Проводники судьбы (СИ)

Глава 23.Предложение

Субботним утром Александр вышел из своей квартиры и пошел вниз по лестнице, как всегда пренебрегая лифтом. День выдался на редкость холодным, хотя всю предыдущую неделю жара плавила городской асфальт. Из разбитого накануне окна в подъезд врывался ветер (И как можно было разбить окно в пролете между шестым и седьмым этажом?), и Александр, поежившись, застегнул пуговицы на пиджаке. Сегодня был выходной, и ему предстояло лишь занести в офис папку с документацией.

Но еще до того, как молодой человек достиг злополучного окна, он понял, что пробирающая его дрожь не имеет ничего общего с низкой температурой на улице, а слабость, внезапно разлившаяся по всему телу, совершенно не связана с недосыпанием. На лестничной площадке шестого этажа стоял человек, которого Александр сразу же узнал. Мысль о том, чтобы подняться выше и вызвать лифт показалась вдруг такой сладкой, но он все‑таки решил продолжить спуск.

Понять, почему его сосед снизу стоит перед дверью собственной квартиры в вылинявших шортах и потертой футболке, с пачкой сигарет и зажигалкой в руке, не составило для него особенного труда. Волосы парня влажно блестели — видно, только что из душа, а выражение лица опровергало общепринятое мнение, что взглядом нельзя убить.

— Захлопнулась дверь? — задал вопрос Александр, поравнявшись с соседом.

— Да нет! Просто стою под дверью собственной квартиры, наслаждаюсь прохладой утра и видом разбитого окна! — последовал ядовитый ответ.

Бросив на собеседника уничтожающий взгляд, парень отвернулся, потом, помедлив, опять посмотрел на Александра, вид у которого был, пожалуй, еще более удручающий, чем у злополучного студента, если, конечно, самочувствие хоть как‑то связано с внешностью.

— Есть у кого‑нибудь еще ключи? — продолжал расспросы Александр, отчаянно борясь с подступившей к горлу тошнотой.

— Да, у моей девушки, — на этот раз вместо злобы настороженность и любопытство.

— Помнишь ее номер? — Александр достал из кармана сотовый и протянул парню.

Недолгое колебание, и тот стал набирать номер. Разговор занял меньше минуты.

— Она будет через полчаса, — радостно сообщил парень, хотя уже в следующую минуту устыдился собственного энтузиазма.

— Спасибо, — более сдержанно добавил он, возвращая сотовый, и затем представился:

— Никита, — протягивая руку.

Александр улыбнулся. Надо же, они жили друг рядом с другом полгода, знали друг друга в лицо и имели прекрасное представление о взаимных вкусах в музыке, но не знали имен друг друга. Представившись, он ответил на рукопожатие.

— Пойдем, посидишь у меня, пока твоя подруга не приедет, — предложил Александр.

Никита, как видно, до последнего момента ожидал подвоха, и даже переступая порог квартиры Александра, был готов к тому, что вот — вот воздух огласит оглушительный рок. Но рока не было, не было вообще никакой музыки. Была только чашка горячего чая, и все. Ощутив, наконец, спокойствие своего гостя, Александр и сам смог расслабиться.

Когда полчаса спустя Никита покидал его квартиру, он был несколько удивлен едва различимой фразе, сорвавшейся с языка хозяина: «Как уступить место в транспорте…». А Александр подумал, что, по крайней мере, сегодня не стоит ожидать оглушительного полночного концерта.

Александр спустился вниз, вышел из подъезда и, видно, вспомнив что‑то, открыл папку с документами и стал перебирать бумаги. Не найдя нужного, он вернулся, даже не удосужившись закрыть за собой дверь подъезда, несмотря на трели, издаваемые домофоном.

За всем этим наблюдал мужчина в черном «Фольксвагене», припаркованном в полусотне метров от подъезда. Выждав минуту, он вышел из машины и, проскользнув в подъезд, захлопнул за собой дверь. Но уже в следующее мгновение чья‑то сильная рука обхватила горло Владимира, в то время как другая зажала ему рот. Но годы тренировок не прошли даром, и он был готов к подобного рода неожиданностям. Он резко ударил противника локтем, и когда хватка разжалась, обернулся, оказавшись лицом к лицу с нападавшим. Пальцы правой руки сжались в кулак, но выпад был перехвачен. Еще через мгновение Владимир ощутил брутальную силу противника, когда отлетел к противоположной стене и, ударившись о нее, грохнулся на порожки, не сумев сохранить равновесия. Перед Владимиром мелькнуло лицо Александра, и он ощутил стальное прикосновение к виску своего собственного пистолета с глушителем, до этого надежно спрятанного под кожаной курткой.

Голос Александра был лишен каких бы то ни было эмоций:

— Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы. Но если вы меня вынудите, я прибегну к крайним мерам.

— Вперед! — скомандовал он, ненавязчиво подтолкнув Владимира дулом. — Теперь к лифту! — отдал распоряжение Александр, когда его незадачливый противник поднялся со ступеней и дошел до первого пролета.

Владимир больше не предпринимал попыток к бегству, хотя это, конечно, еще вовсе не значило, что он их не рассматривал как возможность. Оказавшись наедине со своим противником в узком пространстве лифта, Александр испытал ощутимый дискомфорт, впрочем, не настолько сильный, как он боялся.

— Я, по — вашему, похож на идиота? — спросил Александр, играя пальцами на курке пистолета. — Вы всерьез думали, что я не замечу слежки?

— Я здесь сегодня не ради слежки, — ответил Владимир. — Мне нужно с вами поговорить.

— Поговорить? Ну да, конечно, — Владимир и с самого начала не особенно рассчитывал, что ему поверят. — Если так, то это очень хорошо, потому что наши намерения совпадают.

Даже открывая ключом дверь квартиры, Александр ни на мгновение не спускал глаз со своего гостя. Владимир тоже был бдителен, но, несмотря на все старания, не смог улучить момент, чтобы перехватить инициативу в свои руки.

— Итак, — начал Александр, усаживаясь на подлокотник дивана, на дальнем конце которого расположился Владимир, — если уж вы хотите поговорить, то расскажите мне, что нужно было тем двоим, вломившимся в мою квартиру.

— Мира рассказала мне эту историю. Но их послал не я.

Александр не удостоил это ответом, лишь презрительно фыркнув.

— Меня подставили! — продолжал Владимир. — Стал бы я, по — вашему, отдавать столь серьезное распоряжение с помощью SMS?

— И к моему похищению вы тоже не имеете никакого отношения? — тон Александра был абсолютно непроницаем.

— Среди похитителей был мужчина средних лет непритязательной внешности с отвратительной волосатой родинкой на щеке? — вопросом на вопрос ответил Владимир.

— Как я посмотрю, вы, ребята, так любите друг друга! — бросил Александр.

— Этот человек подставил меня. И у вас его сотовый, так что вы должны его помнить.

— Передайте вашему дружку, что он может подать на меня в суд. И вы глубоко ошибаетесь, если считаете, что мне есть хоть какое‑то дело до того, кто больше всех виноват. Я лишь хочу знать, что вам от меня надо.

— Вчера я говорил с девушкой, по имени Оксана. Она примерно ровесница Миры, у нее веснушки на носу, и она пишет маслом потрясающие сказочные картины. Но последнюю ей уже не закончить, потому что у нее опухоль мозга, и жить ей осталось считанные дни. Спасти ее в ваших силах. И не только ее…

— Я ничего не могу сделать: я не врач. Мне очень жаль.

Отгородившись непроницаемой стеной холодной вежливости, Александр спрятался в своем убежище, не позволяя чему‑либо инородному проникнуть внутрь через щель, проделанную минутной слабостью.

— Можете! Более того, в ваших силах спасти множество людей, у которых уже не осталось надежды. Чтобы прояснить ситуацию: нам известно о вас больше, чем вы думаете. Может быть, не все, но достаточно…

Владимир полез во внутренний карман куртки и сразу же услышал щелчок взводимого курка.

— Спокойно! Я не сумасшедший, — успокоил он, нарочито медленно доставая страшно обветшавшую и пожелтевшую вырезку из газеты, которую затем бросил на диван.

Александру достаточно было одного взгляда, чтобы узнать фотографию, сделанную шестьдесят пять лет назад.

— Эту вырезку мой шеф нашел на чердаке дома, где когда‑то жили его родители. На фото его дед, героически погибший на фронте… со своим другом. Еще он нашел письма, которые его дед писал своей жене. В них тоже упоминалось о его друге, причем каждому упоминанию сопутствовали странные намеки, словно они оба хранили какую‑то тайну, неизвестную никому другому. Мой шеф — человек очень внимательный и мыслящий. Но и у него бы не возникло никаких подозрений, если бы один из его знакомых, случайно увидев фотографию, не узнал человека на ней. Тогда мой начальник провел расследование и выяснил много интересного о вас, как, например, та авария полгода назад…

— Так что вам конкретно нужно от меня? — раздраженно перебил его Александр.

— Не так много. Всего лишь ваше согласие принять участие в научных экспериментах по изобретению средства от болезней, которые прежде считались неизлечимыми.

— Принять участие в экспериментах? Вы не могли бы разъяснить для меня это понятие, поскольку для меня научные эксперименты ассоциируются с белыми мышками в клетках, а это не мое излюбленное амплуа.

— От вас не потребуют многого: образцы крови, тканей — даже боли не почувствуете.

— А что вы хотите получить в качестве результатов экспериментов: выздоровление больных или же… больше?

— Вы хотите знать, принесет ли больным людям созданная нами вакцина выздоровление или сделает их… бессмертными?

— Да.

— Я не знаю: я не ученый и не врач. А вы‑то, Александр, сами как считаете?

— Вряд ли они станут бессмертными. Но это неважно, потому что я отказываюсь.

— Почему?

— То, чему суждено погибнуть, должно быть мертвым. Я не собираюсь бросать вызов силам природы и вам не советую.

— Что значит «суждено»? Если сейчас СПИД считается неизлечимым, то несколько веков назад то же самое говорили о воспалении легких. Это прогресс науки, только и всего!

— Не наука сделала меня таким, какой я есть. А теперь уходите, если вам больше нечего сказать.

— Постойте! Это еще не все.

Владимир помедлил, собираясь с мыслями. Он достал из кармана, на этот раз действуя очень медленно и осторожно, пачку сигарет и зажигалку, но закурить так и не успел. Александр резким движением отнял у него и то, и другое, и прежде чем его собеседник успел опомниться, распахнул окно и вышвырнул туда оба предмета. Хотя он на себе ощутил досаду Владимира, Александр все же не мог отказать себе в том, чтобы презрительно усмехнуться и бросить:

— Знаете, сколько людей умирает от рака легких?

— Вы могли бы спасти их всех…

— Еще чего! Поделом!

— Что ж, если вы отказываетесь, то должны знать о всех вытекающих…

— Что? Перешли ко второй части: от предложений к угрозам? — грубо перебил его Александр.

— Людей, на которых я работаю, ваш отказ не остановит… — Александр так и не смог понять, на что больше похожи эти слова: на увещевание или запоздалую попытку сохранить собственное достоинство.

— Я бы сказал, уже не остановил, — красиво очерченный рот Александра скривился в усмешку. — А если еще точнее, они даже не стали его дожидаться. Но мне странно, что вы до сих пор не поняли: я вас не боюсь. Если бы боялся — давно бы уже уехал из Воронежа.

— Но есть еще… — Владимир не успел закончить, потому что в этот момент дверь квартиры отворилась, и на пороге показалась Мира. Она еще не видела своего отца — только Александра, сидящего на подлокотнике дивана.

— Привет! — сказала она с видимым облегчением.

Щеки девушки горели, а слегка вьющиеся волосы разметались по плечам, словно она бежала бегом.

— Я нашла в подъезде вот это, — Мира вертела в руках папку с документами. Здесь твое имя — потерял, что ли? Я уж испугалась, что что‑то случилось, а тут еще лифт не работает…

Мира нахмурилась: что‑то в лице Александра ей показалось странным, и девушка вошла в комнату. Взгляд ее сразу же упал на отца. Скользнул по кожаной куртке, перепачканной мелом, еще недавно покрывавшим стены подъезда, остановился на синяке, уже начавшем проявляться на скуле, а затем обратился на Александра, который выглядел так, будто все это не имело к нему никакого отношения.

— Что здесь происходит? — голос Миры дрогнул, хотя она и не сомневалась в том, что Александр не намерен воспользоваться пистолетом, который держал в руках.

— Знакомство с родителями, — послышался насмешливый ответ Александра.

— Я лишь предложил твоему другу принять участие в медицинском эксперименте, благополучный исход которого стал бы залогом спасения множества жизней, — Владимир, наоборот, говорил очень серьезно и убедительно.

Александр поморщился. Владимир, конечно, хотел сохранить репутацию в глазах дочери и, как видно, небезуспешно; его, впрочем, можно было понять. Спорить или оправдываться — последнее, что собирался делать в этой ситуации Александр, поэтому он лишь сказал Мире совершенно непроницаемым тоном:

— Уведи его отсюда, пожалуйста. Я не хочу продолжения этого разговора.

Мира уже открыла рот, чтобы что‑то сказать, но вновь его закрыла и последовала указанию своего друга. А Владимиру ничего не оставалось делать, кроме как покориться, хотя он и не привел своего главного аргумента в этом споре. Но теперь было уже слишком поздно. Покидая квартиру Александра, Владимир не переставал задаваться вопросом, изменил бы ли молодой человек свое решение, знай он, что своим отказом подвергает Миру смертельной опасности.