настояла на том, чтобы мы перепрыгивали через каждую лужу на своем пути к машине. Я посадила ее в машину вместе с упаковкой «Орео» и начала загружать пакеты в багажник. Она рассказывала о том, что они проходили в школе, что-то о рифмовке слов. В нашем углу было пустынно и темно к тому моменту, как я захлопнула багажник и повезла тележку обратно.

Я проверила свой телефон, немного застонав, когда увидела время. Оливии надо будет отправляться прямиком в кровать, когда мы приедем домой, да и я сомневалась, что Адам захочет прийти в такой поздний час, особенно учитывая количество домашнего задания по математике.

Пока я клала телефон обратно в карман, высокая стройная тень вышла из-за огромного внедорожника, припаркованного рядом с моим Джипом.

Я остановилась, мое сердце подскочило к горлу.

Дастин стоял между мной и моей машиной, его штанина все еще была мокрой. На секунду я не знала, что делать, но затем решила обойти его, не обращая внимания.

— Думаешь, ты такая шутница, да? — сказал он твердым голосом.

Я продолжила идти, но мой желудок свернулся в узлы. Еще пара шагов и все.

— Эй! Я к тебе обращаюсь, уродка!

Я развернулась.

— Меня зовут не уродка, а Эмбер. И тебе это известно.

Дастин рассмеялся.

— Тебя зовут так, как я тебя назову. Уродка? Сука? Шлюха? Как я захочу.

— Фригидная и шлюха одновременно? — я закатила глаза, отворачиваясь от него. — Это так умно, Дастин.

Секундой позже Дастин схватил меня за руку и развернул к себе.

— Наверное, я сильно торчал, когда думал, что ты стоишь того, чтобы тратить на тебя свое время.

Я вырвала свою руку у него.

— Это должно меня оскорбить? Серьезно?

— Думаешь, ты поквиталась со мной в магазине? Ты об этом пожалеешь. Я каждый твой день превращу в ад. — Он рассмеялся. — Поверь мне, я сделаю это.

— Да как угодно. — Я опустила свой взгляд. — Ты что, описался?

Его рука дернулась так быстро, что я даже не заметила движения. Моя спина ударилась о пассажирскую дверь внедорожника. Шок выбил воздух из легких.

— Эмии? — Я слышала тихий всхлип Оливии из недр Джипа.

Дастин приблизился прямо к моему лицу, на его виске билась вена.

— Ты просто порезанная уродка. Ага, Салли рассказала мне о том, как тебя перекроили. — Глумился он. — Ты отвратительна.

Это не должно было ранить меня, но ранило. Слезы обожгли глаза, и я начала обходить его. Я не позволю ему видеть, как плачу. Совершенно…

Он схватил меня за руку и полез в свой карман.

— Как сильно тебя порезали? Салли сказала, что весь живот покрыт шрамами. — Доставая свой телефон, он рассмеялся. — Как насчет небольшого шоу, и я расскажу об этом всей школе? А еще лучше, как насчет пары фоток?

Сквозь грохотание крови в ушах, я слышала, как Оливия зовет меня.

— Нет!

Я дернулась, но его хватка лишь усилилась.

Было слишком поздно. Дастин схватил подол моей майки и сунул под нее руку. Часть меня задумалась, в ту краткую секунду, прежде чем его кожа коснулась моей, когда Дастин успел стать таким ублюдком. Он не всегда был настолько плохим.

Но вот его рука коснулась моего живота, прямо шрамов. Впервые за два года живой человек прикоснулся ко мне и меня чуть не стошнило.

Его глаза распахнулись. Телефон выпал из руки, разбиваясь об асфальт.

Время замедлилось. Дрожь пробежала у меня по спине и свернулась на животе. Ужасное предчувствие чего-то страшного разлилось по венам словно яд, знакомое, но неприятное ощущение. Оно словно приготовилось нанести удар и вот, наконец, впилось в меня клыками. Это было то же самое чувство, которое посетило меня перед смертью.

Казалось, время остановилось.

Глаза Дастина расширились, когда его накрыло первой волной боли. Он упал на колено, вены бились у него на лбу, а рот был распахнут в безмолвном крике. Его рука все еще касалась моего живота, словно он не мог отцепиться.

Я схватила его за руку, но он начал биться в конвульсиях, словно у начался припадок. Его, обычно загорелая, кожа приобрела землистый оттенок, руки дергались.

Когда его глаза закатились, он упал на спину словно марионетка, которой обрезали ниточки.

Я стояла над ним тяжело дыша.

— Дастин?

Он не двигался.

Я обняла себя руками за талию, но мне не удалось унять яростную дрожь. Я села на колени, глядя на его грудную клетку. Прошла секунда. Пять секунд, а потом и все двадцать, а грудь не двигалась.

Мой желудок подкатил к горлу, я чуть не упала. Быстро вскочив, я покачала головой.

Он был мертв, Дастин был мертв.

И это я убила его.