Проклятый — обретя потерять

Глава 5

— На, лечи. Но перед этим раздень и оботри, — бросая неприязненные взгляды на лежащего без сознания на нашем столе мужчину, знахарка положила передо мной нож, иглу, нитки, жестяную коробочку с мазью и отрезы ткани для перевязки. — А я пока укрепляющий отвар приготовлю.

Я растерянно посмотрела на пожилую женщину, испуганно уточнив.

— Я же не умею.

— Вот и научишься. Сама захотела его спасти, вот сама и лечи. А нет, то я могу его назад в лес отправить. У меня и без этого смертника проблем хватает. Только руки свои сначала помой, да мазью намажь.

Переведя неуверенный взгляд на раненого, я нерешительно затопталась на месте. За то время, что я живу здесь, мне уже приходилось несколько раз помогать знахарке с перевязками и во время лечения, но в том-то и дело, что тогда я только ассистировала по принципу, подай-принеси-подержи. Сейчас же мне предстояло все делать самой и я не уверена была, что справлюсь. Но мне не оставили выбора. Баба Гата просто вышла из дома, оставив меня одну с раненым незнакомцем.

Бросив беспомощный взгляд на дверь, я медленно подошла к ведру с водой и, отлив немного в медный тазик, первым делом тщательно вымыла свои руки, после чего смазала их. Раны и лопнувшие мозоли тут же начали печь. Именно на это и еще на усталость я списала дрожь в руках когда, взяв нож, принялась срезать верхнюю одежду с незнакомца. Снять ее возможности не было. Обувь и брюки я все же умудрилась стянуть, чтобы позже их почистить и постирать. Нижние подштанники решила оставлять, но появившаяся на пороге знахарка сказала снимать все. Сжав губы в тонкую линию, я выполнила ее требование, после чего принялась, обмакивая чистую ветошь в миску с водой, обтирать мужское тело от грязи, пота и крови.

Судя по количеству шрамов, мужчина был воином. Но в последнем я и так не сомневалась. Не знаю насколько хорошим, раз его ранили, но ведь до сих пор еще не добили, значит не так уж он и плох. Но когда-нибудь все ошибаются. И часто ошибки могут стоить некоторым жизни. Вот, судя по всему, и этот доигрался в войнушки.

Закончив с помывкой, накинула на бедра незнакомца кусок ткани, прикрывая его мужское достоинство, чтобы не смущаться. Не то чтобы я увидела там что-то новое или неожиданное, все же в наш век телевидения и просвещения сложно остаться совсем уж несведущей и не знать, что там да как, но все же настолько вблизи увидеть раздетого мужчину надеялась при других, более благоприятных для этого обстоятельствах. Но что уж там.

Срезав ранее намотанные бинты, я со страхом уставилась на рваную рану на боку. О том, как все здесь сшивать, я не имела ни малейшего понятия. Это же не дырявый носок, который взял и просто так заштопал. Еще и это кровотечение. Нет, крови я не боялось, но все равно ее было слишком много.

— Если ты ждешь, когда вся его жизненная сила выйдет, то могу обрадовать тебя, недолго осталось. Думаю, как только рассветет, можно будет искать местечко, где придется рыть яму поглубже да пошире. Вымахал же зараза.

От неожиданности я вздрогнула. Вот как в ее возрасте баба Гата умудряется ходить так тихо? Обернувшись, я посмотрела на знахарку как можно более жалостливо, тихо признавшись.

— Я не знаю что делать с раной. Промыть-то я ее промыла, а дальше-то? Надо ли проверить, что с внутренними органами и как определить, целы ли они? Как остановить кровотечение? Как зашивать? Я не понимаю, с чего мне начинать и за что хвататься.

Слушая меня, старушка только недовольно поджала губы, да покачала разочарованно головой, а после, отодвинув меня в сторону, сама принялась колдовать у раны. При этом знахарка во время всей работы беспрестанно бубнила раздраженно что-то себе под нос, то ли ругаясь, то ли возмущаясь. Но это неважно, главное, что она занялась раненым.

Когда все было закончено и баба Гата устало присела на скамью, сказав, чтобы я смазала зашитую рану мазью, да перевязала ее, раненый выглядел совсем плохо. Если до этого я еще верила, что мы сможем его спасти, то сейчас уже склонялась к мнению приютившей меня хозяйки землянки, что несчастный не жилец. Кожа незнакомца стала мертвенно-бледной, а губы откровенно синими, почти как у мертвеца. Видела я одного в селении. Не знаю, рана ли тому виной или слишком большая потеря крови, да это и неважно, главное, что все может очень плачевно закончиться, несмотря на все наши старания.

Перевязав раненого, я постаралась влить в него немного укрепляющего отвара. Пить он не хотел или не мог. Настойка выливалась изо рта, стекая по шее и груди, а я злилась и вновь зачерпывала в ложку настойку, раз за разом, хоть по капле, хоть по чуть-чуть, но пыталась напоить мужчину, чтобы дать ему небольшой, пусть даже и призрачный шанс, спастись. И только когда убедилась, что хоть что-то да попало в желудок воина, отступила, свалившись от усталости на свою лежанку.

По-хорошему, я должна была проспать не то что до утра, до середины следующего дня, настолько устала, вот только, когда открыла глаза, поняла, что на улице все еще ночь и отдыхала я совсем немного. Оглядывая темное помещение, я пыталась понять, что меня разбудило.

В доме было тихо, снаружи так же. Но вместо того, чтобы успокоиться и опять заснуть, я продолжала лежать неподвижно, прислушиваясь ко всем звукам. Неожиданно ночную тишину нарушил тихий стон. Я сразу же поняла кто его издал. Поднявшись, тихо подошла к столу, на котором мы оставили раненого. Положив руку ему на лоб, тут же осознала, что все еще хуже, чем мы думали до этого. Мужчина горел. Температура у него была запредельная. Скорее всего, началось или заражение, или воспаление. Бросившись к печи, на которой спала знахарка, я стала ее будить.

— Баба Гата! Баба Гата! Проснитесь.

— Что такое? Что-то случилось?

Я видела с каким трудом старушка садиться. Конечно же, если я молодая, вчера так устала, то ей в ее возрасте, тяжелее в разы. Чувствуя вину, за то, что не даю отдохнуть знахарке, я тихо проговорила.

— Раненый. У него очень высокая температура. Что мне делать?

— Сейчас разберемся.

Кряхтя и охая, старушка слезла со своей лежанки и подошла к раненному. Ей хватило нескольких секунд, чтобы вынести вердикт.

— Плохо дело. Говорила же, что ничего кроме проблем от него не будет. Так нет же, жалостливая нашлась. Так, пока я подогрею отвар, ты намочи простынь в холодной воде и заверни в нее его. Если мы в ближайшее время не собьем температуру, он за пару часов и сгорит. А то и быстрее.

Следующие полчаса я то пыталась влить в рот несчастного хоть пару капель отвара, то меняла простынь, так как и пяти минут не проходило, как она нагревалась. Но это все ничего, я готова была в таком темпе продержаться несколько часов, вот только воину становилось с каждой минутой все хуже. Температура его тела поднималась все выше. Хотя куда, уже и непонятно. В какой-то момент он начал хрипеть и я поняла что все, это конец. Слезы тут же хлынули из моих глаз.

— Не реви, раздевайся давай.

— Что?

Я не поняла, что от меня требует баба Гата.

— Зачем раздеваться?

— Раздевайся и ложись рядом с ним. Будешь забирать жар и недуг на себя. Это, конечно же, если ты готова. Будет тяжело, да и чувствовать будешь утром себя очень плохо, но это единственное, что еще можно сделать.

Я не стала колебаться ни секунды. Стянув с себя нижнюю рубаху, легла на стол рядом с воином.

— Прижмись к нему и обними как самое дорогое, что у тебя только может быть.

Я сделала, как сказала знахарка. И несмотря на то, что ощущение было такое, как будто обнимаю жаровню, я не отпускала раненого. Чтобы быть максимально близко к нему, обхватила мужчину ногами, обвила руками, прижалась всем телом и положила свою голову ему на грудь, слушая неритмичное и быстрое сердцебиение. Слушала и молилась всем возможным богам, прося спасти. Молилась и плакала. Так, незаметно для себя, и заснула. А проснулась оттого, что меня кто-то тряс за плечо.

— Просыпайся Олечка, — с трудом открыв глаза, я обвела тяжелым, уставшим взглядом землянку, остановив его на знахарке. — На, пей, а после одевайся.

Вцепившись в глиняную кружку, я выпила все что в ней было до дна, залпом, настолько сильно меня мучила жажда. А когда встала, меня тут же повело в сторону. От слабости ноги подгибались, да и общее мое самочувствие оставляло желать лучшего. Еще и голова кружилась. Да что же это такое?

Держась за стол двумя руками, я пыталась прогнать мелькающие перед глазами черные точки.

— Не стой, садись, отдыхай и набирайся сил. Этот, высосал из тебя всю энергию, какую только можно было.

При упоминании о раненом, я тут же перевела на него взгляд. Сейчас воин выглядел гораздо лучше, чем ночью. Вот и румянец на бледных щеках появился и температура спала. Значит, у нас все получилось? А я ничего, отлежусь и буду как новенькая. Так я думала, когда проснулась. Также думала и в течение дня, и вечером, когда стала себя чувствовать человеком, а не беспомощной амебой. Вот только ночью все началось по новой. Незнакомец опять начал гореть от высокой температуры и мне вновь пришлось лечь рядом с ним. То же самое повторилось и на третью ночь.

Проснувшись утром, я поняла, что почти не могу двигаться, настолько чувствовала себя плохо. С такими темпами, после четвертой ночи, я могу и не проснуться. При этом я знала, что даже понимая последнее, все равно лягу рядом с раненым воином. Знахарка только обреченно качала головой и протягивала мне кружку с укрепляющим настоем, после чего уходила из землянки. Все эти дни она одна занималась и хозяйством, и силки проверяла. А после еще и уговаривала меня поесть рагу из кролика, чтобы я набралась как можно быстрее сил.

Вот и сегодня все повторилось. Я сидела на столе, допивая отвар, когда почувствовала, как на мое бедро легла тяжелая мужская рука. От неожиданности я сначала замерла, а после, медленно обернувшись, посмотрела в открытые, но все еще затуманенные болезнью глаза незнакомца. Он внимательно рассматривал меня, а я не знала, как реагировать на произошедшее. То ли радоваться, то ли смеяться. Вот только сжавшая мое бедро рука напомнила, что кое-кто все еще сидит голый. Соскользнув со стола, я бросилась к рубахе и, только после того как надела ее, позволила себе обернуться к воину. А тот, прикрыв глаза, тут же опять отключился. Это был переломный момент.

Счастливо улыбнувшись, я вышла на улицу и присев возле землянки, подставила лицо теплым солнечным лучам. Теперь я была уверена, что раненый выживет. Значит, не зря все было. Рядом со мной лег Черныш. Запустив в его шерсть пальцы, я облокотилась о стену избушки и спокойно заснула. Вот теперь можно и отдохнуть.