Пропавшая икона

Глава 10

Здание гостиницы «Метрополь» было не самым высоким на Театральной площади, всего шесть этажей. Но оно находилось в самом выгодном месте — напротив Большого театра, на другом конце площади, и в пасмурные дни, как этот, манило прохожих приветливым светом окон. В архитектуре сооружения причудливым образом сочетались элементы двух стилей — ар-деко и русского. В очертаниях гостиничного комплекса прослеживалась классическая элегантность, характерная для построек конца девятнадцатого — начала двадцатого века.

Диссонируя с величественным великолепием здания, на пятом этаже гостиницы висел огромный лозунг «ТОЛЬКО ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА МОЖЕТ ОСВОБОДИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОТ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ЯРМА!». И подпись: «В. И. Ленин».

Этот лозунг показался Королеву несколько недружественным, если учесть тот факт, что в «Метрополе» всегда останавливались важные персоны из-за рубежа, именитые западные ученые, большинство из которых наверняка были ярыми поборниками этого самого капитализма и вряд ли поддерживали идею диктатуры пролетариата. Однако нравилось это западным капиталистам или нет, любой простой советский человек мог зайти в «Метрополь» и заказать себе кружку пива. Ведь несмотря на внутреннее великолепие и роскошное убранство, эта гостиница принадлежала государству, а государство — это народ.

Воодушевленный этой мыслью, Королев зашел в холл гостиницы, помня, что с иностранцами всегда соседствует опасность. Обычные советские люди обходили «Метрополь» стороной. Его завсегдатаями были аппаратчики, партийные кадры, известные артисты и прочая культурно-политическая элита. Гостиница, возможно, и принадлежала народу, но народ не был настолько безумен, чтобы ходить туда.

Королев кивнул швейцару и показал ему свое удостоверение.

— Московский уголовный розыск. Я веду расследование. Где тут у вас главный?

На швейцаре была униформа с таким количеством золотой тесьмы, что ему мог бы позавидовать любой царский генерал. Солидная черная борода, волосок к волоску, лежала на его груди, будто поддерживаемая снизу невидимой проволокой. Швейцар взял документ, какое-то время внимательно его рассматривал, а потом улыбнулся Королеву совсем по-простому.

— Поднимайтесь по лестнице, а там спрос´ите, товарищ. Администратор за стойкой — тот, кто вам нужен. Его зовут Николай Владимирович. Не пугайтесь его, он нормальный человек.

Холл гостиницы было огромным, с зеркалами и картинами вдоль стен. Все сияло позолотой, по краям небесно-голубого потолка были нарисованы облака. Королев до этого никогда не бывал в «Метрополе», поэтому великолепие внутреннего убранства настолько поразило его, что он остановился и долго осматривался, как деревенский парень, впервые попавший в столицу. Но самое большое впечатление на него произвел бассейн посреди вестибюля, в котором плавали девушки с неестественно красными губами в украшенных драгоценными камнями шапочках и облегающих черных купальниках. Они исполняли какой-то танец, то и дело синхронно выныривая или выбрасывая ноги из воды. Королев инстинктивно снял фуражку в знак уважения, хотя пловчихи не обращали на него никакого внимания и смотрели вверх, на огромную люстру. Королев покраснел, но тут же взял себя в руки и направился к обшитой дубом регистрационной стойке, решив, что эти крысы иностранцы, похоже, платят за подобное бешеные деньги. Его уже ожидал молодой человек приятной наружности и в смокинге. Со своими набриолиненными волосами и гладко выбритыми скулами он походил на кинозвезду, и от одного его лощеного вида у любого нормального мужчины возникало желание врезать ему хорошенько. Королев положил удостоверение на стойку.

— Я хотел бы задать несколько вопросов администратору. Мне нужен Николай Владимирович.

Молодой человек взглянул на фотографию в документе. «Наверняка капиталистические дамы обожают этого малого», — подумал Королев и почувствовал, что этот юноша становится ему все более и более неприятен, даже противен. И если он пролетарий, тогда Королев — китайский мандарин.

— Да, конечно, товарищ. Сейчас приглашу его. Пожалуйста, присаживайтесь у фонтана. Он скоро к вам подойдет.

«Кинозвезда» указал на обшитые красным бархатом кресла, возле которых журчала вода. Королев занял одно из них — под статуей полуобнаженной позолоченной нимфы с красной звездой в руках. Он попытался вести себя естественно, но тут почувствовал, что от его валенок идет пикантный аромат, напоминавший запах взмыленной лошади. Он посмотрел вниз и увидел, как вокруг ног на мраморном полу растекается мокрое грязное пятно. «Хорошо, что не желтого цвета», — подумал он, и ему стало совсем уж неловко.

Все те несколько минут, пока Королев ждал администратора, он мысленно ругался и готов был провалиться сквозь землю. Наконец появился маленький круглый человечек, протянул руку и одарил его ослепительной улыбкой, сверкнув идеально белыми зубами из-под аккуратно подстриженных усов. На лацкане его пиджака переливался партийный значок.

— Товарищ, я только что освободился. Николай Владимирович Крылов, администратор. Пойдемте со мной. Я полностью к вашим услугам.

Королев последовал за Крыловым, наблюдая, как вызывающе сверкает лакированная кожа на модных туфлях администратора. Они подошли к стене с зеркалами, и Крылов уверенным движением толкнул одно из них — там оказался потайной ход, по которому они прошли в хорошо обставленный кабинет. В нем был деревянный письменный стол, обитый сверху зеленым бархатом, а вокруг стеклянного кофейного столика стояли два кожаных кресла и кожаная кушетка. Крылов указал Королеву на кушетку.

— Не хотите ли коньяку, товарищ? Французский, отменного качества. — Крылов потянулся за графином.

Королев хотел было отказаться, но тут увидел на каминной полке медные часы — они показывали четыре часа. День почти закончился.

— Французский, говорите? Почему бы и нет!

— Отлично, — сказал Крылов и наполнил до краев два бокала. Он протянул один Королеву, а сам уселся за стол. — Ваше здоровье, товарищ.

— И ваше, — ответил Королев, и оба сделали по большому глотку, не допивая коньяк до конца. Они ведь были культурными советскими гражданами, а не уличными пьяницами.

— Итак, чем могу помочь, капитан? — спросил Крылов, наклоняясь вперед и делая заинтересованное лицо.

Королев решил, что не стоит ходить вокруг да около, а надо действовать сразу.

— У вас в гостинице проживает некто Шварц. Я бы хотел переговорить с ним.

Крылов кивнул. У него были очень темные глаза, отлично скрывающие реакцию хозяина, подметил Королев.

— Можно узнать, с чем связано ваше расследование? — после долгой паузы спросил Крылов. — Мы, конечно, в полной мере сотрудничаем с управлением государственной безопасности, но все же обязаны сохранять конфиденциальность в отношении своих гостей.

Королев понял намек. Ему только что вежливо дали понять, что он, простой милицейский капитан, влезает в сферу влияния НКВД, поэтому должен объясниться. Королев поболтал остатки коньяка в бокале и залпом осушил его, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло.

— Это связано с убийством, товарищ Крылов. В одном из управлений нашего комиссариата мне посоветовали обратиться к этому Шварцу.

Крылов поднялся, чтобы снова наполнить бокал Королева.

— У нас имеются инструкции относительно того, чтобы обеспечить данному резиденту защиту и определенную конфиденциальность пребывания. Как вы думаете… — начал Крылов, и Королев снова уловил намек.

— Могу я воспользоваться вашим телефоном, товарищ Крылов? Я переговорю с коллегой из службы государственной безопасности, чтобы вы поняли, что я не превышаю своих полномочий.

Крылов облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Да, конечно, звоните. Попросите, чтобы оператор соединила вас. И можете не беспокоиться — она не станет подслушивать. Они знают, что здесь этого делать нельзя. Правда, другие…

И снова Крылов не закончил предложение, пожал плечами, давая Королеву понять, что, кроме оператора, может подслушивать еще кто-то, и вышел за дверь. «Нормальный мужик, несмотря на модный прикид», — подумал Королев. Он поднял трубку и попросил соединить его с Лубянкой, с полковником Грегориным.

На том конце провода устало прозвучал голос Грегорина:

— Товарищ Королев? Вы в «Метрополе»? Не рановато ли вы пустились в развлечения?

— Я здесь сугубо по делу, товарищ полковник, — ответил Королев, пытаясь скрыть свое удивление по поводу осведомленности Грегорина о месте его пребывания. — Я зашел поговорить с американцем, о котором вы упоминали, со Шварцем.

— Так поговорите, Королев. Но только поговорите, ничего лишнего. Вы меня понимаете? И сделайте так, чтобы это не выглядело как официальный допрос. И не особенно распространяйтесь насчет девушки. Мы не хотим портить отношения с американцами. Вы, наверное, сейчас разговариваете с Крыловым? Дайте ему трубочку. Кстати, я сегодня буду у вас дома в семь тридцать вечера. Хочу представить вас новым соседям.

Королев позвал Крылова. Тот взял трубку, дважды утвердительно ответил Грегорину и положил трубку. Потом обратился к Королеву:

— Итак, вам нужен мистер Джек Шварц. Он наш постоянный гость. Американец, из Нью-Йорка. Заехал десять дней назад. В анкете на получение визы в графе «профессия» он обычно указывает «скупщик антиквариата». И, кстати, он приезжает всегда по деловой, а не по туристической визе.

Королев подметил, что Крылов специально подчеркнул, что Шварц заезжает в страну по деловой визе. Он намекал на то, что Шварц был другом государства, если Королев до сих пор этого еще не понял. Назвав Шварца скупщиком антиквариата, Крылов также вскользь обозначил сферу деятельности американца, что совпадало с информацией, полученной от Грегорина.

— Я проверю, в гостинице он сейчас или нет. А вам могу пока предложить бутерброды.

— Нет, спасибо, товарищ Крылов. Я не голоден, — вежливо отказался Королев, сглатывая слюну.

— С вами все в порядке? Вы очень бледный.

— Ничего страшного, товарищ. Просто легкое головокружение. Это быстро пройдет. Наверное, моя советская печень плохо реагирует на буржуазный коньяк.

— Ваша советская печенка должна гордиться тем, что сей отменный коньяк не достался капиталистам. Считайте это актом самопожертвования. — Крылов весело подмигнул, вышел из комнаты и почти сразу вернулся. — Вам повезло, товарищ. Как раз сейчас он сидит в холле. Пойдемте, я вас представлю.

Своим внешним видом мистер Джек Шварц из Нью-Йорка отлично вписывался в атмосферу «Метрополя». Королев сразу заметил, что серый шерстяной костюм американца был скроен и подогнан по фигуре так, как советским портным и не снилось. Даже костюм Крылова не мог с ним сравниться. Королев еле сдержался, чтобы не дотронуться до лацканов пиджака Шварца, — так ему вдруг захотелось попробовать ткань на ощупь. Он подумал, что она, наверное, такая же мягкая, как юбка у убитой девушки, но тут же напомнил себе, что скоро одежда советских людей будет по качеству такой же, а то и лучше, — всему свое время.

Шварц был молодым человеком лет тридцати, привлекательной наружности, с полными губами, продолговатым лицом и темно-карими глазами, которые казались слишком большими для его лица. Сидя в кресле, он читал какие-то бумаги с машинописным текстом. Его пальто и портфель занимали еще одно кресло рядом со столиком.

— Итак, чем могу быть полезен, капитан? — спросил Шварц на отличном русском языке, когда Крылов представил их друг другу.

«Интересно, он носит красный галстук по убеждениям или из-за политкорректности?» — подумал Королев.

— Я веду расследование, мистер Шварц. И думаю, что вы можете помочь мне в этом. Естественно, я обращаюсь к вам неофициально. Я хотел бы задать вам несколько вопросов и надеюсь, что они не испортят вашего впечатления от пребывания в Москве и в Советском Союзе, где вам всегда рады.

«Как-то слишком официально, — тут же подумал он, — но все-таки это лучше, чем никак».

Шварц кивком головы указал на свободное кресло у столика.

— Присаживайтесь, капитан Королев. Я всегда рад исполнить свой гражданский долг. А что вы расследуете? Должно быть, что-то серьезное.

— Да, мистер Шварц. Убийство.

— Убийство? — Он произнес это слово с легким сарказмом, но несколько секунд спустя выражение его лица сделалось серьезным. — Так что там, рассказывайте, — сказал он ровным голосом.

— Убита девушка, двадцати с лишним лет, красивая, темноволосая, коротко подстриженная, с голубыми глазами, худощавая. Рост от ста шестидесяти до ста шестидесяти пяти сантиметров. Среди ваших знакомых случайно нет молодых женщин, попадающих под это описание?

Королеву показалось, что американец понял, о ком идет речь: он замер, но сразу же спохватился и принялся рыться в карманах в поисках папирос. Потом достал пачку, на которой было написано «Герцеговина Флор», вытащил одну и предложил Королеву закурить. Тот не отказался. Шварц вытащил изысканную золотую зажигалку.

— Нет, я не знаком в Москве ни с кем, кто бы подходил под ваше описание, — ответил он наконец. — А почему вы решили, что я мог бы ее знать? Да, я приезжаю в Москву пару раз в год, но задерживаюсь здесь ненадолго — обычно на неделю, не больше. К тому же здесь я знакомлюсь с людьми, только если это касается бизнеса.

— А вы прекрасно говорите по-русски, мистер Шварц. Мне кажется, что такому привлекательному молодому человеку, как вы, без труда найдется приятная женская компания в Москве даже во время столь кратких визитов.

Королев знал, что происходит в гостинице «Метрополь». Толпы русских девушек приходили сюда, охотясь за иностранцами, и бросались им на шею в надежде уехать в поисках другой жизни в такой далекий и заманчивый город, как Нью-Йорк. Они не думали о том, что там их мечты о прекрасном будущем будут разрушены тяжелыми реалиями капиталистического быта.

Шварц нахмурился.

— Вынужден вас разочаровать, капитан. Здесь я полностью посвящаю себя работе. И все-таки хотелось бы узнать, почему вы решили, что я был знаком с этой девушкой?

— Так предположил один из моих коллег. Он также сообщил мне, что вы можете рассказать кое-что об экспорте драгоценных предметов и антиквариата, среди которых попадаются и церковные реликвии. Например, иконы.

Королев внимательно наблюдал за реакцией Шварца, но тот ничем себя не выдал, лишь бросил красноречивый взгляд на свои наручные часы.

— Боюсь, что я ничем не смогу вам помочь, капитан. Я бы с удовольствием рассказал об экспорте предметов искусства, но вынужден извиниться. У меня назначена встреча в пять часов в гостинице «Москва». Но мы можем встретиться в другое время.

Он вежливо улыбнулся и посмотрел на свое пальто и портфель.

— Конечно. Как я уже сказал, это приватная беседа. Я не смею вас задерживать.

— Я действительно хотел бы вам помочь. — Шварц задумчиво посмотрел на Королева, словно обдумывая, как поступить. — Послушайте, а вы не хотите пройтись со мной? Вы расскажете побольше о расследовании, и, возможно, какие-то детали помогут мне что-нибудь вспомнить. А я, в свою очередь, расскажу вам об антикварном бизнесе.

Они шли по Театральной площади, когда Шварц спросил:

— Так как она умерла, эта неизвестная девушка?

— Очень тяжело. Вы уверены, что хотите услышать подробности?

Шварц утвердительно кивнул.

— Да, пожалуйста, расскажите. Если это, конечно, не секрет.

— Ее пытали. По-настоящему пытали. Ей нанесли ужасные увечья. Некоторые части тела были отрезаны. Кроме того, при пытках, очевидно, применяли какой-то электроинструмент.

Шварц замедлил шаг и остановился. Он осторожно поставил портфель на землю, спрятал руки в карманы и, погруженный в мысли, какое-то время отрешенно смотрел в сторону Большого театра.

— Вам известно, кто это сделал?

Было видно, что Шварца искренне интересует этот вопрос, поэтому Королев решился подтолкнуть его к откровенному разговору.

— Мы на ранней стадии расследования, и пока мало что удалось узнать. Если так пойдет и дальше, убийце, скорее всего, удастся уйти от наказания. У нас нет серьезных зацепок и версий.

Шварц задумался.

— Сегодня в Москве очень холодно, — сказал Королев после долгой паузы. Теперь он был абсолютно уверен, что Шварц знал убитую девушку.

— Да. По правде говоря, я приехал неподготовленным. Я решил, что в этом году не попаду в зиму, но она пришла неожиданно рано.

Шварц внимательно посмотрел на Королева, и тот отвел глаза в сторону, чтобы не выдать своих подозрений.

— Вам наверняка известно, что я американский гражданин.

— Да, конечно, — удивленно сказал Королев.

— Я приезжаю сюда дважды в год, чтобы покупать у советского государства предметы исторической и художественной ценности. Вам ведь известно об этом?

— Да. Просто, кроме государства, вам их никто не продаст.

В ответ на это Шварц улыбнулся.

— Наверное, вы правы. Во всяком случае, я плачу в твердой валюте. И очень большие суммы. Я сотрудничаю с Комиссариатом внутренних дел. Ваша милиция ведь тоже относится к этому ведомству?

— Совершенно верно.

— Что ж, думаю, я знаю, кто эта девушка. И назову вам ее имя здесь, пока мы на улице, без свидетелей и прослушки. Но запомните, что я буду отрицать все, если вы попросите подтвердить эту информацию официально. Иными словами, я хочу знать, могу ли рассчитывать на конфиденциальность. Конечно, я могу сделать один телефонный звонок, и вам прикажут больше меня не беспокоить, но я действительно хочу помочь. Если речь о той девушке, на которую я думаю, я готов содействовать следствию. Она была прекрасным человеком. Хотя я не был хорошо с ней знаком, но она точно не заслужила такой смерти, как вы описали. Что скажете?

Королев согласно кивнул.

— Расскажите, пожалуйста, что вам известно, мистер Шварц. Не для протокола. Я не буду заносить это в дело.

Он протянул руку, чтобы скрепить договор рукопожатием. Шварц пожал ее.

— Во-первых, зовите меня просто Джеком.

Королев кивнул, хотя и подумал, что это будет чересчур фамильярно, учитывая, что они видят друг друга впервые. Однако, похоже, правила приличия в Америке отличались от советских. Похоже, капиталисты не особенно заботились о благовоспитанности и хороших манерах. Им было далеко до культурного уровня советских граждан.

— Как скажете, Джек. Тогда и вы зовите меня просто Алексеем.

Собственные слова показались капитану странными, но в сложившейся ситуации следовало принимать предложенные правила. Американец взглянул на часы, и Королеву показалось, что он передумал. Но Шварц вопросительно посмотрел на него, обреченно вздохнул и сказал:

— Я думаю, что девушку звали Нэнси Долан. Она американка.

— Нэнси Долан? — удивленно переспросил Королев. Он видел документы Мэри Смитсон, и лицо на фотографии было явно похожим на лицо убитой.

— Да, Нэнси Долан. Во всяком случае, именно так она представилась, когда я виделся с ней последний раз. Смотрите, как это работает. Во время визитов сюда я представляю разных клиентов — это могут быть галереи, музеи, отдельные коллекционеры. Но есть и другая категория клиентов. Ваши люди знают, что на них я тоже работаю. А этим моим клиентам известно, у кого я покупаю. Но обе стороны, мягко говоря, не хотят афишировать подобное сотрудничество.

— Простите, но я, похоже, не совсем понимаю, о чем вы говорите.

— Я представляю интересы эмигрантов, бывших дворян, а также работаю на православную церковь. Вы ведь на это намекали, когда сказали об иконах? — Королев кивнул, хотя, откровенно говоря, для него сказанное американцем стало открытием. — Иногда клиенты отправляют меня сюда разыскивать конкретный предмет, потому что знают, что он находится здесь. Фамильные драгоценности, картины, дорогие украшения… Советская власть готова их продать, если знает, что покупатель заплатит много и будет хранить сделку в секрете. С церковью все обстоит немного по-другому. Они ищут предметы религиозной значимости: иконы, реликвии, книги, церковную утварь. Я сообщаю им, что есть у вашей власти, а они мне дают соответствующие инструкции. Но церковники редко отправляют меня за чем-то конкретным. Вы понимаете?

Все, что рассказывал американец, в общем-то не особенно отличалось от того, что сообщил Грегорин, поэтому Королев утвердительно кивнул головой, хотя, если честно, он был удивлен тем, что государство продавало предметы искусства и прочие ценности бывшим поработителям советского народа.

— Отлично. Так вот, я уже сказал, что часто приезжаю без конкретного задания от церкви. Но в этот раз все было по-другому. У НКВД есть одна икона — во всяком случае, так сообщил один церковный источник, — и представители западной православной церкви хотят ее приобрести. Очень хотят. И я полагаю, что Нэнси Долан искала здесь эту икону.

Королев пытался обдумать информацию. Что же это за икона, ради которой убили двоих человек?

— Расскажите мне, пожалуйста, об иконе, Джек, — попросил он, пересилив себя и обращаясь к американцу по имени.

— Не могу. Я бы хотел помочь вам, но это закрытая информация. Могу сказать одно: это очень важная и значимая для церкви икона.

— Чудотворная?

— Неплохая догадка. Однако я больше ничего не могу вам сообщить — кроме того, что я готов заплатить за нее бешеные деньги, если это не подделка. Но мои источники пока не подтвердили, что икона действительно находится здесь. Хотя, насколько мне известно, в определенных кругах о ней ходят слухи. Я передал местному контактному лицу, что готов заплатить за нее живые деньги. Меня спросили сколько. Я назвал цифру — очень большую цифру! — и мне ответили, что предложение интересное и его примут во внимание. Хотя мне кажется, что это пустая затея.

— Но как со всем этим была связана Нэнси Долан?

Шварц помедлил с ответом и тяжело вздохнул.

— Когда я пришел обсудить размер своих комиссионных с представителями церкви в Штатах, именно она открыла мне дверь. Тогда я успел лишь заметить, что это симпатичная девушка. Потом я встретил ее в Берлине десять дней назад. Она садилась на поезд до Москвы, как и я. Не уверен, узнала ли она меня. Я тоже не подал виду, что мы раньше виделись. Знаете, лишняя огласка мне ни к чему. Но мы с ней столкнулись в вагоне-ресторане — оказались за одним столиком. Так и проболтали почти всю дорогу. Я точно могу сказать, что это была именно та девушка, которую я встретил еще в Америке. Я знаю, что ее зовут не Нэнси Долан, потому что там она отлично говорила по-русски, как будто это был ее родной язык. Но в поезде она знала по-русски только «пожалста» и «спасибо». Мы хорошо провели время, и я пригласил ее зайти в «Метрополь», если будет время. Ей нравился джаз, а где его еще послушаешь в Москве, как не в «Метрополе»? Три дня назад она мне позвонила.

— Что она хотела?

— Не знаю. Разговор длился всего лишь полминуты. Она успела только сказать, что хочет заскочить в гости. Я сказал, что она может приходить когда угодно, и с тех пор больше о ней не слышал.

— Три дня назад… Она сказала, где остановилась? И вообще что-то еще о себе сообщила?

— Ничего. Как я уже сказал, разговор был коротким.

— Вам известна официальная цель ее визита?

— Она приехала в качестве туристки. Тур организовывала советская сторона — кажется, «Интурист».

Королев достал записную книжку, но тут же убрал ее назад. Шварц благодарно кивнул.

— Благодарю вас. Мне бы не хотелось, чтобы вы записывали то, что я рассказал.

— Я понял. Она не говорила, с кем собирается здесь встречаться? Вспомните, о чем она рассказывала в поезде. Любая деталь, которую вы сообщите, может быть важной, Джек.

Он никак не мог привыкнуть к тому, что нужно называть Шварца по имени. Ему это казалось противоестественным.

— Она говорила, что какие-то ее друзья работают в московском Коминтерне. Но я не помню имен и где они останавливались. Полагаю, они тоже американцы.

— Что-нибудь еще?

— Вроде нет. Вы не поверите, но мы почти всю дорогу обсуждали мировой кубок. Я смотрел финальную игру — «Янки» против «Гигантов». Она была фанаткой «Янки».

— Мировой кубок?

— Да. По бейсболу. Вы не знаете? Это такая американская игра, когда мяч отбивают битой.

— А-а, да. С расчерченным кругом? Я видел когда-то в новостях. Что-то похожее есть в Украине. Кажется, лапта называется. А мы играем в футбол, и на каждом заводе есть атлетическая команда.

— Нет, я думаю, это чисто американская игра. Как бы там ни было, «Янки» победили. Она так этому радовалась! Если окажетесь в Нью-Йорке, дайте мне знать. Я организую вам поход на бейсбольный матч.

— Да уж, если придется, Джек. — Королев ухмыльнулся, сомневаясь в возможности такого визита, и тут его осенило. — Если вы в пятницу будете еще в Москве… У нас состоится крупный футбольный матч, «Спартак» против ЦСКА. Мне кажется, вам будет интересно и познавательно побывать на нем. Приходите посмотреть.

Они подошли к гостинице «Москва», и Шварц протянул ему руку.

— Почему бы и нет?

— Хорошо, — сказал Королев, уже жалея, что пригласил американца. — Игра начинается в два часа. Я могу забрать вас из «Метрополя», скажем, в половину первого.

— Отлично, буду ждать. Послушайте, я уже опаздываю. Но мы ведь договорились? Вы не ввязываете меня во все это?

— Да, конечно, — сказал Королев, пожимая ему руку.

Он проводил Шварца взглядом до самого входа в гостиницу и озадаченно покачал головой. О чем он думал? Пригласить американца на футбольный матч! Еще пять минут назад он и подумать не мог, что сам усложнит и без того тяжелое положение дел. Но он уже это сделал. Надо было сначала спросить у генерала. Да и получить добро от Грегорина не мешало бы. Черт!

В конце концов Шварц оказался неплохим парнем. Оптимист, уверенный, дружелюбный. Он выглядел таким неестественно чистым и свежим на фоне грязной, серой осенней Москвы. Интересно, Нью-Йорк такой же, как и Шварц: великолепный и немного нахальный? Возможно, там не все так плохо, как им преподносят. А в России одни проблемы, как бы власть ни старалась скрыть это. В деревнях народ голодает, даже в Москве люди умирают от голода. Милиция каждый день собирает по улицам трупы.

Королев посмотрел на часы. Десять минут шестого. До работы идти десять минут. Если он поторопится, то еще успеет застать Семенова. Он направился в сторону Петровки и, обернувшись, поймал в толпе лицо человека, которого видел в холле «Метрополя»: молодой парень с квадратным лицом и квадратной фигурой, с темными коротко подстриженными волосами, землистого цвета кожей и жидкими усиками. Этот «старый знакомый» делал вид, что смотрит на пионеров, у которых из-под пальто выглядывали красные галстуки. Королев притворился, что не заметил молодого человека: если это «хвост», лучше не показывать, что он его обнаружил. Королева не удивляло, что за ним и американцем следят. Если учесть, какими делами занимался Шварц в Москве, естественно, что за ним будут наблюдать и проявлять интерес к каждому, кто знакомится с американским гражданином. Королев равнодушным взглядом окинул площадь, но больше никого подозрительного не заметил. Ребята из НКВД обычно ходят по трое-четверо и делают свою работу аккуратно. Он вздохнул. За ним определенно был «хвост». Но переживать из-за этого уже поздно.

Но, пять минут спустя через отражение в витрине Торгсина увидев, что за ним наблюдает девушка, Королев мысленно выругался. А ведь Попов предупреждал его… Расследование начинало выходить из-под контроля, и он не был уверен, что ему понравится то, к чему оно постепенно приведет.