Проклятое дитя

Глава 11

Несколько дней дворец походил на взволнованный улей. С утра прислуга торопливо бегала по коридорам, залам и покоям, наводя порядок, прислуживая господам, выполняя любой каприз гостей. И сегодня настал апогей этой шумихи — бал.

Бал в честь двух принцесс, которые сегодня, в день своего четырнадцатилетия, будут дебютировать. Их первый бал, где они будут танцевать, где будут в кругу гостей, а не в отдельном зале для детей. Они будут в центре внимания, на них будет смотреть каждый.

Лили готовилась к этому дню несколько месяцев. Волнительно, предвкушающе сверкая глазами, она говорила только о празднике в их с Анной честь. Шесть раз принцесса сменила выбор своего платья, разрываясь от противоречий по поводу цвета, фасона и украшений. Она продумывала каждую деталь, требовала кропотливого ее исполнения, а спустя несколько недель все начиналось заново.

Анна была куда спокойней. Хотя бы потому, что не собиралась идти на этот бал.

— Но почему?! — неверяще воскликнула Лили, когда сестра впервые сказала о своем желании не появляться на празднике. — Этот был для нас! Как можно не пойти на него?!

— Этот бал для тебя. Моего отсутствия даже никто не заметит, — спокойно произнесла Анна, совершенно не расстроенная и не задетая собственным замечанием. — И даже больше — вздохнут с облегчение.

Тогда Анна с горечью, но уже привычно, усмехнулась, когда Лили просто сказала "Ну ладно" и ушла. Принцессе не было обидно, она действительно не разделяла восторга сестры по поводу торжества, не чувствовала ее волнения. И никто не собирался ее отговаривать: родители, так же как и братья, едва общались с ней на общих обедах, и эта тема не волновала их абсолютно; Лили…она просто будет рада, что оказалась в центре внимания, не разделяя его. И пусть внимание к ним было обосновано разными чувствами, делиться им юная девушка уже не любила. Не важно, что Анну будут обсуждать отнюдь не за красивое платье и прическу, неважно, что на нее будут смотреть с пренебрежением — она в принципе не желала, чтобы на нее смотрели. Сама Анна не понимала причин зависти сестры и того, что она была такой эгоистичной даже там, где в этом не было смысла. Но Лили привыкла быть единственно значимой, и ей было на руку, что и в этот раз лишь она будет в центре внимания всего двора. И она прикладывала огромные усилия к тому, чтобы сиять и сверкать в этот день.

Весь двор ждал вечера, готовясь и приводя себя в порядок. Анна смотрела на все это с насмешкой и равнодушием. Все, чего она ждала в этот день — очередное письмо Хасина и Темных стражей, которые привезут ей подарок. Дворец давно привык к появлению этих ужасающих личностей, как привык когда-то к Хасину. Их опасались, стремительно убирались с их пути, когда они появлялись во дворце в своих плащах и со скрытыми лицами. Но привыкли.

Сегодня Стражи появились практически перед самым началом праздника. Гости уже собрались в главном бальном зале, играла тихая музыка, приглашенные разговаривались, смеялись, с нетерпением ждали появления главных действующих лиц. Но тут распахнулись большие двери, и вошли они — четверо Темных. Неслышный шаг, черные глаза, не смотрящие ни на кого вокруг, взгляд устремлен лишь вперед. Стремительность их движений заставляла гостей испуганно расступаться, давая им дорогу. Шепот обсуждения перебивал музыку, пока демоны шли в другую часть зала, к дверям, которые вели к покоям королевской семьи. Стража пропускала их без всякого возражения. Да и какое могло быть сопротивление Темным Стражам? Ничем хорошим даже косой взгляд не обернется. И даже самому королю Тамиру пришлось смириться с их появлением во дворце, как однажды он смирился с появлением Бастарда. И ни для кого не было секретом, что столицу Дарнаса эти четверо также не покидали никогда. Тут и там замечали их черные плащи в городе, на улицах не самых спокойных кварталов. Но и с этим Тамир ничего не мог поделать: Всемирный Договор о Мире и Союзе запрещал ему закрывать город для какой-либо расы. И демоны прежде не появлялись на улицах Акилона лишь потому, что сами не горели желанием.

— Леди Анна, — леди Мирай с улыбкой вошла в спальню девушки, где та нетерпеливо и волнительно вышагивала из угла в угол. — Ваши…гости прибыли.

Анна тут же довольно улыбнулась и выскочила из спальни в гостиную, где четверо стражей склонились перед ней в поклоне. Прислуга принцессы дрожала, стоя у стен, не смея поднять глаза. Жестом руки Анна отпустила девушек, который торопливо спотыкаясь, буквально испарились из покоев, едва в состоянии выносить присутствие столь пугающих гостей. Воспитательница девушки была куда более стойкой, да и тоже уже привыкла, а потому осталась.

Один из демонов шагнул вперед и протянул Анне свиток с письмом от Хасина. Торопливо, с нетерпением, она взломала печать, на миг глаза заволокло разочарованием, когда она увидела всего пару коротких строк. Но их смысл тут же заставил ее глаза заблестеть, а на губах появилась улыбка абсолютного счастья.

"Наслаждайся чужими взглядами, а не бойся их. А я буду рядом".

— Он вернулся, — тихо прошептала Анна. — Леди Мирай, он вернулся! — восторженно засмеялась девушка, прижимая письмо к груди.

Трое других стражей достали из-под плащей свертки и протянули их женщине. Снова поклон, и они вышли из покоев принцессы. Перечитывая строки короткого послания, Анна не заметила, как воспитательница вернулась в спальню, где раскрыла свертки, и только ее восторженный вздох оторвал девушку от лицезрения слов на бумаге, в которые еще не верилось. Принцесса шагнула в спальню и замерла перед постелью, где были разложены подарки от Хасина.

Невероятное, потрясающее своей яркостью, красотой и оригинальностью платье кроваво-красного цвета. Без бретелей и рукавов по демонской моде, узкий корсет, не оставляющий воображению и скромности ни шанса, и шикарная воздушная многослойная юбка, усыпанная по подолу рубинами и бриллиантами. Ничего подобного девушки никогда не одевали на свой первый бал — не в Дарнасе. Это всегда было невесомое воздушное платье пастельных тонов, изящное и женственное, подчеркивающее юность и молодость девушки, ее свежесть и красоту. Но подобный цвет и фасон не носили даже замужние женщины, это был нонсенс — выглядеть настолько контрастно. Это был вызов.

К платью прилагались украшения для волос и прекрасное ожерелье, должное обхватить шею и ключицы паутиной черного метала с вкраплениями бриллиантов и рубинов. А еще короткие кружевные перчатки для ладоней и запястий тоже черного цвета.

— Леди Мирай, — с твердой решительностью, которой вдруг загорелись глаза Анны, начала девушка, — вы мне поможете?

Леди несколько растерянно смотрела на предлагаемый наряд. Он был…вызывающим, и это было мягко сказано! Но бросив взгляд на воспитанницу, он вдруг заразилась той же уверенностью, которой сейчас была переполнена юная девушка. Всегда, всю жизнь это дитя было в тени, и не пришла ли пора выйти на свет? Показать себя во всей красе во всех смыслах? Показать, что и у нее есть характер и нрав, что она тоже достойна внимания и восхищения, что она ничуть не хуже сверкающей Лили?

— Да, Ваше Высочество, — решительно кивнула немолодая женщина, уверенно улыбаясь вдруг стушевавшейся и засомневавшейся Анне. — Смелее, — мягко коснулась ее подбородка леди Мирай, заставляя ее гордо поднять светловолосую головку.

Глаза Анны загорелись решительностью, и она уже без сомнений кивнула.

— А мы успеем? — снова появилась причина волноваться, ведь бал уже начался.

— Какая разница, — впервые проявляя легкомысленность — и признаться честно, это понравилось невероятно — пожала плечами леди Мирай, улыбаясь все уверенней. — Это Ваш бал, Ваше Высочество.

Женщина была рада, что они обе решились на подобное безумство. Но она вдруг вспомнила собственную юность. Когда волнение охватывает перед каждым праздником, и ты лихорадочно продумываешь свой наряд. Когда тебе не терпеться оказаться в толпе гостей, общаться и веселиться, танцевать и смеяться. Это время для каждой девушки было самым прекрасным в жизни, самым сладким и романтичным. Сердце бьется чаще в груди, когда первые чувства просыпаются. Глаза светятся ярче, когда познаешь мир в совершенно других красках. И леди Мирай всегда жалела, что Анна лишает себя подобных радостей, пусть и понимала причины так поступать. А потому сейчас была готова не обратить внимания на многие смущающие вещи, лишь бы ее любимое дитя хоть на вечер окунулось в мир, которому принадлежала.