Прорехи и штопальщики. Сборник рассказов

Драконы, тараканы и мысли о будущем

*******

Дорогие читатели! Этот рассказ сам по себе содержит спойлеры, то есть моменты, которые могут испортить вам впечатление от прочтения романа "Истории Джека" (события в рассказе разворачиваются по времени между последней главой третьей части "Историй Джека" и эпилогом).

Писала я его для собственного удовольствия и чтобы утолить (или хотя бы попытаться это сделать) любопытство тех читателей, которым было интересно, что случилось с героями романа.

В общем, я вас предупредила. Если вы все же не испугались, то добро пожаловать!

*******

Сначала было сложно.

Страшно.

«Могло быть хуже, – строго говорил Джек, когда видел, что глаза напарницы наполняются тоской. – Всегда помни, что могло быть хуже».

Но это потом, когда он смог говорить. Сначала и говорить не получалось.

Когда пришел в себя, еще долго не мог понять, что он и где он. Помнил черную лужу и то, как они провалились во тьму.

И еще ослепительную звезду, которая падала к ним.

Тогда Джек подумал, что их вытащили. Он ведь был в больничной палате. Мерно пищали аппараты. Приходили и уходили врачи и медсестры в белом и зеленом. Джек вяло, смутно соображал, не в силах ни двинуться, ни заговорить. Следил глазами за движением людей, осознавая себя несколько мучительных минут, и снова проваливался в глухой сон.

Не было больно, не было тяжело, только в легких клокотало, словно воздух был слишком густ и тяжел для них.

Потом Джек думал, что его сразу могло бы насторожить отсутствие всяких амулетов на здоровье, которые обычно вешали на изножья коек и рисовали на потолках, но тогда он это не замечал.

Труднее было ночью. Казалось, что в сознании он был дольше, чем днем, и приходил в себя легче. Но все, что он мог ощущать – это вязкая полутьма, узкий луч света из-под двери и непрерывное ворчание машин за плотно закрытыми жалюзи.

Так было, пока не стала приходить она.

Ночью, бесшумно скользя по полу, оставляя щель в двери, за которой виднелся слабо освещенный коридор.

Днем, после первого обхода врачей.

Она садилась на стул рядом с койкой, сжимала руку Джека маленькими горячими ладонями. Если была ночь, то спала.

Если день, то говорила. Или читала вслух.

Джек думал, что он бредит.

Потому что все это было абсурдно.

«Мы в другом мире, – говорила она. – Тут нет чудовищ».

«Мы прошли сквозь барьер. Наверно, тебе хуже, потому что в тебе больше магии нашего мира. А во мне ее почти нет, и я очень быстро пришла в себя. Ну… я так надеюсь».

«Джек, здесь нет магии. То есть она есть, но люди ей не управляют».

«Джек, они сначала думали, что я сумасшедшая, потому что я сказала, кто я и чем занимаюсь. Потом, когда поняла, что тут к чему, я соврала, что мне все приснилось. Если ты меня слышишь, не повторяй эту ошибку».

«Тут все, как у нас. Очень похоже. Есть и машины, и компьютеры. Телефоны круче. Тебе понравится, какие тут игры на телефоне, Джек. Мне медсестры показывали».

«И тут февраль уже, куда-то пропали несколько месяцев, и года немного по-другому считаются».

«Так непривычно читать – почти все слова знакомые, а буквы не романского письма, а такие, как в империи».

«И маги у них тут считаются обманщиками. Как-то тут все в природе странно, магия отдельно течет, сама по себе. Она не связана с людьми».

«Может быть, это лучше всего. Здесь мы будем самыми обычными».

Когда он смог по-настоящему сфокусировать на ней взгляд и заговорить, Джек спросил:

– Кто ты?

Потом подумал и сказал:

– И кто я? Я не чувствую ног.

Правда, долго выдержать серьезную мину не удалось, настолько потрясенной выглядела Энца. Джек придушенно расхохотался.

– Попроще, – прохрипел он, чувствуя что зря смеется, потому что в горле и легких что-то забулькало. – Попроще, все в порядке. И ноги я чувствую, и тебя знаю. Долго я тут лежу?

И снова захохотал, а потом закашлялся.

– Тебя на видео надо было снимать, – просипел он. – Ну и лицо.

Энца, на лице которой действительно стремительно менялись выражения, от изумления до облегчения и возмущения, вскочила на ноги.

– Я сейчас… да я тебя!.. Да я думала, что ты уже не проснешься! А ты! Нашел время шутить!

Джек только отмахнулся – кашель пробирал до самых печенок, так что Энца снова испугалась.

– Я сейчас врача позову! – крикнула она и, не утруждаясь обходить койку, перемахнула через нее, чтобы нажать на кнопку у изголовья.

Спустя пару минут Энцу выставили из палаты, а за Джека взялась чуть ли не вся смена, но Джек отвечал на вопросы только о самочувствии, а в остальном успешно симулировал избирательную амнезию. Потом снова заснул. Правда, теперь ненадолго.

С того дня Джек пошел на поправку.

Чуть позже, после обеда, Энца вернулась. Теперь Джек соображал немного лучше, отметил про себя, что напарница выглядит нормально, не бледная, хоть и не особо веселая. Правая рука была на перевязи, и на плече под черной фуфайкой топорщилась повязка.

Одежда, кажется, была та же самая, что и в ту ночь кануна Дня мертвых. Только мятая, будто ее стирали и сушили на батарее. Зная Энцу, Джек подумал, что так и было.

– Хочу есть, – тоскливо сказал Джек. – И курить.

– Еда вот, – Энца торопливо указала на две тарелки на тумбочке, с бульоном и кашей. – А курить… Джек, наверно, нельзя уже. Раньше тебя сохраняла магия, и энергию можно было восполнить, а теперь… ну, а вдруг теперь она больше не будет восполняться? Что, если мы с тобой совсем скоро станем обычными людьми, такими же, как все здесь? И к тому же, ты знаешь… тут совсем другая медицина. Они много чего не могут.

Она криво улыбнулась.

– Хорошо, что с моей раной Саган тогда помог. Здесь никто бы не смог снять остаточный негатив от ведьминого удара. Она и так медленнее заживает… Джек! Не вставай, ты чего?.. нельзя же.

Джек не смог сначала ответить, снова заклокотало в груди. Пересиливая себя, он приподнялся с подушек. Ослабевшие руки подламывались, но Джек все-таки сел и ухватил Энцу за тощий локоть. Теперь он видел на рукаве фуфайки аккуратно зашитые дырки, как раз над повязкой.

– Ты сказала, там царапина, – сердито прохрипел он. – Сказала же, что царапина? Что там на самом деле?

Энца нахмурилась.

– Да ничего особенного, ведьма тогда воткнула мне пальцы в плечо. Три прямо сильно с обеих сторон, остальные немного, синяки только остались. Джек, не волнуйся. Мне повезло, правда. Саган обработал раны почти сразу, как вы ушли. Самое плохое убрал. Ну, а тут все остальное делают. Но у них правда все по-другому. Очень медленно заживает.

– Потому что тут не пользуются магией, – закончил за нее Джек и, отпустив ее, почти упал обратно на подушки. – Понял. Остальное – проверим.

Сбивчивая речь Энцы впечатлила его больше, чем он ожидал. Долгое время он жил с ощущением собственного всемогущества и (практически) неуязвимости. Слабость напарницы он не воспринимал как недостаток – потому что именно он мог восполнить его без усилий.

А что сейчас?.. Будет ли у него эта возможность?

«Досадно, что проверить, в норме я или нет, невозможно, – подумал Джек. – Потому что – а вдруг в норме?..»

***

Вскоре Джека перевели в обычную палату.

Еще острее встал вопрос документов и имен.

Энцу беспокоили сильнее всего как раз имена, а Джека – где раздобыть сигареты. Учитывая отсутствие денег и документов оба только ждали, когда их выкинут из больницы, а пока что отговаривались амнезией и тянули время.

Постоянно встречались в холле между двумя отделениями. Высокие окна, пышные зеленые фикусы в человеческий рост и продавленные диваны привлекали немало ходячих пациентов, но Джек с Энцей сидели тут чаще и дольше всех, занимая лучшее место у окна.

Энца устраивалась на спинке дивана, а Джек растягивался на сидении, закидывая ноги на подлокотник.

Они оба не помнили сам момент перехода, но видимо в какой-то момент они падали на самом деле, и Джеку досталось больше. Шутка его о том, что он не чувствует ног, была недалека от истины. Правый бок был сплошным кровоподтеком, как и правая нога. Ушиб легкого, – и только дело случая, что удар не пришелся на спину чуть ближе к позвоночнику. «Вы бы, голубчик, ходить уже не смогли бы», – сказал ему лечащий врач, и Джек фыркнул, выражая свое отношение к местной медицине.

– Они говорят, что у нас должны быть фамилии, и имена, а не клички, – нервно шептала Энца, обхватив руками колени. – Придумать, что ли? Это же примета плохая. Нет, придется придумать, да, Джек? Вот я понимаю, что придется, но ведь это к дурному.

– Хочешь сказать, что может случиться что похуже? – лениво спрашивал Джек. – Ты бы лучше задумывалась над тем, чем ты тут заниматься будешь. Монстр-объектов здесь не существует, рубить некого.

Он говорил негромко, но не особо боялся, что его кто-то услышит. «Если что, скажем, что компьютерную игру обсуждаем», – объяснил он нервничавшей поначалу Энце.

На вопрос о чудовищах и занятиях Энца не отвечала.

– Слушай, а ты ведь могла бы через окно спуститься на улицу, – в сотый раз предлагал Джек. – Вон к тому магазинчику напротив. Всего-то третий этаж.

– У нас денег нет, – мрачно отвечала Энца. – И курить вредно.

– Да здесь и негде, – печально сказал незнакомый голос.

Джек едва успел дернуть назад взвившуюся было в воздух Энцу.

Голос исходил из-за фикуса – там стоял долговязый нескладный парень с рукой на перевязи.

Живое, располагающее к себе лицо. Короткие русые волосы, спортивный костюм, с подвернутой штаниной, из-под которой виднелась повязка.

– Подслушивал? – недружелюбно спросил Джек.

– Не-е, – проблеял парень, испугавшись. – Я только самый конец разговора, ну, я нечаянно, правда. Самому просто покурить зашибись как хочется. Вот и остановился. Я нечаянно, – повторил он.

Он хотел было выйти из-за фикуса, но больная нога подвела, и, чтобы не упасть, парень схватился за растение.

Если бы не Энца, которая стрелой слетела с дивана и одной рукой подхватила незадачливого собеседника, тот растянулся бы во весь рост.

– А… эм… спасибо! Спасибо вам! – ошарашенно сказал тот. – А меня Сергей зовут. А вас?

Энца тут же помрачнела, выпустила его руку и вернулась на спинку дивана. Она так и не определилась, как следует себя называть, и поэтому Сергей сам не зная того задел больное место.

– А мы их не помним, – буркнул Джек. Метания и суеверия Энцы он не поддерживал, но проблему осознавал. – Травма головы.

– Ого, – с уважением отозвался Сергей.

Помялся немного, потом сказал невпопад, явно надеясь продолжить беседу:

– А у меня начальник ботинки забрал, чтобы я не ходил на улицу.

Напарники одновременно посмотрели на него, заинтересовавшись.

– Чтобы я за сигаретами не бегал и вообще, – признался Сергей и тут же потерял аудиторию в лице Энцы.

Джек напротив более воодушевился.

Слово за слово и нечаянные товарищи по несчастью составили план действий.

Сергей предоставлял деньги, Джек – планирование вылазки, Энца ее должна была осуществить, как самая неповрежденная из троих.

– Но я не хочу, – упрямилась Энца. – Вам обоим это вредно. Вы же тут лечитесь!

– Ты еще скажи, что тебе не любопытно, – фыркнул Джек. – Выйти наружу и посмотреть, что там? Какие тут деньги? Какие знаки на дорогах, какие автобусы и деревья?

– А вы из другой страны, да? – спросил Сергей. – Ну, вот я и подумал, что-то у вас акцент слышится.

– Вроде того, – неопределенно отозвался Джек.

И Энца сдалась. Не потому что Джека сложно было переспорить – уж что-то, а это она давно научилась делать.

Но Джек был прав – ей было любопытно. За любопытством легко было спрятать тоску, обманув себя, будто они просто уехали в другую страну. Энца старалась ни о чем не вспоминать и не думать о том, что и как стало с мамой и друзьями.

Ближайшее будущее ничем не могло порадовать.

Назад пути не было.

Чтобы не сидеть в каком-нибудь углу, задыхаясь от тупой боли, Энца выбрала любопытство и движение.

Может быть, пример Джека был для нее вдохновляющим. Да, со всеми своими ранами и болячками он сейчас был куда спокойнее и ленивее обычного, но тем не менее это был старый добрый Джек, не упускавший случай поязвить.

***

– А у нас раньше такая работа была, что не нужно было никаких… полисов? Почему «полисов»? Так города назывались в Эллинском государстве, – недоуменно говорила Энца. – Из больниц счет выставляли сразу в наш Институт, и все, не надо было морочиться. И принимать нас обязаны были в любой больнице.

– Удобно, – отвечал Сергей. – А чего уволились?

К нему приходила только мама по вечерам, поэтому весь день он скучал и как-то незаметно оказался их постоянным собеседником.

– Ну так… опасно там было, и все такое, – бормотала Энца.

Джек обнаружил, что на подвальном этаже больницы есть маленькая библиотека, и постоянно гонял туда Энцу. Сергей только морщился, глядя на потрепанные – и на его вкус жутко скучные книги – справочники по физике и химии, исторические исследования. Энца изучала больше историю, с интересом находя сходства и различия. Она вслух зачитывала куски из книги, чтобы поделиться находками с Джеком. Сергей, к которому постоянно обращались за разъяснениями, порой чувствовал, что голова его пухнет от того, насколько приходится напрягать память.

Они оба поначалу обрадовались, узнав, что Сергей работает в институте научным сотрудником, но все общеобразовательные моменты тот уже успел основательно подзабыть. Через какое-то время Сергей был вынужден признаться, что его устроили на работу по знакомству, но так как у него единственного из троих был смартфон с выходом в сеть, то в покое его не оставили.

Сергей вначале считал, что это у них последствия травмы головы – все эти странные оговорки и рассказы о непонятном устройстве их родины.

Потом стал подозревать шизофрению.

Потом уже и сам не знал, что думать. Одинаковый бред сразу у двух людей бредом уже не казался.

***

– Так, ну где тут наш болезный? – громогласно вопросил крупный мужчина, входя в холл. – В палате нет, а ведь сказано тебе было, сиди на ж… ровно, чтобы заживало быстрее.

– Здрасьте, Борис Павлыч, – тут же отозвался Сергей, засуетился и хотел спрыгнуть со спинки дивана, на котором он сидел вместе с Энцей.

Джек схватил его за шиворот, а Энца – за локоть, и очередного падения удалось избежать.

Мужчина, который машинально тоже рванул вперед, чтобы поймать Сергея, выругался и едва не сплюнул.

– Ну что ты за человек! – воскликнул он. – Что ж ты скачешь, как заяц? У нас работа горит, рук не хватает, а ты мало того, что в больнице по дурости торчишь, так еще и прыгаешь. Еще переломы хочешь заработать? А? А? Я тебя спрашиваю!

– Начальник, что ли? – спросил Джек, отпуская ворот фуфайки Сергея.

– Ну да, – шепотом ответил тот.

Борис мельком оглядел Энцу и Джека, сухо поздоровался и увел Сергея в другой угол холла.

– Я думаю, – сказала Энца, провожая их взглядом, – что надо каким-то образом поступить на учебу. Чтобы и общежитие было, и потом документ об образовании. Этот мир слишком похож на наш, здесь без бумажек не выжить.

Джек повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Вряд ли у нее на уме сейчас были такие прозаические вещи. По покрасневшим глазам можно было догадаться, что она думает.

Ведь к ним уже никто так не придет. Яков не скажет скрипучим голосом: «Ну, что, живы?» Анна не всплеснет руками, не будет ахать и причитать, пытаясь обнять сразу обоих. И что там с ней, проснулась ли, пришла ли в себя? Этого уже никогда не узнать.

– Да, – сказал Джек. – Ты права. Правда, между нами и каким-либо образованием стоит отсутствие документов, но думаю… думаю, что при определенном везении мы сможем решить этот вопрос.

Энца сумела сдержать слезы, и Джек легонько встряхнул ее за плечо.

– Ты же понимаешь, – первый раз тогда сказал он, – что все могло быть хуже?

Энца кивнула.

– Ты могла стать тараканом, а я… я, к примеру, мог стать драконом.

– Чего это драконом? И почему я – тараканом?

– Даже не представляю, что великий и могучий я мог стать кем-то мельче, – с достоинством отозвался Джек.

Потом отвлекся и сказал:

– Смотри, там начальство Серому, кажется, выговор делает.

Сергей, втянув голову в плечи, печально кивал, а Борис разве что ногами не топал, издалека напоминая увлеченного актера провинциального театра, которому поручили ответственную роль злодея. Минут через пять он выдохся, вручил Сергею пакет с апельсинами и ушел.

Апельсины Джек и Энца поделили между собой – Сергей на них уже смотреть не мог,

– Подумать только, – жмурясь от удовольствия, сказала Энца, – у них тут китайские яблоки запросто можно купить, целый год.

Она доела дольку, подумала и корочку тоже закинула в рот.

– Она ж горькая, – невольно поморщился Сергей. – И это не яблоки, а апельсины. А у вас что, их не продают?

– Не-а, только зимой, – отозвалась Энца. – Совсем недолго. И очень дорого.

Они с Джеком на разные лады повторяли «апельсин, ап-эльсин, апель-син», потом засмеялись, видимо, что-то поняв. Сергей только вздохнул. Потом, пока они были увлечены апельсинами, он написал длинное сообщение своему начальнику.

***

На следующий день он снова приехал, очень долго разговаривал с Сергеем, а потом подошел к Энце и Джеку, которые сидели на обычном месте в холле.

– Нам надо поговорить, – решительно сказал Борис. – Сергей утверждает, что вы из параллельного мира.

Некоторое время напарники ошарашенно смотрели на него, потом переглянулись.

– А я думала, он ду… эм… невнимательный, – вырвалось у Энцы.

– Борис, неужели вы в такое верите? – удивился Джек. – А вроде серьезный человек.

– Это правда или нет? – уже немного тише спросил Борис.

Джек пожал плечами.

– А это имеет значение?

– Да, – сказал Борис. – Огромное значение.

– Ух ты, – невольно сказала Энца, настолько серьезным стало лицо Бориса.

Джек скрестил руки на груди и тонко улыбнулся.

– Объясните, – сказал он. – Какое значение?

Борис явно заволновался, но постарался сдержаться.

– Научное, – ответил он. – В основном, научное. Я работаю… немного по другой специальности, но если Сергей прав, то я могу найти средства, техническую базу… я могу развернуть широкие исследования…

Вежливое недоверие в глазах Энцы и Джека его раздосадовало.

– Пусть это фантастично звучит, – упрямо сказал Борис, – но я верю в параллельные миры. Я мечтал об этом с детства. Да, я пошел в науку только за этим! Я годами пробирки перекладывал и писал чертову диссертацию, чтобы у меня было чертово научное звание и лаборатория!

Энца вздохнула, сочувствуя его нелегкому пути, а менее сердобольный Джек уточнил:

– Мечтали – о чем?

– О том, что… о том, что у меня будут доказательства. Что я смогу развернуть исследования. Что мы откроем двери в другое пространство!

– Ну, это вряд ли, – отозвался Джек, а Энца согласно кивнула:

– В наш мир попасть нельзя, – сказала она. – То есть, попасть можно, но на границах живые существа искажаются и перестают быть собой. Никто никогда не возвращался.

– То есть… это правда? – спросил Борис. – Это правда? Я хочу доказательств. Есть ли у вас… документы? Паспорта? Телефоны? Или у вас средневековье?

– Почему сразу средневековье? – оскорбился Джек. – У нас все так же, как тут… почти.

– У нас нет документов, – с сожалением сказала Энца. – Мы нечаянно сюда попали. У меня с собой вообще ничего не было.

Она с тоской вздохнула – но не потому, что вспомнила дом, а потому, что, кажется, их возможность как-то тут определиться, таяла.

Будь она настоящим магом, она бы показала что-то простое. Но сейчас, без подпитки – которую она боялась тянуть, чтобы не ослабить Джека, – ничего сделать нельзя было.

– В нашем мире есть магия, – осторожно сказал Джек, и Борис нахмурился.

Конечно, их научная картина мира такого не включала.

– В вашем тоже, – поспешила его успокоить Энца. – Только люди с ней не связаны. Я это немного чувствую.

– Немного? – спросил Борис. Его запал явно утихал.

Джек, бросив предупредительный взгляд на напарницу, быстро сказал:

– Мы тоже были магами, но здесь это сложнее.

– Магами? – снова переспросил Борис и еще сильнее нахмурился.

Джек с досадой нахмурился и сказал Энце:

– Разрежь что-нибудь.

– Что?

– Ну, вон стул, к примеру.

– Не буду, это больничный. Станут ругаться.

Джек нетерпеливо фыркнул и обратился к Борису:

– Дайте что-нибудь ненужное, но твердое… книгу, к примеру. Книга есть?

– Книга есть, – сбитый с толку отозвался Борис и вынул из-за пазухи потрепанную записную книжку в кожаной обложке.

Джек передал ее Энце.

– А вам она точно не нужна? – с сомнением спросила Энца. – Ну ладно, я только краешек отрежу, все равно…

«Энергии нет», – хотела сказать она, но тут же почувствовала, как привычное тепло от передачи щекочет кожу – Джек делился, не спрашивая.

– Не надо! – в панике сказала Энца. – А что, если?..

– Если мне потребуется поднять смерч? – перебил ее Джек. – Придется обойтись чем-нибудь помельче, вот беда. Не ворчи. Вперед, предъяви человеку доказательства.

Энца недовольно отвернулась. Потом посмотрела на синюю обложку записной книжки и сказала:

– Я осторожно, только уголок. Вот та-ак… Ай!.. ой-ей…

Она срезала уголок обложки, но небольшое воздушное лезвие, которое она создала на пальце, прошло сквозь книжку и срезало углы всего блока листов и задней обложки.

Сотня маленьких бумажных треугольничков спланировала на пол и упала рядом с двумя синими – от обложек.

– Я нечаянно, – тут же сказала Энца. – Извините.

Она отдала книжку онемевшему Борису и стала собирать бумажки.

– Что… это? – спросил Борис.

– Это доказательства, – сказал Джек. – Может быть, не то, что вам нужно, но именно сейчас, пока мы не восстановились, это все возможное.

Он немного наклонился ближе к Борису, который был чуть ниже его, и понизил голос:

– Мы готовы делиться знаниями. Но – в обмен на помощь.

– Какую? – завороженно осматривая абсолютно гладкий срез на книжке, спросил Борис.

– Небольшую, – уверил его Джек. – Нам нужны документы. Жилье и образование. И работа.

– Я могу работать инструктором, – подняла голову Энца. – Я уже думала об этом. Инструктором по йоге, гимнастике или боевым искусствам.

– Боевым искусствам, – пробормотал Борис.

Последние несколько минут он напоминал себе поломанную игрушку-хомяка, который повторяет чужие слова.

– Наверно, еще по фехтованию, но я не уверена, что это будет безопасно, – продолжила Энца.

Джек, который внимательно следил за сменами выражений на лице Бориса, мягко сказал:

– Думаю, это пока будет не нужно. Ну что, Борис? Вас устраивают условия?

Способность Джека всегда и во всем казаться уверенным и сейчас не подвела.

Энца прекрасно знала, что у них нет никаких других вариантов. И Борис, если бы дал себе время подумать, тоже понял бы это. Но Джек выглядел так, будто у него в кармане была уже куча приглашений и предложений сотрудничества. И Борису он готов сделать большое одолжение лишь по знакомству.

– Да, – кивнул Борис. – Да, без сомнения. Жилье я вам прямо сейчас устрою. Временное. С документами – я найду, через кого это можно сделать. Это будет сложно, потому что… ну, потому что это всегда сложно. Мне нужно будет знать ваши имена…

Лицо Энцы страдальчески искривилось, но Джек бодро заявил:

– У нас нет других имен, по законам нашей страны мы от них отказались.

Уверенность Бориса была явно поколеблена: «аферисты, аферисты…» было написано на его лице.

– Мы придумаем какие-нибудь, – мужественно пообещала Энца.

Когда Борис ушел, Энца все еще подбирала треугольники бумаги.

– Знаешь, Джек, – вдруг сказала она. – А ведь можно было бы и не резать… я вот сейчас подумала… Вряд ли тут есть такие же марки одежды, как у нас, правда?

Джек пожал плечами.

– Совпадения вероятны. Это, наоборот, оказалось бы плохим примером.

– А вот мои кроссовки, смотри, – Энца поднялась и предъявила свои некогда белые кроссовки. – Я их мыла-мыла, но так и не удалось вывести пятна. Это все после того боя на стадионе. Может быть, там удастся какой-то материал на анализы наскрести… уж что-то, а монстр-объектов у них точно тут нет.

Джек задумчиво посмотрел на ее ноги и вынужден был признать:

– Да, это может быть нашим козырем. Если вдруг засомневается.

Но, к облегчению Энцы, отдавать кроссовки не пришлось.

***

Выписывали всех троих в один день.

Энцу – по показаниям, Джек и Сергей написали отказ от госпитализации. Джека просили еще остаться, чтобы понаблюдать – один из врачей хотел его случай описать в диссертации. Джек отказался.

Борис забрал их на машине и отвез за город. Пока ехали, Энца разглядывала улицы, потом разочарованно заметила, что кроме вывесок, где привычные слова были написаны другими буквами, ничем город не отличался от всех остальных, какие она видела.

– А куда мы едем? – спросила она.

– На дачу, – охотно отозвался Борис.

– Ко мне на дачу, – перебил Сергей и заработал тяжелый взгляд от начальства, – Там теплый дом, не замерзнем. Пока там поживем. Я с вами немножко, а как ходить нормально смогу, вернусь в город.

Видимо, боясь, что иномирные гости разочаруются в жилье, он усердно расхваливал свою дачу, едва только машина остановилась у высоких металлических ворот.

– Ее мой дед строил!.. тут воздух самый чистый. А вон там – яблоневый сад. И вон терраса, выходит прямо в сад, здорово сидеть по вечерам. Есть мангал в сарайчике… правда, холодно. А вот туалет на улице, у дальнего конца участка.

***

Волосы пришлось отрезать. За то время, пока Джек лежал в реанимации без сознания, они свалялись в один большой колтун на затылке. Джек, который отращивал их больше от лени и нелюбви к парикмахерским, сильно не огорчился. «Режь», – сказал он Энце.

Энца сразу не решилась. Попробовала еще распутать, но без гребня, наговоров и умелых рук Шиповник это не удалось. К тому же Энца сразу вспомнила то утро, когда они вернулись в отдел, когда показалось, что все снова будет в порядке, и опечалилась.

– Как ты думаешь, Шиповник придет в себя? И сумеют ли спасти Унро? – спросила она. – Больше всего жаль, что нельзя никак связаться. Ну вот хоть бы на миг, просто узнать, все ли у них хорошо… и больше не надо ничего.

Джек пожал плечами. Он не видел смысла это обсуждать. Словами точно ничего не поправить. Но если Энце легче, когда она проговаривает это вслух, то пусть. Куда хуже, если замкнется и будет молчать.

Тогда Энца попросила у Сергея смартфон и полдня под насмешки Джека изучала местную моду и способы стрижки.

– А у меня ножницы тут не очень, – говорил Сергей. – Это ж острыми надо или хотя бы машинкой. Если хочешь, я попрошу, нам из города привезут.

Энца, которая повторяла пальцами в воздухе жесты парикмахера из видео, что смотрела, только дернула плечом. Джек начинал беспокоится.

– А ты мне череп не прорежешь? – спрашивал он. – Про уши я уж не говорю, бесы с ними, с ушами.

В конце концов Джека усадили на стул и обернули вокруг шеи старую простыню. Сергей тихонько наблюдал из угла комнаты.

Энца стригла пальцами. Остриженные волосы, которые обычно разлетаются во все стороны, у нее ложились ровно в одну кучку у ног.

Сергей, конечно, не мог видеть ни воздушных лезвий, ни того, как Энца собирает волосы, привычно управляясь с воздушными потоками, и потому поражен был до глубины души.

– А можно я вас на видео сниму? – шепотом спросил он, хотя Джек строго-настрого запретил ему отвлекать Энцу.

– Не разговаривай с ней! – тут же рявкнул Джек. – Она мне голову случайно отрежет. Вот ты сможешь ее приставить обратно? Нет? Тогда сиди и молчи. И делай что хочешь.

Сергей потихоньку все равно снял – и Борис был в восторге, хотя и отругал подчиненного за криворукость: видео было расплывчатым, скособоченным.

***

Сергей, как только позволила его нога, уехал в город и возвращался только на выходных, иногда один, иногда с Борисом. Последний забросил почти все свои рабочие дела и решал вопросы с документами для Джека и Энцы.

– Совсем законно сделать это не получится, – признался он. – Но я нашел людей, которые мне помогут в этом.

– Насколько дорого? – спросил практичный Джек.

– Достаточно, – отозвался Борис. – Не волнуйся, я все эти деньги компенсирую, выжму из вас двоих все по максимуму.

И он зловеще захохотал.

– Ладно, – отсмеявшись, Борис переключился на серьезный тон. – Это все уже дело решенное. Практически. Помимо этого мне нужно будет, чтобы вы сдали квалификационные тесты. Я собираюсь взять вас к себе студентами, а потом пойдете аспирантами. Липовые дипломы делать не буду, придется своими силами поступать и учиться. По срокам мы как раз укладываемся, еще есть пара месяцев до конца приема заявлений, и месяц до самих тестов. Как только будут готовы документы, сразу подаем заявления на тестирование и начинаем готовиться. Я вот тут вам книжечки привез, пособия для старшеклассников.

Напарники радостно расхватали привезенное и разошлись по комнате.

– Спасибо вам большое, – сказала Энца. – Правда. Не уверена, что от меня много пользы будет, так что не знаю, сколько там у вас выжать получится.

Борис только хмыкнул.

– Изучение параллельных пространств – моя мечта, я уже говорил, – отозвался он. – Поэтому я только рад всему этому. И…

Он помялся, но все же не выдержал, признался:

– Кажется, мне дают доступ к оборудованию в седьмом корпусе.

– О, – вежливо сказал Джек, листая справочник по литературе.

А Сергей, который заносил в комнату поднос с чайником и бутербродами, едва все не уронил.

– Что?! Правда, шеф? Правда? Вот это зашибись какая новость!

Борис сердито на него рыкнул и отобрал поднос, пока все не было залито кипятком.

– Правда, – сказал он, уже не сдерживая довольную улыбку, – я документацию уже всю собрал и запрос на ремонт, и на повышение квоты на электропитание… Ну вот вы двое ничего же не понимаете, да?

Джек и Энца синхронно пожали плечами.

– Этот корпус… в этом корпусе стоят несколько машин, которые можно использовать для… – Борис замялся, потом выдохнул и произнес: – Для связи с другим миром. Их не для этого создавали, но в рамках моей теории… с минимальной реконструкцией, конечно… мы их запустим. Переход невозможен… пока что. Даже если не говорить про ваш закрытый мир. Пока что у нас мало денег, потому что мало тех, кто готов спонсировать. И мне нужна команда.

– А будет какая-нибудь опасность? – с надеждой спросила Энца.

– Возможно.

– И мозгами чтобы пошевелить можно было? – спросил Джек.

– Это постоянно.

– Я в деле, – одновременно сказали они.

Борис растерянно моргнул.

Наверно, он рассчитывал на более долгие уговоры. Приготовил убедительные доводы и завлекательные предложения.

Он подумал немного и сказал, криво улыбнувшись:

– Наверно, если вы не захотели бы сами, я бы не смог вас уговорить, верно?

– Ну, почему, – ответила Энца. – Если бы доводы… то… не знаю даже.

– Нет, – уверенно сказал Джек. – Не смог бы. Нам как-то предлагали мировое господство. Но мужик был такой мерзкий, что мы не согласились.

– Технически… – начала было Энца, но Джек на нее шикнул, чтобы она не портила впечатление.

***

За неделю до начала тестирования Энца сорвалась. Даже Джек, который многое повидал, сначала растерялся.

Случилось это пятничным вечером, когда из города приехали Борис и Сергей, привезли припасов на неделю и запрошенные Энцей книги.

Пока Сергей готовил ужин, Борис пил пиво с Джеком, Энца читала, выписывая нужные моменты в тетрадь.

Казалось, все было как обычно.

Энца листала книгу все нервнее, потом взяла еще два справочника по истории, хмурясь, стала сверять записи.

Потом выпрямилась, сложив руки поверх книг.

– Я больше не могу, – тихо сказала она наконец. – Я все время путаю. Это невозможно. Я это все уже выучила когда-то, и сдала, Там, у нас. А новое не ложится, как будто кто-то взял и пошутил, придумал новые имена и события. Я весь день потратила на одну главу, и так и не запомнила ничего.

Джек напрягся, слыша незнакомые ноты в ее голосе, а Борис отмахнулся.

– Ничего, устаканится.

Энца аккуратно закрыла все книги, сложила их стопкой и вышла. «Я скоро», – невнятно пробормотала она.

И дверь прикрыла осторожно, бесшумно.

Джек рванул с места так, будто увидел что-то страшное. Борис даже пивом подавился.

– Эй, – сквозь кашель просипел он, – ты чего?

Но Джек уже не слышал, дверь за ним захлопнулась.

Энцу он нашел в саду. Она стояла возле старой скамьи под яблоней, шатром раскинувшей перепутанные ветви. Отвернувшись спиной к дому, Энца ревела как девчонка.

– Бесы его возьми, – сказал Джек, подходя к ней. – Ну, что случилось?

– Не получается, – выдавила из себя Энца, – ничего не получается. В моей голове ничего не укладывается. Я все путаю… что было на самом деле, то есть у нас, а что у них. Я все завалю… тут ничего не нужно из того, что я умею… кому я тут нужна? Что меня тут ждет?

Джек вздохнул и сел на скамейку. Поежился.

– Дерьмо, ну и холод.

Энца всхлипывала, растирая лицо рукавом черной кофты, Джек молчал, глядя сквозь ветви на серое небо.

– Забавно, что все тут настолько похожее, – сказал он, – даже всякие цветы, деревья, названия. А созвездия другие.

– Тупые созвездия, – сопя, отозвалась Энца.

– Это у тебя, видимо, подростковый кризис, – неодобрительно заметил Джек.

– Я не подросток, – ответила Энца. Она уже не плакала, только шмыгала покрасневшим носом.

Обхватив себя руками, она исподлобья поглядела на Джека. Тот пожал плечами в ответ.

– А чего ты ждала? Не мое это совсем, – пробурчал Джек. – Мне не нравится утешать и успокаивать.

Энца замерла и сжалась.

А потом сделала свои выводы, и Джек с интересом наблюдал за ее лицом, на котором как всегда друг за другом летели разнообразные эмоции.

– А я все время ною, – с ужасом сказала она, – и ведь я не подумала, что тебе тоже плохо. Тебе плохо, да?

– Но-но, – опасливо сказал Джек, – вот только давай без этого, ладно?

Но Энца его не слушала. В порыве раскаяния и сочувствия она подошла ближе и схватила упирающегося Джека за голову и обняла, прижав лицом к своей груди. Джек сначала поворчал, но почти сразу перестал отбиваться и обмяк.

– Ты прав, Джек, – пытаясь казаться уверенной, говорила Энца, – все могло быть хуже. Мы могли вообще умереть. А нам дали второй шанс. Пусть тут тяжело, пусть никого нет, но ведь… но ведь… Джек, я не знаю, что «ведь»…

– Придумай что-нибудь, – невнятно отозвался тот.

Энца подумала, покусывая губу. От неудобной позы начала затекать нога, которой она упиралась в край скамейки.

– Можно вообразить, что мы просто переехали в другую страну. Ведь если бы мы, к примеру, переехали, то тоже получилось бы, что мы одни и вокруг все чужое.

– Ну, вот видишь, – сказал он. – Ты и сама все прекрасно умеешь. А по поводу тестов прекрати нервничать. Ты же отличницей была. Зазубришь и это, велика беда.

***

В начале марта Борису дали предварительное разрешение на использование комплекса в седьмом корпусе.

Энце стало некогда грустить, а Джеку ворчать. В перерывах между подготовкой к тестированию они мыли и разгребали лаборатории, заброшенные на несколько лет. Формально те считались законсервированными, но по сути их просто оставили в беспорядке и разрухе. Сергей помогал им и Борису, который обивал все пороги, чтобы собрать спонсирование.

Тот мартовский день, когда они впервые открыли двери запертого блока седьмого корпуса, запомнился Энце больше всех остальных. Больше, чем напряженные дни тестирования, ожидания результатов. Больше дней, когда вывесили результаты тестов, и Энца от нервов никак не могла найти себя в списке – потому что еще не привыкла к новому имени.

Замок заржавел и поддавался с трудом. Борис чертыхался, дергая ключ. Он непременно хотел быть первым, именно тем, кто откроет замок, поэтому яростно огрызался в ответ на предложения помощи.

Толстые двустворчатые двери были сделаны из стали, потемневшей и покрытой невнятными надписями облупившейся краской. Над замком была наклеена бумажная лента с чернильной печатью и чьей-то подписью, под замком в тяжелых скобах лежал засов.

Пыхтя, Борис провернул-таки ключ, но засов застрял намертво. Джек посмотрел немного, как Борис дергает его, и ушел курить.

– А давайте я его разрежу, – сказала Энца спустя пару минут.

– Она может, – оживился Сергей, который скучал рядом. В отличие от Джека уходить на перекур он боялся.

– Вандалы, – проворчал Борис. – Дикие люди. Для решения проблем нужно голову использовать, а не… то, что вы используете. Тут достаточно полить маслом, и выскочит.

Некоторое время они молчали, потом Сергей заметил:

– Но масла-то у вас нет, Борис Павлыч.

Борис только расстроенно махнул рукой.

Энца шагнула вперед и легко разрезала засов, стараясь попасть точно в линию между створками.

Все еще ворча, Борис открыл двери и совсем не торжественно чихнул, подняв клубы пыли.

Энца шагнула внутрь сразу вслед за ним.

– Ух ты, – невольно сказала она. – Как в кино.

Двери вели в большой зал, высотой в два этажа. Поверху его опоясывала галерея. Вдоль стен стояли затянутые серой тканью ящики и столы с компьютерами. Устаревшие выпуклые мониторы были покрыты пылью. На полу, под обрывками бумаги и мусором, был сложный узор из полос и кругов. Несколько дверей в разных концах зала открывались в другие помещения, заваленные списанной техникой, кипами бумаг и картонными коробками, из которых высыпались дискеты, инструменты, провода и тряпки.

Пока остальные, переговариваясь, ходили по помещению, Энца стояла в середине зала и что-то изучала, поглядывая по сторонам.

– Борис, – негромко позвала она, когда закончила оглядываться.

– Хм? – отозвался тот, разглядывая системный блок одного из компьютеров. Боковая крышка была кем-то снята и под густым слоем пыли сложно было разобрать, что внутри.

– У меня, конечно, нет нужного оборудования, но по внешним признакам тут хорошее энергетическое место. Хотите, я вам тут начерчу круг, чтобы аккумулировать энергию?

– Какую энергию? – не понял Борис.

– Ну… магическую. Мне кажется, что у меня может получится, мы же до сих пор можем ею оперировать.

Борис выпрямился и озадаченно посмотрел на нее.

– А… куда я ее дену? То есть, как я смогу ее использовать?

Джек, который уже поднялся наверх, свесился и посмотрел на него, неожиданно для себя заинтересовавшись.

– Ты же собирался реконструировать эти машины? – спросил он. – Чем тебе не вариант? Электричество вы же используете? Энца расчертит все нужные символы и круги для сбора и передачи. А я тебе рассчитаю, по каким формулам ее использовать. С теорией-то у нас всегда было отлично.

– Мне надо подумать, – пробормотал Борис.

Он сел прямо на пол, скрестив ноги, и на самом деле начал думать.

Чтобы не отвлекать его, Энца ушла смотреть другие помещения блока.

Сергей лазил везде с энтузиазмом первооткрывателя, постоянно что-то роняя и спотыкаясь. Он нашел коробку с перфокартами и долго восторгался, разглядывая их на просвет.

Энца невольно заразилась его непосредственной радостью и под едкие шуточки Джека, который наблюдал за ними с галереи, они вытаскивали все новые и новые ящики с забытым добром в центр зала. Там они их потрошили и раскладывали на полу.

– О боже, – вдруг сказал Борис поднимая голову. – Ведь если все это сработает, я… мы… это исследование будет на самом деле уникальным. Такие вещи никто на земле сделать не сможет, кроме ме… нас, потому что ни у кого не будет таких технологий. Пробить пространства! Пройти в другой мир! Совместить несовмести… – тут он огляделся и осекся. – Какого черта вы творите? Что за помойку вы тут устроили?!

– Но Борис Павлыч, – испугался Сергей, – тут такие штуки интересные…

– С кем я работаю? – воскликнул Борис, и Энца еще не знала, что эту фразу ей предстоит теперь слушать каждый день. – Быстро начинайте уборку! Мы не будем спать, то есть вы не будете спать и есть, пока все тут не разгребете!

Сергей подорвался было исполнять приказ.

– Да щас, – сказал Джек. – Только если ты начнешь платить нам сверхурочные и кормить бесплатно. Довольные и сытые сотрудники, чтобы ты знал, работают гораздо лучше.

Слушая их перебранку, Энца вдруг улыбнулась. Сквозь окна на втором этаже проглянуло солнце, протянулось яркими лучами сквозь пыльный воздух, засияло в коротких светлых волосах Джека. Он недовольно щурился, но не отворачивал лицо.

Уже никогда не будет так, как раньше. Им не увидеться со старыми друзьями, не поговорить с ними, не поспорить, ни посмеяться. Здесь все чужое… но не враждебное.

Все заканчивается. Хорошее или плохое, для времени все равно. Оно идет, без спросу завершая и боль, и радость, солнечные дни и дождливые. Залечивает переломы и заставляет забыть старые привязанности. Когда-нибудь сама Энца тоже закончится, и это кажется сейчас страшным, но далеким.

Когда Энца была маленькой, ей нравилось размышлять о будущем, представлять себе то, кем она станет и чем будет заниматься. Да, ее воображение не дотянуло, не могла она тогда представить, что окажется здесь. Ей было интересно, какие у нее способности проснутся, какой будет окончательный уровень – а оказалось, никакого. Она прошла те этапы взросления, о которых думала в детстве, и впереди осталось много такого, что происходит со всеми, но еще не случилось с ней. Какая будет ее старость? Какой будет смерть?

Энца дважды глядела ей в лицо, и могла быть честной с собой – на самом краю все равно страшно, но осознание того, что она успела сделать все, что было в ее силах, уменьшало жуть.

Рано или поздно все закончится, даже то, что начинается сейчас – пока еще непонятные по объему и перспективам исследования, странные эти машины, над которыми Борис едва ли не плачет от умиления.

Наверно, тем ценнее все эти переживания и мелочи, которыми полна жизнь. Им с Джеком повезло, что они не погибли и получили чудесный шанс, как в сказке – стать кем угодно. За это пришлось заплатить, но… отказываться от возможности нельзя, только потому, что грустно и жалко утраченное.

– Я бы хотела жить в городе у моря, – вслух сказала она то, о чем мечтала.

Джек, который давно заметил ее напряженные размышления, одобрительно кивнул:

– Хорошая идея. Только, чур, не на севере, терпеть не могу холод.

– Эй! – возмутился Борис, и Джек снисходительно поглядел на него.

– Не боись, – сказал он, – мы тебя не бросим. Пока что.

Джек облокотился о перила и перевел взгляд на Энцу.

– У нас все впереди, – сказал он, словно догадавшись, о чем думала Энца. – И мы можем поехать куда угодно и стать кем угодно, только скажи. Даже если магия закончится, мы-то останемся.

Энца улыбнулась в ответ. Немного криво, потому что продолжала думать о своем.

– Тогда и ты скажи, чего ты хочешь, – отозвалась она. – Чтобы было честно.

Прежде чем Джек успел ответить, в разговор влез Сергей и мечтательно сказал:

– А я бы хотел поесть сейчас… А, шеф? Давайте я сгоняю в столовую за обедами на вынос?

Джек кинул в него свернутую в комок бумажку.

– Никакого у тебя уважения к важным разговорам, – сообщил он. – Мне двойную порцию.

– Я тоже буду, – торопливо сказала Энца, когда Сергей радостно рванул к дверям, дождавшись разрешения Бориса.

Дверь за собой Сергей как всегда не закрыл, и тишина зала немедленно наполнилась щебетанием птиц, далеким шумом машин и человеческих голосов.

Начиналась весна.

***