Проклятье вампира

Многое из этого было красивым.

Ник предположил, что это более элитная версия ночной жизни Сан-Франциско по сравнению с Кастро… во всяком случае, одна из её элитных версий.

Ничто из этого не напоминало ему о Сан-Франциско его молодости.

В какой-то момент после последнего визита Ника в эти места, Хейт стал дорогим и эксклюзивным районом, наполненным приватными клубами, бутиками дизайнерской одежды, ресторанами и барами, где столик надо заказывать заранее, запредельно дорогими домами и безупречно чистыми лицами безо всяких уличных артов или музыки, которая могла потревожить богачей.

Ник увидел один или два фетиш-магазина ближе к парку, но даже они выглядели на удивление элитными, с красивыми постерами в ретро-стиле и с такими же ретро-будками для продажи билетов. Постеры рекламировали бурлеск и уникальные танцевальные шоу, перемежавшиеся с комедийными выступлениями человеческих знаменитостей, шоу иллюзий, игрой на инструментах и концертами.

Секс-услуги в таких местах включали исключительно видящих-гибридов и вампиров.

А это всего лишь вежливый эвфемизм, чтобы подцепить полулюдей, которые трахались за деньги в душных задних комнатушках. Танцы на шесте, бурлеск, шоу иллюзий и игра на пианино — всё это только придавало происходящему видимость элитной законности.

Ник подозревал, что цена прикрытия в таких местах намного выше, чем в клубах на Кастро.

Он невольно подумал о том, как это работало в Нью-Йорке.

Или в Лос-Анджелесе, если уж на то пошло.

Он вынужден был надеяться, что здесь было лучше.

Сан-Франциско предположительно был более дружелюбным к тем, кто являлся не полностью человеком.

В Нью-Йорке многие гибриды, работавшие в таких местах, попросту не имели выбора.

Он подумал об Уинтер и о том, что это могло означать для них обоих при других обстоятельствах, и осознал, что начинает киснуть от этого района.

Может, стоило всё-таки вернуться в отель.

Добравшись до конца Хейт, Ник принял решение.

Он пересёк Станьон, вошёл в парк и сразу свернул направо.

Он почувствовал, что расслабляется, как только тёмные ветки и стволы скрыли его силуэт из виду с улицы, хотя он знал, что не сможет долго оставаться здесь. Как можно дольше избегая дороги, он прошёл через парк, пока не добрался до Фултон-стрит.

Затем перешёл на другую сторону и направился вниз по Фултон к Вестерн-Аддишен.

Он заметил один из старомодных троллейбусов, когда тот замедлился возле него.

В тот момент Ник преодолел примерно половину спуска по холму.

Увидев, что троллейбус притормозил для него, он пробежал несколько метров и уцепился за вагончик сзади, вспомнив, что когда он жил здесь человеком, никаких троллейбусов тут не было.

Он показал свой штрихкод системе оплаты проезда.

Она взяла с него ноль кредитов, и Ник вспомнил, что будучи государственным служащим, Миднайтом, пусть и из другой Охраняемой Зоны, он имел право на бесплатный проезд.

Он плюхнулся на сиденье.

Глянув в окно, он посильнее натянул капюшон на голову.

Остальную часть вагона он лишь один раз окинул взглядом, чтобы посмотреть на карту.

Gaos. Ему повезло.

Эта чёртова штуковина привезёт его обратно, чуть ли не до самой двери.

Троллейбус ехал от Станьон к Фултон, затем в Ван-Несс, а оттуда к Маркет. Он мог выйти где угодно в той части Маркет или даже доехать до старого Ферри-билдинг и несколько минут пройтись по бухте прежде, чем возвращаться в номер.

Ник нашёл точный адрес своего отеля возле Монтгомери.

Он решит, в каком месте выходить, когда доедет до того района.

Установив в своей гарнитуре сигнал, который сработает, когда троллейбус доберётся до нужной части Маркет, Ник сосредоточился на файлах, присланных Морли.

Он просмотрел базовые сведения о двух мужчинах из Сан-Франциско.

Гордон Мурами, сорок восемь лет. Системный инженер.

Келвин Джонс, двадцать шесть лет. Консультант по искусственной жизни.

Мурами работал в «Виртуальных Системах Сантрод». Джонс — в «Норологе», какой-то компании-производителе оружия, хотя они прославились неким новым полуорганическим чипом, имевшим производительность в несколько раз лучше своего предшественника.

У них не обнаружилось очевидной связи друг с другом.

Работали в разных компаниях.

Жили в разных районах города.

Не имели общих интересов.

Джонс был на двадцать лет моложе. Холост, участвовал в марафонах, активно вращался в клубных кругах и любил нелегальные ингаляторы. В настоящий момент трахался с несколькими людьми, и мужского, и женского пола. Все его партнёры, похоже, не знали друг о друге.

Мурами был семейным человеком, жил со своим партнёром-мужчиной в районе Чайна-бич. Он казался верным, состоял в отношениях, где они оба принесли моногамные клятвы. Его партнёр (муж, по сути), был общественным адвокатом и активистом по имени Алан Риксон.

У Риксона было такое же абсолютно чистое досье.

Пятьдесят два года. Родился в Северо-Восточном Дистрикте. Обучался в Стэнфорде на юриста. Переехал в Сан-Франциско в двадцать с небольшим лет.

Эти двое познакомились через общих друзей, когда Риксону было двадцать девять, а Мурами — двадцать пять.

Теперь у них было трое детей: один мальчик и две девочки, двенадцать, десять и семь лет соответственно.

Ни у кого из пяти жертв не было общих семейных связей.

Никто не казался особенно религиозным или политически активным.

Никто не трудился над проектами, связанными с работой других жертв.

Два работника из числа обслуживающего персонала нашли всех пятерых, включая Джонса и Мурами, мёртвыми в Нью-Йорке, после обращения в новорожденных вампиров.

Джонса и Мурами вместе с тремя другими трупами обнаружили на антикварном персидском ковре. Этот ковёр лежал поверх подлинной итальянской плитки из чёрно-белого камня, уложенной на том этаже более трёхсот лет назад. Пять жертв с разодранными и кровоточащими грудями и отсутствующими сердцами лежали, казалось, без какой-либо закономерности, разбросанные перед настоящим, работающим камином с дровами.

Камин с дровами, персидский ковёр, аутентичная итальянская плитка — всё это относилось к Дакоте, чрезвычайно дорогому жилому зданию в районе «Река Золота» на Манхэттене, в нижней западной части парка.

Даже Ник слышал про Дакоту.

Это было одно из поистине известных жилых зданий, оставшихся возле Центрального парка с довоенного периода.

Ник не сомневался, что за годы его отремонтировали, возможно, даже не раз, и скорее всего, обновили от и до. И всё же долговечность делала здание впечатляющим. Это также делало Дакоту поистине ностальгической и культовой достопримечательностью Нью-Йорка.

Чёрт, да на данном этапе оно могло считаться древними руинами.

Оригинал был построен в «Позолоченном веке», где-то в конце 1800-х, если считать по старой, довоенной системе календаря.

Забавно, но Ник запомнил его по совершенно иной причине.

Фасад здания был запечатлён в фильме ужасов, который нравился ему в детстве. «Ребёнок Розмари»… внезапно он вспомнил, как ходил на этот фильм с Даледжемом, тоже в кинотеатре на Кастро… в старших классах это был самый любимый его фильм.

Может, он заставит Уинтер посмотреть этот фильм с ним, когда вернётся в Нью-Йорк.

Однако сейчас Ник начинал раздражаться.

Пока что он не видел то, что заметил Морли.

У него не складывалось «убеждённого мнения» о том, кто или что убило этих людей, как намекнул Морли по сети.

Он чувствовал лишь злость, особенно из-за Мурами.

Трое детей. Муж.

Чёрт подери.

Тот, кто сделал это, разрушил семью.

Кто бы его ни убил, Ник намеревался найти этого мудака.

Глава 8. Тишина и шум

Ник всё ещё изучал файлы, когда его гарнитура издала тихий сигнал.

Ник поднял взгляд. Затем посмотрел по сторонам, выглядывая в окна.

Он уже видел свой отель в окно.

Честно говоря, это поразило его, но с другой стороны, он пялился в данные двух теперь уже мёртвых новорожденных вампов дольше, чем осознавал. И он был практически один в троллейбусе, так что остановок было мало.

Троллейбус привёз его практически прямиком туда.

Он снова подумал, не поехать ли к Ферри-билдинг, затем передумал.

Может, завтра.

Прямо сейчас он хотел больше времени уделить файлам.

Он послал импульс, чтобы остановить троллейбус.

Нежно-голубой вагончик постепенно замедлился и остановился перед отелем Ника. Как только он полностью прекратил движение, огни тепло мигнули, подсвечивая ближайшую к месту Ника дверь.

Он поднялся со скамейки из искусственного дерева и пошёл в сторону выхода.

Через несколько секунд он уже стоял на улице.

Когда троллейбус отъехал, Ник посмотрел в обе стороны по тротуару.

Посильнее натянув капюшон, чтобы скрыть лицо, он сгорбился в дорогой куртке, сунул руки в карманы, чтобы не светить своей белой как мел кожей, и направился к гигантским дверям отеля из органического стекла.

Он думал, что доберётся без инцидентов.

…и тут раздался внезапный, резкий, почти истеричный вопль.

Ник подпрыгнул, оглядываясь по сторонам.

Это было ошибкой.

Сделав это, Ник сразу понял свою оплошность.

Незнакомка кричала не потому, что кто-то пытался её убить, не потому, что ей грозила опасность, и даже не потому, что испугалась. До ужаса юная девушка лет семнадцати смотрела прямиком на Ника.

Её глаза выпучились, лицо озарилось невероятно широкой улыбкой, и она снова закричала.

Она показала прямо на Ника

Она закричала в третий раз.

Нику казалось, что он очутился в фильме «Вторжение похитителей тел»³.

Он также прочувствовал свой возраст. Остро.

И не только из-за отсылок к древним как динозавры фильмам.

Друг девочки-подростка повернулся. Ещё один молодой человек, на сей раз парень с ярко-синими и красными волосами, проследил за её взглядом до лица Ника. За вторым подростком последовал третий. Затем четвёртый. Затем пятый.

Пока, наконец, в сторону Ника не уставились восемь молодых лиц.

Они увидели Ника, и их глаза коллективно выпучились.

Они раскрылись так широко, что это выглядело пугающим, как в мультике. В те несколько секунд их лица казались Нику более нереальными, чем некоторые виртуальные ландшафты на улицах.

— О БОЖЕ МОЙ ЭТО ОН! ОН ТАМ! ПРЯМО ТАМ!

Голос молодого парня разносился ещё громче, чем визг девочки.

— О БОЖЕ МОЙ! О БОЖЕ МОЙ! ЭТО ТОЧНО ОН!

Ник не до конца осознавал, насколько относительно тихо было в его голове на протяжении последних часов. После ухода из отеля ему почти не приходилось иметь дело с незнакомцами. Ну, всего с одним.

С тем парнишкой на Потреро-хилл.

А теперь всё нахлынуло обратно.

Кричащие толпы. Люди, толкающиеся из-за его автографа. Юные фанаты, которые таращились на него так, будто он был каким-то супергероем из комиксов и умел стрелять лазером из глаз. Люди, которым от него что-то надо. Люди, которым хотелось его трахнуть. Люди, которым хотелось, чтобы он их укусил.

Люди, которые смотрели на него и видели то, что они сами на него проецировали, плохое или хорошее, и ожидали, что он сыграет отведённую ему роль.

Вампир. Боец. Знаменитость.

Убийца.

Увидев группу, направлявшуюся к нему прямо сейчас, Ник знал, чего хотел бы от него Фарлуччи.

Фарлуччи хотел бы, чтобы он вёл себя хорошо, ставил автографы на сиськи подростков, показывал им клыки, позволял им купить ему выпить.

Фарлуччи хотел бы, чтобы он устроил хорошее шоу.

Ник это знал, но в данный момент ему было всё равно.

И он не испытывал стыда.

Честно говоря, он вообще почти не думал.

Он побежал.

Он убежал от них прямиком к лифтам.

Сейчас всё было не так, как в былые дни, когда надо нажимать на кнопку, чтобы вызвать лифт — во всяком случае, не в таких новых зданиях. И это хорошо, потому что его вампирский слух уловил, что они направляются за ним.

Он уже подумывал побежать к лестницам, но тут двери первого лифта раскрылись перед ним.

Ник скользнул внутрь, чувствуя себя слегка нелепо, когда две спускавшиеся парочки с любопытством покосились на него. Они были одеты так, будто направлялись в дорогой бар на первом этаже или на какое-нибудь ночное шоу.

Ник не встречался с ними взглядом.

Он шагнул в скрытую зону возле кнопок и провёл своей идентификационной татуировкой по сенсору. Он выругался на языке видящих, когда сработало только после двух попыток.

Но всё же сработало.

Двери бесшумно закрылись.

Только тогда Ник выдохнул с облегчением.

Более того, он чертовски порадовался, что не пошёл по лестницам.

Он только что вспомнил, что его поселили на сорок третьем этаже в пентхаусе.

Он был вампиром, так что смог бы подняться, но подъём был бы адским и занял целую вечность, да и вообще он сомневался, что в пентхаус можно попасть с лестницы. Скорее всего, ему пришлось бы звонить консьержу, чтобы тот впустил его в лифт с другого этажа или, хуже того, просить кого-то из сотрудников приехать за ним.

Ник прислонился к зеркальной поверхности, покрывавшей три стенки лифта, и запрокинул голову к потолку кабины. Он наблюдал, как виртуальные цифры появляются и исчезают, отсчитывая этажи.

Казалось, что даже такой подъём занял целую вечность.

У него было время подумать, насколько он голоден.

Он связался с обслуживающим персоналом, всё ещё наблюдая за циферками этажей.

Сейчас они показывали 33.

— Да, здравствуйте, — он был один в лифте, и эти сведения не были государственной тайной, так что Ник не утруждался субвокалкой. — Я постоялец пентхауса. Пентхаус 1А. Меня интересует обслуживание номеров. А именно доставка еды.

— Само собой, мистер Танака. Весь арсенал отеля в вашем распоряжении, сэр. Есть полная виртуальная памятка, доступ к которой вы можете получить, если нажмёте на зелёный огонёк в нижнем левом углу вашего экрана…

— Понял, — Ник пробежался взглядом по списку. Тот, казалось, был нескончаемым. Через несколько секунд он выдохнул, скорее подчёркивая свой посыл. — Сейчас это для меня перебор, — признался он. — Можете порекомендовать что-нибудь? Для вампира. Я не привередлив.

— У нас обширная коллекция свежей крови для всех наших гостей-вампиров, сэр. У нас также ассортимент живых кормлений, если вы предпочитаете такое. Все они — сотрудники отеля, подписавшие документы о согласии и безопасности, и это позволяет им оставаться с нашими гостями так долго, как пожелают обе стороны…

— Нет, — поспешно перебил Ник, невольно испытав лёгкий шок. — Нет… спасибо. Спасибо. Но нет. В этом нет необходимости.

Он не стал добавлять: «Если я попробую провернуть такое, моя девушка выковыряет мою селезёнку кухонной лопаточкой, а потом наверняка займётся сексом с другим вампиром у меня на глазах, ну чтобы уж наверняка. Она, наверное, отсосёт этому парню, пока я буду заливать кровью бл*дский пол».

— …Ничего такого, к чему крепится живая персона, — мрачно добавил он. — Если свежее, супер. Можете послать что угодно в плане контейнеров или пакетов крови. Но я бы хотел довольно много. Я весьма голоден.

— Само собой, сэр. У вас есть предпочтения по группе крови.

— Нет. Подойдёт любая.

— А возраст? У нас есть новая категория «едва легальные»⁴, а также…

— НЕЕЕТ, — перебил Ник, снова испытав лёгкий шок. — Нет. Мне подходят легальные-легальные. Серьёзно, мне просто нужно «топливо», чтобы функционировать дальше.

— Само собой, сэр, — собеседник на другом конце улыбнулся, и Ник внезапно вспомнил, что они знают, кто он, и наверняка принесли бы ему живого младенца, если бы он попросил, поскольку Фарлуччи позаботится о любых проблемах с законом. — Мы доставим ваш заказ сразу же, как только закончим с извлечением…

Лифт издал тихий сигнал.

Ник выдохнул, когда это произошло.

Он вышел через открывшиеся двери сразу же, как только сумел протиснуться в проём.

Никогда в жизни ему так не хотелось вернуться в номер отеля.

Ну, в номер отеля, в котором не было Уинтер.

— Я добрался до своего номера, так что доставляйте в любое время, — сказал он собеседнику.

— Конечно, сэр. Уже в пути.

Ник завершил вызов.

Он провёл рукой перед панелью на двери и выдохнул, когда замок открылся.

Он вошёл внутрь, двигаясь быстро…

…и что-то пи**ец как сильно ударило его по затылку.

Ник рухнул.

Он рухнул быстро.

Он рухнул с силой.

Ник рухнул с такой скоростью и силой, что у него не было времени подумать, как странно, что он вообще падает.

Затем всё почернело.

Глава 9. Ограбленный

— О божечки! Сэр! СЭР! Вы в порядке? О БОЖЕЧКИИИ! Сэр!

Пальцы сжали бицепс Ника.

Они потянули за него, дёрнули, пытаясь перевернуть.

Ник постарался посодействовать этому.

Он силился открыть глаза.

Он силился осмотреться, поискать, есть ли какая-то опасность или угрозы.

Он едва мог что-либо видеть от боли.

— Сэр! Пожалуйста, сэр… не пытайтесь сами встать. Пожалуйста, позвольте мне вам помочь, сэр. Пожалуйста! Вы выглядите совсем не хорошо…

Ник не до конца осознавал, что пытается встать на ноги.

Теперь те же ладони, что он чувствовал прежде, снова сжали его руку. Прежде чем он сообразил, они помогли ему подняться, подтягивая его тело, которое он и так пытался отодрать от пола.

Странно, но он не усомнился, можно ли доверять тому, кого он чувствовал рядом.

Незнакомец не казался угрозой.

Ник продолжал искать опасность, пытаясь почувствовать её, но от парнишки ничего не улавливал.

Парнишка.

Человек.

По запаху он точно узнавал в нём человека.

Человек. Молодой, лет 20–25. Мужчина.

Боится, но не Ника.

Может, боится за Ника, но точно не боится его самого.

Словно осоловелый, Ник использовал парнишку как опору и противовес, чтобы резко принять вертикальное положение. Он снова остановился, более-менее встав на ноги.

От боли его разум мутился.

Перед глазами всё залило алым. Добавочный цвет не помогал ему; от этого становилось лишь сложнее видеть, сложнее думать. Ник не чувствовал себя особенно возбуждённым в каком бы то ни было смысле слова. Он уже не был голоден.

Он не чувствовал себя агрессивным или таким уж готовым для сражения.

Скорее всего, клыки и красные глаза случились главным образом из-за безумно сильной боли.

Его челюсти болели.

Зубы тоже ныли от ужасной боли.

Он чувствовал себя больным, слабым.

Ему казалось, будто его может стошнить, хотя с вампирами такого не бывало.

— Сэр… я прямо сейчас вызываю сюда медика. Просто держитесь, сэр. Медик скоро придёт. У нас 24/7 дежурят специалисты по вампирской анатомии.

Ник поднял руку, отмахиваясь от него.

Он чувствовал, что какая-то часть его силится запротестовать, но он не мог заставить себя говорить, а тот, кто был с ним, похоже, всё равно не обращал внимания. Теперь Ник смог увидеть этого парня, прищурившись в золотистом освещении. Молодой, как он и почуял. Лет двадцать с небольшим, как он и почуял. Человек был мужчиной со светлыми, почти белыми волосами, тёмной кожей, поразительными сине-зелёными усовершенствованными радужками и татуировкой, покрывавшей большую часть его лица с одной стороны.

Ник не мог осмыслить татуировку, но из-за неё глаза парня особенно выделялись, отчасти потому, что татуировка была того же цвета, что и его усовершенствованные радужки.

У него на лице также имелось несколько пирсингов.

Его голос, его присутствие, всё было таким мягким и нежным.

Ник испытывал всеподавляющее желание поблагодарить парнишку, но до сих пор не мог говорить.

Он гадал, стоит ли показаться гостиничному медику по вампирам, затем задался вопросом, почему он в этом вообще сомневается. Ему совершенно точно надо показаться специалисту. Он даже сейчас понятия не имел, что с ним произошло.

Он понятия не имел, отчего его лицо и челюсти так болели.

Что более важно, Уинтер просто прикончит его, бл*дь, если он не позволит медику осмотреть его.

Он снова попытался заговорить с парнем, который его поддерживал.

На сей раз его горло издало почти разборчивые звуки.

— Моё лицо, — прокаркал он и сморщился от боли из-за каких-то двух слов. — …Как выглядит моё лицо? — выдавил он.

Человек моргнул.

На мгновение в его усовершенствованных глазах сверкнуло непонимание.

Молодой парень почистил горло.

— Сэр, вы абсолютно прекрасны, — искренне ответил он. — Совершенно сногсшибательны даже по меркам вашей расы. Все, кого я знаю, считают вас самым привлекательным…

— Нет, — Ник покачал головой, морщась. — Бл*дь. Нет. Мать вашу…

Он ахнул, но не нуждался в воздухе.

Это было вызвано чисто болью.

Он покачал головой, попытавшись ещё раз.

— Я имею в виду сейчас, — сказал он. — Как моё лицо выглядит прямо сейчас? Что они со мной сделали? Всё моё лицо болит, бл*дь. Такое чувство, будто каждый зуб в моём рту сломан или погнут. Такое чувство, будто мне сломали челюсть. Разбили череп…

Он ахнул и осознал, что какая-то его часть пытается дышать.

Он был вампиром.

Ему не нужно дышать.

— Ты мог бы сказать мне, что у меня всё лицо всмятку, и я бы тебе поверил, — добавил Ник с очередным хрипом. — Я хочу знать. Что со мной не так? Это не… нормально. Чтобы вампир испытывал такую боль…

В тех сине-зелёных радужках промелькнуло понимание. Ник увидел, что это понимание сопровождалось более смятённой смесью разочарования и облегчения. Затем там проступило тёплое сочувствие, когда молодой человек как будто понял, что видел на лице Ника и, может, слышал в его голосе.

Это была боль.

Как только парень понял это, он крепче стиснул Ника.

— Сэр, мне так жаль. Пройдите всего несколько метров. Тут есть скамеечка. Мне правда кажется, что вам стоит сесть. Я посмотрю, хорошо? Но сначала вам нужно сесть.

Он аккуратно потянул за руку Ника, направляя его вправо.

Ник без протестов последовал за его пальцами.

Через несколько шагов парень остановился.

Он надавил на плечо Ника сверху.

— Сэр, — мягко сказал он ему. — Прошу, сэр.

Ник сел. Его ноги и задница приземлились на нечто твёрдое, но вместе с тем мягкое.

Он тут же испытал небольшое облегчение.

Он просто сидел, не шевелясь, пока молодой парень обходил его. Работник отеля осмотрел лицо Ника, изучая его с расстояния нескольких дюймов. Он выпрямился, чтобы взглянуть на его затылок. Он аккуратно протянул руку и, когда Ник не пошевелился, ощупал череп Ника.

Он несколькими пальцами дотронулся до шеи Ника, словно ища кровь, затем осмотрел его плечи, грудь, тело в целом.

— Я правда ничего не вижу, сэр, — серьёзно сказал человек. — Крови нет. Я не вижу синяков или ожогов. Никаких шишек, которые указывали бы на то, что вас ударили.

Он помедлил, окинув Ника ещё одним взглядом.

Он заговорил более осторожным тоном, добавив:

— Я правда считаю, что вам стоит пройти тщательный осмотр у специалиста. Я также позвоню мистеру Фарлуччи. Скорее всего, он захочет прислать одного из своих людей для осмотра.

Ник поморщился, но не спорил ни с тем, ни с другим.

На сей раз у него не было никакого желания спорить, даже рефлекторного.

Всё, что сказал паренёк, имело смысл.

По той же причине он лишь кивнул, закрыв глаза.

— Вы бы хотели выпить крови, которую заказали? — вежливо спросил человек.

Ник вздрогнул.

— Нет. Пока не надо. Я практически уверен, что меня стошнит.

И конечно, произнесение этого вслух лишь усилило тошноту.

Он знал, что ему нужна еда, и довольно скоро, но решил дать себе несколько минут.

Он просто хотел посидеть.

С сидением он мог справиться.

В дверь постучали.

Человек вскочил на ноги.

Ник даже не заметил, что тот подтащил стул, чтобы присматривать за ним… пока человек не вскочил на ноги.

Он быстро подошёл к входу в апартаменты, отпер и открыл панель, не спрашивая, кто там. Ник не шевелился и не открывал глаза, но слушал, пока молодой человек с курчавыми белыми волосами говорил с пришедшим.

Послушав достаточно долго, чтобы определить, что новоприбывший, во-первых, был кем-то, кого молодой человек знал лично, а во-вторых, явно являлся специалистом, судя по задаваемым вопросам… Ник приглушил их разговор.

Он не пытался слушать.

Ему казалось, будто его голову зажали в тиски и медленно раскалывают пополам.

Он уже давно не испытывал такой сильной боли — может, с тех пор, как его в последний раз едва не убили в Нью-Йорке. Ему хотелось закричать, но он боялся пошевелиться или издать звук. Такое чувство, будто даже малейшее движение или перемена позы лишь усилят боль. Но всё ощущалось ещё хуже. Казалось, будто это реально могло его убить.

Он действительно не помнил, когда ему в последний раз было так больно.

Может, это было в ту ночь, когда его накачали наркотиками перед боем?

Или раньше? Когда они лишили его почти всей крови?

Он вспомнил те немногие разы, когда едва не умер.

Одни лишь мысли об этом усилили боль.

Попытки вспомнить вызвали ещё больше тошноты.

Поморщившись, он выбросил эти образы из головы.

Теперь кто-то ощупывал его тело. Умелые, точные руки проверяли его на предмет сломанных костей, прощупывали вены, трогали под челюстью, дотрагивались до горла. Они ощупывали его запястья, пальцы, шею сзади.

Они то и дело возвращались к его челюсти.

Эти трогающие пальцы, давившие на места под костью, заставили его задрожать, хотя действия этих пальцев не причиняли ему боли как таковой.

Ник также чувствовал что-то ещё… какие-то электронные щупальца.

Что бы это ни было, это ощущалось одновременно механическим и животным. Должно быть, специалист использовал какую-то органическую машину, чтобы просканировать его тело. Как бы там ни было, импульсы, которые посылало устройство, дотрагивались до его кожи от головы до пят.

Они вибрировали в его плоти и костях, ища повреждения.

Опять-таки, ничто из действий машины не причинило ему боль.

Это было чисто психологическим — страх, что что-то пойдёт не так и сделает боль хуже.

Даже малейшее касание заставляло его отшатываться.

Это также заставило его клыки болезненно удлиниться во рту.

После молчания, показавшегося очень долгим, стоявшая над ним персона заговорила.

— Ха, — произнёс женский голос.

Ник помрачнел. Он стиснул зубы, щурясь, и посмотрел на высокую женщину перед ним. Даже приглушённое освещение гостиничного номера причиняло боль его глазам.

Это заставляло его скрежетать зубами, отчего боль в голове обострялась.

— Ха? — прорычал он. — И это всё, на что ты способна?

Она не усмехнулась ему и даже не улыбнулась.

Она выглядела встревоженной, уставившись на него.

Он впервые осознал, что она была вампиром.

Её радужки из потрескавшегося хрусталя слегка светились в потолочном освещении.

— Ну же, док, — проворчал он. — В чём дело? — он снова помрачнел. — Если я умираю, тебе лучше позвонить моей девушке. Мне надо сказать ей, что это не твоя вина… чтобы она тебя не убила.

Вампир-доктор впервые посмотрела прямо на него.

Её тонкие губы изогнулись в лёгкой улыбке.

— Не думаю, что мы дошли до этой стадии, брат, — сказала она. — Но, полагаю, хорошо знать, что ты можешь шутить на эту тему.

— А кто сказал, что я шучу? — пробормотал он.

Но она толком не слушала.

Её губы снова поджались, и она словно переключилась обратно в клинический режим. Она глянула на человеческого сотрудника по обслуживанию номеров — Ник осознал, что тот по-прежнему стоял в комнате и выглядел обеспокоенным.

— С ним всё будет хорошо, Черри? — спросил молодой человек.

— Будет, — подтвердила она и кисло посмотрела на Ника. — …Но тебе, пожалуй, придётся отменить завтрашний бой, — добавила медик.

— Что? — Ник уставился на неё. — Почему?

Медик моргнула.

Затем впервые одарила его искренней улыбкой.

— Ну, вы только посмотрите. Без проблем отпускает шуточки про убийственно настроенную девушку, думая, что он умирает… но стоит сказать парню, что он не может драться, и вот, пожалуйста, шок и неверие.

— Что со мной не так? — прорычал Ник.

Медик вздохнула.

Она грациозно опустилась на стул перед ним — тот самый, на котором сидел молодой человек. Ретро-стульчик с округлой спинкой и золотистой обивкой выглядел в духе мебели, которой могли бы владеть родители Ника в 70-х. Женщина-вампир наклонилась к нему, устроившись на краю мягкого сиденья.

— Кто-то забрал весь твой яд, брат, — серьёзно сказала она. — Они вырубили тебя и полностью осушили. Не знаю, как они это сделали, но они были весьма дотошными, и судя по трещинкам в основании твоих зубов под деснами, я полагаю, что они использовали какое-то нелегальное устройство извлечения. Твои зубы сильно повреждены, но они восстановятся быстрее, чем запасы твоего яда.

Она с сочувствием посмотрела на него. Но Ник ощущал, что она наблюдает за ним и оценивает его реакцию на эти новости.

— Какое-то время ты будешь слаб как котёнок. И я вовсе не удивлена, что твои зубы, лицо и голова болят. Я могу дать тебе что-нибудь от боли, но… ну, ты знаешь наш метаболизм, брат. Ты выжжешь всё обезболивающее из организма прежде, чем прекратится боль. Тебе понадобятся регулярные дозы, чтобы это оказало хоть какой-то эффект…

— Как долго?

Она помедлила.

Он видел, как она глянула на молодого человека, затем обратно на него, Ника.

— Это несколько варьируется от вампа к вампу… но по моей приблизительной оценке — как минимум несколько недель. Возможно, больше месяца. Мне надо доставить тебя в клинику и провести более тщательное сканирование, чтобы посмотреть, в каком состоянии капсулы яда. Наладонник даёт мне примерное представление, но это сродни УЗИ. А мне надо использовать нанотехническую камеру.

Ник поморщился, отчасти от неверия.

Он собирался заговорить, спросить что-то ещё…

…и тут дверь гостиничного номера распахнулось внутрь.

Прежде чем он сумел моргнуть, в комнату хлынули люди.

Знакомый голос прогремел громче остальных.

— КАКОГО ХЕРА ПРОИЗОШЛО? ЧТО С НИМ СЛУЧИЛОСЬ?

Ник вздрогнул, стиснув челюсти.

Кавалерия прибыла.

Глава 10. Худшее

— ОТВЕЧАЙТЕ! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? КАКОГО ХЕРА ПРОИЗОШЛО С МОИМ БОЙЦОМ?

Ник сжал зубы, закрыв глаза.

Голос Фарлуччи напоминал дрель, вгрызавшуюся в кости его черепа.

К этому моменту Нику просто хотелось заползти в спальню и скрыться в темноте.

Может, по той же причине он просто сидел, не шевелясь, пока они обсуждали его. Он слышал, как женщина-вампир объясняет всё, что она сказала Нику, только более детально, углубляясь в такие нюансы, как расположение гланд, и показывая изображения, полученные при сканировании.

Кто-то второй ощупал его челюсти и шею, затем снова просканировал зубы и лицо.

Фарлуччи попытался поговорить с ним.

Слава богам, оба медика — и специалист отеля, и специалист, приведённый Фарлуччи — практически утащили его за собой.

Ник всё ещё слышал, как промоутер орёт на разных людей.

Он проклинал отель за их «дерьмовую охрану».

Он орал на кого-то по телефону, говоря «а чего ты от меня ожидаешь в такой ситуации?»

Он орал на кого-то, кто мог быть Морли или другим сотрудником полиции Нью-Йорка.

Пришла полиция.

Один Миднайт, четыре человека.

К Нику отнеслись как к знаменитости, хоть он и был вампиром.

Если бы он чувствовал себя хоть немножко получше, он мог бы обнажить клыки и угрожать им всем, пока они не уйдут. А так он не мог сделать ничего, только сидел на мягкой скамеечке и смотрел в пол, пока все спорили, обвиняли друг друга, задавали вопросы сотрудникам отеля. У Ника сложилось смутное впечатление, что они смотрят записи камер видеонаблюдения.

Женщина-Миднайт опустилась на колени рядом с ним и спросила, что он помнит.

Ник отрывистыми фразами сообщил, что практически ничего не может рассказать.

Она кивнула и сказала, что те немногие воспоминания, что у него сохранились, увязываются с тем, что они увидели на камерах.

Ник мог бы ответить на её слова.

Например, «нахера спрашивать у меня, если у вас есть записи камер?»

«О, и какого хера у вас имеются камеры в моём номере?»

Но он знал, почему так.

Фарлуччи запросил это, чтобы присматривать за своей дорогой игрушкой.

Он слишком много денег инвестировал в Ника, чтобы давать ему нечто столь обыденное, как уединение, когда они приехали в город для большого боя.

Конечно, Фарлуччи был убеждён, что всё сводится к нему.

Саботаж. Срыв боя.

Всё это делалось для создания иллюзии, будто Фарлуччи и его разрекламированный боец нечестным способом отлынивают от североамериканских чемпионатов.

Нику было насрать.

Единственными, против чьего присутствия он не возражал, был тот парень, который поднял его с пола, и вампир-доктор, которая работала в отеле. Он понятия не имел, здесь они или нет, но не возражал бы против их присутствия.

Все остальные могли съе*аться в закат, по его мнению.

Должно быть, в какой-то момент кто-то вспомнил про присутствие Ника.

Ник запомнил иглу.

Он видел, как кто-то поднёс янтарную жидкость к свету.

Затем вонзил шприц в его ногу.

Потом ничего.

Забвение.

Блаженное забвение.

Он проснулся в гостиничной кровати.

Он проснулся, и боль раздирала его череп.

Сейчас ещё не рассвело.

В его номере по-прежнему находилось слишком много людей, бл*дь.

Он слышал голоса.

Поначалу никто не обращал на него внимания. Они толпились и разговаривали меж собой. Ник слышал Фарлуччи, другие знакомые голоса, которые не мог увязать с именами. Он слышал женщину, разговаривавшую по телефону неподалёку. Миднайт? Кто-то другой?

Затем кто-то заметил, что он очнулся. Может, он открыл глаза.

Может, он издал какой-то звук.

Может, он в этот раз даже сказал им съе*аться нахер, а не только подумал об этом.

Кто-то опять воткнул в него иголку шприца, на сей раз в задницу.

Он не возражал.

Ник снова провалился в никуда.

Он резко дёрнулся в постели и издал потрясённый хрип.

Его бл*дские зубы.

Проклятье, как же они болели.

— Вот, — пробормотал голос, окруживший его, окутавший его теплом. — Пей. Тебе надо попить.

Он подчинился.

Он погрузил клыки в предложенную руку.

Он стал пить. Проклятье, было так вкусно.

Это сделало его настолько твёрдым, что он заскулил.

— Ладно, — сказал голос. — Достаточно.

Он остановился.

Повалился обратно на кровать.

Gaos, его рот болел. Его зубы болели. Его голова болела.

Весь его бл*дский череп болел.

Он так устал от этого. Ему хотелось выйти на улицу.

Должно быть, он озвучил как минимум часть этого вслух. Он до сих пор её не слышал. Он ни черта не мог слышать через кровь.

— Знаю, детка, — пробормотала она. — Знаю. Яда ведь нет. Помнишь? Так что мы не можем слышать друг друга.

— Больно, — прорычал он. — Больно… и мне хочется трахаться…

— Я знаю, что больно, — сказал знакомый голос. — И пока никакого траханья, Ник. Тебе надо сначала поправиться, а то укусишь меня и переломаешь себе зубы.

Он нахмурился, держа глаза закрытыми.

Это правда? Может, и правда.

Ему хотелось верить, что это неправда.

— Вот, — сказала она. — Они дали мне ещё. Я просто хотела, чтобы ты сначала поел.

Резкий укол пронзил его кожу.

На сей раз игла вонзилась в шею, заставив его вздрогнуть.

— Полегче, — пробормотала она, и её дыхание целовало его ухо. — Прости, что в горло. Тут, похоже, лучше работает. Может, потому что укол ближе к твоим зубам. Ближе к месту, где всё болит…

Ник застонал.

Её голос сводил с ума. Это вызывало желание снова укусить её.

Это вызывало желание трахаться.

Но голос становился мягче, слышать его было сложнее.

Её голос делался всё тише и тише.

И Ник впервые воспротивился засыпанию.

Он боролся…

Он очень старался бодрствовать…

Но это не сыграло никакой роли.

Глава 11. Понимание

— А ты-то поела? — проворчал Ник, когда она предложила ему своё горло. — Что ты вообще здесь делаешь, Уинтер?

Она бросила на него взгляд. Этот взгляд говорил об её неуверенности в том, стоит ли вообще удостаивать его вопросы ответами.

Затем, как будто передумав, она вздохнула.

Она перекатилась на спину, улёгшись на кровать кинг-сайз. Она устроилась поверх покрывала и снова выдохнула, повернув голову, чтобы посмотреть на него.

— Фарлуччи позвонил мне, — сказала она.

Ник моргнул с открытым удивлением.

Она повернула голову и снова уставилась в потолок. Ладони она сложила на груди и выдохнула.

— Затем мне позвонила Сен-Мартен, — добавила она. — Затем мне позвонила Кит. Затем мне позвонил Морли. Затем мне позвонил Джордан…

— Господи Иисусе, бл*дь, — пробормотал Ник. — Я их всех прибью.

Уинтер повернула голову, посмотрев на него и поджав губы.

— Ты не хочешь, чтобы я была здесь? Ибо Фарлуччи сказал, что ты практически потребовал от него позвонить мне. Он сказал, что ты потребовал, чтобы он купил мне билет сюда, иначе ты больше никогда не будешь драться за него. Он сказал, что ты угрожал всем подряд. Говорил, что не станешь брать кровь ни у кого. Они едва заставили тебя попить кровь из пакета…

Ник уставился на неё.

Затем, подумав над её словами, он вздрогнул.

Затем до него дошло кое-что ещё.

Она не могла просто перебежать на другой конец улицы и очутиться здесь. Нику потребовалось больше суток, чтобы добраться с Восточного Побережья до Охраняемой Зоны Залива.

Он сомневался, что она прилетела воздушным транспортом. С одного побережья на другое летало мало рейсов, и даже Фарлуччи не стал бы раскошеливаться на такое.

Может, Брик и не поскупился бы, но его имя было единственным, которое Уинтер не упомянула.

В любом случае, если она пересекла всю страну с Бриком и его вампирами, Ник нахер слетел бы с катушек.

Наиболее вероятный сценарий сводился к тому, что она добралась наземным транспортом.

Она, наверное, села на подземный поезд.

Эти поезда были чертовски быстрыми, но ей всё равно потребовалось бы как минимум десять часов, чтобы добраться от одного побережья до другого. Они останавливались на каждой крупной станции по всей протяжённости страны. А она ехала бы с самой дальней северной точки континента, которая раньше являлась штатом Мэн или Вермонт.

— Сколько я пробыл в отключке? — изумлённо спросил Ник.

— Прошло шесть дней, — сказала Уинтер.

— Шесть… дней?

— С момента нападения на тебя.

Ник уставился на неё. Поначалу его разум не мог переварить эту цифру.

— Подожди. Серьёзно?

Она посмотрела на него, качая головой с лёгким неверием.

— Ты реально был не в себе, да? Иногда я правда не улавливала разницу. Ты вёл себя абсолютно нормально, как сейчас… а потом вдруг устраивал нечто безумное.

— Нечто безумное? — он нахмурился. — Например?

Снова подняв взгляд к потолку, Уинтер фыркнула.

— Ну. Дай-ка подумать. В каждый из тех пяти дней, что я провела здесь, мне приходилось практически силой укладывать тебя в постель. Ты пытался выйти к лифтам… абсолютно голым, позволь заметить… дважды. Ты сказал мне, что хочешь поплавать. Я так понимаю, ты пытался остудить лицо и голову, когда они начали опухать.

Раздражённо фыркнув и как будто вспоминая, Уинтер повернула голову и посмотрела ему в глаза с расстояния нескольких сантиметров.

— И, наверное, ты бы своего добился, — серьёзно добавила она. — Но Брик тоже прислал сюда своих людей… якобы для твоей охраны, на случай, если нападавший вернётся. Здоровяку, который сейчас стоит у двери, пришлось практически повалить тебя на ковёр. Дважды. Затем он помог затащить тебя обратно, чтобы я воткнула ещё один шприц тебе в задницу…

Ник с неверием фыркнул.

— Иисусе.

— Ага, — отозвалась Уинтер, слегка улыбаясь. — Не уверена, что в этом виноват Иисус, но кому-то за это точно надо ответить.

— Ты не винишь в этом меня? — изумлённо переспросил он.

Её улыбка угасла.

— Нет. Конечно, нет.

— У них есть версии, кто это сделал? — Ник осторожно дотронулся до своей челюсти, слегка вздрогнув, затем расслабился, когда это оказалось не так уж больно, как он ожидал. Он ощупал своё лицо, которое до сих пор казалось немного опухшим. — Или зачем? — проворчал он.

Когда он глянул на неё на сей раз, Уинтер выглядела убийственно злой.

Но не на него.

Он находил это странно завораживающим — может, отчасти потому, что это не адресовалось ему.

Будь она вампиром, её глаза обрели бы тёмный кроваво-красный оттенок. Её клыки полностью удлинились бы, а к коже прилил бы румянец от жара и жажды крови.

— На второй вопрос я могу ответить, — холодно сказала она. — Брик проинформировал меня, что…

— Держись подальше от Брика, — прорычал Ник. — И держись подальше от вампиров-телохранителей, которые валят меня на пол…

Уинтер и бровью не повела.

— Не болтай ерунды, — пренебрежительно сказала она. — И тот вампир ни за что не смог бы повалить тебя, не будь ты в таком ужасном состоянии. Чёрт, да иной раз я бы, наверное, сама смогла тебя завалить…

— Ну так и сделай это сама в следующий раз, — парировал он.

Уинтер и это проигнорировала.

— Так вот… — она закатила глаза.

Нику хотелось укусить её за это. Отчасти потому, что это выглядело чертовски очаровательно.

— …Брик проинформировал меня, что прямо сейчас процветает рынок продавцов нелегального вампирского яда, — продолжила она, бросив на него ровный взгляд. — В частности яда вампиров-знаменитостей. Твой продаётся по пугающе высокой цене, Ник. В теории кто-то увидел возможность в том, что ты временно приехал в город и один остановился в номере. Они поджидали тебя внутри и быстро изъяли яд с помощью машины, предварительно использовав какой-то промышленный вампирский транквилизатор, чтобы вырубить тебя.

— Кто-то ударил меня, — сказал Ник. — Это я запомнил.

— Да, — она один раз кивнула в манере видящих. — Это тоже попало на камеры наблюдения. Два злоумышленника в масках, полностью закрывающих лицо, скремблерах⁵ и анти-ДНК костюмах ждали прямо за первой дверью твоего номера. Третий злоумышленник ударил тебя по голове, но это делалось чисто для отвлечения… парень перед тобой выстрелил тебе в горло, как только ты поднял голову.

— Бл*дь.

— Ага, — Уинтер вздохнула.

— Зачем, чёрт возьми, им понадобился мой яд? — спросил Ник. — Та группа, раньше работавшая в подпольных рингах, охотилась за вампирской кровью, а не только за ядом. Ну, ты их знаешь. Те, которые едва не убили меня и бросили моё тело в холодильном отделении?

— Я помню, Ник.

— Это что-то подобное? — прорычал он. — Они теперь дают людям и гибридам кайф чисто от вампирского яда? Используют имена знаменитостей, чтобы накрутить цену до небес?

Уинтер нахмурилась.

Она открыла рот, затем закрыла обратно, словно передумала говорить.

— Что? — прорычал Ник. — Что, Уинтер?

— Ну, Брик, похоже, считает, что это не главная причина, по которой они это сделали.

— Тогда какая причина «главная», бл*дь?

— Успокойся, ладно?

— Нет, — он заставил себя понизить голос. — Просто назови мне причину, Уинтер.

— Брик сказал мне, что в последнее время появился тренд использовать яд вампиров-знаменитостей для обращения богатых людей в вампиров, — сказала она, вскинув руки. — И да, я знаю, как абсурдно это звучит. Но, судя по всему, это реально существует. Морли подтвердил.

Она всмотрелась в лицо Ника.

После паузы, во время которой она как будто наблюдала за его реакцией на её слова, Уинтер продолжила таким же будничным тоном.

— Ты можешь недооценить, за какие деньги уходит такой яд, Ник. Особенно яд кого-то вроде тебя. Мы говорим о роскоши чёрного рынка, которую могут позволить себе только настоящие богачи. Я не имею в виду обычных богатеньких придурков типа бывшего мужа Лары Сен-Мартен или большинства родителей детей, которые учатся в Келлермане.

Она бросила на него мрачный взгляд, и её павлиньи глаза с синим отливом сверкнули.

— Я говорю о реально мерзких, развращённо богатых типах, Ник. О тех, кто владеет своими кусками Охраняемых Зон, а может, даже собственным островом где-нибудь, как у злодеев из старых шпионских фильмов. Это такие богачи, о которых шепчутся другие богачи. Видимо, некоторые из них прельстились гениальной идеей отвалить немереное количество денег за вечную жизнь.

Ник нахмурился.

В этом имелся смысл.

Это показалось ему чертовски большим совпадением, но в этом имелся смысл.

Должны существовать богатые засранцы, которые делали это и раньше.

Что бы Брик ни сказал Уинтер, это не могло быть новой фишкой.

Но может, использование яда знаменитостей и было чем-то недавним.

И может, такое становилось более распространённым.

Эта мысль казалась почти смешной в какой-то чёрной манере, когда Ник увязал её со своими знаниями о вампирском мире, а также об его эксцентричном короле с очень глубокими карманами.

Ник гадал, сколько же богатых идиотов вскоре после обращения получило визит от Брика, в ходе которого Брик объяснил им правила жизни в Вампирленде, кто тут на самом деле главный, и сколько дани ему причиталось от любого, кому хватало дурости добровольно вступить в его мир.

Но яд знаменитостей?

Яд он же и в Африке яд, верно?

— Я вчера говорила с Морли, — добавила Уинтер. — Он послал тебе ещё больше файлов. Он всё равно хочет, чтобы ты кое-что разведал здесь, если сможешь.

Она наградила его мрачным взглядом.

— Конечно, я посоветовала Джеймсу сходить нафиг. Но он заверил меня, что это всего лишь исследовательская работа и, может, несколько интервью. Он говорит, что ты будешь, цитирую, «в безопасности у Христа за пазухой». Цитирую потому, что не имею ни малейшего понятия, что это выражение означает.

Ник хмыкнул, слегка развеселившись.

Но его слова прозвучали серьёзно.

— По его мнению, случившееся со мной связано с обращением тех парней в Нью-Йорке?

Уинтер нахмурилась, посмотрев на него.

— Он поручил тебе работать над этим делом? Парни с технологической конференции?

Ник хмуро покосился на неё.

Он забыл, что не должен был ей рассказывать.

Ну, он не должен был рассказывать кому-либо, работающему на «Архангел», и, к сожалению, его жена относилась к их числу.

С другой стороны, нахер полицию Нью-Йорка.

Морли должен понимать, что он рассказывал Уинтер практически всё.

— Да, — Ник вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. — Морли хотел, чтобы я нашёл больше инфы по двум парням, которые отсюда родом, — признался Ник. — Он выяснил, добровольно ли их обратили?

— Не знаю, — но теперь Уинтер казалась настороженной.

Когда Ник открыл глаза, она снова уставилась на него.

— Ты думаешь, они могли напасть на тебя из-за этого дела? — выразительно поинтересовалась она. — Признаюсь, я просто посчитала, что это из-за того, кто ты… из-за того, что ты знаменитость. Мне и в голову не приходило, что это могло случиться из-за поручения Морли.

Ник покачал головой.

К сожалению, из-за этого голова слегка запульсировала, так что он перестал.

Он начал садиться и поразился тому, насколько слабым почувствовал себя.

Он остановился во второй раз, затем рывком преодолел остальное расстояние. Поместив верхнюю часть тела в более-менее вертикальное положение и сев на матрасе, Ник осмотрелся по сторонам. Он моргнул от солнечного света, лившегося через стекло с вампирской защитой.

— Слаб как котёнок, — пробормотал он, вспомнив слова первого доктора. — Эй. А где тот паренёк, который нашёл меня? С белыми волосами? И татуировкой на лице?

Уинтер моргнула.

— Саймон?

— Я не спросил его имя.

— Это должен быть Саймон, — она вздохнула, убирая с глаз тёмные волосы с цветными прядями. — Он приходит каждый день и спрашивает о тебе. Это абсолютно очаровательно… хоть я и уверена, что он безнадёжно запал на тебя, — глянув на Ника, она добавила: — Но я не жалуюсь. Когда я заказываю еду в номер, он приносит мне совершенно изумительное капучино.

— Милый паренёк, — сказал Ник. — Позвони ему. Хочу заказать тебе завтрак.

— О? — она ошеломлённо прищёлкнула языком. — Вот как?

— Да, — сказал он. — А потом, пока ты будешь есть, я просмотрю всё то дерьмо, что прислал мне Морли, и прослушаю около трёхсот сообщений, после чего психану и удалю остальные, — фыркнув при этой мысли, он добавил: — Ты сказала, что парень Брика стоит снаружи?

Уинтер кивнула, выгнув бровь.

— Видимо, я сначала поговорю с ним, — Ник свесил ноги с края кровати и вздрогнул, когда ступни соприкоснулись с полом. — Gaos. Такое чувство, будто я за ночь состарился на двести лет. Возможно, тебе придётся искупать меня, Уинтер.

Она фыркнула.

— Раскатал губу.

Он пожал плечами.

— Ну, попытаться стоило.

Её тон сделался более серьёзным.

— Они сказали, что тебе может потребоваться несколько недель, чтобы вернуться в полную силу… — предостерегла она.

— Знаю. Я помню, как мне сказали это той ночью.

Увидев её вопросительный взгляд, Ник добавил:

— У меня в памяти сохранилось несколько ясных минут с гостиничным медиком по вампирам и тем парнишкой, Саймоном. А потом заявился Фарлуччи и цирк СМИ, и это вызвало у меня желание высадить себе мозги.

Уинтер улыбнулась, но её глаза оставались проницательными.

— Ты всё равно хочешь сделать это? — спросила она. — Копнуть под тех парней для Морли?

— Они реально не продвинулись в расследовании дела? За шесть дней?

— Полагаю, должны были продвинуться хотя бы немножко, — ответила она. — Особенно учитывая, что Морли позвонил мне сегодня утром и попросил передать, чтобы ты проверил свои сообщения и защищённый сервер, закодированный для тебя полицией Нью-Йорка.

Ник кивнул, но что-то всё равно ощущалось не так.

Он решил повременить с реакцией, пока не увидит сами файлы.

— Что насчёт тебя? — спросил Ник, повернувшись к ней. — Ты явно в курсе того, что случилось с этими тупицами, обращёнными на большой технологической конференции. Сен-Мартен тоже занимается этим? Она поручила это тебе?

— Тупицами? — переспросила Уинтер.

— Да. Тупицами. Если они намеренно прошли через обращение, они тупицы.

Уинтер вздохнула, признавая его слова жестом пальцев на языке видящих.

— Сен-Мартен поручила это своим людям. Не мне… во всяком случае, не мне конкретно. И не Мэлу. Она хочет, чтобы все доступные видящие по-прежнему искали людей Йи. Но я слышала кое-какую болтовню. У меня сложилось впечатление, что она работала над этой стороной вопроса в основном с Бриком. Она подключила вампиров к этой ситуации на конференции. А не видящих.

— Болтовню, да? — Ник выгнул бровь. — Ты хочешь сказать, что читала её? И предположительно её людей?

— Большую часть времени она носит электронные щиты, — невозмутимо сказала Уинтер. — Я не могу её прочесть. Поверь мне, я пыталась. Подозреваю, что большую часть времени её разум защищают ещё и вампы. Но конечно. Ну то есть… я знаю, на кого я работаю, Ник. Я делаю всё возможное, чтобы выяснить то, чего мне не говорят, а также понять, что из сказанного мне является ложью.

— Вот и хорошо, — пробормотал он.

Затем до него дошло кое-что ещё.

Он обвёл жестом комнату, нахмурившись, и Уинтер закатила глаза.

— Кит, — сказала она. — Сейчас мы можем говорить.

— О.

— Ага… о, — она улыбнулась. — Так ты пойдёшь в душ? Ты воняешь.

— Вампиры не воняют, — важно сообщил он ей. — Мы источаем аромат.

— Я зашвырну тебя в джакузи, — проинформировала она его. — Затем вылью тебе на башку кучу шампуня с запахом цветочков. Потом можешь источать всё, что твоей душеньке угодно.

Ник усмехнулся.

Оставаясь в сидячем положении, он постарался оценить своё равновесие.

Затем, будучи почти уверенным, он рывком поднялся на ноги.

Потом ещё несколько секунд постоял, аккуратно тестируя способность держать баланс.

Он посмотрел на длинные раздвижные двери из стекла, ведущие на балкон, затем взглянул на джакузи и вид на залив. Голубое небо отражалось от воды залива вместе с бликами солнца и завитками белой пены. Ник посмотрел на ширь того, что он до сих пор считал «новым» Бэй-Бридж, хотя этому месту было уже около ста лет.

Сан-Франциско, может, и изменился полностью, особенно в части неровной линии горизонта, но это всё равно был прекрасный город.

Находиться здесь было великолепно.

Особенно когда вставало солнце.

Он позволил себе несколько секунд упиваться видом.

Он позволил себе насладиться тем фактом, что голова больше не болела. Его череп больше не ощущался так, будто кто-то молотком вгонял в него клин.

Его зубы немножко ныли, но уже не так, как прежде.

Ник позволил себе насладиться ещё одним фактом.

Уинтер была здесь.

Она реально была здесь, а не просто присутствовала как голос в гарнитуре.

Слегка улыбнувшись, Ник размял руки, затем поочерёдно размял ноги и ступни. Почувствовав себя относительно устойчивым, он обошёл изножье кровати и направился в сторону огромной ванной с двумя душевыми и джакузи.

Всё это время он ощущал на себе взгляд Уинтер.

Он знал, что если бы чувствовал себя лучше, то повалил бы её на кровать.

А так он лишь улыбнулся.

Глава 12. Всё по порядку

Ник накинул куртку, расправив её на плечах.

Большую часть дня он навёрстывал всё, что произошло, пока он был в отключке.

Он глянул в высокое окно на свет садящегося солнца. То золотисто-оранжевое солнце под наклоном светило через стёкла с защитой для вампиров и озаряло гостиную апартаментов.

Ник знал, что небо и солнце относились к искусственному куполу, и здесь солнце ничуть не более реально, чем в Нью-Йорке, но почему-то именно тут ему приходилось чертовски чаще напоминать себе об этом. Он десятки лет прожил под куполами, не имея над головой настоящего солнца или настоящего неба, но почему-то здесь его разуму хотелось сделать всё настоящим.

Как будто не имело значения то, как сильно изменились очертания города.

Как будто не имело значения то, что он не бывал в Сан-Франциско ещё с войн.

Это уже не тот город, который он помнил с детства или даже с того времени, когда в последний раз побывал здесь, будучи вампиром. Но его разуму было всё равно. Его разум хотел побывать в том старом городе, так что просто игнорировал все доказательства обратного.

И это напомнило ему кое о чём.

— Нам нужно поговорить ещё об одной вещи, — сказал он Уинтер.

— Ты правда не уходишь? Сейчас? — переспросила она, нахмурившись.

Ник взял её за руку и подвёл к одному из длинных диванов с бархатной обивкой.

Он сел и потянул за её пальцы.

Она села рядом с ним.

— Выслушай меня, — серьёзно сказал он. — Мне надо рассказать это тебе. Ладно? Наверное, мне стоило сказать тебе сразу, как только это случилось, но я сначала хотел разобраться. А потом случилась эта история с ядом, и теперь мы здесь.

Всё ещё слегка хмурясь, Уинтер медленно кивнула.

— Я слушаю, — сказала она.

Ничего не дожидаясь, Ник начал говорить.

Он рассказал ей всё про вампира, который подошёл к нему после боёв.

Он рассказал, как ходил в старый дом родителей на Потреро-хилл и что видел там, и каким жутко прежним выглядел дом, хотя Ник помнил, что с ним стало в начале войн. Он пересказал все реплики своих диалогов с двумя мужчинами — с вампиром на арене и с молодым человеком, жившим в доме его родителей.

Он рассказал о документах на дом, где было его имя и фото.

Он рассказал об именах парня и членов его семьи.

Он рассказал о том, как совпадали все даты.

Он рассказал, как в то же время даты были совершенно неправильными.

Он рассказал про пса Виктора, своего друга в Афганистане, про свою загадочную «жену» и четырёх детей, поездки на Гавайи, круизы, марафоны Bay-to-Breakers, еженедельные поездки на сёрфинг с парнем, которого он никогда в жизни не видел.

Он рассказал, что тот парень знал его как пятидесятилетнего человека, хотя Ник так и не дожил до пятидесяти в статусе человека.

Он рассказал о том, как странно, что этот парень так много знал о той версии Ника Танаки, которой Ник никогда не был, но это всё равно перекликалось с его жизнью.

Он рассказал, каким уверенным в своих словах, чёрт возьми, был вампир.

Он рассказал, каким искренне расстроившимся выглядел Кори Скотсмэн, когда Ник натравил на него охрану и посоветовал отвалить.

Когда он закончил, Уинтер уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Она смотрела на него с нескрываемым ошеломлением.

— Ты правда понятия не имеешь, кто он? — спросила она. — Этот вампир, который утверждал, что знал тебя человеком?

Ник один раз качнул головой.

— Вообще ни малейшего понятия.

— Ты не мог его забыть?

— Учитывая всё, что он рассказал? — Ник покачал головой. — Нет. Нет, чёрт возьми.

— Даже учитывая, что ты стёр ту часть своих воспоминаний?

Ник подумал об этом, нахмурившись.

Но в этом всё равно не было смысла.

Во всём этом не было смысла.

— Меня обратили почти на десять лет раньше того возраста, в котором он якобы знал меня как человека, — напомнил ей Ник. — Он сказал, что у меня была жена, Уинтер. И четверо детей. Четверо. Детей. Ну типа… gaos.

Проведя рукой по волосам, он покачал головой.

— Всё, что он говорил, не имеет смысла. Всё хорошо продумано, это я признаю… но это не имеет смысла.

— То есть, ты думаешь, что он чокнутый? — уточнила она.

— Не знаю, — подумав над этим, он покачал головой. — Нет.

— Думаешь, его мог послать Брик?

Ник нахмурился.

— Зачем?

Уинтер выдохнула.

— Понятия не имею.

Когда он обеспокоенно посмотрел на неё, она ответила на его взгляд, наблюдая за его лицом.

— Ты ему веришь, — сказала она. — Почему?

Ник выдохнул.

Он помнил глаза того парня.

Он помнил, каким расстроенным выглядел Скотсмэн, когда Ник сказал, что не знает его.

Он вспомнил, как подумал, что не знает его, но Кори Скотсмэн вполне мог бы быть другом Ника… в другой жизни. Он мог бы кататься с ним на сёрфе. Участвовать с ним в самом придурковатом не-совсем-марафоне Bay-to-Breakers. Ездить с ним на Гавайи и в круизы.

Приглашать его на барбекю с семьёй.

Но это безумие, верно?

Даже думать в этом направлении было сумасшествием.

— Ник?

— Я честно не знаю, — он покачал головой. Положив руки по обе стороны от себя на пурпурном бархатном диване, Ник посмотрел на Уинтер, жалея, что у него нет рационального объяснения. — Я правда не знаю, что тут ответить, Уинтер. Я просто знаю, что он не выглядел сумасшедшим, и что-то в его истории казалось странно… правдоподобным. Хотя всё это неправильно.

Она кивнула, ничего не сказав.

Ник невольно заметил, какой бледной она выглядела.

Положив ладонь на её бедро, он легонько тряхнул её.

— Эй, — позвал он. — Я рассказал это не для того, чтобы расстроить тебя.

— Знаю.

— Наверное, я просто думаю, что нам придётся принять решение, — добавил он.

Уинтер подняла взгляд, нахмурившись.

Затем складки на её лбу разгладились.

— Ты имеешь в виду, копать в этом направлении или нет, — сказала она. — И надо ли искать этого Кори Скотсмэна и ещё раз разговаривать с ним. Ты хочешь знать, стоит ли проводить своё расследование, пока ты здесь, в Сан-Франциско. Верно?

— Ну, — Ник ощутил проблеск смущения. — Вообще-то, я думал скорее о том, по какому следу идти в первую очередь. По делу Морли или…

— По твоему собственному. Поняла.

Она слегка смущённо улыбнулась ему.

— Давай сначала займёмся делом Морли, — сказала она.

Ник поднял взгляд от своих сцепленных рук, немного удивившись.

— Ладно. Почему?

Уинтер пожала плечами, глянув в изогнутые окна отеля. Ник проследил за её взглядом, посмотрев на верхушки соседних зданий. Солнце село по-настоящему. Последние его лучи окрасили воды залива пурпурным и тёмно-красным, но даже этот свет уже угасал.

Освещение лилось изнутри соседних зданий.

Ещё больше огней мигало на улицах, в том числе и виртуальные проекции.

Новый Бэй-Бридж сиял разноцветными огнями и изогнутыми подвесными тросами. Они мигали и изменялись, извиваясь так, что казалось, будто весь мост поддерживается двумя гигантскими змеями.

— Почему-то я подозреваю, что дело об убийстве с меньшей вероятностью тебя погубит, — сухо прокомментировала Уинтер, посмотрев на Ника. — В любом случае, у тебя остаётся как минимум две недели до того, как ты будешь готов к бою. Время есть.

Ник медленно кивнул.

Он не то чтобы возражал…

Он лишь надеялся, что она права.

Глава 13. Первая беседа

Подняв руку, Ник затарабанил кулаком по двери, глянув на Уинтер.

— Сейчас уже никто не стучит, Ник, — пробормотала она. — Он решит, что ты пришёл избить его до состояния отбивной… особенно если он фанат боёв.

Ник осознал, что она права.

И снова он почувствовал себя дезориентированным, словно часть его потерялась в какой-то временной петле.

Какая-то часть его, похоже, реально верила, что время резко повернуло вспять и вышвырнуло его посреди его человеческой жизни, лет двести назад. Какая-то его часть хотела винить в этом вампира Кори Скотсмэна… а может, само Сан-Франциско… но он не верил, что всё так просто.

Действительно возникало такое чувство, будто тут он находился в странной, безвременной энергетической воронке.

Возможно, отсутствие яда лишь делало всё хуже.

Ник всё время хотел укусить Уинтер, чтобы почувствовать её разум…

…но потом вспоминал, что это не поможет.

Сейчас он вообще не мог её слышать, даже когда кормился.

Именно яд устанавливал связь крови.

Ник понимал это умом, но на деле никогда не сталкивался с этим фактом. Определённо не в такой ситуации.

Он включил гарнитуру и поискал номер жильца, чтобы нормально связаться с этим парнем и объяснить, кто он. Ник всё ещё листал контактные данные, которые Морли прислал в файле, когда дверь перед ними резко открылась.

— Привет, — тёпло-карие глаза посмотрели на Ника, затем на Уинтер и обратно. — Могу я вам помочь?

— Вы Алан Риксон?

— Это я.

Ник предъявил виртуальный жетон, показывающий его идентификационный номер и статус Миднайта.

— Прошу прощения, что мы пришли, не связавшись с вами заранее, — произнёс Ник прежде, чем Алан Риксон смог отреагировать. — Мы хотели узнать, нельзя ли с вами побеседовать. Это по поводу вашего недавно скончавшегося мужа, Гордона Мурами.

Но Алан уставился на Ника.

Он показал на его лицо.

— Вы же…

— Статус Миднайт, — сказал Ник, перебив его. — По крайней мере, сегодня вечером. Я здесь по делу, сэр. Мы можем войти внутрь? Или вы предпочтёте поговорить здесь?

Воцарилось молчание.

Затем Алан Риксон обернулся, посмотрев в тепло освещённый дом позади себя.

Поколебавшись, он снова посмотрел на Ника и Уинтер.

— Лучше на улице, — сказал он.

Он проскользнул своим высоким худым телом в пространство между дверью и косяком. Он показал влево от себя, на скопление столиков и диванов вокруг антикварного деревянного стола на крытом крыльце.

— Не возражаете? — спросил Риксон. — Здесь дети.

Поколебавшись перед тем, как полностью выйти на крыльцо, он посмотрел на Уинтер.

— Вы человек.

Уинтер не стала его поправлять.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Риксон. — У меня есть кофе. И фруктовый сок. Клюквенно-черничный, кажется. Возможно, где-то найдётся яблочный. Синтетический, конечно, — он виновато улыбнулся. — Простите, дети в доме. Мой выбор напитков практически вращается вокруг них и необходимости поддерживать себя бодрствующим.

Ник слегка вздрогнул, во всяком случае, внутренне.

Этот парень только что стал отцом-одиночкой.

— Я буду кофе, — сказал Ник. — С молоком и мёдом, если есть.

— Я тоже, — вклинилась Уинтер.

Они оба проигнорировали удивлённый взгляд, который Риксон бросил на Ника.

Затем высокий человек кивнул. Он без промедления попятился обратно в странный дом из необожжённого кирпича.

Когда человек скрылся, Ник пересёк крыльцо и сел в одно из мягких уличных кресел. Уинтер села в соседнее кресло, оставив небольшой диванчик для хозяина.

Риксон вернулся через несколько минут.

Он принёс поднос, который при других обстоятельствах вызвал бы у Ника чувство вины. Однако в данный момент он сильно подозревал, что для человека было облегчением отвлечься на обыденные вещи. Например, на приготовление кофе для гостя-вампира и его супруги-гибрида, а также на подачу этого кофе на крыльце с цветастыми креслами.

Поставив поднос, Риксон произнёс голосовую команду, и на перилах зажглись золотистые гирлянды, мягко замигавшие в темноте.

Риксон плюхнулся на диванчик.

Затем тут же склонился над подносом.

Он поставил перед Ником и Уинтер кофейные чашки с блюдцами, затем показал на контейнер с мёдом в форме улья и на контейнер с молоком в форме коровки.

Иисусе. Неудивительно, что Нику казалось, будто он провалился во временную воронку.

Он не помнил, когда в последний раз кто-то подавал ему кофе в настоящих керамических чашках с блюдцами, дополнив это керамическим молочником и банкой меда.

Он вообще не мог назвать дату, когда такое случалось в последний раз.

Но прошло чертовски много времени.

— Спасибо, — пробормотала Уинтер.

Наклонившись, она взяла керамическую коровку и налила порцию густого молока в свою чашку. Однако прежде чем сделать глоток, она подняла чёрно-белую чашку, глазурованную вручную, чтобы рассмотреть в свете мигающих гирлянд. Она поворачивала её то в одну сторону, то в другую, восхищаясь формой.

— Какая красота. Это антиквариат? Похоже на ручную работу.

В тёплых карих глазах проступила печаль.

— Это работа Гордона, — ответил Алан. Он сжал свою чашку двумя руками, держа её между коленей. — Керамика была его хобби. Особенно в антикварном стиле. Он был членом местного керамического сообщества… очень сильно увлекался этой темой.

Уинтер вежливо улыбнулась, кивнув.

— Ну, он проделал потрясающую работу.

— Действительно, — согласился Алан.

Воцарилось очередное неловкое молчание.

Алан выжидающе посмотрел на Ника, наблюдая, как тот добавляет в свою кружку с кофе мёд и молоко.

Ник сделал глоток, затем посмотрел Алану в глаза.

— Я очень сочувствую вашей потере, — сказал он, удерживая взгляд человека.

Когда глаза Алана резко заблестели, Ник умолк.

Выждав мгновение и давая человеку взять себя в руки, он продолжил тем же нежным, успокаивающим тоном.

— …И я очень сожалею, что пришлось вас потревожить, мистер Риксон, правда.

— Алан, — сказал человек. — Зовите меня Алан. Только мои клиенты называют меня мистер Риксон, — он слабо улыбнулся Нику, поднеся кружку к губам. — Большинство из них — преступники, так что подобная практика не помешает. Но вам не нужно извиняться, детектив Танака.

Ник улыбнулся в ответ.

Надо признать, он оценил, что парень использовал его настоящее имя.

— Хорошо, Алан, — дружелюбно сказал он, кивнув. — А вы можете называть меня Ник. Я очень благодарен, что вы готовы с нами побеседовать. Мы хотим поймать того, кто это сделал… а значит, надо отработать каждую зацепку, какой бы маловероятной она ни казалась. Мы постараемся не слишком вторгаться в вашу жизнь и жизнь вашей семьи.

Алан уже кивал.

— Нет, — сказал он, помотав головой. — Всё хорошо.

Алан Риксон убрал одну руку с кофейной чашки и вытер глаза.

— Я всё понимаю, — сказал он потом, прочистив горло. — Я работаю прокурором, так что знаю, как это работает, — он встретился с Ником взглядом, и его карие глаза слегка ожесточились. — Я хочу помочь. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь. Спрашивайте меня о чём угодно, детектив Миднайт.

Ник медленно кивнул, удерживая взгляд человека.

— Алан, вам известны какие-либо причины, по которым Гордон мог захотеть стать вампиром?

Риксон вздрогнул.

Затем его глаза резко расширились.

Он перевёл взгляд с Ника на Уинтер и обратно.

Он явно не ожидал услышать данный вопрос.

— Нет, — бескомпромиссно заявил он. — А что? Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Вы в курсе, в каком он был состоянии, когда его нашли погибшим?

Риксон поджал губы, снова переводя взгляд между ними.

— Я знаю, что его нашли в Дакоте, — сказал он. — Там, где в довоенный период жили кинозвёзды. Мне сказали, что он был на восьмом этаже. Квартира в настоящий момент пустовала и была выставлена на продажу после смерти предыдущего жильца, — он помедлил. — Почему вы спросили меня, хотел ли Гордон стать вампиром?

— Потому что его обратили, — осторожно сказал Ник. — Он был новорождённым.

— Ээ… чем?

— Новорождённым вампиром, — Ник поджал губы. — Когда его убили, он пробыл вампиром лишь короткий период времени. Неделю. Максимум две.

— Он был там на конференции по работе…

— Он рассказывал вам что-то про это? — спросил Ник. — Про конференцию?

— Кто она? — Алан показал на Уинтер, слегка нахмурив губы. — Вы показали своё удостоверение личности, но не её. Зачем она здесь?

Ник поколебался.

Либо Алан Риксон оказался наблюдательнее, чем рассчитывал Ник, либо куда настороженнее относился к смерти своего партнёра, либо и то, и другое. Он явно не был идиотом. Нику стоило помнить, что он работал в правоохранительных органах. Будучи государственным защитником, он привык искать прорехи в протоколах. Часто это оказывалось лучшим шансом выиграть дело.

— Она моя жена, — сказал Ник после небольшой паузы.

— Очаровательно. Зачем она здесь?

Ник открыл рот, собираясь ответить, но Уинтер его опередила.

— Формально я работаю на оборонный конгломерат «Архангел», мистер Риксон, — сказала она будничным тоном. — Из-за характера отношений между моим работодателем и правительством Охраняемой Зоны Нью-Йорка, мне разрешено работать с моим мужем над некоторыми его расследованиями… с одобрения моего начальства в «Архангеле», конечно же, а также его начальства в полиции.

— Работать вместе каким образом? — настороженно спросил Риксон.

— Мы делимся информацией. Наблюдениями. Иногда вместе проводим интервью… как сейчас.

— Могу я взглянуть на контрактный статус? — спросил человек.

Ник вскинул бровь.

Уинтер не смутилась.

— В настоящий момент официального договора нет, Алан.

— Доступ к секретной информации? — переспросил он.

— Боюсь, это тоже засекречено, Алан, — невозмутимо ответила она. — Мой работодатель считает статусы некоторых своих работников конфиденциальной информацией. Таким образом, я не вправе разглашать что-либо касаемо моего статуса в компании. Прошу прощения.

Помедлив, она добавила:

— Учитывая это, вы можете попросить меня уйти, мистер Риксон. Поскольку у меня нет официального разрешения находиться здесь, и я не могу предоставить вам ордер или другой документ, обязывающий вас терпеть моё присутствие, вы можете в любой момент отозвать у меня разрешение находиться на вашей собственности. Вы также не обязаны давать мне разрешение присутствовать при этой беседе. Если вы хотите, чтобы я ушла, я просто подожду своего мужа в нашем номере отеля.

На сей раз воцарившееся молчание ощущалось более тяжёлым.

Алан откинулся на спинку диванчика, всё ещё держа кофейную чашку.

— «Архангел», — мужчина смотрел только на Уинтер.

Он уставился на её лицо, изучая её черты и поджимая губы, словно старался прочесть то, чего она не говорила. Затем покосился на Ника и обратно на неё.

— Это связано с работой Гордона? С тем, что он делал с вампирским ядом?

Ник почувствовал, как всё его тело напряглось.

— Что? — переспросил он.

Глава 14. Прокурор

— Ну, — Алан Риксон поправил свою гарнитуру и нажал на кнопку сбоку. — Наверное, мне не стоит говорить об этом, но никто не приказывал мне молчать, и по факту никто ни о чём меня не спрашивал с тех пор, как Гордона нашли мёртвым…

Под конец его тон сделался горьким.

Затем, словно отбрасывая это, он показал небрежный жест руками.

Почему-то этот неопределённый взмах предельно ясно сообщил одно.

Алан Риксон ни капли не чувствовал себя обязанным перед тем, кто может захотеть, чтобы он молчал о работе Гордона.

— И вообще, никто даже не потрудился сообщить мне, что Гордона обратили в вампира, — Риксон произнёс эти слова сердито, затем вздрогнул, словно их реальность до сих пор доходила до него поэтапно. — Я невольно гадаю, действительно ли это может быть совпадением.

— Маловероятно, — согласился Ник, бросив мрачный взгляд на Уинтер.

Она не сводила глаз с Алана.

Ник сильно подозревал, что она читает человека.

По той же причине он не смотрел на неё слишком долго.

Он сосредоточился обратно на Риксоне.

— Гордон говорил с вами о своей работе?

— Ну. Конечно, — Алан посмотрел на Уинтер, затем на Ника. — У вас двоих явно тоже такой брак. Мы с Гордоном делились всем. Без исключений.

На сей раз пришла очередь Ника вздрагивать.

Он прикусил язык, в основном для того, чтобы не сказать человеку ещё раз, как он сожалеет.

Но он правда сожалел.

Он также злился.

— Но вы же работаете в системе правосудия, верно? — настаивал Ник. — Вы не можете рассказывать ему всё.

— Я рассказывал ему всё, что мог, — сказал Алан, и его тон стал чуть твёрже.

— Само собой, — Ник прочистил горло, и его голос сделался хриплым. — Так что это за проект? Имевший отношение к вампирскому яду?

— Я к этому и веду, — выразительно произнёс Алан.

С одной стороны его гарнитуры вспыхнул свет.

Этот свет послал проекцию из камеры возле его уха.

Риксон откинулся назад, и трёхмерное изображение появилось над журнальным столиком, стоявшим между диванчиком и двумя креслами, где расположились Ник и Уинтер. Ник поднял взгляд, поудобнее устраиваясь на узорчатой подушке, щурясь и разглядывая какое-то подобие склада у большого озера. Он не узнавал здание, или озеро, или окрестности.

— Где это? — спросил он.

— Сеул, — тут же ответил Риксон. — Там они впервые обнаружили это. Точнее, разработали… а потом поняли его возможности.

Ник открыл рот, чтобы спросить, затем закрыл обратно.

Очевидно, что Риксон намеревался ему рассказать.

И у Ника сложилось сильное впечатление, что он узнает больше, если будет держать рот на замке.

— Признаюсь, — сказал Риксон, опять глянув на Ника, затем на Уинтер, затем обратно на Ника. — Я уже гадал, нет ли здесь какой-то связи. Ещё до того, как вы сказали, что они с ним сделали. Увидев имена людей, которых нашли с ним в одной комнате… я заподозрил, что дело в этом. В проекте, над которым Гордон работал в самом конце.

Ник выпрямился.

— Вы узнали их? Других жертв?

— Да.

— Всех?

Риксон снова кивнул.

— Всех. Некоторые бывали в этом доме, но я всех знаю по разным мероприятиям в индустрии и так далее.

Пять детализированных значков появились над столом.

Они выглядели как логотипы компаний.

Ник прищурился, разглядывая их и узнавая лишь два.

Алан объяснил:

— Гордон сказал мне, что весь проект был суперсекретным. Они работали с несколькими другими группами помимо этих пяти ключевых, но официально ничего не было зарегистрировано. И на момент их смерти у них не имелось никаких чётко оговорённых соглашений… никакого электронного следа.

Он криво улыбнулся Уинтер, приподняв бровь.

— …сродни вашему положению, миссис Танака.

Уинтер слегка хмыкнула, улыбнувшись.

Но больше ничего не ответила.

Откинувшись на спинку кресла, она отпила кофе, опираясь локтем на предплечье скрещенной на груди руки. Алан улыбнулся в ответ.

На Ника он посмотрел более серьёзно.

— Гордон был ведущим инженером по системной разработке в Сантрод, — сказал он. — Его босс лично привлёк его к проекту и всё расписал… что это такое, что на кону, чем они рискуют, потенциальный доход. Признаюсь, Гордон весьма обрадовался последней части. Он очень хотел купить дом…

Ник глянул на дом позади человека, а Алан отмахнулся.

— Мы арендуем это место. Я получаю неплохую зарплату, а у Гордона она была отличной, но этот проект позволил бы нам сразу выкупить это место… наличкой… или приобрести нечто схожее. Не затрагивая сбережения, которые мы отложили для детей.

Ник уклончиво кивнул.

— Так что за проект, Алан? — спросил он.

Алан вздохнул, взяв свою чашку кофе.

— Его босс имел хорошие связи. Супер-богач, — Алан взмахнул рукой, поджав губы. — У него имелись университетские знакомства в огромной лаборатории на территории бывшей Южной Кореи… в охраняемой зоне Сеула. Вот что я вам только что показал… главные лаборатории КолдАрт Креэйшн, биотехнологической фирмы. У них там был биоинженер Лакс Бурман, который утверждал, что разработал синтетический вампирский яд.

— Лакс Бурман, — Ник пролистал свои файлы, вспомнив имя. — Это же один из них, не так ли? Один из трупов?

— Да.

— А босса как звали? Того, что связал Гордона с КолдАрт?

— Вирадж Дас. Он старший вице-президент по разработке новых продуктов в Сантрод.

— Понятно. А чем Гордон должен был заниматься по этому проекту? В чём, по его представлению, заключалась его роль?

Риксон пожал плечами, крепче сжав кофейную чашку.

— Думаю, Дас в основном хотел, чтобы он всё проверил — во всяком случае, изначально, — сказал человек. — Посмотрел, есть ли у проекта перспективы. Если так, то узнал бы, можно ли подключить Сантрод на начальной стадии. Если всё выглядело бы хорошо, компания инвестировала бы более крупную сумму… и заключила сделку по производству и дистрибуции.

— И всё это по синтетическому яду? — Ник нахмурился. — На какой рынок они ориентировались? Синтетический яд нелегален.

Алан Риксон кивнул, явно не удивившись.

— Знаю. Но они считали, что нашли коммерческое применение. Якобы они могли подать петицию и получить разрешение на использование по условной лицензии, — выдохнув, Алан сделал глоток кофе, затем пожал плечами. — Изначально я не понимал, в чём смысл такой секретности… или в чём тут новизна, если честно. Всё казалось просто параноидальным и странным. Я сказал Гордону не слишком раскатывать губу.

Но Ник начал хмуриться.

— Я всё ещё не понимаю, — прямо сказал он. — Бурман придумал какой-то новый способ синтезировать предыдущие версии синтетики? Или массового производства нового вида? Потому что на чёрном рынке уже есть несколько версий высокого качества. Как минимум одна из них доступна для приобретения на протяжении последних нескольких лет. Оригинал поставлялся из российской лаборатории… но потом формулу слили, и теперь она есть у всех.

Алан Риксон покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Я тоже так подумал. Но это другое.

— В смысле?

— Это не та же технология, детектив.

Ник нахмурился.

Он подумывал спросить ещё раз, но потом решил переключиться.

— Вы сказали, что это форма синтетического вампирского яда, верно? С теми же функциями, как и те, что сейчас доступны на чёрном рынке?

— Я этого не говорил, — сказал Риксон. — И нет. Это не так.

Ник уставился на него.

— Тогда что это?

Когда Алан не ответил сразу же, Ник помедлил, всматриваясь в лицо человека.

— В любом случае, это чрезвычайно нелегально, — сказал Ник, и в его голосе снова зазвучало то лёгкое предостережение. — Я понятия не имею, почему такая крупная компания как Сантрод стала бы рисковать подобным, и уж тем более остальные…

Он показал на логотипы компаний, всё ещё вращавшиеся в воздухе.

— Синтетический вампирский яд классифицируется как биологическое оружие, Алан, — добавил Ник. — А именно «террористическое биологическое оружие», по определению Человеческого Расового Управления. Это если даже не затрагивать законы Протекторатов или отдельных зон. Если у кого-то найдут хоть малое его количество, это как минимум десять лет лишения свободы. Владеть им считается расовым преступлением на почве ненависти, поэтому вполне можно получить и до тридцати лет, смотря как решит судья.

— Всё это их не интересовало, — пренебрежительно сказал Риксон.

— Что их не интересовало? — сухо переспросил Ник. — Вы же знаете, для чего используется эта штука, не так ли, Алан? Она преимущественно применяется для контроля больших групп людей. Представителей человеческой расы. Она полностью лишает их свободы воли.

— Да. Я в курсе её нынешнего применения, детектив Танака.

Когда Риксон не продолжил, Ник помрачнел ещё сильнее.

— Зачем, во имя богов, им идти на такой риск? Они реально настолько отчаянно хотят получить новые оборонные контракты, что пытаются найти коммерческое применение чему-то подобному? Биологическому оружию, которое может стать концом человеческой цивилизации?

Алан Риксон уже качал головой.

— Нет, всё сводится вовсе не к этому, Ник, — произнёс он пренебрежительным тоном.

— Тогда к чему? — Ник нахмурился. — Вы нам скажете?

— Дело не в этом, — сказал Алан, и теперь в его голосе звучало лёгкое предупреждение. — То есть, вы правы относительно вампирского яда, который ныне продаётся на рынке… и насчёт проблем с законом, на которые они рисковали нарваться при введении новой технологии в фазу тестирования. Но их не интересовал контроль толпы или какое-либо применение в качестве оружия, детектив… против любой расы.

Выдохнув, Риксон провёл рукой по волосам и добавил:

— В начале Гордон работал с их ведущим генетическим дизайнером по машинам, пытаясь сделать формулу Бурмана пригодной для массового производства. Но это лишь малая часть того, что происходило. Другие люди работали над другими компонентами. В основном тестировали, чтобы убедиться, что субстанция будет работать так, как обещал Бурман. Несколько специалистов из Норолога занимались этой стороной вопроса, оттачивали органику и трудились над компонентами искусственной жизни, чтобы всё это было жизнеспособным…

— Джонс, — перебил Ник. — Келвин Джонс.

— Это был один из них, да. Полагаю, он возглавлял их команду по искусственной жизни.

— Норолог также базируется в Сан-Франциско?

— Да. У них офисы в Пресидио. Кажется, у них есть ещё один кампус в южном Сан-Франциско… и ещё один в Чикаго.

Тут Уинтер заговорила, заставив обоих мужчин повернуться.

Судя по лицу Риксона, он почти забыл об её присутствии.

Ник подозревал, что Уинтер как раз-таки хотела, чтобы он забыл.

И от этого было ещё страннее, когда её голос всё же раздался.

— Вам нужно объяснить ему, — она смотрела только на Риксона, и её тон был прямолинейным, взгляд — бескомпромиссным. — Вам нужно объяснить, что эта штука делает, Алан. Вам нужно объяснить, чего добился Бурман, по его словам… и зачем.

— Это ведь яд, верно? — Ник уставился на неё, затем перевёл взгляд на Риксона. — О чём она говорит, Алан? Что они сделали?

Алан вздохнул.

Откинувшись на спинку дивана, он поднёс кофейную чашку к губам и сделал большой глоток тёмной жидкости.

Ник впервые осознал, что они пили настоящий кофе.

Настоящий. Бл*дь. Кофе.

Он честно не помнил, когда в последний раз пил его или хоть чуял его запах.

Тот факт, что он даже не замечал этого до данного момента, лишь доказал, в какой странной временной петле пребывал его разум с тех пор, как он приехал в Сан-Франциско.

— Алан? — подтолкнул Ник.

— Слушайте, они не были заинтересованы в военном применении данного типа яда, — сказал Алан, выдохнув. — Бурман по сути исключил такие возможности из этого штамма. Это должен быть чисто коммерческий продукт. Он не для того, чтобы заставлять людей делать что-то… он не должен вводиться никому, кроме самих клиентов.

Ник нахмурился.

— Он же не для обращения людей, нет?

Алан поднял ладонь.

— Нет. Определённо нет, — он поставил чашку и блюдце обратно на журнальный столик, держа другую руку поднятой. — Нет, на самом деле, такой вероятности планировалось избегать. Это вещество должно оказывать эффект, противоположный обращению. После введения оно должно было защитить их от недобровольного обращения. При этом сохраняя для клиента большинство… если не все… ну, преимущества… этого изменённого состояния.

— Преимущества, — повторил Ник.

— Да. Ну, вы понимаете. Все хорошие бонусы от превращения в представителя вашего вида. С человеческой точки зрения, — добавил мужчина.

— Вы говорите о какой-то сыворотке молодости?

Выражение лица Алана слегка расслабилось.

— В некотором роде да. Нечто большее, но да.

— То есть, какая-то сыворотка гиперживучести и молодости? Сыворотка молодости с кучей добавочных эффектов?

— Да, — Алан рьяно закивал. — Именно об этом я и говорю.

Ник посмотрел на Уинтер, та приподняла бровь.

Ник взглянул обратно на Алана Риксона.

— Итак, позвольте убедиться, что я вас правильно понимаю, — Ник опёрся руками на бёдра, сжав свои призрачно-бледные ладони. — Вы говорите о всех физических преимуществах вампиров… получаемых предположительно через этот специфический, особенный тип модифицированного и сгенерированного яда, изобретённого Бурманом, по его словам… но при этом без зависимости от крови, без смерти, без действительного превращения в вампира. Верно?

— Да, — Алан Риксон закивал с ещё большим рвением. — Да. Именно так. Именно это сказали Гордону.

— То есть, бессмертие, но возможность по-прежнему есть человеческую еду и чувствовать вкус, ходить под открытым небом в солнечный день…

— Верно. Всё это. Совершенно верно, — подтвердил Алан. — Все преимущества. Никаких недостатков. Именно такой продукт Гордон должен был помочь произвести.

Губы Ника дёрнулись.

Он не сумел сдержаться.

Но ему удалось сохранить нейтральное выражение лица.

— Что насчёт обострённых органов чувств и рефлексов? — легко поинтересовался он. — Слух? Обоняние?

— Да, — Алан кивнул. — Это тоже.

— Физическая скорость? Способности к исцелению? На это как-то повлияет?

— Насколько я понимаю, да, те, кто пройдёт курс лечения ядом, занимающий от двух до четырёх месяцев, под конец получат все эти преимущества. Более-менее на том же уровне, что и у настоящих вампиров.

— Оставаясь при этом человеком?

— Да.

— Без зависимости от крови, — повторил Ник.

Он посмотрел на Уинтер. Она сохраняла нейтральную маску лучше, чем он.

Его взгляд вернулся к Алану Риксону.

— …Просто уточняю.

— Именно так. Без зависимости от крови. Без любых негативных аспектов вашего… — Риксон помедлил, как будто выбирая слова. Затем он показал в сторону Ника, и Ник ощутил тепло от кожи человека, когда тот покраснел. — …Ну, вы понимаете. Вашего состояния. Вашей формы существования.

Ник посмотрел на Уинтер.

И снова она даже бровью не повела.

Её взгляд не отрывался от Алана Риксона, губы поджались, но Ник даже не мог понять, читает ли она его. Возможно, она думала о чём-то совершенно другом.

Посмотрев на самого Риксона, Ник сделал глоток кофе.

Он испытал мимолётный проблеск сожаления из-за того, что не мог полностью оценить его на языке или даже ощутить вкус самого настоящего кофе, который подал им хозяин.

Он даже не мог по-настоящему ощутить запах.

Не в точном соответствии с реальностью.

Но с этим ничего не поделать. Теперь Ник переключился на вампирскую гамму вкусов и запахов.

Это случилось двести с лишним лет назад.

Он мог уловить разницу между тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч вариаций вкуса и запаха крови. Он мог уловить из этих запахов детальную информацию, используя миллион сведений, полученных за его очень долгую жизнь.

Но Ник не мог полностью ощутить вкус чашечки мелко молотого и обжаренного кофе.

Даже настоящего кофе.

Даже в такой чашке, в которой он стоил бы больше ста долларов, если бы подавался в ресторане.

Аккуратно, чтобы не пролить ни капли, Ник поставил блюдце и чашку на антикварный журнальный столик. Он откинулся на спинку кресла, отчего корпус из настоящего дерева скрипнул под его вампирским весом, который наверняка был в два-три раза тяжелее человека с такими же габаритами.

Он посмотрел Алану Риксону в глаза.

— Чушь собачья, — просто ответил он.

Он не выражал изумление.

Он не пытался спорить.

Он даже ни капельки не оправдывался.

Он просто сообщал правду.

Глава 15. Волшебные бобы

— Слушайте, — сказал Ник. — Я не хочу показаться мудаком…

Он постарался понизить голос.

Он также попытался говорить не так резко.

— …но говорю вам, то, что они якобы изобрели — это нереально, — добавил Ник. — Просто нереально. По той простой причине, что это абсолютно невозможно.

В ответ на затянувшееся молчание человека Ник прочистил горло.

Он вежливо показал рукой в сторону застывшего Риксона.

— Слушайте, нет ничего постыдного в том, что вас обманули, — произнёс Ник. — Ну то есть, чёрт возьми. Откуда вам было знать? Откуда Гордону было знать? Он же системный инженер, так? Не генетик. Он понятия не имеет, как устроена физиология вампиров.

Поморщившись от собственных слов, Ник добавил:

— Поверьте, я понимаю. Эта концепция кажется изумительной. Коммерческие перспективы были бы просто фантастическими, если бы такая штука была достижимой. Проблема в том, что она недостижима. Тут никак мягче не скажешь — любой, кто хоть немного понимает вампирскую физиологию, поймёт, что утверждения Бурмана — это чистый бред. Это совершенно невозможно. Он лжёт. Может, он вообще не генетик…

— Нет, — Алан покачал головой. — Вы ошибаетесь.

— Не ошибаюсь.

— Ошибаетесь, — Алан повернулся к нему, и его глаза смотрели холодно. — Вы не видели то, что видел я. Есть доказательства. Гордон продемонстрировал мне доказательства, что это работает. У них имелись записи. Образцы крови. Они провели множество часов научных тестов…

Ник перебил его как можно более мягко.

— Слушайте. Я не хочу с вами спорить, — сказал он. — Но если честно, это не обсуждается. Я пытаюсь объяснить, что это должна быть какая-то фальсификация. То, что якобы изобрёл Бурман, невозможно. Нет никакого мыслимого способа провернуть подобное. Поверьте мне.

— Если что-то никогда прежде не делалось… — голос Алана сделался чуточку более высоким и надменным. — …это ещё не значит, что это нельзя сделать в принципе.

Ник усмехнулся.

— За исключением тех случаев, когда это чушь собачья, — вежливо продолжил Ник. — Gaos. Мне жаль, что вам приходится слышать это от меня… правда жаль. Но кто-то продал вашему мужу знатный мешок дерьма. Эта афера с вампирской кровью для бессмертия — одна из самых старых. Это эквивалент мешка с волшебными бобами… или покупки документов, подтверждающих ваше единоличное владение Бруклинским мостом. Они никак не могли изобрести «модифицированный» яд, оказывающий такое воздействие.

— Почему нет, чёрт возьми? Почему это не может быть правдой?

Теперь Алан выглядел сконфуженным, но явно прислушивался к тому, что ему говорят.

Из-за этого Ник пустился в объяснения.

— Чтобы получить те вещи, которые вы перечислили — бессмертие, вечную молодость, способности к исцелению, улучшенную сенсорную чувствительность, улучшенную силу и рефлексы… чтобы получить что-либо из этого, вашему человеческому телу надо умереть, — бесстрастно сказал Ник.

Уинтер вздрогнула.

Ник глянул на неё, затем обратно на Риксона.

Он поднял одну из своих белых как мел ладоней, показывая пальцы.

— Эта плоть, эти кости… — Ник поворачивал свою руку перед лицом человека. — …Формально они уже вовсе не человеческие. Формально это не плоть. Формально это не кости. Они состоят вообще не из того же материала, что человеческое тело.

Увидев, как лицо человека исказилось в сердито-хмурой гримасе, Ник вздохнул.

Опустив ладонь на колени, он стал объяснять терпеливым тоном.

— Слушайте. Генетика вампиров — это всё ещё неясная область. В ней до сих пор существуют довольно большие загадки, нераскрытые факты, которые непонятны даже учёным-вампирам. Но кое-что мы знаем. Например, мы знаем, что у вампиров вообще нет генов, ДНК, крови, клеток или плоти.

Его тон сделался ещё более будничным.

— Мы также знаем, что «кирпичики», из которых состоит вампирское тело, совершенно несовместимы с насыщенными кислородом клетками, которые нужны людям для жизни. Мы не генерируем кровь. Формально мы даже не являемся мужскими или женскими особями, несмотря на наши половые органы. Мы не потеем. У нас не сменяется кожа или волосяной покров. Как всем известно, мы не дышим и не имеем пульса, но эти вещи — симптомы более фундаментальных отличий. Отличий в самой природе разумного вида, который мы представляем.

Ник чувствовал, что теперь и Уинтер внимательно слушает его.

Он посмотрел в глаза Риксона и продолжил прямолинейным тоном.

— Никакое количество «дизайнерского» яда не сможет поддерживать жизнь в человеке, как только кучка вампирских клеток начнёт распространяться в теле носителя, Алан. Вампиры как форма жизни, по сути, являются паразитами. Их органическое вещество чертовски смертоносно для человеческих существ на молекулярном уровне. После введения яда для человеческого носителя остаются возможными лишь два исхода: либо человек умирает и больше никогда не просыпается, либо человек умирает и просыпается вампиром. Когда происходит второе, каждая человеческая клетка в его теле заменяется вампирской «клеткой»… которая вообще не клетка, а нечто иное. Нечто, для чего у нас даже нет нормального названия, Алан… хотя несколько вариантов всё же бродит, прикрепившись к той или иной гипотезе. В любом случае, мы не достаточно хорошо разобрались в «кирпичиках», из которых состоят вампиры, чтобы иметь возможность манипулировать их формой как человеческим геномом.

Всё ещё изучая лицо Риксона, Ник продолжил тем же прямым тоном.

— Если заражённый вампирским ядом человек очнётся после смерти, он просыпается в совершенно ином теле, которое лишь относительно основано на исходном человеческом теле. В нём не остаётся измеримой порции изначального органического материала, составлявшего то человеческое тело. Конечно, кое-что сохраняется. Есть несколько очень приметных и очень важных исключений. Как я и сказал, во всём процессе остаются настоящие загадки… самая большая из них — то, как тело носителя сохраняет воспоминания и характер человека.

Глянув на Уинтер в этот раз, Ник заметил, что она смотрит на него.

Жар в её глазах заставил его слегка улыбнуться, пусть он и не понимал этого полностью.

Он посмотрел обратно на Риксона.

Вскинув руки, Ник продолжил тем же почти профессорским тоном.

— На этот счёт есть несколько конкурирующих теорий, Алан, — сказал он спокойно. — Но господствующая — та, которую в данный момент поддерживает большинство вампирских учёных — сводится к тому, что паразитирующая вампирская форма жизни, sapien vampiricus, ни капли не заинтересована в высших функциях разума, так что оставляет эту часть человека в покое.

Ник снова пожал плечами, откинувшись на садовое кресло.

— По сути, вампир — это животное, которому не надо трахаться для размножения… так что всё сводится к еде, Алан. Всё сводится к питанию. Можно думать какие угодно мысли, чувствовать те чувства, что угодны твоему маленькому сердечку, и вампирскому организму наплевать. Но если попытаться перестать кормить животное тем, что ему нужно для выживания, оно точно найдёт способ покормиться. Поверьте мне.

Когда Ник сосредоточился на Алане Риксоне на сей раз, человек побледнел.

— То есть, вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что это невозможно, Алан. Кто-то продал Гордону целую кучу чистого, неразбавленного дерьма. Это звучит как весьма замысловатая чушь с кучей разных наворотов, но суть от этого не меняется. Чего бы Бурман и остальные ни пытались добиться в конечном счёте, это афера. Чрезвычайно глупая и опасная афера, учитывая то, в какую сферу они решили залезть… но всё равно афера. Афера эпичных масштабов, честно.

Алан продолжал хмуриться.

Ник видел, как он обдумывает всё, что сейчас услышал.

Он также видел, что Алан Риксон не полностью убеждён.

Или он не хотел убеждаться.

— Они проводили тесты, — пробормотал Алан. — Я видел результаты.

Ник пожал плечами.

— Если они у вас сохранились, я бы взглянул… но могу гарантировать, что они не достоверны.

— А как ещё они могли такое провернуть? — Алан поднял взгляд. — Те вещи, которые я видел? Как можно такое сфальсифицировать?

Нарастающая злость в его глазах сказала Нику, что человек наверняка начинает ему верить.

Слова Ника отложились в его сознании или, во всяком случае, начинали откладываться.

Но глядя на человека теперь, Ник гадал — может, Алан знал.

Хотя бы подозревал.

Он не выглядел таким уж удивлённым.

Рассерженным — может… но не удивлённым.

— Как? — потребовал Алан. — Как они подделали результаты тестов? Я видел некоторые своими глазами. Хотите сказать, это всё в каком-то виртуальном поле? Замысловатое светопреставление?

— Может быть, — ответил Ник, пожав плечами. — Но, возможно, вы слишком усложняете, Алан. Есть куда более лёгкий и очевидный способ подделать нечто подобное. Способ, который был бы намного убедительнее… особенно при живой демонстрации.

— И что же это?

Уинтер ответила на вопрос прежде, чем это сделал Ник.

— Они могли превратить подопытных субъектов в настоящих вампиров, Алан.

Риксон повернулся и уставился на неё, стиснув зубы.

На сей раз уже Уинтер пожала плечами.

— Они могли использовать грим, чтобы замаскировать цвет кожи, — продолжала она мягко. — Или, возможно, виртуальные фильтры, поскольку они более деликатные и незаметные. Контактные линзы для глаз. Искусственные накладки на грудь, чтобы имитировать убедительное сердцебиение. Покрытие для кожи, чтобы поднять температуру тела. Есть много небольших и относительно недорогих вещей, с помощью которых можно сделать вампира похожим на человека. Вампиры так постоянно делают… чтобы путешествовать, получать доступ в места только для людей или просто сливаться с нашим миром.

— Хотите сказать, что люди, которых я видел… — Алан стиснул зубы, обдумывая её слова. — Эти люди… их реально, на самом деле превратили в вампиров? То есть, по-настоящему? Сделали их обычными, пьющими кровь…

— Да, — сказала Уинтер. Когда Риксон посмотрел на неё, Уинтер снова пожала плечами. — А почему нет?

Последовало молчание.

Ник наблюдал, как Алан переваривает всё, что они ему сказали.

Он видел, что человек сильнее всего вздрогнул от слов Уинтер.

Он также вспомнил, что этот мужчина несколько дней назад потерял мужа.

Подумав об этом в таком контексте, Ник поморщился.

Достаточно тяжело знать, что твой супруг погиб, работая над революционно новым препаратом, избавляющим от худших качеств и человека, и вампира. Достаточно тяжело верить, что твой любимый лишился жизни в погоне за благородной (пусть и прибыльной) целью вроде продления жизней людей во всём мире и прекращения страданий вампиров.

Может, они даже твердили себе, что это сблизит две расы.

Мир во всём мире. Конец расовых войн.

Аллилуйя.

Миру технологий всегда нравилось запевать такую песенку.

Но, как и во всех предыдущих случаях, это не то, чем кажется. И совершенно иное — осознавать, что твой возлюбленный супруг вляпался в многовековую аферу. Посмотреть в глаза тому факту, что тебя лишили семьи какие-то жадные мошенники просто потому, что твой муж повёлся на историю о чудо-лекарстве, которого не существовало…

Что ж. Большинство людей не хотело бы видеть такое в своём некрологе.

«Убит из-за чрезмерной доверчивости… но им двигали благие намерения».

Это должно было ранить, даже Риксона.

В конце концов, он любил Гордона Мурами.

— Вы реально уверены во всём этом? — настороженно спросил Алан. — Стопроцентно уверены?

Ник выдохнул.

— Да, — прямо сказал он. — Мне жаль, приятель. Я уверен на все двести процентов.

Он помедлил, затем заговорил более осторожно.

— Послушайте. Это может быть неприятно, но поделившись этим всем, вы дали нам очень важную информацию. Теперь у нас есть мотив. Это существенно сужает список подозреваемых. Это также поможет ответить на некоторые вопросы об этом деле, которые реально сбивали с толку полицию… например, как пять жертв связаны меж собой… и почему их обратили в вампиров перед убийством.

Ник активировал свою гарнитуру.

Использовав мысленный импульс, он вывел портретные фото всех жертв.

Всех пятерых нашли в гостиной одних и тех же тёмно-красных многомиллионных апартаментов, забитых предметами искусства; в здании Дакота, в Нью-Йорке.

— То есть, вы можете опознать всех этих людей? — спросил Ник. — А также их роль в этом проекте «дизайнерского яда», над которым трудился Гордон?

Алан нахмурился.

Посмотрев на образы, он выдохнул.

Затем, не отвечая на вопрос прямо, он показал на первое изображение мужчины средних лет с евразийской внешностью, широкой улыбкой, каштановыми волосами и тёмно-ореховыми глазами.

— Ну, это Гордон, само собой.

Он помедлил, прикусив губу.

Его палец передвинулся ко второй фотографии. Она изображала мужчину-блондина лет двадцати-тридцати, с карими глазами, ямочками на щеках, бритыми бровями и загорелой кожей. Его руки и плечи выглядели накачанными, но выражение лица было расслабленным в той манере, которая казалась Нику фальшивой. Словно он хотел, чтобы люди считали его спокойным и беззаботным, но на деле он таким не был.

Его взгляд был пронизывающим, почти хищным.

— Это Келвин Джонс, специалист по искусственной жизни из Норолога, — Риксон нахмурился. — Слегка мудак, если хотите знать правду. Возможно, он знал. Я практически уверен, что он продал бы своего первенца, если бы ему предложили достаточно денег.

Ник фыркнул.

О Джонсе у него сложилось такое же впечатление.

Палец Риксона снова сместился ещё правее.

Он остановился на лысом мужчине в тёмном костюме, у которого была мускулистая шея, крупные плечи и густые тёмные брови. Этот человек не улыбался, и его губы казались странно маленькими, почти исчезая на овальном лице с мягкими чертами.

На вид ему было около пятидесяти, плюс-минус.

— Это Ларс Бурман. Он генетический дизайнер, о котором я вам рассказывал; работал он на фабрике «КолдАрт» в Сеуле… так называемый изобретатель. Его называли «Эйнштейном». Я встречался с ним всего несколько раз. В основном на мероприятиях в индустрии. Один раз на вечеринке в честь дня рождения Иоганна Николса, гендиректора «Сантрод».

Выдохнув, Риксон показал на следующее лицо, и в его словах прозвучала лёгкая злость.

— Это Хенрика Бликман.

Хорошенькая блондинка лет тридцати с небольшим улыбалась в камеру.

— Мы с Гордоном как-то раз ходили вместе с ней выпить, здесь, в городе. Она мне понравилась. Она была корпоративным юристом «Убелис-банка» в Охраняемой Зоне Швейцарии. «Убелис» должен был предоставить некий стартовый капитал для нового продукта, а также помочь с налаживанием дистрибуции и производства. Формально именно «Убелис» нанял Гордона по рекомендации Вираджа. Так что «Сантрод» организовали его контракт, но они держались в стороне.

Ник мрачно кивнул.

— Понятно. Мог ли Вирадж быть в курсе дела?

— Я честно не знаю. Он мне тоже всегда нравился.

Ник снова кивнул.

— Вы помните что-то ещё?

— Гордон работал в небольшой команде. Её организовал «Убелис», наняв людей из нескольких разных компаний. В основном через связи в сфере индустриальной недвижимости. Они поручили ему работать с поставщиками строительных материалов, руководителями строительных проектов, архитекторами. Якобы всё делалось для постройки первого завода… при условии, что все тесты увенчаются успехом и будут получены разрешения.

Ник поморщился.

Gaos. Всё было продумано.

Неудивительно, что Гордон поверил.

Ник записал это всё, кивая.

— А откуда она? Бликман?

— Майами. Она говорила, что живёт в пригороде, совсем недалеко от Нью-Майами, Флорида. У «Убелиса» везде есть подразделения. Она приезжала сюда пять-шесть раз в год.

Это Ник тоже записал.

Он показал на пятое фото.

Оно изображало смуглое лицо крепко сложенного мужчины лет пятидесяти со средиземноморской внешностью, округлыми щеками, большими глазами гончей, искренней улыбкой и редеющими каштановыми волосами.

— А последний? — спросил Ник. — Кто этот парень, Алан?

— Антонио Форми, — сказал Алан.

На сей раз его тон сделался почти неохотным.

— Он инвестиционный банкир из Рима. Он вроде как известен (по крайней мере, в технарских кругах) как крупный бизнес-ангел⁶. Некоторые считали его гением. У него хороший послужной список по поддержке разных проектов. Он был вторым крупным источником финансирования. Думаю, он вложил даже больше, чем банк.

— С ним вы тоже встречались? — спросил Ник. — Может, он приезжал в Сан-Франциско?

Алан бросил на Ника более жёсткий взгляд.

— Что вы хотите сказать, детектив Миднайт?

— Я спрашиваю, встречались ли вы лично с Антонио Форми, — Ник поджал губы. — Это не вопрос с подвохом, Алан. Здесь нет никакого потайного смысла.

— Но какова цель этого вопроса?

Одна бровь Ника приподнялась почти вопреки его воле.

Он пожал плечами, подавляя желание посмотреть на Уинтер.

— Я пытаюсь понять, насколько хорошо ядро команды знало друг друга, — сказал он.

Алан всё равно выглядел подозрительным.

Через несколько секунд он как будто заставил себя расслабиться.

— Их знакомство между собой ничего не значит, — сказал Риксон, делая свой тон сдержанным. — Технарский мир тесен, детектив Миднайт. Люди в этой сфере практически все знают друг друга, по крайней мере, на каком-то уровне. Они постоянно встречаются. По разным причинам.

— Например? — поинтересовалась Уинтер. — Какими могут быть эти причины?

Риксон посмотрел на неё, слегка нахмурившись.

— Какие угодно, — холодно повторил он. — Инженеры и изобретатели постоянно пытаются найти финансирование для новых идей. Предприниматели всегда ищут новые проекты, прорывные технологии, новые возможности для образования компаний или участия в перспективных проектах. Никто бы и не заподозрил ничего, если бы увидел Гордона, ужинающего с Антонио. Или Антонио, пропустившего по бокальчику с мисс Бликман. Или Джонса, играющего в гольф с Ларсом Бурманом. Такие встречи в Сан-Франциско происходят каждый день. Да и во всём мире. Никто даже не заметит… и не заинтересуется.

— А кто-то мог и заинтересоваться, если знал, над чем они работают, — заметил Ник.

— Но никто не знал, над чем они работают, — возразил Алан чуть жёстче. — Секретность была чрезвычайно важна. Они были безумно осторожны. Все они.

— Ну, кто-то явно узнал, — сказал Ник.

Алан открыл рот, втянув вдох.

Затем закрыл обратно, ничего не сказав.

Похоже, на сей раз он не знал, что сказать.

Глава 16. Чутьё и догадки

Ник собирался перевести тему, спросить у прокурора что-то ещё…

Но тут на подъездную дорожку внизу заехала машина с грохочущей музыкой.

Все они повернули головы.

Ник смотрел с крыльца, как три с виду студента колледжа лет двадцати с небольшим выбираются из автомобиля.

Музыка резко оборвалась. Ник наблюдал, как они продолжают разговаривать и смеяться, неся в руках ящики и явно не замечая трёх взрослых, сидевших среди мигающих гирлянд на крыльце.

Ник открыл рот, собираясь задать Риксону вопрос, но тут первая из трёх молодых людей резко повернулась и поднялась по лестнице к дому. Она дошла до двери и бесцеремонно бухнула принесённый ящик к своим ногам.

Она помахала своим идентификационным штрихкодом перед дверной панелью, и в доме раздался звонок, отразившийся эхом.

Алан уже поднимался на ноги.

— Триша, — позвал он, повышая голос. — Я сейчас на встрече. Вы можете просто оставить всё там…

Девушка подпрыгнула.

Она повернулась, широко раскрыв глаза.

Увидев стоявшего там Алана, она расплылась в ослепительной улыбке.

Она заговорила слишком громко, словно была слегка глуховата.

Ник подумал, что она наверняка слушала что-то в гарнитуре.

— О! Привет, Алан! Я тебя не видела. Я скажу остальным, — она показала на ящик у своих ног, всё ещё улыбаясь. — Мы получили новые значки! Они опупительно-поразительно-круты! Ты будешь в восторге, Ал-мэн!

Алан Риксон улыбнулся ей, показывая на своё ухо.

— Ты орёшь, Триша.

— О! Прости! — должно быть, она убавила громкость в гарнитуре. Её голос прозвучал нормально, когда она посмотрела на крыльцо. — О! У тебя тут люди! Простите!

— Можешь оставить всё здесь. Скажи Кевину и Тито сделать то же самое.

Она шутливо отдала ему честь.

— Будет сделано.

Но Ник смотрел на значки.

Он не знал, смогла ли Уинтер их прочесть в тусклом свете у двери, учитывая расстояние, но его вампирское зрение прекрасно всё различило.