Пьесы

Д м и т р и й К р ы м о в.

А л е к с е й У р а л о в.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.

Т е т я В е р а.

В л а д и м и р.

И р и н а.

В и к т о р.

Ж е н я.

К р а в ч е н к о.

М е д с е с т р а.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

…начинается с того, что на сцену поднимается Д м и т р и й К р ы м о в.

Д м и т р и й. Вам когда-нибудь приходилось въезжать в детство на старом маленьком пароходе? Обычно такие пароходы называются «Сокол» или «Антон Рубинштейн». Тот пароход так и назывался — «Сокол»… Я стоял на верхней палубе и ждал, когда из-за поворота покажется городок, в котором прошло мое детство. До чего медленно ползла эта посудина! В наш век скорости растут молниеносно. Еще совсем недавно этот пароходик казался мне быстроходным… Мне всегда казалось, что я знаю жизнь. Меня целовали красивые девушки, я летал на самолете «ТУ-104», я видел северное сияние. В конце концов, в институте я толкал ядро дальше других, и многие называли это чудом. Но вот в маленьком городке, где не слышно шума реактивных самолетов и где нет северного сияния, я столкнулся с человеческими сердцами. А главное — со своим собственным сердцем… И… все произошло внезапно. Несколько лет назад я плыл на стареньком пароходе в город своего детства…

Подходит Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Извиняюсь, к нам в город направляетесь?

Д м и т р и й. Да.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Наверно, думаете — маленький городок, провинция. А ведь нашему городу тысяча лет. Историческая редкость.

Д м и т р и й. Я это знаю.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот как… Значит, не впервой к нам?

Д м и т р и й. Я родился в этом городе.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Постойте, постойте, а как ваша фамилия будет?

Д м и т р и й. Крымов.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Крымов… Крымов… А имя-отчество?

Д м и т р и й. Дмитрий Алексеевич.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Дмитрий Алексеевич Крымов… Так… так… Нет, что-то не припомню… Вот Крыменко у нас есть, ветеринар… Он вам случайно не родственник?

Д м и т р и й. Я десять лет назад отсюда уехал… пятнадцатилетним мальчишкой. С теткой здесь жил… Тетка умерла.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Значит, трудное детство выпало? От этого только ядренее становятся. Я ведь раньше в сберкассе работал… кассиром. А тетки вашей что-то не припомню.

Д м и т р и й. Просто не успели мы с ней ничего накопить.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Это верно, накопить трудно.

Д м и т р и й. А вы из Серпухова?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да… Так, клубничку на базар возил. Со своего приусадебного… Так, малость… Вообще большой неурожай на клубничку. Как бы войны не было… Да, разрешите представиться… Николай Николаевич Афонин, пенсионер, так сказать, районного значения…

Д м и т р и й. Вот мы и знакомы. А как, Николай Николаевич, город наш сильно изменился?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Это вы в смысле строительства? А как же, строим, строим… Вот свои Новые Черемушки возводим… Хотя… вы церковь над обрывом помните?

Д м и т р и й. Это что, как по улице Розы Люксембург идти?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Во! Во! Во! Так ее года два назад снесли. Пивзавод хотели отгрохать. С этим делом что-то ничего не получилось. А тут недавно ученые приезжали. Сокрушались очень. Оказывается, ценная церковь-то была.

Д м и т р и й. Алексей Уралов в городе еще живет?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А, главврач наш? Чокнутый? Жив, жив… Простите, может, он вам друг-приятель?

Д м и т р и й. Мальчишками бегали… А почему чокнутый?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Во-первых, пьет… А потом, все город перестроить хочет. Тысячу лет стоял, а он — перестроить. Простите, что это у вас за книжечка? «Голубая планета»… научно-фантастический роман. Что, тоже фантастикой увлекаетесь?

Д м и т р и й. Увлекаюсь. Роман о будущем.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Фантазировать легко. Каждый дурак может написать роман о будущем… Будущее… Это то, что после смерти.

Д м и т р и й. Завтра — тоже будущее.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Тогда, Дмитрий Алексеевич, ответьте мне, почему же люди смерти боятся?

Д м и т р и й. А вы знаете — почему?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Предполагаю. Вот живешь ты, живешь, дело делаешь… И умираешь. А жизнь дальше идет, вроде тебя и не было… Зависть, что ли?

Д м и т р и й. Зависть двух сортов бывает. От одной люди косеют, а от другой… может быть, кто знает?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вы случайно не поэт?

Д м и т р и й. Я?.. Ну что вы… Я на Севере работал.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ого, куда занесло! А теперь?

Д м и т р и й. Хочу снова года на три на Север поехать…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Большие перспективы Север открывает. А зачем же к нам в город?

Д м и т р и й. Несколько дней от отпуска осталось. Хочу город посмотреть, друзей встретить…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А где остановиться думаете?

Д м и т р и й. Там видно будет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А то ко мне милости просим. Дом у нас большой, народу немного. Дочка, сына два… Один уже самостоятельный… И сестра моя младшая.

Д м и т р и й. Спасибо, вот вопрос и решился. Только я бесплатно жить не хочу.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Живите, живите, там разберемся. Вон, смотрите, и пристань показалась. Наверно, дочка меня встречает. Два года назад десятилетку кончила. Помощница… Хотя и слабого здоровья. В мать, в покойницу… И жених уже есть. Учитель физкультуры. Очень интеллигентный человек. Так что скучать вам не придется. У нас молодежи в доме достаточно.

Взрыв.

Д м и т р и й. Что это?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. На Крюковском карьере камень рвут.

Д м и т р и й и Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч отходят в сторону. На площадку, обозначающую пристань, поднимаются И р и н а и Ж е н я.

И р и н а. Что это?

Ж е н я. На Крюковском карьере камень рвут. А здесь, на пристани, просто слышно лучше.

И р и н а. Я с детства слышу эти взрывы и никак не могу привыкнуть. Почему это?

Ж е н я. Впечатлительная ты очень, Иринка!

И р и н а. Ты сегодня купался? Вода холодная.

Ж е н я. А я не заметил. Мне по должности купаться положено. Так что мне все равно какая вода.

И р и н а. Женька, ты бы хотел, чтобы сейчас налетел ураган и нас с тобой унесло на необитаемый остров?

Ж е н я. Мы и так на необитаемом острове живем.

И р и н а. Вот новый Дом культуры открывают.

Ж е н я. Ну и что? Культуры, что ли, прибавится?

И р и н а. А ну-ка, согни руку. Ого, какие мускулы.

Ж е н я. Обычная вещь — гантели. Встаю в шесть часов… Водные процедуры…

И р и н а. И ты меня очень-очень любишь?

Ж е н я. Не будем говорить об этом.

И р и н а. И ты хочешь на мне жениться?

Ж е н я. Иринка…

И р и н а. А что мы будем с тобой делать?

Ж е н я. Там видно будет. Может, в Серпухов переедем.

И р и н а. Женя, давай лучше уедем на край света.

Ж е н я. Края света нет.

И р и н а. Есть, есть… Там ходят белые слоны и смотрят на самолеты.

Ж е н я. А вон и «Сокол» движется.

И р и н а. Как быстро идет…

Ж е н я. Новый двигатель поставили.

И р и н а. Жалко все-таки, что паруса отменили…

Ж е н я. «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом…» Эх, не бывал я на море… Вот где поплавать.

И р и н а. И там, наверно, есть еще необитаемые острова и ходят лодки под парусами.

Ж е н я. У нас директорша вчера из Крыма приехала… По путевке ездила. Загорела. А зачем ей? Все равно старая.

И р и н а. А вон на палубе отец стоит. И рядом с ним кто-то.

Ж е н я. Парень какой-то…

И р и н а. Кто это?

Ж е н я. Попутчик, наверно.

И р и н а. А может, знакомый какой-нибудь. Нет, что-то не похоже.

Ж е н я. Может, на стройку, практикант.

И р и н а. А может, отца племянник. Он в Конаково живет.

Ж е н я. Смотри, смотри, Николай Николаевич нам машет, помаши ему. Николай Николаевич!

И р и н а. А этот-то, смотри, какой загорелый.

Ж е н я. Может, с моря.

И р и н а. Неужели?

Г о л о с и з р е п р о д у к т о р а. «Не толпитесь, не толпитесь, граждане. Все успеете выйти. Сойдите с трапа. Молодой человек, не прыгайте через перила…»

Ж е н я (кричит). Николай Николаевич!.. (Машет рукой.)

Ирина тоже машет. На площадку поднимаются Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч и Д м и т р и й.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот и прибыли. А, Евгений Сергеевич, привет. Привет атлетам. А ну-ка, примени силу, возьми корзиночку. Вот, Дмитрий Алексеевич, познакомьтесь. Это и есть Евгений Сергеевич, я вам давеча о нем рассказывал. А это моя дочь. Что ты молчишь? Подойди, подойди, познакомься с товарищем.

И р и н а. Ирина.

Д м и т р и й. Крымов, Дмитрий Алексеевич.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вернулся из дальних странствий на родину. Правда, ненадолго. У нас остановится. Как, хозяйка, не возражаешь?

И р и н а. Конечно, нет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот и порядок.

Ж е н я. Вы что, в отпуск к нам?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (тихо, Ирине). Босоножки тебе чехословацкие, те, достал… без задника. Только не знаю, как с размером. Дома примеришь.

Д м и т р и й. Нет, отпуск мой почти кончился. Так, несколько дней…

Ж е н я. Понятно. Наверно, на юге отпуск проводили?

Д м и т р и й. В Крыму.

И р и н а. У моря?

Д м и т р и й. Конечно.

И р и н а. А там ходят корабли под парусами?

Д м и т р и й. А зачем? У нас корабли на атомную энергию переходят. Так что паруса ни к чему. Так, иногда, ради спортивного интереса.

И р и н а. Да, я читала. Как на плоту «Кон-Тики».

Д м и т р и й. Да, примерно так.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А вы знаете, где Дмитрий Алексеевич работает? На Дальнем Севере. Так что вы к нему прислушайтесь.

И р и н а. На Севере? Как интересно! Вы нам, конечно обо всем расскажете?

Д м и т р и й. Конечно.

Ж е н я. Что ты, Ирина, пристала с расспросами? Человек с дороги, устал. Давайте я и ваш чемоданчик понесу.

Д м и т р и й. Спасибо, я сам.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Пошли, пошли. Ужин простынет — тетка ругаться будет. А Витька дома?

Д м и т р и й. Никто не курит?

Ж е н я. Ого, «Столичные», с фильтром. Хотя я не курю. Сами понимаете, учитель физкультуры…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. И я… не употребляю. Пошли, пошли.

Д м и т р и й (отворачивается в сторону, чтобы закурить. Говорит в зал). Черт, попал я. Приехал в детство — и уже хочется обратно. Я привык к двадцатому веку, а им тут по-прежнему и не пахнет… (Идет за Николаем Николаевичем.)

И р и н а. Ну как?

Ж е н я. Ничего парень.

И р и н а. Я сразу подумала, что он с моря.

Ж е н я. Во-первых, это я первый сказал. Между прочим, мне после окончания тоже в бухту Тикси предлагали ехать.

И р и н а. Что же ты не поехал?

Ж е н я. А ты бы поехала в Тикси?

И р и н а. А вдруг бы!

Ж е н я. Брось, что я тебя, не знаю…

И р и н а. Но почему ты все знаешь?

Ж е н я. Обычная вещь — психоанализ.

И р и н а (засмеялась). Женька, до чего я тебя люблю! Очень-очень. Конечно, зачем нам с тобой ехать в эту бухту Тикси-микси… Там скучно и холодно. Нет, мы с тобой поедем в Серпухов. Будем ходить на танцы, и у нас все-таки будет…

Ж е н я. Обязательно.

И р и н а. Я еще могу в больницу поступить работать. Меня главврач наш сколько раз звал…

Ж е н я. Ладно, там видно будет. Дома дело всегда найдется. Лучше, чем гроши зарабатывать. Что ты виснешь на мне? Тяжело все-таки…

И р и н а. Ты иди, иди. Я догоню.

Хочет уйти, но ее останавливает вышедший на сцену А л е к с е й У р а л о в.

А л е к с е й. Ирочка… одну секунду…

И р и н а (улыбнувшись). Ну что?

А л е к с е й. Во-первых, здравствуйте…

И р и н а. Здравствуйте, Алексей Иванович…

А л е к с е й. А во-вторых, Ирочка, поехали со мной в Серпухов?.. Я туда как раз собираюсь…

И р и н а. Да нет, мне некогда…

А л е к с е й. Почему же некогда?

И р и н а. Я очень по хозяйству занята.

А л е к с е й. Ах, уж это мне хозяйство. Смотрите, белы руки о крапиву не обожгите.

Ирина смеется.

А то ко мне бы в больницу шли. Работа аккуратная.

И р и н а. Я же говорю — некогда мне.

А л е к с е й. Все-таки неудобно. Курсы медсестер кончили? Кончили. Государство на вас деньги тратило? Тратило. Правда, государство у нас богатое. Верно? Верно.

И р и н а. А я замуж выхожу…

А л е к с е й. Вот тебе и на… А по вас, Ирочка, один мой друг все тоскует. И живет этот друг, кажется, на севере. А может быть, на юге… или на западе… или на востоке. Живет и тоскует…

И р и н а. А я недавно тоже с одним с Севера, с самого крайнего, познакомилась. Только с Севера все ребята стильные приезжают.

А л е к с е й. Где же это вы с ним встречались?

И р и н а. Отца знакомый.

Далекий гудок парохода.

Ну, мне пора… (После паузы.) А вы опять в Серпухов, опять по делам?

Алексей кивнул.

Вот так всю жизнь и проездите. Никакой личной жизни нет, сплошная общественная. Это я вам как другу говорю…

А л е к с е й. Один анекдот знаю…

И р и н а. Опять про армянское радио?

А л е к с е й. Ага… Армянскому радио вопрос задают: что такое любовь?

И р и н а. Ну?

А л е к с е й. А они отвечают: «Не знаем…»

Ирина смеется.

Смешно?

И р и н а. А вы верно чокнутый, Алексей Иванович. До свиданья…

А л е к с е й. Я знаю, кто ваш жених. Физкультурник.

И р и н а. Правильно. Физкультурник… Пока.

А л е к с е й. Будьте здоровы…

Ирина хочет уйти.

Подождите…

И р и н а. Что?

А л е к с е й. Я сейчас мимо вашего дома шел. Хороший сад у вас. Очень хороший… Даже жалко.

И р и н а. А почему жалко?

А л е к с е й. Так просто.

Ирина хочет уйти.

Ирина… А вдруг я сделаю так, что никакой свадьбы у вас не будет?

И р и н а. Опять шутите…

А л е к с е й. Не знаю, не знаю…

И р и н а. А мне отец босоножки привез. Чехословацкие.

А л е к с е й. Поздравляю.

И р и н а. Я к вам зайду, посмотрите?

А л е к с е й. Ко мне?

И р и н а. Вы же меня только что звали.

А л е к с е й (смутился). Да, нам в больнице нужны кадры, то есть… вот скоро детское отделение открываем…

И р и н а (махнула рукой). При чем тут детское отделение? Я вам просто босоножки хотела показать.

А л е к с е й. Пора мне…

Гудок парохода. Алексей уходит.

И р и н а. Я читала книгу «Алые паруса» такого писателя Александра Грина… Кажется, он умер. Я раньше все думала, зачем он написал такую грустную сказку? Ведь капитанов Греев не существует. Нет, нет, нет…

Наступает вечер. Появляется т е т я В е р а. Она расставляет чашки, развязывает банку с вареньем. Залаяла собака.

Т е т я В е р а. Свои, Шарик, свои. Успокойся. Добрый вечер, Мария Петровна. Вы нашего Виктора не видели? Куда-то убежал. С самого утра. А вы что, в гости собрались? Ах, в кино. Да, посмотреть стоит… Да, да, комедия… Смотрится легко и красиво. Любовь? Конечно, есть. В конце фильма выводится мораль. Да, Николай Николаевич уже приехал. Огурцы? Восемьдесят копеек кило. Мария Петровна, мой вам совет: чем выкидывать, лучше покупать меньше. Пока. Ей-богу, даешь людям советы, а они обижаются. Исполнилось сегодня ровно двадцать лет, как умер мой муж. Этого уже никто не помнит. Мы жили тогда в Москве. После его смерти я переехала сюда к брату. Нет, меня совсем не тянет в Москву. Здесь другой воздух и тихо. Кажется, это последняя банка вишневого варенья.

Входит Ж е н я, несет самовар.

Ж е н я. Вон, приезжий с Николаем Николаевичем уже поллитра раздавили. (Садится за стол.) Эх, люблю вишневое варенье…

Входит Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Виктор не приходил?

Т е т я В е р а. Нет.

Ж е н я. В волейбол, наверное, играет.

Т е т я В е р а. Кто страдает?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (кричит). Играет! Играет в волейбол.

Т е т я В е р а. Что ты кричишь? Я не глухая… Что, с самого утра?

Входит Д м и т р и й.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Присаживайтесь, Дмитрий Алексеевич, угощайтесь… Вареньице собственного производства… Правда, после сорокаградусной чай и не так пойдет.

Д м и т р и й. Ничего. На свежем воздухе все пройдет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А Владимир явился?

Т е т я В е р а. Уже пришел.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А что же он не обедал с нами?

Т е т я В е р а. Не знаю. Может, аппетита нет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Надо бы его позвать.

Т е т я В е р а (кричит). Володя!.. Володя!..

Ж е н я. Может быть, сбегать?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не надо, не надо его трогать… Хочу вас, Дмитрий Алексеевич, со старшим своим познакомить. Архитектор, между прочим… Городского масштаба.

Т е т я В е р а. А вы знаете, что наш Володя главный архитектор-специалист! Женя, помоги, самовар!

Д м и т р и й. Интересно… Ого, какой у вас самовар!

Ж е н я. Вот я и говорю — несовременная это вещь.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Больно ты современный у нас. Только брюки у тебя широковатые. Вон какие у Дмитрия Алексеевича.

Ж е н я. Очень узкие мне не идут. А потом, мне все-таки как педагогу не очень-то удобно в совсем узких ходить.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что ни говори, а все на свете повторяется. Помнишь, Вера, в двадцатые годы дудочки носили, и сейчас то же самое. Все повторяется. Видно, не выпрыгнешь из этого…

Ж е н я. Обычная вещь — диалектика.

Т е т я В е р а. Только раньше женщины брюки не носили. Уж я брюк никогда не надену.

Входит И р и н а.

И р и н а. О чем вы разговариваете?

Д м и т р и й. О брюках и современности.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот что значит отцовский глаз. Самый раз — впору. Дмитрий Алексеевич, Вера, Женя, посмотрите… Хороши босоножечки… Как вы думаете, сколько стоит?

Д м и т р и й. Десять рублей.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Шесть пятьдесят. (Смеется.) А посмотрите, какая работа. Чехословацкие. Ведь умеют же делать! Нет, скажите, а почему мы так не можем? Надеваешь нашу босоножку — через неделю полная разруха. Вот тебе и на.

Д м и т р и й. Река наша очень обмелела. Сколько песчаных кос.

И р и н а. Песчаная коса… А почему называется именно — коса?

Т е т я В е р а. Да, у меня тоже была коса. Вот такая, примерно до щиколотки. Вам еще налить, Дмитрий Алексеевич?

Ж е н я. Почему? Очень просто. Потому что похожа на косу. (Засмеялся.)

Гудок парохода.

«Сокол» возвращается.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Нет, это «Рубинштейн» сверху идет.

И р и н а. Нет, «Рубинштейн» уже прошел.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ничего не прошел, он всегда опаздывает.

Т е т я В е р а. А по-моему, это все-таки «Сокол».

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А я говорю, что «Рубинштейн».

Входит В и к т о р.

Где ты был?

В и к т о р. На берегу.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Это кто сейчас гудел?

В и к т о р. «Рубинштейн».

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Я же говорил. Вот видите, я же говорил. (Смеется.) Вот, Дмитрий Алексеевич, познакомьтесь — мой сын Виктор. В этом году десятилетку будет заканчивать.

Д м и т р и й. А школа что — все та же старая?

В и к т о р. Старая.

Д м и т р и й. А директор у вас кто?

В и к т о р. Шашкова.

Д м и т р и й. Варвара Сергеевна? Она у нас литературу преподавала. Необыкновенная женщина, мы ее вороной звали. А Евгений Никандрович, физик?

В и к т о р. Такого у нас нет.

Ж е н я. Он на пенсию вышел и умер.

Т е т я В е р а. Почему так получается: как человек на пенсию выйдет, очень быстро умирает?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Смотри, сестра, не накличь. Я ведь тоже пенсионер. Только, в общем, какая тут пенсия. Сами видите, Дмитрий Алексеевич… Дом, сад, дети… Некогда умирать.

Шум опрокинутого ведра. Входит высокий человек с бородой Хемингуэя — В л а д и м и р.

В л а д и м и р. Это кому здесь некогда умирать? Черт побери! Наставили под ногами различные амфоры. (Увидел Дмитрия. После паузы.) А что еще за рожа?

Д м и т р и й (смотрит на Владимира, потом медленно поднимается). Что вы сказали?

В л а д и м и р (кричит). Стиляга!

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Володя, неудобно…

Д м и т р и й (угрожающе). Что вы сказали?

В л а д и м и р. Пижон!

Т е т я В е р а. Володя, какие это ты носки надел?

Дмитрий молча подходит к Владимиру и сильно толкает в грудь.

В л а д и м и р. Я вас сейчас убью. (Бросается на Дмитрия, остальные бегают вокруг, пытаясь им помешать.)

Т е т я В е р а. Володя, Володя, пожалей меня… Володя…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Прекрати безобразие!.. (Шепотом.) Вера, да не ори, не ори так, а то все соседи услышат.

Владимир поднимается с земли, Дмитрий остается лежать.

В л а д и м и р. Кажется, я убил его.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. В нашем доме…

Т е т я В е р а. Кто бы мог подумать… такой приличный молодой человек.

Ж е н я (слушает сердце). Готов!

В и к т о р (бросается к калитке). Я за врачом!

Внезапно раздается хохот, и Дмитрий поднимается, отряхивается.

Пауза.

И р и н а. Дмитрий Алексеевич, значит, вы знакомы?

Д м и т р и й. С детства.

В л а д и м и р. Старые друзья… Здравствуй, Дима!

Д м и т р и й. Здравствуй, Вова.

Все хохочут.

Т е т я В е р а. Володенька, тебе чайку налить?

В л а д и м и р. Ну что же, плесните мне этой жидкости.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Какое совпадение… А я, как нарочно, Дмитрия Алексеевича на пароходе встретил и к нам пригласил.

В л а д и м и р. Ах, пригласил… Интересно, за сколько же он вас пригласил?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Неудобно.

И р и н а. А когда же вы нам о Севере расскажете?

Д м и т р и й. Я работаю на метеостанции, на ней нас немного. А метели у нас длятся неделями и очень мешают работать. Поэтому нам они не нравятся.

И р и н а. Вы видели белого медведя?

Д м и т р и й. Да. Он подошел близко к нашему дому, и мы его застрелили.

В л а д и м и р. Конечно, в упор застрелили.

Ж е н я. Поохотиться у вас действительно можно. Только вот в культурном отношении…

Д м и т р и й. Газеты, журналы, как и все, доставляются по воздуху… Потом, радио…

В л а д и м и р. Кстати, я сегодня «Правду» что-то не видел. Опять куда-нибудь задевали? На эти, на фунтики, наверно, пошла? Поди-ка, Витька, найди.

Виктор неохотно убегает.

Т е т я В е р а. Значит, без кино живете? А для меня кино имеет огромное значение. Замечательное развлечение! Вы помните, Дмитрий Алексеевич, кинокартину, только я название забыла… Там еще один любит девушку, потом война… Он уходит на фронт, а она выходит замуж за шурина.

Ж е н я. «Летят журавли», что ли?

Т е т я В е р а. Нет, нет, тот назывался, по-моему… «Летят журавли»! Очень трогательный фильм.

Ж е н я. Премированный.

И р и н а. А вы французский фильм «Разбитые мечты» смотрели?

В л а д и м и р. Дурацкий фильм!

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Конечно. Я никогда не поверю, чтобы она деньги сожгла.

Ж е н я. Нет, это в «Идиоте» женщина деньги жжет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. «Идиота» я не смотрел, а во французском — жжет.

Ж е н я. Да нет, это же в «Идиоте»…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А я помню точно, что во французском…

Т е т я В е р а. По-моему, Коля, в «Идиоте»…

Ж е н я. Конечно, в «Идиоте».

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А я говорю, что во французском… Во французском жгла… во французском…

Ж е н я. И в «Идиоте».

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Нет.

В л а д и м и р (очень спокойно). А ты «Идиота» видел?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не смотрел.

В л а д и м и р. Так откуда ты знаешь?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Я говорю, что во французском жгла… во французском.

Ж е н я. Ну, может, во французском и жгла…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А если «может», тогда и не спорь.

Вбегает В и к т о р.

В и к т о р. Наконец-то… Наконец!

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что такое?

В и к т о р. Сейчас Бычковых дом сносить будут. Бульдозер приехал.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ну вот, дождались… Пойти взглянуть надо.

Т е т я В е р а. Ой, яблоньки тоже сломают…

Виктор, тетя Вера и Николай Николаевич уходят.

И р и н а. Это все по твоему плану?

В л а д и м и р. По моему, по моему… А ты все бездельничаешь?.. Коммерцией занимаешься?

И р и н а. Не твое дело… (Взглянув на Дмитрия, покраснела и убежала.)

В л а д и м и р. Не мое? Посмотрим. (Пауза.) Ну что же, давайте знакомиться. Я вас не очень помял?

Д м и т р и й. По-моему, не очень… А я вас?

В л а д и м и р. Нормально. Люблю детей, которые сразу шутки понимают.

Д м и т р и й. Вы мне тоже понравились.

В л а д и м и р. Неужели?

Д м и т р и й. Пока вы единственный современный человек, которого я встретил в этом городе. Вы архитектурный в Москве кончали?

В л а д и м и р. Да, и аспирантуру там же.

Д м и т р и й. А зачем же в эту дыру приехали?

В л а д и м и р. В Москве стало довольно тесно, а потому трудно с жилплощадью. А здесь пока много свободного места, и я надеюсь, что в ближайшее время здесь будет достаточно малолюдно.

Д м и т р и й. А серьезно?

В л а д и м и р. Если серьезно, то для самоанализа. Есть такое научное слово. Его очень любят писатели и работники милиции. Слыхали?

Д м и т р и й. Почему вы все-таки не хотите говорить со мной серьезно?

В л а д и м и р. Мне кажется, это вам будет неинтересно.

Д м и т р и й. Почему?

В л а д и м и р. Потому что потому все кончается на «у».

Д м и т р и й. Вы любите парадоксы и грустные истории?

В л а д и м и р. Я? Я люблю истории человеческих приключений. А они всегда полны парадоксов и грусти… Но не думайте, я по своей природе скорее оптимист, чем меланхолик. А вот вы действительно похожи на стилягу…

Д м и т р и й (рассмеялся). А что делать?

В л а д и м и р. Сюда надолго?

Д м и т р и й. Черт его знает. Стремился… Приехал — скучно. Обратно тянет. Представляю, как вам тут живется.

В л а д и м и р. Это вы зря… Я живу грандиозно. Не смотрите на меня со скептической улыбкой. В этом городе сейчас происходит столько интересного, и сколько еще произойдет!..

Д м и т р и й. Трудно поверить.

В л а д и м и р. Да что в городе — даже в этом доме, я чувствую, скоро произойдет столько потрясающих событий…

Д м и т р и й. У вас очень современная борода.

В л а д и м и р. Выращиваю на страх врагам.

Входят И р и н а, Ж е н я, В и к т о р, Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Грандиозно! Какая техника!

Ж е н я. Обычная вещь — трактор.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не в этом дело. Дом, он, может быть, сотню лет стоял, а тут трах, и ничего — пустое место…

Т е т я В е р а. Что теперь с Бычковыми будет?

В л а д и м и р. А что будет? Получили прекрасную квартиру, в новом доме. Пусть радуются… и танцуют канкан.

Т е т я В е р а. Все не свой угол. А потом… сада такого уж не будет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что делать, общественная необходимость… А сад-то жалко.

Т е т я В е р а. Благодари бога, что Володя твой сын…

Владимир встал.

В л а д и м и р. Спасибо. Мы с тобой еще увидимся, Дима. (Ушел.)

И р и н а (неожиданно). Дмитрий Алексеевич, значит, вы живете на необитаемом острове?

Д м и т р и й. Робинзон Крузо с бритвой «Спутник».

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да, что и говорить, работа хоть почетная, но не легчая… И долго вам еще?

Д м и т р и й. Что?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Пребывать в одиночестве, вдали от жизни городов?

Д м и т р и й. Долго.

Т е т я В е р а. Ай-ай-ай!..

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ты о чем?

Т е т я В е р а. Да я все о Бычковых.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да что уж, дело сделано, против исполкома не попрешь.

Ж е н я. На Севере, там начальство тоже строгое, просто так не выпустят.

Д м и т р и й (улыбнулся). Я сам хочу надолго, а не начальство.

Т е т я В е р а. Сами? Какая-нибудь несчастная любовь?

Д м и т р и й. Просто денег много платят.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Конечно, деньги большие, наверно.

Д м и т р и й. Тысяча в месяц.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не может быть…

Д м и т р и й. И каждую неделю по три килограмма шоколада на брата… Да еще по три литра коньяку. Одежда бесплатно. Поработаешь так годик — глядишь: полмиллиона оттяпал. Здорово?

Ж е н я. Шутите вы…

Д м и т р и й. Шучу. Если б серьезно, наверно, не поверили бы…

И р и н а (резко). Просто в другом месте нельзя устроиться.

Д м и т р и й. Можно. Я уже три года отработал. И сейчас, если бы захотел, мог в другом месте устроиться…

Т е т я В е р а. Вы, кажется, сирота, Дмитрий Алексеевич?

Д м и т р и й. Правильно, Вера Николаевна. Кроме тетки, никого и не было.

Т е т я В е р а. Жалеть, значит, некого?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А я нашу среднюю полосу ни на что не променяю. Река тихая. Березки. Русь-то — вот она. Разве плохо, а? Дмитрий Алексеевич?

Д м и т р и й. Хорошо. Только у нас на Севере тоже березы растут.

Ж е н я. Карликовые березы.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот именно, карликовые. А вы знаете, чего вашему молодому поколению не хватает? Человеческого спокойствия. Эх, Дмитрий Алексеевич, совсем вы еще молодой, а сигаретки с этим, с фильтром, курите.

Д м и т р и й. Меньше никотина — вот и курю.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. По-моему, каждый человек, где поставлен, должен быть… Где указано. А вы — нет, не хочу. В дикое место поеду.

Д м и т р и й (усмехнулся). А если я могу больше?

Ж е н я. Тут уж закон тяготения не позволяет. Выше себя не прыгнешь. Физика — обычная вещь.

Д м и т р и й. Неужели вы не знаете, что мировой рекорд по прыжкам в высоту — два метра двадцать шесть сантиметров?

Ж е н я. И четыре десятых.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Может, я в двадцать лет тоже больше мог, чем кассиром в сберкассе. Стерпел.

Д м и т р и й. Как это вам удалось, Николай Николаевич?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Просто глупости не сделал. Главное — это силы верно рассчитать. Я вам давеча сказал, что будущее — это то, что после смерти. Значит, надо так жить, чтоб обогнать смерть-то…

И р и н а. Как жить?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не торопиться. Жизнь — она вроде стакана чая. Выпьешь ее залпом — обожжешься, и все. Никакой пользы.

Д м и т р и й. Понимаю. Танцы на месте. Скорость — два метра в столетие.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А у нас на реке плотин не возводят. В каждом деле, Дмитрий Алексеевич, две стороны — передовая и тыл. Вот вы, скажем, передовой. А мы где? Тыл мы.

Д м и т р и й. Значит, тыл?

Т е т я В е р а. Да что вы все слова какие-то военные употребляете? Сказали бы проще — провинция. Живем мы здесь тихо. Что верно, то верно. Может, вам у нас скучно покажется, неинтересно. А нам интересно. Мне вот в Москве не нравится. Пожила я там. А тут покой. Вот плодоягодные культуры возделываем. Что на рыночек, что на вареньице…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да, вареньице у нас хорошее. А, Дмитрий Алексеевич?

Д м и т р и й. Очень хорошее.

Ж е н я. Сегодня утром наш завуч стерлядь поймал. Представляете: в нашей реке — и стерлядь. Большая редкость. Хотел я это дело заснять и в райгазету направить. Прихожу — пожалуйста: всю рыбу распотрошили, обед готовят. Все-таки в этом некультурность какая-то есть.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да какая это стерлядь была? Откуда она здесь?

Т е т я В е р а. Тишина-то какая! Нам даже в дом отдыха ездить не надо. Тишина.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Только взрывы на карьерах мешают. Но мы ничего, привыкли. Живем — не тужим.

Д м и т р и й. И ждете?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Чего?

Д м и т р и й. Будущего.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А чего ж его не ждать? Вот дочь замуж выдаю. Гляди, скоро появится на свет будущее.

И р и н а. Папа, я сказать забыла, клубнику не успела на базар собрать.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ничего, Вера с утра соберет. (Тихо, тете Вере.) Только постарайся, чтоб Владимир не видел. Нет, до нас, до провинции, доберутся, наверно, только после освоения космоса.

Ж е н я. Это верно, Николай Николаевич. «Советский спорт» на весь город, наверно, экземпляров пять.

Д м и т р и й. А вы бы подписались.

Ж е н я. Надо будет. Со следующего года.

Где-то бьют в железо.

Мне пора. Я в это время всегда водные процедуры совершаю.

Прощается и уходит.

В и к т о р. Женя, я с тобой… окунусь. (Убегает.)

Тетя Вера убирает со стола и тоже уходит.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Я тут по хозяйству ненадолго, а вы уж с дочкой моей поскучайте. Музыку послушайте с танцплощадки.

И р и н а. Скучаете?

Д м и т р и й. Привыкаю. (Закуривает.)

И р и н а. Почему вы трубку не курите?

Д м и т р и й. Курил.

И р и н а. Не понравилось?

Д м и т р и й. Просто трубку потерял. Босоножки сняли? Жмут?

И р и н а. Жмут.

Д м и т р и й. Плохо. Теперь на балу не потанцевать.

И р и н а. Я никогда не была на балу. А вы?

Д м и т р и й. Мы один раз устроили бал по поводу дня рождения моей хорошей знакомой. Почему-то соседи были недовольны, а нам понравилось.

И р и н а. Вы танцевать любите?

Д м и т р и й. Не то слово — обожаю.

И р и н а. Наверно, фокстрот?

Д м и т р и й. Нет, мамбу-бабочку. Слыхали?

И р и н а. А у нас в клубе все больше падеграс или есть такой танец «Конькобежцы». Слыхали?

Д м и т р и й. Представляю. Танцы начального периода. (Смотрит вдаль.) Закат — как будто пожар. А вдруг это действительно пожар? Боитесь?

И р и н а. Не знаю… нет.

Д м и т р и й. Как же? Вдруг этот сад сгорит? Этот дом? Все наследство сгорит?.. Что же вы делать будете?

И р и н а. Вы правда спать не хотите?

Д м и т р и й. На закате спать вредно.

И р и н а. Вам у нас не нравится?

Д м и т р и й. Почему же?

И р и н а. Я вижу, не нравится.

Д м и т р и й. Да нет, наоборот.

И р и н а. Я думала, вы всегда правду говорите. А если не нравится, мы вас не держим.

Д м и т р и й. А вы всегда правду говорите?

Ирина молчит.

Скажите, Ирина, вы тоже на базаре торгуете?

И р и н а. Да, тоже.

Д м и т р и й. Вот так стоите и торгуете?

И р и н а. Вот так стою и торгую. А что?

Д м и т р и й. Весело. Значит, не зря математику учили и эту… как ее?..

И р и н а. Фармакологию.

Д м и т р и й. Вот именно. А вы правда медицинскую школу кончили?

И р и н а. Правда.

Д м и т р и й. А чего же вы не работаете?

И р и н а. Зачем? Дома всегда дело найдется. Лучше, чем гроши-то зарабатывать.

Д м и т р и й. Ясно…

И р и н а. Что еще спросите?

Д м и т р и й. А зачем?

И р и н а. Потом расскажете обо мне своей хорошей знакомой. Посмеетесь вместе!

Д м и т р и й. Может, и расскажу!

И р и н а. И посмеетесь.

Д м и т р и й. Вот это вряд ли.

И р и н а. Посмеетесь, я знаю.

Д м и т р и й. А что вы вообще знаете, кроме этого забора? Простите, сколько вам лет?

И р и н а. Девятнадцать.

Д м и т р и й. А я подумал — тысячу.

И р и н а. Тысячу?..

Д м и т р и й. А сколько же?.. Пойду спать. (Пошел, обернулся.)

Ирина сидит, закрыв лицо руками.

Ирина… Этого не надо… Что с вами?

И р и н а (подняла голову). Да откуда вы знаете? Так сразу судите… Жизнь скучная… А как по-настоящему жить, вы тоже не знаете.

Д м и т р и й. Догадываюсь.

И р и н а. А сами скучно живете, еще скучнее, чем мы. Да, мы тихо живем, неинтересно. А что интересно?

Д м и т р и й. Ваша мать умерла?

И р и н а. Да.

Д м и т р и й. Кем она была?

И р и н а. Она работала заведующей городской библиотекой.

Д м и т р и й. Вы с детства любили книги?

И р и н а. Любила.

Д м и т р и й. Сказки?

И р и н а. Сказки.

Д м и т р и й. Сказки о волшебных странах, добрых принцах и быстроходных парусниках?

И р и н а. Да… да…

Д м и т р и й. А вокруг был маленький городок и по реке шли грузовые баржи?

И р и н а. Да. Откуда вы знаете?

Д м и т р и й. Я все знаю. Я могу даже управлять громом и молнией и предсказывать грозу. Честное слово!

И р и н а. И вы знаете, чего я хочу?

Д м и т р и й. Радости, счастья…

И р и н а. Надежду… надежду…

Д м и т р и й. Поэтому вы придумываете ее.

И р и н а. Да, я придумываю ее. Разве это плохо? А разве есть что-нибудь непридуманное? Вы хотите, чтобы я все разрушила… А что же будет дальше?

Д м и т р и й. Дальше будет начало.

И р и н а. Или конец…

Д м и т р и й. Многое изменится.

И р и н а. Ничего не изменится. Все ясно и просто.

Д м и т р и й. Я так думал минуту назад.

И р и н а. А теперь?

Д м и т р и й. Внезапно…

И р и н а. Что?

Д м и т р и й. Произошло…

И р и н а. Что?

Д м и т р и й. Как вы торгуете, Ирина? Покажите.

Ирина становится по другую сторону стола, как за прилавок. Дмитрий подходит.

Почем клубничка, девушка?

И р и н а. Рубль пятьдесят кило. Берите, свеженькая клубничка. Только что с грядки.

Д м и т р и й. Зеленовата.

И р и н а. Просто листком была прикрыта. Берите, берите, не пожалеете.

Д м и т р и й. Сколько, значит?

И р и н а. Рубль пятьдесят.

Д м и т р и й. Ав магазине рубль.

И р и н а. Вот в магазине в очереди и постойте и покупайте… (Вышла из-за стола.) Ну как?

Д м и т р и й. А что вы в это время думали?

И р и н а. Я мечтала.

Д м и т р и й. О чем?

И р и н а. О красивом белом городе, где живут загорелые люди, где никогда не заходит солнце. А вы?

Д м и т р и й. Я не помню…

И р и н а. Жалко…

Д м и т р и й. Вы, наверно, многих знаете в городе?

И р и н а. Многих.

Д м и т р и й. Завтра я хочу повидать некоторых моих друзей. А я многое забыл тут. Вы пойдете со мной? Вы поможете мне или… вы завтра заняты?

И р и н а. Хорошо. Помогу. Спокойной ночи…

Д м и т р и й. Спокойной ночи…

Ирина уходит.

О чем же я тогда думал? О чем?.. Наверно, все началось, началось внезапно, именно тогда. Во время заката, похожего на пожар.

Наступает ночь. Дмитрий бродит по саду.

Кто это?

Ж е н я (появляется из темноты). Я…

Д м и т р и й. Гуляете?

Ж е н я. Что-то не спится.

Д м и т р и й. А как же водные процедуры?

Ж е н я. Обычная вещь — бессонница.

Д м и т р и й. Вы, наверное, недавно в городе. Я вас не помню.

Ж е н я. Я раньше в Заокске работал. А потом в этом городе у нас товарищеская встреча по футболу была. Вот я и остался…

Д м и т р и й. Так местные футболисты вас поразили?

Ж е н я. Да нет… Я тогда Ирину встретил.

Д м и т р и й. А вот теперь жениться на ней собираетесь?

Ж е н я. Я понимаю. Вам это несколько комичным кажется. Ирина, конечно, странная немного…

Д м и т р и й. А в чем дело?

Ж е н я. Мать у нее, говорят, такая же была. Все мечтала и умерла сравнительно молодой. Вот и Ирина… Здоровье тоже слабое… Только и радости — одни мечты…

Д м и т р и й. А что плохого?

Ж е н я. Да все беспочвенно, нереально. Корабли какие-то, необитаемые острова. С ней, конечно, трудно будет…

Д м и т р и й. Но вы ее все-таки любите?

Ж е н я. Она слабая очень. Я ее отучаю постепенно. Думаю — успокоится. Потом дети пойдут.

Д м и т р и й. Скоро свадьба?

Ж е н я. Да так…

Д м и т р и й. А что?

Ж е н я. Сами понимаете. Я получаю семьдесят шесть рублей. Вот и Ирина… Может, в Серпухове устроюсь…

Д м и т р и й. А что, если не устроитесь?

Ж е н я. Что-нибудь придумаю.

Д м и т р и й. А время будет идти.

Ж е н я. А как же без денег?

Д м и т р и й. Вдруг уведут Ирину?

Ж е н я. Кто? Алексей Уралов?

Д м и т р и й. Уралов?

Ж е н я. Вы его знаете?

Дмитрий кивнул.

До сих пор в Ирину влюблен. Только таких женщины не любят. Даже дома своего не имеет… Вот и пьет поэтому. Ну, а больше претендентов нет.

Д м и т р и й. А я, например?

Ж е н я. Этого не может быть.

Д м и т р и й. Почему?

Ж е н я. Зачем вам такая? Вы ведь с ней стесняться друзей будете. Из провинции девушка.

Д м и т р и й. А вы не стесняетесь?

Ж е н я. Кого стесняться? И потом, любит она меня очень. Просто необычно любит.

Д м и т р и й. Зачем же вы с Ириной в Серпухов переехать хотите?

Ж е н я. Как — зачем? Город все-таки порядочный… И к Москве ближе…

Д м и т р и й. А как же этот сад? Этот дом?

Ж е н я. Ну, это мы все бросать не собираемся.

Д м и т р и й. Приданое приличное. Правда, Женя?

Ж е н я. Вы шутите все время.

Д м и т р и й. Это у меня от бессонницы. Пойду заснуть попробую.

Ж е н я. Желаю успеха.

Д м и т р и й. А вы?

Ж е н я. А я тут похожу. Я ведь насчет бессонницы так сказал. Я тут каждую ночь брожу. Обычная вещь — любовь… Спокойной ночи, Дмитрий Алексеевич.

Д м и т р и й. Вы меня просто Дмитрием зовите. Спокойной ночи. (Уходит.)

Женя некоторое время один. Потом уходит в сторону.

Наступает утро следующего дня. Дмитрий и Ирина идут по городу.

Д м и т р и й. На этой улице прошло мое детство… Базарная улица.

И р и н а. А теперь называется Колхозная.

Д м и т р и й. Название переменили, а что от этого изменилось?

И р и н а. А как же — вот продмаг построили.

Д м и т р и й. Что на этом месте было?

И р и н а. Что было?.. Здрасте… Соседка на базар пошла. На нас оглядывается.

Д м и т р и й. Ирина, а вы были в Москве?

И р и н а. Нет.

Д м и т р и й. Почему? Ведь это не так далеко.

И р и н а. Мы все собираемся съездить с Женей.

Д м и т р и й. Кстати, а где ваш Женя?

И р и н а. Он в Линево поехал, спартакиаду в пионерлагере проводить.

Д м и т р и й. Как без жениха, не скучаете?

И р и н а. Здрасте… Соседка на базар пошла.

Д м и т р и й. Лицо знакомое.

И р и н а. Алферова.

Д м и т р и й. Да, да, Алферова. Я ее совсем молодой помню… А может, я тоже уже старый?

И р и н а. Вы?

Смотрят друг на друга.

Не знаю.

Д м и т р и й. «Я не знаю, где встретиться нам придется с тобой…»

И р и н а. Что это за песня?

Д м и т р и й. На Севере поют… «Глобус крутится, вертится, словно шар голубой…» Те же дома, те же лица. Вроде никто здесь не умирал, никто никуда не уезжал. Как будто из всего города уехал только один я. Все то же самое…

И р и н а. И я?

Д м и т р и й. Вы? (Смотрит на Ирину.) Я помню, как эта Алферова замуж выходила. Ее жених первый с войны пришел… Приеду я так опять лет через двенадцать — пятнадцать…

И р и н а. Встретите меня, идущую на базар, и скажете: «Я знал ее совсем молодой…» (Пауза.) Жарко… До вас все время дожди шли…

Д м и т р и й. Везет мне.

И р и н а. А вон студенты идут… Практику здесь проходят.

Д м и т р и й. Где?

И р и н а. За городом. Нашли что-то и строят. А вечером к нам на танцы приходят.

Д м и т р и й. А что нашли?

И р и н а. Не знаю.

Д м и т р и й. Сейчас будет мой дом…

И р и н а. Где?

Д м и т р и й. Вот здесь, за этим углом.

И р и н а. За этим углом?

Д м и т р и й. Да.

И р и н а. Смотрите.

Д м и т р и й. А что это такое? Какое большое здание…

И р и н а. Наша больница. Недавно построили.

Д м и т р и й. Значит, снесли нашу халупу.

И р и н а. Жалко?

Д м и т р и й. Чего жалеть? (Закуривает, отходит в сторону. Говорит в зал.) А тогда мне было действительно жалко, что нет этого старого дома, где мы с теткой снимали комнату. (Ирине.) Ирина, а в этой больнице должен работать мой друг. Вы знаете доктора Уралова?

Появляется М е д с е с т р а.

М е д с е с т р а. Нашего главврача? А кто его не знает?

Д м и т р и й. Его можно видеть?

М е д с е с т р а. Что у вас?

Д м и т р и й. У меня ничего.

М е д с е с т р а (Ирине). Значит, у вас?

Д м и т р и й. Тоже нет.

М е д с е с т р а. Прием с шести до восьми. Ариведерчи, Рома…

Д м и т р и й. Минуточку, синьора.

М е д с е с т р а. Занята я, занята.

Д м и т р и й. Как же мне все-таки найти вашего хирурга?

М е д с е с т р а. Разве его найти? Может, он на стройке. А может, и в райком подался. Я его так и зову — «летучий голландец», значит по-русски — «летун»…

Д м и т р и й. А что это за стройка?

М е д с е с т р а. Большая стройка, а что строят, непонятно. Я в этом деле мало разбираюсь. Это вот Алексей Иванович кумекает. А вы по какому делу? Как передать?

Д м и т р и й. Скажите, что приходил Дмитрий Крымов… Он знает…

М е д с е с т р а. Дмитрий Крымов. Дайте-ка лучше запишу. К нему столько приходят! А больница вам наша нравится? Помещение, помещение хотя бы?

Д м и т р и й. А что? Новое, хорошее помещение.

М е д с е с т р а. А кто, кто создатель?

Д м и т р и й (улыбается). Народ, народ. Трудящиеся города и деревни.

М е д с е с т р а. Фиг-то! Алексей Иванович! Алексей Иванович — вот кто создатель.

И р и н а. Что же, он сам взял и построил?

М е д с е с т р а. Я вас, девушка, между прочим, знаю. У вас для моего возраста никакой книжечки не найдется?

И р и н а. Вы путаете. Это не я. Это моя мать работала в библиотеке.

М е д с е с т р а. Прискорбно. Вот вы говорите — сам построил, построил. Это последнее дело. Вот кто добился, чтобы возвели наш храм? Алексей Иванович. Алексей Иванович. Ведь он с секретарем такие дебаты-совещания проводил. Целые деспоты.

И р и н а. Диспуты.

М е д с е с т р а. Вот именно деспоты. Крыл он его, секретаря! Мы думали, снимут Алексея Ивановича. И сняли… Секретаря сняли. Вот какой он деятель. Заслуженный деятель.

Д м и т р и й. Молодец Алешка!

М е д с е с т р а. Вы что думаете, успокоился? Теперь опять бегает: детское отделение хочет открыть. Уж с новым секретарем ругается. И добьется.

Д м и т р и й. Он сам-то женат? Дети есть?

М е д с е с т р а. Если бы женат был… Я даже удивляюсь по этому поводу. Ведь какой человек! Как мечта. А детское отделение — это он так. Из своего принципа. Вы знаете, что он мне говорит: «Восточная мудрость, Ниночка, гласит, что дети — самое дорогое сокровище на земле». Вот как — восточная! (Ирине.) Значит, нет у вас лирической книжечки. Ах, да… я забыла… Побегу. Передам, передам. Еще раз ариведерчи… (Уходит.)

Ирина и Дмитрий уходят. На площадку, обозначающую сад, поднимается т е т я В е р а с гитарой. Садится, негромко поет: «Но ты живешь недалеко, на старой даче за рекой…» Входит В л а д и м и р.

В л а д и м и р. Отец дома?

Т е т я В е р а. В сарае заперся.

В л а д и м и р. А ты опять на рынке торговала?

Т е т я В е р а. Когда? Что ты?

В л а д и м и р. Хватит мне голову морочить!.. Я все знаю. Сколько раз я вас предупреждал… Капиталисты… Ничего, теперь конец вашей лавочке.

Т е т я В е р а. Вот, вот… все пишем кодексы моральные. В этот, в коммунизм, идем. А от вас все одна грубость. Невозможно просто разговаривать. «К тебе искать не надо путь…» (Повернулась.) Дурак…

Входит Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что ты так рано?

В л а д и м и р. Сейчас узнаешь. Садись.

Т е т я В е р а. Опять, Коля, про рынок заладил твой кубинец. Не чужим торгуем.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Володя, я же говорил тебе. Какое сейчас положение… Наше и вообще — международное… Так что какая-то сумма нужна на черный день. Вот Ирочке босоножки купили.

В л а д и м и р. Значит, так… Пойдешь завтра свою новую квартиру осматривать. Дом новый над рекой стоит. Ванная, санузел нормальный… Цивилизованными людьми станете. Ясно?

Т е т я В е р а. Да, да, Володенька, правильно. Хорошая квартира у Бычковых.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Постой, Вера, постой… А как же дом наш? Как же сад?

В л а д и м и р (не сразу). Хотя я уверен, что вы этого все равно не захотите понять, но все-таки скажу. На этом самом месте начинается строительство детского отделения больницы.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (пытаясь вскочить). Не позволю!

Т е т я В е р а. Это как Бычковых, значит? Как Бычковых?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Опять разыгрываешь, что ли?

В л а д и м и р. Вполне серьезно.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ты что, с ума сошел? А кто, кто все это придумал?

В л а д и м и р. Я… и еще главврач местный Алексей Уралов.

Т е т я В е р а. Ах, вот что… И это сын называется…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не может быть… Ты подумай, Володя, значит, не будет больше этого сада… Ведь его твой дед сажал… А вон под тем деревом мать твоя любила сидеть… Понимаешь?

В л а д и м и р (двинулся к нему). Отец, ты пойми… (Неожиданно резко.) Хватит тут сантименты разводить… (Хочет уйти.)

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Стой… (Хочет встать и не может.) Батюшки, что со мной?

Т е т я В е р а. Коля, Коля…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Встать, подняться не могу… сил нет…

Т е т я В е р а (Владимиру). Довел. Довел отца… Паралич это… типичный…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (замахал на нее руками). Что ты!.. Типун тебе на язык… (Пытается подняться.) Не могу… Не могу…

В л а д и м и р (подходя к нему). Что с тобой? Тебе действительно плохо?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не знаю. Ничего уже не знаю.

В л а д и м и р (трогает его ноги). Чувствуешь?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Кажется, чувствую…

В л а д и м и р. Ты где сейчас был?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (лихорадочно). Где я был?.. Где я был?..

Т е т я В е р а. Что?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (кричит). Вера, где я был?

Т е т я В е р а. Не кричи на меня, я все слышу. В сарае вроде…

В л а д и м и р. А что делал в сарае?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Лодку эту… баркасик наш шпаклевал, а потом смолить начал…

В л а д и м и р. Ах, смолить… Вот что. (Берет Николая Николаевича за плечи и с силой отрывает от скамейки.)

Вбегает В и к т о р.

В и к т о р. А у Бычковых уже печку сломали! Что это у вас происходит?

Т е т я В е р а. Отец твой к скамейке приклеился.

В л а д и м и р. Аккуратней быть надо.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А я испугался… Володя, Володенька, неужели помочь нам нельзя?

В и к т о р. В чем дело?

Т е т я В е р а. Вот дом сносить хотят, вроде как у Бычковых.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Володенька…

В л а д и м и р. Завтра заседание исполкома… Вынесут решение… А я вас предупредил, чтобы удар не случился. (Уходит.)

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ни за что… (Вслед.) Видал миндал…

Т е т я В е р а. Правильно, Коленька, правильно…

В и к т о р. А может, папа… Дом-то старый…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Тебе-то конечно, ты все рад отдать. А я эту землю, может, собственным потом полил.

Т е т я В е р а. А в саду как раз красная смородина растет. Любишь красную смородину? Любишь? Тогда и молчи.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Где Ирина? А ну-ка, Виктор, позови ее. Пусть тоже услышит, какой нам сюрприз подготовили.

Входят И р и н а и Д м и т р и й.

Слыхали? Я это называю моральным хулиганством…

И р и н а. А что случилось?

Т е т я В е р а. И кто? Брат твой и этот тип… Уралов.

Д м и т р и й. Как вы сказали? Уралов?

Т е т я В е р а. Дом сносить собираются… Сад.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Детская больница им понадобилась. Бабским делом занялись. А Уралов, между прочим, хирург местный.

И р и н а. Папа…

Т е т я В е р а. Я бы еще поняла, если бы дочь у него была или сын, или женщину он какую-нибудь любил. Была бы у него любовь…

И р и н а. Любовь?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Понимаю, конечно, дети — это будущее. Значит, на наших спинах хотят в будущее въехать. Я потомственный трудящийся. Я своих детей без всяких больниц вырастил. Они что думают — взять меня не так легко. Конечно, я понимаю — нужно. Но чтобы справедливо было. Для меня, может быть, здесь каждый метр принцип. Я биться буду. Я атаковать буду.

Т е т я В е р а. Обжалуем, обжалуем…

В и к т о р. Ну, как хотите…

Т е т я В е р а. Над старыми людьми издеваться?

В и к т о р. Я на реку пойду.

Входит Ж е н я.

Ж е н я. Здрасте…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Слышал?

Ж е н я. Владимира встретил. Сообщил.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Только мы не позволим. Нам этот Уралов не указ.

Ж е н я. Грустно, конечно, все это. Только не связывайтесь вы с ним. Несовременные вы люди. Еще в фельетон попадете.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ирина, ты посмотри на него… Не соображает…

Ж е н я. Я же говорю — необитаемый остров… Кому все это надо?

Т е т я В е р а. Тебе, тебе в первую очередь. Жених называется.

Ж е н я. Скучно. Вот люди спутник запустили — все равно скучно. Вот в пионерлагере — и там скучно.

Д м и т р и й. Действительно, скучно.

Ж е н я. А вы что же, Дмитрий Алексеевич, своего друга не защищаете?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Какого друга?

Д м и т р и й. Да, я Уралова с детства знаю…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ах, да, да… я совсем забыл… Да что вы думаете, я же понимаю, — что я маленький… Кто против больниц. Просто хочется, чтобы справедливость была, Дмитрий Алексеич.

Т е т я В е р а. Может, он не знает. Вы бы, Дмитрий Алексеич, объяснили ему, походатайствовали, что ли…

Ж е н я. Из вас, Вера Николаевна, крупный дипломат бы вышел…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Он водку-то пьет… А то пусть к нам зайдет… детство вспомните…

Т е т я В е р а. А ведь и патефон завести можно.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Так что поговорите, Дмитрий Алексеич, вы же сами понимаете.

Д м и т р и й. Нет, Николай Николаевич, я с Ураловым говорить не буду.

Ирина неожиданно убегает.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ирина, ты куда?

Ж е н я. Видали, Дмитрий Алексеич?..

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Куда она побежала?

В и к т о р. На пристань, наверно.

Д м и т р и й. Я догоню ее.

Дмитрий хочет уйти. Тетя Вера его останавливает.

Т е т я В е р а. Я вас просто как женщина умоляю… поговорите с Ураловым…

Д м и т р и й (поспешно). Ну, хорошо, хорошо… Если успею встретиться с Ураловым, поговорю. Я ведь уезжаю завтра. Пора. (Уходит.)

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (долго смотрит ему вслед). Сопля интеллигентская…

Женя уходит.

Т е т я В е р а (подходит к краю площадки, кричит). Ирина!..

На одну из площадок поднимается И р и н а. Входит Д м и т р и й.

Д м и т р и й. Ирина, я вас везде ищу…

И р и н а. А зачем?

Д м и т р и й. Ведь завтра я уезжаю…

И р и н а. Счастливого пути… Сколько сейчас времени?

Д м и т р и й. Наверно, часов десять.

И р и н а. Вы слышите?

Д м и т р и й. Что?

И р и н а. Как засыпает река… Правда, эта песчаная коса похожа на необитаемый остров.

Д м и т р и й. Вы пойдете домой?

И р и н а. Немного погодя.

Д м и т р и й. А я что-то совсем не помню этой косы.

И р и н а. Ее раньше не было.

Д м и т р и й. Сегодня ночью должна быть гроза.

И р и н а. Наконец-то грибы пойдут. Вы любите грибы собирать?

Д м и т р и й. Да нет. Я просто люблю ходить по лесу.

И р и н а. Тетя Вера очень хорошо опят маринует.

Д м и т р и й. А вы умеете мариновать?

И р и н а. Пока плохо, но я научусь.

Д м и т р и й. Кстати, Женя вас тоже ищет.

И р и н а. Не жалеете, что к нам приезжали?

Д м и т р и й. Не жалею.

Далекий голос: «Паром… паром…»

Сколько лет он так кричит, этот человек, зовущий паром?

И р и н а. Откуда он идет? Из Заокска или из какой-нибудь деревни?

Д м и т р и й. Кто ждет его на этом берегу? Зачем он так стремится на этот берег? Интересно, человек шел и шел… И вдруг перед ним река. И здесь человек уже не может быть один. Он зовет на помощь.

Крик: «Паром…»

И р и н а. А что, если не будет ни лодки, ни парома? Значит, человек так и останется на том берегу?

Д м и т р и й. Есть еще один выход — переплыть реку.

И р и н а. И грустно… и хорошо… Когда я сижу у вечерней реки, мне всегда бывает как-то печально и хорошо…

Д м и т р и й. Какая спокойная ваша река! Особенно после моря.

И р и н а. На море волны. А здесь волны бывают только, когда пароход пройдет.

Д м и т р и й. Что это, на том берегу костер зажгли?

И р и н а. Костер. Наверно, рыбаки…

Д м и т р и й. Нет, по-моему, туристы.

Слышится песня:

Кажется, моя песня… Ведь ее на Севере поют…

И р и н а. Бывает, иногда поют и здесь. А вон еще костер зажгли. Далеко, а как хорошо слышно.

Песня:

А кончится все это печально.

Д м и т р и й. Боитесь?

И р и н а. А может, это и будет счастьем?

Д м и т р и й. Ирина, завтра мы уедем. Ты и я…

И р и н а. Вы зовете меня? Зачем? Почему?

Д м и т р и й. Потому что я люблю тебя.

И р и н а. А как же?..

Д м и т р и й. Ничего не надо. Главное — любовь. Все остальное будет. Я зову тебя… У меня ничего нет. И есть все. Будет очень трудно и очень здорово. Будут метели по неделям. Будет мороз в сорок градусов. И будет наше счастье. Я зову тебя. Будь мужественной. Решай. Я даю тебе пять минут… Думай.

Ирина бежит по косе. Остановилась у самой воды. Вот ее мысли в эти главные пять минут ее жизни.

И р и н а. Вот они — несколько минут. Минуты, с которых может начаться моя жизнь. Или… Он прав, гроза действительно начинается. Какой сильный ветер. Мне кажется, что я чувствую, как дышит наша земля. Я слышу все звуки мира…

Гром. На сцене высвечивается еще одна площадка. На ней Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч, т е т я В е р а, Ж е н я и В и к т о р играют в лото.

Т е т я В е р а. Двадцать одно!..

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Значит, очко…

Т е т я В е р а. Одиннадцать…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Значит, барабанные палочки…

В и к т о р. Вы погоду сегодня слушали?

Ж е н я. Обычная вещь — гроза. Квартира у меня.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Новая квартира… Везет тебе, Евгений…

Т е т я В е р а. Двадцать три…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А Тюрин-то, говорят, восемнадцать кубометров дров сам переколол и перепилил.

Т е т я В е р а. Двадцать пять… Вот тебе и шестьдесят один год.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. И хоть бы пилу настоящую купил. Правда, укладывали-то другие…

Т е т я В е р а. А все себя… тридцать два… больным считал… Сорок восемь…

Гром.

На другой площадке.

И р и н а. Идет двадцатый век. На мир опустилась ночь. Проходят минуты, падают секунды. Сверкает прожектор, вонзаясь во тьму, и рушатся вековые карельские ели. Люблю я его или нет? На Атлантическом океане шторм, и шестеро человек на плоту познают всю силу человеческой воли и стремления. А что такое любовь? На другом конце земли умирает старый ученый, и в последнюю минуту он вспоминает всю свою жизнь и понимает, что сделал далеко не все, что мог и должен был сделать… Вот стоит Дмитрий. Он курит и ждет… Ждет…

Гром.

Какой оглушительный гром. Какая ослепительная молния! Что, что мне ему сказать?

На другой площадке.

Т е т я В е р а. Тридцать три, двадцать девять, сорок три, семьдесят один, пятьдесят четыре…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не спеши. Дай в номерах разобраться…

Ж е н я. А видали, как Сапронкин-то отстроился?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Дом под шифером. И свату тоже дом, и тоже под шифером.

Т е т я В е р а. Теперь с террасками больше строят… Двадцать четыре…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Все одно… На слом пойдет. Раньше или позже… Все равно на слом…

В и к т о р. Женя, а у тебя опять квартира…

Ж е н я. А я скоро уезжаю.

Т е т я В е р а. Куда ехать-то… тридцать семь…

Ж е н я. Где повеселее. На целину хотя бы…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Скучно-то везде…

Т е т я В е р а. Что верно… Девять… то верно… Семьдесят семь…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Это, значит, дамские ножки…

Т е т я В е р а. Шестьдесят, сорок пять, пять, сорок…

На другой площадке.

И р и н а. А в это время в каком-нибудь Тихвинске или Рыбинске двое слушают по радио оперу Чайковского «Евгений Онегин» и понимают, что они любят друг друга… Любят!

Высвечивается другая площадка. Идет одновременно действие на двух площадках.

Т е т я В е р а. А Сапронкин-то еще в сельпо подрабатывает.

И р и н а. Какой яростный дождь. А костры не гаснут. Тридцать семь…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. И еще мешочки домой таскает. Это у них свободно…

Ж е н я. Обычная вещь — кооперация…

Т е т я В е р а. Тридцать восемь, сорок девять, семь и тринадцать…

Ирина подходит к Дмитрию и обнимает его. Свет на другой площадке гаснет.

Д м и т р и й. Как внезапно кончилась гроза…

И р и н а. А была гроза? Может быть, и не было… Ты действительно любишь меня? Это правда?

Д м и т р и й. Любимая моя, дорогая… Маленькая моя… Я люблю тебя. Очень люблю. Необыкновенно.

И р и н а. А когда ты понял, что любишь меня?

Д м и т р и й (после паузы). Наверно, это было всегда. Двенадцать лет назад я встретил на пристани у этой реки девчонку с огромными глазами. И где бы я ни был потом, я всегда мечтал снова увидеть эти глаза. Снова встретить ее. И, наверно, поэтому я приехал опять в этот город. Ведь эта девушка — ты.

И р и н а. Нет. Двенадцать лет назад я была совсем маленькой. Ты бы просто не обратил на меня внимания. Нет, это была не я, но все равно я всегда ждала тебя, всегда. Обними меня крепче. Я хочу быть с тобой.

Д м и т р и й. Мы никогда, никогда не расстанемся… Мы всегда будем вместе… Твои губы пахнут ветром, рекой…

И р и н а. Я чувствую, как бьется твое сердце…

Д м и т р и й. Почему у тебя такие безбрежные глаза? Откуда? Откуда они у тебя?

И р и н а. Ты не знаешь, как я люблю тебя! И я сама, наверно, тоже не знаю этого до конца.

Д м и т р и й. Что может быть прекраснее! Я с тобой. Я целую тебя… А вокруг ночь… Тебе сейчас кажется, что мы остались только вдвоем на всем земном шаре… Я хочу запомнить твои глаза… твое лицо… Твое тело… губы…

И р и н а. Но мы всегда будем вместе…

Д м и т р и й. Я хочу запомнить эту ночь. Эту тишину. Эту звездную россыпь в твоих глазах. Это никогда не кончится. Пройдут века… Но когда будет наступать такая ночь со своими огромными звездами, я знаю — далекий потомок наших внуков вдруг почувствует это щемящее чувство любви, печали, нежности…

И р и н а. А ведь есть край света. И мы дойдем до него.

Д м и т р и й. Может, мы уже дошли.

И р и н а. Что же дальше?

Д м и т р и й. Дальше Новый Свет…

И р и н а. Новый край?

Д м и т р и й. Откуда ты пришла? Может быть, ты родилась не здесь, а на какой-нибудь другой планете?

И р и н а. Мы родились в одном городе… В этом городе прошло твое детство, и мое детство шло за тобой, чтобы успели встретиться наши юности.

Д м и т р и й. А если бы я не приехал в этот город?

И р и н а. Да… Если бы ты не приехал?..

Д м и т р и й. Тебе холодно.

И р и н а. Нет, мне на секунду стало страшно.

Д м и т р и й. Все равно… Все равно я бы встретил тебя. Я нашел бы тебя.

И р и н а (тихо). Я не могу без тебя.

Д м и т р и й. И я не могу без тебя… Как быстро проходит ночь.

И р и н а. Как быстро проходит жизнь.

Д м и т р и й. Начинается рассвет.

И р и н а. Ты слышишь, утренний пароход гудит.

Д м и т р и й. Ты чувствуешь запах потухшего костра.

И р и н а. Ты видишь, как сверкает роса.

Д м и т р и й. Поет горн в пионерском лагере…

И р и н а. Люди пришли на наш необитаемый остров.

Д м и т р и й. Их надо встретить… Пойдем… Дай мне руку.

И р и н а. До свиданья…

Д м и т р и й. С чем ты прощаешься?

И р и н а. С дождем… С ночью… С песней… Только все это будет снова, Дмитрий, будет…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

На сцену поднимается А л е к с е й У р а л о в.

А л е к с е й. Граждане-товарищи, дорогие мои современники… Я понимаю — духовой оркестр пока не играет. Джаз-оркестра тоже пока нет. Так сыграем себе марш на губах или, в крайнем случае, на расческах…

Итак, вот этот город, которого еще нет… Но он замечателен тем, что обязательно будет. Что вас беспокоит? Небольшие размеры реки, а главное — пристани. Но все мы немного фантазеры, и нам не стоит большого труда представить другую картину. Тем более, что все это скоро будет…

Представьте себе сверкающие на солнце причалы, белоснежные лайнеры и чайки… как над морем. А что вы удивляетесь?

И это только начало города. Вы поднимаетесь по проспекту Героев космоса. Минуете площадь Циолковского… идете по бесконечным улицам мимо огромных домов из белого местного камня и из цветного стекла.

Красное… Голубое… Огненное…

Итак, все это скоро будет, а пока нужно идти разгружать ящики. Вы слышите — машины уже подходят…

Минуточку… По-моему, сюда идет мой дружище, которого я не видел десять лет… И вдруг он здесь. Но я совсем забыл, что в этом городе все возможно.

Входит Д м и т р и й.

А л е к с е й. Дима, это ты или не ты?

Д м и т р и й. Алешка! Где ты пропадал?

А л е к с е й. Это тебя надо спросить — где ты пропадал?

Д м и т р и й. А я тебя всюду ищу.

А л е к с е й. Наконец ты вернулся! Здорово, ассенизатор и водовоз!

Д м и т р и й. Здорово, Склифосовский.

А л е к с е й. Уже прослышал. Все никак не привыкнут.

Д м и т р и й. Главный врач. Это ты дал!

А л е к с е й. Ты даже не знаешь, как я рад, что ты приехал!

Д м и т р и й. А что ты такой веселый?

А л е к с е й. Повышенное настроение.

Д м и т р и й. Что, пьешь?

А л е к с е й (засмеялся). Пил.

Д м и т р и й. А сейчас?

А л е к с е й. Бросил.

Д м и т р и й. Почему?

А л е к с е й. Влюбился.

Д м и т р и й. Ну и как?

А л е к с е й. Как видишь.

Д м и т р и й. Я знаю. Эту девушку зовут Ирина…

А л е к с е й. Ирина… (Удивился.)

Д м и т р и й. Она сегодня уедет из этого города.

А л е к с е й. Как — уедет?

Д м и т р и й. Она уедет со мной.

А л е к с е й. А куда вы собрались? Ведь ты же вернулся.

Д м и т р и й. Как — куда… Обратно на Север.

А л е к с е й. На какой Север? Ничего не понимаю…

Д м и т р и й. А я уже года три работаю на Севере синоптиком.

А л е к с е й. А институт? Ты же учился в Москве, в Институте коммунального хозяйства.

Д м и т р и й. Это же смешно в наше время — кончать Институт коммунального хозяйства. Ты что, сам не понимаешь?

А л е к с е й. Нет, я не понимаю.

Д м и т р и й. А я вот понял. Бросил институт… Курсы там кончил. Три года уже работал на Севере. Думаю снова податься туда.

А л е к с е й. Вот как… А я не в девушку — я в город влюбился, который будет вот на этом самом месте. Понял? А я-то думал, что ты к нам, в наш новый город…

Д м и т р и й. Понимаю, почему тебя чокнутым зовут. А что за город?

А л е к с е й. В общем, этот же город, но совсем другой.

Д м и т р и й. А как же?

А л е к с е й. Ты был на стройке здесь, в двух километрах?

Д м и т р и й. Слышал, но не был. А что это за стройка?

А л е к с е й. Не знаешь? А что же ты тут делал? Чем же тогда ты тут занимался?

Д м и т р и й. Я…

А л е к с е й. Что «я»? Ты знаешь, что здесь нашли месторождение таких редких металлов, аж дух захватывает… Комбинат строят. Ты представляешь, какой здесь должен быть новый город…

Д м и т р и й. Но если ты настроился на лирический лад, то, кстати, здесь по твоему приказу дом один сносят… Сад.

А л е к с е й. Это какой дом?

Д м и т р и й. Афониных…

А л е к с е й. Ах, Афониных… Ясно… Но ведь это не только по моему приказу…

Д м и т р и й. С Владимиром они договорятся по-семейному.

А л е к с е й. Думаешь, договорятся?

Д м и т р и й. И потом, какая тебе разница, где строить твой детский сад?

А л е к с е й. Во-первых, не сад, а больницу… И вообще постарайся понять — мы здесь строим новый город. И делать мы будем так, как удобно нам, а не разным… торговцам зеленью…

Д м и т р и й. Значит, больше не будет города, в котором прошло наше с тобой детство…

А л е к с е й. Так что же, теперь ради воспоминаний о детстве все оставлять по-старому?.. Детство было у всех. Ты извини меня, спешу… Новое оборудование для больницы привез. Так что у меня сегодня праздник. Добился. Вырвал. Правда, не успели мы как следует поговорить. Может быть, все-таки останешься?

Д м и т р и й. Не могу и не хочу.

А л е к с е й. Это кто там стоит на берегу? Ирина?

Д м и т р и й. Да…

А л е к с е й. Она ждет тебя?

Дмитрий кивает головой.

Ну что ж… (Пауза.) Тогда счастливого пути. Кстати, ты с какого курса ушел?

Д м и т р и й. С четвертого…

А л е к с е й. Жалко. Не надо было уходить.

Д м и т р и й. Знаешь, Алешка, дай мне уже самому разбираться со своей жизнью.

А л е к с е й. Ну что же, давай разбирайся… Счастливого пути…

Д м и т р и й. Желаю успеха, Алешка…

А л е к с е й. Будь уверен. До свидания…

Дмитрий ушел.

Вы знаете, почему Коломна, Калуга и Кашира имеют такие названия? Мне вчера рассказал об этом один старый рыбак. Города эти стоят на Оке. Ока извилиста, ломанна, и там город называется Коломна. Ока широкая — Кашира. Ока луговая — Калуга… Вы были на Оке? Вы видели ее берега? Самое красивое, что я видел в жизни, — это Ока с ее песчаными берегами. Наверно, поэтому я не могу уйти от этих берегов. Я пробовал уезжать отсюда, но меня снова тянуло обратно… И вот теперь на этих старых берегах строится город. Кстати, у меня когда-то родилась мысль подарить этот город девушке, которую я люблю. Я хотел, чтобы ветры этого города разрушили высокий забор вокруг ее дома. А вместо рынка зашумел стадион. Конечно, стадион будет, только теперь эта девушка уезжает отсюда. Наверно, она больше не вернется сюда. И никогда не увидит нашего города. Вот какие веселые дела, граждане-товарищи… Дорогие мои современники… (Уходит.)

На одну из площадок поднимается т е т я В е р а.

Т е т я В е р а. Вчера у Маруси были пироги с картошкой и с капустой… С картошкой пироги я не очень люблю…

Входит Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Нет еще?

Т е т я В е р а. Нет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Виктор встал?

Т е т я В е р а. Что?.. А?.. В саду по хозяйству.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Владимир ушел?

Т е т я В е р а. Ушел.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. В исполком?

Т е т я В е р а. В исполком…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что же это такое происходит?.. Ай-ай-ай…

Т е т я В е р а. Подожди ты, Коля, не расстраивайся… Может быть, все еще обернется со своей положительной стороны.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ничего себе — положительная сторона… И девчонки целую ночь дома нет.

Т е т я В е р а. А может быть, Женя все-таки нашел ее. Может, с ним она.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Если бы Женя… Ты была на рынке? Почем помидоры?

Т е т я В е р а. Ты представить себе не можешь — рубль кило.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот тебе и на. Так я и знал. Ведь хотел поехать в Серпухов, а теперь застрял…

Т е т я В е р а. Да, да… Вчера у Маруси еще были пироги с картошкой и с капустой…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да брось ты — пироги, пироги… Вот тебе и пироги… Виктор!

Входит В и к т о р.

Ты куда собрался?

В и к т о р. На реку. Окунуться.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не ходи никуда. Сейчас завтракать будем.

В и к т о р. Ладно.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что ни говори, а на бедного Макара все шишки валятся… Виктор, когда ты в парикмахерскую сходишь? Как дикий человек обросший шатаешься…

Т е т я В е р а. Я, конечно, не знаю, но, по моему мнению, Женя человек видный, знатный.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да что и говорить. И в хозяйстве нужный…

Т е т я В е р а. Хотя на Севере оклады слышал какие.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Разве в деньгах счастье? Чем мне Женя дорог? У него жизнепонимание человеческое.

Т е т я В е р а. И с юмором.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Эх, Иринка, Иринка… а мать всегда была тихая…

Т е т я В е р а. Ты меня, конечно, прости, Коля… Грех это, конечно, про покойницу плохо говорить, но…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот ты и не говори…

В и к т о р. А вон Женя идет…

Входит Ж е н я.

Ж е н я. Доброе утро.

В и к т о р. Физкультпривет!

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Заходи, заходи…

Ж е н я. Какая гроза ночью была. А? У соседей стекло вышибло.

Т е т я В е р а. Это у Вальки Тюрина?

Ж е н я. Да нет, у старухи Любимовой.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да, давно такой грозы не было.

Т е т я В е р а. Теперь грибы пойдут.

В и к т о р. Вот все вместе по грибы и пойдем.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Я места грибные знаю.

Т е т я В е р а. Что ты знаешь! Вот я действительно знаю… В этом году побольше надо намариновать. Припасти грибков-то к свадебке…

Пауза. Слышна музыка марш.

В и к т о р. Пароход идет.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. «Антон Рубинштейн» сверху идет… Это уж точно.

Ж е н я. А что, Ирина еще спит?

Т е т я В е р а. Спит… спит.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Скоро встанет.

В и к т о р. А разве?..

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А что еще нового?

Ж е н я. Я вчера Ирину так и не нашел. Она, наверно, поздно пришла.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Поздно… Не очень.

Ж е н я. А Дмитрий Алексеич где?

Т е т я В е р а. Он ведь сегодня уезжает.

Ж е н я. Обычная вещь — тоска по работе. Если я не увижу его — привет передайте.

Т е т я В е р а. Вроде и завтракать пора.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Да, пожалуй… Через полчасика. Пойдем, Женя… до рынка пройдемся. Аппетит нагуляем.

Ж е н я. С удовольствием. Это перед едой полезно.

Идут. Навстречу поднимаются И р и н а и Д м и т р и й.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (после паузы). Ага… Наконец-то. Как раз к завтраку.

Т е т я В е р а. Помидорчики свеженькие, с грядочки… Молочко…

В и к т о р. Вы купались, Дмитрий Алексеич? Хорошая вода?

Д м и т р и й. Хорошая.

Ж е н я. А я вчера из лагеря приехал.

И р и н а. А я тебя уже видела.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Завтракать так завтракать — прошу к столу.

И р и н а. Папа, я уезжаю.

Ж е н я. Куда?

И р и н а (усмехнулась). На край света.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. С кем?

Д м и т р и й. Со мной.

Пауза.

Т е т я В е р а. Батюшки, батюшки мои, а у меня ведь молоко убежало…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Пойди огонь погаси…

Тетя Вера не двигается с места.

Ж е н я. Так я и знал.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что ты знал? Дурак! Вон какую мускулатуру вынянчил. Я бы на твоем месте подошел и в харю двинул.

В и к т о р. Что ты кричишь, папа?

Ж е н я. Мы же культурные люди.

Д м и т р и й. Что же… будем собираться, Ирина… Скоро ехать.

И р и н а. Пойдем.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Подожди. Ты куда собираешься ехать? Соображаешь?

И р и н а. Соображаю.

Т е т я В е р а. А с кем ехать? Я не понимаю…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вот что, Дмитрий Алексеич, приехали вы сюда на два дня и уезжайте, а нашу жизнь вы, пожалуйста, не трогайте…

Т е т я В е р а. А молоко-то…

Д м и т р и й. Я уезжаю, и Ирина уезжает вместе со мной.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Так… понятно… Так вот вам мой родительский ответ. Собирайте свои вещи, и чтобы через десять минут ноги вашей здесь не было.

И р и н а. Папа…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. А с ней мы сами, без вас разберемся…

И р и н а. Папа… я…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что — папа? Два дня человека знаешь и ради него можешь отца бросить, брата, семью, жениха… такого парня… Он же любит тебя. Ты что молчишь, Женя?

Ж е н я. Ирина, я обязуюсь… Пусть и Николай Николаевич и родные — все слушают. Я тебя на руках всю свою жизнь, Ирина, я же… пойми меня…

И р и н а. Зачем, Женя, зачем так?.. Не надо, Женя…

Т е т я В е р а. Подумай, Ирина, ведь счастье свое теряешь.

И р и н а. Счастье? Какое счастье?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ох, дочка, уж кто-кто как не мы тебе добра желаем.

И р и н а. Папа, папа, я не могу здесь больше, ты пойми.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Не спеши, Иринка… Разве можно торопиться в таком деле?

Т е т я В е р а. Ты подумай, на какую жизнь ты себя обрекаешь?

Д м и т р и й. А вы считаете все это настоящей жизнью?

Ж е н я. А что же — мы все трудимся. И чем наша жизнь хуже?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что ты с ним разговариваешь? Что он понимает в настоящей жизни?

Д м и т р и й. Как сказал один поэт; «Встретимся через тысячу лет, поговорим…»

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Философия! Это легко прятаться за будущее, когда знаешь, что его никто не увидит. Ты со мной сейчас поговори, а не через тысячу лет.

Д м и т р и й. А что мне с вами говорить, Николай Николаевич? Все равно вы меня не поймете, и никогда мы с вами не договоримся.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Все это точно. Я сорок лет честно трудился — не за деньгами гнался. И в двадцать пять лет за длинным рублем к черту на кулички не ездил.

Т е т я В е р а. Вот именно — рвачи растут.

Д м и т р и й. Я же сказал, что мы никогда не поймем друг друга. Вот видите, Николай Николаевич, то ли потому, что вы сорок лет кассиром работали, то ли потому, что сейчас на базаре торгуете, вы все рублями меряете. Ведь вы привыкли только брать и ничего не давать другим.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч (махнул рукой). А… Ты говоришь, что берем мы… Верно. Берем. А потому что заслужили. Потому что все я уже отдал. А теперь я просто хочу счастья — обыкновенного, без громких слов… Я хочу, чтобы дочь была счастлива… Чтоб никто ни в чем не нуждался. Я столько горя перенес, что имею право быть спокойным.

Ж е н я. Да что говорить — громкие слова. Как жили, так и будем жить. Смешно слушать. Вы там живете, мы здесь. Какая разница? На самом деле все очень просто. Вы двести рублей в месяц получаете, а я — семьдесят шесть. Обыкновенная вещь — достаток. Думаешь, не понимаю я тебя, Иринка?

И р и н а. Идиот ты, Женька.

Ж е н я. Обзывай, обзывай… Какое это теперь имеет значение?

Т е т я В е р а. А молоко-то у меня…

Пауза.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что же вы молчите, Дмитрий Алексеич? А ведь где-то и Женя прав.

Д м и т р и й. Любая трусость находит себе оправдание.

Ж е н я. Трусость? Я ведь действительно двинуть могу.

Д м и т р и й. Комедия дель арте.

Т е т я В е р а. Что?

Ж е н я. Что? (Двинулся на Дмитрия.)

И р и н а. Женька…

Ж е н я. Благодари дам… А, ладно, что это изменит?

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Все ясно. Уходите, Дмитрий Алексеич, подобру-поздорову.

Д м и т р и й. Действительно, пора. Пойдем, Ирина.

Т е т я В е р а. Никуда она не пойдет! А вы свое слышали. Давайте освобождайте… А мы завтракать будем… Пойдем, племянница.

И р и н а. До свидания, папа.

Ж е н я. Обыкновенная вещь — финиш…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Что? Финиш? Никуда не поедешь.

Т е т я В е р а. Тихо, тихо… Тебе же вредно.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ничего мне не вредно! Слушай, ты… Тебя же просят по-человечески. Уйди. Можешь ты это понять? Ведь я за таких, как ты, за тебя на фронте дрался. Я же жизни своей не жалел, а ты сейчас убить меня хочешь. Я же прошу тебя…

Д м и т р и й. Николай Николаевич, а вы меня поймите. Тоже по-человечески.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Одна дочь у меня, одна…

Д м и т р и й. Я знаю, вы ее любите. Но сейчас, здесь, вы сами ее губите… Я спасти ее хочу.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Какая же здесь опасность?

В и к т о р. Опасность! А вы что, струсили и бежите от этой опасности?

Д м и т р и й. Простите, Николай Николаевич, но вы и есть эта главная опасность.

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Врешь! Ведь правда же, врет он, Иринка… Что же ты молчишь? Уезжаешь, да? Уезжай. Мать умерла, ты уезжаешь, сын уйдет… Один я.

И р и н а. Папа, замолчи, не надо…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Вырастил я тебя, все тебе отдал. А теперь не нужен… Бросай… Может быть, мне и жить-то осталось всего…

И р и н а. Папа, я люблю Дмитрия…

Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч. Ладно, уезжай… Делай что хочешь. Только уж не возвращайся. Ни за что! Никогда! Прощай! (Встал и твердым шагом ушел.)

Т е т я В е р а (бросилась за ним. Пауза). Коля! Что, что с тобой?! (Вбегает.) Убила. Отца убила… сердце у него.

Женя и Виктор бросаются в дом. Тетя Вера за ними. Ирина тоже бросается в дом.

Д м и т р и й. Ирина…

И р и н а. Уходи!

Д м и т р и й. Я буду ждать тебя на пристани.

Из дома выбегает Ж е н я и В и к т о р.

И р и н а. Ты куда?

Ж е н я. За врачом. (Убежал.)

В и к т о р. Я в больницу, а он домой к нему… (Убегает.)

И р и н а. К кому? К какому врачу?..

В и к т о р (кричит). К Уралову.

Д м и т р и й. Ирина…

И р и н а. Уходи… (Убегает в дом.)

Дмитрий ходит один по саду. Подходит к дому. Выбегает И р и н а. Неожиданно она прячет лицо на груди Дмитрия.

Д м и т р и й. Ты что? Что с тобой? Ирина… Ирина…

И р и н а. Ты понимаешь, я ничего не могу сделать. Может быть, мы это не проходили… или я уже забыла!

Д м и т р и й. Что, что ты забыла?

И р и н а. Человек умирает, а я ничего не могу сделать.

Д м и т р и й. Ирина…

И р и н а. Дмитрий, ты скажи мне, скажи… Что мне делать?

Дмитрий молчит.

Ну, говори. Говори что-нибудь…

Д м и т р и й. Я…

Вбегает А л е к с е й У р а л о в, и за ним В и к т о р.

А л е к с е й. Где он?

Д м и т р и й. Алексей…

А л е к с е й. Мне уже все рассказали… по дороге.

Алексей уходит вслед за Ириной. Выходит В и к т о р.

В и к т о р. Вы еще здесь?

Д м и т р и й. Что с Николаем Николаевичем?

В и к т о р. Вы еще спрашиваете!

Д м и т р и й. Что с ним?

В и к т о р. Я уважал вас, мне нравилось, как вы говорили, а оказывается, просто так — пустые слова. Теперь я понимаю. Говорили вы о хорошем, а сами что сделали? Уходите отсюда.

Д м и т р и й. Подожди. Ты сначала скажи, что с Николаем Николаевичем?

В и к т о р. Сердце. Как вы не могли понять его сердца? Я друзьям своим о вас рассказывал… Я гордился, что вы у нас живете. Я не думал, что вы это сделаете. Вы же знали, что она невеста Жени.

Д м и т р и й. Знал.

В и к т о р. Так зачем же вы это сделали? Почему?

Д м и т р и й. Ты поймешь это, потому что ты тоже уйдешь из этого дома. И это тоже произойдет внезапно.

В и к т о р. Нет, я никуда не уйду. Почему я должен уйти?

Д м и т р и й. Потому что тебе семнадцать лет.

В и к т о р. В этом доме прошло мое детство. И почему вы думаете, что я пойду отсюда? Почему вы так уверены?

Д м и т р и й. Потому что я знаю жизнь, Виктор… (Осекся.)

В и к т о р. А сейчас вам надо уйти.

Д м и т р и й. До свиданья, Виктор. (Медленно уходит. Останавливается.) Передай Ирине, что я жду ее на пристани. (Уходит.)

В и к т о р. Куда я отсюда могу уйти? Вот кончу десятилетку. Кем я буду? Мое любимое занятие? Плавание и волейбол. Стать спортсменом, как Женя? Сыграем в волейбол — расходимся кто куда… Кто в поселок, на стройку, на карьер. А я, как всегда, домой… А что там, на стройке, и что там интересного? В конце концов, Циолковский тоже всю жизнь в Калуге прожил. (Уходит.)

Входит И р и н а, за ней А л е к с е й.

А л е к с е й. Сейчас непосредственной опасности уже нет. Но, конечно, новое сердце не вставишь…

И р и н а. Спасибо, Алексей Иванович…

А л е к с е й. А вы мне здорово помогли. Значит, еще не совсем забыли… медицину. (Хотел уйти, повернулся.) Слушайте, Ирина, не надоела вам вся эта ваша жизнь?

И р и н а. Вы о чем?

А л е к с е й. Неужели вам не надоело сидеть в этих четырех стенах.

И р и н а. Я… вот уезжаю.

А л е к с е й. Уезжаете? Слышал.

И р и н а. Раз, два, три… вот и сказке конец…

А л е к с е й. А разве сказки — это самое интересное?

И р и н а. А что интересно?

А л е к с е й. Волшебные страны, добрые принцы и быстроходные корабли…

И р и н а. Разве все это есть на самом деле?

А л е к с е й. Есть…

И р и н а. Это очень далеко?

А л е к с е й. Это все рядом, вот за этим забором… Только это нужно уметь видеть… Мы научились делать операции на человеческом сердце. Мы можем брать сердце в руки, маленький вздрагивающий комочек. А ведь наше будущее начинается в человеческом сердце. В каждом — в сильном и слабом, в разбитом и мужественном. А мы часто забываем о нашем сердце. Конечно, трудно прислушаться к человеческому сердцу. Еще труднее понять сигналы, которые оно выстукивает. Но это самое главное… Самое главное… Ну и, в общем, до свидания… Или прощайте… Ведь мы можем никогда больше не встретиться.

И р и н а. Что ж вы так уходите?

А л е к с е й. А что?

И р и н а. До свидания…

Алексей уходит. Входит т е т я В е р а.

Т е т я В е р а. Ну, слава богу, все обошлось. Заснул. (Вынула зеркальце.) Нос-то у меня красный? Красноватый. Ну да наплевать…

И р и н а. Врач сказал, что опасности нет…

Т е т я В е р а. А… (Махнула рукой.) Что это за врач? Вот раньше были врачи… А сейчас все больше вовнутрь смотрят… Анализы. А раньше без всяких анализов лечили и хорошо… А ты лучше Женю найди, поговори. Ждет он, переживает.

И р и н а. Не нужно этого.

Т е т я В е р а. Почему?

И р и н а. Потом.

Т е т я В е р а. Ты что же, думаешь, Иринушка, тебя здесь никто не понимает? Ты знаешь, как я по Москве скучаю. Мне очень часто Патриаршие пруды снятся. Теперь они почему-то Пионерскими называются…

И р и н а. Но ведь люблю я его.

Т е т я В е р а. Кажется, я тоже любила своего мужа. Ты знаешь, он был немного похож на этого Дмитрия. Особенно когда горячился. Ну и что же… Он поехал строить город. Это было очень далеко от Москвы. Это была обычная песчаная пустыня. Ну и что же… Он заболел и умер. А те люди, о которых он говорил, что они живут скучно, что они равнодушные, — эти люди живут до сих пор. Наверно, я и уехала из Москвы, чтобы не видеть их. Чтобы не видеть, как он был не прав… Мой муж обещал мне счастье на много-много лет… Ну и что же… Теперь я живу в этом маленьком городке. В общем, тоже далеко от Москвы…

И р и н а. Почему ты никогда не говорила об этом?

Т е т я В е р а. Это никому не было интересно. А сейчас просто похожий случай. Со всеми этими волнениями мы так и не успели позавтракать. И молоко убежало…

И р и н а. Тетя Вера, посмотрите, какие тучи. Неужели снова гроза будет?

Т е т я В е р а. Нет, не пройдет. Дождь пойдет… Как бы града не было. А то цветочки побьет.

В и к т о р (входит). В конце концов, завтракать мы сегодня будем? Да, Ирина, Дмитрий Алексеевич сказал, что ждет тебя на пристани…

Т е т я В е р а. Тихо, тихо.

Голос Николая Николаевича: «Владимир не пришел?»

В и к т о р. Нет еще. (Идет в дом.)

Т е т я В е р а (в зал). А может быть, все тогда было совсем наоборот? (Уходит в дом.)

На сцене одна Ирина. Входят В л а д и м и р и Ж е н я. Владимир идет в дом.

И р и н а. Не вздумай отцу что-нибудь о доме говорить.

В л а д и м и р. Сам знаю… (Уходит в дом.)

Ж е н я. Ирина… ты знаешь, я тоже хочу уехать.

И р и н а. Куда ты уедешь?

Ж е н я. На целину… Я еще хочу поступить в Университет культуры.

И р и н а. Тебя никто не держит.

Ж е н я. Обычная вещь.

И р и н а. Какая обычная вещь?

Ж е н я. Вишневое варенье. (Уходит.)

Входит В л а д и м и р.

В л а д и м и р. И был у Ноя сын Хам…

И р и н а. К чему это?

В л а д и м и р. Заварила ты бодягу… Самсон и Далила, Тахир и Зухра. Иван да Марья.

И р и н а. Женя тебе уже все описал?

В л а д и м и р. Я это предвидел.

И р и н а. Устал? Хочешь есть? Чай совсем горячий…

В л а д и м и р. Давай. А ты?

И р и н а. Я так посижу.

В л а д и м и р. А сколько отцу лет?

И р и н а. Ты что, забыл?

В л а д и м и р. Представляешь — забыл.

И р и н а. Шестьдесят три года.

В л а д и м и р. Дом-то сносить будут. Точно. Ты знаешь, если говорить честно, нам жалко этого дома. А может быть, и не дома…

И р и н а (задумавшись). Да, это, конечно, жалко.

В л а д и м и р. Жалко. (Вдруг.) А что «жалко, жалко»! Жалко у пчелки… Нет, надо как-то решать историю твоей жизни, Андромаха.

И р и н а. А почему так громко: «История моей жизни». Почему вы все решаете историю моей жизни? А я?

В л а д и м и р. Ну!

И р и н а. Что ну?

В л а д и м и р. Решай.

И р и н а. А может быть, я уже решила. Решила!

Они уходят в дом.

Пауза.

Затем на площадку, обозначающую пристань, поднимается Д м и т р и й. Дмитрий один, затем поднимается на площадку Ж е н я.

Ж е н я. Значит, снова в дорогу, Дмитрий.

Д м и т р и й. Женя?

Ж е н я. Отпуск кончился.

Д м и т р и й. Кончился.

Ж е н я. А я пришел вас проводить.

Д м и т р и й. Спасибо. Только чемоданы я могу сам донести.

Ж е н я. Я не в этом смысле. (Пауза.) Вот уже и пароход идет. Вниз по реке плыть быстрее, так что до Серпухова часа за два доберетесь. Даже за полтора.

Дмитрий молчит.

Вы не догадываетесь, зачем я пришел?

Д м и т р и й. Вы же сказали, меня проводить.

Ж е н я. Ирина не придет. Она никуда не поедет с вами.

Д м и т р и й. Нет.

Ж е н я. А что? Вы не верите? Пароход уже совсем близко, а ее нет.

Д м и т р и й. Не может быть.

Ж е н я. Чего не может быть?

Д м и т р и й. Я люблю Ирину. И что бы то ни было — Ирина будет со мной. Потому что она любит меня.

Ж е н я. А мне смешно. Я завтра с Ириной иду в загс. Распишемся. Обычная вещь — факт.

Д м и т р и й. А почему же завтра? Чтобы дом не успели снести?

Ж е н я. Неужели вы думаете, я из-за дома на Ирине жениться мечтаю?

Д м и т р и й. Честно говоря, мне даже жаль вас, Женя. Неужели вы не можете понять тоже обычную вещь…

Ж е н я. Любовь. Два дня назад на этой пристани Ирина говорила, что любит меня. Очень любит… Пройдет еще два дня, и она опять скажет то же самое. Уж кто из нас лучше знает Ирину — я или вы?

Д м и т р и й. Не знаю.

Ж е н я. А потом, разве вы ее любите? По-настоящему? Нет, этого просто не может быть. Я точно знаю, что за два дня любовь не возникает.

Д м и т р и й. Как вы много знаете, милый мой Женя…

Голос из репродуктора: «Не толпитесь, не толпитесь, граждане. Все успеете выйти. Сойдите с трапа. Молодой человек, не прыгайте через перила…»

Ж е н я. Вот и пароход. Так что — все.

Д м и т р и й. Так.

Ж е н я. Вы не смотрите, не смотрите… Уже поздно… Лучше давайте попрощаемся. Счастливого пути. Как говорят, не поминайте лихом…

Д м и т р и й. Да, прощайте, Женя. (Берет чемодан, идет к пароходу.)

На сцену стремительно выбегает В л а д и м и р, за ним И р и н а.

В л а д и м и р. Дмитрий, подожди.

Д м и т р и й. А я жду.

В л а д и м и р. Ну, решай… (Подтолкнул Ирину вперед.)

И р и н а. Дмитрий!.. (Бросилась к нему.)

Гудок парохода.

Д м и т р и й. Скорей…

Они вбегают по трапу.

Ж е н я. Подождите… Что же получается? Ирина!.. Подожди… Разве ты забыла? Я же люблю тебя.

Ирина молчит.

Дмитрий Алексеич, я же люблю ее… Подождите еще минуточку. Зачем вы это делаете? Зачем счастья меня лишаете? Это же маленький городок. Зимой мы остаемся совсем одни. Река замерзает… А до станции семнадцать километров. Становится так тихо, что кажется, что все мы умерли. И только Ирина… Она одна, как мечта… Как надежда…

Гудок парохода.

Женя хочет броситься, Владимир удерживает его.

В л а д и м и р. Подожди…

Ж е н я. Пароход ушел…

В л а д и м и р. Подожди. Говоришь, что ничего не осталось? А ты оглянись кругом. Оглянись, и тогда ты уже не будешь спрашивать, что тебе остается делать. Маленький город? Дурак! Нет маленьких городов. Есть люди маленькие. И большие люди. А ты поменьше бы гантелями занимался. Надо не только здесь развивать, но и здесь. (Бьет Женю по лбу.) Понял?

Взрыв на карьере.

Ты прислушайся! Разве вокруг так уж тихо? Подумай! Подумай! И Геркулесам думать надо…

Ж е н я. Ирина! Ирина…

На сцену выходит Д м и т р и й.

Д м и т р и й. Итак, мы начали жить с Ириной на Севере, на нашей маленькой метеостанции… А вокруг на сотни километров тундра, тундра, тундра…

Прошла осень, наступила долгая полярная ночь. Жизнь моя на Севере изменилась — со мной была Ирина. Я был счастлив. Мне казалось, что Ирина тоже была счастлива. Она радостно встречала меня, когда я возвращался с нашей площадки с приборами или с автоматической станции на далеком Синем Мысу. Она поила меня горячим чаем, шутила, иногда вспоминала свой город. И мне казалось, что мы никогда не расстанемся. А что делала Ирина в долгие часы моего отсутствия? О чем мечтала? Что ее тревожило?

Я не буду рассказывать о всех днях нашей жизни на Севере, расскажу только об одном.

Это случилось, когда начинался сильный буран. Радист сообщил, что у нашего соседа Кравченко на перевалочной базе умирает человек. Срочно необходима медицинская помощь. А врача с Большой земли не будет ни сегодня, ни завтра — пока не кончится буран.

Когда Ирина узнала об этом, она решила идти на помощь сама. Она кончила медицинскую школу. Мне казалось это безумием. Она все забыла, она ничего не сможет сделать. Она не сможет помочь. Я пытался отговорить ее, но она как будто не слышала меня. И тогда мы пошли вдвоем. Через несколько часов мы добрались до Кравченко…

На сцену поднимается К р а в ч е н к о.

К р а в ч е н к о. Жена моя очень хотела девочку. Все спорили, как назвать. Понимаешь?

Д м и т р и й. Понимаю.

К р а в ч е н к о. А потом, я прихожу, уже началось. Преждевременно, понимаешь?

Д м и т р и й. Понимаю.

К р а в ч е н к о. Как дошли?

Д м и т р и й. Да мне что? Не привыкать. Вот только она…

К р а в ч е н к о. Устала?

Д м и т р и й. Вроде.

К р а в ч е н к о. Жена?

Д м и т р и й. Жена.

К р а в ч е н к о. Она что, врач?

Д м и т р и й. Училась.

На площадку поднимается И р и н а.

Ну и что?

И р и н а (Кравченко). Она вас зовет.

К р а в ч е н к о. Уже?

И р и н а. Нет… просто зовет.

К р а в ч е н к о. Понятно. (Уходит.)

Ирина неожиданно бросается к Дмитрию и прячет лицо у него на груди. Плачет.

Д м и т р и й. Ты что? Что с тобой, Ирина? Ирина…

И р и н а. Ты понимаешь… Я ничего не могу сделать… Я ничего не умею! Почему?

Д м и т р и й. Подожди…

И р и н а. А теперь ты скажи мне. Скажи, что мне делать? Скажи?

Дмитрий молчит.

Ну, говори, говори что-нибудь…

Д м и т р и й. Я же говорил тебе…

Ирина отпрянула от Дмитрия. Входит К р а в ч е н к о.

К р а в ч е н к о. А вы есть не хотите? (Ирине.) Плачете?

Д м и т р и й. Понимаешь, Кравченко…

К р а в ч е н к о. Что?

Пауза.

Все? Да?

Пауза.

Да вы не плачьте, девочка… Успокойтесь. Устали, наверно…

Ирина убежала.

Д м и т р и й. И р и н а… Куда ты? Куда?

И р и н а. Замолчи… (Уходит.)

Д м и т р и й. Что это?..

К р а в ч е н к о. Волки воют…

Д м и т р и й. А…

К р а в ч е н к о. Совсем близко подошли…

Д м и т р и й. До чего тоскливая песня. Как сильно этот волчий вой на людей действует.

К р а в ч е н к о. Понимаешь, в одном из поселков дочь проводника рассказывала: «Отец моего отца выходит из чума в тундру, сидит и плачет, когда воют волки…» А я, понимаешь, спрашиваю: «Что же он жалеет их, они ведь зверюги вредные?..» — «Он знает, что они вредные, он их сам убивал, говорит, а теперь, когда стал совсем старый, он всегда, когда воют волки, уходит в тундру, там сидит и плачет…» Понимаешь?

Д м и т р и й. Понимаю.

Кравченко включает радио. Голос по рации: «Передаем концерт по заявкам работников шестого геологического управления. По просьбе старшего геолога А. Аборского передаем в исполнении народного артиста СССР Игоря Ильинского басню Сергея Михалкова «Заяц во хмелю»… Слушай, Саша…»

К р а в ч е н к о. Вот какие дела…

Д м и т р и й. А ты давно здесь живешь?

К р а в ч е н к о. Давно.

Д м и т р и й. Родился здесь?

К р а в ч е н к о. Нет.

Д м и т р и й. На Украине?

К р а в ч е н к о. Я в Калуге родился.

Д м и т р и й. Земляки, значит. Я тоже на Оке родился…

Пауза.

Замолчали волки.

К р а в ч е н к о. Что? А ты знаешь, почему Калуга такое название имеет?

Д м и т р и й. Нет.

К р а в ч е н к о. Там места луговые. Понимаешь? Ока луговая. Значит, Калуга.

Д м и т р и й. Скучаешь?

К р а в ч е н к о. Подожди-ка… (Прислушивается.)

Голос по рации: «По просьбе начальника перевалочной базы Петра Кравченко передаем «Рондо-каприччиозо» Сен-Санса.

Д м и т р и й. Это тебе, что ли?

Кравченко молчит. Музыка.

После паузы.

К р а в ч е н к о. А я ведь мог быть телеграфистом в штабе полка…

Д м и т р и й. Что?

К р а в ч е н к о. Да так… про себя. Хочешь спирту? (Наливает.) Ты очень свою жену любишь?

Д м и т р и й. Очень.

К р а в ч е н к о. А зачем же сюда привез?

Д м и т р и й. А ты… (Осекся.) Прости.

К р а в ч е н к о. А как тебя зовут? А то все Крымов, Крымов…

Д м и т р и й. Дмитрий.

К р а в ч е н к о. А меня Петр Иванович… Вот пьют за тех, кто в море. А почему не пьют за тех, кто на Севере?

Неожиданно плач ребенка.

Девочка…

Затемнение.

На площадку медленно поднимается И р и н а.

И р и н а. Я могу! Могу! Вот минута, с которой началась моя жизнь. Я спасла человека, чью-то жизнь! Но ведь это случайность. Я по-прежнему ничего не умею. Идет двадцатый век. На мир опустилась ночь. Мир наполнен звуками борьбы, плачем, гимнами, криками о помощи… Как это странно, когда человек протягивает тебе руки, а ты ничем ему не можешь помочь! Нет! Я должна сама решать, сама действовать, сама бороться. Я должна всегда уметь! Ведь для чего-то я родилась!

На площадку поднимается Д м и т р и й.

Д м и т р и й. Ты все-таки хочешь ехать?

И р и н а. Да.

Д м и т р и й. Ты помнишь?

И р и н а. Я все помню…

Д м и т р и й. Как быстро проходит жизнь…

И р и н а. Поэтому надо успеть, понимаешь, успеть, чтобы все тысячи секунд, которые мы проживем, можно было бы назвать жизнью.

Д м и т р и й. Ты больше не любишь меня?

И р и н а. Люблю…

Д м и т р и й. Не уезжай… Не уезжай от меня.

И р и н а. Я уезжаю не от тебя… Помнишь, ты сам сказал когда-то: «А если я могу больше…» Я уезжаю… Учиться у людей, у времени. Я знаю, мне будет очень трудно без тебя. Ты только жди меня. Ты только верь в меня, так же как ты поверил в меня в тот вечер, во время заката, похожего на пожар… Мы обязательно найдем друг друга… (Пауза.) До свидания…

Д м и т р и й. С чем ты прощаешься?

И р и н а. С грозой, с ночью, с песней… Только все это будет снова, Дмитрий, обязательно будет!