Путешествие по лунной дорожке

Чудеса подводного царства

— Я думаю, — ни к кому не обращаясь, сказала Выдра, — чтобы больше узнать, следует побродить вдоль прозрачных дворцовых стен. Весь его обойти не удастся, — слишком велик, не хватит и лунного месяца, — но и того, что увидите, будет довольно; не забудете до самой смерти. Мы же — к вашим услугам. Она кивнула в сторону пингвинов.

Те в знак согласия, отведя назад крылья, чопорно присели.

Жемчужина, до этой минуты смотревшая в глубины моря широко раскрытыми глазами, словно не Даша, а она, видела его впервые, наконец, пришла в себя:

— Идёмте, идёмте скорее!.. Дарьюшка, я сама тебе обо всём расскажу. Наконец ты увидишь как прекрасно подводное царство! Сколько в нём всего чудесного и загадочного!.. А ещё больше доброго и ласкового.

Настроение у всех стало светлым. Было так хорошо, что девочка в ответ только рассмеялась и неожиданно впереди всех попрыгала на одной ножке.

Умная выдра оказалась правой. Даша увидела то, что невозможно встретить ни в одном океанарии, или даже, плавая в море с маской.

Но день этот ей запомнился навсегда не только этим. Она в первый раз в жизни испытала и горечь расставания, расставания с дорогим существом. Но,…всё по порядку…

Последовательно описывать то, что увидела Дарьюшка, бесполезно. Глаза в тысячи раз быстрее слов. Они видят целые картины или события в таких подробностях и красках, что пытаться пересказать это, сколько ни трудись, — просто не под силу. Да этого и не нужно. Ведь интересно всегда самое главное, правда?…

Как и говорила когда-то Жемчужина, за хрустальной стеной перед взором девочки предстал необъятный мир! Она увидела спадающий вниз, в бездонную темноту, коралловый риф.

Цвет моря от ласкового, лазурного у поверхности, постепенно переходил в голубой,… аквамариновый,… затем в тёмно-тёмно синий … и, наконец, в глубинах становился чернее головёшки.

Кораллы выстроили такое необыкновенное подводное царство, что ему позавидовал бы любой сказочник,… даже с самым безудержным воображением!

Оно напоминало лежащий на горах красавец-город, спускающийся галереями с вершин в зелёные долины, наполненные солнцем и добротой. Опоясывая горы ступенями, и вдоль склонов пролегали улицы и переулки со строениями различной величины и архитектуры. Они были полны копошащихся, стремительно проносящихся, медлительно ползущих и просто лениво лежащих существ. И если в любом из обыкновенных городов, на улицах можно увидеть лишь вечно озабоченных и спешащих людей, поток коптящих машин, да слепящие рекламы, то в подводном царстве, на его улицах, чего же только не было! Даже, если бы Дашенька простояла на одном месте не только весь лунный месяц, но и лунный год, и то вряд ли смогла бы всё разглядеть и запомнить. Здесь жили мириады рыб: от грозных людоедов — белых и голубых акул, страшилищ — удильщиков, громадных китов, касаток и королевских макрелей, до желтопёрых тунцов и стеклянных сомов. У дна возились морские иглы, камбала и нарядные пескарки. В кораллах медленно плавали красивые спинороги и хирурги, бабочки, луны и солнца, а в устьях чистых ручьёв — игравшие всеми цветами радужные форели и сёмги. В норах и зарослях капусты прятались мурены, петухи и самые обыкновенные бычки. А сколько же там было золотых и жемчужных рыбок, маленьких и просто крошечных, водящихся в тёплых заливах южных морей! — не перечесть.

Девочка делала полшага и останавливалась, всякий раз поражённая новым чудом. Бывало, мимо проносился кальмар, преследующий анчоуса. Он, промахнувшись, со злости, выбрасывал целое облако чернил, окутывавших всё вокруг в непроглядную темень. А то из коралловых джунглей, извиваясь, вырастали стебли какого-то странного кустарника, и вслед за ними выползало его толстенное корневище… Кустарник приподнимался над колониями кораллов, а затем вдруг бросался ракетой в погоню за пробегающим мимо крабом, или мелкой камбалой, похожей на поджаристую узбекскую лепёшку. И выяснялось, что это вовсе ни куст, а нападавший спрут, выбросивший свои длинные, гибкие щупальца.

А как было девочке не остановить взгляд на великолепии густых зарослей самих кораллов? Их было такое множество разнообразных форм, структур и расцветок, что Даша не могла в них разобраться, хотя ни один раз посещала океанариумы и много читала о них в книжках. Целыми уступами и карнизами свисали над обрывистыми глубинами мозговики, пальцевидные, веера, яркие горгонарии. Даша, видя кораллы в океанариумах и аквариумах, была убеждена, что они вовсе не живые, а состоят из известняка и других минералов.

У подножия одного из подводных холмов девочка увидела настоящую клумбу из удивительных цветов, формой похожих на грибы оленьи рога. Цветы росли плотным семейством из общего корня, поднимались толстыми трубками, словно цветы тыквы. На верху они расходились в стороны нежными, закручивающимися во все стороны тонкими лепестками. Они были нежно-золотистого цвета, так нежны и, казалось, хрупки, что Даша, залюбовавшись на эту красоту, даже присела и воскликнула:

— Жемчужинка, погляди сюда!.. Какие грибы! Они так похожи на махровые нарциссы! В лесу такой красоты не сыскать!

Жемчужина рассмеялась:

— Это не грибы. Это кораллы с трудным названием гониопоры.

— Да нет, ты, наверное, не о них говоришь! Вот эти, золотистые! Кораллы-то не живые, а эти, видишь, шевелят своими лепестками.

— Я о них и говорю.

И девочка узнала, что кораллы — живые существа, которые даже мечут икру! Ими питаются рыбы, например, — рыба-попугай. Хотя сами кораллы тоже хищники.

Много чего увидела и узнала в этот раз Даша.

Каких только, оказывается, не бывает в морях восхитительных актиний!.. Одни похожи на венчики из страусиных перьев, что украшают дамские шляпки, другие — на стрельчатые георгины и махровые хризантемы, третьи — на лотосы, лилии, и на резные украшения из уральских самоцветов. Все они так нежны и ярки, что в лесах, полях и лужайках таких не найти.

Когда она заметила пузатые красные мешочки из тонкой кожи, перетянутые сверху, коричневые крынки и оранжевые кувшины с двумя горлышками, то подумала, что это клад с какого-то затонувшего корабля. Даша поделилась своими наблюдениями с подругой. Но всё знающая выдра снисходительно, растягивая слова, усмехнулась:

— Таких кладов в море — на каждом шагу, хоть запинайся. Это, к вашему сведению, — осклабила она свои острые клыки, — всего лишь обыкновенные морские губки. Впрочем, некоторые из них не хуже всяких там мочалок! Ну, а кладов и настоящих здесь тоже предостаточно!

— И что тут задаваться? — подумала Дарьюшка, — тётушка Муа побольше знает, а не кичится, и Богомол — тоже. Воображуля…

Девочка, не докончила фразу, так как её вниманием завладели странные существа.

Мимо них ползли одно за другим семейства трепангов, чем-то напоминающих вылезших из раковин улиток, золидии, подобные вытянутым ежам с толстыми, редкими иглами; дальше, не торопясь, важно проследовали серые, красные и даже сиреневые морские звёзды. Выяснилось, что они могут иметь не только пять ног — лучей, но даже и тринадцать! А их яркие рисунки у каждой вовсе не походили ни на один у других звёзд! И это ещё не всё!.. Девочка увидела мириады раковин: плоских, пирамидальных, двустворчатых, витых, похожих на тюрбан и даже на саксофон!..

А сколько было всяких крабов: каменных, плавунцов, с выдвигающимися на трубках глазами, машущими из нор клешнями, с длинными и короткими ногами!.. Девочка обратила внимание, что почти у всех крабов одна клешня больше, чем другая. Вначале она хотела узнать у Жемчужины — почему они такие, — но потом догадалась сама.

Не успела она удивиться такому разнообразию крабов, как её воображение заняли морские пауки. Оказалось, что океан таит такие чудеса, что всякий раз у девочки сами собой руки разводились в стороны, как бы говоря ей: «получай сюрприз!..».

Кто не бывал на дне океана, тот не поймёт её, но должен принять на веру, что именно там можно непрерывно удивляться десять, потом сто, потом и тысячу раз. И раз от раза всё больше и больше, сильнее и сильнее, сопровождая свои эмоции всё более сильными и громкими восклицаниями: «Ах!», «Ох!», «У-у-ух!», «Смотри!.. Смотри!», «Вот это! — да!..», «Ой!..»

Вначале и Даша вспомнила все эти междометия, выражающие сильные ощущения. И даже другие. Но через некоторое время у неё просто перехватило дыхание.

Должно быть, вам известно, что при сильном испуге, или захлестнувшей радости, человек теряет дар речи и замолкает? То же случилось и с ней. Она была не в силах произнести хотя бы словечко, или даже букву!

Но почему-то всегда при потере дара речи, напротив, широко раскрываются глаза — будь то от страха, восторга, или удивления! Они у неё сделались похожими на распахнутые дверцы скворечников, из которых выглядывают любопытные, застывшие птенцы.

Так, молча, с застывшими от удивления ресницами, девочка почти до самого конца этого путешествия по хрустальному дворцу, словно во сне, продолжала открывать сказочное волшебство морей.

Лишь иногда, чтобы убедиться, что не спит, незаметно дёргала себя за ушко. Но изредка у неё всё-таки прорывались возгласы, или коротенькие вопросы.

Жемчужина, да и Выдра, заметили состояние Даши, но не мешали ей удивляться, понимая насколько морские чудеса прекрасны и неожиданны.

Девочка помнила о страшном Мизгире. Но когда увидела морских пауков, ещё больше поразилась. Представьте!.. — Они были: с клювами, хоботами, с длиннющими, как грабли сенокосилки, ногами и даже с сердцем и желудком в ногах!..

Уж в такое, не увидев, вовсе трудно поверить!

А раков отшельников с разнообразными туловищами и клешнями, раков — богомолов и всяких других невозможно было бы пересчитать за целый год. И как необыкновенны были их жилища, которые они всегда носили с собой, и норы!

Так неисчислимо богатой на чудеса оказалась жизнь в океане.

Ещё не прошла оторопь от вида этих искорёженных созданий, как очередной сюрприз занял всё внимание Дарьюшки.

Двигалось тысячеголовое чудище.

Девочка подумала, что существо, которое она видит, даже не доисторическое, а какое-то доископаемое. Она слышала, что на дне океана не так давно выловили рыбину, жившую много миллионов лет назад. Люди были уверены, что та тысячи лет назад вымерла. А её поймали на глубине то ли десять, то ли одиннадцать километров! Название её Даша запомнила потому, что уж очень необычна была эта рыба. У целаканта, — а так её звали, — веерообразная кисточка на конце хвоста, посередине! Такого хвоста нет и никогда не бывало ни у одной из рыб. Её крупная чешуя синего цвета, а плавники на особенных лопастях, больше напоминающих кургузые лапы черепахи, или ласты моржей. Живёт она у самого дна.

Девочка и подумала, что также видит никому не известное создание.

По дну, вытянувшись и извиваясь лентой, вышагивала тысяченогая, тысячеголовая, тысячеусая и тысячеглазая диковина! При этом её глаза и усы были расположены на спине вдоль всего туловища! Она выглядела так, будто состояла из сотен одинаковых частей, насаженных на один хребет друг за другом и идущих строем. Да и шагало существо, странно и согласованно забрасывая ноги через стороны. Правильно было бы сказать, что это маршировала на параде цепочка луноходов, перетекая через холмы и бугры. А, чтобы не зацепить за них ходулями, их приходилось забрасывать вперёд через стороны, высоко приподнимая.

Так и осталась бы жить в Даше уверенность в том, что она повстречала неизвестное морское существо, если бы не подводная гора. Пока эта процессия из одинаковых глаз, усов и ног извивалась между кораллами, девочка и сопровождавшие её Жемчужина, выдра и все остальные, оказались прямо напротив её. Гора была так близко, что, ни будь прозрачной стены, до неё можно было бы притронуться рукой. Склоны её были круты и нависали грибом-великаном.

Диковинная вереница не могла перебраться через гору и, изогнувшись, обвивала препятствие, как ручей, или тропинка.

И тут, к своему изумлению, девочка всё поняла. Разгадка была так неожиданна и необычна, что эмоции выпрыгнули, наконец, в виде возгласа удивления:

— Жемчужинка, так, ведь, это — просто шествующие раки!.. Они положили клешни и усы друг на дружку и, держась ими, шагают крепким строем!.. Куда?…Зачем?…

— Это вовсе не раки, а лангусты, — в этот раз без самодовольства, просто, объяснила выдра. — А держатся они крепко друг за друга и идут одной цепочкой, чтобы было безопасней. Каждый, идущий сзади, защищает колючими усами переднего соседа. Они изобрели такой способ передвижения на дальние расстояния давным-давно.

По мере того, как компания продвигалась в морские глубины, становилось прохладнее и темнее. Но пока всё-таки лучи лунного света доходили до дна в достаточной мере, чтобы возможно было разглядеть, что на нём творится. Да и оказалось, что чем глубже, тем больше и больше попадалось морских существ, обладавших собственным светом. Даже крошечные рачки, рыбёшки и медузки, которые все вместе носят интересное название — планктон, светились, словно густо рассыпанные искры. Девочка была поражена, увидев как их много. Обыкновенно, у берега она никогда не видела такого. Здесь море напоминало крупяной суп, или скорее наваристый светящийся бульон.

Увидев недоумение подруги, Жемчужина пояснила:

— Не удивляйся. Ты думаешь, что у берега и вверху меньше всякой живности, чем здесь? Напротив, её куда больше. Они почти прозрачны и в глубине видны лишь благодаря свечению. У поверхности моря много света, и им там незачем иметь собственные фонарики. Если бы ни они, то жизнь в океане была бы бедна. Планктон, как трава на земле, является здесь основным источником пищи.

— А что рачки сами едят? Ведь они такие крохотные!

— Им пищей служат всякие соли да то, что спрятано в илистом дне. А греют их, как и траву, солнечные лучи.

Даша вновь не успела даже поблагодарить Жемчужину за её объяснение. Впереди, на фоне особенно высокой коралловой горы возникло что-то огромное, чёрное и зловещее. Тревожное предчувствие охватило девочку. Насторожилась и выдра, притихла Жемчужина, а следовавшие чуть сзади пингвины и крабы, приблизились и уже шли слева и справа, словно охраняя подружек. Воцарилось молчание. Секунду спустя, девочка поняла причину появления столь странного чувства и поведения сопровождавших её гидов.

Даша много читала и слышала разных историй о морских кораблекрушениях, гибели парусников от корсаров, пиратов и в жестоких сражениях. Она воспринимала это, как воспринимают и все, — романтично, почти сказочно, и даже с восторгом. Её воображение рисовало в необыкновенных представлениях и ярких красках картины борьбы моряков с разбушевавшейся стихией, крушения, или нападение на корабли, каравеллы и шлюпы морских чудовищ и монстров. Часто ей хотелось самой, пусть и не оказаться участницей таких событий и катастроф, то уж хотя бы взглянуть на это самым краешком глаза.

Знала она, что не менее романтично представляют подобные происшествия её подруги и даже взрослые. Возможно, что сами писатели, или рассказчики, намеренно старались придать жутким кораблекрушениям вид приукрашенных историй, былей, или романтических приключений. Даша не воспринимала описываемое в них как трагедию. Напротив, закрывая книжку после прочтения последней строки, ей самой уже не терпелось попутешествовать, попасть в шторм, бурю, встретиться с чудищами и заглянуть в самые океанские глубины; даже в знаменитую Марианскую впадину, самую глубокую на Земле.

Из этих историй запоминались мужественные, отважные искатели приключений; жестокие и одновременно бесстрашные одноглазые и одноногие пираты, прячущие несметные богатства на безымянных островах; их благородные преследователи, жертвующие жизнь ради наказания зла; да торжество справедливости. Но книжки не заставляли задуматься, что эта романтика усеяна тысячами невыносимых страданий и ужасных смертей. И даже тогда, когда девочка путешествовала по лунной дорожке и убедилась, что океан не только прекрасен, но жесток, она ещё не понимала настоящего смысла этих слов.

И вот, лицом к лицу столкнулась с тем, что может творить он, его неудержимое буйство и необузданный нрав!.. Он её потряс,…потряс так, как если бы перед ней взорвался огромный вулкан…

Перед ними лежало кладбище затонувших кораблей…

Оно было обширным, мрачным и зловещим.

Даша знала, что на кладбище всегда живёт необъяснимая сила и, когда попадаешь на него, она сжимает и заставляет притихнуть и замолчать.

«Возможно, — думала девочка, — что на самом деле есть какой-то дух смерти, или души умерших».

Но всё-таки, больше она была уверена в том, что это — Память о предках: дедах и прадедах. Она заставляет не только притихнуть, но и склонить голову к памятнику и могиле.

И в этот раз не только Даша, но даже пингвины и выдра, склонили головы и остановились, примолкнув.

Так они стояли несколько минут, а затем, молча, потихоньку двинулись дальше.

Перед их взорами воскресли страшные картины давнего прошлого, случившегося на коралловом рифе этого чудесного острова. Девочка сразу вспомнила слова Жемчужины, сказанные той когда-то, что и в океане есть жестокость.

Увиденные картины так потрясли, что за всё время, пока подруги не миновали кладбища, никто не произнёс слова.

На мелководном атолле, склоне кораллового рифа, на всех его ступенях, на боку, зарывшись носом и кормой, вверх днищами и воткнувшись мачтами в дно океана, лежали корабли. Их были десятки, а, возможно, и сотни… Без сомнения, — сотни!..

Некоторые из них почти полностью развалились, другие выглядели — хоть сейчас в путь! Там навечно пристали совсем малые одномачтовые: тартаны, шлюпы и баланселлы; двухмачтовые: бриги и бригантины, фелюки и иолы; трёхмачтовые: барки, баркентины, знаменитые каравеллы; четырёхмачтовые корабли и даже пяти- и семимачтовые шхуны!..

Одни из них были до зубов вооружены, другие не имели ни одной пушки; тут покоились и весельные галеры, и парусники; деревянные и железные корабли. Море, ураганы и сражения создали коллекцию, выставку и хранилище всех видов яхт и судов. И всё-таки, это было кладбище…

Самым печальным являлось то, что оно было не только кладбищем кораблей, но ещё большим кладбищем людей.

В самих кораблях: их трюмах, на палубах, ютах и баках, на дне и даже реях, повсюду лежали, валялись, висели скелеты. Одни из них скрючились, корчась от боли в момент гибели; другие подняли руки, прося о пощаде; третьи вцепились друг другу в горло, да так и не разжали пальцев, уже много веков пытаясь задушить врага. Некоторые болтались, подвешенные за ноги.

Их было много: бегущих, держащих в руках кривые сабли и палаши; с золотыми цепями и верёвочными петлями на шеях и браслетами на запястьях; ползущих на четвереньках и распластавшихся на все четыре стороны. У некоторых рядом с их черепами валялись массивные золотые серьги, а пальцы сжимали отделанные драгоценными камнями кинжалы.

Вокруг громоздилось много сундуков с драгоценностями, кувшинов, амфор; сверкало золото, блистали самородки, а дно устилали россыпи старинных монет.

Но море вокруг было мёртвым. Не только рыбы, крабы, ежи и моллюски не решались здесь селиться, но даже губки и полипы. Лишь около одного из самых больших пятимачтовых парусников, обхватив его щупальцами, толщиной в ствол столетней осины, и вытаращив холодные глаза, лежал гигантских размеров спрут. Девочка не могла понять: то ли он его оберегает, то ли захватил в качестве добычи. Ещё дальше, в толще мрачных вод, развалясь на скелетах и россыпях драгоценностей, неподвижно лежала пара монстров-кальмаров. У Дарьюшки промелькнуло: «Эта затаившаяся троица сама, поди, потопила ни одно судно. Какие жадные глазищи!..»

Глядя на это мрачное захоронение, девочка поняла, что ни все корабли, их команды и пассажиры погибли одинаково. Одни из них принадлежали алчным пиратам с массивными серьгами в ушах и разбились, грабя мирные суда. Многие налетели на коралловый риф, пытаясь спрятаться от этих хищников и непогоды. А некоторые остались здесь на века, покоряя океаны и отыскивая неизведанные острова. Много,… много удивительных, романтичных, но и страшных, тайн хранили остров Жемчужный, его рифы и атоллы!.. Богата была родина Жемчужины! Несметно богата!.. не только чистотою вод, сказочной красотою кораллового царства, множеством его обитателей, жемчугом, но и историями кораблекрушений, пиратских набегов, кладами и лежащими на дне несметными богатствами, захваченными бурным океаном у людей.

— Правда, — с печалью подумала девочка, — сказочно богат царь морей Нептун! Но и так же жесток, как и добр.

Ей сделалось грустно. Она сразу утомилась, и исчезло желание путешествовать по хрустальному дворцу.

Кладбище кораблей находилось на мелководном рифе, что располагался у входа в бухту острова. В тот момент, когда у Даши пропало желание двигаться дальше, они как раз минули этот риф, а вместе с ним и кладбище. И море, подводное его царство, снова преподнесли девочке подарок, о существовании которого мало кто и слышал…

Впереди бушевало, взрывалось и фонтанировало что-то огромное, фантастическое. Оно шипело и отплёвывалось огнём как тысячи Змей-Горынычей. Море и даже каменный пол хрустального дворца вздрагивали.

Подлинно, что неисчерпаема Природа в своих выдумках… Ну, кто бы мог подумать, что на дне океана, во власти сплошной воды может извергаться настоящий вулкан?… В горах — это понятно. Но чтобы в море, на самом его дне, под водой?… Не сказки ли это безудержного враля, или хуже того — отъявленного обманщика?… Может, скажете, что это не чудо, а чепуховая фантазия, которой верить-то и на полпальца невозможно?… — Как бы не так!.. Не очень-то горячитесь, иначе придётся пятиться, забирая назад все ваши недоверия. Ведь это так и было, всё истина до самой вот этой последней буковки! До восклицательного знака!..

То, что извергало тысячи огненных языков и содрогало землю, было ни чем иным, как ожившим подводным вулканом.

Даже Жемчужина не знала, что он проснулся. Она, конечно, слышала, что когда-то, ещё во времена рождения континентов и морей и некоторое время спустя, вокруг острова действовало много огнедышащих гор. Об этом говорилось в преданиях. Но никто из тех, что живёт теперь, их не видел. Прошли уже сотни лет, как уснул последний. Дарьина подружка упоминала об этом, рассказывая о сотворении континентов и океанов, поэтому и девочка слышала о них, но…чтобы вот так, наяву, да ещё забравшись на дно океана, их встретить, — это уж слишком! В это и она бы не поверила, расскажи ей кто-нибудь, — даже самый не выдумщик, самый серьёзный из всех дед. Но загвоздка в том и состояла, что вся эта невероятность была сущей правдой. Такой правдой, что к ней, если бы не бояться ошпариться, можно было бы прикоснуться.

Вначале Даша решила, что после всех кошмаров и видений в затонувших кораблях, она настолько устала, что засыпает, и ей грезятся огненные извержения вулканов. Девочка просто была уверена в этом и боялась, как бы ехидная выдра, мнящая о себе невесть что, не заметила это и не преминула снова показать свои снисходительные усмешки. Однако всполошилась именно та:

— Ужас!.. Какой ужас!.. Смотрите: — впереди огонь! Самый настоящий огонь!.. Дальше, если хотите, идите сами, — заявила она, — я не сдвинусь с места! Нет на свете ни одного зверя, на которого огонь не наводил бы животный страх!..

— Мы тоже не пойдём! — прорезался голос пингвинов, доселе не проронивших ни звука. — Мы о нём даже и не слышали. На нашей родине Антарктиде, во льдах, и слова-то такого не бывало. Но стоило выдре произнести: «огонь!», и наши спины сковал мороз! Не только лапы, но даже кончики крыльев похолодели!.. Мы тоже не сможем!..

— А м-мы,…м-мы… должны охранять вас, — таков приказ. Мы не можем отпустить вас одних. И не позволим…

Так и не договорив, чего они не позволят, стали пятиться назад и грозные воины — крабы.

Лишь Жемчужина да Дашенька горели желанием подойти поближе к извергавшемуся вулкану. Они знали, что он находится по другую сторону не разрушаемой хрустальной стены и не опасен. Это они попытались объяснить и своим провожатым. Но те были так напуганы, что, дрожа, лишь пятились ещё дальше.

Было бы лукавством сказать, что подружки вовсе не боялись. Но, скажите: разве не боязно прыгнуть с парашютом, или в одиночку пробираться на вершины самых высоких гор?… Однако, набравшись смелости, многие это делают. Да и на пыхтящие жаром вулканы поднимаются не только для того, чтобы изучить их, а и из обыкновенной любознательности, называемой любопытством.

Подружки, оставив свиту, медленно и осторожно стали приближаться к жерлу вулкана. Оно било пышущей лавой, поднимавшейся на много метров вверх.

Если бы вулкан находился на острове, то извергающаяся из кратера раскалённая лава, огненный пепел, камни и расплавленный металл, поднимались бы на сотни метров в небо и уж давно закрыли бы его черной сажей. А здесь они, шипя, быстро теряли скорость и жар. Но зато зрелище было куда красочней!.. Пар накрыл воздушным колпаком вершину вулкана, а вода струями прорывалась сквозь него вниз, к жерлу. Однако жар был так велик, что струи тут же исчезали, и мерещилось, что кто-то живой протягивает щупальца, стараясь схватить за горло дышащую пасть горы и задушить её, но тут же в страхе, обжегшись, отдёргивает их назад. Это было необыкновенным и каким-то таинственным!

От стекавших вниз струй лавы также поднимался пар. Он непрерывно колебался и в ярком свете, излучаемом кратером, играл и переливался чудными радужными цветами и бликами. Ни одна, даже лунная, радуга не жила так живо. Всё было необыкновенно и красиво! Оно так и осталось, сверкая, в памяти девочки на всю жизнь!..

Долго глядели подруги, околдованные сказочным подарком Матушки-Земли.