Проституция в Вятке

Глава 4. Врачебно-полицейский надзор за публичными домами в Вятской губернии

В небольшом городе, каким и была Вятка в начале 20 века, публичных домов, зарегистрированных властями, было довольно много. На основании свидетельства от 11 ноября 1907 года публичный дом содержала (на улице Владимирской в доме Парасковьи Николаевой Воробьевой) Евдокия Иванова Воробьева. В 1910 году она передала свой дом терпимости Анне Николаевне Маргиной. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 19, 61) Впоследствии оказалось, что Маргина являлась лишь подставным лицом Воробьевых, кои и продолжали управлять домом терпимости.

Еще один публичный дом — Марьи Андреевой Болотовой (на Владимирской улице в доме Парасковьи Воробьевой) был открыт на основании разрешения от 30 марта 1907 года. Дом терпимости Василисы Аникеевой Пленковой на Большехлыновской улице был открыт 12 мая 1906 года в доме Журавлева, который впоследствии был у него приобретен той же Парасковьей Воробьевой. Необходимо отметить, что еще один дом терпимости (Ксении Гавриловой Разнициной) также находился на Большехлыновской улице в доме, принадлежавшем Парасковье Воробьевой. Следующий дом терпимости — Александры Владимировой Лапиной, расположенный на Владимирской улице, был открыт в Вятке решением врачебно-полицейского комитета от 19 августа 1909 года. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 14, 19, 20, 61, 63, 65)

2 ноября 1910 года пристав 2 части г. Вятки совместно с городским врачом К. Л. Зейдель проводил санитарный осмотр домов терпимости губернского центра. Благодаря протоколам этого осмотра, имеется возможность получить некоторое представление о публичных домах Вятки. Так, в доме терпимости Пленковой оказалось"… комнат 8, девиц — 9", т. е. одна из последних жила и работала в комнате содержательницы. В целом, как пишет Зейдель, "в заведении чисто, постельные принадлежности чистые, высота комнат 3,5 аршина… столовая чиста, на печи валенки… обои изорваны и линяются…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 37.)

В доме терпимости Болотовой "столовая чиста, на кухне спит прислуга… во дворе чисто… комнат 19, девиц 10…". (там же л. 38)

В доме терпимости Лапиной"…в комнате проститутки Микрюковой простыня грязная, в остальных комнатах чисто, за исключением матрацев, которые грязны и ветхи… комнат 10, девиц 8… на стенах тараканы…". (там же л. 39)

В доме терпимости Маргиной, а по сути Воробьевых, "общая столовая в подвальном помещении, сыра, прислуга спит на кухне, на кухонной печи грязные тряпки и обувь… на стенах тараканы… В комнате Пестовой темно, окон нет… в комнате Емельяновой простыня грязная… комнат 16, девиц 16…". (там же л. 40)

В публичном доме вятской мещанки Ксении Гавриловой Разнициной врач Зейдель обнаружил: "… на двор льются помои, хотя помойная яма имеется и не переполнена… в комнате проститутки Анны Воробьевой простыня грязная… в комнате Шорниной простыня грязная, на стене тараканы… в комнате Бушуевой матрац грязный, под простынью окурки… на постели грязная кофточка, тряпка, стены грязные, обои порваны… в комнате Носковой на матраце окурки, под матрацем грязное белье, чулки, на окне грязные тряпки, обои изорваны… в комнате Анисимовой — на стене сплошь тараканы, на грязном матраце лежит чистое белье… столовая средней чистоты, на кухне куры, пирожки стоят покрытые грязным полотенцем, на стенах масса тараканов, под столом собака… комнат 12, девиц 10…".(там же л. 41)

Представляют интерес заметки на полях вышеизложенных протоколов, составленных доктором Зейдель. Они касаются содержательниц домов терпимости. Так, на протоколе осмотра дома терпимости Василисы Пленковой отмечено — "посторонняя Воробьевым", на протоколе осмотра публичного дома Марии Болотовой — "сестра Воробьева", Александры Лапиной — "сестра Воробьева", Анны Маргиной — "подставное лицо Воробьевых, управляют сами Воробьевы", Ксении Разнициной — "посторонняя Воробьевым". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 37–41)

Учитывая также то, что владельцами большинства зданий, в которых были размещены публичные дома в Вятке, были Воробьевы, они то и являлись истинными хозяевами большей части зарегистрированных домов терпимости в губернском центре.

Имеются и другие описания вятских публичных домов. Так, 25 января 1911 года на основании предписания врачебного отделения был произведен осмотр дома терпимости Евдокии Дементьевой Новоселовой. Размещался он в доме Парасковьи Николаевой Воробьевой на Большехлыновской улице. Это был "дом двухэтажный, деревянный, находится на окраине города, помещение сухое и светлое… всех комнат в обеих этажах для публичных женщин пятнадцать, особой комнаты для врачебного осмотра проституток не имеется, инструменты же имеются, имеются у каждой девицы и эмалированные кружки, вентиляция достаточная… городской врач К. Зейдель". Одновременно подвергся осмотру дом терпимости Василисы Аникеевны Пленковой. Он находился также в доме Парасковьи Воробьевой, был расположен на углу Большехлыновской и Владимирской улиц. Это был "дом деревянный, одноэтажный, находится на окраине города, помещения в нем сухие и достаточно светлые… всех комнат для публичных женщин восемь, особой комнаты для врачебного осмотра девиц не имеется, инструменты же имеются, имеются и эмалированные кружки… К. Зейдель". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 131,132)

3 ноября 1910 года пристав 2 части г. Вятки сообщил вятскому полицмейстеру, что "содержательница дома терпимости Мария Андреева Болотова судебным следователем по городу Вятке за грабеж заключена под стражу впредь до представления ею залога в размере одной тысячи рублей…". Вследствие ареста Болотовой возникла необходимость передать содержание публичного дома в другие руки. И уже 9 ноября вышеназванная Болотова, крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Болотовской, просит передать "дом терпимости по Большехлыновской улице в доме Воробьевой… крестьянке Вятского уезда Чепецкой волости деревни Деветьяровской Анне Александровне Бронниковой". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 33,44)

17 ноября 1910 года вятский врачебно-полицейский комитет по надзору за проституцией разрешил передачу публичного дома Болотовой крестьянке Анне Бронниковой, вдове 36 лет от роду. (там же л. 50)

Городской врач К. Л. Зейдель в связи с этим произвел осмотр данного дома терпимости и сообщает: "30 ноября 1910 года… дом Прасковьи Николаевой Воробьевой по Владимирской улице… деревянный, двух этажей, оба входом со двора, в окнах этажей устроены вставни. Помещения как вверху так и внизу сухие и светлые… в нижнем этаже комнат десять, из коих семь для проституток… в верхнем этаже комнат семь, из них пять для проституток… особой комнаты для врачебного осмотра проституток не имеется…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.57)

В 1911 году происходит смена содержательниц большинства вятских публичных домов. На заседании вятского врачебно-полицейского комитета 27 августа 1911 года было решено закрыть дом терпимости Бронниковой за то, что "содержательница дома терпимости Бронникова ведет нетрезвый образ жизни, и как результат этого, девицы и прислуга в содержимом ею доме терпимости уличаются в распущенности…". 11 июля того же года был закрыт публичный дом мещанской девицы Ксении Гавриловой Разницыной, а 25 июля 1911 года врачебно-полицейский комитет постановил закрыть и дом терпимости Лапиной "ввиду систематического нарушения… правил для содержательниц домов терпимости". Но, как показало исследование, Вятка без вышеназванных домов терпимости долго не жила. Уже 20 сентября того же года на заседании врачебно-полицейского комитета было разрешено крестьянкам Александре Степановой Зяблецевой, Аграфене Григорьевой Анисимовой и мещанке Александре Федоровой Рябовой открыть на Большехлыновской лице в домах Парасковьи Воробьевой дома терпимости. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 222, 238, 240, 255)

В следующем году также происходили смены хозяек вятских публичных домов. 5 января 1912 года было рассмотрено и удовлетворено прошение крестьянки Слободского уезда Стуловской волости деревни Каринский Перевоз Анны Козьминой Князевой о разрешении ей открыть дом терпимости в доме Парасковьи Воробьевой на Большехлыновской улице "вместо такового же дома содержавшегося Евдокией Дмитриевой Новоселовой и закрытого за смертью ея".

20 ноября 1912 года умерла содержательница дома терпимости по Владимирской улице в доме Парасковьи Николаевой Воробьевой малмыжская мещанка Александра Федорова Рябова. Содержание дома терпимости ей было разрешено свидетельством Вятского губернского правления от 19 октября 1911 года за N 5137. Практически сразу же, 23 ноября 1912 года, крестьянкой Слободского уезда Стуловской волости деревни Степуринской Александрой Козьминой Бакулевой было подано заявление во врачебно-полицейский комитет о выдаче ей разрешения на содержание данного публичного дома. 16 января 1913 года комитет Бакулевой просимое ею разрешение выдал. (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 645б. л.79)

Кроме губернского центра, дома терпимости были и в других городах Вятской губернии. Так, в Слободском дома терпимости в 1909 году содержали крестьянин Георгиевской волости Александр Чижов — в 71 квартале Слободского в собственном доме и в 78 квартале в доме Марьи Черных, а также крестьянки Устинья Семенова Бастракова и Анна Андреянова Сметанина. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 101. л. 11) Распоряжением губернатора от 17 июня 1909 года в Слободском был учрежден врачебно-полицейский комитет для надзора за проституцией по типу А положения от 8 октября 1903 года. (там же л.214)

В Котельниче дом терпимости в 1908 году содержала крестьянка Игумновской волости деревни Мансуровской Котельнического уезда Наталия Григорьева Гулина. Данный дом терпимости в том же году был закрыт вследствие того, что Гулина ранее была судима и отбывала срок наказания в тюрьме, а таким лицам содержать дома терпимости не разрешалось. Вышеназванная Гулина в том же году снова пыталась открыть дом терпимости на подставное лицо — на имя крестьянки Устинии Коврижных, но уездный исправник, проинформированный об этом, разрешения на открытие дома терпимости не дал.

Дом терпимости Гулиной находился в Котельниче на Сиротской улице. После его закрытия в городе практиковали 4 зарегистрированные проститутки-одиночки, незарегистрированных было намного больше, "но все эти лица по многим причинам не поддаются (по сообщению уездного исправника — авт.) регистрации полицейского надзора…". (ГАКО. ф. 583. оп. 479. д. 164. л. 2)

В 1911 году в Котельниче было 2 зарегистрированных публичных дома с 10 проститутками. Кроме того, в доме Вычегжанина на Сиротской улице, находившемся недалеко от женской гимназии, Иван Олюнин организовал тайный дом терпимости. Он привез из Челябинска проституток, нанял квартиру и дом терпимости начал работу, но вскоре был обнаружен полицией и закрыт. Олюнин был арестован, а проститутки высланы из города. (ГАКО. ф. 583. оп. 482. д. 149. л.2)

В Елабуге публичные дома находились в 97, 82 и 101 кварталах города. Расположены они были на окраине города по Тарловскому выезду. Был в Елабуге и врачебно-полицейский комитет по надзору за проституцией. (ГАКО. ф. 583. оп. 481. д. 612. л.3,5)

В Сарапуле в марте 1910 года уездным врачебно-полицейским комитетом был закрыт дом терпимости Шиловой. Данная содержательница, как выяснилось, являлась подставным лицом. Настоящим хозяином публичного дома являлся крестьянин Яранского уезда Пижанской волости деревни Муклюки Иосиф Кондратьев Зверев. (ГАКО. ф. 583. оп. 481. д.42. л.2)

В Ижевске в 1911 году в домах Данилова, Дубровского, Коробейникова, Брыловой и Харина, находившихся на сенном базаре Ижевского завода были явные и тайные притоны разврата. (ГАКО. ф. 583. оп. 482. д. 213. л. 13)

Наряду с ними, до 20 марта 1914 года в Ижевском заводе содержала публичный дом крестьянка Яранского уезда Николаевской волости деревни Лисы Евдокия Игнатьева Чиликова. Это был единственный разрешенный властями дом терпимости. Он существовал много лет. После его закрытия, уже 9 декабря 1914 года, сарапульский уездный исправник сообщал о том, что "в заводе широко распространилась тайная проституция и ее неизбежные спутники — венерические болезни…". Исправник ходатайствовал "о разрешении вновь лицам, которые бы пожелали открыть в Ижевском заводе дом терпимости…". (ГАКО. ф. 583. оп. 485. д. 370. л. 7, 13)

Ижевский уездный врачебно-полицейский комитет 8 ноября 1914 года констатировал, что "с закрытием единственного дома терпимости в Ижевске, тайная проституция развивается прогрессивно… денег у рабочих излишек, пропивать их негде…". Комитет единогласно постановил, что "в Ижевском заводе при его населенности, во избежание тайной проституции, а равно и сопряженного с этим заболеваемости сифилисом, необходимо дать право открыть публичное заведение…". (ГАКО. ф. 583. оп. 485. д. 370. л.14)

Необходимо отметить, что в 1909, 1910 и 1911 годах крестьянка Нолинского уезда Мальканской волости деревни Мохирей Васса Емельянова Мякишева обращалась с просьбами об открытии дома терпимости при Ижевском заводе, но ей в этом было отказано. (ГАКО. ф. 583. оп. 482. д. 277. л.14)

В июле 1912 года крестьянка Нолинского уезда Большеситминской волости починка Шипелухи Акилина Зотова Горошникова, 30 лет, обратилась к уржумскому уездному исправнику с ходатайством об открытии в Уржуме дома терпимости. До этого дома терпимости в городе не было. 14 июля 1912 года дом терпимости был открыт. Располагался он в двухэтажном доме уржумского купца Якова Тимофеева Гордеева, находившемся на окраине города за вторым мостом по правую сторону Малмыжского тракта. (ГАКО. ф. 583. оп. 483. д. 355. л. 3)

3 февраля 1914 года крестьянка Слободского уезда Георгиевской волости деревни Тимошинской (Чижи) Анна Николаева Чижова, проживающая в Слободском, ходатайствовала об открытии в Глазове дома терпимости. Заявление ее было передано глазовскому уездному исправнику. (ГАКО. ф. 583. оп. 485. д. 35. л.1)

Малмыжская городская управа 19 января 1913 года ходатайствовала вятскому губернатору о закрытии в Малмыже публичного дома крестьянки Казанской губернии Козьмодемьянского уезда Веры Николаевны Сосновой. Данный дом терпимости был открыт в марте 1912 года. Основанием закрытия публичного дома было следующее: дом терпимости "не устраняет возможности заражения и развращающе влияет на нравственность населения, главным образом молодежи…". Вятский губернатор рекомендовал дом терпимости не закрывать, а создать врачебно-полицейский комитет по надзору за проституцией. Публичный дом в Малмыже был закрыт 24 апреля 1913 года самой Сосновой. В 1914 году она снова ходатайствовала об открытии публичного дома, но ей в этом было отказано. Дом терпимости в Малмыже находился в Солдатской слободе. (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 42. л.1, 3, 5, ф. 583. оп. 485. д. 36. л. 3. 6)

"Положение об организации надзора за городской проституцией в Империи" регламентировало правила для содержательниц домов терпимости.

Согласно этим правилам, дома терпимости разрешалось открывать исключительно женщинам, причем, в возрасте не моложе 35 лет. Руководствуясь последним, пристав 2 части г. Вятки 2 ноября 1910 года докладывал полицмейстеру: "…доношу, что содержательницы домов терпимости в г. Вятке Мария Андреева Болотова и Василиса Аникеева Пленкина имеют от роду каждая 34 года и, согласно ст. 1 правил для содержательниц домов терпимости не могут быть содержательницами сих заведений…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.34)

На основании данного рапорта вятский врачебно-полицейский комитет 4 ноября того же года постановил: "… в виду того, что женщинам моложе 35 лет не дозволяется открывать дома терпимости, предложить Пленкиной в месячный срок передать дом терпимости другому лицу, в противном случае закрыть…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.48)

Необходимо отметить, что пристав 2 части в отношении Пленкиной ошибся. Последняя предоставила комитету метрическое свидетельство Вятской Духовной Консистории от 23 ноября 1910 года за N 19164, в котором было указано, что она родилась 18 августа 1875 года, т. е. ей уже исполнилось 35 лет. Поэтому 21 декабря того же года вятский врачебно-полицейский комитет разрешил ей содержать открытый ею дом терпимости. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.119)

Однако, проведенное исследование показало, что и этот пункт "Положения" в Вятке не всегда соблюдался. Так, 26 июля 1910 года содержательница публичного дома крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Бакулинской Евдокия Иванова Воробьева подала прошение вятскому полицмейстеру, в котором просила "выдать… удостоверение или одобрение о… личности и… поведении за время проживания в городе Вятке и содержании дома терпимости… в течении трех последних лет…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 973. л. 616)

На данное прошение пристав 2 части г. Вятки дал полицмейстеру следующее отношение: "…Воробьева, 35 лет, поведения, образа жизни и нравственных качеств хороших. Под судом и следствием за время проживания в г. Вятке с 11 ноября 1907 года не состояла и не состоит и ни в чем предосудительном замечена не была, дом терпимости содержит… с вышеназванного времени и за это время в невыполнении врачебно-полицейских правил и требований не замечена… 29 июля 1910 года…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 973. л.633)

Таким образом, из вышеприведенного документа следует, что на момент получения разрешения на открытие публичного дома Воробьева не достигла предписанного для содержательниц возраста в 35 лет.

Женщина, желающая открыть дом терпимости, должна была подать во врачебно-полицейский комитет прошение, прилагая к нему свой паспорт и свидетельство местной полиции об отсутствии препятствий к содержанию просительницы данного заведения.

В Государственном архиве Кировской области (ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 9) хранится прошение крестьянки Слободского уезда Стуловской волости Александры Андреевны Лапиной о разрешении открыть ей дом терпимости в Вятке: "… имею честь просить… разрешить мне открыть дом терпимости на Большехлыновской улице между такими же заведениями Пленковой и Разнициной в доме Парасковьи Николаевны Воробьевой… 18 июня 1909 года…". Интересная деталь — дом терпимости Лапина просит открыть "между такими же заведениями". Почти аналогичное содержится в прошении вятской мещанки Анны Федоровны Кривошеиной, в котором она просит вятского губернатора разрешить открыть ей дом терпимости на Никитинской улице в доме Малых — "… в том же месте где и в настоящее время находятся дома терпимости…". Кроме этого Кривошеина в прошении пишет: "… имею честь заявить, что в просимом мною доме ранее было подобное заведение, содержимое другим лицом (ранее там был дом терпимости Суходоевой — авт.) по 26 декабря…". (ГАКО. ф. 583. оп. 479. д.145. л. 3)

К прошению Лапиной была приложена справка Стуловского волостного правления Слободского уезда от 7 апреля 1909 года. В ней Лапина была охарактеризована как "женщина благонадежная, поведения хорошего, судима и штрафована ранее… не была и ныне под судом и следствием не состоит". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.10)

Содержится в вышеуказанном архивном деле и акт осмотра помещения, которое предполагалось отвести под публичный дом Лапиной. Осмотр дома Парасковьи Николаевны Воробьевой 20 августа 1909 года проводил вятский городовой врач К. Л. Зейдель. Он, в частности, пишет: "… дом этот имеет в верхнем этаже довольно просторное зало, прихожую и шесть небольших отдельных комнат, кои должны служить спальнями для девиц, в нижнем этаже имеется также зало, но несколько меньших размеров и восемь отдельных, небольших спален, для одной девицы каждая… дом деревянный и недавно еще выстроен (несколько месяцев назад)… свету во всех помещениях достаточно… дом должен быть теплым… при нем имеются кухня и столовая. Одним словом, помещение этого дома может соответствовать просимому Лапиной назначению…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 13)

Не каждое прошение об открытии дома терпимости удовлетворялось. Так, 29 января 1909 года врачебное отделение вятского губернского правления просило полицмейстера г. Вятки "доставить… сведения, существует ли в настоящее время в г. Вятке дом терпимости вятской мещанки Анны Федоровой Кривошеиной, которой… было отказано в разрешении открытия этого дома… при чем если дом терпимости Кривошеиной не существует, то доставить соображения, представляется ли надобность в таковом". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 873. л. 262)

10 февраля того же года вятский полицмейстер сообщил во врачебное отделение, что "дома терпимости Кривошеиной не существует и надобности в открытии… не представляется". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 873. л.261)

При подаче прошения об открытии дома терпимости, будущая содержательница была обязана предоставить также письменное согласие домовладельца или управляющего домом, в котором предполагалось открыть заведение.

Подтверждением этому служит следующий документ: "… 1913 года февраля 2 дня, я нижеподписавшаяся крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Бакулинской Парасковья Николаева Воробьева ничего не имею против того, чтобы в моем доме по Владимирской улице крестьянка Слободского уезда Стуловской волости деревни Степуринской Александра Козьмина Бакулева открыла дом терпимости, в сем и подписываюсь… Парасковья Николаева Воробьева не грамотная, а за нее расписался Иван Андреев Воробьев…". (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 645б. л.82)

Квартиры, в которых размещались дома терпимости, должны были быть удалены от церквей, училищ, школ и общественных учреждений не менее чем на 150 сажен. Помещения эти должны быть сухими и достаточно светлыми, не могли размещаться в подвалах, входы в них запрещалось устраивать прямо с улиц — как в торговые заведения.

Соответствие помещения, в котором предполагалось открыть публичный дом, вышеназванным требованиям, также необходимо было подтвердить соответствующим актом. Подобный акт был составлен 2 февраля 1913 года после осмотра здания, отводимого для дома терпимости Бакулевой. В нем, в частности, говорилось: "… в санитарно-гигиеническом отношении он (дом — авт.) соответствует своему назначению и в нем может проживать до шестнадцати проституток…". (ГАКО. ф. 583. оп. 484. д. 645б. л.79)

"За грязное содержание дома терпимости" его содержательница строго наказывалась. Так, на основании результатов осмотра домов терпимости Вятки, проведенного городским врачом К. Л. Зейдель 2 ноября 1910 года врачебно-полицейский комитет"…подверг административному взысканию в размере:… Маргину-Воробьеву 300 рублей или аресту на 3 месяца, Пленкину — 25 рублей или аресту 7 дней, Болотову 100 рублей или аресту 1 месяц, Разницину — 100 рублей или аресту 1 месяц, Лапину — 25 рублей или аресту 7 дней…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 264а. л.48)

Содержательницы не имели права переводить свои заведения в новые квартиры до получения на то разрешения врачебно-полицейского комитета.

После осмотра квартиры, предназначенной для дома терпимости, комиссией, состоящей из врача, представителя полиции и члена-распорядителя, комитет, если признавал ходатайство просительницы заслуживающим удовлетворения, выдавал свидетельство на право открытия и содержания дома терпимости, экземпляр правил для содержательниц домов терпимости и форму для ведения списка живущих у содержательницы женщин.

Имелась специальная форма для регистрации проституток домов терпимости и в Вятке. Она была утверждена 21 декабря 1910 года на заседании врачебно-полицейского комитета и называлась: "Книга для записывания проституток, проживающих в доме терпимости". В данной "Книге" содержательница была обязана заполнять пять граф: "N п.п., звание, имя. отчество и фамилия (проститутки — авт.), время поступления, время выбытия, другие отметки". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л.119, 120, 127)

При потере разрешения на содержание дома терпимости, его содержательница подавала новое прошение. Так, в Государственном архиве Кировской области (ф. 721. оп. 1. д. 904. л.177) имеется прошение крестьянки Орловского уезда Истобенской волости деревни Пленковой Василисы Оникеевны Пленковой на имя вятского полицмейстера, содержащее следующее: "… свидетельство от 12 мая 1906 года за N 110. выданное мне на право содержания проституток в доме Воробьевой что на Большехлыновской улице, я утеряла, в виду чего покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие не отказать выдать мне копию взамен утерянного подлинного свидетельства…".

Содержательницы должны были жить в тех же квартирах, где помещались их дома терпимости. Если они находились замужем, то вместе с ними могли жить и их мужья, " с тем только, чтобы сии последние имели отдельное помещение от комнат, занимаемых публичными женщинами, а также и от комнат, предназначенных для приема посетителей…". Мужьям содержательниц запрещалось вмешиваться в управление домом терпимости. Содержательницам запрещалось "держать при себе детей старше трехлетнего возраста, жилиц и родственниц, если никто из последних не состоит в числе публичных женщин".

Как уже было сказано выше, содержательнице публичного дома полагалось постоянно проживать в своем заведении. Однако, изучая протокол заседания вятского врачебно-полицейского комитета за 4 ноября 1910 года находим: "… содержательница дома терпимости Анна Николаева Маргина в г. Вятке совсем не проживала и не проживает, а живет постоянно в Слободском, при чем заведением ее заведует Парасковья Николаева Воробьева, в доме которой заведение помещается. Маргина является лишь подставным лицом… Комитет постановил: в виду п. 7 правил, обязывающих жить содержательницу непременно в квартирах, где помещены их заведения. а не на стороне, дом терпимости Маргиной закрыть…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д.264а. л. 48)

В том же протоколе содержится и следующее: "… Содержательница дома терпимости Мария Андреева Болотова судебным следователем по г. Вятке за грабеж заключена под стражу впредь до представления ею залога в размере 1000 рублей, при чем она имеет от роду 34 года. Дом терпимости никому не передан. Разрешение Болотовой дано до открытия комитета полицией. Принимая во внимание: 1)… дома терпимости дозволяется открывать женщинам не моложе 35 лет, 2)… что содержательницы должны жить непременно в квартирах, где помещены их заведения, 3)… Болотова, будучи лишена свободы, лишилась права на содержание дома терпимости… Комитет постановил: дом терпимости Болотовой закрыть". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 48.)

Так как дом терпимости без содержательницы было оставить нельзя, уже 22 ноября 1910 года мещанская девица города Котельнича Евдокия Дементьева Новоселова, живущая в Вятке, просила врачебно-полицейский комитет"… принять в содержание дом терпимости, находящийся в Вятке по Большехлыновской улице в доме Воробьевой, записанный на имя… Маргиной, которая за непроживанием в Вятке, содержать этого заведения не может…" 21 декабря того же года комитет разрешил Новоселовой принять и содержать дом терпимости Маргиной. (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 110, 119)

Содержательницы имели право закрыть свой дом терпимости в любое время, сообщив об этом полиции и комитету. Передавать дом терпимости другим лицам содержательница могла только после разрешения врачебно-полицейского комитета. Подтверждением этого служит рапорт вятского полицмейстера во врачебное отделение вятского губернского правления в котором содержится следующее: "… представляю при сем во врачебное отделение по врачебно-полицейскому комитету, на рассмотрение, прошение крестьянок Слободского уезда Стуловской волости деревни Бакулинской — Евдокии Ивановой Воробьевой и деревни Нечаевской — Анны Николаевой Маргиной, ходатайствующих о разрешении передачи: первою, содержимого ею в г. Вятке дома терпимости — второй и документы последних…".(ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 940. л. 546.)

Несколько позднее, 9 сентября того же года вятский врачебно-полицейский комитет постановил: "… передачу Евдокией Воробьевой содержимого ею в городе Вятке дома терпимости Анне Маргиной разрешить с тем, что бы ею соблюдались как правила для содержательниц домов терпимости и проституток, утвержденные 17 июня 1909 года, так и все то, что впредь будет по сему предмету, в чем и выдать ей свидетельство…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 22)

Интересная деталь — в свидетельстве о разрешении содержать публичный дом Анне Маргиной за N 3772 стоит дата его выдачи — " от 7 сентября 1910 года", а решение комитета об его выдаче было принято, согласно журналам его заседаний, только 9 сентября того же года.

В доме терпимости разрешалось содержать публичных женщин не более того числа, которое было разрешено и указано в свидетельстве, выданном врачебно-полицейским комитетом. Для каждой публичной женщины в доме терпимости должна была быть отдельная комната и необходимое количество носильного и постельного белья.

Содержательницам запрещалось допускать к промыслу разврата посторонних женщин, не входящих в состав содержимых ими проституток. Кроме того, к занятию проституцией запрещалось допускать женщин моложе 21 года. Нарушившие последнее предписание привлекались к судебной ответственности по ст. 44 Устава о наказаниях (1885). При повторном нарушении этого правила, они лишались права содержать дом терпимости.

Вышеизложенное правило очень часто нарушалось. Так, в феврале 1909 года вятский губернатор сообщал вятскому полицмейстеру о том, что " из поступившей во врачебное отделение ведомости о проститутках, проживающих в г. Вятке, за январь сего года усматривается, что во всех домах терпимости занимаются проституцией женщины моложе 21 года, есть проститутки 17, 18, 19 и 20 лет". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 712. л.90)

При поступлении в дом терпимости проститутки, не имеющей медицинского билета, содержательница была обязана представить проститутку в комитет, который выдавал ей взамен паспорта билет установленной формы. Содержательница также была обязана сообщить в комитет о поступающих в дом терпимости проститутках, уже имеющих медицинские билеты и об их убытии из своего заведения.

Содержательницы были обязаны представлять два раза в неделю к освидетельствованию врачом живущих у нее проституток. Осмотр женщин врачом мог проводиться как в доме терпимости, так и на смотровом пункте.

Женщин, больных венерическими заболеваниями, содержательницы должны были доставлять в больницу. Лечение проституток осуществлялось за счет содержательницы.

Содержательницы домов терпимости должны были иметь инструменты, необходимые врачу для осмотра женщин, стол, на котором производилось их освидетельствование и "потребное количество эсмарховских кружек для обмывания половых частей женщин".

От содержательниц домов терпимости также требовалось следить за тем, чтобы проститутки, у них живущие, "содержали себя опрятно, не занимались промыслом во время месячных, строго соблюдали предписания врача относительно предохранительных от заражения мер и не прибегали к каким либо средствам для истребления беременности". При подозрении на то, что проститутка больна, содержательница должна была "не допуская подобных женщин к сообщению с мужчинами, немедленно представлять их к врачебному освидетельствованию".

Окна домов терпимости, выходящие на улицу, полагалось держать днем закрытыми занавесками, а вечером и ночью — ставнями и шторами из материи, не пропускающей света.

В дома терпимости запрещалось допускать "всех малолетних вообще и воспитанников низших и средних учебных заведений".

В приемной комнате дома терпимости на видном месте должно было быть помещено объявление о том, что любой посетитель, желающий удостовериться в состоянии здоровья избранной им женщины, вправе требовать предоставления ею медицинского билета.

В домах терпимости была строго воспрещена торговля вином и табаком. Вятские содержательницы домов терпимости данного правила зачастую не придерживались. Это подтверждает приказ по вятской городской полиции от 1 ноября 1910 года: " N 533… вечером… 30 октября мною был произведен с приставом 2 части осмотр зарегистрированных в г. Вятке домов терпимости: двух — Воробьевой, Разнициной, Болотовой и Пленкиной, при чем во всех оказались проститутки моложе 21 года… почти открыто производится беспатентная торговля пивом и табаком, помещения содержатся в высшей степени грязно… приставу 2 части предлагаю лично провести санитарно-полицейский осмотр всех домов терпимости и акты осмотра предоставить мне…Полицмейстер Васильев…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 945. л. 362)

За торговлю спиртными напитками в домах терпимости их содержательницы сурово наказывались. Так, на заседании вятского врачебно-полицейского комитета 25 июля 1911 года было принято решение о закрытии публичного дома Александры Андреевой Лапиной. Комитет принял данное решение на основании того, что Лапина "за тайную торговлю крепкими напитками 8 марта сего года уже была подвергнута штрафу на 150 рублей… и тюремному заключению на 3 месяца, однако продолжает торговать крепкими напитками ежедневно…". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 955. л. 438)

Во время приема посетителей в доме терпимости не допускалась музыка, игра в карты, кости и шашки. Запрещалось также вывешивание на стенах заведения портретов Высочайших особ. О всех происшествиях в доме терпимости его содержательнице следовало немедленно сообщать в местную полицию.

Нередки были в вятских домах терпимости и случаи воровства. Из материалов ГАКО (ф. 721. оп. 1. д. 995. л. 911) известно, что в ночь на 27 октября 1910 года крестьянин Великоустюжского уезда Забелинской волости деревни Титовской Матвей Иванов Казанцев и крестьянин Сольвычегодского уезда Митлинской волости деревни Григорьевы Сергей Александров Попов "были в доме терпимости Марии Андреевой Болотовой, где пили пиво и водку, а потом спали с девицами". Во время их сна содержательница дома терпимости похитила у Казанцева 70 рублей, а затем пыталась украсть деньги и у Попова. После проведенного в сыскном отделении Вятки допроса, Болотова в краже созналась, а кроме того "была уличена в беспатентной торговле водкой".

Содержательницам домов терпимости запрещалось самим промышлять развратом, они не имели права допускать к этому своих ключниц и прислугу, принимать в заведении гостей женского пола. Уличенные в разврате содержательницы лишались права на содержание дома терпимости и подчинялись врачебно-полицейскому надзору.

Содержательница не имела права требовать от женщины, находящейся в ее доме терпимости, платежа более трех четвертей получаемого последней дохода и должна была давать ей "сообразно средствам публичного дома помещение, освещение, отопление, сытный и здоровый стол, необходимое белье, платье, обувь и вообще все то, что нужно для существования и что не составляет предмета прихоти или роскоши". Четвертая часть дохода должна была оставаться у публичной женщины. Она этими деньгами была вольна распоряжаться по своему усмотрению. Содержательница не имела права требовать, чтобы предметы прихоти или роскоши публичная женщина, находящаяся у нее, покупала бы у нее же.

Однако, в журнале заседания вятского врачебно-полицейского комитета от 4 ноября 1910 года находим следующее: "… содержательницы домов терпимости записи дохода проституток не ведут и в большинстве случаев берут весь заработок проституток. Комитет постановил: обязать содержательниц домов терпимости завести для каждой проститутки особые книжки для записи заработка последних с тем, чтобы книжки эти хранились на руках проституток…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 47–48)

Но и в следующем, 1911 году, проститутка Екатерина Дмитриева Лобанова, живущая в доме терпимости Александры Лапиной, сообщала приставу, что прожила в доме терпимости 35 дней, за это время заработала 31 рубль, за стол с нее за это время причиталось 23 рубля 50 копеек, но остальных денег Лапина ей не выдала. Кроме того, Лобанова сообщила, что Лапина кормит девиц очень плохо, бьет их, связывает и после этого сажает в особую комнату. Проститутка Анна Зотова Пирогова говорила о Лапиной следующее: "… заставляет девиц покупать у нее белье, платье и обувь, а если девицы у нее покупают, то она всегда насчитывает и материал ставит дороже магазинного…". (ГАКО. ф. 583. оп. 480. д. 624а. л. 206)

Наряду с публичными домами, разрешенными властями, в Вятке имелись и тайные дома терпимости. Вятская полиция занималась их выявлением и ликвидацией. Необходимо отметить, что не всегда сведения о тайных публичных домах подтверждались.

21 февраля 1909 года вятский полицмейстер сообщил приставу 1 части о том, что "по сведениям, полученным мною… по Раздерихинской улице в доме Афанасия Зубарева имеется тайный публичный дом и что посетители последнего проходящей публике не дают покоя… предписываю Вашему Высокоблагородию проверить эти сведения через наблюдение и осмотр квартиры и о полученных данных мне немедленно донести". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 872. л. 121)

Согласно вышеизложенному предписанию, 28 февраля 1909 года помощник пристава 1 части лично произвел осмотр дома Афанасия Зубарева и "каких либо безобразий обнаружено не было". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 872. л.122)

29 марта того же года был произведен еще один осмотр дома Зубарева. Результат его был аналогичен. (там же л. 124)

За "подозрительными домами" велось постоянное наблюдение, производились их внезапные проверки, обыски. Так. 10 мая 1909 года в 2 часа ночи вятский полицмейстер лично произвел проверку всех людей, ночевавших в доме Самуила Константиновича Берга, т. к. "этот дом… известен… как притон темных личностей, а именно рецидивистов… и проституток…". Дом Берга состоял из 2 комнат, в одной жил он сам со своей семьей, вторая комната предназначалась для постояльцев. В ней были устроены в два этажа палати. В момент осмотра (10 мая 1909 года) в данной комнате "в одном углу на палатях спали вместе 5 человек — 4 женщины и мужчина — молодой человек, назвавшийся крестьянином Вятского уезда Медянской волости деревни Бакинской Семен Дмитриев Бакин, 24 лет, состоявший под надзором полиции за кражу денег из кружки у Спасского собора и крестьянка Уфимской губернии Мензелинского уезда Ксения Николаева Реутова 20 лет, крестьянка Вятского уезда Поломской волости Домна Васильевна Шиляева 20 лет, крестьянка того же уезда и волости Елена Дмитриева Добрых 34 лет и крестьянка Вологодской губернии Никольского уезда Лапшинской волости Гликерия Иванова Баева 26 лет… в третьем углу спали вдвоем крестьяние Вятского уезда Кстининской волости Василий Иванов Пиков и крестьянка Слободского уезда Главнохолуницкой волости Мария Гаврилова Лагутина 26 лет". (ГАКО. ф. 721. оп. 1. д. 873. л. 1058 — 1059)

У вышеназванных лиц были проверены документы, а не имевшие их были задержаны для выяснения личности.