Путешествие Иеро

7. ЗАТЕРЯННЫЙ ГОРОД

Лючара сидела скрестив ноги и не отрывала взгляда от крошечного костра. Она поежилась. Но вовсе не от холода. Медведь лежал рядом, положив голову ей на бедро, и слабо посапывал во сне. Даже сквозь шум волн, разбивающихся о берег, она слышала, как Клац методично жует свою жвачку и знала, что ночью никто не сможет напасть на них исподтишка, неожиданно.

Нет, все-таки это был Иеро. Чудесная вспышка мысленной связи вернула их к жизни и снова наполнила существование смыслом. Она и сама серьезно подумывала о самоубийстве как раз перед тем, как священник ухитрился добраться до их умов. На самом деле ей он ничего не сказал, гневно подумала она, отринув всякую логику. Нет, конечно, она слишком тупа, чтобы услышать его. Медведь, четвероногое животное, лишь он оказался достаточно умелым, а женщина, которая… Тут Лючара внутренне стыдливо отшатнулась от невысказанной и нежеланной мысли. Она, Лючара, дочь Даньяла IХ, беспокоится о чужеземном попе, низкорожденном, ничтожестве с размалеванной рожей, который разговаривал с глупым медведем, а не с ней! Смешно!

Ее внезапно охватило раскаяние и она погладила косматую голову Горма.

– Мудрый медведь, – прошептала она. – Добрый медведь, верни его сюда живым и здоровым.

Их бивуак был расположен в углублении скального выступа всего лишь в нескольких сотнях ярдов от моря. Как ей рассказал Горм, им нужно было найти небольшой залив или бухточку, затаиться и ждать. Иеро попробует добраться до них. С воздуха они не были укрыты, но со всех сторон, кроме одной, их окружали каменные стены, так что место было подходящим. Лючара, помня предостережения Иеро, прикрыла ветками и ту часть их убежища, что выходила на берег, так что костерок не был виден уже с расстояния нескольких футов.

Медведь внезапно проснулся и принюхался к ветру.

«Ветер сильный. Девушка (мыслеобраз Лючары), небо темное. Иеро может отнести?»

Он снова лег и закрыл глаза.

«Но он же в тюрьме!» – подумала она. Священник из Метца и сам бы теперь удивился, как хорошо научилась Лючара пользоваться своим разумом. Они с Гормом могли уже проводить регулярные мысленные беседы, в которых редко встречались лакуны. Она даже могла отдавать огромному лорсу разумные приказы, хотя обычно и просила сделать это Горма. Клац воспринимал приказы Горма полностью, совершенно четко, как и команды Иеро – и по поводу этого факта Иеро счел бы необходимым поразмышлять. Медведь к тому же очень тщательно спланировал их дальнейшие действия.

«Не пытайся (подчеркнутый запрет) заговорить с Иеро! – Он еще и раньше разъяснил этот приказ. – Говори только со мной и Клацем и то, когда мы рядом.»

Лючара и сама была достаточно умной, чтобы понять: медведь гораздо лучше представляет грозившие им опасности. Она не должна и пытаться мысленно отыскать Иеро, иначе она может, совершенно не желая того, привлечь к себе врагов.

Но, черт побери, эти ожидания и раздумья!

Примерно через час она почувствовала, что медведь снова встал. На этот раз он стоял неподвижно, задрав лохматую голову, будто пытаясь разглядеть что-то сквозь облака. Каким-то образом она сразу поняла, что Горм снова разговаривает с Иеро. Если бы она сама могла поговорить, а не была такой тупой! Она все-таки должна чем-нибудь помочь, если бы только знать, чем! Тут она с трепетом поняла, что Горм обращается к ней.

«Я не могу точно описать это место. Ты должна рассказать ему, как оно выглядит. Он плохо видит своими глазами.»

А потом в ее мозг потоком хлынули мысли Иеро! Но не было в них ни приветствий, ни тепла, только приказы!

«Быстро, девочка, где вы? Попытайся объяснить мне, как выглядит это место со стороны моря, если сможешь представить. И поспеши! – Пауза. – Меня преследуют. Я не могу долго держать открытым этот мысленный канал. Скорее!»

Лючара ужаснулась. Она так хотела помочь, но теперь даже толком дышать не могла. Ее мысли могут убить Иеро, если информация ее окажется неверной. Но она нашла в себе силы и овладела собой.

«Погоди, – неуклюже начала она. – Мы находимся меньше, чем в дневном переходе к востоку от того места, где тебя схватили. Неподалеку от берега – одинокая скала, на ее восточном склоне растут две пальмы. Скала с западной стороны крутая, пологая – с восточной. За ней – маленький залив с песчаным берегом. Мы – там.»

«Достаточно! – резко бросил Иеро. – Хватит. Пока не увидите меня – хватит, иначе засекут ваши мысли. Пойми, не пытайся связаться со мной, пока действительно не увидишь меня. Ждите!»

Внезапно голова ее опустела, наступила «тишина». Лючара зарыдала. Он здесь, он в смертельной опасности, может быть, его сейчас убьют, а он не сказал ей ни одного приветливого слова, ни даже «привет», ни «как поживаешь?»! В следующий момент она рыдала еще громче, подумав о своем эгоизме. Может быть, он сейчас умирает, как раз тогда, когда она бушует по поводу его холодности!

«Погоди, успокойся», – вошла ей в голову чужая мысль. Сквозь слезы она посмотрела на Горма. Тот лежал на брюхе, положив голову на мохнатые лапы, и смотрел на нее.

«Он вернется, – мысленно продолжил Горм. – И он тоже думает о тебе. Только сейчас он спасает свою жизнь. Потерпи.»

Лючара вытерла слезы, наклонилась и крепко обняла медведя. Откуда он узнал, что она чувствует?

«Твой разум был открыт для меня, – пришел ответ. – Иеро говорил с тобой через меня. Твой разум пока не настолько силен, чтобы справиться с такой задачей. Теперь поспи, я посторожу.»

Слегка успокоившаяся, но все еще полная опасений, Лючара легла на свой плащ. Она глядела в черное небо, слушала, как волны разбиваются о берег и ветер шуршит листьями пальметто, и думала, что уснуть ей, конечно, не удастся. Медведь с удовлетворением отметил, что уснула она почти мгновенно.

«Ох уж эти люди, – подумал он. – Слишком много внимания они уделяют всякой там любви!»

И он снова стал прислушиваться к ночи.

Иеро с неподвижным лицом следил за тем, как исчезло под водой тело огромного водяного червя, но мысли его неслись вскачь. Он прислонился к борту лодки и сжимал в одной руке рулевое весло, а в другой – шкот, веревку, с помощью которой управлял парусом. Суденышко неслось вдоль скалистого берега Мануна, ветер дул слегка сбоку и Иеро прижимался как можно ближе к скалам, как только отваживался. Что-то говорило ему, что плыть по открытому морю опаснее. Вскоре, однако, ему придется покинуть укрывавший его берег острова и направить лодку к материку. Благодаря своему внутреннему «компасу» и мельком на закате увиденной земле, он знал, куда ему нужно править; но одно дело знать, а другое – управляться с незнакомой лодкой при крепком ветре. А теперь и призраки глубин снова вышли на свободу. Он все еще ощущал в своей голове вибрацию, которую счел охотничьим кличем, которым Мертвый остров науськивает чудовищных червей. Он напряженно вглядывался сквозь кромешную ночь, чтобы увидеть, что появится первым – червяк или острый клык скалы – чтобы уничтожить его.

Один всего лишь раз в двух корпусах от лодки перед ним вздыбилась и опала вода, но он не понял, то ли кто-то подкрадывается к нему под водой, то ли это был естественный гребень волны.

Призрачный свет луны, прорвавшийся сквозь несомые ветром груды облаков, и помог священнику определить новый курс. Наконец, он оставил Манун. Самый восточный мыс острова, мрачный, изрезанный ветрами, черной массой вздымался справа от лодки, выделяясь на фоне черных облаков. За этой точкой простиралось лишь открытое, доступное всем ветрам море. Где-то там, как далеко – ему было страшно и подумать, лежал материк, где его ждали друзья.

Здесь, чтобы обогнуть остров, ему пришлось перекинуть парус. А для этого поднять один шверт, закрепить его и опустить другой. Каким-то образом он ухитрился это сделать. К счастью, люггер – одно из самых простейших парусных сооружений, когда-либо придуманных человеком. Может быть, на протяжении человеческой истории его перестраивали неоднократно. Положив лодку на новый курс, Иеро оглянулся и замер.

Из бурлящего моря, в трех гребнях волн от него, появился гигантский червь, его чудовищный круглый рот, освещенный неверным светом луны, отвратительно пульсировал. Для Иеро и тогда эти кошмарные чудовища были червями, хотя на самом деле их, как и многое другое, породила Погибель. В прошлом это были лишь футовой длины морские миноги, представляющие опасность разве что для сигов и форелей. Под воздействием сильнейших мутагенных факторов они превратились в безмозглых прожорливых колоссов, способных перевернуть небольшую лодку. Нечисть, колдуны с Мануна, обнаружили мысленную волну, заставлявшую чудовищных тварей тут же всплывать на поверхность в поисках пищи. А потом только адепты могли в некоторой мере контролировать их и предотвращать нападения на корабли Нечисти. Таким образом была создана весьма эффективная охрана вокруг острова – на дне вокруг Мануна всегда было много этих тварей.

Червь бросился на Иеро. Его было хорошо видно при свете луны. Шея чудовища была изогнута и резала воду так, что напоминала о гигантском морском змее. Маленькие круглые глаза, размещенные по бокам головы, поворачивались из стороны в сторону, следя за каждым движением лодки. Иеро стало казаться, что эта тварь играет с ним: ведь она приближалась очень медленно, гораздо медленнее, чем могла бы. Вероятно, это была инстинктивная предосторожность, ведь в крохотном мозгу вряд ли уместилась бы и одна мысль. Червь, видимо, решил, что его жертва беззащитна. Скорость его движения внезапно возросла десятикратно и круглая пульсирующая пасть, утыканная клыками, нацелилась на Иеро, сидящего на корме. Иеро и не подумал, что у него есть шансы противостоять мчащемуся на него чудовищу, но он очень сильно рассердился. Пройти через такие испытания только для того, чтобы его уволокла на дно омерзительнейшая тварь! Но он был опытным бойцом, а первое правило воина – никогда не сдаваться.

Он намотал шкот на грубую деревянную утку и, когда чудовище собралось нанести удар, встал, зажав коленями рулевое весло. В то же мгновение он сунул тупой конец запасного весла в метровую сосущую пасть, нависшую над ним. Он изо всех сил пропихнул весло как можно глубже в отвратительную глотку.

Весло вылетело из рук, его швырнуло на колени, но Иеро не потерял контроль над рулевым веслом. Огромный червяк забился в конвульсиях, когда лакомый кусочек так неожиданно застрял у него в глотке. Лодчонку швырнуло вперед. Иеро в восхищении смотрел, как чудовище взбивает воду в пену, пытаясь выплюнуть лакомство, оказавшееся ему не по зубам. Вскоре чудовище исчезло во мраке, но Иеро не осмелился ослабить бдительность. Конечно же, где-то здесь были и другие такие же твари и он не мог рассчитывать второй раз на такую удачу. Кроме того, он быстро терял силы. Напряжение двух недавних сражений и необходимость постоянно следить за мысленными волнами сводили до минимума его естественные жизненные силы. Он не отдыхал ни секунды со времени своего пленения и не был уверен, что ему удастся продержаться еще достаточно долго.

Остров давно уже исчез из вида и теперь свет луны играл лишь на танцующих гребнях волн, насколько хватало глаз.

Как не устал Иеро, но он решил, что сейчас самое время попытаться получить дополнительную информацию. Он не верил, что силам добра удастся так просто одержать победу. Ему вспомнилась ярость С'дуны, которую он ясно почувствовал, покидая гавань. Другие адепты тоже вряд ли менее разъярены. С'Дуна сам говорил, что никто еще не бежал с Мертвого острова. Его будут преследовать и чем скорее Иеро войдет в контакт с друзьями, тем лучше.

Именно тогда он и окликнул Горма. Если бы Лючара знала, о чем он думал, когда прервал мысленный контакт с ней, она заснула бы с улыбкой. Не сразу и неохотно священник вынужден был признать, что это темнокожее лицо и веселые тугие завитки волос стоят между ним и любым делом или мыслью, даже в критические моменты. Он почти физически отбросил от себя эти чувства. Если он только выберется из этой заварухи…

Сейчас его мозг снова был настроен на остров и с помощью своей новой волны он смог различить несколько групп разумов, причем основная группа, должно быть, находилась в крепости. С помощью своих новоприобретенных сил он смог засечь три отдельные группы мысленных пульсаций, явно отделенных от центральной, которая была самим Мануном. Эти три пульсирующие группы были сильнее главной, а, значит, ближе! Физически они были расположены по дуге между островом и им самим. Таким образом, его преследовали на трех кораблях и все они, более или менее, верно следовали по его курсу. Владетели Нечисти быстро сообразили, какой курс он выберет, это очевидно. Ну, а как же далеко впереди материк теперь?

Священник, напрягая глаза, вглядывался в ночное море, но впереди, насколько хватало глаз, плыли лишь лунные пятна на волнах. Он снова настроил свою ментальную энергию на новую низкочастотную волну. Боже всемогущий, берег недалеко, судя по силе мыслей его друзей. Должно быть, от Мертвого острова его отделяет уже не менее пяти миль. Он плыл и плыл, вверх вниз по волнам, ветер все так же дул чуть сбоку, наилучшее его направление для этой лодки. Но все же она – не скоростное судно, а три группы ментальных сил позади него, представляющие собой три вражеских судна, становились все отчетливее. А еще он понимал, что они разыскивают его мыслеизлучения и не могут отыскать их, и это естественно, что его утешало.

Ночь кончалась, светлело. Облака стали тоньше, луна и звезды появлялись чаще. Это было плохо, но священник ничего не мог поделать с этим, разве что придерживаться своего курса и молиться.

Что это там? Что за темная линия поблескивает впереди, при свете ущербных лучей луны? Вот она промелькнула снова и снова, когда его поднимало на гребне волны. Это была земля, чуть левее той точки, куда он направлялся. Он подправил маленький парус и лодка чуть свернула. Сердце его бешено колотилось. Он снова получил шанс на удачу и упускать его не собирался. Теперь он опять мысленно дотянулся до медведя.

«Просыпайтесь, сворачивайте лагерь и ждите! Будьте наготове и не отвечайте, иначе вас засекут.»

Трижды послал Иеро это сообщение на новой волне. Он сделал все, что мог.

Ветер гнал его вперед с прежней скоростью. Но облака почти совсем исчезли и даже маленький парус должен был теперь быть виден с достаточно большого расстояния. Он поискал разумы врагов и поразился, как близко оказались их «образы». И, тем не менее, оглянувшись, он не увидел их.

Священник уже начал различать детали побережья, но, к своему разочарованию, видел только залитый лунным светом песчаный берег, темный кустарник и более светлые дюны позади него. Не было видно и того островка, что описала Лючара, ни других островков. Неужели он так сильно промахнулся? Наверное. Но, прежде всего главное – выбраться на берег, удрать от преследующих кораблей. Он направил лодку прямо к берегу, находящемуся уже не более, чем в полумили.

Тут Иеро почувствовал всплеск эмоций в разумах группы преследователей – его заметили. Он настороженно оглянулся и сам увидел их. Два черных треугольника выросли из сверкающих волн, скрылись и вновь появились. Паруса преследующего корабля были примерно на том расстоянии, что и Иеро от берега. Преследователи наступали на пятки. Но Иеро все же повезло и он понимал это. Его увидели с самого западного из кораблей, левого в ряду из трех судов, и на нем не было машины. Но священник уже чувствовал дрожь на коммуникационных волнах. Нечисть давала всем знать, что его заметили. И Иеро с определенностью почувствовал, что две другие группы разумов начали приближаться. Он проверил, под рукой ли длинный кинжал – на сей раз для себя. Он понимал, что второго шанса на побег у него не будет, и враги на сей раз не собирались брать пленника живым. Иеро оглянулся, подсчитывая свои шансы и прикидывая скорость двухмачтового судна. Оно быстро приближалось и Иеро уже видел черные очертания форштевня и даже лунный отблеск на стволе какого-то орудия

Но и берег тоже был очень близок. Иеро уже слышал, как волны разбиваются о землю, и различал на краю песков отдельные пальмы, в свете луны казавшихся выгравированными. Раздался звук «ж-ж-ж», затем еще один. В маленьком парусе таинственным образом разом появились круглые дыры, но грубая ткань, из которой он был сделан, не разодралась в клочья. В планшир с глухим стуком вонзилась стрела, в пяди от его левой руки. «Наверное, из арбалета» – подумал он мельком. Но с этим он ничего поделать не мог и даже не оглянулся, а правил прямо перед собой. Попасть в маленькую лодку из корабля, ночью, при ветре – вопрос удачи, а не мастерства, поэтому об этом не стоило и думать.

Его лодка подпрыгнула на первых бурунах и он быстро спустил парус, направляя лодку на берег. У него не было времени поднять шверт, но он ухитрился освободить его так, что балансир свободно поворачивался на оси.

Нос лодки клюнул вниз, волна подхватила ее и швырнула на берег. Иеро скрючился посреди лодки, но не выпустил из рук левое весло.

Мягко, будто лодчонка устала и хотела отдохнуть, сначала шверт, потом сама лодка заскребли по песку. Священник скинул украденный плащ и теперь держал его свернутым под мышкой. Он спрыгнул с лодки и побежал по колено в воде почти в тот же момент, когда лодка царапнула дно.

Вжиканье вражеских снарядов над головой и по бокам ничуть не замедлило его бег. Он с трудом карабкался вверх по какому-то оврагу на дюну, когда позади него взревел улюлюкающий яростный вопль, и он понял, что в экипаже корабля есть и ревуны. Он вскарабкался на вершину дюны и тут только впервые оглянулся. Его суденышко лежало на боку в полосе прибоя, белые волны переливались через борта. Он даже почувствовал жалость: ведь оно действительно его спасло. Сразу за волнами вражеское судно легло в дрейф, в лунном свете видны были черные фигуры, пляшущие от ярости на палубе. Он слабо улыбнулся и подумал, сколько у него еще времени до того, как они высадятся на берег и снова устроят погоню за ним. «Видит Бог, в таком состоянии я долго не продержусь», – подумал он, протирая глаза. Каждый вздох причинял ему боль.

Он лег на гребень песчаного холма, трава скрыла его из глаз врагов, но сам он мог следить за ними. Как только он увидит, что спускают лодки, он сразу же броситься бежать. Вражеское судно было больше, чем он полагал, и на нем могло быть душ пятьдесят. Вполне можно было разделиться и высадить десант.

Потом среди волн он заметил тощий корпус судна, движимого машиной, которое и взяло его в плен. Оно быстро приближалось с юго-востока. Его острый нос, вздымая белопенный бурун, резал волны как нож. Через несколько мгновений оно остановилось борт о борт с парусным кораблем, покачиваясь на волнах. ОН увидел на передней палубе группу темных фигур и понял, что молниевое оружие вновь ищет цель. Он тут же скорчился и скатился вниз по склону дюны. И увидел, как трава вспыхнула оранжевым пламенем в нескольких ярдах над его головой.

«Идиот! Я не отполз вбок с того места, где взбирался по склону!»

Он немедленно потрусил прочь от дюн, через пальметто и кустарники, огибая слишком густые, через которые не смог бы продраться. В боку у него резко закололо и он вынужден был перейти на шаг. Все это время он пытался перехватить излучение разумов врагов, но на сей раз столкнулся с новой трудностью. Очевидно, врагов было слишком много и все они прикрывали свои мозги щитом, в то же время концентрируясь на нем. Оказалось почти невозможным разделить их мысли, даже на новой длине волны, о которой они не подозревали.

Внезапно до него дошла ясная и чистая мыслепередача, возвысившись, так сказать, над смешавшимися мыслями остальных, как гора над холмами.

«Эй, поп, я думаю, ты слышишь меня! Ты знаешь какие-то новые хитрости и мне они нужны. Ты убил еще одного Старшего Брата, это кощунство! и каким-то образом прикончил вождя наших союзников ревунов, это мы тоже знаем. Слушай меня хорошенько, поп! Я С'дуна, Магистр Темного Братства и Посвященный Седьмого круга, клянусь нашей самой священной клятвой убить тебя, да, и самым ужасным образом, какой только изобрету. Я не буду отдыхать ни минуты, пока не добьюсь своего. Я ухожу, но мы еще увидимся!»

Иеро уселся в тени кустарника и тупо уставился на залитое лунным светом растение. Он настолько устал, что еще немного физических усилий, и он бы умер, но, с другой стороны, чувствовал себя чудесно. Он ощущал мозги врагов и они не приближались к берегу! И тому было только одно объяснение. Они боялись его, одинокого и обессиленного и боялись отчаянно! Только это могло заставить тяжело вооруженную банду, содержащую, предположительно, свыше сотни душ разъяренной Нечисти, включая помощников и союзников-ревунов, категорически отказаться от преследования. Они и понятия не имели на что он способен и их предводители страшились засады! Священник мысленно хихикнул. Ему только и оставалось, что бодрствовать и держать мозг защищенным, а Нечистые боялись сверхчеловеческой засады, состоящей из одного человека!

Наконец, он встал. Сколько мало сил у него не оставалось, их нужно использовать, пока и они не иссякнут. Он сконцентрировался в новом канале на Горме. Должно быть, медведь ждал – он быстро откликнулся.

«Полагаю, я на берегу к западу от вас, – послал мысль Иеро, стараясь выражаться ясно. – Вы должны найти меня. Я не видел ваш остров, но я в кустарнике, примерно в четверти мили от дюн. Долго бодрствовать я не смогу и мой разум будет на запоре. Ищите носом и ушами. Враги близко, рядом с берегом, так что не высовывайтесь из-за дюн и стерегите свои разумы! Повторяю, стерегите разумы!»

Он упал лицом вниз на песок, последние капли энергии покинули его тело. Если бы кто-нибудь проходил сейчас мимо, тому было бы крайне трудно заметить, что одно пятно тени под большим кустом – твердое, в отличие от других. Сейчас и ребенок смог бы убить его камнем.

Он проснулся во тьме. На его лицо капала вода и сначала он подумал, что идет дождь. Потом почувствовал горлышко фляги у рта и понял, что опирается на что-то мягкое, восхитительно пахнущее девушкой. Голова его находилась на груди Лючары и теперь он увидел в нескольких футах от себя медведя, услышал, как тот принюхивается к ночным ароматам. Гигантский лорс смутно вырисовывался на фоне звездного неба.

С трудом, потому что ужасно закоченел, Иеро оперся на локоть и взял флягу из рук девушки. Она взвизгнула от восторга и удивления и защебетала.

– Ты жив, мы искали тебя весь день и только что нашли тебя, всего несколько минут назад, то есть Горм нашел. Он унюхал тебя и я не удивилась. Я и сама бы смогла. Тебе нужно хорошенько вымыться и я…

Иеро высвободил одну руку и крепко зажал ладонью рот девушки, а сам снова отпил из фляги. Он напился, отложил флягу и только тогда освободил рот Лючары.

– Мне нужно поесть, – твердо сказал он. – Во время еды поговорим. Но нам ни в коем случае нельзя выходить из леса. Вы видели каких-нибудь врагов на море или здесь, на берегу?

Лючара прыгнула к седельным сумкам, висевшим на лорсе, тут же вернулась с едой, но теперь уже пыталась говорить бесстрастно – впрочем, ей это не удавалось.

– Как… как ты себя чувствуешь, Иеро? Мы прятались в милях трех отсюда, на берегу залива. Наверное, ты и не смог бы нас увидеть. Ты выглядишь ужасно, а пахнешь еще хуже. – С этими словами она вручила ему копченую рыбу и галету.

Между двумя чудовищными кусками он коротко рассказал девушке, что произошло с ним во время плавания. В то же время он рассказывал это же Горму, только мысленно. Это утомляло, но сберегало время. Мысленный рассказ занял всего пару минут и Горм ушел, как только услышал самое важное.

Иеро завершил ужин комком пеммикана, объяснив, что ему захотелось сладкого. Потом встал, потянулся и глубоко вздохнул.

– Ты не знаешь, как хорошо чувствовать себя здесь, после того черного донжона, – сказал он, вдыхая ароматный ночной воздух. – Манун действительно неописуемо ужасен. Даже сам его воздух пахнет мертвечиной. И на нем ничего не растет: ни даже колючки или кактусов.

Она вздрогнула и Иеро оглядел девушку. Лючара была все в том же кожаном костюме, выглядела чистой и опрятной, а в пышной массе ее курчавых волос танцевал лунный свет. Что-то в его взгляде заставило ее попытаться пригладить волосы, она нервно встала перед ним.

– Ты знаешь, я скучал, – тихо сказал он, сперва сев, а затем склонившись на локоть.

Лючара теперь стояла спиной к нему и, казалось, внимательно рассматривала дюны, залитые белым лунным светом.

– Вот как? – произнесла она ровным голосом. – Замечательно, нам ведь тоже не хватало тебя.

– Я сказал, я скучал по тебе, – откликнулся Иеро. – Я много думал о тебе. Боялся, что ты попадешь в беду, гораздо больше боялся за тебя, чем за себя, как это ни странно.

Она повернулась и священник ясно увидел ее большие черные глаза в свете луны. Девушка помолчала и заговорила.

– Иеро, я и в самом деле не беглая рабыня.

– И в самом деле, – сказал он, внезапно разозлившись, а почему – он и сам не понял. – Я уже привык к этому восхитительному умозаключению. И мне плевать на это, пусть даже тебе это кажется таким важным. Я только что говорил, как отношусь к своему попутчику, другу, девушке, которая мне нравится, а кем или чем ты была в своей отсталой варварской стране, меня ничуть не интересует.

– О-ох, – вздохнула она. – Ты, самовлюбленный, заносчивый мужик! Я-то хотела сказать тебе что-то важное, но теперь я так думаю: лучше бы тебе опять сесть в лодку и убраться на свой Мертвый остров, и, чем скорее, тем лучше! Ты и сам полумертвый, ты и выглядишь, как труп, вырытый из земли, а воняешь еще хуже! – Она разъяренно ушла в ночь, оставив столь же сильно рассерженного священника пялиться ей вслед.

Его раздражение быстро прошло и он уныло поскреб голову.

«И чего это я разозлился? – удивился он. – Я первым взорвался.»

Он не осознал, как в нем столкнулись страх перед личными затруднениями с еще более сильными эмоциями.

«Что нового?» – окликнул он Горма, потирая грязное небритое лицо.

«Все спокойно, – донесся откуда-то поблизости ответ. – Я ничего не чую, кроме обычных ночных тварей. Враги убрались, возможно на тот остров, где ты был.»

«Жди здесь, – послал Иеро. – Продолжай наблюдать. Я собираюсь искупаться и почиститься.»

Он медленно подошел к дюнам и еще медленнее перебрался через них. Внутреннее море было пустым и красным под яркой луной. Только легкий ветерок рябил его поверхность. Мысли священника лежали далеко от того, что он видел. Он пытался разузнать что-нибудь новое о врагах. Он внимательно и далеко проверил побережье – ничего, кроме мозгов животных и птиц.

Потом Иеро собрал все свои новые силы и далеко, на мили, протянулся разум к тому месту, где должен быть Мертвый остров. На новой ментальной волне искал он злобные разумы, которые должны были там быть, но не нашел ничего!

Потрясенный Иеро попробовал еще раз. Бесполезно. Там, над той далекой крепостью, Нечистые выстроили мыслещит. Он нащупал сам остров и даже ощутил на нем разумы, но прочесть в них ничего не мог. Он оказался в положении человека, который пытается что-то разглядеть сквозь грязное стекло запущенного аквариума. За тем барьером он мог ощутить туманные движущиеся формы, но что они делали – оставалось тайной.

«Быстро», – нехотя признал он, соскользнул с берега и разделся. Он услышал, как Клац тоже скатывается по песчаному холму за ним. Лорс не собирался больше рисковать. Он не хотел вновь утратить своего хозяина и решил сторожить его.

Когда Иеро мылся и брился, он размышлял над новым вражеским щитом. Очевидно, они плохо представляли себе его теперешние силы. Но С'дуна и его команда совершенно уверены, что эта его новая сила существует, и ухитрились нейтрализовать ее за весьма короткое время. Теперь они не могут помешать Иеро узнавать, где они, но полностью преградили дальнейшее проникновение.

Лунный свет был достаточно силен, так что он смог, после того, как постирал одежду и сменил белье, нанести красящей палочкой на лицо признаки своего ранга. Иеро стал чувствовать себя в сто раз лучше. Ему лишь не хватало привычного медальона на шее – бесформенный слиток он выбросил. Он пошел обратно к дюнам, Клац зашагал следом.

Взобравшись на гребень, он увидел девушку и медведя, карабкающихся с другой стороны. На мгновение кровь в его жилах запульсировала, но он взял себя в руки, правда, с некоторым усилием.

«Боже, что происходит со мной?» – удивился он.

Девушка в свою очередь смотрела на него достаточно холодно, потом вежливо улыбнулась. У Иеро возникло почти непреодолимое желание проникнуть в ее мозг.

«О чем она думает, черт побери? И почему это меня заботит?» – подумал он, мысленно отгораживаясь от очевидного ответа.

– Прости, я был невежлив, – неловко произнес он. – Давай отнесем это на счет усталости. – Он и сам почувствовал, насколько неестественен его голос, и проклял себя за неуклюжесть.

– Да что ты, Пер Иеро, – легко произнесла она, – видимо я переоценила твои силы и вела себя глупо. Прости меня, пожалуйста!

Они смотрели друг на друга, лица их казались застывшими масками. Наконец, Иеро оседлал Клаца, протянул Лючаре руку и помог ей сесть перед собой. Горм бежал впереди и снова они составляли единый отряд.

Через некоторое время напряжение покинуло и Иеро, и Лючару. Они больше не разговаривали о том, что произошло недавно между ними, и здравый смысл заставлял их естественно говорить друг с другом о других вещах. Напряженные отношения были отброшены по обоюдному невысказанному согласию, похоронены, но не забыты обоими. Клац нес их вперед пожирающей пространство иноходью. Иеро объяснил, как ему видится дальнейшее развитие событий.

– Они прекрасно знают, где мы, – начал он. – Сейчас они несколько меня боятся, но это ненадолго.

– Похоже, дела обстоят так. Мы должны обогнуть Внутреннее море или даже пересечь его и оказаться на юго-восточном побережье, возле Нияны – ты там была. Нечистые предупредят всех своих людей и союзников на нашем пути, можешь быть уверена. На моих и даже на их картах по этому берегу нет ничего, кроме значков, обозначающих Мертвые города. Я тоже ищу Мертвые города, но не эти. Хотя бы потому, что они полузатоплены. На карте Нечисти, которую я снял с человека, убитого мной на севере, показано, что Великая Топь и дальше тянется на юг, а в последний раз подходит к Внутреннему морю как раз там, где помечены города. Раньше я думал пройти через болото на север, но теперь у нас нет времени и нет метателя. Мне он был нужен, чтобы отбиваться от огромных болотных тварей.

Они ехали при луне до рассвета и все время между ними и морем высились дюны, а потому продвигались вперед медленнее, чем обычно. Клац был вынужден прокладывать путь сквозь заросли кустарника и пальметто, а так же огибать кактусы, и потому не мог развить такую скорость, как на песчаном берегу. Но Иеро не отважился показываться на открытой местности, ведь С'дуна со своей злобной бандой мог налететь на них с моря. Все время Иеро просматривал мысленные волны в поисках ловушки или какого-нибудь предупредительного знака, но волны эти безмолвствовали. Очевидно, Нечистые начали догадываться о его способностях и затаились, не поддерживая мыслесвязь. А это – более всего опасно. Но ночь шла и со временем он уже вовсе не мог нащупать Мертвый остров, отчего стал чувствовать себя чуть лучше. Если уж его новоприобретенных сил не хватает, чтобы дотянуться до них, то и обратное, судя по всему, верно. А еще у него возникло ощущение, хотя он и не мог его проверить, что их новоприобретенный щит был каким-то образом связан с крепостью, с самим Мануном. Несомненно, щит этот создавало какое-то физическое устройство такого же типа, каким пользовался его стражник – адепт Нечисти, механический усилитель ментальных сил. В таком случае, продолжал развивать свою мысль Иеро, установка может быть слишком громоздкой для перевозки. Он только должен избегать крайностей и скоплений Нечисти, конечно, если сможет их обнаружить!

На рассвете они укрылись под плотным пологом какой-то пальмы. Иеро снова стал опасаться летучих шпионов, хотя и не видел летающей Нечисти с тех пор, как углубился в болото далеко на западе. Однако, он не был уверен, что в небе никого нет, и даже не отважился воспользоваться глазами птиц, чтобы враги не нашли его след. Он даже не хотел метнуть Сорок Символов из-за того, что был сильно угнетен.

Они поели и дремали весь долгий жаркий день.

Иеро обшарил все близлежащие деревья и кустарники и нашел то, что ему было нужно – низкорослое прочное дерево с блестящей древесиной, которая зазвенела под ударами мачете. Целый день он отрубал несколько тяжелых ветвей и к вечеру, к возобновлению путешествия, получил то, что хотел. Несколько раз ему приходилось точить мачете и нож, особенно под конец.

– Это для лука, объяснил он Лючаре. – Губитель, то есть опытный солдат, должен уметь сделать оружие почти из любого подручного материала. Метателя у меня больше нет, а лучший ему заменой будет, пожалуй, тяжелый лук. Позже, если удастся раздобыть, можно будет взять рога, а еще нужен какой-нибудь металл и перья для стрел. Потребуется некоторое время, но ничего лучшего я придумать не могу.

– Ты покажешь мне, как это делается?

Конечно. У меня хватит материала и на второй лук. Чем лучше мы будем вооружены, тем больше у нас будет шансов. Смотри нужно обстругать ветки. Этот конец так…

Ночью, на ходу, объяснить это было трудно, но на следующий день он нарисовал на песке, что нужно сделать, и сейчас они оба стругали свои ветки и при этом дружески болтали. Долгие периоды тишины обычно означали, что они разговаривают с Гормом, который, как правило, лежал и сонно следил за ними. Иеро объяснил, каким ему видится предстоящий маршрут и предупредил медведя, что этот район, видимо, очень опасен и усеян мертвыми городами. К его удивлению Горм отнесся к этому сообщению с некоторым презрением.

«На севере я бывал в таких местах, городах вашего человеческого прошлого, – объяснил он. – Они полны злом; там обитает Нечисть, которую вы зовете Крысюками, и другие, но они неуклюжи, у них нет ни слуха, ни обоняния, почти как у вас, – добавил он. – Я не боюсь этих городов.»

Иеро понял, что юный медведь действительно когда-то отважился забираться в разрушенные города Канды. Но когда он спросил, зачем медведь делал это, тот ответил уклончиво. «Нас посылали старейшины», – мысленно ответил он и больше ничего не сказал. Но священник сообразил, что это было чем-то вроде испытания, видимо, тест на зрелость.

Он тут же объяснил Горму, что обширные Мертвые города юга совсем не похожи на заброшенные местности, которые он мог видеть на территории Канды, потому что они в несколько раз больше и, соответственно, в десятки раз опаснее. Тут и Лючара вступила в разговор.

– В Д'Алуа тоже есть несколько таких городов, – сказала она Иеро. – Объясни ему, у тебя это получится лучше, чем у меня, что никто, кроме Нечисти, в них не бывает. Там скрываются странные, ужасные твари, каких больше нигде не встретишь.

«Может быть, – холодно ответил медведь. – Но нам все равно придется идти туда, так что стоит ли заранее беспокоиться?»

– У моего народа есть несколько странных приборов, – сказала Лючара. – Они или очень старые, или скопированы с очень старых, сделанных, как говорят, еще до Погибели. Жрецы и несколько высокородных, которым они доверяют, хранят их. Когда кому-то понадобится подойти поближе к Мертвому городу или одной из пустошей Погибели, тогда берут с собой этот прибор. Он показывает, сохранилась ли там невидимая смерть, вызывающая гниение плоти.

– Да, – сказал Иеро с отсутствующим видом, продолжая обстругивать лук. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. У нас такие приборы тоже есть. То, что ты называешь «невидимой смертью», на самом деле – остаточная радиация. У нас на севере не умеют создавать ее, но мы о ней знаем. – Он отложил лук и некоторое время смотрел на заходящее солнце, прежде чем продолжить. – Пока ты с нами, тебе такой прибор не понадобится, – улыбнулся он. И Клац, и я умеем физически ощущать ее присутствие. Я полагаю, что этот толстый друг тоже умеет.

В ответ на вопрос Горм подтвердил, что хорошо знает, чем грозят жесткие излучения, и легко определяет их источники.

Лючара подивилась про себя. Она скорее позволила бы содрать с себя кожу, чем явно выразить свое удивление, но каждая вновь открывающаяся способность ставила Иеро на более высокий уровень по сравнению с ней. В глубине души она чувствовала, что ее гордость своим высоким происхождением – просто последний оборонительный барьер против того, чтобы признать: чужак, не могущий похвастаться обстоятельствами своего рождения, слишком хорош для девушки с варварского юга, несмотря на ее высочайшее социальное происхождение.

Иеро был слишком занят своими мыслями, слишком благороден, чтобы тайком забраться в ее мозг, да и в нем самом бушевали противоборствующие эмоции, и потому он не заметил того, что отразилось на ее лице.

– Давай-ка еще раз посмотрим на карты, – предложил он. – Мы быстро приближаемся к, по-видимому, отвратительным местам. Ты слышала прошлой ночью лягушек?

Они все слышали все усиливающийся хор этих амфибий и все понимали, что это означает. Великая Топь вновь подходила к берегу. Судя по карте Нечистых, сырой мир болот смыкался со значками, означавшими полузатопленные города, и этот район находился неподалеку от них.

– Посмотри, если мы все-таки сможем пройти здесь, – продолжал он. – то этот знак на побережье вполне может быть твоей Нияной, Лючара. Видишь ли, я не умею читать этот странный шрифт, которым они пользуются, да и к тому же, зная их, можно предположить, что все названия закодированы. Но смотри, – он ткнул пальцем в волнистую линию, ведущую на восток с юго-восточного побережья Внутреннего моря. – Похоже, эта та самая дорога, которую ты прошла с людьми, взявшими тебя в плен. А это пятно очень похоже на пустыню Погибели. Видишь, здесь такой же значок в кружочке, как и на Мертвых городах.

– А вот здесь, за этой пустыней, к югу, еще три города – Мертвые города. Один – совсем рядом с пустыней. Эти три города отмечены на моих картах тоже. Здесь я полагаю начать поиски… того, что мне нужно. – Он свернул карты и заботливо упаковал их в седельную сумку.

Они снова пустились в путь в вечернем полумраке. Не только кваканье лягушек стало громче, но и снова появились жужжащие и кусающие насекомые. Противомоскитная мазь у Иеро кончилась и им ничего не оставалось делать, как только терпеть укусы, и только время от времени слышались шлепки, когда насекомые уж чересчур досаждали им.

Снова Клацу пришлось шлепать по лужам и грязи. Снова в темноте стали вырисовываться гигантские тростники, сменившие растительность сухих земель, по которым они так долго шли.

Всю ночь они шли шагом. Дважды им пришлось огибать широкие водоемы, в которых лопались пузыри болотного газа. Один раз Клац припечатал копытом какую-то бледную змею, гадюку, которая, к несчастью для себя, решила на него напасть. Иеро мысленно прочесывал ночное пространство в поисках опасностей, но сам еще не настолько освоился со своими новыми способностями, чтобы полностью доверять им. Излучение мозга амфибии одно и то же, будь она двадцати ярдов в длину или трех дюймов – и ментальные реакции и эмоциональные будут весьма схожими. Они не производят никаких настоящих «мыслей». Таким образом, если священник попытается установить, не является ли та тварь, на мозговые волны которой он натолкнулся, одним из тех лягушкоподобных чудовищ, которые когда-то чуть было не напали на них, ему остается только взглянуть на окружающее глазами самого животного, и получить, в лучшем случае, туманную картинку, по которой можно будет установить шкалу соответствия. Один раз он и в самом деле услышал рев такого животного, только рев этот донесся издалека.

Они остановились, когда первый слабый отблеск рассвета едва окрасил восток. Чуть раньше Иеро приказал Клацу остановиться и сам спрыгнул на землю, чтобы исследовать поверхность, по которой они шли.

– Думаю так, – пробормотал он наполовину сам себе. – Здесь не более и дюйма грязи. Я слышал, как совсем недавно копыта стучали по чему-то твердому. – Далее он говорил громче, чтобы и девушка слышала его. – Я думаю, мы идем по дороге или, во всяком случае, по чему-то когда-то сделанному, рукотворному. – «Горм, вернись и скажи, что ты думаешь?»

«Люди строили, очень давно», – подтвердил медведь. Они стояли прислушиваясь к хору лягушек и насекомых в темной ночи, вокруг них вились тучи гнуса и москитов. Иеро почувствовал укус пиявки на лодыжке и, посмотрев вниз, увидел, что ноги лорса усеяны этими черными червячками, хорошо видимыми при свете восходящей луны.

– Наступает день, – сказал он. – Мы должны отыскать укрытие. – Он объяснил задачу медведю и сам пошел перед лорсом.

Скоро решение было найдено. Они обогнули заросли высокого тростника и безо всякого предупреждения перед ними открылось обширное водное пространство, в котором кое-где торчали темные холмы и странные высокие обрывистые островки. Оглядевшись, Иеро заметил неподалеку курган, поросший какими-то растениями. Он вскочил в седло и Горм с лорсом с трудом побрели через грязь – они быстро сошли с твердой поверхности – пока не достигли того места.

Клац с чмокающим звуком вырвал себя из грязи – человеку было бы там по шею. Иеро и Лючара спешились. Они оказались на плоском островке грязи, площадке около десяти квадратных ярдов. На нем рос густой кустарник и даже небольшая пальма, а болотных растений не было, значит, островок покоился на твердом основании. Рассматривая странным образом правильные края островка, священник расседлал лорса и принялся сдирать пиявок с его тела.

– Я уверен, это древнее здание, – сказал он наконец, срывая последнее резиновое тельце с Клаца и швыряя его в болото. – Мы стоим на плоской крыше. Один Бог знает, как далеко вглубь оно уходит. Это здание вполне могло быть высотой, скажем, со сто человек. Вполне возможно, что грязь и достигает такой высоты.

Они попытались защититься от насекомых, насколько могли, а потом все скорчились под пальмой и кустарником – день предстоял тяжелый. На всякий случай, чтобы их не заметили сверху, Иеро срезал несколько ветвей и укрыл ими всех четверых. Им было жарко, грязно и неуютно, зато не увидишь со стороны.

По мере того, как день разгорался, их душевные мучения усиливались. По крайней мере, у людей. Клац бездумно объедал все молодые веточки, а Горм ухитрился уснуть, тая свои медвежьи мысли про себя.

Но тот ландшафт или, скорее, ватершафт, который расстилался перед ними, трудно было назвать вдохновляющим, несмотря даже на чистое небо и яркое солнце.

Внутреннее море исчезло. Повсюду, насколько хватало глаз, была вода, но она была коричневой и недвижимой. Из нее, так и не уходя за грань видимости, торчали руины огромной древней метрополии, гекатомбы по исчезнувшей расе. Некоторые здания были выше самых высоких деревьев. Их первоначальную высоту и представить-то было страшно, ведь сейчас они торчали из немеренных водных глубин. Менее высокие или те, что глубже погрузились в окружающую грязь, казались просто куполообразными островками, покрытыми растениями вроде того, на котором сейчас прятались путешественники. Были и строения промежуточного типа, они тоже величественно возвышались над водой на несколько этажей и только их крыши густо поросли кружевом растений. Даже сквозь растения и через груз тысячелетий виднелись следы разрушений, оставленных невообразимыми силами. Многие здания были разбиты и разрушены, будто одним титаническим ударом, сочетавшем в себе огонь и землетрясение. Большую часть воды покрывали растения: гигантские лепестки лилий и стреловидные водоросли, огромные плавучие листья. Повсюду виднелись огромные стволы деревьев, поврежденных прошедшими ураганами. Некоторые были окутаны лианами и другими ползучими растениями.

На многих местах в коричневых стенах зданий чернели провалы окон – там, где их не скрывали растения. Как ни странно, но кое-где на солнце поблескивали осколки невероятно древнего стекла и даже, вероятно, какой-то зеркальный металл. Короче, вид открывался мрачный и печальный, мир смерти и старых руин.

С восходом солнца лягушачий хор затих, но насекомые все жужжали и жужжали, хотя, к счастью, их стало гораздо меньше.

Других представителей фауны почти не было, разве что бесшумно промелькнуло над крышами зданий несколько стаек каких-то черных птичек. Большие белые пятна на некоторых зданиях напоминали Иеро следы гнездований больших птиц, но самих этих птиц видно не было. Возможно, они были перелетными и сейчас для них не сезон.

Священник мысленно прощупал этот район и ничего не обнаружил. В воде и под водой жизни было много, но это были не те формы, которые он мог понять – разума у них не было, а были лишь чувства страха и голода.

И все же место это ему не нравилось. Даже при ярком свете дня у него было ощущение, что здесь что-то не так.

Весь день они следили за зданиями и водой, но ничего не заметили, кроме возни каких-то маленьких существ в грязи и воде. Солнце клонилось к западу, первые лягушки начали свой концерт, сначала с некоторой неуверенностью, потом все громче. Голоса насекомых тоже усилились и их жужжащие батальоны с новыми силами напали на путешественников.

– Давайте убираться отсюда, – священник поперхнулся и выкашлял целое облако мошкары.

Они взнуздали Клаца и взобрались в седло. Хотя Иеро и не видел никаких признаков берега, он пытался угадать его направление и вдоль берега обогнуть Затерянный Город. Он был уверен, что вода между зданиями слишком широка и глубока, чтобы пытаться ее переплыть. К тому же, кто знает, что скрывается под водой?

Едва они пустились в путь, вернее, едва Горм опустил переднюю лапу с островка, как все они замерли.

Хор насекомых и лягушек стих. Над тихими лагунами и древними разрушенными башнями пронесся долгий стон. Не успели они пошевелиться, как он раздался вновь. «Аоу, аоу, ааооуу!», – рыдал и звенел чей-то голос в вечернем воздухе. Трижды звенели эти скорбные ноты, родившиеся в самом сердце какой-то тайны. И наступила тишина.

Все четверо напряженно прислушивались и тут робко квакнула одна лягушка, за ней – другая. Вскоре уже весь оркестр старался во всю мочь.

– Откуда этот вопль, ты знаешь? – спросила Лючара.

– Нет, и Горм тоже не знает. Кажется, довольно издалека, но мне не нравится. Нутром чую, здесь замешан разум. Что-то злобное, зловещее следует за нами и ждет. Побудем здесь еще, я подумаю. Мне не нравится шляться беззащитным по ночам. Может быть, здесь есть Нечисть, скрытая мыслещитом.

Ночь сгущалась. Лишь красная линия на горизонте отмечала последний след солнца. Иеро спешился, брови его были нахмурены.

«Стоит ли возвращаться? Но куда?» – Он понимал, что ведет себя глупо. Должен быть какой-то план, какой-то более разумный метод поведения, на который он никак не мог наткнуться. «Проклятье!» Он прихлопнул надоедливых москитов, скорее от раздражения, чем от чего-то еще.

– Хорошо бы у нас была лодка, – сказала девушка, оглядевшись. – Но для Клаца она должна быть слишком большой. Тогда бы мы, по крайней мере, выбрались из этой грязи.

– У нас на севере делают… пресвятая богоматерь, прости мою тупость! – взорвался он. – Делают плоты, плоты для животных, когда нет мостов! И я сидел целый день, уставившись на кучу бревен, еще и обвитых лианами, к тому же! Мне не хватало только одного – чтобы кто-то дал мне хорошего тумака, чтобы я проснулся! За работу!

И верно. Поваленные ураганами стволы деревьев лежали повсюду. И возле островка их было много, на ветках некоторых стволов еще оставались листья.

Теперь помогал даже Горм. Клац, с помощью лианы, вытаскивал из грязи нужные бревна, а медведь помогал обдирать ветки. Иеро их обрабатывал с помощью мачете, а Лючара связывала большие бревна прочными лианами.

Наконец все было сделано. Священник вырезал две двадцатифутовых жерди и пару грубых весел, на тот случай, если вода станет чересчур глубокой для жердей. Сам плот был около тридцати футов в длину и пятнадцати в ширину. Он был невероятно неуклюжим, но, как полагал Иеро, совершенно необходимым.

«Я могу плыть», – послал мысль Клац, робко трогая это строение огромным копытом.

– Нет, глупыш, – ответил его хозяин. – Опасность таится под водой. Ты поедешь на плоту.

Только с крайним напряжением всех сил им удалось стащить громоздкую штуковину с грязи в достаточно глубокую воду, по которой можно было плыть. Огромный лорс спрыгнул с островка на плот и тот мгновенно ушел под воду, но Клац стоял спокойно, и неуклюжее сооружение всплыло и закачалось на поверхности.

Священник встал с жердью на корме, Лючара на носу. Медведь улегся рядом с Клацем, которому тоже было велено лечь, и каждый из них смотрел в свою сторону и следил за окружающим.

Иеро изо всех сил оттолкнулся и необычное судно со странным экипажем скользнуло в кишащую насекомыми тьму. Путешественники направились прямо к сломанным башням мертвого и разрушенного прошлого.