Пять недель в Южной Америке

Страна благословенной природы и проклятой нужды

Свое название Бразилия получила от дерева с красивой красной древесиной, которое под названием «бра-зил» привозилось в Европу, повидимому, откуда-то из тропической Азии еще до открытия Америки.

Это красное дерево очень высоко расценивалось и шло как на изготовление наиболее роскошной мебели и украшения дворцовых покоев, так и для извлечения красящего вещества особого оттенка, которое и посейчас в красильном производстве носит название бразилин.

Первые португальские поселенцы на восточном побережье, в то время лишь недавно открытого материка Южной Америки, столкнулись с обильным в ее тропических лесах «красным» деревом, которое и стали вывозить в Европу под известным уже в торговле названием пау-бразил*.

Пау-бразил-ветвистое крупное дерево до 30 м высоты. Его перистые листья создают густую крону, которая в октябре-ноябре бывает усыпана золотисто-желтыми цветами, собранными в густые соцветия. Крупные плоды-бобы покрыты частыми колючками.

На первых порах колонизации восточного побережья Южной Америки вывоз древесины этого дерева играл в торговле того времени большую роль.

Вскоре вся страна, где произрастало дерево пау-бразил, получила от него свое название.

Пау-бразил и сейчас еще довольно популярно в Бразилии. Близ Рио-де-Жанейро вдоль дороги на гору Тижуку имеется участок шоссе, специально обсаженный этим «историческим» деревом.

Бразилия по своему положению на земной поверхности полностью лежит в области тропического (70–80 % ее площади) и субтропического (остальная ее часть) климата.

Нигде на территории Бразилии (исключая лишь высокие точки хребтов) средние температуры даже самого холодного месяца в году (для южного полушария это — июнь) не опускаются ниже +12°. В теплые месяцы года почти по всей стране средние температуры колеблются в пределах всего от +22 до +26°. Какие бы части страны мы ни взяли, они будут характеризоваться чрезвычайно малыми колебаниями среднемесячных температур.

Бразилия перехватывает львиную долю всех осадков, выпадающих на территории южноамериканского материка. Только северо-восточная часть страны отличается недостаточным увлажнением, там есть сравнительно не-большие районы, где выпадает в год иногда менее 200 мм. Подавляющая же по площади территория Бразилии имеет ежегодно от 1 до 2 тыс. мм, а огромные площади в бассейне Амазонки и узкая полоса вдоль Атлантического побережья получают в год более 2 тыс. мм.

Распределение осадков по месяцам года весьма неравномерно. Повсюду (кроме крайнего юга, где осадки очень равномерно выпадают в течение всех месяцев) в Бразилии отмечается совершенно отчетливый сезон года, когда среднемесячная сумма осадков сокращается не только сравнительно с месяцами, обильными осадками, но и количественно их действительно мало. Даже в середине огромной Амазонской области, почти на самом экваторе, в Оби-досе, обозначается ясный «сухой» сезон, когда в течение июля, августа, сентября и октября месяцев выпадает всего от 14 до 65 мм, в то время как с января по апрель не менее 200 мм, и даже более 300 мм, ежемесячно. Такая неравномерность выпадения осадков имеет большое значение в периодичности жизненных явлений, наблюдаемых в растительном мире, о чем мы уже говорили.

Благоприятное сочетание обильного и постоянного тепла с большим количеством влаги позволяет на территории страны возделывать любые тропические и субтропические культуры, причем некоторые из них, как мы тоже узнали это уже раньше, в Новом Свете обрели как бы новую родину или, вернее сказать, получили более благоприятные условия для произрастания, чем на материках Старого Света (например, кофе и цитрусовые).

Взглянем на схематическую карту, где показано распределение растительности Бразилии.

Весь бассейн Амазонки занимает огромный контур влажной тропической гилеи. Это самый крупный массив вечно-зеленых тропических лесов в мире, наиболее богатый своим видовым составом древесных пород. Эти леса еще очень мало изучены и крайне мало используются, хотя и заключают множество полезных деревьев, составивших «славу» южно-американскому материку: каучуконосное дерево гевея (серингейра); бертоллетия, дающая бразильские орехи; многочисленные виды деревьев из семейства лавровых, миртовых, бобовых и других, замечательных своей проч-ной и красочной древесиной; отсюда же родом хинное дерево, многие пальмы, дерево какао и, наконец, дерево, которое дало название всей стране, пау-бразил.

Вечнозеленые тропические гилеи протянулись неширокой полосой и вдоль значительной части океанского побережья, спускаясь на юг немного южнее тропика Козерога.

На самом северо-востоке, где материк тупым углом вдается в Атлантический океан, лежит область чрезвычайно оригинальной тропической растительности засушливого типа.

Это — каатинга. Она обусловлена климатом, который на протяжении года имеет очень продолжительный засушливый период. Здесь развиты своеобразные колючие кустарники, кактусы, жестколистные травы и совершенно особенные «бутылочные» деревья — ствол их раздут наподобие бутылки или редьки. Большинство деревьев и кустарников каатинги сбрасывают листья на сухое время года, травы высыхают и частые пожары проносятся по выжженной солнцем местности.

Между каатингой и амазонской гилеей пролегла не-большая область пальмовых лесов (на карте она не показана). Здесь тоже характерен сухой, бездождный период, но менее продолжительный, всего три-четыре месяца, в целом же за год выпадает достаточное количество осадков. Эта область характерна большим обилием пальм, образующих редкие и светлые леса и рощи. Отсюда знамени-тая пальма — «дерево жизни», винная пальма, масличная пальма; в большом количестве здесь произрастает кокосовая пальма и многие ее родичи с менее крупными, но тоже съедобными плодами.

К югу от трех перечисленных областей лежат обширные пространства кампосов. Более умеренный климат, менее знойный и менее влажный, благоприятствует здесь развитию богатого злакового покрова, на фоне которого разбросаны редкие небольшие деревья и кустарники. Многие из них сбрасывают листья на сухой период года, и на это же время, на два-три месяца, желтеют и высыхают травы, буйно зеленеющие лишь начнутся дожди. По речным долинам, где много влаги, и здесь развиты леса богатого тропического облика.

Кампосы, как говорилось ранее, очень похожи на африканские саванны.

Южнее кампосов и до самого океана лежит небольшая область тоже весьма оригинальных субтропических лесов: они состоят главным образом из араукарий, хвойных деревьев с нигде более не встречающейся зонтиковидной кроной, собранной на вершине прямых, как ко-лонны, стволов. Под пологом араукарий часто селятся многие травы и кустарники, а иногда в обилии примешиваются и вечнозеленые деревья, но уже субтропического склада.

Еще южнее, захватывая самый юг Бразилии и далее весь Уругвай, раскинулась безлесная саванна.

Здесь растительность представлена злаками с значительной примесью разнотравья из сложноцветных, бурачниковых, бобовых, мальвовых и других семейств. Умеренный климат, с более или менее равномерными осадками на протяжении всех месяцев, благоприятствует развитию растений в течение всего года. Благодаря отсутствию кустарников и деревьев эта безлесная саванна очень сходна с прериями, либо со степями, отличаясь от них тем, что здесь не бывает холодного, с морозами, сезона.

Состояние бразильской науки не позволяет дать более подробную карту, да и эта-то составлена по иностранным (для Бразилии) источникам. Исследованность страны крайне незначительна. Колоссальная площадь богатейших тропических лесов мира-гилеи бассейна Амазонки — более чем на 60 % территории совсем не обследована. Нет даже самых первичных сведений о произрастающих там древесных породах.

Чтобы не быть голословными, «предоставим слово» самим бразилейро. Вот карта исследованности Бразилии, составленная начальником управления лесов Министерства земледелия и опубликованная в 1946 г.

Самое тщательное использование бразильских и иностранных ботанических и ботанико-географических работ позволило составить для Бразилии карту в масштабе всего 1:10 000 000, то есть 100 км в сантиметре. Для сравнения напомню, что у нас недавно издана карта растительности европейской части СССР, которая нарочно была уменьшена до масштаба 25 км в сантиметре, будучи основана на картах масштаба 1: 1 000 000, то есть 10 км в сантиметре. В составлении этой карты и я принимал участие вместе со многими другими ботаниками нашей страны.

Теперь мы приступили к составлению карты всей Сред-ней Азии, которая займет 18 листов, в масштабе 10 км в сантиметре. На территории нашей великой социалистической державы совершенно нет «белых пятен», которыми так изобилует территория Бразилии. Состояние исследованности страны и масштаб ее карт могут служить в известном смысле мерилом развития ее науки. Соотношение масштабов карт растительности СССР и Бразилии 1: 1/10 (1: 1 000 000 — у нас и 1: 10 000 000-у бразильцев) говорит само за себя.

Но это ведь не главное. Наши ученые ботаники руководствуются передовыми идеями творческого дарвинизма, развивают учение Докучаева и Мичурина. Бразильские же ботаники все еще находятся под воздействием идей немецких ученых конца прошлого столетия. Но я не-сколько отвлекся от рассказа о природе и растительности Бразилии.

Едва ли найдется страна, где бы природные богатства использовались менее разумно и более хищнически.

Бразилия располагает колоссальными лесными богатствами. Ее тропические гилеи изобилуют ценнейшими древесными породами, но они крайне мало используются. Расхватывают только то, что обходится подешевле, на чем можно быстрее нажиться. Араукариевые леса в на-стоящее время уже сведены на 60–70 %. Они расположены близко к морю, они лежат близ населенных мест, через них проходит ряд железных дорог-и сюда кинулись английские и американские акционерные общества, создавшие многочисленные лесопильные заводы. Понятно, что этим опытным колониальным хищникам нет дела до интересов бразильского народа: они делают свой бизнес, и после них — хоть потоп.

Зависимые от иностранных капиталистов, современные правители Бразилии мирятся с тем обстоятельством, что их лесная страна ввезла в 1937 г. 672 тыс. кубометров древесины. Нельзя сказать, что Бразилия не торгует своим лесом: из Бразилии в том же году было вывезено 378 тыс. кубометров древесины. Это главным образом деятельность англо-американских экспортеров. Таким об-разом эти цифры еще более ясно показывают хищнические методы капиталистического хозяйства: уничтожаются леса из араукарии на юге и втуне лежат лесные сокровища Амазонки. К этому можно прибавить, что стоимость вывозимых лесных продуктов составляет 25–40 млн. долларов, то есть в 10–12 раз меньше того, что дает вывоз кофе.

Огромные пространства кампосов Бразильского нагорья — ценнейшие пастбища, которые могут прокормить десятки миллионов голов скота, но население этих мест разоряется из-за невозможности сбыть мясо по причине отсутствия железных дорог. Английские мясоконсервные фабрики расположены на восточной окраине страны и за-интересованы только в наиболее дешевом скоте, который может быть доставлен на бойни с ближайших к ним пастбищ.

Имея неограниченные возможности развития, скотоводство в экономике Бразилии занимает ничтожное место. Скотоводство здесь чрезвычайно отсталое, в смысле чисто-породности, и в данное время не развивается, а наоборот, идет вниз. Английские мясные экспортеры держат Бразилию в «резерве», вкладывая во много раз большие средства в развитие мясных комбинатов в Аргентине и Уругвае, где мясные качества скота значительно выше.

Важнейшее сырье для разнообразнейших отраслей промышленности, в первую очередь автомобилей, — каучук — не находит применения в Бразилии из-за отсутствия авто-мобильной промышленности (один сборочный завод американской фирмы «Дженерал-моторс» в Сан-Пауло — не в счет, так как он все части машин, в том числе и шины, пол?чает из США) и невозможности конкурировать с плантационным каучуком английских, французских, голландских колоний. Сохранившийся до сих пор в Бразилии хищнический первобытный способ сбора каучука с дико-растущих деревьев отбросил ее чуть ли не на последнее место по добыче каучука среди каучукодобывающих стран.

После захвата Японией основных каучуковых плантаций в Индонезии во время второй мировой войны, США и Англия оказались отрезанными от источников этого важного сырья и бразильский пара-каучук вновь обрел интерес к себе. США усиленно финансировали Бразилию, поощряя сбор каучука в лесах Амазонки. По заключенным соглашениям, добыча каучука должна была быть доведена до 70 000 тонн в 1944 г.

В штат Амазонас была завезена целая армия сборщиков-серингейро — 47 тыс. человек! Но даже в 1945 г. сбор каучука дал на экспорт в США всего 19 тыс. т. По окончании войны немедленно исчез спрос на бразильский каучук, 47 тыс. серингейро были оставлены на произвол судьбы, и большая часть их погибла в дебрях амазонских гилей.

В 1927 г. компания Форда, стремясь освободиться от покупки каучука в английских и голландских колони-ях, закупила несколько тысяч гектаров тропических лесов в штате Пара в Бразилии и организовала собственные плантации гевеи. Предполагалось, что в 1956 г., когда деревья гевеи дадут полную продукцию, Форд сможет полностью покрыть всю потребность США в каучуке. Но бессилие капиталистической системы хозяйства сорвало планы даже «всемогущего» Форда. Немногочисленные белые рабочие получали более или менее сносные условия для жизни в тропической «Фордландии», как стала именоваться эта своеобразная колония автомобильного короля. «Цветные» же рабочие, составлявшие подавляющую массу, разбегались после нескольких месяцев работы на плантациях и в лесу. Расчистка площадей из-под гилеи давалась с колоссальными трудностями, преодолеть которые не помогла даже и значительная механизация. Гилея оказывалась необычайно «живучей». В американских журналах помещались фотографии, которые показывали, как участок, расчищенный под плантацию, так быстро зарастал столь буйной растительностью, что, пока работы по расчистке доходили до одного конца его, на другом уже образовывалась непроходимая заросль. Результаты «фордовского эксперимента» (так называли его попытку создания плантаций гевеи на базе североамериканской техники) слабо сказывались на сокращении закупок каучука даже для собственных предприятий, и преемники Форда, смекнув, что игра не стоит свеч, продали в 1945 г. разрекламированную в свое время «Фордландию» бразильскому правительству [2].

Площадь Бразилии — 8,5 млн. кв. километров, что составляет 47 % площади Южной Америки и превосходит США, занимая четвертое место в мире, уступая СССР, Китаю и Канаде (площадь СССР-21,3 млн. кв. километров, Китая-9,6 млн. кв. километров и Канады — 9,5 млн. кв. километров). Около 45 % населения всей Латинской Америки проживает в Бразилии; в 1950 г. оно составляло 51,5 млн. человек.

Более 500 млн. гектаров — 59 % площади страны — занимают леса, более 40 % приходится на кампосы, каатинги, кустарники и «неизвестные» земли. Большая часть Бразилии не заселена. Общая площадь землевладений составляет около 198 млн. гектаров, или всего 23,2 % территории страны. Иными словами, более ¾ земель Бразилии никак не используется. Но и из этих, находящихся в землевладениях, площадей всего только 15,3 млн. гектаров земли обрабатываются под различные сельскохозяйственные культуры. Степень освоения территории-крайне ничтожна, всего 1,8 %. Фактически же и так ничтожная площадь культурных земель в Бразилии еще меньше, так как из этих одного и восьми десятых процента большое количество приходится на заброшенные угодья, почвы которых были хищнически обеспложены, смыты и поросли бесполезной сорной растительностью.

Почти половина обрабатываемой земли занята кофейными плантациями. Будь хоть немного художественного вкуса у правителей Бразилии, они могли бы украсить государственный герб, убрав несуществующий «порядок и прогресс» и заменив эту надпись ветвью кофейного дерева, с его изящными ароматными цветами.

Кофе-основа бразильской экономики-составлял до второй мировой войны 40 % стоимости всего экспорта. Бразилия дает две трети мирового сбора, занимая первое место в мире, за нею идет Колумбия, которая собирает в семь-восемь раз меньше.

Кофейные плантации сосредоточены в штатах: Сан-Пауло, на юге Минас-Жераис, Рио-де-Жанейро и Эспирито-Санто.

Успешная торговля кофе до мирового кризиса капитализма 30-х годов разжигала аппетиты финансовых дельцов Англии, США и других стран, которые вклады-вали крупные капиталы в кофейное дело и занимали под кофе все большие площади, вытесняя все другие культуры. Кофейные плантации в перечисленных выше штатах занимают 90 % всей обработанной земли под кофе в Бразилии.

Такая система капиталистического хозяйствования, ставка на одну культуру-монокультура, — типичный колониальный метод. Он привел к тому, что население, подхлестываемое контрактами, ссудами и т. п. приманками экспортеров, лишено самых насущных пищевых продуктов. В подобных районах постоянно ощущается недостаток даже в хлебе. Пшеницы высевается настолько мало, что для потребления ввозится в страну в 10–15 раз больше того, что производится. Между тем в Бразилии много мест, благоприятных для хороших урожаев пшеницы, но посевы ее умышленно ограничивают ради получения больших количеств кофе.

В результате создаются чрезвычайно тяжелые условия жизни и питания для рабочих на кофейных плантациях, которые сочетаются с потогонной системой работы буквально от зари до зари.

В период нашего пребывания в Рио газета «Трибуна популар» за 1 июня 1947 года писала об условиях труда на кофейных плантациях: «Рабочий день продолжается с 6 часов утра до 6 часов вечера, а часто и больше. Дневная заработная плата мужчин не превышает 6–7 крузейро. Батраки не имеют возможности выращивать какие-либо продовольственные культуры и вынуждены их покупать по высоким ценам».

Значительное место в экономике Бразилии занимает культура какао. Дерево какао, или шоколадное дерево*, — уроженец амазонских тропических лесов, где несколько видов, относящихся к тому же роду, встречаются в виде подлеска.

Семена какао с давних времен были известны индейцам и употреблялись ими для приготовления напитка, который оказывал замечательное подбадривающее действие.

Вероятно, уже индейцы разводили какао. С приходом же европейцев какао стали разводить на плантациях, которые развивались по мере расширения употребления какао в Европе, куда немедленно стали вывозить «золотые плоды», как называют плоды какао в Бразилии.

Какао растет в виде небольшого деревца, не превышающего 7 метров высоты, с цельными овальными и нежными листьями. Мелкие белые цветы, а впоследствии-плоды, развиваются на стволе и крупных ветвях дерева, которое являет пример отмеченной уже ранее каулифлории, характерной для многих тропических растений. Крупный плод, отчасти напоминающий огурец, но сильно ребристый, достигает до 30 см длины и 10 сантиметров в поперечнике и содержит от 25 до 60 красноватых или коричневатых семян. Они-то и доставляют тот ценный продукт, служащий для приготовления какао и шоколада, который и снискал плодам какао славу «золотых плодов».

Какао хотя стало известно европейцам вскоре после открытия Южной Америки и семена его были завезены в Африку и Азию, где стали его культивировать, однако только с 1895 года начался планомерный вывоз семян какао из Бразилии, когда первая партия этого продукта в количестве около 27 тонн была поставлена в Англию.

После этого экспорт какао из Бразилии неизменно рос, и к концу прошлого столетия она вышла на первое место в мире по сбору какао и экс-порту «бобов».

Очень любопытно, что незадолго до этого, в 1895 году, некоторые южноамериканские страны были более известны по культуре и экспорту какао.

Так, например, в том же году Бразилия экспортировала 10,8 тысяч тонн бобов, а Эквадор 18,9 тысяч тонн и 13,5 тысяч тонн было вывезено из Тринидада.

Однако уже через 10 лет Бразилия достигла экспорта любой из этих латиноамериканских республик, а в 1932 году перекрыла суммарный экспорт какао всех их вместе взятых (Бразилия-97,5 тысяч тонн, а Эквадор, Венесуэла, Тринидад, Доминиканская республика и др. дали 90,3 тысяч тонн).

Пока шла успешная конкуренция Бразилии с ее соседями по континенту, в Африке, в британских колониях, культура какао стала развиваться еще более быстрыми темпами.

Так, Золотой Берег дал в 1895 году всего только 13 тонн (именно только тонн, а не тысяч тонн!) какао, в 1905 году-5,6 тысяч тонн, а в 1915 году уже перекрыл Бразилию, дав 78,5 тысяч тонн какао на экспорт.

Далее происходил рост экспорта у обоих конкурентов, но Золотой Берег давал прирост в большей степени.

Так, в 1935 году Золотой Берег экспортировал 260 тысяч тонн, а Бразилия всего 100 тысяч тонн какао. Экспорт всех стран, производящих и экспортирующих какао, составлял 679,7 тысяч тонн.

После этого экспорт какао из Бразилии еще продолжал увеличиваться, достигнув максимальной величины во время мировой войны в 1943 году-178 тыс. тонн, а в 1945 году произошло уже падение до 111 тыс. тонн, знаменуя тот послевоенный кризис сбыта, который отмечен и по другим продуктам и в других отраслях хозяйства.

Перед войной площади под шоколадным деревом составляли 809 тысяч гектаров, из них 500 тысяч приходилось на Африку (около 200 тыс. Золотой Берег, 113 тыс. в Нигерии и т. д.) и только 189 тысяч гектаров на Бразилию.

Таким образом, культура какао в Бразилии, хотя и не потерпела такого поражения, как добыча каучука, но и не получила столь заметного роста, как в Африке.

Тем не менее Бразилия еще удерживает второе место в мире по производству «золотых плодов». Основные плантации шоколадного дерева сосредоточены в штате Баия, где оно нашло наилучшие условия для развития. Баийские плантации дают 95–98 % всего урожая страны.

Как в «кофейных штатах» ограничены посевы хлебных злаков, так же и в Баийе какао вытесняет необходимые для питания населения культуры. США являются основным покупателем бобов какао и поощряют развитие только лишь какаовых плантаций.

Американский капитал этим путем «направляет» сельское хозяйство Бразилии, ставя его в тиски своего влияния еще и тем, что скупает основную массу урожая какао и кофе, которые перерабатывает на своих фабриках и пускает в дальнейшую продажу другим странам, лишая Бразилию возможности самостоятельно выступать на мировом рынке. Особенно возросло влияние США после второй мировой войны, когда они захватили почти две трети всего экспорта Бразилии (58,2 % в 1946 г.). И теперь получилось так, что производит кофе и какао Бразилия, а торгует ими на мировом рынке «дядя Сам».

Как мы помним из ранее сказанного, тростниковый сахар в свое время играл крупную роль в мировой торговле, и Бразилия тогда переживала «сахарную эру» своего колониального развития.

Сахарный тростник был завезен в Бразилию в самом начале ее колонизации. Плантации его усиленно разрастались, особенно с ввозом в Бразилию невольников-негров из Африки. Плантационное хозяйство и примитивное производство сахара, основанное на беспощадной эксплоатации рабов, тогда успешно развивалось.

Именно в этих северных районах, средоточии сахарных плантаций, на территории нынешних штатов Алагоас и Пернамбуко, в XII веке возникло движение киломбо (беглых негров). Это движение возглавил негр Зумби, организовавший в лесах северо-востока отряды бежавших от феодалов негров и индейцев. Движение киломбо приняло широкие размеры. Зумби обнаружил большой военный талант и успешно отражал попытки отрядов португальцев и голландцев ликвидировать движение восставших рабов.

В 1634 году восставшими было создано свое индейско-негритянское государство-республика Палмарес. Первым верховным главой этой республики был Зумби.

Несмотря на постоянный натиск вооруженных сил голландских и португальских колонизаторов, республика Палмарес просуществовала 65 лет (с 1630 по 1695 год)*. Социальный строй Палмарес мало изучен: известно, что в республике было уничтожено рабство и негры и индейцы имели равные права. Имя Зумби до сих пор остается символом борьбы порабощенного бразильского народа против иностранных угнетателей.

Вырванные со своей родины негры-невольники массами погибали еще в пути к своей бразильской каторге. По официальным сведениям, на кораблях погибала 1/3 часть негров, посаженных на борт у берегов Африки. В условиях же беспримерной бесчеловечной эксплоатации на плантациях помещиков негры продолжали вымирать. За время работорговли в Бразилию было ввезено 18 миллионов негров-рабов, а в средине XIX века нег-ров в Бразилии насчитывалось всего 3 миллиона человек, при общем количестве населения страны в ту пору около 8 миллионов.

Каково было отношение португальских колонизаторов к неграм-невольникам свидетельствуют «Записки» лейтенанта А. П. Лазарева, брата знаменитого русского кругосветного мореплавателя, открывшего материк Антарктиду, М. П. Лазарева. Вот что пишет в своих «Записках» русский моряк, посетивший в 1819 году Рио-де-Жанейро [3]

«Во время пребывания нашего у Рио-Жанейро мы видели приход к оному судов из Африки, наиболее из Англии, с неграми и торг сими невольниками. Зрелище сие и участь сих несчастных возбудили в нас живейшее сострадание.

Хотя уже до меня много было говорено о сей позорной торговле, но я не почитаю лишним рассказать здесь о ней то, чему сам был очевидным свидетелем. На судах, приходивших в Рио-Жанейро с невольниками, сделаны были в трюме, к борту клетками, нары, из которых в каждую влезал негр через узкое четвероугольное отверстие, и там лежал он, запертый вьюшкой с запором. В сем тесном положении страдальцы сии не только не имели возможности быть между собой в сообщении, ибо разделялись один от другого дощатыми стенками, но и едва могли поворачиваться. Таким образом нагружали их иногда вместе до 900 человек. На одном судне я видел их 747, на другом 850 и еще на малом бриге 450… негров из трюма во время плавания не выпускают ни для каких нужд и надобностей. Случается иногда, и даже нередко, что умершие лежат в своей норе по два и по три дня сряду, ибо когда им раздают пищу, то матрос, которому сие поручается, отпирая пробку каждой клетки, бросает заключенному одну кукурузную шишку на целые сутки и запирает его опять железным засовом, не окликая каждого. Таким образом, умерший лежит несколько суток в числе живых и наравне с ними получает жалкую порцию. Пить им дают весьма редко и то в самом малом количестве, ибо бочек с водой соразмерно числу их поставить негде. Если же вода и есть, то оной едва достает на корабельных служителей. Между заключенными бывают и беременные женщины, которые от перемены своего родного чистого воздуха на столь спертый и удушливый и от несносной жажды рожают прежде времени, и ребенок поневоле, хотя бы он был самого здорового сложения, должен умереть в своей кону-ре, не видев света.

На том из судов, бывших при нас у Рио-Жанейро, где находилось 747 негров, умерло их 150; на другом из 850–217, а на третьем из 450-45. От недостатка пищи и питья, от худого воздуха и от перемены жизни заключенные большей частью впадают в сухотку и страждут кровавыми поносами. По прибытии судов негров немедленно выгружают в нарочно построенные для сего каменные сараи, занимающие целую улицу, и там отделяют мужчин на одну, а женщин на другую сторону. Пить воды дают им сколько угодно, но если случается между ними некоторый шум, большое движение или разговоры, то бьют их без всякой пощады. Присматривающие за ними и их порядком не выпускают из рук ни на минуту длинного и жесткого кнута и стараются быть всегда на месте, чтобы видеть движение каждого негра, которых в случае малейшего шума бьют, не трогаясь с места, хотя бы за шесть и более сажен, длинным кнутом с удивительной меткостью.

Когда в сараи, наполненные привезенными неграми, является покупщик, то несчастным сим, посредством свистка или удара обо что-либо палкой, приказывают вставать, и они осматриваются, подобно скоту, назначенному в продажу. Нередко для определения, здоров ли негр, бьют его палкой или плетью, замечая, будет ли он от сего морщиться, смотрят у него зубы и т. п. Португалец, купивший негров, считает их своей собственностью и думает, что имеет полное право располагать ею по своему произволу…

Когда мы входили в сараи смотреть негров, то их заставляли плясать под их же песни. Для любопытства достаточно видеть один раз сие зрелище, но повторять оное слишком жестоко. В несчастном своем положении, полу-мертвый от истощения негр должен еще веселиться! Если же который из них наморщится, то бьют его немилосердно кнутом по голому телу, обыкновенному их костюму. При вы-грузке сих невольников из кораблей в сараи многие, выходя на свежий воздух, получают удары, а некоторые и умирают. Впрочем, когда они несколько пооправятся, то становятся живы, умны, расторопны, ловки, иные даже замысловаты и, по большей части, добры».

То же самое подтверждал и Чарлз Дарвин, который во время путешествия на корабле «Бигль» также посещал Рио-де-Жанейро. В письме своим родным он писал 22 мая 1833 года:

«Невозможно видеть негра и не преисполниться симпатии к нему: такое у всех у них веселое, прямодушное и честное выражение лица…»

Совсем иное впечатление осталось у великого натуралиста от бразильских колонизаторов, о которых он тут же рядом пишет: «Я не могу видеть этих низкорослых португальцев с их лицами убийц…»

В этом же письме Дарвин сообщает:

«В Рио пребывает один человек (не знаю его звания), который получает большое жалование только за то, чтобы не допускать высадку рабов. Живет он в Ботафого, и как раз в этом самом заливе во время моего пребывания контрабандой было высажено наибольшее количество рабов.» [4]

Несмотря на формальный запрет в 1850 г. привозить рабов из Африки, еще много позднее продолжалась торговля неграми на особых невольничьих рынках даже в самой столице. Только благодаря растущему движению сопротивления среди негров-рабов в 1871 г. был издан закон, объявлявший, что дети негров-рабов рождаются «свободными».

Внедрение капиталистических отношений в стране вступало в противоречие с феодальным строем. Буржуазия была заинтересована в отмене рабства, тормозившего развитие капиталистического хозяйства, требовавшего «свободной рабочей силы». Росло в Бразилии и либеральное движение. Все это и привело в 1888 г. к отмене рабства. Но закон об освобождении рабов носил чисто формальный характер: освобожденные негры не получали земли и оставались «свободными рабами» владельцев плантаций.

Тем не менее отмена рабства лишила плантаторов даровой рабочей силы. Низкая техника невольничьего периода, продолжавшая сохраняться в сахарном производстве Бразилии и позднее, не могла обеспечить конкуренции усиленному росту добычи сахара из свекловицы в Европе, и Бразилия год за годом теряла свое место в мировом производстве тростникового сахара. Теперь она занимает четвертое место, производя всего лишь менее одной десятой части мировой продукции тростникового сахара.

30 % сахарных плантаций Бразилии сосредоточено на северо-востоке страны, главным образом в штате Пернамбуко и соседних с ним. Здесь царит та же картина «ставки» на одну основную культуру, что и в случаях с кофе и какао. Кукуруза, маниока, бобы занимают тут место далеко недостаточное, чтобы прокормить многочисленное население, занятое выращиванием сахарного тростника. И народ питается здесь рападурой*, продуктом, отличающимся высокой технической калорийностью, но крайне низкими питательными качествами, если он служит основным пищевым продуктом.

Хлопчатник, возделывание которого восходит также к давним временам, временам господства на территории Бразилии индейских племен, только в последнее время получил более широкое распространение. Климат Бразилии оказался благоприятным и для произрастания хлопчатника. Культура его наиболее значительна в штате Сан-Пауло, где он перемежается с плантациями кофейного дерева. Но как и последние поощряются иностранным капиталом, служа предметом вывоза, так и хлопчатник еще на корню закупают иностранные экспортеры и вывозят его из страны. Благодаря сильнейшей конкуренции со стороны США, производящих хлопковое волокно в огромных количествах и диктующих цены на него на мировом рынке, население, производящее хлопок в Бразилии, так же разоряется, как и на культуре кофе. Крупные текстильные предприятия имеются в Сан-Пауло, но они не обеспечивают потребности в тканях, и народ, выращивающий сырье для одежды, приобретает ее по вздутым ценам, которые устанавливают торговые фирмы Англии и США, снабжающие Бразилию текстилем. По общей массе урожая хлопчатника Бразилия стоит на шестом месте в мире, но 2/3 его уходит из страны, которую капиталисты рассматривают как колониальный источник сырья.

Хлебные полевые культуры занимают ничтожное место в сельском хозяйстве Бразилии. Для покрытия потребности населения хватает лишь своего маиса (кукурузы) и маниоки. Пшеницу же сюда ввозят из Аргентины и США. Происходит ожесточенная борьба между поставщиками пшеницы — США и Аргентиной за экспорт этого продукта в Бразилию. Заправилы Уолл-стрита, учитывая, что 60 % иностранных капиталовложений в сельскохозяйственное производство Бразилии составляют капиталы США, стремятся сами снабжать Бразилию пшеницей, хотя последней выгоднее покупать более дешевую и более близ-кую для транспорта пшеницу Аргентины. Расчетливые янки предпочитают, чтобы бразильцы бросали в море избытки своего кофе, нежели американские экспортеры сжигали свою пшеницу в топках собственных пароходов.

Мы уже говорили о кризисе скотоводства в Бразилии. Трудно найти на материке Южной Америки более благо-приятные возможности для разведения скота, чем обширные просторы кампосов Бразильского нагорья. Основная же масса скота содержится на крайнем юге страны, в штате Рио-Гранде-до-Сул, составляя там четверть поголовья Бразилии; остальное приходится на штаты Сан-Пауло, Минас-Жераис, Пиауи и разбросано по стране. Бразилия в 1945 году со своими более чем 47 миллионами населения имела всего 99 590 тыс. общего поголовья скота. В то же время на Аргентину, где было всего 16 млн. населения, приходится 105 млн. 674 тыс. голов скота. Еще более разительно различие с Уругваем, где на 2,3 млн. человек населения имелось 37 млн. 136 тыс. голов скота.

Таким образом, и здесь, в области скотоводства, вскрывается колониальная политика США по отношению ко всем странам Латинской Америки: каждая из них поставляет определенные виды сырья или продукции, которые закупаются тут же на месте их производства. Степень давления США на бразильское хозяйство легко представить из того, что из американских капиталов, вложенных в сельское хозяйство за пределами США, свыше 80 % размещено в Южной Америке и львиная доля их приходится на Бразилию.

Монополисты США загребают колоссальные прибыли на капиталы, вложенные в Бразилии, буквально высасывая ее жизненные соки. Не зря у бразильцев появилась поговорка — «Мы живем слишком далеко от бога и очень близко от Соединенных Штатов».

Еще сильнее, чем в сельском хозяйстве, колониальные методы янки, устами Трумэна, возвестившего о «веке Америки», сказываются в промышленности. До сих пор Бразилия находится в самой начальной стадии развития своей промышленности.

Показательно уже одно то, что во всей бразильской промышленности в 1945 г. было занято всего около двух миллионов рабочих и служащих.

Подавляющее большинство промышленных предприятий Бразилии-мелкие мастерские. Перепись 1938 г. показала, что из 60 тыс. промышленных предприятий около половины имели не более 6 рабочих; не более 5 тыс. предприятий имели двигатель. В 1942 г. только на 1 285 наиболее крупных предприятиях число рабочих превышало 100 человек.

В организации любого промышленного предприятия Бразилия зависит в первую очередь от США, поставляющих машинное оборудование. И США умышленно тормозили развитие промышленности в этой стране и особенно препятствуют этому теперь, в период «маршаллизации».

Горнорудные богатства Бразилии почти не разрабатываются, хотя даже плохо разведанные недра вскрывают богатейшие возможности их использования. США, пре-следуя интересы магнатов своей промышленности и горнорудного сырья, берутся сами снабжать Бразилию не только машинами, металлом и строительными материалами, но и углем, нефтью и бензином, всеми способами мешая и препятствуя развитию соответственных отраслей промышленности. Наиболее показательным фактом является недавняя история с бразильской нефтью.

Незадолго до второй мировой войны в Бразилии были открыты месторождения нефти. Тотчас же американская фирма Стандарт Ойл, поставляющая в Бразилию все виды жидкого горючего, подкупила «свободную» бразильскую печать. Газеты стали писать, что в Бразилии есть люди, утверждающие, что в недрах страны имеется нефть. Под-купленная пресса кричала, что эти лица являются «опасными элементами». Всякий, кто вздумал бы утверждать, что в недрах Бразилии находится нефть, рисковал попасть в тюрьму.

Один из лучших бразильских писателей-Монтейро Лобато полгода просидел в тюрьме в Сан-Пауло (кстати, один американский журналист расхваливал ее как «лучшую тюрьму» Нового Света) за книгу «Нефтяной скандал». В этой книге писатель не только доказал наличие нефти в Бразилии, но и назвал имена технических экспертов и политических деятелей, связанных со Стандарт Ойл, и назвал суммы долларов, полученных каждым из них за то, чтобы отрицать факт существования бразильской нефти. После второй мировой войны позиция США резко изменилась. Те же дельцы и политиканы, получившие доллары за отрицание наличия нефти, теперь за новую мзду из того же банка подняли крик по поводу того, что

Бразилия изобилует «черным золотом», что Бразилия — бедная страна, лишенная материальных средств, а потому должна предоставить разработку природных богатств доб-рым сородичам-щедрым янки, которые готовы пойти на риск и вложить свои капиталы в бразильские нефтяные промыслы.

Правительство Дутры готово было пойти по пути, указанному из Вашингтона, но встретило сопротивление массового народного движения за национализацию нефти.

Конгресс бразильских писателей принял декларацию о необходимости борьбы за экономическую независимость своей родины. В этой борьбе движение за нефть рассматривалось как охрана национальных интересов бразильского народа от новых посягательств американских империалистов.

Министерство просвещения организовало в Рио встречу бразильских ученых с советскими учеными и учеными других стран, прибывшими для наблюдений над солнечным затмением. Я был на этой встрече, проведенной в нелепом небоскребе, одна стена которого сделана сплошь из бетона, а другая из стекла, и за день здание накаляется так, что никакие вентиляторы не спасают от адской духоты. Со мной разговорился геолог из Сан-Пауло. Мы с ним говорили о географии Бразилии и об ее исследованности. Я спрашивал его, имеются ли книги, в которых были бы подробно описаны природа и растительность страны. Потом просил его сказать, кто из ученых Бразилии присутствует здесь. Он стал называть мне фамилии ученых и их специальности и указывал их среди беседующих групп. И я вспоминаю, с каким презрением он добавил об одном из них: «Вот это он получил два миллиона крузейро за заключение, что обследованные им месторождения нёфти не представляют никакого промышленного значения» [5].

В стране были созданы сотни так называемых «центров защиты нефти». Тысячи рабочих, учащихся, писателей, деятелей искусств, офицеров объединились для открытого протеста против планов Дутры и американских агентов. Во время митинга, организованного в Рио-де-Жанейро «центрами защиты нефти», полиция начала стрелять в на-род из пулеметов.

Бразильские коммунисты-депутаты парламента препятствовали в парламенте принятию «нефтяного статута» (так именовалась передача североамериканским компаниям права на эксплоатацию нефтяных ресурсов страны), предложенного Дутрой. Правительство Дутры по директивам из Вашингтона изгнало из парламента коммунистических депутатов.

Прогрессивная бразильская газета «Жорнал де дебатес» писала:

«Бразилия испокон веков являлась страной, порабощенной капиталистическим и феодальным гнетом, она продолжает и поныне быть просто колонией. Переменились у нас лишь хозяева, а наши правительства, зависящие от своих господ, подчиняются их указке».

Борьба за нефть не окончена. Каждый шаг любой латиноамериканской страны к своему промышленному и сельскохозяйственному развитию встречает сопротивление доллара, преграждающего путь к социальному прогрессу и свободе. Борьба за нефть в Бразилии, к которой примкнул трудовой народ страны и его передовая интеллигенция, перерастает в борьбу не только за экономическую независимость Бразилии, но и в борьбу за национальную культуру, за процветание народа, за мир.

Бразилия, как и другие латиноамериканские страны, направляется по пути крайне одностороннего развития экономической жизни. В них производятся один или два продукта, сырьевые или продовольственные: Бразилия занимается производством кофе, Куба производит сахар, Уругвай живет только животноводством, Венесуэла — добычей нефти, Чили-селитры и меди, Аргентина выращивает скот и производит мясо и т. д. Производство этих продуктов монополизируется английскими и американски-ми фирмами. Такое уродливое, одностороннее развитие экономики этих стран низводит их на положение колоний, полностью зависящих от сбыта своей продукции, а во время кризисов создает особенно катастрофическое положение их хозяйства. В одиннадцати южноамериканских республиках экспорт одного какого-нибудь продукта в каждой составляет 50 % всего бюджета страны, а в трех-даже 75 %. Отсутствие производства других жизненно необходимых видов продовольствия, сырья и промышленных изделий широко открывает рынок для иностранных фирм, захвативших над ним финансовый контроль. И если в предшествовавшие периоды Бразилия прошла этапы колониального владычества португальцев, позднее французов и англичан, при которых вела все же торговлю со многими странами, то теперь она превращается в огромную вотчину доллара, и США теперь, по существу, хозяйничают здесь, захватив 60 % всего бразильского импорта.

Одностороннее развитие хозяйства Бразилии (преимущественно производство кофе) ведет и внутри страны к односторонней «специализации» ее отдельных частей на монопольном производстве одного или немногих продуктов сельского хозяйства. В схеме это выглядит так: в области амазонской гилеи собирают каучук и бразильские орехи, область тропической гилеи северо-восточного побережья специализируется на производстве сахара и какао; в небольших областях пальмовых лесов и каатинги развито скотоводство; в областях центра и запада с их кампосами — тоже скотоводство и на юге — кофе; крайний юг с араукариевыми лесами и безлесными саваннами — лесной промысел и скотоводство.

Во всех этих схематически намеченных областях меньше всего занимаются выращиванием сельскохозяйственных культур, необходимых для ежедневного питания населения, а подавляющая часть обработанной земли занята культурами, имеющими товарное, экспортное значение. В каждую из них необходим ввоз продуктов либо из других областей, либо из-за границы, как это имеет место в случае с пшеницей и рисом.

Результатом такого «хозяйствования», вытекающего из зависимости страны от иностранных владельцев плантаций, от акционеров сахарных и консервных заводов, от банкиров, финансирующих торговлю, от магнатов Уолл-стрита, определяющих количество бразильского вывоза и ассортимента товаров, допустимых к ввозу, и т. д. — создалось катастрофическое положение в стране, изобилующей благоприятнейшими условиями для выращивания различных сельскохозяйственных культур.

Здесь, чтобы не быть заподозренным в преувеличении, я предоставлю слово самим бразилейро.

Передо мной лежит книга, написанная бразильским ученым и изданная в Бразилии. На обложке книги приведены выдержки из отзывов нескольких крупных научных деятелей, не вызывающих ни тени сомнения в ее высокой научной обоснованности. Эта книга не продается в книжных магазинах Рио и Сан-Пауло — двух культурных центрах страны. Ее не посылают в книгообмен с другими странами. Я говорил уже, что в Бразилии очень мало книг, которые были бы посвящены природе, растительности, животному миру, народонаселению-вообще географии Бразилии. Книга, о которой я говорю, посвящена географии. Почему же ее не продают вместе с рек-ламой пляжа Копакабаны или рулеточного отеля Китандиньи? Книга эта называется «География голода или голод в Бразилии». Ее автор Жозуэ-де-Кастро.

На суперобложке — человеческий череп и кости, выбеленные зноем и дождями.

Перелистываю страницы этой книги, гораздо более страшной, чем ее обложка, сделанная с расчетом на рекламу. Кстати, ей не пришлось состязаться с другими рекламными обложками. Книга лежала на складе той типографии, что ее напечатала, не имея разрешения на продажу [6].

Во введении к своей книге автор пишет:

«Одно из серьезнейших бедствий Америки-это голод, которому подвержено ее население. Причем, это относится не только к менее развитой, еще недостаточно освоенной Латинской Америке, но также и к более богатой, цивилизованной стране — Соединенным Штатам. Как мы увидим ниже, на обширной территории Соединенных Штатов, в частности на старом, земледельческом Юге, масса людей медленно умирает от голода или страдает от серьезных заболеваний, вызванных исключительно плохим питанием.

В Латинской Америке голод проявляется более резко. Свыше двух третей, а в некоторых странах и три четверти населения страдает от голодания. В различных частях Латинской Америки встречаются все виды пищевой недостаточности: голодание белковое, минеральное, витаминное. Около 50 млн. латиноамериканцев в большей или меньшей степени страдают от одного или нескольких видов пищевой недостаточности, что вредно отражается на их физическом состоянии и предрасполагает к различным заболеваниям.

Такова суровая, но правдивая картина жизни на этом континенте изобилия. Земля, которая на первый взгляд кажется совсем не подходящей ареной для развертывания на ней трагедии голода, фактически переживает эту трагедию, охватывающую миллионы людей в течение веков».

Вот карта из этой книги (не обращайте сейчас внимания на мелкие значки, разбросанные по карте, — речь о них будет дальше). Бразилия разделена на пять областей, характеризуемых своим набором пищевых продуктов и особенностями питания населения (на карте они обозначены крупными цифрами):

1. Область, охватывающая амазонскую гилею.

Здесь пищевыми продуктами являются: тапиоковая мука, фейжон, рыба, рападура*.

2. Область тропических лесов (и каатинги) северного и восточного побережья.

Пищевые продукты: тапиоковая мука, фейжон, айпин (клубни сладкой разновидности маниоки), шарке*.

Обе эти области Кастро называет областями постоянного голода.

3. Засушливая область каатинги и пальмовых лесов (северо-восточная часть страны).

Пищевые продукты: кукуруза, фейжон, рападура, мясо. Это-область эпидемического голода.

4. Область кампосов (центр и запад страны). Пищевые продукты: фейжон, кукуруза, тосиньо*, мясо.

5. Область араукариевых лесов и безлесной саванны (юг Бразилии). Здесь основные пищевые продукты: хлеб, бататы, рис, мясо.

Две последние области автор характеризует как области пониженного питания населения.

Добавлять к этой «географии» нечего.

Перелистываю книгу дальше. Автор говорит, что по причине голода, недоедания, недостаточного питания и очень однообразного набора пищевых средств, в которых отсутствуют необходимые для нормального существования вещества — жиры, белки, различные витамины и т. п., — среди населения широко распространены различные заболевания.

В распределении этих болезней и характере их проявления Кастро точно так же обнаруживает определенные географические закономерности, которые изображает на своей второй карте различными цветными значками.

Мы воспроизводим ее по книге Кастро, сохранив даже форму его обозначений, заменив лишь их окраску (соответствующую степени проявления болезни) условными значками квадрата, ромба, кружка и треугольника: каждому из этих значков мы даем свой порядковый номер и ниже в тексте дадим их значение. Чтоб не занимать лишнее место, мы нанесли содержание этой «карты болезней» на только что рассмотренную «карту голода».

Итак, обратимся еще раз к этой карте и взглянем на нее более внимательно. Что мы видим? Каждая из пяти областей характеризуется своим набором болезней.

Просмотрим перечень болезней и заболеваний, связан-ных с недостатками питания:

1. Патологические изменения в тканях и в жизненно важных органах по причине бедности содержания белков в пище.

2. Недостаток кальция в пище, вызывающий рахит.

3. Алиментарная анемия от недостатка в пище белков.

4. Хлороз, вызывается отсутствием регулярного питания, недостаточной гигиеной и сопровождается резким малокровием.

5. Кретинизм, зачастую поражающий целые семьи.

6. Кератомаляция, гемералопия и ксерофталмия: все три-различные формы заболевания, вызванного недостатком витамина А.

7. Бери-бери (вызывается недостатком витамина В₁); болезнь в острой форме заканчивается смертью в один-три дня.

8. Болезнь спру, вызываемая недостатком витамина В₂ (хроническое заболевание, тянущееся от одного года до 15 лет, пока не сведет человека в могилу).

9. Пеллагра.

10. Скорбут (или цынга), вызываемый недостатком в пище витамина С.

11. Рахит от недостатка в питании витамина D. Степень выраженности заболеваний:

12. Слабая.

13. Типичная, спорадическая.

14. Типичная, эпидемическая.

15. Типичная, постоянная.

Теперь каждый, кто заинтересуется, пользуясь картой и перечнем условных обозначений, разберется сам.

От одного перечисления этих болезней становится страшно…

Рассмотрим теперь одну из областей этой карты голода и болезней. Возьмем хотя бы область тропических лесов северного и восточного побережья Бразилии, которую Кастро называет «сахарной» областью.

Прихотливо изрезанная береговая линия, создающая неповторимые по красоте сочетания моря, гористых берегов и вечнозеленых, могучих, красочно цветущих тропических лесов. Благодатный климат с равномерным теп-лом в 22–24° на протяжении года и обильным количеством осадков. Богатые, плодородные почвы. Вся эта прибрежная область ранее всего была освоена европейцами. Тут возникали первые плантации, сюда везли чернокожих рабов из Африки. Здесь очень густое и пестрое по национальному и расовому составу население, насчитывающее более 12 млн. человек, то есть почти четвертую часть населения Бразилии.

Население это трудится над культурой сахарного тростника и производством сахара, выращивает какао и апельсины, культивирует кокосовую и восковую пальму, собирая с них копру, волокно, воск и другие продукты, сеет маниоку, хлопчатник и немногие другие растения. Урожаи всех этих культур огромные, и некоторые служат предметом очень важного и высокоценного экспорта, как, например, какао. Все эти плоды и продукты изобилуют витаминами, углеводами, жирами, белками. И, несмотря на все это, прибрежная полоса-область постоянного голода. Ясно, что тот, кто выращивает эти продукты, — не питается ими.

Что же здесь едят, по статистике Кастро? Тапиоковую муку, фейжон, айпин, шарке. На почве голодного существования и однообразной пищи трудовой народ массами постоянно и неизлечимо болеет.

Вот какие болезни указывает для прибрежной ее полосы автор книги о голоде в Бразилии.

Пеллагра, скорбут, спру, бери-бери (в типичной форме, постоянная), гемералопия, ксерофталмия и кератомаляция (все три-от недостатка витамина А), хлороз и алиментарная анемия (обе — постоянные, в типичной форме), недостаток кальция, приводящий к рахиту, патологические явления, связанные с недостатком белков в пище.

В чем же причина? Почему население этого «сахарно-го северо-востока» (выражение Кастро) испытывает такую далеко не сладкую жизнь?

Кастро пишет, что любого исследователя «прежде всего поражает явное противоречие между предоставляемыми природой возможностями и крайней скудностью продовольственных ресурсов… Распространение голода на Северо-востоке не может быть объяснено природными условиями. Как почва, так и климат здесь в высшей степени благоприятны для разведения многих продовольственных культур. В области распространены в основ-ном тучные мощные гумусовые почвы. Они отличаются плодородностью, хорошими физико-химическими свойства-ми и содержат много минеральных веществ. Тропический, но не слишком влажный, как в Амазонии, климат и четко выраженные периоды выпадения осадков благоприятствуют высокой урожайности различных видов зерновых культур, плодов, зелени и овощей без больших затрат труда. Естественная растительность отличается большим разнообразием видов плодовых деревьев, да и деревья, вывезенные и пересаженные с отдаленных континентов, прекрасно здесь акклиматизировались, приспособившись к новой экологической среде. Они плодоносят не хуже, чем на родине. Это относится к хлебному дереву, завезенному с отдаленных островов Океании, к кокосовой пальме и жакейра*, завезенному из Юго-Восточной Азии; все они дают плоды, в высшей степени ценные по своим питательным качествам; все они стремительно развиваются и прекрасно плодоносят на тучных почвах Северо-востока. К сожалению, огромные природные возможности не были оценены и использованы для продовольственного снабжения населения».

Почему же? Причина кроется в хищнической погоне колонизаторов, на протяжении всех четырех веков со дня высадки их на этих благодатных берегах, во что бы то ни стало разводить как можно больше тростника и про-изводить как можно больше сахара. Возникла типичная для колониальной страны монокультура сахарного тростника, ради которой вытеснялись все другие культуры. Первые поселенцы переняли у индейцев разведение маниоки, земляного ореха, ананаса и ввели многие привозные плодовые деревья, ив начальной стадии «сахарного» пери-ода существовало некоторое пищевое равновесие, так как местное население и негры-рабы добывали дополнительное питание сбором диких плодов и охотой. Но сахарный тростник наступал и вскоре были захвачены им маниоковые плантации и посадки плодовых деревьев. Последние сохранились только в небольших фруктовых садах, окружавших дома владельцев сахарных заводов, исключи-тельно для семейства белого сеньора.

Владельцы сахарных плантаций и заводов, сеньоры, на своих землях не позволяли сажать ничего, кроме сахарного тростника, искореняя выращиваемые индейцами и неграми маниоку, кукурузу, земляной орех и фасоль.

Сеньоры сами брались за снабжение своих рабов, а впоследствии после отмены рабства-арендаторов, выписывая продукты из метрополии. В результате выработалось крайнее однообразие пищи, состоящей почти исключительно из муки, бобов, соленого и вяленого мяса, кофе и сахара. Такой ограниченный ассортимент вошел в традицию и до сих пор сохранился. Обследования, проведенные в 1932 и 1938 годах, показали, что население «сахарных» районов до сих пор потребляет только названные продукты, а употребление других носит случайный характер. Так, только 19 % семейств потребляют молоко, да и то в ничтожных дозах 26 граммов в день на человека! А остальные 81 % населения не потребляет никакой защитной пищи — молочных продуктов, яиц, овощей и плодов. Слабое потребление плодов и овощей имеет причиной давно укоренившиеся предубеждения и предрассудки, ведущие начало от «табу» (запретов), накладывавшихся сеньорами на своих рабов и арендаторов. Сеньоры убеждали их, что они не должны смешивать никаких плодов со спиртом, так как смесь вызывает лихорадку, что плоды хлебного дерева, смешанные с молоком, ядовиты, что апельсины можно есть только утром и т. п.

То же самое с сахаром. Бедняки до сих пор не потребляют сахар и запрещают детям сосать конфеты, так как хозяева сахарных плантаций и заводов, боясь чтобы рабы не съели слишком много сахара, пугали негров, что сахар вреден для здоровья, вызывает появление глистов и портит зубы. В результате штат Пернамбуко, занимающий первое место по производству сахара, по его потреблению на душу населения стоит на 14-м месте в Бразилии. А «табу», которыми сеньоры страховали себя от каких бы то ни было покушений бедняков на плоды, предназначенные владельцами лишь для себя, привели к отказу населения от потребления и культуры выдающихся своей питательностью и полезностью плодов, как манго, плоды хлебного дерева, ананасы, арбузы, авокадо и апельсины. Эти запреты не только лишили население оздоровительной пищи, но и убили всякий интерес его к плодоводству.

Инстинктивной попыткой восполнить недостающие в организме вещества (железо, кальций и др.) является широко распространенная в этой области так называемая геофагия — поедание земли. Впервые замеченная белы-ми геофагия рассматривалась как порок, которому предаются индейцы и негры, а на своих детей, заподозренных в этом «пороке» из-за общения с детьми цветных, белые одевали специальные намордники, стремясь отучить их от дурной привычки. Теперь же стало доподлинно известно, что поеданием земли дети и взрослые инстинктивно компенсировали недостатки неполноценного питания, вызванного монокультурой сахарного тростника. И сейчас еще в некоторых городках штата Алагоас наряду с хлебом и треской посетителям кабачков подают хорошо обожженные шарики из глины «массапе», богатой железом, кальцием и фосфором. Таким образом, минеральная недостаточность в пище «сахарного» Северо-востока породила даже это своеобразное «блюдо» из глины.

Калорийность дневного пищевого рациона жителей Северо-востока Бразилии равна всего 1 645 калориям на взрослого человека, в то время как для нормального существования потребно 2 640 калорий. Отсюда становится понятным, что организм людей, постоянно пребывающих в состоянии — мягко выражаясь — недоедания, подвержен всем тем многочисленным заболеваниям, которые были перечислены в начале рассмотрения «сахарной» области Бразилии.

Город Ресифе, один из первых крупных городов Бразилии по времени возникновения, отражает в целом ту же картину недостаточного, полуголодного питания населения, которое здесь усугубляется еще бедственными условиями жизни огромной массы населения этого города. Из 400 тысяч жителей 165 тысяч ютятся в жалких хижинах на болотах в окрестностях Ресифе. По официальным данным, в Ресифе строится вдвое больше хижин, чем домов. Население этого своеобразного «города хижин» по количеству обитателей занимает 7-е место в стране среди других городов Бразилии и первое место по смертности от туберкулеза: 359 смертей на 100 000 населения по данным 1939 г. И Ресифе и весь «сахарный Северо-восток» выделяются исключительно высокой детской смертностью. Например, в городе Аракажу приходится 457 смертных случаев на тысячу рождений!

И Кастро заключает: «Здесь много рождается, но почти все умирают, погибая от голода, замаскированного и скрытого, уничтожающего незаметно и непрерывно жизненную энергию Северо-востока, людские ресурсы области… Рост населения остановился, как только стала развиваться с быстротой раковой опухоли монокультура сахарного тростника».

Такая же картина в районе распространения монокультуры какао, где голодают и бедствуют сотни тысяч тружеников плантаций какао. Русские читатели знают про-изведение Жоржи Амад? «Земля золотых плодов», которое посвящено именно этому району Бразилии, представляющему собой ареал голода, порожденного богатством, где, как говорит Кастро, «горстка людей, охваченных необузданной жаждой наживы, обогащается за счет край-ней степени физической и моральной нищеты населения…»

Рассмотрим теперь область Амазонии.

Система Амазонки преимущественно покрыта первобытными, почти неизведанными тропическими лесами, занимающими площадь около 4 миллионов квадратных километров, на которой обитает население около 2 миллионов человек. Всего 1 человек на 2 квадратных кило-метра в среднем, а есть места, где 1 человек приходится на 4 квадратных километра! С географической точки зрения — это самая обширная область экваториальных вечно-зеленых лесов в мире, и в то же время в демографическом отношении-это одна из величайших пустынь земного шара, которую по ничтожной плотности населений можно сравнивать с тропическими пустынями Африки и Австралии или с ледяными пустынями Гренландии и Антарктики. Население этой колоссальной земельной площади, на которой без труда могли бы уместиться сорок Португалий, заброшено в лесах Амазонии, будучи безоружным в преодолении природных трудностей. Крайне недостаточное возделывание, притом самыми примитивными способами, немногих культур-маниока, кукуруза, рис и фасоль-плюс добыча дикорастущих плодов-вот все пищевые запасы этого края неисчерпаемых лесных богатств.

Однако вся площадь, занятая в Амазонии под продовольственные культуры, едва достигает 56 тыс. гектаров, что составляет 0,03 гектара на душу населения. Это в десять раз меньше, чем в Индии, где голод уносит ежегодно десятки миллионов жизней. Только привоз продовольствия из других областей да охота и рыбная ловля несколько улучшают трагическое положение в обеспечивании средствами питания.

Наиболее распространен в Амазонии напиток «шибе» из маниоковой муки и рападуры*, который составляет основное питание рабочего населения области, как взрослых, так и детей.

Маниоковая мука (здесь ее готовят особым образом, предварительно вымачивая несколько дней корни маниоки в воде; после этого корни измельчают в порошок и поджаривают; получаемый продукт известен под на-званием «фаринья дагуа»), немного фасоли и риса, выращиваемых в крайне недостаточных количествах и ввозимых из других мест страны, рыба, ракообразные, мясо и яйца черепах-вот основные продукты, имеющиеся в области, но далеко не везде в их полном сочетании. Количество плодов, потребляемых населением, невелико, так как в гуще тропического леса деревья плодоносят мало и плоды низких вкусовых достоинств. Единственное, что здесь идет в большом количестве, это всевозможные перцы, вкус к которым привили еще индейцы.

Произведенные в самое недавнее время биологические и химические исследования пищевых продуктов и дневного рациона населения показали крайнюю скудость питания. Человек может есть целый день и не получает того, что люди других мест достигают одним приемом пищи. Вот что пишет Кастро:

«Небольшим количеством муки, кофе да глотком кашасы (водки, приготовляющейся из сахарного тростника) обманывают здесь люди свой голодный желудок. Но, по правде сказать, речь идет о субъектах с притупленным аппетитом, вследствие отсутствия витаминов в их рационе. Это отнюдь не единственный случай, когда целые группы людей утрачивают свой пищевой инстинкт. Чтобы возбудить ускользающий аппетит, они прибегают к помощи перца и других стимулянтов. Такое же явление наблюдается среди населения областей недостаточного питания в Мексике. Люди должны победить отсутствие аппетита, прижигая рот и желудок перцем, чтобы вызвать рефлекторное выделение слюны, — мнимое проявление хорошего аппетита.

У некоторых обитателей Индии распространена подобная привычка жевать бетель, вызывающий обильное выделение слюны и других пищеварительных соков и стимулирующий аппетит, притупленный у этих париев во-стока».

Однообразие и скудость пищевого рациона амазонцев явно свидетельствуют о режиме недостаточном, с калорийностью, значительно отстающей от потребностей. Под-счеты, произведенные в 1944 г. на основе изучения режима питания бедных классов населения Белема, показали, что в их дневном рационе содержится от 1 800 до 2 000 калорий. Между тем специалисты утверждают, что для человека, занятого на работах средней интенсивности, необходимо 3 000 калорий в день.

«Рассматривая вопрос только с этой точки зрения, — говорит в другом месте Кастро, — мы приходим к заключению, что рацион жителей Амазонии характеризуется огромным дефицитом калорийности. В нем содержится лишь около 50 % необходимого количества калорий.

При ежедневном потреблении 2 000 калорий организму удается осуществить основной обмен и воспроизвести некоторое количество работы, правда, при пониженных темпах и ограниченной производительности труда. Эти пониженные темпы представляют собой как бы защитный рефлекс, благодаря которому индейцы не умирают немедленно от голода. В этом недостаточном количестве пищи и вынужденном органическом приспособлении к постоянному недоеданию и заключается объяснение пресловутой лени экваториального населения, лени, служащей в дан-ном случае средством защиты, которым располагает организм, чтобы выжить».

Однако это не спасает человека в Амазонии от губительных последствий такого систематического голодания. Помимо количественной недостаточности, очень важен еще качественный состав пищевого рациона. А в этом отношении Амазония можно сказать «изобилует недостаточностями»: в рационе обитателей этой «зеленой пустыни» не-хватает животных белков-мяса, молока, сыра и яиц, — белков, снабжающих организм аминокислотами, очень важными для роста и возобновления тканей организма. Вероятно, этим объясняется резко заметная низкорослость и «мелкость» амазонских обитателей. Недостаток витаминов обусловливает широкое распространение бери-бери, которая унесла на тот свет, по скромным подсчетам раз-личных исследователей, не менее половины всех добытчиков каучука, углубившихся в дебри тропических лесов. Вспышки бери-бери продолжаются и поныне.

Другой спутник голода — туберкулез. Города Пара и Белем — постоянные очаги туберкулеза, который распространился по Амазонке и ее притокам в глубь области, поражая индейцев в такой степени, что известны случаи вымирания целых племен. Вероятно, поэтому и называют его здесь «белой чумой». Недостаток в пище железа (оно идет на построение гемоглобина), солей кальция и натрия, витамина С и других витаминов и т. д. и т. п обусловливает поражение жителей Амазонии многочисленными болезнями: пеллагра, скорбут, всевозможные анемии., арибо-флавиноз, ксерофталмия, разные формы гастроэнтеритов и тропических колитов, голодные отеки и еще многие другие заболевания и недомогания.

Население Амазонии за последние 50 лет не увеличилось, хотя в целом по Бразилии отмечен значительный прирост — 192 % (отметим, однако, что это не один естественный прирост, а еще и прирост за счет иммиграции: с 1884 по 1939 г. в Бразилию иммигрировало 4 158 717 человек). В некоторых же штатах, наоборот, численность населения сократилась, например, в штате Пара и на тер-ритории Акре за 20 лет на 48 000 человек.

Есть попытка объяснить эту убыль за счет бегства из Амазонии в другие районы страны, однако гораздо проще ознакомиться с показателями смертности: 239 младенцев погибают из тысячи на первом году жизни и только от одного туберкулеза умирает 250 человек на 100 тысяч населения.

Кастро выделяет следующую область голода в Бразилии, область сертан*. Она лежит между реками Пара-наиба на севере и рекой Итапикуру на юге, включая цен-тральные части штатов Пиауи, Сеара, Рио-Гранде-до-Нор-те, Параиба, Пернамбуко, Алагоас, Сержипе и Баия, охватывая площадь 670 тысяч квадратных километров с населением около 6 миллионов человек.

Если Амазония и «сахарный» Северо-восток-области распространения эндемичного голода, где население изо дня в день находится в условиях недостаточного и недоброкачественного питания и влачит постоянно полуголодное существование, то в сертанах Бразилии голод носит иные формы. «Это уже не постоянное голодание, вызванное условиями повседневной жизни, а голод, разражающийся эпизодически, как эпидемия», — пишет Жозуэ де Кастро. «Жизнь в сертанах характеризуется острыми вспышками голода, связанного с засухами, которые чередуются с периодами относительного благополучия в нормальные годы. Здесь эпидемии массового голода, количественного и качественного, вызывают крайние пределы упадка питания и острого истощения, поражая все население — фермеров, поденщиков, мужчин, женщин и детей, попадающих под беспощадные удары жестокого бича — засухи».

В области сертан население возделывает на орошаемых полях кукурузу, маниоку, бобы, фасоль, рис, овощи, сажает плодовые деревья, разводит скот. «В нормальное время питание жителей, хотя и далеко от изобилия, но достаточно, чтобы предотвратить появление эндемичных заболеваний», — пишет Кастро. И далее:

«В период дождей, когда реки выходят из берегов, оплодотворяют поля, в сертанах наступает даже относительное довольство. Однако эти периоды, когда сертаны цветут, а житницы наполняются, очень кратковременны. Нужно затратить геркулесов труд, изматывающий до конца энергию народа, чтобы извлечь из полубесплодной почвы продовольственные ресурсы, достаточные для обеспечения экономически изолированного населения этой отдельной области. За счет напряженного труда жители сертан могут до некоторой степени поддерживать равновесие между потреблением и производством продовольствия при нормальном выпадении дождей. Любые отклонения в режиме осадков — задержка поступления дождей, их преждевременное прекращение или отсутствие в нужный момент-вызывают страшный продовольственный кризис.

С наступлением засухи экономика области дезорганизуется до основания, и в сертанах наступает голод».

Засухи посещают область сертан всегда неожиданно и застают врасплох несчастных тружеников полей, а правительство никогда не заботится заблаговременно обеспечить запасы продовольствия на случай будущего бедствия.

Обычно засухи длятся в течение одного года, но нередко климатические условия нарушаются на 2 и даже 3 года подряд. Бывает, что засуха охватывает небольшую территорию. Если же она простирается на значительную территорию, что имело место в штате Сеара в 1915 году или в 1877 и 1932 годах по всей области сертан, то наступает катастрофическое бедствие. Частичная засуха на-ступает каждые 4-5лет, общая-через 10–11 лет, а засуха катастрофическая-через 50 лет. «Исключительная засуха сопровождается неописуемыми нищетой и лишениями», — пишет исследователь сертан Сильва Виэйра.

Население съедает все запасы и набрасывается в поисках пищи на малосъедобные дикорастущие растения, об употреблении в пищу которых в других местах не могло быть и речи и которые не обладают иными качествами, кроме способности обмануть на несколько часов мучительный голод, набивая желудок небольшим количеством целлюлозы.

Во время засухи даже дикие животные гибнут или убегают в другие районы. Путешественники Спикс и Мартиус, проезжавшие по сертанам в засуху, были пора-жены пустынностью пейзажа. Они записали: «Животные, кажется, совсем покинули эту выжженную пустыню. Жизнь и движение сосредоточены только в муравейниках. Птицы и млекопитающие, вероятно, переселились в области, более богатые водой».

Когда истощились последние источники пищи, население начинает массовое бегство в другие места, по пути питаясь чем попало, порой даже ядовитыми растениями и семенами.

Используют в пищу клубни макамбиры*, которые варят несколько часов, сушат и толкут, чтобы получить муку, напоминающую опилки. «Пища отчаявшихся» — так называют корни мукуны*. В большом бобе этого растения содержится 3–5 очень твердых и плоских семян, по цвету которых различают мукуну черную и мукуну красную. Во время голода идут в пищу обе, причем у красной используется и корень и семя, а у черной мукуны — только корень. Беженцы знают о ядовитости растения и едят ее уж тогда, когда нет никакой пищи. И даже это растение в годы сильных засух почти нацело истребляется отчаявшимися жителями.

Население сертан устремляется в поисках спасения к морю. Этот трагический исход запечатлен недавним очевидцем и исследователем сертан Пейшото. Он пишет:

«Обжигая шипы кактусов, они (беженцы. — Л. Р.) дают их скоту, и губы животных покрыты рубцами и запек-шейся кровью…. Люди ходят к далеким колодцам в поисках воды. Но колодцы пусты… Однако, если скот погиб-нет от истощения, то пропадет и надежда на бегство и нет уже надежды захватить с собой то, что можно спасти, и выйти вместе с другими на путь страданий… Однако человек уже исчерпал всё, что можно было употребить в пищу: чертополох, шике-шике* в виде бейжу*; макамбиру в виде муки; листья маниоки; перетертые и толченые семена мукуны, мытые и перемытые в девяти водах; омбу и пальму карнаубу, свой последний ресурс… Но что даёт это скудное и до сих пор считавшееся вредным питание?

Нет, нет больше ни передышки, ни надежды… нет, нужно бежать, если не хочешь погибнуть… Нужно отказаться от земли, гдебыло перенесено столько страданий…»

По пыльным и каменистым дорогам тянется бесконечная живая лавина. Бегут мужчины, женщины, дети-скелеты, обтянутые кожей, обезображенные болезнями [7].

«Трупы умерших от голода усеивают обочины дорог от сертан до моря», — описывает де Алмейда.

«… странствование в антисанитарных условиях, за-грязненная пища, отсутствие воды для мытья и обеззараживающих средств… превращают это шествие в похоронный марш, в погоню за смертью», — заключает Кастро.

Всякие болезни цепляются за истощенный организм. Уж я не буду их перечислять из того длинного списка, что тщательно составлен Кастро. Голодных людей поражают не только болезни, но и слепота. «Дети, которые ходили, начали снова ползать», — отмечают очевидцы по-следствий засухи.

Наконец, уже дойдя до моря, беженцы погибают тысячами от инфекционных заболеваний.

Врач Фиальо рассказывает, что лагери для беженцев в засуху 1932 г. были наполнены тысячами дизентерийных больных, распространявших заразу вокруг себя. Дизентерийные заболевания были многочисленны, так как обессиленные больные не имели ни соответствующих сосудов, ни специальных помещений для отправления естественных потребностей. В помещениях тучи мух разносили их слизисто-кровавые испражнения.

Во время засухи 1877 года беженцы, скопившиеся в Форталезе, подверглись массовым эпидемиям оспы, желтой лихорадки и дизентерии. Среди 124 тысяч жителей этого города было зарегистрировано 80 тысяч оспенных больных. За 1878 год в Форталезе от желтой лихорадки, бери-бери, водянки, дизентерии и оспы погибло 56 791 человек.

Только в штате Сеара в засуху 1877–1879 годов по-гибло 500 тысяч человек, то есть половина населения.

Голодающие беженцы постоянно наводняют многие города побережья. В Ресифе, на болотах Копибарибе, возник целый «город хижин», который с каждой засухой обрастал все новыми лачугами. Большая часть беженцев вела тяжелую жизнь: их скверная пища обрекала их на продолжение голодных мук, пережитых в сертанах. Кастро специально обследовал условия жизни и питание этих обитателей «города хижин».

«Ловля крабов и сири (род земноводного), копошащихся в иле и тине этих болот, заставляет людей превращаться в земноводных. Вокруг Форталезы беженцы находятся в еще более бедственном положении, питаясь иногда лишь лесными травами, сваренными в соленой воде вместе с аруа (род моллюсков), водящимися в изобилии' в лагунах. Бедственное положение этих людей доходит до такой степени, что они едят даже яйца аруа. Яйца эти откладываются на стеблях водяных растений в виде маленьких розовых икринок, располагающихся нитями длиной до 5 см. В шариках содержится жидкость, напоминающая смесь крови и гноя».

Другие сотни тысяч беженцев в эти же годы ринулись от засухи и голода в Амазонию и там полмиллиона людей были истреблены малярией, глистами, бери-бери.

Поистине, Бразилия представляет «демографические гекатомбы».

В дальнейшем Кастро очень кратко рассматривает еще две области, названные им «области пониженного питания». (Он подчеркивает, что в план его работы «входит подробное исследование лишь первых 3-х областей Бразилии, где голод проявляется как общественное бедствие».) Это-наиболее благополучные области по наличию в них разнообразных видов продовольствия. В них производится 40 % всех пищевых продуктов страны. Однако эти продукты не попадают на стол тех, кто их производит.

В этих областях-центрально-западной и южной — сосредоточено наибольшее количество промышленных предприятий и наибольшее количество пролетариата. Многочисленные обследования, проведенные здесь, установили крайне низкое потребление молока, зелени, свежих овощей и фруктов пролетарскими слоями населения даже в столице Бразилии Рио-де-Жанейро. Такая же картина и во втором по величине городе страны-Сан-Пауло. Юг Бразилии в целом отличается самой высокой заболеваемостью туберкулезом.

В конце концов автор приходит к выводу, что и цен-трально-западная область и юг представляют «области хронического недоедания».

Автор заключает: «Бразилия представляет собой одну из голодающих стран земного шара. Как отдельные обла-сти, так и вся страна в целом страдают от тяжелых послед-ствий голода, вызывающего физический упадок ее насе-ления и социальную деградацию.

Население находится на режиме привычного голода…

Голод как общий, так и частичный представляет собой, вне всякого сомнения, фактор первостепенной важности, замедляющий все экономическое развитие страны. Из этого в высшей степени вредного в биологическом отношении хронического недоедания вытекает демографический упадок Бразилии. Голодания различного вида являются прямой причиной угрожающих показателей детской и общей смертности от инфекционных болезней, например, от туберкулеза, высокого коэффициента профессиональных заболеваний и инвалидности, а также низких показателей средней продолжительности жизни. Все эти статистические показатели отражают в основном режим голода и недоедания, на котором находится население страны. Голод медленно оказывает разрушительное влияние и на психический склад населения, лишает людей инициативы и обрекает их на апатию (не от этого ли пошла бразильская поговорка, что «бразилец родится усталым»? — Л. Р.).

Хроническое недоедание усилилось за последние годы за счет прироста населения без соответствующего увеличения производства продовольствия. За последние 15 лет (до 1946 г. включительно. — Л. Р.) население Бразилии возросло на 42 %, а производство предметов питания только на 25 %».

И вот последняя фраза из труда Кастро: «Экономический строй Бразилии оставляет человека безоружным перед лицом голода и болезней, постоянных спутников бразильца в его вынужденном одиночестве. Человек затерян в амазонских лесах, на безбрежных равнинах «сахарного» Северо-востока, на баийских плантациях какао, на болотистых землях штата Рио-де-Жанейро. Человек в Бразилии затерян на огромных ее пространствах».

В год путешествия в Южную Америку я был в нашей Средней Азии. Вот корейский колхоз в долине Чирчика близ Ташкента. Будний день, все взрослые на рисовых полях, со всех сторон окружающих поселок. Захожу во двор детского сада. У входа в один из домов стоят в ряд 40 шкафчиков, в каждом шкафчике висит чистое полотен-це, перед шкафчиками на камышовой цыновке стоят 40 пар тапочек. В доме, — сейчас «тихий час», — 40 ребят отдыхают каждый на своей постели. Другой двор, здесь — ясли. В глубине виноградника под навесом, обтянутым кисеей, стоят 20 колыбелек, в которых, раскинувшись кто как, безмятежно спят «ползунки». Каждый младенец — будущий строитель коммунистического общества и с самых первых шагов своей жизни он окружен заботой, вниманием и любовью нашего государства.

В 1948 году я работал в пустыне Кызыл-кум. Вот поселок Тамды, «затерянный в песках», но он совсем не затерян. Тамды — центр большого животноводческого района: на сотни километров вокруг пасутся тысячные отары каракулевых овец.

Лучший дом в поселке-школа. В полкилометре от поселка — пруд. Дважды в день воспитатели приводят сюда детей чабанов, живущих в особом интернате, пока отцы и матери их пасут стада в далеких песках. Такие пруды скоро будут у нас в каждом колхозе, каждом ауле. Они пре-образуют не только природу, они создадут новую жизнь.

В 1949 году я побывал в Сталинградских степях и полу-пустынях. Мы отыскивали лучшие земли для размещения государственных полезащитных лесных полос. А пока что зной стоял над выжженной солнцем низменной степью и Ергенями. Увидели темную зелень в балке. Знаем, — это «Дубовый овраг», где каким-то чудом рядом с пустыней растут великолепные дубы и ильмы.

Сворачиваем по дороге к нему. Вдруг перед нами ворота и маленькая девочка с алым галстуком предостерегающе машет рукой. Девочка объясняет — здесь сталинградский пионерлагерь, а она сегодня дежурная. В глубине балки в тени деревьев много домов и павильонов. Все, что было лучшего поблизости, жители легендарного города отдали своим детям. Их старшие братья и сестры-комсомольцы героического города — взяли шефство над лесными насаждениями в окрестностях Сталинграда.

В 1950 году я участвовал в экспедиции в Кашкадарьинской области Узбекистана. Мы производили оценку земель и пастбищ в районах предстоящего нового орошения. Машины наши то шли по жаждущим влаги пустыням, то через поля хлопчатника, уже раскрывшего свои коробочки с белоснежным волокном. Нам пришлось пересекать Туркестанский хребет. Перевалили мы через один скалистый гребень и спустились в чудную долину с рощами чинар, кленов, грецких орехов, акаций. Это опытное лесничество Узбекского министерства лесного хозяйства. На поляне у речки стоят несколько десятков белых палаток. Юные натуралисты Самарканда выехали сюда отдыхать и помогают опытной станции собирать семена для новых десятков и сотен таких же рощ. Согретые Сталинской заботой пионеры-юннаты помогают нам вырастить сады и леса.

В 1951 году я возвращался с изыскательских работ на трассе Главного Туркменского канала. Побывал в окрестностях Батуми. После знойных каракумских бар-ханов и соленосного русла Узбоя отдыхал взором на зеленых чайных плантациях, рощах бамбука, цитрусовых садах. Потом посетил Никитский ботанический сад в Крыму. Рядом с ним — Артек. Тысячи школьников бегут по дорожкам к морю. Их загорелые тела сверкают в брызгах крутой черноморской волны. Со всех концов нашей необъятной страны съезжаются сюда пионеры — наша смена. Они отдыхают и набираются здоровья и сил, чтобы лучше выполнять завет великого Ленина-учиться, учиться и учиться.

Это для них Сталин создал на Ленинских горах храм науки-новый Московский университет.

Иногда я прохожу по улице Халтурина в Ленинграде. На одном из лучших дворцовых особняков маленькая вывеска: «Дом престарелых ученых». Тут живут почтенные старцы, закончившие свой трудовой путь. И последние годы их жизни согреты заботой так же, как и тех «ползунков», что я видел в далеком отсюда колхозе.

У нас в Союзе десятки тысяч яслей, детских садов, пионерских лагерей, детских домов отдыха

Много надо вложить труда, чтобы расставить все их особыми значками на карте. А надо бы составить такую карту!

И сопоставить нашу и «их» географию.

Жозуэ де Кастро с 1932 года занимается исследованиями вопросов питания. В 1933 г. он опубликовал труд «Проблемы питания в Бразилии». Он является председателем Бюро по изучению проблем питания и директором Бразильского института питания. С 1939 года Кастро — профессор «географии человека» в Бразильском университете.

В своей книге он анализирует собранные им лично и разбросанные в литературе сведения о голоде, составляющем основную черту жизни народов, населяющих Бразилию.

В предисловии к своему труду Кастро пишет: «Тема этой книги несколько щекотлива и опасна. Она представляет собой как бы одно из «табу» современной цивилизации». И далее: «Изучив мировую литературу по этому вопросу, убеждаешься в ее крайней скудости, что становится особенно поразительным, если противопоставить этому факту скрупулезную тщательность, с ка-кой разрабатываются гораздо менее значительные проблемы…

На каждую тысячу статей, трактующих о военных проблемах, приходится лишь один труд, посвященный голоду».

«Каковы же тайные причины подлинного заговора молчания вокруг голода?» — ставит вопрос автор и отвечает на него: «Замалчивание, столь явное и постоянное, отнюдь не может объясниться случайностью; оно обусловлено

теми же общими законами, которые управляют и другими общественными явлениями. Замалчивание предопределено самой сущностью современной культуры. Моральные, политические и экономические интересы и предубеждения так называемой «западной цивилизации» превратили голод в тему запрещенную или, по край-ней мере, мало рекомендуемую для публичного обсуждения».

Как мы видим, Кастро пришел к правильному заключению, что замалчивание предопределяется самой «сущностью западной цивилизации», ибо, как писал В. И. Ленин: «Интересы буржуазии требуют прикрашивания капитализма и затушевывания классовой пропасти» (В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 329).

В своей книге Кастро не проповедует никаких «крамольных», революционных идей. Он лишь очень осторожно склоняется к необходимости «признания пороков нашей цивилизации» и излагает факты с подлинно эпическим спокойствием. Какую выдержку надо иметь (или, может быть, в условиях Бразилии это всего только привычка?), чтобы, сообщив, что во время засухи 1877–1879 гг. в Сеаре и окрестностях погибло 500 тысяч человек, добавить в заключение: «Обычно, однако, смертность во время засух не превышает в среднем 33 %». А засухи посещают Сеару и вообще северо-восток страны каждые 4–5 лет!

В дальнейшем автор, приводя многочисленные данные, ввергает нас буквально в калейдоскопический поток подобных фактов.

Но факты-упрямая вещь, а факты, собранные в книге Кастро, не только говорят сами за себя: они вопиют о чудовищных последствиях хищнического разграбления страны. Трагические картины массовой смерти от голода сотен тысяч обитателей сертан, гибель добывателей каучука в «зеленой пустыне» Амазонии, безнадежная борьба за существование в «городах хижин», бесчисленные болезни рабочих на плантациях северо-востока, нищета, бесправие, неграмотность народных масс Бразилии — все это нашло отражение в «Географии голода». Фактический материал превращает книгу в обличи-тельный документ против былых португальских колони-заторов и современных империалистических эксплоататоров.

Агенты США бесцеремонно хозяйничают в Бразилии в поисках нефти, железа, цветных и редких металлов и других стратегических материалов.

За десять лет — с 1941 по 1950-вывоз стратегического сырья из стран Латинской Америки в США увеличился в шесть раз (с ½ миллиарда долларов до 3 миллиардов). Львиная доля этого вывоза приходится на Бразилию. Вывоз латиноамериканского сырья особенно возрос с на-чала интервенции США в Корее.

Но это, однако, еще не все. Голод-типичная черта жизни не одной только Бразилии. При этом голод не только в виде количественного голодания и истощения людей на ограниченной территории и вызванный стечением различных обстоятельств. Но и голод в скрытом виде или в виде частичного голодания, что распространено гораздо чаще и гораздо шире. А постоянное отсутствие в обычном пищевом рационе отдельных пита-тельных веществ обрекает большие группы населения на медленную голодную смерть, хотя они едят ежедневно.

Три автора — Д. Саул, Д. Эфрон и Н. Т. Несс осуществили тщательное исследование всей Южной Америки и на-писали книгу, изданную в 1945 г., «Латинская Америка в будущем мире». В ней в сжатой форме, в 13 пунктах они отмечают самые важные черты жизни латиноамериканского населения.

Вот они, эти 13 пунктов, подытоживающие их исследования:

«1. Две трети населения Латинской Америки, а может быть и более, питаются недостаточно, а жители некоторых областей находятся в состоянии полного истощения. Большинство населения плохо питается, плохо одевается и находится в скверных жилищных условиях.

2. Три четверти населения большинства стран Латинской Америки неграмотно, а в остальных странах процент неграмотных колеблется от 20 до 60.

3. Половина населения Латинской Америки страдает инфекционными болезнями или болезнями на почве недостаточного питания.

4. Две трети населения Латинской Америки не пользуются социальной помощью.

5. Около трети рабочего населения (в частности, миллионы индейцев) не принимает никакого участия в экономической, социальной и культурной жизни латиноамериканских стран. Покупательная способность индейцев во многих областях равна нулю. Они представляют собой по политическим правам граждан «второго сорта».

6. Две трети латиноамериканского населения живут в условиях полуфеодального рабства.

7. Преобладающее большинство сельского населения не владеет землей. Две трети, если не более, сельско-хозяйственных, лесных ресурсов и скота принадлежат меньшинству-местным сеньорам или иностранным компаниям.

8. Большая часть добывающей промышленности Латинской Америки принадлежит иностранным компаниям или ими контролируется. Следовательно, значительная часть доходов уходит в другие страны. Равным образом многие из организаций по производству и распределению продуктов контролируются иностранным капиталом.

9. Условия жизни латиноамериканского населения особенно неустойчивы, так как зависят от изменений конъюнктуры внешней торговли. Одностороннее развитие добывающей промышленности и господство монокультурного разведения кофе, сахара, какао, бананов и т. д. для сбыта на внешних рынках довело различные области Латинской Америки до грани разорения.

10. Внутренняя торговля латиноамериканских стран и их экономические связи друг с другом находятся в зачаточном состоянии. Наблюдается большое неравновесие между различными районами одной и той же страны, а также между различными странами. Торговые сношения латиноамериканских стран ушли недалеко от существовавших в XVI в., когда Испания по ходатайству торговой палаты Севильи (Camava de Contratos) запретила латиноамериканским колониям торговать между собой. Товарообмен между латиноамериканскими странами составляет едва ли 7 % всей торговли Латинской Америки.

11. Полуколониальный характер латиноамериканской экономики отражается на путях сообщения: железные дороги и морской транспорт служат большей частью для подвоза сырья из внутренних районов к пунктам погрузки за границу и лишь изредка для нужд внутренней торговли.

Неудовлетворительное состояние транспорта сильно тормозит развитие товарообмена между латиноамериканскими странами.

12. За исключением Колумбии, Аргентины, Бразилии и Уругвая, процент занятого населения значительно ниже, чем в Соединенных Штатах или в Европе, составляя около 31. Такой высокий процент необеспеченного населения ложится тяжелым бременем на экономически производительную часть населения.

13. Производительность латиноамериканского рабочего ниже производительности американского или европейского рабочего, что вызывается недоеданием, невежеством и отсутствием надлежащей подготовки».

Весь Новый Свет переживает то же бедствие, как и страны Латинской Америки. На территории США, страны более богатой и «цивилизованной», нежели любое из государств Южной Америки, в частности на обширной территории ее земледельческого юга, массы людей медленно умирают от голода или страдают от серьезных заболеваний, вызванных исключительно плохим питанием. Таково же положение в Караибской Америке: в Пуэрто-Рико, на Тринидаде, Барбадосе, где также хозяйничают плантаторы из американской «Юнайтед Фрут Компани» с их методами монокультуры сахарного тростника, цитрусовых, ананаса, бананов.

И даже отдаленные от Америки острова Океании не избегли к нынешнему времени того «процветания», которое несет «западная цивилизация». Кастро пишет: «Питание коренных жителей, некогда очень уравновешенное, в на-стоящее время, после соприкосновения с западными народами, стало самым неполноценным в мире».

Но вернемся все же к Бразилии. В книге Кастро помещена еще одна «географическая» карта — карта заболеваемости туберкулезом.

Вот она. Более половины населенной территории Бразилии поражено туберкулезом в слабой форме; около третьей части страны охвачено туберкулезом в умеренной форме (на португальском языке автор выразил это таким музыкальным термином, как «модерада»).

Районы расположения Рио-де-Жанейро и Сан-Пауло (районы наиболее благоустроенных «американских» городов), весь крайний юг страны и мелкие очаги на севере и северо-востоке охарактеризованы Кастро по туберкулезу музыкальным выражением «муйто форте».

Что значит это «муйто форте» на языке цифр? По официальным бразильским источникам американский автор Смис сообщает, что в Рио-де-Жанейро ежегодно умирает только от туберкулеза 10 500 человек.

Это — в городе, восхваляемом рекламой и кариоками как «сиудаде маравильоза».

В городе Ресифе, в штате Пернамбуко, по таким же официальным данным, ежегодная смертность среди населения — 29 человек на 1 000. Такая высокая цифра смертности не известна в других странах. Рождаемость же в Ресифе — всего 12 детей на 1 000 человек населения.

От чего умирают ежегодно эти 29 человек из каждой тысячи? От туберкулеза, от тропической лихорадки, от сифилиса, от дизентерии, пеллагры, скорбута, гриппа… да и от всех тех болезней, что были приведены выше, и еще от многих других заболеваний. И, кроме того, еще и потому, что медицинская помощь организована только в крупных городах и она платная-значит, доступна только состоя-тельным людям.

Сопоставьте следующие цифры: медицинская помощь при родах обходится более 5 000 крузейро; средний месячный заработок рабочего около 700 крузейро; официальный прожиточный минимум в Рио-де-Жанейро равен 2 700 крузейро в месяц.

Какой же рабочий имеет возможность обращаться за медицинской помощью, если его заработка может хватить лишь на полуголодное существование?

Из работы другого бразильского ученого, профессора Велозо, мы узнаем, что по статистическим сведениям в Бразилии страдают различными тяжелыми заболевания-ми более 35 миллионов человек. Из них: 8 миллионов больны малярией, 5 миллионов болеют сифилисом, 12 миллионов страдают дистрофией и другими болезнями на почве систематического голода и недоедания, 8 миллионов больны анкилостомозом* (число хворающих этой мучительной болезнью показывает количество босоногих в стране, ибо заражение ею происходит через ступни ног), остальные поражены туберкулезом, трахомой, проказой…

Три четверти населения страны поражены теми или иными недугами!

Организм бразильцев крайне истощен и ослаблен, сопротивляемость чрезвычайно понижена. Удивительно ли, что когда виюле 1947 года внезапно наступили холода, то газеты отмечали многочисленные смертные случаи от «замерзания» при 4–6 градусах тепла?

Средняя продолжительность жизни человека в Рио-де-Жанейро — 23,1 года; половина населения Бразилии умирает в возрасте до 30 лет. Это все по официальным статистическим данным.

От этих цифр пробегает мороз по коже. Но есть немало людей на континенте Нового Света, которые не без удовольствия потирают руки. Один из них-директор охраны природы панамериканского союза Вильям Фогт. Для этого американизированного немца, полностью воспринявшего бредовые идеи Гитлера, высокая смертность населения-один из спасительных факторов «цивилизации». Он полагает, что врачи совершают преступление, спасая людей от смерти [8].

В своей книге «Путь к спасению» он пишет: «Врачи сосредоточивают все свои усилия на одной задаче — спасать людей от смерти… Улучшая постановку медицинской помощи и санитарные условия, они несут ответственность за продление жизни миллионов обнищавших людей». И далее он объявляет вредными медицину и санитарию, так как они снижают смертность среди масс трудящихся и населения колониальных и полуколониальных стран. В разделе своей книги, озаглавленном «О значении смертности», этот «хранитель» природы заявляет: «Всё, что мы делаем для увеличения численности населения, идет во вред Европе и нам самим» (то-есть Соединенным Штатам. — Л. Р.) и далее: «…уменьшение численности населения Европы было бы самым крупным вкладом в дело всеобщего мира и процветания».

Но не только население Европы «беспокоит» ново-явленного «спасителя цивилизации». Фогт вещает, что «…самой страшной трагедией для Китая сейчас было бы снижение смертности населения» и что «…голод в Китае, пожалуй, не только желателен, но и необходим». И только страны с высокой смертностью населения, в частности государства Латинской Америки, вызывают у него чувство восторга. Подсчитав и сравнив между собою приводящие в содрогание цифры о преждевремен-ном вымирании сотен тысяч и миллионов людей, он на-писал: «Одним из важнейших преимуществ, и даже, пожалуй, величайшим преимуществом, каким обладает Чили, является высокая смертность населения».

Такова точка зрения современных правящих кругов США, и крупный представитель их — Барух, написавший предисловие к книге Фогта, рекомендует ее вниманию руководящих деловых кругов, интеллигенции и государственных деятелей всего мира. С этих позиций-Бразилия стоит на верном «пути к спасению».

Истинное значение «географии голода и болезней» познается тогда, когда мы ознакомимся с детской смертностью в Бразилии.

Наиболее низкая детская смертность в городе Куритиба, в штате Парана. Там умирает 125 на 1000 детей в возрасте до одного года. Для сравнения укажу, что в Европе смертность от 40 до 48 детей на то же количество.

В городе Аракажу, в штате Сержипе (он тоже входит в область «постоянного голода» по Кастро) умирает из тысячи родившихся — 457 детей в возрасте до одного года, то-есть каждый второй ребенок умирает в первый же год своей жизни в этой стране «порядка и прогресса».

Детская смертность является «наиболее чувствительным показателем для суждения об общественном благополучии», как говорит Кастро.

А что делается для спасения здоровья и жизни детей? В столице Рио-де-Жанейро, даже по признанию реакционной бразильской газеты «Коррейо да Манья» на 600 000 детей имеется всего только 100 больничных коек! А в 1950 году на просвещение и здравоохранение, вместе взятые, было ассигновано средств по бюджету Бразилии в 20 раз меньше, чем на военное ведомство.

Дальнейшая судьба детей не избавлена от беспощадной косы смерти, и владельцы плантаций способствуют их пере-ходу в «лучший мир». На всёх плантациях очень широко используется труд не только подростков, но даже детей, едва вышедших из младенческого возраста, о чем свидетельствует фотография, приводимая здесь из книги, опубликованной в Бразилии в 1942 г.

В Рио-де-Жанейро на обувной фабрике «Фокс» две трети всех работающих-дети в возрасте от 12 до 16 лет. На текстильной фабрике Сан Луис Дуран в ночных сменах занято более ста детей и подростков. Они работают по 10–12 часов в сутки, но получают лишь половину или даже треть ставки взрослого рабочего. Дети, занятые в сельском хозяйстве, — еще в худших условиях: они работают на плантациях по 14–16 часов в день.

Современные американские маниловы очень любят такие астрономические расчеты: сколько бритв «Жиллет» выйдет из сданного на слом дредноута? Так вот они высчитали, что Бразилия может прокормить 900 миллионов человек.

Как, однако, далеки, в условиях капиталистического строя, возможности от их реального осуществления. Теоретически Бразилия может кормить чуть не половину человечества, а в действительности обрекает на полуголодное и голодное существование свое собственное население.

Крупный бразильский писатель Америко де Альмейда в романе «Багасейра» эпиграфом поместил одну фразу, которой с глубокой художественной лаконичностью оценил бедственное положение народа своей страны: «Есть большее несчастье, чем умереть от голода в пустыне, — это не иметь пищи в обетованной земле».