Была трибуна полем боя…
В 1905 году в России вспыхнула революция. Это была первая народная революция эпохи империализма, – «генеральная репетиция», как назвал ее позже Ленин.
Владимир Ильич томился на чужбине; его тянуло на родину, в самую гущу революционных масс. И вот в конце ноября 1905 года Ленин приехал в Петербург и с головой ушел в революционную работу.
Вскоре, однако, царская охранка напала на след Владимира Ильича. Он был вынужден покинуть Петербург и перебраться, как тогда говорили, в «ближнюю эмиграцию». Местом этой ближней эмиграции была Финляндия, которая, хотя и входила в состав Российской империи, пользовалась известной автономией.
Ленин жил тогда в поселке Куоккала (ныне Репино) и однажды побывал в столице Финляндии – Гельсингфорсе.
Профессор В.М. Смирнов, у которого останавливался Владимир Ильич во время приезда в Гельсингфорс, вспоминает, что мать его называла Ленина «русским профессором». Она не знала и не подозревала, что известный ученый, профессор Московского университета М.М. Ковалевский однажды заметил: «Какой хороший профессор мог бы выйти из Ленина!»
«„Титул“ профессора, – пишет В.М. Смирнов, – не был слишком „блестящим“ для Владимира Ильича!» 1
Но Ленину было не до профессорской кафедры! В России началась революция, а ей Владимир Ильич посвятил себя всего.
Скрываясь в Финляндии, он тем не менее часто приезжал в Петербург. Он выступал на партийных и рабочих собраниях: остро критиковал меньшевиков и отстаивал тактику большевиков по отношению к Государственной думе.
Большинство в первой Думе получила буржуазная партия кадетов. Для того чтобы усилить свое влияние среди рабочих, кадеты решили провести 9 мая 1906 года в Петербурге большой народный митинг. Митинг этот состоялся в «Народном доме» графини Паниной на Тамбовской улице. [14]
На собрание была приглашена петербургская интеллигенция; собралось также много рабочих. Зал был битком набит. Один за другим выступали члены кадетской партии – известные профессора, адвокаты, депутаты Государственной думы. Они говорили красиво, гладко, всячески выгораживая свою партию и стремясь ввести в заблуждение рабочих.
Ораторам аплодировали. Многие рабочие были смущены: «Неужели правду говорят кадеты?»
Но вот председательница митинга графиня Панина объявила:
– Наш следующий оратор – господин Карпов. [15]
На сцену стремительным шагом вышел невысокого роста коренастый человек в простом и несколько поношенном костюме. Вежливо поклонившись председательнице, он начал свою речь.
– Товарищи! – обратился он к рабочим.
Вначале аудитория слушала несколько равнодушно. Люди задавали себе вопрос: «Кто такой этот Карпов? От какой он партии?»
Аудитория этого не знала. Правда, кое-кому был знаком своеобразный прищур глаз, характерный жест руки оратора. И вскоре многие из присутствовавших на собрании узнали в «неизвестном Карпове» Ильича. Он с такой железной логикой разоблачал кадетов, так громил меньшевиков, что сомнений быть не могло. Так ясно и убедительно мог говорить только Ленин!
Один из старейших коммунистов – А.Г. Шлихтер много лет спустя вспоминал: «…То, что говорил „неизвестный“ Карпов, приковывало, захватывало новизной и неожиданностью…» 2
А вот что писал впоследствии о речи Ленина присутствовавший на митинге рабочий Путиловского завода С.В. Марков: «Мы были в восторге от его выступления… В этот вечер наши сердца были переполнены светлой радостью и окрылены надеждой, что и на нашей улице будет праздник…» 3
Словом, по мере того как Владимир Ильич говорил, внимание аудитории все больше и больше нарастало; все чаще и чаще стали раздаваться аплодисменты.
Итоги этого митинга были весьма поучительны. Мало того, что В.И. Ленину удалось на открытом собрании, на глазах у полиции произнести яркую большевистскую речь, он еще предложил и свою резолюцию. И, чего организаторы митинга уж никак не ожидали, подавляющим большинством голосов резолюция Карпова-Ленина была принята! Резолюция эта заканчивалась такими пророческими словами: «Собрание выражает уверенность, что пролетариат по-прежнему будет стоять во главе всех революционных элементов народа».
Возбужденные и взволнованные, с пением революционных песен вышли рабочие на улицу. Некоторые рабочие разорвали свои красные рубахи и сделали из них флаги. Тщетно метались переодетые полицейские и шпики. Карпов исчез, словно растворившись в массе рабочих…
Но прошло меньше месяца – и Карпов объявился. Воспользовавшись снова этой конспиративной фамилией, Владимир Ильич 6 июня выступил с докладом перед делегатами Всероссийского съезда народных учителей в Петербурге, а еще через месяц, 7 июля, – на собрании агитаторов, пропагандистов и партийных работников. На этом собрании Ленин сделал доклад о тактике социал-демократической фракции в Государственной думе и предложил соответствующую резолюцию.
История этих выступлений В.И. Ленина – яркий пример того, как псевдонимы помогали ему в партийной работе.
Ленин не раз впоследствии пользовался фамилией Карпов и как литературным псевдонимом. Так, в 1917 и 1918 годах ряд статей Владимира Ильича подписаны: Н. Карпов. А еще раньше, в 1913 году, некоторые работы Ленина подписаны сокращенным вариантом этого псевдонима (Кар – ов, К – пов, К – в и др.).
Примерно к тому времени, когда возник псевдоним «Карпов», относится еще одна конспиративная кличка Владимира Ильича, которая очень редко упоминается в исторической и мемуарной литературе. Речь идет о партийной кличке «Иван Иванович», ставшей известной в конце 1906 года, когда Ленин скрывался на даче «Ваза» в Финляндии. Кличку эту сообщила Вера Рудольфовна Менжинская С.В. Маркову, выполнявшему обязанности связного между Владимиром Ильичем и Петербургским комитетом партии.
Об одном эпизоде из деятельности Маркова, связанном с псевдонимом «Старик», нам уже довелось рассказать. Возможно, Марков и раньше знал, кто такой «Старик», познакомился он уже и с «Карповым» (Марков ведь был участником митинга в «Народном доме»), но об «Иване Ивановиче» Марков, видимо, представления не имел. Прибыв впервые на дачу «Ваза», Марков обратился к Надежде Константиновне Крупской:
– Мне нужно видеть Ивана Ивановича, я от Веры Рудольфовны…
Надежда Константиновна ушла, и тут же к нему вышел Владимир Ильич.
«Я сразу узнал его», – пишет Марков. 4