Проверяя Сенатора

«Проверяя Сенатора»

Алекс Эллиотт

серия «Грязные маленькие секреты», #2

Автор перевода – Яна Метелева

Оформление – Наталия Павлова

Перевод выполнен для группы – https://vk.com/beautiful_bastard_club

Любое копирование материала ЗАПРЕЩЕНО!

«К несчастью, подавленные эмоции не умирают.

Их заставили замолчать.

И они изнутри продолжают влиять на человека».

Зигмунд Фрейд

Я бы хотел трахнуть тебя… но тогда мне придется убить тебя.

Аннотация:

Вернувшись в Вашингтон, Сенатор Стоун второпях знакомит Ксавию «Кса» Кеннеди с

образом жизни Капитолийского Холма и «Дома». То, что должно было стать

мимолетной интрижкой, переросло в нечто прозрачное и жаркое. «Дом» – место

запретных игр столичной элиты. Основанный семью конгрессменами, этот частный

клуб воплощает все сладострастные желания не знающих запретов политиков. Когда

прессе становиться известно об этом месте, они, словно стервятники набрасываются

на Кса, делая ее главной участницей скандала.

Узнайте, что же случится во второй части серии «Грязные маленькие секреты», где

Ксавии и Беннетту предстоит противостоять болезненному прошлому, что делает их

связь не только крепче, но опаснее. Но все не так, как кажется на первый взгляд. Мы

расскажем правду о президентских выборах, и о том, как же иногда бывает легко

продать душу.

Глава 1

ПОВТОРИ ПОСЛЕ МЕНЯ.

Внутри, я умираю, как хочу прикоснуться к Беннетту. Просто коснуться. Я слегка

наклоняюсь, давая ему понять… что? Он прекрасно жесток. Проведя с ним неделю, я уже

горела в огне. Я потерялась в нем. Действительно потерялась во время его избирательной

кампании, начиная с прошлого четверга. Мы приземлились в Вашингтоне несколько

минут назад, и это не должно было начинаться как еще один эпизод «в чужой

монастырь...» Если бы желания могли так легко сбываться, то я бы хотела, чтобы мы

продолжали идти по дорожке, раскрывая те тайны – тем более, если это наша дорожка с

особым вкусом темного, извилистого, болезненного.

Старик Фрейд возможно был прав. Без защитника во мне был вакуум. Но не с Беном.

Крича «да», я не опустошена. Все было бы прекрасно, если бы он не был моим

начальником. Итааааааак, я не просто на грани. Я вкусила запретный плод…открыла глаза

и хочу еще плотских утех. Первобытный секс, граничащий с насилием и это единственное,

что может утолить мой голод. Я уже почти на грани безумия. Весь мой причудливый опыт

с Беннеттом можно описать как сборник «Как провалить свою карьеру в Конгрессе».

Одна бессонная ночь превратилась в семь дней непрекращающегося жесткого траха – ну

вы поняли. Да?

Это должно было закончиться в Бинтауне (неофициальное название Бостона). Это что–то

вроде сделки, если бы у нас была хоть капля здравомыслия между нами. Не тогда, когда

мы приземлились в аэропорту Рейгана и смотрели друг на друга всепоглощающими

взглядами. Не тогда, когда на мне пара зажимов для сосков, которые он купил в Бостоне и

надел мне сегодня утром в нашем номере отеля. И, естественно, не тогда, когда я

протянула ему свой адрес. Адрес, который был написан на смятой бумажке, в моей липкой

от пота ладони.

В то время, пока мы стоим рядом, а его рука гладит мою, конвейерная лента с багажом

снова оживает. В свою очередь я «случайно» прислоняюсь плечом к нему, дожидаясь, пока

появится его чемодан. Наклонившись, Бен хватает его за ручку и поднимает с конвейера.

Я вижу рыжего мужчину со значком избирательной кампании Бена, он подходит к нам,

широко улыбаясь.

– Как полет? Не могу припомнить то, чтобы вы исчезли из вида надолго, –

Беннетт смотрит на него и улыбается: – Оливер, я отлично провел время.

– Нора сказала, чтобы я был здесь, а когда она щелкает пальцами, ну вы знаете какой

эффект это производит. Рассказывайте. Какие новости? – спрашивает Оливер.

– Эта поездка оказалась самой лучшей. Плодотворная. Информативная. И я снова готов к

работе, – отвечает Бен и смеется, сверкнув при этом своими темными глазами на меня. От

его взгляда все внутри меня делает сальто, подтверждая, что связь между нами

неразрывная. Грубая. Связывающая.

Выражение его лица становится ледяным. Закрытое от всех, отрешенное от всего, когда он

смотрит на Оливера. Удар по моим чувствам. Как будто другой Стоун стоит рядом.

Недосягаемый. Я понимаю. Он – Сенатор, а я его стажер. Вот так это было вне нашей с

ним постели.

– Мисс Кеннеди, – говорит он, обращаясь с жестом ко мне. – Знакомьтесь, Оливер Прайс.

Он поможет вам здесь обустроиться.

Я шагаю вперед.

– Привет, Оливер.

– Рад знакомству и добро пожаловать в Вашингтон. Новый стажер Конгресса? – В голосе

Прайса слышаться южные нотки штата Джорджия и он снова расплывается в широкой

улыбке.

– Да. Бостонский Колледж, – говорит Беннетт сухо, беря в руку сумку с ноутбуком и кивая

Оливеру. – Этот парень мой помощник–конгрессмена–номер–один и когда мне нужен

менеджер для проведения выборочной кампании – он тут как тут. Мы давно вместе.

– Впечатляет, – я гляжу на них.

Беннетт смотрит на меня, и на секунду я замираю, глядя в зеленые омуты. Те, что

заставляли меня сдаваться, делали меня покорной пленницей, когда он трахал меня часами

напролет в течение той недели и еще один раз сегодня утром. Он вколачивался в меня так

сильно и глубоко, клянусь я до сих пор чувствую его двигающегося в и из меня, как будто

он пробил брешь в стене моей души – вот так яростно все было у нас.

– Начиная с Афин… (город в штате Джорджия) и даже за пределами Атланты, – Оливер

фыркает, возвращая меня из мыслей. – Мисс Кеннеди, были когда–нибудь в южных

штатах?

– Конечно, да. Жила когда–то недолго. Я больше люблю Атланту. Пожалуйста, зови меня

Ксавия.

– Ксавия, – повторяет он мое имя и протягивает руку. – Нора рассказала мне о тебе. Не

беспокойся.

– Великолепно, – Я пожимаю ему руку и пока мы обмениваемся рукопожатиями, я

бормочу что–то на вроде – рада познакомиться. – находясь в замешательстве.

Он отпускает мою руку и продолжает собирать вещи своего начальника. Обе сумки.

Я отступаю, беспокоясь, что помешаюсь ему. Беннетт усмехается. Это напоминает мне,

как мы с ним встретились впервые – я прогуливалась и не знала, чем заняться. Мы

говорили об этом. Я знаю план, а еще у меня в руках проклятая бумажка. Почему же я

медлю и не отдаю ее ему?

Черт, я не могу стоять здесь так просто и страстно желать Бена.

– Увидимся, – быстро сказала я. – С обоими. Завтра. – Я заставляю себя улыбнуться, как

будто так же легко, как познакомиться с кем–то – без проблем. Никто, кроме меня сейчас

не знает, что мое сердце бьется так сильно, как будто готово выскочить.

– По пятницам – свободный день, – отвечает Оливер. – Я не знаю, сколько Нора

запланировала.

– Много всего, жду с нетерпением случая. Окей. Ни свет ни заря. Я лучше пойду, – Я

бормочу, беря свою сумку. Закидываю сумку на плечо и разворачиваюсь, улавливая звук,

как будто я задела что–то. Оглянувшись, я вижу удивленный взгляд Беннетта. Дерьмо, я

задела его за руку или грудь.

– Где твоя соседка по комнате? – Он всего лишь приподнял бровь, и я уже горю. Мое лицо,

возможно, отражает 17 оттенков стыда.

– Она должна была ехать на занятия, а я поймаю такси. – Я стараюсь скрыть свою

реакцию, пытаясь сохранить вежливое выражение лица. Беннетт – мой начальник.

Человек, у которого я буду учиться. Умелый учитель. Убедительный. Повторяю еще раз!

– Мы довезем тебя, – отвечает он, как всегда командным тоном и я сглатываю, борясь с

желанием чтобы доказать, что это не просто жест вежливости с его стороны.

– Спасибо. Это более чем… – Я выпускаю ручку сумки, затем разжимаю ладонь, открывая

бумажку с адресом. Я так нервничаю, что не могу вспомнить адрес. Я смотрю на бумажку

и выдавливаю: – Logan Circle.

– Это потрясающее место, – говорит Оливер, наклоняясь вперед. – Постой, дай помогу

тебе с багажом. Помню свой первый день в Вашингтоне. Кажется, прошла целая вечность.

– Я сама. – Берусь за ручку чемодана, крепко держа его, как будто я храню в нем какие–то

тайны.

– Оливер, заканчивай с ее чемоданами, а я разберусь со своими, – приказывает Бен своему

помощнику.

– Но… – замолчав на полуслове, вижу, как он смотрит на меня своим тяжелым взглядом.

– Да? – Его зрачки расширяются. Уголок губ слегка поднимается вверх.

Как будто мы в Бостоне. Любое возражение с моей стороны будет встречено

предупреждением с его стороны и последующей умелой поркой моей задницы. Меня

бросает в жар от представленного. Я не свожу с него глаз. Оливер стоит за ним и вероятно

видит нашу с ним игру взглядов. Все и вся должно быть без сучка и задоринки между

нами, я борюсь со своим выражением лица.

Глаза спокойные.

Челюсть не падает на пол.

Не слишком ли наклоняю голову?

Господи, мои щеки горят, в то время как я пытаюсь изображать спокойствие – даже мысли

об этом становятся опасными. Мои внутренности стянуло узлом, а я нахожусь в

Вашингтоне всего менее часа. Святые небеса – если это всего десятая часть того, что будет

происходить в офисе Бена, то я готова к гонке всей моей жизни!

Поднимая взгляд на тележки, которые стоят у стены, я напоминаю себе не забывать

дышать.

– Нам нужна тележка, – говорю я фальшиво спокойным голосом и смотрю в лицо

Беннетта. – Там есть несколько свободных.

– Сейчас возьмем, – говорит он, забирая мою сумку у меня с плеча и я застываю в то

время, как его пальцы касаются меня.

До того как он касается меня, я снимаю сумку и отдаю ее в его протянутую руку. На долю

секунды усмешка на его лице становится шире – а затем она исчезает.

Мы меняемся местами, выбирая, кто что возьмет, и то, что мы стоим так близко и не

можем дотронуться друг до друга еще даже хуже, чем танцевать кадриль в тесном шкафу.

Мы просто смотрим друг на друга.

– Где точно ты живешь? – говорит Беннетт низким ласковым голосом – или может мне это

просто кажется.

– «P-стрит», Северо–Запад. Но я могу приступить к работе прямо сегодня, – отвечаю я

беспечно, указывая на записку. Он берет записку, задевая меня и я, затаив дыхание,

чувствую, как покалывание взмывает вверх по руке.

– Ух ты. А ты горячая. Первый день в городе и уже готова в бой. – Оливер смеется и

трясет головой, лавируя с двумя чемоданами и ручной кладью. – Машина у обочины.

Если б только Оливер знал, как близок в описании к тому, что я чувствую.

Стоя спиной к помощнику, Беннетт смотрит на меня стальным взглядом.

– Ты появишься завтра и этого будет вполне достаточно. Обустраивайся пока. Случайно

или нет, но мы работаем так, как будто у нас понедельник каждый день.

– Не позволяй ему пугать тебя, – парирует Оливер в то время, как мы продвигаемся к

выходу. У нас есть счастливый час [Прим. пер. – «Раз в неделю, обычно в пятницу после

рабочего дня, во многих барах–ресторанах выставляют бесплатную закуску – это и есть

счастливый час»] и ты приглашена.

Черный внедорожник стоит у обочины. Пара полицейских сосредотачивает свои взгляды

на нас, и одна из них дует в свисток, заставляя машину проезжать. Вторая улыбается и

подходит.

– Сенатор Стоун. Давайте поможем вам выбраться отсюда.

– Спасибо. Сегодня очень многолюдно.

Она кивает, глядя на него сквозь оправу своих солнцезащитных очков, и соблазнительно

улыбается.

– На следующей неделе начинаются занятия у школьников, и, пока они не начались,

туристы возвращаются домой.

– Ну, тогда понятно. – Он отдает Оливеру сумку. Я еще никогда не видела, чтобы столько

человек встречали кого–то с таким удовольствием. Ошеломительные улыбки, смех и

удивительно, как голова Беннетта еще не стала размером с Фенуэй–Парк.

Женщина полицейский окидывает его взглядом, который не заметит даже слепой.

– Хорошего дня, сэр.

Сэр? То, как она его называет, вырывает меня из раздумий. Беннетт никак не реагирует, а я

да. Сэр. Более чем почтительно. Я его называю так, когда голая и учусь искусству

подчинения. Я нахожу это довольно сложным заданием.

– Мисс Кеннеди, сюда, – Он открывает заднюю дверь и похлопывает по сиденью. – После

вас.

Я прохожу около него, и он подходит ближе. Он прикрывает меня своим телом, в то время

как я зажата между ним и дверью. Мы стоим на обочине, зажатая им, я вся в огне,

полностью сгораю. Он мог бы прикоснуться ко мне, но он этого не делает. Я вижу его

руки. Одна на двери, другая на дверном проеме.

Фактически, он поймал меня, используя свое огромное тело, оставляя мне путь к

отступлению только заднее сиденье. Я жажду прижаться к нему, почувствовать его губы

на моих губах – на моей коже – между моих ног. Я не смею взглянуть вверх или нарушу

стратегию, рискуя сделать то, что я по договоренности не должна делать – прилюдно

коснуться его и удовлетворить свою потребность в нем.

– Запрыгивай, – бормочет он.

Я продвигаюсь на сиденьи, он садится следом.

Я отодвигаюсь, он придвигается ко мне. В тот же момент он захлопывает дверь

одновременно с Оливером, закрывающим багажник. Он прижимается к моей ноге,

поглаживая пальцами мое бедро, придвигая меня ближе к себе. Он запускает свою руку

мне под юбку, скользя пальцами вверх, в то время как я инстинктивно сжимаю ноги.

– Бен–нетт, – бормочу я.

– Раскройся. Сейчас же!

– Но…

– Если ты не хочешь, чтобы весь аэропорт узнал, что я делаю, подчинись.

Оливер проходит слева от меня, не заглядывая вовнутрь, и я вздрагиваю.

– Пожалуйста, – стону я.

Не говоря ни слова, Беннетт продвигает руку выше между моих ног, и я задерживаю

дыхание, делая, что он говорит – раздвигаю ноги для него.

Я дрожу, пока он, поглаживая большим пальцем между моих бедер, смотрит на меня.

– Клянусь, я бы мог трахнуть тебя. Прямо сейчас. Очень жестко. – шипит он сквозь зубы.

– Но проблема в том, что если я начну, то сомневаюсь, что меня можно будет остановить в

течение нескольких часов.

Окна затонированны. Перегородка между передним и задним сиденьем поднята.

Помощник Бена останавливается, перешучиваясь с женщиной–полицейским. Через

секунду он запрыгнет на переднее сиденье. Мы со Стоуном сделаем это, сидя на заднем

сиденьи, в то время как водитель ходит вокруг нас – но мы не нарушаем правила

соглашения.

Мы можем сделать это. Тихо, я повторяю это себе как мантру в то время, как пальцы

Беннетта пробираются все выше и выше по бедру. Но, во–первых, у меня тоже есть право

голоса.

– Постой…– Я заканчиваю то, что очевидно он оставил недосказанным. – Мы в твоем

городе, и мы должны помнить правила. И то, что мы сейчас делаем, не соответствует им.

– Кса… Я хочу тебя так сильно, как никто другой. Отдайся мне, как я прошу. Сними

блузку. Я хочу увидеть твои сиськи. – Он потирает кожу внутренней части бедер, сильно,

сжимая у меня между ног, и запускает пальцы под кружево трусиков. Он дотрагивается до

моих складочек – я мокрая и теку.

Я потираюсь об его палец и крошечный комочек нервов на клиторе взрывается

ослепительной вспышкой.

– Черт, – ускоряется он и я делаю как он говорит, снимая блузку и обнажая полностью

кружевной бюстгалтер. – На тебе зажимы. Господи, я бы трахнул твою грудь, твою

задницу и твою киску, если бы мы были в Доме сейчас. Сними лифчик, я хочу пососать

твои соски.

– Это безумие, – шепчу я , глядя неотрывно на него в то время как он щипает меня за

клитор и я кончаю на его руку. – Я не могу.

– Ты. Можешь. – Он переводит взгляд и вставляет пальцы в мою дырочку, я начинаю

дрожать.

– О–о–о–о–о, – проглатываю стон, затопленная волной похоти, опасаясь, что в любой

момент Оливер откроет водительскую дверь. Я вцепляюсь в руку Бена, пытаясь

остановить его, но он и не думает этого делать.

Он оглядывается на меня, прижимаясь ближе, глядя на меня тяжелым взглядом.

– Я очень хорошо знаю, что тебе надо. Даже не вздумай сдерживаться. А сейчас объезжай

мой гребаный палец.

Он грубо погружает пальцы в меня, в то время как мои мышцы сжимаются. Я раздвигаю

широко ноги, желая, чтобы он входил глубже. Я качаю бедрами, страстно желая в то же

время, чтобы он нашел и продолжил массировать ту самую точку «Джи», заставляя меня

прикусывать верхнюю губу, чтобы не прокричать его имя. Вспышка блаженного

возбуждения омывает меня. Я на грани, готова разлететься на кусочки, но он

останавливается, убирает палец и хмуро смотрит на меня.

– Ну? – спрашивает он. – Я был предельно ясен, говоря о том, что ты должна оголить свою

грудь. И на будущее, ты не подчинилась мне.

Полагаю, что так и есть. Он указал мне на то, что я не доверяю ему. Он мне нужен. Я

должна иметь его. Я стянула вниз чашечки лифчика, накрывая грудь пальцами. Цепочка,

соединяющая зажимы для сосков, которую он надел мне, повисла между моих сисек.

– Услуга за услугу? – я фокусируюсь на Оливере, который, кажется, флиртует с

полицейскими, затем быстро прижимаюсь к Бену. Я раздвигаю ноги еще шире, как будто я

сексуально–озабоченная наркоманка. – Ты хочешь кое–чего. Что ж, Сенатор, я тоже.

Он мрачно смеется.

– Решайся, малышка. Опусти руки и я дам тебе, что ты хочешь.

– Договорились. – Я опускаю ладони на сиденье, грудь оголена, он хрюкает в знак

удовлетворения.

Бен вставляет целых два пальца в мою киску. Он проталкивает свою руку сильнее,

быстрее, прикусывая губу и глядя мне в лицо.

– Кончи для меня, Кса. Кончи на мои чертовы пальцы, малышка.

Широко расставив ноги, я сжимаю бедра и разлетаюсь. Он вколачивается своей большой

ладонью в мои складочки, заставляя меня принять два его пальца. Все время. Жестко –

его рука сильно и беспощадно бьется между моих ног . И я готова кончить. Я вцепляюсь в

его мускулистый бицепс, утыкаясь лицом, тихо крича его имя.

Он все еще беспощаден, хотя я еще не пришла в себя. Взяв обе мои груди, он всасывает

один из возбужденных сосков в свой теплый и влажный рот. Где–то посреди

крышесносного удовольствия, он дергает цепочку, доставляя немного боли моим соскам, и

я разлетаюсь на осколки.

– Беннетт, – я выдыхаю его имя, в то время как ослепляющая эйфория взрывается в моем

мозгу и моя киска рада тому освобождению, которое он доставил.

– Прекрасно, – отвечает он, погружая свои пальцы снова и снова в меня. Капельки пота

стекают между его бровей тогда, когда он сосредоточенно трахает меня пальцами средь

бела дня.

Потоком возбуждение поднимается внизу живота, сжигая мои чувства, и я взлетаю…

перенесенная на вершину страсти такой острой и захватывающей, что я делаю то, что он

говорит, и бурно кончаю. Мои мышцы сжимаются вокруг его пальцев, и я впиваюсь в

сиденье руками. Я не смею даже отвести взгляд от него. Он дает мне понять, что разрыв

зрительного контакта равносилен неподчинению и я могу заработать порку, которую он

устроит мне, продолжая считать каждой мой проступок.

Его темно–зеленые глаза сверкают искрами, его зрачки превратились в черные океаны, он

достает пальцы из моей киски, слизывая мои соки с наманикюренных пальцев. Вынимает

платок из кармана пиджака и вытирает пальцы, а затем вытирает у меня между ног.

– Пить будешь? – он произносит это так, как будто мы обсуждаем идеи предвыборной

кампании, а не находимся в состоянии головокружительного оргазма. Его эрекция

упирается в ширинку, и я четко могу представить, как расстегиваю ее и освобождаю его

член. Он прав. Если мы начнем трахаться, то никогда не сможем остановиться.

– Нет. Я в порядке.

Он ухмыляется.

– Лучше, чем просто хорошо. У тебя самая сладкая киска и соски. Быстрее бы уже

суббота, чтобы я полностью пробовал тебя всю. Часами. И мы снова пересмотрим твой

акт неповиновения, Мисс «Услуга за услугу». Он достает бутылку воды из встроенного

кулера над консолью и отворачивает крышку. Прислоняя бутылку к губам, он делает

глоток, а затем протягивает мне.

– Уверена?

– Да. Уверена. – «Ошеломлена» – это лучшее описание, но он единственный из всех

людей, кому не надо дополнительной подпитки для его огромного эго.

Откинувшись обратно на спинку сиденья, он вытаскивает папку из своего кейса и

опускает свои солнечные очки.

– Радуйся, что я не разложил тебя на заднем сиденье и хорошенько не оттрахал. Но я все

еще могу так сделать, если ты не перестанешь так смотреть.

Оливер открывает дверь и садится за руль. Через интерком он спрашивает:

– Куда ехать, Ксавия?

У Беннетта есть листок с адресом.

– 1211 Р-Стрит, северо–запад, – Громко говорит он адрес по памяти, даже не глядя в мою

сторону. – Какое расчетное время прибытия?

– Подожди немного, пока я задам адрес, – говорит Оливер и затем отвечает: – Тридцать

две минуты до Капитолийского Холма.

Я трясу головой.

– Разве мы не в пяти милях от твоего офиса? Вы можете высадить меня после.

Бен выдыхает и это выглядит как недовольное рычание. Он отключает интерком,

наклоняясь ко мне ближе.

– Когда же ты научишься? Это в два раза меньше, чем десять минут. Думаю, что ты

должна быть более убедительной. Когда дело касается тебя – я главный. – Он касается

моей шеи, скользя костяшками вниз по моей челюсти и глядя сквозь оправу своих

солнечных очков некоторое время. Его губы приближаются к моим. – Повторяй за мной. –

Да. Сэр.

Дрожь пробегает по моей коже.

– Да, сэр, – шепчу я.

Усмехнувшись, он нажимает на кнопку интеркома, отстегиваясь.

– Я могу потерпеть. Оливер, давай доберемся туда.

***

Я оставил Ксавию этим утром и у меня было такое чувство, что я что–то не сделал.

Девять часов назад я пробовал ее киску. Мою киску в свете приближающейся субботы. В

ночь, когда я предъявлю права на нее и привяжу к себе как свою сабу. Закрываю глаза,

вспоминая, как выносящее мозг чувствуется ее шелковая мягкость, сжимающаяся вокруг

моих пальцев, запах ее возбуждения заполняет мою голову. Ее губки вокруг моего члена –

полностью высасывающие меня, пока мы едем сквозь пробки Вашингтона –

фантастический способ начать душе-продажный день в Конгрессе.

Тогда я был тверд, но сейчас, сидя в своем автомобиле, я еще тверже. Я снаружи ее

чертовой квартиры, делая то, что, бл*дь, я даже не могу описать. Сижу в засаде – вот как

можно назвать мои действия. Безумие – другой прекрасный термин.

Сегодня вечер четверга и я, вместо того, чтобы зависать вместе с моими партнерами по

бизнесу в Клубе, припарковался на Логан Сёкл, не имея никакого плана. Мои яйца

посинели, как будто я не трахался несколько дней. Даже не спрашивайте о моем члене.

Этот ублюдок тверже стали.

Я голоден. Я хочу, чтобы Ксавия объезжала меня пока я не кончу в нее, выкрикивая ее имя

и пробуя на вкус ее сочный ротик.

Она там наверху, в своей новой квартире … за тем, как я думаю окном. Квартира «5А».

Я нашел информацию в интернете и определился с планировкой. Пять этажей и на один из

них я таращился уже двадцать минут. Если б у меня было серое вещество в голове, я бы

купил себе бинокль, чтобы лучше видеть.

Откидываясь назад, я с силой начинаю жевать жевательную резинку, в то же время,

наблюдая за тенями в квартире, отбрасывающие темные пятна на стены. Пока что Ксавия

не подходила достаточно близко к окну или балкону, и я не мог получить то, что желал.

Всего лишь взглянуть на нее.

Я не могу подняться к ней. Она не одна. Она живет с девушкой, которая по счастливой

случайности сыграла роль в нашей с ней встрече.

Клубом «Мидтаун» владеет конгрессмен Лоу, ее дядя и новый член Дома. Причина, по

которой я потребовал полную проверку на совпадения.

Брук Тейт. Ее соседка по комнате, принцесса трастового фонда, студентка университета

Джорджа Вашингтона. Арчер, мой знакомый, который предоставляет мне самые

низменные и грязные секреты на любого мне необходимого, добыл мне достаточно

исчерпывающее дерьмо на Мисс Тейт.

Если Кеннеди происходит из старого финансового рода, то Тейт – из нуворишей в

сияющей безвкусной алмазной диадеме.

Средняя Америка оказывает сильное влияние на американскую мечту последние два

поколения. Мисс Тейт как раз такая. Не лучшие оценки в Университете Дж. Вашингтона,

студентка четвертого курса юридического факультета, брала год на реабилитацию и еще

один, чтобы объехать Европу и как ни странно, Средний Восток. Мисс Тейт

злоупотребляет алкоголем, легкими наркотиками и мужчинами в возрасте. Она кинула

принца или двух. Обоих. Неофициальная записка Арчера мне – у нее пристрастие к

«папочкам».

Ричард Тейт, ее отец, человек стоящий за управлением данными, выпускник Стенфорда,

гений, совершивший революцию в компьютерных операционных системах и король

программного обеспечения. Не мелкая сошка.

Конгрессмен Рик, как известно, уволился два года назад и путешествует вокруг света в

качестве благотворительного кочевника с тех пор, как мать девушки бросила их. Обычное

дело, он оставил своей единственной дочери огромное наследство, в то время как, по

моей информации, он осел в Лхасе в Норбулинке , летней резиденции Далай Ламы, с

целью найти самого себя.

Полагаю, я должен быть благодарен. Квартира находится не так далеко от моей квартиры в

Джорджтауне и при желании, я могу включить в мою утреннюю пробежку этот маршрут,

что может перейти в вечерний бег, бл*дь!

День расплаты.

Здесь мой стажер наверху за дверями лобби. Я ерзаю на сиденьи, натягивая козырек своей

бейсболки, и сильно жую жевательную резинку, чтобы не раскрошить свои коренные

зубы.

Кеннеди вместе с темноволосой девушкой – молодой девушкой, напоминающую ту с

фотографии из отчета Арчера, выходят из здания. Что надето на Кса? Короткое платье….

слишком сильно открывающее ее длинные ноги. Господи Иисусе. Я взглянул на ее туфли

и вцепился в дверную ручку, сжимая холодный металл под пальцами. У меня было пять

секунд, может меньше, чтобы продемонстрировать, как далеко за грань дозволенного я

зашел.

Что, бл*дь, я ей скажу? Я был тут недалеко?

На обочине не было ни одной ожидающей машины. Тогда куда, к черту, они собрались! Но

они не собираются ехать на такси. Они не бродят вокруг. Дерьмо! Я слегка приоткрываю

дверь и смотрю, как они идут вниз по кварталу. Здесь вокруг много магазинов, ресторанов

и баров.

Мой телефон гаснет, и я проклинаю, что моя машина стоит прямо к ним передом.

Закрывая дверь, пару секунд я не смотрю за Кеннеди. Когда ее светлая голова исчезает из

виду, мои кишки сворачиваются в узел.

Мой телефон снова вибрирует.

– Да? – рычу я в трубку на своего партнера по бизнесу в клубе.

– Что ж пошел ты тоже, приятель! – трещит в трубку Картер. – Я в Доме. Забавно, тебя

нет.

– Джекс, я буду позже.

– Тебя нет в офисе. Я звонил. – Джексон Картер, спикер палаты Соединенных Штатов и он

изводит мою задницу по без повода, кроме этого мы близки с ним как братья и являемся

владельцами странного элитного Клуба.

– Нет, ублюдок. Не в офисе. Что? Беспокоишься, что я не смогу сделать работу Итана?

Пусть лучше это будет не так, как в прошлый раз. Скажи мне, что игр со свечами не будет.

– Нет, он завязал с воском.

– Итак… зачем звонишь?

– Хороший вопрос. Ты участвуешь сегодня? Итана не будет. Ты знаешь, что делать.

– Я понял к чему ты. – Его слова ясны как день. Он хочет знать, буду ли я присутствовать

на совместном мероприятии – большой жеребьевке для членов клуба, чтобы увидеть как

два Дома становятся сабами – и я не изменю своему слову – скажу тоже самое, что я

планировал сказать по поводу менажа с вовлечением мужчин. – Я буду там. Не важно, что

у Итана на счетах, он должно быть ошибается.

– Ты не можешь обвинять меня в том, что я спросил. Поскольку ты возвращаешься в Дом,

ты наверняка захочешь провести кое–какие сессии. Он использует P.V. (возможно, он

имеет в виду электронную почту, в том смысле, что ничего им о нем кроме эл. адреса

неизвестно) и обещает только удовлетворение для всех участвующих. Если тебе

интересно, у нас есть несколько особенных членов этим вечером.

Должно быть что–то особенное, если будет использована вертушка, соединенная с

фиолетовой палочкой . Электростимуляция и Итан – это одно и тоже, приравненное к

играм на грани безопасности.

– В моем списке нет ни одного члена клуба с особыми правами. Итак, кто это? –

спрашиваю я.

Он выдыхает, а я перевожу снова свое внимание на улицу, запоминая окрестности в

непосредственной близости вокруг дома Ксавии.

– Орел, – Он использует секретное кодовое слово для обозначения президента и в моей

голове как будто взрывается бомба.

– Вот, б*дь! Когда он объявился снова? – Я откидываюсь на сиденьи – все это означает,

что сегодня произойдет нечто действительно дерьмовое.

– Звонил агент. Вчера.

– Ты не думал, что нам стоит встретиться с ним? Как мы обеспечим безопасность?

– Ты ведь знаешь, он со своей службой безопасности. Слушай, ты все еще планируешь

свое маленькое, неофициальное превышение дозволенного… в этот выходной?

Что ж, бл*ь!

– Нужна особая причина, раз ты спрашиваешь? – Я медленно закрываю глаза, чувствуя

жжение из–за того, что пароль «орел» активирован.

Если он будет рядом, то, что я планирую, может быть рискованным. Я не могу

притворяться, что я не нарушаю основное правило: ни с кем из сотрудников. У нас есть

несколько особых правил в Доме, хотя с Ксавией я нарушил их практически все. Джекс

даже не знает, что она мой стажер – и не узнает, если я постараюсь.

– Просто уточняю расписание. Ты ведь не собираешься все снова отменить?

– Заткнись, к чертовой матери! – Он слегка струсил и я понял.

– Просто предполагаю, недели, что тебя не было, было достаточно?

После того как я резко продлил свою последнюю кампанию, чтобы побыть с Кса, я более,

чем уверен, что я хочу… что мне надо. Ее в качестве моей сабы. Б*дь.

– Да, достаточно, – ответил я. – Ты все еще знакомишься случайно?

В эту субботу он будет выступать в качестве смотрителя для Ксавии. Проводит ее в клуб.

Подготовит ее для меня, снимая с нее одежду, связывая ее запястья, и проведет ее на сцену,

где она будет стоять голая, ожидая меня – в течение аукциона на котором я буду делать

ставку против членов клуба, заявляя на нее права. Владея ей.

– Я ж давал тебе слово, не так ли? – утверждает он. – Члены клуба едва не лопнули от

злости, когда я вынужден был сказать им, что ты не сможешь сделать это, после

объявления о твоем возвращении.

– Они справятся. Мы командуем, а не они, – я ворчу, а затем добавляю. – Суть в том, что я

хочу, чтобы моя гостья была все время в маске.

– Все время?

– Да, я позабочусь о ее удостоверении личности и данных на нее. – Нет слов, чтобы

описать, как все внутри меня скрутилось. Я не думаю, что это хорошо, но и с выходящим

из–под моего контроля голодом к Ксавии, чувствую себя плохо. Идея разделить даже

самую мельчайший, не значительный кусочек ее в клубе, заставляет мою задницу пылать,

и я не могу избавиться от мысли, что меня душит моя жадность.

– Где она будет? Я не понял.

– Отель «Франклин». Она будет в лобби. Ожидать. Позаботишься о ней, Джекс.

– Бен, я понял все, что ты даже не сказал. С тобой происходит в последнее время что–то, и

я слышу резкость в твоем голосе и, и это … необычно. Вот почему я хочу знать, что все–

таки происходит.

Я ни перед чем не останавливаюсь, размещая Кса в частном люксе одного из самых

дорогих отелей Вашингтона. В люксе, которым владеет клуб и который используется

только для особых саб и частных встреч. Нас семь партнеров дома – мы все конгрессмены,

соучредители и все мы – крутые Домы. Мы никогда открыто не говорим об отеле. Просто

так мы его не посещаем. Я не был там с прошлого года. Он находится недалеко и когда

нам нужен номер люкс, мы рассылаем сообщение каждому из нас путем зашифрованной

почты, что номер занят.

– Смотри за ней. Не позволяй никому дотрагиваться до нее , или я обещаю, я доберусь до

каждого лично, и меня не волнует, если тайная гребанная служба будет иметь к этому дело

и причастна.

– Твою мать. Звучит так, как будто ты преступил черту. Со времен Гарварда ты ни разу, НИ

РАЗУ не хотел рисковать.

Черт возьми! Мы говорим по сотовому и я прерываю его.

– Картер! Ты не мой гребанный смотритель.

– Ты прав. Я не он, – отвечает он с хрипотцой в голосе.

Я слишком эмоционально реагирую и срываюсь на нем.

– Слушай, я скоро буду. И спасибо, приятель.

– Без проблем. Просто приезжай. – Джекс отключается, я завожу двигатель и прочесываю

улицы, разыскивая свою блондинку. Все бы отдал, чтобы провести с ней ночь, вместо

того, чтобы ехать в Мериленд. Посещение Дома, после моего перерыва, и я возвращаюсь в

субботу вечером туда в качестве Дома.

Следующей ночью я буду вместе с Мисс Кеннеди, владеть ей, обучать дисциплине,

растягивать ее для своего удовольствия перед всем клубом. Я сжимаю челюсть,

представляя ее красные ягодицы, влажную киску, а ее губы называют меня «Мастер» в то

время, как я трахаю ее часами, а остальные наблюдают за нами. Немыслимо, что я должен

буду делить ее, но это единственный способ иметь вкусный–торт–по–имени–Ксавия и

поедать ее… находясь в Вашингтоне.

Я сжимаю руль, чувствуя как правила Клуба сжигают меня. Те, к разработке которых я

когда–то приложил руку.

Если бы я не был владельцем клуба, я бы совершил что–то невероятно глупое, но что?

Привезти ее к себе? Почему бы не дать объявление в газете «Вашингтон Пост» и не

подбросить идею для скандала о своем жестком, темном, грубом сексе на грани

безопасного с женщиной, которая является моей стажеркой? Я могу погубить свою

карьеру и быть свободным.

Б*дь! Я знаю Ксавию девять гребанных дней, и я падаю вниз.

Время сконцентрироваться на том, что мне надо сделать сегодня вечером – игнорировать

свое разочарование. Благодаря Арчеру, файлы на членов Клуба обновляются и он

посылает мне все, стоит мне только пошевелить задницей.

Я управляю частью «закулисья Клуба» храня данные на всех, кто становится его членом.

Один промах и мы исключаем провинившегося из членов Клуба. Если членство

аннулировано – то никаких вопросов, соглашение нашего Клуба нерушимо.

Все знают цену.

Моя обязанность быть форменным мудаком и я также финансирую добычу информации,

как способ обеспечить нашу безопасность.

Я знаю все дерьмо о каждом. Кто как ни я знает, что стоит кому–то сказать не то и не тому

человеку, как все мы станем громкими заголовками новостных лент. Частный клуб,

который существует как элитная площадка для избранных Конгресса, я не шучу. Ни Джекс

и не кто–либо еще из владельцев Клуба не знают этого. Вот почему, после того, как

отключаюсь, я швыряю свой мобильник на сиденье рядом, дотягиваюсь до бардачка,

достаю новый купленный телефон. Тот, который нельзя отследить. Арчер уверил меня. В

нем только один внесенный номер. Ксавиа С.Кеннеди.

Скользя пальцем по экрану, я тешу идею позвонить ей. Проверить ее.

Просто проведи по этому гребанному экрану. Спросить ее, что она делает – я так близок

сделать это, но нет. Проклиная себя, я убираю телефон обратно в бардачок и вдавливаю

педаль газа в пол.

Я разберусь со всем дерьмом, а когда вернусь в свою квартиру, позвоню Кса. Буду дрочить

и кончу в то время, как она будет говорить со мной своим соблазнительным голосом,

рассказывая, что, черт возьми, она делала весь день.

Глава 2

ПОПРОСИ МЕНЯ.

Прошлая ночь была выдающейся. И именно то, что мне надо. Беннетт был прав, давая мне

выходной. Устроиться в квартире Брук, а затем встретиться с Джоном в соседнем

ресторане – было тем, что доктор прописал. К концу вечера мы перекочевали своей

«платонической троицей» в соседний бар, где вместе с хозяевами и несколькими

дюжинами постоянных клиентов пили «Джек Дэниэлс», наблюдая как Рэд Сокс надирали

задницу, а Джон и я скандировали, или по –настоящему кричали «Кунг Фу Панда»,

каждый раз как Сандавал собирался бить битой.

К концу вечера я охрипла, но была расслаблена, веря в то, что переезд в Вашингтон был

моим лучшим решением в жизни. Джон остался в такси прямо перед домом Брук, а я

поднялась наверх. Уже позже, когда я лежала одна, уткнувшись в постель и скучая по

Беннетту, звук моего телефона прервал мои мечты быть кожа–к–коже с моим Сенатором.

Я дотянулась до своего мобильника, который лежал на ночном столике. Ответила. Уже

было за полночь, и на другом конце была тишина. Странно, я лежала в темноте, пока мои,

наполненные алкоголем мозги, сконцентрировались. Могла поклясться… это было

безумием.

– Б, – вылетело из моих губ, но я замолчала, когда голос, как сирена завыл в моей голове,

заставляя меня заткнуться. Возможно, ошиблись номером, хотя номер не определился. Так

странно… может, это мое разыгравшееся воображение.

Сейчас утро и я пересекаю атриум внутри здания имени Рассела, где находится офис

Сенатора Беннетта. Я заглушила все свои воспоминания. Очистила разум.

– Мисс, мне нужен Ваш пропуск, – говорит мне охранник.

– Извините. Я новенькая. – Я открываю свою сумочку и достаю водительские права.

– Подойдите сюда. Вы посетитель? – Он берет мои права и начинает записывать в журнал.

– Стажер. У Сенатора Стоуна. – Чувствую, как во мне растет дрожь. Я прикусываю щеку,

чтобы предотвратить свою странную реакцию на малейшее упоминание имени Беннетта.

Господи, только б мне не закончить как Брук. Представьте себе девушку с красивым

бизнесменом в возрасте между 38 и 52 годами, который находится на вершине своей

капиталистической игры в какой–нибудь удачной компании из ТОП–500, если так, то она

попала. Глаза горят, губы приоткрыты, готова сгинуть.

Я жду, осматривая лобби, в то время как охранник готовит мой бейдж посетителя.

Дежурят три охранника. Один на металлоискателе, другой проверяющий длинную очередь

людей, которые открывают свои кейсы, сумочки, сумки и затем выкладывают свои

кошельки, мобильные, ключи в корзины. И третий занимается мной.

– Все готово. – Он возвращает мои права вместе с пропуском посетителя и направляет

меня к очереди.

Очередь двигается быстро, в то же время я заставляю себя дышать. Чем ближе я подхожу,

тем больше мои легкие требуют вздоха, прохожу сквозь металлоискатель.

На другой стороне я сгребаю свою сумку и ключи, затем несусь по полированному

мраморному полу, следуя за толпой до лифтов. В центре лобби огромная ротонда –

величественная, и мне бы хотелось, чтобы у меня было больше времени, чтобы просто

насладиться тем, как все это может внушить трепет в то время, когда был она была

создана. Меня поражает ослепительно белая мраморная статуя, вырезанная знаменитым

скульптором Фредериком Хартом – еще одним уроженцем штата Джорджия, как и Бен,

склонному к чувственному.

Люди говорят в полголоса, это как постоянный шум, и я напоминаю себе просто держать в

голове обычные, здравые мысли. Никто и не догадывается, что менее, чем 24 часа назад

голова Беннетт была у меня между ног.

Заходя в лифт, мне даже не надо просить нажать кнопку четвертого этажа, все кнопки на

панели светятся. Я отступаю в сторону, затем дальше назад, так как все больше и больше

народу заходит, до тех пор, пока мы не прижаты друг другу и уже больше никто не влезет.

Двери закрываются и мой желудок падает. Лифт медленно поднимается. Это не похоже на

езду рывками, но скажите это бабочкам, которые порхают в моем животе. С каждым

этажом, рой бабочек в моей грудной клетке двигается все быстрее и быстрее. Когда

открываются двери на нужном мне этаже, я, практически, наступаю на пятки шестерым,

идущим впереди меня.

Я смотрю на надписи на стене, сворачиваю направо, по коридору к офису Беннетта,

комната «416». Черт побери! Где должны быть таблички с номерами – там пусто. Похоже,

их убрали. Я считаю и по пути представляю его кабинет, останавливаюсь, держась за

ручку, меня беспокоит то, что мое лицо горит. Я вся расклеилась, полностью

противоположно тому, как расслаблена я была прошлой ночью.

Перед тем, как войти, я замираю и закрываю глаза, молясь, чтобы мои щеки не краснели

еще больше. По другую сторону двери слышны голоса, то громче, то тише. Не спорящие,

но на грани. Дверная ручка выскальзывает из моей руки и я замираю, глядя с открытым

ртом на женщину, с волосами цвета бургундского вина и такой белой фарфоровой кожей,

что я вряд ли когда–либо видела такой цвет кожи, мой взгляд моментально переключается

на ее возмущенную позу, в то время как она замирает напротив меня.

– Это офис Сенатора Стоуна? – спрашиваю.

– Вам повезло. Да. – Отвечает она, приподнимая бровь. Она быстро фыркает. – Простите.

Господи, надеюсь, она не Нора и затем замечаю Сенаторский значок на лацкане ее

пиджака. Я отхожу в сторону, в то время как она проходит мимо меня, стуча каблуками по

мраморному полу. Я вхожу в приемную, ступая по темно–синему ковровому покрытию,

неожиданно вижу стены из красного дерева, на которых висит поразительный старинный

американский флаг в рамке.

– Сенатор Варнер – о, простите, Вы не она. – Ко мне подходит женщина, носящая в один

из значков, обозначающих принадлежность к избирательной кампании Беннетта. – Чем

могу помочь?

– Я ищу Миссис Суон.

– Вы Мисс Кеннеди? Не так ли? – она прикрывает на секунду рот, когда смеется.

– Да. – Отвечаю я, желая добавить еще что–нибудь, но у меня все во рту пересохло.

Женщина упомянула имя Сенатора Энджелы Варнер. Она конгрессмен, попавшая под

подозрение в смерти известного бизнесмена в прошлом году. Он рьяно поддерживал

кампанию Варнер – Джон сказал, они были любовниками.

– Я как раз собиралась пойти в дамскую комнату, но не сейчас. Я – Нора. Рада

познакомиться, проходи.

– Наконец–то, – говорю с облегчением. – Всегда приятно познакомиться лично.

– Согласна. Мне повезло, у меня была фотография с коктейльной вечеринки. Могла бы

найти тебя в толпе. Легко.

– Правда. Нас было много.

Она улыбается, наклоняя голову.

– Твое имя упоминали.

Мое лицо вытягивается, я помню, но ничего не говорю. Вместо этого, я смотрю, как Нора

отходит вовнутрь. Зона приемной является еще одной версией прекрасной архитектуры во

всем здании. Этот офис является частью здания 1909 года постройки, а над длинным

столом, который находится в конференц–зале, висит хрустальная люстра. Я читала, что

Беннетту был выделен один из самых больших офисов, благодаря тому, что он принимал

участие в работе нескольких комитетов. Нора садится за большой деревянный стол и

нажимает на клавишу компьютера. Являясь административным помощником и

составителем расписания Бена, у нее не один, а целых три монитора. Она быстро печатает

и принтер выдает пачку листов.

Нора берет листы и быстро скрепляет их, затем хватает шнурок.

– Твое расписание и удостоверение. Ты должна сходить и получить официальное

удостоверение, после того, как посетишь отдел кадров. Это позволит тебе входить и

выходить из здания, не останавливаясь каждый раз для проверки.

Она возможно 1,65 на каблуках и очень энергичная, она плюхается в кресло и подмигивает

мне.

– Я просто знала, что ты должна была приехать в Вашингтон.

– Это вопрос? – я скольжу рукой по шнурку.

– О, не обращай на меня внимание. – Она пожимает плечами, направляясь в сторону

коридора. – Я говорю, что думаю до того, как мой мозг успевает проверить, насколько это

позволено озвучивать.

– Лучше, чем быть лицемером. – отвечаю я.

– Иногда я так не думаю. В конце концов….смотри куда мы пришли, – Она фыркает. –

Давай разместим тебя. Пошли.

– Разве я работаю не в одном кабинете с другими стажерами?

Ее глаза сверкнули и уголки губ изогнулись.

– Не совсем. Особые распоряжения от нашего босса. Сюда.

Из всего, что я знаю, кабинеты для сотрудников находятся рядом и я не понимаю, куда мы

направляемся, следуя за ней дальше по помещению.

– Ты не должна показывать мне здесь все. Я имею в виду ты шла куда–то.

– Я вовсе не собираюсь показывать тебе все. Я веду тебя в твой кабинет.

– Кабинет?

– Мира, наш руководитель по связям с общественностью, отсутствует. Она в декретном

отпуске и ты сядешь за ее место. Если ты решишь остаться после лета, мы найдем другое

рабочее место. Все нормально? – Она открывает дверь в кабинет.

– Да. Но я не особенная. Любое место подойдет.

Она мельком смотрит на меня и улыбается так, как будто не верит мне, может, она и права.

Из дверного проема я выглядываю на соседнюю дверь…она больше других и отделана

темным деревом. Мое сердцебиение, которое успокоилось до нормального ритма, снова

начинает набирать обороты в груди. Мне не нужна неоновая вывеска или указатели, чтобы

понять, кто сидит за этой дверью. Выглядит так, как будто я здесь… а он там. И это

правда!

Мои руки становятся холодными и я снова обращаю свое внимание на Нору. Она

рассказывает, кто останется к концу лета. В понедельник намечена встреча в комнате для

переговоров этажом ниже…

– Ты будешь присутствовать с Беном и было бы неплохо, чтобы ты была в курсе. Начнем с

начала, черт побери… до того, как ты присоединилась к нам, чем ты занималась в Бостоне

– полагаю, что работала явно не с нуля. В любом случае, ты сможешь заставить нашего

босса есть у тебя с рук. Он может укусить, но ты можешь приручить его. Я слышала.

Я моргаю, входя в кабинет. Она, должно быть, говорит о чем–то другом, сильно

отличающемся от всплывающих в моей голове образов.

– Рада делать все, что нужно.

– Это все наглая ложь, – слышу знакомый низкий голос позади. – Я всех кусаю.

– Господи, Бен! – громко вскрикивает Нора. – Как долго ты там стоишь?

Разворачиваясь, чувствую, что мой пульс учащается и замирает. Он ухмыляется, и наши

взгляды пересекаются. Соединяются. – Достаточно давно, чтобы услышать что–то новое,

чем то, что я невероятная задница. Добро пожаловать в Конгресс, – говорит он, не

отрываясь, глядя мне в глаза. – Нора, на будущее, Мисс Кеннеди уже кормит меня… со

своей руки.

И что мне делать? Я просто не могу здесь стоять и пялиться. Нора поворачивается к

компьютеру и включает его.

– Спасибо. Ты очень добра, – бормочу я.

Он подходит ближе.

– Итак… что думаешь об этом?

Я пытаюсь проглотить ком, застрявший у меня в горле, и произношу.

– Здание великолепно.

Он пробегается вниз по моему платью взглядом.

– Это не единственное, чем стоит наслаждаться. – Когда он поднимает глаза, наши взгляды

снова встречаются и я чувствую что наша связь неразрывна, как будто внутри меня

несутся электрические разряды.

– Босс, Ваша встреча с Вице–президентом через 24 минуты. Необходимый файл на вашем

столе.

– Я буду вовремя, Нора. Расслабься. – Он подмигивает мне и я приказываю себе перестать

таращиться на него. – Если у вас возникнут вопросы, Мисс Кеннеди, найдите меня. Я

здесь рядом.

Какое–то время мы стоим неподвижно, но затем Нора говорит что–то о брифинге и он

отдает ей указания, в то время как мышцы на его челюсти сжимаются.

Он одет в темно–синий костюм и модный красный галстук, его глаза мерцают в

приглушенном свете ламп кабинета. Заставляю себя повернуться и успокоиться, но

мгновенье я наслаждаюсь тем, как он уходит к себе в кабинет. Темные волосы зачесаны

назад, а ткань его дорогого пиджака обтягивает плечи. Когда все же я поворачиваюсь,

Нора ждет и говорит:

– Он что–то… правда?

– Надеюсь, я справлюсь, – выдавливаю я, молясь скрыть сою дрожь.

– Просто введи логин и смени пароль, – сообщает она. – И дыши глубоко. И все будет

хорошо. Уверяю.

***

Обнаружить Ксавию в внутри моего кабинета было уже достаточным для того, что моя

нужда в ней возросла – полный пиз*ц.

Я хочу ее… я хочу зарыться в нее по самые яйца.

После того, как я почти услышал ее голос, произносящий мое имя – это не утолило мой

голод к ней, но я был на грани. Я звонил ей – проверяя ее. Услышав ее голос, мягкий и

хриплый на другом конце провода, он опьянил меня… Я страстно желал ее, сидя в своей

машине. Второй раз за ночь я находился снаружи у ее квартиры. Твердый и

изголодавшийся, желая, чтобы она объезжала меня.

Сейчас, отворачиваясь от нее на сообщение, преследующее через мои вены. Если бы не

было Норы, я бы затолкнул Кса в кабинет и к черту правила. Я хочу вкусить ее ротик.

Она в соседнем от меня кабинете и я не хочу оставлять ее. Но Нора идет за мной по пятам,

глядя на меня так, как будто я умалишенный.

– Бен. Ты слишком близко принимаешь это.

– Вице–президент еще дома. Возможно, все еще в домашнем халате, – Я специально

«забыл» файл на своем столе и возвращаюсь, спасибо Кса, что она чрезвычайно

пунктуальна. – Я в порядке.

– Господи, ты едва шевелишься, – издевается Нора. – Хочешь, я позвоню ее помощнику и

выторгую для тебя еще пару минут?

Мы оба выходим из моего кабинета, обратно в коридор, как раз к двери, где сидит Кса.

Нора сосредотачивается на ней и присоединяется к моей маленькой сабе, что–то делая за

ее компьютером.

– Нет. Я скоро вернусь, – говорю я, мельком глядя на ножки Ксавии.

– Нет, не вернетесь, сели сейчас же не уйдете отсюда, – произносит Нора, затем

обращается к Кса.

– Пароль – это твой социальный номер.

– У меня всплыло сообщение об ошибке, – отвечает Кса и скрещивает ноги. Подол ее

юбки скользит вверх по бедру, дразня меня кусочком кружева – ее подвязки. Я глазею,

надеясь, что ее юбка поднимется еще выше.

Сжимаю зубы, притворяясь, что смотрю на папку в руках. Слишком давно ее бедра не

были широко раздвинуты для меня, и я считаю секунды до того, как буду вылизывать ее

киску, посасывая ее клитор и заставляя ее кричать мое имя. Представляю ее красивые

лодыжки, широко связанные, и делаю для себя заметку купить моток шелковой веревки,

которая не повредит ее нежной коже.

– Дамы. – Я прохожу мимо открытой двери и направляюсь в приемную. На столе Норы я

вижу записку, написанную знакомым подчерком. Энджела Варнер. Сенатор Варнер – моя

последняя саба – женщина, которая вела двойную игру против меня, и почти устроила мне

скандал, но вовремя остановилась.

Б*дь. Я положил файл и взял записку, в которой она просила меня о встрече. Я достал свой

телефон, чтобы набрать совершенно бесполезное сообщение Норе, но черт.

Энджела – слишком пассивно–агрессивная. Лучше встретиться с ней лицом к лицу. Что,

к чертовой матери, она хочет?

– Дверь там! – Нора щелкает пальцами.

– Я ухожу. На встречу с Варнер не больше пяти минут.

– Бен. Я займусь этим.

Моя машина внизу и дорога до дома Вице–президента займет пятнадцать минут, где я

должен сделать вид, будто не помню, что видел ее заместителя руководителя штаба

прошлой ночью. Голой и готовой быть трахнутой Итаном, начиная с воскресенья , любым

способом, связанная с кляпом во рту и анально–оттраханной во время секса втроем. Это

то, в чем Итан хорош. Видимо, используя колоды, что было использовано только по

особой просьбе. Итан хорош в постановке. Очевидно, с Орлом на палубе все всегда удачно

получалось . [Прим. пер. – Орел – позывной одного из персонажей]

Я осматриваю остальных, находящихся в конференц–зале и останавливаюсь. Кроме

Вирджинии Райн здесь небольшая группа людей, они все перестают говорить, глядя в

мою сторону.

– Сенатор Стоун! – громко объявляет Вирджиния. – Добро пожаловать!

– Доброе утро, мадам Вице–президент, – формально отвечаю я.

– Кофе? Завтрак?

– Кофе. Черный, – говорю я, расстегивая пиджак и садясь за стол.

Она представляет всех и я воздерживаюсь от каких–либо комментариев, пока слушаю, как

присутствующие представляются и как ни странно указывают на свою квалификацию.

Еще одна пиар–команда, нанятая для коучинга руководителей, интересно, зачем они здесь?

Эта предварительная встреча, на которой мы с Вирджинией хотели обсудить серьезность

моего положения в качестве ее соратника и планы на будущее. Мне протягивают ноутбук.

Медиа – специалист, который сидит слева от меня, говорит о моей избирательной

привлекательности и объясняет проведенное им исследование.

– Сенатор Стоун? – знакомый женский голос пронзает мое сознание и я поднимаю взгляд к

кристально синим озерам. Ксавия заходит в комнату в сопровождении помощника

Вирджинии. Она стоит рядом со мной и я встаю, напоминая себе не касаться ее.

– Мисс Кенеди, – говорю я и не могу сдержать улыбки, глядя на нее.

– Ваша папка, сэр.

Сэр. Боже Всемогущий. Мой член дергается при звуке голоса Кса и я заставляю себя не

думать ни о чем, кроме как о том, чтобы сказать ей «спасибо»… я смотрю на ее ротик,

когда она высовывает язычок – язычок с пирсингом – облизывая изнутри свою верхнюю

губку.

– Спасибо, – рычу я, готовый вытащить ее из конференц–зала на заднее сиденье моей

машины. Как она так быстро добралась сюда? Тут я вспоминаю о метро, соединяющем

здания Капитолия. Я не пользуюсь им, но большинство персонала да, передвигаясь между

офисами Конгресса.

– Пожалуйста, – кивает она, поворачивается на каблуках и выходит из комнаты.

Она ушла слишком быстро, а я стою, продолжая глазеть.

– Новый стажер, – комментирует Вице–президент. – Кеннеди?

– Ксавия Стилман Кеннеди из Бостона, – то, как я говорю это, звучит словно шелк и сталь,

вылетая из моих губ. Слова мягкие и острые. Я опускаюсь в кресло, пытаясь

сосредоточиться.

– Она падчерица Патрика. – Подтверждает Райан то, что я уже знаю. Ее слова взвешены, в

то время как она изучает меня через стол.

Я напряжен, когда смотрю на нее. Коротко отвечаю:

– Да, все верно.

– Интересно, насчет ее связей. Все демократы.

– Ну, вы же знаете? Стажерам надо стажироваться, – Мои мышцы шеи и плеч

напрягаются. Все за столом молчат, Райан наклоняется вперед, сложив руки. – Я не буду

лгать, Сенатор. Я слышала, что она часть Вашей команды.

– Вы слышали? – спрашиваю я, выигрывая тем самым время, что подумать, что сказать

дальше.

Она улыбается, словно чеширский кот и кислород покидает мои легкие.

– Новости распространяются быстро. Ее семья. Пресса. Вы понимаете.

– Суть в том, что не понимаю. Стажеры не моя забота. – То, что я сказал частично чушь

собачья. Семья Кса беспокоит ее. Она моя забота. Интерес Райана раздражает меня.

Ксавия – не должна быть заботой Вице–президента и не должна находиться на радаре

Вирджинии.

– Правда? – Ее глаза недоверчиво расширяются.

– Мадам Вице–президент я прибыл сюда обсудить Ваше предложение. Не моих

сотрудников и не их семейную принадлежность.

– Эти оба фактора возможно взаимосвязаны, – отвечает она, сцепляя пальцы так изыскано,

что я просто ненавижу это.

Б*дь! Остынь! Я не принимаю во внимание то, что она сказал до этого, кидая взгляд на

часы, затем опять на нее, выказывая на свое недовольство.

– До сих пор нет. Стилманы и Кеннеди не являются нашими соратниками. Я бы предпочел

разобраться с более насущными делами. У нас с Вами расписание встреч расписано. У

меня несколько встреч сегодня утром, так же как и у Вас, я уверен. – Я толкаю папку в

сторону Райан, с подборкой списка имен сторонников, как она просила, на которых я

значительно повлиял, не голосовавших за президента. – Приступим?

– Мы не можем быть сторонниками черно–белой партийной принадлежности. Вы всегда

успешно добиваетесь того, что все сомневающиеся становятся на Вашу сторону. Новыми

сторонниками. Меня тут осенило, и я хочу услышать Ваше мнение. – Она надевает очки, а

ее помощник ставит чашку свежего кофе напротив меня.

– Благодарю, – бормочу я и открываю ноутбук.

Просматривая первую страницу, я сжимаю пальцами скрепку. Вся моя история, начиная с

Гарварда. Я не хочу перечитывать рапорт об аресте. Это дерьмо случилось, когда я

участвовал в пьяной драке в доме Братства. Не я один, но я разнес это место. Парочку из

нас увели в наручниках. Никого не волновало, что мы пытались спасти девушку от

жестокого избиения пьяными членами братства. Парни, которые были причастны к этому,

позвонили своим родителям и им сошло с рук. Девушке заплатили определенную сумму.

Колледж получил крупное пожертвование. Были арестованы три студента. Обвинены.

Наказаны.

Я был одним из них.

С меня сняли обвинения. В конечном итоге, запись о моем аресте была вычеркнута и

опечатана, но на это потребовались годы и мои усилия.

– Если таким образом, Вы намекаете, что нашли другого соратника, Вы могли бы сказать,

– говорю я, встречаясь с милой улыбкой Вирджинии.

– Наоборот, Сенатор. Вы мне очень интересны в качестве моего соратника. Мы здесь,

чтобы избавиться от любого компромата. Определите Ваш список основных целей и

объедините с моими.

– У вас и у меня разные избирательные кампании. То, что Вы предлагаете, требует найма

специалистов по информационным технологиям, которые разбираются в социальных

сетях.

– Поверьте, Сенатор. Одну минутку. Доктор Мазина введет Вас в курс дела. – Вице–

президент встает, жестом указывая в сторону одной из своих помощниц. Я перевожу

взгляд на женщину, которая представилась как д–р Мазина, а затем на Райан, которая

сейчас шепчет какие–то указания своей сотруднице.

– Я готов. Это займет всего несколько минут. – Мужчина быстро смотрит в мою сторону,

кивает и выходит из комнаты.

– Позволите, Сенатор Стоун? – Доктор Мазина, профессор Принстонского Университета

улыбается, сверля меня взглядом, не моргая. Она щелкает по экрану и начинается

презентация. Слайд с моим именем содержит график, изображающем отношения

избирателей. Я читаю список и мои брови лезут вверх. Спустя час я чувствую себя

подушечкой для булавок, в то время как каждый присутствующий обсуждает меня как

будто я пародия на себя.

– Итак, видите, Сенатор. – Вирджиния снова двигается в кресле. Мы будем обращаться с

тобой деликатно, если ты будешь моим соратником. За нами партия и полное ее

одобрение. Мы готовы сделать заявление.

– За исключением того, что Вы хотите, чтобы я …что? – Я хмурюсь, тщетно пытаясь не

смотреть с ненавистью. Это часть политики мне ненавистна. Кровопийца!

– Так как мы не можем ожидать того, что ты женишься на следующей неделе, мы должны

представить тебя как семейного человека. Кто–то должен поверить.

– Вы ведете себя так, как будто я недавно ограбил банк. – Я откидываюсь в кресле, сжимая

подлокотники и уже готов сказать Вирджинии, выкинуть эту идею.

– В любом случае, на самом деле это еще хуже.

– Я не понимаю, – сжимаю челюсти, переводя взгляд с нее на других, сидящих за столом.

Что, черт возьми, она задумала?

– Мы хотим, чтобы ты был не просто самым сексуальным Сенатором по версии журнала

«Космо». Беннетт, ты должен обозначить это как главное и это должно быть основой. –

Она поднимают руку, прежде чем я хочу что–либо возразить.

– Все … Дайте нам минутку.

Как по волшебству, все находящиеся в комнате, выходят. Оставшись одни, я вижу ее

выжидающий взгляд.

– Что Вы предлагаете? – спрашиваю я.

– Когда последний раз ты ходил на свидание? Настоящее свидание? Или хотя бы у тебя

была настоящая девушка?

Я разочарованно выдыхаю. Я не могу вспомнить, когда был на свидании. Слишком давно,

чтобы это было правдой, и я уже не помню подробностей. Райан знает, что у меня нет

подружки, но ей не нужны данные. Ей нужен сюжет.

– Давно, – наконец говорю я.

Вирджиния встает со своего кресла и снимает очки. Постукивая дужками очков по

челюсти, она широко улыбается.

– Иногда нам надо давать средствам массовой информации пищу, чтобы мы могли разжечь

интерес у потенциальных избирателей … и у меня есть план, который вполне

жизнеспособен. Когда меня изберут, я не стану меньше заботиться о том, есть ли или с кем

ты встречаешься. Ты не убежденный холостяк и чем ты занимаешься за закрытыми

дверями – это только твое дело. Никто не обвинит тебя в наличии любовницы, если у тебя

она есть. Ну и что!

Я четко понимаю свои возможности. У Вице–президента есть записи моего ареста и,

исходя из опыта работы с ней в Конгрессе, она – странновата, но у нее не возникает

проблем, когда надо играть жестко. Я прикидываю, насколько рапорт об аресте может

повлиять, если он всплывет. Это вызовет поток дерьма, но не более, с чем я не смог бы

справиться. Е*ть, сейчас это оправданный риск, чтобы вести себя так. Хотя я сижу здесь

не только из–за рапорта об аресте, хотя мог бы сказать Вице–президенту отвалить.

Вирджиния Райан обладает хваткой питбуля. Могу уйти, но она будет копать. И копать.

Пока Кса в Вашингтоне, мои планы на счет нас подвергаются риску. Только из–за Ксавии я

сижу здесь, просчитывая свой следующий шаг.

– И какова же твоя хорошая мысль? – спрашиваю.

Стук в дверь останавливает ее.

– Мадам Вице–президент, вот предварительный отчет, который Вы просили, – входит

помощник Вирджинии, держа в руках светлую желто–коричневую папку и радостно

восклицает: – Вы были правы.

– Подтвердилось? – Она не сводит взгляд с меня, в то время как помощник покидает

комнату. – Бен, просто выслушай меня, ради укрепления твоей политической карьеры. Я

тут подумала. Здесь есть кое–что.

– Короче, к чему ты клонишь?

– Мисс Кеннеди. Она твой стажер. Просто. Почему бы не назначить свидание ей? Правда,

ты сможешь получить небывалую выгоду. – Спрашивает Райан в упор.

– Простите? – Я оцепенел в кресле.

– Она великолепна. Если ты согласен, то все, что тебе нужно – это притвориться. Не

навсегда. Всего лишь год, в итоге мы будем обязаны Кеннеди.

– Это бред.

– У тебя отвращение к ней?

Я хриплю сквозь зубы.

– Конечно, нет.

– Сенатор…почему бы не позволить решать Мисс Кеннеди?

Мой пульс взмывает. Я точно знаю, что Ксавия хочет быть свободна от своей семьи,

особенно от Грейс и Стэна Стилманов, которые верят в то, что у каждого есть ценник и его

можно купить. Господи, разрешить Вице–президенту быть обязанной Кса. Если я открою

эту дверь для моей–скоро–станет–сабой, то вовлеку ее в паутину, которая разрушит нас…

Вице–президента… веру Американского народа.

Если я обуздаю свой голод, претендуя на Ксавию, тогда все будет великолепно. Моя

маленькая невинная стажерка сможет сорвать большой куш. Она сможет устроить свое

будущее. Бл*дь! Это решение должна сделать только Кса…

– Я спрошу Мисс Кеннеди, но Вы должны знать, она порвала со своей семьей и очень

чувствительна к этому вопросу.

Райан смеется.

– Ты взял ее, зная это?

– Да, – говорю я осторожно. – Послушайте, Нора работает со стажерами. Сейчас лето и

нам не хватает стажеров, как у всех в Конгрессе. Мисс Кеннеди обратилась к нам и она

обладает той самой оригинально–напористой внешней стороной.

Вирджиния смотрит на меня, подняв бровь.

– Поверьте мне, Сенатор, она обладает более, чем просто внешней стороной.

Глава 3

ОПРЕДЕЛЯЯ РЕАЛЬНОСТЬ.

Я спешу в офис с полными руками раздаточного материала для встречи Беннетта с

иностранными коллегами Южной Америки и Карибского бассейна в понедельник в

рамках круглого стола в надежде на то, что Нора еще там.

Несколько человек, находящихся в коридоре, окликают меня по имени. Я оборачиваюсь.

Но они уже уходят. Я разворачиваюсь и задеваю кого–то локтем. Черт!

– Уоу. Потише, – Слышу я.

Взглянув вверх, поверх очков, я вижу Оливера. Его лицо искажается гримасой, в то время

как он держится за бок.

– Ты в порядке? – пищу я.

Он смеется, убирая руку – конечно с ним все в порядке, он разыгрывает меня.

– Как прошел первый день?

– Суматошно. Но я освоюсь. В случае чего, я могу стать просто копировальщиком. – Я

смотрю на стопку бумаг в руках.

– Помочь? – Он протягивает руки.

– Нет... хотя, можешь придержать дверь.

– Упрямица, – Он идет рядом, придерживая для меня дверь кабинета. – Но я слышал много

хорошего про тебя.

– От кого? – нервно смеюсь.

– От нее, – Он указывает подбородком на Нору. – Вы все назначили на понедельник?

– Да. Встретимся внизу.

– Хорошо. Тогда я пошел. Не забудь, сегодня «счастливый час»!

– Конечно. Ты тоже, – говорю и улыбаюсь.

Он поднимает кулак и я, переложив документы в другую руку, отбиваю ему в ответ.

Оливер машет рукой Норе, перед тем как уйти, а я несусь делать дальше свою работу.

У меня ушло 15 минут, чтобы понять, как работает копировальный аппарат, а потом его

заклинило, но вскоре все пошло как по маслу. Времени уже больше пяти и сегодня дует

порывистый ветер, который до сих пор не стих. Мне открыли доступ к компьютерной

системе, пока я ездила в дом Вице–президента. Я присутствовала на брифинге для

сотрудников, на котором анализировали программу Беннетта вместе с приоритетами

Конгресса. Каждый день начинается с подобных встреч, в следующую среду будет моя

очередь нести завтрак. Я снова поехала на метро, соединяющее наше здание с другими

важными офисами Конгресса, быстро добралась до офиса Сенатора в Дирксене, простояла

в очереди почти час, так как у меня все еще пропуск интерна.

Нора смотрит на меня из–за своего стола, в то время когда я вхожу в приемную.

– Давай обсудим расписание. Есть минутка?

– Конечно, – фыркаю я.

Ее пальцы порхают над клавиатурой, и она щелкает по календарю Беннетта. Он

полностью забит. Увеличив окошко с надписью «Понедельник» на своем мониторе, она

поворачивается ко мне.

– В понедельник утром ты спустишься вниз в зал, который находится рядом в комнатой

для переговоров и поможешь все там приготовить. Там будет встреча с прессой. Для них

временно поставим стулья. Если кто–то захочет сесть поближе, надо будет их остановить.

Они не стесняются подбираться ближе. Так как нет Миры, Оливер и его команда будут

там, но если ты увидишь, что кто–то из прессы пытается попытать свою удачу, будь с

ними жесткой.

– Это я умею, – я останавливаюсь напротив нее. – Я работала журналистом, буду начеку.

– Беннетт остается на сцене после вступительной речи и тогда начнется свободное

общение. Это не как во время предвыборной кампании. Некоторые из присутствующих, но

их немного, могут его ужасно встретить. Держи ухо востро и руку на пульсе, пока будет

проходить круглый стол. – Она замолкает и я киваю.

Я провожу рукой по пачке раздаточного материала.

– Материал готов. И я тоже.

Она выдыхает и прикусывает краешек губы, скрещивая руки на груди.

– Не пойми меня неправильно, но тебе лучше сохранить нейтралитет в обозначении своего

мнения.

– Насколько «жаркими» будут обсуждения? – мои туфли жмут, но я игнорирую боль в

ступнях, ожидая ее ответа.

– Иногда. Довольно «жаркие». – Она смотрит на потолок довольно долго, и я не знаю, что

именно она имеет в виду. Она снова смотрит на меня, и взгляд ее становится тяжелым. –

Все эти политические круглые столы, когда они проводятся вместе с прессой и относятся к

экономике и внешней политике, могут быть «жаркими». Обычная политическая игра в

воздушный бой и все присутствующие конгрессмены здесь только для того, чтобы

заполучить поддержку избирателей. Не верь им. Увидишь, как они враждуют, иногда

представители Конгресса могут быть беспощадными. Но на утро следующего дня эти

люди вместе играют в теннис или идут друг к другу на вечеринку в честь дня рождения.

– Хочешь сказать, что это политика, – ухмыляюсь я. – Поверь мне. У меня большой опыт в

общении с людьми, которые говорят одно, а думают другое. Расслабься.

– Не спорю, – у нее отвисает челюсть, а глаза расширяются. – Я имею в виду, что ты родом

из влиятельной семьи. И, конечно, ты в курсе.

Я закатываю глаза.

– Мягко сказано, но ты права. Моя семья – это уменьшенная версия того, как выглядит

политическая борьба на юге страны. Или ее испорченная версия. Как бы то ни было – я не

наивная девочка и спасибо, что предупредила. – Мы обе хохочем.

– Окей, – Нора достает свою сумочку. – Сегодня пятница и уже пять. Пора. Мы все

встречаемся в кафе «У Рафферти». Заканчивай и давай уберемся уже отсюда.

– Увидимся там. Я хочу еще убрать все это и прибраться на своем столе. Похоже, будто

ураган прошелся по кабинету, в котором я сейчас работаю.

– Не волнуйся, – заверяет меня Нора, затем встряхивает головой. – Поверь, так и будет. Ты

знаешь, где находится бар?

– Дюпонт–сёркл. Все в порядке. Мне приходило множество разных сообщений в течение

дня. – Мой телефон постоянно получает обновления, начиная с событий в комитете до

того, какие рогалики и пончики должны быть на брифинге сотрудников офиса в

понедельник утром. Смотрю, как Нора нацепляет солнцезащитные очки.

– Ты отлично справилась сегодня. На случай, если мы не встретимся сегодня, то приятных

выходных. У тебя есть мой номер телефона, в случае возникновения вопросов, которые не

смогут подождать до понедельника.

– Иди уже. Я скоро. – Я быстро ухожу от нее, широко улыбаясь. Войдя в свой временный

кабинет, я кладу стопку материалов на стол и тут оживает мой телефон. Вытаскиваю его,

смотрю на экран и вижу селфи от Джона с вопросом «Как прошел твой первый день?»

Я снимаю очки и отправляю ему свое селфи сообщением: «Великолепно!»

– Что смешного? – Беннетт стоит в дверном проеме. Наши взгляды встречаются, и во мне

зарождается желание. Оно усиливается и мне страстно хочется оказаться как можно ближе

к Беннетту.

– Эй, – шепчу я. – Это всего лишь сообщение. От Джона.

Внезапно, стены, стол, горы папок… все, что находится между нами, исчезает, в то время

как он стоит, навалившись на дверной проем, глядя на меня так же, как он смотрел тогда в

первый раз, когда я увидела его через танцпол в клубе Нью–Йорка. Я сглатываю,

напоминая себе о том, что мой мозг должен работать.

– О, значит, вы встречаетесь позже? – его глаза становятся темнее, пока он смотрит на

меня.

– Нет. Мы ходили поужинать…вчера. – Это выглядит так нелепо. Мы не можем касаться

друг друга и должны говорить на значительном расстоянии, мне очень сильно хочется ему

все сказать… но я не могу.

– Нам надо кое–что обсудить. Сейчас, если можешь. Есть время? – спрашивает он.

– Конечно. О чем? – я заправляю прядку за ухо, надеясь, что жар, который поднимается по

моей шее, спадет.

Он отстраняется от дверного проема и переводит свой взгляд с меня на ковер. Беннетт

запускает пальцы в волосы, затем снова пристально смотрит на меня. Пока нет Норы, он

не сводит свой пристальный взгляд с меня, и я чувствую, как все мое тело вспыхивает.

– Пойдем ко мне, – он кивает в направлении своего кабинета, в тоже время ослабляя

галстук и расстегивая верхнюю пуговицу рубахи, продолжая смотреть на меня очень

внимательно.

– Мне взять блокнот для записи?

– Нет, это ненадолго, – бормочет Беннетт, указывая на свой кабинет.

Я выхожу и не могу скрыть дрожь возбуждения, которая стрелой пробегает по моей спине.

Когда я прохожу мимо Беннетта, меня поражает то, как он себя ведет, он напряжен,

очевидно, что его что–то тревожит.

– Что случилось? – У меня скручивает желудок, и я останавливаюсь, не желая отводить от

него взгляд... сейчас мы стоим ближе, чем стояли днем, но не настолько близко.

– У меня к тебе серьезное предложение, которое нам надо обсудить. Это может стать для

тебя шансом, – Уголки его губ слегка изгибаются. Когда он говорит это мне. – Выпьешь?

– Шанс? – О чем это он?

Он проводит пальцами вдоль моих плеч, затем опускает их. Если я обернусь, я окажусь

очень близко к нему и что тогда? Вдруг дверь в кабинет откроется, а тут мы…в нескольких

сантиметрах друг от друга, сложно будет не заметить, что что–то между нами не так.

– Поговорим у меня.

Я молча соглашаюсь, Беннетт направляет меня к себе в кабинет и тут я слышу свое имя,

мягким шепотом слетающее с его губ.

– Ксавия, б*дь.

Мое сердце подпрыгивает, я и поворачиваю ручку в его кабинет, не дожидаясь, когда он

сделает это сам. Я впервые в его кабинете...

– Ух ты, ну и вид, – быстро говорю я, глядя на Авеню Конституции и далее на Капитолий.

Вид потрясающий и я стою, замерев от всплывшего образа с открытки до тех пор, пока не

слышу, как Беннетт закрывает за нами дверь. Я чувствую, как жар и голод исходят

волнами от его тела и впитывается в мою кожу. Стон возникает в моем горле, до того как

он касается меня, в тот момент, когда это происходит – я готова на все и вся. Его вкус…то,

как он дразнит своим ртом, или сильно тянет за волосы, или трахает меня, жестко

отшлепав по заднице, что он недавно и сделал.

Сначала, его прикосновение твердое и становится еще сильнее, притягивая меня к себе

своими большими ладонями, сжимая мои ягодицы. Наши тела прижимаются и я

взвиваюсь, страстно желая его.

– Детка, – стонет он мне в затылок.

– Беннетт, я хочу тебя. – Мои глаза медленно закрываются, наслаждаясь эротической

чувственностью, которую доставляет мне этот человек, каждый раз, когда его пальцы

касаются меня.

Он обвивает рукой меня за талию, а второй рукой собирает мои волосы в кулак. Я в

ловушке, издаю стон и моя голова кружится от предвкушения. Он прижимается, влажно

целуя меня в шею, а затем прокладывает дорожку вверх и поднимает руку к моей груди.

Он сжимает ее, одновременно откидывая волосы, и я таю.

Я уже на взводе, готова к его дикому, жесткому сексу.

– Еще, – не могу сдержать стон.

– Не снимай это, или, я клянусь, ты очень пожалеешь об этом. – Он тянет за цепочку,

которая соединяет соски и это движение причиняет мне боль, не сильную.

– Может, сделаем это? – предлагаю я, а его пальцы сдавливают, сильно сжимают мои

груди и в то же время он посасывает мою кожу. Затем сильно кусает.

– Ты чертовки грязно выражаешься. Да? – Он щипает меня за соски, сжимая обе мои груди

вместе, и я слышу глубокий смех. – Ты хочешь, чтобы мой член долбил тебя.

Вместо ответа я просовываю руки под его пиджак, хватаю его за ремень, затем провожу

пальчиками по его выдающейся выпуклости и сильно сжимаю.

Он перестает посасывать мою шею и он со свистом произносит мое имя:

– Ксавия. Умоляй меня своим грязным маленьким ротиком.

– Ты мне нужен, – хнычу я. Мою кожу обдает жаром. Мне больше ничего не надо, кроме

его члена, вонзающегося в меня.

Он сильно хватает меня за волосы.

– Умоляй меня.

Мое тело трепещет от того, как резко он это произносит и от того, что он требует меня

умолять его. Это вовсе не номер в отеле Бостона, где он заставил меня умолять его –

громко. Мы в его кабинете.

– Ты серьезно? – шумно выдыхаю я.

Из его горла вылетает ласковый смех в тот момент, когда он сильно сжимает мои волосы и

тянет мою голову к себе на плечо. Все мои мышцы скручиваются в тугой узел, мое

желание стремительно растет и я жажду, чтобы он проявил всю ту жестокость, которую он

предлагает мне.

Он задевает своей щекой мою челюсть, а его щетина царапает мои нервные окончания, а

губы скользят по моему уху.

– Разве я не сказал тебе «умолять меня»?

Пульсирующая вспышка гнева вспыхнула глубоко во мне.

– Пожалуйста, трахните меня, Сэр.

– Громче, Кса. Эта комната звуконепроницаема.

– Пожалуйста, трахните меня. Сэр! – рычу я.

– Тебя стоит трахнуть, но ты также должна помнить, кто здесь командует. – Он отпускает

мои волосы и разворачивает меня к себе. Наши взгляды встречаются. Сцепляются. – Когда

я говорю тебе, чтобы ты меня умоляла, тебе, б*дь, лучше делать это сразу. Что касается

сегодняшнего случая, то ты не заслужила моего члена.

– Нет. Нет. НЕТ! – кричу я. Он прав. Я на грани и страстно хочу его.

– Достаточно, – предупреждающе шепчет он, выгибая бровь.

Я сглатываю, когда он дотрагивается ладонью до моей груди, поигрывая большими

пальцами моими сосками, я дико желаю, чтобы он поцеловал их.

– Пожалуйста.

– Ты дикая и не послушная.

– Ты мучаешь и дразнишь меня.

– Господи, ты хоть что–нибудь помнишь из Бостона?

– Многое. В этом и проблема.

– Поцелуй меня так, как я учил тебя, – приказывает он, и когда я выполняю, он

закручивает цепочку между зажимами моих сосков. Я кусаю его за губу, а он дергает за

цепочку, и я кричу от резкой боли. Я желаю его до дрожи и боли, желаю сжимать его член,

желаю его жаждущий рот и зубы на моем теле, в то время как он трахает меня так жестко,

что я полностью распадаюсь на кусочки.

Он отстраняется от моих губ.

– Скоро я буду обладать тобой. Учить тебя. Приручать тебя. Ты и понятии не имеешь, что

значит быть полностью моей.

– Сэр, почему бы Вам не показать мне? – намекая, шепчу я ему в губы, гладя пальчиками

его член, чувствуя через брюки, как он напряжен.

– Не трави меня, Кса. Я уже на грани, чтобы не взять и не трахнуть твой прекрасный

ротик. Так чертовски близок! – он обхватывает своей рукой мою и потирает моей

ладошкой свою выпуклость вверх и вниз. О, да, он четко дает понять мне, как он

изголодался – но он также сдерживается.

Я сжимаю пальцы над ним, поглаживая его сильнее, но это не достаточно, чтобы он начал

действовать и доставил мне боль, граничащую с наслаждением, которую он научил меня

жаждать, и я рычу от отчаяния:

– Пожалуйста, это ведь не очередной урок, да?

– Что конкретно ты хочешь, малышка? – Его слова покалывают мою кожу, а он берет меня

за грудь.

– Тебя. Сосущего меня за соски, пока я не сошла с ума, впиваясь ногтями тебе в спину.

– Неверно. Это не то, что тебе надо. Тебе нужна дисциплина. Я дам тебе, что ты хочешь,

но тебе придется подождать, пока мы не поговорим. Понятно? – его теплое дыхание

касается моей кожи, оставляя легкий поцелуй на моей коже.

– Нет. Ты мне нужен. Сейчас! – Я в замешательстве от ощущения, которое навалилось на

меня, мы вроде вместе – но все еще порознь. Его прикосновение, его поцелуй, его тело

искушают меня, и я безудержно дрожу.

Как он не понимает, что доводит меня до безумия. Мое тело, словно дрожащее месиво. Я

бы уже могла объезжать его. Мое тело его. А он жестко вдалбливался бы у меня между ног

и – вот, где он должен сейчас быть. Жестко и сильно трахающим меня.

Мускул на его челюсти дергается.

– Кса, мы кое–что должны обсудить, это случилось недавно. Я не собираюсь трахать тебя,

пока ты не примешь решение.

Глядя на него, я опешила от его торжественного выражения лица. Я стараюсь говорить

связно.

– Звучит серьезно.

– М–м–м. – Он отводит от меня взгляд.

– Ты должна меня выслушать. Давай присядем. Выслушай меня, только спокойно.

От того, что свет падает из окна, его зрачки становятся похожими на большие темные

озера… Я прячу свое беспокойство поглубже, чтобы оно не отравляло мои мысли.

– Если это разговор в стиле «мне очень жаль, но у нас ничего не выйдет», то я бы

предпочла постоять.

– Это зависит от тебя. Возможно, ты скажешь мне это после того, как услышишь то, что я

хочу тебе сказать.

– Этого не будет, сэр.

– Ты неисправима для той, кто не может чертовски правильно умолять и чтобы тебе стать

сабой, нужно приложить максимум усилий. – Он наклоняется и скользит своими губами

по моим.

Я не очень хочу разговаривать. Единственное, что мне надо – это сплести наши тела. Я

приоткрываю губы, страстно желая почувствовать его теплоту, влажный язык у себя во

рту. Вместо медленного и спокойного поцелуя, он подхватывает меня и прижимает меня

спиной к двери. Это поцелуй совсем не похож на нежный, скорее на лихорадочное

изучение друг друга. Наши языки танцуют, требовательно сплетаясь, я прикусываю его

губу, сильно желая, чтобы он сделал что–то неописуемое со мной. Я глажу его сквозь

пиджак, крепко держу его за лацканы, тесно прижимаюсь, чтобы устоять.

Когда он поднимает голову, я чуть ли не задыхаюсь, готова скинуть свою одежду при слове

«действуй».

– Я хочу тебя, и это не утверждение, – говорю я, подходя к нему.

Он обхватывает мое запястье и сжимает.

– Во–первых, ты должна услышать то, что я должен сказать. Тебе. Давай выпьем и

разберемся со всем этим. – Он произносит это серьезно и пристально смотрит на меня. То

как он сжимает челюсть, заставляет меня сделать то же самое. Чтобы он не хотел мне

сказать – это серьезно.

– Отлично. Уже пять часов и сегодня пятница. Давай воспользуемся твоим офисом.

– Господи. Звучит очень даже ничего, чтобы начать таким образом наш уик–энд. – Беннетт

смеется, но его смех звучит глухо.

Его смех не затронул его глаза – и на секунду – в его глазах мелькает искорка боли. Мы

смотрим, не мигая друг на друга, и сила, которую он источает, зарождает боль глубоко у

меня в груди.

– Я вовсе не это имела в виду… – Отлично, это наглая ложь. Я полностью за то, чтобы

«воспользоваться» его кабинетом, занимаясь безумным сексом–с–вырыванием–волос. Но

на его лице опять мелькнуло это нескрываемое выражение. То, с каким он смотрел на меня

там в Бостоне. Боль, смешанная с чем–то темным. Сейчас это выражение было как–то со

мной связано. Снова в моей груди возникает сильный приступ боли. Я стараюсь

отодвинуть все, что я чувствую подальше. Спрятать эмоции. Что мне сделать, чтобы

освободить его от той темноты, которая исходит от него? – Беннетт, все в порядке?

– Солнце. Не дай своему воображению разыграться. – Он целует меня в кончик носа и

ослабляет хватку на моей руке. То место, где он только что касался меня, покалывает. Я

подхожу вместе с ним к столу и он открывает выдвижной ящик, доставая оттуда бутылку

Macallan. На столе стоят стаканы, Беннетт наливает щедрую порцию виски в каждый. Он

подает один мне, а второй берет себе. – За тщательно обдуманные решения.

– Действительно. – произношу хрипло, чокаясь с ним. – Это новая тенденция?

– Точно, – отвечает он и поднимает стакан, глядя на меня сквозь стакан.

Я пробую, виски качественный, я и выпиваю залпом. Виски скользит, словно бархатный по

моему горлу, а затем я чувствую, как он обжигает сначала мое горло, а потом и желудок. Я

не ела, поэтому я чувствую, будто мне в желудок закинули взрывчатку, а не виски.

– Вау, – задыхаясь, ставлю стакан на стол.

Алкоголь слегка ударяет в голову. Я держусь за стол, поднимаю взгляд и вижу, как Беннетт

смотрит на меня. Он выпивает свою порцию и ставит свой стакан рядом с моим. Молча

наклоняется вперед и целует меня, нежно кусая меня за нижнюю губу. Чувство такое

острое, что я начинаю стонать его имя.

– Ты не представляешь, сколько раз за день я думал о том, как я целую и трахаю твой

нахальный ротик, – шепчет он. Его слова ласкают мою кожу, скользят внутри меня, и

сплетаются в завитки нежности от легкого опьянения после виски.

***

Я выпиваю свой напиток и веду Ксавию к дивану, мои мышцы напрягаются также как и

мой член, в тот момент, когда она садится на кожаный диван. Я представляю себе, как

развожу ее ноги и толкаюсь в нее до тех пор, пока мы оба не истощимся. Ради ее же блага,

мне надо держать себя в руках.

– Как ты знаешь, у меня была встреча с Вице–президентом. – Я сажусь поближе к ней,

тщательно выбирая слова, и беру ее за руку. – Я решил, что приму ее предложение.

– О боже. В этот момент большинство людей скакали вокруг тебя туда–сюда. Почему я

испытываю чувство страха?

– Я считаю, что поговорка «не лезть вперед батьки в пекло» очень точная. Мне сложно

было согласиться.

– Прошу тебя, хватит тянуть. Просто скажи мне, о чем ты там думаешь.

Я бы ничего не хотел ей говорить. О чем, б*дь, я думаю? Если честно, это была хорошая

идея. Если она решит, что завтра в Доме ничего не произойдет…тогда я слечу с катушек. Я

не могу работать с ней и не иметь доступа к ее телу – в любом случае, она мне нужна. Я

сдерживал себя с того момента как мы покинули Бостон, всего лишь с единственной

целью. Привести ее в Дом и заявить на нее права. С каждым шагом все ближе и ближе, и

все это выглядит так, как будто в моей голове что–то щелкает.

Я не могу представить себе, будто я встречаюсь с ней в обычном смысле этого слова. Она

нужна мне связанная, умоляющая и широко раскрытая. С того момента как мы

встретились, у меня была определена цель и ее конечная точка находилась как раз передо

мной. Распластанная Ксавия, в то время как я беру ее – словно песня в моей голове,

жидкий огонь, несущийся по телу. У нас должна будет быть Секретная служба,

защищающая нас от моих соседей–идиотов, прессы, которые будут преследовать нас, если

мы примем план Вице–президента со всеми этими свиданиями, известными как

постоянные романтические и, мать их, ванильные.

Эта безобидная идея никогда не осуществится, если это будет означать голая–Ксавия–в–

постели моей квартиры. Нам нужно будет местечко, в котором мы сможем не беспокоится

о том, как жестко, громко или грубо мы будем трахаться. Я чешу щеку.

– Пиар команда Райан полагает, что для того, чтобы я соответствовал образу, мне надо

будет…, – я остановился, подбирая нужные слова.

– Что предлагает ее пиар команда?

– Подругу, – произношу я и смотрю, как глаза Кса становятся размером с блюдце.

– Что? – заикаясь произносит она.

Стиснув зубы, я шепчу тот бред, который я поклялся озвучить ей.

– Они нашли мне подругу.

– И ты согласился?

– Нет. Вот поэтому мы с тобой и разговариваем сейчас, – я еще не закончил, а она уже

вскочила с дивана. Она выглядит очень расстроенной, а ее глаза сверкают синим

пламенем, когда она смотрит на меня. Но вместо того, чтобы что–то ответить, она

поворачивается и направляется к дверям.

– Кса. Остановись. – Я срываюсь с дивана и в три огромных шага настигаю ее и снова

произношу, – Б*дь, остановись!

– Отеб*сь. Сенатор, – рычит она, не останавливаясь.

В моей голове возникает всего одна мысль: эта девчонка не уйдет. После всего того, что

произошло сегодня, я на грани того, чтобы оттащить ее обратно на диван, оголить ее зад и

уложить к себе на колени. Она направляется к двери, чтобы открыть ее, но я ставлю руки

около нее так, что она оказывается пойманной с обеих сторон будто в ловушку.

– Неужели тебе не интересно кого подобрала команда Вице–президента в качестве моей

подруги?

– И знать не хочу, – выплевывает она. – Причина номер 666, почему стажерам не следует

трахаться со своим боссом!

Ее трясет и я опускаю руки ей на плечи, затем спускаюсь вдоль ее рук. Обхватываю

запястья и отцепляю ее пальцы от дверной ручки.

– Нет. Ты узнаешь. – Я разворачиваю ее и наблюдаю за ней, кусающей губу. Господи, я

хочу раздеть ее и провести следующие часов десять, наслаждаясь ее телом. Б*дь, как она

умудряется так влиять на меня? Поднеся ее руки к губам, я начинаю целовать ее ладошки,

но она отказывается смотреть на меня. – Детка. Посмотри на меня.

– Нет, – она упрямо качает головой и я глубоко вздыхаю, давая ей время. Ее аромат

наполняет воздух между нами, и мой член пульсирует, жаждая освобождения. Господи

Иисусе, я хочу быть в ней… все время.

– Это ты, – говорю ей, поднимая руку к ее щеке и беря ее за подбородок. – Ты.

Ее глаза, словно жидкие аквамарины, она моргает и по щеке скатывается слеза. Она без

очков и я провожу пальцем по мокрой дорожке, безумно желая знать, что творится у нее в

голове. Я даю ей время переварить услышанное. Черт, сама идея о том, что мы

встречаемся застала меня врасплох и все еще не укладывается у меня в голове.

– Я должна быть твоей девушкой? Что Вице–президент думает об этом… что я готова и

жду не дождусь? Откуда она вообще знает обо мне?

– Когда я приехал к ней сегодня, ее пиар команда была во все оружии. Я думаю, что

Вирджиния не совсем верила в эту идею… до тех пор, пока ты не появилась в комнате.

Вице–президент – ястреб, она все видит. Ее специальность – синтезировать спонтанные

идеи. Черт, отойди же от этой гребанной стены!

– Что я такого сделала, что заставило ее предложить нечто подобное?

– Честно, я думаю, твоя биография.

Она смотрит вниз на свой бейдж, и когда поднимает свой взгляд на меня, качает головой. –

Моя фамилия ничего ей не говорит. Возможно, она ошибается, думая, что у меня

политические корни. Ты знаешь, я не одна из них. Господи, я поссорилась с бабушкой и

дедом после нашего с тобой разговора на прошлой неделе. Ничего на этом не закончится.

Кеннеди и Стилманы держатся вместе. С момента «сухого закона» они всегда были

вместе, прикрывая друг другу спины. Ты не представляешь себе, какого это или как далеко

они смогут зайти!

– Могу, – спокойно говорю.

Она качает головой.

– Сомневаюсь.

Я сильнее сжимаю ее руки. Могу ли я доверять ей?

– Мы с тобой как два айсберга. Откололись от своих семей. Моя семья всегда и везде.

Начиная с Гражданской войны и по сей день они находятся во главе некоторых районов

штата Джорждия. Они также живут в своем маленьком мирке. Старожилы со своим

дерьмом Ку–клукс–клана. – Все вокруг нас исчезает. Я слегка касаюсь ее кожи,

вырисовывая круги, произношу. – Ты видела мои шрамы. Помнишь, я говорил тебе, что

они остались после случая на охоте с моим дядей.

– Да, – она моргает.

– Б*дь. Нужно ли мне впустить ее? Рассказать ей больше, чем она уже знает. Я набираю

воздух в легкие. – Это был не просто случай на охоте. Мой дядя… брат отца похитил меня,

когда мне было четыре. Он посадил меня в машину. Он был обдолбан наркотиками. Я был

с ним около двух недель в декабре. Он творил вещи… – закрываю глаза, сжимая челюсть.

Я весь покрываюсь холодным потом. Сердце грохочет. В то время как образы всплывают в

голове оно грохочет так сильно и быстро, – б*дь! Я заталкиваю воспоминания подальше в

глубины своего сознания и хрипло шепчу: – Вот откуда эти шрамы.

Когда я смотрю на нее, у нее такое выражение лица, будто она только что видела

автомобильную катастрофу.

– О, Господи!

– Меня спасли. Но это стало причиной, почему я так отношусь к людям. Особенно к

женщинам, – произношу я.

Она касается моего лица.

– Ты прекрасен… для меня.

Какое–то время мы просто смотрим друг на друга. Боль в кристально синих глазах Кса

разбивает меня. Обжигающие садистские образы пряжек от ремня, кровь и нож,

оставляющий на моей коже порезы, всплывают в моей голове. Ее уязвимость, шелковистая

мягкость – это мой огонь, на который я, как мотылек лечу. Это ловушка. Моя слабость. То,

чем я желаю обладать. Закрываю глаза. Хочу, чтобы мрак стер все воспоминания. Я не

могу рассказать ей всей правды. Мне на помощь пришли родственники со стороны матери

– они пришли и нашли убежище моего дяди. Никто кроме моей семьи не знает, что меня

похитили. Лишь один человек знает, как жестоко был убит мой дядя. Никто, мать твою, не

знает секрет, который я храню, до сих пор.

– Мы оба в ссоре с нашими семьями. Поверь мне, я прекрасно знаю, каким гвоздем в

заднице может быть семья. – говорю ей.

Она кивает, скользя рукой по моей груди.

– Что дальше?

До нашего отъезда из Бостона, Ксавия позвонила своим бабушке и деду. Я не знаю, о чем

они говорили и какая у них была реакция, но судя по ее раскрасневшимся щекам, могу

себе представить что, чтобы она ни сказала – это давно пора было сделать. Я понимаю, что

все в восторге от ее семьи, но для меня, лучше меньше да лучше. Будет намного проще

делать с ней то, что я хочу, если никто из нас не будет привлекать особого внимания.

Любой человек или общество являются еще одной ловушкой, с которой нам придется

иметь дело. Если она сможет разорвать все связи со своей семьей так, как это сделал я,

б*дь, я не буду против.

– Я сказал Райан, что встречаться с тобой это хорошая идея, но она дала мне понять, что

это не мне решать. Отнюдь не мне.

– Да. Не тебе. Ты можешь сказать «нет» и отвергнуть ее предложение за нас обоих.

– Конечно, могу, тогда я не стану баллотироваться на должность Вице–президента.

– Так это из–за меня? Баллотироваться или нет?

– Я не собираюсь встречаться ни с какой другой женщиной. Ты единственная, кого я хочу,

в этом случае у нас с тобой будут хоть какие–то гарантии.

– За нами будет наблюдать весь мир.

– Секретная служба не будет крутиться вокруг нас. Если тебе так важно… учитывая твое

недавнее стремление к независимости от своей семьи. – Я смотрю на нее сверху вниз,

замерев, зная, что благими намерениями выстлана дорога в ад. – Вирджиния Райан

считает, что ты сделаешь это для нее в качестве личного одолжения. И она хочет, чтобы я

донес до тебя, что она у тебя в долгу.

– Вице–президент сказала это? – Бровь Ксавии изогнулась.

– Да. Она бы хотела пообедать в воскресенье, чтобы обсудить, как нам все это уладить. –

Я снова беру Кса за руки и глажу ее запястья. Нежно. Она моя.

– Что насчет завтрашней ночи?

Я смотрю в глаза девушки, они проникают в меня … глубоко. Я поднимаю ее руки над

головой.

– Тебе решать.

– А мы можем делать и то и другое? – Говорит она с придыханием. Вопрос…

соблазнительный.

Какое–то мгновение мы смотрим друг на друга.

– Ты хочешь быть моей сабой и притворяться моей подружкой?

– Что значит «притворяться?» – Ее глаза опасно сверкают, разжигая во мне желание,

обладать ей полностью.

Она должна знать, как безумно меня влечет к ней. Если она еще не поняла, я прижимаю

свой твердый как камень член к ней и рычу.

– Нет. Быть настоящей.

– А «ненастоящая» включает в себя секс в твоем клубе? – Она закусывает губу.

Я смеюсь. Еб*мать.

– Мы зря тратим силы. Ты вообще понимаешь, насколько это может быть опасно?

– Почему? Мы уже взрослые люди.

– Детка, все те люди, которых ты увидишь сегодня вечером тоже взрослые, и все они хотят

держать свою частную жизнь под замком. Ты должна молчать. Даже, если ФБР будет

допрашивать тебя. Никто не должен знать, что это ты. Это означает, что ты должна быть

инкогнито в клубе. Ты точно хочешь этого, потому что оба варианта не приемлемы. Один

неверный шаг и мы пропали.

Застонав, она смотрит на меня.

– А что насчет тебя. Люди ведь знают тебя.

– Это является частью нашей дилеммы. Но у меня в запасе очень много информации на

каждого члена клуба, чтобы уравнять риски, связанные со мной. – Когда она опускает

взгляд, я весь напряжен. Я наклоняюсь ближе, поднимая ее руки еще выше. У нее

перехватывает дыхание, а грудь поднимается. – Смотри на меня. Все время.

– Что ты собираешься делать?

– Немного практики. Чтобы ты была готова к завтрашнему дню.

– Мой зад все еще болит, – шепчет она.

– На нем мои следы, – произношу шепотом около ее губ. – Я только начал.

– Не мучай меня.

– Ошибаешься, – обрушиваясь своими губами на ее, говорю я и захватываю обе ее руки в

свою. Взяв в кулак ее волосы, я прижимаюсь бедрами к ней, давая понять ей, насколько я

голоден, как будто грубое поведение с ней сможет успокоить боль, растущую внутри меня,

требуя удовлетворения. – И еще. Ты не будешь стажером.

– Что? – выпаливает она, стараясь освободиться. – Ты меня увольняешь?

– Нет! – Я раздвигаю ее ноги своими, отпускаю ее волосы, чтобы дотянуться до подола ее

платья. – Ты будешь частью моей команды. Оплачиваемой частью. Будет не так много

поводов для нарушения правил.

– Все же… ты собираешься заполучить чьи–то женские трусики, – заканчивает она.

Отстраняясь от нее всего лишь на несколько миллиметров, чтобы просунуть руку между

нашими телами, я пропускаю палец под кружево и резко отвечаю.

– Да. Но не твои.

Она извивается рядом со мной.

– Дай дотронуться до тебя. До твоих волос. Ради Бога!

Своим словами она подстегивает меня. Она сдается и тем самым дает мне то, что я

страстно желаю.

– Вижу, что я добился того, чего хотел. Завтра, никаких споров. Никаких ответов с твоей

стороны, или вскоре ты узнаешь, что происходит с сабами, которые теряют над собой

контроль. Хочешь узнать?

– Я согласна на все, что Вы предлагаете, Сенатор!

Я бы все отдал, чтобы видеть ее со связанными запястьями. Трахать ее связанной на

скамье, или привязанной к кресту или кровати. Не важно, я хочу, чтобы она умоляла меня

ущипнуть ее за соски, в то время как я трахаю ее грудь. Как я буду наслаждаться,

засовывая свой член в ее сладкий ротик, когда она будет сосать мою головку.

Я отпускаю ее запястья и смотрю ей в лицо.

– Тебе нужно преподать небольшой урок, чтобы ты могла контролировать свой

прекрасный ротик. Встань на колени и раскрой губки, умоляя меня о члене, – я

выплевываю слова, в то время как расстегиваю молнию на ширинке и достаю свой член.

Медленно она опускается на ковер. Я закрываю дверь на замок и не могу поверить, что

мне уже тяжело себя сдерживать.

– Пожалуйста, Сэр, – громко произносит она, но ее тон дерзок.

– Еще раз. Сложи руки у груди. Умоляй. Меня. – Я беру ее лицо в свои руки, заставляя ее

смотреть на меня. Она медленно вдыхает, как будто борется с собой. – Ты знаешь, что надо

сделать. Сделай, сейчас же.

Глядя на нее, я нежно глажу пальцем ее щеку, и ее плечи расслабляются.

– Сэр, научите меня контролировать себя. Пожалуйста, разрешите мне пососать Ваш член!

– Твоя просьба звучит уже лучше, чем до этого. – Ухмыляясь, приближаю свой член к ней.

– Лизни. – Прикосновение ее язычка к головке заставляет меня задрожать. Грубо. Жестко,

вот как я хочу ее – и я резко выдавливаю из себя. – Еще. Лижи мой член так, как я учил

тебя!

Она проводит своим язычком с пирсингом по головке, слизывая выделившуюся жидкость.

Затем прячет язычок, смакуя мое возбуждение и наши взгляды встречаются. Черт, я

должен трахнуть ее. Владеть ей. Я запускаю пальцы ей в волосы, проталкивая глубже.

– Соси его. Все время.

Она скользит своим мягким влажным ротиком вокруг головки и обхватывает его

полностью. Сладкими, словно зефирка, губками. Она сосет мой член и подводит меня к

краю… мне этого мало. Она дразнит меня, и я еще крепче сжимаю ее волосы в своем

кулаке.

– Открой рот. Шире. Расслабь челюсть. – Я заставляю ее взять меня глубже, до самого

горла. Двигая бедрами, я проталкиваю член глубже в ее горло, жестко трахая ее

прекрасный ротик. – Вот так. Давай посмотрим, как я обладаю твоим грязным ротиком.

Ока кивает и проводит своим язычком с пирсингом по моему члену, обвивая руками мои

бедра. Я дико хочу ее – глубоко погрузиться в нее. Больше нет сил терпеть. Я не могу

остановиться и прежде, чем я могу понять, что происходит, притягиваю ее. Я должен

войти в нее. Обладать ей.

– Я еще не закончила, – шепчет она своими пухлыми губками.

– Да, ты права. Я собираюсь засунуть свой член в тебя так глубоко, что в следующий раз

ты дважды подумаешь прежде, чем бросить мне вызов, малышка. – Я уже готов трахнуть

ее здесь у стены. Я снова становлюсь диким, как будто это поможет мне освободиться от

напряжения из–за ее влияния на меня. Я не могу остановиться и закидываю ее ногу, затем

провожу членом около входа в ее киску и с силой вонзаюсь в ее тугую плоть. – Бл*ь! Кса!

Я грязно ругаюсь не просто из–за умопомрачительного интенсивного удовольствия,

которое проносится через все клетки моего тела, а от того особенного чувства свободы, с

которым я могу трахаться с этой девушкой. В любой момент любого дня, до безумия хочу

обладать ей.

– Пожалуйста… Бен, – я чувствую, как ее киска дрожит вокруг моего члена и я

приподнимаю ее выше.

Закинув ее вторую ногу, я вонзаюсь в нее и в этот момент она стонет, выкрикивая мое имя

снова и снова. Она хнычет и это звук эротичного опустошения, я готов взорваться сильно

и быстро. Я накрываю ее губы своими, проглатываю ее стоны…ее вкус. Если бы время

было на моей стороне, я бы наслаждался ей все время. Всей. Чертовски. Моей. Ее губы

мягкие, гладкие и открытые. Она просовывает свой язычок и я жадно пробую его, в то

время как трахаю ее. Снова и снова врываюсь в ее киску, а она впивается в мои волосы.

Мы безудержно трахаемся. Но этого не достаточно – только не после всего, что произошло

сегодня. Обвив меня ногами, я переношу Ксавию к дивану.

– Пожалуйста. Не останавливайся, – молит она. Ее слова действуют на меня и мне не

остается, ничего кроме как дать ей все, что она хочет.

– Шшшш, – рычу я, обрушиваясь на ее губы, и просовываю язык между ее губ, в тот же

момент беру ее запястья в одну руку.

Опершись на подлокотник, я вколачиваюсь в нее. Прижимая ее своим телом, начинаю

совершать сильные толчки, граничащие с болью. Это словно первобытный трах, так мы

ощущаем друг друга.

Я выгибаюсь, погружаясь в ее скользкую киску, которая чувствуется необычайно узкой.

Снова и снова я погружаюсь в нее, подстегиваемый ее криками. С каждым ударом я все

глубже вхожу в нее, еще сильнее и сильнее. Она напрягается, выгибается на диване –

мышцы ее тела напрягаются, а влагалище сжимает мой жаждущий освобождения член.

Обхватив ее, я откидываюсь назад и я полностью вгоняю от безудержного возбуждения в

нее свой член. Еб*ть, я так хочу кончить! Оргазм настигает меня и проносится по всем

клеткам моего тела.

– Сэр! – выкрикивает она, воздух резко покидает мои легкие и приводя меня к краю. Ее

имя срывается с моих губ и я бурно кончаю в нее.

Глава 4

ВХОД.

– Ты точно уверена, что не хочешь пойти со мной? – спрашивает Брук, входя в комнату и

держа в руках умопомрачительные туфли на шпильках и не менее обалденное коктейльное

платье.

– Быть третьей лишней на твоем свидании? Нет уж. Все в порядке. У меня очень много

работы на сегодня. – Хлопаю рукой по папке, лежащей у меня на коленях.

– На этот раз режиссер. Вокруг него всегда люди. ШИКАРНЫЕ. ИНТЕРЕСНЫЕ. ЛЮДИ!

Моя бровь изгибается.

– Все–те–не надежные–товарищи – это твоя мечта. Не моя.

Моя соседка пожимает плечами.

– Не затрахай их, пока не попробуешь несколько. – Она смеется и машет мне из коридора,

поправляя свою сумочку. Как только закрывается дверь, я соскакиваю с дивана и бегу

через коридор к себе в спальню. Остается меньше двух часов до того, как я должна быть в

лобби отеля, из которого меня заберет, присланный за мной, автомобиль Бена. Наконец–то

Брук ушла и я смогу придумать, что мне сделать со своими волосами.

Час спустя, я наконец–то одета, мои волосы забраны под гладкий парик, и я еду в такси,

направляющемся в отель Франклина. Я выхожу из такси и двигаюсь ко входу.

– Чем я могу Вам помочь? – спрашивает швейцар.

– Да… Я. – Черт. У него в руках планшет и он терпеливо ждет, когда я смогу все

объяснить. – У меня назначена встреча в лобби.

– Как Вас зовут?

Я сомневаюсь. Беннетт попросил меня использовать вымышленное имя, если кто–нибудь

спросит меня.

– Мисс. Иксесс, – отвечаю, глядя ему в глаза.

– О, да. Ваш номер готов. – Он переводит взгляд на портье, который стоит рядом с ним. –

Проводи Мисс Иксесс на стойку регистрации.

– Благодарю, – бормочу я, смущенная тем, что мне предоставлен номер в этом роскошном

отеле. Я не могу позвонить Бену и спросить его, поэтому я следую вовнутрь. Машина

прибудет за мной через двадцать минут, поэтому у меня есть еще время.

Уже в номере – нет, не так. В НОМЕРЕ ЛЮКС. Даже для такого роскошного отеля, этот

номер люкс чересчур шикарен. Многочисленные произведения искусства украшают

стены. Мне нравится, как сочетаются музейные, и современные скульптурные статуэтки,

которые расставлены тут и там. На столике в ведерке со льдом стоит бутылка

шампанского, рядом с ним единственный хрустальный фужер и красная роза в вазе. Я

нюхаю розу, вдыхая приторно–сладкий аромат.

Я опускаю сумку на пол и наливаю себе бокал шампанского. В одиночестве, потягиваю

напиток и выхожу на террасу, наслаждаясь видом на Вашингтон. Прислонившись к

перилам, я вздрагиваю, когда звонит мой телефон. Вытаскивая его из кармана пиджака, я

замечаю, что это номер Джона, светящийся на экране.

– Эй, привет, – говорю я, перед этим сделав глоток шампанского.

– Выступающий чертовски горяч, мне надо с кем–нибудь трахнуться. Ты свободна сегодня

вечером, чтобы сходить выпить и потанцевать? – нараспев произносит он.

– Ты сегодня работал? – я чувствую укол вины.

– Черт, да. Картер созвал всех, и бл*дь, мне тоже надо будет притворяться стажером,

чтобы добыть информацию на него. Сегодня я сделал несколько серьезных знакомств.

Господи, я хочу отпраздновать.

Я держусь за перила и смотрю на улицу внизу.

– Джон. Будь осторожен. Сплетни очень быстро распространяются. Ты сам мне это

говорил.

– Ну, дорогая, я проверил эти источники. Достаточно того, что я сыт скандальными

подробностями, которыми я поделился с моим редактором.

– И? – Я замираю, ожидая услышать какие грязные подробности он нарыл. Джон – это

журналистский эквивалент собаки «Редбон кунхаунд» в вынюхивании улик... секретов.

– Мне разрешили копаться в грязном белье Капитолия. Даже выделяют деньги на это.

Картер – это альфа–самец Капитолийского Холма и моего редактора это бесит, но сейчас я

собираюсь куда–нибудь. Мне нужен секс. Ты дома?

– Ммм, нет… Я ухожу, – Да, стоя на балконе, это первое, что приходит мне на ум. Если бы

Джон накопал что–либо даже слегка касающееся Беннетта, он бы уже сказал. Не важно,

чтобы не происходило у Джексона Картера, может, он просто изменяет своей любовнице.

Я играючи покручиваю фужер между пальцев и замечаю, что на фужере остался след от

моей красной помады.

– И чем ты сейчас занимаешься? – с издевкой в голосе произносит он.

– Да так, девчачьими делами, – захожу внутрь и открываю косметичку. – Ищу себе что–

нибудь новенькое из одежды. Косметики. Занимаюсь шопингом с Брук. Сейчас мы идем

смотреть новый фильм с Дженифер Лоуренс, – произношу я, и мой взгляд опускается на

открытую газету на столе рядом со мной.

Держа в руке помаду, я хожу вдоль выхода на балкон, молясь, чтобы он не встретил мою

соседку по комнате сегодня вечером и не прихватил меня за задницу за мою откровенную

ложь.

– Ха. Очень похоже на романтическую комедию.

Джон, хоть он и является тем кто «за», чтобы вести образ жизни гея, не любитель

девчачьих фильмов. Пусть он и гей, но он не неженка. Может, он и выглядит агрессивно со

всеми своими татуировками на руках и обычно на его лице небольшая щетина, чтобы

выглядеть немного мрачно, никто, кроме меня не знает, что он очень опрятный малый.

Весь такой в застегнутой–на–все–пуговицы–рубахе–с–бабочкой–и–в твидовом пиджаке–

самец.

– О, так и есть, – я отвечаю. – Ты знаешь, как Брук любит такие фильмы. – Оправдания.

Вранье. Я кручусь влево и вправо. Фактически, я становлюсь королевой по

«запудриванию» мозгов. Без сомнения, он не хочет идти на этот девчачий фильм.

– Ладно, беглянка, тогда я оставлю вас. Скажи Брукмайстер, что нам надо пообедать как–

нибудь. В ближайшем будущем. И на этот раз поближе, в моем районе.

Мы прощаемся и я обещаю перезвонить ему завтра. Как? Не имею понятия.

Я заново наношу слой помады, поправляю парик, убирая прядь иссиня–черных волос с

глаз, и ищу свой пиджак. Черт, лучше снять его. Я складываю и накидываю его на руку,

затем беру свою сумку, достаю ключ, и устремляюсь к лифту. Пока еду в лифте, я сжимаю

магнитную карту–ключ, будто это спасательный круг, а потом опускаю его в сумку. Выйдя

из лифта, я занимаю место в лобби, замечая, как люди смотрят в мою сторону в течение

нескольких минут.

Все в холле исчезает в тот момент, когда я чувствую беспокойство при виде гладкого

черного автомобиля, подъезжающего снаружи, и мне становится интересно, может, это за

мной. Беннетт трахал меня вчера в своем кабинете, а после, мы уютно устроились на

диване. С его членом внутри меня, он объяснил мне план действий.

В первую очередь, у меня будет водитель и еще один мужчина. Смотритель.

Он заставил меня повторить мои действия, пока я буду сидеть в лобби, до тех пор, пока не

приедет водитель и не найдет меня. Смотритель... он будет присматривать за мной – мы

заедем за ним позже. Как только мы встретимся с ним, я буду делать именно то, что

говорит мой Смотритель. Если у меня будут вопросы, он на них отвечать не будет.

Он дал четкие указания. Мой взгляд должен быть опущен. Все время... за исключением