Проснись, чудовище

Глава 8

- Чего ты взъелся? – вытаращилась я на него. – В конце концов, ничего страшного не случилось…

- Не случилось?!! – завис он надо мной с безумным видом. – Я чуть не умер! Когда увидел, как эта чертова капсула начала мигать, то появляясь, то исчезая – чуть не получил разрыв сердца. У меня все, что могло опустилось, а что не могло – поднялось!

- Интересно, - пробормотала я, рассматривая все с его точки зрения и нехотя соглашаясь, - а что у тебя не могло подняться? Какой орган ты имел ввиду?

- Нервы я свои имел! – рявкнул мужчина, сдирая с меня комбинезон.

Ну вот сейчас начнется! Мало мне было в прошлом, так сейчас в будущем добавят…

Но Шон против ожидания не набросился на меня, а начал внимательно изучать в поисках повреждений, бормоча:

- Лучше, конечно, показать тебя доктору, - легко касаясь кожи и переворачивая меня с боку на бок, - но…

- Вот я не понимаю, - вредничала я, - почему? Ты на мне женился под давлением…

- Кто тебе это сказал, глупышка? – усмехнулся Шон, отрываясь от карты моего тела. – Я на тебе женился совсем по другой причине. Больше того, когда встал вопрос, кто будет твоим мужем, я первый выдвинул свою кандидатуру. – Провел рукой по лицу и всклокоченным волосам: - Давным-давно я заразился половым безумием на почве рыжих.

- Чего? – вытаращилась я на него. - А как же твои вопли: «Никто не может меня заставить жениться насильно?».

- Так никто и не заставлял, - спокойно ответил мужчина. – Мне нужно было убедить президента Куксе, что мне это противно, поскольку у нас с ней давние разногласия. И если бы я показал свое настоящее отношение к происходящему, то мы бы до сих пор сидели на Калпагосе.

Я подумала, набрала в грудь воздуха и осмелилась спросить:

- А как ты ко мне относишься?

- Хорошо, - сообщил мне Шон, возвращаясь к осмотру.

- Как хорошо? - не отставала я, изводясь от любопытства. – Насколько хорошо?

- Хочу я тебя, - выпалил Градецки, засадив кулаком в стену, - аж до хруста в челюсти хочу! Ты для меня как наваждение. Даже, когда веки закрываю, ты перед глазами стоишь.

- Так это же здорово! – воскликнула я, подпрыгнув.

Вдруг меня скрутила судорога и по всему телу пронеслась волна боли!

- Ой! – согнулась я. Во рту набежала слюна, которую стало невозможно проглотить из-за боли. Дыхание давалось с трудом. Я сплюнула и расширенными глазами смотрела на расплывающееся на простыне кровавое пятно.

- Диана, - отпрянул от меня капитан. – Господи, что с тобой?

- Я, - корчилась от все более частых судорог. – Не… знаю. Больно…

Шон сгреб меня в охапку вместе с простыней, и как был, голяком, побежал гигантскими скачками по коридору, пока я старалась хотя бы дышать. Боль все нарастала.

- Кэп, - ехал за нами Джарвис, - ваш комбинезон!

- Отстань, жестянка! – орал Градецки, вваливаясь в медицинский отсек. - У меня жена заболела, а ты про какой-то комбинезон!

- Что случилось? – выскочил навстречу Клайв, с какими-то пробирками в руках. – Понятно! – увидел нас. – Кэп, положите ее сюда, - показал он на операционный стол. Включил продолговатую трубку и провел по моему телу с головы до ног.

- Что с ней, док? – переминался с ноги на ногу муж, отпихиваясь от старавшегося его одеть робота. – Насколько все серьезно?

- Похоже на отравление слюной мортага, - почесал темную эспаньолку Клайв. – Только одного не пойму, каким образом? У нас же у всех антитела с тех пор, как мы узнали расу мортагов?

У меня началась новый, еще более сильный приступ. Меня выламывало и выгибало, перед глазами плясали багрово-алые пятна, а рот был полон крови.

- Мортаг? – замер Шон. – Черная дыра! Где она могла встретить мортага? Они достаточно редко появляются из-за неуемной сексуальности… Кромве!

- Кромве? – удивился доктор, что-то быстро мне вкалывая. Меня слегка отпустило. – Где она могла встретить Кромве? Ее же вернули на родину с запретом показываться на Земле?

- Я знаю где, - мрачно сказал Градецки. Наклонился надо мной: - Ты была в прошлом, - не спросил, а констатировал он. – Ты врезала ей в челюсть и, видимо, оцарапала руку. Это так?

- Да, - закашлялась я. – Она… - перехватило дыхание. – Ты… мне…

- У нас есть вакцина, док? – его лицо закаменело. Он все гладил и гладил меня по волосам. Я приникла к его ладони, как к последней надежде. Все так глупо получилось.

- Откуда? – развел руками Клайв. – У нас у всех иммунитет, кроме… - Он посмотрел на меня: - Кроме девушки из далекого прошлого.

- Где есть ближайшая вакцина? - продолжал допрашивать специалиста капитан.

- Думаю, на Планофе, - задумался врач. Взъерошил темные волосы: - Но не уверен. Могу, конечно, связаться, но даже если у них есть вакцина, то Диана просто не доживет до Планофа. Ей осталось часов шесть, из которых пять она проведет в жесточайших мучениях.

- Обезболивающее? – деловито спросил Шон, забирая у замершего от этого известия робота одежду и натягивая на себя.

- Не поможет, - закусил губу Клайв. – Скоро откажут все внутренние органы один за другим. Зато звучит красиво: «Мультиорганная недостаточность».

Кэп с обезображенным яростью лицом рванул дать ему в морду. Доктор поспешно отступил, заканчивая мысль:

- Ей нельзя помочь… На корабле ее не спасти.

- Стазис, - прохрипела я, с упорством придорожного сорняка цепляясь за жизнь.

Шон погладил меня по щеке и вопросительно посмотрел на доктора.

- Это должно помочь, - кивнул тот, задумчиво теребя бородку. – Но насколько быстро мы можем его собрать? Или…

- Нет, - мотнул головой капитан. Глаза на его побледневшем лице стали огромными, в их уголках незаметно скопилась влага. - У нас нет такого прибора. И, скорей всего, и блоков тоже нет. – Мрачно закончил свою мысль: - Мы не специализируемся на стазисе…

- Мини-стазис, - выкашляла я из себя. – У меня… в комбинезоне… как игла… но поместите в капсулу, без нее стазис не… не сработает.

- О чем она говорит? – уставился на капитана Клайв. – Какая игла?

- Вот эта, - внезапно протянул мой прибор Джарвис. Виновато сказал: - Очень интересная игрушка. Маленькая, но такая мощная. Тот, кто изобретал, был настоящим гением своего времени.

- Аха, - засмеялась-закашлялась я кровью, - был… гением… сволочь…

- Тихо, - прижал меня к столу муж. Заглянул мне в глаза: - Диана, если это последняя возможность тебя вытащить, то я ее не упущу. Как пользоваться прибором?

- Загони в палец, - выдохнула я, - как он… - и снова началась болевая ломка. – В капсулу… подпитка… - Вцепилась в него из последних сил: - Если… больше…мне жаль, - и закрыла глаза.

- Прости меня, - быстро прижался Шон к моим губам и вонзил иглу мини-стазиса мне в палец левой руки.

Боль ушла сразу, так же, как и возможность двигаться. Я снова замерла в вечности.

Пробуждение было странным. Я распахнула глаза и уставилась на симпатичного блондина, если вам нравятся три глаза, две антенны над ушами и вытянутый вперед мордой нос, которым меня сейчас и обнюхивали.

Организм настойчиво требовал заорать и дать кулаком в один из трех прищуренных малиновых глаз. Но тут я подумала, что если могу шевелиться и у меня ничего не болит, то, вполне вероятно, это имело отношение к моему исцелению.

Мы находились внутри октагона, восьмиугольного помещения, в каждом угле которого было установлено по зеркалу (или экрану? Черт его разберет). Плюс зеркало на потолке (кто-то себя очень сильно не любит!). Свинцово-серые, унылые пол и стены нагоняли смертную тоску. А уж харя моего визави вообще не радовала.

Из окон видна типичная африканская саванна – редкие специфичные деревья, похожие на земных животные, мошкара и жара. И змеи. Катастрофическое количество разнообразных змей. Одна из них, размером с хорошую анаконду, зависла прямо над окном и упрямо нас гипнотизировала.

Мама!

- Здравствуйте, - разжала я пересохшие губы.

- Так-так-так, - скривился мордатый, распрямляясь и поправляя… оранжевый галстук поверх гладкого черного комбинезона с воротником-стойкой. – Диана Градецки, молодая, здоровая самка детородного возраста. Только весьма плохо воспитанная, - он погрозил мне когтистым пальцем: - Самки в присутствии высших говорят исключительно когда им позволяют. Но поскольку самка новенькая и необученная, то я буду снисходителен и отвечу на несколько вопросов. Потом, если самка не выучит правила, буду вынужден держать ее в наморднике.

- Где мой муж? – подавила я новый порыв провести новый эксперимент: переварятся ли его зубы, если вбить их в его же глотку.

- Капитан Градецки на корабле, - любезно ответил мордатый, усаживаясь на стул рядом и скрещивая длиннющие руки на острых коленях. – Мы милостиво разрешили ему оставить самку и улететь, но он почему-то медлит.

- Что значит - оставить? – удивленно воззрилась я на него, быстро садясь. На руках и ногах брякнули браслеты, соединенные с цепями.

- Мера предосторожности, - кивнуло фуфло в галстуке. – Владелец самки прилетел на нашу планету с просьбой вылечить самку и предложил все, что угодно, за ее спасение. Поскольку самка в детородном возрасте…

Я поняла – это моровое поветрие будущего! Все вырожденцы свихнулись на деторождении!

- …и ее генетический материал чист и стабилен, то мы приняли решение, - поцокал языком трехглазый, - оставить самку у себя на два десятилетия в обмен на спасение ее жизни. Так она послужит нашему обществу и не будет смущать высших своим внешним видом, - он опустил все три глаза на мои ноги и облизал пурпурные губы раздвоенным фиолетовым языком.

- И что на это сказал мой муж? – дернула я за цепи, испытывая их на прочность.

- Они из веллера, - подмигнул мне средним глазом абориген. – Распадутся через два десятилетия сами. До этого снять нельзя, - он наклонился ко мне и сообщил, подмигнув правым глазом: - Не для протокола, владелец самки сказал много чего, но универсальные переводчики смогли перевести только «мама», «неудобно», «глубоко» и «по-разному», так что мы так и не поняли полного смысла его получасовой речи. Вероятно, нужно обновлять лексические чипы.

Я кивнула, подумала, натянула на ноги подобие ночной рубашки из тонкого пластика, в которое меня вырядили и повторила речь Шона. Не дословно, конечно, но, думаю, достаточно приближенно к действительности.

- Музыкально, - еще раз облизнулся мордатый, - но совершенно непонятно. Самка повторит еще раз, когда мы обновим наши чипы. А сейчас я снизойду и поведаю самке о ее дальнейшей судьбе.

Я нахмурилась, но промолчала.

- В нашем мире есть, - завел лекцию абориген в удавке, - три сословия. И я, - он нежно погладил оранжевый галстук. – Красное, высшее. Это руководство и главный генофонд нации. Желтое – среднее. Это ученые и специалисты. И, наконец, зеленое. Это все остальные, - он брезгливо поморщился.

Я тоже поморщилась.

- Как самый главный, - хвастливо сказал трехглазый, - я имею право первым использовать самку для получения высшего потомства.

Я икнула и передернулась.

- Когда я получу потомство и оно будет признано кондиционным, - погрозил мне пальцем мордатый, - то, после того, как оно пройдет сертифицирование, я передам самку красногалстучным для удовлетворения их тяги к размножению. - Он прижмурился от удовольствия и скромно заметил: - Только избранным, тем, кто достоин. После этого самку передадут ученым для выделения ее половых клеток. Они выделят фолликулы, дадут им созреть и наградят особо выдающихся пробирочным зачатием их потомства. Так самка проведет оставшееся время своего срока пребывания здесь.

Меня уже тошнило.

- Самка не может что-то требовать, - продолжал вещать удавочный, - не может открывать рот без разрешения. Не имеет право носить любую одежду, кроме трака, - он кивнул на мою пластиковую мини-распашонку, - и должна во всем и всегда подчиняться своему владельцу. Меня можешь называть Главный Владелец, - милостиво разрешил он мне. – Но только тогда, когда я позволю тебе говорить.

Интересно, если у них так живут женщины, то как они вообще размножаются? Жуть!

- Самка должна быть доступной, - продолжал это недоразумение природы, - всегда… - Он нагнулся, чтобы задрать мой подол.

Я смертельно обиделась и схватилась со всей силы за его антенны.

- Ты что делаешь?!! – заверещал он внезапно тонким фальцетом. – Осторожнее! Это мой подниматель!

- Чего это? – не поняла я, но антенны на всякий случай на кулаки посильнее накрутила.

- Это подниматель, - верещал мордатый, упираясь в стол, но при этом особо не рыпался, можно сказать, даже не дышал.

- Объясни, - приказала я, подтягивая его к себе чуть ли не нос к носу.

- Если покрутить, - прорыдал главный засранец этой планеты, - то возникнет степень заинтересованности самкой…

Я от злости тряхнула его за подниматели и прорычала:

- Скажи «женщиной»! Быстро!

- Кто это? – вылупился на меня мордатый всеми глазами. – Что это за существо?

- Женщина, - еще раз дернула я его к себе, - это я! Понял, мерзавец! А вот кто ты, - изучающе прищурилась, - я сейчас узнаю! Что не мужчина – точно! Так что там за степень заинтересованности?

- Мы по-другому не можем, - заскулил трехглазый, - только так. Хочешь сам…

Я потянула за антенны. Он зачмокал и с трудом выговорил:

- Женщину. Нужно покрутить до нужной степени…

- Кошмар! – поразилась я такой физиологии. – А если я их совсем вырву? С корнем?

- Нация останется без потомства, - зарыдал мордатый. – Подниматели не восстанавливаются. А у меня еще нет кондиционного потомства, а, значит, нашу великую нацию некому будет вести в будущее…

- Точно оторву, - решила я, укрепляясь своем намерении. Приказала: - Снимай цепи! Ну?!!

- Не могу, - развесил зеленые сопли эта скотина, - они только временем разрушаются. Могу отцепить.

- Отцепляй! – велела я, перехватив антенны одной рукой, и вытерла его зеленые сопли его же оранжевым галстуком. Так красочно получилось.

Великий руководитель, согнувшись в три погибели, практически на ощупь, отсоединил мои цепи и проныл:

- Отпусти, я выполнил твои условия.

- Чего?!! – дернула я его к себе, спуская ноги со стола и вставая. Получилось не очень удобно, но, скажем так, в конце концов, это не мне нужно идти мордой в пол. – Теперь доставь меня на мой космолет и там я отцеплюсь от твоих поднимателей.

- Не могу, - трагично поведал мне галстучный хрен. – Для этого нужно выйти наружу, а я, как верховный руководитель, не могу показаться в таком виде перед подчиненными. Это уронит мою незапятнанную репутацию…

Я дернула его к себе, позвенев цепями, и прошипела:

- В таком случае, ты туда выйдешь с уроненными на пол поднимателями! Вырву и скажу, что так и было!

- Все равно не могу, - засопливился абориген. – Как я, Высший в оранжевом галстуке, выйду с самкой на поднимателях?

- А ты им скажи, - накрутила я посильнее антенны на кулаки, - что я мутировавшая в женщину самка, существо высшего порядка. И теперь ты изгоняешь меня из рая, чтобы я не заразила остальных своей мутацией!

- Это выход, - обрадовался трехглазый и потащил меня к выходу.

- И учти, - предупредила я, - без выкрутасов! Я даже в смерти от тебя не отцеплюсь! Будешь свои подниматели силой мысли крутить!

Мы вырулили в зал, полный разнообразных мужиков в красных галстуках, замерших при нашем появлении.

- Последователи! – трагично провыл Оранжевый. - Мы все в опасности! Эта женщина угрожает нашим устоям! Мы должны срочно от нее избавиться!

Все присутствующие охнули и зашептались.

- Нам нужно срочно спровадить ее на корабль землян, - продолжил бубнить в пол руководитель, - пусть она там всех перезаражает! И тогда наступит торжество нашего строя во всей вселенной!

- Может, этот процесс обратим? – внезапно вякнул кто-то из толпы. – Уж больно самка красивая!

- Чего?!! – развернула я пленника за антенны на звук. – Кто там такой умный?

- Это не лечится, последователи! – прорыдал трезглазый. – Она полностью поражена неизвестным вирусом неподчинения! Ее мозг заражен бациллой самостоятельности! - сделал паузу и с надрывом добавил: - Она не хочет быть самкой и рожать потомство!

- Уничтожить ее! – рыкнули из задних рядов.

- А не получится! – злорадно сообщила я. – Вирус уже пошел в массы, и если я тут останусь…

- Последователи! – заблажил мордатый, потому что я сильнее обычного потянула за самое дорогое в его организме. – Давайте просто отдадим ее землянам и избавимся от этого вредного поветрия!

- А они возьмут? – опасливо осведомился ближайший ко мне высший, похожий на мутировавшего кузнечика в красном галстуке.

- Не факт, - согласилась я. – Но вот если им заплатить и хорошо попросить, то может и смилостивятся над вами.

- Еще чего, - заорал синий носорог, топая колонноподобными ногами. – Видано ли дело - платить за самку! Они должны быть нам еще и благодарны за то, что мы берем на себя ответственность за них!

- Все! – рванула я на себя антенны, как рычаг управления. – Мне надоело! Хочу на корабль заражать всех собой!

- Приказываю подать флайер! – завизжал трехглазый, ощутив, как начинают портиться его антенны. – Быстро! Не то всех разжалую в зеленые галстуки!

После этого мне мгновенно подогнали летательный аппарат, куда я загрузилась с мудаком в оранжевом галстуке, мешком со взяткой и пилотом.

Минут через пятнадцать мы подлетели к моему космолету и запросили экстренную посадку в один из доков.

- Пошли нахер! – ответили из передатчика. – Верните Диану, потом приземляйтесь хоть на луну!

- Шон! – заорала я в ответ. – Быстро открывай ворота! У меня уже руки устали этого мудака за размножатели держать!

- Диана? – осторожно спросили в ответ. – Это точно ты? Или кто-то еще?

- А ты кого ждешь, Градецки! Бомбу с баблом и вертолетом?! – завопила я во всю силу легких. – Живо открывай, а то все оставшуюся жизнь буду спать в капсуле с Джарвисом!

- Кэп, - раздалось в ответ. – Честное слово, я не давал никаких поводов.

Люк все же открыли. Мы влетели во внутрь, приземлилась и чуть не потеряли дверь, которую пытался вырвать капитан.

- Диана! – сунулся он к нам. – Ты кого… О, господи!

- Нет, это не он, - стряхнула я со своих рук антенны и пошлепала к мужу, бренча цепями. – И уже не будет! У него подниматели погнутые!

- Кэп, - откашлялся Рэй, - думаю, нужно срочно сниматься с места. Этих, - он кивнул на мордатого, со счастливым видом ощупывающего свои антенны, - отпустим на космокатере, когда на орбиту выйдем. Во избежание, - он выразительно повел глазами в сторону кучи оружия, которым все ощетинились. – Вдруг они решат снова нашу Диану отобрать?

- Диана, - тискал меня муж, - ты в порядке? Ничего не болит?

- Нет, - прижималась я к нему, стараясь не касаться руками. – Все хорошо. Только руки помыть нужно. А то за чужие подниматели держалась…

- Да кому нужна эта непокорная самка? – удивился самоубийца и поправил оранжевый галстук, на котором его сейчас и повесят.

-Кто?!! – отодвинул меня в сторону муж. Подскочил к трехглазому, с удовольствием дал ему в морду и сделал двуглазым: - Моя жена не самка, урод!

- Алмазы брать будете? – вмешался пилот. – Тогда распишитесь. А то у нас отчетность.

- Какие алмазы? – удивился Градецки, всерьез раздумывая, как бы сделать двуглазого одноглазым.

- Они думали, что вы меня без взятки обратно не возьмете, - фыркнула я, размахивая цепями. – Вот и подстраховались.

- Давай подпишу, - сообразил Рэй, подходя к пилоту. И начертал в планшете: «Взятку взял, Диану оставил мужу. Ему нужно заплатить отдельно».

- А это что? – уставился на мои новые украшения Шон. – Какого черта ты в этом ходишь?

- Они сказали, - смущенно улыбнулась я, - что это снимется само через двадцать лет. Какой-то саморастворяющийся метал…

- Тьфу ты пропасть, - сплюнул на сторону Кармаш и достал кусачки. Быстро перекусил браслеты под изумленные взгляды пилота и одноглазого. – Опять на рекламу купились!

- Никому нельзя верить, - поник мордатый, пока меня избавляли от остальных браслетов.

- Диана, -подкатил ко мне счастливый Джарвис с одеялом. – Я так рад вас видеть! Хотите маникюр?

- Укладку делать умеешь? – злорадно усмехнулась я. Дождалась согласного кивка и предложила: - Сделай этому убогому, - указала на мордатого, - химическую завивку на антеннах как утешительный приз, а я пошла в душ и в кровать! – и удалилась, завернувшись в одеяло, оставив своего любимого мужа и друзей перевоспитывать одноглазого.

Однако! Душем в душе и не пахло, извиняюсь за нескладность выражения. А был голодный муж, который вскочил ко мне в душ, раздеваясь на ходу, словно ворвался в Ноев ковчег. Этот пошляк, пожирая меня взглядом, заявил с невинным видом, что хочет потереть мне спинку! Ну да, спинку… а также грудь, попу и животик. И все, что ниже животика.

По-моему, он просто не поверил своим глазам, что я вернулась и решил убедиться на ощупь. А проверка будем проводить щупом – да-да, тем самым, что у него пониже живота торчит. Или уже выше? Ну вот, как всегда - помог называется, блин!

Шон в две секунды меня намылил и смыл гель. Немного задержался на груди и еще кое-где, расчетливо возбуждая губчатой мочалкой. Помыл голову. Снова смыл мыльную воду. Как только убедился в реакции с моей стороны, развернул к стене и, сказав негромко:

- Прости, но это сильнее меня. Потом можешь меня даже побить, но сейчас мне позарез надо почувствовать себя в тебе, - вошел в меня медленно и сильно. Он прижимал меня к себе с риском сломать. Он рычал и брал меня, как тигр, мощно извергаясь.

Уткнувшись руками и упершись лбом в кафель, будучи в подавленном состоянии, я покорно сносила его толчки, думая с обидой: «Да что ж такое! Когда это кончится?!» - и мечтая уйти в горные отшельники. И никаких мужчин. Кто подойдет – получит заряд из двустволки самого крупного калибра, а еще лучше игольника или лазера.

Обида моя была так сильна, что я не получила оргазма. Да и откуда его взять без возбуждения и с такими мыслями в голове?

Выпроводив Шона из своего святилища, залезла в ванную, щедро добавив в нее приятно пахнущей успокоительной ароматической соли, и заплакала. Не то чтобы Шон меня так уж обидел… просто добила сама ситуация. Просидев там добрых полчаса, выревевшись всласть, успокоившись и прийдя в себя, я приготовилась выходить наружу.

А перед тем опять основательно вымылась. Это уже нервное. Я высушила волосы, завернулась в полотенце и только вышла за дверь, как мгновенно попала в объятия мужа.

- Диана, - сжал он меня со всей силы, выдавливая воздух, - господи, как же мне было плохо без тебя! Чуть с ума не сошел.

- Плохо? – поразилась я, отпихиваясь и отвоевывая себе хоть сколько-то пространства. - Что же тогда мне говорить? Что мне хуже всех? – пихнула его еще раз. – Я осталась одна на всем этом гребаном свете! Мои родные умерли, даже не зная, что со мной! – шмыгнула носом. – Меня запихнул в капсулу злобный ученый, отомстив за пренебрежение и заставив болтаться в стазисе целую тысячу лет! Гребаных тыщу лет кошмарного, гнетущего одиночества!

Меня привлекли к себе, прижав в груди. Я водила пальцем по нашивкам на комбинезоне Шона и со слезами продолжала изливать наболевшее:

- Меня бросил жених практически перед свадьбой…

Рука в моих волосах сжалась. Точно лишнее сболтнула.

– Но это уже несущественно, - быстро исправилась я. Продолжила: - И вот когда я наконец обрела свободу, - выдохнула, ткнув пальцем в грудь Градецки, - меня ее тут же лишили, выдав замуж, потому что у вас всех пунктик на размножении и именно со мной. Мало того, что меня выдали замуж за человека, который меня не любит, так у меня еще и свадьбы нормальной не было! – шмыгая носом, закончила я и подняла на мужа взгляд.

И… у меня перехватило дыхание. В его глазах было столько сочувствия, нежности, столько тепла и любви. Там было целая вселенная, в центре которой находилась я.

Реально и по уму - стоило бы еще пообижаться и высказать все, что накопилось, повторно, а за навязанный секс в душе – в отдельности, но… чистый запах мужского тела с нотками одеколона, громкий стук его сердца, шальная улыбка, от которой подгибаются поджилки, и ощутимая недотраханность внутри…

До Шона секс не попадал в верхнюю колонку списка моих приоритетов. Глеба я любила безумно, но до регулярного секса толком мы почти не дошли. Разовые встречи не идут в зачет, зато теперь...

- Дай-а-а-ана, - выдохнул Шон, склоняясь к моим губам, - я не мастак говорить красивые вещи, даже когда они нужны. - Развернул и подтолкнул меня к кровати: - Давай я лучше делом покажу, как я к тебе отношусь.

- Телом, - фыркнула я, обвивая его за крепкую шею, - пользуешься тем, что я перед тобой устоять не могу.

- Если хочешь, мы просто ляжем спать вместе... – сильное крепкое тело рослого мужчины, прижимающее меня к себе. Ровный, спокойный голос.

Я поперхнулась и, часто моргая, уставилась на мужа. Какое сказочное вранье!

- Я не трону тебя, если ты того не желаешь, - вопреки словам, его губы были теплыми и невероятно нежными. И прижимался ко мне Шон с такой эрекцией, что не вызывало сомнений - думал мужик явно не о совместной дреме под одним одеялом.

- Но сначала тебе нужно поесть. – Он усадил меня в кресло, самостоятельно сбегал за едой и принес овощное рагу, гуляш, бутерброды, мясную нарезку, сыр, салат… в общем, мечту обжорки в маленьких тарелочках.

Моя женская часть натуры была польщена. Шон угадал. Я проголодалась как волк, больше суток ничего не ела.

- О-о! Сколько еды. Как хозяин ты можешь собой гордиться! – А глаза мои говорили простое «Спасибо».

- Я знал, что верну тебя, только не надеялся, что так скоро. - Сидя напротив, Градецки такими глазами смотрел на то, как я ем, что я покраснела, как шестнадцатилетняя девочка. А когда он принес десерт, я поняла, что вот оно, счастье! И его много.

Крепкий черный кофе, вкусные сливки (пусть и сине-фиолетовые, черт с ним!) и пирожные. Вишня в бисквите со сливками, клубничные корзинки, фруктовый салат с мороженым – все, что я тут готовила и вообще любила. Когда он успел и откуда узнал?

Когда я начала облизывать ложечку из-под сливок, голодный взгляд Шона стал устрашающим. Он часто сглатывал, а зрачки пугающе расширились. Так и не поняла, меня хотят скушать или уложить в постель, хоть бы определился.

Много съесть я пока не могла и попробовала всего по крошке, но как же на душе стало хорошо. Попивая свой любимый сладкий кофе со сливками, я взглянула на Шона и поняла: вот он, дом! Дом – это место, где ты любишь и любим.

После всего я была расслабленной и очень сильно вымотанной. Неожиданно я поняла, что уже и почти забыла – как это, жить без Шона Градецки. Не чувствовать объятий сильных надежных рук, поцелуев сладких губ, яростного колыхания внутри. Не ощущать запаха его тела с нотками терпкого одеколона, не видеть маски сдержанности, за которой полыхает бешеная и страстная натура.