Проводник (СИ)

Глава 4. Эффекты главные и побочные

Настал мой черед входить в состояние когнитивного диссонанса.

— То есть, как это — «не передавал»? Ты еще скажи, что после рассказа о короле-параноике не открывал свою память, разрешая мне просмотреть и самому прочувствовать, насколько сладка жизнь в Академии!

Вытянувшееся лицо Ушастика было убедительнее любых слов. Правда, в этот раз он быстро пришел в себя и потребовал подробностей. Требование я удовлетворил, поведав о своих сегодняшних «успехах» в менталистике, начав с Муркиного откровения и подытожив ощущениями сильного похмелья после изучения воспоминаний Дара. Рассказал честно, без утайки. Ведь от одной мысли, что моя бесцеремонность в паре с любопытством могла безвозвратно испортить наши только-только наладившиеся отношения, хотелось пойти и повеситься на ближайшем суку.

— И много ты успел посмотреть? — безэмоционально поинтересовался эльф, когда мое чистосердечное признание подошло к концу.

— Ну-у… субъективно где-то пару лет твоей жизни. Точнее сказать сложно, ведь я только поначалу осторожничал и выбирал отдельные тематические отрывки, а потом обнаглел и принялся за раз просматривать целые подборки, включающие в себя до сотни различных по времени и событиям воспоминаний.

— Пару лет… — повторил Дар, глядя в одну точку.

Почувствовав, что от стыда у меня заполыхали уши, как у пойманного родителями за курением младшеклассника, я поспешил покаяться:

— Извини, у меня и в мыслях не было злоупотреблять твоим доверием. Я был уверен, что ты отслеживаешь мои действия и остановишь, если я зайду слишком далеко. И это я сейчас не оправдываюсь! Свой проступок полностью осознаю и готов на все, чтобы его искупить… Ну, хочешь, я тебе свою память открою? Ты главное — объясни, как это сделать, и смотри, сколько душе угодно! Слова поперек не скажу. Только прошу, не обижайся!

Ушастик криво ухмыльнулся:

— Да я и не обижаюсь. Если помнишь, я сам решил обо всем рассказать. Кроме того, насколько я понимаю, ничего такого, что заставило бы тебя прекратить наше общение, ты там увидеть не мог.

Облегчение, которое я испытал, было почти осязаемым.

— Тогда почему у тебя такой потерянный вид?

— А как еще прикажешь реагировать, видя человека, который походя, без видимых усилий опровергает фундаментальные законы магии разума?! — в сердцах воскликнул Дар.

— Не истери, пожалуйста! — поморщившись от острой вспышки боли в висках, попросил я. — Давай конкретику.

— Как пожелаешь! Как маг я довольно слаб, но в теории магического искусства разбираюсь получше многих мастеров. И о таком понятии как максимально допустимая величина единовременно передаваемого объема знаний знаю не понаслышке. Она возникла не на пустом месте, а была оплачена жизнями десятков и сотен лишившихся разума одаренных. Ты недавно удивлялся, почему лесных стражей не обучают с помощью прямой передачи памяти. Да потому что это крайне опасно! Превысь допустимую величину — и вместо ученика ты получишь двуногое растение без признаков интеллекта. Это известно каждому сколь-нибудь квалифицированному магу. Но что я наблюдаю? За какой-то час с небольшим ты успел просмотреть два года моей жизни, которые по информативности превышают допустимую величину… НА НЕСКОЛЬКО ПОРЯДКОВ! А сделав это, не пускаешь слюни, не бьешься в предсмертных судорогах по причине сожженного от перенапряжения мозга, а невозмутимо заявляешь, что у тебя «немного побаливает голова»!

Ну, сейчас бы я так не сказал. От криков Ушастика ежик, поселившийся в моей черепушке, снова недовольно заворочался и, судя по ощущениям, позвал в гости своих друзей. У-у-у… добейте меня, кто-нибудь! И чего Дар так разорался? Я столько раз демонстрировал ему свою необычность, что у него должен был иммунитет на удивление выработаться, а поди ж ты! Видимо, психика эльфа, расшатанная количеством пережитых за сегодня потрясений, по примеру моей, начала давать сбои. Что ж, поможем братишке прийти в себя!

Обхватив Дара за плечи, я тихо сказал в остроконечное ухо:

— Успокойся, возьми себя в руки. Ты же говорил, что не обижаешься на меня. Неужели, соврал? Или не обижаешься, но все-таки злишься, угадал? Нет? Тогда не понимаю, отчего ты разошелся. Да, я способен принимать большие объемы информации, и ты об этом прекрасно знаешь. Из своего экспериментального обучения языкам я секрета не делал, а с Муркой мы общались в твоем присутствии. Так чему же ты удивляешься? Или ты недоволен моей живучестью и решил добить, пока не поздно? Тоже нет? Тогда кончай орать, иначе у меня голова взорвется!

На последней фразе я все-таки сорвался, за что и был наказан новой вспышкой боли. Мое скривившееся лицо подействовало на Ушастика не хуже ведра холодной воды. Он остыл и, опустив взгляд, произнес:

— Прости, Ник. Не знаю, что на меня нашло.

Я разомкнул объятия и вяло отмахнулся:

— Проехали!

Получивший свободу эльф вскочил и принялся что-то искать в плошках на столе.

— Потерпи немного, я сейчас общеукрепляющее сделаю. У меня все ингредиенты готовы, осталось только смешать и процедить…

— Нет! — решительно воспротивился я. — Никаких зелий! В прошлый раз я справился без них, и ничего — выжил, хотя чувствовал себя хуже, чем сейчас. Так что обойдемся без химии. Крепкий здоровый сон — и все как рукой снимет!

— Не уверен, — покачал головой Дар. — Возможно обратное — сейчас имеющиеся в твоем теле компоненты изменяющего зелья и нейтрализатора гасят губительные последствия принятия памяти, но как только организм вплотную займется самоочищением…

— Полагаешь, это твоя отрава повлияла на мои способности? А как же урок лингвистики от универсала в Ирхоне? Да и пара месяцев жизни в теле Мурки — не шутки.

Каюсь, тщеславием я не обделен. Ну, нравится мне думать, что это не просто побочный эффект портяночного настоя, а я такой весь из себя уникальный, и что? Могу я немного побаловать свое «эго»? Благо повод имеется.

— Языковые знания по объему значительно уступают комплексным воспоминаниям. Сам подумай — голые речевые рефлексы с функцией автоматического поиска сходных образов в памяти получателя и продолжительный, насыщенный поток информации, поступающей сразу от всех органов чувств и объединенный сознанием донора. А по поводу памяти твоей подруги… ты же не станешь спорить с тем фактом, что ее мышление не идентично моему?

Вот кайфоломщик! Но с другой стороны — молодец. Так сформулировал, что даже завуалированного намека на оскорбление не найти.

— Ладно, не буду спорить со знатоком, — сдался я. — Но все равно считаю, что с алхимией лучше повременить.

— Ник, твое необоснованное упрямство начинает меня нервировать.

Ага, обиделся, значит. Ну-ну, похимичить не дали!

— Необоснованное? А ты можешь дать гарантию, что компоненты твоего общеукрепляющего не вступят в бурную реакцию с остатками уже сидящих во мне зелий? Тебя-то после «испытания воли» им не поили — я видел!

Ушастик задумался, но подыскать контраргумент не смог:

— Ладно, убедил. Иди, отдыхай! Только попроси Мурку, чтобы последила за твоим состоянием и чуть что — сразу звала меня.

— Хорошо, — я поднялся из-за стола. — Кстати, Дар, предложение с моей памятью остается в силе.

— Буду иметь в виду, — кивнул эльф.

В сопровождении большой кошки я покинул кухню, на пороге умудрившись зацепиться плечом за косяк. Настроение, поднявшееся от предвкушения долгожданного отдыха, рухнуло куда-то в подвал. Я совсем упустил из виду, что благодаря памяти Дара у меня теперь в мозгах сплошная каша из навыков! Ушастик-то посубтильнее меня будет, отчего его умения, лежащие на поверхности сознания, конфликтуют с телом несколько больших габаритов. Неужели мне в который раз придется заново учиться ходить? Хотя, практика показала, что не все так ужасно. До кровати я добрался, умудрившись ни разу не споткнуться, но порадоваться этому достижению не успел — отключился, едва голова коснулась подушки.

Уходя в мир грез, я рассчитывал задержаться там минимум на сутки, однако, проснувшись, обнаружил, что проспал несколько часов — за окном только-только начало темнеть. Прислушавшись к себе, не ощутил даже отголосков головной боли. Тело было свежим, бодрым и очень голодным, поэтому я без промедления натянул сапоги и в компании радостной Мурки отправился на поиски пропитания. К слову, особых проблем с координацией не было. Присутствовало некое неудобство, скованность и рождающееся в глубине подсознания недовольство неправильностью, нерациональностью движений, однако ноги не заплетались, что настраивало на оптимистичный лад.

Зайдя на кухню, я увидел Лисенка, которая, сосредоточенно прикусив губу, ловко вертела в руках большой неказистый венок из ивовых прутьев, из которого во все стороны торчали ветки. Рядом на лавке лежала большая связка длинных, очищенных от листьев лозин, дожидающихся своей очереди. Заметив меня, рыжая вздрогнула и едва не выронила рукоделье.

— Привет, — широко улыбнулся я. — Чем занимаешься?

— Корзины плету, — скромно потупившись, ответила девушка. — А то мы сегодня с Викой за ягодами пошли совсем без тары, и вернулись ни с чем. Все, что собрали, на месте и съели. Не в рубашках же нести? Я и подумала — не дело это. Сбегала к ручью, нарезала веток и вот…

Рыжая кинула быстрый взгляд в угол, где рядом с парой кувшинов стояла симпатичная пузатая корзинка. Не в силах сдержать любопытство, я взял поделку и поразился ее качеству. Аккуратная, овальная, небольшая, но достаточно глубокая, ручка крепкая, может спокойно выдержать пяток кило, а прутья настолько плотно прилегают друг к другу, что в ней не то, что ягоды — крупу носить можно! Я бы не поверил, что такой шедевр можно сплести за пару часов, если бы не держал доказательство в своих руках.

Ай да мастерица! Похоже, я отыскал таинственного благодетеля, помогающего нам с разными бытовыми мелочами. Надо бы поблагодарить девушку. Пусть знает, что ее помощь очень важна для нас. Ведь ни я, взращенный цивилизацией двадцать первого века, ни Вика, которую с малых лет готовили к должности главы племени, ни тем более Дар не имеем практики домоводства, поэтому основная часть хозяйственных забот ляжет… вернее, уже легла на хрупкие плечи Лисенка. И сейчас важно показать, насколько мы ценим ее труд. Но для начала стоит извиниться за утреннее безобразие.

Отложив корзинку, я осторожно подвинул ветки и присел на лавку рядом с Лисенком. Девушка отреагировала странно — съежилась, будто в ожидании удара, а на меня отчетливо плеснуло страхом. Что за ерунда?

— Твои проделки? — мысленно обратился я к Мурке.

— Нет, я не заставляла ее бояться тебя! — поспешно ответила марилана.

— Подруга, я и не думал, что ты запугиваешь рыжую. Просто удивился, что ты решила сообщить мне о том, что чувствует Лисенок, напрямую передав ее эмоции.

— Ник, я тебе ничего не передавала, — возразила кошка.

Я с трудом удержал свою челюсть на месте. Вот так сюрприз! Я научился слышать чужие эмоции! Без амулетов, без создаваемой магическими метками связи и прочих «костылей». И это не ошибка — я четко осознавал, что страх принадлежит именно находящейся рядом девушке, а не пришел мне от неизвестно где шлявшегося Ушастика. Но как такое возможно? Ведь умение слышать чувства — это не навык, а чистой воды физиология, которая вместе с памятью не передается. А даже если я не прав, в воспоминаниях Дара не попадалось моментов, когда он считывал чужие эмоции. Так откуда у меня эта способность? Еще один побочный эффект эльфийских зелий? Да сколько можно!

Нет, я не жалуюсь. Чтение эмоций хоть и не аналогично подслушиванию мыслей, но тоже полезная штука. Просто открывающиеся перспективы начинают меня пугать. Что там следующее на очереди — телекинез, самолевитация, управление погодой? Да я такими темпами скоро всех людей «икс» за пояс заткну! Вот еще пару кружек отравы дерну для храбрости… Стоп! Отставить истерику! Со способностями разберемся потом, сейчас нужно ребенка успокоить. А то едва не трясется от страха, бедная.

— Лисенок, я хочу с тобой серьезно поговорить, — мягко начал я. — Сегодня утром мне пришлось…

Не дав закончить, девушка затараторила:

— Я все поняла! Я поступила неправильно, и мне очень стыдно. Я слома… подорвала авторитет своего командира, и это непростительно. Но я больше никогда так делать не буду, обещаю! Я исправлюсь, честно-честно! Только позволь мне остаться с вами!

Недоделанная корзинка упала на пол, но рыжая этого даже не заметила, с мольбой уставившись на меня. Ее ушки печально поникли, а глаза стремительно наполнялись слезами. На меня хлынул такой поток отчаяния, что даже дух перехватило. Молитвенно сложив руки на груди, Лисенок прошептала:

— Пожалуйста, не прогоняй меня!

Ах, вот в чем причина! Она не меня боится, рыжую до дрожи в коленках пугает возможность снова остаться одной. Видимо, получила от Вики нагоняй за утренние геройства и до моего пробуждения успела основательно себя накрутить. Либо моя супруга перестаралась с воспитательными мерами. Мягко взяв за плечи вздрогнувшую девушку, я заглянул в зеленые широко распахнутые глаза и твердо сказал:

— Успокойся, никто тебя прогонять не собирается. Я не понимаю, как тебе вообще могла прийти в голову эта мысль. Ты — полноправный член нашей семьи, и мы никогда тебя не бросим!

— Правда? — пролепетала Лисенок.

— Конечно, правда!

Губы рыжей задрожали, а по меху на щеках пробежали крупные капли. Не выдержав, я сгреб худенькое тельце в охапку, поцеловал девушку в лоб и крепко прижал к себе. Это стало последней каплей, Лисенок вцепилась в мою рубашку и с облегчением разрыдалась. Ласково гладя ребенка по голове, я шептал ей на ушко всякую успокаивающую ерунду, типа обещаний, что все непременно будет хорошо, что она больше не останется одна, что мы будем о ней заботиться. Однако поток слез не прекращался. Не представляя, как еще можно успокоить рыжую, я покосился на Мурку и попросил ее посодействовать.

В следующий миг я ощутил, как от кошки к девушке побежала тонкая струйка умиротворения. Странно, но я буквально кожей почувствовал эти эмоции — словно ветерок пролетел мимо, обдувая меня ласковой прохладой. И тогда, толком не осознавая, что творю, подчиняясь смутным образам, пришедшим из глубин памяти, я собрал воедино всю свою нежность, любовь, сочувствие, симпатию, желание уберечь и защитить — в общем, все то, что чувствовал по отношению к маленькому беззащитному существу, щедро орошающему влагой мою рубаху, вылепил из этого материала одеяло и мысленно укутал им Лисенка.

Это сработало, рыдания начали ослабевать. Минуту спустя рыжая лишь изредка всхлипывала, а вскоре окончательно успокоилась и затихла в моих руках. Я не переставал ее гладить, ласково перебирая пушистый мех между ушек. Да, Викуся, как дипломат ты меня восхищаешь, но воспитатель из тебя — хреновее некуда! Довела ребенка до истерики, справилась! Вместо того чтобы мягко подтолкнуть к мысли: «пока взрослые выясняют отношения, детям лучше постоять в сторонке», она о командирском авторитете переживает! Ничего, дорогая, мы еще поговорим с тобой на тему семейных отношений.

— Лисенок, ты как там, не уснула? — тихонько спросил я.

— Не-а, — ответила девушка моей подмышке.

— С тобой все в порядке? Плакать больше не будешь?

— Не-а, — повторила рыжая, не предпринимая попыток отстраниться.

«Похоже, перестарался с эмоциональным воздействием!» — подумал я и начал аккуратно разматывать ткань своих чувств, укрывавшую Лисенка. Эффект наступил быстро. Девушка, вернув способность трезво мыслить, зашевелилась. Но напрасно я надеялся — она лишь устроилась на лавке поудобнее и в свою очередь обняла меня, спрятав зареванную мордашку на моей груди. Вздохнув, я продолжил ласки, попутно вспомнив о том, что так и не успел извиниться.

— Малыш, прости за сегодняшнее безобразие, — я подключил к делу вторую руку и перебрался на шейку, принявшись почесывать ее так, как это нравилось Мурке. — Я не хотел тебя пугать, просто очень сильно обиделся на самоуправство Ушастика, вот и вспылил. И вообще, я не такой злой, как кажется на первый взгляд. Конечно, не образец добродетели, но тебя в любом случае не обижу.

— Я знаю, командир.

— Вот и прекрасно! И еще, сделай одолжение, «командир» — это для посторонних или во время вылазок на Проклятые земли, а когда мы дома, зови меня по имени. Мне будет приятно.

— Хорошо, Ник, — промурлыкала девушка, помахивая хвостиком.

Мы еще немного посидели молча. Рыжая окончательно разомлела от моих поглаживаний и почесываний, а я наслаждался моментом, впитывая эмоции детского счастья, которыми щедро фонтанировала Лисенок. Но все хорошее быстро кончается. Мой желудок жалобным кваканьем напомнил, что одними чувствами сыт не будешь. Девушка, услышав глас моей утробы, тихо хихикнула. Затем ойкнула, вскочила, будто ужаленная, лишь чудом не наступив на остов будущей корзинки, подбежала к печке и выудила оттуда глубокую миску. Оказывается, Дар оставил мне от обеда порцию тушеной картошки с мясом и велел накормить, если я проснусь в его отсутствие, да только Лисенок за переживаниями совсем забыла об этом.

Мысленно отдав должное предусмотрительности Ушастика, я предложил Мурке присоединиться. Большая кошка еще не успела проголодаться и ответила отказом. Ничуть не огорчившись, я быстро опустошил тарелку. Несмотря на то, что картошка была переварена и по консистенции напоминала пюре, а мясо наоборот — получилось жестковатым и намертво застревало в зубах, еда показалась мне настолько вкусной, что я едва не вылизал посудину. Хотя и отметил, что повар из братишки не такой хороший как зельевар — вот же парадокс.

Насытившись, я поблагодарил радостную девушку. Судя по эмоциям, Лисенок всерьез надеялась на еще одну порцию обнимашек, но не судьба — на кухню заявилась остальная часть нашего семейства, и рыжая постеснялась прилюдно напрашиваться на ласку. Волосы Вики были расплетены и густым водопадом закрывали лопатки, шерстка котят поднабрала пушистости и выглядела потрясающе, а Дар нес в руках котелок со свежей рыбой. Вопрос о том, где они изволили пропадать, отпал сам собой.

— Как самочувствие? Голова болит? — поинтересовался Ушастик, увидав сытого и довольного меня.

— Нет, все как рукой сняло. Я же говорил!

— А в теле никаких странностей не ощущаешь?

— Двигаться непривычно, — честно признался я. — Это чувство появилось еще утром, но было вполне терпимым, а сейчас — просто гаси свет! Постоянно ловлю себя на мысли, что меня запихнули в чужое тело. Правда, ходить я не разучился, как в случае с Муркой, но локтями углы задеваю.

— Ожидаемо, — кивнул Дар и повернулся к орчанке: — Вика, возьми на себя приготовление ужина. А мы с Ником займемся тестами.

— Погоди минутку. Дорогая, можно тебя на пару слов?

Поднявшись, я подхватил супругу под локоток и потянул за собой к выходу. Отойдя подальше от окон, чтобы нас не услышали, я спросил:

— Вика, зачем ты над бедным ребенком издеваешься?

— Ты сейчас о ком?

— Я о Лисенке, которую ты своими нотациями довела до истерики.

— Ты шутишь? — удивленно вскинула брови орчанка.

— Да какие тут шутки! — возмутился я. — Перед вашим приходом мне пришлось добрые полчаса успокаивать рыжую, убеждая, что прогонять ее из нашей компании никто не собирается. У меня рубашка до сих пор от слез мокрая, можешь пощупать! Что ты ей такого ляпнула?

— Да ничего особенного! Даже не ругала за ее утреннюю выходку. Только объяснила, что недопустимо вмешиваться в конфликт, причин которого ты не понимаешь. Ну и вскользь заметила, что в искательских командах тех, кто идет против власти командира, как правило, вышвыривают без лишних разговоров.

— Вот как? А ты случайно не подумала, что для Лисенка снова остаться в одиночестве смерти подобно? Что больше всего на свете она боится оказаться никому не нужной?

Вика в ужасе распахнула глаза. Похоже, это ей на ум не приходило. На меня плеснуло волной эмоций, которая послужила неопровержимым доказательством факта пробуждения у меня способностей эмпата. Ведь если в случае с рыжей появление чужих чувств еще можно было списать на мариланьи приемчики, коими Лисенок могла пользоваться, даже не осознавая этого, то теперь, когда я услышал эмоции супруги, даже не касаясь ее тела, спорить с фактами было бесполезно.

— …! — емко выругалась орчанка и попыталась от меня сбежать. Но я не дал ей этого сделать, ухватив за рукав.

— Пусти, Ник, — Вика попыталась вырваться. — Мне нужно с ней поговорить!

— Остынь, не пори горячку! Если ты сейчас с порога кинешься к ней на шею с извинениями, то скорее напугаешь ребенка. А так и вторую истерику спровоцировать недолго, ведь страху она сегодня натерпелась. Действовать надо мягко, нежно, ненавязчиво. Попросить помощи, затем похвалить, независимо от результата, перевести разговор на хозяйственные таланты рыжей, подчеркнуть ее немаловажную роль в нашей семье и только тогда приступать к разбору полетов.

Подумав, орчанка кивнула:

— Ты прав… Боги, где был мой разум? Видела же, что с ней не все в порядке, но решила — переживает за Ушастика. Ник, поверь, я действительно не хотела…

Не желая выслушивать оправдания, я притянул супругу к себе и поцеловал. Практика показывает — этот простой, но безотказный способ заставляет замолчать любую представительницу прекрасного пола. Когда же Вика справилась с изумлением и начала отвечать, я оставил нежные губки любимой в покое и спокойно заявил:

— Верю. А теперь иди, исправляй последствия своей невнимательности!

Девушка поспешила в дом. Проводив ее взглядом, я сокрушенно покачал головой. Ну что за день сегодня такой! Вроде не понедельник, а все косячат почем зря. И ладно еще я с Даром, но Вика… Осталось только котятам внести свою лепту — и будет полный песец! Эх, скорей бы завтра наступило!

— Поговорили? — ко мне подошел Ушастик.

— Ага.

— А о чем шла речь, не поделишься?

Мне не составило труда догадаться о причинах интереса эльфа:

— Не волнуйся, не о тебе. Пока мы с тобой ворошили прошлое, Вика умудрилась случайно обидеть Лисенка, но сама об этом не догадалась. Пришлось просветить.

Проявив тактичность, Дар не стал выяснять подробности, а перешел к тестам. И первое, что сделал — попросил у меня разрешения взять контроль над телом. Артачиться я не стал, и моментально оказался в роли наблюдателя, а Ушастик приступил к экспериментам. Поначалу эльф осторожничал, но проведя стандартную разминку и убедившись в отсутствии неприятных ощущений, начал проверку на выносливость. Выполняемые им гимнастические упражнения становились все сложнее, появилась легкая боль, которая становилась все сильнее и неприятнее. Я было подумал, что Дар перестарается, и мои кости снова выскочат из суставов, но обошлось. Вернув мне способность двигаться, Ушастик заявил:

— Довольно неплохо. Признаюсь честно, я ожидал худшего.

— Не надо меня жалеть, Дар! — мрачно возразил я. — Говори как есть — результаты отвратительные, а полноценность моего обучения под большим вопросом.

— Ник, ты преувеличиваешь. Я понимаю, благодаря моей памяти тебе известно, какими физическими качествами должно обладать тело подготовленного лесного стража, но уверяю, для первой процедуры положительных изменений более чем достаточно.

— Нет, это я еще преуменьшаю! — в сердцах воскликнул я. — Утром ты сказал, что моя регенерация может стать серьезным препятствием, и сейчас я в этом убедился. Очнувшись после процедуры, я решил испытать свои новые возможности… Знаю, я — идиот, у которого отсутствует инстинкт самосохранения! Не перебивай, пожалуйста! Так вот, сравнивая утренние результаты с твоими, могу сказать, что они сильно отличаются. Грубо говоря, за день мои связки прошли половину пути к своему исходному состоянию. И меня это бесит! Если скорость регресса сохранится, уже завтра от положительных изменений не останется и следа.

Ушастик задумался. Затем выругался и снова ушел в себя. Я ему не мешал. Если Дар не сможет найти выход, про обучение можно будет забыть. Печально… но все же не конец света. Если лесного стража из меня не получится, то хороший мечник может выйти. Всего-то и нужно, что подогнать навыки, полученные из памяти эльфа, под мою тушку. Большого труда это не составит — с Муркой ведь получилось. Правда, в таком случае наша с братишкой связь никогда не будет разорвана и, в конце концов, все получится как в сказке. В смысле: «…и умерли они в один день».

— Есть способ, который может если не остановить, то хотя бы замедлить возврат связок к исходной форме. Большой комплекс проверки гибкости Аввариста. Он предназначен…

— Не трудись, — прервал я Ушастика. — Я видел его исполнение в твоей памяти. Но этот комплекс предназначен для тех, чьи тела уже достигли… э-э… нужной кондиции. По факту он не разрабатывает связки, а лишь позволяет поддерживать их в тонусе. Так как же он может помочь, если я и близко не подошел к требуемым нормам?

— Других вариантов я не вижу. Есть, конечно, шанс, что ухудшение результатов спровоцировали остатки зелий в твоей крови, но очищающий настой все равно еще не готов, так что будем пробовать комплекс. Выполнить правильно все упражнения у тебя не выйдет, но если связки до сих пор сохраняют повышенную эластичность…

— …их можно разработать старым «дедовским» способом. А большой комплекс как раз позволяет равномерно нагрузить их все! — ухватил я мысль.

Действительно! Раньше эльфы как-то ухитрялись обходиться без специальных зелий, десятилетиями изнурительных тренировок совершенствуя свои тела. Вот и последуем их примеру. Тем более благодаря Ушастику я помню нужные ощущения, а значит, до серьезных травм дело не дойдет. Итак, что там первое? Руки в замок, левую кисть вывернуть по часовой стрелке до появления тянущего ощущения в локте. Плохо! У Дара получалось намного лучше. Ну-ка, еще разок, усилить нажим… теперь в обратную сторону… Повторить упражнение… Вот, чуть лучше. А если еще разок?

Забыв обо всем, отгородившись от внешнего мира, я сосредоточился на тренировке. Согласно полученным из воспоминаний инструкциям, я нагружал работой каждый сустав, пытаясь добиться приемлемых результатов и отступая только тогда, когда чувствовал сильную боль — последнее китайское предупреждение моего тела. И хотя ни одно из упражнений я так и не смог выполнить должным образом, это не лишало меня надежды. Я ощущал, как благодаря моему усердию связки постепенно движутся обратно к тому состоянию, что было у меня в момент пробуждения. И пусть прогресс был почти не заметен, особенно в сравнении с «эталоном» из памяти Дара, но именно он служил мне стимулом к дальнейшей работе.

Закончив Большой комплекс, я принялся выполнять его заново. Не обращая внимания на появившуюся в мышцах усталость, на липкий пот, от которого начало пощипывать глаза, на легкую ноющую боль в суставах, раз за разом я повторял упражнения, опасно приближаясь к размытой черте, отделяющей меня от нанесения непоправимого ущерба собственному организму. Да, я рисковал, но не мог иначе. Я видел, что мои усилия приносят реальные плоды, и не желал останавливаться на достигнутом. Снова и снова, с каким-то мазохистским наслаждением я подвергал себя изощренным пыткам, которые эльф Авварист сотни лет назад собрал в одну систему и по ошибке обозвал тренировочным комплексом.

В очередной раз закончив упражнения для ног и при этом каким-то чудом умудрившись не разорвать свои штаны в области паха, я поднялся с корточек и внезапно пошатнулся от усталости. Прикрыв глаза, я глубоко вдохнул, пережидая приступ головокружения, а затем снова сцепил подрагивающие руки в замок. И внезапно ощутил, что тело мне больше не подчиняется.

— Достаточно! — услышал я голос Дара. — Ник, меня поражает твой энтузиазм и небывалое усердие, с которым ты относишься к занятиям, но если ты еще раз повторишь Большой комплекс, то завтра не сможешь подняться с кровати.

Убедившись, что его слова услышаны, Ушастик вернул мне контроль. Лучше бы он этого не делал! Ватные ноги подкосились, и я рухнул на траву, словно деревянная кукла, у которой обрезали ниточки. Лежа в позе морской звезды и тихо матерясь от ноющей боли, казалось, навечно прописавшейся в моем организме, я пытался заново овладеть плохо подчиняющимися конечностями, попутно отмечая, что уже наступила ночь. Фига себе, потренировался!

Подскочив, Дар аккуратно помог выпрямить ноги, после чего стал медленно водить надо мной раскрытыми ладонями. От его рук распространялось приятное тепло, которое моментально впитывалось моим телом и заставляло боль отступать. Этот магический массаж дал мне возможность расслабиться и постепенно восстановить власть над организмом. Глядя на то, как я осторожно начинаю шевелиться, эльф заботливо поинтересовался:

— Встать сможешь?

— Попробую, — прокряхтел я и с помощью Дара утвердился на подрагивающих ногах. — Спасибо, что вмешался, а то я совсем потерял счет времени. Ох, мать моя женщина, как же больно! Такое впечатление, будто по мне стадо козлов промаршировало. И чего ты раньше меня не остановил?

— О рогатых можешь не рассказывать, я прекрасно слышу твои чувства. А не вмешивался потому, что захотел выяснить, насколько тебя хватит.

— И как впечатления? — криво ухмыльнулся я.

— Мне кажется, или ты напрашиваешься на комплименты? — вернул мне ухмылку брат.

— Вот ведь жлоб, доброе слово для ученика пожалел! — притворно возмутился я. — А, плевать! Ты лучше скажи, там от ужина что-нибудь осталось? А то у меня разыгрался зверский аппетит.

— Осталось. Пойдем!

Справедливо полагая, что сам я передвигаться не в состоянии, Ушастик подхватил меня под руку и решительно потащил в дом. Но я воспротивился, пожелав, чтобы прежде мне устроили экскурсию по местам, не столь отдаленным. В общем, посетив местные удобства, мы приковыляли на кухню, где Вика под опытным руководством Лисенка постигала хитрую науку корзиноплетения. Оценив кривобокую поделку супруги, я выдал пару подходящих случаю комплиментов, восхитился наставническому таланту рыжей, после чего выпал из жизни, так как заботливый Дар водрузил передо мной котелок с остатками ухи.

Ел я, не чувствуя вкуса. Интересно, это зелья виноваты в том, что на меня такой жор напал, или дикий голод — закономерный результат проявленного рвения на тренировке? Думаю, последнее. К слову, я понял, почему, несмотря на риск, передача памяти используется у эльфов в процессе обучения как демонстрация необходимого результата. Когда на собственной шкуре ощутишь, что именно должно получиться, появляется лишний стимул заниматься усерднее. Во всяком случае, со мной именно так. Понимание того, что ты УМЕЕШЬ, но не МОЖЕШЬ, заставляет чувствовать себя каким-то ущербным, неполноценным, а приятного в этом мало.

После того как я опустошил котелок мы еще немного посидели на кухне дружной компанией, обсудили пару бытовых мелочей. Так, я выяснил, куда пропали наши продуктовые запасы. Это Вика, впечатленная многообразием ароматов эльфийской алхимии, утром спрятала в подпол все пока еще съестное. Похвалив ее за предусмотрительность, я вспомнил о насущной проблеме и попросил Дара смастерить для всех нас новые толмачи, работающие «на одной волне».

— Ты последствия хорошо себе представляешь? Это доставит массу неудобств, — возразил Ушастик.

— Согласен, не особенно приятно слышать разговор, для твоих ушей не предназначающийся, — не стал я отрицать очевидное. — Но то, что мы имеем сейчас, никуда не годится! Котятам нужно развиваться, набираться жизненного опыта, а мы лишаем их участия в беседах. Мурка — полноправный член нашего семейства, а общаться может только со мной. Лисенок тоже иногда хочет поболтать со своими хвостатыми собратьями, но вынуждена каждый раз использовать переводчика или просить на время амулет. Куда это годится? Впрочем, если ты столь трепетно относишься к понятию личного пространства, можешь сварганить комплект толмачей, работающих исключительно в зоне прямой видимости. Как вариант, реагирующих на громкость речи. Если не нравится, придумай что-нибудь свое. Маг ты, или где?

Идея эльфу пришлась по душе. Кивнув, он пообещал завтра же заняться расчетами. На этом разговор угас сам собой. Лисенок закончила работу над второй корзинкой и получила заслуженную похвалу от Ушастика. Вика, повертев в руках свой недоделанный «шедевр», самокритично отправила его прямиком в печку и заметила, что время уже позднее, пора бы на боковую. Никто не возражал. Мы погасили светлячок, пожелали друг другу сладких снов и разбрелись по комнатам.

Избавившись от сапог и одежды, я со стоном растянулся на кровати. Блаженство! Обнажившаяся Вика незамедлительно скользнула под бочок и впилась в мои губы с жадностью голодной тигрицы, но быстро выяснила, что сегодня наше супружеское ложе посетила птичка обломинго. Тупая боль в суставах, тянущее напряжение в натруженных мышцах, вспышки острой боли в связках, сопровождающие малейшее движение, а также прочие замечательные последствия тренировки никуда не исчезли и бурным потоком хлынули в сознание орчанки, стоило ей меня коснуться.

— Я кастрирую Дара! — недовольно прошипела моя половинка, отодвигаясь подальше к стенке. — Первое занятие, а его ученик едва жив!

— Не трогай Ушастика! — встал я на защиту братишки. — Он не виноват. Это я переусердствовал немного.

— Немного? — возмутилась любимая. — Когда я в детстве с обрыва навернулась вместе с лошадью и то лучше себя чувствовала, чем ты сейчас!

— Ну, прости, родная, я же не специально.

Побурчав немного, девушка стребовала с меня обещание завтра (если, конечно, я приду в норму) отдать все накопившиеся супружеские долги, да еще и с грабительскими процентами. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Хотя, я ее прекрасно понимаю. И если бы не ощущения… Точно, ощущения! Как я мог забыть! Поднявшись с кровати, я отыскал блокирующий амулет и повесил себе на шею. Если мне хреново, это не означает, что близкие должны терпеть боль вместе со мной. И пусть с Викой сегодня у меня все равно ничего не получится — орочьи сережки игнорируют блокиратор, но хоть Мурка с Даром заснут спокойно.

— Кстати, подруга, почему во время тренировки ты не напомнила мне про амулет, а вместо этого молча смотрела, как я истязаю себя, и сама мучилась? — мысленно спросил я у кошки, улегшись на самый краешек кровати, чтобы даже во сне случайно не коснуться супруги. — Постеснялась или не догадалась?

— Не было причин. Ты и без него неплохо скрывал свои чувства, — невозмутимо ответила марилана. — Конечно, полностью это сделать тебе не удалось, при желании я могла различить их отголоски. Но не печалься, это же был твой первый опыт. Еще научишься!

Если бы я не лежал, то наверняка бы сел от удивления. Я сумел заблокировать эмоции! Не услышать и даже не передать, а попросту отсечь от посторонних. Черт побери, я нереально крут! Еще бы понять, как это у меня получилось. Так-так, если память мне не изменяет (а она мне не изменяет, ибо тупо не с кем), в самом начале я постарался очистить голову от лишних мыслей, чтобы не допустить ошибок в выполнении упражнений. Неужели, это оно? Уф, как-то невесело получается — обрести новую способность и при этом не иметь ни малейшего представления о том, как ей пользоваться. Хотя, я знаю, кто мне может помочь.

— Мурка, ты станешь моим учителем?

— Конечно, Ник, — незамедлительно пришел ответ.

Собственно, я и не сомневался. Не представляю, что именно эльфийские зелья сдвинули в моих мозгах, но если этот побочный эффект со временем не исчезнет, то в умелых руках он превратится в отличное оружие. А под чутким руководством подруги мои руки обязаны стать умелыми!

— Ник, ты не спишь? — шепотом спросила орчанка.

— Нет.

— Можешь поделиться со мной планами на будущее?

— Пока без изменений, — отозвался я. — Завтра мы с Даром выясним, стоит ли вообще использовать эльфийскую алхимию. Ведь если ощутимых результатов не будет, то травить себя незачем. Мне моя регенерация дороже способности завязываться узлом. В любом случае, впереди у меня тренировки и еще раз тренировки вплоть до того момента, когда в качестве мечника я достигну хотя бы твоего уровня. А там поглядим.

— Ясно, следующие несколько месяцев ты будешь занят обучением, а что делать мне? Знаешь, я как-то не привыкла долго сидеть на одном месте без определенной цели. Наводить порядок в доме и плести корзины — это, конечно, занимательно, но уже сейчас я чувствую, что вскоре бытовая рутина мне приестся настолько, что я буду рада в одиночку отправиться на Проклятые земли. Пойми, Ник, меня не учили быть хранительницей домашнего очага, поэтому заботливой хозяйки из меня не выйдет… Прости, если разочаровала.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Имелись у меня подозрения, что деятельная натура Вики воспротивится оседлой жизни, но я полагал, что кризис наступит нескоро. Как же я ошибался! Двух суток не прошло, а моей супруге уже скучно. Что ж, имеется у меня одно дело, которое надолго займет орчанку.

— Не извиняйся. Я и не собирался загружать тебя хозяйственными хлопотами. Просто ты с таким рвением приступила к обустройству нашего семейного гнездышка, что я предпочел не вмешиваться в процесс. Подумал, тебе будет полезно отдохнуть от приключений, настроиться на мирную жизнь. Но раз домоводство не приносит тебе удовольствия, а душа жаждет действия, возьми на себя подготовку Лисенка. Уверен, это занятие не даст тебе скучать.

— Что ты подразумеваешь под подготовкой? — уточнила Вика.

Поглядев на супругу, я обнаружил на ее губах довольную ухмылку, удивился, но все равно озвучил очевидное:

— Умение сражаться с оружием и без. Сама видишь, способности у девочки имеются, да и прочими талантами мать-природа не обделила. Грех зарывать их в землю. Дара привлекать в качестве наставника я боюсь, этот изверг еще покалечит ребенка, а тебе сами боги велят.

— Думаешь, я справлюсь лучше выпускника Академии?

Тон Вики был наполнен скептицизмом, однако в чувствах преобладало удовлетворение. Гадая, что за странную игру она затеяла, я ответил:

— Уверен.

— Хорошо, завтра же начну учить рыжика, — как-то подозрительно быстро сдалась орчанка. — Кстати, давно хотела спросить, как тебе Лисенок? В момент нашего знакомства она не произвела на тебя впечатления, но что ты скажешь теперь, узнав ее поближе? Не жалеешь, что позволил ей к нам присоединиться?

За стенкой слева послышался тихий скрип и едва различимый шорох шагов, а до меня, наконец, дошло, зачем Вика устроила этот спектакль. Выходит, рыжая не спала и все это время старательно прислушивалась к нашему разговору. А сейчас и вовсе вскочила с лавки и подошла к окну, чтоб не пропустить ни словечка.

Я улыбнулся любимой. Не знаю, зачем моей супруге нужно демонстрировать Лисенку, что инициатива ее обучения исходит от меня, но за попытку наладить между нами доверительные отношения — однозначно, зачет! Конечно, она уже ни к чему — мы и сами успели объясниться, вот только орчанка об этом не знает и продолжает думать, что ее замечание о командирском авторитете мешает рыжей увидеть во мне друга. Надо будет просветить мою половинку о текущем положении дел, ну а сейчас не будем разочаровывать ребенка:

— Нисколько. Наоборот, очень рад, что девочка стала частью нашей семьи. У нее же куча достоинств! Красивая, умная, смелая, способная, старательная, хозяйственная. Одна беда — жутко невоспитанная, но это, я надеюсь, поправимо… Кстати, Лисенок, чтоб ты знала, подслушивать примерно так же нехорошо, как и подглядывать!

После небольшой паузы за стенкой возразили:

— А я не подслушиваю! Это вы слишком громко говорите.

Переглянувшись, мы с супругой расхохотались. Ох, чудо хвостатое! Не представляю, как после всего пережитого можно было остаться такой милой и непосредственной. Большинство детей, невзирая на хваленую гибкость психики в этом возрасте, давно бы замкнулись в себе, а Лисенок все еще доверчиво тянется к окружающим. Может, это наследственное?

— Не переживай, Ник, я займусь воспитанием сестренки, — все еще похихикивая заявила орчанка. — Она у меня быстро все правила этикета освоит!

— Сестренки? — переспросил я.

— Ага… И не нужно так удивляться! Сколько себя помню, я всегда мечтала о младшей сестре, о которой смогу заботиться. Косу заплетать, сказки на ночь рассказывать, учить управляться с лошадьми и парнями, стрелять из лука и все прочее. Но после моего рождения мама больше не могла иметь детей, а отец слишком сильно любил ее и повторно жениться не захотел. Так что сейчас я счастлива, что Лисенок согласилась осуществить мою мечту. И вообще, какие у тебя могут быть претензии? Сам же первый младшего брата завел!

— Не младшего, а старшего! — послышался за стенкой слева недовольный голос. — И почему «завел»? Я что вам, домашняя зверушка?

Мы с Викой снова прыснули, рыжая с радостью поддержала компанию. Отсмеявшись, я обратился к супруге:

— Любимая, что ты? Никаких претензий, я безумно раз за тебя. И за Лисенка. Она попала в надежные руки… Дар, разумеется, ты не зверушка. Ты балбес! И прежде чем оспаривать мое старшинство вспомни о безобразии, которое ты устроил утром. Решил, что умнее всех, а в результате едва нашу семью не развалил — вот молодец!

— А ты возьмись за его воспитание! — весело предложила орчанка.

— Делать мне больше нечего! Нет уж, если вдруг опять накосячит, я его тебе на растерзание отдам.

— Только не это! — раздался в соседней комнате крик ушастой души, породив очередной взрыв дружного смеха, к которому подключился и сам Ушастик.

Вытирая слезинки, выступившие в уголках глаз, я почувствовал, как в душе разливается приятное тепло, рожденное осознанием, что этот долгий суматошный день, наполненный потрясениями и неожиданными открытиями, подошел к концу. И слава богам!

— Ладно, повеселились — и хватит. На правах главы семейства объявляю тихий час! Всем спать!

— Хорошо, Ник, — донеслось от окна.

— Как скажешь, дорогой, — рядом мурлыкнула довольная собой Вика.

— Слушаю и повинуюсь, о всемилостивый старший брат! — замогильным гласом протянули за стенкой.

Ну и как тут удержаться? Тем более положительные эмоции, которыми меня со всех сторон щедро одаривали родные, пьянили похлеще алкоголя. Хотя, вполне возможно, причина в моих собственных чувствах. Я был счастлив, поскольку получил неоспоримое доказательство простой истины: мы — семья. И как у любой другой семьи у нас могут наметиться проблемы с взаимопониманием, появиться трудности в общении, возникнуть сложности с доверием. Это — нормально и, как выяснилось, вовсе не смертельно. Ведь любые проблемы, трудности и вопросы нам по силам решить. Вместе.