Прячьтесь! Будет ограбление!

Глава 19

Однако Шутов не успел поделиться своей идеей — клацая по полу когтями, в комнату, энергично помахивая обрубком хвоста, вбежала собака. Найдя взглядом своего хозяина, пес открыл от возбуждения пасть и что есть мочи ломанулся к кровати, явно намереваясь заскочить на нее.

Раскинув руки в стороны, Покровский попытался было преградить псу путь, однако тот нырнул между его ног, едва не свалив парня, запрыгнул в кровать хозяина и, поскуливая от возбуждения, принялся облизывать лицо Аркадия.

Не разлепляя век, Синявкин оттолкнул от себя морду пса, но отделаться от игриво настроенной девяностокилограммовой машины для убийства было проблематично даже для него.

Окончательно проснувшись, Синявкин увидел причину своего пробуждения облизывавшим ему лицо и, обреченно закатив глаза, сел, отгородившись от собаки локтем.

— Морг, гаденыш, ты как забрался в дом? Опять вырыл где-нибудь нору?

Высунув язык, пес быстро-быстро задышал, обдувая своего хозяина гнилостным запахом из пасти.

Широко зевнув, Синявкин, покряхтывая, вылез из кровати, босыми ступнями нашарил шлепанцы, схватил пса за ошейник и повел его из спальни. Когда он вышел в коридор, из комнаты напротив с приоткрытой дверью донеслись какие-то шорохи, похожие на звук отодвигаемой дверцы шкафа, но мужчина не придал им значения. Не стал он включать и свет в прихожей, а просто вытолкал пса на улицу, закрыл дверь и подергал ее, убедившись, что язычок замка плотно вошел в прорезь в дверном косяке.

Выпроводив собаку, Аркадий потопал обратно на второй этаж.

Успев в последнее перед пробуждение банкира мгновение выскочить из спальни, парни ввалились в комнату напротив, оказавшуюся то ли рабочим кабинетом, то ли домашним кинозалом — в центре стоял широкий кожаный диван с журнальным столиком, его окружали колонки стереосистемы, напротив дивана располагался широченный ЖК-телевизор. В одном углу приткнулся массивный письменный стол с компьютером, позади дивана на всю стену тянулся шкаф, который услужливо приютил незваных гостей.

Задвинув дверцу шкафа, Шутов выдохнул:

— Фу, чуть не спалились.

Глебов пальцем стукнул его по шлему.

— Придурок, если он заметит, что шлема нет, нам конец.

Шутов покосился на меч в руках друга.

— А если он заметит, что вместо меча на стенке висит фомка, тогда что?

Посветив фонариком в телефоне, Покровский осмотрел длинный ряд стоек, увешанных разнообразной одеждой — от рубашек, до кожаных курток и пальто.

— Охренеть, — простонал Покровский. — У него даже в шкафу больше места, чем у нас в комнате.

— Тсс, потише! — зашипел на него Сергей. — Так, Антоша, выкладывай.

— Смотрите парни. Все, что нам надо, — сделать фотки трупа. Покажем их Давыдову и потребуем избавиться от улик против нас. Все элементарно.

Покровский направил луч фонарика в потолок и задал вполне резонный вопрос:

— И кто из нас притворится трупом этого дядьки?

— Он сам. Нужно его просто вырубить, обмазать кетчупом и сфотографировать.

— Он уже проснулся, — заметил Глебов. — Теперь его проще убить, чем вырубить.

— Ничего. До утра еще далеко.

Поразмыслив, Глебов моментально нашел в плане друга слабое место.

— А что помешает Давыдову проверить, жив он или нет?

— Тогда… тогда нужно сделать так, чтобы он ненадолго исчез. Сначала вырубим, обмажем кетчупом, сфотографируем, а потом похитим его. Ну, как вам идея?

— Как-то не очень, — признался Глебов. — Но других нет. Поэтому сделаем так.

Настороженно прислушиваясь к звукам из-за дверцы, Гоша прошипел:

— Заткнитесь, парни! Он здесь!

Переполошившись, друзья мгновенно умолкли и перебрались поближе к стене, спрятавшись за висящей на вешалках одеждой.

Из колонок стереосистемы донесся громкий гнусавый голос переводчика:

— Советский метод эффективней… Я так рад, что успел рассказать тебе о правах человека… Твик, извини за руку, но с этими дверными косяками надо быть поосторожней…

— Парни, приколитесь! — прошептал Покровский, направив фонарик в сторону от себя. И круг света от него осветил электронный кодовый замок на дверце вмурованного в стену сейфа.

В сложившейся ситуации радовало одно — было не так скучно, как могло бы оказаться для троих молодых людей, укрывшихся в шкафу от хозяина дома, в который они проникли. Синявкин смотрел «Красную жару», и парни занимались тем, что вслушивались в искрометные диалоги Шварценнеггера и Белуши, подмечая для себя интересные реплики.

Однако полчаса, проведенные в напряженном ожидании, когда же хозяин дома наконец отправится на боковую, несколько сказались на их нервной системе.

Сняв шлем и задрав маску, Шутов сидел и легонько бился затылком о стену.

— Да что ему не спиться-то? Сколько можно? Ему скоро вставать. Давай-давай, иди в кроватку.

— А может, он заснул? — догадался Глебов. Встав на четвереньки, он пробрался под одеждой к дверце и чуть отодвинул ее: над спинкой дивана торчала голова Синявкина, как показалось, свесившаяся на грудь. — И вправду заснул. Антон, дай топор.

— Что задумал? — подбираясь к нему, спросил Шутов.

— Надоело ждать. Долбану его по башке, и все дела.

Ухмыльнувшись, Шутов протянул другу секиру.

Отодвинув дверцу подальше, Глебов на четвереньках подполз к дивану, сел на корточки, схватил секиру двумя руками и, замахиваясь плоскостью лезвий, вырос позади Синявкина. К счастью, гнусавый голос переводчика и звуки стрельбы из колонок заглушили вырвавшийся из горла парня хрип, а увлеченный делом банкир не заметил всполохов теней, отброшенных на стены комнаты Глебовом, попавшим под свет экрана телевизора.

Нырнув за спинку дивана, молодой человек поспешно ретировался в укрытие и задвинул за собой дверцу.

— В чем дело? — сдавленным шепотом спросил Шутов.

— Лучше подождем, пока он заснет — с бешено колотящимся сердцем выдавил из себя Глебов.

— Да какая разница, долбанешь ты его по башке сейчас или когда он будет в кровати.

Глебов протянул Шутову секиру.

— Хочешь вырубить его сейчас — тогда вперед. Только предупреждаю, он не спит. Он полирует тряпочкой пистолет. Огромный такой, называется Дезерт Игл.

— Ой-ё! — схватился за голову, запаниковав, Шутов. — Вот мы встряли…

Вытянув ноги, Покровский включал и выключал фонарик на телефоне — час, проведенный в шкафу, начал сказываться на состоянии даже обычно спокойного и невозмутимого парня.

— У него бессонница, что ли? — поморщился Гоша. — Давайте, может, навалимся и повяжем его? Втроем мы должны справиться. Только в кино один человек может раскидать толпу.

— Гоша, нас даже не толпа, — напомнил Глебов. Подняв руки, он принялся массировать слипающиеся глаза. — Есть я, очкастый дистрофик и ты. Ты хоть раз в жизни дрался? А у этого буйвола волына и шрамы от ножевых.

— Можно его придушить. — Покровский коснулся рукой болтающегося над ним ремня. — Накинем сзади ремень, и он наш.

— Ага, — поддакнул Шутов и, подняв перед собой указательный палец, веско произнес: — Охотники говорят так: кто контролирует шею зверя, тот контролирует всего зверя.

— Я не заметил у этого мужика шеи, — проворчал Глебов.

Широко зевнув, Шутов сказал:

— А еще за нас элемент неожиданности. Если сработаем четко и быстро, как спецназ, мы его завалим.

— Мы уже сегодня сработали четко и быстро, — напомнил Глебов. — Помнишь, что получилось? Мелкий продавец из секс-шопа чуть не оторвал мне голову.

— У нас возникли объективные трудности, — попытался оправдаться Шутов. — Вышел косяк с масками.

— Косяк вышел не с масками, а с сообщниками. Один гей-идол, второй псих.

— Я не псих. И если бы ты не согласился пойти на преступление, ни я, ни Гоша не сидели бы сейчас в шкафу, обсуждая, как лучше всего вырубить бандоса с огромной пушкой.

— Ах ты рыжий говнюк. Ну-ка иди…

Звук из колонок стих, и Глебов прервался на полуслове, так и не успев схватиться за тонкую шею друга.

Покровский воздел кверху руки.

— Аллилуйя!

Выждав для верности минут двадцать и услышав сквозь приоткрытые двери комнат раскатистый храп Синявкина, парни наконец осмелились покинуть свое убежище.

На цыпочках прокравшись в спальню, Глебов вооружился секирой и, встав у изголовья кровати, занес ее над своей головой. Однако, поразмыслив, опустил оружие, повертев плечами, размял их и поместил топор плоскостью над кончиком носа Синявкина. Поднял его над головой. Опустил. Снова поднял, но на немного меньшую высоту. И снова опустил. Чуть сдвинул секиру в сторону, прицеливаясь к точному удару по лбу. Поднял ее… И опустил.

— Да бей уже! — не выдержав, прошипел Шутов.

— Я не хочу сломать ему нос, — огрызнулся Глебов.

— Тогда бей по лбу!

— А если я случайно убью его?

— Так будет даже лучше.

— Парни-парни. — Покровский показал друзьям взятый с тумбочки пузырек. — А у него действительно бессонница. Смотрите, фенозепам.

Выдохнув, Глебов с благодарностью кивнул другу.

— Отлично. Обойдемся без насилия и просто усыпим его.