Проклятие

Глава 3. У Кровавой Черты

Джеймс долго стоял на высоком утесе на берегу океана и смотрел, как закатное солнце огромным красным диском опускается за горизонт. Свежий восточный ветер срывал пенные брызги с волн и бросал их на камни. Вода темнела с каждой минутой, все ярче отражая огненную дорожку, ведущую прямо в вечность. Волны вздымались и падали с шипением и грохотом, и их бесконечная песня всё больше напоминала плач и стоны ушедших эпох. Джеймс стоял и думал о том, что эта бурлящая, непокорная и неистовая стихия похожа на него самого. Она словно огромное живое зеркало впитывало и отражало всё то, что было у него на душе каждый раз, когда Повелитель решался в него заглянуть. Сегодня океан метался и бушевал, воя и вздрагивая, словно зверь от смертельной, кровоточащей раны. Сегодня он корчился в агонии, раз за разом пытаясь вырваться из сковавших его оков. Бился о скалы, ревел, угрожал и не сдавался… В какой-то миг Джеймсу показалось, что он стал океаном, а океан стал им. Словно их души поменялись местами, и каждая отдала другой свою боль. Это длилось мгновенье, но его хватило, чтобы боль ушла, рана затянулась и перестала кровоточить… Это дало возможность перевести дыхание и собраться с мыслями. Прикрыв глаза, Повелитель почувствовал, как к нему возвращаются силы. Теперь он мог идти дальше…

Вот уже несколько часов медальон Золотой Спирали горел огнем на груди Повелителя, призывая его в Вечность. Джеймс не спешил, прекрасно понимая, что его ждет. Наверное, как Истинный, он должен был ощущать блаженство каждый раз, приходя в Сиреневую Бездну и сливаясь с тем, чьей частичкой он являлся. Должен был испытывать восторг, растворяясь в Мире Отца, отдавая ему себя всего, вместе со всеми заботами, горестями, сомнениями… Наверное, он должен был быть счастлив уйти от реальности и хоть на время погрузиться в безмятежность, безмолвие и грёзы. Впрочем, не на время. Ведь времени, как и всего остального, земного, материального и просто духовного здесь не существовало. Было лишь Нечто. Огромное, бескрайнее, безграничное Облако Разума. Начало всего… Сиреневая Вечность… Реликтовая Черта.

Джеймс был частичкой этой бездны. Как и Ирвин. Как и другие, бывшие до них. Все они родились за Реликтовой Чертой, в Сиреневой Вечности. Там рождалось всё: галактики, звезды, планеты. Там родились Солнце и Земля, и все живое во Вселенной было связано с энергией Высшего Разума…

Каждый раз, возвращаясь от Отца, Джеймс чувствовал себя сильным, обновленным и… опустошенным. Живым и в то же время мёртвым. Исчезали даже привычные ощущения, вкусы, запахи. Эмоции и чувства стирались полностью, восстанавливаясь медленно, как в тягучем сне. Джеймс боялся признаться в этом, но каждый раз, отправляясь к Отцу, он страшился потерять самого себя.

"Интересно, Ирвин чувствует то же, что и я?" — успел подумать Повелитель прежде, чем Золотая Спираль вновь ослепительно вспыхнула на его груди, опалив ледяным пламенем.

— Да, Отец, я иду, — покорно прошептал он, сжав медальон в ладони и закрывая глаза.

В то же мгновение Золотая Спираль расширилась в воронку белого света, которая, стремительно вращаясь, поглотила собой Повелителя. Завеса этого Мира исчезла, превратившись в Сиреневое Безмолвие, где не властвовало Время и не существовало Пространство.

Ирвин сосредоточенно замер, внимательно прислушиваясь к ощущениям. Уловив так хорошо знакомое ему изменение полей, он недобро усмехнулся и тут же направился к дверям.

Закат уже погас, когда Исполнитель покинул дом и чёрной молнией взвился в небеса. Он летел сквозь осенние тучи в сторону города и гадал, как долго Отец на этот раз задержит у себя Джеймса и хватит ли ему самому времени, чтобы сделать то, что он задумал. В любом случае, Ирвин готов был рискнуть, ведь другого такого случая могло и не представиться. Ну, а дальше — будь что будет.

Замедлив полёт и отыскав, наконец, нужное биополе, Исполнитель бесшумно опустился на ступени крыльца одного из домов и замер, прислушиваясь к ощущениям. Несколько секунд он неподвижной тенью простоял у дверей, убеждаясь в том, что его цель находится внутри и никак не защищена, затем решительно постучал.

За дверью раздались торопливые шаги, щелкнул замок, и она приоткрылась.

— Вам кого? — Санта растерялась, увидев незнакомого человека. Она была одета в простенькое белое платье с золотым пояском и чуть съёжилась от проникавшего с улицы холодного ветра. — Вы, наверное, ошиблись домом?

— Нет, — коротко бросил Исполнитель, бесцеремонно отодвигая девушку от дверей и проходя в дом. И прежде, чем Санта сумела что-то возразить, Ирвин быстрым шагом обошел комнаты, проверяя и сканируя биополя.

— Странно, что он не оставил защиты… — пробормотал Исполнитель, задумчиво покачав головой.

— Что?.. Кто вы?.. — теперь уже Санта выглядела испуганной. Она отступила в угол комнаты, откуда в смятении наблюдала за незваным гостем. Ирвин остановился, поднял голову и посмотрел на девушку. От его взгляда, ставшего вдруг холодным и безжалостным, её бросило в дрожь. Но прежде, чем она решила закричать, Исполнитель приблизился и, одной рукой схватив Санту за шею, прижал её к стене.

— Не помнишь меня? — прошипел он, прожигая её полным ненависти взглядом. — Он стёр тебе память… На время, конечно, но это уже не важно. Гораздо важнее то, что я тебя помню, Санта! — в его стальных зрачках зажглись огоньки ярости. — И я не позволю тебе погубить жизнь Повелителя! Ты не сможешь разрушить то, к чему я шёл миллионы лет!

— Кто вы?! — пискнула та, дернувшись в его руках. — Что вам нужно?!

— Замолчи! — приказал Исполнитель. Его ладонь легла на её лоб, глаза вспыхнули потусторонним пламенем. Санта почувствовала, как сознание её затуманилось, в глазах потемнело, ноги подкосились. Ирвин подхватил её на руки, уложил на стол, стоявший в комнате, и, разорвав рукав её платья, обнажил запястье.

— Тебе повезло, — усмехнулся он в лицо Санте, когда та очнулась. — Прежде, чем избавить от тебя Мир, мне лучше убедиться… Не хочу совершить ещё одну глупую ошибку. Так что поживи ещё чуть-чуть, — в его руке неожиданно блеснул серебряный стилет, и он, недолго думая, резанул им по её запястью. Санта вскрикнула, побелела как мел, но не смогла даже пошевелиться.

— Спокойно! — деловито приказал Исполнитель, пристально наблюдая за ручейком крови, струящимся по её руке. Затем он расстегнул несколько пуговиц у себя на рубашке и, сняв с груди медальон Золотой Замкнутой Спирали, осторожно поднёс его к руке Санты. Ручеёк крови внезапно загустел и, подобно красной змейке, потянулся к медальону Ирвина. Тот среагировал молниеносно. Отдёрнул руку с медальоном и вернул его обратно себе на шею.

— Я же говорил, что никогда не ошибаюсь, — устало заметил он, с каким-то ледяным безразличием глядя в прекрасные глаза Санты. — Придётся отправить тебя туда, где тебе самое место, девочка, — и, отвернувшись от неё, Ирвин приблизился к одной из стен, коснулся её ладонью и что-то шепнул.

Ядовитая вспышка ослепительно алого цвета озарила комнату. Затем весь свет погас, и вдоль тающей на глазах стены медленно стала разгораться Красная Черта. Следом раздался оглушительный вой, от которого у Санты кровь застыла в жилах. Тем временем Ирвин вернулся к столу, поднял неподвижную девушку на руки и понёс к Красной Черте. Санта, полностью парализованная, в ужасе смотрела, как по ту сторону Черты быстро движутся чёрные тени. Какофония оглушительных звуков становилась нестерпимой, раздирала барабанные перепонки, заставляя её неподвижно корчиться от жестоких судорог.

Потом появились они… Существа, облик которых трудно было описать словами. Они походили на аморфную зловонную жижу серо-зеленого цвета, пузырящуюся, ползающую и прыгающую — на ходу теряющую конечности разлагающейся плоти. Куски её отваливались, соединялись между собой, менялись местами, создавая нечто новое, бесконечно уродливое, пожирающее само себя.

Ирвин наблюдал за всем этим с каким-то брезгливым презрением, и, казалось, чего-то ждал. Вдруг все звуки одновременно смолкли, и через секунду тишину прорезал громоподобный рёв.

— А вот и Бэр явился! — заметил Исполнитель, и взгляд его стал напряжённым и мрачным.

Из клубящейся темноты вынырнуло огромное двуглавое чудовище и широкими шагами направилось прямо к Черте. Однако подступив слишком близко к пятну света, слабо сочившемуся из комнаты, мутант отпрянул, издав ещё один раскатистый рев.

— Здравствуйте, Повелитель! — протянул Ирвин с плохо скрытой издёвкой в голосе. — Отлично выглядите! Даже лучше, чем раньше!..

Бэр, весь покрытый бугристой коричневой слизью, взвился на дыбы и бросился было на Исполнителя, но снова отскочил, едва коснувшись границы Миров.

— Почти получилось! — фыркнул Ирвин с кривой усмешкой.

Он презрительно прищурился, наблюдая, как неистовствует чудовище из-за невозможности добраться до него.

— Впрочем, я вас сегодня немного утешу, — Исполнитель кивнул на Санту и осторожно опустил её на ноги, поддерживая и не давая ей упасть. — Хочу подарить вам кое-что…

Тут в комнате что-то неуловимо изменилось, и Санта даже не успела понять что, как державшие её руки превратились в железные тиски, а у горла блеснула тусклая сталь. Ирвин молниеносно развернулся, рванул её за собой, оказавшись прижатым спиной к самой границе Кровавой Черты.

Санта, хоть и не в состоянии была ещё шевелиться, всё же почувствовала, что руки и ноги её постепенно обретают былую чувствительность. В глазах немного прояснилось, и тогда она увидела то, благодаря чему её гибель всё ещё отсрочивалась.

В дверях стоял Джеймс. Санта сразу узнала его, сразу вспомнила.

Джеймс молчал. В его глазах зияла чёрная смертоносная бездна, направленная на Исполнителя.

Ирвин стоял, не шевелясь, оставаясь предельно собранным и сосредоточенным. Одной рукой он крепко прижимал к себе Санту, а другой держал стилет у её горла. Она ожидала, что Джеймс сейчас бросится на него, закричит, потребует освободить пленницу, но он по-прежнему не двигался. К её удивлению, первым заговорил именно Ирвин.

— Есть три варианта, — совершенно спокойно произнёс слуга, холодно глядя Повелителю в лицо. — Назову сразу все, чтобы сэкономить ваше время, сир… Я перережу ей горло и подожду, пока она умрёт — это первый… Я толкну её за Черту, откуда её уже никто и никогда не сможет вернуть, даже Высший Разум — это второй. И третий вариант: так как у неё в крови вирус Тирлоков, я отправлю её прямо к Отцу. И пусть он сам решит, что с ней делать… — его ладонь переместилась и легла на Золотой медальон, на груди. — Что вы выбираете?..

— У меня для тебя тоже три варианта, Ирвин, — не ответив, спокойно заговорил Джеймс. — Я позову Белунга и подожду, пока он сожрёт тебя вместе с твоим стилетом и медальоном — это первый… Я брошу тебя к Бэру вслед за Сантой и подожду, пока ты не покроешься такой же вонючей слизью — это второй. И третий вариант: я открою Красную Черту и просто выпущу всех этих милых созданий во Вселенную — и, как ты выражаешься, будь что будет… Что выбираешь ты?..

Ирвин долго молчал, сверля Повелителя тёмным взглядом и пытаясь понять, блефует тот или нет. Видимо, сделав какой-то вывод, он медленно выдохнул и кивнул.

— Хорошо, что вы предлагаете?

— Отпусти её, сейчас же! — негромко бросил Джеймс, однако угроза в его голосе не исчезла. — Просто отпусти… И я забуду о том, что ты сейчас наговорил.

— Я не могу, — помедлив, Исполнитель устало покачал головой. — Она заражена — я проверил.

— Я это знаю, Ирвин, — тон Джеймса чуть изменился. Он заговорил спокойней. — Отец сказал мне.

— И что он ещё сказал?

— Что только мне решать: кому жить, а кому умереть в этой Вселенной… Не делай глупостей, прошу тебя. Отпусти её!

— Нет!

На этот раз в голосе Исполнителя промелькнуло отчаяние. Его пальцы судорожно сжали стилет. Казалось, ещё мгновение, и Ирвин сорвется.

— Ладно, послушай меня. Просто послушай!.. — почувствовав его состояние, тихо заговорил Джеймс, осторожно приближаясь. — Убив эту девочку, ты ничего не решишь. Тирлоки не остановятся. Но я не смогу никогда простить тебя, если ты её убьёшь, пойми! И мы не сможем больше работать вместе! Ты ведь это знаешь, правда? Ты ведь знаешь, что я не шучу…

Ирвин долго колебался, но всё же сдался. Его смертельные объятия неохотно разжались, стилет исчез, Кровавая Черта за его спиной, вспыхнув, растворилась в полумраке комнаты.

Джеймс медленно перевел дыхание, его взгляд погас. Ирвин приблизился и, рухнув на колени, покорно склонил голову. Санта без сил осела на пол и разрыдалась.

— Возвращайся домой, Ирвин, — негромко приказал Повелитель, тронув его за плечо. — Завтра у нас много дел. Отец приказал поставить Землю на карантин.

— А вы идёте, сир? — Исполнитель поднял голову.

— Я приду, — кивнул Джеймс, оглянувшись на Санту. — Скоро приду, не волнуйся. Приготовь мне завтрак. Скоро уже рассвет.

— Да, сир, — Ирвин снова склонил голову и быстро покинул дом.

Джеймс подождал, пока биополе Исполнителя исчезнет за городом, затем медленно подошёл к Санте и осторожно поднял её с пола. Обняв за плечи, он проводил её к старенькому дивану, стоявшему между шкафом и кофейным столиком. Бережно усадив Санту между мягких подушек, он чуть коснулся ладонью её щеки. Она вздрогнула, но не отшатнулась, лишь продолжала судорожно всхлипывать.

— Ты ведь меня помнишь, правда? — шепнул Джеймс, приподнимая её голову и заглядывая в изумруды прекрасных глаз. Пальцы его скользнули по её щекам, стирая слезинки. — И ты помнишь, что я обещал?.. Никто не причинит тебе зла… — он осторожно притянул её голову и мягким поцелуем коснулся лба.

— Почему?.. — вдруг вырвалось у неё с каким-то отчаянием. — Почему вы преследуете меня и не оставите в покое? Что я вам сделала? В чём я виновата, скажите!

Повелитель вздохнул. Из его тёмных глаз быстро исчезала теплота, сменяясь холодной черной стеной. Несколько минут он молчал, потом встал и прошелся по комнате.

— Я знаю, что ты многое уже поняла, Санта, — наконец проговорил он с нарастающим раздражением. — Мне остаётся добавить лишь одно: ты будешь в безопасности до тех пор, пока всё это остается в тайне… И не надо никуда уезжать, — добавил он в ответ на её мысли. — Это совершенно бесполезно, поверь мне, — после этого он развернулся и, больше не глядя на неё, вышел из дома.