Путеводитель по Галактике для автостопщиков

Глава 18

После чего «Золотое Сердце» продолжил свой полет совершенно нормально, но с новым интерьером весьма приятного дизайна. Мостик стал как будто бы просторнее, и был выполнен в нежных пастельных зеленых и голубых тонах. В центре мостика, посреди клумбы с папоротником и желтыми цветами находилась никуда не ведущая винтовая лестница, а рядом с ней каменная тумба с солнечными часами, в которой размещался главный компьютерный терминал. Хитроумное расположение ламп и зеркал создавало иллюзию, что вы находитесь в оранжерее, окруженной огромным, тщательно ухоженным садом. По периметру оранжереи стояли мраморные столики на изящных фигурных ножках из кованого железа. Глядя в полированную мраморную поверхность, вы видели очертания приборов, а когда вы к ним прикасались, приборы мгновенно материализовались под рукой. Зеркала, если посмотреть в них под углом, как оказывалось, отражали все требуемые данные и показания, хотя было неясно, от чего они их отражали. Тем не менее, это было восхитительно.

Зафод Библброкс, развалившись в плетеном кресле, спросил:

— А что, черт возьми, произошло?

— Я же говорю, — сказал Артур, сидя в непринужденной позе возле маленького бассейна с рыбками, — вон тот переключатель невероятностного привода… — он махнул рукой в сторону, где раньше был переключатель. Теперь там стояло растение в кадке.

— Но где мы находимся? — спросил Форд, сидевший на спиральной лестнице с хорошо охлажденным пангалактическим бульк-бластером в руке.

— Там же, где и были, по-моему, — ответила ему Триллиан, глядя на зеркала, которые показывали изображение пепельного магратейского ландшафта, по-прежнему ползшего под ними.

Зафод вскочил.

— Тогда что же стало с ракетами?

В зеркалах появилась новая, совершенно поразительная картина.

— Похоже, — сказал Форд с сомнением в голосе, — что они превратились в горшок с петуниями и очень удивленного кита.

— С коэффициентом невероятности, — вмешался Эдди, который ничуть не изменился, — восемь миллионов семьсот шестьдесят семь тысяч сто двадцать восемь к одному.

Зафод уставился на Артура.

— Ты это сам придумал, землянин? — спросил он.

— Ну, — сказал Артур, — я всего лишь…

— Ты это очень хорошо придумал. Надо же, включить на секунду невероятностный привод без активизации страховочного экрана! Послушай, парень, ты ведь спас нам жизнь, понимаешь?

— Ну, что ты, — смутился Артур, — ничего особенного.

— Ничего особенного? — переспросил Зафод. — Ну и ладно, тогда забыли об этом. Компьютер, заходи на посадку.

— Но…

— Все, все, забыли.

Еще одна вещь, о которой забыли — это факт, что вопреки всякой вероятности, на высоте нескольких миль над чужой планетой был вызван к существованию кашалот.

И поскольку это далеко не самое естественное положение для кита, то у этого несчастного существа было очень мало времени на то, чтобы успеть свыкнуться с осознанием того, что оно кит, перед тем, как ему пришлось свыкнуться с осознанием того, что оно уже больше не кит.

Вот полная запись его мыслей с момента, когда началась его жизнь, до момента, когда она окончилась.

Ах!.. что происходит? — подумал кит.

Э-э, простите, кто я?

Привет.

Что я здесь делаю? Каково мое назначение в жизни?

А что я имею в виду, спрашивая, кто я?

Успокойся, приди в себя… о, это интересное ощущение, что это такое? Это вроде… посасывания, дрожи у меня в… у меня в… пожалуй, мне нужно начинать придумывать названия для разных вещей, если я хочу чего-то достигнуть в том, что я для удобства назову миром, поэтому, скажем так: у меня в желудке.

Отлично. Ого, крепчает. А что это за свистящий звук у меня в том, что я буду называть ушами? Наверное, я назову это… ветер! По-моему, неплохое название. Может быть, я найду какое-нибудь получше потом, когда выясню, зачем он нужен. Наверное, он — очень важная вещь, потому что его так много. Оп, а это что за штука? Это… назовем это хвост, да, хвост. О, да я могу здорово им бить! Ух ты, ух ты! Здорово! Правда, от него не видно никакого толка, но попозже я выясню, для чего он. Ну что, я составил себе отчетливую картину о природе вещей?

Нет.

Ну, ничего, все равно здорово. Столько нужно всего узнать, столько еще будет, просто голова кружится.

Или это от ветра? Его так много.

Ух, ты! Оба-на! Что это движется ко мне так быстро? Очень, очень быстро. Такое большое и плоское! Ему нужно очень красивое и звучное имя, например… ля… мля… земля! Точно! Хорошее название.

Интересно, мы с ней подружимся?

А далее, после внезапного влажного удара, была тишина.

Весьма любопытно, но единственной мыслью горшка с петуниями, пока он падал, было: «Как, опять?» Многие люди впоследствии размышляли о том, что если бы они знали наверняка, почему горшок с петуниями думал так, то им было бы гораздо больше известно о природе Вселенной.