Противостояние

Глава 17. Венчание с иноземкой

В зале, служившим для княжеского совета, стоял гул, словно в разворошенном улье. После последней чистки, запуганные бояре, совсем не знали как себя вести. Александр ни часто собирал большой совет, ограничиваясь приближенными. Потому, когда новый князь кинул, кличь, пришли не многие.

Павел гордо восседал на месте правителя. По правую руку на скамьях, вытянувшихся вдоль стены, заняли места бояре. Слева сидели купцы, воеводы и богатые горожане.

– Поскольку я человек новый, – начал Смирнов, – то хочу познакомиться со всеми вами поближе. Давайте каждый расскажет о себе. Чем владеет. В чем прибыток имеет.

Павел внимательно слушал, делая в уме пометки.

Основой боярского хозяйства, были вотчинные земли вместе с крестьянами. Они получали с них денежный оброк, а также долю с производимой продукции. Не чуждо было боярам и предпринимательство. Многие имели свои пивоварни, винокурни, кабаки, сыроварни, кожевенные и бондарные производства. Самые зажиточные не плохой доход имели с ювелирных мастерских. Брали бояре на откуп государевы и монастырские рыбные ловли, соляные варницы. Таким образом, они обладали весьма солидными денежными суммами, намного превышающими то, что передавали в княжескую казну.

Купцов же по праву можно было назвать первыми настоящими предпринимателями, внесшими значительный вклад в рыночную экономику молодого государства. За их счет осуществлялся товарообмен со всем миром. Не только Новгород, но и вся Русь, находили новые рынки сбыта. Именно купцы, без сомнения, двигали прогресс, привозя с собой не только новые товары, но и знания.

Основную часть горожан, составлял, как бы сказали в двадцатом веке, малый бизнес. Каким-то не постижимым образом, они умудрялись оставаться на плаву, выдерживая конкуренцию с боярскими производствами.

" Вот попал, – думал Павел, слушая своих новых подданных, – похоже, переломить хребет боярству будет, ой, как трудно. Не сделай этого, так на шею сядут, и понукать начнут… Для того, что бы получить ссуды на нужды государственные, придется за каждую монету, в ноги кланяться. Чуть пережмешь, или попытаешься полную власть взять, так и вовсе либо погонят, либо прикончат. На одних норманнских мечах не сдюжить".

Павел стал понимать Александра, который хорошенько прижал хвост боярству, чем конечно не мог ни вызвать их недовольства.

" Придется на кого-то опереться, – продолжал размышлять Павел, – несомненно, самым лучшим будет поддержать " малый бизнес". Если что, горожане поддержат. Народ состоит из простого люда. А против его воли не попрешь. Подкинуть им льготы, что ли?"

Между тем все успели высказаться.

– Ну, вот и познакомились, – поднялся Павел, – менять пока я ни чего не собираюсь. Опосля вместе решать станем, как жить далее станем. Завтра же, приглашаю всех на венчание. После на пир жду…

В храме новгородской Софии уже несколько часов шла торжественная служба.

– Венчается раб божий Федор, рабе божий Марии…

Павел стоял лицом к алтарю. Рядом с ним с широко раскрытыми от восторга глазами, застыла Мэгрит. Молодую нормандку настолько поразило богатство убранства, красота православного храма и торжественность обстановки, что она не могла вымолвить ни слова. Даже казалось, что дышит она через раз. Перед венчанием Мэгрит прошла таинство крещения, получив новое православное имя.

Голос настоятеля, облаченного в расшитую золотом ризу, отражался от стен и высоких сводов храма, торжественно и величаво. От каждой фразы, Мэгрит вздрагивала, еще шире раскрывая глаза. Хотя, казалось, это уже не возможно.

Павел и его молодая жена, стояли в полосе света от множества зажженных свечей. Остальное, огромное помещение, там, где стояли гости, тонуло в полумраке. Лишь пламя свеч, которые держали прихожане, одиноко колыхались, освещая лишь нижнюю часть лиц людей.

Смирнову казалось, что в темном углу храма, хорониться кто-то, неотрывно наблюдая за ним. Кто-то знакомый. Тот, кого он ни как не мог встретить здесь. И все же он был тут, продолжая сверлить Павла взглядом.

– Во имя отца, и сына, и святого духа! Аминь!

Закончил святой отец.

Смирнов наклонился к лицу жены, поцеловав ее в губы. Мэгрит захлопала глазами, словно только что очнулась ото сна. Ощутив прикосновения любимого, она тут же ответила. Даже через одежду, Павел чувствовал, как сильно стучит ее сердце.

Обвенчанные по православному обычаю, повернулись лицом к выходу. С некоторым беспокойством Павел скользнул по радостным раскрасневшимся лицам. Хоть в храме и было прохладно, но духота от множества горящих свечей и десятков человеческих тел, давала о себе знать на самочувствии, в большинстве, не молодых людей.

Среди бородатых, напыщенных лиц, часть которых ему было абсолютно не знакома, того, кто бы мог вызвать беспокойства, Павел не увидел. Он попытался рассмотреть притаившегося в углу. Но и там ни кого не увидел.

Лже князь облегченно выдохнул. Рука об руку с женой, Смирнов проследовал сквозь живой коридор к выходу из храма. Когда они уже подходили к двери, в проеме появился темный силуэт. Взглянув в лицо этого человека, Павел вздрогнул, резко остановившись.

На него смотрел демон из прошлого. И пусть он постарел. Пусть лицо украшали усы и аккуратно подстриженная борода, но не узнать его было нельзя. Это был именно тот самый оперативник, что неотступно преследовал его, неумолимо наступая на пятки в той, уже почти забытой им жизни. Это был тот человек, что чуть не схватил его в лагере моджахедов, во время ночной атаки спецназа. По сути именно из-за него он и оказался в этом времени. Хотя за это Павел был готов и поблагодарить.

Стоящий в дверях человек улыбнулся ему, будто старый знакомый. Но от этой улыбки Павла пробил холодный пот.

– Что с тобой?

Голос жены выдернул Смирнова из тумана. Он перевел взгляд на ее испуганное лицо, а затем вновь взглянул на дверной проем. Там уже ни кого не было.

– Так, ни чего, – слабо улыбнулся Павел, – что тебя так встревожило?

– Ты побледнел, словно увидел исчадие загробного мира, – Мэгрит прижалась к мужу всем телом, – я так за тебя испугалась…

– Не бойся, – Павел обнял жену, – вместе мы справимся с любыми трудностями. Идем, нас гости ждут.

Он взял Мэгрит за руку и под радостные крики толпы, запрудивший всю площадь, вышел из храма.