Психология разведывательного анализа

различные цели и склонности, которые попеременно преобладают, и неопределенность, которая ставит нас в тупик".

Франклин также определил решение - вывел все "за" и "против" из своей головы на бумагу в наглядной, краткой форме. Тот факт, что эта тема стала частью диалога между столь выдающимися личностями, отражает тип людей, использующих подобные аналитические инструменты. Это не вспомогательные средства, которыми могут пользоваться слабые аналитики и которые не нужны сильным. Базовые ограничения рабочей памяти касаются всех. Именно более проницательные и внимательные аналитики лучше всего осознают это и скорее всего поймут, какую пользу приносит применение этих очень простых инструментов.

Если облечь идеи в наглядную форму, они останутся надолго. Они будут лежать днями, подталкивая вас к дальнейшим размышлениям. Списки эффективны, потому что они используют склонность людей к навязчивости - мы хотим продолжать пополнять их. Они позволяют нам убрать с дороги очевидные и привычные ответы, чтобы мы могли пополнить список, думая о других идеях, помимо тех, что пришли в голову первыми. Один из специалистов по креативности заметил, что "для того чтобы двигать умом, карандаши могут служить ломами "84 - просто записывая вещи и составляя списки, которые стимулируют новые ассоциации.

Когда ключевые элементы проблемы записаны в сокращенном виде, гораздо легче работать с каждой из частей, не забывая при этом о проблеме в целом. Аналитики могут учитывать больше факторов, чем при вынесении глобального суждения. Они могут манипулировать отдельными элементами проблемы, чтобы изучить множество альтернатив, доступных путем их перестановки, комбинирования или модификации. Переменным можно придать больший вес или исключить их, переосмыслить причинно-следственные связи или дать новое определение концептуальным категориям. Такие мысли могут возникать спонтанно, но более вероятно, что они появятся, когда аналитик будет рассматривать каждый элемент по очереди и задавать вопросы, направленные на поощрение и облегчение рассмотрения альтернативных интерпретаций.

Структура проблемы

Все, что состоит из частей, также имеет структуру, которая связывает эти части друг с другом. Одним из первых шагов в анализе является определение подходящей структуры аналитической проблемы, чтобы затем можно было определить различные части и начать собирать информацию о них. Поскольку существует множество различных видов аналитических проблем, существует и множество различных способов структурирования анализа.

Списки, составленные Франклином, - одна из самых простых структур. Аналитик разведки может составить списки релевантных переменных, индикаторов раннего предупреждения, альтернативных объяснений, возможных результатов, факторов, которые иностранный лидер должен будет принять во внимание при принятии решения, или аргументов за и против того или иного объяснения или результата.

Другие инструменты для структурирования проблемы включают конспекты, таблицы, диаграммы, деревья и матрицы, а также множество подвидов каждого из них. Например, деревья включают деревья решений и деревья ошибок. К диаграммам относятся диаграммы причинно-следственных связей, диаграммы влияния, блок-схемы и когнитивные карты.

Рассмотрение всех этих инструментов выходит за рамки данной книги, но несколько таких инструментов обсуждаются. В главе 11 "Предвзятость в восприятии причин и следствий" есть раздел "Иллюзорная корреляция", в котором используется таблица случайностей (2x2) для структурирования анализа вопроса: Является ли обман наиболее вероятным, когда ставки очень высоки? Глава 8, "Анализ конкурирующих гипотез", пожалуй, самая полезная глава в этой книге. В ней рекомендуется использовать матрицу для анализа доказательств в пользу и против конкурирующих гипотез, чтобы объяснить, что происходит сейчас, или оценить, что может произойти в будущем.

Приведенное ниже обсуждение также использует матрицу для иллюстрации декомпозиции и экстернализации и призвано подготовить вас к следующей главе "Анализ конкурирующих гипотез". Она демонстрирует, как применять эти инструменты используются для принятия решений, часто встречающихся в нашей личной жизни.

Матрица покупки автомобиля

Выбирая между альтернативными покупками, например, при покупке автомобиля, нового компьютера или дома, люди часто стремятся получить максимальное удовлетворение по ряду иногда противоречащих друг другу параметров. Они хотят приобрести автомобиль по минимально возможной цене, с наименьшими затратами на обслуживание, наибольшей стоимостью при перепродаже, самым стильным дизайном, лучшей управляемостью, лучшим расходом бензина, самым большим объемом багажника и так далее. Они не могут иметь все, поэтому должны решить, что важнее, и найти компромисс. Как говорил Бен Франклин, выбор иногда бывает трудным. Мы колеблемся между одним выбором и другим, потому что не можем одновременно держать в рабочей памяти все характеристики всех вариантов. Мы думаем сначала об одном, а потом о другом.

Чтобы решить эту проблему аналитически, следуйте принципу "разделяй и властвуй" и "нарисуйте картину" проблемы в целом, которая поможет вам определить и найти компромиссные решения. Составными частями проблемы покупки автомобиля являются автомобили, которые вы собираетесь приобрести, и атрибуты или параметры, которые вы хотите максимизировать. Определив желаемые атрибуты, которые повлияют на ваше решение, взвесьте, как каждый автомобиль оценивается по каждому атрибуту. Матрица - подходящий инструмент для отслеживания ваших суждений о каждом автомобиле и каждом атрибуте, а затем для того, чтобы собрать все части воедино и принять решение.

Начните с перечисления важных атрибутов, которые вы хотите максимизировать, как показано, например, на рисунке 11.

Затем определите относительную важность каждого атрибута, разделив между ними 100 процентов. Другими словами, спросите себя, какой процент решения должен быть основан на цене, на стиле и т. д. Это заставит вас задавать соответствующие вопросы и принимать решения, которые вы могли бы пропустить, если бы не разбили проблему на части таким образом. Насколько важна цена в сравнении со стилем? Действительно ли вам важно, как он выглядит снаружи, или вы в основном ищете комфорт внутри и то, как что он водит? Должна ли безопасность быть включена в список важных атрибутов? Поскольку низкий пробег на бензине может быть компенсирован меньшими затратами на ремонт, возможно, оба этих показателя следует объединить в один атрибут под названием эксплуатационные расходы.

В зависимости от ваших личных предпочтений этот шаг может привести к результату, похожему на рис. 12. Если вы проделаете это вместе с супругом, то точная основа любого расхождения во мнениях сразу же станет очевидной и может быть оценена количественно.

Затем определите автомобили, которые вы рассматриваете, и оцените, как каждый из них оценивается по каждому из шести атрибутов, показанных на рисунке 12. Создайте матрицу, как показано на рисунке 13, и проведите работу по строкам матрицы. Для каждого атрибута возьмите 10 баллов и разделите их между тремя автомобилями в зависимости от того, насколько они соответствуют требованиям этого атрибута. (Это то же самое, что взять 100 процентов и разделить их между автомобилями, но при этом цифры будут меньше, когда вы перейдете к следующему шагу).

Теперь у вас есть картина аналитической проблемы - сравнительное значение, которое вы придаете каждому из основных атрибутов нового автомобиля, и сравнение того, как различные автомобили удовлетворяют этим желаемым атрибутам. Если вы свели выбор к трем альтернативам, ваша матрица будет выглядеть примерно так, как показано на рис. 13:

Когда все ячейки матрицы будут заполнены, вы сможете рассчитать, какой автомобиль лучше всего соответствует вашим предпочтениям. Умножьте процентное значение, которое вы присвоили каждому атрибуту, на значение, которое вы присвоили этому атрибуту для каждого автомобиля, что даст результат, показанный на рисунке 14. Если процентные значения, которые вы присвоили каждому атрибуту, точно отражают ваши предпочтения, и если каждый автомобиль был проанализирован точно, анализ показывает, что вы получите большее удовлетворение от покупки автомобиля 3, чем от любого из альтернативных вариантов.

В этот момент вы проводите анализ чувствительности, чтобы определить, не приведут ли возможные изменения некоторых значений в матрице к изменению решения в пользу другого автомобиля. Предположим, например, что ваш супруг придает иное значение, чем вы, относительной важности цены и стиля. Вы можете вставить процентные значения этих двух атрибутов для своего супруга и посмотреть, изменит ли это решение. (Например, можно снизить важность цены до 20 % и повысить важность стиля до 30 %. Этого все равно будет недостаточно, чтобы выбор пал на автомобиль 2, который получил наивысшую оценку по стилю).

У этого типа анализа есть техническое название. Он называется Multiattribute Utility Analysis, и для его проведения существуют сложные компьютерные программы. Однако в упрощенном виде он требует лишь карандаша, бумаги и арифметики средней школы. Он подходит для принятия любого решения о покупке, в котором вам необходимо найти компромисс между несколькими конкурирующими предпочтениями.

Выводы

Пример с покупкой автомобиля был разминкой для следующей главы. Он иллюстрирует разницу между тем, чтобы просто сесть и подумать о проблеме, и тем, чтобы действительно проанализировать ее. Суть анализа заключается в том, чтобы разложить проблему на составные части, оценить каждую часть по отдельности, а затем собрать части воедино, чтобы принять решение. Матрица в этом примере формирует "картинку" сложной проблемы, перенося ее из головы на бумагу в логической форме, которая позволяет рассмотреть каждую из частей по отдельности.

Вы, конечно, не захотите проводить такой анализ для всех своих повседневных личных решений или для каждого суждения разведки. Однако вы можете захотеть сделать это для особенно важных, трудных или спорных решений, или когда вам нужно оставить аудиторский след, показывающий, как вы пришли к тому или иному решению. В следующей главе декомпозиция, экс-тернализация и матричная структура применяются к одному из распространенных типов разведывательных задач.

Глава 8. Анализ конкурирующих гипотез

Анализ конкурирующих гипотез, иногда сокращенно ACH, - это инструмент, помогающий принимать решения по важным вопросам, требующим тщательного взвешивания альтернативных объяснений или выводов. Он помогает аналитику преодолеть или хотя бы свести к минимуму некоторые когнитивные ограничения, из-за которых так трудно добиться прозорливого анализа разведданных.

ACH - это восьмиэтапная процедура, основанная на базовых знаниях из когнитивной психологии, анализа решений и научного метода. Это удивительно эффективный, проверенный процесс, который помогает аналитикам избежать распространенных аналитических ловушек. Благодаря своей тщательности он особенно подходит для спорных ситуаций, когда аналитики хотят оставить аудиторский след, чтобы показать, что они рассматривали и как пришли к своему решению.

Работая над сложными вопросами разведки, аналитики, по сути, выбирают между несколькими альтернативными гипотезами. Какое из нескольких возможных объяснений является правильным? Какой из нескольких возможных исходов наиболее вероятен? Как уже отмечалось ранее, в этой книге термин "гипотеза" используется в самом широком смысле - как потенциальное объяснение или вывод, который должен быть проверен путем сбора и представления доказательств.

Анализ конкурирующих гипотез (ACH) требует от аналитика четко определить все разумные альтернативы и заставить их конкурировать друг с другом за благосклонность аналитика, а не оценивать их правдоподобность по одной за раз.

Большинство аналитиков выбирают наиболее вероятный ответ, который они интуитивно подозревают, а затем рассматривают имеющуюся информацию с точки зрения того, поддерживает ли она этот ответ. Если факты свидетельствуют в пользу любимой гипотезы, аналитики похлопывают себя по спине ("Вот видите, я знал это все время!") и не смотрят дальше. Если же нет, они либо отвергают доказательства как недостоверные, либо разрабатывают другую гипотезу и снова проходят через ту же процедуру. Аналитики, принимающие решения, называют это стратегией удовлетворения. (См. главу 4 "Стратегии аналитического суждения"). Удовлетворение означает выбор первого решения, которое кажется удовлетворительным, вместо того чтобы перебирать все возможные варианты для выявления наилучшего решения. Может быть несколько кажущихся удовлетворительными решений, но есть только одно лучшее решение.

В главе 4 обсуждались слабые стороны этого подхода. Основная проблема заключается в том, что если аналитики сосредоточатся главным образом на попытках подтвердить один гипотетический тезис, который они считают вероятной истиной, их легко сбить с пути тем фактом, что существует множество доказательств в поддержку их точки зрения. Они не понимают, что большинство этих доказательств также согласуются с другими объяснениями или выводами, и что эти другие альтернативы не опровергнуты.

Одновременная оценка нескольких конкурирующих гипотез очень сложна. Удержать в рабочей памяти три-пять или даже семь гипотез и отметить, как каждый элемент информации вписывается в каждую гипотезу, - это выше умственных способностей большинства людей. Это требует гораздо большей ловкости, чем перечисление доказательств, подтверждающих одну гипотезу, которая была заранее признана наиболее вероятным ответом. Однако это можно сделать с помощью простых процедур, о которых пойдет речь в этой статье. Во врезке ниже приводится пошаговое описание процесса ACH.

Шаг 1

Определите возможные гипотезы, которые необходимо рассмотреть. Используйте группу аналитиков с разными точками зрения для мозгового штурма возможных вариантов.

Психологические исследования, посвященные тому, как люди генерируют гипотезы, показывают, что на самом деле у них плохо получается продумать все возможные варианты.86 Если человек даже не генерирует правильную гипотезу для рассмотрения, очевидно, что он не получит правильного ответа.

Пошаговый план анализа конкурирующих гипотез

Определите возможные гипотезы, которые необходимо рассмотреть. Используйте группу аналитиков с разными точками зрения для мозгового штурма возможных вариантов.

Составьте список значимых доказательств и аргументов за и против каждой гипотезы.

Подготовьте матрицу с гипотезами в верхней части и доказательствами по бокам. Проанализируйте "диагностичность" доказательств и аргументов - то есть определите, какие пункты наиболее полезны для оценки относительной вероятности гипотез.

Уточните матрицу. Пересмотрите гипотезы и удалите доказательства и аргументы, которые не имеют диагностической ценности.

Сделайте предварительные выводы об относительной вероятности каждой гипотезы. Попытайтесь опровергнуть гипотезы, а не доказать их.

Проанализируйте, насколько чувствительны ваши выводы к нескольким важнейшим доказательствам. Подумайте о последствиях для вашего анализа, если эти доказательства окажутся неверными, вводящими в заблуждение или подлежащими иной интерпретации.

Сообщите о выводах. Обсудите относительную вероятность всех гипотез, а не только наиболее вероятной.

Определите вехи для будущего наблюдения, которые могут указывать на то, что события развиваются не так, как ожидалось.

Полезно провести четкое разграничение между этапами анализа - генерированием гипотез и их оценкой. Шаг 1 рекомендуемого аналитического процесса заключается в выявлении всех гипотез, заслуживающих детального изучения. На этом раннем этапе формирования гипотез очень полезно собрать группу аналитиков с разным опытом и взглядами. Мозговой штурм в группе стимулирует воображение и может выявить возможности, о которых отдельные члены группы не задумывались. Первоначальное обсуждение в группе должно выявить все возможности, независимо от степени их отдаленности, прежде чем судить о вероятности или осуществимости. Только когда все возможности будут представлены на столе, следует сосредоточиться на их оценке и выбрать гипотезы для более детального изучения в ходе последующего анализа.

Отсеивая кажущиеся невероятными гипотезы, на которые вы не хотите тратить время, необходимо отличать гипотезы, которые кажутся опровергнутыми, от тех, которые просто недоказуемы. Для недоказанной гипотезы нет никаких доказательств того, что она верна. Для недоказанной гипотезы есть положительные доказательства того, что она неверна. Как уже говорилось в главе 4 "Стратегии аналитического суждения" и в шаге 5 ниже, вам следует искать доказательства, опровергающие гипотезы. Ранний отказ от недоказанных, но не опровергнутых гипотез приводит к искажению результатов последующего анализа, поскольку в этом случае не ищутся доказательства, которые могли бы их подтвердить. Недоказанные гипотезы следует поддерживать до тех пор, пока их не удастся опровергнуть.

Один из примеров гипотезы, которая часто попадает в эту недоказанную, но не опровергнутую категорию, - гипотеза о том, что оппонент пытается нас обмануть. Вы можете отвергать возможность отрицания и обмана, потому что не видите доказательств этого, но в таких обстоятельствах отвержение не оправдано. Если обман хорошо спланирован и правильно реализован, то не стоит ожидать, что доказательства его наличия окажутся под рукой. Не следует отвергать такую возможность, пока она не опровергнута, или, по крайней мере, пока не будет проведен системный поиск доказательств, но они не будут найдены.

Не существует "правильного" количества гипотез, которые необходимо рассмотреть. Их количество зависит от характера аналитической проблемы и от того, насколько вы продвинулись в ее анализе. Как правило, чем выше уровень неопределенности или чем больше влияние ваших выводов на политику, тем больше альтернатив вы можете рассмотреть. Более семи альтернатив может оказаться непосильной задачей; при наличии такого количества альтернатив целесообразно сгруппировать несколько из них для первоначального анализа.

Шаг 2

Составьте список значимых доказательств и аргументов за и против каждой гипотезы.

При составлении списка значимых доказательств и аргументов эти термины следует трактовать очень широко. Они относятся ко всем факторам, которые влияют на ваши суждения о гипотезах. Не ограничивайтесь конкретными доказательствами, содержащимися в текущей разведывательной информации. Сюда же относятся ваши собственные предположения или логические умозаключения о намерениях, целях или стандартных процедурах другого человека, группы или страны. Эти предположения могут породить сильные предубеждения относительно того, какая гипотеза наиболее вероятна. Такие предположения часто определяют ваше окончательное суждение, поэтому важно включить их в список "доказательств".

Сначала перечислите общие доказательства, которые относятся ко всем гипотезам. Затем рассмотрите каждую гипотезу в отдельности, перечислив факторы, которые, как правило, поддерживают или опровергают каждую из них. Как правило, вы обнаружите, что каждая гипотеза заставляет вас задавать разные вопросы и, соответственно, искать разные доказательства.

Для каждой гипотезы задайте себе следующий вопрос: Если эта гипотеза верна, что я должен ожидать увидеть или не увидеть? Какие вещи должны были произойти или, возможно, все еще происходят, и какие доказательства этого следует ожидать? Если вы не видите этих доказательств, то почему? Потому ли, что этого не произошло, что это не поддается обычному наблюдению, что это скрывают от вас, или потому, что вы или сборщики разведданных не искали их?

Обратите внимание как на отсутствие доказательств, так и на их наличие. Например, при оценке возможности военного нападения со стороны противника шаги, которые он не предпринял для подготовки своих сил к атаке, могут быть более значимыми, чем те, которые были предприняты. Это напоминает историю Шерлока Холмса, в которой важнейшим ключом к разгадке было то, что собака не лаяла ночью. Внимание человека, как правило, сосредоточено на том, что сообщается, а не на том, что не сообщается. Требуется сознательное усилие, чтобы подумать о том, что отсутствует, но должно присутствовать, если бы данная гипотеза была верна.

Шаг 3

Подготовьте матрицу с гипотезами в верхней части и доказательствами по бокам. Проанализируйте "диагностичность" доказательств и аргументов - то есть определите, какие пункты наиболее полезны для оценки относительной вероятности альтернативных гипотез.

Шаг 3 - это, пожалуй, самый важный элемент этой аналитической процедуры. Это также шаг, который больше всего отличается от естественного, интуитивного подхода к анализу, и, следовательно, шаг, который вы, скорее всего, проглядите или неправильно поймете.

Процедура шага 3 заключается в том, чтобы взять гипотезы из шага 1, доказательства и аргументы из шага 2 и поместить эту информацию в матричный формат, где гипотезы расположены сверху, а доказательства и аргументы - по бокам. Это дает представление обо всех существенных компонентах вашей аналитической проблемы.

Затем проанализируйте, как каждое доказательство соотносится с каждой гипотезой. Это отличается от обычной процедуры, которая заключается в рассмотрении одной гипотезы за раз, чтобы оценить, насколько хорошо доказательства поддерживают эту гипотезу. Это будет сделано позже, на Шаге 5. Сейчас же, на этапе 3, возьмите по одному доказательству, а затем рассмотрите, насколько эти доказательства соответствуют каждой из гипотез. Вот как запомнить это различие. На Шаге 3 вы работаете по строкам матрицы, рассматривая по одному доказательству за раз, чтобы понять, насколько это доказательство согласуется с каждой из гипотез. На шаге 5 вы работаете вниз по столбцам матрицы, рассматривая по одной гипотезе за раз, чтобы понять, насколько эта гипотеза согласуется со всеми доказательствами.

Чтобы заполнить матрицу, возьмите первое доказательство и спросите, согласуется ли оно с каждой гипотезой, не согласуется с ней или не имеет к ней отношения. Затем сделайте соответствующую пометку в соответствующей ячейке под каждой гипотезой в матрице. Форма этих пометок в матрице - вопрос личного предпочтения. Это могут быть плюсы, минусы и знаки вопроса. Это могут быть C, I и N/A, означающие "согласуется", "не согласуется" или "неприменимо". Или это могут быть какие-то текстовые обозначения. В любом случае это будет упрощение, сокращенное представление сложных рассуждений, которые вы вели, размышляя о том, как доказательства соотносятся с каждой гипотезой.

Проделав это для первой улики, переходите к следующей и повторяйте процесс до тех пор, пока все клетки в матрикса заполнены. На рисунке 15 показан пример того, как может выглядеть такая матрица. В качестве примера используется вопрос разведки, возникший после бомбардировки США штаб-квартиры иракской разведки в 1993 году: Будет ли Ирак реталировать? Доказательства в матрице и способы их оценки являются гипотетическими, придуманными для того, чтобы дать правдоподобный пример процедуры. Матрица не отражает реальных доказательств или суждений, имевшихся на тот момент у разведывательного сообщества США.

Матричный формат поможет вам оценить диагностичность каждого доказательства, что является ключевым отличием анализа конкурирующих гипотез от традиционного анализа. Диагностичность доказательств - важная концепция, которая, к сожалению, незнакома многим аналитикам. Оно было представлено в главе 4, и для вашего удобства мы повторим его здесь.

Диагностичность можно проиллюстрировать медицинской аналогией. Показания высокой температуры могут иметь большое значение для того, чтобы сообщить врачу, что пациент болен, но относительно малое значение для определения того, от какого заболевания страдает человек. Поскольку высокая температура соответствует множеству возможных гипотез о болезни пациента, это свидетельство имеет ограниченную диагностическую ценность для определения того, какая болезнь (гипотеза) является более вероятной.

Доказательства являются диагностическими, если они влияют на ваше суждение об относительной вероятности различных гипотез, определенных на шаге 1. Если доказательство кажется согласующимся со всеми гипотезами, оно может не иметь диагностической ценности. Часто случается так, что большинство доказательств, подтверждающих наиболее вероятную гипотезу, на самом деле не очень полезны, поскольку эти же доказательства согласуются с другими гипотезами. Когда вы выявляете предметы, обладающие высокой диагностической значимостью, они должны стать основой вашего суждения. Это также те предметы, для которых вам следует повторно проверить точность и рассмотреть альтернативные интерпретации, как обсуждалось в Шаге 6.

В гипотетической матрице, посвященной намерениям Ирака, обратите внимание, что доказательства, обозначенные как "E1", оцениваются как соответствующие всем гипотезам. Другими словами, оно не имеет диагностической ценности. Это объясняется тем, что мы не придали значения публичным заявлениям Саддама по этому вопросу. Он может сказать, что не будет наносить ответный удар, а затем сделать это, или заявить, что нанесет ответный удар, а затем не делать этого. С другой стороны, E4 является диагностическим: увеличение частоты или продолжительности радиопередач иракских агентов с большей вероятностью будет наблюдаться, если иракцы планируют ответные действия, чем если они их не планируют. Двойной минус для E6 указывает на то, что это считается очень сильным аргументом против H1. Это ключевое предположение, которое приводит к выводу в пользу либо H2, либо H3. Некоторые из суждений, отраженных в этой матрице, будут поставлены под сомнение на более позднем этапе данного анализа.

В некоторых случаях может оказаться полезным уточнить эту процедуру, используя не общие обозначения, такие как плюс или минус, а числовую вероятность для описания того, как доказательства соотносятся с каждой гипотезой. Для этого задайте следующий вопрос для каждой ячейки матрицы: Если эта гипотеза верна, какова вероятность того, что я увижу это доказательство? Вы также можете сделать одну или несколько дополнительных пометок в каждой ячейке матрицы, например:

Добавление шкалы, показывающей внутреннюю важность каждого доказательства.

Добавление шкалы, показывающей легкость сокрытия, манипулирования или подделки доказательств, а также степень заинтересованности одной из сторон в этом. Это может быть уместно, когда возможность отрицания и обмана является серьезной проблемой.

Шаг 4

Уточните матрицу. Пересмотрите гипотезы и удалите доказательства и аргументы, которые не имеют диагностической ценности.

Точная формулировка гипотез, безусловно, имеет решающее значение для выводов, которые можно сделать из анализа. К этому моменту вы увидите, как распределяются доказательства по каждой гипотезе, и часто будет уместно пересмотреть и переформулировать гипотезы. Есть ли гипотезы, которые нужно добавить, или более тонкие различия, которые нужно сделать, чтобы рассмотреть все значимые альтернативы? Если доказательств, позволяющих провести различие между двумя гипотезами, мало или нет, следует ли объединить их в одну?

Также пересмотрите доказательства. Влияют ли на ваши размышления о том, какие гипотезы наиболее вероятны, а какие наименее, факторы, не включенные в список доказательств? Если да, то включите их. Удалите из матрицы те доказательства или предположения, которые теперь кажутся неважными или не имеют диагностической ценности. Сохраните эти пункты в отдельном списке как запись информации, которая была рассмотрена.

Шаг 5

Сделайте предварительные выводы об относительной вероятности каждой гипотезы. Попытайтесь опровергнуть гипотезы, а не доказать их.

На этапе 3 вы работали по всей матрице, сосредоточившись на одном доказательстве или аргументе и изучая, как он связан с каждой гипотезой. Теперь проработайте матрицу вниз, рассматривая каждую гипотезу в целом. Матричный формат дает представление обо всех доказательствах за и против всех гипотез, так что вы можете рассмотреть все гипотезы вместе и заставить их конкурировать друг с другом за ваше предпочтение.

Оценивая относительную вероятность альтернативных гипотез, начните с поиска доказательств или логических выводов, которые позволят вам отвергнуть гипотезы или, по крайней мере, определить, что они маловероятны. Фундаментальная заповедь научного метода заключается в том, чтобы действовать, отвергая или исключая гипотезы, но предварительно принимая только те гипотезы, которые не могут быть опровергнуты. Очевидно, что научный метод нельзя полностью применить к интуитивным суждениям, но принцип стремления опровергнуть гипотезы, а не подтвердить их, полезен.

Независимо от того, сколько информации согласуется с той или иной гипотезой, доказать ее истинность невозможно, потому что та же самая информация может соответствовать одной или нескольким другим гипотезам. С другой стороны, одно доказательство, не согласующееся с гипотезой, может стать достаточным основанием для ее отклонения. Это подробно обсуждалось в главе 4, "Стратегии аналитического суждения".

У людей есть естественная тенденция концентрироваться на подтверждении гипотез, которые они уже считают истинными, и они обычно придают большее значение информации, подтверждающей гипотезу, чем информации, ослабляющей ее. Это неправильно; мы должны поступать как раз наоборот. Шаг 5 снова требует делать противоположное тому, что естественно.

Изучая матрицу, обратите внимание на минусы, или любые другие обозначения, которые вы использовали для обозначения доказательств, не соответствующих гипотезе. Гипотеза с наименьшим количеством минусов, вероятно, является наиболее вероятной. Гипотеза с наибольшим количеством минусов, вероятно, является наименее вероятной. Тот факт, что гипотеза не согласуется с доказательствами, является веским основанием для ее отклонения. Плюсы, указывающие на свидетельства, которые согласуются с гипотезой, гораздо менее значимы. Из этого не следует, что гипотеза с наибольшим количеством плюсов является наиболее вероятной, поскольку можно легко составить длинный список доказательств, согласующихся практически с любой обоснованной гипотезой. Что трудно найти, и что наиболее значимо, когда найдено, так это убедительные доказательства, которые явно не согласуются с разумной гипотезой.

Однако это первоначальное ранжирование по количеству минусов является лишь приблизительным, поскольку некоторые доказательства, очевидно, важнее других, а степень противоречивости не может быть отражена одним обозначением, таким как плюс или минус. Пересмотрев точный характер связи между доказательствами и гипотезами, вы сможете определить, какой вес им следует придать.

Аналитики, которые следуют этой процедуре, часто понимают, что их суждения на самом деле основаны на очень небольшом количестве факторов, а не на большой массе информации, которая, как они думали, влияла на их взгляды. В главе 5, "Действительно ли вам нужно больше информации?", приводится тот же аргумент, основанный на экспериментальных данных.

Матрица не должна диктовать вам выводы. Скорее, она должна точно отражать ваши суждения о том, что важно и как эти важные факторы связаны с вероятностью каждой гипотезы. Решение должны принимать вы, а не матрица. Матрица служит лишь помощником в размышлениях и анализе, обеспечивая рассмотрение всех возможных взаимосвязей между доказательствами и гипотезами и выявление тех немногих элементов, которые действительно влияют на ваше суждение по данному вопросу.

Когда матрица показывает, что та или иная гипотеза вероятна или маловероятна, вы можете с ней не согласиться. Если это так, то это потому, что вы упустили из матрицы один или несколько факторов, которые оказывают важное влияние на ваше мышление. Вернитесь и внесите их, чтобы анализ отражал ваши лучшие суждения. Если выполнение этой процедуры заставило вас задуматься о том, что в противном случае вы могли бы упустить из виду, или заставило вас пересмотреть свою прежнюю оценку относительных вероятностей гипотез, значит, процедура была полезной. Когда вы закончите работу, матрица послужит кратким отчетом о ваших размышлениях и аудиторским следом, показывающим, как вы пришли к своему заключению.

Эта процедура заставляет вас тратить больше аналитического времени, чем в противном случае, на то, что вы считали менее вероятными гипотезами. Это желательно. Кажущиеся менее вероятными гипотезы, как правило, требуют расчистки новой почвы и, следовательно, требуют большей работы. То, что в начале вы считали наиболее вероятной гипотезой, как правило, основывается на продолжении ваших собственных размышлений. Главное преимущество анализа конкурирующих гипотез заключается в том, что он заставляет вас дать более справедливую оценку всем альтернативам.

Шаг 6

Проанализируйте, насколько чувствительны ваши выводы к нескольким важнейшим доказательствам. Подумайте о последствиях для вашего анализа, если эти доказательства окажутся неверными, вводящими в заблуждение или подлежащими иной интерпретации.

На этапе 3 вы определили доказательства и аргументы, которые были наиболее диагностичными, а на этапе 5 использовали эти выводы для предварительных суждений о гипотезах. Теперь вернитесь назад и задайтесь вопросом о тех нескольких основных предположениях или доказательствах, которые действительно определяют результат вашего анализа в ту или иную сторону. Есть ли сомнительные предположения, которые лежат в основе вашего понимания и интерпретации? Существуют ли альтернативные объяснения или интерпретации? Может ли доказательство быть неполным и, следовательно, вводить в заблуждение?

Если вас беспокоит вопрос об отрицании и обмане, это подходящее место для рассмотрения такой возможности. Посмотрите на источники ваших ключевых доказательств. Известны ли эти источники властям иностранного государства? Могла ли информация быть подделана? Поставьте себя на место иностранного специалиста по планированию обмана, чтобы оценить мотивы, возможности, средства, затраты и выгоды обмана применительно к иностранному государству.

Когда анализ оказывается неверным, это часто связано с ключевыми предположениями, которые остались неоспоренными и оказались несостоятельными. Это трюизм, что аналитики должны выявлять и подвергать сомнению предположения, но это гораздо легче сказать, чем сделать. Проблема заключается в том, чтобы определить, какие предположения заслуживают сомнений. Одно из преимуществ процедуры ACH заключается в том, что она подсказывает, что нужно перепроверить.

На этапе 6 вы можете решить, что для проверки ключевых суждений необходимо провести дополнительное исследование. Например, может быть целесообразно вернуться к проверке первоисточников, а не полагаться на чужую интерпретацию. При написании отчета желательно указать критические допущения, которые были положены в основу вашей интерпретации, и отметить, что ваши выводы зависят от обоснованности этих допущений.

Шаг 7

Сообщите о выводах. Обсудите относительную вероятность всех гипотез, а не только наиболее вероятной.

Если ваш отчет будет использоваться в качестве основы для принятия решений, ему будет полезно знать относительную вероятность всех альтернативных возможностей. Аналитические суждения никогда не бывают однозначными. Всегда существует большая вероятность того, что они ошибочны. Лицам, принимающим решения, необходимо принимать решения на основе полного набора альтернативных возможностей, а не только одна наиболее вероятная альтернатива. На случай, если одна из менее вероятных альтернатив окажется верной, могут потребоваться запасные планы.

Если вы говорите, что определенная гипотеза, скорее всего, верна, это может означать от 55 до 85 процентов вероятности того, что будущие события подтвердят ее правильность. Это оставляет от 15 до 45 процентов вероятности того, что решение, основанное на ваших суждениях, будет основано на ошибочных предположениях и окажется неверным. Можете ли вы уточнить, насколько вы уверены в своих суждениях? В главе 12, "Ошибки при оценке вероятностей", обсуждается разница между такими суждениями "субъективной вероятности" и статистическими вероятностями, основанными на данных об относительных частотах.

Если осознать важность исключения, а не подтверждения гипотез, то становится очевидным, что любая письменная аргументация в пользу определенного суждения будет неполной, если в ней также не будут рассмотрены альтернативные суждения и причины, по которым они были отвергнуты. В прошлом, по крайней мере, это делалось редко.

Повествовательное эссе, которое является доминирующей художественной формой для предварительного изложения суждений о разведке, не поддается сравнительной оценке конкурирующих гипотез. Рассмотрение альтернативных вариантов увеличивает объем отчетов и, по мнению многих аналитиков, снижает убедительность аргументов в пользу выбранного суждения. Аналитики могут опасаться, что читатель может зацепиться за одну из отвергнутых альтернатив как за хорошую идею. Тем не менее, обсуждение альтернативных гипотез является важной частью любой разведывательной оценки, и можно и нужно найти способы включить его.

Шаг 8

Определите вехи для будущего наблюдения, которые могут указывать на то, что события развиваются не так, как ожидалось.

Аналитические выводы всегда должны рассматриваться как предварительные. Ситуация может измениться или остаться неизменной, пока вы получаете новую информацию, которая меняет вашу оценку. Всегда полезно заранее определить, на что следует обратить внимание, что, если это будет замечено, позволит существенно изменить вероятности. Это полезно для

потребителей, которые постоянно следят за ситуацией. Заранее уточнив, что именно заставит вас изменить свое мнение, вам будет сложнее рационализировать такие события, если они произойдут, как не требующие изменения ваших суждений.

Резюме и заключение

Три ключевых элемента отличают анализ конкурирующих гипотез от обычного интуитивного анализа.

Анализ начинается с полного набора альтернативных возможностей, а не с наиболее вероятной альтернативы, для которой аналитик ищет подтверждение. Это гарантирует, что альтернативные гипотезы получат равное отношение и справедливую оценку.

Анализ выявляет и подчеркивает те немногие доказательства или предположения, которые имеют наибольшую диагностическую ценность для оценки относительной вероятности альтернативных гипотез. В обычном интуитивном анализе тот факт, что ключевые доказательства могут также соответствовать альтернативным гипотезам, редко рассматривается в явном виде и часто игнорируется.

Анализ конкурирующих гипотез предполагает поиск доказательств, опровергающих гипотезы. Наиболее вероятной гипотезой обычно является та, против которой меньше всего доказательств, а не та, за которую больше всего доказательств. Обычный анализ обычно предполагает поиск доказательств, подтверждающих предпочтительную гипотезу.

Аналитическая эффективность этой процедуры становится очевидной при рассмотрении индийских испытаний ядерного оружия в 1998 году. По словам адмирала Джеремайи, разведывательное сообщество сообщило, что "нет никаких признаков того, что индийцы проведут испытания в ближайшей перспективе".87 Такое заключение сообщества не позволяет отличить недоказанную гипотезу от опровергнутой. Отсутствие доказательств не обязательно опровергает гипотезу о том, что Индия действительно проведет испытания ядерного оружия.

Стенограмма пресс-конференции адмирала Джеремайи, последнее предложение третьего абзаца, 2 июня 1998 года.

Если бы использовалась процедура ACH, одна из гипотез, несомненно, заключалась бы в том, что Индия планирует провести испытания в ближайшем будущем, но будет скрывать подготовку к ним, чтобы избежать международного давления с целью остановить эти приготовления.

Тщательное рассмотрение этой альтернативной гипотезы потребовало бы оценки мотивов, возможностей и средств Индии для сокрытия своих намерений до тех пор, пока США и другим странам не станет слишком поздно вмешиваться. Кроме того, потребовалось бы оценить способность американской разведки распознать индийское отрицание и обман, если бы они использовались. Трудно представить, что это не повысило бы осведомленность о возможности успешного индийского обмана.

Главный урок заключается в следующем. Всякий раз, когда у аналитика разведки возникает соблазн написать фразу "нет никаких доказательств того, что... ", аналитик должен задать себе следующий вопрос: Если эта гипотеза верна, могу ли я реально ожидать увидеть доказательства этого? Другими словами, если бы Индия планировала ядерные испытания, намеренно скрывая свои намерения, мог бы аналитик реально ожидать увидеть доказательства планирования испытаний? Процедура ACH заставляет аналитика выявлять и решать подобные вопросы.

Как только вы наберетесь практики в применении анализа конкурирующих гипотез, вполне возможно интегрировать основные понятия этой процедуры в свой обычный аналитический мыслительный процесс. В этом случае вся восьмиэтапная процедура может оказаться ненужной, за исключением случаев, когда речь идет о весьма спорных вопросах.

Нет никакой гарантии, что ACH или любая другая процедура даст правильный ответ. Результат, в конце концов, все равно зависит от ошибочного интуитивного суждения, применяемого к неполной и неоднозначной информации. Анализ конкурирующих гипотез, однако, гарантирует надлежащий процесс анализа. Процедура Pis ведет вас через рациональный, системный процесс, который позволяет избежать некоторых распространенных аналитических ловушек. Она повышает шансы на получение правильного ответа и оставляет аудиторский след, показывающий, какие доказательства использовались в вашем анализе и как эти доказательства были интерпретированы. Если другие не согласны с вашим мнением, матрица может быть использована для того, чтобы выделить конкретную область разногласий. Последующее обсуждение может быть продуктивно сфокусировано на конечном источнике разногласий.

Обычно анализ конкурирующих гипотез приписывает альтернативным гипотезам большую вероятность, чем обычный анализ. Человек становится менее уверенным в том, что он думал.

Уделяя больше внимания альтернативным объяснениям, эта процедура выявляет всю неопределенность, присущую любой ситуации, которая бедна данными, но богата возможностями. Хотя такая неопределенность расстраивает, она может быть точным отражением истинного положения дел. Как сказал Вольтер, "Сомнение - не самое приятное состояние, а уверенность - самое нелепое".

Преимущество процедуры ACH состоит в том, что она позволяет сосредоточить внимание на тех немногих критических доказательствах, которые являются причиной неопределенности или которые, если бы они были доступны, могли бы ее устранить. Это может направить будущий сбор, исследование и анализ, чтобы устранить неопределенность и вынести более точное суждение.

ЧАСТЬ

III

-КОГНИТИВНЫЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ

Глава 9. Что такое когнитивные предубеждения?

В этой мини-главе рассматривается природа когнитивных предубеждений в целом. В четырех последующих главах описываются конкретные когнитивные предубеждения в оценке доказательств, восприятии причин и следствий, оценке вероятностей и оценке разведывательной информации.

В главах 2 и 3 были определены фундаментальные ограничения в психических процессах человека. Значительная часть исследований в области когнитивной психологии и принятия решений основана на предположении, что эти когнитивные ограничения заставляют людей использовать различные упрощающие стратегии и правила, чтобы облегчить бремя умственной обработки информации для принятия суждений и решений.89 Эти простые правила часто полезны, помогая нам справиться со сложностью и двусмысленностью. Однако при многих обстоятельствах они приводят к предсказуемо ошибочным суждениям, известным как когнитивные предубеждения.

Когнитивные предубеждения - это ментальные ошибки, вызванные нашими упрощенными стратегиями обработки информации. Важно отличать когнитивные предубеждения от других форм предубеждений, таких как культурные предубеждения, организационные предубеждения или предубеждения, обусловленные собственными интересами. Другими словами, когнитивное предубеждение не является результатом эмоциональной или интеллектуальной предрасположенности к определенному суждению, а скорее результатом подсознательных ментальных процедур обработки информации. Когнитивное предубеждение - это ментальная ошибка, которая является последовательной и предсказуемой. Например:

Кажущееся расстояние до объекта частично определяется его четкостью. Чем четче виден объект, тем ближе он кажется. Это правило имеет определенную справедливость, поскольку в любой конкретной сцене более удаленные объекты видны менее резко, чем более близкие. Однако опора на это правило приводит к систематическим ошибкам в оценке расстояния. В частности, расстояния в десятки раз переоцениваются при плохой видимости, поскольку контуры объектов размыты. С другой стороны, при хорошей видимости расстояния часто недооцениваются, поскольку объекты видны резко. Таким образом, зависимость от четкости как показателя расстояния приводит к распространенным ошибкам.

Это эмпирическое правило оценки расстояния очень полезно. Оно обычно работает и помогает нам справляться с неоднозначностью и сложностью окружающей жизни. Однако при определенных предсказуемых обстоятельствах оно может привести к предвзятым суждениям.

Когнитивные предубеждения похожи на оптические иллюзии тем, что ошибка остается непреодолимой даже тогда, когда человек полностью осознает ее природу. Осознание предвзятости само по себе не приводит к более точному восприятию. Поэтому когнитивные предубеждения очень трудно преодолеть.

Психологи провели множество экспериментов, чтобы выявить упрощающие правила, которые люди используют для вынесения суждений на основе неполной или неоднозначной информации, и показать - по крайней мере в лабораторных условиях - как эти правила влияют на суждения и решения. В следующих четырех главах рассматриваются когнитивные предубеждения, которые особенно важны для анализа разведданных, поскольку они влияют на оценку доказательств, восприятие причинно-следственных связей, оценку вероятностей и ретроспективную оценку разведывательных отчетов.

Прежде чем обсуждать конкретные предубеждения, следует рассмотреть характер таких экспериментальных данных и степень, в которой на их основе можно сделать вывод о том, что такие же предубеждения распространены и в разведывательном сообществе.

Когда психологические эксперименты выявляют существование предвзятости, это не означает, что каждое суждение каждого отдельного человека будет предвзятым. Это означает, что в любой группе людей предвзятость будет в большей или меньшей степени присутствовать в большинстве суждений, сделанных большинством членов группы. На основании такого рода экспериментальных данных можно лишь сделать обобщение о том, что тенденции групп людей, а не делать заявления о том, как будет думать каждый конкретный человек.

Я считаю, что выводы, сделанные на основе этих лабораторных экспериментов, можно обобщить и применить к аналитикам разведки. В большинстве, хотя и не во всех случаях, испытуемые были экспертами в своей области. Это были врачи, биржевые аналитики, гандикапперы на скачках, мастера шахмат, научные директора и профессиональные психологи, а не студенты младших курсов, как во многих психологических экспериментах. В большинстве случаев умственные задачи, формируемые в этих экспериментах, были реалистичными, то есть сопоставимыми с теми суждениями, которые обычно приходится выносить специалистам в этих областях.

При экстраполяции результатов лабораторных экспериментов на реальный опыт всегда существует некоторая погрешность, но классы аналитиков ЦРУ, которым были представлены эти идеи, сочли их актуальными и познавательными. Я повторил ряд более простых экспериментов с военными офицерами на факультете национальной безопасности Военно-морской аспирантуры.

Глава 10. Предвзятость в оценке доказательств

Оценка доказательств - важнейший этап анализа, но на то, на какие доказательства люди опираются и как они их интерпретируют, влияет множество факторов. Информация, представленная в ярких и конкретных деталях, часто оказывает необоснованное воздействие, и люди склонны игнорировать абстрактную или статистическую информацию, которая может иметь большую доказательную ценность. Мы редко принимаем во внимание отсутствие доказательств. Человеческий разум также слишком чувствителен к последовательности доказательств и недостаточно чувствителен к их надежности. Наконец, впечатления часто остаются даже после того, как доказательства, на которых они основаны, полностью дискредитированы.

Аналитик разведки работает в несколько уникальной информационной среде. Информация поступает из необычайно разнообразных источников: газет и телеграмм, наблюдений сотрудников американских посольств, донесений подконтрольных агентов и случайных информаторов, обмена информацией с иностранными правительствами, фоторазведки и разведданных по каналам связи. Каждый источник имеет свои уникальные сильные и слабые стороны, потенциальную или фактическую предвзятость, а также уязвимость к манипуляциям и обману. Наиболее важной характеристикой информационной среды является ее разнообразие - множество источников, каждый из которых имеет различную степень надежности, и каждый из которых обычно сообщает информацию, которая сама по себе является неполной, а иногда и противоречивой или даже несовместимой с информацией, полученной из других источников. Противоречивая информация с неопределенной степенью надежности является эндемическим явлением для разведывательного анализа, как и необходимость быстро выносить суждения о текущих событиях еще до того, как будут собраны все доказательства.

Аналитик имеет лишь ограниченный контроль над потоком информации. Поручение источникам сообщать о конкретных темах часто является громоздким и трудоемким процессом. Факты по некоторым важным темам неполны или вообще отсутствуют. Большинство информации из человеческих источников в лучшем случае получено из вторых рук.

Распознать и избежать предубеждений в таких обстоятельствах особенно сложно. Большинство предубеждений, обсуждаемых в этой главе, не связаны друг с другом и сгруппированы здесь только потому, что все они касаются того или иного аспекта оценки доказательств.

Критерий яркости

Воздействие информации на человеческий разум лишь несовершенно связано с ее истинной ценностью как доказательства.92 В частности, яркая, конкретная и личная информация оказывает большее влияние на наше мышление, чем бледная, абстрактная информация, которая на самом деле может иметь гораздо большую ценность как доказательство. Например:

Информация, которую люди воспринимают непосредственно, которую они слышат своими ушами или видят своими глазами, скорее всего, будет иметь большее влияние, чем информация, полученная из вторых рук, которая может иметь большую доказательную силу.

Истории болезни и анекдоты будут иметь большее влияние, чем более информативные, но абстрактные сводные или статистические данные.

События, которые люди пережили лично, запоминаются лучше, чем те, о которых они только читали. Конкретные слова запоминаются легче, чем абстрактные слова93 , а слова всех типов запоминаются легче, чем цифры. Короче говоря, информация, обладающая качествами, указанными в предыдущем параграфе, с большей вероятностью привлечет и удержит наше внимание. Она с большей вероятностью будет сохранена и запомнена, чем абстрактные рассуждения или статистические суммы, и поэтому можно ожидать, что она окажет большее непосредственное воздействие, а также продолжит влиять на наше мышление в будущем.

Аналитики разведки обычно работают с информацией, полученной из вторых рук. Информация, которую получают аналитики, опосредована письменными словами других людей, а не воспринимается непосредственно их собственными глазами и ушами. Отчасти из-за ограничений, налагаемых их открытой работой в ЦРУ, многие аналитики разведки проводят меньше времени в стране, в которой они работают. Они имели меньше контактов с гражданами этой страны, чем их коллеги из академических и других правительственных кругов. Случаи, когда аналитик посещает страну, дела которой он анализирует, или напрямую общается с гражданином этой страны, запоминаются. Такой опыт часто является источником новых открытий, но он может быть и обманчивым.

То, что конкретные, чувственные данные имеют и должны иметь определенный приоритет при взвешивании доказательств, хорошо известно. Когда абстрактная теория или сообщение из вторых рук противоречат личному наблюдению, в большинстве случаев предпочтение отдается последнему. Существует ряд популярных пословиц, которые советуют с недоверием относиться к данным, полученным из вторых рук: "Не верьте всему, что читаете", "С помощью статистики можно доказать что угодно", "Видеть - значит верить", "Я из Миссури. . ."

Любопытно, что нет аналогичных сентенций, предостерегающих от заблуждений, вызванных нашими собственными наблюдениями. Видеть не всегда означает верить.

Личные наблюдения аналитиков и агентов разведки могут быть столь же обманчивы, как и рассказы из вторых рук. Большинство людей, посещающих иностранные государства, знакомятся лишь с небольшой выборкой людей, представляющих узкий сегмент всего общества. Неполное и искаженное восприятие - обычный результат.

Знакомая форма этой ошибки - единичный, яркий случай, который перевешивает гораздо больший массив статистических данных или выводов, сделанных на основе абстрактных рассуждений. Когда потенциальный покупатель автомобиля подслушивает рассказ незнакомца о том, как его Volvo оказался "лимоном", это может оказать такое же влияние на его мышление, как и статистика в Consumer Reports о среднегодовой стоимости ремонта автомобилей иностранного производства. Если личное свидетельство исходит от брата или близкого друга потенциального покупателя, ему, вероятно, будет придано еще большее значение. Однако логичный статус этой новой информации - увеличить на единицу выборку, на которой основывалась статистика Consumer Reports; личный опыт одного-единственного владельца Volvo не имеет особой доказательной силы.

Нет необходимости говорить о том, что пример "человек-кто" редко заслуживает того доказательного веса, на который рассчитывал человек, приводящий этот пример, или того веса, который часто придает ему получатель.

Самое серьезное последствие использования наглядности в качестве критерия, определяющего влияние доказательств, заключается в том, что некоторые виды очень ценных доказательств не будут иметь большого влияния просто потому, что они абстрактны. Статистические данные, в частности, лишены богатых и конкретных деталей, чтобы вызвать яркие образы, и их часто упускают из виду, игнорируют или сводят к минимуму.

Например, доклад генерального хирурга, связавший курение сигарет с раком, должен был, по логике вещей, привести к снижению потребления сигарет на душу населения. Такого снижения не происходило в течение более 20 лет. Особенно показательна реакция врачей. Все врачи были осведомлены о статистических данных и в большей степени, чем обычное население, знакомы с проблемами здоровья, вызванными курением. То, как они реагировали на эти данные, зависело от их медицинской специализации. Через двадцать лет после выхода доклада Генерального хирурга рентгенологи, ежедневно изучающие рентгеновские снимки легких, имели самый низкий уровень курения. Врачи, которые диагностировали и лечили жертв рака легких, также вряд ли курили. Многие другие категории врачей продолжали курить. Вероятность того, что врач продолжит курить, напрямую зависела от удаленности его специальности от легких. Другими словами, даже врачи, обладающие достаточной квалификацией для того, чтобы понять и оценить статистические данные, были больше подвержены влиянию своего яркого личного опыта, чем достоверных статистических данных95.

Личные анекдоты, реальные истории о том, как люди реагируют или не реагируют на источники информации, и контролируемые эксперименты - все это можно приводить до бесконечности, "чтобы проиллюстрировать тезис о том, что резюме данных, несмотря на их логически убедительные последствия, оказывают меньшее влияние, чем более слабые, но более яркие доказательства". Представляется вероятным, что аналитики разведки также придают недостаточное значение статистической информации.

Аналитики должны придавать мало значения анекдотам и личным историям, если только не известно, что они типичны, и, возможно, вообще не придавать им значения, если можно получить совокупные данные, основанные на более достоверной выборке.

Отсутствие доказательств

Главная особенность разведывательного анализа заключается в том, что ключевой информации часто не хватает. Аналитические проблемы выбираются на основе их важности и предполагаемых потребностей потребителей, без особого внимания к наличию информации. Аналитикам приходится делать все возможное с тем, что у них есть, так или иначе принимая во внимание тот факт, что многие важные сведения, как известно, отсутствуют.

В идеале аналитики разведки должны уметь распознавать, каких именно доказательств не хватает, и учитывать это в своих расчетах. Они также должны уметь оценивать потенциальное влияние недостающих данных и соответствующим образом корректировать уверенность в своих суждениях. К сожалению, этот идеал, похоже, не является нормой. Эксперименты показывают, что "с глаз долой, из сердца вон" - лучшее описание влияния пробелов в доказательствах.

Эта проблема была продемонстрирована с помощью деревьев отказов, которые представляют собой схематические рисунки, показывающие все, что может пойти не так в любом начинании. Деревья отказов часто используются для изучения неисправностей сложных систем, таких как ядерный реактор или космическая капсула.

Нескольким группам опытных механиков было продемонстрировано дерево неисправностей, показывающее все причины, по которым автомобиль может не завестись.97 В дереве было семь основных ветвей - недостаточный заряд аккумулятора, неисправная система запуска, неисправная система зажигания, неисправная топливная система, другие проблемы с двигателем, злонамеренные действия или вандализм и все остальные проблемы, а также несколько подкатегорий под каждой ветвью. Одной группе показали все дерево и попросили представить 100 случаев, когда автомобиль не заводится. Затем членов этой группы попросили оценить, сколько из 100 случаев были

отнесены к каждой из семи основных ветвей дерева. Второй группе механиков показали только неполную версию дерева: три основные ветви были опущены, чтобы проверить, насколько чувствительны испытуемые к тому, что было опущено.

Если бы суждения механиков были полностью чувствительны к отсутствующей информации, то количество случаев отказа, которые обычно приписываются опущенным ветвям, должно было бы быть добавлено к категории "Другие проблемы". Однако на практике категория "Другие проблемы" была увеличена лишь наполовину. Это говорит о том, что механики, которым показывали неполное дерево, не могли полностью осознать и учесть в своих суждениях тот факт, что некоторые причины, по которым автомобиль не заводится, отсутствуют. Когда тот же эксперимент проводился с немеханиками, эффект от отсутствия ветвей был гораздо сильнее.

По сравнению с большинством вопросов интеллектуального анализа, эксперимент "Машина не заводится" включал в себя довольно простые аналитические суждения, основанные на информации, которая была представлена в хорошо организованной манере. То, что представление соответствующих переменных в сокращенном дереве неисправностей было неполным, могли и должны были осознать механики, выбранные в качестве испытуемых. Аналитики разведки часто сталкиваются с подобными проблемами. Отсутствие данных - нормальное явление в проблемах разведки, но признать, что важная информация отсутствует, и учесть этот факт в суждениях по вопросам разведки, вероятно, сложнее, чем в более конкретном эксперименте "машина не заводится".

В качестве противоядия от этой проблемы аналитики должны четко определить те релевантные переменные, по которым отсутствует информация, рассмотреть альтернативные гипотезы относительно состояния этих переменных, а затем соответствующим образом изменить свои суждения и особенно уверенность в своих суждениях. Они также должны рассмотреть вопрос о том, является ли отсутствие информации нормальным или само по себе является показателем необычной активности или бездеятельности.

Чрезмерная чувствительность к последовательности

Внутренняя согласованность доказательств помогает определить нашу уверенность в суждениях, основанных на этих доказательствах.98 С одной стороны, согласованность, безусловно, является подходящим руководством для оценки доказательств.

Люди формулируют альтернативные объяснения или оценки и выбирают то, которое охватывает наибольшее количество доказательств в рамках логически непротиворечивого сценария. Однако при некоторых обстоятельствах последовательность может быть обманчивой. Информация может быть последовательной только потому, что она сильно связана или избыточна, и в этом случае многие связанные отчеты могут быть не более информативными, чем один отчет. Или же информация может быть непротиворечивой только потому, что она взята из очень маленькой или необъективной выборки.

Такие проблемы чаще всего возникают при анализе разведданных, когда у аналитиков мало информации, например, о политических взглядах российских офицеров или некоторых африканских этнических групп. Если имеющиеся данные непротиворечивы, аналитики часто не обращают внимания на то, что они представляют собой очень маленькую и, следовательно, ненадежную выборку из большой и неоднородной группы. Это не просто вопрос необходимости работать с имеющейся информацией, какой бы несовершенной она ни была. Скорее, существует иллюзия достоверности, вызванная постоянством информации.

Тенденцию слишком полагаться на небольшие выборки окрестили "законом малых чисел". Это пародия на закон больших чисел - основной статистический принцип, согласно которому очень большие выборки будут в высшей степени репрезентативны для той популяции, из которой они взяты. Именно этот принцип лежит в основе опросов общественного мнения, но большинство людей не являются хорошими интуитивными статистиками. Люди не очень хорошо чувствуют, насколько большой должна быть выборка, чтобы на ее основе можно было делать обоснованные выводы. Так называемый закон малых чисел означает, что интуитивно мы совершаем ошибку, рассматривая малые выборки так, как если бы они были большими.

Оказалось, что это справедливо даже для математических психологов, имеющих обширную подготовку в области статистики. Психологи, проводящие эксперименты, имеют крайне неверные представления о количестве ошибок и нереалистичности, присущих небольшим выборкам данных, необоснованно доверяют ранним тенденциям, полученным на основе первых нескольких точек данных, и неоправданно высоко оценивают возможность повторить тот же самый эксперимент и получить те же самые результаты с другим набором испытуемых.

Не слишком ли самоуверенно аналитики разведки делают выводы на основе очень небольшого количества данных - особенно если эти данные кажутся согласованными? При работе с небольшим, но последовательным массивом доказательств аналитикам необходимо учитывать, насколько эти доказательства репрезентативны по отношению к общему массиву

доступной информации. Если бы было доступно больше информации, насколько вероятно, что и она будет соответствовать уже имеющимся данным? Если аналитик располагает лишь небольшим количеством доказательств и не может определить, насколько они репрезентативны, доверие к суждениям, основанным на этих доказательствах, должно быть низким, независимо от согласованности информации.

Работа со свидетельствами неопределенной точности

Существует множество причин, по которым информация часто оказывается не совсем точной: недопонимание, неправильное восприятие или наличие только части информации; предвзятость конечного источника; искажение в цепочке передачи информации от субисточника через источник, сотрудника по делу, сотрудника по отчетам к аналитику; или недопонимание и неправильное восприятие аналитиком. Кроме того, большая часть доказательств, которые аналитики используют при проведении анализа, извлекается из памяти, но аналитики часто не могут вспомнить даже источник информации, которая хранится у них в памяти, не говоря уже о степени уверенности в точности этой информации, когда она была впервые получена.

Человеческий разум с трудом справляется со сложными вероятностными зависимостями, поэтому люди склонны использовать простые правила, которые уменьшают бремя обработки такой информации. При обработке информации с неопределенной точностью или надежностью аналитики склонны принимать простое решение "да" или "нет". Если они отвергают доказательства, то, как правило, отвергают их полностью, так что они не играют никакой роли в их мысленных расчетах. Если они принимают доказательство, то, как правило, принимают его полностью, игнорируя вероятностную природу суждения о точности или надежности. Это называется стратегией "наилучшего предположения". Такая стратегия упрощает интеграцию вероятностной информации, но за счет игнорирования части неопределенности. Если у аналитиков есть информация, в которой они уверены на 70 или 80 процентов, но они относятся к ней так, как будто уверены на 100 процентов, то суждения, основанные на этой информации, будут излишне самоуверенными.

Затем уменьшите уверенность в этом суждении на коэффициент, определяемый оценкой достоверности информации. Например, имеющиеся данные могут указывать на то, что событие, вероятно, произойдет (75 %), но аналитик не может быть уверен, что данные, на которых основано это суждение, полностью точны или надежны. Поэтому аналитик снижает оценочную вероятность события (скажем, до 60 %), чтобы учесть неопределенность в отношении доказательств. Это является улучшением по сравнению со стратегией наилучшей догадки, но, как правило, все равно приводит к излишней самоуверенности суждений по сравнению с математической формулой расчета вероятностей.

Говоря математическим языком, совместная вероятность двух событий равна произведению их индивидуальных вероятностей. Представьте себе ситуацию, в которой вы получаете сообщение о событии X, которое, вероятно (75 процентов), является правдой. Если сообщение о событии X верно, вы считаете, что событие Y, вероятно (75 процентов), произойдет. Фактическая вероятность Y составляет всего 56 процентов, которая получается путем умножения 75 процентов на 75 процентов.

На практике все оказывается не так просто. Аналитикам приходится рассматривать множество доказательств с разной степенью точности и надежности, которые сложным образом и с разной степенью вероятности связаны с несколькими потенциальными исходами. Очевидно, что невозможно произвести аккуратные математические расчеты, учитывающие все эти вероятностные взаимосвязи. Вынося интуитивные суждения, мы бессознательно ищем кратчайшие пути, чтобы разобраться в этом лабиринте, и эти кратчайшие пути подразумевают определенную степень игнорирования неопределенности, присущей менее чем идеально надежной информации. Кажется, что аналитик мало что может с этим поделать, если только не разбить аналитическую проблему на части, что позволит назначить вероятности для отдельных элементов информации, а затем использовать математическую формулу для интеграции этих отдельных вероятностных суждений.

Те же процессы могут влиять на нашу реакцию на информацию, которая правдоподобна, но с самого начала известно, что ее подлинность сомнительна. По каналам разведки часто передаются якобы частные заявления иностранных чиновников. Во многих случаях неясно, является ли такое частное заявление иностранного посла, члена кабинета или другого должностного лица действительным изложением частных взглядов, неосторожностью, частью преднамеренной попытки обмануть правительство США.

Аналитик, получивший такой отчет, часто не имеет достаточных оснований для суждения о мотивации источника, поэтому информацию нужно оценивать по ее собственным достоинствам. При такой оценке на аналитика влияют правдоподобные причинно-следственные связи. Если это связи, о которых аналитику уже было известно, то отчет не оказывает большого влияния, поскольку он просто подтверждает существующие взгляды. Однако если существуют новые правдоподобные связи, мышление перестраивается с учетом этих связей. Представляется вероятным, что влияние на мышление аналитика определяется исключительно содержанием информации, а оговорка относительно источника нисколько не ослабляет ее воздействия. Знание того, что информация поступает из неконтролируемого источника, который, возможно, пытается манипулировать нами, не обязательно уменьшает ее воздействие.

Устойчивость впечатлений, основанных на дискредитированных доказательствах

Впечатления, как правило, сохраняются даже после того, как доказательства, вызвавшие эти впечатления, полностью опровергнуты. Психологи заинтересовались этим явлением, потому что многие эксперименты требуют, чтобы испытуемые были обмануты. Например, испытуемых могут заставить поверить, что они успешно или неуспешно справились с каким-то заданием, или что они обладают определенными способностями или чертами характера, хотя на самом деле это не так. Профессиональная этика требует, чтобы в конце эксперимента испытуемые были избавлены от этих ложных впечатлений, но добиться этого оказалось на удивление сложно.

Ошибочные впечатления испытуемых о своих способностях к решению логических задач сохранялись даже после того, как их информировали о том, что манипуляция хорошими или плохими результатами обучения практически гарантировала их успех или неудачу.102 Аналогичным образом испытуемым, которых просили отличить настоящие предсмертные записки от вымышленных, давали обратную связь, которая никак не соотносилась с реальными результатами. Испытуемые были случайным образом разделены на две группы, членам одной из которых внушалось, что они добились успеха выше среднего, а другой - что они потерпели относительную неудачу в выполнении этого задания. Ошибочные впечатления испытуемых о сложности задания и собственной успеваемости сохранялись даже после того, как им сообщили об обмане - то есть сообщили, что их предполагаемая успеваемость была предопределена их отнесением к той или иной тестовой группе. Более того, тот же феномен был обнаружен как среди наблюдателей эксперимента, так и среди его непосредственных участников.

Существует несколько когнитивных процессов, которые могут объяснить этот феномен. Тенденция интерпретировать новую информацию в контексте ранее существовавших впечатлений является релевантной, но, вероятно, недостаточной для объяснения того, почему ранее существовавшее впечатление не может быть устранено, даже когда новая информация авторитетно дискредитирует доказательства, на которых оно основано. Интересное, но спекулятивное объяснение основано на сильной тенденции к поиску причинно-следственных объяснений, о чем пойдет речь в следующей главе. При получении первых доказательств люди постулируют набор причинно-следственных связей, объясняющих эти доказательства. Например, в эксперименте с предсмертными записками одна испытуемая приписала свой очевидный успех в различении настоящих и вымышленных записок своей эмпатичной личности и знаниям, которые она почерпнула из произведений романиста, совершившего самоубийство. Другая испытуемая приписала свою очевидную неудачу незнанию людей, которые могли бы задуматься о самоубийстве. Чем сильнее воспринималась причинно-следственная связь, тем сильнее впечатление, создаваемое доказательствами.

Даже узнав, что обратная связь, касающаяся их работы, была недействительной, эти испытуемые сохранили правдоподобную основу для вывода о том, что они либо хорошо, либо плохо справились с заданием. Ранее воспринятое причинное объяснение их способностей или отсутствия способностей по-прежнему легко приходило на ум, независимо от ныне дискредитированных доказательств, которые привели их на ум. В просторечии можно сказать, что, когда информация звонит в колокол, этот колокол уже нельзя снять.

Неоднозначность большинства реальных ситуаций способствует действию этого феномена настойчивости. Редко когда в реальном мире доказательства так тщательно дискредитируются, как это возможно в экспериментальной лаборатории. Представьте, например, что вам говорят, что тайный источник, который в течение некоторого времени предоставлял информацию, на самом деле находится под контролем врага. Далее представьте, что вы сформировали ряд впечатлений на основе сообщений из этого источника. Легко рационализировать сохранение этих впечатлений, утверждая, что информация была правдивой, несмотря на то, что источник находился под контролем, или сомневаясь в достоверности сообщения, утверждающего, что источник находился под контролем. В последнем случае сохранение впечатления может само по себе повлиять на оценку доказательств, которые якобы опровергают это впечатление.

Глава 11. Предвзятость в восприятии причин и следствий

Суждения о причинах и следствиях необходимы для объяснения прошлого, понимания настоящего и оценки будущего. Эти суждения часто зависят от факторов, которые люди практически не контролируют, и это может повлиять на многие типы суждений, которые делают аналитики разведки. Из-за потребности навязать порядок окружающей среде мы ищем и часто считаем, что находим причины тех явлений, которые на самом деле являются случайными или беспорядочными. Люди переоценивают степень, в которой другие страны придерживаются последовательного, скоординированного, рационального плана, и тем самым переоценивают свою способность предсказывать будущие события в этих странах. Люди также склонны считать, что причины аналогичны следствиям, в том смысле, что важные или крупные следствия должны иметь крупные причины.

При выводе причин поведения слишком большое значение придается личным качествам и склонностям действующего лица и недостаточное - ситуативным детерминантам его поведения. Люди также переоценивают собственную значимость как причины и цели поведения других людей. Наконец, люди часто воспринимают отношения, которых на самом деле не существует, потому что они не имеют интуитивного представления о видах и количестве информации, необходимой для доказательства отношений.

Мы не можем увидеть причину и следствие в том же смысле, в каком видим стол или дерево. Даже когда мы наблюдаем, как один бильярдный шар ударяет другой, а затем видим, как ранее неподвижный шар начинает двигаться, мы не воспринимаем причину и следствие. Вывод о том, что один шар вызвал движение другого, является результатом сложного процесса умозаключения, а не непосредственного чувственного восприятия. Это умозаключение основано на сопоставлении событий во времени и пространстве плюс некоторая теория или логическое объяснение того, почему это происходит.

Существует несколько способов анализа, с помощью которых можно сделать вывод о причинах и следствиях. При более формальном анализе выводы делаются с помощью процедур, которые в совокупности составляют научный метод. Ученый выдвигает гипотезу, затем проверяет ее путем сбора и статистического анализа данных о многих случаях рассматриваемого явления. Даже в этом случае причинно-следственная связь не может быть доказана вне всяких сомнений.

Ученый стремится опровергнуть гипотезу, а не подтвердить ее. Гипотеза принимается только тогда, когда ее нельзя опровергнуть.

Сбор данных по многим сопоставимым случаям для проверки гипотез о причинах и следствиях не представляется возможным для большинства вопросов, представляющих интерес для разведывательного сообщества, особенно вопросов широкого политического или стратегического значения, касающихся намерений другой страны. Конечно, это возможно чаще, чем делается, и расширение использования научных методов в политических, экономических и стратегических исследованиях заслуживает всяческого одобрения. Но факт остается фактом: доминирующий подход к анализу разведданных неизбежно совершенно иной. Это подход историка, а не ученого, и такой подход создает препятствия для точных выводов о причинно-следственных связях.

Процедуры и критерии, которые большинство историков используют для установления причинно-следственных связей, менее четко определены, чем у ученых.

Цель историка - создать из изучаемых им событий единое целое. Его способ сделать это, как я предполагаю, заключается в поиске определенных доминирующих концепций или ведущих идей, с помощью которых можно осветить факты, проследить связи между этими идеями, а затем показать, как подробные факты стали понятными в свете этих идей, построив "значимое" повествование о событиях изучаемого периода.

Ключевыми идеями здесь являются связность и повествовательность. Это принципы, которые направляют организацию наблюдений в значимые структуры и модели. Историк обычно наблюдает только один случай, а не модель ковариации (когда две вещи связаны так, что изменения в одной из них связаны с изменениями в другой) во многих сопоставимых случаях. Более того, историк наблюдает одновременные изменения стольких переменных, что принцип ковариации обычно не помогает разобраться в сложных взаимосвязях между ними. С другой стороны, повествовательная история предлагает способ организации сложного комплекса наблюдений историка. Историк использует воображение, чтобы построить связную историю из фрагментов данных.

Аналитик разведки, использующий исторический метод анализа, по сути, является рассказчиком. Он или она строит сюжет на основе предыдущих событий, и этот сюжет затем диктует возможные концовки неоконченной истории. Сюжет формируется из "доминирующих концепций или ведущих идей", которые аналитик использует для постулирования схем взаимосвязей между имеющимися данными. Аналитик, конечно, не готовит художественное произведение. Воображение аналитика ограничено, но, тем не менее, воображение задействовано, поскольку существует практически неограниченное разнообразие способов организации имеющихся данных для создания содержательной истории. Ограничениями являются имеющиеся доказательства и принцип связности. История должна образовывать логически последовательное целое и быть внутренне согласованной, а также соответствовать имеющимся данным.

Признание того, что исторический или нарративный способ анализа предполагает рассказ связной истории, помогает объяснить многочисленные разногласия между аналитиками, поскольку связность - понятие субъективное. Она предполагает наличие некоторых предварительных убеждений или ментальной модели о том, что с чем сочетается. Что еще более важно для данного обсуждения, использование связности, а не научного наблюдения в качестве критерия для оценки истины, приводит к предубеждениям, которые, предположительно, в той или иной степени влияют на всех аналитиков. На суждения о связности может влиять множество посторонних факторов, и если аналитики склонны отдавать предпочтение определенным типам объяснений как более связным, чем другие, они будут предвзято относиться к этим объяснениям.

Предвзятое отношение к причинно-следственным объяснениям

Одно из предубеждений, связанных с поиском согласованности, - это тенденция отдавать предпочтение причинно-следственным объяснениям. Согласованность подразумевает порядок, поэтому люди естественным образом выстраивают наблюдения в регулярные схемы и взаимосвязи. Если закономерность не прослеживается, то первая мысль, которая приходит в голову, - это то, что нам не хватает понимания, а не то, что мы имеем дело со случайными явлениями, не имеющими цели или причины. В крайнем случае, многие люди приписывают события, которые они не могут понять, Божьей воле или судьбе, которая каким-то образом предопределена; они сопротивляются мысли о том, что результаты могут определяться силами, которые взаимодействуют случайным, непредсказуемым образом. Люди вообще не приемлют понятия случайности или хаотичности. Даже игроки в кости ведут себя так, как будто они в какой-то мере контролируют исход броска костей.106 Распространенность слова "потому что" в повседневном языке отражает человеческую тенденцию к выявлению причин.

Люди ожидают, что закономерные события будут выглядеть закономерными, а случайные - случайными, но это не так. Случайные события часто выглядят закономерными. Случайный процесс подбрасывания монеты шесть раз может привести к шести последовательным выпадениям голов. Из 32 возможных последовательностей, возникающих в результате шести подбрасываний монеты, лишь немногие выглядят "случайными". Это объясняется тем, что случайность - свойство процесса, который генерирует получаемые данные. В некоторых случаях случайность может быть продемонстрирована с помощью научного (статистического) анализа. Однако события почти никогда не воспринимаются интуитивно как случайные; почти в любом наборе данных можно найти очевидную закономерность или создать связное повествование из любого набора событий.

Из-за потребности навязать порядок своему окружению люди ищут и часто верят, что находят причины того, что на самом деле является случайными явлениями. Во время Второй мировой войны жители Лондона выдвигали множество причинно-следственных объяснений для картины немецких бомбардировок. Такие объяснения часто определяли их решения о том, где жить и когда укрываться в бомбоубежищах. Однако послевоенная экспертиза показала, что кластеризация бомбовых ударов была близка к случайному распределению.

Предположительно, немцы планировали целенаправленную картину, но цели менялись со временем и не всегда достигались, так что в итоге бомбовые удары были почти случайными. Лондонцы сосредоточили свое внимание на нескольких группах попаданий, которые подтверждали их гипотезы о намерениях немцев, а не на множестве случаев, которые их не подтверждали.

Некоторые исследования в области палеобиологии, похоже, иллюстрируют ту же тенденцию. Группа палеобиологов разработала компьютерную программу для моделирования эволюционных изменений видов животных с течением времени. Но переходы от одного временного периода к другому не определяются естественным отбором или каким-либо другим регулярным процессом: они определяются генерируемыми компьютером случайными числами. Закономерности, созданные этой программой, похожи на закономерности в природе, которые пытаются понять палеобиологи. Гипотетические эволюционные события, которые, как кажется интуитивно, должны иметь четкую закономерность, на самом деле были порождены случайными процессами.

Еще один пример навязывания каузальных объяснений случайным событиям взят из исследования, посвященного исследовательской практике психологов. Когда результаты эксперимента отклонялись от ожидаемых, эти ученые редко объясняли это отклонение дисперсией в выборке. Они всегда могли придумать более убедительное причинное объяснение расхождений.

F. Скиннер даже отметил подобное явление в ходе экспериментов с обучением голубей. Обычная схема этих экспериментов заключалась в том, что голуби получали положительное подкрепление в виде пищи всякий раз, когда клевали нужный рычаг в нужное время. Чтобы регулярно получать пищу, они должны были научиться клевать в определенной последовательности. Скиннер продемонстрировал, что голуби "учились" и следовали шаблону (который Скиннер назвал суеверием) даже тогда, когда пища выдавалась случайным образом.

Эти примеры говорят о том, что в военных и иностранных делах, где закономерности в лучшем случае трудно уловить, может происходить множество событий, для которых не существует достоверных причинно-следственных объяснений. Это, безусловно, влияет на предсказуемость событий и накладывает ограничения на то, что логично было бы ожидать от аналитиков разведки.

Предвзятое отношение к централизованному руководству

Очень похожа на склонность к причинно-следственным объяснениям тенденция рассматривать действия других правительств (или групп любого типа) как преднамеренный результат централизованного руководства и планирования. "...Большинство людей медленно воспринимают случайности, непреднамеренные последствия, совпадения и небольшие причины, приводящие к большим последствиям. Вместо этого они видят скоординированные действия, планы и заговоры". Аналитики переоценивают степень, в которой другие страны проводят последовательную, рациональную, максимизирующую цели политику, потому что это дает более последовательные, логичные, рациональные объяснения. Это предубеждение также приводит к тому, что аналитики и политики переоценивают предсказуемость будущих событий в других странах.

Аналитики знают, что результаты часто бывают вызваны случайностью, ошибкой, совпадением, непреднамеренными последствиями благонамеренной политики, неправильно выполненными приказами.

Но сосредоточенность на таких причинах подразумевает неупорядоченность мира, в котором результаты определяются скорее случайностью, чем целью. Особенно трудно включить эти случайные и обычно непредсказуемые элементы в связное повествование, поскольку для их своевременного документирования не хватает собственных доказательств. Только в исторической перспективе, после написания мемуаров и публикации правительственных документов, становится доступна полная картина событий.

Это предубеждение имеет важные последствия. Предположение о том, что действия иностранного правительства являются результатом логичного и централизованного плана, приводит аналитика к тому, что:

Имеют ожидания относительно действий правительства, которые могут не оправдаться, если поведение на самом деле является результатом смещения или несовпадения ценностей, бюрократического торга или простого недомыслия и промаха.

Делать далеко идущие, но, возможно, необоснованные выводы из изо-лированных заявлений или действий правительственных чиновников, которые могут действовать самостоятельно, а не по указанию центра.

Переоценивать способность Соединенных Штатов влиять на действия другого правительства.

Воспринимать непоследовательную политику как результат двуличия и макиавеллистских маневров, а не как результат слабого руководства, колебаний или переговоров между различными бюрократическими или политическими интересами.

Сходство причины и следствия

Когда систематический анализ ковариации невозможен, а несколько альтернативных причинно-следственных объяснений кажутся возможными, люди используют одно правило для суждения о причине и следствии - рассматривать сходство между атрибутами причины и атрибутами следствия. Свойства причины ". ...выводятся на основании того, что они соответствуют или сходны со свойствами эффекта". Тяжелые вещи издают тяжелые звуки; изящные вещи двигаются изящно; крупные животные оставляют крупные следы. Когда речь идет о физических свойствах, такие умозаключения, как правило, верны.

Однако люди склонны рассуждать таким же образом и в тех обстоятельствах, когда это умозаключение не является верным. Так, аналитики склонны считать, что экономические события имеют прежде всего экономические причины, что крупные события имеют важные последствия и что мелкие события не могут повлиять на ход истории. Такое соответствие между причиной и следствием делает повествование более логичным и убедительным - более связным, но ожидать, что такие умозаключения будут соответствовать историческим фактам, нет достаточных оснований.

Фишер называет предположение о том, что причина должна каким-то образом походить на следствие, "заблуждением идентичности", и приводит в качестве примера ториографию испанской Армады. На протяжении нескольких столетий историки писали о важных последствиях поражения английской армии от испанской Армады в 1588 году. Опровергнув каждый из этих аргументов, Фишер отмечает:

Короче говоря, оказывается, что поражение Армады, каким бы могущественным и мелодраматичным оно ни было, могло оказаться на редкость бесплодным. Ее поражение, возможно, мало что дало, кроме нарушения испанской стратегии, которая отправила ее в путь. Такое суждение наверняка нарушает патриотические инстинкты каждого англичанина и эстетические чувства всех нас. Большое событие должно иметь большие результаты, думаем мы.

Склонность рассуждать на основе сходства причин и следствий часто встречается в сочетании с ранее отмеченной склонностью к выводам о централизованном руководстве. Вместе они объясняют убедительность теорий заговора. К таким теориям прибегают, чтобы объяснить крупные эффекты, для которых, как кажется, нет соответствующих крупных причин. Например, кажется ". ...возмутительным, что одна-единственная, жалкая, слабая фигура вроде Ли Харви Освальда должна изменить мировую историю". Поскольку предполагаемый мотив убийства Джона Кеннеди столь несхож. Если "маленькие" причины, такие как ошибки, несчастные случаи или аберрантное поведение одного человека, приводят к большим последствиям, то из этого следует, что крупные события происходят по бессмысленным, а не случайным причинам. Если такие "маленькие" причины, как ошибки, несчастные случаи или аберрантное поведение отдельного человека, приводят к большим последствиям, то из этого следует, что крупные события происходят по бессмысленным и случайным причинам, а не по целенаправленным указаниям.

Аналитики разведки чаще, чем большинство людей, сталкиваются с неопровержимыми доказательствами реальных заговоров, переворотов и заговоров на международной арене. Несмотря на это - а может быть, и благодаря этому - большинство аналитиков разведки не особенно склонны к тому, что принято считать теорией заговора. Хотя аналитики могут не проявлять это предубеждение в такой крайней форме, оно, предположительно, влияет на аналитические суждения множеством мелких способов. При изучении причинно-следственных связей аналитики, как правило, строят причинно-следственные объяснения, которые каким-то образом соизмеримы с масштабом их последствий и которые приписывают события человеческим целям или заранее диктуемым силам, а не человеческой слабости, растерянности или непредвиденным последствиям.

Внутренние и внешние причины поведения

Во многих исследованиях, посвященных тому, как люди оценивают причины поведения, используется базовая дихотомия между внутренними и внешними детерминантами человеческих поступков. К внутренним причинам поведения относятся установки, убеждения и личность человека. К внешним причинам относятся стимулы и ограничения, ролевые требования, социальное давление или другие силы, над которыми человек практически не имеет контроля. В исследовании изучаются обстоятельства, при которых люди приписывают поведение либо стабильным диспозициям актора, либо характеристикам ситуации, на которые он реагирует.

Различия в суждениях о причинах поведения другого человека или правительства влияют на то, как люди реагируют на это поведение. Реакция людей на дружественные или недружественные действия других может быть совершенно иной, если они связывают поведение с характером человека или правительства, и если они считают, что поведение является результатом ситуативных ограничений, над которыми человек или правительство имеют мало контроля.

Основная ошибка при оценке причин поведения заключается в переоценке роли внутренних факторов и недооценке роли внешних. Наблюдая за поведением другого человека, люди слишком не склонны делать вывод о том, что поведение было обусловлено широкими личными качествами или склонностями другого человека, и ожидать, что эти же присущие ему качества будут определять его поведение при других обстоятельствах. Недостаточно внимания уделяется внешним обстоятельствам, которые могли повлиять на выбор поведения другого человека. Эта распространенная тенденция была продемонстрирована во многих экспериментах в самых разных условиях, а также часто наблюдалась в дипломатическом и военном взаимодействии.

Предрасположенность к такому предвзятому отнесению причинности зависит от того, изучают ли люди свое собственное поведение или наблюдают за поведением других. Именно поведение других людей люди склонны приписывать характеру действующего лица, в то время как свое собственное поведение они считают почти полностью обусловленным ситуацией, в которой они оказались. Это различие во многом объясняется различиями в информации, доступной акторам и наблюдателям. Люди знают о себе гораздо больше.

Актер детально осознает историю своих собственных действий в аналогичных обстоятельствах. Оценивая причины собственного поведения, мы, скорее всего, рассмотрим свое предыдущее поведение и сосредоточимся на том, как на него повлияли различные ситуации. Таким образом, ситуационные вариации становятся основой для объяснения нашего собственного поведения. В отличие от наблюдателя, который, как правило, не имеет столь детального представления о прошлом поведении другого человека. Наблюдатель склонен сосредоточиться на том, как поведение другого человека сопоставляется с поведением других людей в аналогичных обстоятельствах.120 Это различие в типе и объеме информации, доступной акторам и наблюдателям, относится как к правительствам, так и к людям.

Личная причастность наблюдателя к наблюдаемым действиям повышает вероятность предвзятости. "Если наблюдатель также является действующим лицом, он, скорее всего, будет преувеличивать уникальность и подчеркивать диспозиционное происхождение реакций других людей на его собственные действия". Это происходит потому, что наблюдатель предполагает, что его собственные действия не провокативны, явно понятны другим участникам и хорошо разработаны, чтобы вызвать желаемую реакцию. В самом деле, наблюдатель, взаимодействующий с другим актором, видит себя детерминирующим ситуацию, на которую реагирует другой актор. Когда актор реагирует не так, как ожидалось, логично предположить, что реакция была вызвана характером актора, а не характером ситуации.

Аналитики разведки знакомы с проблемой взвешивания внутренних и внешних причин поведения в различных контекстах. Когда к власти в иностранном государстве приходит новый лидер, аналитики оценивают вероятное влияние смены руководства на политику правительства. Например, будет ли бывший министр обороны, ставший премьер-министром, продолжать настаивать на увеличении оборонного бюджета? Аналитики сопоставляют известные склонности нового премьер-министра, основанные на результатах его работы на предыдущих должностях, с требованиями ситуации, которые ограничивают доступные варианты. Если имеется относительно полная информация о ситуационных ограничениях, аналитики могут вынести точное суждение по таким вопросам. При отсутствии такой информации они склонны ошибаться, полагая, что личные предрасположенности человека будут способствовать продолжению его прошлого поведения.

Вспомните советское вторжение в Афганистан. Восприятие советской стороной собственного поведения, несомненно, сильно отличалось от американского. Теория каузальной атрибуции предполагает, что советские лидеры рассматривали вторжение как реакцию на императивы ситуации в Южной Азии того времени, такие как угроза распространения исламского национализма из Ирана и Афганистана на территорию Советского Союза. Кроме того, они восприняли бы неспособность США понять их "законные" национальные интересы как вызванную фундаментальной враждебностью США.

И наоборот, наблюдатели советского вторжения были бы склонны приписывать его агрессивному и экспансионистскому характеру советского режима. Неприязнь к Советскому Союзу и недостаток информации о ситуационных ограничениях, как их воспринимали сами советские люди, скорее всего, усугубили бы атрибутивную предвзятость. Кроме того, в той степени, в какой эта предвзятость проистекает из недостаточного знания ситуационных давлений и ограничений, можно ожидать, что политики, не являвшиеся экспертами по Советскому Союзу, имели более сильную предвзятость, чем аналитики, специализирующиеся на Советском Союзе. Обладая большей базой информации о ситуационных переменных, специалисты могли бы лучше учесть эти переменные.

В некоторых случаях специалисты настолько глубоко погружаются в дела страны, которую они анализируют, что начинают принимать точку зрения и предубеждения ее лидеров. Во время холодной войны существовало постоянное различие между специалистами ЦРУ по советским делам и специалистами по китайским делам, когда речь шла о китайско-советских отношениях. Например, во время пограничных столкновений в 1969 году специалисты по СССР утверждали, что китайцы ведут себя "провокационно". Эти специалисты были склонны принимать версии советского режима относительно истории и расположения границы. Специалисты по китайским делам склонялись к противоположной точке зрения - что высокомерные русские вели себя так, как часто ведут себя русские, а китайцы просто реагировали на советское высокомерие. Другими словами, аналитики исходили из той же предвзятой точки зрения, что и лидеры страны, о которой они были наиболее осведомлены. Объективный отчет о причинно-следственных связях мог бы находиться где-то между этими двумя позициями.

Египетско-израильские мирные переговоры 1978-1979 годов - еще один пример очевидной предвзятости в атрибуции причин. По словам одного из наблюдателей того времени:

Египтяне объясняют свою готовность подписать договор с Израилем врожденной склонностью к миру; израильтяне объясняют готовность египтян заключить мир тем, что экономика страны находится в состоянии подъема, а израильтяне все больше осознают военное превосходство Израиля. С другой стороны, израильтяне объясняют свое стремление к согласию тем, что предпочтение миру. Египет, однако, объясняет компромиссы Израиля в отношении, например, Синая, как результат внешнего давления, такого как позитивные стимулы и угрозы негативных санкций со стороны Соединенных Штатов. Кроме того, некоторые египтяне объясняют нежелательное поведение Израиля, такое как создание еврейских поселений на западном берегу реки Иордан, сионистским экспансионизмом. Если Израилю не следует размещать поселения на этой территории, египтяне могут объяснить такое желательное поведение внешними ограничениями, такими как осуждение поселений Западом. С другой стороны, израильтяне объясняют нежелательное поведение, например, склонность Египта в прошлом угрожать им изгнанием в море, как результат присущего Египту неприятия еврейского государства на Ближнем Востоке. Когда египтяне перестали выдвигать подобные угрозы, израильтяне объяснили это желательное поведение внешними обстоятельствами, такими как относительное военное превосходство Израиля.

Устойчивая тенденция приписывать причину и следствие в этом человеке - не просто следствие корыстных интересов или пропаганды противоборствующих сторон. Скорее, это вполне понятный и предсказуемый результат того, как люди обычно приписывают причинно-следственные связи при самых разных обстоятельствах.

Как правило, предвзятое атрибутирование причинно-следственных связей помогает посеять семена недоверия и непонимания между людьми и правительствами. Мы склонны иметь совершенно разные представления о причинах поведения друг друга.

Переоценка собственной значимости

Отдельные люди и правительства склонны переоценивать степень своего успешного влияния на поведение других людей.126 Это исключение из ранее отмеченного обобщения, согласно которому наблюдатели связывают поведение других людей с характером действующего лица. Это происходит во многом потому, что человек так хорошо знает свои собственные попытки повлиять на другого, но гораздо хуже осведомлен о других факторах, которые могли повлиять на решение другого.

Оценивая влияние политики США на действия другого правительства, аналитики чаще всего будут знать о действиях США и о том, чего они хотят добиться, но во многих случаях они будут менее осведомлены о внутренних процессах, политическом давлении, политических конфликтах и других факторах, влияющих на решения целевого правительства.

Возможно, это предубеждение сыграло свою роль в недавнем отказе США от участия в испытаниях ядерного оружия в Индии, хотя новое индийское правительство было избрано отчасти на основе обещаний добавить ядерное оружие в военный арсенал страны. Большинство аналитиков американских спецслужб, очевидно, сочли эти обещания предвыборной риторикой, полагая, что Индию удастся отговорить от вступления в ядерный клуб с помощью экономических санкций и дипломатического давления. Аналитики переоценили способность политики США повлиять на решения Индии.

Когда действия другой страны соответствуют желаниям США, наиболее очевидным объяснением, при отсутствии убедительных доказательств обратного, является то, что политика США эффективно повлияла на решение. И наоборот, когда другая страна ведет себя нежелательным образом, это обычно приписывается факторам, не зависящим от США. Люди и правительства самостоятельно рассматривают возможность того, что их собственные действия привели к непредвиденным последствиям. Они предполагают, что их намерения были правильно восприняты и что действия будут иметь желаемый эффект, если их не сорвут внешние причины.

Многие опросы и лабораторные эксперименты показали, что люди обычно воспринимают свои собственные действия как причину своих успехов, но не неудач. Когда дети, студенты или рабочие добиваются хороших результатов, их родители, учителя или начальники берут на себя хотя бы часть заслуг; когда же они работают плохо, их наставники редко берут на себя какую-либо вину. Успешные кандидаты в Конгресс обычно считают, что их победе в значительной степени способствовало их собственное поведение, в то время как неудачливые кандидаты винят в поражении не зависящие от них факторы.

Другим примером может служить битье в грудь, которое некоторые американцы устроили после распада Советского Союза. По мнению некоторых, распад СССР был вызван сильной политикой США, такой как увеличение расходов на оборону и Стратегическая оборонная инициатива, которая заставила советских лидеров осознать, что они больше не могут конкурировать с Соединенными Штатами.

Из этих же соображений следует, что мы можем недооценивать последствия наших действий для стран, которые не являются целью нашего влияния.

В течение нескольких недель американские СМИ разыгрывали эту историю, беря интервью у многих людей - одних экспертов, других нет - о причинах распада Советского Союза. Большинство серьезных студентов поняли, что причин для распада СССР было много, и самая важная из них - внутренние проблемы, обусловленные природой советской системы.

Люди и правительства также склонны переоценивать свою значимость как объекта чужих действий. Они чувствительны к воздействию, которое оказывают на них действия других людей, и обычно предполагают, что люди и правительства намерены делать то, что они делают, и намерены, чтобы это имело тот эффект, который они имеют. Они гораздо меньше осведомлены о других причинах или результатах действий и, соответственно, склонны преуменьшать их значимость.

Анализируя причины, по которым другие люди поступают так, как они поступают, обычно спрашивают: "Какие цели преследует человек или правительство?". Но цели обычно определяются по последствиям поведения, а последствия, которые лучше всего известны и часто кажутся наиболее важными, - это последствия для нас самих. Поэтому действия, которые причиняют нам боль, обычно интерпретируются как намеренное выражение враждебности, направленное на нас самих. Конечно, зачастую это точная интерпретация, но люди иногда не осознают, что действия, которые кажутся направленными на них, на самом деле являются непреднамеренными последствиями решений, принятых по другим причинам.

Иллюзорная корреляция

В начале этой главы ковариация была названа одним из оснований для вывода о причинности. Было отмечено, что ковариация может либо наблюдаться интуитивно, либо измеряться статистически. В этом разделе рассматривается степень отклонения интуитивного восприятия ковариации от статистического измерения ковариации.

Статистическое измерение ковариации известно как корреляция. Два события коррелируют, когда существование одного события подразумевает существование другого. Переменные коррелируют, когда изменение одной переменной подразумевает аналогичную степень изменения другой. Корреляция сама по себе не обязательно подразумевает причинно-следственную связь. Например, два события могут коррелировать, потому что у них есть общая причина, а не потому, что одно является причиной другого. Но когда два события или изменения действительно совпадают, а временная последовательность такова, что одно всегда следует за другим, люди часто делают вывод, что первое вызвало второе. Таким образом, неточное восприятие корреляции приводит к неточному восприятию причины и следствия.

Суждения о корреляции являются основополагающими для любого анализа разведданных. Например, предположения о том, что ухудшение экономических условий ведет к росту политической поддержки оппозиционной партии, что внутренние проблемы могут привести к иностранному авантюризму, что военное управление ведет к распаду демократических институтов или что переговоры более успешны, когда ведутся с позиции силы, основаны на интуитивных суждениях о корреляции между этими переменными. Во многих случаях эти предположения верны, но они редко проверяются системным наблюдением и статистическим анализом.

Большая часть разведывательного анализа основана на здравых предположениях о том, как обычно ведут себя люди и правительства. Проблема заключается в том, что люди обладают огромной способностью ссылаться на противоречивые "законы" поведения, чтобы объяснить, предсказать или оправдать различные действия, происходящие при схожих обстоятельствах. Примерами противоречивых объяснений и наставлений могут служить слова "Спешка делает потери" и "Кто колеблется, тот пропал". Они имеют большой смысл, когда используются по отдельности, и оставляют нас в дураках, когда представлены вместе. "Умиротворение приглашает к агрессии" и "Согласие основано на компромиссе" - такие же противоречивые выражения.

Когда сталкиваешься с такими очевидными противоречиями, естественной защитой становится утверждение, что "все зависит от". "Признавая необходимость такого качественного

В этом заключается одно из различий между подсознательной обработкой информации и систематическим, самосознательным анализом. Знающий анализ можно определить по способности заполнить квалификацию; внимательный анализ - по частоте, с которой человек помнит об этом.

Иллюзорная корреляция возникает, когда люди воспринимают отношения, которых на самом деле не существует. При рассмотрении ряда случаев кажется, что люди часто сосредотачиваются на случаях, подтверждающих существование взаимосвязи, но игнорируют те случаи, которые ее не подтверждают. Несколько экспериментов показали, что люди не обладают интуитивным пониманием того, какая информация действительно необходима для оценки взаимосвязи между двумя событиями или двумя переменными. Похоже, что в интуитивном понимании людей нет ничего, что соответствовало бы статистической концепции корреляции.

Медсестер проверяли на способность научиться на основе опыта определять связь, или корреляцию, между симптомом и прогноза заболевания. Медсестрам раздали по 100 карточек; каждая карточка якобы представляла одного пациента. На карточках был ряд из четырех букв вверху, представляющих различные симптомы, и другой ряд из четырех букв внизу, представляющих диагнозы. Медсестры были проинструктированы сосредоточиться только на одной букве (A), представляющей один симптом, и одной букве (F), представляющей один диагноз, а затем судить, связан ли симптом A с диагнозом F. Другими словами, на основе опыта работы с этими 100 "пациентами", помогает ли наличие симптома A диагностировать наличие болезни F? Эксперимент проводился несколько раз с использованием различных степеней связи между A и F.