Путь Сашки 6

Глава 13

Его величество король Лоэрна Пургес Первый проснулся от какого-то шума. Люди или звери? А, может быть, ночная птица? Как же их много в этом лесу! Не было ни одной ночи, чтобы он несколько раз не просыпался от постороннего шума. Вот и сейчас опять то же самое. Когда же этот проклятый лес кончится, и он сможет выйти на ту самую неприметную лесную просеку? Неужели он заблудился? Этого еще не доставало.

А ведь так все удачно начиналось. Тщательно подготовленное бегство из обреченного города началось на первых ступеньках лестницы, ведущей в глубокое подземелье, что раскинулось под королевским замком. Подземный ход вел к незаметному выходу далеко за пределами городской стены. Выход хоть и был незаметным, но про него знало слишком много людей. Пять или даже шесть. Разве это много? Для него, Пургеса Первого, слишком много. Поэтому он никак не мог поставить на кон капризам судьбы свою жизнь, рассчитывая, что никто не проболтается или, что еще хуже, не решит предать.

А предать могли все, он в этом никогда не сомневался. Впрочем, таких вот явных или просто потенциальных предателей он всегда привечал и приближал к своей особе, впрочем, всегда держа их на некотором расстоянии от себя. Привечал, потому что каждый из них постоянно доносил на других близких к королю людей. На этом, собственно, и строилась его власть. Приближай, не доверяй, разделяй и удачно властвуй.

И вот теперь, когда враг бьет из своих ужасных каноне по городу, он, не доверяя никому, бежал из столицы в одиночку. Барона Чарвена, командира королевской стражи, он обнадежил тем, что доверил ему сопровождать себя при бегстве из города. И тот, конечно, поверил. А когда мысли барона стали вертеться около будущих своих перспектив, король на прощание как бы невзначай бросил:

- Завтра, как только начнет темнеть, откроешь все двери в подземелье. Ведь иначе королю не выйти из города. И чтобы никого там не было!

Собственно, именно из-за этой фразы он и затеял весь разговор с Чарвеном. Во-первых, дал тому возможность сообщить ларцам о предполагаемом побеге короля через подземный ход, выведя их на королевского двойника, а во-вторых объяснил причину, почему следует открыть все двери, ведущие в подземелье. Чарвен уверовал, что через подземный ход уйдет двойник короля. Правильно, кстати, уверовал. Так и было. Только командир королевских стражников не знал, что из подземелья есть и второй выход за городскую стену. Первый, ему известный, шел на юго-запад, а второй, о котором знал только король, вел на юго-восток от столицы. А раз все двери оказались не только открыты, но и остались без охраны, одинокой маленькой фигурке, одетой в одежду простого горожанина, удалось проскользнуть в подземелье незамеченной.

Дальше было уже проще. Второй выход из подземелья выводил в густой лес, росший в версте от городской стены. Потом следовало дождаться рассвета, оглядеться и, оставаясь незаметным, идти дальше на юго-восток, удаляясь от города. Чтобы не заблудиться и взять правильное направление на всем пути следования на деревьях были сделаны зарубки. Делались они давно, еще при живом короле Френдиге.

Когда граф Тарен короновался, взойдя на престол под именем Пургеса Первого, он уже не мог появиться в этом лесу для проверки наличия зарубок без опасения, что раскроется давно подготавливаемый им путь бегства из Лоэрна. Впрочем, что могло заставить исчезнуть хорошо высеченные на стволах деревьев зарубки? Лесной пожар? На этот случай Пургес специально держал поблизости несколько застав по тушению пожаров, объяснив, что хороший старый лес нужно сохранять.

От пожара сохранили, а вот от порубки - нет. Кто же мог подумать, что найдутся люди, посмевшие пустить под топор самые лучшие и крепкие деревья? Но - посмели, еще как посмели, оставив на пути бегства короля лишь пни. При старом короле за такое виновных вешали не раздумывая. Сейчас все изменилось. Не сам ли Пургес установил новые порядки, когда было запрещено практически все, но за деньги все запреты легко обходились? Вот и в этом случае, какой-то предприимчивый делец, не иначе хаммиец, заплатил чиновнику, ведавшему королевскими лесами, и спокойно порубил вековые деревья на дрова или на бревна, заработав на их продаже хорошенькую сумму денег.

Делец заработал, чиновник стал еще богаче, а король лишился ориентиров направления своего бегства. Вот теперь приходится плутать в поисках нужной ему лесной просеки, в самом конце которой чуть в стороне находится неприметная лесная сторожка, а еще чуть дальше вырытая под землей землянка, в которой Пургес должен был отсидеться, пока вокруг не станет безопасно. А уж потом можно выходить на южный тракт, купить коня и примкнув к какому-нибудь купеческому каравану, исчезнуть из Лоэрна окончательно.

А пока королю приходилось плутать, ночуя на деревьях, опасаясь лесных зверей. Но какой сон может быть в таких условиях? Вот и сейчас, проснувшись от какого-то шума, Пургес выпрямил затекшую спину и начал спускаться на землю. Уже светало и надо идти дальше, пока жажда совсем его не одолела. Вероятно, именно по этой причине он и утратил бдительность, напоровшись на нескольких людей, идущих через лес.

- Ха! Ламинт, гляди, мясо! Удачно день начинается.

Пургес попятился, но тут же остановился, увидев, как двое из пяти незнакомцев поднимают луки с наложенными стрелами.

- Куда?! Стой, голубчик. Ты кто такой?

- Геркусий, так меня зовут. Из города я. Бегу.

- И куда бежишь, Геркусий?

- Подальше, город окружили вражеские солдаты, а я не успел вернуться до закрытия ворот. А те к штурму готовились, вот я и пошел оттуда подальше. У вас воды не будет, господа?

- Господа? А что, правильно: господа! Мы теперь господа. Для тебя, Геркусий. Ламинт, а он еще не старый. В самый раз.

- Вы про что?

- Давай, Геркусий, поворачивайся спиной, руки тебе будем вязать, а потом воды дадим. Дорога дальняя нам с тобой предстоит. Почти до самого Сейкура. А вот там и расстанемся. Мы - обратно, а тебе дальше.

- Куда?

- В Хаммий, Геркусий. В рабство.

- Э-эй, вы что, серьезно?

- Серьезней некуда, - отвечал высокий бородач, заканчивая вязать Пургесу руки. Потом он стал обыскивать пленника и вытащил из-за пояса кожаный мешочек, в котором что-то позвякивало.

- Глядите, золото! Сорок монет! Откуда у тебя такие деньги, Геркусий?

Пургес стоял, периодически открывая рот, не зная, что ответить.

- В молчанку играет, - сказал бородач, которого называли Ламинтом и который, судя по всему, был здесь главным.

- Может, подпалить ему пятки, Ламинт? Чую я, что у этого Геркусия еще есть денежки.

- Точно! Пока все не выдаст, пытать нещадно.

Пургес, уже собравшийся назваться бароном и предложить за свой выкуп десять, а то и двадцать золотых, дернулся. Он понял, что предложение выкупа ему не поможет, а только раззадорит бандитов. Его просто замучают, вызнав все места, по которым он распихал свои деньги. А это было целое состояние.

- Господа, эти деньги не мои, а... моего хозяина. Я на него работаю, и должен был их привезти в город. Сами посудите, разве я похож на богача?

- Хм. Действительно, чуть ли не оборванец. Что с такого взять?

Несколько ночей, проведенных на деревьях и регулярное путешествие через густой лес, превратили добротную одежду горожанина в неприглядное зрелище. Еще пока не оборванец, но скоро им будет.

- Взять, не взять, а попытаться стоит. Жечь пятки!

- Не спеши, Ритор. Прижжешь, а потом сам его на себе потащишь? Все равно с него больше ничего не возьмешь.

Пургес лихорадочно думал. Сейчас его поведут на юг, а там продадут в Хаммий. Если он признается, что король и пообещает им хорошие деньги, отпустят его? Или захотят пытать? Нет, пытать короля не будут, какими бы бесшабашными бандитами они не были, но короля трогать поостерегутся. И в Хаммий продать не посмеют. Он же король! Пургес уже решился открыться, но следующие слова бандитов окатили его ледяным ужасом.

- Эх, жаль, что не король. За него твой зять двести золотых обещает, а, Ламинт? Двести золотых, сам слышал вчера глашатая.

- Не иначе твой зятек Ксандр сам хочет лоэрнскую корону надеть. Тогда твоя дочурка будет королевой!

- Хватит об этом. Пора идти. - Ламинт прекратил разговоры и подтолкнул Пургеса в сторону предстоящего движения.

Пленник, кажется, понял, кто эти люди. Он слышал историю, что Ксандр взял в жены дочь какого-то лесного разбойника. Сам же разбойник вместе со своими подручными исчез, растворившись в лесах к западу или юго-западу от Каркела. Получается, что этот главарь, называемый Ламинтом, и есть тот самый разбойник, тесть графа Ксандра. А Ксандр, к тому же, объявил за его голову награду - двести золотых. И сам, похоже, собирается короноваться.

Это не удивляло, вот если бы он отдал завоеванную лоэрнскую корону своему неродному братцу-калеке, вот это было бы странно. А так - все понятно, все ясно. Ксандр коронуется, а граф Дарберн остается с носом. Или, скорее всего, без головы. Имея такое войско, многие командиры которого получили из рук Ксандра замки и титулы, захватить, а затем казнить незадачливого калеку ничего не стоит.

Если он, Пургес Первый, раскроется перед этими лесными бандитами, то те тут же сдадут его за двести золотых. Ксандр не поскупится, своего родственника не обманет. А по дороге в Лоэрн бандиты обязательно будут его пытать. Ведь двести золотых обещано за живого короля, но с пальцами или без пальцев - это не уточнялось. А ведь он только что хотел признаться, раскрыв свое настоящее имя! И что было бы дальше? Пообещал бы этим бандитам сто или двести золотых? Пусть триста, пусть пятьсот. Кстати, таких денег у него нигде нет, все вложено в недвижимость. Предложил бы, а они в ответ только посмеялись бы. Потому что получат сразу же двести монет и получат без обмана. Теперь нельзя признаваться ни в коем случае. Вот когда они его передадут... продадут, вот тогда можно и сообщить, что он король Пургес Первый, пообещав покупателю тысячу золотых. Придется продать пару поместий. Ничего, у него останется еще двадцать четыре владения, на красивую жизнь в старости хватит.

На третий день пленения, Пургеса привели на небольшое торжище, расположившееся на землях Сейкурского графства. В сам город не повели, прекрасно зная, что продавцов, да и покупателей тоже, там безжалостно ощиплют хаммийцы, заполнившие все доходные места. Купивший Пургеса пожилой работорговец осмотрел его зубы, пощупал мускулы и, посетовав, что товар не молод, повел Ламинта вглубь двора. Через четверть часа появился надсмотрщик, который отвел бывшего короля в амбар, где уже томились несколько пленников.

А на следующее утро всех рабов погнали во двор, здесь им приказали раздеться, окатили водой и мокрыми повели в небольшой загончик. Вскоре появились первые покупатели. Толстый хаммиец внимательно осмотрел выставленный товар и начал спорить с хозяином о цене. Спорили долго, постоянно переругиваясь, наконец, пришли к договоренности. Хаммиец вытащил кошелек и отсчитал хозяину почти полтора золотых - цену купленных рабов. Через полчаса, всех связав, отправили колонну с рабами на юг.

Вечером, разбив босые ноги в кровь, Пургес обессилено повалился на землю - настало время ночного привала. Через час рабам выдали по сухой грязной лепешке и какой-то жидкости, в которой что-то плавало. Пургес ел и давился. С одной стороны, он не ел два дня, а с другой, разве можно сравнить эту мерзкую пищу с теми изысканными блюдами, которые готовили для него в Лоэрне?

Поев, но так и не утолив зверский голод, Пургес решился, обратившись к надсмотрщику.

- Любезный, у меня есть важное сообщение для вашего господина. Очень важное.

Тот посмотрел на Пургеса тупыми глазами, поднял руку с плетью и Пургес взвизгнул от сильной боли в боку и спине.

- Не надо! Я хочу сообщить господину очень важное!

- Что это там? - возник еще один надсмотрщик, судя по всему, главный среди них.

- Господин, у меня есть сообщение для вашего господина!

- Ты раб и не смеешь обращаться к свободному человеку без его разрешения. Это касается всех. А чтобы лучше все запомнили, Абдил, дай-ка этому уроду полпорции плетей.

Тупой надсмотрщик усмехнулся и потянулся рукой к Пургесу.

- Подожди немного. У тебя, грязный раб, было важное сообщение для нашего господина?

- Да, господин.

- Говори.

- Но оно лично для господина.

- Абдил, начинай.

- Нет, не надо. Я знаю, где есть деньги. Много денег. Золотом. Но это должен знать только ваш господин.

Старший надсмотрщик зло сверлил Пургеса глазами, размышляя о чем-то.

- Ладно, тварь. Но если наврал, получишь полную порцию плетей. От меня лично.

Когда Пургес предстал перед толстым хаммийцем, тот с аппетитом грыз большую ножку какой-то птицы. Возможно, индюшки. При виде этого зрелища у Пургеса еще сильнее заурчало в желудке.

- Ты говорил о золоте?

- Да, господин. Я знаю, где много золота. На пятьсот золотых монет.

Хаммиец перестал жевать и с интересом уставился на Пургеса.

- Если вы меня отпустите, то я дам вам такую сумму денег. Я хочу перед вами раскрыться, но это должна быть тайна, известная только вам.

- Говори.

- Я - король Лоэрна Пургес Первый.

Хаммиец переваривал слова Пургеса, постепенно наливаясь краской.

- Рамсид!

- Да, мой господин, - перед хаммийцем появился старший надсмотрщик.

- Этому - плетей.

- Слушаюсь, мой господин.

Через несколько минут его величество король Лоэрна Пургес Первый громко вопил, извиваясь от сильных ударов старшего надсмотрщика. Когда экзекуция закончилась, лоэрнский король лежал, повизгивая, на пыльной земле. На его спине быстро наливались десять черно-багровых кровоточащих рубцов.

Как они добрались до Хаммия, Пургес помнил плохо. В последние дни он просто тупо передвигал ногами, боясь запнуться и упасть, получив за это новый и очень болезненный удар плетью. Затем был рабский барак, в котором он просидел несколько седмиц, потеряв счет времени. Зато рубцы на спине стали заживать, перестав кровоточить.

В один из следующих дней Пургеса выгнали из барака и, подгоняя тупым концом копья, отправили на рабский рынок. Здесь, с ошейником на шее, король Лоэрна стал товаром, к которому примеривались покупатели. Голый, с отросшими волосами на плешивой голове, со спутанной бородкой, из которой торчали остатки прелой соломы, которой был устлан пол в рабском бараке, Пургес ждал своей участи.

- Вот рекомендую, дешевый сильный раб, - продавец извивался перед дородным покупателем, показывая пальцем на бывшего короля.

- Старый, - коротко бросил покупатель.

- Зато сильный. Взгляните, какие мускулы. На руках, на груди. Очень сильный.

Покупатель, повернув голову в сторону Пургеса, чуть заинтересованно скользнул по его фигуре.

Действительно, что-что, а мускулатура у Пургеса было замечательная. Ведь много времени он посвящал тренировкам с оружием.

- Как раз для вашей галеры, уважаемый.

- Сколько?

- Тридцать серебрянок.

- Это слишком много для пожилого раба.

- Зато очень сильного. Он даст фору многим гребцам на вашей галере.

- Мелкий какой-то.

- Зато и ест мало.

- Двадцать... так и быть.

- Где купите лучше, уважаемый? Некоторые такие бугаи, а через месяц загибаются. А этот очень жилистый. Двадцать пять.

- Да он еще и строптивый, - ответил покупатель, разглядывая спину раба.

- Что вы, уважаемый. Он не строптив, а плетей получил за шутки. Представляете, заявил, что он король Пургес.

- Что, король? Еще один? У меня на галере есть один такой шутник, теперь уже не шутит. Поставлю их в пару. Двадцать две серебрянки.

- Тогда это будет очень забавно. Мы этого кличем Королем. Двадцать три.

- Ладно, только ради забавы. А Король у нас уже есть. Как тебя зовут, раб?

- Геркусий, господин.

- Гек... тьфу, не выговоришь. Тебя теперь будем звать... Плешивый. Тремар! Отправь Плешивого на галеру. И начните погрузку.

- Слушаюсь, хозяин, - стоявший подле хозяина галеры высокий хаммиец прицепил к ошейнику цепь и повел Пургеса с рынка.

Идти пришлось через весь город. Вначале Пургесу было стыдно за свою наготу, он шел, прикрываясь руками, но после окрика Тремара покорно опустил руки. Еще несколько месяцев назад, в свою бытность короля, Пургес любил спускаться в подземелье, где перед его глазами стражники выталкивали молодых голых пленниц. Пургес с удовольствием прохаживался вдоль шеренги, выбирая себе игрушку на ночь. Девушкам было стыдно за свою наготу, и они пытались ее прикрыть руками, но раздавались точно такие окрики, как сейчас ему крикнул Тремар.

На причале, куда его привели, уже сидело на земле несколько десятков рабов - галерщики, как сразу определил Пургес.

- Что расселись! Быстро на погрузку! - закричал Тремар, и защелкали пока вхолостую плети надсмотрщиков. От причала на галеру были брошены две доски шириной не больше локтя, по одной из них рабы стали носить вещи и припасы в дорогу, по другой выходили за новой партией груза.

Больше всего Пургес боялся оступиться и упасть в воду. Плавать он умел, но причина боязни была не в этом. Упадет, уронит груз, попортив его - значит, снова ужасные плети. Он шел и молил богов, чтобы этого не случилось. Возможно, боги вняли его мольбам. Шедший впереди него раб неопределенного возраста поскользнулся на мокрой доске, потерял равновесие и упал в воду вместе со своей ношей - тяжелым кувшином с вином.

Пургес застыл, а затем, осторожно ступая босыми ногами, пошел дальше. Аккуратно положив свой кувшин на пол галеры, он бросился ко второй доске, чтобы сойти на причал за новым грузом. Но здесь уже разразилась гроза, не вовремя подъехавший хозяин громко бранился, а надсмотрщики гнали рабов в воду, заставляя нырять за упавшим кувшином. Чтобы кто-то из рабов не смог бежать, воспользовавшись удобным моментом, двое надсмотрщиков уже стояли на краю причала с луками в руках. Еще двое свисали с бортов галеры, отслеживая противоположный участок прибрежной полосы.

Пургеса тоже погнали в воду. Глубина была большой, берег в этом районе отрывисто уходил под воду, поэтому, чтобы глубже нырнуть, рабы брали в руки тяжелые камни, с которыми прыгали в воду со злополучной доски. Прыгнул и Пургес, вода рывками проникла через нос, голова как-то сразу остекленела, а он, погрузившись в воду и выпустив камень, истошно попытался выплыть наверх.

Его действия не остались без внимания и когда Пургес, тяжело дыша, выбрался на берег, острое жало плети подбросило вверх тело бывшего короля.

- Негодяй! Не хочешь работать? Запорю! - Над ним стоял Тремар, бешено вращая глазами.

- Если Плешивый не достанет кувшин, всыпь ему вечером десять плетей! - Это уже приказал сам хозяин галеры.

Пургес, подхватив самый большой камень, семеня ногами, бросился к доске. Им овладел ужас от предстоящего наказания. Прыгнув в воду и уже не обращая внимания на попавшую в нос воду, он быстро погружался вниз. Когда ногами почувствовал дно, выпустил камень из рук и лихорадочно заводил руками по сторонам, стараясь нащупать злополучный кувшин. Плавать с открытыми глазами он никогда не умел, поэтому поиск пришлось делать наощупь. С тяжелым грузом, какой представлял собой кувшин с вином, ему, конечно, не выплыть. Но вино не было запечатано, поэтому спасать следовало лишь сам кувшин. Когда рука нащупала круглый край какого-то предмета, Пургес схватил его обеими руками, сильно дернул и стал лихорадочно всплывать, держа найденный предмет горлом вниз. Больше всего он боялся, что ему не хватит воздуха и придется выпустить добычу из рук. Но ему повезло и, сильно кашляя, Пургес вытащил кувшин на берег.

- Ты что принес? - Грозный окрик Тремара заставил тело Пургеса сжаться.

Уже стал срабатывать инстинкт раба. Когда господин недоволен - жди беды. Пургес рассмотрел вытащенный им предмет. Это был кувшин, но не тот, что уронен в воду. Тот был большим, широким, а этот, им выловленный, был низок и выглядел весьма неприглядно.

- Марш снова в воду! - и Пургес бросился к груде камней...

Кувшин так и не удалось выловить, поэтому Пургес с ужасом ждал вечера и обещанной порции плетей. Сидящий рядом с ним раб, долго смотрел на вытащенный кувшин, а затем сказал:

- Надо же, амфора. Ты вытащил древнюю амфору. Если ее хорошенько очистить, то цена ее не меньше пяти золотых.

- А ты откуда знаешь?

- Я раньше работал помощником управляющего у одного купца. Тот искал старые вещи и продавал их за большие деньги.

- Старые вещи?

- Не смейся. Да, старые. Есть аристократы, кто собирает очень старые вещи. Оставшиеся с древних времен. Этот кувшин называется амфора, он ровесник первому Лоэрну, а может быть, даже его древнее. Если его очистить, то на поверхности можно увидеть нарисованные фигурки людей или животных. Сценки из той древней жизни.

- Пять золотых? - с недоверием переспросил Пургес?

- Пять платил купец за плохонькую амфору, а те, что сохранились лучше и с хорошо различимыми рисунками, те стоили больше. Десять золотых. Одну амфору купец продал крайдонскому барону за двенадцать монет.

Пургес понял, что у него появился шанс избавиться от обещанных плетей. Нужно рассказать все хозяину и тот его обязательно простит, а может быть, даже чем-то наградит. А когда хозяин окажется в хорошем настроении, нужно будет только рассказать про один из его тайников с деньгами. Лучше назвать тайник, где меньше всего денег.

Но план Пургеса сорвал молодой парень, слушавший этот разговор. Он вскочил на ноги и громко крикнул:

- Господин Тремар! У меня есть важное сообщение для господина Брибиса!

- Что, Король, неймется?

- Нет, что вы, господин!

- Ну, смотри у меня!

Когда парень в сопровождении старшего надсмотрщика ушел на галеру, Пургес спросил у соседа:

- А кто это? Почему король?

- Кто? Король. Имя такое. А дали ему, потому что назвался королем Лоэрна. Конечно, плетей получил, а имя так и пристало.

- А вдруг он и в самом деле король? - вопрос, который Пургес задал не случайно, с напряжением ожидая ответа.

- Э-эх, какой там король, - только отмахнулся сосед. - Молод он для короля. Вот в твои годы еще можно назваться, только все равно все кончится порцией плетей.

- Почему?

- А не шути с хозяином. Не любит, чтобы рабы потешались. Где здесь короля или захудалого аристократа найдешь? Даже дворянина. Тех на галеры не покупают.

- А куда? - Пургес сразу напрягся.

- А в дома. Слугами там или еще кем.

- Слугами... Вот везет...

- Везет, не везет, это как посчитать. Во взрослом возрасте если не половина, то треть умирает, прежде чем их допустят до домашней работы.

- Почему? - снова удивился Пургес.

- А кастрируют их. Без этого нельзя. Потому и считай, везет им или нет, если покупают слугами в дом.

Разговор прервался криками, раздавшимися с галеры. Пургес увидел, как Тремар тащит Короля за ошейник. А затем выхватывает плеть и начинает с остервенением его хлестать. Король кричал дико, впрочем, Пургес помнил, что он тоже орал не тише. Когда был нанесен последний десятый удар, на борту галеры появилась фигура хозяина.

- Ну, получил свое? Пошути еще у меня! Насмерть запорю. Выдумал какую-то дорогую афору! Десять золотых! Десять плетей, а не золотых. Афора!

Хозяин развернулся и посмотрел на притихших рабов.

- А ну давай сюда эту афору и того, кто ее достал.

- Плешивый! Быстро наверх! - Тут же приказал старший надсмотрщик. - Кувшин захвати!

Пургес бросился за вытащенным со дна моря кувшином, мысленно благодаря богов, что Король опередил его, рассказав хозяину про ценность находки. Если бы не Король, то сейчас он, Пургес, валялся бы на досках галеры, с залитой кровью спиной.

Войдя в хозяйскую каюту, Пургес увидел помимо хозяина еще одного человека, дородного хаммийца в богатой одежде.

- Это та самая, как ее... афора? - гость хозяина, облизывая жирные руки, смотрел на принесенный кувшин.

- Вот уж выдумал: древнее Лоэрна! Да кто за такую старую вещь медянку даст? Чем новее и красивее, тем дороже. А такая, кому она нужна?

- Никому, - согласился гость.

- Даже ночным горшком не сделать - слишком длинное для горшка горло.

- А на большее эта афора не годится.

- Не годится, - уже согласился хозяин. - Хотя подожди. А ну ставь этот кувшин вон туда. Мы в него будем кости бросать!

- Ха! Хорошая идея! Кому скажу в Атлантисе, что кости кидали в кувшин ценой в десять золотых - не поверят!

- Так ему цена - полмедянки. Меньше!

- А я это так, нарочно, скажу. Они там всему верят.

- Если есть такие дураки, как Ксандр, то чему удивляться? Так он точно вызвал из Ларска Дарберна и отдал ему Лоэрн?

- Точно! Сам видел, как тот въезжал со своими солдатами. А тех-то всего ничего. Полтысячи не наберется. Ксандр или очень хитрый или малахольный. Он же мог одним разом прихлопнуть калеку с его солдатиками.

- Что можно ожидать от раба? Вот взять хотя бы этого. Плешивый, если бы ты имел возможность стать королем Лоэрна, отказался бы?

- Нет, господин.

- Вот, даже Плешивый не отказался бы. А Ксандр отказался!

- Это еще что!

- А что еще?

- Ты про шлем короля Лоэрна слышал?

- Нет. Какой шлем?

- Шлем первого короля Лоэрна, который носили все короли старой династии. Он исчез, когда старый Черный Герцог взял Лоэрн. Пришла новая династия, у них тоже были рогатые шлемы, да не те. Из-за этого она и кончилась на Френдиге. А шлем-то нашелся!

- Да ну!

- И у кого он был, догадайся?

- Ясно дело, у Пургеса!

- Ха-ха-ха! Если бы у Пургеса, то никто и пикнуть против его власти не посмел. Любой, кто короновался бы в этом шлеме, стал бы законным королем. Любой. Вот хотя этот твой Плешивый.

- Тогда у кого шлем был?

- У Ксандра. Он его взял и отдал калеке.

- Точно, малахольный! Так теперь что же получается, все герцоги должны присягнуть Дарберну? На словах, конечно, но все-таки вернуться к порядкам династии Лоэрна.

- Надо же! А я об этом даже не подумал. А ты сообразил. Давай еще выпьем!

- Давай!

- То-то же жена к нему тут как тут прилетела!

- Чья жена? К кому прилетела?

- Да к королю.

- А у него что жена есть?

- Э, да ты совсем пьян. Весь Атлантис знает.

- Про жену Короля? А я его плетьми.

- Не твоего раба Короля жена, а жена короля Дарберна Первого. Дочка гендованского герцога.

- А.., а я думал, что про моего раба. Откуда, думаю, у него жена, где его жена...

- А старый-то король исчез. Со всеми деньгами исчез.

- Френдиг исчез?

- Э, как ты напился. Не Френдиг, а Пургес.

- А куда исчез?

- Никто не знает. Только когда вскрыли сокровищницу, то ничего, кроме расписок не нашли. А расписки все - от королевских ближников. Иди ищи их по всему Атлантису. Сбежали, да попрятались. Вот герцоги и ищут их. Якунера в Гендоване нашли, он там поместий накупил! Теперь королева в шубах будет ходить.

- Почему королева?

- Так все, что нашли, герцог забрал, а самого барона, после того, как его обобрали дочиста, в Лоэрн привезли. Казнят! А половину шуб жены Якунера Эльзина прихватила. Теперь из Ларска все вывозить приказала. Мы вместе как раз в трактире с ее человеком сидели, он ценами интересовался. Ничего Ксандру в Ларске не достанется. А тому не до этого, его жена еще весной второго сына родила, вот он и обрадовался.

- А почему ему что-то должно доставаться? Он же в Каркеле граф.

- На следующий день после коронации Дарберна, тот Ксандра короновал Ларском. Теперь он граф Ларский.

- А в Каркеле теперь кто тогда?

- Не знаю, я тогда сразу же уехал, еще ничего не известно было. Найдут. Баронов из тысяцких много. Но, думаю, не зря Эльзина появилась. Без ребенка. Мальчишка с дядей остался в Гендоване. Думаю, Ильсан и будет графом в Каркеле. Э-э, Брибис, да ты спишь уже. Эй, как тебя? Плешивый, вон отсюда и этот ночной горшок убирай...

Но гость хозяина галеры, как, впрочем, и любой другой житель Атлантиса, не мог знать о разговоре, который состоялся в день коронации Ксандра, ставшего графом Ларским - первым графом короны.

- Сашка, у нас теперь три пустующих графства. Надо бы их заполнить. А одних только тысяцких шестеро. Двое на одно место. Эльзина опять Ильсана вспоминала, но я твердо сказал, что пока я жив, ему в моих владениях не бывать.

- Винтольдом шантажирует?

- Да, - вздохнул Дар. - Так и не привезла, говорит, что сильно к Ильсану привязался.

- Знаешь что, плевать на него, пусть маркиз приезжает и Винтольда тогда привозит.

- А ты? - дернулся Дар.

- А что я? Поеду в Ларск, принимать графство. К Акси, сыновей увижу.

- Нет.

- Но Винтольд... Выбирать между мной и им. Я же никуда не денусь, рядышком буду.

- Спасибо тебе, но я лучше сам поеду в Гендован, чем пущу этого мерзавца в Лоэрн.

- И все-таки подумай. Лучше тебе в Ларск ко мне приезжать, зато сын будет под рукой. Ему уже восемь лет, совсем большой.

- Нет.

- И все же. Ты сам сейчас сказал, что Винтольд к Ильсану сильно привязался. С кем поведешься, от того и наберешься. Как бы он не стал таким же, как Ильсан. Я понимаю, что ты ради меня отказываешься. Но, знаешь, Дар, не надо. Я ведь все понимаю. Ну, побуду зиму, весну в Ларске, дела накопившиеся заодно поделаю, а ты с сыном будешь. Ильсана обратно отошлешь, я вернусь. Ну, как?

- Хорошо. Спасибо тебе.

- Ну, тогда можно и делами заняться.

- Какими?

- Ты же сам сказал, что две вакансии графских нужно заполнить.

- Не две, три.

- Две.

- Подожди, Сейкур, Тарен и Каркел. Ах, ты имеешь в виду сейкурских баронов, они хотели кого-то из своих в графы? И кого?

- Хотели - перехотели. Что-то там у них не срослось. Исчез тот человек, а кто он такой - молчат.

- Тогда три вакансии получается.

- Нет, две. - Сашка хитро смотрел на недоумевающего Дара.

- Какие две?

- Сейкур и Тарен.

- А Каркел? Ты хочешь его себе оставить? Хорошо, оставляй. Так даже лучше будет.

- Да, нет. Негоже двойным графом быть. С меня и Ларска хватит.

- Тогда кто?

- А ты не понял?

- Альвер? Но ему только четыре исполнилось. Впрочем, пусть будет Альвер.

- Эх, ты. А еще король! Даю последнюю попытку.

Дар серьезно задумался, потом его лицо прояснилось.

- Я, кажется, понял, про кого ты говоришь. И я согласен.

- А кого я имел в виду?

- Конечно, Хелга. Так?

- Так.

- Бароны будет недовольны. За несколько лет из простых дворян и в графы. Зато пример другим будет. Верность и честность того стоят.

- Бароны, говоришь, будут недовольны? Несколько человек всего-то. Сейчас у нас баронетов не станет. Замков-то сколько освободилось! Кстати, у тебя на твоих коронных землях не найдется какого-нибудь захудалого замка? Но хорошего.

- Для кого?

- Есть тут один дворянин. Твой, кстати, ларский. Впрочем, с сегодняшнего дня он уже мой.

- Опять загадками говоришь. Хотя, нет. Теперь я знаю ответ. Эйгель, так?

- Точно.

- Он как раз перед моим отъездом из Ларска снова за листьями собрался.

- Значит, вернется к концу осени и зимой снова уедет?

- Но уже бароном...

В трактире при постоялом дворе, что располагался на пересечении дороги, ведущей из Гендована на юг и дороги, соединяющей восточные гендованские земли с западными и далее уходящей на запад, до самого Лакаска, в этот зимний вечер постояльцев было немного. В центре зала сидел молодой баронет, младший сын гендованского барона, чей замок находился в двадцати верстах к югу. Милорд Венц, так звали этого заносчивого и требовательного аристократа. Его отец был богат и поэтому у баронета никогда не иссякали деньги в кошельке, и он мог позволить нанять двух солдат, которые сидели с ним за одним столом и вместе с хозяином доедали молочного поросенка, запивая лучшим в трактире вином.

Зимний день короткий, вот и сейчас за окном быстро темнело. Со стороны двора раздался шум, кто-то въезжал, желая остановиться на ночлег. Выглянувший в дверь слуга подбежал к Буберу, хозяину трактира, и громко зашептал. Хозяин скривился - приехал тот молодой дворянин, с которым у Бубера месяц назад произошла неприятность.

Этот ларский дворянин несколько раз в году останавливался на его постоялом дворе. Богатым его не назовешь - обычная одежда, да и заказывает блюда попроще. Но с ним всегда было тридцать солдат, а значит, дворянин выполнял какие-то поручения ларского графа. За одним столом с ним всегда сидел напарник, молодой ничем не примечательный парень. С первого взгляда можно безошибочно сказать, что из простолюдинов. Но тот вел себя с дворянином как равный.

Проблем у Бубера с этими постояльцами никогда не было, но лишь до последнего их посещения. Месяц назад они приехали с запада, разместились, как обычно сделали заказ. Серко, маленький негодник-раб понес им кувшин с вином. Запнулся, упал, разбив кувшин и расплескав вино по полу. Бубер, стоявший неподалеку, конечно, разгневался на принесшего ему убыток раба. Подскочил к негодяю, ударил в ухо, тот полетел в самый угол трактира.

- Крату, - неси плеть! - закричал Бубер. - Запорю!

Подскочивший слуга протянул Буберу плеть, хозяин размахнулся над сжавшейся в ужасе маленькой фигуркой и... сам же полетел на пол.

Когда он поднял кверху голову, то увидел рядом с собой того дворянина, гневно сжимающего кулаки, а за его спиной виднелся его напарник, бледный и с остекленевшим взглядом, застывший за обеденным столом. Рядом показались и солдаты, держащие руки на рукоятях мечей.

Бубер со страхом взирал на всех и ничего не понимал. А дворянин развернулся и подошел к мальчишке-рабу, все еще скорчившемуся в углу трактира. Подошел, поднял и, взяв на руки, понес к своему столу. Солдаты вернулись на свои места, оставив двоих рядом с Бубером.

- Как тебя звать, малыш?

- Серко, господин, - дрожащим голосом произнес негодник.

- Надо же. Почти как Серри. Серри, - обратился дворянин к своему напарнику, тронув его рукой, - да очнись ты. И что же мне теперь делать? - продолжил дворянин, повернув мальчишку к себе спиной, на которой отчетливо виднелись следы недавних плетей.

- Ты, как тебя? - спросил дворянин все еще сидящего на полу хозяина.

- Бубер, господин.

- Сколько стоит мальчишка? Я его покупаю.

Бубер быстро пришел в себя. Потрогав голову, где от удара наливалась большая шишка, ответил.

- Золотой.

- Такие и десяти серебрянок не стоят.

Бубер, смекнувший в чем дело, уже ответил с вызовом.

- А это мой раб. Хочу запорю, хочу милую. А барон Юркель, чей замок в версте отсюда, за порядком следит, меня в обиду не дает. А ему сам наш герцог покровительствует.

- Вот как? - дворянин задумался. - Значит, говоришь, покровительствует тебе местный барон? Ты-то сам простолюдин?

- Это так, господин.

- Ага. Раба своего хочешь запороть. Согласен, имеешь на это право. Серри, подожди, - сказал дворянин парню, дернувшемуся от его слов. - А за мое оскорбление я могу тебя наказать. Потому что ты простолюдин. Чернь, одним словом. Ты это понимаешь?

- А за что наказывать, господин? Это вы меня ударили.

- За что? А вот хотя бы за то, что мои сапоги оказались забрызганы вином. И на штаны попало.

- Так это же не я забрызгал, а раб. За это он и поплатится. Хорошо поплатится, - с вызовом ответил хозяин, а сидящий за столом мальчишка снова сильно сжался.

- За раба несет ответственность его хозяин. То есть ты. А я, значит, волен тебя наказать. Скажем, порцией плетей. Этого, думаю, будет достаточно. А, Бубер?

Хозяин побледнел, в словах дворянина была правда, и тот действительно мог это сделать, а барон Юркель за него и не вступится.

- Ну, так как Бубер? Сколько стоит мальчишка?

- Ползолотого, господин.

- Не больше десяти серебрянок. Я его покупаю и тогда уже я решаю, что с ним сделать за обрызганные сапоги.

- А разбитый кувшин и вино?

- Включи в мой счет.

- Я согласен, господин, - обреченно вздохнул хозяин трактира.

На следующее утро опасные гости уехали на восток, забрав с собой мальчишку. И вот теперь заявились снова. Слуга бросился во двор размещать коней прибывших, а в трактир уже входили тот самый молодой дворянин и его напарник, которого дворянин называл Серри.

- Глядите, кто пожаловал! Маленький Эйгель! Вот так встреча. Неожиданная и приятная. Эйгель - чернь, которая мне чистила сапоги. За медянку, - сидевший за центральным столом баронет Венц от радости даже вскочил. - А у меня снова сапоги грязные!

Бубер понял, что Венц и этот дворянин знакомы. Хотя, постой, какой же он дворянин, если баронет называет его чернью? Простолюдин! И Бубер сразу же настроился на приятное зрелище посрамления его недавнего обидчика. Баронет - это баронет, к тому сын столь влиятельного в герцогстве барона. А этот - простолюдин, а пусть даже дворянин - все равно громадная разница.

Тем временем в трактир стали заходить солдаты, приехавшие вместе с этим якобы дворянином.

- Чернь? Ты ошибся баронетик. Лично я, барон Драйбор, личный посланник его величества короля Лоэрна Дарберна Первого, помню иное. Не ты ли на коленях за медянку чистил сапоги его светлости Ксандра Ларского? Ныне первого графа короны. И как ты, баронетик, назвал коронного лоэрнского барона? Чернью? Не дать ли тебе десяток плетей?

Стоявший рядом десятник достал плеть, а остальные солдаты угрожающе положили руки на рукояти мечей.

На баронета Венца было жалко смотреть. Покрытое пятнами лицо выражало целую гамму чувств. Непонимание произошедшего, растерянность, ужас.

- Пошел вон отсюда. И благодари богов, что сегодня у меня хорошее настроение.

Потрясенный Бубер склонился перед лоэрнским бароном в самом низком поклоне, который позволяла его фигура.