Проклятье в наследство

Глава 3. Правда или видение?

На большой площадке школьного двора стояло лишь пять человек, включая Амали. Сегодня небо было хмурое, а ветер холодный. Таким же было настроение девушки. Все приготовления были завершены, она ждала лишь команды к началу экзамена, но внутри было неспокойно.

Ближайший загород, несколько садов и поле, впереди показался лес, а прошло уже несколько часов в пути. Пора было искать место для ночлега, ведь здесь темнело довольно быстро, нужно успеть до захода. Каждую сотню метров лес становился все гуще, только бы дождь не пошел… Уже в сумерках вдалеке показался просвет между деревьями, шаг Амали ускорился. Уже приблизившись почти вплотную, она увидела, что лес кончился, и маршрут привел ее к небольшой лужайке у лесного озера. Все бы ничего, но на том берегу показались силуэты уже знакомых домиков. Вспомнив о том поселении, Амали решила уйти обратно в лес, не желая ни при каких условиях снова оказаться в том месте.

– Я ушла в другую сторону от города. Какого черта эта деревня снова на моем пути?! – сама себе бубнила девушка, пробираясь сквозь ветки деревьев.

Обойдя почти половину опушки, она увидела у самого берега дедушку, сидящего на камне, но его отражения в воде не было. Амали решилась бежать вглубь леса, пока ее не заметили, но оказалось поздно.

– Не уйдешь, – словно эхом разнесся громкий шепот по округе.

Через секунду этот старик стоял перед ней. Это был тот же дедушка с пустыми глазницами, что появился за ее спиной в сгоревшей комнате. Не успела она даже пискнуть, как оба оказались в том поселении на центральной дороге. На этот раз деревня не выглядела заброшенной, а наоборот: все яркое, светлое, как новое, отовсюду доносились голоса людей, запахи, – все как жилое, только… вокруг не было ни одного человека. Даже солнечный свет, освещавший все здесь, был как искусственный. Амали растерянно оглядывалась, пытаясь найти хоть одну живую душу, но сердце билось, похоже, только у нее. Она хотела уже что-то сказать старику, но из-за ее спины выбежала небольшая собачонка.

– Черри! – воскликнула девушка, собираясь догнать животное, но, приглядевшись, остановилась.

Собачка была слегка прозрачной, хотя выглядела очень натурально.

– Твоя? – тихо спросил дедушка, странно улыбаясь.

– Да, – подтвердила Амали. – Была…

– Почему была?

– Она пропала, когда я была еще маленькой, – с тоской объяснила она, не отводя глаз от радостно бегающей за бабочками собачкой. – Много лет прошло с тех пор. Я уже смирилась с мыслью, что Черри давно умерла.

– А знаешь, что с ней случилось на самом деле? – каким-то неприятным тоном спросил старик, будто что-то замышляя.

– Не представляю даже.

В этот же момент картинка стала словно голографическая: Черри радостно бегала по улицам города, задорно лаяла на людей, пытаясь с ними поиграть, но ее игнорировали. Потом кто-то из прохожих вытащил из сумки что-то съедобное и подразнил животное, после чего бросил кусок на проезжую часть. Резкий звук тормозов и собачка отлетела на обочину. Амали вскрикнула от увиденного. Она смотрела на происходящее и совершенно ничего не могла сделать, от этого у нее навернулись слезы, а в горле появился ком. Кто-то вышел издо боли знакомой машины, чтобы посмотреть, кто попал под колеса, после чего брезгливо протер бампер своего автомобиля и уехал. Девушка увидела, как ее собачка спустя время еще долго ползла по асфальту по пустым ночным улицам, оставляя за собой мокрый темный след. Черри скулила, но упорно ползла в выбранном направлении. Ее задние лапки не двигались, а передние уже все стерлись. В конце концов, она почти добралась до ворот участка Вальзардов, но сил больше не осталось. Закрыв глаза, несчастное животное скончалось, в последний раз тяжело вздохнув. Амали на все это смотрела, уже стоя на коленях, рыдая и всхлипывая от горя, но она была абсолютно бессильна. На рассвете дворник небрежно выбросил труп собачки в мусорный контейнер и продолжил мести улицу. Амали вспомнила, что единственный раз в жизни она видела, как дворники мыли асфальт. Вот, что оказалось причиной…

– Так умерла твоя собака.

– Зачем Вы мне это показали? – сквозь слезы с трудом спросила девушка. – Я не хотела этого знать…

– Нам часто приходится знать то, что мы не хотим, – прошипел старик. – Мы должны быть полностью в ответе за тех, кого приручили. Тебе эту собаку подарили на день рождения, но ты за ней не уследила, выбрав игры вместо заботы о ближнем.

– Мне было семь… Можно подумать, я осознавала это, – возмутилась Амали, безуспешно вытирая слезы, никак не прекращающиеся.

– Ты не уследила за живой душой, которую тебе доверили. Несчастная псина погибла в муках по твоей вине! – старик будто специально заставлял девушку плакать.

– Хватит! – она вскочила на ноги, собираясь бежать, но ее схватили за руку.

– А знаешь, почему эту деревню бросили?

– Не хочу знать!

Но не смотря на отказ, перед девушкой появилась новая иллюзия.

Бушевала гроза, завывал сильный ветер, ослепительно вспыхивала молния, и раскаты грома содрогали землю. С холма неторопливо двигалась черная высокая фигура. Она подходила к двери каждого дома и стучала, просясь переждать бурю, но никто не открывал. После каждого отказа в дом ударяла молния. Впустить внутрь незнакомца согласился только один хозяин. Путника пригласили в самую крайнюю комнату, в которой от его шагов даже звенела посуда в серванте. Хозяин зашел, чтобы спросить, нужно ли что-то гостю, но тот схватил его за шею и стал душить. Сопротивления были недолгими, но шумными. Как только тело мужчины упало, незнакомец быстро, будто превратившись в тень, сбежал в еще не закрытую дверь. Его силуэт остановился у окна снаружи, подсветившись вспышкой молнии, после чего он исчез. На полу остались мокрые следы и еще теплое тело. К рассвету в комнату зашел пожилой мужчина. В окоченелой руке трупа старик нашел клочок рыжих волос, видимо, принадлежавших убийце.

– Сын мой… – припав на колени, плача, всхлипнул мужчина.

– Ну, убили его, и что? Деревня тут причем?! – скептически с пренебрежением спросила Амали. – Зачем мне все это?

– Ты была только в одном доме здесь, – заговорчески произнес старик.

– И что?

– А знаешь, кто был хозяином этого дома?

– Я не хочу ничего знать! – почти закричала девушка, пытаясь освободиться от хватки полупрозрачной сухой руки. – Отпустите меня!

– Мой старший сын, – задумчиво произнес старик, не обращая внимания на сопротивления Амали.

В этот момент вновь возникла голографическая картинка. Тот пожилой мужчина уже тащил большой тяжелый мешок вниз по длинной лестнице. Оказавшись в нижней комнате, он на прощание взглянул в бледное лицо убитого. Девушка разглядела, что и он был рыжим. Как странно. А тем временем мужчина уже разливал на тело и на пол вокруг какую-то вязкую жидкость из сосудов, что до этого стояли под окнами.

– Да обратится твое тело в прах, а душа в ветер, – произнес он и поджег помещение.

Уже стоя на пороге задней двери, мужчина обернулся, чтобы последний раз посмотреть на своего сына. Это был тот самый старик, что сейчас держал за руку Амали, только тогда его глазницы не были пустыми.

– Знаешь, зачем я тебе это показываю? – спросил он, стоя перед ней.

Девушка мотала головой с зажмуренными глазами, боясь открыть их. Она хотела уже ответить, но резко почувствовала жгучую боль в груди в месте ожога, где раньше висел кулон.

– Что, больно? – лишь успела услышать Амали, как тут же оказалась на краю той длинной лестницы, а в следующую секунду старик ее толкнул вперед, и она кубарем полетела вниз.

Сверху что-то капало на голову и лицо, по ощущениям, очень горячее. Вокруг раздавался треск и свист, снова тот глухой стук. Слегка приоткрыв глаза, Амали увидела полыхающую комнату, рядом с ней лежало тело, охваченное огнем, а на нее сверху стекала раскаленная смола, проступившая из бревен.

– Опять?! – крикнула она, быстро вскочив на ноги от испуга. – А-а-а! – от резкой боли, девушка снова упала.

Амали лежала в какой-то яме среди леса, ее ноги были обожжены каким-то ядовитым растением, оттого и горели. Снова гроза, но на этот раз негде спрятаться. Произошедшее казалось плохим сном, но чувство, что это было реальностью, не покидало девушку. Чтобы двигаться дальше, ей пришлось воспользоваться элементарными навыками самоисцеления, которым ее научили книги в домашней библиотеке. Язвы, ссадины и ожоги, невесть откуда взявшиеся, не прошли полностью, но они стали гораздо меньше, и боль теперь почти не беспокоила.

На этот раз Амали заставила себя дойти до конца маршрута, хотя она совсем потерялась во времени. Ей казалось, что в той иллюзии прошло не больше трех часов, но на самом деле отведенные тридцать часов почти истекли. На площадке школьного двора ее встретил встревоженный отец, карета скорой помощи и спасатели, уже собиравшиеся отправиться на поиски.

– Что с тобой опять случилось, дочка? – крепко прижимая к себе, спросил мистер Вальзард. – Почему ты так задержалась? Что было? – он осматривал раны девушки, ее испуганное бледное лицо и измученный вид.

– Это же ты тогда сбил Черри? – Амали расплакалась, нетерпеливо смотря на отца. – Это была твоя машина!

– О чем ты, Амали? – опешил мужчина. – В любом случае, давай, дома поговорим, ты промокла и устала…

– Нет, сейчас! Я видела, как ты сбил ее на своей машине и уехал! – она стала колотить кулаками по родителю, злобно ругаясь на него. – Ее можно было спасти, но ты бросил ее!

– Амали! Что ты несешь? – мистер Вальзард стал догадываться, в чем его обвиняли, но он не мог понять, откуда ей это известно. – Кто тебе такое сказал?

– Я видела, как умирала Черри… А этого дворника я сгною, – неожиданно гневно прорычала девушка, все еще захлебываясь в слезах. – И тебя не прощу!

– Амали! – рявкнул отец. – Что на тебя нашло?!

Девушка молча развернулась и направилась к машине, которая ждала ее, чтобы отвезти домой.

Миссис Вальзард очень обрадовалась возвращению дочери, но ее поведение было странным и даже пугающим. Она попыталась с ней поговорить, но в ответ получала лишь резкие и колкие фразы, а пару раз и угрозы. Даже вернувшийся только к полуночи муж не смог толком объяснить, что случилось с их дочерью, что произошло с ней на маршруте на этот раз, и что за обвинения в убийстве невинных душ. Черт знает что!

Амали отказалась от помощи врачей, решив потратить это время на разговор с родителями, но прежде, необходимо было подготовиться к его последствиям. Они как раз сидели в кабинете отца и обсуждали случившееся.

– Папа, мама, мне срочно нужно с вами поговорить, – ворвавшись без приглашения, от самого порога начала девушка, ведя себя весьма импульсивно и резко.

– Что за манеры?! – возмутилась Беатрис. – Что стряслось?! Почти пять утра, мы думали, ты давно спишь.

– Объяснись, Амали! – подхватил Гарзес.

– Я пришла сюда, чтобы получить от вас ответ лишь на один вопрос. Можете делать со мной, что хотите, но я не собираюсь уходить, пока вы мне не ответите, – начала она самоуверенно, встав чуть ли не по стойке «смирно». – Один вопрос – не так сложно, верно?

– Амали, что с твоим поведением?! – возмутилась мать. – Ты сама ведаешь, что говоришь?

– Это правда, что девять лет назад отец сбил на своей машине собаку, которую вы мне подарили годом ранее, и бросил ее умирать на дороге?

– А… Амали! – воскликнула Беатрис, вскочив с кресла. – Что ты такое говоришь?!

– Немыслимо… – проворчал мистер Вальзард, разозлившись. – Кто тебе вбил в голову эту чушь?!

– Если вы мне соврете или уйдете от ответа, я бросаю все и отправляюсь в Институт Высших Сил вопреки решению отца, – дополнила требование девушка, продолжая стоять на своем, но уже опасаясь смотреть в глаза родителям, чтобы не растерять свою смелость.

– Прекращай этот спектакль, мисс Вальзард! – прорычала мать девушки, направляясь к ней. – Еще одно слово и ваша глупейшая светлость рискует никогда в жизни не то, что в ИВС не попасть, а даже магией пользоваться более не иметь возможности до конца своих дней!

Амали по-настоящему испугалась гневу матери, но заставляла себя продолжать храбриться и стоять на месте, не давая слабины. Однако, подошедшая вплотную, женщина влепила своему ребенку пощечину, убив в том всю смелость и прыткость.

– Опомнись! – рявкнула миссис Вальзард. – Совсем страх потеряла?! Как ты разговариваешь с отцом и со мной? Обезумела совсем?

Что сказать? Амали уже не могла держать слезы, они ручьем текли из глаз, в горле назрел огромный ком, а язык не поворачивался что-то ответить. Обида, досада, разочарование и боль. Ей было так больно и от пощечины, и от скрытия правды за маской агрессии, и эти угрозы пожизненных ограничений.

– Ненавижу! – непроизвольно вырвалось на выдохе у девушки, после чего она побежала прочь, сколько было сил, сколько хватало дыхания, сколько позволяли слезы, душившие ее.

Ворвавшись в комнату дочери, родители застали ее за застегиванием чемодана.

– Амали! Куда ты собралась в такое время?! – обеспокоенно, но все еще со злостью, спросила мать.

– Амали, мы тебя просим, не делай глупостей, давай поговорим! – подхватил отец.

За их спинами стояла охрана, ни о каком разговоре не могло быть и речи.

– Вы ушли от ответа, а я выполняю свое обещание, – пренебрежительно бросила девушка, не рискуя отворачиваться.

– Дочка, ты в ИВС не сможешь уже попасть, – говорил Гарзес. – Посвящение вот-вот закончится, а у твоего кулона эти возможности были заблокированы, – на него вопросительно посмотрели. – Прежде, чем подарить его тебе, я запечатал его возможности к перемещению, чтобы ты случайно куда-то не пропала по неосторожности…

– А почему ты мне не сказал об этом? – с легким разочарованием возмутилась Беатрис.

– Прости меня, дорогая… – он не успел договорить.

– Раз так все сложилось, – вмешалась Амали в разговор родителей, – то можешь спросить у своей жены, почему она тебе кое-что не рассказала, – она встретилась с недоуменными взглядами. – Я еще на прошлом экзамене потеряла кулон, поэтому для перемещения мне он не нужен, – девушка расстегнула несколько верхних пуговиц, чтобы показать наличие шрама вместо кулона.– Ты же об этом спрашивал, верно?

– Амали… – успел только пораженно произнести отец.

– Прощайте, – сказала она и исчезла вместе с вещами.