Пустенье

– Понятно, – пробормотал Филатов, уже ставший понемногу привыкать к чудесам, – ну тогда, может быть, стоит пойти и догнать этого ублюдка? Он не мог далеко уйти, у него проникающее ранение брюшной полости, с пулей в кишках много не побегаешь. Да и след за ним кровавый…

– След кровавый, это ты, Виталий, точно сказал, – Данилыч посмотрел, на безмолвно замерших рядом Коврова, Санаева и Арамову. – Только не стоит раненого тигра дразнить. Он ушел, и ладно. Пойдемте, братцы, в дом, а то вечер уже. Придется вам еще одну ночь у меня переночевать.

– А вдруг он вернется? – Анну всю трясло, словно у нее было предистеричное состояние.

– Нет, дочка, – уверенно сказал ей Данилыч, осторожно касаясь ее руки, – сегодня он не придет.

– А завтра? – мрачно пробормотал Санаев.

– А завтра, – Данилыч посмотрел на янтарный серп луны высоко в темно-синем небе, – завтра вас здесь уже не будет.

– Игорь Борисович, вы знаете, меня очень заинтересовал ваш проект, и все последние дни я был под впечатлением вашего выступления, – Ратников щурился от яркого солнца, проникающего под крышу беседки, – оно, мне кажется, в чем-то совпадает с теорией Германа Юрьевича.

– Не в чем-то, а практически полностью, – Селиванов улыбнулся и, достав из чехла солнцезащитные очки, надел их, создавая контраст со своей выбритой головой. – Просто нам необходимо относиться к этой проблеме предельно честно и более вдумчиво. Вот смотрите, Игорь Борисович в числе первых шагов своей программы предлагает формирование Единой Европейской интегрированной информационной сети, созданной на основе информационных сетей России и Германии. И это целиком совпадает с моей теорией «американской инерционности». Союза России и Германии в США боялись во все времена! Так же, как и боялись они союза России с Азиатским миром. А это – следующий этап программы господина Славина. Американец Гомер Ли сказал: «Последний час англосаксонской политики пробьет тогда, когда немцы, русские и японцы объединятся». А в начале прошлого века один из американских политиков, Брукс Адаме называл Германию, Францию и Россию враждебной Системой, с которой Штатам придется бороться за место империи, или, в противном случае, он считал, что эта Система задушит американскую империю. А Хальфорд Маккиндер считал, что особенную силу может иметь союз Германии, России и Китая. Фактически ничего не изменилось и в наши дни. И союз стран Континентального блока, о котором так хорошо рассказал нам Игорь Борисович, а это, в частности: Россия, Германия, Китай, Индия и Иран, угрожает, как никогда, претензиям империи США на мировое господство.

– Совершенно с вами согласен, коллега, – Ратников встал и подошел к окну беседки, из которого открывался чудесный ландшафт дикой природы, – но, по моему глубокому убеждению, создание Евразийского Континентального блока маловероятно. Представьте себе консолидацию интересов, например, Индии и Китая. Это просто нереально! И уж тем более претензии на координацию подобных проектов невозможны без нового подхода России к своей миссии планетарного масштаба. Для осуществления такого грандиозного шага нам необходима новая геополитическая Доктрина и новая пассионарная элита, которая оказалась бы способна реализовать эту Доктрину на уровне российского суперэтноса.

– М-м, секундочку, Сергей Владимирович, – Мельников продолжал управлять беседой, пытаясь свести все ее нюансы к единой, понятной для всех точке зрения. – Пассионарная элита, суперэтнос – это что-то из Гумилева?

– Будущее связано с прошлым самыми тесными связями, и для того чтобы анализировать современную ситуацию на геополитической арене, необходимо досконально прояснить себе историческую составляющую проблемы. Партия политической элиты, способная мыслить и тем более действовать в рамках подобных категорий, нам, безусловно, необходима. Так же, как необходимо четко сформулировать новую систему идеологических ценностей, которая бы способствовала возрождению величия России. Но здесь необходимы знания более глубокого уровня.

– О каких знаниях вы говорите? – Селиванов приподнял очки и посмотрел на Ратникова своими пронзительными серыми глазами.

– О знаниях, которым много сотен или даже тысяч лет.

– Вы владеете подобной информацией? – Селиванов расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, потому что в беседке в отличие от апартаментов РИАБ не было кондиционеров, а солнце начинало обретать дневную силу.

– Я – лишь опосредованно. Но я намеревался представить вам человека, который смог бы более подробно изложить метаисторическую подоплеку той темы, которую мы все вместе затронули.

– Он должен подъехать через тридцать минут. Анатолий Михайлович, распорядитесь, чтобы его пропустили.

– Пейте, молодежь, пейте и не думайте ни о чем плохом. Все уже позади, – Данилыч сел на диван и подмигнул бледной и подавленной Анне. –Аннушка, успокойся, мы показали ему нашу силу. Он – не глупец и не самоубийца, чтобы соваться сюда снова. Завтра утром вы уедете, но, к сожалению, не в Барнаул. Теперь вам будет опасно там находиться. Придется уехать куда-нибудь на время, пока мы с Максимом не придумаем что-нибудь. Сева, вам есть, где пожить месяц-другой?

– Придумаем что-нибудь.

– Что вы намерены делать дальше? – Филатов прихлебывал горячий чай, одной рукой держа кружку, а другую опустив на пистолет, лежащий рядом на диване. Память упорно рисовала ему картинки минувшего вечера, где зедарк, раненный двумя пулями, ускользал от прицельных выстрелов.

– Еще пока не знаю, – Данилыч краем глаза посмотрел на Максима, который не произнес за все это время, прошедшее с момента нападения, ни единого слова. – Но теперь его будет гораздо легче найти.

– Он вернется в Барнаул?

– Без сомнения.

– Почему вы так решили? Ему будет проще получить там квалифицированную медицинскую помощь?

– Ему не нужна квалифицированная медицинская помощь. Поймите, он не принадлежит этому миру. Соответственно он будет лечить свои раны, используя для этого законы и помощь из иных миров.

– Он может получить эту помощь в Барнауле?

– Это, пожалуй, единственное место сейчас, где он может получить эту помощь.

– Данилыч, а он, вообще, один? Помнится, ты говорил, что в Барнаул когда-то приехала целая семья зедарков. Что тебе известно об остальных ее членах? И вообще, Данилыч, мне хотелось бы услышать, что связывает лично тебя и этого человека? Ведь он пришел сегодня за тобой. Не за Максом, а за тобой. А Макса он хотел убить, когда уже понял, что ничего у него сегодня путного не выгорает. Расскажи нам, мне кажется, мы имеем право знать это.

Старик встал и вышел в соседнюю комнату, затем вернулся, держа в руке курительную трубку и мешочек с табаком. Впервые за несколько дней он курил, и непонятно было, делает он это от нервного перенапряжения или по иной причине. Специальной зажигалкой он запалил сухой табак, и, затянувшись, выпустил огромный клуб голубовато-серого дымка, разошедшегося по комнате, оставляя за собой отчетливый залах вишни.

– Да, Виталик, ты молодец, внимательный. В Барнаул действительно приехал целый выводок этих жутких существ. Ты заблуждаешься, Виталий, называя его человеком. Поверь, в нем очень мало осталось человеческого. Так вот, как я уже вам рассказывал, семью возглавляла старая ведьма. Это была, а может, и до сих пор есть, женщина, если можно так выразиться, продавшая душу дьяволу в самом прямом смысле этого слова. Ее и готовили специально для этой цели – преследования тайшинов. Каким-то образом Ситаны забрали ее под землю и провели по всем кругам своего подземного ада, медленно, но неотвратимо меняя ее мировоззрение и навязывая ей философию, абсолютно не приемлемую для представителя человеческого рода. Последним, завершающим аспектом ее посвящения было совокупление с демоном.

– Инкубом? – Филатов удивленно вскинул брови. Данилыч усмехнулся:

– Можно сказать и так. Но этот демон тоже не был полностью существом преисподней. Это был наполовину человек. Гитанам было необходимо, чтобы в результате этого соития то, что осталось от людей в этих двух существах, смогло взаимодействовать.

– Она должна была забеременеть?

– Именно. Но не просто забеременеть. В результате этой связи должен быть родиться особенный зедарк, также ориентированный на личную неприязнь к тайшинам. И Гитаны подобрали в качестве будущего отца ребенка оборотня.

– Настоящего оборотня? Такие, что, тоже бывают? – Филатов поставил чашку на стол, переглядываясь с остальными.

– Виталий, ты что, можешь еще чему-то удивляться? – спросил Санаев. – После сегодняшней встречи с этим… я даже не знаю, как его назвать, меня вряд ли можно уже чем-нибудь удивить.

– В этом мире, Виталий, – Данилыч, прищурившись, посмотрел сквозь облако дыма на Филатова, – есть еще столько всего, о чем люди даже представления не имеют. А оборотни широко описаны в мифах и исторических документах, литературных произведениях и научных очерках. Что же вас удивляет? Тайшины знают, что тайна восприятия человека лежит в ARS –центре восприятия. Именно местоположение ARS и определяет, как и что воспринимает человек, в каком мире он находится, какой облик он имеет. Поэтому при условии, что вы можете манипулировать ARS, для вас становится вопросом предпочтения: как и что вы воспринимаете, в каком мире вы находитесь, какой облик вы имеете.

– То есть, Данилыч, ты хочешь сказать, что если ты умеешь манипулировать этим вашим ARS, то ты можешь стать кем угодно?

– Именно. Но таким уровнем осознания владеют лишь единицы. Хотя, например, тайшины владеют искусством взаимодействия ARS с ARS своих Куранов. Это значит, что тайшин может при желании поместить свое сознание в тело своего союзного животного или птицы.

– Ты знаешь, если бы я не видел сегодня этого зедарка и вашей с ним дуэли, я бы выразил тебе откровенное недоверие. Но, даже несмотря на мои сегодняшние подвижки в этом плане, мне с огромным трудом верится, что человек может физически перевоплощаться в другое существо.

– Виталий, человек и не может. Потому что существо, овладевшее тайной ARS, перестает быть человеком или еще кем-либо. Оно становится осознанием этих позиций ARS, не более. А что касается оборотней, так в этом тоже нет ничего сверхъестественного. Дело в том, что ARS обладает у некоторых людей достаточно неплохой подвижностью, а, например, у шаманов он приобретает способность достигать иногда невероятной динамики. И некоторые колдуны активно пользуются этой способностью, смещая свой ARS в определенные области своего энергетического тела. Причем области, где человек получает возможность становиться зверем, достигаются обычно с наименьшей затратой усилий. Один из учителей Максима, старый кам по имени Шорхит, например, рассказал мне как-то про шаманов, которые могли физически трансформироваться в существо, почти полностью копирующее волка. Эти шаманы жили очень давно, и тайшины называли их «Юр-мэнсук» – «Оборотень, похожий на волка». Шорхит говорил, что они, скорее всего, уже не существуют в природе. Но однажды он обмолвился, что знает одного такого шамана. Он якобы живет в предгорьях Алтайских гор и ведет отшельнический образ жизни. Тайшины долго искали его жилище и наконец нашли: заброшенный дом, пристроенный к пещере, выдолбленной в основании горы. Но «Юр-мэнсук» исчез. Хотя мы предполагаем, что именно его нашли и использовали в своих целях Черные Гиты.

– А было в нем что-нибудь человеческое, например, у него было имя? –завороженно спросила Анна, на которую успокаивающий горячий чай произвел свое благотворное действие.

– Да, мы узнали и его имя, – Данилыч удовлетворенно посмотрел на девушку, которая расслабилась и теперь внимательно слушала его повествование, тогда как Санаев, сидевший рядом с ней, был по-прежнему очень напряжен и растерян. – Его звали Кайчи.

– Почему звали? Его уже нет в живых? – в широко раскрытых глазах Анны блуждали отсветы от небольшой лампочки – единственного источника света в комнате.

– Никто не видел Кайчи, и никто из нас не знает, что стало с ним впоследствии. Но мы были почти твердо уверены, что именно Кайчи послужил источником семени, давшего жизнь ребенку ведьмы-зедарки.

– Почему вы так думаете?

– Мы обнаружили следы уродского присутствия в его хижине. Мы почти отследили его путь в подземные глубины. Да и слишком ровно все укладывается в планы ургудов. Этим поступком Ситы добились сразу нескольких целей. Во-первых, они сделали это в ритуальных целях, внушив ведьме с ее жгучим стремлением к связи с нечистью мистическую подоплеку ее грядущей судьбы. Во-вторых, они как бы повторили легенду про Ашина, жизнь которому, согласно мифу, дала Волчица. Но и здесь Ситы исказили все в своих далеко идущих планах. Получалось, что они создают антигероя, этакого анти-Ашина, жизнь которому дает получеловек-полуволк. Этим актом они стремились исказить сам символ Тай-Шин и ИТУ-ТАЙ. И когда родился ребенок, в его жилах текла кровь «Юр-мэнсука», а воспитание свое он получил от матери, которая вырастила сю в атмосфере ненависти ко всему, что связано с кланом Тай-Шин. Позже она посвятила его в Зеду, сделав оружием своей черной воли. Сын шамана-оборотня и ведьмы-зедарки вырос, став для нас реальной угрозой, заменив на своем разрушительном поприще свою мать, которая превратилась в руку, направляющую карающий меч Ситов.

– Это… был он? – Анна прижалась к мужу, машинально скользнув взглядом по плотно закрытым ставням на окнах.

– Да, это был он, – Данилыч закашлялся и отложил трубку в сторону.

• То есть, если я правильно понял, вам известны только два зедарка: мать и ее сын? – Филатов тоже посмотрел на ставни, не убирая руки с пистолета. В нем были не серебряные, а обычные пули, но, как показала практика, они тоже неплохо останавливали нечисть.

– Нет, мы знаем, что у них были еще потомки. – Данилыч говорил с трудом, словно устал или именно эта тема почему-то давалась ему особенно тяжело. – Несмотря на предопределенное будущее, зедарк убежал из дома, обманув ожидания матери и решив начать самостоятельную жизнь. Он даже женился, правда, на женщине, страдающей наркоманией. Но он надеялся спасти ее, используя свои природные возможности: он не умел физически трансформироваться в волка, зато очень искусно умел создавать альтернативную реальность, куда он все чаще и чаще брал с собой свою супругу. У них родилась дочь, маленькая девочка, судьба которой, к сожалению, тоже была уже предрешена. Ведьма нашла своего сына, более того, во время очередного видения, в котором несчастная жена зедарка пыталась перебороть свою слабость, ведьма убила ее, обставив все так, что зедарк был полностью уверен, что в гибели его жены виноваты тайшйны. Зедарк вернулся в родительский дом, чтобы начать изучать под руководством мамочки искусство Зеды, необходимое ему для совершения самого главного дела всей его жизни – мести тайшинам. Именно поэтому он так ненавидит меня. Ведь именно я послужил причиной провала их планов в середине века, именно меня зедарк считает виновным в гибели его жены, хотя на самом деле я даже ни разу не видел ее. И если Максим для него просто выполнение своего долга, то я – элемент его личной мести.

– А что случилось с девочкой? – этот вопрос почти одновременно задали Филатов и Арамова.

– С ней случилось страшное. Ведьма забрала внучку у сына и манипулировала им с помощью этой своеобразной «заложницы», которую она тоже приобщила к Зеде, сделав своей лучшей ученицей.

– Значит, их трое? – спросил Филатов.

– Не знаю. Зедарки давно исчезли из поля моего зрения. Их вполне может быть и больше.

– А почему вы сказали, что в Барнауле зедарк может получить какую-либо помощь?

– Потому что под Барнаулом находится Колодец Силы, который может послужить Воротами для тех, кто с нетерпением ждет снятия энергетической блокады.

– Что это за Колодец? – Филатов испытывал, вероятно, ощущения сродни тем, которые испытывала Алиса, попав в таинственный мир Зазеркалья.

– Это энергетический поток особой мощности, бьющий из земных глубин.

– А что это за энергия? Дьявольская? Данилыч усмехнулся:

– Не все, что связано с земными глубинами, нужно связывать с Ситами. Они лишь нашли себе там свой дом, адаптируясь к тем условиям, которые существовали в этой среде. А что касается именно этого Колодца, то энергию, которая поступает на поверхность планеты в этом месте, лишь условно можно назвать «темной», или, как бы ее назвали даосы –«иньской», женской, мерцающей. Это энергия «Воды», в которой зарождается жизнь.

– И что это значит?

– Ничего. Такие Колодцы есть везде. Почти каждый город выстроен на Колодце той или иной энергетической интенсивности и потенциала. Хотя, конечно, Барнаульский Колодец – явление особенное. Он очень древний и является частью большой энергетической системы, именуемой тайшинами – «шаманский Ромб», включающий в себя Четыре Алтайских Колодца Силы. Именно поэтому на месте, где сейчас выстроен Барнаул, раньше жили очень странные и таинственные племена.

– А что это за племена?

– Это очень долгая и туманная история. Сегодня не время упоминать об этом.

Старик замолчал, и в комнате повисла продолжительная, напряженная тишина.

– Данилыч, а мы еще увидимся? – осторожно спросила Анна, и все вспомнили, что ночь пройдет очень быстро и утром трем участникам этой невероятной мистерии придется покинуть этот дом.

– Не знаю, возможно, – Данилыч мягко улыбнулся.

– Ты уверен, что вам не понадобится наша помощь? – хмуро спросил Филатов.

– Я хочу, чтобы вы наконец поняли – эта битва не случайна. Вы думаете, что этот зедарк нападает на нас потому, что мы как-то связаны с кланом Тай-шин? Но на самом деле все гораздо глубже: он нападает на нас, потому что мы связаны с ним. Карма. Он является частью нашей личной истории, которую мы должны осознать, прежде чем выиграть это сражение. Максим понимает, о чем я говорю. Он на протяжении десятилетий испытывал на себе давление темного духа, которого он назвал Зеркальщиком и который приходил к нему в разных обличьях. Но он будет продолжать приходить к нему, пока Максим не осознает свою связь с этим духом и не сделает себя более подвижным, чтобы обратить Разрушителя в Союзника. Это внутренняя битва. Ее исход заключается вот здесь, – Данилыч опять показал рукой себе на грудь, – зедарк тоже находится где-то там, и он будет находиться там до тех пор, пока Макс не погрузится бесстрашно в глубины собственного «Я», чтобы разгадать тайну своей темной половины.

– Постой, но ведь зедарк напал и на нас тоже, значит, это и наша битва? – Филатов обвел рукой своих будущих утренних попутчиков.

– Конечно, потому что мы как-то связаны, если уж судьба свела нас вместе. Может быть, это наследие прошлых жизней и зедарк пришел оттуда, а может, это основа грядущих пересечений – не важно. Важно то, что каждый из нас должен посмотреть на своего Зеркальщика, свою темную половину. Все люди пытаются избежать этого, но темная половина рано или поздно все равно дает о себе знать. Она проявляет себя как болезнь, несчастье, враг, который угрожает вам смертью. В нашем случае это зедарк, и так как он выбрал в качестве своих основных противников меня и Максима, то соответственно именно мы вынуждены противостоять ему в этой мистической битве. Для вас же существует выбор: вы можете отойти в сторону, а можете присоединиться к этой битве, введя зедарка в свою личную историю. Но вы должны доверять своим чувствам, которые должны подсказать вам: ваша ли это битва и стоит ли вам ввязываться в нее. Не забывайте, принимать на себя чужие битвы – занятие глупое и недальновидное. Хотя вы, конечно же, сами принимаете решение. А сейчас давайте ложиться спать, мы и так изрядно засиделись. Завтра нам всем будут необходимы свежая голова и отдохнувшее тело.

– Я не смогу заснуть, – пробормотала Анна, хотя было видно, что девушка измотана до предела переживаниями минувших событий.

– Да, Данилыч, давай еще немного посидим, – Филатов наклонился к самовару, который стоял рядом со столом, и налил себе в кружку горячего чая. – А ты нам на ночь страшные истории порассказывай, а? Я, например, хотел бы услышать историю про Барнаульский Колодец. А то живу в нескольких часах езды от такого фундаментального места, а слышу про все это в первый раз.

– Про Колодец, говоришь? – Данилыч тоже налил себе чай и, поудобней устроившись на диване, словно и вправду собираясь рассказывать взрослым людям длинную и страшную сказку, заговорил:

– Эта история на самом деле началась очень давно. На месте, где сейчас стоит город, раньше шумела тайга, переходящая в дивные зеленые поля…

Прощание было долгим и даже чересчур затянутым. Данилыч, попрощавшись с Санаевым и Арамовой, о чем-то шептался невдалеке с Филатовым. Максим, наоборот, стоял рядом с молодой парой.

– Вам хоть есть куда поехать-то? Всеволод кивнул:

– Да, Виталий нас пригласил к себе. У него в Новосибирске квартира еще одна однокомнатная есть, так она пустует. Поживем там месяц-другой, глядишь, и вправду все образуется…

Максим вздохнул и пожал плечами. Они уже все сказали друг другу, и теперь между ними было лишь чувство того, что их пути расходятся. Может быть, даже навсегда. Они опять расходились на два разных мира. Мир, где оставались «СИУС», «Темный Ветер» и привычные житейские проблемы, которые просто нужно было научиться решать. И мир, где бил из-под земли столб невидимой энергии, где люди могут передвигаться в телах зверей и птиц, где был ослепленный маниакальной злобой зедарк, где оставались ведун Данилыч и Максим Ковров.

Иногда эти миры пересекались в самых непредсказуемых местах и временах, и в точках пересечения возможны были вот такие странные и полные напряженных приключений встречи.

– Есть! – один из охотников победно махнул рукой и жадно приник к оптическому прицелу «Тигра», разгоряченный успехом и особым азартом, возникающим в процессе убийства, узаконенного «отстрельной лицензией». Карабин резко выплюнул еще одну пулю, которая прорезала пространство, догоняя напряженное волчье тело, пытающееся раствориться в таежной чаще. Раскаленный металл с хищным треском, слышным только самой жертве, жадно впился в бок волчице, которую развернуло ударом пули, отбросив в заросли папоротника. Еще две пули просвистели мимо. Одна из них с отвратительным чмоканьем ударилась в ствол кедра, оставив на коре аккуратную круглую дырку. Вторая сбила клок шерсти с одного из молодых волков, успевших скрыться в кустарнике. Три горячих ствола разочарованно опустились вниз, словно давая лесу небольшую передышку.

Проводник, пожилой алтаец, молча смотрел, как вооруженная молодежь спускается с пригорка на просеку, и один из метких стрелков срезает с мертвого тела огромным армейским ножом свои охотничьи трофеи: кончик хвоста и окровавленные клыки. Двое других пошли к израненной волчице, которая еще ворочалась в папоротнике, издавая скулящие предсмертные хрипы.

– Слышь, Рома, – один из них кивнул проводнику, подзывая его к себе, – а волчонка здесь нельзя раздобыть?

– Тебе зачем? – спрашивает проводник, косясь краем глаза на труп волка рядом с ногами охотника.

– Ну тебе какая разница? – молодой стрелок ловко перезаряжает карабин, насмешливо поглядывая на алтайца, – с собой хочу забрать. Вырастить.

– Не сможешь вырастить. Это же не собака. У них другая жизнь. Убьешь все равно потом.

Охотник смотрит, как двое его товарищей вытаскивают из зарослей папоротника уже мертвое тело и склоняются над ним.

– Да что ты базаришь ерунду? Люпус, он и есть люпус. Что собака, что волк. Одна хрень. Короче, найди мне щенка, поменьше. Найдешь – пятьдесят баксов…

Проводник Рома деловито кивнул. Для него пятьдесят долларов были весьма солидной добавкой к стандартной оплате, а найти волчье логово было для него делом привычным и, можно даже сказать, обыденным.

Спустя полчаса они миновали заброшенный полевой стан и вышли к старой, полуразвалившейся избе, чернеющей сгнившими бревнами.

– Вот здесь у них нора, – Рома кивнул молодому парню на большой заросший лесом холм невдалеке.

– Ну так пойдем? – было видно, что молодые люди уделяют много внимания своему физическому состоянию, потому что получасовой переход их нисколько не утомил.

– Пойдем, – прищурившись от солнца, согласился проводник, и четверо людей вошли в предгорный лес, встретивший их настороженной трескотней кузнечиков.

– Что-то сердце у меня неспокойно как-то… – Филатов глубоко вздох­нул, стараясь не смотреть на своих собеседников. – Вроде все правильно, а как-то не на месте что-то…

– Я вообще не представляю, как мы теперь дальше жить будем со всем этим?

– Слушай, Сева, а правду Данилыч про этот Колодец рассказывал? Ну, в смысле, вы же с Анной барнаульские, может, вы это все и раньше ощу­щали?

– Да, под многим, что он нам рассказывал, я лично подпись могу поставить. Я ведь, когда первый раз про Колодец услышал, вообще в шоко­вое состояние впал: для меня многое моментально встало на свои места, хотя многое стало еще запуганнее. Я даже архив начал свой создавать.

– Что за архив? – Филатов поблагодарил шашлычника, который принес им три тарелочки с дымящимся мясом, и вновь повернулся к Санаеву, вни­мательно слушая его.

– Статистика различных необычных происшествий и наблюдений.

– Ну что это за происшествия?

– Видишь ли, уже давно говорят о том, что в конце этого десятилетия произойдут какие-то глобальные перемены на Земном шаре. В частности, произойдут глобальные изменения на политической и географической карте мира, поменяются полюса, произойдут перемены в климате, изме­нится даже временная метрика. Согласно многим предсказаниям, эти изме­нения начнутся именно с Сибири. И уж тем более особую роль в этой пла­нетарной трансформации будут играть Колодцы Силы. Я стал наблюдать, связывать между собой иногда даже абсолютно разноплановые события. В моем архиве полно материалов по «серебристым облакам», климатическим скачкам, редким наводнениям, пожарам, землетрясениям, НЛО… Но самое главное, – Санаев наклонился к столику и заговорщицки прошептал, – я нашел древний Герпад – тоннель, через который ургуды пытаются выбраться наружу!

– То есть? – Филатов перестал жевать, застыв с полным ртом и изумленно разглядывая Санаева. Анна тоже удивленно посмотрела на мужа.

– Я нашел барнаульский Герпад, – веско повторил Санаев, – раньше я сомневался, а теперь знаю это наверняка. Во-первых, я узнал место: это старый район города, где-то рядом с местом, куда водил нас в Сновидении Данилыч. Во-вторых, я много понял из его рассказа. Я уверен – зал, кото­рый я нашел, это барнаульский Герпад!

– Почему ты мне ничего не говорил? – растерянно спросила Анна.

– Потому что я не знал еще толком, что это такое.

– Сева, как же ты его нашел? – было видно, что Филатова эта тема очень сильно заинтересовала.

– Я занялся подземными изысканиями почти сразу, как только получил от Коврова информацию о Колодце Силы. Это совпало и с созданием «Тем­ного Ветра». Сначала я изучил все доступные архивы, потом приступил к самостоятельным поискам. Но, к сожалению, ничего путного не обнару­жил. Ситуация сдвинулась с места, когда я познакомился с Осьминогом –местным диггером.

– А что, и в Барнауле такие есть? – присвистнул Филатов. Ему доводи­лось слышать про московских, питерских и даже новосибирских диггеров. Но слышать про барнаульских исследователей подземных коммуникаций ему не приходилось.

– Конечно, есть! Но их единицы, дело в том, что подземелье Барнаула ограничивается в основном системой сливного коллектора, и все. Поэтому особенно исследовать там нечего. Но оказалось, что в районе старого горо­да, особенно в районе, где размещались медеплавильные заводы, есть очень интересные подземные полости, причем искусственного происхож­дения. Часть из них принадлежала монетной индустрии: склады, плавиль­ные печи, воздуходувы… Но некоторые помещения имели довольно отдаленное отношение к обычным человеческим постройкам. Когда я познакомился с Осьминогом, он мне понарассказывал много интересного про эту загадочную область. Оказывается, туда могут проникать только очень хорошо подготовленные диггеры. Входы в эти коммуникации очень трудно найти и отличить от канализационных тоннелей. Кроме того, подземные ходы в этой части города очень опасны, и было уже несколько случаев, когда диггеры, ушедшие под землю, не возвращались. Мы с Осьминогом объединили наши усилия и нашли внизу очень интересный зал, который Теперь я могу с полной уверенностью идентифицировать.

– Вот было бы интересно слазить туда, – по-мальчишески загорелся этой идеей Филатов.

– Ребята, вы забыли, что говорил Данилыч? – Анна махнула рукой шашлычнику и, когда тот подошел, попросила у него принести холодной минеральной воды. – Если это действительно Герпад, нам нужно держаться от него подальше, как, впрочем, и от Барнаула вообще.

– Насколько я помню, Данилыч говорил, что Герпады надежно изолированы от нашего мира.

– Герпады изолированы, но дело в том, что в этом Герпаде, скорее всего, скрывается раненый зедарк. Это единственное место в городе, где он может чувствовать себя комфортно и где грани между мирами максимально стерты.

За столиком воцарилось молчание, все обдумывали сказанное. Первым заговорил Филатов:

– Слушайте, так это что получается, мы теперь точно знаем, где находится зедарк?

– Виталий, вам что, было мало предыдущей встречи? Один раз мы чудом избежали гибели. Второй раз такой возможности может не представиться. Представляете, где-то под землей, в темноте, это жуткое существо… Ф-у… – девушку передернуло. – Данилыч не зря предостерегал нас держаться подальше от этой истории. Вам что, больше всех надо?

– Да нет, мне-то как раз мало надо. Но тошно что-то. Как будто мы бежим, как трусы. А я ведь в Афганистане воевал, в Таджикистане, в Чечне. Там так не принято было, понимаете? Мы, конечно, спрячемся, отсидимся, но Данилыч был прав, это всегда будет с нами. От этого не спрячешься. Нас потом всю жизнь это глодать будет. К тому же, Анна, я говорю только за себя. Вариант с квартирой остается в силе. От Всеволода мне нужны будут только координаты этого Осьминога и рекомендации. Понимаете, Макс с Данилычем, может, что-нибудь и планируют, только зедарк за это время оклемается и залижет свои раны. И ищи потом ветра в поле. Он же их ухайдакает. А его нужно сейчас топтать, в его логове, где он нас не ждет, пока он еще от ранений не отошел. Ну что, братцы, по коням? Поехали в Новосиб. а там уже все организационные вопросы порешаем. Я вас на квартиру устрою, а сам приготовлю кое-что для путешествия под землю.

– Что спасет мир? – Айрук пристально смотрит на Адучи, который машинально выдает: – Любовь!

– Что такое любовь? Адучи в замешательстве.

– Это чувство…

Айрук быстро и хлестко шлепает его кончиками пальцев по лбу, больно и унизительно.

– Это любовь?

– Это боль.

– А может, боль – это любовь?

– Боль – это боль.

– А что такое боль?

– Это когда… – еще один щелчок, от которого клацкают зубы, на глазах наворачиваются слезы и гудит в голове.

– Ты можешь описать это чувство?

Адучи пытается рассказать тайшину, что он чувствует. Тот внимательно слушает его.

– Если я снова ударю тебя, твои ощущения будут отличаться от того, что ты мне рассказал?

– Нет, я довольно точно передал то, что чувствовал. Очередной щелчок, и в глазах Адучи вспыхнули синеватые искры.

– Ты хотел бы получить еще?

– Нет, у меня уже голова трещит.

– Но почему? Ведь говорить о своих ощущениях ты можешь сколько угодно долго, а пережить их уже затруднительно для тебя?

– Наверное, все-таки описание ощущений отличается от самих ощущений?

– Насколько отличается?

– Практически полностью. Описание – это жалкое подобие того, что мы ощущаем.

– Я хочу, чтобы ты подумал об этом. А потом перестал бы думать и попробовал ощутить. С болью у тебя получилось хорошо, посмотрим, как ты справишься с темой любви?

Несколько грубоватое объяснение в духе Айрука, но, как показывает практика, наиболее эффективное. Айрук обычно идет короткой дорогой. Он чрезвычайно ценит время, и ему наплевать на условности.

– Ты нашел ответ на мой вопрос?

Но Адучи не мог ему ответить да и не хотел. Он чувствовал в себе огромный заряд необъяснимой нежности ко всему окружающему и знал наверняка: стоит ему сказать хоть одно слово про любовь, он сразу же потеряет это уникальное состояние.

– Ос, ты что, заблудился? – Филатов настороженно озирался, периодически поправляя рюкзак у себя за спиной.

– Виталий, а зачем ты с собой эту тяжесть прешь? – это уже шептал на ухо Филатову его сосед сзади – Санаев. Они отправились в экспедицию втроем, несмотря на яростные возражения Анны, которая, естественно, тоже не смогла остаться в Новосибирске и теперь ждала их на поверхности, сидя в автомобиле и тревожно прислушиваясь к шипению рации, комплект которой захватил с собой из дома Филатов.

– Надо, – уклончиво съязвил специалист по безопасности, решив не открывать тайну своей ноши попутчикам до момента прибытия в конечный пункт. Если бы Санаев мог проследить маршрут Филатова после того, как он привез молодоженов в свою однокомнатную квартиру, а сам уехал решать свои неотложные дела, он бы многое понял в его неудержимом стремлении попасть в Герпад. Первым делом Филатов приехал домой, и, помывшись и переодевшись, поел, перекинулся с женой несколькими фразами и помчался в «СИУС». Пробыв там еще пару часов, он встретился на окраине Северо-Чемского района с человеком, в криминальных кругах Новосибирска известным под прозвищем Оружейник. Еще через час он уже ехал по Красному проспекту, а в багажнике его «Мерседеса» лежали мощный радиофугас с дистанционным пультом инициирования, две фанаты «Ф-1», пистолет Стечкина, снабженный глушителем и двумя запасными обоймами, прибор ночного видения и новый водонепроницаемый штурмовой комбинезон, идеально подходящий для проведения небольшой спецоперации в неблагоприятных условиях канализационного лабиринта.

Молодую пару он застал в процессе обсуждения перспектив участия в этом мероприятии. Причем было видно, что Анна отговаривает мужа формально, на самом деле ей тоже было тяжело сознавать, что они могли что-либо сделать для того, чтобы оградить мир от этого чудовища, засевшего в подземелье, но не сделали. И еще ей было просто страшно, как и любой женщине, испытывающей обостренный инстинкт грядущего материнства. Филатов не представлял себе, как она вообще держится до сих пор после всего, что им пришлось пережить. Он сам, человек бывалый и тренированный, находился в каком-то сумеречном состоянии, когда все окружающее воспринимается некритично, зыбко и отрешенно. Решили ехать в Барнаул все вместе.

– Ос, ну ты что? – Филатов нетерпеливо ткнул диггера пальцем в спину.

– Бляха-муха, вы заткнетесь или нет? – Осьминог, двадцатитрехлетний парень, раздраженно зашипел, извергая сквозь сглатывающий звуки респиратор отборные маты.

– Да ладно, ладно, молчу. Ну что ты так разошелся-то? – примирительно пробормотал Филатов, чувствуя, что от постоянного согбенного положения и тяжести радиофугаса в рюкзаке тело наливается усталостью и немеет. Через несколько минут они опять двинулись вперед, выбирая правый коридор, стены которого были вымазаны толстым слоем дегтя или сажи. Судя по далеким звукам, доносящимся через многочисленные препятствия, и пройденному маршруту, они уже достаточно глубоко вошли в подземные коммуникации города. Но, по рассказам Санаева, до Герпада были еще многие десятки метров узких и грязных коридоров, лазов и тоннелей.

– Закрывайте воротины. Они идут! Они уже совсем рядом!

Всадник проехал во внутренний дворик крепости и спешился. Его крик слышали все. Со скрипом захлопнулись мощные воротины, и на них легли две грубо обструганные балки. Вес сразу пришло в движение…

Максим открыл глаза, с трудом вдыхая остывший вечерний воздух сада. Его всего трясло. На этот раз он копнул слишком глубоко. Картина осажденной крепости была настолько явственной, что не оставалось сомнений: интроспекция подняла из глубин сознания давние эпизоды какой-то прошлой жизни.

Максим осмотрелся. За весь день он фактически не двинулся с места, по-прежнему сидя под березой и предаваясь углубленному перепросмотру внутреннего пространства. На этом настоял Данилыч, руководствующийся только ему известными мотивами. Угрожающей фигуры в воссозданных образах еще не обнаружилось, хотя Максиму казалось, что именно что-то подобное он и должен найти в себе, чтобы отследить глубинные мотивы преследования его зедарком. Но уже в конце дня выплыла эта незнакомая или давно позабытая жизнь, и Максим чувствовал, что должен вернуться в то далекое, скрытое в самых укромных уголках информационного генофонда пространство. Он снова закрывает глаза и делает необходимые дыхательные упражнения, погружаясь в прошлое, наполненное лязгом оружия, яростными криками нападающих и мучительными стонами раненых.

Вокруг пылал огонь, вылизывая частокол и крепостные стены. Черный дым повис в небе плотным, густым облаком, закрывая непроницаемым пологом багровый диск солнца. Все окрестное пространство было заполнено яростью и смертью. Люди и нелюди сошлись в ужасной сече.

– Андор, они пробились в Огнеяр! Скачи… – короткая стрела обрывает фразу, и молодой воин падает навзничь, судорожно сжимая рукой темное оперение торчащего в районе груди древка.

– Акшун! – конь издает протяжное ржание. Нужно пробиться к нему, скорее… Удар, удар… Меч в руках словно живой – сам наносит удары, выискивая уязвимые места на телах врагов. Урги дрогнули, но не побежали. А значит, нужно прорубать себе путь сквозь их плотные ряды. Меч подрезает сухожилие на ноге огромного урга, занесшего над головой изогнутый топор. Удар рукояткой разбивает его голову. Кровь и хрипы. Вперед,

– Акшун!!

Вот он, черный, вороной конь, бока которого перемазаны в крови –обломок стрелы торчит из бедра, а это значит, скакать на нем нельзя.

– Огнеяр горит!!! – истошный голос потонул в лязге сшибающихся

– Волковника убили…

Превозмогая боль, воин дотянулся до древка стрелы и обломил его у самого основания. Затем поднялся на одно колено, опираясь на меч. Прямо перед ним стоял ург. Их глаза встретились на мгновение. Ург оскалился лился и стремительным движением воткнул свое копье воину в правую руку, сжимавшую меч, пробив ее насквозь. В это же самое мгновение левая рука поверженного воина взметнулась вверх, и в горло чудцу вонзился тонкий короткий клинок метательного ножа. Ург зашипел что-то на незнакомом языке жалобно и обреченно и, сев на колени, упал навзничь. Тот, кого назвали Волковником, медленно поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Урги заполонили все пространство внутри Скита. Никто и не предполагал, что их может быть так много. Еще одна стрела прилетела откуда-то из смолянистого дыма, стелющегося по двору, и ударила в грудь. Воин застонал, удержавшись на ногах. Но вслед за этой стрелой прилетела вторая. Мир вокруг закружился и погрузился во тьму…

Максим открыл глаза и понял, что уже давно была ночь. В окнах дома горел свет, и это значило, что Данилыч не спал. Через несколько секунд на веранду вышел и сам хозяин жилища, словно почувствовавший «возвращение» Коврова, который медленно встал, разминая затекшие от долгого сидения ноги.

– Данилыч, что такое Огнеяр?

– Это промежуточный переход, – Осьминог осветил фонарем грязные стены, – здесь раньше был один из водооттоков, по которым стекала в Бар-наулку дождевая вода. Уже двадцать лет здесь никого не было.

– А почему здесь так воняет? – Санаев сморщился и боязливо посмотрел на крысу, не проявляющую абсолютно никакого беспокойства при виде редких гостей.

– Речка-говнотечка, – радостно сообщил Осьминог, – некоторые сливные шлюзы забились грязью, и вода иногда скапливается в резервуарах, загнивая и плесневея. Понемногу она растекается по другим водооттокам и впадает в Барнаулку.

– А эти крысы людей не жрут? – осведомился сдавленным голосом Филатов, тоже не привыкший к подобным испарениям.

– Да на фига вы им нужны, у них здесь своего корма хватает, – буркнул Осьминог и медленно стал двигаться вперед, придерживаясь свободной рукой за скользкую стену.

П-с. Тихий хлопок слился с шумом воды, и зеленые глаза крысы исчезли в темноте, будто се смела с балки невидимая рука. Осьминог удивленно обернулся на Филатова.

– Ты что, сдурел?

– А что? Проверка экипировки, зачистка местности. А вдруг это крыса-мутант? Ты мимо, а она тебе, раз, на шею и в две секунды артерию сонную перегрызет.

– Ты что? – глаза диггера расширились и теперь смотрелись гротескно над шипящим респиратором. – Здесь нельзя стрелять! Тут же рикошетом может обратно мочкануть! Или газопровод какой-нибудь рядом заложен, и все… Знал бы, бляха-муха, вообще не стал бы с вами связываться!

– Да ладно. Ос, не кипятись. Ну не буду больше…

Диггер развернулся и, что-то бурча себе под нос, медленно двинулся дальше. Через десять метров они свернули в большой коридор, где можно было позволить себе выпрямиться во весь рост.

– Через десять минут прибудем на место, – торжественно провозгласил Осьминог и пошел вперед, освещая дорогу перед ногами пляшущим светом фонаря.

– Ух ты, красавчик! – охотник припал к окуляру оптического прицела, ловя неподвижный серый силуэт в перекрестие разметки, – ты смотри, стоит, не шелохнется.

Алтаец Рома издал какой-то икающий звук и, шагнув вперед, накрыл карабин своей рукой, пригибая его вниз. Молодой парень, не ожидавший от своего проводника такой наглости, удивленно округлил глаза.

-Ты что, Ром? Ты…

– Тихо, – прошептал охотовед и, не сводя взгляда с силуэта на вершине холма, многозначительно кивнул на ватка.

Парни недоуменно переглядывались: неожиданное поведение проводника наложилось на непривычное поведение зверя, создавая «эффект остановившегося времени», когда, кажется, замирает весь мир вокруг.

– Стойте тихо, не двигайтесь, – чуть слышно повторил алтаец, лицо которого превратилось в неподвижную каменную маску. Сам он чуть вышел вперед и, показывая волку пустые руки, поклонился и сказал что-то на не знакомом охотникам языке. А зверь стоял и разглядывал пришельцев, не показывая при этом ни малейшего намека на испуг. Парни, в глазах которых еще были живы моменты недавней охоты, когда безжалостные пули сбивали бегущих животных, словно кегли в кегельбане, недоуменно переводили взгляд с проводника на серую фигуру, контрастно выделяющуюся на фоне бирюзового неба. Их руки лежали на придающих уверенность мощных карабинах, но никто из них не двинулся с места, словно подпадая под гипнотические действия пожилого алтайца. Рома же попятился, по-прежнему не сводя взгляда с волка и показывая попутчикам жестами, что им тоже нужно уходить.

– Ром, что это за цирк? – охотник явно чувствовал себя неуверенно. Уйти от очевидной добычи да еще таким позорным, ракообразным способом, – пятясь, – было для него неприемлемо. Однако он понимал, что все они находятся в тайге, где господствуют свои законы, которые проводник-алтаец, конечно же, знает лучше их. И если он реагирует на этого странного волка столь неординарно, забыв даже о субординации и об обещанных баксах, значит, в этом действительно есть необходимость, которой следует подчиниться. Даже несмотря на карабины, снабженные многократной оптикой.

Уже внизу, когда они добрались до полуразрушенной избы, откуда начиналось их восхождение на холм, проводник нарушил молчание и взволнованно забормотал:

– Все, уходить надо. Скорее уходить отсюда.

Охотники, еще бросая удивленные взгляды в сторону лесистой горы, старались не смотреть друг на друга, скрывая смущение и непонятный страх, родившийся где-то глубоко внутри.

– Ром, ты не бормочи, а объясни, что произошло-то? Что мы от него побежали-то, как от оборотня, блин? Его мочкануть нужно было, и все дела.

Проводник испуганно вздернул брови и, прошептав что-то еле слышно, медленно проговорил:

– Нельзя. Это и был оборотень. Убьешь его – все, и двух дней не проживешь!

– Как это, оборотень? Настоящий, что ли? Ром…

Но проводник был не похож сам на себя: испуг искривил его спокойное обычно лицо и придал движениям излишнюю резкость.

– Вы что, не видели? Разве волк может себя так вести? Это был не обычный волк! Его послал Хозяин Алтая! Там, в нем, – алтаец нервно сглотнул, – шаман сидел, вы что, не поняли? Там, в волке. Он его глазами на нас смотрел. Такое, говорят, в этих местах случается. Уходить надо…

Было видно, что охотникам и самим было неуютно в этом странном месте, но закончить охоту бегством означало для них потерять не только кайф от охоты, но и друг перед другом свое лицо. Поэтому предложение проводника было встречено ими неодобрительно.

– Роман, ты это что нас грузишь-то? Оборотни, шаманы – это все понятно. Но, по-моему, ты палку перегибаешь. Пойдем, вернемся, завалим его и посмотрим, кто там внутри сидит?

Алтаец шарахнулся в сторону, будто не было для него ничего страшнее, чем идти опять на эту страшную гору.

– Тут, неподалеку, – он махнул рукой куда-то в сторону, – древнее шаманское святилище стоит. Тут места особые. «Волчья гора». Давным-давно тут волки-шаманы обитали. А я, дурак, за деньги купился, чуть вас всех и себя не угробил. Уходить отсюда надо, пока отпускают.

Он развернулся и торопливо засеменил туда, откуда они пришли, периодически оборачиваясь и махая охотникам рукой. Парни задумчиво смотрели ему вслед, затем бросали быстрые взгляды на вершину горы, пытаясь разглядеть там крохотную фигурку таинственного волка, так сильно напугавшего их проводника. Спустя несколько минут они, посмеиваясь, медленно пошли за удаляющимся Ромой, давая ему понять, что в оборотней и шаманов они не верят, но и оставаться здесь одним, без провожатого, лишившегося своих комиссионных, им тоже не очень улыбалось.

– Максим, я не смогу ответить на твои вопросы, потому что не представляю себе содержание твоих видений. – Старик сидел напротив Коврова, попыхивая курительной трубкой и щурясь от удовольствия. Максим прислушался к своим ощущениям:

– Я много раз перепросматривал свою личную историю. Много раз у меня были подобные инсайты, но никогда я не переживал их так явственно. Тем более никогда не мог предположить, что в моих прошлых жизнях были какие-то древнеславянские корни.

– Просто ты копнул очень глубоко. И причиной этому послужила эмоциональная встряска, полученная тобой в результате атаки зедарка. Можно сказать, что он пришел и встряхнул тебя так, как не делал этого даже твой самый жесткий учитель – Айрук. И не исключено, кстати, что этот зедарк пришел именно из этого прошлого.

– Через сотни лет?

– Для кармы не существует понятие «время». Просто он мог прийти в это время теми же путями, которыми пришел сюда ты.

– Данилыч, странно от тебя слышать понятие такое – карма. Когда говорил Айрук, это было понятно. Но ты…

Старик, ехидно прищурившись, посмотрел на него сквозь завесу пахнущего вишней дыма:

– Макс, с кем поведешься… Я же говорю, чтобы тебе понятно было. Ну назови я ее – «Тяги Земные» – проще тебе будет? Или начни я на Огне разговаривать…

– Как это «на огне»?

– На «маяке». Так назывался тайный язык офеней, позже переделанный блатными в «феню», «блатную музыку».

– Это что-то из криминального мира? Данилыч кивнул:

– Тут Санаев ко мне девушку одну привозил, ну из своих, из дуэнергов, – Елену, кажется. Так вот она меня, старого, замучила совсем. Все искала связь криминального мира с древней русской культурой. Даже диссертацию решила писать. Я ее сначала отослал с Богом, а она опять сюда.

Настырная девчонка попалась. Ее особенно интересовали образ Волка в традиции русских ведунов и возможные параллели с первыми обществами деклассированных элементов, ворами то есть. Блатной жаргон, ритуалы, язык жестов… И, ты знаешь, вижу, девчонке-то и вправду интересно – за ушедшее цепляется, свою личную историю перелопатить хочет. Вот как ты. Давай к тебе вернемся, а то времени у нас осталось всего ничего.

Максим сбросил с плеч плед, его уже больше не трясло – Данилыч, как всегда, очень грамотно и своевременно разрядил обстановку своими спонтанными отступлениями.

– Я бы хотел побольше узнать о… «том себе». Старик неопределенно пожал плечами:

– А кто тебе сказал, что это был ты? Как вообще можно мерить такие моменты категорией «Я»?

– Ну, как же… Данилыч фыркнул:

– Сейчас последует термин «реинкарнация». Я его тоже где-то слышал… Но давай не будем все упрощать. Если ты будешь считать «себя того» собой, то рано или поздно непременно сойдешь с ума.

– Но это был я. Я все чувствовал: звуки, запахи, цвета, боль…

– Максим, в человеке содержится грандиозный запасник знаний – генофонд. В нем – информация от сотен биологических существ. Ты расшатал свое восприятие, и генофонд стал открывать тебе свои тайны. Но представь, что будет, если ты пойдешь дальше и начнешь ассоциировать себя с еще более древними предками, потом, может быть, животными и так далее… Не зацикливайся на личностях. Тебе и так необходимо научиться справляться с одной, своей личной историей, а ты пытаешься притянуть туда еще несколько. Ты просто открыл какую-то часть самого себя, не более. Ты должен отследить, почему именно это знание пришло к тебе в данный момент?

– Это определенно был какой-то переходный период между Крещением и древним Язычеством.

– Почему ты так решил?

– Я видел символы. Много разных символов. Среди них был, кажется, символ, похожий на Коловрат – славянскую свастику. Были какие-то кресты. Потом были резные обережники… Я вспомнил! Я был сыном ведуна!

– Опять «я»?

– Ну не я, ну «тот». Он был воином и ведуном, и в его задачу входила зашита Скита, где находилась какая-то священная вещь. Не помню…

– Подожди, не напрягайся, так только хуже будет. Попробуй лучше вспомнить, что ты видел, когда я водил вас в «темный Барнаул»?

– Слушай, Данилыч, а ведь я все вспомнить не мог! Меня даже Анна тогда спросила то же самое, а я ей какую-то чепуху сказал, потому что никак не мог воспроизвести в памяти это видение. Все зедарк перед глазами стоял черным силуэтом. А вот теперь я вспомнил! Ну, конечно же…

– Что ты видел?

– Это была словно картина над землей: зеленые холмы, а над ними резные деревянные избы. Странные такие, незнакомые и знакомые одновременно! И люди. Я людей каких-то видел. Но только словно каша какая-то, наложение образов: будто смесь древнеславянского и азиатского стилей, конгломерат культур. Что это значит?

Данилыч довольно засмеялся, словно Ковров сделал наконец действительно что-то значимое и стоящее.

– Это было видение только для тебя. Остальные вряд ли могли увидеть это.

– Что это было?

– «Другой» Барнаул. Кто-то назвал бы его «эфирным», но, на мой взгляд, это было бы не совсем правильным определением.

– Постой, так я действительно видел тот самый «Воздушный Барнаул»?!

– Ну какой же он был «Воздушный», если мы, можно сказать, забрели на его задворки? Он просто «Другой»…

– А почему такое смешение стилей? Деревянные дома с резными узорами, похожие на славянские избы, и алтайские аилы одновременно?

– Вот! Это и есть переходный момент, осознав который ты сможешь собрать все дремлющие во времени части самого себя, соединить их воедино, проследить свою связь с этим местом, этим городом и событиями, которые здесь должны будут произойти. Затем ты сможешь попасть в этот город самостоятельно, без моей помощи. Но перед этим тебе необходимо научиться преодолевать границы твоего сознания. Ты должен вызвать из небытия Рубеж, за которым и скрывается до поры до времени твое мнимое и истинное безумие. А потом ты должен будешь перешагнуть эту границу.

– И что я там найду?

– Ты найдешь там зедарка.

– Ух, ты! – восторженно прошептал Филатов, осторожно положив наконец свою тяжелую ношу себе под ноги. – Это же памятник архитектуры! Тайная комната дворцового замка! Наследие древней цивилизации!

– Да, эту залу еще, наверное, до демидовских заводов выстроили, –задумчиво пробормотал Осьминог, который был здесь уже третий раз и поэтому неиспытывал столь бурных эмоций. – Только никому до этого дела нет.

– Как это нет?! Да ты что, с ума сошел? Да сюда хоть одного профессора приведи, самого захудалого, он себе на этом мировое имя сделает! Тут же все древностью пропитано! И где: под никому не известным провинциальным городишком!

– Так в том-то все и дело! – Осьминог грустно усмехнулся, – ты думаешь, кого-то это заинтересовало?

– А кому ты уже успел наболтать? – встрепенулся молчавший до этого момента Санаев и направил луч фонаря в лицо молодому диггеру. Тот сразу закрылся руками и виновато запричитал:

– Да нет, Сев, ну ты что? Мы же с тобой договорились… Я сюда один раз только ходил. Сидел вот здесь, посередине – жуткое ощущение, аж дух захватывает. А потом как-то решил проконсультироваться с одним… ну, специалистом. Он меня фантазером и утопистом обозвал и посоветовал книжки начать фантастические писать. Так вот я и думаю, кроме Всеволода, никто этот зал всерьез не воспримет. А приводить сюда никого нельзя –это точно.

– Почему? – удивленно спросил Филатов.

– Здесь духи живут, – доверительно и на полтона ниже сообщил Осьминог. – Вот Сева не даст соврать.

Филатов посмотрел на Санаева, словно ожидая услышать от него подтверждение их первоначальной версии.

– Сева, ты думаешь, это он? Санаев кивнул.

– Да, это Герпад. Сомнений быть не может. Вот, смотри, на стенах –эти фигуры воинов. Это – тайшины. Видишь, у них лица закрыты? Вот это, скорее всего, аримаспы, демоны подземелья. Вот это – ургуды. Вот –карлики, гномы. А вот, смотри, человек, вокруг шеи которого обвилась небольшая змея, и волосы его, как у Медузы Горгоны, – из маленьких змеек – Змееносец, зедарк. Здесь нарисована вся история противостояния людей надземного мира и существ из мира под землей!

– Но почему ты уверен, что это тайшины? Может, это молитвенник какой-нибудь сатанинской секты, а эти фрески – изображения из религиозных мифов?

Санаев скользнул лучом света по стене, остановив световое пятно на каком-то символе.

– Узнаешь?

– Свастика?

– Нет, это не совсем та свастика, к которой привыкли люди. Смотри, у нее вместо окончаний на линиях обрыва узорное изображение волчьих голов. Это тайшинская свастика. Они поэтому так и называют ее – «волчок». Мне Максим рассказывал. «Волчок», понимаешь? Тебе это ничего не напоминает?

– Детство. Когда такая игрушка была, юла, по-моему, называлась?

– Вот-вот. Юла! В этом заключается тайна свастики. Для людей она неподвижна, а мастера Тай-Шин умели «сдвигать» ее с места и даже «раскручивать». как юлу! Овладевший тайной движения свастики был неуязвим против сил Зла.

– Слушай, да они тут везде. На всех стенах.

– Я же тебе говорю. Это тайшинский зал. А какую функцию выполняли тайшины, ну, помнишь, я тебе рассказывал?

– Они сторожили ургудов?

Санаев поводил еще лучом фонаря по стенам, словно оживляя его электрическим светом древние символы.

– Они сдерживали то, что находится под землей и что стремится выйти наружу, уничтожая все живое на этой планете. Именно поэтому здесь столько защитных символов. Я же говорю – это Герпад, адский тоннель. Ургуды нашли Колодец Силы и прорыли прямые ходы из самого сердца их обиталища вот сюда, в надежде, что, когда Колодцы Силы разбалансируются вследствие определенных социальных и психосоциальных причин, то станут вместо поддерживающей функции выполнять функции разрушительные. И первым делом защитный слой будет нарушен именно здесь, рядом с Колодцем Силы. Понимаешь?

– Я-то понимаю, а вот он? – Филатов тихонько засмеялся и несильно ткнул ничего не понимающего из их разговора Осьминога рукой в плечо.

– Смотри, еще, – Санаев опять чиркнул светом по стенам и остановил светящееся пятно на изображении какого-то странного зверя. – Знаешь, кто это?

Филатов внимательно изучил рисунок существа, усилив его освещенность светом своего фонаря.

– Если я ничего не путаю, это Грифон?

– Да, только это – тайшинский Грифон.

– А в чем разница?

– Средневековые Грифоны были существами с телом льва, шеей змеи, крыльями и мордой орла с перепончатым гребнем. Тайшинский Грифон является сочетанием двух существ: Волка и Орла. То есть можно сказать, что это «Крылатый Волк» – особый символ Тай-Шин, который тоже является одним из ключевых элементов их мифологии. Поэтому я уверен на сто процентов: этот зал создали тайшины, чтобы изолировать пути, ведущие из подземелья наружу.

– Какие тут пути? – Филатов еще раз бегло осмотрел зал. – Он же пустой!

Санаев что-то прикинул и, сориентировавшись по рисункам на мозаике, вышел на самый центр зала.

– Осьминог, когда ты здесь один бывал, где, ты говоришь, тебе было особенно жутко?

– Нет, Ос, только такой отморозок, как ты, смог бы сюда один прийти, – уважительно пробормотал Филатов. – А потом еще и обратно дорогу найти. «Парень – железные нервы». Если бы из таких парней да понаделать бы гвоздей…

– Виталий, хватит! Иди сюда. – Санаев показал рукой себе под ноги. –Смотри внимательно. Ничего не замечаешь?

После десятиминутного изучения поверхности пола исследователи сделали вывод, что ровно посередине зала пол имеет иную структуру.

– Что это значит? – задумчиво спросил Филатов.

– Это то, о чем я тебе говорил, – почему-то тихо прошептал Санаев. –Ворота в другой мир.

– Какие же это Ворота? Как они открываются? Здесь есть секретный механизм?

– Да нет, эти Ворота не открываются. Это даже не Ворота, это заблокированный вход в Герпад. Заплатка на поверхности Земли, которая закрывает ургудский тоннель.

– Из чего же она сделана? – Филатов провел рукой по ровной поверхности пола, – если везде камень, то здесь явно какой-то металл.

– Все сходится!

Осьминог и Филатов удивленно посмотрели на него, затем переглянулись друг с другом.

– Что сходится?

– Когда я изучал историю застройки города, мне в руки попались очень интересные документы, хранившиеся до шестидесятого года в спецхране, а затем каким-то образом перешедшие в частное владение к одному историку. Там были отчеты одного из негласных соглядатаев императорской тайной службы, Семена Решетова, посланного Кабинетом Его Императорского Величества в ближайшее окружение Акинфия Демидова, строившего здесь первые медеплавильные печи. Так вот очень любопытные дневники, надо сказать. Этот Решетов, в частности, писал, что иногда на заводе происходили удивительные вещи: стали пропадать рабочие. Исчезали – и все. Хотя все были на виду, да и исчезнуть тут было некуда. Упоминает он и каких-то странных людей, появляющихся иногда в районе завода. Пишет он, что однажды на рабочих, обслуживающих «толчею» для дробления руды, напало какое-то существо, похожее на человека, но страшное. Оно убило одного рабочего, а другого схватило в охапку и скрылось под землей. Кроме этого, есть в его дневниках упоминание о неком загадочном консультанте, привлеченном для проверки качества руды. Согласно описаниям Решетова, консультант имел очень низкий рост и очень плохое зрение. Сторонился солнечных лучей и работал в комнате, освещенной красной лампой, а также имел странный говор и манеры. Но в руде понимал толк и определял ее характеристики на глаз. Решетов так и писал: «Будучи инженером, он знал о меди, серебре, золоте и иных металлах больше, чем все штейгеры – горные мастера и «командиры производства», вместе взятые. И вообще, вероятно, более чем любой человек…» Понимаете, он ведь неслучайно делает это сравнение! Низкорослый человек, фактически карлик, сторонящийся солнечных лучей и разбирающийся в горно-рудном производстве, как никто другой! Странно, правда? Но и это еще не самое интересное. Согласно его сообщениям, в Кабинет в 1753 году в отчетность заводской бухгалтерии были внесены преступные ошибки. Куда-то исчезло большое количество серебра, неучтенное в плавильных записях, –около сорока пудов драгоценного металла! До разбирательства дело почему-то не дошло, хотя объем пропажи был достаточно велик. Информация тоже каким-то образом в Кабинет не поступила.

– Сева, к чему ты клонишь-то?

– Вы что, не поняли до сих пор? Шестьсот семьдесят килограммов чистого серебра. И Пятно посередине тайшинского схрона. А какой металл всегда тормозил всякую нечисть?

– Шестьсот килограммов серебра? – на выдохе произнес Осьминог, присаживаясь на пол и положив на него ладони, – думаешь, это они все сюда вбухали?

– Уверен, – Санаев кивнул, – среди заводского руководства наверняка были люди, связанные с Тай-Шин. И серебро это у нас под ногами. Только толку, Ос, от этого никакого. Ты, я смотрю, уже свое новое диггерское снаряжение обсчитываешь? Только, во-первых, не забывай, зачем это серебро здесь было залито многие годы назад. А во-вторых, не забывай, что это собственность Тай-Шин, и если ты кому-нибудь языком трепанешь, то без языка в лучшем случае и останешься.

– А в-третьих, не забывай, Сева, зачем мы сюда пришли. А то совсем мы что-то от главной темы отвлеклись.

– Ты имеешь в виду зедарка?

– Давай не будем в этих стенах поминать нечисть, а то и так что-то жутковато здесь.

– Но его здесь нет. Возможно, мы ошиблись, а возможно, он где-то рядом. Сидит в темноте и смотрит на нас оттуда.

Все трое инстинктивно встали друг к другу поближе, и лучи фонарей забегали по погруженному во тьму залу Тай-Шин.

– Скоро небо станет темным, а земля зыбкой…

Туан кивает. Он знает, о чем хочет сказать ему Юрг. Скоро земная твердь вскипит подобно волнам бурной реки, и из открывшихся дыр на поверхность Среднего Мира выйдет Ур.

– Грядет большая Битва, – голос его печален, словно Юрг способен прозревать взглядом времена и уже видит безумие, обрушившееся на людские поселения. – Немногие племена отважатся противостоять ему.

– Я слышал, какой-то богатырь, живущий у подножия Белых Гор, объединил несколько племен в одно войско?

– Да, это славный воин, но его войско малочисленно. Все погибнут в этой битве, никого не останется в живых из этих храбрых богатырей.

– Но я слышал, что к нему примкнуло много «инородцев», владеющих тайной «огненного боя». Это оружие превосходит стрелы и мечи.

– Ур тоже несет из земных глубин страшное оружие. Но то, что разные племена стали объединяться, уже многое значит.

– Не все верят в Нашествие. Не все знают о Темном Солнце. Для многих Ур лишь страшное предание, переходящее из уст в уста, от стариков – детям.

– Когда они выйдут наружу, тогда будет уже поздно. Призраки обретут плоть, духи вступят в противоборство с людьми.

– Юрг, что будет с нами? Что будет с Тай-Шин? Старик пристально смотрит Туану прямо в глаза:

– Тебе решать…

– Я не понимаю… Юрг кивает:

– Конечно же. ты понимаешь, только не хочешь себе в этом признаться.

Туан озадаченно разглядывает старика, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.

– Мне кажется, что ты хочешь сказать мне, что мы больше уже не увидимся.

– Разве это имеет значение?

– Для меня имеет. Юрг смеется:

– Значит, мы еще увидимся.

– Меня изгоняют из Тай-Шин?

Старый шаман рисует палкой какие-то невидимые символы на горячей поверхности валуна.

– Туан, из Тай-Шин никого невозможно изгнать. Наша община существует не как племя или орда. Мы подчиняемся иным законам и у нас иной порядок. Изучая ИТУ-ТАЙ, мы становимся подобны Ветру. А как можно изгнать откуда-либо Ветер? Он летает неудержимо в любом направлении, между Небом и Землей. Его невозможно поймать, ему невозможно приказывать. Когда Волки обретают Крылья, их уже становится невозможно остановить в своем стремлении к Свободе, к полетам сквозь Вечное Синее Небо. И даже если один Ветерок отобьется от общего потока, это ничего не значит, потому что Ветер меняет направление своего движения в соответствии с голосом своего сердца.

– Но мое сердце не говорит мне, что я должен уйти!

– Правильно, – Юрг говорит полузакрыв глаза, подставляя сморщенное лицо ярким солнечным лучам, – это говорит мне мое сердце. Уйти дач-жен я.

– Ты должен уйти? Куда?

– На Ту Сторону Дня.

– Но ты… Камкурт! Община не может остаться без руководства. Юрг улыбается:

– Теперь уже нет. Теперь, Камкурт – ты!

– Я!? – Туан недоверчиво смеется, словно отдавая должное юмору своего учителя, – ты говоришь это серьезно?

-Я не могу быть серьезным, ты же знаешь, – старик поднимает палку посох и опускает один из ее концов в воду, – серьезность давно бы свела меня с ума. Серьезность подобна этой палке: на нее опираешься, когда чувствуешь себя неуверенно. Но стоит опустить ее в воду, и ни о какой уверенности не может быть и речи.

– Но если ты оказался в воде, она сама будет поддерживать тебя гораздо надежнее старой древесной палки.

– Но причем здесь вода? Ты говоришь, что теперь Камкурт – я. Что это значит?

– Я должен уйти. Завтра вечером будет большая битва. Я уже чувствую движение ургудов под нашими ногами. Они минуют Ворота днем, когда солнце окрасится в черное. Они выйдут, но будут скрываться в пещерах, дожидаясь вечерних сумерек. С наступлением вечера ургуды выйдут в наш мир. Они будут уничтожать все живое, попадающееся им на пути. Но основной их целью будет то, что ты принес ко мне. когда тебе угрожала опасность.

– Ты имеешь в виду…

– Тсс! – Юрг прикладывает палец к губам, – не произноси вслух его названия. Сейчас это становится действительно опасно. Ургуды где-то совсем рядом. Если они завладеют Им, они смогут открыть Ворота своего мира настежь, и тогда нечисть хлынет оттуда подобно таежному гнусу, которого уже будет невозможно остановить. Поэтому Его нужно надежно спрятать. Но сделать это лучше меня не получится ни у кого. Потому что я лучше остальных знаю дороги невидимого мира. Я унесу Его туда, где ургуды и их Черные Властелины никогда не смогут отыскать Его.

-А… что же будет с нами? Юрг опять пожимает плечами.

– Тебе теперь решать, какова будет дальнейшая судьба Клана. Вы можете раствориться в лесу, где вас будет очень сложно найти даже многочисленным ургам. Можете уйти со мной, исчезнув из этого мира подобно теням в солнечный день. А можете вступить в битву с Ургачимиду. проявив все свое воинское искусство и силу союзных духов. Какой путь выберешь ты, мне неведомо.

– Но почему я? Почему ни Юрмон. твой сын? Он гораздо более опытный воин, нежели я. Управление Кланом по праву принадлежит ему.

– Не мы выбираем, кому встать во главе Общины. Воинское мастерство здесь не играет никакой роли. Юрмон знает это, и он пойдет за тобой, как и все остальные тайшины, какое бы решение ты ни принял. Но прежде чем принять его, ты должен все хорошенько взвесить.

– Сколько у меня есть времени? Юрг разводит руки в стороны:

– У тебя его нет. Отталкивайся от этого понимания. Окончательное решение ты должен принять до заката солнца. Потом наступит ночь, последняя ночь перед битвой. И тайшины либо уйдут в Сновидение, либо останутся ждать рассвета. Рассвета, который принесет людям день, наполненный невиданным ужасом.

– Ой, ребята. А я такой сон про вас страшный видела. Ну как, нашли? Филатов издал неопределенный звук, похожий на сдержанный вопль

– Найти-то нашли. Да не сберегли.

– В каком смысле не сберегли? И что нашли?

– Тайшинский пограничный зал нашли, – взволнованно пробормотал Всеволод, – как я и предполагал. Все сошлось. Но вот только…

– Зедарк там? – нервно спросила Анна, и в ее взгляде промелькнул испуг.

– Зедарка там мы не застали. Но зато нашли шестьсот семьдесят килограммов чистого серебра и потеряли одного вонючего диггера. Паршивца и выродка. – Филатов несильно стукнул ладонью правой руки по своему же колену.

– Что вы говорите? Как потеряли? – Анна еще, видимо, не отошла после своей дремы, потому что было видно, что она тщетно силится что-либо понять. – А где Осьминог? Вы же вместе уходили?

– Уходили-то вместе. А потом у этого голодного по жизни молокососа мозги съехали, как он только про серебро услышал.

– Да про какое серебро? – девушка раздраженно ущипнула мужа за руку.

– Мы нашли изоляционное Пятно, «заплатку» в Щите, которую сделали триста лет назад, использовав для этого серебро плавки демидовских печей.

– Слушай, Севка! А может, заводы здесь тоже неслучайно появились?

– Мне тоже эта мысль в голову приходила, – Санаев ответил Филатову кивком, словно подтверждая свою старую и довольно сомнительную гипотезу. – Колывань, Змеиногорск, Павловск, Алейск… и еще множество окрестных городов, где были построены сереброплавильные заводы. Я собирал информацию: согласно моим предположениям, именно в этих городах или в их окрестностях могут находиться «зоны минимальной плотности» Щита. Этакие «мини-Герпады». Поэтому…

– Сева, Виталий! Куда вы подевали Осьминога? Он что, остался в подземелье?

– Да шут его знает! – Филатов откинулся на спинку сиденья и устало произнес:

– Этот опарыш, как про серебро услышал, так занервничал, засуетился. А когда мы назад пошли, он и сгинул. Мы его звали, по рации вызывали – бесполезно. По-моему, этот гаденыш нас просто кинул. Как мы вообще выбрались, непонятно. Бродили там среди дерьма.

– Да-а, запах от вас, – сморщившись, пробормотала Анна.

– Понимаю, Аннушка, – Филатов перегнулся через переднее сиденье, на котором сидел, и улыбнулся девушке, – а ты бы знала, какое… м-м, амбрэ под землей! Как будто все фекалии города хлынули в отсыревшие катакомбы подземного мира!

– И что теперь будем делать дальше? – Анна задумчиво закусила губу, нахмурив брови и закинув ногу на ногу.

– С серебром или с Осьминогом? – весело спросил Филатов.

– С зедарком, – хмуро пробормотала Анна, и в салоне автомобиля воцарилось тревожное молчание.

– Тебе нужно уходить, – произнес Данилыч и показал рукой в сторону темного неба, усыпанного мириадами звезд и нависшего над горизонтом мерцающим шатром.

– Уходить? Куда? – Максим еще слабо понимал, зачем хозяин дома разбудил его посреди ночи. С момента, когда они легли спать, прошел всего час от силы. Поэтому Ковров чувствовал себя отвратительно: его шатало, сильно кружилась голова и закрывались от усталости и недосыпания глаза.

– Ты до сих пор не понял, зачем змееносец выманил тебя в Барнаул?

– Зачем? Ему нужен был Курмин…

– Курмин, это понятно. Зачем он тебя выманил именно в Барнаул?

– Да черт его знает… Данилыч усмехнулся:

– Да черт-то знает, в этом ты не сомневайся. Он даже то знает, чего ты не знаешь. Он не просто хочет тебя убить – это было бы для него слишком простой задачей. Он хочет принести тебя в жертву. Дело в том, что он некромант. Он владеет тайной перехода в иные измерения с помощью особых ритуалов над трупами своих жертв. Кровь Камкурта, пролитая на Камень Грома и Молний, поможет ему не только пробить брешь в Щите, она поможет ему самому беспрепятственно войти в Подземный мир, чтобы воссоединиться со своими предками и своими Повелителями. И даже если он не получит Курмин, у него есть запасной ход – он не сможет войти в Айказар в физическом теле, но сможет пробиться сквозь защитное Пятно в тонком, энергетическом теле. То есть он просто ускользнет под землю, оставив на поверхности Пятна два трупа – свой и твой. Именно поэтому тебе не только нельзя сейчас возвращаться в Барнаул. Тебе нужно бежать отсюда так далеко, как ты только сможешь, пока я придумаю способ, с помощью которого мы сможем избавиться от змееносца.

– Но куда мне бежать?

– Не знаю. Куда-нибудь. Причем желательно куда-то, где мало людей или все люди находятся на виду. Зеда опасна прежде всего тем, что ее адепты обладают даром обманывать зрение. Я уже говорил вам об этом, предупреждая твоих друзей от поездки в Барнаул. Зедарк может годами вживаться в твое ближайшее окружение, стать твоим другом, твоим компаньоном по бизнесу, твоим родственником. А потом, когда ты будешь искать врага где-то на стороне, он нанесет тебе свой смертельный удар. Поэтому беги, беги туда, где ты сразу почувствуешь змееносца.

Слова Данилыча окончательно рассеяли сон. Максим тряхнул головой и пробормотал нерешительно:

– Я знаю такое место. Это… Данилыч прижал палец к губам:

– Тс-с, я тоже не должен знать место твоего пребывания. Это твое личное дело. Когда все закончится, ты почувствуешь это и приедешь сюда сам. Если Бог даст, мы увидимся с тобой еще.

Максим кивнул и тоскливо посмотрел на светлеющий горизонт. Он уже точно знал, куда нужно ехать. Одно из тех редких мест в Горном Алтае, где реальность пересекается с иллюзией и привычные вещи могут представать совершенно в непредсказуемых ракурсах. Место, где, так же, как и в Барнауле, переплелись воедино два мощнейших эгрегора, образуя уникальный субстрат завораживающего потустороннего влияния.

Сначала Максим подумал было отправиться в горы, где ночуют в зеленых лощинах дымные туманы и где стоит среди скал и деревьев маленькая хижина, где он впервые встретился с таинственным искусством Тай-Шин и древней магией ИТУ-ТАЙ. Там живет Шорхит, старый шаман, тайшин, который тоже решил остаться в этом противоречивом мире. Но потом перед глазами снова встала потрясающая картина, виденная Максимом много раз, но постоянно ускользающая на волнах эмоций, мыслей и чувств. Это видение и определило его выбор.

– Я должен уехать прямо сейчас?

– Да, уезжай. Время сейчас стало слишком непредсказуемым, чтобы можно было рассчитывать на него и строить какие-то планы.

– А как же ты?

– Поезжай, мой мальчик. А обо мне не беспокойся. Ты видел, я могу постоять за себя. Поэтому выкинь меня из головы, как и все лишнее, мешающее тебе вступить в свой самый ответственный поединок.

– Почему же его здесь нет? Может, этот зедарк уже сдох и лежит себе где-нибудь в этой подземной клоаке, разлагается? – Филатов нервно барабанил пальцами по панели автомобиля.

– Ага, с такой живучестью он нас всех переживет, – мрачно пробормотал Санаев.

– Типун тебе на язык, – буркнул Виталий и посмотрел сквозь приспущенное окно в направлении колодцев, через которые они вышли наружу. –Он где-то там, я чувствую. Только мутит он чего-то, чего-то выжидает. И Осьминог этот паршивый. Ведь растреплет все…

– Оба-на! – Санаев хлопнул в ладоши, – а ведь я, кажется, понял. Мы ему не нужны. Мы его жену не убивали. Это он Данилыча пришпилить хочет, это его личная вендетта. А Макс ему нужен для того, чтобы открыть Ворота. Понимаете? Вот его основная цель! Все остальное – средства. А для чего? Он хочет уйти. Но сейчас он ранен, у него осталось мало сил. Как он может решить свою проблему, затратив на это минимальные усилия?

– Ему нужно снять заплатку – Пятно. В одиночку он этого сделать не сможет, поэтому он решил сделать это чужими руками.

– Осьминог! – отрывисто бросил Филатов, играя желваками.

– Осьминог, – подтвердил Санаев, – зедарк, скорее всего, был где-то неподалеку, скрываясь в темноте, он мог слышать нашу беседу. Обладая даром внушения, он мог воспользоваться эмоциональной сферой нашего проводника, чтобы внушить ему жажду обладания этим грандиозным кладом, стремление первым преподнести обществу сенсационную новость, да мало ли что… Главное, что своей цели он добивается в этом случае все равно. Придут люди, жадные, сильные, энергичные, и проблема Пятна будет решена. Понимаете?

– Интересно, – пробормотала Анна, – где же он сейчас, этот ваш горе-проводник?

– Не важно, – буркнул Филатов, – это уже не важно. Главное, что произошла капитальная утечка информации. Не сегодня завтра этот малолетний корыстолюбец приведет туда людей. И тогда все…

– Но что же мы можем сделать? – Санаев переглянулся с женой. – Не бегать же, не искать его по всему городу, объясняя, что разблокирование Герпада чревато самыми непредсказуемыми последствиями?

– Конечно же, не бегать, – как-то странно и спокойно произнес Филатов, и Санаев вдруг все понял.

– Виталий, а где твой рюкзак?

– Я его там оставил. Сева. Как видно – не напрасно.

– Там взрывчатка?

– Да. Тротил. Детонатор – «гремучая ртуть» – реагирует на ток. – Филатов вынул из кармана портативный пульт дистанционного управления и показал напарникам.

– А он не расплавит серебро? Может, наоборот, мы окажем зедарку услугу, взорвав его? – Анна обеспокоенно смотрела на пульт.

– Нет, Пятно он не повредит, – отозвался Филатов уверенно, – я положил его у края дальней стены, в самом углу. Во-первых, чтобы его никто не нашел, а во-вторых, чтобы при направленном взрыве рухнули несущие длинные стены, завалив Пятно десятиметровым слоем земли.

– Ты хочешь его сейчас рвануть? – осторожно спросил Санаев.

– А что тянуть-то? Что-то изменится через десять минут, через час, сутки? Завалим его, чтобы больше никому, ни зедарку, ни диггерам всяким типа этого «мсгайотиса», соваться туда неповадно было.

– А если Осьминог все еще там? – Анна кивнула головой на люки колодцев, зияющих черными кругами в светлеющем воздухе утренних сумерек.

– Да и черт с ним! – Филатов прищурился, – если бы не Севкино чутье, мы бы могли из этих катакомб вообще не выйти. Да и нет его там. Ты что? Он же здесь каждую щелочку в земле знает. Если уж мы давно наружу выбрались, то этот-то гвардеец уже наверняка оттуда за два часа до нас выскользнул.

– Ну что? С богом?

Анна нерешительно кивнула, а Санаев махнул рукой. Филатов нажал кнопку инициирования, но ничего не произошло. Ни через секунду, ни через три, ни через минуту напряженного ожидания.

– Не сработало? – спросил Всеволод, а Филатов вышел из автомобиля и сплюнул на асфальт.

– Мощности не хватает. Сигнал до закладки не доходит – тут же земли многометровый слой да еще всякие бетонные стены внутри, трубопроводы. Изоляция, короче.

– Что будем делать? – спросил после продолжительною молчания Сева.

– Идти надо, что еще тут делать, – пробурчал Филатов.

– Куда идти? – спросила Анна, машинально взяв мужа за руку.

– Туда. Под землю, – Филатов топнул ногой по асфальту, засунув руки в карманы своего черного штурмового спецкомбинезона.

– Ребята, это безумие! – Анна с надеждой посмотрела на мужа, словно ожидая от него поддержки, – вы же без Осьминога дороги не найдете! Да и как вы собираетесь взрывать этот ваш тротил, вас же там самих завалит?

– Другого выхода нет, – жестко сказал Филатов и выжидательно посмотрел на Санаева. Тот согласно кивнул.

– Анна, ты пойми! Это уже не просто наше дело. Если информация о Герпаде, а тем более о шестистах килограммах серебра выйдет в общество, ты представляешь, что начнется? Идти нужно. А без меня Виталий точно там сгинет. Я примерно помню наш маршрут. Ведь Осьминог нашел Герпад с моей помощью, – добавил он виновато, боковым зрением посмотрев на Филатова.

Через пять минут они уже были около люков канализационного коллектора, но спуститься туда они не успели. Из-за заваленного ржавыми баками пустыря, отделяющего место входа в подземелье от небольшой однорядной дороги, стремительно выехали, освещая местность голубоватым светом галогенных фар, три иномарки. Увидев их издалека, Филатов досадливо пробормотал:

– Быстро, однако, – и махнул рукой Анне, которая осталась сидеть в автомобиле. Она тоже увидела машины и, все поняв, завела мотор. Не зажигая фар, «Тойота» медленно сдала назад, заезжая за поросшие густым кустарником полуразвалившиеся сараи, став невидимой для вновь приезжих.

Филатов удовлетворенно кивнул и прыгнул в люк. Следом за ним в черное отверстие юркнул Санаев. Подземная эпопея продолжалась.

Сквозь густое сплетение веток Анна могла видеть, как к самым люкам коллектора подъехали три автомобиля: два джипа и один полуспортивный «Ниссан». С шумом открылись дверцы, и из машин стали выскакивать крепкие парни, вооруженные автоматическим оружием. Девушке показалось, что среди вновь прибывших она увидела того самого проводника, которого муж называл странным прозвищем – Осьминог. В том, что молодые люди были представителями какой-то криминальной группировки, сомневаться не приходилось. Молодой человек, очевидно, использовал свои знакомства в этой сфере, чтобы, опередив своих попутчиков по заброшенным подземным ходам, получить доступ к Пятну, состоящему из чистого благородного металла. Филатов оказался прав. И среагировал пацан молниеносно, видно, желание пробиться к сокровищам демидовского схрона было на самом деле непомерно велико. Анна нажала кнопку на радиопередатчике и торопливо проговорила в эфир:

– Сева, Виталий, они спускаются. С ними Осьминог У них автоматы и пистолеты. Уходите оттуда.

Спустя несколько минут в салоне автомобиля раздался шипящий далекий голос Филатова:

– Анна, мы их слышим. Они идут за нами. Сиди на месте, не высовывайся. Если с нами что-нибудь случится – немедленно уезжай. Мотор не глуши. Будь осторожна. Конец связи.

Голос исчез, оставляя девушку в одиночестве. Анна закрыла глаза и, дрожа от волнения, опять сжалась в клубок на переднем сиденьи. В ее воображении возникали и гасли видения, одно страшнее другого. И от этого становилось еще тревожней. Хотелось нажать клавишу вызова на пенале радиопередатчика и говорить, говорить, но она знала – там, в подземелье, мужчины скорее всего уже выключили рации, чтобы не обнаружить себя посторонними звуками. Или, как в прошлый раз, передача оборвалась в одно мгновение – видимо, они вошли тогда в какое-нибудь помещение с толстыми бетонными стенами. В любом случае оставалось сидеть и ждать. Ждать, пока каким-то образом разрешится эта напряженная ситуация под землей или, в крайнем случае, Филатов сам выйдет на связь и сообщит об их местонахождении. Замерев, Анна стала наблюдать за автомобилями криминальной группировки, рядом с которыми стояли и курили несколько бригадных бойцов.

Выстрелы ударили оглушительно громко, эхом отлетая от стен, разрывая многолетнюю тишину заброшенных под землей катакомб. Пули с отвратительным чмоканьем ударились в бетонное ограждение, где несколько мгновений назад двигались две темных фигуры.

Филатов толкнул Санаева за угол развилки, ведущей в два смежных коридора, и, чуть высунувшись из-за угла, несколько раз выстрелил в ответ. Его выстрелы в отличие от громких уханий АКСУ прозвучали в замкнутом пространстве подземелья разительно контрастно.

П-с. П-с. П-с. П-с. Глушитель сглатывал звуки, но пули, очевидно, нашли цель, потому что послышался негромкий вскрик и звуки шагов преследователей поутихли.

Филатов удовлетворенно кивнул и, достав из кармана передатчик активизации радиофугаса, еще несколько раз нажал кнопку. Опять ничего не произошло. Взрыва не последовало. А это значило, что изоляционный порог еще не был ими преодолен.

– Сева, на передатчик и иди потихоньку вперед. Я их сейчас тормозну и тебя догоню.

Подождав, пока Санаев скроется в коридоре, Филатов стремительно достал из кармана ребристое яйцо осколочной гранаты «Ф-1». Второй рукой он положил пистолет себе на колено, отвел защелку магазина. извлек почти пустой магазин, зацепив его пальцем за выступающий край. Этой же рукой он вставил в рукоятку новую обойму, ухитрившись захватить затвор и отвести его назад для досылки патрона. Инерционный момент вернул пистолет в руку. Филатов улыбнулся: навыки, полученные им в спецшколе ФСБ, были наработаны до автоматизма. Теперь их приходилось применять против вооруженных бандитов, прельстившихся на легкую добычу. Осьминог наверняка предупредил их, что у одного из его подопечных есть оружие, этим и объяснялось столь агрессивное поведение преследующей стороны. Хотя после эффектной демонстрации способностей преследуемых бойцы стали более осторожными.

– Эй, братан, давай по-мирному порешаем вопрос. Вас ведь всего двое. У нас автоматы. Мы же вас на куски порвем. Давайте так: мы вас отпускаем и забираем металл. Лады?

Судя по тону и манере разговора, парни принадлежали к категории «отморозков», тех, кто был ютов, не задумываясь, пустить в ход оружие, особенно если речь шла о значительном куше.

Филатов покатал фанату в руке. «Лимонка», «ананасовка», «черепаха» – старая добрая «Ф-1» до сих пор не имела аналогов в мире по убойному действию осколков. В спецназе «лимонка» использовалась как раз именно в подобных случаях: когда малыми силами нужно было достигнуть максимальных результатов по нейтрализации превосходящих сил противника. В узком коридоре подземелья эта граната была, пожалуй, самым страшным останавливающим оружием. При взрыве бризантного – дробящего заряда корпус гранаты, отлитый из «сухого» чугуна, раскалывается на мельчайшие осколки неправильной формы с рваными острыми краями, которых во время взрыва образуется до трехсот-четырехсот. Поэтому на близких дистанциях, тем более в условиях замкнутого узкого пространства от осколков «Ф-1» спастись было просто невозможно.

– Эй, пацаны, дергайте отсюда, – Филатов старался говорить громко и спокойно, – это чужой металл. Глупо умирать за него. Я вас всех здесь оставлю, если…

Отрывисто рявкнул автомат, и несколько пуль разбили угол стены, за которым сидел главный специалист по безопасности «СИУСа».

П-с. П-с. Филатов сделал несколько выстрелов вслепую, а затем выдернул фиксирующее кольцо «лимонки» одним пальцем. Отсчитав после хлопка запала одну секунду и сжав вместе колени, он бросил ее без замаха в коридор. Метнувшись в нишу, где скрылся несколько минут назад Санаев, он слышал, как граната упала на пол, покатившись прямо под ноги набегающих преследователей. В темноте они не сразу поняли, что это такое: шипящий запал УЗРГМ был похож на безобидную шутиху, которые жгли на новогодние праздники эти молодые ребята, развлекая своих подруг, своих детей, друг друга. Но тогда это было пьяное праздничное веселье, теперь же это был жуткий кошмар, настигнувший их в подземных переходах заброшенных тоннелей.

Колоссальное давление разворотило чугунный корпус «старой черепахи», и акустический удар вместе со взрывной волной и мелкими осколками разошелся в стороны, подбивая крепежные подпорки, удерживающие потолочные сваи, и обеспечивая сплошное поражение ростовой цели, находящейся в коридоре, в радиусе десяти-пятнадцати метров.

Филатова ударило в спину оторвавшейся балкой, и он упал на пол, потеряв сознание.

На улице звук взрыва был услышан только курившими водителями иномарок, теперь сгрудившимися около входа в подземелье и беспокойно заглядывающими в черные отверстия люков. Анна, следившая за ними, ничего не почувствовала, но поняла, что что-то произошло. Она попыталась позвать ликвидаторов Герпада по рации, но ответом ей было только пустое, безжалостное шипение.

– Господа, разрешите представить, Громов Александр Дмитриевич, в прошлом достаточно известный ученый и политик, а ныне философ, историк, а также руководитель Славяно-тюркского союза. Вот он-то как раз и сможет рассказать нам всем кое-что интересное про возможную консолидацию Азиатского мира, России и Германии. А также именно от него я услышал очень интересную версию причин геополитических претензий США на нынешней мировой арене.

Громов пожал руки всем присутствующим и, расположившись за столиком, достал из портфеля несколько тонких папок, раздав их окружающим.

– Это результаты моих последних изысканий. Я сейчас расскажу тезисно, о чем идет речь, а потом, если у вас возникнет интерес к данной теме, я готов предоставить более детальную и развернутую информацию по любому заинтересовавшему вас вопросу. Итак, будучи недавно на Алтае, я получил довольно-таки интересную информацию о деятельности некоего мистического культа, именуемого «Клан Волка» и имеющего отношение к ряду событий, не побоюсь этого слова, мирового масштаба. Согласно этой информации в середине двадцатого века на территории СССР действовала тайная организация «ЩИТ», управляемая одним из адептов этого загадочного шаманского клана и по совместительству руководителем одного из силовых ведомств МГБ. В свою очередь эта организация являлась также структурным подразделением некой международной организации «Треугольник», в которую входили представители еще двух государств – Германии и США. Понимаете, к чему я клоню?

Ответом Громову было недоуменное молчание, которое, однако, нисколько его не смутило.

– Все противоречия между этими государствами протекали на фоне действия неких геомагнитных аномалий, именуемых «Большими Колодцами». Мистическая энергия, источаемая этими Колодцами, и являлась той невидимой силой, столкнувшей между собой эти страны, управляли которыми некие ставленники подземной цивилизации, именуемой «Айказар».

– Секундочку, Сергей Владимирович, – Селиванов посмотрел на Ратникова и криво усмехнулся, – это что же, шутка такая?

– Герман Юрьевич, сделайте одолжение, выслушайте человека до конца, а уже потом выносите суждения. Может так случиться, что к концу этого рассказа ваш скепсис сменится на искреннюю заинтересованность.

– А мне интересно! – Славин задумчиво покивал головой, – у меня тоже есть кое-какие мысли на этот счет. Только я не осмеливался предложить их на всеобщее обсуждение.

Селиванов откинулся на лавке и развел руками, ожидая продолжения рассказа.

– Виталий, ты меня слышишь? – Всеволод вспомнил о рации и теперь давил на кнопку передачи. – Ты где? Что это был за взрыв?

– Сева, я в порядке, – ответил Филатов после минутной паузы. – Я их взорвал, почти всех. Ты где? Почему не активируешь закладку?

– Я в схроне. Пульт не работает.

– Вот черт! Я подойду через десять минут, заплутал немного, но сейчас уже сориентировался. Найди фугас, там, в сумке, есть локальный таймер. Установи его на двадцать минут.

Санаев вошел в зал и, осветив его фонарем, испытал странное чувство, изморозью скользнувшее по коже. Через полчаса этот грандиозный тайник, который он искал целый год, превратится в завал. С землей смешаются эти завораживающие картинки на стенах, и никто из людей, живущих в этом городе, так никогда и не узнает, что скрывалось в недрах этого таинственного места.

Он еще раз осветил фонарем настенные фрески и прошелся по залу, отыскивая в углах сумку, оставленную Филатовым. Когда луч фонаря упал на черный человеческий силуэт, Санаев даже не сразу понял, что это не элемент мозаики, а кто-то, стоявший в нескольких метрах от него, закутанный в черную плащ-накидку.

Дуэнерг вздрогнул и выронил фонарь, отпрянув назад. Тут же тьма в зале слегка просветлела – это в спрятанных в настенных нишах светильниках зажегся тусклый свет, осветивший зал призрачным рассеянным мерцанием. Черный человек, стоявший посередине помещения, не двигался, и Санаев на мгновение подумал, что это представитель какой-нибудь сатанинской секты, о жутких ритуалах которой рассказывал им Осьминог.

– Кто ты? – хриплый голос дуэнерга прозвучал в гулких стенах зала сдавленным шепотом.

Фигура откинула назад капюшон, скрывающий лицо, и Санаев увидел, что это – девушка. Ее красивое лицо с завораживающим взглядом темных глаз было покрыто вязью, напоминающей татуировку. Узор был так гармонично наложен на лицо, что составлял, казалось, единую композицию, отдельные элементы которой уже невозможно было отделить друг от друга.

– Кто ты? – повторил Санаев, почему-то вспоминая жуткие глаза зедарка там, в саду…

– Уходи отсюда, – голос девушки звучит как-то странно. В нем нет привычных тонов, присущих обычно женским голосам. Он будто звучит из другого мира. От него в пространстве раздается дрожь и останавливается время.

– Что тебе нужно от меня?

– Уходи отсюда… – повторяет девушка, словно стараясь донести глубинный смысл сказанного до разума дуэнерга, – если хочешь остаться жить.

«У них родилась дочь, маленькая девочка, судьба которой, к сожалению, тоже была уже предрешена».

– Я… не могу уйти… – произнес он решительно, стараясь не смотреть ей в глаза, похожие на два черных уголька, по которым только что прошлось пламя костра.

Девушка смотрит куда-то поверх его плеча. Санаев чувствует, что там тоже кто-то есть, но не может повернуться – тело отказалось повиноваться ему. Шаги…

Дуэнерг преодолел мучительную обездвиженность и развернулся назад всем телом. Перед ним стоял Филатов.

– Ты с кем разговариваешь? Что с закладкой? Е-мое, свет провели. Маслом каким-то воняет. Сева, что с тобой? Очнись уже.

Санаев стремительно повернулся назад, но там уже никого не было. Темный силуэт девушки с лицом-тату растаял в спертом воздухе зала подобно призраку.

– Виталий, она только что была здесь, – прошептал он неуверенно.

– Кто? – Филатов был всклокочен и перепачкан в грязи и пыли. Его мутные после удара деревянной балкой глаза растерянно блуждали по пустому залу, освещенному рассеянным потусторонним светом скрытых светильников.