Пушкинский вальс

Глава 6.

Недели две спустя в библиотеке появился молодой человек лет 26-ти, среднего роста, атлетического сложения, с открытым и улыбчивым лицом, обрамленным густыми, слегка вьющимися волосами. Он подошел к стойке, возле которой Ксюша занималась оформлением двух выдаваемых книг очередному читателю, и молча пристроился за ним, глядя на девушку невинными и заинтересованными глазами. Ксюше достаточно было одного лишь беглого взгляда, чтобы мгновенно узнать его. Она негодующе фыркнула и демонстративно уткнулась в заполняемые карточки.Через пару минут подошла его очередь, и молодой человек с затаенной улыбкой уставился на Ксюшу.

- Здравствуйте, - проникновенно сказал он, протягивая ей две сдаваемые книги.

Ксюша не ответила, лишь поджала губы и одарила пришедшего взглядом таким же приветливым, каким садовник одаривает внезапно обнаруженного слизня.

Она молча и угрюмо рассматривала принесенные читателем книги, внимательно и придирчиво перелистывая страницы.

- Девушка… у нас что-то не так? – спросил улыбчивый парень. – Гранаты там нет…

- Зато в прошлый раз была от вас такая граната! – с обидой воскликнула Ксюша. – Нам с напарницей мало не показалось. Мало того, что нам от начальницы влетело, так нас еще и платить заставят теперь за вашу гранату, остроумный вы наш!

- Что вы такое говорите? – парень растаращил ясные глаза в притворном ужасе. – А что же случилось в этом счастливом доме?

-«Графа Монте-Кристо» разве не вы сдавали? второго сентября? – строго спросила Ксения.

- Представьте себе, я… И что же?

- Послушайте, у вас совесть есть? Вы испортили двухтомник напрочь, он теперь нечитаемый, и вы подсунули мне его втихую, воспользовавшись столпотворением… Да, я не успела его просмотреть, нас с напарницей изругали, и заставят платить, а вам все смех! Вы нас даже не предупредили! Как вам не стыдно!

- Ай-я -яй! – покачал головой молодой человек. - Стыдно, конечно. Я готов провалиться сквозь землю. Вообще-то меня следует за такое безобразие расстрелять, я понимаю.Только я по глупости своей думал – ничего страшного. Ну залил книжицу водой, ну вид она подпортила слегка себе. Но ведь книга – не женщина, правда? Стоило ли из-за таких пустяков портить настроение такой милой девушке…

- Да? – Ксюша взглянула на него из-под нахмуренных бровей. – Вот вы это нашему старшему библиотекарю объясните! Все равно я не выдам вам ни одной книги без ее особого разрешения.

- О-о, вон у нас как далеко зашло! – молодой человек изобразил крайнее удивление. – И заметьте, как потрясно звучит: до особого разрешения! Класс! Значит, не выдадите?

- Нет!

- А вот мне надо…

- Вы меня слышите? Идите к начальнице! Ее кабинет вон там…

Подошла Вера.

- Ксюш, что тут у тебя?

- Да вот… явился наш «Граф Монте-Кристо»! Острит, хохмит, издевается! Хоть бы извинился приличия для…

Вера бросила беглый взгляд на карточку, потом подняла глаза на смешливого читателя.

- Роберт Рафаэлевич? – спросила она с легкой улыбкой.

- К вашим услугам, - поклонился молодой человек. – Согласен, имя-отчество слегка необычны.

- У нас из-за вас серьезные неприятности, - сухо заметила Вера. – Имеем указание насчет вас: ничего не выдавать! А потому – пожалуйте туда, - она показала пальцем в сторону кабинета. – Побеседуйте с Лилией Николаевной…

- О! – молодой человек мечтательно закатил глаза. – Какое имя… Лилия… Прекрасно! – и тут же деловито осведомился: - Это ваша начальница? Надеюсь,молода, хороша собой?

- А вот сами и увидите! – бодро ответила Вера. – Надеюсь, останетесь довольны…

- И я надеюсь… Ведь не кактус, не бодяк, а… Лилия! прелестный цветок!

- Простите, но вы нам мешаете, - строго сказала Вера. – Цветок вон за той дверью. А у нас есть еще посетители, если вы не заметили…

- Девчонки, без обид, ладно? Я попытаюсь вашу грозную начальницу повернуть к вам ее человеческим лицом и отвести от вас угрозу начета, а вы уж меня проводите и представьте ей! А то неудобно как-то: что ж я сам-то полезу! Женщина занятая – ясное дело, начальница…

Вера с Ксюшей переглянулись.

- Ксюш, проводи…- сказала Вера. – Лучше тебе. Ты ведь непосредственно общалась с нашим Робертом… э-э… Рафаэлевичем.

- Идемте, - Ксения поднялась из-за стола.

В сопровождении читателя она подошла к двери кабинета и робко постучала.

- Войдите! – раздался строгий женский голос.

- Лилия Николаевна, - сказала Ксюша. – Вот молодой человек… вы запретили нам выдавать ему книги.

- А-а, поняла, - отозвалась старший библиотекарь. – Ну что ж, проходите… А ты, Ксюша, выйди, пожалуйста.

Ксения вышла, плотно закрыв дверь.

Роберт Рафаэлевич внимательно посмотрел на сидящую за столом женщину, с которой ему предстоял неприятный разговор. Госпожа Гончарова строго смотрела на него поверх очков.

- Как вас зовут? – холодно спросила женщина.

- Роберт, - ответил молодой человек, вдруг ощутив неожиданную робость.

- Роберт, -повторила она задумчиво. – Его звали Роберт…

- Простите… что?

- Да нет, ничего, - улыбнулась библиотечная дама, но улыбка ее была весьма сдержанной. – Просто фильм старый вспомнила с таким названием. Не смотрели?

- Нет.

- Жаль… Там еще играли такие замечательные актеры! Настоящие мастера… Стриженов...

Пуговкин… Вертинская...Слыхали про таких?

Молодой человек виновато и смущенно кашлянул.

- Знаете… Сейчас у всех столько проблем…

- Поняла вас, - сказала Гончарова. – И насчет проблем вы совершенно правы. У нас с вами тоже есть проблема… к сожалению.

Она наклонилась и вытащила из стола сразу две толстенных книги, небрежно бросив их перед посетителем. Они упали на столешницу с приглушенными хлопками, и страницы их при этом даже не приоткрылись, как будто тома были литыми.

- А скажите, уважаемый Роберт, - обратилась к читателю женщина, - вот вы взяли у нас замечательный роман Александра Дюма… « Граф Монте-Кристо». Книга, воспитавшая несколько поколений читателей! И – вот что вы с ней сделали. Как же вы могли вернуть эту великую вещь вот в таком жутком виде? Я этого не понимаю…Может, поясните?

Госпожа Гончарова упорно не предлагала своему посетителю присесть; вместо этого она поднялась с кресла сама. И молодой человек неожиданно увидел, что беседующая с ним дама выше его ростом. Правда, он был шире в плечах и плотнее, но она была выше, и смотрела на него слегка сверху вниз. Ну это было бы еще ничего… Парень вдруг почувствовал, что все заготовленные слова улетучились из головы, инициатива в разговоре неумолимо ускользает от него – в этой женщине он вдруг ощутил некую несокрушимую силу, которую не мог преодолеть.И сразу на смену браваде пришли растерянность и замешательство. Он полагал, что в кабинете он увидит какую-нибудь старую каргу ( Роберт был недавним читателем и ранее не встречал старшего библиотекаря), которую будет совсем несложно уболтать, применив лишь толику мужского обаяния, но на деле все получилось не так. Перед ним оказалась женщина, пусть и значительно старше его, но чем-то его поразившая, посеявшая в его душе настоящее смятение. Вернее, это он оказался перед такой женщиной…

- Понимаете, Лилия… э-э…

- Николаевна, - снисходительно подсказала дама.

- Понимаете, Лилия Николаевна, - сказал торопливо Роберт с глупейшей улыбкой, - я не хотел… Это произошло случайно… Дело в том, что я постоянно живу в Семеновском, а здесь работаю и снимаю жилье…В прошлом месяце я менял комнату, и когда готовился переезжать, сложил книги на подоконник. Когда был на работе, пошел сильный дождь, настоящий ливень! И оказалось, что окно хозяйское отлично пропускает воду… дождь сквозь щели попал на подоконник и залил мне книги! А Дюма лежал внизу, оба тома – они ведь самые толстые! Вот им и досталось больше всех.Я вечером пришел и только ахнул… Ну кто мог бы такое предвидеть! Мне очень жаль, поверьте.Думал – книги подсохнут, и все образуется. А вот они, когда высохли, еще страшнее стали.Вы уж извините меня, ради Бога. Так уж получилось…

- Роберт, вы взрослый человек, - строго заметила Лилия Николаевна. – Вы прекрасно знаете, что летом или осенью иногда идет дождь, и порой весьма сильный; наверняка знаете, что окна в современных домах как правило подогнаны весьма скверно; понимаете, что подоконник не место для складирования книг и вообще бумажных изделий… Вы ведь не положили на подоконник пачку денежных купюр? Не положили! Почему? Потому что знаете, что им там не место. А вот книги, тем более, не ваши, вы отчего-то сложили именно на подоконник.

- Это вышло случайно, - попытался он прервать отповедь библиотекарши. – Я не нарочно…

- Да, не нарочно, - согласилась госпожа Гончарова. – Однако далеко не случайно. Деньги вы туда не положили, потому что относитесь к ним бережно. А вот на книги вам наплевать. Ну, и результат налицо. Да и доводы вы приводите какие-то детские… Вы сами-то себя послушайте! «Думал, все образуется», « кто бы мог предвидеть», « так получилось» - простите, это что – речи взрослого человека, речи мужчины? Так может говорить разве что несовершеннолетний.

Она сняла с носа очки и с легким раздражением бросила их на стол. Жест, которым она это сделала, показался Роберту очаровательным. « А без очков ей куда лучше! – подумал он. – И вообще, она даст фору любой молодой девчонке! Грудь, талия, бедра, ноги у нее и сейчас хоть куда…»

- Ну что молчите? – с вызовом бросила Гончарова. – И что теперь прикажете с этим делать?

Она кивнула на валявшиеся на столе изуродованные книги. Молодой человек сразу вышел из состояния полузабытья. Он попытался взять себя в руки…

- Лилия Николаевна, послушайте… Я виноват, и факт сей вполне признаю. Мне очень жаль. Но что теперь поделаешь? Ну случилось такое… Простите, Бога ради. Готов нести самое суровое наказание! На колени стать? Перед вами? Только скажите, и…

- Не паясничайте! – сурово заметила госпожа Гончарова. – Выглядит такое весьма глупо. А я не расположена шутить с вами. Наша библиотека слишком хороша, чтобы можно было мириться с такими потерями. Да и расплачиваться из своего кармана за ваше разгильдяйство ни я, ни мои девушки не желаем и не будем. Я поступлю следующим образом: пишу докладную директору, и в тот же день к вам на работу направляется письмо-уведомление, где вашему руководству будет предложено взыскать с вас стоимость загубленных книг в пятикратном размере, а также рассмотреть вопрос о целесообразности вашего дальнейшего пребывания на занимаемом вами рабочем месте. Уверяю вас: таков у нас порядок, здесь нет ничего личного. Авторитет нашей библиотеки в городе весьма высок, и ваше руководство отнесется к нашему письму со всей серьезностью… не сомневайтесь! Так что простите, уважаемый Роберт… но вы имеете все шансы отправиться обратно в ваше Семеновское. Если не ошибаюсь, это чудное местечко километрах в семидесяти от нашего города, не так ли? Кажется, разорившийся совхоз… С работой там туго, но вот места замечательные. Я сказала вам все, и если у вас нет ко мне вопросов, то…

Она выразительно показала глазами на дверь. Между тем молодой человек уже осознал, насколько серьезным становится этот инцидент, поначалу представлявшийся ему лишь досадной неприятностью. Он может реально потерять работу! и все из-за какой-то несчастной книги, так неосмотрительно оставленной на подоконнике…

- Лилия Николаевна, одну минутку, - слегка заискивающе проговорил он. – Простите, но такой расклад мне никак не подходит.Войдите в мое положение: у меня как раз сейчас имеют место быть серьезные неприятности с руководством… Вы дадите им прекрасный предлог для моего увольнения. Пожалуйста… давайте решим вопрос как-нибудь по-другому.

Госпожа Гончарова тяжело вздохнула.

- А что вы мне предложите? – спросила она. – Заплатить вместо вас, что ли?

- А почему бы и нет? - сказал Роберт. – Вы платите за испорченного Дюма в пятикратном размере, а я отдаю вам стоимость этих книг в семикратном размере. У вас еще и прибыль! Ну как – идет?

Лилия Николаевна внимательно взглянула на стоящего перед ней парня-махинатора. Тот ждал ее ответа с подкупающей улыбкой и ясными, как летнее небо, глазами. Ей вдруг сделалось мерзко и противно.

- Как же у вас все просто…- с легкой растерянностью заметила она. – Неужели Александр Дюма, этот великий писатель,воспевший в своих книгах самые прекрасные и светлые духовные ценности – благородство, смелость, верность в дружбе, романтическую влюбленность… неужели он заслужил, чтобы его наследием торговали так, будто это пара поношенных башмаков?

- Ой, я вас умоляю! – с ноткой нетерпения воскликнул Роберт. – Господин Дюма давно переселился в лучший мир, и ему явно все равно. Да и какая разница – Дюма, не Дюма… Книги – такой же товар, как и упомянутые вами башмаки. Сейчас все продается, и все покупается. Времена такие настали, Лилия Николаевна… вы разве не заметили?

- То есть вы предлагаете мне сделку, чтобы спасти свою репутацию в глазах вашего руководства? - уточнила госпожа Гончарова. – Иначе вам грозит увольнение…

- Ну какая там сделка!- махнул рукой Роберт. – Скорее, маленькое соглашение. Я несу заслуженные убытки, а вы за некоторые неудобства получаете небольшой навар. По-моему, логично и вполне честно.

« А вот и еще один тип современного вандала, причем ярчайший! – подумала старший библиотекарь. – Вандал-пофигист. Даже не ощущает ни малейшей вины, все мысли об одном: как избежать ответственности… Просто кошмар!»

- Замечательно, - саркастически заметила Гончарова. – О моей репутации вы, естественно, не подумали. О репутации моих молодых сотрудниц тоже. Мне с ними придется писать объяснительные, рассказывать, как же так получилось, о чем-то врать, на самих себя наговаривать. За какой-то, как вы сказали – навар? А стоит ли этот навар такого пятна на нашей репутации – как вы сами считаете?

Молодой человек несколько смутился, даже опустил глаза под пронизывающим взглядом собеседницы.

- Ну, видите ли… Да, о вашей репутации я как-то не подумал. Не знал, что у вас все так же серьезно, как и у нас на производстве. Но ведь возможны, наверное, и другие варианты.

- А вы кто по специальности? – вдруг спросила Лилия Николаевна.

- Электрик… механик…- отвечал Роберт. - А что?

- Электрик? – переспросила госпожа Гончарова. – А вентилятор подключить можете?

- Лилия Николаевна, помилуйте! Да без проблем! Для вас – хоть сию секунду…

Старший библиотекарь как-то странно улыбнулась, но Роберт, казалось, не заметил ее улыбки.

- Ну что ж, - заметила Гончарова. – Возможно, что есть и другой вариант…

- Я весь внимание, Лилия Николаевна!

- У меня дома смонтирован вентилятор производительностью тысячу двести кубов в час, - с мягкой улыбкой сказала она. – Немецкий… Его надо подключить и запустить. Сделаете?

- Не вопрос! Когда надо?

- Вчера, - ответила женщина. – Или – неделю назад.

- Я понял! Хотите сегодня? У меня выходной.

- Запускаете мне вентилятор, и можете забыть о неприятности с книгами. Все дальнейшее я беру на себя. Денег, естественно, не будет – только кофе.

- Ну какие деньги, Лилия Николаевна! Услуга за услугу! Все ясно…

- Хорошо! Договорились?

- Договорились! Во сколько к вам подъехать? И – скажите адрес.

- Не надо никуда подъезжать, - сказала госпожа Гончарова, взглянув на часы. – Сейчас без десяти семь. Я заканчиваю в восемь… Сможете в восемь пятнадцать быть на Советской прямо напротив гостиницы?

- Конечно…

- Вот и хорошо. Я буду ехать мимо и вас захвачу. У меня светло-бежевый «Москвич»…

- Прекрасно! А я как раз заскочу в комнату, из которой съезжаю на днях, и возьму чемоданчик с инструментом. Лилия Николаевна… С вами приятно иметь дело!

Госпожа Гончарова повернулась к нему лицом и снова улыбнулась. Рукой она небрежно

оперлась на один из томов Дюма, и Роберт невольно взглянул на ее ладонь, прижавшую книгу к столу.

« Какие у нее ногти! – подумалось ему. – С ума сойти! Когда дойдет до этого самого, надо быть с ней поаккуратнее! Если в порыве страсти она вопьется мне такими ногтями в спину, мне конец!..»

Далее его непринужденный взгляд скользнул по изгибу фигуры женщины, опершейся рукой на стол, по ее круто выступающему литому бедру, по плавно убегающей вниз линии ног.Затем он снова поднял на нее глаза и встретил ее прямой взгляд, явно утративший былую строгость.

Лилия Николаевна продолжала приветливо улыбаться, но при этом она легко угадала, в каком направлении работают сейчас мысли стоявшего перед ней молодого человека.

« Животное, - подумала она все с той же милой улыбкой, - благодушное, недалекое, похотливое животное… завелся с полоборота, и не помнит уже, с чего начался наш разговор. При этом искренне уверен в своей неотразимости, не подозревая даже, насколько сам примитивен.»

- Ну тогда до встречи? – многозначительно заметила она.

- До встречи! – как эхо, отозвался Роберт.

Он широко улыбнулся, будто увидел перед собой мешок золота, и направился было к выходу.

- Постойте, Роберт…- негромко сказала ему вслед Лилия Николаевна. Он обернулся.

- Прошу вас…- потупясь, произнесла женщина, опуская глаза. – Я живу одна. Меня многие знают с самого детства…Не говорите никому, что вы едете ко мне. Люди любят совать носы в чужие дела и потом активно обсуждать их. Вы меня понимаете, правда?

- Не беспокойтесь, Лилия Николаевна! – он лучезарно улыбнулся. – Я джентльмен.

…Он вышел из кабинета с беззаботным видом и подошел к читательской стойке. Вера с Ксюшей ошарашено уставились на него. Роберт заговорщически подмигнул им.

- Ваша начальница такая душка! – улыбнулся он. – Мы очень быстро нашли общий язык!

- И… что? – недоуменно спросила Вера, хлопая глазами.

- А ничего!..Девчонки,никаких начетов вам не светит! Уж я постараюсь… До встречи, милашки! – Роберт весело помахал им рукой и пошел на выход.

Девушки ошалело переглянулись.

- Ты что-нибудь поняла? – спросила Ксюша.

- Пожалуй, только одно, - отозвалась Вера, - книги ему больше не нужны…

В условленное время Роберт с чемоданчиком в руках уже стоял на тротуаре как раз напротив гостиницы «Центральная». Высмотрев в веренице машин нужный ему « Москвич», он предупредительно поднял руку, и машина тут же свернула к обочине. Передняя дверца распахнулась ему навстречу. Роберт проворно заскочил на сиденье, и машина тронулась.

- Вам пора наверное, иномарку заводить! – заметил он весело. – Сейчас это модно. Такая видная, красивая женщина, и ездит на стареньком « Москвичонке»…

- Заведу непременно, - сдержанно отозвалась госпожа Гончарова. – Вот только денег поднакоплю. А так – мой «Москвичонок» вполне меня устраивает.

- Дело хозяйское, конечно… Просто я представил себе вас за рулем иномарки… Знаете, картина возникла та еще!..Потрясающая картина!

- Похоже, у вас богатое воображение, - заметила дама, резко сворачивая с главной улицы на местный проезд, уводящий за здание почтамта. – А вы… выполнили мою просьбу?

- Простите… вы о чем? – спросил Роберт.

Лилия Николаевна, не отрываясь, смотрела на дорогу. Лицо ее оставалось непроницаемым.

- Ах, да! – оживился молодой человек. – Ну конечно! О том, что я еду к вам, знаем только вы и я. Ну, еще знает Господь Бог, от которого, как известно…

- Хорошо, - отрезала Гончарова, и Роберт сразу же умолк, будто у него отнялся язык. Со всей очевидностью он понял, что эта дама не выносит праздной болтовни.

Дальше они ехали молча. Когда машина помчалась по улице 8-го Марта, Роберт, с некоторым изумлением озирая скромные одноэтажные домики и непритязательные заборы, снова открыл рот.

- Вы здесь живете? – в голосе его сквозило удивление.

- Да, - сухо ответила женщина. – А что вас смущает?

- Я думал… мы поедем в какой-нибудь микрорайон…

- Вы представляете себе немецкий вентилятор в современном панельном доме? Вентилировать кладовку размером метр на метр?

- Да, действительно… Я как-то не подумал.

- А что, вы куда-то спешите? – спросила дама как бы невзначай. Роберту этот вопрос показался весьма многозначительным. И – весьма многообещающим.

- Нет, нет, что вы… Меня никто не ждет… Я один, как перст, Лилия Николаевна!

Гончарова не ответила. Машина сбавила ход и притормозила возле добротного забора, за которым виднелась крыша большого двухэтажного дома. Роберт заметил, что это был последний дом в самом конце улицы; дальше простирался берег реки.

Когда машина остановилась, Роберт хотел выйти, но Лилия Николаевна велела ему оставаться на месте. Она вышла из машины и принялась отпирать двери гаража. Парень молча наблюдал, как она сноровисто управляется со створками ворот.

« Она не хочет, чтобы кто-то из соседей случайно увидел, что она приехала не одна. Хитрющая какая…- подумал Роберт одобрительно. – И наверное, я здесь у нее не первый…»

Эта мысль неожиданно больно резанула по живому. Хотя он тут же вспомнил, что находится в гостях у дамы в возрасте, и смешно было бы полагать, что всю предыдущую жизнь она не встречалась ни с кем, ожидая именно его. Да и кто сказал, что он в гостях? Не сам ли он это придумал? Разве его позвали не для того, чтобы подключить вентилятор?

Между тем Гончарова вновь села за руль, и машина въехала в гараж. Оглядевшись, Роберт увидел, что рядом есть место для еще одной машины. Однако место это пустовало. Дама заглушила двигатель, вышла из машины и вернулась назад. Роберт увидел, как она закрывает и запирает ворота. Это показалось ему странным. Они что… будут заниматься этим прямо в запертом гараже? В салоне автомобиля? Вообще-то он ожидал несколько иного. Или в доме кто-то есть? Но ведь она сказала, что…

- Ну и что вы сидите? – спросила госпожа Гончарова, подходя к его дверце. – Выходите же!

Роберт вылез из машины, невольно робея под ее чуть насмешливым взглядом.

- Вентилятор там! – дама показала пальцем с остро отточенным ногтем в соседнюю смотровую яму.

- Где?.. – растерянно спросил Роберт.

- Внизу! Ах, ну какой же вы…- Лилия Николаевна покачала головой и смерила его укоризненным взглядом, исполненным скрытого очарования. Роберт судорожно сглотнул, испытывая неожиданное волнение. – Ох, уж эти мне молодые люди!..Идемте!

Госпожа Гончарова решительно шагнула мимо него и прошла прямиком к смотровой яме соседнеего машиноместа. Он проводил ее взглядом и невольно вздрогнул от острого приступа вожделения: женщина сделала всего несколько шагов, но каких шагов! Она вышагивала упруго и гибко, положив обе ладони себе на бедра… и Роберт ощутил, как он теряет голову. Лилия Николаевна начала спускаться вниз по узкой лесенке, уводящей в глубь смотровой ямы.

- Спускайтесь за мной, - бросила она на ходу.

Роберту оставалось только подчиниться. Он осторожно последовал за ней. В дне смотровой ямы имелся открытый люк, а под ним – продолжение той же лестницы. Спустившись на глубину в метра три, хозяйка пропала из виду, и когда Роберт достиг того же уровня, он увидел крутой поворот, уводящий в тесный тамбур, в котором он снова увидел госпожу Гончарову, отпирающую массивную стальную дверь. Открыв ее, хозяйка шагнула через порог и щелкнула выключателем. Последовавший за нею Роберт очутился в почти квадратном помещении, отделанном кафелем и с полом, заботливо укрытым полиэтиленовой пленкой.

- Ничего себе! – воскликнул он в изумлении. – Да у вас тут настоящий бункер Гитлера!..

- Ну, не Гитлера, конечно, однако вы угадали – это и вправду бункер, - сказала Гончарова. – Его соорудил мой отец больше двадцати лет назад. Правда, закончить его он не успел.

- Однако бункер выглядит вполне законченным, - сказал Роберт с невольным уважением.

- Это лишь кажется. Подведены только электричество, водопровод и канализация.

Для сколько-нибудь долгого пребывания здесь людей этого явно недостаточно, хотя как погреб использовать можно.

Роберт продолжал с интересом озираться. У противоположной стены он увидел ванну, вмонтированную в отделанный кафелем выступ. Рядом стоял массивный деревянный чурбан, укрытый полиэтиленом. Из-за него торчала рукоять деревянного топорища. В стене на равном расстоянии друг от друга торчали мощные стальные петли…

- А воздух здесь действительно спертый, - заметил он, судорожно мотнув головой.

- Поэтому я и позвала вас сюда, Роберт, - отозвалась госпожа Гончарова. – Вентилятор наверху,- она с улыбкой показала на потолок.

Молодой человек поднял голову и увидел маленькую подвесную приточную установку в квадратном корпусе.

- Понятно, – беззаботно сказал он. – Лилия Николаевна, сейчас все сделаем. А где у вас электрощиток?

- В тамбуре за дверью, - отвечала она. – Если ничего не нужно, я оставлю вас… пока. Сколько вам надо времени?

- Ну… полчаса, наверное, хватит.

- Я поднимусь наверх и сварю кофе…

И она ушла, одарив его такой улыбкой, что у него замерло сердце.Он с трудом подавил возникшее желание тут же последовать за ней. « Спокойно, Роберт, спокойно! – мысленно сказал он себе. – Не дай Бог, спугнешь…». Он признался себе, что эта крупная зрелая женщина начинает по-настоящему сводить его с ума.Уже сейчас он понимал, что ни одна юная девица из тех, что он когда-либо знал, не в состоянии равняться с ней…

Чтобы отвлечься от расслабляющих мыслей, он с головой погрузился в работу. Минут через двадцать хозяйка вновь спустилась по той же лесенке и, остановившись в тамбуре, спросила его через открытую дверь:

- Ну и как наши дела?..

- Уже почти все, Лилия Николаевна, - отвечал он. – Вот посмотрите: в ваш щиток я поставил отдельный автомат…- он открыл дверцу щитка. Тамбур был очень тесен, и Роберт ощутил на своих губах и щеке ее чуть прерывистое теплое дыхание. Преодолев приятное легкое головокружение от близости ее упругого и сильного тела, парень продолжил: - Когда вам нужен вентилятор, открываете дверцу, поднимаете рычажок… одним пальчиком – вот так! А потом… нажимаете вот эту кнопочку…- говоря свои наставления, электрик при этом проделывал все нужные действия. Раздался легкий щелчок, а затем – мягкое чуть слышное жужжание. Прошло несколько секунд, и воздух в помещении начал заметно свежеть. – Если вам не нужен вентилятор, производите все те же манипуляции, только в обратном порядке! – он широко улыбнулся. – Запомнили?..

- Запомнила! – в тон ему отвечала Лилия Николаевна и тоже улыбнулась. – Так вы закончили, как я понимаю?

- Практически да… Так, мелкие штришки остались… ну, и убрать тут за собой.

- Ой, как хорошо становится! – восторженно воскликнула хозяйка. - Просто чудесно.

Спасибо вам!

- Все для вас… прекрасная Лилия Николаевна!

- Роберт! – она снова ласково улыбнулась. – Я приготовила вам небольшой сюрприз. Я сейчас поднимусь, а вы тут заканчивайте, и оставайтесь здесь, пока я не позову вас… Хорошо?

- Хорошо, - Роберт расцвел от предвкушаемого удовольствия. – Очень мило…

Я обожаю сюрпризы, особенно от красивых женщин…

- Я скоро, - сказала Лилия Николаевна, уходя к лесенке.

Роберт принялся за небольшую уборку. На душе словно пели птицы, сердце прямо рвалось из груди, от вожделения подрагивали руки. Ему не терпелось обнять ее стройное, упругое тело, слиться с нею в страстном объятии… он вообще предпочитал зрелых женщин юным барышням, но Лилия Николаевна, кажется, превосходила его самые смелые ожидания. Он готов был на все, лишь бы скорее очутиться с нею в постели! И не нужны никакие сюрпризы, когда сердце изнывает, а сам-друг в штанах вздыбился совсем уже не на шутку! Как бы не испугать до времени даму-то…

- Роберт! – донесся издалека и сверху трепетный голос. – Поднимайтесь…

- Я иду! – отвечал он вне себя от радости, добавив тихонько – моя лапушка… Сейчас я сделаю тебе очень-очень приятно…

Он закрыл чемоданчик и приставил его к стене, решив, что заберет его утром. Сам же вышел в тамбур и, миновав крутой поворот, стал подниматься по железным ступенькам.

Он сразу понял, что она наверху, и с удивлением увидел, как она вдруг начала спускаться ему навстречу. Женщина была одета в черный облегающий костюм, по виду словно бы прорезиненный… Выглядело весьма оригинально, даже зротично… но ведь на лесенке не разойтись! Он застыл в недоумении, когда его лицо оказалось чуть выше ее колен, а в следующую секунду хозяйка с размаху ударила его тяжелой пустой бутылкой по макушке. Удар был таков, что зеленые осколки со звоном разлетелись во все стороны. Роберт мешком свалился с лестницы и распластался на холодном полу. Лилия Николаевна поспешно спустилась, перешагнула через поверженного и, ухватив его за голову, одним рывком втащила тело в бункер. Тяжелая стальная дверь захлопнулась…

…Очнулся он от жуткой боли: голова совершенно раскалывалась, и все плыло перед глазами, плечи надсадно ныли, а растянутые мышцы готовы были вот-вот лопнуть, как перетянутые струны. Роберт все же смог приподнять голову и скосить глаза. Сквозь мутно-розовую пелену, застилавшую взор, он увидел, что его руки разведены в стороны и вверх, будучи накрепко привязанными веревками к вделанным в стену стальным петлям. Сам он был обнажен по пояс, и при этом стоял на коленях – его голени были разведены в стороны, и он упирался копчиком в стену. Приподняться из такого положения было немыслимо – малейшее движение тотчас отдавалось неимоверной стреляющей болью и в ногах, и в предплечьях, и во всем теле…

- Я, наверное, должна извиниться перед вами, Роберт, - раздался над ним спокойный и уверенный голос, - ведь то, что с вами сейчас происходит, несколько отличается от того, что вы ожидали. Вместо плотских утех и постельных наслаждений – вот такое… Несколько неожиданно, правда? Но я должна заметить: это только вы виноваты в том, что случилось с вами.

- Что вы…- Роберт с трудом разлепил спекшиеся губы.Каждое движение челюстями отдавалось оглушительной болью в голове. – Что вы делаете?...

- Преподаю вам урок, - жестко ответила Лилия Николаевна. – Это последний в вашей жизни урок, поэтому предлагаю вам усвоить его хорошенько. Поверьте, от этого зависит очень многое.

Она стояла над ним, облаченная в черный прорезиненный костюм, уперев руки в крутые бедра, и, чуть наклонив голову, наблюдала за его жалкими попытками приподняться над полом. Малейшая попытка привстать хоть на пару сантиметров, завершалась в две секунды нестерпимой болью в вывернутых коленях, и он с мучительным стоном падал снова.

- Перестаньте дергаться, Роберт, - благодушно заметила Гончарова. – Во-первых, это бесполезно.Во-вторых, вы становитесь похожи на раздавленного червя. Лучше поберегите силы, чтобы лучше усвоить тот урок, что я взяла на себя труд вам преподать…

- Ты ненормальная?! – с хрипом выдохнул он из разрываемой болью груди. – Развяжи меня,тварь!Немедленно… Я все равно освобожусь, и тогда…- он мучительно взвыл от новой волны накатившей боли.

- Что тогда? – Гончарова наклонилась к нему. – И что вы сделаете? Какая глупость…

Впрочем, я сразу поняла, что самомнение у вас явно завышено. Не обольщайтесь понапрасну: даже если бы вы были свободны, я без особого труда разделалась бы с вами. А в вашем положении…- она смерила его презрительно-отрешенным взглядом, будто это и не она вовсе сделала с ним такое, - ершиться совсем уж глупо. Неужели непонятно, что я безмерно сильнее вас, и могу сделать с вами все, что мне только вздумается… Никто и ничто не сможет мне в этом помешать, разве не ясно?

- Гадина… Ты е…нутая на всю голову! Тебя…- он снова взвыл от боли, когда она схватила его за волосы и заломила ему голову назад с такой дикой силой, что едва не порвала шейные мышцы.

- Послушай, Роберт, - сказала она спокойно, - если хочешь на «ты», давай перейдем на «ты», все равно тебе осталось немного. Однако не советую тебе бесить меня. Я тебя убью в любом случае, но ты ведь можешь умереть быстро, а можешь погибать медленно в долгих мучениях. Тебе повезло, Роберт: я не получаю наслаждения от страданий своей жертвы, для меня важно совсем другое. Но если ты будешь меня оскорблять, я рассержусь и стану убивать тебя часами и сутками напролет! Я могу быть неутомимой, Роберт! Запомни это – ведь только от моей прихоти зависит, как скоро ты умрешь. Ты меня понял?

Он молчал, только хрипло дышал в ответ.

- Не слышу?! – прикрикнула Гончарова.

- Понял…

- Вот и хорошо, - сказала хозяйка таким тоном, будто речь шла о марке вина, которое предлагалось к столу. - Тогда начнем… Или продолжим, как тебе будет угодно.

Гончарова взяла за стальную дужку большую деревянную бадью, доверху наполненную водой, и без особых видимых усилий поднесла ее к привязанному пленнику так, чтобы его голова повисла над водной поверхностью. Затем дама подошла к Роберту вплотную и, закинув ногу, плотно уселась ему на загривок. Роберт взвыл от натуги и жестокой боли во всех суставах и мышцах. Теперь его голова торчала у нее между бедер, а разведенные в стороны и вверх руки имитировали крылья. В таком положении молодой человек напоминал диковинную птицу, собиравшуюся взлететь вместе с оседлавшим ее наездником. Лилия Николаевна взяла в обе свои крупные ладони его голову и начала вертеть ею так и этак, словно у ее пленника вообще не было шеи. Из горла несчастного временами вырывался сдавленный хрип, он уже не мог произнести ни слова, и только иногда мучительно стонал. Иногда крупная и мощная наездница с силой давила его своим задом и сдавливала его голову могучими бедрами, и тогда воздух с присвистом вырывался из его легких, и становилось слышно, как хрустят его суставы и кости…

- Интересно, сколько ты выдержишь в таком положении, Роберт? – спросила она, склоняясь над его задранным кверху лицом. – Час хотя бы выдержишь? Вряд ли… А мне еще надо немного вразумить тебя. Ты сказал, что я ненормальная? Так ты сказал, Роберт? – она тряхнула его головой, зажатой в ее ладонях. – Отвечай, проклятый ублюдок!...

- Н-н-н…- промычал в ответ пленник.

- Нет? Теперь ты говоришь – нет.Но я слышала, как ты сказал мне, что я ненормальная!

Ты сказал такое? Ты мне это сказал?!

Она была в ярости, и с каждым вопросом кричала громче и настойчивее. Ее выкрики отскакивали от стен помещения и наполняли собой всю комнату.

- Отвечай, подонок! – неистово заорала фурия.

Роберт хотел было что-то прокряхтеть, хотя силы его уже иссякли совершенно. Еле слышный стон мучительница не расслышала. Она согнула свои пальцы, и ее ногти, так похожие на лезвия, мгновенно вонзились Роберту в щеки, скулы, в лоб и веки, оставляя за собой неровные борозды. Кровь ручьями заструилась по его лицу, и темные тяжелые капли градом забарабанили по воде, налитой в стоящую перед ним бадью. От лютой боли, вынести которую было невозможно, Роберт жутко закричал, но крика не получилось – только слабый сдавленный хрип.

Озверевшую мегеру такой ход истязания слегка разочаровал.

- Ты решил ответить мне, Роберт? – спросила она совершенно спокойно, даже с участием. – К сожалению, поздно, мой милый… У меня, видишь ли, кончилось терпение. Наше занятие подходит к концу. Потерпи еще – осталось чуть-чуть… Но говорить теперь буду только я.

Лилия Николаевна ухватилась левой рукой за край тяжеленной бадьи, а правой взяла Роберта за волосы и с силой опустила его голову глубоко в воду. По плечам и бедрам пленника пошли судороги, пальцы прикрученных к петлям рук задергались в агонии, он тщетно пытался выдернуть голову наверх, но мощная длань мучительницы прочно удерживала ее на глубине, хотя бадья, даже и удерживаемая ею, сотрясалась от судорожных толчков. Когда содрогания тела жертвы стали заметно слабеть, Гончарова резко вытащила голову Роберта из воды, и тот инстинктивно разинул рот, ловя живительный воздух.

- А знаешь, я и вправду ненормальная! – почти весело воскликнула она. – А вот ты нормальный!Ты уверен, что книга – это всего лишь товар вроде старых башмаков! А я – нет! Я считаю, что книга – это ценность, не измеряемая денежной суммой. Ты думаешь, что все сейчас продается и все покупается? А я думаю, что не все! Значит, я не такая, как ты! Я - ненормальная!

И она вновь опустила его голову в воду. Тело Роберта заходило ходуном, но почти сразу же обмякло, и Лилия Николаевна вдруг ощутила, как под ее тяжестью, по ее воле отчаянно борется со смертью, бьется в агонии молодое, крепкое и сильное тело… Волна неведомого ранее возбуждения захлестнула ее, и она сладострастно застонала. А потом – испугалась, что ее жертва умрет раньше, чем она завершит свой урок, и поспешно выдернула голову Роберта из воды за волосы…

Парень хрипло вдохнул и… его голова вновь погрузилась в окровавленную воду. Гончарова крепко и беспощадно держала эту голову за волосы, опустив почти до самого дна бадьи.

- Хочу, чтобы ты сам почувствовал, каково пришлось книгам, брошенным тобою и заливаемым водой из окна! – крикнула она, сверкая безумными глазами. – Как они лежали, бессильные и беспомощные, и как вода пропитывала их страницы, как она наполняла их, разрушала…- Она опять выдернула его голову из наполненной бадьи, вода из которой уже перестала расплескиваться, ибо судороги Роберта почти уже прекратились. – Почувствовал? Ты сейчас передо мной такой же – бессильный и беспомощный!- крикнула Гончарова, глядя в закрытые глаза своей жертвы. – Почувствуй еще!.. – и снова голова Роберта погрузилась в воду. Прошла секунда, две, три…пять, десять. Мучительница вытащила голову истязуемого за волосы.- Ты сказал: Дюма давно в лучшем мире, и ему все равно, что творят с его наследством? Ну конечно… ты ведь нормальный! как все… А я ненормальная! И думаю – ему не все равно! Ты слышишь, жалкий микроб в людской оболочке? Ему не все равно! Он сказал бы тебе об этом, если бы мог! Но он не может сказать…- она опустила голову Роберту в воду и яростно закричала: - Не может, ибо вы никогда не встретитесь! Он наверху, а ты, жалкая тварь, -внизу! Это правильно – твое место там, с червями, слизняками, мокрицами!...- Она неистово заколотила головой жертвы по побуревшей, вспенившейся воде – вверх и вниз, вверх и вниз…- Вы с ним не встретитесь! Вы не можете встретиться! Никогда! Никогда! Не можете… Никогда…

…Гончарова остановилась, когда осознала вдруг, что сидит верхом на скорченном трупе. Остановившись, долго оставалась в неподвижности, уставившись взглядом в одну точку. Потом как бы в растерянности посмотрела на свои руки, далее - на плечи убитого ею человека, на его шею, которая, будучи погруженной в ржавую от крови воду, оставалась пугающе неподвижной.

Головы не было видно вообще, и Гончарова, нащупав в воде, вытащила ее за мокрые волосы наружу.

- Вот и все, Роберт, - сказала она успокаивающе, глядя в мертвенно-бледное, покрытое рваными шрамами лицо молодого мужчины. – Наш с тобой урок… закончен. Да, да, закончен! Наш первый и последний урок. А теперь…

Она резко встала с трупа, служившего ей сиденьем, взяла стальной широколезвийный нож и перерезала веревки, которыми запястья рук жертвы были прикручены к стеновым петлям. Бессильное тело сползло по стене и улеглось возле ног госпожи Гончаровой грудой мертвой плоти. Лилия Николаевна постояла над ней немного, уперев одну руку себе в бедро, а в другой руке сжимая тяжелый нож.

- А теперь – последний этап моего угощения! – воскликнула она восторженно. Взгляд ее обратился к деревянной колоде, стоявшей возле ванны и накрытой прозрачной пленкой. – Прошу к столу, Роберт! Не стесняйтесь, будьте как дома! Пожалуйте к разделочному столу!..

…Златоглавая и златолистная осень пролетела также быстро, как и ясное лето. Наступило холодное промозглое предзимье, когда нудный дождь перемежается со снежными зарядами, осыпающими затвердевшую от ночных холодов землю. Как-то в субботу, когда стояла именно такая мерзкая погода, Лилия Николаевна незадолго до работы заехала в магазин, устроенный в одном из крыльев разрушенного в 30-ые годы храма. Сделав необходимые покупки, она вышла на улицу, под дождь вперемешку со снегом, и уже собралась сесть за руль своего старенького «Москвича», как вдруг ей вспомнилась весна, и как они вместе с Владиславом Георгиевичем гуляли здесь вдвоем по Советской улице, как дошли до этих двух старых зданий – остатков былого храма, и, глядя на них, рассуждали о бренности земного… Стало на душе так хорошо, и так вместе с тем тоскливо! навалившаяся тоска перекликалась с ненастной погодой, но одновременно сердце согревали приятные воспоминания об этом человеке. Лилия Николаевна остановилась перед дверцей машины с пакетами в руках и улыбнулась: милый, славный Владислав Георгиевич! Похоже, это был единственный мужчина

в ее жизни, который сделал хоть какую-то попытку ее понять, взглянуть на окружающий мир ее глазами… Получилось это у него? вряд ли. Но тогда с ним она впервые ощутила себя желанной и… где-то даже обожаемой! Как он смотрел на нее, когда она так увлеченно рассказывала ему о Пушкине! Она потом уже сообразила, что едва ли все это было ему интересно: он просто вел себя предельно тактично, давая ей возможность излить душу. А она? А вот она далеко не всегда отвечала ему тем же.И ей так захотелось, чтобы он сейчас вот очутился здесь, рядом с ней! Она с тоской огляделась вокруг себя: Господи, сколько же людей! Совершенно чуждых ей, ненужных, случайных!Зачем они здесь, рядом с нею, вокруг нее? Господи, зачем ? какой в этом смысл, если она не интересна им, а они совершенно безразличны ей? А человек, который действительно ей нужен и желанен, находится далеко и, занятый текущими делами, даже не вспоминает о ней…

Лилия Николаевна открыла дверцу машины, сложила пакеты на заднее сиденье и уже собира

лась сесть за руль, как взгляд ее задержался на здании главного почтамта – старинном здании постройки позапрошлого века. Она вдруг замерла на месте, разглядывая вычурную лепнину на фасаде сооружения… Не вспоминает? Ей вдруг страстно захотелось зайти на почтамт и поинтересоваться, нет ли ей письма! Она сама не понимала, откуда вообще появилось такое желание, однако ее будто кто-то подталкивал в ту сторону. Умом Лилия Николаевна постигала всю нелепость такого поступка, а вот сердцем…Сердце билось и звало, словно чей-то настойчивый голос нашептывал ей: « Зайди… Спроси…» Гончарова колебалась, уговаривая себя, что в этом нет смысла, что это лишь пустая трата времени, однако ноги сами несли ее к почтамту. И она сдалась. Подумала: « Схожу и спрошу – убудет от меня, что ли? Время еще есть – не опоздаю». Лилия Николаевна заперла свой «Москвич» и направилась к старинному зданию. Она поднялась на фигурное крыльцо, вошла в обширный зал на первом этаже и несмело приблизилась к окошку с надписью «Выдача корреспонденции до востребования».

- Девушка, простите…

- Слушаю вас! – бодро ответила ей молоденькая сотрудница.

- Будьте добры… скажите, не было ли письма на имя Гончаровой?

- Гончаровой? Минутку…- девушка принялась рыться в ящике с письмами. Лилия Николаевна

напряженно наблюдала за ловкими движениями ее пальцев, быстро-быстро перебирающих письма, как формуляры в картотеке. «Вот же дура стареющая, - ругнула себя Гончарова. – Выдумала невесть что…» Ей почему-то стало стыдно, и она захотела уйти уже, как девушка вдруг замерла с маленьким конвертом в руке, пристально разглядывая его.

- Гончарова … Лилия Николаевна? – она вопросительно глянула на посетительницу.

- Да…- оторопело отвечала та.

- Паспорт покажите, пожалуйста…

К машине она возвращалась как на крыльях. Это было похоже на чудо – ведь они не договаривались писать друг другу! И как ей в голову пришло вообще заглянуть на почтамт! сама она не додумалась бы – это кто-то свыше подсказал ей. Лилия Николаевна села за руль и никак не могла отдышаться из-за охватившего ее волнения. Она страстно хотела тут же вскрыть и прочитать письмо, однако, немного успокоившись, решила, что сделает это на работе, в своем кабинете, улучив момент,когда выдастся свободная пара-тройка минут. Лилия Николаевна завела наконец двигатель, тронулась с места и поехала в свою любимую библиотеку, совершенно счастливая…

Однако на работе сложилось так, что свободных минут не оказалось. Завершался ноябрь, уже носились в воздухе предновогодние настроения, а с ними и поднимающийся ажиотаж перед наступающей зачетной сессией…Народу в библиотеке было очень много. Лилии Николаевне все рабочее время пришлось хлопотать возле читательской стойки бок о бок со своими молодыми сотрудницами, которые вертелись, как две белочки в колесе. А читатели все шли и шли…

Только ближе к восьми часам вечера, когда людской поток наконец-то почти иссяк, Лилия Николаевна смогла выкроить время и уединиться в своем кабинете, где она извлекла из сумочки столь желанное письмо и уселась поудобнее в своем рабочем кресле, чтобы прочитать его.

Слегка вздрагивающими пальцами она взяла канцелярские ножницы, отрезала самый краешек маленького конверта и с трепетной улыбкой на лице извлекла обычный листок офисной бумаги, сложенный вдвое…

Письмо фактически представляло собой объяснение в любви, хотя ни разу не было упомянуто это слово. Владислав Георгиевич объяснялся очень страстно и с большим тактом. Он не навязывал своего чувства, не пытался выяснить, как относится к нему обожаемая им женщина, не делал каких-либо намеков на тему – как она проводит свободное время… Он просто рассказывал ей, как он любит и боготворит ее. Лилия Николаевна уж и не помнила, когда вообще получала от кого-либо подобного рода письма.

Послание завершалось трогательным сетованием:

В дверь тихонько постучали.

- Да?..- с невольной улыбкой отозвалась госпожа Гончарова.

В кабинет заглянула Вера.

- Восемь часов, Лилия Николаевна, - чуть виновато напомнила она. – Мы с Ксюшкой…

- Да, девочки, идите…- тепло сказала начальница. – Время, время… Идите домой. Спасибо вам.

- А вы тут сами все закроете? – спросила Вера.

- Закрою… И свет выключу, не сомневайтесь! – она ласково улыбнулась.

- Ну тогда до завтра… Лилия Николаевна!

- До завтра, Верочка…

Вера плотно закрыла дверь и ошеломленно покачала головой:

- Ну и дела…

- Что такое? – встревожено спросила Ксюша.

- Да никогда ее такой не видела! Ты только посмотри на нее…

- Какой не видела?

- Счастливой! Она прямо светится вся!

Ксюша была заинтригована и хотела даже заглянуть в кабинет начальницы, но Вера тут же осекла ее:

- Сдурела, что ли? Пошли скорее, пока она чего-нибудь не вспомнила… А то сама будет сидеть и нас заставит! Пошли, пошли отсюда…

И девушки поспешно ушли. Но Лилия Николаевна вовсе не собиралась засиживаться сегодня. В этот вечер ей по-настоящему хотелось домой…

…Она вышла в промозглый мрак с радостной улыбкой на лице, как будто стояла весна. Села в машину, завела двигатель и уехала. Вдоль улицы расплывчато горели тусклые фонари, холодный ветер гнал по мерзлой земле снежную поземку, а она счастливо улыбалась и вспоминала весну, щебет и пение птиц, и зеленые молодые листочки на деревьях…

Дома Лилия Николаевна наскоро поужинала и села в гостиной к любимому столику. Удобно расположившись в большом мягком кресле, она включила магнитофон с записью Пушкинского вальса( эта запись была ей любезно подарена сотрудником охраны, полковником запаса Алексеем Васильевичем) и принялась писать ответ на письмо.

Ее ответ был весьма краток: « Милый Владислав Георгиевич! Письмо Ваше я получила…Ехала на работу мимо главпочтамта и вдруг подумала – надо зайти! Как будто почувствовала… и как же я обрадовалась, когда мне вручили Ваше прекрасное письмо! Спасибо Вам огромное…

Я тоже часто вспоминаю нашу прогулку, наши беседы, Ваш неизменный такт и ваше тонкое понимание. Не сочтите мои слова за проявление сентиментальности, но хочу сказать – спасибо Вам за то, что Вы есть. Очень жду весны, мне так хочется вновь увидеть Вас, насладиться незабываемым общением с Вами! Буду рада снова увидеть Вас в нашем с Вами городе и в нашей библиотеке, месте, ставшем для меня еще более желанным после того, как в ней состоялось наше знакомство. Всего Вам доброго, и до встречи! Ваша Л.Н.»

Под волшебные и чарующие звуки Пушкинского вальса Лилия Николаевна написала адрес на конверте ( тоже до востребования) и, вложив туда письмо, запечатала его. Затем бережно убрала письмо в сумочку, собираясь отправить его завтра по пути на работу. И – с сожалением нажала кнопку магнитофона: Пушкинский вальс она могла слушать бесконечно, однако пора было отдыхать…

Но заснуть она не могла долго. Мелодия Прокофьева будто бы не желала оставлять ее. Лилия Николаевна лежала среди ночного полумрака в своей постели и улыбалась… Когда же она впадала в сладостно-дремотное забытье, ей снилось, как она танцует вальс в огромном зале, полном сияющих свечей, и как она кружит по мраморному полу в паре с Владиславом Георгиевичем, облаченным в черный парадный фрак. А вокруг, по периметру зала, стоят люди, люди, люди – элегантные дамы и благородные господа, и все смотрят на них, восторженно наблюдают за ними, ибо они – Лилия Николаевна и Владислав Георгиевич – здесь, в этом зале, самая красивая пара…

Завершая последний тур вальса, Лилия Николаевна вдруг увлекает своего партнера в какую-то боковую комнату, высокая резная дверь сама собой захлопывается за ними; они остаются вдвоем посреди этой комнаты, и Лилия Николаевна ставит Владислава Георгиевича перед собой на колени, обеими руками властно берет его за голову, сдавливает ее в ладонях, как спелый плод… В его глазах – ужас, недоумение и – безграничное обожание! Она смотрит в его глаза, а ее длинные крупные ногти впиваются ему в голову, в лицо, виски, подбородок…Он просит ее остановиться,он страстно умоляет ее о пощаде… но она будто не слышит его! Кровь уже струится по его лицу, шее, капает на белоснежное жабо, на черный фрак, на сверкающий пол…Владислав Георгиевич сползает все ниже и ниже, и его окровавленное лицо оставляет прерывистые следы на ее роскошном платье… Лилия Николаевна склоняется над ним все ниже и ниже, будто наблюдая за его агонией. Последнее, что она видит – это его руки, судорожно подергивающие цепенеющими пальцами по гладкому полу – прямо вокруг ее высоких изящных каблуков. Лилия Николаевна не в силах сдерживаться дольше и сладострастно кричит от сумасшедшего и ошеломляющего наслаждения…

…Проснулась она поздно – ну так на работу все равно ехать к двум часам. Вполне обычный будний день, и все как обычно. Кроме одного: ей сегодня необходимо отправить письмо! Это будет главное событие наступившего дня…

Лилия Николаевна не просто бросила письмо в ящик. Она вновь заехала на почтамт, вошла в зал на первом этаже и бережно опустила конверт в огромный ящик с государственным гербом, стоявший у стены. Почему-то он внушал ей особое доверие, и теперь она не сомневалась, что ее письмо до адресата непременно дойдет. А потом со спокойной душой поехала на работу…

После этого Лилия Николаевна стала ждать ответного послания от Владислава Георгиевича. Но проходили недели, месяцы, а письма так и не было. Владислав Георгиевич словно бы испугался чего-то и затаился. И на Новый год не было от него поздравления.

Лилия Николаевна приходила на почтамт раз в две недели, с замиранием сердца подходила к окошку и робко спрашивала сотрудниц – нет ли письма для Гончаровой. И ответ был всегда один и тот же: « Для Вас ничего нет…» А однажды произошел вообще вопиющий случай: в ответ на ее вопрос женщина, порывшись в ящике, объявила, что письмо для нее есть, но через несколько секунд выяснилось, что оно предназначено не ей, а совершенно другой Гончаровой. Никогда еще Лилия Николаевна не испытывала столь жгучей ненависти к незнакомой женщине, носящей такую же фамилию, как и она… С ней чуть было не случилась истерика.

Однако после этого маленького недоразумения Лилия Николаевна стала наведываться на почту не чаще раза в месяц. Прошла зима, наступило Восьмое марта… И снова ничего. Ее столичный поклонник продолжал хранить глухое молчание. Тогда, здраво оценив ситуацию, Лилия Николаевна рассудила, что по всей видимости, никаких писем от Владислава Георгиевича ожидать не стоит - так же, как не следует ждать и приезда его самого. Было бы, чему удивляться – обычная история. И она постепенно успокоилась…

Весна была довольно ранней и весьма бурной – уже в половине апреля снег сошел полностью в не только в городе, но и в окружающих лесах. А к концу месяца, дней за десять до майских праздников, установилась теплая и ласковая погода. И как-то раз госпожа Гончарова задержалась на рабочем месте часа на два – скопилось много канцелярской работы, сделать которую надо было срочно…

Выходила она из библиотеки поздно, когда уже стемнело. В комнатке охраны сидел бывший полковник Алексей Васильевич.

- Снова полуночничаете, - добродушно проворчал он. – Да, Лилия Николаевна…вы неисправимы.

- Ну, Алексей Васильевич! – улыбнулась старший библиотекарь, кладя на стойку ключи, - помнится, я вам обещала не сидеть до полуночи. А сейчас – время просто детское…

Она принялась расписываться в журнале, а он смотрел на нее необычайно добрыми глазами. Потом вдруг нажал кнопочку магнитофона, и тотчас полилась волшебная мелодия. Лилия Николаевна подняла голову и подарила старому полковнику одну из самых очаровательных улыбок, какие только женщина может подарить мужчине.

- Пушкинский вальс, - улыбнулся Алексей Васильевич. – Ваш любимый…

- Да…- только и прошептала она.

В пустом холле Дворца тихая мелодия звучала мягко, грустно и словно бы как-то одиноко. И от этого она становилась еще более волнующей.

- Спасибо вам, - сказала Лилия Николаевна.

- Помилуйте, да за что?

- За все. И за ту запись вальса, что вы сделали для меня… И за столь трогательное внимание…

- Это вам спасибо. Всегда так приятно видеть вас. Вы сегодня на машине?

- Да…

- Ну и слава Богу…

Лилия Николаевна направилась к выходу и, задержавшись у дверей, помахала охраннику рукой. Полковник с улыбкой кивнул ей в ответ и снова нажал кнопку. Сразу наступила тишина.

Госпожа Гончарова вышла на крыльцо и направилась на стоянку. Подойдя к машине, она достала ключи и уже собралась отпереть дверцу, как вдруг за спиной ее раздался женский приглушенный голос:

- Лилия Николаевна…

Женщина невольно вздрогнула и быстро обернулась. В свете уличного фонаря она увидела перед собой высокую девичью фигуру с длинными распущенными волосами, одетую в короткую курточку, джинсы с дырками на коленях и в полусапожках на тонких каблуках.

- Да?..- вопросительно отозвалась она, вглядываясь в нежданную гостью. И вдруг замерла в изумлени и негодовании: то была Ленка Пучкова собственной персоной!

Лилия Николаевна сразу же напряглась как струна. С того момента, как Ленка устроила ей безобразнейшую сцену в читательском зале, прошло уже десять месяцев. Но старший библиотекарь помнила все так, будто это случилось вчера. Хорошо помнила она и нечто другое – то, о чем нерадивая и скандальная читательница не могла увидеть в своем самом страшном сне.

За минувшие месяцы они виделись несколько раз и только в библиотеке. Первые три месяца после скандала Пучкова была лишена права посещать Дворец вообще, но когда запрет был снят, она очень скоро объявилась в библиотеке. Приходила она всегда в сопровождении тех же подружек – Тони и Вики. На рожон больше не лезла, а садилась в сторонке и либо начинала болтать по телефону, не потрудившись спросить на то разрешения, либо, когда появлялась Лилия Николаевна, пристально созерцала ее издевательским взглядом, иногда позволяя себе двусмысленные реплики. Со стороны такое поведение особого внимания не привлекало, однако на нервы госпоже Гончаровой действовало изрядно, и той требовалось все ее самообладание, чтобы не сорваться и не ответить на Ленкины провокации. Но вот так, в одиночку, на улице, да еще в довольно поздний час, Ленка к ней никогда не приближалась. Поэтому Лилия Николаевна всячески сконцентрировалась, как это бывает с человеком перед лицом субъекта, от которого можно ожидать любой гадости и подлости.

- В чем дело? – спросила она ледяным тоном.

- Вижу, вы меня узнали…- с некоторой робостью сказала Лена.

- Узнала, - сухо ответила госпожа Гончарова. – Что дальше?

- Лилия Николаевна, я понимаю, что должна извиниться перед вами… я вела себя отвратительно! Такого больше никогда не повторится, я не буду играть у вас на нервах… Простите меня! Я весьма сожалею.

Пока Пучкова лепетала свои извинения,Лилия Николаевна внимательно оглядывала окрестности, заподозрив подвох и ожидая, что вот сейчас откуда ни возьмись, появятся Ленкины сообщники. Однако, вопреки ее опасениям, все было тихо, и она вполне убедилась, что свидетелей их разговора и вправду нет. Но откуда тогда столь резкая перемена в поведении, чем объясняется этот заискивающий тон? Что ей нужно?

Лилия Николаевна невольно вздрогнула, внезапно обнаружив ключевые слова, обосновывающие их более, чем странную встречу: Ленке что-то нужно! причем позарез…

- Понимаете, Лилия Николаевна…У меня неприятности: меня могут выгнать из училища!

« Давно пора! – подумала Гончарова. – Остается лишь удивляться, почему этого до сих пор не сделали… легко вообразить, чем она там занимается, в этом училище.»

- Вы понимаете? – спросила девушка, словно речь шла о настоящей трагедии.

- Насколько я понимаю, в этом случае вам придется устраиваться на работу, - холодно заметила Лилия Николаевна. – Конечно, это ужасно! И для вас, и особенно для тех, кому посчастливится работать вместе с вами… Но зачем вы мне это рассказываете? Хотите получить от меня рекомендацию?..

Пучкова фыркнула и смущенно опустила взгляд.

- Понимаю вашу иронию, - сказала она, - и ваш сарказм я вполне заслужила. Но мне не до шуток.Короче, Лилия Николаевна, я вишу на волоске! А не закончить учебу мне никак нельзя…

« Господи! – подумала госпожа Гончарова. – А мне-то что за дело?»

И ей стало безумно скучно. Захотелось сесть в машину и скорее уехать. Видимо, Ленка почувствовала ее настроение и заговорила быстрее:

- Я не буду утомлять вас подробностями…- сказала она.

- Да уж, будьте так любезны!- отозвалась Гончарова. – Мне они едва ли будут интересны…

- Ну, короче, дело такое: я должна реферат написать! Если я этого не сделаю, не получу зачет и меня вышвырнут на улицу, как драную кошку!

« Ты этого вполне заслуживаешь, голубушка!» - мысленно усмехнулась Лилия Николаевна, а вслух сказала:

- Так в чем же дело? Садитесь и пишите свой реферат – зачем вы тратите время на разговоры со мной?

- Вы не поняли, вернее, я не договорила: вы просто упадете, узнав тему этого гребаного реферата!

- Ну, и?.. - Лилия Николаевна обнаружила признаки некоторого интереса.

- «Светское общество губернского города N!» - с ужасом произнесла девушка. – По роману Гоголя «Мертвые души»…Представляете?

- Да, тема рассчитана явно на отсев, - машинально отметила Гончарова. – Вам повезло, голубушка! Кому-то надо, чтобы вы засыпались…Только имейте в виду: «Мертвые души» Гоголя – это не роман, а поэма. А то напишете «по роману», и ваш замечательный реферат никто и смотреть не станет.

- Как – поэма? – искренне удивилась Ленка. – Да разве Гоголь в стихах ее написал?..

Лилии Николаевне сразу все стало ясно, как день. Эта девица даже не видела самой книги! Скорее всего, такие фамилии, как Чичиков, Манилов, Ноздрев, Собакевич ей не говорили вообще ничего. Какое уж там – светское общество губернского города… Эх, Гоголь, Гоголь…

Бедный Николай Васильевич…

- Ну ладно, - сказала госпожа Гончарова. – Будем считать, что ликбез закончен. Но я так и не поняла: я-то здесь при чем? Если вы хотите, чтобы кто-то за вас реферат написал, так это не по адресу. Я за нерадивых студентов курсовых работ не делаю…

- Да нет же, Лилия Николаевна, ну что вы! – нетерпеливо воскликнула Лена. – Я даже и не думала. Мне всего лишь книжка нужна! мне, короче, один препод сказал, что в сборнике по русской литературе 19-го века рассматривается эта тема! Вот я к вам…

- Погодите! – резко перебила Гончарова. – Но ведь именно эту книгу вы тогда порвали, растоптали, ногами под стойку запинали! Или запамятовали? А она была у нас в одном экземпляре…

- Да не может быть! в такой библиотеке, и один экземпляр? Вы просто гоните, Лилия Николаевна.

Девица вошла в раж, и маска показной вежливости постепенно сползала с нее. Но госпожа Гончарова как бы и не заметила этого.

- Послушайте, барышня! – сказала она терпеливо. – Этот учебник, чтоб вы знали, переиздавался последний раз в шестидесятом году. То есть – больше сорока лет назад! Улавливаете порядок цифр? Это раритет, библиографическая редкость… А вы ее уничтожили. Теперь вам придется на своей нежной шкурке испытать справедливость доброй русской поговорки: не плюй в колодец, пригодится воды напиться! Так что – ничем не могу помочь! У меня был трудный день. Всего вам хорошего…

Госпожа Гончарова хотела было уже открыть машину, как Лена пролепетала:

- Что же мне теперь делать-то?...

В ее вопросе, обращенном к самой себе, было столько какой-то детской беспомощности, что суровая библиотечная дама смягчилась.

- Мой вам совет, милочка, - сказала она. – Возьмите «Мертвые души» Гоголя… только поэму, а не роман, смотрите, не перепутайте! садитесь за работу, поищите в книге все о губернском городе и его обитателях, а потом изложите письменно ваши впечатления. С вашей подготовкой это будет весьма непросто, но другого выхода из вашего положения я не вижу.

- Это не выход, Лилия Николаевна, - упавшим голосом сказала Пучкова.

- Почему?

- У меня нет времени. Реферат я должна сдать либо завтра вечером, либо послезавтра утром – крайний срок.

Лилия Николаевна ошеломленно уставилась на нее.

- Обычно на такую работу дают не один день! – сказала она. – Почему же вам…

- У меня было три дня. Два из них я прогуляла… так вышло.

Девушка говорила об этом так просто и спокойно, будто предпочесть безделье упорному труду было для нее обычным делом. Вот ведь незадача – так вышло! А теперь – караул, ее выгоняют из училища! Потрясающе! Подобного отношения к делу Лилия Николаевна никогда не могла понять.

- В таком случае, - сказала она холодно, - вам следует не терять времени, а прямо завтра с утра начать искать себе работу, - и она взялась за ручку дверцы своей машины.

- Постойте! – вскинулась Ленка, хватая ее за руку. Лилия Николаевна выразительно глянула на нее, и девушка отступила. – Подождите… Мне так нельзя, понимаете? Лилия Николаевна, я знаю, вы всем помогаете! Помогите и мне – пожалуйста!

- Боже мой, да чего же ты от меня хочешь? – в сердцах воскликнула она. – За такой срок и я бы не успела написать реферат на подобную тему! Если б даже захотела…

Она вдруг осеклась и умолкла, глядя на свою собеседницу. Ей в голову пришла неожиданная мысль… « Господи, да что же это я? Ведь эта дрянь сама плывет прямо ко мне в руки! Такой случай больше не представится!..»

- А хотите, я вам заплачу! – вдруг воскликнула Ленка. – Я заплачу…

Госпожа Гончарова прямо остолбенела.

- Заплатишь? Мне?..Милая моя… да за что?

- За помощь! За любую помощь! - быстро заговорила Ленка. – Понимаете… У меня есть деньги! Но если меня попрут из училища, мамаша моя больше не даст ни копейки! Она так и сказала: пока учишься – будешь получать от меня пособие. Выгонят – крутись сама как хочешь! Хоть в поломойщицы иди! Ничего не дам! И не даст – я свою мамашку знаю! она у меня бизнес-вумен. У нее снегу зимой не выпросишь. Помогите, Лилия Николаевна! Я заплачу любую сумму, какую скажете!

И тут же поправилась:

- Ну… в разумных границах, конечно.

Лилия Николаевна продолжала смотреть на нее пристально и молча, о чем-то напряженно размышляя.

- А сколько лет твоей маме, Лена? – вдруг спросила она.

- Сорок шесть! А что?..

- Просто интересно. Значит, мы с нею женщины одного поколения…А она знает, что ее дочь готова расплачиваться ее же деньгами за то, чтобы иметь возможность и дальше не работать, не заботиться о хлебе насущном, ничему не учиться… в общем, прожигать жизнь в свое удовольствие?

- Послушайте… я к вам не на исповедь пришла, - в голосе Лены прозвучали жесткие нотки. – Я вела себя плохо с вами. Я извинилась. Мне нужна помощь, и я готова за нее заплатить! Что еще надо? Короче, не надо мне в душу лезть, ладно?

- Да что ты! Я и не пытаюсь… Было бы куда лезть.

Лена злобно взглянула на нее, но молча проглотила оскорбительное замечание. Лилия Николаевна все также задумчиво глядела на нее. « Обыкновенное простейшее, - размышляла она, - более примитивное, нежели крыловская стрекоза. При этом упакована в приличную оболочку – все как будто при ней! невзыскательному самцу может показаться даже красивой. Но если достойные люди идут на жертву ради каких-то идеалов, ради веры, родины и иных ценностей, то эта пустышка готова на все только ради возможности и впредь предаваться тупому безделью. Сейчас сосет кровь из матери, а потом найдет донора в лице мужа или спонсора… Мерзость какая!»

- Ну что ж, - деловито сказала госпожа Гончарова. – Если ты готова заплатить… это другой разговор! – она открыла дверцу машины и села за руль. Затем широко распахнула дверцу.

- Садись!

- А…зачем? – тупо спросила девица.

- Ты, кажется,просила тебе помочь…Или думаешь, я стану тебе помогать на автостоянке?

Лена негодующе фыркнула, обошла машину и уселась на переднее сиденье.

Гончарова внимательно огляделась по сторонам: по-прежнему вокруг не было ни души, лишь по тротуару опустевшей Советской улицы порой мелькали неясные тени. Лилия Николаевна завела мотор, машина дернулась и поехала к дороге.

- А куда мы едем? – спросила Пучкова, озираясь по сторонам.

- Ко мне домой, - отвечала Гончарова просто.

- Ой! Как-то не очень удобно...

- Ну почему же? Считай, что я тебя пригласила.

- Я как будто напросилась… И подружки знают, что я была с вами на ножах, и вдруг такое…

- Но ведь ты им не скажешь, своим подружкам,правда?

- Нет, конечно! Что ж я, совсем дура, что ли?

- Вот и я думаю, что не дура…А ко мне ехать нужно, так как необходимая тебе книга есть у меня дома. Я ее взяла после тебя, починила, и теперь она, конечно, чуть живая, но если проявить аккуратность, то воспользоваться ею можно… Возьмешь ее и поедешь домой. Ты далеко живешь?

- Седьмой микрорайон, - отвечала Лена. – Но ведь домой потом вы меня не повезете?

- Нет, конечно…я ведь не такси! Ты уж как-нибудь сама. Но у тебя ведь так мало времени… один только день.

Между тем машина разогналась и стремительно летела по почти пустынной в этот час Советской улице. Доехав до главпочтамта, она свернула в переулок, миновала несколько перекрестков и выехала на улицу, ведущую к реке. Здесь фонарей было куда меньше, чем в центре города, а через лобовое стекло было видно множество огоньков на другом берегу.

- Мы едем к реке? – спросила Лена.

- Да, - отвечала Лилия Николаевна. – Это улица Восьмого Марта.

- И вы …здесь живете?

- Ты не находишь, что отдыхать на берегу речки слишком поздновато? – усмехнулась госпожа Гончарова. – Конечно же, я здесь живу.

- Странно… здесь одни только старые домики, какие-то дворы…- заметила Лена с опаской.

- Старый – не значит плохой. Да вот мы и приехали.

Она сделала резкий поворот и остановила машину. Лена увидела сквозь лобовое стекло добротные ворота и тускло горящий над ними фонарь. Чуть дальше темнел силуэт большого двухэтажного дома.

- Это ваш дом? – спросила девушка с нескрываемым удивлением.

- Мой, - сухо ответила Гончарова.

- Нехило для библиотекаря! – заметила Лена. – Крутой у вас особнячок…

- Оставайся на месте, - сказала Лилия Николаевна, выходя из машины.

Она отперла и распахнула ворота, вернулась за руль и въехала в гараж, поставив машину на ее обычное место. Затем вышла и закрыла ворота на запор. Лена смотрела на ее действия с изумлением, в котором угадывалась смутная тревога.

- Приехали! – бодро крикнула ей хозяйка дома. – Что сидишь-то?

Лена несмело вылезла из машины. Гончарова сдернула с гаражной стены связку ключей и направилась вниз по стальной лесенке куда-то вниз. Девушка с изумлением смотрела, как она постепенно исчезает в соседней смотровой яме. Хозяйка позвала ее за собой.

- А у вас там что? – спросила Лена.

- Как что? Подвал, как ты наверное догадалась.

- Вы храните книги в подвале?

- Только некоторые. Которыми пользуюсь нечасто. Пойдем, а то время уже позднее.

- Нет, я лучше останусь здесь…- невольно поежилась Лена.

- Почему? – удивилась госпожа Гончарова. – Боишься, что ли? У меня там нет ни собак, ни крокодилов…

- Я лучше вас здесь подожду, ладно?

- Ну как хочешь…

Гончарова спустилась по лестнице куда-то вниз и пропала из виду. Лена услышала, как лязгнула тяжелая дверь, потом настала тишина. Она осталась в одиночестве и принялась озирать стены и потолок помещения. Гараж как гараж – чистый, незахламленный, на два машиноместа… однако Лене почему-то сделалось как-то не по себе.

Время тянулось медленно. Но вот внизу послышалось какое-то шевеление, и она услышала шаги хозяйки, поднимающейся по лестнице. Вот из смотровой ямы показались голова и плечи Гончаровой, а вскоре появилась и она вся. В руках женщина держала толстую книгу.

- Ну вот! – улыбнулась Лилия Николаевна, протягивая том Лене. – Это как раз то, что ты просила.

Лена взяла книгу в руки и прочла: « Русская литература 19-го века».

- А правда, что здесь имеется этот чертов губернский город? – недоверчиво спросила Лена.

- Послушай, я не знаю! – ответила Лилия Николаевна. – Посмотри лучше по содержанию…

Лена раскрыла книгу на последней странице. Последнее, что она успела заметить, было то, что книга вся была тщательным образом отремонтирована и заново сброшюрована, и Лене невольно подумалось – какой это был кропотливый и огромный труд. А в следующую секунду госпожа Гончарова резко схватила обеими руками ее за голову и с силой ударила затылком о стену. Обмякшее тело медленно сползло по стене на пол и завалилось набок.

…В себя Лена пришла в каком-то странном помещении, похожим не то на мертвецкую морга, не то на подсобку продовольственного магазина. Потолок был бетонный, стены выложены кафелем,пол выстлан массивными квадратными плитами… Поверх пола расстилалась плотная полиэтиленовая пленка, накрепко зафиксированная по углам. У противоположной стены находилась ванна, вмонтированная в стеновой уступ, к ней был подведен шланг с насадкой. Рядом стояла массивная колода, накрытая пленкой. Царила полная тишина, только было слышно ровное слабое гудение, похожее на звук работающего вентилятора. В стены на равном расстоянии друг от друга были заделаны массивные стальные петли. К двум из этих петель и были намертво прикручены тугими веревками запястья Лены.

С ужасом осознав свое положение, девушка принялась извиваться всем телом – благо ноги ее оставались свободными. Однако ей это не помогло: петли находились на высоте почти полутора метра от пола, и привязанные к ним руки не оставляли ей возможности даже немного привстать. Подергавшись подобно рыбе, пойманной на крючок, она бессильно опустилась задом на пол. Тут же она заметила, что ее фирменная куртка с нее снята, и она обнажена по пояс – на ней оставался только белоснежный лифчик. Драные джинсы тоже оставались на ней, а вот сапожки куда-то исчезли, оставив ее ступни босыми.

Лена начала кричать – в голос, с отчаянием, переходя на визг. Однако крики ее как будто не выходили за пределы комнаты, где она находилась – они словно отскакивали от стен и замирали тут же, подле и вокруг нее. И все же ее вопли не остались неуслышанными. Последовало звяканье ключей, лязг открываемой двери, и в комнату вошла Лилия Николаевна, облаченная в черный облегающий костюм, оставлявший открытыми только ее шею и кисти рук.

- Кажется, мы очнулись? – умильно спросила она, озирая пленницу с высоты своего роста. – И судя по силе голоса, чувствуем себя неплохо?

- Это что такое! – исступленно закричала Вера. – Сейчас же освободите меня!

Госпожа Гончарова стала над ней, уперев руки в бедра.

- Боюсь, я не смогу выполнить твое желание, моя милая. У нас впереди длинный разговор.

- Что? Да ты рехнулась, сумасшедшая сука? За такие шуточки я с тобой знаешь, что сделаю?

- Что? – женщина склонилась над ней и вкрадчиво спросила: - Как интересно… Что ты сделаешь?

В ее голосе прозвучали такие необычные нотки, от которых девушку охватил ужас, пробравший ее до самых костей. Лена поняла вдруг, что ей отсюда уже никогда не выйти…

- Лилия Николаевна…- сказала она плаксиво, ибо глаза ее уже наполнились слезами. – Умоляю вас! Освободите меня, пожалуйста...

- А как же помощь? Разве ты не просила о помощи? – спросила госпожа Гончарова. – Я привезла тебя к себе, чтобы помочь…и уже есть первые успехи: ты сказала «пожалуйста». Произнесла волшебное слово. А я думала, ты его давно забыла… Оказывается - нет...

Ее голос звучал почти ласково. Она приблизила свое лицо к лицу Лены, и та даже подумала, что сейчас последует долгий поцелуй. Но Гончарова остановилась.

Она прикоснулась к лицу девушки кончиками своих пальцев. Ее касания были легкими, почти незаметными. Лена замерла от страха, потом задышала часто и неровно. Продолжая ласково смотреть на нее, Лилия Николаевна вдруг медленно провела по ее гладкому лбу своим вытянутым указательным пальцем… От ее длинного заточенного ногтя на белой коже девушки остался длинный изогнутый след – тонкая царапина,пересекшая лоб наискось от корней волос над правым виском,потом над переносицей, и далее до левого виска.

- Что вы делаете… Лилия Николаевна!..

Между тем, царапина постепенно набухла, затем налилась сине-лиловым цветом и через пару секунд вдруг прорвалась сразу в нескольких местах. На лоб девушки полились ручейки темной крови, которые быстро-быстро, словно радуясь нежданной свободе, устремились вниз по ее лицу, затекая в глазные впадины, побежали по щекам в приоткрытый рот, затем достигли подбородка...

- Для тебя я больше не Лилия Николаевна, - мягко сказала госпожа Гончарова. - Для таких, как ты, я ношу другое имя. Ты знаешь, мне его дали еще в детстве! Для тебя мое имя - Бритва!...