Путешествие слепого змея за правдой

ГЛАВА ПЯТАЯ

Было уже пять часов пополудни. Солнце, утомившись смотреть на ни с чем не сравнимые события сегодняшнего дня и собираясь на покой, укуталось в дымку, словно превратившись в куколку насекомого. И великий король тоже уже почти засыпал, лёжа на змеином черепе, не произнося ни слова и отдыхая. Музыка жутковатого гимна засыпала в синих усталых долинах.

- Ну, так что же с выпивкой и закуской? - внезапно нарушил сладкую дремоту короля его ужасный конь.

- Что? Да... Было бы мудрее лечь поспать. Но я должен праздновать этот день до беспамятства, пусть я и выпил уже больше, чем нужно. Давай для начала покинем это место, свидетель моего унижения! Неси меня к границам моего королевства!

- С удовольствием. Почти весь день я провёл без движения. Мне нужна большая прогулка, чтобы потом рассказывать тебе сказки с удовольствием. Я отнесу тебя к морю Замбези, договорились?

- Ты ума лишился? Проехать треть земного шара! И оказаться среди врагов, которые сразу разорвут меня на части?

- Минуту туда, минуту обратно - стоит только захотеть. И какая тебе может грозить опасность от муравьёв, когда ты со мной?

- Правда, но мне всё равно страшно. Какая чудовищная, пусть и привлекательная идея... Кто бы мог на такое решиться?

- Так решайся же! Чудовищное - это стихия того, кто рождён вершить великие дела. По-настоящему великий человек боится только самой мысли о том, что он может испугаться. Ты произнёс отличную речь, да

и дела твои сегодня неплохи, и теперь я и вправду не очень стыжусь того, что служу тебе. Я понял, что даже в цезаре есть что-то от слепого Змея. Не отступай, и, может быть, когда-нибудь ты, как и я, возрадуешься синему псу, бивагинальному слизистому мешку и свинцовому медяку!

- Хорошо, я решился! Я должен вести себя так, как предначертано судьбой. Судьба творит великого человека, как великий человек творит свою судьбу. То, что я наврал народу, чудесно превратилось в истину: старый Вшивий умер и породил, умирая, нового Вшивия - меня! Я отказываюсь от прежнего имени и отныне именую себя иначе: Геодеус! Долой отсюда - и в Отродию! Там ты уляжешься на берегу моря, глядя на город городов и доставая хвостом до огнедышащей горы. Там, где дух мура-вейства глядит из бездонного синего неба на благоухающую землю, полную волшебных воспоминаний, только там мы найдём достойное место для нашего торжества! Поверни направо и потом всё время прямо!

Не жалей, дорогая читательница, что нам не хочется описывать этого замечательного путешествия в подробностях. Мы не расскажем ни об интересных обстоятельствах в парадоксальной Великой Дуринии, ни о приключении с дерьмом в Вонючий, ни о переходе через огромные горы, разделяющие Великую Дуринию и Отродию, ни о разрушении многих городов на пути слепого Змея. Во всяком случае, это путешествие продолжалось не дольше, чем ты читала этот абзац.

Сообщим так же кратко, что, оказавшись в Отродий, Змей напился из большой лужи - затока Замбези, который омывает там всю страну, а потом уже насытился кошкой и обеими свинками. После этого король и Змей приступили к главной части торжества: рому и шампанскому.

Король наполнил шампанским два золотых кубка и вручил один из них Змею. Они чокнулись, благородный метал зазвенел, и король воскликнул:

- За твоё здоровье, дорогой друг, и за всё возвышенное в твоей душе! Пусть то великое, что томилось в твоей душе в границах царства метафизической пустоты, найдёт твёрдую почву и глубоко пустит корни, принесёт золотые цветы и тяжелые плоды в настоящем мире. Нет смысла в неземной возвышенности, потому что нет ничего, кроме земли! И звёзды не более, чем тысячекратное отражение земли в зеркале небосвода.

- За твоё здоровье, и за то возвышенное, что странным блеском осеняет твоё земное существование! Вечное сияние звёзд, отражённое в чёрном зеркале сточных вод, лети обратно в небесную юдоль, отделясь от земной грязи! Земная возвышенность это противоречие in adjecto¹, ведь земля и все её сёстры только жалкий осадок небесной возвышенности, caput mortuum²!

Они выпили.

- Эй, это лучше, чем вчерашнее дерьмовое пойло! -воскликнул Змей. - Дай-ка ещё!

- Не раньше, чем через четверть часа! - сказал король, выпивая ещё один бокал. - Иначе ты напьёшься и заснёшь, и придётся мне всю ночь сидеть в Отродий, а это ужасно. К тому же, ты не сможешь рассказать мне свою биографию, а после моего чудесного превращения мне хочется тебя послушать. Не меньше получаса я готов слушать твою историю, но и не дольше. Королю не подобает слушать, как не подобает и слушаться, и больше получаса историй оскорбит моё достоинство!

- Дольше, чем полчаса я и не собираюсь рассказывать, потому что я жду-не-дождусь чудесных симфоний и сказочных видений после выпитого. Дай мне ещё бокал, а то мой рассказ получится слишком скучным.

- Ну хорошо, бери, в честь сегодняшнего дня! - И Змей выпил второй, а король - третий бокал.

Красное солнце замерло, а южный ландшафт тихо веял свежестью. Словно крадущийся призрак, похожая на облако луна вскарабкалась в небо из-за гор на востоке, а на западе загорелась звезда, словно искра из солнца. Запахи утончились, цикады зазвенели громче,

¹ Противоречие по сути (лат.)

² Мёртвая голова (лат.; субстанция в алхимии, остающаяся после сублимации и не имеющая собственной ценности).

победоносно запели лягушки на понтинийских болотах. Как превратившийся в камень парадокс, спал первый город земли в пяти муравьиных километрах от змеиного носа, на котором лежал король,

И слепой Змей начал свой рассказ.

* * *

Прошло десять лет. Давно уже растаяли в голубоватом эфире последние звуки Бёлерова пердежа. Во все концы мира разнесли мухи Климу, обратившегося в навоз. Проклятая супруга Бёлера, которая по-прежнему верно служила дьяволу именем Ипсилон, опускалась все ниже и ниже, пока, наконец, не откусила своим детям все пальцы и не сожрала их, благодаря чему, -равно как и сотрудничеству с дьяволом, - окончила свой жизненный путь с посиневшим лицом на виселице. Она продолжает служить Ипсилону, уже в аду, ежедневно облизывает своим синим языком все его тело, покрытое гнилостными язвами, в награду за что еженощно получает по пятьдесят ударов палкой по синей заднице. Вебер как-то задохнулся, поперхнувшись неукротимым приливом слов; благородный герой, жертва собственной мудрости, которая - как говорил Ницше - если она настоящая, то всегда течет подобно потоку, то есть богато и неустанно! Благословен такой конец! Он умер на вершине самообожания.

Итак - все с грустью прошло, и кристально-голубая тишина вечности вздымалась как бездонная могила над местом, где когда-то буйствовала столь многообещающая жизнь. Из всех лиц, что действовали в этом романе, в живых остались лишь - свинцовый медяк, вернее, я хотел сказать, монетка на память, далее - слепой Змей, также бивагинальный слизистый мешок и наконец самое лучшее - синий пес. Все это время он неустанно появлялся здесь 7 августа, но никто не обращал на него внимания, а уличные ребята показывали ему, Всемогущему, голые задницы. Вот об этих персонажах и пойдет речь в следующих главах этого романа.