Путешествие на космическом корабле "Бигль"

3

Вернувшись на борт, Эллиот Гросвенор направился в свои владения. На двери висела табличка: ОТДЕЛ НЕКСИАЛИЗМА. За ней находилось помещение размерами пятнадцать на двадцать пять метров, поделенное на пять комнат. Там располагалось большинство приборов и устройств, которые Институт нексиализма вытребовал у правительства. Свободного места оставалось мало. Войдя в дверь отдела, Гросвенор оказался в полном одиночестве.

Он сел за свой рабочий стол и принялся составлять отчет для Мортона. Прежде всего, он проанализировал физическое строение кошки, обнаруженной на этой холодной пустынной планете. Он указал, что такого матерого зверя нельзя рассматривать только как бесценную находку для биологии. Не следовало забывать, что монстр должен иметь свои собственные инстинкты и потребности, определяемые метаболизмом, отличным от человеческого. «Мы располагаем уже достаточным количеством собранных сведений, — диктовал он в записывающее устройство, — чтобы составить то, что нексиалисты называют памяткой с рекомендациями».

Понадобилось значительное время, чтобы завершить эту памятку. Закончив работу, он отнес кассету с записью в машинописное бюро и потребовал немедленной распечатки. Будучи начальником отдела, он получил ее очень быстро. Через два часа он представил свой доклад в приемную Мортона. Второй секретарь выдал ему расписку в получении. Посчитав свой долг исполненным, Гросвенор отправился в столовую на поздний обед. Он спросил у официанта, где находится кот. Тот не мог сказать с уверенностью, но полагал, что, скорее всего, в большой библиотеке.

Гросвенор провел в библиотеке целый час, наблюдая за Зорлом. Все это время монстр лежал, растянувшись на толстом ковре, совершенно неподвижно. В конце часа открылась одна из дверей, пропуская внутрь двух человек, несущих большую чашу; тут же вслед за ними показался Кент. Глаза химика лихорадочно блестели. Остановившись посреди зала, он произнес усталым, но решительным голосом.

— Хочу показать вам, что сейчас произойдет!

Обращался он ко всем присутствующим, но смотрел только на группу ученых, расположившихся в углу. Гросвенор поднялся, чтобы заглянуть в чашу. Там колыхалась какая-то коричневатая жидкость.

В углу со своего места встал Смит.

— Минутку, Кент. В любых других обстоятельствах мне бы и в голову не пришло оспаривать ваши действия. Однако сейчас вы мне кажетесь больным. Вы, явно, переутомились. Вы получили разрешение Мортона на свой эксперимент?

Кент медленно повернулся, и Гросвенор, который снова сел, смог увидеть, что Смит ничего не преувеличил. Под глазами главного химика залегли черные круги, щеки ввалились.

— Я пригласил его прийти сюда. Он отказался. Но согласился с тем, что, если монстр легко поддастся, эксперимент никому не повредит.

— И что у вас в чаше?

— Я определил элемент, которого не хватает, — сказал Кент. — Это калий. В тканях тела осталось всего две трети или три четверти его нормального количества. Вы знаете, что в клетках человеческого тела калий находится в соединении с большой белковой молекулой, данное соединение способно порождать электрические импульсы. Это одно из основных условий жизни. Обычно, после смерти клетки выделяют калий в кровь, что приводит к ее отравлению. Я обнаружил, что в клетках тела Джарвея недостает калия, однако следов его нет и в крови. Я не очень хорошо представляю себе все значение этого факта, но намерен выяснить.

— Но что именно в этой чаше? — спросил кто-то.

Все отложили книги и журналы и с интересом наблюдали за происходящим.

— Она содержит живые клетки с калием во взвешенном состоянии. Вы знаете, мы способны получить это соединение искусственным путем. Возможно, котенок отказался от пищи, которую ему предлагали, по той причине, что присутствующий в ней калий находился не в том виде, который он может усвоить. По моему мнению, он учует это соединение, или почувствует с помощью того, что ему служит вместо обоняния.

— Мне кажется, он воспринимает волны, — вступил в разговор Гурли. — Временами, когда начинают шевелиться мерцательные волоски на его ушах, мои приборы регистрируют мощные помехи. Потом они стихают. Думаю, он использует какую-то частоту за пределами нашего восприятия. Похоже, он способен распоряжаться электромагнитными колебаниями по своему усмотрению. Вряд ли сами движения волосков порождают это излучение.

Кент, с заметным нетерпением ожидавший, когда Гурли замолчит, продолжил:

— Хорошо, будем считать, что он воспринимает колебания. Мы сможем понять, что доказывают его реакции, если он, восприняв эти колебания, начнет бурно реагировать. — И закончил уже более примирительным тоном: — Что вы думаете, Смит?

— В вашем плане три слабых места. Прежде всего, вы, видимо, полагаете, что он только животное. И вы, похоже, забыли, что он должен быть, наверное, сытым после того, как покормился Джарвеем… если он в самом деле им кормился. Кроме того, вы, кажется, рассчитываете, что он не заподозрит подвоха. Но в любом случае, предложите ему свою чашу. Возможно, его реакция все же что-нибудь нам скажет.

Эксперимент Кента стоило признать абсолютно годным, несмотря на множество содержащихся в нем эмоциональных моментов. Существо уже продемонстрировало, что способно не сдержать реакции при внезапном возбуждении. Не стоило упускать из внимания его поведение в неожиданно закрывшемся лифте. По крайней мере, таковыми были размышления Гросвенора.

Немигающим взглядом Зорл следил за тем, как двое людей ставят перед ним чашу. Они поспешно отступили, и вперед вышел Кент. Зорл узнал его: это был человек, который целился в него утром. Какое-то время Зорл смотрел на двуногого, потом его внимание привлекла чаша. Его мерцательные волоски восприняли пьянящие вибрации ида, которые она испускала. Вибрации были слабыми, настолько слабыми, что, если бы он не сконцентрировался, то мог бы не заметить их, и ид находился в той форме, которая практически неусвояема для него. Но вибрации были достаточно сильными для того, чтобы Зорл понял, чего от него ожидают. Он привстал с глухим рычанием. Схватил чашу с помощью присосок, которыми оканчивались плечевые щупальца, и выплеснул ее содержимое в лицо человека. Взвыв, Кент отступил.

Зорл метнул чашу в угол и толстым щупальцем обхватил Кента за талию. Оружие, висевшее на его поясе, Зорла не беспокоило. Он чувствовал, что это всего лишь вибратор, а не атомный дезинтегратор. Он отшвырнул двуногого в другой конец зала и только тогда осознал, досадливо зашипев, что все-таки следовало его разоружить. Теперь ему, очевидно, придется раскрыть свои защитные возможности.

Взбешенный Кент отер лицо от слизи, другой рукой выхватывая оружие. Трассирующий луч ударил в массивную голову Зорла. Мерцательные волоски его ушей загудели, поглощая энергию. Он глянул недобро на других людей, положивших руки на свои вибраторы.

Гросвенор сказал резким тоном:

— Стойте! Если мы не возьмем себя в руки, потом будем сожалеть.

Кент вложил оружие в кобуру и повернулся, с удивлением глядя на Гросвенора. Зорл присел на задние лапы, злясь на человека, вынудившего его показать, что он способен контролировать внешние колебания. Но теперь уже не оставалось ничего другого, кроме как держаться настороже и ждать последствий.

— Кто вам дал право командовать? — спросил Кент раздраженно.

Гросвенор не ответил. Его роль в инциденте уже исчерпалась. В критический момент он произнес необходимые слова безапелляционным тоном. И неважно, что подчинившиеся ставят теперь под сомнение его авторитет. Кризис миновал. То, что он сделал, не имело отношения к вопросу виновности или невиновности монстра. В любом случае, решение о судьбе зверя должны принимать законные представители власти, а не отдельный человек.

— Кент, — ледяным голосом произнес Зидель, — я не верю, что вы действительно потеряли голову. Вы осознанно пытались убить котенка, зная, что начальник экспедиции запретил это делать. Меня снедает желание сообщить о вашем поведении, настаивая на применении санкций. Вы знаете, что сие означает: потеря руководящего положения в отделе и невозможность выставлять свою кандидатуру ни на один из двенадцати высших постов.

Недовольный гул всколыхнул небольшую группу людей, в которых Гросвенор узнал сторонников Кента.

— Послушайте, Зидель, — протянул один, — не говорите глупостей.

Другой высказался более откровенно:

— Не забывайте, что найдутся свидетельства и в пользу Кента, не только против.

Кент глянул на своих помощников с презрением.

— Корита был прав, говоря, что мы прошли этап культуры и живем теперь в позднюю эпоху цивилизации. Следовательно, наступает закат. Господи, да хоть кто-нибудь из вас в состоянии осознать весь ужас ситуации? Джарвей погиб несколько часов назад, а чудовище, как нам всем известно, в том виновное, лежит тут совершенно свободно, готовясь к следующему убийству. И будущая жертва, вне всяких сомнений, находится в этом зале. Что мы за люди? Идиоты, циники, вампиры? Или наша цивилизация уже настолько рациональна, что мы способны даже смотреть на убийцу с симпатией? Мортон не ошибся, — сказал он, с мрачным видом рассматривая монстра, — это не животное. Это демон, вышедший из глубин ада забытой планеты.

— Не надо мелодрам, — сказал Зидель. — Ваш анализ ситуации свидетельствует о том, что вы не в себе. Мы не циники и не вампиры. Мы просто ученые, и нам нужно изучить нашего котенка. Сейчас, когда мы его подозреваем, очень сомнительно, чтобы он мог захватить кого-нибудь из нас врасплох. Один шанс из тысячи.

Он огляделся вокруг, потом продолжил:

— В отсутствии Мортона возьму на себя инициативу предложить провести немедленное голосование по данному поводу. Я выразил общую мысль всех присутствующих?

— Только не мою.

Это высказался Смит. И поскольку психолог смотрел на него с недоумением, он добавил:

— В пылу момента никто, похоже, не обратил внимания на то, что, когда Кент применил вибратор, луч ударил прямо в голову кота, не причинив ему ни малейшего вреда!

Удивленный взгляд Зиделя переместился со Смита на монстра, затем вернулся обратно.

— Вы уверены, что луч в него попал? Как вы и отметили, все произошло очень быстро… Увидев, что котенок не ранен, я просто решил, что Кент промахнулся.

— Я абсолютно уверен, что он попал в голову, — сказал Смит. — Вибратор, конечно, не может убить человека сразу, но он в силах его оглушить. Однако на котенка прямое попадание никак не подействовало; он даже не вздрогнул. Я не говорю, что это убедительное доказательство, но в свете наших сомнений…

Зиделя было нелегко сбить с толку.

— Возможно, его шкура является хорошим тепло- и энергоизолятором.

— Возможно. Однако, ввиду нашей неуверенности, считаю необходимым просить Мортона, чтобы он распорядился запереть зверя.

Зидель задумчиво наморщил лоб; в разговор вступил Кент:

— Вот это уже более здравая мысль, Смит.

— Итак, Кент, — быстро откликнулся Смит, — вы сочтете это достаточной мерой, если мы посадим его в клетку?

После некоторой паузы Кент ответил с неохотой:

— Да. Если десятисантиметровая сталь не в состоянии его удержать, лучше уж сразу отдать ему корабль.

Гросвенор промолчал. Он уже рассмотрел проблему заключения монстра в своем докладе Мортону и отверг вариант с клеткой из-за системы запирания, которую он в себя включал.

Зидель приблизился к настенному коммуникатору, негромко побеседовал, затем вернулся к остальным.

— Мортон сказал, что если мы можем поместить зверя в клетку, не прибегая к силе, то он согласен. В противном случае советует просто закрыть его в той комнате, в которой он находится. Что вы об этом думаете?

— В клетку! — вскричали хором человек десять.

Гросвенор использовал паузу, чтобы вставить:

— Выпустите его на ночь наружу. Он все равно не уйдет от корабля.

Реплику проигнорировали. Один лишь Кент глянул на него и произнес язвительно:

— Сдается мне, вы сами не понимаете точно, чего хотите. Сначала вы спасаете ему жизнь, потом признаете, что он опасен.

— Он спас себе жизнь без посторонней помощи, — сухо заметил Гросвенор.

Дернув плечом, Кент отвернулся.

— Посадим его в клетку, где и подобает сидеть убийце.

— Теперь нужно решить, — сказал Зидель, — как мы это проделаем.

— Вы все же хотите поместить монстра в клетку? — спросил Гросвенор.

Он не стал дожидаться ответа, его, впрочем, и не последовало. Он шагнул вперед и тронул окончание ближайшего щупальца. Придаток слегка втянулся, но Гросвенор не смутился. Он сжал щупальце ладонью и указал на дверь. Поколебавшись еще мгновение, зверь молча пересек зал.

— Нужно тщательно согласовать наши действия. Готовы?

Минутой позже Зорл, трусивший за Гросвенором, оказался в помещении с металлическими переборками и двумя входами, расположенными друг против друга; человек вышел во вторую дверь, Зорл направился за ним, но дверь захлопнулась. В то же мгновение сзади послышалось металлическое клацанье. Он резко развернулся. Первая дверь также была закрыта. Он ощутил поток энергии в электронном замке, который защелкнулся. Когда он понял, что угодил в ловушку, клыки оскалились, но он быстро овладел собой. Он обратил внимание на то, что на эту ситуацию реагирует по-другому, нежели на происшествие в лифте. В течение столетий его занимала еда, и только еда. Сейчас начинали пробуждаться другие воспоминания. Его тело обладало способностями, которыми он давно перестал пользоваться. По мере того, как он осознавал их существование, мозг сам принимался обдумывать открывающиеся перед ним новые возможности.

Он присел на короткие задние лапы. Мерцательные волоски исследовали энергетические потенциалы окружающего пространства. Потом он лег с презрительным блеском в глазах. Точно, слабоумные!

Примерно через час он услышал, как человек — это был Смит — приводит в действие какой-то аппарат на потолке клетки. Зорл вскочил. Сначала мелькнула мысль, что он в них ошибся и они собираются прикончить его немедленно. А он рассчитывал, что ему дадут время осуществить задуманное.

Он всполошился, нервная система напряглась, почувствовав излучение, гораздо более жесткое, чем видимый свет. Понадобилось несколько секунд для осознания того, что происходит: фотографировали внутренности его тела.

В следующее мгновение человек удалился. Немного погодя Зорл расслышал других людей, хлопотливо суетившихся в соседних помещениях. Потом и они угомонились. Он терпеливо ждал, пока тишина не окутает корабль. В далеком прошлом, когда они еще не обрели своего бессмертия, зорлы тоже спали по ночам. Он вспомнил об этой привычке, заметив, как некоторые члены экипажа дремлют в библиотеке.

Однако один из шумов не исчез. Даже когда ночная тишина воцарилась на всем корабле, Зорл продолжал слышать шаги двух людей. Они присматривали за его камерой, удаляясь на некоторое расстояние, затем возвращаясь. Сложность состояла в том, что часовые ходили не вместе. Сначала у дверей появлялся один, затем другой.

Зорл долго прислушивался к их шагам, отмечая каждый раз, сколько времени занимает у них обход. В конце концов он перестал сомневаться, что запомнил совершенно точно. Как только прошел второй охранник, он перенастроил свои рецепторы, и пробежал весь диапазон используемых людьми частот. Яростное буйство силы, содержащейся в атомном реакторе, расположенном в машинном отделении, отозвалось в его нервной системе, успевшей все же приглушить этот привет. Динамо-машины мурлыкали песенку чистой энергии. Он ощутил электрические токи, струящиеся по кабелям внутри стен и в дверном замке клетки. Он сдержал дрожь тела, сохраняя полную неподвижность. Мерцательные волоски подстроились и внезапно вошли в резонанс.

Замок клацнул. Легким прикосновением щупальца Зорл открыл дверь и выбрался в коридор. На какое-то мгновение его захлестнула волна презрения к глупым созданиям, посчитавшим, что они в состоянии помериться хитростью с зорлом. Затем вдруг вспомнил, что он не единственный зорл на планете. Мысль пришла неожиданно и вызвала в нем странное ощущение. Он всегда питал к другим зорлам лютую ненависть и ожесточенно бился с каждым встреченным, но сейчас увидел в этих малочисленных существах себе подобных, представителей собственного исчезающего рода. Если бы они получили шанс расплодиться, никто — и уж тем более люди — не смог бы противостоять им.

Размышляя о данной возможности, он ощутил свою слабость, одиночество, потребность действовать сообща. Он был один против тысячи, а ставкой в этой битве выступала целая галактика. Его честолюбие распространилось на всю вселенную в ее совокупности. Если он проиграет сейчас, случай никогда больше не выпадет. Он не мог надеяться в мире, лишенном пищи, отыскать секрет полетов к другим мирам. Даже конструкторы города не сумели найти способ покинуть планету. Он пересек просторный салон и оказался в другом коридоре. Увидел перед собой дверь каюты. Она была закрыта на электронный замок, но Зорл открыл его без шума. Прыгнул в помещение и перегрыз горло человеку, спавшему на койке. Голова свесилась на бок, тело забилось в конвульсиях. Зорл чуть было не поддался соблазну, ощутив эманации ида, исходящие от тела, но заставил себя продолжить путь.

Семь кают — семь трупов. Затем Зорл бесшумно вернулся в клетку и запер за собою дверь. Он великолепно рассчитал время. Прибыли караульные. Они по очереди глянули на монитор камеры наблюдения и, удовлетворенные, двинулись дальше по своему маршруту. Зорл отправился во вторую вылазку и за несколько минут обошел четыре каюты. Затем он попал в большое спальное помещение, которое занимали двадцать четыре человека. До этого он действовал без лишних проволочек, потому что в любой момент точно знал, через какое время нужно вернуться в клетку. Но при виде такого количества добычи у него помутилось в голове. В течение тысяч лет он убивал все живые создания, которые мог поймать. Но даже в самом начале удавалось найти существ с идом не чаще, чем раз в неделю. У него никогда еще не было необходимости сдерживаться. Он вошел бесшумно и неумолимо, как дикий зверь, которым и был, и наслаждался убийством, пока в помещении не осталось ни одного живого.

И только тогда понял, что уже не успевает. Он содрогнулся, осознав чудовищность ошибки, которую совершил. По плану он должен был последовательными набегами убить всех обитателей корабля, рассчитывая свои вылазки таким образом, чтобы оказываться на месте каждый раз, когда проходящие мимо охранники заглянут в клетку. Теперь он был вынужден расстаться с надеждой захватить корабль в течение одной ночи.

Зорл встряхнулся, стараясь прийти в себя, и рванулся вперед. Огромными прыжками он проскочил салон, совершенно не заботясь о производимом шуме, и влетел в коридор, ведущий к клетке. Он напрягся, почти ожидая, что его встретят мощным залпом энергии, с которой он не сумеет совладать.

Оба караульных стояли у клетки. Они, видимо, только что обнаружили его отсутствие.

Они одновременно подняли головы, мгновенно парализованные ужасом перед когтями и щупальцами монстра, его головой дикой кошки и глазами, горящими ненавистью. С большим запозданием один из них потянул руку к своему оружию. Другому удалось лишь завизжать от страха. Этот пронзительный визг, прозвучавший в тишине очень странно, пронесся по коридорам и отозвался в мембранах настенных коммуникаторов, перебудив всех на корабле. Он закончился утробным выдохом, потому что Зорл одним мощным ударом отшвырнул обоих людей в другой конец длинного коридора. Он не хотел, чтобы трупы нашли возле его клетки. В этом заключалась единственная надежда.

Глубоко потрясенный, осознавая непоправимость допущенной ошибки, не в силах сосредоточиться, он бросился в свою камеру. Дверь закрылась за ним с приглушенным щелчком. Еще раз в замке возник электрический ток. Зорл прилег на полу и сделал вид, что дремлет, так как расслышал приближающийся топот и возбужденные голоса. Он и с закрытыми глазами чувствовал, что никто не смотрит на него через систему наблюдения. Решающий момент наступит не раньше, чем обнаружат остальные трупы.

Зорл медленно напрягся, готовясь к самой великой битве в своей жизни.