3

Отмечали новый 1940 год. Под елкой (нарядить настоял Кляйн) уложили подарки Генриху, и каждый другому тоже кое-что завернул.

Эстер накрасила губы, закрутила волосы, Берта причесалась - уложила косу вокруг головы. Дитер Францевич возится с Генрихом, женщины накрывают на стол. Праздник!

Сели. Поужинали, сказали тосты, какие положено. Посмотрели подарки, расцеловались. Генриха уложили спать.

Когда мыли посуду, Эстер закинула удочку:

- А ведь очень может быть, что не за мной приходили, а просто по делу. Они ж тебе бумажек не показывали…

Берта опустила руки в воду, нагнула голову, на слова не обернулась. Сколько раз сама сомневалась!

- Ну, как же…

Эстер похлопала сестру по спине:

- Эх, что вспоминать.

Летом, в августе, Эстер заявила, что ей нужно на пару дней съездить в Саратов - показаться врачу, сотрудница посоветовала хорошего специалиста.

Дитер Францевич насторожился:

- К какому специалисту?

Эстерка, со значением:

- К женскому. Не волнуйся, повод очень даже радостный. Только, может, я там задержусь, чтоб как следует понять положение вещей.

В общем, уехала.

Ждали ее неделю, другую. Нету.

Дитер Францевич не знает, куда себя девать от нервов. Расспрашивать на работе - нельзя, у них же семья, недоверию места быть не может. Ехать в Саратов? А где того специалиста искать? Возможно, Эстер сразу положили в больницу. Почему тогда не дала о себе знать телеграммой? Да за две недели и письмо дошло бы.

На третью неделю в техникумовской библиотеке к Берте подошел один преподаватель и поинтересовался:

- Как Эстер Яковлевна отдыхает? Очень жалела, что пришлось одной ехать в Крым.

Берта отговорилась: хорошо отдыхает, открытки шлет. Прибежала домой - рассказать.

А дома Дитер Францевич сидит на полу, рядом на чистой дорожке - грязная лопата.

Берта тормошит его. А он ни в какую.

Она шепчет:

- Надо за Генрихом в садик бежать, как я вас оставлю? Мальчик переживать будет - всех уже разобрали…

Тогда только Дитер Францевич очнулся:

- Она партбилет откопала. В Москву поехала. Ду-у-ура!

Загрузка...