Психиатр

Глава 53

Несмотря на свое любопытство, Томас все же не стал вскрывать конверт, пока не сел в машину. Увиденное на снимках ошеломило его: мерзкая и вместе с тем захватывающая интрига. Странно, но это открытие привело его в ужас и одновременно успокоило. Теперь он был уверен в собственной невиновности, пусть даже пока не мог этого доказать.

Доктор Конвей вскользь посоветовала ему отдать снимки на экспертизу какому-нибудь другому судмедэксперту. Но до судебного заседания оставалось несколько часов — кто же смог бы за это время высказать свое мнение по поводу этих отвратительных фотографий?

Томас вдруг вспомнил о своем однокурснике, с которым он почти не встречался со времени окончания учебы в университете, хотя некогда они общались довольно тесно… Как же его звали?

Конзидини! Да, точно, Джулио Конзидини! По счастливой случайности совсем недавно один общий знакомый упомянул о нем и сказал, где тот работает. Гибсон позвонил ему прямо из машины:

— Джулио! Говорит Томас Гибсон. Ты меня помнишь?

— Томас! Ну конечно! Чему обязан такой честью?

— Я хочу тебя попросить об одной услуге. Это связано с процессом по делу Катрин Шилд, думаю, ты в курсе.

— Да. Грязное дело.

— У меня есть новые фотографии, сделанные в присутствии судебного врача во время медицинского осмотра, на следующий день после изнасилования.

— Судебно-медицинский эксперт не может сам вынести заключение?

— Нет.

— Личный мотив?

— Да, но это долго объяснять. Я хотел бы, чтобы ты высказал мне свое мнение… еще до того, как завтра утром продолжится судебное заседание. Я понимаю, что прошу об этом в последнюю минуту, но мы проигрываем дело. А эти снимки, возможно, помогут нам.

— Я посмотрю, что можно будет сделать. Привези свои фотографии в больницу как можно быстрее. Я не смогу сейчас с тобой увидеться, так как заканчиваю срочный отчет, но, как только у меня будут новости, я тебе позвоню. По какому номеру я могу с тобой связаться?

Томас оставил ему номер своего сотового телефона и сразу же направился в больницу, чтобы передать Джулио конверт со снимками.

Было три часа дня.

С самого утра у него во рту не было и маковой росинки; он выпил только три или четыре чашки кофе, и теперь дрожь пробирала его до костей, его трясло как в лихорадке, поэтому он остановился у первого попавшегося ресторана.

Но как только он проглотил три кусочка сандвича с беконом и латуком, то отодвинул тарелку.

— Вам не нравится? — спросила официантка.

— Вовсе нет, — заверил он ее. — Просто я не очень голоден.

Она с любопытством посмотрела на него и решила, что узнала:

— Вы не тот психиатр, которого тут показывали по телевизору?

— Да, — смущенно ответил он.

Томас мог бы прекрасно обойтись и без сомнительной известности, которую ему принес этот процесс.

— Вы верите, что все это произошло с ней на самом деле, с этой женщиной?

— Ну конечно!

— Здесь, в ресторане, некоторые клиенты говорят, что она лжет, что виновны вовсе не те, кого обвинили.

— Но тогда кто же это, по их мнению?

Официантку окликнул клиент. Она растерянно обернулась к нему и затем отошла от Томаса, так и не ответив. Считала ли она виновным его? Если бы она видела снимки, которые он только что передал доктору Конзидини, то, скорее всего, изменила бы свою точку зрения. Несомненно, эти доказательства должны увидеть судья, присяжные и все прочие.

Он посмотрел на часы: только половина четвертого. Как тянется время!

Мобильный телефон лежал перед ним на столе, и каждые три минуты Гибсон поглядывал на него с фанатичным упорством, словно стремясь заставить его зазвонить как по волшебству.

К его удивлению, и правда раздался сигнал. Томас поспешил ответить.

— Томас? Это твой большой друг, Вик. Как ты себя чувствуешь?

Томас не знал, что сказать. Почему директор, с которым они практически не общались уже довольно давно, звонит ему в самый разгар процесса?

Неужели доктор Конвей, поддавшись страху, выдала его? Был ли Джексон в курсе? Возможно, он хотел переговорить?

Однако он скоро был выведен из заблуждения.

— По-моему, ты не в форме, старина! По крайней мере, ты не очень хорошо выглядел на экране телевизора. Смотрел последний выпуск новостей?

— Нет, — довольно сухо ответил Томас.

— Томас, я звоню, чтобы дать тебе последний шанс. Как раз сейчас я составляю приказ о твоем увольнении. Но если ты убедишь этого безмозглого прокурора все замять, то я разрешу тебе самому написать заявление об уходе. Ты скажешь, что уходишь по личным обстоятельствам, что хочешь взять годичный отпуск для научной работы. Таким образом ты спасешь свою репутацию. А я обещаю тебе полную конфиденциальность, газетчики ничего не пронюхают.

— То, что случилось с Катрин, не имеет ни малейшего отношения к моей работе в клинике! Моя должность не продается, и я тоже!

— Что ж, тем лучше, — в спокойных интонациях директора звучала ирония, — потому что могу заверить, что по окончании процесса за тебя много не дадут!

Томас чуть было не похвастался, что у него на руках есть новые улики против обвиняемых, но удержался. Это было бы серьезной ошибкой. Он удовольствовался тем, что произнес с наигранной уверенностью:

— Что ж, господин директор, посмотрим, кто из нас двоих будет дороже стоить! — и положил трубку.

Его колотило от нервного возбуждения. Сегодня уж точно выдался неудачный день! Складывалось такое впечатление, что все до единого старались сказать ему что-то, чтобы извести, сбить с толку и попытаться его сломить!

Телефон снова зазвонил.

Он не решался ответить, потом подумал, что на этот раз могут быть хорошие новости.

Но звонил снова Вик Джексон.

— Я думал, что мы все сказали друг другу, — произнес Томас.

— Нет. Я хочу кое-что добавить: тебе следует доесть свой сандвич, так как силы еще пригодятся! — И повесил трубку.

Откуда эта настойчивость, эта жестокость?

Томас, поразмыслив об этой новой тактике, пришел к выводу, что, несмотря на победоносный тон Джексона, его звонки свидетельствуют скорее о его сильной уязвимости. Возможно, он побаивается, что снимки могут переломить ситуацию на процессе…

Если бы только доктору Конзидини удалось что-нибудь обнаружить!

Томас попытался дозвониться Джулии, сначала в клинику, затем домой, где оставил сообщение на автоответчике, надиктованное звучным тембром, который ей нравился. Единственный лучик света, единственная радость за этот мрачный день.

Он посмотрел на свой сандвич, есть совершенно не хотелось. Внезапно по его спине пробежал холодок: откуда этот чертов Джексон знает, что перед Томасом лежит почти не тронутый сандвич?

За ним следят? Наемный убийца… тот, который хладнокровно убил Наташу?

Впервые за многие годы — если не считать эпизода с булыжниками на лестнице — он почувствовал, что его жизнь в опасности и он действительно боится.

Это было странное, необъяснимое чувство: опасность или смерть где-то совсем близко, в любой момент может произойти что-то страшное.

Не важно как.

Не важно, откуда или от кого исходит угроза.

Он медленно обвел взглядом зал ресторана.

Здесь ли убийца? Может, это сидящий за соседним столом мужчина, уже несколько раз косившийся в его сторону? Вдруг это бандит, которому поручили разделаться с Томасом на месте, если он откажется от предложенного директором соглашения? Хотя, возможно, это просто человек, который видел его в газетах или по телевидению. Томас ускорил шаг, сел в машину и не теряя времени завел мотор.

Взгляд в зеркало заднего вида позволил ему удостовериться в том, что он не стал жертвой собственного воображения: стоявший напротив «камаро» сделал шумный дугообразный разворот и последовал за ним.

Это уже не было случайным совпадением!

Сердце Томаса, и без того подхлестнутое кофе и сигаретой, учащенно забилось.

Что нужно этому типу?

Возможно, его приставил Тамплтон для слежки и выявления новых улик, которые инспектор сможет использовать в том случае, если они проиграют процесс и расследование будет продолжено.

Или это убийца Наташи, покушавшийся на его жизнь или, по крайней мере, пытавшийся ранить и тем самым запугать Томаса?

Гибсон решил, что так или иначе нужно избавиться от слежки. Он не мог рисковать, приведя преследователя прямо к лаборатории доктора Конзидини.

Он попытался увеличить скорость, но ему не повезло: на ближайшем светофоре загорелся красный свет.

Что делать? Машин на перекрестке не было. Убийца нагонит его через несколько секунд, целясь из окошка своей машины, как в старых фильмах про гангстеров или в полицейской хронике, показывающей кварталы Лос-Анджелеса.

Поскольку выбор был невелик, он поехал на красный свет. Когда Томас, покосившись в зеркальце, увидел, что «камаро» сделал то же самое, последние сомнения рассеялись. За ним на самом деле следят, причем в открытую!

Он еще прибавил газ, Томас любил свой мощный быстрый «порше», но, несомненно, никогда еще эти качества не были так важны, как в данный момент, когда его жизнь зависела от скорости.

Он запетлял, сознательно выбирая небольшие узкие улочки и даже переулки, и вскоре «порше» оторвался от преследователя. По крайней мере в зеркале заднего вида больше никто не маячил.

Томас вздохнул с облегчением. Прикинув, что, продолжая ехать по Нью-Йорку, он рискует снова попасться на глаза убийце, выехал за город, решив переждать где-нибудь неподалеку, чтобы, в случае если Джулио позвонит, добраться до его судебно-медицинской лаборатории можно было максимум за полчаса.

Он проехал по Вашингтонскому мосту и на съезде выбрал двухполосное шоссе.

Вдоль дороги величаво стояли ели; несмотря на всю опасность сложившейся ситуации, Томас на какое-то мгновение был захвачен этой красотой. Он подумал о том, что ему недостает общения с природой и, когда все будет позади, он сможет посвятить больше времени простым радостям, наслаждаясь видом леса, гор и озер.

Неоднократно он поглядывал назад, чтобы убедиться, что «камаро» его не преследует. Наконец он сбросил скорость почти до нормальной.

Томас посмотрел на часы. Четыре тридцать! Он попытался дозвониться до лаборатории доктора Конзидини, чтобы узнать, на месте ли тот, но передумал. У врача-эксперта была превосходная репутация, но, в конце концов, он ведь не волшебник! Необходимо дать ему время для работы над снимками.

Через несколько секунд он заметил в зеркале нагонявший его грузовик.

Поначалу это его не слишком обеспокоило: наверняка это какой-то водитель, спешащий доставить срочный груз. И потом, водители грузовиков, полжизни проводящие в дороге, славятся пристрастием к лихой езде.

Из гордости Томас не захотел дать себя обогнать и прибавил скорость. Стрелка спидометра дошла до ста сорока, расстояние, отделявшее «порше» от грузовика, возросло. Но меньше чем через минуту последний почти нагнал Гибсона. Дистанция в сто метров вскоре сократилась до пятидесяти — ничтожное расстояние при подобной скорости.

Чего именно добивался этот водитель грузовика? Обогнать его? Линия, разделявшая две полосы дороги, закончилась, встречных машин практически не было. Тогда почему он оставался позади? Возможно, «порше» набрал слишком большую скорость? Томас подумал, что в таком случае ему остается только притормозить, чтобы вежливо дать грузовику обогнать его.

Он не хотел ехать с этим типом наперегонки, хотя и был уверен в своем преимуществе. К тому же зачем испытывать судьбу, ведь можно попасть в аварию.

При первой же возможности он все же сбросил скорость и прижался к правому краю дороги, однако каково же было его удивление, когда он увидел, как грузовик надвигается прямо на него. Потом преследователь резко прибавил скорость, и его бампер навис над «порше».

Томас в ужасе нажал педаль газа и без труда оторвался от грузовика. Складывалось впечатление, что ему снится кошмар и какая-то группировка, возможно мафия, располагающая большими средствами, решительно намерена убрать его. Он попытался взять себя в руки, но в этот момент заметил впереди, в нескольких сотнях метров, вторую тяжеловесную громадину, которая буквально летела навстречу.

— Но он сумасшедший! — вскрикнул Томас.

При подобной скорости столкновение было неизбежно. К тому же сзади его нагонял другой грузовик!

Необходимо что-то сделать!

Срочно!

От безысходности Томас попытался податься влево. Грузовик сделал то же самое. Гибсон понял, что положение куда сложнее, чем можно было предположить, так как позади второго грузовика ехал третий!

Оба ряда теперь были заняты громадными машинами, водители которых непрерывно сигналили.

Их разделяли немногим больше трехсот метров. Через несколько секунд произойдет столкновение.

Томас надавил на педаль тормоза и рванул руль влево — маневр, который он неоднократно практиковал в молодости на испытательных трассах. «Порше» сделал резкий поворот, затем, развернувшись, заскользил назад в кювет, но поворотом руля Гибсон умудрился выровнять машину. Грузовик, следовавший за ним, повернул влево, чтобы подрезать, но ловкий маневр обманул его, и Томас смог увильнуть.

В зеркале он заметил, что грузовики остановились. Вцепившись в руль влажными руками, он, тяжело дыша, погнал по дороге. Звонок телефона заставил его подпрыгнуть на месте.

Это был доктор Конзидини, сообщивший, что закончил и может отдать предварительное заключение, если Томас заедет к нему в лабораторию. Перед тем как положить трубку, он коротко заметил:

— Не знаю, кто проделал все это с молодой женщиной, но эти люди явно ненормальные.