Путь предателя

Глава 11

Благодаря расспросам Сано нашел торговца Урабэ в китайском поселении Нагасаки, занимавшем часть берега залива и окруженном высоким деревянным забором, рвом и рыбацкими хижинами. Бесконечный поток японских торговцев, носильщиков, чиновников — и даже небольшое количество женщин, сопровождаемых мужчинами, — вливался в ворота, где стражники обыскивали и регистрировали их при входе и выходе.

День уже клонился к вечеру, когда Сано привязал коня к ограждению рва и пристроился к толпе, направлявшейся к поселению. Солнце отливало медью, а море — кобальтом. Подгоняемые ветром облака, подернувшиеся фиолетовым отливом, плыли по бледнеющему небу.

— Назовите свое имя и дело, по которому пришли, — распорядился стражник, когда Сано приблизился к воротам.

Сано подчинился, отметив про себя небрежность обыска и то, что стражник записал его имя, не потребовав ничего в подтверждение. Применительно к китайцам действовали те же самые запреты, как и к другим иностранцам: для них были установлены торговые квоты, выделен обособленный район проживания, ограничены контакты с горожанами. Однако многовековая история отношений Китая и Японии давала китайцам особые преимущества.

Пройдя в поселение, Сано оказался на оживленном базаре. Китайские торговцы стояли за украшенными красными фонариками прилавками, которые были завалены фарфоровой посудой, тюками шелка-сырца, бочонками с сахаром, скипидаром, камфорой и миррой, камбоджийским черным деревом, корейским женьшенем, книгами, лекарствами и другими экзотическими товарами. Торговцы, облаченные в хлопчатобумажные штаны, кофты с высокими воротниками и тряпочные шлепанцы, суетились вокруг; их косички мотались из стороны в сторону, когда они торговались с японскими покупателями. Их пальцы порхали над костяшками счетов, рассчитывая стоимость товаров. Каждого японского торговца сопровождали клерки, переводчики и носильщики с приобретенным товаром или с вещами, принесенными для продажи. Правительственные контролеры изучали китайские книги и ставили печати на тех из них, которые прошли проверку. Быстрая китайская речь придавала торговле азартный характер. Китайцы пользовались большей свободой в торговле, чем голландцы, — каждый год им разрешалось приводить семьдесят кораблей против одного голландского и вести непрерывную торговлю. К ней допускалось множество японских торговцев. При нынешних мирных отношениях между двумя странами меры безопасности не были столь строгими; китайские торговцы и моряки даже могли покидать свои квартиры для отправления обрядов в храме.

Подняв глаза, Сано увидел красную пагоду храма, возвышавшуюся вдалеке над холмами. Ему вспомнился рассказ Хираты о таинственных огнях и о неприязни настоятеля к голландцам. Китайцам позволяли держать на своих кораблях огнестрельное оружие. Сано должен был когда-нибудь допросить настоятеля, ибо тот, обладая свободой передвижения и имея доступ к оружию, вполне мог быть включен в список подозреваемых.

Однако относительная свобода передвижения и торговли не сулила китайцам других особых привилегий. Они жили в ветхих, переполненных бараках. Белье сушилось на верандах, и стойкий запах от сточных канав смешивался с ароматами готовящейся пищи. Однако ни один из обитателей здесь долго не задерживался, и их доходы компенсировали временные неудобства.

Внезапно в проходе между прилавками, по которому шел Сано в поисках Урабэ, возникла сумятица. Два вопящих китайца-торговца набросились с громкими криками друг на друга. В воздухе мелькали их кулаки и ступни ног. Другие китайцы столпились вокруг дерущихся, улюлюкая и размахивая руками. Из рук в руки переходили монеты: вместо того чтобы остановить ссору, китайцы заключали пари!

— Прекратить! — Засвистели бамбуковые палки, японские стражники щедро раздавали удары в задних рядах собравшихся китайцев. — Развлечение закончено. Занимайтесь своими делами!

Стражники увели обоих забияк. Толпа нехотя, с жалобными вздохами расходилась.

— У-ух, моей спине досталось! — перевел проходящий мимо толмач.

Сано удивленно наблюдал за происходящим. Как ученый, он считал Китай светочем знания и культуры. Из Китая пришли основополагающие для японской культуры и религии буддизм, конфуцианская система образования и управления, медицина, основанная на свойствах растений, официальный письменный язык. При сильном китайском влиянии сформировались японская архитектура, музыка, живопись и литература. Китайские ученые изобрели сталь, поделочный лак, бумагу, фарфор, спички, порох, блоковую печать и компас. Но китайцы, которых Сано видел перед собой, были отъявленными грубиянами. Полный противоречивых чувств, он обратился к стражникам:

— Где мне найти торговца Урабэ?

Стражник махнул рукой:

— Вон он, у прилавка с досками... В зеленом кимоно, торгуется с пеной у рта. В последнее время у него дела идут неважно.

Сано пробился к указанному прилавку, где Урабэ осматривал грубые пахучие доски через увеличительное стекло. Увидев прибор, Сано невольно вспомнил доктора Хюйгенса и их противозаконное сотрудничество.

— Это дерево источено червями, — заявил Урабэ. Его голос скрипел, как раздвижная дверь в несмазанных пазах. Ему было на вид лет сорок — пятьдесят. Шея казалась такой короткой, что голова словно сидела прямо на плечах. На лице застыло раздраженное выражение, глубокие морщины пересекали низкий лоб, нависавший над прищуренными глазами; сжатые губы вытянулись в тонкую линию. Урабэ переходил от доски к доске, глядя в увеличительное стекло. Его острый подбородок выдавался вперед, будто обгонял своего хозяина. — За всю эту партию я заплачу не больше пятидесяти моммэ.

Переводчик растолковал его слова китайскому поставщику, и тот начал злобно протестовать.

— Он говорит, будто то, что вы видите, — это естественные поры в древесине, а не червоточина, — сказал переводчик Урабэ. — Он не снизит цену.

— Что ж, тогда разговор закончен. Идем!

Урабэ прошествовал по проходу мимо Сано, сделав знак своим служащим следовать за ним. Но Сано заметил в его глазах жесткий, алчный блеск и нервное движение, которым он прикоснулся к родинке на левой щеке. Урабэ хотел получить древесину на своих условиях, но боялся, что это не удастся. Китаец засеменил за Урабэ. Он упрашивал и жестикулировал.

— Мое последнее предложение — семьдесят моммэ, — проскрипел Урабэ, воинственно выставив подбородок. — Если да, то да, если нет, то нет.

Китайский торговец с возмущенным видом согласился. Деньги перешли из одних рук в другие, носильщики погрузили товар. Сано вышел вперед.

— Урабэ-сан. Я Сано Исиро, сёсакан сёгуна. Я занимаюсь расследованием убийства голландского торгового директора Яна Спаена и хочу поговорить с вами.

На лице торговца появилось выражение «ну, что там еще?».

— Конечно, господин, — сказал он. Его глаза бегали из стороны в сторону в поисках новых сделок.

— Что произошло между вами и Спаеном, когда вы встретились на Дэсиме позапрошлым вечером? — спросил Сано.

— Прошу прощения, вы ошибаетесь. — Урабэ стал бочком пробираться через проход к прилавку с фарфором. — Не бывал на Дэсиме с тех пор, как варвары продавали свои товары в прошлом году.

Поскольку имени Урабэ не было в списке посетителей, Сано ожидал, что тот станет отпираться.

— Вы утверждаете, что не видели Спаена с тех пор?

Китайский поставщик фарфора подошел к Урабэ с улыбкой на губах.

— Спроси его, сколько он хочет за эти тарелки, — обратился Урабэ к переводчику. Затем повернулся к Сано: — Да, утверждаю. Сто моммэ за штуку?! — вскричал он, выслушав слова переводчика. — Это грабеж! Сорок моммэ, не больше. — Он снова повернулся к Сано: — Кто вам сказал, что я был на Дэсиме позапрошлым вечером?

— Свидетель, который видел вас там, — ответил Сано, не желая выдавать источник информации.

Урабэ усмехнулся:

— Готов спорить, что это шлюха Спаена, Пеон. Ха, я прав, не так ли? Пятьдесят моммэ, — ответил он на предложенные китайцем восемьдесят. — Все, что Пеон говорит обо мне, — ложь. Она хочет доставить мне неприятности.

Сано надоело привлекать к себе внимание собеседника.

— Прекратите торговаться, пока мы не закончим разговор, — приказал он переводчику. — Урабэ, почему Пеон хочет доставить вам неприятности?

Торговец фарфором отошел к другому покупателю.

— Вернись! — крикнул Урабэ. — Мне нужно зарабатывать на жизнь. Это не может подождать? — Он возмущенно уставился на Сано.

Увидев во взгляде Сано огонь, он сник, голова еще сильнее вжалась в плечи.

— О, хорошо. Я был в прошлом месяце на вечеринке в «Половинке луны». Пошел купить выпивку, стал нащупывать кошелек с деньгами. Его не оказалось. Огляделся и увидел, как эта уродливая шлюха выскользнула из комнаты. Я предположил, что кошелек украла она, и сообщил об этом Минами. Тот отправился за ней и принес кошелек, потом поколотил ее. Поэтому теперь она ненавидит меня. Когда вы спросили ее о варваре, Пеон, конечно же, из злобы указала на меня.

Объяснение показалось убедительным, к сожалению Сано. Если бы ему не удалось повесить преступление на проститутку, следующим самым безопасным подозреваемым стал бы торговец. Бакуфу обвинение Урабэ даже могло понравиться: оно получило бы предлог конфисковать его деньги. Все же еще оставалась надежда предъявить ему обвинение.

— Я слышал, у вас проблемы с торговлей, — заметил Сано.

Урабэ, отвернувшийся, чтобы еще раз посмотреть на фарфор, быстро дернул головой, его лицо напряглось.

— Нет, вовсе нет. Кто вам это сказал?

— В последнее время заключали неудачные сделки? — продолжал Сано, повысив голос. — Не хватает наличных денег?

Урабэ огляделся, желая удостовериться, что никто не подслушивает, и приложил палец к губам.

— Небольшие неурядицы, вот и все. Прошу вас, я не хочу, чтобы слухи дошли до моих кредиторов.

— Какого рода неурядицы?

— Ах-ах-ах. — Торговец махнул рукой. — Я надеялся, что цена на медь будет расти. Поэтому занял денег и накупил ее. Когда пришло время продавать, бакуфу установило цену ниже той, на какую я рассчитывал. Но я компенсирую это другими статьями. Это бизнес: ты выигрываешь, ты проигрываешь.

— Голландцы покупают в Японии много меди, не так ли? — осведомился Сано. Урабэ кивнул. — Значит, медь, которую вы купили по высокой цене, ушла им от вас с убытком. Вот как вас обманули в сделке с Яном Спаеном?

Урабэ нахмурился.

— Меня никто не обманывал, — проскрипел он. — И уж точно не варвары. Бакуфу устанавливает цены. Спаен не имеет никакого отношения к моим убыткам.

Сано почувствовал, что кто-то за ними наблюдает, и обернулся. Освещенная со спины солнцем, рядом в проходе стояла женщина. У Сано екнуло сердце, затем радостно забилось, когда он разглядел забранные наверх волосы, овал лица. Аои!

Потом она подошла ближе, и наваждение исчезло. Это была девушка лет четырнадцати с длинными волосами, заколотыми на висках, в розовом кимоно. Ее сходство с Аои ограничивалось формой лица. Нос у нее был маленький и круглый, губы походили на два нежных розовых лепестка. Лишенная спокойного самообладания Аои, она двигалась неуклюже, сцепив руки у маленькой груди, глаза светились детской невинностью. Женщина с желчным лицом и двое слуг, видимо, сопровождающие девушку, маячили у нее за спиной.

— Отец... — начала она.

Урабэ отмахнулся от нее:

— Не сейчас. Я занят.

— Простите, отец. — Ее голос звучал смущенно и нежно. Зардевшись, она поклонилась и поспешно отошла.

— Прошу прощения за то, что нас перебили, — сказал Урабэ. — Это моя дочь Дзюнко. Самая младшая и единственная незамужняя. — Он мрачно покачал головой: — Четыре дочери и ни одного сына. Боги прокляли меня, это уж точно. По крайней мере они могли бы послать мне богатого зятя, который стал бы подходящим партнером в моем бизнесе. Но нет — из тех, что у меня на сегодня есть, один пьяница, второй мот, а третий идиот. Дзюнко — мой последний шанс принести капитал и способности в мою семью. Я готов отдать за ней в приданое львиную часть денег.

Сано посмотрел, как Дзюнко бродит по рынку. Его радость померкла, оставив в душе после себя знакомую боль. Неужели он всю жизнь будет искать в каждой встреченной женщине сходство с Аои? Глубоко вздохнув, Сано заставил себя вернуться к расследованию.

— Вы продаете голландцам, кроме меди, и другие товары, не так ли? — спросил он Урабэ. — Те сделки со Спаеном были взаимовыгодными?

— Конечно, — нетерпеливо ответил Урабэ, но его пальцы нервно прикоснулись к родинке, и Сано усомнился в искренности его слов. Голландские торговцы вели торг жестко. Не переиграл ли Спаен Урабэ?

— Если вас не было позапрошлой ночью на Дэсиме, где же вы находились? — спросил Сано.

Урабэ выставил подбородок, в глазах его вспыхнул дерзкий огонь.

— Допоздна работал в магазине, потом пришел домой и лег спать. Мои служащие и жена могут подтвердить это. Я не убил бы Спаена, даже если бы хотел, а я не хотел. Голландцы — важные поставщики и клиенты, хотя они грязные животные.

Сано не очень поверил в это алиби, ибо в интересах жены и служащих Урабэ было сказать все, что он прикажет. Однако даже если Урабэ имел мотив убить Спаена, будет нелегко доказать, что он посетил Дэсиму.

Из прохода между прилавками послышался нежный голос Дзюнко. Она пела:

С прошлой осенней луны я путешествую,

Следуя обещанию любви.

Дождь холодный, дует резкий ветер -

Я плачу о том, что мы можем больше не увидеться.

Сано увидел, как Дзюнко, подняв с прилавка вазу, рассматривала ее. Грациозно склонив голову, она тихо напевала. Сано невольно представил на ее месте Аои. Он снова посмотрел на Урабэ, отгоняя воспоминания, и быстро перешел к теме, касающейся убийства.

— До меня дошли слухи о таинственных огнях в заливе вокруг Дэсимы, — начал он.

Пение Дзюнко прекратилось. Раздался грохот. Сано обернулся и увидел испуганные глаза девушки. Она быстро наклонилась и стала подбирать осколки вазы, которую только что держала в руках. Китайский торговец рассерженно кричал на нее.

— Неуклюжая девица, — пропыхтел Урабэ. — Теперь придется платить за эту вазу. Что вы говорили?

Сано заметил, что Дзюнко тайком прислушивается. Чем ее заинтересовала эта часть разговора? Повторив свои слова, он добавил:

— Как вы думаете, каков источник этих огней?

Урабэ притронулся к своей родинке.

— Никогда не интересовался. Я слишком занят, чтобы тратить время на вещи, не приносящие прибыли.

Поняв, что сейчас больше ничего не добьется от Урабэ, Сано откланялся. Оказавшись за стенами поселения, он стал обдумывать свой следующий ход. День близился к концу. От очагов поднимался дым; монахи в оранжевых халатах потянулись вверх по холму к храму для совершения вечернего обряда. Но у Сано оставалось много дел. Он должен еще раз допросить шефа Охиру, дэсимских стражников, послушать, что скажет Пеон в ответ на утверждение Урабэ, и расспросить варваров об отношениях Спаена с японцами.

Сано сел на коня и направился в сторону залива, когда кто-то выскользнул за ним из ворот поселения. Это была Дзюнко. Накинув на голову шаль, она бежала в гору.

Сано смутила ее странная реакция при упоминании о таинственных огнях. Возможно, девушке что-то известно о сделках Урабэ с голландцами. И помимо воли он чувствовал расположение к Дзюнко из-за ее неуловимого сходства с Аои.

Сано повернул коня и поехал за ней.