Пространственная ферма в мире Наруто

Глава 91

Двинувшись к окну, Хокаге окинул деревню с высоты своим теплым взглядом, и устало улыбнулся:

«Он справится… Жаль только, что эта девочка слишком взрослая, иначе проблема с Учиха могла бы немного разрешиться. Ируми стар, но если бы мне удалось повлиять на него через связь Нацуми и Асумы, то одной проблемой стало бы меньше…»

Ируми Учиха являлся одним из нынешних старейшин клана Учиха. Не трудно догадаться, что если бы его единственная дочь была объединена с Асумой «определёнными отношениями», это бы позволило в будущем контролировать, хоть и ограничено, целую ветвь клана Учиха.

Но, одна из проблем заключал не только в возрастных различиях его сына и Нацуми, но ещё и в старой проблеме всех Учиха. В отличие от Сенджу, которые без проблем заключали связи с кланами через брак, Учиха старались так не поступать. На самом деле до нынешних времён, не считая отступников, ни один Учиха не заключал подобные «отношения» ни с одним из кланов в Конохе. Они слишком рьяно защищали свой Шаринган, и на то была веская причина… Они не только ограничивали распространение Додзюцу во внешнюю среду, как и Хьюга, но ещё предотвращали появления «слабой крови».

В отличие от Бьякугана, Шаринган лишь в одном из десяти случаев мог проявиться при связи Учиха с человеком из другого клана. Но, даже так, они всё равно не шли на такое, пусть даже и могли укрепить свои позиции.

В то же время Хьюга могли заключать такие «связи» и заключали, вот только дети от таких браков обязывались получить Проклятую Печать и сменить свою фамилию на Хьюга. Но, такие случаи конечно же были редки. Хотя даже так, такие прецеденты укрепляли позицию Хьюга в деревне. Они шли на такие жертвы и смешивали кровь побочной ветви, и получали выгоду. Слабые кланы были не прочь заключать эти браки, поскольку получали поддержку Хьюга. Может статус их «представителей» и детей от этих браков был не высок, но обе стороны всё равно выигрывали. Поэтому Хьюга отличались от Учиха. Пусть они и не были так сильны, но их политическая позиция была заметно выше.

Как видно, главная проблема Учиха заключала конечно же в их мышлении, и его не могла изменить даже идеология Воли Огня.

Хирузен стоял у окна и размышлял о правильности своего выбора. Он знал, что хоть его действия и могли казаться манипуляциями, но всё это было необходимо. О многих его планах знали только старейшины, по большей части один лишь Данзо. Даже Минато практически ничего не знал…

На мгновение взгляд Хирузена сменился на настороженный:

«Но, куда же ты пропадаешь Асума? Это какое-то пространственное Ниндзюцу, я уверен… Его рост определённо связан с этим. Как он его получил? Я не нашёл в нём ничего странного, за исключением изменений в чакре. Даже Нацуми не нашла в нём никаких следов…»

Если бы Асума стоял здесь и сейчас, и слышал мысли отца, то определённо был бы крайне поражен!

Хирузен знал! Он не имел чёткого понимания, но он уже напрямую подобрался к секрету сына. Но, в то же время, если хорошо подумать, то в этом не было ничего удивительного…

В какой-то мере Асума предполагал подобный исход, именно поэтому хоть и ограничил свои перемещения на ферму, но также не слишком боялся быть раскрытым. Отчасти именно поэтому он и использовал Плоды Генши у себя дома, а не на ферме. В конце концов, как он мог в тайне исчезать из деревни и быть незамеченным, будучи таким слабаком? Лучше уж рискнуть и столкнуться с последствиями.

Более того, Асуму явно был бы удивлен, если бы узнал, что даже его «прибытие» в больницу являлось частью плана отца.

Нацуми являлась настоящим мастером в Гендзюцу и выявлении контролирующих техник. Так что, как только Асума попал в больницу — она подробно изучила его с ног до головы, но в результате так и не нашла ничего странного. Он не знал об этом, но Хирузен лично был там и подтвердил это.

С тех пор он испытывал облегчение и одновременно беспокойство. Любой отец бы беспокоился, если бы его сын ни с того ни с сего пропадала у него из-под носа, занимался не пойми чем и не пойми где. Что уж говорить о Хокаге, который также волновался о том, что действия сына могут как-то навредить деревни.

В итоге у Хокаге теперь имелось только два варианта: лично спросить Асуму и всё узнать, либо же — проникнуть в его голову. Что касается слежки, то этот вариант явно не мог быть использован, поскольку он уже применял его лично. К сожалению — ничего конкретного это не дало.

При перемещении, Асума полностью испарялся и все его следы невозможно было проследить. Из-за всего этого Хирузену пришлось даже ограничить наблюдения Анбу за сыном и направить к нему Нацуми. В то же время он не мог позволить этому секрету просочиться дальше. Только он знал и только он, как отец, мог разобраться в этом деле и избавиться или подтвердить свои опасения.

Естественно, он не собирался забираться сыну в голову, поскольку не только не мог использовать подобные техники из-за собственного характера, но и просить других не мог, опасаясь распространение секрета, так и не желая подвергать сына такой процедуре. Яманака определённо могли всё выяснить, но Хокаге решил не вмешивать в это дело посторонних. Пусть это и могло как-то повлиять на деревню — он просто не смог пересилить свои чувства к сыну. Его милосердие остановило его и, хоть Асума не рассчитывал на это, будучи готовым к последствиям — ему действительно повезло.

Впрочем, чего ещё следовало ожидать от Хирузена? Он мог манипулировать и создавать связи между людьми, но не считал это чем-то ужасным, а скорее наоборот. В то время как лишать кого-то жизни и вырывать корни — он просто не мог решиться…

Что же касается возможности спросить сына напрямую… Хирузен просто не решился сделать этого. По какой-то причине, он просто не смог, будто опасаясь услышать правду и одновременно с этим, боясь дальнейшего решения, которое придётся принять, если эта тайна будет слишком опасна.

Он радовался тому, что его сын становился сильнее, одновременно беспокоясь тому, как это изменит его. При этом, он доверял ему, точнее хотел доверять…

С чего бы Асуме вредить деревне? Но, в то же время, что если его кто-то использует? Но, каким образом? Хокаге вообще не должен был упускать подобного, но ему не хватало уверенности начать действовать. Он ждал, надеялся на лучшее и готовился к тому моменту, когда сможет наконец задать этот тяжелый вопрос.

Может наивно, но Хирузен не хотел всё испортить. Может, однажды, Асума сам всё расскажет? Может, всё не так плохо?

В итоге Хирузен решил поверить в своего сына и в самом крайнем случае взять ситуацию под контроль. Даже если это могло вызвать проблемы — он верил, что Асума также осознаёт риск, даже будучи ребёнком, и верил, что сможет в случае чего помочь ему всем возможным. В данный момент, его беспокоило совсем другое…