Путь к звездам

ГЛАВА VIII КАРЛИКИ, ВЕЛИКАНЫ, ХВОСТАТЫЕ СВЕТИЛА

— Наконец-то, мы снова дома! — сказал Матей Бутару, ловко спрыгнув из гусеничной ракеты. Он радостно обвел взором постройки астероида, напоминавшие ему о проведенных здесь днях.

Скарлат, Добре, Анна и Чернат следовали за ним, также радуясь своему возвращению, которого они ожидали с таким волнением- Сабина Турку,… Динкэ и радист встретили их цветами, выращенными в теплицах астероида. Все взволнованно обнялись. Размахивая огромным букетом красных роз, Андрей Прекуп сделал знак, что хочет говорить. Затем, вынув из кармана целый ворох меленько исписанных листов, начал:

— Дорогие друзья и товарищи — герои науки! В глубине моей души зародилось желание выразить мои мысли словами и принять вас с подобающим почетом, как великих исследователей, известных… в межпланетном мире.

Вы, как сказочные змеи, носились меж сверкающих светил, боролись с холодом космических ночей… э… э…

Он замолчал, несколько раз сконфуженно кашлянул и, не разбирая написанного, стал импровизировать.

— Ваша отвага достойна быть вписанной в историю. Она может сравниться лишь с отважными подвигами величайших полководцев — Цезаря, Ганнибала, Александра Македонского. Наполеона и Кутузова. И я в некоторых случаях жизни проявил великое чувство мужественной отваги.

Когда я был радистом на транспортной ракете КТ 28, в один прекрасный день, мы молнией пролетали над архипелагом…

Лаборант, который уже некоторое время неодобрительно вслушивался в высокопарные фразы Прекупа, подошел к нему и шепнул:

— Ты что, опять зарвался? Кончай, а не то…

Массивная фигура Аполодора стала еще выше, еще внушительнее, а глаза так и сыпали молниями на маленького, щуплого радиста. Взглянув с опаской на него, тот поспешно закончил свою речь:

— …Итак, дорогие товарищи, в заключение: Ура! Ура! Ура-а!

Дружные аплодисменты, которые угадывались по движению рук, но не вызывали никакого звука, наградили оратора.

— Вы уже знаете, из наших телерадиопередач, что мы делали на Марсе. Расскажите же и вы нам, как вы провели время в наше отсутствие, — попросит Матей Бутару.

— С удовольствием, — ответил Динкэ. — Пожалуйте в убежище и увидите, что мы сделали. Мы точно выполнили задания в связи с приближением метеорного роя.

И все направились ко входу в подземное убежище.

Над главной пещерой возвышалось перекрытие из защитных стальных пластинок. Динкэ отрапортовал, что он монтировал это перекрытие из тройного ряда стальных пластин в полметра толщины каждая. Для «Дерзновенного» и «Чайки» астронавты вырыли убежища на глубине 14 метров. Все три теплицы, — была выстроена еще одна, новая, для растений с Марса — были эвакуированы с поверхности и перенесены в подземные помещения. По разработанным Чернатом, Динкэ и Добре планам были установлены источники искусственных излучений, которые с успехом заменяли солнечные лучи. Специальная установка позволяла уменьшать или увеличивать их интенсивность, судя по потребностям различных растений.

Внешняя обсерватория была почти что разобрана и эвакуировалась.

Матей с удовлетворением выслушал сообщение обо всех этих изменениях.

Отдохнув несколько часов, ученые долго и горячо обсуждали вопрос приближения метеорного роя. — Дорогие мои! — сказал Матей Бутару в заключение, — вижу, что за наше отсутствие было много сделано. Позиции были укреплены, и надеюсь, что мы сможем встретить соответствующим образом метеорную бомбежку, ожидающую нас. Но все же, друзья, подумаем хорошенько, достаточно ли того, что сделано до сих пор. Густой рой метеоритов, сквозь который нам в скором времени придется пройти, является опасностью, которую нельзя недооценивать.

— Товарищ Бутару, — сказал, немного подумав, Скарлат, — и я уверен, что мероприятия, проведенные за последнее время будут нам очень полезны. Но сколько бы вычислений мы ни делали, нам невозможно заранее установить силу ударов, которые придется перенести астероиду. В таких роях существуют тела и очень больших размеров. И если мы столкнемся с одним из них…

Прошло несколько дней после возвращения экспедиции с Марса. Исследовательская работа усилилась. Классификация и интерпретирование привезенных ею материалов сплетались с тщательным изучением неба, на котором появлялись все более многочисленные астероиды,

Коперник находился в зоне между Марсом и Юпитером, в мире малых планет.

Три дня тому назад они прошли на сравнительно малом расстоянии от астероида Цереры, самой крупной из известных до сих пор малых планет. Хотя ее диаметр и не превышает 786 километров, из-за своей близости она показалась им гораздо больше и ярче, чем Луна, видимая с Земли.

Ни на одном из этих астероидов они не видели атмосферы. Многие были серого цвета, но время от времени попадались и астероиды с красноватым или синеватым оттенком.

Эти малые планеты были очень разнообразны. Между ними случались и совершенно круглые, и продолговатые, похожие на сигару, и, наконец, такие, которые своими неправильными контурами походили на глыбу камня.

Несмотря на то, что научная деятельность почти совершенно поглотала их, астронавтов все же ни на минуту не покидала озабоченность, — они все время помнили о рое метеоритов.

Однажды ночью Матей дольше других оставался в исследовательской. Он перечитывал недавно опубликованный труд о метеорных потоках, переданный по ондограмме с искусственного сателлита.

Было поздно, когда он решил отдохнуть. Но сон бежал от него. Он встал, одел защитную одежду, сапоги, смазанные липкой жидкостью, и направился к выходу их убежища.

Снаружи его встретила вечно новая картина космического неба с бесконечным множеством светящихся точек и серебристых сфер. Он присел на край скалы.

Но ему не долго пришлось побыть наедине с самим собой. Дверь пещеры отворилась, и в ней показались Скарлат, а за ним Чернат и Добре. Им тоже не спалось Они остановились на вершине одной из скал, любуясь космической панорамой.

— Скарлат указал на небесное тело, ярко сверкающее вдали.

— Это Владилена, астероид, открытый советскими астрономами и названный так в честь Владимира Ильича Ленина.

Ученый описал рукой полукруг по темному небу, показывая им более близкие или отдаленные искрящиеся точки и сверкающие диски светил.

— За последнее время астероиды очень размножились. Я могу вам сказать, что за эти три дня я открыл, — Джордже Скарлат остановился, перелистывая свою записную книжку, — 196 новых астероидов. И хотя в общем, их диаметр не превышает 60–70 километров, наши астрономические точные аппараты зарегистрировали их на фотопленку.

Они вернулись в убежище, а Матей еще остался несколько минут, стараясь проникнуть взором в сказочный мир малых планет. Немного позже вошел и он.

Малая планета Коперник, серая и бесплодная, беспрепятственно продолжала свой путь среди межпланетного пространства вместе с ее храбрыми пассажирами.

Разгоралась заря. Острые вершины скал были залиты морем серебристого света. Кругом царила глубокая, почти нереальная тишина и неподвижность, ненарушаемая никаким веянием ветра.

Аполодор Динкэ только что вышел на поверхность астероида за Матеем, взглянул на небо и замер от удивления: на нем взошло необыкновенно ярко сияющее светило, разливавшее ослепительный свет.

— Совсем как Солнце! — воскликнул он. — Ишь ты, какое раскаленное! Так и пышет… только как будто поменьше, чем Солнце. Товарищ Бутару, что это? Наверно оторвался кусок от Солнца и теперь летит стремглав среди планет!

— Это не Солнце и даже не кусок его, — ответил Матей улыбаясь. — Перед тобой астероид, подобный тому, на котором мы сейчас находимся, твердое тело, не имеющее собственного света, и которое только отражает лучи дневного светила. Зато сила отражения этой планеты огромна, вследствие ее светлой окраски. Перед тобой находится Веста, астероид с диаметром почти в 400 километров.

Они еще немного побеседовали, затем Бутару спустился в пещеру, чтобы снова погрузиться в свои исследования, а лаборант направился в механическую мастерскую. Перед Бутару на светящемся циферблате электрического интегратора, который в несколько секунд разрешал самые сложные уравнения, непрестанно вырастали длинные ряды цифр.

— Эй, что скажешь, Матей? Когда мы встретимся с этими метеорными телами? — нервно спрашивал профессор Добре, только что вошедший в исследовательскую.

— Ровно через три астероидных дня. Я теперь уверен, что приняты все нужные меры. Нам остается только ждать.

Спустя двадцать четыре часа начали показываться предвестники метеорной бомбежки. Планета содрогалась через короткие промежутки, и толчки становились все более и более резкими.

Иногда астронавтам казалось, что земля уходит у них из-под ног, иногда они видели, как металлические стены их убежища клонятся то в одну, то в другую сторону.

Матей как раз изучал последние вычисления Скарлата относительно метеорного роя, как вдруг вошел взволнованный Чернат.

— Сейсмограф испортился. Не вынес толчков. И у товарища Динкэ в лаборатории есть порчи.

Матей Бутару обошел все помещения подземной пещеры. Он застал Анну, собиравшую образцы пород, которые попадали от толчка с полок, и помог ей укрепить их на местах. Ему хотелось бы немного побыть с ней, но как раз послышался зовущий его голос Динкэ.

В его лаборатории был страшный беспорядок. Аппараты и инструменты валялись на полу, а кастрюли летали по воздуху, ударяясь о стены.

— Что тут творится? Что с тобой?

— Что? Да вы не видите, товарищ Бутару? Все полетело! Что бы это было, если бы все они были стеклянные? Счастье еще, что они из небьющегося материала, а не то, что бы я делал? И ведь все было так хорошо прикреплено, потому что здесь, на Копернике, нельзя оставить даже пробирки на полочке без того, чтобы не укрепить ее ремнем или крючком.

Вдруг почувствовался толчок гораздо сильнее, чем до сих пор. Во всех помещениях пещеры астронавтов с силой подкинуло вверх так, что они ударились головой о потолок. Различные предметы вырвало из их штативов и расшвыряло во все стороны.

Прошло несколько минут, и все успокоилось. Женщина-врач перевязала незначительные ранения астронавтов.

Не прошло и пяти минут, как она закончила с последним пациентом, и к Матею в комнату взволнованно влетел Чернат.

— Матей, что нам делать? — голос инженера выдавал необыкновенное беспокойство. — В металлическом полу жилой комнаты возникла трещина в ладонь шириной, и даже больше. Надо сейчас же принять меры, чтобы излучения из глубины астероида не вызвали опять различных пертурбаций! Этого нам не хватало!

Бутару даже не слышал последних его слов: он бросился к месту аварии.

Несколько коротких указаний, и он принялся вместе с лаборантом и инженером за работу: им надо было приготовить в электрической печи довольно большое количество металлического сплава.

Работа шла с поразительной быстротой. Они залили сплавом трещину, и вскоре от нее не осталось и следа.

Все облегченно вздохнули. Матей Бутару взглянул на хронометр и сказал:

— Так и знайте, мы побили рекорд скорости С тех пор как ты побывал у меня, и до сих пор, прошло всего шесть минут.

А тем временем на поверхности Коперника продолжалась метеорная бомбежка.

Но эта малая планета прекрасно выдерживала атаку гигантского роя метеоритов. Подобно кораблю, борющемуся в бурю с гигантскими валами, астероид, равнодушно рассекал бесконечные просторы Космоса.

Путешественники сидели притаившись в своем подземном убежище.

Все вещи были «прикреплены», заперты в стенные шкафы или в уцелевшие еще ящики.

Лицо Андрея Прекупа было искажено, как будто каждый толчок вызывал у него физическую боль.

Он вдруг принялся бормотать про себя:

— Ах, проклятые!.. Как будто не могло обойтись без этих метеоритов в нашем путешествии!

Зато Аполодор Динкэ выказывал много самообладания. Он тотчас же отрезал Прекупу:

— Мы-то, конечно, могли бы без них обойтись, но не наша солнечная система, которая даже и не показалась бы нам без этих «небесных» камней. Я думаю, что только твое теперешнее состояние заставило тебя забыть о значении этих метеоритов.

Много миллиардов лет тому назад, когда планет еще в помине не было, наше Солнце было окружено огромным облаком из газов, космической пыли и камешков.

При столкновении и соединении крупинок этого гигантского роя, образовались метеорные потоки и астероиды, планеты и кометы, небесные тела, которые ныне вращаются вокруг Солнца. Сотни миллионов лет увеличивался объем планет, вследствие падения огромного числа метеоритов на их поверхности. Теперь таких метеоритов гораздо меньше, потому что большинство из них попадали на Солнце и на планеты, привлеченные к ним силой притяжения.

Так, например, Земля значительно возросла в объеме, благодаря такой метеорной бомбежке, как та, которую нам приходится переживать теперь.

— Хорошо, что в то время еще не существовало людей. — заметил Прекуп.

— В самом деле, — продолжал Динкэ, — в те отдаленные времена, на Земле было не больше жизни, чем теперь в моих птичьих клетках.

Радист обратился к руководителю экспедиции:

— Скажите, товарищ Бутару, откуда берутся эти метеориты в наше время?

— Это остатки или, точнее, потомки некогда очень многочисленных метеорных тел. Следует заметить, что некоторые рои являются продуктом разрушения комет. И наша Земля проходит в известные периоды года среди таких метеорных потоков. Тогда можно наблюдать так называемые «звездные дожди».

Может быть, тебе кажется странным, что на Земле мы никогда не чувствуем таких толчков. Это происходит потому, что, во-первых, большинство метеорных тел раскаляются так сильно, проходя через земную атмосферу, вследствии трения о воздух, что загораются и превращаются в газы, прежде чем они достигают Земли. Даже если они и садятся на поверхность земного шара — как это иногда случается с более крупными метеоритами, — их объем так незначителен по сравнению с объемом Земли, что последствия не заслуживают внимания.

Коперник же лишен защитного слоя атмосферы и, при его малом объеме, подвержен ударам метеорных тел в упор, — заключил руководитель экспедиции.

Снаружи доносился грохот небесных камней, падавших на поверхность астероида, но теперь эти удары становились реже и слабее: они вышли из центральной зоны роя.

— Как странно слышать здесь шум, — заметил Динкэ. — Мы привыкли к полной тишине.

— Совершенно верно, — заметил Скарлат. — Но в настоящий момент почва астероида очень сильно вибрирует и атмосфера внутри убежища сильнее распространяет звуки ударов.

— Другими словами, наша пещера стала настоящим резонатором,[33] - задумчиво заметил Динкэ.

— Если бы мы были снаружи, на поверхности Коперника, — продолжал Скарлат, — дело обстояло бы совершенно иначе- Мы бы видели булыжники солидных размеров, падающие с высоты, видели бы, как опрокидываются скалы и разверзается поверхность планеты, — и все это совершенно бесшумно, в полной тишине и молчании. Это было бы поистине приковывающее зрелище.

— И все же я вам не советую осмелиться выйти наружу, — шутливо предупредил Аполодор Динкэ. — Уж лучше оставайтесь тут. Ну, а я должен идти в лабораторию. Меня зовет мой долг!

И химик развязал ремни, которые приковывали его к складному стулу, осторожно выпрямился и, стараясь, подобно плясуну на канате, удержать равновесие, направился к своей лаборатории.

Метеорная бомбежка становилась все слабее и слабее и, по прошествии четырех астероидных дней, совсем стихла.

Матей Бутару, Скарлат и Чернат решили выйти на поверхность астероида. Астронавты торопливо одели защитную одежду и направились к шлюзовому отсеку.

Матей, шедший впереди других, повернул переключатель. Но к его удивлению дверь не сдвинулась с места. Он напрасно пытался ее открыть.

— Должно быть ее засыпало обломками, — сказал молодой астроном. После короткого совещания решено было пожертвовать дверью. Чернат ушел в убежище и тотчас же вернулся с механическим перфоратором. Ему удалось за несколько минут работы сделать дыру такой величины, что в нее можно было пройти Воздух со свистом вырвался из пещеры, и при свете фара они увидели, как взлетает тучами густая пыль.

В конце концов путешественники смогли войти в шлюзовый отсек. Отсек был полон камней и мелкой гальки. Они поднялись ко внешней двери, прокладывая себе путь между кучами обломков. Подойдя к двери, Чернат уже хотел было нажать на рычаг механизма, но Матей во-время остановил его и напомнил, что, открыв эту дверь, они позволили бы воздуху выйти из пещеры.

Инженер вздрогнул и отнял руку от переключателя.

— Я совсем было забыл, что внутренняя дверь была пробита. Сперва надо забить отверстие.

Немного спустя большой каучуковый пластырь герметически закрыл дыру. Они попытались открыть наружную дверь, но и здесь механизм бездействовал. Пришлось снова взяться за перфоратор.

Наконец, им удалось выйти наружу.

— Как после урагана! — воскликнул инженер Чернат, оглядевшись вокруг.

Прохождение астероида сквозь метеорный рой оставило глубокие следы. На поверхности его валялись метеориты различной величины. Некоторые достигали более чем 10 метров в диаметре. Несколько глубоких кратеров указывали место самых тяжких ударов. В обсерваторию и теплицы удары попали в упор.

Очень пострадали механическая мастерская и убежище обеих ракет. Туда проник болид внушительных размеров, глубоко разворотивший землю, «Дерзновенный» и «Чайка» серьезно пострадали.

Матей Бутару обошел астероид и исследовал все повреждения, нанесенные метеорным роем.

Затем все вернулись в убежище и тотчас же принялись разрабатывать план наиболее спешных починок.

Молодой ученый распределил, кому что делать и ушел отдохнуть.

На следующий день астероид снова превратился в стройку. Работа кипела. Комбайн опять заработал. Из глубины пещеры выносили всякие материалы и переправляли их к месту самых больших повреждений, нанесенных метеорной бомбежкой. Неделю спустя большая часть починок была закончена, и жизнь на Копернике вошла в норму.

Матей Бутару и Скарлат сидели уже несколько часов подряд в общем помещении убежища.

На столе перед ними стоял экран, на который Скарлат проектировал магнитограмму с десятками сложных схем. Матей нервно нажимал то на одну, то на другую кнопку, переходя от одной схемы к другой. Он казался усталым. Непослушная прядка каштановых волос упала на лоб. Было заметно, что с возрастающим беспокойством он следит за последней схемой, изображающей дальнейший путь астероида.

Скарлат нервно постукивал кончиком карандаша в доску стола.

— Как видите, товарищ Бутару, эти вычисления строго точны. Впрочем, вы их уже сравнивали с недавними сообщениями, полученными с Гепты, и видели, что между ними нет расхождения. И все же еще есть некоторые вопросы, которые заставляют меня задуматься.

— Не знаю, что вы хотите этим сказать. Для меня ясно одно: комета, о которой вы мне говорите, пройдет довольно далеко от нашего астероида.

— Насколько можно предполагать. Но не следует пренебрегать тем, что эти «хвостатые» светила довольно… капризны. Вы так же хорошо, как и я, знаете, что иногда они неожиданно распадаются. А иногда, вследствие их очень незначительной массы, подпадают под влияние более крупных небесных тел.

Матей снова задумался, напряженно разглядывая проектированную магнитограмму и, наконец, встал из-за стола.

— Возможно, что вы правы, товарищ Скарлат. Во время нашего путешествия мне уже случалось недооценивать опасности. И мы находились на шаг от гибели. На этот же раз мы своевременно предприняли все, что следует.

— Так и следует, — ответил Скарлат.

Несколько минут оба молчали, думая о только что обсуждавшихся вопросах. Их взгляды встретились, и Матей увидел в глазах Скарлата новое выражение: он прочел во взгляде ученого непривычно теплое дружеское чувство и искренность.

Оставшись, наконец, один, молодой руководитель экспедиции вышел на поверхность Коперника.

В бесконечности неба все ярче, все величественнее разгорался Юпитер.

На поверхности астероида мороз становился все более лютым. По ночам температура спадала до -240°, а днем не поднималась выше 0. Построенные наново теплицы отапливались, и не только ночью, но и днем.

Все величественнее, все больше становилась на космическом небе гигантская планета: астероид находился теперь в непосредственной близости Юпитера и в самой отдаленной от Солнца точке.

Астронавты жили в состоянии лихорадочного ожидания: несколько дней тому назад с астероида была пущена радиоуправляемая ракета-зонд, без пассажиров, оснащенная мощными двигателями и десятками автоматических установок для кино- и фотосъемки, анализов и измерений. Ракета, построенная по плану инженера Александру Продана, неслась с быстротой молнии в межпланетном пространстве, непрестанно передавая зарегистрированные ею данные. До сих пор они получили несколько отличных цветных фотоснимков диска планеты, заснятой на расстоянии всего лишь 9 000 000 километров.

Но это было только начало. Астронавты ожидали от маленькой радиоуправляемой ракеты гораздо большего. Немного менее, чем в два астероидных дня, она должна была проникнуть за облака, окружавшие Юпитер, за которые не смогли да сих пор заглянуть даже самые усовершенствованные радиотелескопы.

Все астронавты собрались в исследовательской и, молчаливые от волнения, следили за регистрацией автоматических установок.

Но вот Добре прервал молчание:

— Эта радиоуправляемая ракета — настоящее чудо техники! Подумать только — за столько миллионов километров, она сообщает нам все, что видит и чувствует на своем пути. В то время как мы отдаляемся от Юпитера вместе с нашим астероидом, она скоро будет на его поверхности.

Я уже давно мечтаю написать книгу об «Анаэробных бактериях планет, расположенных за Марсом». Тихов был безусловно прав, когда писал в своей «Астробиологии» более ста лет тому назад, что мы имеем основания предполагать, что микроорганизмы существуют и на больших планетах. Это путешествие осуществляет все мои мечты и рассеивает все сомнения товарища Скарлата. Да, да! Я убежден, что на Юпитере мы встретим жизнь, несмотря на атмосферу, полную токсических газов, вредную для земных организмов.

Подумайте, что пройдет меньше чем наш земной день, и мы узнаем, как выглядит поверхность этой планеты, какие существа живут на ней, а через неделю радиоуправляемая ракета вернется, полная настоящих открытий для сокровищницы мировой науки. Эй, что вы скажете, товарищ Скарлат? Надеюсь, вы не рассердитесь, если я окрещу первое идентифицированное существо «Scarlatus victus» то есть «Скарлат побежденный»… Согласны?

И биолог разразился громким смехом.

Но Скарлату было не до смеху. Он внимательно следил вместе с Бутару и Чернатом за цветным изображением Юпитера, появившегося на экране телевизора.

На огромном диске планеты, покрывавшей почти четверть всего матового экрана, перед ними развертывалась волшебно-прекрасная игра форм и цветов. Параллельно с экватором Юпитера, на десятки тысяч километров тянулись горизонтальные полосы. Это была светло-желтые и темные, кофейного цвета зоны. Но на волнующейся поверхности планеты существовали еще и другие оттенки. Так, например, на светлых полосах виднелись большие серые тени, а на кофейно-красных — белые сверкающие пятна, овальной формы. Все эти цвета принадлежали атмосфере Юпитера, скрывающей от взоров настоящее лицо планеты.

— Как хорошо заметно вращение планеты! — воскликнул Чернат.:

Действительно, достаточно было несколько минут понаблюдать ее диск, чтобы отдать себе отчет в том, что Юпитер вращается вокруг своей оси. И полосы и пятна постепенно двигались с запада на восток, где они медленно исчезали из поля зрения наблюдателя.

— Это вполне естественно, — подтвердил Матей, — потому что, хотя экватор Юпитера в 11 раз длиннее, чем экватор Земли, планета совершает полный поворот вокруг своей оси менее чем за 10 часов. Это означает, что скорость ее вращения больше в 26 раз. Я могу вам сказать кое-что еще более интересное: Юпитер не вращается, как твердое тело. Его экваториальные области движутся быстрее, а полярные — медленнее.

— Да как это возможно? — спросил Динкэ, который подошел к группе исследователей. — Разве Юпитер — газообразная сфера?

— Нет, не газообразная, но он окружен очень плотной и высокой атмосферой, в которой плавают гигантские облака.

Мы видим пока только эту газовую оболочку, которая скрывает от нас настоящую внешность поверхности.

Кинокамера, связанная с телевизором, непрестанно регистрировала виды, передаваемые маленькой ракетой. И хотя у них оставалось лишь несколько тысяч метров пленки, они решили ничего не терять из зрелища, развертывавшегося перед ними.

— Знаете, что я замечаю? — сказал инженер Чернат спустя некоторое время. — Кроме наблюдаемого перемещения полос и пятен с запада на восток, перемещения, которое происходит от вращения планеты, видны и другие движения, из которых некоторые довольно быстрые, особенно в центральных зонах. Видите вот здесь, в центре экрана это кирпичное пятно посередине этой большой темной полосы. За последние часы оно расширилось и побледнело. Я помню, что десять часов тому назад, при предыдущем вращении, я видел целую серию пятен и полос, которых не вижу теперь. Зато появились другие.

— Правильно, — подтвердил Матей. — И это очень важное обстоятельство. Некоторые астрономы говорят, что такое беспрерывное движение газовых масс ни в коем случае не совместимо с идеей вечного холода, который, как это думали в прошлом, господствует на поверхности этой планеты, потому что холод означает неподвижность, окаменение.

Даже во время обсуждения этих вопросов глаза исследователей ни на минуту не покидали экрана телевизора. Чем ближе подходила радиоуправляемая ракета к Юпитеру, тем больше становилось на экране изображение планеты и тем яснее волнение окружающей ее атмосферы.

— Солнце ни в каком случае не может давать теплоту, необходимую для этого непрерывного волнения, — заметил Чернат. — Ты какого мнения, Матей?

— Да, так и есть. Это я, собственно, и хотел выяснить. Глядите!

Он повернул маленький рычаг, и Юпитер исчез с круглого экрана. Вместо него появилась часть космического небосвода, так как она была видна с той позиции, в которой теперь находилась радиоуправляемая ракета.

— Вот Солнце! — продолжал молодой астроном. — Его видимая поверхность в 25 раз меньше, чем на земном небе. И в этом нет ничего удивительного. Юпитер находится в пять раз дальше от Солнца, чем земной шар и получает гораздо меньше тепла и света, чем Земля.

— Тогда, откуда же происходит, по-твоему, энергия, приводящая в движение гигантские массы облаков Юпитера?

— Этого мы еще не знаем. Много веков тому назад ученые увидели на диске планеты красное пятно, в два раза больше диаметра Земли. Со временем это пятно побледнело, затем снова вернулось к прежней своей окраске, и эта странная игра повторялась с тех пор много раз.

Бутару повернул рычажок, и изображение Юпитера снова возникло на экране. На нижней части диска появилось маленькое, черное, круглое пятно. Это была тень, отбрасываемая на поверхность облаков одним из сателлитов большой планеты.

Маленькая радиоуправляемая ракета, находившаяся теперь на расстоянии 2 456 000 километров от большой планеты, давно миновала самых отдаленных ее сателлитов. С той точки, где она сейчас находилась, были ясно видны, подобные маленьким блестящим дискам, четыре ярких сателлита Марса: Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. В отличие от других спутников Юпитера, сравнительно малых размеров, они были гораздо внушительнее и имели в диаметре от 3 000-5 000 километров.

Сияние Ганимеда слепило глаза, когда лучи Солнца падали на него, как это случилось теперь.

— Ганимед, — рассказывал Бутару, — называемый астрономами также «сателлит номер три», покрыт слоем замерзшей углекислоты, и этот слой искрится и сверкает, как снег. Поэтому-то он такой ослепительный.

Тень, отбрасываемая сателлитом, пробежала небольшое расстояние по диску Юпитера.

— Этот великан, — заметила Анна, — имеет большую «семью». У него 12 детей!

Незаметно шли часы за часами. Очарованные зрелищем, развертывавшимся перед ними, путешественники забыли об усталости. Аполодор Динкэ принес им поесть в исследовательскую, и они кое-что перекусили наспех, а затем продолжали наблюдения.

Ракета находилась теперь на сравнительно малом расстоянии от сателлита номер пятый, самого близкого к поверхности большой планеты. Этот сателлит обходит вокруг Юпитера всего за 11 часов 57 минут.

Вид его поверхности не был новостью для астронавтов: те же жесткие, угловатые контуры, та же неподвижность, которую они так часто встречали па небесных телах, лишенных атмосферической оболочки. Глядя с точки, в которой находился «сателит номер пять», Юпитер был виден, как огромный диск. Видимый его диаметр был в сто раз больше Луны, видимой с Земли, и светился всего в 6–7 раз слабее, чем Солнце.

Скоро сателлит исчез из поля зрения телевизора, уступив снова место диску Юпитера. Теперь этот диск был так велик, что экран не вмещал его полностью.

И чем ближе они на него смотрели, тем более захватывающее зрелище представляла из себя большая планета. Такое беспрестанное движение газообразных масс, такие быстрые изменения оттенков, переходы от желтого к кофейно-коричневому, от серого к ярко-красному, они наблюдали до сих пор только на Солнце. Горизонтальные полосы, темные, как и светлые, казавшиеся неподвижными, служили лишь фоном, на котором непрерывно развертывалась борьба форм и цветов.

— Скоро мы узнаем, что приводит в движение этот атмосферный океан, — сказал Матей Бутару. — Видите, вон то серое с голубоватыми рефлексами облако, которое с такой быстротой бежит через большую желтую полосу? Его ширина превышает радиус Земли!

Постепенно радиоуправление замедлило быстроту ракеты.

— Я так направлю ракету, чтобы она прошла сквозь атмосферу около этого белого, блестящего пятна, которое вырисовывается на коричневой полосе экватора, — продолжал молодой ученый.

Минуты проходили за минутами. Притяжение Юпитера было достаточно сильно, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение ракеты, а ее двигательный механизм работал теперь в обратном направлении, чтобы замедлить ее падение. Стрелка циферблата, регистрирующего скорость, показывала 1 700 километров в час.

Спуск космического корабля, наблюдаемый исследователями с лихорадочным волнением, продолжался.

— Радиоуправляемая ракета находится в 25 000 километрах от поверхности Юпитера, — объявил Матей Бутару.

Внизу, под ракетой, все явственнее виднелось сверкающее «белое пятно». Это была более спокойная область. На север и па юг от нее бежали гигантские коричневые и кирпичные облака, который иногда подымались так высоко, что, казалось, вот-вот поглотят маленькую ракету.

К западу, на коричневой полосе, появилось серое пятно, которое сперва показалось тенью. Затем цвет его сменился темно-серым, почти черным. Пятно расползлось во всех направлениях. Но в непосредственной близости пятна из глубины атмосферного океана вдруг выступило что-то, что напоминало каплю крови, залило все вокруг и зажгло только что образовавшееся серое облако бесчисленными красными искрами.

Быстрые потоки прозрачных разноцветных масс с неимоверной скоростью передвигались с места на место.

— Вот зрелище поистине достойное Юпитера! — восторженно воскликнул Добре. — Недаром же его масса превышает массу всех других планет, вместе взятых. Он, действительно, умеет показать себя самым великолепным их всех сынов Солнца.

Теперь все казалось подернутым легкой, прозрачной дымкой

— 15 700 километров до поверхности планеты, — сказал Матей, читая указания на щита управления.

Он двинул какой-то рычаг, и физико-химический анализатор телеуправляемой ракеты заработал.

Данные о составе газов и их физическом состоянии одни за другими отпечатывались на ленте, похожей на ленту прежнего телеграфа.

— Метан, водный аммиак в форме газа, твердого тела и капель… — прочел Скарлат.

Он продиктовал Прекупу длинный список для немедленной передачи станции связи, на искусственный сателлит.

Профессор Добре взял у Скарлата ленту из рук.

— Вы упустили из виду самое важное, — сказал он. — Из спектрографических записей ясно вытекает, что метан и аммиак — органического происхождения. Это, бесспорно, продукты разложения мертвых микроорганизмов, как это уже давным-давно предполагали советские астробиологи.

— Верно, — признался Скарлат. Он дал радисту несколько указаний, относительно исключительно сильной электризации газов, их плотности и других особенностей.

Минуточку, Андрей, подожди, не уходи. Проверим и температуру. И вообще, с этого момента автоматический термометр должен все время работать.

Скарлат нажал кнопку. В одной из трубок пульта управления неугомонно запрыгал маленький зеленый шарик. Спустя несколько мгновений он остановился.

— 138° ниже нуля, — объявил Скарлат. — Значит, это температура высшего слоя атмосферы.

Прекуп ушел к своим аппаратам, чтобы передать инженеру Аруниану эти важные известия.

На экране Юпитер был виден, окутанный газовым покровом. Ракете оставалось уже немного, чтобы проникнуть в белое пятно, к которому она стремилась.

Бутару только что возвестил, что между ракетой и поверхностью Юпитера оставалось всего 11 500 километров, когда стрелка, указывающая быстроту, стала вдруг спадать с головокружительной быстротой. И вдруг в диффузоре аппарата послышался сильный шум, и весь экран внезапно потемнел. Стрелка, показывающая скорость, остановилась на поле. Двигатели продолжали действовать, но радиоуправляемая ракета не двигалась с места.

Спустя несколько секунд анализатор указал причину: ракета уперлась в ледяную массу, летавшую в атмосфере Юпитера.

— Значит вот в чем заключалась тайна белых пятен! — воскликнул Скарлат. — Только бы это не было концом путешествия для нашего посланца!

Но Бутару так искусно маневрировал рычагами пульта управления, что из маленькой ракеты выделилось достаточно теплоты, чтобы растопить застывшие вещества вокруг себя. Ему удалось повернуть ракету в образовавшейся пустоте и заставить ее вырваться из плена.

Несколько секунд спустя ракета опять находилась над «белым пятном». Они отыскали для нее точку, через которую они могли бы проникнуть в атмосферу.

— Механизм телеуправления Продана прошел трудный экзамен во время этого освободительного маневра, — заметил Матей.

Четверть часа спустя радиозонд начал снова спуск. Вокруг него вспыхивали и гасли тысячи искр, вызванных сильной атмосферной электризацией. Вследствие этого явления прием телевизора стал слабее.

— Еще 4 850 километров и ракета приземлится, — сообщил Бутару.

В плотной атмосфере Юпитера пролетало множество странных тел. Видно было, как подымаются и снова опускаются разноцветные потоки газов и жидкостей. Температура возрастала. Был момент, когда ракета попала в восходящий газовый поток; термометр показывал +48°. Иначе температура колебалась между -35° и +15°. Химический анализатор показывал полное отсутствие свободного кислорода. Вдруг на экране показалась какая-то голубая масса, приближавшаяся с большой быстротой. Бутару попытался изменить направление ракеты, но было слишком поздно. Экран окрасился в темно-голубой цвет, а затем потемнел. Анализатор и другие аппараты показали, что ракета попала в жидкий поток, спускавшийся на поверхность планеты.

__ Браво, именно этот поток и поможет ей спуститься. — весело воскликнул Добре.

— Пожалуй, даже слишком скоро! — заметил Скарлат.

Взглянув на показатель скорости, они лучше поняли слова Скарлата. Стрелка показателя чуть приметно прыгнула с 2 500 на 3 000… затем на 4 000 и на 5 500 километров в час.

— Если ракета будет продолжать спуск с такой же быстротой, — сказал и Чернат, — она наверняка разобьется вдребезги.

Матей Бутару испробовал все, что мог, для того чтобы вырвать ракету из потока. Но скорость ее продолжала возрастать и достигла 8 500 километров в час.

Прошло еще несколько секунд, и вдруг ракета высвободилась, и экран снова посветлел. Теперь она уже неслась под облаками, и ей оставалось не больше нескольких десятков километров до поверхности планеты Там, в волнующейся полутьме, прорезываемой через короткие промежутки ослепительными вспышками молний, развертывалось очень странное зрелище.

Среди гор и долин ослепительно голубых тонов вздымались разноцветные дымки. Могучие потоки вырывались из недр и терялись далеко в высоте среди серых и багровых облаков. Целые лавины камней с оглушительным грохотом сыпались с неба. Невысокие вулканы изрыгали лаву и раскаленный пепел

Видно было несколько больших озер, над которыми колебались густые пары. Когда потоки лавы докатывались до такого озера, происходили ужасающие взрывы, и тяжелый туман подымался в высоту на много сотен метров.

Вслед за каждой вспышкой молнии в телевизоре раздавались оглушительные раскаты грома.

Создавалось впечатление, что радиоуправляемая ракета попала в мир катаклизмов.

Ракета приземлилась на вершине горы вышиной метров в 500, в наиболее спокойном месте. Матей Бутару начал медленно поворачивать кнопку, которая так направила оптический аппарат, чтобы астронавты могли видеть в телевизор зрелище, развернувшееся вокруг ракеты.

— Ракета сидит, как в суповой миске! — воскликнул удивленный Динкэ.

Да, в самом деле, то же впечатление создалось у всех.

Горизонт Юпитера был расположен здесь много «выше», чем на Земле.

— С этого места, как со всякой другой точки на Юпитере, — сказал Скарлат, — можно видеть почти всю поверхность планеты. Это явление объясняется преломлением световых лучей. Ударяясь о плотные слои газовой оболочки, они отражаются назад. Это что-то вроде обобщенного миража. Сравнение Динкэ было как нельзя более подходящим. Мы находимся как бы в глубоком котле, в гигантской чашке. И если бы облака не мешали нам видеть Солнца, все увидели бы, что поэтому оно никогда здесь не заходит и даже в полночь сияет на небе.

— Значит, на Юпитере никогда не бывает ночной тьмы, товарищ Скарлат? — спросил Прекуп.

— Да, никогда не бывает, но этот вечный день не очень-то светел, вследствие большого отдаления Солнца и плотного слоя облаков.

Барометр показывал давление в 15 раз больше земного.

— Приблизительно, сколько весил бы человек на этой планете? — спросил Чернат.

— В два с половиной раза больше, чем на Земле. Чтобы удобно ходить на Юпитере — конечно в более спокойной области, — исследователей следовало бы снабдить баллонами, наполненными водородом. Тогда, подвязав такой шар, они могли бы чувствовать себя, пожалуй, легче, чем на Земле. Они могли бы, без особого усилия прыгать на 4–5 метров в высоту, и им было бы совсем не трудно делать гигантские шаги.

Матей Бутару потянул один из рычагов щита радиоуправления — клапан ракеты открылся и втянул немного мелкой почвы с Юпитера. Затем соединил автоматический микроскоп с телевизором, и скоро на экране показалось интересное изображение. Между мелкими пылинками видно было, как двигаются синие микроорганизмы продолговатой формы.

— Первые существа! — воскликнул Добре. — Я назову их «Scarlatus victus». Я очень жалею, товарищ Скарлат, что вам не пришлось дать ваше имя более внушительным существам… Матей, пожалуйста, направь радиозонд в долину. Может быть, там мы найдем более богатую флору.

Астроном согласился, тем более, что за несколько секунд перед тем на Юпитере начался дождь, который постепенно превратился в ливень, снизив еще больше видимость.

Радиоуправляемая ракета поднялась на несколько сот метров над вершиной горы. Ей удалось уйти от дождя, и она снова приземлилась в одном из ущелий.

Она продвигалась вперед еще некоторое время, пока астронавты вдруг заметили, что термометр показывает удивительное повышение температуры. На экране пейзаж был виден сквозь красноватую дымку.

— Ракета охвачена восходящими горячими парами, — сказал озабоченный Скарлат. — Нужно ее во что бы то ни стало вывести отсюда, а не то…

Он не успел докончить. В диффузоре послышалось какое-то жужжание. Сила его постепенно возрастала. Экран телевизора окрасился в ярко-красный свет, а температура за несколько секунд возросла на 560°.

Взрыв исключительной силы разорвал ткань диффузора. Все вскочили на ноги. Циферблатные указатели пульта управления замерли на месте. Вместо красного пламени на экране виднелось белое матовое стекло.

Трансмиссия прервалась.

Радиоуправляемая ракета взорвалась на Юпитере за миллионы километров от астероида, на котором находились астронавты.

Прошло шесть астероидных дней, с тех пор как Коперник достиг самой отдаленной от Солнца точки своей орбиты, которая была в то же время точкой максимальной близости к Юпитеру. Теперь с каждым днем астронавты все больше приближались к Земле. Научная работа не прерывалась, а радиотелесвязь с Гептой поддерживалась безукоризненно.

Они получили ряд великолепных астрофотографий с большой планеты с кольцом, Сатурна, которая находилась по ту сторону Юпитера. Отсюда его можно было гораздо лучше наблюдать, чем с Земли. Им удалось точно установить состав кольца и интересные особенности вращения частиц, из которых оно состоит. Инструменты подтвердили, что один из сателлитов Сатурна — Титан, имеет атмосферу и уточнили даже, что она содержит метан и аммиак.

Особенное внимание было уделено исследователями изучению кометы, которая приближалась к Юпитеру со стороны периферийных областей планетной системы. Это была комета средней величины. Ее светящаяся голова была в два раза больше объема Земли, а хвост, раздвоенный и изогнутый, расстилался более чем на 95 000 километров. Но вся масса светила была в миллиард раз меньше, чем масса Земли.

Однажды вечером все собрались в жилом помещении. Профессор Скарлат показывал им астро-фотоснимки кометы и последние записи относительно ее химической и физической природы.

Андрей Прекуп следил по схеме, висевшей на доске на стене, за орбитой, которую описывает эта комета в планетной системе.

— Что случится, если такое небесное тело столкнется с какой-нибудь планетой? — спросил он после того, как хорошенько рассмотрел ее.

— Ничего особенного, — разъяснил ему Скарлат. — Даже самая гигантская комета — а существуют и такие, голова которых больше Солнца, а хвост превышает расстояние между Марсом и Солнцем, — не смогла бы нарушить движения планет. И это оттого, что газы и пыль, образующие голову и хвост кометы, очень редкие. Настоящие «видимые пустяки», как их справедливо назвали первые астрономы, которые открыли явление.

Углекислый газ и циан, составляющие большую часть ее, более редки, чем воздух, содержащийся в электрической лампочке. Что же касается ядра кометы, центральной части головы, оно состоит из замерзших газов и частиц камня и не превышает в диаметре несколько сот метров или, самое большее, несколько километров.

В далеком прошлом люди боялись, что столкновение с кометой будет «концом света», концом земной жизни. В действительности же, даже если мы предположим, что столкновение произошло бы с ядром кометы, т. е. с самой плотной ее частью, с земного шара не было бы видно ничего, кроме «звездного дождя». Камни, из которых образовано маленькое ядро, раскалились бы при соприкосновении с атмосферой, подобно метеоритам, и большинство из них не долетело бы до Земли, а превратилось бы в газы еще в воздухе.

— Но разве газы, из которых образованы голова и хвост кометы, не ядовиты? — спросил радист.

— Они нисколько не опасны для обитателей Земли. В средних веках знатные люди, прятавшиеся в «надушенных» всякими благовониями подвалах, чтобы избежать «отравления воздуха», которое предвещали им католические монахи при приближении комет, были просто дураками. Газы кометы, конечно, ядовиты, но настолько редки, что они не могут проникнуть в газовую оболочку земной атмосферы, которая намного их плотнее. Впрочем, — продолжал Матей, — вам следует знать, что в 1861 и в 1910 годах было заметно, когда Земля прошла сквозь хвосты комет, но ничего особенного не случилось.

Некоторое время все молчали, а затем Вирджил спросил Скарлата:

— А какой эффект имело бы столкновение кометы с каким-нибудь астероидом, например с Коперником?

Скарлат ответил не сразу. Он нервно вертел в руках свою ручку, нечаянно уронил ее, и ручка медленно упала на пол. Все следили за ее падением, думая о вопросе инженера.

Наконец, ученый решился и сказал:

— Для нас, астронавтов, находящихся на таком астероиде, как Коперник, который гораздо меньше Земли и у которого нет защитного слоя атмосферы, столкновение с кометой или, вернее, с твердым ядром кометы было бы, без сомнения, очень опасно.

Снова воцарилось тяжелое молчание.

Анна Григораш нарушила его:

— Нас это касается исключительно с теоретической точки зрения. Ведь вычисления показывают, что это светило с двумя хвостами пройдет довольно далеко от Коперника, не так ли, товарищ Скарлат?

Ученый сделал жест, выражавший сомнение.

— Вы правы… до некоторой степени. Вычисления, сделанные на Гепте и проверенные мною, показывают, что «хвостатое» светило приблизится к нам самое большее на 8 500 километров. Но существует еще один вопрос… Комета пройдет на этот раз сравнительно близко от Юпитера, вернее, на 2 855 000 километров от него. Может случиться, что она изменит свой путь, вследствие притяжения гигантской массы этой планеты. Поэтому…

— Вы думаете, что ей нечего делать, непременно надо столкнуться с нами? — ввернул Добре.

Скарлат даже не ответил биологу.

— Что бы мы ни говорили, такая возможность существует. Впрочем, спустя несколько земных дней, мы узнаем, как обстоят дела, так как к тому времени комета выйдет из-под непосредственного влияния Юпитера…

Промчались еще три дня. Хотя Матей Бутару и не верил в возможность столкновения с кометой, он все же принял все меры предосторожности. Коллектив космических исследователей был подготовлен, чтобы, в случае надобности, действовать с должной решимостью.

Руководитель экспедиции разделил астронавтов на группы. Эти группы должны были работать посменно и днем и ночью. Используя опыт предыдущей метеорной бомбежки, они попрятали в надежные места все вещи, находившиеся в пещере. Инструменты были завернуты в вату и тряпки.

Динкэ изготовил в своей лаборатории пластическую массу, особенно мягкую и эластичную, которой они обложили стены жилого помещения, где они могли укрыться в случае надобности. Из этого же материала изготовили большую сеть, которую они подвесили, как огромный гамак, чтобы при случае безопасно выдержать толчок в комнате.

Аурелиан Добре без остановки ворчал, обвиняя Скарлата в том, что он «видит все в черном свете».

— Ну, товарищ Скарлат, задали вы нам всем работы. Вы знаете, я от работы не отлыниваю. При нужде, делаю все, что угодно. Но я уверен, что на этот раз мы напрасно волнуемся.

— Возможно, что будет и по-вашему. Я был бы даже счастлив, если бы ваши слова оправдались. Я и сам надеюсь, что с нами ничего не случится при приближении кометы, но кто знает? Скажите, разве вы не думаете, что предпринятые нами меры осторожности не помешают? Впрочем, пойдемте со мной. Я хочу сделать в вашем присутствии некоторые вычисления. Возможно, что уже можно определить точную траекторию кометы.

Просмотрев астрофильм, осуществленный с помощью большого телескопа, он принялся работать электрическим интегратором. На светлом циферблате ложились нескончаемые ряды цифр.

Добре ни на шаг не отходил от него. Он внимательно глядел на Скарлата, следя за каждым его движением.

Скарлат становился все более нервным. Мускулы его сурового лица вздрагивали. Он все чаще и чаще останавливался и вытирал платком вспотевший лоб. Руки его слегка дрожали.

Добре заразился его беспокойством, но не посмел его ни о чем спросить.

Еще минута, и Скарлат остановился. Затем он снова и еще более нервно принялся крутить выключатели аппарата. Он хотел проверить свои вычисления. И снова появились те же нескончаемые ряды цифр. Наконец, он встал. Глаза его лихорадочно блестели. Подойдя к биологу, он сказал:

— Товарищ Добре, дорого бы я дал, чтобы ошибаться, но я дважды проверил вычисления. Теперь, не существует никакого сомнения: траектория кометы отклонилась от Юпитера. С кометами это часто случается. Теперь она направлена головой, а может быть и ядром, прямо на Коперника. Через 14 часов мы столкнемся…

— Что вы говорите? Это невозможно! — Добре схватил Скарлата за плечо и с силой встряхнул его. — Скажите, вы не ошиблись? Может в вычисления вкралась какая-нибудь ошибка, неточность? Да вы отдаете себе отчет в том, что вы говорите? Было бы невозможно глупо, чтобы наше путешествие закончилось таким образом?

Старый ученый побагровел, волосы свисали ему на глаза.

Скарлату удалось большим усилием воли вернуть себе самообладание.

— Нет, товарищ Добре, — сказал он печально — Я не ошибся. К несчастью, такова наша судьба. Мы столкнемся с кометой, а выживет ли кто из нас, это будет видно, — заключил он, постукивая счетной линейкой по коробке электрического интегратора, как будто в такт какой-то мелодии.

— Так значит, так… — протянул Добре.

Его оптимистическая натура помогла ему и на этот раз овладеть собой.

— Значит, так?… Столкнемся? — . Ладно, ну и пусть его столкнемся! — вскричал он громовым голосом. — Знаете, что случится? Я вам скажу. С нами ничего, а вот комету мы разнесем в пух и прах! Слушайте, что я вам говорю! И, пожалуйста, не делайте такой мрачной физиономии, вы же еще не умираете. Ну, идем к Матею, скажете

и ему.

Бутару, вполне сознававший опасность положения, все же не терял присутствия духа.

— Значит, вы были вполне правы, товарищ Скарлат. Я думаю, нам следует пройти в кабину радиотелевидения. Сообщим наши наблюдения станции связи и посоветуемся с Гептой.

Несколько секунд спустя они были уже перед аппаратом. Радист установил связь. На экране показалось круглое помещение искусственного сателлита Земли, а затем и лицо инженера Аруниана, и лицо его казалось встревоженным.

Матей знал причину.

— Я только что хотел вас позвать, — сказал советский ученый. — Голос его звучал нерешительно, как будто ему было тяжело сказать то, что следовало — Вас ждут тяжелые минуты, друзья! Юпитер отклонил комету от ее пути, и теперь она идет прямо на вас. Примите меры, приготовьтесь к возможному столкновению. Мы здесь пространно обсудили ваше положение. Наш вам совет, совет Гепты, погрузиться в ракету и пробыть некоторое время в космическом пространстве… Пока не пройдет столкновение…

Мне остается пожелать вам от всего сердца успеха. Мы с вами ежечасно, ежеминутно, и, как и мы, миллионы людей, которые с Земли следят за вашей экспедицией.

Лицо Аруниана исчезло, и экран посветлел. В кабине радиста не слышно было ни звука. Скарлат так и застыл, глядя на телевизор. Горькая усмешка шевельнула уголки его губ. Правильность его вычислений была подтверждена. Но он не торжествовал, а продолжал молчать, потупив взор. Астронавты собрались на совещание в жилом помещении.

— Вне всякого сомнения, — начал Матей, — совет инженера Аруниана самый благоразумный. К сожалению, нам невозможно его применить. Ни «Дерзновенный», ни «Чайка» не могут взлететь из-за понесенных ими аварий. Пусть Вирджил скажет, как у нас обстоят дела с починкой.

Инженер дал несколько технических подробностей, в связи с состоянием обеих ракет и в заключение сказал:

— Дело обстоит так, как сказал товарищ Бутару. Прежде двух-трех недель не может быть и речи о полете этих ракет.

— Что же делать? — растерянно спросил Прекуп. — Неужели же нет спасения? Давайте, сообщим на Гепту.

— К чему? Они нам не могут ничем помочь, — ответил ему Скарлат.

Взоры всех беспокойно устремились на руководителя экспедиции.

— У нас еще нет основания терять надежду! — сказал Матей Бутару. — Это помещение будет нашим спасением. Меры, принятые нами, намного уменьшат силу толчка. Надо проверить все оборудования, сделанные нами ввиду ожидающегося столкновения.

По окончании совещания, Матей вышел на поверхность в сопровождении Черната и Добре. Комета виднелась, как гигантская раскаленная сфера, окутанная сверкающей газовой массой. При свете ее металлические и кристаллические скалы астероида сверкали, принимая самые фантастические оттенки. — Прямо на нас катит, прямо на нашу маленькую планету! — возмущенно воскликнул Добре. — Другого пути у нее не было!.. Матей, пропали все мои растения, все редкие, единственные в своем роде экземпляры с Венеры и Марса!

Бутару ответил ему только после того, как они вернулись в убежище.

— К сожалению, для теплиц ничего нельзя сделать. Для их эвакуации не остается больше времени. Внешнюю обсерваторию тоже нельзя больше спасти. Но мы соберем в жилом помещении самые важные для нас вещи — мелкие образцы горных пород, несколько наиболее характерных растений, семена, некоторые аппараты, пищевые концентраты, астрофильмы и астрофотоснимки, коллекцию магнетонических микролент и весь остальной документальный материал, собранный нами. Затем запремся здесь и будем ждать.

Спокойствие Бутару ободрило всех. Аурелиан Добре, в свою очередь, успел поднять всеобщее настроение, благодаря своему неизменному оптимизму.

— Что ж, дорогие мои, нечего делать, будем ждать непрошенную гостью. Что вы думаете, что может поделать какая-то несчастная комета против нас всех? Не знаете? Так я вам скажу: ничего, ничего и опять-таки ничего!

Матей Бутару перечитывал свою последнюю запись в «Судовом журнале»:

По совету Черната все одели защитную одежду и прозрачные шлемы. Одновременно с этим был заготовлен ящик с запасными бидонами жидкого кислорода. Таким образом астронавты надеялись предупредить асфиксию, в случае, если воздух вытечет из пещеры из-за разрушения стен. Они растянули эластичную сеть и теперь лежали в ней, покачиваясь, как в гамаке.

— Мы, как рыбы в неводе, — шутил Добре. — Надеюсь, что эта штука будет нам все-таки полезна.

Все с прерывающимся дыханием следили за стрелками стенного хронометра.

Никогда еще им не казалось, что часы, минуты и секунды летят с такой быстротой. Они не могли отделаться от мысли, что, может быть, доживают свои последние минуты. И эти минуты проходили с головокружительной быстротой.

Пока что все было спокойно. Астронавты ожидали событий с замиранием сердца…

И вдруг голос Скарлата прозвучал четко и ясно в металлических стенах убежища:

— Через минуту, самое большее… Ему не суждено было докончить. Катастрофа нагрянула, как гром с ясного неба.

Они почувствовали ужасающий удар, сопровождающийся оглушительными раскатами грома. Затем последовали страшный гул и оглушительный треск. Весь астероид сотрясался до основания.

Казалось, что вот-вот малая планета разлетится на куски.

Массивные металлические стены убежища протяжно загудели и стали кривиться то в одну, то в другую сторону, как будто они были из картона.

Затем появились глубокие трещины.

Обивка из пластической массы была во многих местах порвана осколками берилловых плит, которыми были выложены стены.

Везде валялись самые разнообразные предметы. Астронавты, которых тоже разбросало во всех направлениях, летали по воздуху в самых неимоверных позах, ударяясь один о другого и об разные предметы — ящики, тюки, коробки, бутылки, аппараты и инструменты, — которые носились по комнате в невоображаемом беспорядке. Сеть, в которой они находились, была им все же очень полезна — она оберегала их от ударов о стены. Метеорная бомбежка была шуткой по сравнению с тем, что делалось теперь.

Вдруг в потолке открылась трещина в полметра ширины. Они услышали, как воздух, свистя, уносился наружу. Падал целый дождь камней и гравия. Камень диаметром в четверть метра ударил аппарат радиотелевидения, который служил для связи с Гептой, и вдребезги разбил его. Катушки, осколки от электронических ламп, кнопки и пластинки конденсатора разлетелись по всему убежищу. Колебания были исключительной, невиданной силы. Казалось, что астероид стал игрушкой какого-то гиганта, который старался его раздавить, как орех. Эластичная сеть прорвалась во многих местах, и теперь не очень-то защищала их. Одетые в защитную одежду тела астронавтов поднимались и опускались, уносились то направо, то налево, как безжизненные массы.

Когда погасла последняя лампочка, помещение окутал глубокий мрак.

И вдруг послышался страшный продолжительный треск. Казалось, что астероид раскололся надвое.

Сквозь трещины металлических стен проникли огромные куски скалы. Густая пыль наполнила помещение. Затем толчки прекратились.

Все это длилось не больше полуминуты.

Предметы и тела начали медленно опускаться на покрытый обломками пол. Астронавты валялись в странных, неестественных позах. Ящики и тюки попадали на них и прикрыли их собой. Ни один не двигался. Полная неподвижность и мертвая тишина стояли в разрушенном убежище.

Матей Бутару первым пришел в себя. Вокруг него царила глубокая тьма. Он стряхнул покрывавшие его обломки и стал щупать вокруг себя.

Рука его натыкалась на острые выступы камней, на сглаженные края ящиков, на тела своих товарищей. Он стал лихорадочно шарить по карманам защитной одежды. Наконец, ему удалось найти электрический факел. Он нажал на кнопку и, к его великой радости, факел загорелся.

При свете факела Матей отдал себе отчет, насколько было велико постигшее их бедствие. Жилое помещение нельзя было узнать. Все было перевернуто, изломано, разрушено.

Он поднялся и обвел факелом вокруг себя. Свет его упал на Анну Григораш. Девушка безжизненно лежала в углу комнаты с закрытыми глазами. Холодная дрожь пробежала по спине Бутару.

— Нет, нет! Только не это!

Он опустился на колени возле нее.

Отбросив одним движением упавшие на нее предметы, он яснее разглядел ее лицо сквозь прозрачную каску и задрожал: оно было желтое, как воск. Узкая струйка крови сочилась из уголка губ.

— Анна, что с тобой? Почему ты не отвечаешь?

Он подсунул руку ей под спину, попытался ее поднять и только тогда с ужасом заметил, что ее резервуар с кислородом разбит.

— Кто знает, жива она или нет?… Конечно, весь кислород вытек.

Матей начал лихорадочно искать ящик с запасными резервуарами кислорода и не нашел его. Он, наверное, находился тут же где-нибудь под обломками.

Нельзя было терять ни минуты. Он сорвал с себя свой резервуар с кислородом, привинтил его к аппарату Анны и остался около нее, со страхом глядя на ее бледное, бесчувственное лицо.

Сперва ничего не было заметно, но мало-помалу лицо девушки слегка порозовело, грудь поднялась и опустилась, сначала едва заметно, а затем все скорее и сильнее. Спустя несколько секунд он увидел, как она открыла глаза.

А Матею становилось все труднее и труднее дышать. Серое покрывало спустилось между ним и окружающим миром. Он чувствовал, что у него кружится голова, и что страшная сила сдавливает ему грудь, грозя ее раздавить.

Он еще увидел, как девушка пыталась встать, но затем у него в глазах потемнело, и он снова потерял сознание.

Когда он пришел в себя, женщина-врач стояла, наклонившись над ним. На ней больше не было защитной одежды и прозрачного шлема. Она дышала воздухом помещения.

«Установка для подачи кислорода восстановлена», — подумал Матей, и это обстоятельство придало ему надежды.

Сабина Турку подвергла его лечению укрепляющими излучениями, и теперь внимательно глядела на него, прощупывая пульс.

— Наконец-то, — удовлетворенно воскликнула она. — Кто знает, сколько времени вы пробыли без резервуара с кислородом. Если бы наш лаборант случайно не нашел среди обломков запасного резервуара, не знаю, что бы с вами случилось.

Матей искал глазами товарищей. Одни из них очищали комнату от мусора и обломков, другие починяли последние трещины в стенах.

В разгромленном помещении слабо горел электрический факел, разливая желтый, дрожащий свет. Часть ящиков была уже вынута из-под обломков, и они стояли, нагроможденные один на другой, подымаясь до самого потолка.

— Где Анна? — с трудом прошептал Матей.

— Я здесь, — отозвалась девушка, наклоняясь ряд ним и беря его руку. — Мы все живы, — продолжала она, — и добрая часть материалов тоже спасена У тебя, Матей, нет никакого серьезного повреждения. Самое, большее дня через два будешь снова на ногах, с условием, чтобы ты щадил себя. У Вирджила вывих левой руки, но товарищ Турку уже позаботилась о нем. Профессор Добре, радист и я — здравы и невредимы. С нами абсолютно ничего не случилось, разве только несколько синяков, да еще я прикусила себе язык, когда меня подбросило вверх, — шутливо прибавила она, и вдруг замолчала, не зная, следует ли ей продолжать.

— А что со Скарлатом? — спросил Матей озабоченно, как будто угадав ее мысли

Анна ответила несразу

— Скажи мне!.. Прощу тебя, скажи!.. Что с ним? — настаивал он.

— У него очень серьезные внутренние травмы. Он еще не пришел в сознание.

Скоро к ним подошел и Аурелиан Добре. Он возвращался из исследовательской, которая была превращена в кучу щебня. Добре рассказал им, что ему удалось разрыть мешочки с семенами, которые он там хранил.

— Эй, видишь, Матей! — довольно сказал он. — Выжили все. А эта комета с ее ядром и таинственным хвостом, который бесконечно тянется за ней, ушла, ушла навсегда. Я уверен, что и этому «волосатому» светилу непоздоровилось. И, если хотите знать, я спас почти всю свою коллекцию семян. Вот! И готов серьезно поссориться со Скарлатом, как только он поправится!

Матей строго взглянул на него.

— Только бы нам его спасти! Анна только что сказала, что состояние его внушает серьезные опасения.

— Как так? Скарлату плохо?

Добре вопросительно оглянул на Анну и поспешно подошел к доктору.

— Что со Скарлатом, товарищ Турку? Мы должны его спасти. Этого нельзя допустить! Чтобы мы все жили, а он…

— Я сделаю все, что возможно… с теми средствами, которыми я еще располагаю, — тихо ответила женщина-врач.

Матей встал и, опираясь на окружающие его предметы, подошел к постели Скарлата. Затем, с помощью Динкэ, обошел все помещения.

Астронавты не теряли даром времени. В жилой камере все трещины были уже залиты, обломки вынесены, а ящики и тюки собраны в одно место. Но из исследовательской осталась гора щебня, а вращающаяся комната и лаборатория провалились. К счастью, электростанция, выложенная очень толстым слоем стали и прочными пластическими массами, уложенными в несколько слоев, была почти нетронута.

С помощью перфораторов Динкэ, Прекуп и Аурелиан Добре открыли себе дорогу к поверхности астероида.

То, что они увидели, превосходило всякое ожидание. Малую планету нельзя было узнать. Один из ее полюсов был совершенно оторван, и Коперник был похож на огурец с отрезанным концом. Каким-то чудом на нем вдруг вырос холм метров в 80 вышины. Вся поверхность астероида была покрыта мелкими, очень блестящими булыжниками зеленоватого цвета. Трещины и глубокие кратеры зияли на каждом шагу.

От строений не осталось и следа. Внешняя обсерватория, теплицы, механическая мастерская исчезли. Они едва-едва смогли найти их прежнее место.

Вокруг них, в пространстве парили всевозможные крупные и мелкие предметы: инструменты, части двигателей, обломки аппаратов, ящики и металлические штанги. Случайно взглянув вверх, лаборант увидел части щита управления одной из ракет, которые как раз исчезали вдали.

Но самое странное было, что все это плавало в какой-то розоватой дымке, в тонком газовом облаке.

— Что ж, мы не вышли еще из газовой головы кометы? — спрашивал Динкэ, недоумевая.

Они вернулись в убежите, видимо подавленные.

— Что с вами? — спросил Бутару увидя их хмурые лица.

— Плохо дело, — ответил вполголоса Добре. — Обе ракеты уничтожены. Их разнесло в куски. Ядро кометы ударило в упор поверхность Коперника.

— А, кроме того, я не знаю, что означает, что все до сих пор еще окутано какой-то кирпично-красной дымкой, — вмешался Диикэ. — Может быть, мы стали сателлитом этой кометы?

— У кометы не бывает сателлитов, — послышался слабый голос Скарлата, уже пришедшего в себя. — Да она и не может их иметь, так как ее сила притяжения слишком мала для этого. Вероятно, Коперник вырвал часть ее газов. Другими словами, наш астероид заполучил атмосферу. Но он, конечно, не сумеет ее долго удержать. Впрочем, этот вопрос не имеет для нас никакого практического значения. Хуже… что я не вижу, как мы вернемся на Землю.

Прошло несколько томительных минут. Слова Скарлата произвели на всех глубокое впечатление. Все молчали.

Молчание это было нарушено Прекупом, который спросил дрожащим голосом.

— Так мы больше никогда не вернемся?

Никто ничего не ответил.

Атмосфера в пещере становилась все мрачнее и мрачнее. Ни слова ободрения Матея, ни немного деланная веселость Добре не могли разогнать темных, давящих мыслей, обуревавших астронавтов.

Инженеру Чернату пришлось отказаться от мысли починить аппарат радиотелевидения, а Аполодор Динкэ потерял всякую охоту разговаривать, увидев, что большая часть его лабораторного оснащения превратилась в груду черепков.

— Похоже на то, что мы жертвы термоядерной реакции, вышедшей из-под контроля экспериментатора, — горестно прошептал он.

Все прекрасно знали, что без ракеты, без межпланетного корабля, возвращение на Землю немыслимо. Знали, и все же они все время волновались, стараясь найти какое-нибудь спасительное решение.