Путь к вершине

Глава 3

Повешенные покачивались посреди площади. Потоки воды стекали с босых ног, с барабанной дробью падая в огромную лужу, в центре которой мрачной корягой застыла виселица. Центральная площадь Тиорты казалась вымершей. Сейнариса это не удивляло: дождь и висельники — не лучшее сочетание для прогулок.

С крытого балкона бывшего княжеского дворца принц со злостью смотрел на ненавистный город. Уже неделю как Тиорта была взята. Осады не было — ее попросту не потребовалось. Даже штурм получился какой-то… игрушечный. Через двадцать минут после того, как трубачи отдали сигнал, уже на пяти участках стена перешла под контроль ровандисцев. Немногочисленных защитников разогнали, ворота были захвачены, после чего конная гвардия, словно на параде, продефилировала к резиденции князя, которого без долгих рассуждений обезглавили прямо на площади. Архистратиг Тагерис провозгласил о присоединении Тиорты к Ровандис — и все закончилось. Не было ни грабежей, ни мародерства… Кое-кого, конечно, повесили. За неимением какой-то серьезной вины, сделали это просто так, для острастки. Оставив гарнизон, временного наместника — постоянного назначит Торговая Ассамблея — полководец отбыл.

Сейнариса с собой не взял — в качестве наказания. После того, как вместо полусотни конных в лагерь вернулось меньше десятка измученных гвардейцев, еще и не добившихся своей цели, Тагерис взъярился не на шутку. Мало того, что ему теперь придется объясняться перед Торговой Ассамблеей, какой бездны он потащил на войну наследницу, а затем еще и не уберег, и она тьма знает куда провалилась. Это-то пришлось бы делать в любом случае, но одно дело — виновато разводить руками, зная, что наследник теперь определился окончательно и бесповоротно, и совсем другое — гадать, где и когда всплывет спевшаяся с тиорцами дочь.

Сейнарис гадливо поморщился — повторить узор поиска он смог лишь позавчера, как раз незадолго до отбытия отца в Ровандис. Весть о том, что Ветассия уже в другом государстве и дотянуться до нее без дипломатического скандала не выйдет, привела Тагериса в бешенство.

Вернувшись в комнату, принц плеснул в золотой кубок немного вина. Все более-менее важные решения в Тиорте принимал назначенный отцом наместник. Ему оставалось лишь изнывать среди аляповатой роскоши, дегустировать весьма посредственные вина и сходить с ума от скуки, любуясь на висельников. Появлялись они на площади перед дворцом ежедневно. Те, что болтались под дождем этим вечером, подрались с ровандисским солдатом, избив того до полусмерти.

Вернувшись на балкон, Сейнарис снова уставился на падающие капли. Какая-то светская жизнь в этом городе была, однако присоединяться к тиорской знати он не хотел, хоть некоторые благородные и слали приглашения на какие-то званые вечера и прочую чушь. Рылом не вышли… Наместник же вечеринки закатывал крайне редко, по уши загруженный работой. Принц его не винил — он бы и сам с радостью занялся хоть чем-нибудь…

Вынырнувший из дождливых сумерек всадник, несущийся к воротам, заставил юношу подобраться. В такую погоду без дела на улицу не полезет ни один здравомыслящий человек. Гонец? В добрые вести, которые под вечер торопятся во дворец, нахлестывая коня, не верилось.

Как оказалось, зря — воспользовавшись отсутствием наместника, умчавшегося еще днем по очередному неотложному делу, Сейнарис принял гонца самолично. Под плащом у посланника, неожиданно оказавшегося представителем Кедровой Лиги, скрывался вполне приличный черно-белый костюм для верховой езды. Гонца звали Ветис, и отправлен он был не столько ради доставки новостей, сколько ради соблюдения этикета — в дне пути от города находилось посольство, возглавлял которое некий Кесиан Оссирис.

Немного осторожных вопросов — и губы Сейнариса тронула ухмылка. Посольство было направлено не столько в Тиорту, сколько в армию, ее осаждающую. О том, что тиорская столица могла пасть за столь короткое время, в империи как-то не задумались. Вот и зря!

Тем не менее, наличие в городе таэтисского дипломата окажется как нельзя кстати. Империя не слишком-то охотно поддерживала связи с человеческими государствами, но в голый изоляционизм не впадала. Таэтис считались едва ли не родоначальниками современной культуры большей части материка, и имперский аристократ, безуловно, по социальному статусу более, чем подходит, для того чтобы сходить с ума от скуки вместе — а чем еще можно заниматься в такой дыре, как Тиорта?

Обещание Ройвис сдержал. Следующим утром он зашел за Ветой и те отправились на конюшню. Вместо роскошного наряда девушка выбрала весьма практичный костюм для верховой езды.

— Плащ не забудь, — посоветовал рыцарь. Осень в Вельсии наступила окончательно и бесповоротно. Дождь лил, почти не переставая. Страшно представить, во что превратились дороги… Впрочем, можно проехаться и по Травяному тракту. Ровандисские купцы, жизненно заинтересованные в бесперебойной доставке товаров на юг, расстарались на совесть и каменной дороге дождь нипочем.

Выбрать спокойную, но выносливую гнедую лошаденку было делом времени. Оседлать ее Вета сумела без посторонней помощи — конюху Ройвис велел не вмешиваться. Мало ли, что случится в жизни — лучше уметь самостоятельно приготовить коня к дороге. Подсадив девушку, вскочил на загарцевавшего буланого жеребца. Этот, в отличие от сестрицы, явно готовился к лихим кавалерийским наскокам с самого рождения.

— Ты уверен, что эта зверюга — конь, а не взбесившийся тигр? — С улыбкой поинтересовалась девушка. Вчера ее словно подменили — исчезла настороженная забитость, раньше то и дело проскакивавшая в жестах и мимике. Обычно ссутуленные плечи распрямились, на губах постоянно играла загадочная полуулыбка.

— Это ты не видела, как настоящие боевые зверюги выглядят.

— А эта — не боевая?

— Боевая. Но до тех же тахаданских ему далеко. Прости, дорогой, — ладонь Ройвиса потрепала жеребца по шее, — вот уж где змеиный норов и кошачье коварство. Зазевайся — и полетишь под копыта. И вряд ли легко отделаешься.

По дороге к городским воротам он рассказывал о тахаданских кавалеристах. Несколько раз пытался перевести тему, опасаясь, что спутница заскучает, но в черных глазах горел живой интерес. Вопреки своим утверждениям, Вета держалась достаточно уверенно. Ройвис, сначала бросавший на нее встревоженные взгляды, живо убедился: вываливаться из седла, подобно приснопамятному мешку, ровандиссийка не собирается.

— Большую часть Халифата занимает пустыня, так что крупных лошадей, какие у нас идут для тяжелой кавалерии, там не любят. Да они там и не слишком приживаются. А вот легкие и поджарые жеребцы у тахаданцев просто великолепны. Выносливые, быстрые и невероятно агрессивные.

— Что же в этом хорошего? — удивилась Вета.

— Ну, для наездника, конечно, ничего. Особенно для неопытного. А вот тому, на кого этот наездник несется, размахивая саблей во славу халифа, такой четвероногий доставляет массу хлопот. Во-первых, он охотно бросается в драку наравне с хозяином. Зазеваешься — и ты сам или твой конь или копытом получит, или зубами. А когда лошадь тебя кусает — поверь, приятного мало.

Миновали ворота — на этот раз из караулки выглянуть никто не соизволил. Мол, если и нашлись какие-то идиоты, вылезшие из тепла в слякоть — так это не наши проблемы.

— Ройвис, а ты знаешь эти места? — Спросила Вета, когда город остался позади.

— Не очень. Не беспокойся, не заблудимся.

— Тогда поехали туда, — рука Веты указала в сторону невысоких, покрытых травой холмов.

— По-моему слезать с хорошей дороги в эту грязь — не лучшая идея.

— Там что-то есть.

— Что? — Рука сама потянулась к мечу. В отличие от доспехов, клинок оставлять в представительстве рыцарь не стал. Не то, чтобы он боялся — так, на всякий случай.

— Не знаю. — Девушка увидела, что собеседник уже готов броситься в бой и успокаивающе положила ладонь ему на предплечье. — Оно не опасное.

— Ну… Поехали. Ты бы хоть объяснила по-человечески?

— Оттуда идет какое-то… Что-то мистическое. Прости, я не объясню понятнее. Но мистики такое и не захотят — почувствуют.

— Уверена, что это не опасно? — Девушка вновь взялась обеими руками за поводья.

— Вообще-то нет… — Ройвис в ответ громко хмыкнул. — Но с тобой мне все равно спокойно. Как за стеной. Обо мне раньше никто так не заботился.

Губы девушки тронула легкая улыбка, а рыцарь почувствовал, что краснеет.

Древняя крепость открылась неожиданно. Обогнув очередной холм, они буквально уперлись в воротную арку. Сами ворота давным-давно сгнили. Миновав узкий проход, Ройвис и Вета въехали во внутренний двор. Копыта тихо цокали по каменным плитам, между которыми вовсю желтела трава. Серое небо равнодушно плыло над двумя полуразрушенными постройками из столь же серого камня. В центре небольшой крепостицы, словно волчий клык, высился остов башни. Все, что было выше третьего этажа, обвалилось. Не внутрь — наружу, обратил внимание Ройвис. Справа от башни высились груды битого кирпича. И, если предположить, что это именно упавшая верхушка, размеры строения не могли не впечатлять. Шагов сорок в высоту, никак не меньше…

— Роаданская? — Ройвис и сам удивился сквозившему в голосе благоговению. За свою жизнь он успел повидать немало развалин — как древних, так и разрушенных едва ли не на его глазах. Но это место внушало необъяснимый трепет.

— Вряд ли. — Вета неуклюже слезла с лошади и направилась к башне. Ройвис поспешно последовал ее примеру. Оставлять девушку в одиночестве и, тем более, позволять ей самостоятельно лезть в мрачную дыру, оставшуюся на месте входа, не хотелось категорически.

Та обернулась. Алые губы опять сложились в улыбку.

— Там безопасно, не волнуйся.

— Ага. — От места действительно веяло ощущением покоя и равнодушия к недолговечным людям. — Интересно, сколько ей? Столетия три?

— Ну что ты, — рука в черной перчатке коснулась уцелевших каменных перил. От подножия башни ко входу поднималась короткая лестница. Ветер и дождь приложили немало усилий, но серьезно повредить каменным ступеням не смогли. — Гораздо больше… Если я правильно понимаю, это одна из крепостей Каменного Пояса.

Ройвис напряг память. Та в ответ мрачно промолчала.

— Ни о чем не говорит. — Сдался он. Вета завороженно смотрела в черный провал входа — как и ворота, входная дверь не уцелела. Изнутри тянуло холодом и сыростью.

— Каменный Пояс строили тысячелетия полтора назад. Тогда Кедровая Лига была королевством, куда обширнее нынешнего огрызка.

— Я думал, лига гораздо моложе, — смущенно пробормотал Ройвис.

— Лига сама по себе, конечно, моложе. Но империя Таэтис всегда стремилась окружить свои границы лояльными человеческими государствами. Вот граница одного из них и проходила здесь. Крепость строили сами таэтис — только они могут так напитать камень мистической энергией.

Ройвис кивнул. Таэтис были второй, помимо людей, расой, населяющей материк. Огромное государство, занимавшее всю территорию западнее Кедровой лиги, жило довольно замкнуто и не слишком охотно пускало в свои пределы людей. Тем не менее, кое-что о них знали. В первую очередь — о способностях к мистицизму, значительно превышающих человеческие. В той или иной степени едва ли не каждый таэтис был мистиком. Древняя империя оказала огромное влияние на более молодую человеческую расу. На культуру, искусство, архитектуру… На имена. Те из них, что заканчивались на «-ис», имели таэтисское происхождение. А таковых было очень, очень немало.

— Как раз столетия три назад между молодой Роаданой и империей пробежала кошка, — продолжила Вета, — в развязавшейся войне Роаданцы сумели выбить вассальные таэтис государства дальше на запад. Каменный пояс, состоявший из вот таких вот крепостей, не помог, в конце концов он отошел захватчикам. Те какое-то время держали в них гарнизоны… А затем эти места стали безнадежной глушью.

Ройвис кивнул. Роадане во времена ее расцвета и впрямь от крепостей в этой местности никакого проку. До границы с современной Кедровой лигой — глаза вытаращить.

— Пойдем. — Каблучки мягких сапожек зацокали по истертым временем ступеням.

— Ты уверена, что туда стоит лезть? — Поинтересовался рыцарь. Голос так и сочился скепсисом, но слушать его девушка не стала, исчезнув в черной арке. Буркнув под нос что-то недовольное, Ройвис направился следом за ней. Там же кромешная темнота, что она… Короткая вспышка напомнила ему о мистических способностях Веты. Над раскрытой ладонью девушки трепетал ярко-рыжий шарик, дававший света куда больше, чем самый яркий факел.

— Неужели тебе неинтересно прикоснуться к такой седой древности? — В голосе Веты звучал детский восторг.

Ройвис хотел было съехидничать, но прикусил язык. Ему и впрямь было интересно.

Увы, помещение совсем не оправдало возложенных надежд. Мистический огонек высветил покрытые плесенью стены. В дальнем углу громоздилась куча мусора. Что ж удивительного, при всей заброшенности крепости, вряд ли она является тайной от жителей Твейси.

— Наверняка местные мальчишки утащили отсюда все, что имеет хоть какую-то ценность, — пробормотал Ройвис.

— Ты хотел найти что-то ценное? — Округлила глаза Вета. Девушка растерянно осмотрелась, словно пытаясь убедиться, что грязный заплесневелый разгром, царящий вокруг, не прячет ничего загадочного.

— Ну, надеялся. Вдруг в углу случайно валяется какой-нибудь меч тех времен.

— Так он бы весь проржавел за это время…

— А как же «прикоснуться к седой древности»? — поддразнил спутницу Ройвио. Девушка рассмеялась.

— О! Смотри! Там второй этаж! — Ройвис проследил за вытянутой рукой. В потолке чернело квадратное отверстие. Увы, от лестницы давно не осталось ничего, кроме груды щебня.

— Не забраться же…

— Ну почему? — Вета встала под дыркой в потолке. От ее головы до потолка оставалось не меньше двух шагов. — А ну-ка подними меня!

Ройвис хотел было возразить, что наверху она, скорее всего, не найдет ничего, кроме точно таких же груд мусора. Однако, в взволнованном голосе сквозил такой неприкрытый восторг, что всякое желание разбивать невинные девичьи фантазии исчезло. В конце концов, это не тот каприз, который трудно исполнить. Обхватив тонкую талию, он без труда поднял невесомую девушку. Та, непонятно чему хихикнув, исчезла в темном провале. Миг спустя из проема полился оранжевый свет — первый огонек так и остался висеть под потолком первого этажа.

— Ну и что там? — Поинтересовался рыцарь после того, как ему надоело вслушиваться в раздающуюся сверху возню.

— Ничего! — Откликнулась Вета, — хотя постой, а вот эта… Ай! Тьфу, грязь… Чего ты хохочешь, я испачкалась!

— Спускайся давай, грязнуля! — фыркнул Ройвис.

— Ага. — Из провала свесились ноги Веты. Когда-то белые сапожки были измазаны грязью, с каблуков свисали лохмотья паутины. — Ой, а как?

— Прыгай, поймаю.

— Ну… ух! — Ройвис без труда поймал девушку и поставил на ноги. Та лучезарно улыбнулась, облизав губы. В черных глазах на миг мелькнуло какое-то странное выражение.

— Думаю, пора возвращаться.

— А? Ну… да, наверно, — чуть растерянно откликнулась Вета. Оба световых шарика погасли, и мир погрузился во мрак.

— Рановато ты… — Голос Ройвиса оборвался на полуслове. Ни темноты, ни башни вокруг больше не было, в глаза бил ослепительный свет заходящего солнца.

Рыцарь ошарашенно завертел головой. Вокруг раскинулся пронизанный солнечными лучами лес. Под ногами хрустнули пожелтевшие иголки.

— Какого… — Пробормотал Ройвис. Глаза настороженно зашарили вокруг, выискивая неведомую опасность. Вот только никакой, даже самой завалящей, угрозы не наблюдалось. Обступившие рыцаря деревья хранили торжественное безмолвие. В голове мелькнула растерянная мысль — все ветви были усыпаны самыми обычными листьями. Откуда тогда взялось столько хвои под ногами?

Что за бред лезет в голову… Какая разница, кто натаскал сюда иголок? Главное — где Вета и куда его занесло? Сверху спланировало что-то ярко-зеленое. Обычный лист, такой же, как и на деревьях. Спланировал на землю, раздался отчетливо различимый треск — и во все стороны брызнули синие искры, оставив после себя девственно-чистую землю, усеянную лишь пожелтевшими иголками. Что здесь происходит? На рыцаря волной накатила сонливость. С чего бы вдруг? Тупое оцепенение вымывало все мысли и тревоги. В душе уютным клубком свернулось ощущение покоя и умиротворенности. Собственно, что удивительного в происходящем…

— Ройвис!!! — раздавшийся за спиной дикий крик разбил оцепенение на сотни острых осколков. Парня подбросило вверх.

Позади в двух шагах стояла Вета. За спиной ровандиссийки жуткой кляксой застыл черный прямоугольник в человеческий рост.

— Сюда! Скорее! — Зачем? Никакого смысла куда-либо идти или… заторможенность снова спала: девушка, вцепившиь в его ладонь, отчаянно тащила его в сторону черного провала. Ройвиса передернуло от сквозившего оттуда холода… Зачем им туда? Надо ее остановить, пусть лучше они вдвоем останутся здесь. Скоро этот провал исчезнет и тогда…

Ройвис остановился. Хрупкой девушке его с места не сдвинуть, наоборот, это он сможет ее удержать… Куда там! Они словно поменялись местами — худенькая Вета продолжала тащить за собой упирающегося рыцаря. До зловещего прохода остался всего один шаг. Ройвис посмотрел в глаза пытающейся затащить их в этот кошмар дурочке. Словно молния ударила по размазавшемуся сознанию — в черных омутах плясали зеленые искры, но былого отчаяния в них уже не было — их постепенно затягивала сонная паволока… И тут черный провал все-таки поглотил их.

— Кесиан благополучно добрался до Тиорты. — В глазах Лиардис смутной тенью застыла тревога, — наместника в княжеском дворце не было, но Сейнарис принял его очень радушно.

— Ну так это же замечательно, зачем так нервничать? — Кисть едва касалась холста, оставляя почти невидимую линию, пересекающую лицо воина. Застывший перед разъяренной пантерой мужчина — сосредоточенный, настороженный, тем не менее, таилась в янтарных глазах сокрытая неуверенность… Тысячи подтекстов могут быть вложены в картину именно такими, невидимыми непосвященному штрихами. Зрителю не важна комбинация полутонов. Главную роль играют слезы, наворачивающиеся на глаза, жажда мщения, вскипающая в венах…

— Я беспокоюсь. Этот недоделанный принц, судя по тому, что я о нем узнала, тот еще отморозок.

… или даже отчаяние перед неотвратимым взглядом смерти. По сути, любое искусство есть игра на сокровенных, потаенных мыслях и эмоциях. Именно поэтому разные наблюдатели видят вовсе не одно и то же, когда глядят на разрисованный разноцветными жидкостями холст или…

— Астаэлле, ты меня слушаешь?!

— А?..

— Неужели нельзя отложить эту мазню на десять минут? — В голосе Лиардис звучала детская обида.

Длинные ресницы едва заметно дрогнули. Мазню?

— Я же не просто так… Ты что делаешь?! — Изящные длинные пальцы с посеребренными ногтями безжалостно содрали холст с мольберта. Просторную, залитую утренними сумерками комнату, наполнил звук рвущейся ткани.

— Было же красиво! Зачем?!

— Было бы красиво, ты бы смотрела и восхищалась, а не донимала меня идиотскими вопросами. — Васильковые глаза двумя кинжалами вонзились в поникшую девушку. — Ты что же, собралась свой юный идеал обложить ватой, чтобы его, не дай Рассветы, не поцарапал какой-нибудь худосочный человечек?

— Ничего он не идеал!

— Лиардис, если ты сейчас попыталась соврать мне — это ужасно, потому что получилось у тебя из рук вон плохо. Если же ты пытаешься обмануть саму себя — то это совсем не лезет ни в какие рамки.

Узкая ладонь поправила складки невесомой, облегающей тело домашней мантии. По сияющему чистой белизной подолу проскользнуло несколько лазурных искр.

— Либо ты просто трясешься от ужаса при одной мысли о том, чтобы перестать играть в «просто друзья». Тогда дело совсем худо.

— Прекрати надо мной издеваться! — Интересно, разревется или нет? Семь рассветных птиц, неужели Астаэлле в ее возрасте была такой же? Вроде бы нет… Таэтисса едва сдержала усмешку. Тоже мне, умудренная дама… Да она старше этой пигалицы на пять лет. Мелочь.

— Ты, конечно, можешь… — Очередная ценная нотация оборвалась на полуслове. Ироничный изгиб губ дрогнул. Где-то открылась Сфера — словно обжигающий ветерок коснулся серебристо-белых волос. Что-то не так. Отголосок слишком сильный. Этот узор запросто может отправить незадачливого мистика в края несравненно менее комфортные, чем сей бренный мир. Это кто же столь равнодушно относится к ученикам, что позволяет им совершать такие действия, не объяснив элементарных правил?

— Что случилось? — Лиардис ничего не почувствовала. Мистерия Сферы — высшее искусство, доступное лишь Кругу Соцветий и приближенным к нему…

— Не мешай. — В васильковых глазах постепенно всплывало недоумение. Сфера открылась за пределами империи? Что за бред?!

— Лиардис. Немедленно отправляйся к Тацэйре. Скажи ей, что за пределами Таэтис открылась Сфера. Я пройду по отголоску и проверю, кто умудрился это сделать. Поняла?

— Да. — Вот теперь на нее любо-дорого смотреть. Сосредоточенный зеленый взгляд, носик упорно вздернут… Куда только подевалась влюбленная плакса.

— И, знаешь что… Думаю, тебя все же ждет блистательное будущее. Все, пошла!

Девчонку как ветром сдуло, а Астаэлле, вздохнув, уселась на маленький пуфик. Бездонные синие глаза закрылись, на алебастровом лице проступила отрешенная умиротворенность. К тому времени, как Лиа доберется до бывшей наставницы, мистисса уже будет в Сфере. Теоретически, она способна сделать это самостоятельно. На практике же наставники всегда ценили Астаэлле именно за это качество — она не лезла на рожон там, где можно без этого обойтись. Но кто же умудрился совершить такое?..

Сложнейший мистический узор с легким перезвоном окутал застывшую таэтиссу, дохнул в лицо умиротворением и покоем. Какое непередаваемо сладкое ощущение, словно вечность тихо вздохнула, коснувшись волос хрустальными колокольчиками. И горе тому, кто забудется в этом царстве вечной неги.

Васильковые глаза широко распахнулись. Вокруг простиралось бесконечное, заполненное водой пространство. Туфли из белого атласа твердо стояли на безмятежной глади. Водная бездна, прозрачная, словно слеза, сизое небо, лишенное облаков или светил… Сфера была такой же, как и всегда. Где-то на немыслимой глубине Астаэлле разглядела дно безбрежного океана — ровные каменные плиты, исчерченные таинственными знаками. Девушка с силой провела пальцами по глазам. Расстояния и даже само время здесь — не более, чем абстракция. Попытка понять, по каким правилам устроена Сфера — бессмыслица. Все, что нужно — найти след неведомого мистика, сумевшего открыть врата. Все, кто причастен к Мистерии Сферы, сейчас находятся в Таэтис. Означает ли это, что открывший — человек?

Мистический мир, отвечая на ее желание, пришел в движение. Водная гладь под ногами забеспокоилась — и рванулась навстречу. Сфера сама поворачивалась вокруг Астаэлле, приближая к месту выхода неизвестного. Интересно, он еще жив или чуждый мир уже убил его? Теперь от острых каблучков расходились следы, словно Астаэлле на бешеной скорости неслась вперед, ухитряясь при этом не делать ни шага. Девушку едва не замутило. Она была из тех весьма немногочисленных мистиков, чьи способности превышали некий установленный Сферой «ценз». Более слабые растворялись в безумной круговерти мистических энергий — именно поэтому за всю историю ни одному человеку не удалось находиться в Сфере сколько-то долгое время. Способности этой расы не дотягивали до необходимого уровня.

Мир вернул утраченное на несколько минут спокойствие, водная гладь вновь стала безмятежной. Вот и след: в нескольких шагах от Астаэлле вертелся небольшой водоворот — место пробития, по которому сюда пришел неведомый гость. К завихрению потянулись сотни жемчужных нитей. Девушка застыла, закрыв глаза. Окружающий мир для нее исчез.

Оказывается, «визитеров» было двое. Астаэлле почувствовала изумление молодого мужчины, сменяющееся сонным оцепенением, когда мир Сферы начал растворять в себе его личность. А вот и виновница произошедшего. Здесь клубок эмоций был куда более тугим. Благоговение и трепет, когда она прикоснулась к величайшей мистерии, постепенно сменяющий их ужас от осознания собственного бессилия… Но как эта неумеха ухитрилась открыть врата? Астаэлле без труда разобралась, что необходимых знаний у девчонки не было. Случайность? Это же как нужно исхитриться, чтобы случайно попасть в Сферу? Увы, разобраться так и не получилось. Зато на грани сознания появилось ощущение, что за ней наблюдают.

«Продолжай. Не отвлекайся.» — Фраза возникла прямо в воздухе из сгустившегося над водной гладью белого тумана. Астаэлле расслабилась — Лиардис все же добралась до Тацэйре, и теперь та присматривает за бывшей ученицей.

К сожалению, из мира Сферы больше ничего дельного вытянуть не удалось — не считая того, что парочка все же смогла вовремя улизнуть обратно. Пройти за ними следом? Жемчужные нити снова замелькали в поисках необходимых ответов. Вскоре Астаэлле убедилась, что двое визитеров без сознания — и в гордом одиночестве. Может быть, навестив их, удастся найти недостающие элементы мозаики?

Мир исказил мелодичный перезвон, и Сфера исчезла. В нос ударил запах плесени и гнили. По коже пробежал озноб — легкая мантия оказалась никудышной защитой против царившего вокруг холода. Птицы Рассветные, куда ее занесло?

В воздухе вспыхнуло несколько синих искр, осветивших убогое пространство полуразрушенного зала. От стен исходило едва видимое свечение. Так-так, и что же это? Астаэлле сосредоточилась на пропитавшей камень мистической энергии. Что-то не припоминалось ей, чтобы люди умели наполнять таким образом материальные объекты. У них все много грубее… На парочку, валявшуюся в беспамятстве на полу, таэтисса внимания не обращала. Дойдет еще до них черед. На то, чтобы разобраться в произошедшем, много времени не потребовалось — девчонка и впрямь ухитрилась зацепить одну из заключенных в стене мистических нитей. Повезло, как утопленнице — столь умело стянуть на себя эманацию создававшего крепость мастера. На беду дилетантки, архитектор, очевидно не имевший никакого отношения к человеческой расе, был настоящим мастером, и проникнуть в Сферу для него проблемой не было. Не стало и для девчонки — сама того не желая, дурочка исхитрилась стянуть на себя большую часть вложенной в камни крепости энергии. Надо полагать, через пару столетий от древнего строения не останется ничего, кроме груды щебня. Что ж, теперь разберемся с «самородком».

После того, как Астаэлле разглядела, кем именно была открывшая врата, васильковые глаза изумленно распахнулись. Она-то гадает где носит Ветассию Эргерион, а принцесса в это время в какой-то древней крепости валяется под смазливого вида рыцарем!

До Астаэлле долетел отголосок эмоций наставницы, продолжавшей наблюдать за похождениями беспокойной ученицы. Тацэйре было весело.

И что теперь делать? С одной стороны, девица играет в ее планах немалую роль, и раз уж она сама попала в руки… Вот только как раз сейчас-то от нее особого толку не будет. Намеченная комбинация находится в самом начале развития. Скоро эти двое придут в себя — и так ли им необходимо знать о том, что кто-то проведал об их путешествии в Сферу?

Только сейчас Астаэлле обнаружила, что ее колотит мелкая дрожь. Как же здесь мерзко… Тем не менее, юная таэтисса потратила еще немного времени, чтобы оглядеть лежавшую без сознания пару. Судя по увиденному, они вовсе не нищенствуют. Теплая одежда, по крайней мере, указывала на то, что простуда этим двум в ближайшее время не грозит. Хотя, от лежания на холодном камне… Впрочем, это не ее проблемы. Выглянув, порядка ради, в проем, из которого вместе с тусклым осенним светом проскальзывал тоскливый осенний ветер, таэтисса обнаружила двух оседланных лошадей. Ни мешков, ни сумок к седлам приторочено не было. На прогулку выбрались? Ну-ну… Похоже, делать здесь больше нечего.

Миг спустя Сфера вновь приняла ее. Увы, для простого перемещения при помощи мистического узора расстояние оказалось слишком велико. Интересно, кто эти двое? Случайные попутчики, друзья, любовники? Неплохо бы это выяснить. Впрочем, это уже будет совсем не ее заботой. Астаэлле вообще в данный момент времени заботило только желание немедленно закутаться в шерстяное одеяло и выпить чего-нибудь горячего.

Тихий стон вырвал его из гулкой, равнодушной пустоты. Ройвис лежал на чем-то мягком. Глаза удалось открыть не сразу — мысли скакали упившимися зайцами, хотелось просто лежать, не обращая внимания на промозглый холод.

— Ройвис?

— А? Что?

«Мягкое» под ним зашевелилось, и это движение окончательно вернуло рыцаря на грешную землю. Как оказалось, все это время он лежал на Вете. Онемевшее тело слушалось с трудом, но он все-таки сумел сползти с девушки и кое-как встать на четвереньки. — Какой бездны здесь…

Вета не ответила. Судя по раздававшемуся из темноты шороху, она тоже пыталась встать, хотя получалось у нее так себе. Сумев-таки воздвигнуть себя на ноги, Ройвис помог подняться спутнице. Та вцепилась в него, словно клещами.

— Пойдем отсюда. — Ноги не слушались, словно кто-то заменил их на две деревянные колоды. Тем не менее, ему удалось вытащить девушку на улицу. Равнодушное небо опять разразилось мелким дождем.

— Ты в порядке? — Черные глаза на бледном лице горели лихорадочным огнем.

— А ты? Какой бездны здесь происходило?

— Ох… — Вета опустилась на каменную ступень. — Поверить не могу…

Немного подумав, рыцарь уселся рядом.

— Кажется… Кажется, мы оказались в Сфере.

Холодные капли падали на лицо, но натягивать капюшон не было ни малейшего желания. Странным образом льющаяся с неба вода убеждала: что бы ни произошло, они в порядке. Все в порядке. Вот только Вету колотит мелкой дрожью.

— Замерзла?

— Нет… Да. Ройвис, это была Сфера! — Теперь в глазах девушки плескался детский восторг. — Понимаешь? Сфера!

— Не понимаю. Что это такое?

— Ну… Я не знаю. — Рыцаря от такого ответа пробил полуистерический смех. Вета удивленно хлопнула глазами, а затем тоже расхохоталась.

— Поехали домой?

— Ага. — Идея была на редкость здравая: что может быть чудеснее, чем усесться около пышущего жаром камина?

— Понимаешь, я раньше вообще считала, что человеку не дано увидеть Сферу даже краем глаза, — рассказала Вета, после того как Ройвис, подсадив ее, в свою очередь оказался в седле. — Таэтис называют ее высшей мистерией… Или как-то так. Это абсолютно чуждый нам мир, живущий по своим, особенным законам. Входить в него умеют лишь сильнейшие среди мистиков.

— Но ты же смогла. Или ты…

— Издеваешься? Я понятия не имею, как умудрилась сделать это.

— Если это такое чудо, почему ты столь отчаянно потянула меня назад?

— Потому что мы бы там не протянули и пяти минут.

Ройвис вспомнил, как на него рухнуло сонное безразличие. Последнее, что отпечаталось в сознании — рассыпавшийся искрами лист. Остальное подернулось зыбкой рябью.

— Тот, у кого недостаточно развиты мистические способности, впадает в оцепенение и вскоре теряет всю свою личность: память, эмоции, способность думать… Я продержалась чуть дольше, достаточно, чтобы понять, что произошло и потащить тебя назад.

— Ага, потащить. — Память услужливо напомнила, как Ройвис пытался упираться сам и удержать Вету вдали от портала, который, видимо, вел обратно в заплесневелую башню. — Как ты вообще умудрилась сдвинуть меня с места?

— В Сфере мистические способности определяют все. По крайней мере, так мне рассказывали наставники. Физическая сила там не играет никакой роли.

— Мнда… То-то я удивился, что в лиственном лесу на земле столько иголок, — брякнул рыцарь ни к селу, ни к городу.

— В каком лесу? Не было там никакого леса… — Растерянно возразила Вета.

— Как это «не было»?!

— Ты видел лес? А я берег озера… Забавно. Наставник говорил, что по одной из версий каждый, попавший в Сферу, видит ее совсем не такой, как окружающие. Не думала, что до такой степени.

— Интересно, почему так? — Вдали показался Травяной тракт. Каких-то двадцать минут пути — и они дома.

— Да откуда я знаю? Все, что известно людям — отголоски знаний таэтис. Лишь их лучшие мистики могут попасть в Сферу и вернуться обратно.

— А зачем им это?

Вета в ответ лишь пожала плечами.

— Как-то черпают там силу или что-то вроде этого… Не знаю.

Возле городских ворот наткнулись на давешнего стражника с разбойной внешностью. Тот вразвалочку вышел из караулки, но, увидев знакомые лица, хмыкнул и вернулся обратно. Ройвису подумалось, что с таким отношением к службе вельсийцы немногое смогут противопоставить Ровандис. А в том, что те весной попытаются присоединить к себе еще один осколок Роаданы, рыцарь не сомневался. В отличие от той же Тальнаэры, Вельсия для Ровандис не столько торговый партнер, сколько досадная помеха, сдирающая немалые средства за пользование Травяным трактом.

Ройвис покачал головой. Небрежение к собственным границам может обойтись вельсийцам очень дорого. В отличие от южных соседей, ровандисцы к военным делам относятся с северной педантичностью и тщанием.

Бездонное синее небо безмолвным куполом укрыло одетый в золотые цвета лес. Бесконечные холмы, усеянные желто-рыжими дубами, приняли Астаэлле под торжественные своды. Здесь, в отличие от северных земель, осень лишь недавно вступила в законные права. Сидевшая на ветвях белка встревоженным взглядом следила за тем, как закутанная в белое фигура неспешно шествует по лесному царству. В отличие от северных лесов, таэтисские дубравы не давили мрачным превосходстом. Древние деревья хранили вежливое, безучастное равнодушие.

Астаэлле всегда приходила сюда в минуты усталости — а длительное пребывание в Сфере измотало мистиссу до крайности. Таэрзис, древняя колыбель мистических искусств, при всем своем великолепии, слишком давил непредставимой, запредельной мощью. Былые наставники посмеивались над девушкой, избегавшей города, ставшего для нее новым домом. Они свято убеждены: скоро она будет воспринимать как обыденность тончайшие шпили и купола Цитадели Соцветий. Астаэлле в этом сомневалась, но переубеждать Тацэйре не стремилась.

Недавняя инициатива покровительницы, настоявшей на вручении новоиспеченной послушнице полномочий по взаимодействию с восточными странами, изумляла. Конечно, в Империи всегда давали дорогу молодым. Если юных аристократов и мистиков держать вдали от государственных дел, они почувствуют себя потерянными, когда настанет их череда брать в руки бразды правления. Опытные царедворцы вмешивались лишь в критических ситуациях, а таковые случались не так уж часто.

Во все времена люди полагали себя ровней таэтис. Рассматривали их так же, как и друг друга — пусть опасными и могучими, но обычными конкурентами, с которыми можно торговать, интриговать, а в крайнем случае — бросить на непокорных соседей армию. Люди всегда переоценивают собственную значимость.

Астаэлле смерила взглядом один из дубов. По прекрасному лицу скользнула мимолетная тень улыбки. Почему бы и не отказать себе в небольшой шалости? Приближенная к Кругу Соцветий, словно мелкая девчонка, полезла наверх. Длинные изящные пальцы цеплялись за теплое дерево, напоминавшее о навсегда канувшем в вечность детстве. Правда, выполненные из шелка сапоги, по замыслу портного, предназначались для подогретых каменных плит дворцовых переходов, но никак не для подобных экзерсисов. Тем не менее, Астаэлле утихомирилась, лишь когда перед ее глазами замелькали верхушки деревьев. Ветка, на которую уселась девушка, протестующе скрипнула. Прижавшись щекой к шершавому стволу, таэтисса закрыла глаза.

Последний раз люди вызвали в империи настоящий переполох около трех столетий назад. Тогда возникшее где-то на восточных задворках цивилизации королевство Роадана сочло себя вправе претендовать на первенство на всем континенте. Мир погрузился в бездну непрекращающихся войн. Воздух заполнил пепел пылающих городов, бегущие от жестокости захватчиков люди, стремительно скатывающиеся к дикости, заполонили окрестности… Данники таэтис, человеческое Кедровое королевство, не выдержало ударов роаданцев и покатилось на запад, спасаясь от красно-желтых кавалеристов.

Все это время таэтис безучастно смотрели на объявший пол-мира кровавый кошмар. Они вступили в игру лишь когда война вплотную подступила к границам империи. Для роаданцев молчание империи казалось слабостью. Одержимые державой, раскинувшейся по обе стороны от Пиков Мира, короли юного государства бросились в бой — и в колоссальном пограничном сражении безупречная роаданская машина прекратила свое существование. Таэтис мало напоминали людей с их безумной тягой к военной экспансии, но убивать умели ничуть не хуже.

После сражения в Кирваэлле Вековая война закончилась. Былые союзники империи исчезли с лица земли — на месте огромного королевства осталась лишь крохотная Кедровая лига — несколько огрызков былого величия, сохраненных лишь благодаря стремлению таэтис отгородить себя от кровожадных враждебных варваров другими варварами — пусть столь же дикими, но, хотя бы, лояльными. Теперь Кедровая лига, больше напоминавшая провинцию империи, нежели самостоятельное государство, была хрупким заслоном между Таэтис и человеческими странами. Второй войны между империей и Роаданой не случилось до самого распада королевства на постоянно грызущиеся друг с другом Ровандис, Тиорту, Вельсию и Тальнаэру. Таэтис не пыталась установить постоянных дипломатических отношений ни с Роаданой, ни с ее осколками — хотя и подталкивала тех к постоянной вражде, отвлекая внимание беспокойных соседей от собственных границ.

А теперь в эту древнюю игру вступает Астаэлле — причем по инициативе Тацэйре, одной из наиболее влиятельных в Круге Соцветий — высшем собрании мистиков империи. Зачем это мудрой старухе, никогда не уделявшей политике сколько-то серьезного влияния? Огромный авторитет наставницы держался на ее пророческих способностях…

В отличие от огромного количества шарлатанов и не меньшей армии идиотов, слишком уж фанатично верующих в собственную одаренность, но не способных на что-то кроме пустых фантазий, Тацэйре действительно порой прозревала будущее. Что она увидела в грядущем такого, что заставило ее взяться за столь презираемое дело? Ответа на этот вопрос Астаэлле не знала, хоть и попыталась, когда осторожные намеки не помогли, спросить напрямую.

От древесного ствола исходило спокойное осознание собственной древней мощи. На бесконечно долгое мгновение Астаэлле растворилась в шелесте листьев и звонкой свежести лесного воздуха. Бескрайние просторы вращались вокруг такой маленькой и молоденькой девочки, чьи белоснежные волосы шевелил ленивый ветерок. Огромная земля смотрела на нее с настороженным вниманием и ожиданием… Чего?

Васильковые глаза резко распахнулись, озарив окружающий мир вспышкой мистической энергии. Нет ответов. Те силы, которые обычно называют высшими, любят играть со смертными в игры, суть которых им совсем не понятна.

Легко оттолкнувшись от древесного ствола, Астаэлле спрыгнула на землю. Для человека, как и для таэтис, не владеющего мистическим искусством, прыжок с высоты в три десятка шагов закончился бы плачевно, Астаэлле же легко и неспешно спланировала на землю. Истрепавшиеся за время прогулки сапожки плавно коснулись опавшей листвы. А следом за ней в прихотливом кружении упал небольшой дубовый лист. Пронзительно-рыжее пятно скользуло вдоль опускавшихся ниже колен белых волос, укутавших девушку диковинным покрывалом. Извернувшись, таэтисса поймала его. Листок уютно поместился на узкой ладони, словно благословение древней дубравы.

Рассеянная мечтательность, сопровождавшая Астаэлле все это время, рассыпалась золотым осенним звездопадом, развеяв подступившие было призраки давно минувших дней. Сонное оцепенение, нашептывавшее желание остаться в этом благословенном краю навсегда, спало. Время блаженного покоя еще не пришло.

Когда Ройвис въезжал во двор орденского представительства, он готов был не колеблясь обменять душу на горячий обед и кружку подогретого вина. Судя по повеселевшему лицу Веты, ее обуревали схожие мысли.

— О, явились! — Жизнерадостный голос Дойвего застал их возле конюшни. Выглядел он до отвращения сытым и довольным жизнью. Рыцарь стоял на пороге особняка, с интересом разглядывая вернувшихся. — Ого… Вы что, в луже по пути искупались?

— Что-то вроде, — отмахнулся Ройвис. Лазание по таэтисской башне их костюмам и впрямь не пошло на пользу, но это его сейчас не слишком заботило. Конь устало фыркнул. Бедняге тоже надоело гулять под дождем. Ройвис спрыгнул на землю, подбежавший слуга принял поводья.

Вета с требовательным видом протянула руку. Ройвис, усмехнувшись, помог ей спуститься.

— Спасибо, — мурлыкнула девушка, на миг прижавшись к нему, а затем убежала в дом мимо посторонившегося Дойвего. На лице побратима гуляла ехидная ухмылка.

— Кажется, я все-таки проспорил.

— Проспорил? — Не понял Ройвис, — кому и что, боюсь спросить?

— Леоре. Я до конца верил твою сообразительность. Нашел, дурак, на что надеяться.

— Ты о чем?

— Да о том, заметишь ты или нет, что спасенная тобой ровандиссийка вовсю взялась строить тебе глазки и оказывать знаки внимания в ожидании ответных шагов. — Ухмылка у Дойвего так и сочилась ехидством. — Леора утверждала, что для такого чурбана, как ты, эта задача совершенно непосильна.

Ройвис в растерянности провел рукой по волосам. Лбу тут же стало мокро и холодно. Брошенный на перчатку взгляд показал, что теперь, по всей видимости, в какой-то жидкой черной дряни вымазана не только она. Подавившийся смехом Дойвего верность этой догадки подтвердил как нельзя лучше.

— Иди мойся, герой-любовник чумазый! — В кои-то веки разумный совет. Ему Ройвис и решил последовать, но побратим, остановив его в дверях, многозначительно шепнул:

— Должен заметить, что девушка производит самое приятное впечатление во всех смыслах этого слова. Так что, считай, наше с Леорой благословение у тебя в кармане. И нечего на меня пялиться, это не у меня во лбу звезда горит. Черная и липкая звезда, — добавил Дойвего, вновь не удержавшись от хохота. — Иди уже, чудо немытое!

Озадаченно хмыкнув, Ройвис добрался-таки до своей комнаты. Там на него из зеркала уставился какой-то бледный и растерянный парень в измятой грязной одежде. Лоб и впрямь вымазан какой-то гадостью. Ну да это дело временное и вполне поправимое.

Потом, отмываясь от самой сумасшедшей прогулки в своей жизни, Ройвис сообразил, что Дойвего впрямь имел все основания потешаться — после того, как они вырвались из Тиорты, поведение Веты действительно изменилось. Чем больше рыцарь думал о хрукой ровандиссийке, тем теплее становилось в груди. Пепельноволосая девушка совсем не походила на его прошлых пассий, но это не смущало.

— Собирайся. — Астаэлле появилась из распахнувшихся в воздухе врат. За спиной мистиссы мерно покачивались могучие дубы, обрамленные золотыми кронами. Миг спустя видение места, из которого она явилась в комнаты Лиардис, растворилось в воздухе.

Хозяйка, с ногами забравшаяся в кресло, занималась разглядыванием небольших картинок, в обилии разложенных на ее коленях. От неожиданности девушка вздрогнула, отчего яркие изображения рассыпались по полу.

— Эй! Это мое! — Испуганно взвизгнула Лиардис, увидев, как одна из карточек, повинуясь мгновенно сплетенному узору, прыгнула в руки белокурой мистиссы.

— И я даже боюсь спрашивать, с какой целью ты хранишь подобные, гм, образчики, — ехидно протянула та, с интересом разглядывая переплетенные тела двух танцоров, мужчины и женщины. — Если бы меня застукали за изучением подобных, гм, пособий — хорошая порка стала бы настоящей милостью Рассветных Птиц.

Лиардис, чьи щеки приобрели ярко-пунцовый оттенок, бесцеремонно вырвала из тонких пальцев злополучную картинку. Аши — не тот танец, которому обычно учат представителей высших родов, что, конечно, не мешает тем тайком от наставников разучивать замысловатые па, большей частью выходящие далеко за рамки приличия.

— Могло быть и хуже, — философски заметила Астаэлле, с улыбкой наблюдая, как хозяйка лихорадочно запихивает карточки в альбом. Тот, в свою очередь, отправился в хитро оборудованный тайник. Среди золотой молодежи таэтис бытовали и более экстравагантные развлечения. Длинные ресницы мистиссы едва заметно дрогнули, но сообщать напарнице, что Аши — не самое фривольное времяпрепровождение, в котором она порой принимала участие… Нет уж, нечего портить ребенка.

В ответ раздалось раздраженное фырканье.

— Собирайся. До Вервиса добраться я тебе помогу, дальше поедешь в сопровождении лигийского эскорта, как и Кесиан.

— К чему бы такая спешка? — Недовольно пробурчала Лиардис, покончив, наконец, с непристойным альбомом.

— Судя по всему, в ближайшие несколько дней Ветассия Эргерион вместе с сопровождением окажется в Веканисе. Незачем тянуть время, она и так вполне может тебя опередить.

— С сопровождением? — Озадаченно переспросила Лиардис, — ты же вроде говорила, что она чудом сбежала от братца, жаждущего отправить ее в Бездну?

— Так и есть. К счастью, она сумела поладить кое с кем из недобитков тиорской армии, избавив меня от потребности ломать голову над ее спасением и доставкой в какое-нибудь более-менее безопасное место…

Астаэлле поморщилась. Взять девицу в охапку и доставить в таэтис в любом случае не вышло бы — кроме как через Сферу на такие расстояния не переместишься, но Ветассию такая прогулка благополучно добьет, разом превратив все планы в груду несбывшихся надежд. Придется повозиться чуть подольше — зато, если все пройдет как надо, события развернутся воистину идеальным образом.

— Ладно… Сейчас отдам распоряжения слугам и…

— Надеюсь, ты не забыла о том, что эскорт из таэтис в людских землях тебе не очень-то полагается по статусу? — на всякий случай уточнила Астаэлле.

— Не забыла. Или ты полагаешь, будто я самостоятельно потащу саквояжи до Вервиса? — Раздраженно огрызнулась Лиардис. Нос юной таэтиссы вызывающе задрался, но Астаэлле в перепалку вступать не стала.

— С новым именем определилась? — Еще одно правило сложного дипломатического этикета. Высочайший, стоящий близко к вершине в очереди престолонаследия — а Лиардис была именно таковой — не может покидать империю, не сменив имя на менее знатное. Если, конечно, его не сопровождает официальная делегация, направленная самим императором. Последнее, впрочем, было и вовсе из ряда вон выходящим событием. Астаэлле могла припомнить лишь один раз, когда наследный принц Аратаэнэлле покинул империю в составе такого посольства — и было это добрых три столетия назад во время мирных переговоров с Роаданой и подписания Летнего Договора. Остальные случаи и вовсе тонули в седой древности.

— Асфодэос, — буркнула в ответ Лиардис. Астаэлле одобрительно кивнула. Для семейства, чье имя заимствует представитель императорской династии, такой заменой оказывается немалая честь. Из всех родов Высочайших Лиардис выбрала наилучший вариант.

Кесиан блаженно жмурился на льющиеся сквозь окно солнечные лучи. В это время в империи все еще царит совсем другая осень. Разодетая в золото и пурпур, она радует глаз буйством красок. Здесь, на севере, бал правили дожди и серые тучи. Тем не менее, этим утром его спальню озарило солнце. Юный аристократ порядком истосковался по светилу.

Вечером его ждет наместник и Сейнарис. Серая черноглазая моль раздражала Кесиана до зубовного скрежета: наследник, вернее, экс-наследник являлся живым воплощением самомнения, помноженного на осознание собственной исключительности. Увы, Астаэлле настаивала на том, чтобы втереться к нему в доверие — этого, видите ли, требуют ее планы. Раз требуют, сама и втирайся доверие к этой ядовитой моли!

Дело оказалось не слишком сложным, но противным. Началось знакомство более-менее сносно: отпрыск Архистратига Ровандис поил гостя вином с пряностями, а с лица принца не сходила самодовольная улыбка, с которой он вещал о недавней победе. Заодно, конечно, одна за другой шли попытки выведать у гостя истинные цели его визита — если таковые имелись. По официальной версии Кесиан был наблюдателем, посланным империей в Тиорту. Точнее, в армию Ровандис, которая должна ее осаждать — эта версия, как и ожидала Астаэлле, изрядно польстила самолюбию Сейнариса, приписавшего себе львиную долю заслуг в разгроме тиорцев. Кесиан многозначительно молчал, когда это требовалось, так что к концу беседы Сейнарис остался заинтригован некими туманными перспективами непонятно чего. Водить его за нос оказалось не слишком сложно.

Сын асиоматика, а в человеческих королевствах это звание стояло никак не ниже какого-нибудь вице-маршала, Кесиан рос при дворе, а близкое знакомство с Лиардис, далеко не последней в очереди наследования императорского престола, сделало его вхожим в кулуары высшей знати. Там ему, волей-неволей пришлось постигать царившую при дворе атмосферу интриг, недомолвок и значительной недосказонности. Сейнарис, хоть и не был дураком, тягаться с ним в этом искусстве не мог.

Скинув в сторону ворох одеял, юноша свесил ноги с кровати. Сейнарис выделил ему и его посольству один из флигелей княжеского дворца. То есть, простите великодушно, конечно же наместника Тиорты, сменившего обезглавленного князя. Тот, кто отвечал за убранство этих покоев, видимо, хотел поразить визитеров пышностью и богатством отделки. Может, на людей это и производило впечатление, но по сравнению с изысканной утонченностью таэтисских дворцов, обстановка выглядела аляповатой и безвкусной.

Так, а это еще что? На небольшом, обильно украшенном золотой отделкой белел небольшой плоский конверт, испускавший едва заметное мистическое сияние. Оказавшись в руках Кесиана он самостоятельно развернулся в пергаментный лист. Юноша хмыкнул — каждая буква была выведена с каллиграфической изящностью, так что с первого взгляда и не поймешь — послание это или оригинальное произведение искусства.

«Пока что дела не продвигаются. Придется тебе провести некоторое время в обществе ровандисского принца. О любых изменениях я сообщу. Астаэлле».

— Ну-ну… — пробормотал Кесиан. Он прекрасно понимал, что таэтисса привлекла их с Лиардис не столько из соображений необходимости, сколько для роста их авторитета — при желании она могла провернуть все самостоятельно. Но трое юных таэтис еще несколько лет назад договорились держаться вместе — со временем этот альянс превратится в весьма влиятельную силу и Астаэлле будет нуждаться в напарниках не меньше, чем сейчас они нуждаются в ней. Еще бы она поменьше читала нотаций и воздерживалась от идиотских подколок!

От раздраженных мыслей отвлекло тихое шуршание: лист в его руках рассыпался серым пеплом. А то бы он сам его сжечь не додумался!

— Король Вельсии распорядился усилить пограничные патрули. Назначено несколько инспекций в армии. Впервые за время его правления начат ремонт городских стен. Все это влечет за собой очень серьезные расходы, господа. — Пухлые ладошки Фрицуса уютно лежали на объемистом животе. Похожий на колобка кастелян орденского представительства в Твейси делился с рыцарями новостями после пышного обеда.

— Угу, и половина этих расходов уйдет вовсе не на стены или оружие, — неожиданно высказалась Вета. В обществе рыцарей она по-прежнему держалась чуть скованно, но сейчас мелодичный голосок был наполнен ядовитым сарказмом.

— О, леди не ошибается, — кастелян улыбнулся. Как подозревал Ройвис, в голове Фрицуса в этот момент вертелись те суммы, которые были впустую потрачены Орденом. Толстяк на бессребреника не походил. Впрочем, именно такие вот ушлые пройдохи, как правило, и возглавляли отделения Ордена. От честного и благородного вояки в разведке толку не слишком много — а для чего еще нужна орденская резиденция, как не для шпионажа за всеми подряд?

— И что, король о таких перипетиях не догадывается? — Хмыкнула Леора.

— Ну почему же? Последняя новость, которую я получил буквально сегодня, повествует, помимо прочего, о печальной судьбе трех высокопоставленных чиновников. Все их имущество конфисковано в пользу короны, а сами они повешены при большом стечении народа. Кастелян Веканийского представительства пишет, что простолюдины остались в полном восторге от представления.

— А знать?

— Ну, там все сложно… Как, впрочем, и всегда. Однако, похоже, Весса Первый всерьез делает ставку на военных. Проровандисская партия потеряла всякое влияние, на ключевые посты назначены либо представители генералитета, либо те персоны, в лояльности которых Его Величество не сомневается. Недовольство благородных сословий давится солдатами без всякой жалости.

Дойвего присвистнул.

— Поверить не могу. В былые времена в Вельсии короля, задумавшего такие фокусы, выловили бы в реке со вспоротым брюхом.

— Вессу можно понять. Всем очевидно, что весна Вельсии мира не принесет. Король не хочет закончить подобно тиорскому князю, вот и пошел ва-банк. Тем не менее, дураком его назвать трудно — он не просто давит благородное сословие, а заменяет богатых землевладельцев военной аристократией. Генералы дорвались до власти, роль армии неуклонно возрастает. В этих условиях бунтовать, знаете ли, себе дороже…

За столом воцарилось ленивое молчание. Перетирать новости по десятому кругу — особенно после праздника живота, устроенного кастеляном — не было ни малейшего желания. Через три дня после их прибытия из вельсийской столицы прибыл пакет, в котором рыцарям предписывалось отправляться в Веканис.

Ничего удивительного в распоряжении не было — помимо чисто военных приготовлений, вельсийский правитель отправил призыв о помощи Ордену. Звездоцвет, воспринявший усиление Ровандис без особого восторга, пока что ответа не дал, но сомнений в том, каков будет этот ответ, не было. Скорее всего, в резиденции гроссмейстера сейчас вовсю идет обсуждение масштабов военной помощи. Впрочем, каким бы ни были размеры отправленной в Вельсию армии, трое рыцарей, уже сталкивавшиеся с ровандисцами, попадут в нее наверняка.

— Вы все-таки едете завтра? — Фрицус напоминал доброго дядюшку, беспокоящегося о непутевых племянниках. — Погода не слишком располагает к путешествиям.

Дождь уже второй день безостановочно барабанил в окна. Твейси уверенно превращался в холодное серое болото.

— Боюсь, если мы просидим в Твейси до окончания дождей, мы дождемся первого снега. — Хмыкнул Ройвис.

— Так-то оно, конечно, да… — Опечалился Фрицус. Забавно, но толстенький кастелян и впрямь тревожился об их здоровье.

Выехали на рассвете. Гостеприимные двери орденского представительства захлопнулись за ними, теперь четверо путешественников вновь оказались предоставлены сами себе.

— Ну что ж, увиденное обнадеживает. — Вынес вердикт Дойвего, после того как кавалькада всадников скрылась вдали. От Веканиса к Твейси проследовала сотня конных. Вельсия, на небрежность которой рыцари слали громы и молнии, оказалась не столь уж беспечна и взялась стягивать к новоявленной границе с Ровандис войска.

— Что сделает сотня всадников против пятидесятитысячной армии? — Презрительно фыркнула Леора, вновь выезжая на дорогу. Перед приближением вельсийского отряда они съехали с тракта, пропуская идущих на рысях конников.

— Например, сможет отлавливать разведчиков. Пресечь расшалившиеся летучие отряды, если таковые появятся. Не стягивать же в Твейси всю армию — раньше весны ровандисцы все одно не полезут. — Вступился за вельсийцев Ройвис.

Путешествие оказалось куда проще, чем ожидалось: дождь прекратился, стоило выехать за городские ворота. Дойвего даже заподозрил, что к чудесному улучшению погоды причастна Вета, но та в ответ подняла его насмех: рыцарь явно перепутал ее с Девой Удачи.

О способностях ровандиссийки условились помалкивать, как и о ее происхождении. Слишком уж многие феодалы и правители, узнай они истинное имя Ветассии, соблазнятся использовать ее в политической грызне. Девушка этого боялась панически. Ройвис ее прекрасно понимал — один раз из-за подобных игрищ она лишь чудом не лишилась жизни. В отличие от единокровного братца, Вету не обучали хитростям интриг: она росла в семье в меру богатого представителя Торговой Ассамблеи. Тому хватило денег оплатить ее обучение искусству мистицизма, когда стало известно о наличии способностей, но о том, что ее следует готовить к чему-то много большему, он не подозревал. Когда же выяснилась истина, то — после колоссального скандала, конечно — незадачливый родитель возомнил себя достойным игроком на политическом поле. Расплачиваться за его амбиции пришлось самой Вете.

Теперь она носила фамилию Тагрис. Дойвего предлагал ей, заодно, выбрать и другое имя, но от этой идеи, после некоторых размышлений, отказались. Таэтисские имена — явление в челвеческой среде распространенное, да и слишком уж велик шанс оговориться, а это, в свою очередь, привлечет ненужное внимание. Заодно придумали более-менее правдоподобную историю их знакомства.

— Глянь-ка, там впереди, кажется, какая-то деревня.

— Ну тогда в ней и остановимся.

Небольших селений было вдоль дороги более, чем достаточно — они кормились за счет Травяного тракта, обеспечивая купеческие караваны провиантом и ночлегом. Найти трактир труда не составило.

Когда Ройвис устроил лошадей, остальные успели разместиться за столом. Дойвего и Леора с довольным видом хлебали темное пиво.

— Хочется верить, что послезавтра будем в Веканисе. — Задумчиво произнесла Вета. Разделять алкогольные развлечения сотрапезников она не захотела.

— Скорее, дня через два, — поправил ее Дойвего. — Путь неблизкий.

— Не забудь только, что ты теперь Ветассия Тагрис и никакого отношения к благородным родам или негоциям Ровандис не имеешь, — лишний раз напомнил Ройвис. — Здесь-то, конечно, можно молоть языком, что угодно, а вот в столице случайные оговорки могут тебе дорого обойтись.

— Я помню, — Вета улыбнулась, — и то, что я всего лишь дочь небогатого рода, отбившаяся от торгового каравана и подобранная благородными рыцарями.

— Версия, кстати, так себе. — Скептически хмыкнула Леора. — О, это все нам?!

Судя по довольной роже трактирщика, притащившего «дорогим гостям» котелок куриного супа и баранье рагу, заплатили они минимум втрое против настоящей цены. Впрочем, не все ли равно? В деньгах они никаких проблем не испытывали — полученной в орденском представителе суммы серебром хватило бы на десять путешествий туда и обратно.

— Да, пальчики оближешь. — Прочавкал набросившийся на еду Дойвего, — А чем тебе не так эта версия?

— Ясно чем, первые же пара вопросов по каким-нибудь торговым делам — и станет ясно, что наша девонька такая же купеческая дочка, как я — трактирная девка! Вета, какие, например, товары охотнее всего покупает у Ровандис Тахаданский Халифат? А насколько подешевеют ваши товары после захвата Тиорты? То-то и оно!

— Во-первых, Ровандис не торговал с Тахаданом, — ехидно сверкнув глазами, парировала донельзя довольная ровандиссийка, — долгая дорога и огромное количество границ и вольных городов, через которые проходит путь в Чикану, делают общее количество уплаченных пошлин достаточным, чтобы какая-нибудь соболиная шуба стоила столько же, сколько в нее можно насыпать золота. Так что с Тахаданом через Чикану торгуют в основном вельсийцы. Да и те, в массе своей, продают все прямо в самом городе, из которого в Халифат их товары возят уже местные мореплаватели.

Дойвего озадаченно крякнул.

— Я же действительно большую часть жизни росла в купеческом доме. Конечно, моя семья была куда богаче той, что фигурирует в нашей истории, но подобным тонкостям меня учили очень старательно, — В глазах Веты прыгали маленькие, хитрые бесенята.

Ройвис так и не понял, издеваются над ним друзья, или девушке он и впрямь небезразличен. Во время пути она смущалась даже от самых простых комплиментов и вовсе не пыталась как-то продемонстрировать какое-то особое к нему внимание. То ли вся эта история была полным бредом, то ли она смущалась Дойвего и Леоры. Рыцарь решил пока отложить этот вопрос и не смущать девушку ухаживаниями, хоть друзья и бросали на него время от времени ироничные, многозначительные взгляды. Да и нужны ли они, эти ухаживания…

Дорога шла своим чередом — на ночь останавливались в трактирах, одинаковых, как доски в заборе. Днем копыта лошадей цокали по серому камню Травяного тракта. Дорога петляла между невысоких, заросших травой холмов, время от времени ныряла в крохотные рощицы — осколки Висийского леса. Иногда тракт приближался к зеленому царству, темневшему на севере сплошной колючей стеной.

На третий день впереди показался Веканис.

— Об этот орешек немало зубов в свое время обломалось, — довольно хмыкнул Дойвего, когда четверка путешественников уперлась в хвост очереди, медленно вливавшейся в створки гигантских ворот.

Ройвис мог бы возразить, что Тиорта тоже была недурно укреплена, но уходящие ввысь белые стены и впрямь внушали немалый трепет.

— Хитрая фортификация, — объяснил он глазевшей на веканийские стены Вете, — слева и справа от ворот стоят вынесенные башни, соединяющиеся с внешней стеной защищенными проходами, да и по периметру города таких вот выносных башенок немало. Пока две-три штуки не взяты — подступаться к самой стене — дохлый номер. Только пойди возьми ее.

— Зато если ее захватить, то по соединяющим их мостикам можно добежать до стен, не заморачиваясь на карабкания по всяким осадным лестницам, — предположила девушка. Леора в ответ громко хмыкнула.

— Ну конечно, побегаешь тут. Мосты, Ссединяющие башни со стеной, сверху простреливаются со всех сторон, да и прочих сюрпризов для таких бегунов приготовлено немало.

Вета стушевалась и больше тактических уловок предлагать не бралась.

Тем временем, дело застопорилось — прямо перед ними стражники прицепились к крестьянину, везшему в город телегу репы. Обыскивали и допрашивали бедолагу с тщанием, какое от стражи встретишь редко. Прислушавшись к разговорам, Ройвис понимающе усмехнулся — бородачу старательно намекали на возможность значительно ускорить процесс досмотра при помощи некоторого количества звенящих аргументов. Тот к призывам раскошелиться оставался глух, так что обыск продолжался. Видимо, доблестные воины не теряли надежды отыскать что-то такое, что можно было бы поставить земледельцу в укор.

— Немыслимая наглость — столь откровенно вымогать деньги из человека, пусть и низшего сословия, — пробормотала Вета, натягивая капюшон — с неба вновь взялся накрапывать мелкий дождик.

— Можно подумать, в Ровандис такого нет, — чуть сконфуженно ответил Ройвис. В Вельсии действительно продавалось и покупалось все или почти все, а в деле мздоимства и воровства местные чиновники уступали разве что Тахадану. Рыцарь вельсийцем не был, но почему-то едкое замечание Веты принял на свой счет. Или почти на свой.

— В той или иной форме это есть везде, — согласилась девушка, — но если бы на въезде в Ротаву страже вздумалось устроить что-то подобное, дело бы закончилось скандалом и их увольнением.

— Смотри при страже этого не ляпни, — смутился Ройвис. Теперь перед Ветой ему стало почти что неудобно. Приехала тут, понимаешь, леди из цивилизованной страны, а местные перед ней такой балаган учинили.

— Ну, из моей роли это никоим образом не выбьется. Что ж поделать, если я из Ровандис? — На губах девчонки появилась игривая улыбка. Нашла, когда в роль вживаться!

— Из роли не выбьется, но проблемы лишние создаст. Хочешь, чтобы нас обшмонали так же, как этого бедолагу с репой?

— Да, об этом я как-то не подумала, — улыбка мгновенно потускнела.

— Да проезжай уже, вошь жадная! — В сердцах гаркнул на крестьянина десятник стражи. — Следующие!

Крестьянин с довольным видом щелкнул вожжами и лошадка потащила повозку прочь от расстроенных служивых. Ройвис, пряча усмешку, двинул коня вперед.

— Капюшоны снимите, почтенные. Кто таковы? Откуда? — Видимо, десятник попался из опытных. Наметанный взгляд сразу определил, что люди, застывшие перед ним, происхождения вполне благородного, так что сыпать площадными словцами он не стал. Пугаться или лебезить, впрочем, тоже — мало ли мелочи с родословной бродит вокруг? Серьезные вельможи не в седлах трясутся, а здоровенными поездами по тридцать карет ездить изволят.

Откинув капюшон, Ройвис протянул стражнику небольшую серебряную пластину с выгравированным на ней цветком Звездоцвета — официальным знаком принадлежности к Ордену.

— А. Ну да. — Пластина вернулась обратно в нагрудный карман рыцаря, а десятник оглядел остальных. — Это ваши спутники, милорд?

— Да.

— Эээ… — Взгляд стража зацепился за Вету. — И ровандиссийка что ли?

Ройвис мысленно выругался. Будь Вета из Тиорты или Тальнаэры — отличить девушку от коренной вельсийки смог бы разве что профессиональный шпион. Но диковинный цвет волос указывал на ее происхождение совершенно однозначно — лишь выходы из Ровандис могли похвастаться диковинными пепельно-серыми локонами. Не надо быть пророком, чтобы понимать — у девочки еще возникнут в Веканисе проблемы.

— Именно. Разве это порождает какие-то сложности? — С холодком в голосе поинтересовался Ройвис.

— Да не знаю, — растерялся в ответ десятник. — Нам сказали, шпионов ровандисских высматривать.

— И что, похожи мы на шпионов? — Ехидно поинтересовалась Леора, которой надоела роль безмолвного наблюдателя.

— Вы — нет. А она кто такая — я почем знаю?

— И что вы предлагаете? — Происходящее начинало постепенно раздражать.

— Да чего тут непонятного? — Дойвего оттер Ройвиса в сторону. На бородатом лице играла веселая ухмылка. — Вот тебе, служивый, свидетельство, что никакая она не шпионка.

— Действительно, и как мне такая чушь в голову пришла, — мгновенно одумался десятник. Мелькнула и исчезла в его кармане серебряная монета. — Вы проезжайте, люди добрые, проезжайте. Эй, следующий!

Ройвис молча тронул коленями бока коня. Вета, заметив мрачный взгляд рыцаря, с улыбкой развела руками. Стражник этого уже не видел — доблестный витязь успел клещом вцепиться в очередного крестьянина, на бородатом лице которого читалось явственная готовность претерпеть хоть публичную порку, но отстоять кровные средства не хуже своего идейного предшественника.

Наконец, ворота оказались позади, и путешественников принял в свои объятья самый жуткий бардак, когда-либо виданный Ветой.

— Седла чиню!

— Лови вора!

— Леденцы! Пирожные!

— Куда прешь, корова! Осади назад!

Четверка всадников с трудом пробивалась через народную толчею. Едва проехав ворота, они оказались в плотной толпе, окружившей их со всех сторон. Вета с некоторой оторопью рассматривала уличных торговцев, предлагавших все, что только может быть предложено. Толпа в массе своей равнодушно обтекала ненужный хлам, так что становилось совершенно не понятно — как эти, с позволения сказать, купцы сводят концы с концами, если их барахло никого не интересует?

Грохотали по мостовой оловянные кружки — почему-то нищие полагали, что дубасить по камню нехитрой посудой означает привлечь жалостливых горожан. Ржали лошади, откуда-то раздавалось возмущенное мычание коровы. Красные, зеленые, желтые куртки мешались в жуткую мешанину, от которой начинала кружиться голова. Большинство мужчин щеголяло бородками и усами, женщины кутались в цветастые платки.

— Пожар в борделе, да? — Ладонь Ройвиса легла на ее плечо. Вету словно выдернуло из жуткого многоцветного вихря.

— Тут забавно, — вынесла она, наконец, вердикт. — Думаю, если пробыть тут достаточно долго, то можно свихнуться.

Некоторое время девушка ехала молча. Украшенная пепельными локонами голова без устали вертелась по сторонам.

— И тогда натянешь красный платок поверх зеленой куртки и начнешь греметь кружкой о мостовую. — Неожиданно добавила ровандиссийка.

Рыцари заухмылялись.

— Вельсийцы, в большинстве своем, и впрямь немного с прибабахом. — Прокомментировал ситуацию Дойвего. — Ничего, скоро выберемся из этой толчеи.

Вскоре толпа и впрямь оказалась позади — они свернули на одну из многочисленных кривых улочек. Вете в первое мгновение показалось, что она оглохла — по сравнению с ведущим от ворот проспектом здесь царила едва ли не гробовая тишина.

— Вообще-то можно было спокойно добраться и по главной, — объяснил этот маневр Дойвего, — но наша достойная дщерь купеческой фамилии пусть лучше остается в добром уме.

Вскоре выехали еще на один широкий проспект. Правда, в отличие от предыдущего, этот был куда более тихим и спокойным. По обе стороны тянулись опрятные двухэтажные домики. Еще бы хозяева не красили их так, чтобы жилища напоминали взбесившуюся радугу…

— Между прочим, по своей содержательности эта улочка очень даже ничего. — Дойвего легко ориентировался в Веканисе. Из прошлых разговоров Вета вынесла, что он то ли долгое время здесь жил, то ли занимался какими-то орденскими делами. — Тут вам и различные питейные заведения, и мастерские… Есть и всякие торговые места.

Вета с интересом оглянулась.

— Ой, неужели это…

— Ага, тахаданская лавка. Держит ее донельзя колоритный тип, если, конечно, он еще не помер. Южане в Веканисе встречаются, хоть и не назвал бы их частыми гостями. Есть несколько чайных, оружейных дел мастера, в паре лавок торгуют тканью, но туда я вам ходить запрещаю категорически.

— С чего бы? — Удивилась Леора.

— А они закупаются, чаще всего, на той улице, с которой мы только что съехали, — расхохотался в ответ Дойвего. Остальные тоже заулыбались.

— А можно нам заехать… — Набралась смелости Вета, но договорить ей Дойвего не дал. Как только миновали ворота, побратим вовсю принялся командовать, но Ройвис и не пытался возражать против такого положения дел. Коренной вельсиец, Дойвего немало времени провел на многоцветных улочках, так что разбирался в местных порядках.

— Сначала разместимся в резиденции. Нужно, опять же, выразить почтение Торвейду, скорее всего, он уже прибыл. А потом шатайся по городу, сколько душе угодно. Вон, Ройвис тебя будет сопровождать к вашему взаимному удовольствию.

Вета почувствовала, что краснеет. Против такой компании она совсем ничего не имела, скорее наоборот. Еще бы он перестал на нее смотреть, как на глупую девчонку, нуждающуюся в опеке…

— Вы трое мне явно чего-то недоговариваете, — прорычал Торвейд, с угрозой глядя на застывших перед ним рыцарей. — Не скажу, что я от этого факта в восторге.

Один из семерых командоров Ордена Звездоцвета, Торвейд был настоящей легендой. За свою долгую жизнь он успел позвенеть мечами едва ли не в каждом уголке континента. Восхождение в орденской иерархии он начинал с юношеских лет в звании обычного пикинера. Массивный, с грубыми чертами лица, он производил пугающее впечатление. Тяжелая челюсть вечно выпячена вперед, в прищуренных глазах — угроза… Жуткий тип. И один из наиболее одаренных орденских полководцев.

Торвейд прибыл в Веканис несколько дней назад — оценивать, что Орден может сделать для союзников в предстоящей войне, инспектировать вельсийские войска и прочая, прочая, прочая. А сейчас эта ожившая статуя явно собиралась устроить тройке рыцарей серьезный разнос.

— Ройвис, с чего бы вам не только подбирать эту ровандиссийку, но еще и тащить ее аж до самой резиденции Ордена, а? — Глаза Торвейда превратились в два сверла, которые, не теряя даром времени, вгрызлись в окаменевшее лицо юного рыцаря.

— Чего тут неясного, втюрился наш доблестный воитель, — в полголоса протянула Леора, озорно сверкнув глазами.

— Молчать! Ройвис, так чего? На развлечения потянуло?

— Неужто она настолько обременит местного кастеляна, что нужно выкидывать ее на улицу? — Попытался возмутиться юноша. Увы, попытка уйти от прямого ответа провалилась безнадежно.

— Я спросил не сколько эта худосочная девка жрет на завтрак, а какого рожна ты тащил ее до самого Веканиса!

— Командор, бросать ее одну в чужом городе, не говоря уж о придорожной деревне, бесчеловечно. Кем бы ни были ее соотечественники, я не брошу беззащитную девушку в городе, где на нее будут смотреть, как на врага, только из-за цвета ее волос. — Ройвис сжал зубы. Кажется, Торвейд распсиховался куда сильнее, чем они ожидали.

Принял их командор в главном зале резиденции — высоченном круглом помещении, предназначенном для особо торжественных случаев. Стены из зеленоватого камня уходили на головокружительную высоту к круглому стеклянному куполу, в центре которого красовался сложенный из зеленого хрусталя Звездоцвет — точная копия такого же, изображенного на полу.

Спрятавшиеся в стенных нишах статуи скорбно и торжественно взирали на устроенный командором разнос. Впрочем, рычать на подчиненных ему, кажется, надоело. Все с тем же подозрительным прищуром он обошел застывшего по стойке «смирно» Ройвиса.

— Кажется, и впрямь втюрился, — резюмировал Торвейд. — Ну ладно. Только смотри корми ее постарательнее, а то худющая, как бездна знает что… Будем считать, что вы меня убедили… Ну тогда рассказывайте по порядку. В моем кабинете есть карты, посмотрим, чего там распроклятый Тагерис придумал такого, что от тиорской армии только перья полетели во все стороны.

Отпустил их Торвейд глубокой ночью. Измучанные его расспросами, друзья, осоловело хлопая глазами, расползлись по выделенным комнатам.

Поспать Ройвису, однако, не дали. Вскоре после того, как он разложил кровать, в дверь тихонько поскреблись — стуком эту мышиную возню язык назвать не поворачивался. Источником постороннего звука оказалась Вета. При виде ее бледного лица, на котором черными огнями сверкали испуганные глаза, рыцарь мгновенно растерял всю сонливость.

— Что случилось?

— Я не помешала? — Девушка переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти.

— Вета, что произошло? На тебе лица нет! Да заходи ты уже!

— Если честно, я просто боялась, что ваше руководство не захочет меня здесь терпеть. — Девушка потупилась, но послушно зашла в комнату. — Я понимаю, надо было подождать до завтра… Я тебе помешала, да?

Ройвис чуть не плюнул на густой ковер. За то время, что она испуганно таращила на него глаза, он успел нафантазировать бездна знает что.

— Успокойся. Во-первых, Торвейд ничего против твоего присутствия не имеет. Во-вторых, Вета, я же уже говорил. Что бы ни случилось, одну я тебя не брошу. И Леора с Дойвего тоже, — устало напомнил Ройвис.

— Да… Я помню. Просто… Спасибо тебе. Я тогда пойду.

Только после того, как за гостьей скрипнула, закрываясь, дверь, Ройвис сообразил, что опять повел себя, как идиот.

— Вета! — Девушка оглянулась. В глазах плясали отблески факелов. — Я совсем забыл спросить, как тебя устроили?

— Все хорошо, — на губах появилась улыбка. — Если честно, я так устала после всех этих дурацких переживаний. Погуляем завтра по городу?

— С удовольствием, — облегченно улыбнулся Ройвис. Кажется, она не обиделась. Хотя с чего ей обижаться, если вдуматься?

— Ну тогда спокойной ночи, — просияла девушка.

Ройвис некоторое время стоял, вслушиваясь в затихающее эхо ее шагов. Наверное, надо было ее проводить? Кажется, он вновь повел себя как идиот. Что-то в последнее время это происходит удручающе часто. Так ни до чего толком и не додумавшись, рыцарь поплелся в сторону кровати.