Проституция в Вятке

Глава 3. Врачебно-полицейские правила занятия проституцией и их исполнение в Вятке начала прошлого века

Численность зарегистрированных проституток в Вятке в рассматриваемый период была относительно не велика. Так, в феврале 1912 года проституток-одиночек было 25, а кроме того в доме терпимости Зяблицевой — 9, Князевой — 13, Анисимовой — 9, Рябовой — 7 и Пленковой — 4. В марте того же года: одиночек — 18, у Пленковой — 6, Рябовой — 8, Зяблицевой — 10, Анисимовой — 10, Князевой -12, в апреле: одиночек — 19, у Пленковой — 5, Рябовой — 9, Зяблицевой — 11, Анисимовой — 11, Князевой — 13. (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 645б. л. 18, 25, 26)

Количество поднадзорных проституток уменьшилось после закрытия домов терпимости. Так, согласно сведениям, поданным вятским полицмейстером 4 февраля 1917 года, в январе названного года зарегистрированными в Вятке проститутками числились: Бестужева Любовь Иванова 18 лет, Вожегова Афанасия Павлова 26 лет, Городилова Анна Прокопьевна 27 лет, Дымова Аграпина Васильева 25 лет, Железникова Александра Ипатова 19 лет, Корепанова Мария Александрова 28 лет, Малышева Марина Владимирова 18 лет, Машковцева Евдокия Андреева 19 лет, Носкова Анна Михаилова 18 лет, Пинегина Агния Федорова 22 лет, Печенкина Ольга Васильева 18 лет, Плюснина Анастасия Иванова 20 лет, Потапова Февронья Евтеева 28 лет, Рудина Мария (внебрачная) 21 года, Селезнева Анфия Евдокимова 20 лет, Самоделкина Анастасия Трифонова 29 лет, Соболева Анастасия Андреева 19 лет, Усатова Анна Агеева 23 лет, Худенцова Васса Хрисанфова 27 лет, Четверикова Августа Рудьева 21 года, Чиркова Васса Алексеева 28 лет, Чиркова Екатерина Егорова 24 лет, Шомановская Милица Алексеевна 19 лет и Юферева Ольга Николаева 19 лет, а всего 24 девицы. (ГАКО. ф.583. оп. 488. д. 203. л.1–3)

"Положение об организации надзора за городской проституцией в Империи" (1903) регламентировало правила для проституток. Согласно "Положению" проститутка была обязана в точности выполнять все правила, которые как уже установлены и которые будут в дальнейшем изданы комитетами по надзору за проституцией. За невыполнение этих правил, проститутка подлежала к привлечению установленной законом ответственности.

Данное "Положение" нашло отражение даже в "подписке" проститутки, оформлявшейся при ее регистрации: " Подписка. 1917 года февраля 7 дня. Я, нижеподписавшаяся крестьянская девица Вятского уезда Просницкой волости деревни Минеевской Ольга Гурьянова Четверикова, 19 лет, проживающая на Раздерихинской улице в доме Серебрянниковых в квартире Анны Колупаевой, выдала настоящую подписку приставу 3 части города Вятки в том, что я изъявляю согласие свое подчиниться врачебно-полицейскому надзору за мною и в точности буду исполнять правила, которые установлены и впредь будут издаваться врачебно-полицейским комитетом, ведающим надзором за проституцией, зная, что за невыполнение этих правил я подлежу законной ответственности, в частности я обязуюсь два раза в неделю являться к врачебным осмотрам и о всякой смене жительства заявлять полицейскому приставу, в чем и подписуюсь. Ольга Гурьева Четверикова". (ГАКО. ф.583. оп. 488. д. 203. л. 16)

Проститутка была обязана "подвергаться освидетельствованию во всякое время, когда комитетом или санитарным бюро это будет признано нужным". Обычный порядок осмотра проституток предполагал их двухкратный в течение недели врачебный осмотр. Вятские проститутки подлежали врачебному осмотру также, как правило, дважды. Это видно из приводимой выше "подписки".

При неявке на медицинский осмотр на проститутку составлялся протокол. Так, в марте 1911 года такие протоколы были составлены на Максимову Марфу Александровну, 25 лет, проживающую на Никитской улице в доме Трушкова и на Мошатину Анну Ивановну, 24 лет, проживающую по Царевской улице в доме Чарушина. (ГАКО. ф.583. оп. 480. д. 624а. л.172)

При проведении медицинских осмотров проституток, довольно часто выявлялись женщины, страдающие венерическими заболеваниями. Так, при осмотрах в феврале 1911 года было обследовано 12 проституток-одиночек. В результате чего "отправлена в больницу Кускова Фекла Григорьева, 16 лет, проживающая на Никитской улице в доме Сорокина". При осмотрах проституток домов терпимости: 8 в доме терпимости Разнициной, 13 у Новоселовой, 8 у Пленковой, 9 у Лапиной, 9 у Бронниковой — все оказались здоровы.

Проституткам разрешалось проживать в домах терпимости или на квартирах. В последнем случае — не более как по двое в одной квартире. Однако, в Вятке это не всегда соблюдалось. Так, в 1910 году в доме Россохина на углу Никитской и Острожской улиц в квартире Дарьи Братухиной "проживали девушки-проститутки Пикова, Черемискина и Попова", т. е. три женщины легкого поведения одновременно. (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 955. л.76)

О всякой перемене места жительства проститутка была обязана докладывать врачебно-полицейскому комитету. Проституткам запрещалось жить в местах продажи крепких спиртных напитков — в трактирах, пивных и т. п. Вышеупомянутое правило для проституток, как и многие другие, в Вятке неоднократно нарушалось. Газета "Голос Вятки" 9 июля 1910 года сообщала, что содержательница пивной"…некая Киселева… напустила в свою квартиру, находящуюся тут же при пивной, каких-то весьма подозрительных особ, которые, как оказывается, живут почти на ее содержании и находятся в заведении для развлечения посетителей, которых они, разгуливая по садам, приводят в пивную…". Далее в заметке говорилось: "… Киселева завела обширную клиентуру… гости захаживают к ней в заведение нередко в позднее время, когда торговля запрещена, причем хозяйка радушно их принимает и угощает пивом, а девицы развлекают…".

Основываясь на вышеизложенном, уже 10 июля того же года, вятский полицмейстер дает предписание приставу 1 части г. Вятки: "… в N 144 газеты "Голос Вятки" за 9 сего июля появилась заметка под заглавием "Предприимчивая содержательница пивной", где описываются безобразия, происходящие в пивной лавке на Никитской улице в доме Скопина и пивная лавка превратилась в дом разврата… Предписываю Вашему Высокоблагородию провести дознание…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 581)

Дознание было проведено и не только в пивной Киселевой. 9 августа 1910 года вятский полицмейстер сообщал вятскому губернатору: "… представляя при сем протокол дознания, произведенного приставом 1 части г. Вятки о безобразиях, происходящих в пивной лавке товарищества Жигулевского пивоваренного завода А. Вакано, находящейся в доме Лаптева прошу Ваше Превосходительство закрыть означенную пивную лавку, т. к. в ней живут девицы легкого поведения, благодаря чего эта пивная лавка превратилась в притон разврата…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 580)

Буквально в то же время — 14 августа 1910 года — пристав 1 части г. Вятки доносил вятскому полицмейстеру о том, что "приказчица пивной лавки товарищества Жигулевского пивоваренного завода крестьянка Вятского уезда Югринской волости деревни Глушенки Павла Федосеева Семенищева проживающая в доме Быкова по Спенчинской улице в пивной лавке содержит девиц занимающихся проституцией, допускает к непотребству в своей квартире…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 634–635)

Необходимо отметить, что пивная лавка Семенищевой неоднократно привлекала внимание полиции. Так, 4 августа 1910 года крестьянин Орловского уезда Вятской губернии Даниил Егоров Слоутин заявил приставу 1 части г. Вятки, что "двое суток пьянствовал в пивной лавке Семенищевой с девицами, занимающимися развратом", и в результате этого утерял серебряные часы за 10 рублей и деньги (25 рублей). Еще один пример — 10 сентября 1910 года пристав 1 части г. Вятки сообщает вятскому полицмейстеру о том, что"…Семенищева и в настоящее время при своей квартире содержит развратных девиц и допускает непотребство о чем 6 сентября составлен протокол…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 791–792)

22 августа того же года вятский полицмейстер просил губернатора о закрытии вышеуказанной пивной, т. к. она по сути представляла собой тайный дом разврата. (ГАКО. ф. 721. оп.1. д. 940. л. 636)

Данное ходатайство было удовлетворено и 15 сентября 1910 года эта пивная была закрыта. (там же л. 736) Немного раньше по той же причине были закрыты пивные лавки товарищества Жигулевского пивоваренного завода А. Вакано по Никитской улице в доме Цепелева и по той же улице в доме Лаптева. (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 680, 682)

Проститутки, оказавшиеся после освидетельствования врача больными венерическими заболеваниями, в тот же день обязаны были явиться в больницу, а если они в больницу не являлись, то доставлялись в нее полицией или смотрителем комитета.

Как уже было сказано выше, одной из важнейших задач врачебно-полицейского надзора за проституцией была профилактика венерических заболеваний. О широком распространении последних у населения Вятской губернии в рассматриваемый период говорит хотя бы то, что в "Обзорах Вятской губернии" выделялся специальный раздел — "Сифилис".

Согласно "Обзору Вятской губернии за 1908 год" (1909), в губернии за указанный год было зарегистрировано 18049 случаев заболевания сифилисом, что на 305 случаев меньше чем в предыдущем году. В том же "Обзоре" находим — "…для предупреждения заражения сифилисом и в видах пресечения дальнейшего развития этой болезни проводились во всех городах (Вятской губернии — авт.) освидетельствования женщин легкого поведения, которых считалось 310, между осмотренными найдено зараженных венерическими болезнями 168".

В "Обзоре Вятской губернии за 1909 год" содержатся сведения о том, что в данном году в губернии было 440 проституток, у 161 из них в течение года было обнаружено заболевание сифилисом. Аналогичный "Отчет" за 1910 год сообщает: проституток в Вятской губернии 510, из них 245 в течение года болели сифилисом. В 1911 году в губернии было 466 проституток, 126 из них болели сифилисом, в 1912 — 500 и 157 соответственно, в 1913 — 444 и 101, в 1914 — 253 и 98, в 1915 — 265 и 87.

Проститутки, согласно "Положению", должны были "беспрекословно предъявлять медицинские билеты или листки посетителям, если они пожелают удостовериться в их здоровье".

Были медицинские билеты и у вятских проституток. Так, на заседании вятского врачебно-полицейского комитета 21 декабря 1910 года было решено поручить вятскому полицмейстеру "заготовить в типографии медицинские билеты… с напечатанием в них правил для проституток домов терпимости и отдельно одиночек и билетами этими снабдить всех проституток за плату, по действительной стоимости, при чем проституток в домах терпимости снабдить через содержательниц названных домов…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 120)

Проституткам запрещалось показываться в окнах занимаемых ими квартир в непристойном виде, затрагивать на улицах прохожих и зазывать их к себе, ходить на гуляньях и в общественных местах по нескольку вместе, а также занимать в театрах места в бельэтажах или первых рядах кресел партера.

На самом же деле, вятские проститутки вели себя совсем по-другому, что и вызвало к жизни приказ вятского полицмейстера следующего содержания: "… предлагаю чинам полиции обратить особое внимание на девиц, занимающихся тайной проституцией, которые в последнее время появляясь в публичных местах, позволяют вести себя вульгарно-вызывающе и назойливо. В особенности это бросается в глаза в Александровском саду и действует шокирующе на публику… Почему вменяю в обязанности: 1) с 6 часов вечера до окончания гуляния в Александровском саду быть всегда дежурному полицейскому чиновнику и наряду городовых, 2) наблюдать, чтобы женщины сомнительного поведения вели себя корректно и пристойно и в случае, если будет замечено в поведении или обращении женщин с мужчинами отклонение — немедленно приглашать таких лиц в участок для установления личности и составления протокола…". ("Голос Вятки", N 137, 1июля 1910 года, с.4)

Довольно часто нормы морали вятскими проститутками отвергались начисто. Этому свидетельствует приказ по вятской полиции от 26 апреля 1910 года: "… около Богословского кладбища и колонии малолетних преступников находится площадь, на которой то и дело видно лежащего босяка с девицей легкого поведения. Предлагаю приставу 1 части установить строгое наблюдение за этой площадью и не допускать подобных дефектов… Полицмейстер Райков". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 945. л. 114)

Иногда вятские проститутки, гуляя по городу, не просто зазывали клиентов к себе, а "входили в сговор с криминальными элементами и грабили обывателей". Так, газета "Голос Вятки" (8 августа 1910 года, с.4) сообщает, что "3 августа крестьянин Бояринцев заявил в сыскное отделение, что накануне вечером он был завлечен неизвестной ему проституткой в сад Свенторжецкого, где подвергся нападению неизвестного человека, который отнял у него портмонэ с деньгами 2 рубля, паспортом и квитанцией ломбарда, а обобрав Бояринцева неизвестный с проституткой скрылись. Дознанием установлено, что грабили… М. Чегесов и крестьянка Вятского уезда Филипповской волости Т. К. Преснецова. Оба они задержаны, в преступлении сознались".

Каждая проститутка должна была по указанию врача "применять необходимые для охранения здоровья предосторожности". Во время месячных им запрещалось заниматься промыслом разврата. Проститутки, в случае беременности или какого-либо заболевания должны были сообщать об этом врачу комитета, производящему их освидетельствование и исполнять все его предписания.

Для предохранения себя от заражения, проститутки имели право осматривать половые органы и белье у посетителей "прежде сообщения с ними".

Проститутки могли покинуть дом терпимости в любое время. Денежные претензии по счетам между проститутками и содержательницами подлежали судебному разбирательству и не могли препятствовать уходу проститутки из дома терпимости. Все, приобретенное содержательницей дома терпимости для публичной женщины: платье, белье, обувь и т. п. должно было оставаться в собственности проститутки, если она пробыла в доме терпимости не менее года. Если же она оставляла дом терпимости ранее вышеуказанного срока, то его содержательница была обязана возвратить ей только те вещи, которые проститутка имела до поступления в дом терпимости и которые были записаны в книгу установленной врачебно-полицейским комитетом формы.

Профессия проститутки являлась не безопасной. Кроме постоянной возможности заразиться венерическим заболеванием, фактором риска являлось и общение с лицами, не являвшимися законопослушными гражданами и не соблюдавшими зачастую норм морали. Так, в "Обзоре Вятской губернии за 1909 год" находим — "… в Вятском окружном суде в 1909 году разбиралось дело, по которому двое крестьян обвинялись в убийстве проститутки около Вятки, которую потом, после убийства, сожгли на костре".

Наряду с легальными проститутками, в Вятке широко практиковали и проститутки тайные. Так, 12 июня 1910 года пристав 2 части г. Вятки докладывал вятскому полицмейстеру, что выявил "тайную проститутку в доме Постоленко по улице Орловской — Марию Степанову Помелкову… неизвестного звания…свое занятие она объясняла тем, что находится без места…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 955. л. 589)

Одновременно с незарегистрированными ("тайными") проститутками-одиночками в Вятке рассматриваемого периода существовала нелегальная проституция и в других формах. Так, 6 декабря 1910 года пристав 2 части г. Вятки Якимов по личному распоряжению вятского полицмейстера провел дознание "о некоторых поручениях содержателя ресторана "Париж" Вылегжанина". В результате расследования было установлено, что в данный ресторан "часто приезжают гости после двух часов ночи, Вылегжанином они принимаются, этим гостям дозволяется пригласить любую артистку (работающую в ресторане — авт.) и остаться в номере с нею. Плата за занятия или пользование певицей поступает: половина Вылегжанину, а половину барышне… вход в квартиру барышень имеется из ресторана особый. Куда свободно и проникают ночные посетители ресторана. Плата за пользование барышни мужчиной от 10 до 20 рублей…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 942. л. 607 — 608)

Работающая в то время хористкой в ресторане "Париж" крестьянка Тульской губернии Елена Никитична Егорова, 22 лет, рассказала приставу Якимову, что она "живет в ресторане… один месяц… поступила на жалование 20 рублей в месяц, но получила только 15 рублей, остальные 5 рублей записаны ей в штраф за то, что с ведома хозяина Вылегжанина оставалась до утра в отдельном номере на верху с гостем. Такой случай был с нею только один раз, с гостем она имела совокупление за что и получила 20 рублей, которые у ней кто-то украл… 4 декабря (1910 года — авт.) она отказалась разговаривать с мужчиной и за это ее избили…". (там же л. 608)

Еще одна хористка — мещанка г. Тифлиса Елена Игнатьевна Шарук, 21 года, сообщила при данном расследовании, что"… живет в ресторане "Париж"… полтора месяца… Все девицы, играющие роль хористок по требованию Вылегжанина остаются в отдельных номерах с гостями, хотя бы даже и во неурочное время, помимо сего на обязанности барышень лежит завлекать мужчин дабы они больше требовали. С ней лично был случай… она оставалась в отдельном номере с гостем и имела с ним совокупление за что и получила от него 20 рублей, из коих 5 рублей уплатила Вылегжанину, остальные утаила. Что она осталась до утра с мужчиной Вылегжанин хорошо знал…". (там же л. 608)

В ходе данного расследования мещанка г. Бердянска Анастасия Васильевна Лебина, 27 лет, по сцене "Кенина", объясняла, что живет в ресторане "Париж" три месяца в качестве хористки. По ее словам, барышни, играющие роль хористок, остаются во всякое время дня и ночи по соглашению ресторатора с мужчинами в отдельных номерах для совокупления. Плата за это от 10 рублей с лица, более состоятельные платят больше. Лично она оставалась с мужчинами для этой цели несколько раз. Хозяину ресторана она платила в каждом случае по 10 рублей.

Аналогичные сведения дала приставу хористка София Иульянова Несуховская, 20 лет, уроженка г. Варшавы. Хористка Мария Герасимовна Манчинская, 21 года, мещанка г. Дисна Пензенской губернии в номерах при ресторане с мужчинами не оставалась, а ездила с этой целью в номера "Россия". То же делала хористка Лидия Александровна Опорина, 17 лет, мещанка г. Стерлитомака. Еще одна лже-хористка — крестьянка Виленской губернии Агафья Андреевна Метманович, 23 лет, жила к моменту расследования в ресторане около года и "ездила с мужчинами… для известной цели… в частные дома…". Хористка Павла Михайлова Юклеевских, 24 лет, "по приглашениям ходила в номера "Россия", что по Николаевской улице в доме Трапезникова и то днем". (там же л. 607 — 609)

17 декабря 1910 года по данному делу был также допрошен околоточным надзирателем 1 части г. Вятки Добровольским содержатель ресторана "Париж" крестьянин Вятского уезда Якимовагинской волости села Бурмакина Григорий Михайлов Вылегжанин. Он показал, что в предъявленных к нему обвинениях виновным себя не считает.

Одновременно был опрошен по этому делу содержатель мебилированных комнат "Париж" крестьянин Вятского уезда Якимовагинской волости деревни Швецовской Иван Прокопьев Крутихин, проживающий в доме Ситникова по Николаевской улице. "Виновным себя он не признал, объявив, что в номерах у него парочки, т. е. гости из ресторана Вылегжанина с хористками, для непотребства не остаются…". (там же л. 609)

В следующем, 1911 году, следствие по делу Вылегжанина и тайной проституции в ресторане "Париж" было продолжено. 15 января 1911 года пристав 2 части опросил крестьянку Рязанской губернии и уезда села Кузминского Марию Георгиевну Панфилову, живущую в ресторане "Петербург", по сцене "Рубину". Она "в ресторане "Париж" содержимом… Вылегжаниным жила в качестве шансонетки один месяц… за это время она лично видела и убедилась, что Вылегжанин, а вместе с ним и его компаньон Павел Семенович Лавров эксплуатируют живущих в ресторане шансонеток и певиц на непотребство. Последние… главным образом Лавровым, высылаются в номера, что над рестораном "Париж" и там остаются с мужчиной для известной цели. С каждой приглашаемой для этого девицы Вылегжанин получал штраф 5 рублей… Без ведома Вылегжанина и Лаврова ни одна барышня не может быть занята мужчиной…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 1002. л.509)

Крестьянка Вологодской губернии Никольского уезда Подостановской волости Павла Михайловна Юкляевская, 24 лет, "объясняла, что… хозяин ресторана и его компаньон Лавров назад тому месяц послали за ней коридорного с приказанием идти к верху в номер к мужчине для известной цели, она приказание это исполнила и к мужчинам, оказавшихся двое, явилась, но ни с кем из них для сношения не осталась, т. к. один из мужчин изорвал ей платье, стоящее 50 рублей… Содержателем номеров под "Парижем", а именно тем же Вылегжаниным, который в них распоряжается, отдаются мужчинам номера для сношения с девицей, за что он и получает с мужчин от 2 до 4 рублей. Иногда девицы мужчинами увозятся для сношения в другие номера, так например она оставалась с мужчиной и имела сношение в номерах "Россия" раза три, в каждый раз за номера платил мужчина, ездила она для сношения с мужчиной и в номера на Владимирской улице, что во 2 части, здесь была только один раз…". (там же л. 510)

Коридорный в номерах Крутихина, что над рестораном "Париж", крестьянин Котельнического уезда Синцовской волости деревни Барановой Федор Панкратов Баранов объяснил, "что в этих номерах очень часто допускаются мужчины с певицами из "Парижа" для сношений, каждый раз с разрешения Вылегжанина за плату от 2 рублей… За час берется 1 рубль 20 копеек. В большинстве случаев в номерах остаются мужчины с девицами из "Парижа", но принимаются и со стороны, так например 9 января занял 5 номер какой-то чиновник с привезенной барышней, последние в номере пробыли часа 3 и уплатили 1 рубль 50 копеек, в номерную книгу их не записывали… тоже дня три тому назад в 3 номере оставался на ночь с певицей "Марусей" какой-то мужчина опять таки с разрешения Вылегжанина, с мужчины Вылегжанин за ночь взял 2 рубля 50 копеек. Проезжающих в номерах бывает очень мало, а номера все время бывают заняты парочками на несколько часов…". (ГАКО. ф.721. оп. 1. д. 1002. л. 511)

Но и после данного, уже повторного следствия, ресторан "Париж" продолжил свое существование. А находился он в Вятке по Копанской улице в доме Макаровой. (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 1002. л. 820)

Прекратить заниматься проституцией женщина легкого поведения могла в любое время. Прекращение над ней врачебно-полицейского надзора требовало выполнения определенной процедуры. Сначала ей необходимо было подать соответствующее заявление во врачебно-полицейский комитет, оно проверялось полицией, а только за тем комитет принимал решение.

Так, на заседании вятского врачебно-полицейского комитета 3 июля 1912 года слушали заявление проживающей в г. Вятке крестьянки Вятского уезда Куменской волости деревни Козлы Агрипины Васильевой Дымовой, зачисленной по журналу врачебно-полицейского комитета от 21 декабря 1910 года в число проституток-одиночек. Дымова ходатайствовала об ее освобождении от врачебно-полицейского надзора в виду того, что она в настоящее время не занимается проституцией, а находится в сожительстве с крестьянином Слободского уезда Николаем Андреевым Леушиным, живущим в Вятке. Собранные полицией сведения подтвердили, что Дымова "в настоящее время проституцией в виде промысла не занимается". Комитет на основании вышеизложенного постановил: "крестьянку Дымову от врачебно-полицейского надзора освободить…".