Pulp

* * *

У меня не так много принципов — работа не предполагает особой щепетильности. «Солдаты без границ» служили королям, премьер-министрам, президентам, понтификам, мятежным генералам, диктаторам, которых называют не иначе как «кровавыми», и борцам за свободу, щедро спонсируемым сильными мира сего. Меня никогда не интересовало, права ли сторона конфликта, за которую мои солдаты проливают кровь, или нет. Нам платят, мы — убиваем и умираем. Остальное — не важно.

Выковывая армию наёмников, «Солдат без границ», я опирался на этот постулат, сделав его краеугольным камнем, основной идеей. Мы не обычная банда, служащая государству внештатной армией вроде альбийских «Диких гусей» или бывших экуменических «Псов войны», негласно оплачиваемых гальрийским правительством. Несмотря на декларируемые мирные намерения, Гальрия всё же не спешит избавляться от профессиональной армии, благодаря которой она до сих пор играет первую скрипку в Коалиции. «Солдаты без границ» воюют только за деньги, никогда за идею.

Но был и ещё один принцип, о котором я предпочитаю широко не распространяться. Думаю, многие солдаты поняли бы меня и всецело поддержали в этом, однако он шёл вразрез с главным постулатом, на котором основывалась моя частная армия, и потому я не болтал о нём на каждом углу. Я никогда не работал на эльфов-сидхе. Да, кроме них на фронте мне пришлось повоевать много с кем, однако всех их я уважал как врагов. И «мстящих вдов» из женских батальонов Розалии, и альбийских джаггеров, не знающих страха и инстинкта самосохранения, и «траншейных крыс», куда набирали исключительно из гоблинов с полуросликами. Все они и многие другие забрали множество жизней на фронте, но всё-таки я уважал их. Как врагов, которых надо прикончить. Даже ненависти особой после боя не было. А вот северян, лигистов и особенно их повелителей — эльфов народа сидхе — я ненавидел и никогда не скрывал этого. Самих высокомерных ублюдков никто не брал в плен, ограничиваясь офицерами из людей или полугигантов, — всё равно из сидхе ничего не вытянешь на допросе. Ни пытки, ни ментальная магия не брали их, они просто умирали, как только к секретам, скрытым в их головах, начинали подбираться. И мы с удовольствием резали глотки эльфам-офицерам во время рейдов за «языками». Да, не могу сказать, что люблю убивать, несмотря на свою работу: она для меня — просто дело, которое надо делать. Такая же профессия, как краснодеревщик, каменщик или врач. Но эльфов народа сидхе я всегда убивал, испытывая если не удовольствие, то чувство глубокого удовлетворения.

Именно поэтому я старался вовсе не работать на эльфов, к какому бы народу они не принадлежали. Да, в моей армии служили эльфы, та же Серая Лисица не раз спасала мне жизнь, и я полностью доверился ей в деле с генералом Огано. Однако среди нанимателей эльфов у меня раньше не бывало. Да и нынешний, если уж честно, мне совсем не нравился.

Вся обстановка наших переговоров заставляла меня нервничать. Меня пригласили на очередную годовщину избавления принца Максимилиана из Рагны. Отказаться я не мог: ведший мои дела в Розалии, где проходило празднество, авианин Соварон был весьма настойчив. Он делал прозрачные намёки на то, что приглашают меня не просто так, и вполне возможно, в малом дворце, где обитают изгнанники из бывшего высшего света Экуменической империи, меня ждёт более чем выгодное предложение. Соварона я уважал как своего агента и не сомневался в его профессионализме, а потому последовал рекомендации. Но того, что случилось на торжественном приёме, я просто не ожидал.

Начиналось всё как обычно. Унылое торжество реваншистов-аристократов, не так давно поддерживавших Чёрную гвардию, правда, не настолько радикальных, чтобы отправиться в Афру к офицерам из Свободных колоний. Они предпочитали жить во дворце недавних врагов, пустивших их к себе из милости, и устраивать подобные сборища. Мало кто из них был способен хоть на какой-то поступок, они даже собственного ставленника в Рагне едва не угробили — пришлось мне его оттуда доставать. Дамы были до ужаса чопорными и вели себя в соответствии со строгим этикетом Экуменической империи, не допуская ни малейших вольностей, принятых при розалийском дворе. Со мной почти никто не разговаривал, никто не желал опускаться до вульгарного наёмника, пускай даже именно он и спас их драгоценного виновника торжества. Принц Максимилиан тоже не снизошёл даже до кивка мне — за прошедшее время он стал ещё более равнодушным и похожим на снулую рыбу. Принцесса Шарлотта Ригийская не поднимала глаз от пола, как положено благородной даме. Она была чопорна и спокойна, а я помнил её совсем другой, однако старался гнать эти воспоминания.

Я шагал по залу с бокалом вина в руке, наблюдая за мучениями Оцелотти. Вынужденный надеть колониальный мундир Экуменики — единственная вольность, которую он мог себе позволить, — Адам фланировал по залу, пытаясь заговорить то с одной молодой дамой, то с другой. Однако кроме формальных ответов не получал ничего. Наблюдать за его мучениями было хоть каким-то развлечением. Соварон же чувствовал себя на приёме как рыба в воде, если такое выражение применимо к авианину. Он беседовал то с одним, то с другим аристократом, с кем-то выпивал по бокалу вина, с другими просто обменивался короткими репликами, с третьими разговаривал дольше, несколько раз беря новый бокал у проходившего мимо лакея.

Я уже подумывал о том, чтобы покинуть унылое сборище неудачников, когда Соварон подошёл-таки ко мне. Рядом с ним шагал знакомый пожилой господин, чей вицмундир украшали ордена «Сокровищница» и «Процветание». Именно он уступил мне свой лен в Архипелаге в обмен на возвращение принца Максимилиана на родину. Что ж, я не был удивлён — от кого ещё здесь может исходить серьёзное предложение.

Как вскоре выяснилось, я сильно ошибался.

— Я вижу, вечер производит на вас впечатление, — истинный дипломат, пожилой господин не солгал ни единым словом, но сумел высказаться весьма двусмысленно.

— Более чем, — кивнул я, салютуя ему бокалом.

— Я наблюдал за вами какое-то время, — продолжил он, — и вижу, что вы ни разу не отлучались в курительную комнату. Насколько помню, прежде вы любили выкурить сигару-другую.

— Здесь есть курительная? — вполне искренно удивился я.

— На балконах курит охрана и лакеи, — ответил пожилой господин, — для серьёзных людей есть несколько отдельных комнат с хорошей вентиляцией.

— Серьёзных людей и серьёзных разговоров, — кивнул я. — Идёмте.

Соварон, не произнесший с того момента, как подошёл ко мне, ни слова, зашагал впереди. Мы с пожилым господином держались вровень, мне приходилось подстраиваться под его неторопливый шаг.

— Я хотел бы узнать, хотя бы общих чертах, что именно от меня нужно на сей раз? — поинтересовался я, пока мы шли в курительную комнату.

Честно говоря, от хорошей сигары я бы точно не отказался сейчас.

— В комнате не только хорошая вентиляция, но достаточно толстые стены без лишних ушей.

— И всё же… — решил я слегка надавить на пожилого господина. Наверное, слишком устал от секретов и недомолвок.

— На сей раз я не осведомлен о вашем найме. — Ответ пожилого господина меня очень удивил, а продолжение его реплики и вовсе поставило в тупик. — Дело в том, что меня попросили организовать встречу с вами, не более того. Я такой же посредник, как ваш авианин.

Могу поклясться, что он едва не назвал Соварона ручным авианином — высокомерие по отношению к представителям других рас было у людей, подобных пожилому господину, в крови.

— Я стал настолько серьёзной персоной, что вы — не более чем посредник в переговорах со мной. Даже не знаю, что мне теперь о себе думать.

— Для начала не стоит подкармливать собственную гордыню, — не удержался от высокомерной реплики пожилой господин. — Однако вы не должны и недооценивать себя. Серьёзные люди поняли, что вы — не тривиальный главарь наёмничьей шайки. Вы доказали, что умеете договариваться с врагами. Что всегда наносите удар в ответ на удар, но готовы остановиться, когда ваши действия могут нанести слишком много вреда вам и вашему делу. Другими словами, вы — разумный человек, готовый к серьёзному диалогу.

— Это будет некая проверка? — глянул я ему прямо в глаза.

— Это будет просто очень выгодный контракт, — не моргнув, ответил он. — Насколько выгодный, думаю, вы поняли по тому, кто организовывает вашу встречу с потенциальным нанимателем.

Наконец мы подошли к курительной комнате. Соварон вошёл первым, мы с пожилым господином через несколько секунд присоединились к нему. И как только я переступил порог следом за пожилым господином, мне тут же отчаянно захотелось взяться за оружие. Даже парадная шпажонка, которую я прицепил к мундиру, вполне сгодится. Удержать себя в руках стоило мне очень больших усилий.

В кресле вольготно расселся самый настоящий эльф — и, судя по высокомерному выражению лица, он не мог быть никем иным, кроме как сидхом. Прекрасно сшитый костюм сидел на нём идеально, однако в то же время казался чем-то чуждым, одежда нашего народа никак не сочеталась с его обликом. Длинные серебристые волосы он собрал в густой хвост, перехватив вычурной заколкой, какой не постеснялась бы ни одна из присутствовавших на приёме дам. Оружия эльф с собой не носил, однако выглядел куда опаснее своих спутников. Они стояли по обе стороны его кресла в одинаковых позах, сложив руки на груди. Оба, скорее всего, полукровки, слишком уж грубоватыми были черты их лиц, хотя та же чуждость нашей расе чувствовалась и в них. Телохранители эльфа оружия на виду не носили, но я сразу определил в обоих профессиональных бойцов — не солдат, а именно бойцов, готовых к любой самой грязной драке. И внешне расслабленная, хотя и закрытая поза их меня ничуть не смутила.

— Вот с кем вы решили устроить мне встречу, — обернулся я к пожилому аристократу, почти демонстративно игнорируя находящихся в курительной комнате гостей, — или мы ошиблись помещением?

— Мы пришли по адресу, — заявил Соварон, впервые заговоривший с тех пор, как они с пожилым господином подошли ко мне. — Здесь можно выкурить сигару и обсудить тот самый контракт, ради которого я пригласил тебя на этот скучный приём.

— Ты знаешь мои принципы, — обернулся я к авианину. — Я. Не. Работаю. С. Эльфами! — раздельно произнёс я. — Ни-ког-да! Или ты забыл?

— Ваш агент упоминал об этом, — произнёс эльф ровным тоном, как будто говорил о чём-то крайне малозначительном. Хотя уверен, для него это так и есть — мои принципы эльфа не интересуют вовсе. — Однако он говорил о народе сидхе, а я — ши. Нельзя сказать, что у наших народов полное взаимопонимание, хотя и такой вражды, как люди, мы к заблудшим братьям не питаем.

Я обернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. Теперь я видел, что эльф был даже не высокомерен, он попросту излучал превосходство. Я знаком лишь с одним представителем народа ши, Хидео, но тот — немного чудаковатый учёный, да ещё и давно покинувший пределы родных островов. Наверное, он растерял известную долю высокомерия, присущую самому закрытому и консервативному народу эльфов.

— И чем же вульгарный наёмник вроде меня мог заинтересовать представителя столь древнего и могущественного народа? — поинтересовался я, делая пару шагов к креслу.

— Уж точно не лицедейством, — осадил меня эльф. — С таким талантом в этой области вас бы и в бродячий цирк не взяли.

— К счастью для меня, — усмехнулся я, — у меня много других талантов.

— И вот они-то и привлекли моё внимание. Сразу оговорюсь, дело не только в ваших выдающихся умениях умерщвлять себе подобных и руководить военными операциями. Важную ролю сыграла ваша рассудительность. Взять, к примеру, вендетту с оружейным концерном «Онслоу». Вы обменялись чувствительными выпадами, но не более того. Развивать конфликт, в котором могли одержать победу, потеряв слишком много, вы не стали.

Вряд ли для него имело значение, что «чувствительным выпадом» Онслоу было уничтожение батальона моих солдат.

Я прошёл мимо телохранителей эльфа, взял кресло и подтащил его так, что оно стояло прямо напротив него. Дистанцию выдержал на пределе приличий. Телохранители заметно напряглись, однако обоим хватило короткого жеста хозяина, чтобы отступить на пару шагов. Он управлялся с ними, будто с цепными псами, слов не тратил.

— Ваше превосходительство, — обратился он к пожилому господину, что привёл меня, — вы не возражаете, если мы займём эту комнату для себя? Она не столь велика, и если здесь начнут курить все, кто присутствует сейчас, будет не продохнуть от табачного дыма. Несмотря на отличную вентиляцию.

— Безусловно, — кивнул стоявший за моей спиной аристократ, и в голосе его я услышал откровенное облегчение.

Он явно не горел желанием узнать, о чём мы тут будем договариваться. Иных вещей лучше не ведать, потому что такая осведомлённость может выйти боком даже столь влиятельному человеку, как пожилой господин.

Соварону не требовалось никаких намёков, он сам покинул комнату, оставив меня с эльфом и его подручными.

— Ваше время, уверен, весьма ценно, — заявил я, откидываясь на спинку кресла и доставая из хьюмидора, стоящего на столике рядом с нами, сигару «Коиба». Такой роскоши я себе позволить не мог никогда, даже сейчас. Одна такая сигара стоила как не самый устаревший броневик, а содержимое хьюмидора потянуло бы по цене на половину годового содержания моей частной армии. — Поэтому давайте не будем растягивать удовольствие от нашего общения.

Я срезал кончик сигары серебряным ножичком, лежащим в том же хьюмидоре, и прикурил от золотой зажигалки, стоящей на столике. Всё-таки жизнь при дворе, даже в дальнем краю дворцового комплекса, полна самой впечатляющей роскоши. Грех ею не воспользоваться, если уж выдалась возможность.

Я с удовольствием пустил в потолок струю ароматного дыма, ожидая ответа эльфа.

— Никогда не понимал привычек травить себя слабыми наркотиками ради пустого удовлетворения, — сказал он. — Самое скверное, что они так же широко распространены среди моего народа, как и среди всех остальных в Эрде.

— Вы предпочитаете более тяжёлые наркотики? — усмехнулся я, снова выпуская дым густой струёй.

«Коиба» стоила своих денег — никогда прежде не доводилось курить подобную. Хотя бы ради неё стоило переговорить с эльфом, тем более что он не сидх, а ши.

— Предпочитаю видеть мёртвыми своих врагов, а не убивать себя, — ответил он ледяной улыбкой. — Однако мы отвлеклись, а время и в самом деле дорого. Ваша неприязнь к народу сидхе также сыграла роль в моём выборе. Мало кто согласился бы на то, что предложу вам.

— Я вполне могу отказаться, — развёл я руками и стряхнул столбик пепла в пепельницу.

— Вы вольны, — кивнул эльф, — однако я почти уверен, что щедрое вознаграждение, предлагаемое мной, и возможность сильно насолить Сидхейской империи, да и всей Северной лиге, убедят вас принять моё предложение.

— Для начала скажите, что мои люди, — я сделал ударение на слове «люди», — должны сделать за ваши деньги.

— Для вас, думаю, не секрет, что в руководстве Империи Сидхе есть несколько радикально настроенных группировок, желающих развязать новую войну. Они ответственны, к примеру, за рейд на территорию Руславии и нападение на Фабрику. Сейчас они готовят новую провокацию, на сей раз против Священного Альянса. Они раскачивают лодку, считая, что новая война — неизбежность, и раз это так, то её начало стоит ускорить. В моих интересах не допустить этого.

— В ваших? Вы насколько влиятельны, что ваши интересы могут пересекаться с интересами государств?

— Я не настолько высокомерен, — снова одарил меня ледяной улыбкой эльф. — Мои интересы идут вразрез с желанием упомянутой группы лиц в руководстве Империи Сидхе развязать войну. Новую мировую войну, которая полностью перекроит карту Эрды.

— Вы представляете самую закрытую нацию эльфийского народа, — пожал плечами я. — Какое дело ши вообще до мира за пределами их островов? Вы не вмешались в прошлую войну и вряд ли примете участие в грядущей.

— Увы, но это не так. Война, которая начнётся так или иначе, затронет все уголки Эрды, и изоляция островов Шион будет нарушена. Кем и когда — неважно, главное, что нарушена. Этого не избежать, однако в отличие от наших более милитаристски настроенных родичей из народа сидхе, мы, ши, считаем, что этот момент необходимо отсрочить как можно сильнее. У нас будет время на подготовку к неизбежности.

— Я выкурил почти половину сигары, пока мы говорили, — заявил я, — а вы так и не перешли к сути. Общие слова хороши лишь тогда, когда всё решено. Мне, в конце концов, не так уж важна ваша мотивация. Личная или государственная. Скажите, что я должен сделать для вас, и я приму решение.

— А вознаграждение не имеет для вас решающего значения? — приподнял почти невидимую серебристую бровь эльф.

— Только если я приму принципиальное решение работать на вас.

Тактические планы операций редко обсуждались на главной базе. Обычно мы сначала выдвигались на место и уже исходя из местных условий продумывали действия. Однако на сей раз всё было иначе. Почти так же, как в деле с Фабрикой или устранением генерала Огано. Потому что теперь нам придётся сражаться в довольно необычных условиях.

— И ты согласился, — вздохнул Миллер. — Согласился на это дело, хотя и сам понимаешь, чем оно может обернуться?

— Убивать эльфов слишком приятно, мастер, — положил ему руку на плечо Оцелотти. — Чем больше мы отправим на тот свет высокомерных ублюдков, тем лучше. Верно, командир?

Как и все полуэльфы, Адам ненавидел чистокровных, особенно сидхе. Он долго выказывал почти открытую неприязнь Серой Лисице, недолюбливал Хидео, мне даже пришлось несколько раз серьёзно говорить с ним на эту тему. А потому за возможность сразиться с сидхе он, наверное, и сам готов был приплатить. Даже несмотря на то, что нанимателем нашим был тоже эльф.

— Там эльфов будет один-два, — отмахнулся Миллер, сбросив его ладонь. — Вряд ли больше. Даже волшебники и те, скорее всего, люди из северных племён.

— Даже парочку не так уж плохо, — решил оставить за собой последнее слово Оцелотти.

— Дело не в том, что я хочу убивать эльфов, — сказал я Миллеру. — Оплата будет более чем щедрая, и деньги уже лежат на обезличенном аккредитиве. Пароль передадут Соварону после того, как дело будет сделано, и передаст не наниматель. Мы защищены в вопросе оплаты. Хотя уверен, эльф не обманул бы меня.

— Почему? — спросил-таки Миллер. — Думаешь, для него что-то значит твоя репутация?

— Именно из-за неё он меня и нанял, — заявил я. — Значит, знает, чем заканчивается обман.

— Эльф уж точно не считает себя ровней африйскому генералу-мятежнику, — презрительно скривил губы Миллер.

— Как бы то ни было, в части оплаты мы застрахованы, но есть и другое. Мы не просто будем убивать эльфов, нас наняли предотвратить масштабную провокацию. Если мы не справимся, погибнут тысячи человек.

— Ставки настолько велики?

— Да, — кивнул я.

Сигара горела уже сама по себе. Я давно забыл делать короткие затяжки. Слишком уж безрадостная картина рисовалась в голове. Эльф был весьма убедителен, и пускай я обычно не верю представителям его народа, в этот раз уверен — большая часть сказанного им — правда.

— Значит, верхушка воинственной клики в Империи Сидхе хочет натравить монстра на урб? Громадного монстра, который создан как для того, чтобы уничтожать урбы и крепости?

— Совершенно верно, — кивнул эльф. — Официально будет сообщено, что произошёл сбой в магическом контроле над существом, и оно атаковало ближайший населённый объект. Правительство спешно принесёт свои извинения, предложит компенсацию, однако это поставит мир на грань новой войны.

— Что нужно сделать мне и моим людям?

— Каждого монстра постоянно контролирует небесный корабль, — объяснил эльф, — и он должен находиться поблизости. Ваша задача захватить его и не дать совершить диверсию в заклинательном зале. Там постоянно дежурят маги, держащие чудовище в узде.

— Считаете, они не заодно с теми, кто устраивает диверсию?

— Скорее всего, все они, — заявил эльф. — В нужный момент дежурная смена отпустит чудовище, натравит его на урб.

— У меня в армии нет настолько грамотных магиков, чтобы перехватить контроль над чудовищем.

— Просто убейте магиков до того, как они натравят монстра на урб. Как только это случится, тварь просто заснёт. Такая программа заложена в её примитивном мозге.

Миллер выстукивал по краю стола незамысловатый марш пальцами искусственной руки. Оцелотти покачивался на стуле, делая вид, что его весь разговор вовсе не касается. Он хотел убивать эльфов, остальное Адама вроде как и не интересовало. Я обсуждал будущую операцию, не в деталях пока, только с ними двоими.

— Вот так просто, — первым нарушил повисшее молчание Миллер, — ворваться в летающий корабль сидхе и прикончить магиков, контролирующих чудовище.

— А что тут такого прямо уж слишком сложного? — принялся разглядывать ногти Оцелотти. — Обычное дело для моих «котов».

— Воздушный абордаж, — покачал головой Миллер, — мы такого не практиковали со времён войны. Надо искать среди наших бойцов тех, у кого есть опыт, и неважно, «коты» они или нет.

— Много бойцов не понадобится, — сказал я. — Да и не уверен я, что охрана на летающем корабле сидхе будет такой уж серьёзной. Прохождение чудовища согласовано с розалийскими властями, а намеренно усиливать охрану тоже не стали бы.

— Ради такого случая могли бы, — возразил Миллер.

— Нет, — покачал головой Оцелотти. — Командир же сказал, что диверсию устраивает воинствующая клика из верхушки Сидхейской империи, им не на руку привлекать лишнее внимание именно к этому кораблю. Выгул чудовища такого масштаба, как алмазное оружие, уже само по себе нетривиальное дело, а если на корабле, который контролирует его, усилят охрану, это будет выглядеть слишком подозрительно. Не забывай, мастер, эта самая клика далеко не единственная сила в их правительстве. За ними очень пристально следят политические оппоненты.

— Когда это ты начал так хорошо разбираться в политике Сидхейской империи? — поддел его Миллер.

— Имеющий глаза, — усмехнулся Оцелотти. — Или скажешь, я не прав?

— Я не так хорошо знаком с эльфами, — очень близко подошёл к опасной черте Миллер, — и не возьмусь судить о внутренних делах их империи.

— Мастер, — в голосе Оцелотти слышна была настоящая угроза, — ты перегибаешь палку. Кого другого я бы принудил извиниться, но мы с тобой друзья, надеюсь, и ты просто воздержишься от подобных заявлений.

Эти двое никогда не были друзьями. Парадоксально, но мои ближайшие помощники с удовольствием вцепились бы друг другу в горло, если бы не я. «Солдаты без границ» были нашей с Миллером фронтовой мечтой, но костяк частной армии составили именно бойцы Оцелотти. Оба признавали моё лидерство, однако каждый хотел быть номером вторым, не уступая главенство другому. Мы вроде бы распределили обязанности, и интересы Миллера с Оцелотти почти никогда не пересекались, однако они никак не могли избавиться от взаимной неприязни, тянущейся через годы.

— Довольно, — хлопнул я по столу ладонями, прекращая их спор. — Миллер, найди десяток бойцов с опытом воздушного абордажа. Оцелотти, та же задача — провести отбор среди твоих «диких котов». Завтра в полдень представьте списки, встречаемся здесь же и прорабатываем детали операции. Времени у нас на подготовку не слишком много.

Оба одновременно поднялись на ноги и вышли из комнаты. Я же остался сидеть за столом, глядя на расстеленную на нём карту розалийского побережья. Ставки, как верно сказал Миллер, слишком велики, и я вовсе не уверен, что стоило вообще ввязываться в это дело, как показал Миллеру. Моя ненависть к эльфам не была такой слепой, как у Оцелотти. Сейчас мне казалось, что я ставлю на карту всё — не только жизни тысяч жителей розалийского урба (до которых мне, положа руку на сердце, нет никакого дела), не только колоссальную сумму в гномьих кредитах, лежащую на обезличенном аккредитиве, но само существование «Солдат без границ». Моё решение будет таким же судьбоносным для всей частной армии, как то, что я принял, когда согласился вытащить принца Максимилиана из Рагны. Вот только сейчас ставки для «Солдат без границ» куда выше.

Списки, принесённые мне на следующий день Миллером и Оцелотти, были короткими — в обоих не насчитывалось и пяти человек. Первым я взял список Миллера. Возглавляли его Чёрный Змей и Серая Лисица, что было достаточно предсказуемо. Я намеренно не давал указаний своим вербовщикам и Оцелотти раскапывать истории нанимающихся к нам бойцов — их прошлое не интересовало меня. Их жизнь, как и в розалийском Безымянном легионе начиналась с чистого листа, как только они вступали в ряды «Солдат без границ». И всё же эти двое были слишком уж разносторонними профессионалами, у обоих явно не по одному воздушному абордажу. Особенно если говорить о Серой Лисице. А вот то, что следом за ними стоял позывной «Зелёный Медведь» было куда интереснее — орк же штурмовик и командовал прежде джаггерами. Сам рассказал об этом не так давно. Не думал, что тяжёлую пехоту используют во время небесных сражений, хотя от альбийцев и не такого можно ожидать. Ещё до войны среди офицеров Экуменики ходила шутка о том, что в Альбии вся армия не более чем придаток к флотам — небесному и военно-морскому. Ещё пара имён мне ничего не говорила, но судя по отметкам, они также штурмовики и подчинялись Зелёному Медведю, хотя один был веспанцем, а второй и вовсе родом из Олайского герцогства. А вот глянув в список Оцелотти, я поднял на него глаза и задал первый вопрос, который пришёл в голову:

— Ты издеваешься, Адам?

— Ничуть.

— Из всех «котов» ты выбрал себя и обоих Чёрных.

— Вижу, со зрением у тебя всё в порядке, командир, — усмехнулся Оцелотти. — А я уж думал, тебе пора к Тонкому обратиться за очками.

— Адам, ты подходишь очень близко к одной очень-очень тонкой грани, — глянул я на него исподлобья. — Далеко не все твои шуточки так хороши, чтобы я делал вид, что они меня не задевают.

После уничтожения обдирателей Оцелотти ходил сам не свой. Я отлично понимал его — несмотря на всё безумие, что он сотворил, полковник Конрад был для него почти отцом. И вышло так, что именно мы с Оцелотти определили его в дом скорби на острове Саона, хотя, конечно, тогда ни я, ни он не могли знать, чем всё закончится.

— У нас троих есть богатый опыт воздушных абордажей, — заявил Оцелотти. — Меня и Чёрных котов тренировали для известной тебе миссии, после которой Конрад попал в немилость и тебя отправили за ним. Только мы трое и остались от того отряда, что должен был выполнить всю грязную работу. Да и после, когда полковник засел в истоках Великой реки, он не просто так выбрал место дислокации. Рядом находился перекрёсток воздушных трас, и мы не раз брали на абордаж торговцев. В основном контрабандистов, ведь те не побегут заявлять о нападении властям.

— Я думал, после ваших нападений живых не оставалось.

— Мы же не обдиратели, — развёл руками Оцелотти. — Щипали контрабандистов по наводкам местных. Зачем же резать курицу, которая носит золотые яйца у тебя над головой.

— Забавная у нас компания собирается, — пожал плечами я.

К Серой Лисице с Чёрным Змеем и Зелёному Медведю с его штурмовиками добавлялся Оцелотти и Чёрные коты. Эта парочка — Билли Ли Блэк и его отец Джозайя носили общий позывной «Чёрные коты». Они никогда не принимали участия в операциях порознь. Оба превосходно обращались с огнестрельным оружием. Если Билли, как и Оцелотти, отдавал предпочтение аришалийским револьверам, то Джосайя оставался верен морально устаревшему рычажному карабину Лефера. С ним старый стрелок творил чудеса, отказываясь менять на более современное оружие.

— Знаешь, командир, — взяв у меня список Оцелотти и просмотрев его вместе со своим, выдал Миллер, — а подбор бойцов идеальный для воздушного абордажа.

Тут с ним было сложно поспорить. Трое штурмовиков со своими щитами будут авангардом; встав плечом к плечу, они перекроют большинство узких проходов воздушного корабля. А уж что будут творить их крупнокалиберные дробовики Сегрена, даже не хотелось задумываться. После них всё будет выглядеть так, словно обдиратели прошлись по корабельным коридорам. Нам же останется прикрывать их тылы и периодически обходить врагов, если вдруг атака штурмовиков затормозится. Всё в теории, конечно, а ведь ещё ни одна теория не прошла проверку практикой — то есть боем. Однако лучшей тактики сейчас придумать было нельзя.

Третье собрание было куда более многолюдным. Присутствовали все, кого включили в списки Миллер с Оцелотти. Так что компания вокруг стола собралась весьма пёстрая. Чёрный Змей, Серая Лисица и штурмовики во главе с Зелёным Медведем выглядели вполне привычно, а вот сопровождавшие Оцелотти Чёрные коты в сравнении с одетыми в военную форму без знаков различия наёмниками казались настоящим балаганом на выезде. Блэки были родом откуда-то из Аришалии, и одевались оба в том же стиле, что и Оцелотти. Плащи-пыльники, рабочего вида брюки, остроносые туфли, оружейные пояса. И если Джосайя походил на старшего товарища Адама — тёмный плащ с красным шейным платком, синяя рубашка, галстук-верёвочка с серебряным кольцом, — то его сын, Билли, казалось, сошёл прямиком с арены «Аришалийского пастушьего шоу». Он носил зелёный пыльник с пелериной, щёгольские гусарские сапоги из жёлтой кожи, вместо шейного платка он повязал светло-зелёный бант со святым символом. Билли не был священником, а носил чин пониже — исповедник — и имел право проводить лишь некоторые обряды. Это не останавливало особенно верующих наёмников (а таких было на удивление много), и они обращались к нему за многими вещами, выходящими за пределы его обязанностей. Но Билли никому не отказывал, а доносить в церковь мои бойцы не спешили.

Внешность Чёрных котов была примечательной не только из-за манеры одеваться. Вопреки фамилии и позывному волосы у них обоих были светлыми, в густой шевелюре Джосайи почти не заметна ранняя седина. Обветренное, загорелое лицо старшего Блэка уродовал страшный шрам. Кто-то выжег на левой стороне его святой символ, перечеркнувший щеку, тянущийся от виска до скулы и от уха почти до переносицы. Из-за него казалось, что Джосайя всё время сардонически усмехается. Билли же выглядел как мальчишка, не только из-за невысокого роста, но и потому, что, как и Оцелотти, был полуэльфом и сохранил юные черты лица, несмотря на прожитые годы. Стоя среди опытных, закалённых в боях наёмников вроде Зелёного Медведя или собственного отца, он казался мальчуганом, подражающим взрослым, который прибежал поглядеть, о чём они беседуют. Я несколько раз брал Билли с собой на переговоры, его с первого взгляда никто всерьёз не воспринимал, пока дело не доходило до стрельбы. Мало кто, кроме Оцелотти, умел так обращаться с револьверами, как Билли Ли Блэк.

Матерью Билли была эльфийка-альвари, однако в тех местах, где жила их семья, далеко не все относятся к межрасовым бракам так легко, как жители Аурелии. Джосайя сам рассказал мне историю о том, что дом его сожгли фанатики, подогреваемые местным священником, а самого Джосайю заклеймили, прежде чем вышвырнуть из города. Юного Билли же хотели и вовсе отправить на костёр. Спасло лишь то, что вынести приговор мог один только епископ, и пока его ждали, держали мальчика-полуэльфа в приюте для малолетних преступников. За то время, что письмо от горожан шло к епископу, пока тот собирал трибунал и катил в городок, Джосайя успел проехать по фермам, собрав людей, не поддавшихся истерии и веривших ему, а не священнику, и вернуться во главе приличных размеров отряда. Бой был короткий и кровопролитный, как сказал мне сам Джосайя; итогом его стало то, что на карте Аришалии добавился ещё один мёртвый город. Джосайя забрал с собой сына и навсегда покинул родные края, чтобы спустя много лет присоединиться к отряду сорвиголов, набранных полковником Конрадом для одного весьма сомнительного дела. О судьбе своей жены, эльфийки-альвари, он никогда не распространялся. Знаю, что Серая Лисица сумела вытянуть из него правду, но расспрашивать её не стал.

Я потёр переносицу, выкинув из головы лишние мысли. Времени до начала операции было не так уж много, нужно сосредоточиться на насущных проблемах. А их, увы, оставалось предостаточно.

— Что делать внутри — понятно, — озвучил главный нерешённый вопрос Миллер, — осталось понять, как вы попадёте внутрь эльфийского небесного корабля.

На столе перед нами был расстелен план корабля, который мы будем брать на абордаж. Его вместе с более чем внушительной суммой аванса передал наниматель. Рядом с ним лежала карта прибрежных вод Розалии близ урба Марний, которую пересекала почти ровная красная линия — путь чудовища, шагающего по дну океана, на самой границе нейтральных вод, и небесного корабля, сопровождающего его. По всей его протяжённости были написаны цифры, обозначающие примерную скорость перемещения. Вначале и в конце также указывалась дата входа в указанный участок водного пространства и выхода из него. Карту, само собой, нам также передал заказчик, снабдив всем необходимым для операции.

И всё же на главный вопрос у нас не было ответа. Как взять на абордаж этот проклятый небесный корабль?

Казалось бы, ничего сверхсложного — враг почти не вооружён. Воздушный корабль нёс на борту лишь пару авиапушек да пулемёты. Всё оружие будет в чехлах — время такое, готовыми к бою никто не летает — и приводить его в боевую готовность слишком долго. Брони на вражеском корабле тоже нет, он рассчитан на длительные перелёты, а потому ради уменьшения веса и повышения маневренности пожертвовали защитой. План атаки был незамысловат и вполне мог бы сработать. К обоим бортам вражеского корабля подлетает пара винтокрылов с самым мощным вооружением, что у нас имеется, пробивает бреши в его корпусе, куда тут же устремляются абордажные команды. Но всё портило главное возражение, озвученное Серой Лисицей.

— Что мешает им при первой же опасности спустить алмазное оружие с поводка?

И эта реплика разрушала все наши планы, какие бы мы только ни строили. Даже не имея на борту заговорщиков, желающих развязать войну, маги в случае нападения, скорее всего, сделали бы то, что озвучила Серая Лисица. Капитан небесного корабля, само собой, эльф-сидхе, и он без зазрения совести отдаст приказ натравить монстра на урб, просто в отместку за атаку на его судно.

— Никого они к себе и близко не подпустят, — покачал головой Миллер, — все наши планы не стоят выеденного яйца.

— Мы всё время думаем в одной плоскости, — заявил неожиданно для всех Джосайя Блэк. — Как будто по земле ходим, а так нельзя. В небе свои правила. Это первое, что объясняют, когда берут в воздушную пехоту.

Где и когда они с сыном успели повоевать в небесных войсках, прежде чем попасть в отряд Конрада, знал, наверное, только сам полковник. Но у него уже не спросишь.

— Зайти сверху или снизу? — уточнил у него я.

— Или сразу оттуда и оттуда, — пожал плечами тот.

— Палуба у корабля закрытая, но если установить пару зарядов, можно пробить её, — начал прикидывать Оцелотти. — А дальше уже всё зависит от того, как быстро будем внутри разбираться.

— Риск слишком велик, — не одобрил его Миллер.

— Можно поднять «Кондор» и разнести этот кораблик с безопасного расстояния, — заявил Оцелотти. — Если ты придумаешь, как нам протащить такую громадину в цивилизованное воздушное пространство, не подняв переполох.

Мы прикидывали и такой вариант действий. Но даже наше путешествие из Руславии с большим крюком вызвало настоящую бурю, которую едва сумели утрясти дипломаты. Если же мы каким-то образом сумеем войти в воздушное пространство незамеченными, сбить небесный корабль эльфов без последствий не выйдет. Слишком велик риск быть обнаруженными, когда самолёт опустится ниже облачного покрова, чтобы поразить врага. Получится, что «Кондор» собьёт его прямо на виду у целого урба, а это едва ли не лучший повод для войны, чем нападение на тот же самый урб эльфийского чудовища. Уничтожение небесного корабля надо выдать за несчастный случай, и никак иначе.

— Планеры, — предложил Чёрный Змей. — Можно прицепить к транспортному самолёту несколько планеров и с них высадиться на небесный корабль.

— Ты сам-то пробовал так десантироваться? — глянул на него, как на умалишённого, Зелёный Медведь.

— Десантировался, — ответил тот, — а не пробовал. И не один раз. С опытными бойцам потери до начала операции бывали невелики.

Они обменялись не самыми тёплыми взглядами, однако оба посмотрели на меня. За мной всегда окончательное решение.

— Давайте подробнее продумаем такой вариант, — кивнул я, — чтобы избежать потерь до начала операции. Даже минимальные — неприемлемы.

Все кивнули и склонились над планом эльфийского небесного корабля, который нам предстояло взять на абордаж.

Беспомощность. Вот что я по-настоящему ненавижу. Сидеть в десантном отсеке воздушного корабля или в самолёте, готовясь в выброске, и знать, что от тебя ничего не зависит, — хуже этого не может быть ничего. Так и теперь я болтался, привязанный к планеру, и видел лишь смутный силуэт аэроплана, тянущего нашу длинную связку. Старенькая «этажерка» — «Грач», двухместный разведчик. На такие даже пулемёты не ставили. Именно поэтому у нас не возникло никаких затруднений с тем, чтобы получить разрешение на его полёт над нужным участком прибрежных вод Розалии. Нас только предупредили о небесном корабле сидхе, с которым нельзя пересекаться, потому что его команда имеет приказ открыть огонь на поражение по любому самолёту или другому небесному судну, будь то хоть воздушный шар.

И сейчас мы как раз приближались к месту встречи с эльфийским воздушным кораблём. Теперь всё зависело только от мастерства Серой Лисицы. Конечно, я ей полностью доверял, и в деле с генералом Огано только от неё зависел результат всей операции. Однако я ненавидел эту проклятую зависимость от других. Я сам был профессионалом и тренировался выполнять поставленные задачи в полной автономности, не рассчитывая ни на чью помощь. И всё-таки я понимал, что без эльфийской ловкости Серой Лисицы и её навыков, кое в чём превосходящих мои, тут не обойтись. Я бы не рискнул провернуть то, что вызвалась сделать она. Да что там, именно Серая Лисица предложила план атаки на небесный корабль эльфов.

И сейчас она как раз приступила к реализации предложенного ею же замысла.

Я увидел, как почти неразличимая на расстоянии, что разделяло нас, фигурка эльфийки выбралась с места наблюдателя, располагавшегося перед пилотским, и легко запрыгнула на крыло. Биплан слегка повело, но за рычагам его сидел один из самых опытных «солдат без границ» со смешным позывным Алый Свин. Он легко выровнял аэроплан, и Серая Лисица взялась за дело.

Присев прямо на плоскости верхней пары крыльев, она быстро перебралась на нижнюю, уже не вызвав таких колебаний аэроплана. Алый Свин резко сбросил скорость, и трос, на котором держалась наша длинная связка планеров, ослаб. Стремительным движением Серая Лисица разрубила его и успела обвязать вокруг пояса раньше, чем мы оторвались. Теперь дело было за её ловкостью, подкреплённой известной толикой магии.

Заклятье ветра придало ей достаточную инерцию, чтобы увлечь за собой нашу связку планеров. Конечно, надолго его не хватит, однако нам много времени и не нужно. Я уже видел внизу характерный силуэт эльфийского сторожевика, который нам предстояло взять на абордаж. Как и всё, что делалось на заводах Северной Лиги, он выглядел одновременно примитивным и красивым, плавными обводами напоминая изящный парусник, хотя и лишённый мачт. Слабо вооружённый, легко бронированный, этот тип небесных кораблей имел такой большой запас хода, какому могли позавидовать и куда более крупные суда.

Пулемёты и авиапушки сторожевика не расчехлили, да и вряд ли за ними кто-то стоял. На этом строился наш расчёт. Аэроплан или более крупное небесное судно или чудовище заметили бы, прежде чем оно совершит атакующий манёвр, и успели расставить расчёты по боевому расписанию. Но сейчас мирное время, и места здесь безопасные, нападения никто не ожидает, и за небом вокруг следят не слишком усердно. По крайней мере, когда на верхнюю закрытую палубу спланировала Серая Лисица, тревогу никто не поднял.

Она быстро нашла где закрепить трос, к которому цеплялись наши планеры, и махнула мне, подавая сигнал. Я дёрнул за канаты, покачав крыльями своего планера, передавая сигнал дальше. Мы близко — полная готовность к началу операции. Лисица закрепила на тросе компактную лебёдку и запустила её. Под гул мощного двигателя наша связка начала плавно приближаться к небесному кораблю.

Как только мои ноги повисли над верхней палубой сторожевика, я отцепился от планера. Подошвы ударились о металлическую обшивку, и я перекатился через плечо, уступая место следующему бойцу. Один за другим на верхнюю палубу небесного корабля спрыгнули остальные. Серая Лисица отпустила связку планеров в последний полёт, и все мы проводили их взглядом. Быть притянутым ремнями к этой ненадёжной конструкции из ткани и деревянных планок — то ещё удовольствие, и оказавшись на палубе эльфийского сторожевика, мы сразу почувствовали себя увереннее.

— Что-то монстра не видно, — картинно приложил руку к глазам Оцелотти, — может, его и нет вовсе?

— Он перемещается под водой, — напомнила Серая Лисица, — а выбирается из глубины только для того, чтобы уничтожить какой-нибудь урб или крепость.

Оцелотти кивнул, хотя я не думаю, что он на самом деле надеялся увидеть легендарное эльфийское чудовище.

— Заряды, — приказал я, и штурмовики Зелёного Медведя сноровисто принялись устанавливать их вокруг ближайших люков.

Вышибные снаряды хлопнули в унисон, вскрыв тонкую обшивку верхней палубы, словно консервную банку. Медведь кивнул своим бойцам, и они синхронно распахнули люки. Внутрь тут же полетели дымовые гранаты — других мы не брали с собой, слишком опасно их использовать на воздушном судне. Как только снизу раздались хлопки взрывов, за гранатами последовали сами штурмовики. И почти сразу мы услышали рявканье крупнокалиберных дробовиков Сегрена. Никого щадить на борту сторожевика мы не собирались.

Мы попрыгали в люки следом за бойцами Зелёного Медведя. В коридорах эльфийского корабля уже шёл настоящий бой. Штурмовики встали стеной, их дробовики косили всякого, кто пытался подобраться к импровизированной крепости. Те же, кто пытался зайти в тыл, оказались прямо перед нами. Я успел лишь дважды выстрелить из своего «Мастерсон-Нольта», и то лишь потому, что спрыгнул первым. Ловко приземлившаяся на палубу одновременно со мной Серая Лисица в два удара покончила с остальными. Не так и много было врагов в коридоре.

Как только внутри сторожевика оказались все бойцы, я кивнул Оцелотти.

— Всё по плану. Вы берёте на себя мостик и капитана, мы — магиков.

— Не маловато вас? — в очередной раз покачал головой Адам, хотя отлично знал ответ.

— Враг должен думать, что мостик — первоочередная цель. Вы должны двигаться быстро, иначе капитан успеет выпустить монстра.

Оцелотти вздохнул, но махнул рукой Чёрным котам. Они встали за спинами штурмовиков, и Адам хлопнул по плечу Зелёного Медведя, давая тому команду двигаться. Я, Серая Лисица и Чёрный Змей направились к самой защищённой части сторожевика — помещению, где сидели магики, управляющие монстром.

Маршрут мы проложили ещё на базе и теперь уверено шли по коридорам в нужном направлении. Звуки боя за нашими спинами становились всё тише — мостик находился в другой стороне, и не знающие нашего точного количество враги сосредоточились на отражении очевидной атаки штурмовиков. Пока всё шло по плану — слишком гладко, и мне это совсем не нравилось.

Я был даже рад, когда дверь кубрика прямо передо мной внезапно открылась, и оттуда выскочил молодой человек с карабином в руках. Он был так удивлён, увидев меня, что не передёрнул затвор, сразу вскинул оружие и нажал на спусковой крючок. Выстрела, конечно, не последовало. Удивление так и осталось на его лице, когда я вогнал ему нож между рёбер и аккуратно поймал его, не давая упасть. Выпавшую из рук мёртвого матроса винтовку вовремя перехватил Чёрный Змей. Он же взял труп за ноги, и мы вместе втолкнули его обратно в кубрик. Чего мы не ожидали, так это пяти винтовочных стволов, глядящих нам прямо в лицо.

В рассчитанном на шестерых человек кубрике сидели на койках ещё пятеро матросов — и все в этот момент целились в нас с Чёрным Змеем. Когда мы падали на палубу рядом с мертвецом, а над нашими головами прогремел слитный залп пяти карабинов, я понял, что всё наконец-то приходит в норму. План скрытного продвижения к цели летит в бездну, а значит дальше придётся прорываться. Слава святым, всё не идёт слишком уж подозрительно гладко. Прямо как камень с души свалился.

Мы принялись стрелять из пистолетов прямо с палубы. Матросы слишком полагались на свои винтовки и даже не подумали спрыгнуть с коек. Они были просто идеальными мишенями. Не прошло и полминуты, как мы с Чёрным Змеем поднялись на ноги, оставив в кубрике только трупы.

— Вперёд! — крикнул я, и мы втроём бросились со всех ног по проходу.

Но стрельба, само собой, привлекла к нам внимание, и через считанные минуты мы столкнулись уже с настоящими бойцами эльфийской воздушной пехоты. В отличие от матросов, эти были вооружены пистолет-пулемётами странной формы — других северяне словно и не признавали. Передовые бойцы носили броню, выглядевшую архаично, но отлично защищавшую, и штурмовые щиты — для обороны они подходили ничуть не хуже.

На первых мы налетели словно ураган. Бежавший впереди Чёрный Змей и не подумал замедлиться. Он легко уклонился от торопливой очереди передового лигиста: тот стрелял из-за щита и больше для острастки, и попасть мог разве что случайно. А следом Чёрный Змей прыгнул, врезавшись в щит врага обеими ногами. Такого лигист явно не ожидал, он покачнулся, на секунду открыв голову в шлеме. Этого вполне хватило Серой Лисице и мне, чтобы нашпиговать его свинцом из трёх пистолетов.

Эльфийка тоже не собиралась тормозить, она легко оттолкнулась от палубы, пробежала пару шагов по переборке и обрушилась на плотно стоявших за спиной передового бойца лигистов. Её пистолеты собирали обильную кровавую дань — каждому врагу досталось по паре пуль. Небесные пехотинцы валились на палубу один за другим.

— Перезаряжаюсь! — выкрикнула эльфийка, и мы с Чёрным Змеем проскочили мимо неё.

Следующая группа оказалась смешанной — матросы с карабинами и небесные пехотинцы с пистолет-пулемётами и дробовиками. Действовали они слаженно, явно отрабатывали этот манёвр не раз. По команде офицера матросы упали на колено, вскидывая карабины, а воздушная пехота открыла огонь поверх их голов.

Я рухнул на палубу, кожей ощущая, как пули проходят выше меня, и, используя инерцию собственного движения, покатился по металлу прямо под ноги матросам. Они явно были не так хорошо тренированы, как небесная пехота, и это давало мне шанс. Не поднимаясь, я принялся стрелять снизу вверх. Особенно не целился — враги стояли слишком плотно, и захочешь — не промахнёшься. Матросы падали, раненные в ноги, или вскакивали, перекрывая линию огня стоящим сзади небесным пехотинцам. Я перекатился ещё раз, оказавшись в самом центре хаоса, и пустил в дело нож.

Удары клинком и выстрелы в упор приканчивали одного врага за другим. Они были слишком близко друг к другу, чтобы что-то противопоставить мне. Я знал, что делать, они — нет. Поэтому я убивал, а они валились на палубу и на тела товарищей, поливая всё вокруг кровью.

Для Чёрного Змея и Серой Лисицы работы не осталось.

— Иногда я забываю, насколько ты эффективно и беспощадно умеешь драться, — произнесла Серая Лисица, глядя на меня.

Наверное, в тот момент, залитый кровью матросов и воздушных пехотинцев, я выглядел впечатляюще. Хотя и не люблю лишних эффектов, особенно когда рядом только свои — впечатление производить не на кого.

Мы бросились дальше по проходу, стремясь как можно скорее добраться до помещения магиков. Кто знает, быть может, именно сейчас — в этот самый момент — отчаявшийся капитан корабля отдаёт приказ спустить чудовище на урб в отместку за наше дерзкое нападение.

Остановили нас на кухне, которая тут, наверное, на флотский манер называлась камбузом. Хотя и небесный, но сторожевик был кораблём, а значит порядки тут флотские. С десяток матросов с карабинами и почти столько же воздушных пехотинцев устроили нам настоящую засаду. Будь они более опытными в этом деле и мы менее профессиональными, может статься, у них бы что и вышло. Однако мы знали о засаде ещё до того, как открыли двери камбуза. Слишком уж шумно вели себя внутри матросы с небесной пехотой. Но стоит отдать им должное, плотность огня они сумели обеспечить.

Пули из карабинов и уродливых пистолет-пулемётов звенели о металл переборок и палубы. Грохочущие дробовики разносили в клочья оставленную на столе и плите еду. На нас обрушился град керамических и стеклянных осколков.

Я нырнул за плиту, стараясь не угодить в горячую лужу какого-то супа, разливающегося по палубе из валяющейся тут же кастрюли. Враги палили густо, особенно из пистолет-пулемётов, но бестолково. Я перекатился по полу, выходя из укрытия, четырьмя выстрелами снял двух замешкавшихся матросов. Заметил Серую Лисицу, мелькающую среди не успевающих за её стремительными движениями небесных пехотинцев. Эльфийка сменила пистолеты на меч, и клинок его собирал обильную жатву. Чёрный Змей не отставал, стреляя на ходу, и пули его почти всегда находили врагов. Я присоединился к ним, обрывая жизни матросов и небесных пехотинцев.

Вот только они должны были задержать нас до подхода главных сил врага — и со своей задачей справились. Среди сидхе дураков не водилось, и кто бы ни командовал охраной магиков, он понял, куда мы направляемся. В двери камбуза одновременно вошли четверо высоких солдат в блестящей угловатой серебристой броне, украшенной рогами и шипами, глаза прикрывали багровые линзы. Они вскинули архаичные мушкеты, вот только вместо свинцовых шариков их стволы плюнули в нас красными лучами смерти.

Хэрсиры, будь они неладны! Тяжёлая пехота сидхе, что-то вроде элиты для их людских подразделений. И что самое неприятное, их доспехам наши пистолеты нанесут урона меньше, чем слону дробина. Оставалось только пытаться проскочить между лучами смерти, посылаемыми их мушкетами, и подобраться к ним вплотную, чтобы сойтись врукопашную. Но кроме хэрсиров в камбуз ворвались ещё десятка два матросов и небесных пехотинцев.

Вот теперь нас прижали по-настоящему. Мы отстреливались, пытались прорваться к хэрсирам, полосующим камбуз лучами смерти, однако всякий раз у нас на пути вставали матросы или небесная пехота. Они с каким-то бездумным фанатизмом кидались на нас, напоминая обдирателей, и гибли под выстрелами и ударами. Но всегда давали тяжёлым бойцам время сменить позицию и обстрелять нас лучами смерти снова и снова. Переборки и палуба были сделаны из какого-то сплава, который не пробивался оружием хэрсиров — красные лучи просто гасли, попадая в них.

И всё же мы были слишком хорошими бойцами, чтобы они сумели одолеть нас!

Первого хэрсира сразила Серая Лисица. Никто просто не ожидал, что она заскочит прямо на раскалённую плиту, которую не подумали погасить. Эльфийка легко оттолкнулась от её поверхности, взмыла в воздух, попросту перелетев разделявших её и хэрсира врагов. Удар она нанесла ещё в воздухе — клинок её меча вошёл между топорщащимся шипами наплечником и кирасой. Когда она приземлилась на палубу, припав на одно колено, истекающий кровью хэрсир с лязгом рухнул рядом.

Со вторым справился я, вспомнив, как проделывал похожий трюк с обдирателями, да и прежде в траншеях тоже. Когда на меня налетела пара небесных пехотинцев со щитами, я не стал разрывать дистанцию, удивив их. Я врезался плечом в ближайшего, оказавшись вплотную к ним. Прежде чем оба вскинули дробовики, успел всадить одному в забрало шлема сразу четыре пули — надо было прикончить его наверняка и экономить боеприпасы, могло потом себе дороже выйти. Второй попытался-таки навести на меня дробовик, но я отбил ствол в сторону ударом ноги и всадил врагу нож под мышку открывшейся руки. Пока небесный пехотинец не опомнился, я рванул его на себя, разворачивая спиной. Теперь он прикрывал меня от своих же товарищей и, что куда важнее, от хэрсира.

Тяжёлый пехотинец ни секунды не колебался — лучи смерти ударили в щит и тело прикрывающего меня врага, и не смогли пробить их. Металл щита и брони раскалился докрасна, солдат-лигист орал от боли, бился в моей хватке, но я держал его крепко. Понимал, от этого зависит моя жизнь. А стоило небесному пехотинцу обвиснуть у меня в руках мёртвым грузом, я толкнул его прямо на хэрсира. Тот отступил на полшага, вскинул мушкет, вот только я оказался быстрее. Тяжёлая броня не способствует проворству.

Я врезался в хэрсира всем весом — он покачнулся, но устоял на ногах. Отшвырнув мушкет, он вскинул правую руку. Из латной перчатки вырос длинный, чуть изогнутый клинок. Враг парировал им удар моего ножа, тут же попытался достать меня, но доспех делал его слишком медлительным. Я полоснул его под мышкой, по запястью, присев, прошёлся по сухожилию под коленом. Как бы ни был хорош доспех, в нём всегда есть уязвимые места, главное, видеть их и бить туда.

Хэрсир упал на колено, словно склоняясь передо мной. Краем глаза я заметил, что в мою сторону несутся несколько матросов, паля на бегу из карабинов. Их перехватил Чёрный Змей. Двое повалились на палубу, сражённые меткими выстрелами, остальные поспешили найти укрытие, чтобы не разделить их судьбу.

Тяжёлый пехотинец попытался подняться, но я опрокинул его ударом ноги в нагрудник. Сейчас он напоминал жука, валяющегося на спине, беспомощного, жалкого. Я присел на колено рядом с ним, сунув нож под край шлема. Клинок проскрежетал по стали, но быстро нашёл горло. Хэрсир хрипел, пытаясь дотянуться до меня лезвием, росшим из латной перчатки, но силы оставили его. Булькая вскрытым горлом, он умер.

Я тут же перекатился, уходя с линии огня. Там, где только что находился, скрестились два луча смерти. Хэрсиры мстили за убитого товарища.

Однако далеко не всё у нас шло легко. Серая Лисица прорвалась к третьему тяжёлому пехотинцу. Чёрный Змей прикрывал её, паля из пистолета без остановки. Расстреляв магазин, он стремительно менял его и снова открывал огонь. Пули и клинок Серой Лисицы косили врагов одного за другим. Хэрсир отвлёкся на меня и не успел вовремя перехватить эльфийку. Три быстрых удара отправили его на тот свет раньше, чем он навёл на неё свой лучевой мушкет. Правая рука, отрубленная в локте, упала на палубу, обильно поливая её кровью. Левая нога подломилась, и он рухнул на колени, словно преклоняясь перед Серой Лисицей. Третий удар, запоздавший всего на мгновение, снёс ему голову.

Последний хэрсир забыл обо мне — он, почти не целясь, выстрелил в Серую Лисицу несколько раз. Лучи смерти из его мушкета срезали пару матросов, но и эльфийка не успевала уклониться от них. Слишком уж стремительно сменил цель тяжёлый пехотинец, да и стоял он к ней очень близко.

Я не ожидал такого, но Чёрный Змей сбил эльфийку с ног. Он прыгнул к ней, не обращая внимания на лучи смерти и вражеских солдат с матросами, палящих в него. Пули словно по волшебству миновали его, он врезался плечом в Серую Лисицу, и они вместе покатились по палубе. Почти одновременно они вскочили на колени и принялись расстреливать наступающих матросов и небесную пехоту. Три пистолета плевались пулями, сбивая врагов одного за другим. Сидхейские солдаты падали на трупы мёртвых и умирающих товарищей.

Я рванул к ним, на бегу стреляя в хэрсира. Целил в голову тяжёлому пехотинцу — пистолетные пули его броне нипочём, но если удачно попасть, то можно не только сбить прицел. И удача была на моей стороне — меткость тут ни при чём, наверное, только Оцелотти не смог бы уверенно попасть не просто в забрало вражеского шлема. Одна багровая линза погасла, и хэрсир принялся трясти головой. Стрелять он при этом не перестал — лучи смерти из его мушкета со сбитым прицелом прикончили нескольких неудачливых матросов.

Оказалось, Чёрный Змей не избежал ранения. В правом плече его чернело входное отверстие, оставленное лучом смерти. Крови почти не было — луч отлично прижигал рану. Я упал на палубу рядом с их с Серой Лисицей укрытием. В стане врага царила неразбериха. Хэрсир поправлял прицел лучевого мушкета, а матросы с небесной пехотой не спешили высовываться, не желая попасть под его «дружественный огонь». Это дало нам короткую передышку, но мы понимали — долго она не продлится.

— Командир, дальше ты сам, — сказал Чёрный Змей. — Мы их тут задержим, сколько сможем, а магики на тебе.

Я понимал, что он прав. Кто-то должен остаться на камбузе, сдерживая наступающих врагов. Сколько ещё матросов и небесных пехотинцев на борту сторожевика, не придут ли им на помощь ещё хэрсиры, — ни на один из этих вопросов ответов у меня не было. А времени оставалось в обрез, это я чувствовал нутром. Тем самым чутьём наёмника, которое не раз выручало меня.

Ненавижу оставлять своих бойцов, даже когда ситуация безнадёжная, как сейчас. Но порой выбора просто нет и приходится принимать крайне неприятные решения. Я бросил им свой «Мастерсон-Нольт», добавил к пистолету все оставшиеся магазины. Дальше буду полагаться только на нож или возьму оружие у врага как трофей. Не привыкать.

— Слушать приказ, — рявкнул я им таким тоном, словно мы стояли на плацу, — остаться в живых. Любой ценой выжить! Не сметь умирать! Я разберусь с магиками и вернусь за вами. Подтвердить приказ.

— Выжить любой ценой, — за обоих ответила Серая Лисица.

Я кивнул им и рывком бросился к двери камбуза. Они прикрывали меня огнём. Над плечом сверкнул луч смерти — хэрсир палил на удачу, но почти попал. Я перекатился по палубе, полоснул по икре оказавшегося на пути матроса. Тот завопил от боли и повалился рядом со мной, но я даже не стал добивать его. Ещё раз перекатившись, я прикрылся его телом от пуль и лучей смерти, сверкающих в опасной близости, и прыгнул прямо к двери.

Как всюду на флоте — неважно, морском или небесном, — двери на сторожевике имели высокий порог. Пришлось вскочить на ноги, чтобы распахнуть их и выскочить из камбуза. Дверь за собой захлопнул, и все звуки перестрелки с той стороны как отрезало. На меня неожиданно обрушилась тишина. Гнетущая, тяжёлая, как камень на душе. И пустота коридора только ухудшала общий настрой.

Перехватив нож, я как мог быстро зашагал в нужном направлении. До помещения магиков оставалось всего ничего. Адреналин схлынул, кровь больше не стучала в висках барабанным боем. Однако я не расслаблялся — пустота проходов нервировала даже сильнее, чем сразу после проникновения на небесный корабль. Меня как будто заманивали в тщательно расставленную западню.

И в этом я не ошибся.

Он стоял перед дверьми в помещение магиков. Даже не знай я точно, где они находятся, сразу понял бы. Переборка, палуба и сами прочные двери были покрыты затейливыми письменами на неизвестном мне языке. Я бегло читал на низком языке сидхе, однако ни одной знакомой литеры не увидел.

Высокий эльф с чёрными волосами и жестокими глазами убийцы стоял перед дверьми. Поверх офицерской формы небесного флота он носил коричневый кожаный плащ. В левой руке он держал меч, напоминающий тот, которым владела Серая Лисица, без гарды, со слабо изогнутым клинком.

— Лучший наёмник, так ты зовёшь себя, — произнёс он на чистом экуменическом, растягивая тонкие губы в улыбке. Клыки у него были длинными, словно у вампира. — Мне сказали, что ты придёшь. Я не смог отказать себе в удовольствии сразиться с тобой. Рад, что ты сумел добраться сюда.

Я не стал спрашивать, кто он такой и с чего решил устроить дуэль со мной. Он был просто помехой на пути к цели. Скорее всего, один из тех, кто желает развязать войну. Вот только осведомлённость его несколько удивляет. Откуда этот тип может знать меня, и кто сказал ему о том, что на сторожевик нападут именно «Солдаты без границ». Одной фразой он породил несколько не самых приятных вопросов.

— Можешь звать меня Джек, — продолжил он, — хотя аллюзия этого имени пройдёт мимо тебя. Не поймёшь. Ты бросаешь мне вызов, наёмник?

— Я пришёл убить магиков, а ты стоишь на моём пути, — пожал плечами я. — Уйди, и я не прикончу тебя.

— Браво, — воскликнул эльф, называющий себя альбийским именем, — именно то, чего я ожидал от тебя.

Я шагнул к нему, держа нож перед собой, готовый в любой момент уклониться или отбить его выпад.

— Ты не захватил с собой меча, — покачал головой называющий себя Джеком эльф, — как неосмотрительно с твоей стороны. Но тебе повезло, я — за честную схватку.

Он присел, опустив ножны с мечом на палубу, выпрямился и картинным движением скинул плащ. Я резко подался назад, ожидая, что одежда полетит в меня. Однако эльф оказался просто позёром. Столь же показушно он вытащил из-за спины боевой нож — прямой, утилитарный, с воронёным клинком. Можно сказать, близнец того, что я держал в руке.

Эльф улыбнулся снова и сделал приглашающий жест.

— Ты пришёл ко мне, — сказал он. — Атакуй!

И я атаковал.

Он был быстр, ловок и жесток. Это я понял в первые же мгновения схватки. Его нож так и мелькал передо мной. Я уклонялся, бил в ответ, несколько раз наши клинки скрестились, высекая искры. А ещё я понял, что эльф лучше меня — он куда более умелый рукопашный боец. Да, я тренирован в ножевом бою, владею приёмами савата и ещё нескольких боевых искусств. Но не так, как мой противник. Я — диверсант, привык наносить удар из тени, лучше всего в спину. Часто первый же выстрел означал для меня провал всего задания. Эльф же тренированный боец, его стихия такие вот схватки.

Мы пустили друг другу кровь, но раны просто смешные, порезы, не более. Наша форма была укреплена стальной нитью, и не раз клинки ножей просто скользили по ней. Это и манера боя эльфа позволяли мне держаться. А ещё безмерное позёрство противника, его садизм и чувство превосходства. Он считал себя выше только потому, что был эльфом, относился ко мне, как жалкому зверю, лысой обезьяне, взявшей в руки нож. Его движения были картинными, почти танцевальными. Он крутился, словно приплясывая, наносил стремительные режущие удары. Как и я, эльф отлично знал, куда бить, но предпочитал резать, чтобы причинить как можно больше мучений. Он считал меня своей жертвой, и мне оставалось только подыгрывать ему.

Я же бил наверняка, целил в жизненно важные органы — печень, лёгкие, горло, старался попасть по глазам или полоснуть по лбу. Эльф уклонялся в своей издевательски-танцевальной манере, тут же нанося ответные удары. Он словно не ведал усталости, а мои мышцы наливались болью, и я понимал, что долго не смогу поддерживать заданный врагом темп. Лишь раз мне удалось перехватить его запястье, вывернуть и швырнуть эльфа через плечо на палубу. Я сразу же врезал ему ногой по рёбрам, не отпуская руку. Он же провернулся на полу каким-то совсем невероятным движением, выдернул руку из захвата и перекатился в сторону. Ближе к дверям в помещение магиков.

— Неплохо для человека, — произнёс он, слизывая кровь с клинка.

Я очистил свой нож от его крови о рукав.

— Атакуй! — крикнул он, вскидывая оружие.

И я атаковал снова.

Теперь я полагался лишь на быстроту рук. Клинки зазвенели друг о друга чаще. Мы почти не двигались, плетя между собой паутину стремительных ударов, выпадов и парирований. И снова он издевался надо мной, дрался не в полную силу. Я сам замечал изъяны в собственной защите, которые он пропускал. Мои мышцы горели огнём, нож в руках наливался свинцом, я не успевал отбивать все его удары. Но он снова и снова резал, оставляя неглубокие, зато очень болезненные раны.

Мне оставалось одно — разозлить его. Заставить ошибиться. Использовать все его недостатки против него самого.

Очередной удар я встретил открытой левой ладонью. Клинок вошёл в неё почти на всю длину, мне оставалось надеяться, что он не перережет сухожилий. Я дёрнул руку в сторону вместе с засевшим в ней ножом. Враг открылся на мгновение, и мне этого было довольно. На выпад в сердце или удар по горлу времени бы не хватило, я полоснул эльфа по груди, оставив два неглубоких, но весьма болезненных разреза. Я рванул руку на себя, выдёргивая из ладони оружие, прокрутился на месте и изо всех сил врезал эльфу ногой в грудь. Попал прямо по свежим ранам — и это вывело его из себя.

Вот он — момент истины!

Вместо жестокости в глазах врага сверкнули боль и ярость. Либо он прикончит меня сейчас же, либо даст-таки волю своему садизму и позёрству.

Серия стремительных ударов обрушилась на меня, я едва успевал закрываться, не давая ему перерезать сухожилия. Остаться калекой мне совсем не хотелось. Но он взял верх, одержал победу. Мне не пришлось играть, когда я рухнул на четвереньки. Из многочисленных ран на теле моём обильно текла кровь.

Он встал надо мной, тяжело дыша. Наша схватка стоила ему серьёзных усилий. Эльф замер на секунду, и я понял — именно сейчас решается моя судьба. Враг не сумел удержаться.

Отбросив нож, он присел на палубу и поднял с неё меч в ножнах. Медленным, нарочито-картинным движением обнажил клинок и занёс его над моей головой.

— Ты был хорошим противником, — произнёс эльф, называющий себя Джеком, — и достоин казни, а не убийства. Я отсеку тебе голову, как должно.

Двигался он картинно, но бил очень быстро. Но я успел!

Собрав в кулак волю и все силы, что ещё остались в израненном теле, не обращая внимания на боль, рвущую мышцы, я вскинулся ему навстречу. Я не стал парировать удар меча, вместо этого плавным движением всадил врагу нож в бок. Эльф почти успел уклониться — он был одним из лучших рукопашных бойцов, с кем меня сводила судьба. Клинок скользнул по рёбрам, распоров мундир и оставив глубокую, но не смертельную рану. Боль и ошеломление от атаки противника, которого считал уже мёртвым, сделали своё дело.

Я перехватил рукоять меча, вырвав её из вражеских пальцев, продолжением движения провернулся на месте и ударил назад. Клинок глубоко вошёл в тело врага. Отбросив нож, я надавил на рукоять, вгоняя меч ещё глубже. И только после этого развернулся лицом к эльфу, не выпуская оружия. Наши лица оказались в считанных дюймах, будто у любовников. Враг смотрел на меня без ненависти — жестокое лицо его было искажено болью, миндалевидные глаза расширены от удивления.

Глядя прямо в эти самые глаза, я перевернул клинок в ране и потащил его вверх, потроша эльфа. Он кашлянул кровью, и красные брызги полетели мне на лицо. Заточенный до бритвенной остроты клинок легко резал его плоть, рёбра не остановили сталь. Я рванул оружие вверх и на себя, отступая на полшага. Вскрытый почти от паха до ключицы эльф повалился на палубу.

Наверное, стоило что-нибудь сказать ему, пока он был ещё жив, но я промолчал. Слов не было, а попусту сотрясать воздух я не люблю — это удел позёров, подобных тому, кто лежит у моих ног в растекающейся по палубе луже крови.

Вытерев клинок меча о рукав, я подобрал нож и шагнул к дверям в помещение магиков. Обильно пролившаяся на переборку и саму дверь кровь нарушила узор, покрывающий их, так что если какая-то магическая защита там и была, она давно должна была сработать. По крайней мере, я надеялся на это, когда брался за ручку.

Меня не испепелило на месте, более того, дверь даже не была заперта. Видимо, магиков на борту сторожевика должны были оберегать достаточно хорошо, чтобы не понадобилась ещё одна защита магического свойства. А может, дополнительные меры нарушили бы работу сидящих внутри помещения колдунов. На эти вопросы у меня не было ответов, а Серая Лисица, единственная, кто в отряде хоть что-то смыслил в тайных искусствах, держала сейчас оборону на камбузе вместе с Чёрным Змеем. Мне оставалось уповать лишь на удачу.

Магиков оказалось четверо, они сидели на углах вычерченной на палубе сложной фигуры. Все одеты в одинаковые просторные рясы, головы их обриты наголо, а глаза плотно зажмурены, как будто они, подобно некоторым святым, не желали видеть мира вокруг. Ни один не обратил на меня внимания.

Я даже замер, переступив порог. Убивать беззащитных людей мне приходилось и не раз, однако всегда я чувствовал себя при этом законченным подлецом. Но что поделать, работа такая. А тем более сейчас, когда на кону тысячи жизней обитателей розалийского урба. В любой момент этим четверым может прийти команда спустить с поводка чудовище, которое они контролируют.

По крайней мере, я сделал всё чисто — четыре срубленных головы одна за другой упали на палубу. И почти одновременно с этим я услышал истошный визг внутреннего телефона.

Я прошёл через всё помещение, стараясь переступать через тела магиков и натекшие на палубе лужи крови, и снял трубку. Телефон, как и всё у сидхе, что касается техники, был архаичным — со слуховой трубкой и встроенным прямо в аппарат рожком.

— Командир, ты?! — услышал я сквозь шипение помех голос. Кажется, это был Оцелотти.

— Говори, Оцелот, это я, — ответил я, не забыв прежде как можно чётче произнести пароль.

— Похоже, у нас большие неприятности, командир, — выпалил Оцелотти. — Мы захватили мостик, ставим заряды, но… — Его голос прервался, в трубке слышны были только помехи. — Командир, ты должен это видеть! Командир, нас крупно на… — Кажется, он использовал некое непечатное словечко, но его проглотили помехи.

Я положил трубку и вышел из помещения магиков. Иллюминатор долго искать не пришлось, но то, что я увидел в нём, меня совсем не обрадовало.

Оцелотти был полностью прав — меня обвели вокруг пальца. Если не сказать хуже.

Наверное, с мостика вид был куда лучше, но и через иллюминатор я отлично видел, как в потоках морской воды поднимается колоссальных размеров чудовище. Отряхнувшись, оно медленным, размеренным шагом направилось к береговой линии, где видны были огни урба. Я считал, что спасаю порт, а выходит, сам и обрёк на гибель тысячи людей, населяющих его.

Я врезал кулаком по стеклу иллюминатора — на нём остались багровые разводы. Мои руки были в крови эльфа или магиков, или моей — даже не поймёшь.

Похоже, вляпались мы по-крупному, и я даже не представлял себе, что делать дальше.