Пьесы

Д у р с у н о в а А к с о л т а н — журналистка.

Э с е н о в — начальник строительно-монтажного управления.

Б е р к е л и — заведующий гаражом.

К у р т г е л ь д ы — заведующий складом.

Б и б и г о з е л ь — его жена.

П е р е н г л и е в а — прокурор.

С а т л ы к о в — судья.

С а п а р о в — начальник милиции.

А л л а н а з а р — участковый милиционер.

Т о й л ы К а л а н д а р о в — шофер.

А й л а р — его жена.

С а х а т — шофер.

О ф е л и я.

З а и к а.

М е д с е с т р а.

Туркмения. Наши дни.

ПРОЛОГ

На просцениуме перед занавесом появляется С а т л ы к о в. Он очень встревожен, у него растерянное, почти жалкое выражение лица. Говорить он начинает не сразу, подыскивая слова и как бы пересиливая внутреннюю тревогу.

С а т л ы к о в. Я очень устал думать об этом… Но я не ищу ни совета, ни утешения, я просто хочу назвать вслух, громко то, что мучает и грызет меня. Может быть, мне станет легче… (Пауза.) Фамилия моя — Сатлыков. Я судья. Уже более пятнадцати лет я занимаю этот ответственный пост. От меня часто зависит судьба людей, их будущее, спасение или гибель. Я должен быть человечным и беспристрастным. Я должен быть справедливым. Много подсудимых прошло передо мной за годы моей работы, и совесть моя всегда была чиста. Товарищи мои хвалили меня, начальство поощряло. Жена гордилась мною, и я сам был собою доволен. Да, я был доволен… (Пауза.) Но совсем недавно произошла одна история, которая заставила по-другому смотреть и на людей, и на себя самого. Об этом я и хочу рассказать… О том, что видел и слышал сам, и о том, что узнал от других. Мне трудно говорить. Мысли спешат, путаются, обгоняют друг друга… Но я постараюсь быть точным и кратким. (Пауза.) Все это началось с телефонного звонка, который… (Вдруг задумывается.) Впрочем, для того, чтобы вам была ясна вся картина, заглянем сперва в кабинет Эсенова. Это начальник нашего строительно-монтажного управления, добрый мой приятель, можно сказать — друг…

З а т е м н е н и е.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Кабинет Эсенова. Просторная комната. Массивная мебель. На стенах схемы, диаграммы, фото новых корпусов. Над письменным столом в тяжелой раме «Моральный кодекс строителя коммунизма».

Э с е н о в стоя перебирает бумаги, часть из них прячет в портфель. Что-то напевает себе под нос.

Э с е н о в. Так-с… Еще один рабочий день благополучно закруглился. Теперь домой. Обед. Отдых. Разговоры с женой о том о сем… Телевизор, конечно. И сон. А завтра с утра опять сюда. И так каждый день. (Защелкивает портфель.) Вся жизнь пролетит, как мгновенье. (Оглядывает стол.) Все как будто.

Стук в дверь и женский голос: «Можно?»

Нельзя. Рабочий день закончен. Приходите завтра.

Дверь отворяется, на пороге Д у р с у н о в а. Ей под сорок, но она еще очень моложава. Стройная спортивная фигура. Одета и причесана просто, но тщательно.

Д у р с у н о в а. А может быть, ты меня все-таки примешь?

Э с е н о в. Почему — все-таки? И почему вы со мной на «ты»?

Д у р с у н о в а. Хоть ты и большой начальник, но говорить тебе «вы» язык не поворачивается.

Пауза.

Э с е н о в (пристально вглядывается в вошедшую). Ты?!

Д у р с у н о в а (усмехнувшись). Я.

Э с е н о в. Аксолтан! (Бросается к ней и обнимает.) Аксолтан! Какой сюрприз! И как раз вовремя.

Д у р с у н о в а. А что случилось?

Э с е н о в. В том-то и дело, что ровно ничего. Это ты внесешь в нашу жизнь разнообразие и свежесть. Ты с вокзала? А где твои вещи? (Опять обнимает ее.) Ай, Аксолтан! Сядь сюда, ближе к свету. Да ты еще красивей стала, честное слово.

Д у р с у н о в а. Помолчи немного. Дай мне хоть слово сказать.

Э с е н о в (садясь рядом). Весь — внимание. (Опять вскакивает.) Одну секундочку. Последнее распоряжение. (Набирает номер.) Беркели? Эсенов говорит. Немедленно разыщи Куртгельды, пусть садится в машину и сейчас же ко мне. Нет, сюда — в управление. И сам заходи. Дело есть. Что? Что ты там хотел — я не знаю… Точка. Жду. (Набирает другой номер. Дурсуновой.) Еще полсекундочки. (В трубку.) Женушка, это я. Понимаешь, какое дело. Приехал мой школьный товарищ. Да, только не он, а она. Ну, ну, ну!.. Успокойся. (Подмигивает Дурсуновой.) Ревнует… Так вот, у нас будет маленький той. Человек десять, не больше. Накрой на новой веранде. Ах, перестань! Она старше тебя. У нее, говорят, внуки есть. (Вопросительно смотрит на Дурсунову, которая поднимает один палец.) Один внук. Но какой?! Мировой парень!

Д у р с у н о в а (с улыбкой). Девочка.

Э с е н о в. Не внук, а внучка. Ты все путаешь. Будущая балерина. Значит, на новой веранде. Сервиз? Конечно. Нет — не самый новый, а который мы купили в прошлом году. Ясно? Ну, женушка, не ударь лицом в грязь. Посылаю тебе на помощь Куртгельды и Беркели. (Кладет трубку.) Все.

Д у р с у н о в а. Ну, зачем ты это?

Э с е н о в. Как?! Необходимо спрыснуть, обмыть…

Д у р с у н о в а. Кого обмыть?

Э с е н о в. Нашу новую встречу. И потом ты должна посмотреть, как я живу. Надеюсь, тебе понравится. Надстроили мезонин, пристроили новую веранду, расширили сад, две новых беседки и даже бассейн с рыбками.

Д у р с у н о в а. Да ты феодал!

Э с е н о в. Не знаю, кто я, но жить надо уметь.

Д у р с у н о в а (печально). И ты умеешь.

Э с е н о в. Надеюсь. А я вот смотрю на тебя… Какая ты стала эффектная… дама. Я ведь помню тебя угловатой, застенчивой девчонкой, платье в заплатах, пальцы в чернилах, а глаза сияют, как звезды. Ведь я был влюблен в тебя, Аксолтан. Но судьба решила иначе…

Д у р с у н о в а. Ты веришь в судьбу?

Э с е н о в. Если бы у меня в кармане не было партбилета, я бы, пожалуй, ответил, только тихо-тихо. (Шепотом.) Верю… Ну, шутки в сторону. Ты о себе еще ничего не рассказала.

Д у р с у н о в а. Я не смогла прорваться сквозь твою пулеметную очередь.

Э с е н о в. Где твой чемодан?

Д у р с у н о в а. В гостинице.

Э с е н о в (возмущенно). Как?!

Д у р с у н о в а. В вашем городе я уже больше недели.

Э с е н о в. И только сегодня первый раз…

Д у р с у н о в а. Я получила срочное задание от редакции и была очень занята.

Э с е н о в. Ты поступила бессовестно. Жена моя тоже будет на тебя в обиде — вот увидишь.

Д у р с у н о в а. Если бы ты знал, Эсенов…

Э с е н о в. И знать ничего не хочу. (Смотрит на часы.) Вот Куртгельды, мошенник, замешкался. Значит, ты по-прежнему работаешь в газете?

Д у р с у н о в а. Да. Я журналистка.

Э с е н о в. Иногда мне попадалось твое имя. Репортаж. Очерки. Все больше восторги и умиления. Нельзя так, Аксолтан. У нас еще много недостатков. Критика нужна. Суровая, честная, партийная критика. Ты меня понимаешь?

Д у р с у н о в а. Очень. А пока…

Э с е н о в. А пока мы велим перенести твои вещи из номера ко мне.

Д у р с у н о в а. Это еще успеется. А пока я бы хотела умыться. По дороге из гостиницы я вся покрылась пылью. Даже на зубах хрустит.

Э с е н о в. Вот о чем надо писать. Что думает горсовет? Мы строим новые удобные дома. А улицы? На что похожи наши улицы? И где, наконец, наша общественность? (Открывает маленькую внутреннюю дверь.) Пройди сюда. Там ты найдешь все, что нужно для санитарии и гигиены. Вплоть до одеколона и даже пудры.

Д у р с у н о в а. А губную помаду? (Скрывается.)

Э с е н о в (хохочет, кричит вслед). Без намеков, Аксолтан, без злых намеков. И не вздумай так шутить при моей жене. (Потирая в возбуждении руки, подходит к столу и резко поднимает трубку.) Лентяи! Увальни!

Вбегает, запыхавшись, К у р т г е л ь д ы.

К у р т г е л ь д ы. Явился по вашему распоряжению, начальник.

Э с е н о в (швыряя трубку). Ты на чем сюда ехал? С караваном на верблюде?

К у р т г е л ь д ы. Я думал, что…

Э с е н о в. Мне неинтересно, о чем ты думаешь. Сегодня вечером у меня будет небольшой прием. Неофициальный. Приехал мой друг детства из Ашхабада, ответственный… Впрочем, это тебя не касается. Я тебе дам список лиц, которых ты пригласишь ко мне сегодня к восьми (смотрит на часы), нет, к девяти часам. Понял?

К у р т г е л ь д ы. Понял. Спрыснуть. Обмыть. Сколько брать водки и сколько вина?

Э с е н о в. Будет человек десять, из них три дамы. Учти, но только не ощипывайся, не экономь. Чтобы вдоволь.

К у р т г е л ь д ы. А закуска? А горячее? Зелень какая?

Э с е н о в. Все согласуешь с женой. Пойдем, я тебе дам записки. Не забудь минеральной побольше. Лучше боржоми. У меня что-то изжога последнее время.

К у р т г е л ь д ы. Я знаю превосходное средство, начальник. Одна девчонка объяснила. Сперва две чайные ложки обыкновенной соды, затем…

Э с е н о в. Не помогает… (Уходит в смежную с кабинетом комнату.)

К у р т г е л ь д ы (идет за ним). Это еще не все. Затем вы берете обыкновенной… (Уходит.)

Комната некоторое время пуста, затем у входной двери раздаются оживленные голоса и смех. В кабинет заглядывает Б е р к е л и. Он неопределенного возраста, совершенно лыс и очень суетлив. Говорит почти дискантом.

Б е р к е л и. Входите, входите. Товарищ Эсенов еще не уходил, его портфель на столе.

В кабинет один за другим входят: судья С а т л ы к о в, которого мы знаем по прологу. Он солиден и респектабелен, держится с достоинством; капитан милиции С а п а р о в, очень толстый человек, страдающий одышкой и постоянно вытирающий пот со лба и щек; участковый милиционер А л л а н а з а р, высокий, высохший, как мумия, и, наконец, прокурор П е р е н г л и е в а, миловидная, хрупкая женщина лет тридцати пяти — тридцати семи, смешлива и кокетлива, но умеет вовремя и внезапно переходить на строго официальный тон.

С а п а р о в. Ничего не понимаю. Голова кругом идет.

П е р е н г л и е в а. Чего вы не понимаете?

С а п а р о в. Кто же мне звонил, в конце концов, сегодня. (Смотрит на часы.) Ровно четырнадцать ноль-ноль.

С а т л ы к о в. Мне позвонил женский голос. Я это подчеркиваю — женский. Вполне интеллигентный и, я бы сказал, довольно приятный.

А л л а н а з а р. И мне тоже.

С а п а р о в. И тебе тоже? Скажите пожалуйста!

А л л а н а з а р. А вам, начальник, разве мужской?

С а п а р о в. В том-то и дело, что женский. Голова кругом.

Б е р к е л и. И мне. Персонально. Любопытная вещь.

П е р е н г л и е в а. А я сперва подумала, что меня разыгрывает Беркели.

Б е р к е л и. Как бы я мог осмелиться? И потом разве я чем-нибудь похож на женщину?

П е р е н г л и е в а. На мужчину ты тоже не очень похож.

Общий смех. Входит Э с е н о в, за ним К у р т г е л ь д ы.

Э с е н о в. Ба! На ловца и зверь бежит! Я только собирался искать вас по всему городу. (Куртгельды.) Или ты уже успел?

К у р т г е л ь д ы. Когда же, начальник? Я только-только получил ваше распоряжение.

Э с е н о в. Значит, друзья мои, у вас поразительный нюх на то, что вкусно пахнет. А вас ждет действительно недурной ужин. (Потирает руки.)

С а т л ы к о в. Здесь? В твоем рабочем кабинете?

Э с е н о в. Зачем же здесь? У меня на даче. На новой веранде.

Входит Д у р с у н о в а.

Д у р с у н о в а. Здравствуйте.

Все молча кланяются.

Э с е н о в. А вот причина нашего дружеского собрания. Прошу любить и жаловать. Аксолтан Дурсунова. Мой школьный товарищ. Подруга моих детских игр и юных увлечений. Представитель прессы. Но вы ее не остерегайтесь. Ее специальность панегирики и дифирамбы.

С а п а р о в. Ничего не понимаю… (Вытирает пот.)

Э с е н о в. А это вождь нашей городской милиции, товарищ Сапаров, у которого…

П е р е н г л и е в а (перебивая). …при малейшей возможности голова идет кругом.

Смех.

Э с е н о в. А это наш очаровательный прокурор, товарищ Перенглиева, которая умеет не только острить, но и надзирать и пресекать.

П е р е н г л и е в а. А это наш судья, товарищ…

Д у р с у н о в а. …Сатлыков.

С а т л ы к о в. Вы меня знаете?

Д у р с у н о в а. Ваше имя я не раз слышала в Ашхабаде.

Сатлыков, оглянувшись на присутствующих, медленно подходит к Дурсуновой и церемонно жмет ей руку.

С а т л ы к о в. Польщен. Сатлыков.

Э с е н о в. Признайся, Аксолтан. У тебя все же дрогнули колени?

С а т л ы к о в (отходя). Одни шутки на уме.

П е р е н г л и е в а. Не вечно же морщить лоб. Ведь это ведет к преждевременной старости. Вы согласны со мной, товарищ Дурсунова?

Д у р с у н о в а. Да. Наморщить лбы мы еще успеем.

Э с е н о в. Кого я еще не назвал? Вот, Алланазар. Гроза городских хулиганов и при этом…

П е р е н г л и е в а (продолжая). …великий гурман. Его кумиры — плов, шашлык и та живительная влага, которая способна и быка повалить на бок.

Все смеются, громче всех Куртгельды.

Э с е н о в. А этот весельчак — Куртгельды, заведует складами управления. Всем хорош, но за ним числится один грех…

П е р е н г л и е в а. …если это только грех!..

Э с е н о в. Неисправимый донжуан. Ради женщин готов на все.

Б е р к е л и. А меня забыли, начальник.

Э с е н о в. А ты не забивайся в темный угол. Беркели, заведующий гаражом. Закоренелый холостяк.

П е р е н г л и е в а. Живет вдвоем со старушкой тетей, но если бы он смог выдать ее замуж, то избавился бы и от нее.

Общий смех.

С а т л ы к о в. Мы готовы отдать должное вашему забавному двойному конферансу, но мне бы хотелось все же в создавшейся ситуации выяснить один небольшой пункт. Подчеркиваю — один и небольшой.

Э с е н о в. Что тебя интересует?

С а п а р о в. Кто собирал нас именно здесь?

Э с е н о в. Где здесь?

С а т л ы к о в. В твоем служебном кабинете.

С а п а р о в. Голова кругом. Кто это сделал? Кто?

Д у р с у н о в а (негромко). Я.

Все смолкли. Пауза.

Э с е н о в. Ты?!

Б е р к е л и. Лю-бо-пыт-но!..

Э с е н о в. Когда? Как? Зачем?

Д у р с у н о в а. Прости, Эсенов, что я не успела тебя предупредить. Ты сам не давал мне говорить, и притом церемония представления заняла слишком много времени. Ты на меня не сердишься?

П е р е н г л и е в а (усмехнувшись). Скушай конфетку.

Д у р с у н о в а. Вы правы, прокурор. Все это пока смахивает на оперетку, но мы, надеюсь, сумеем найти серьезный тон, как того требуют обстоятельства дела.

С а т л ы к о в. Дела? Какого дела?

Д у р с у н о в а. Редакция направила меня в этот город, чтобы детально разобраться в одном событии, к которому вы все имеете самое непосредственное отношение.

Б е р к е л и. Оч-чень любопытно!

Пауза. Все переглянулись. Эсенов, пожав плечами, садится за свой стол и нервно отодвигает портфель. Остальные, кроме Перенглиевой и Куртгельды, тоже занимают места, стараясь сохранить уверенность и достоинство. Дурсунова достает из папки бумаги и раскладывает их на маленьком столике.

П е р е н г л и е в а. Извините меня, товарищ Дурсунова, но я надеюсь, вы понимаете, что, собрав нас таким необычным способом и сделав это предварительное заявление, вы, лично вы, берете на себя огромную ответственность? Я это говорю на тот случай, чтобы предостеречь вас от запоздалого раскаяния.

Д у р с у н о в а. Я очень признательна, товарищ Перенглиева, за вашу заботу обо мне, но позвольте мне все-таки эту ответственность взять на себя.

Пауза. Перенглиева отходит в дальний угол и садится.

К у р т г е л ь д ы. У нас в народе говорят: «Торопись туда, где тебя ждут, и не заглядывай туда, куда тебя не звали». Меня никто не звал. И я вовремя удаляюсь.

Д у р с у н о в а. Минутку. Вас зовут Куртгельды Худайбердыев?

К у р т г е л ь д ы. Точно.

Д у р с у н о в а. Я звонила вам, но не застала. Ведь вас называют еще Курт Гельдыевич?

К у р т г е л ь д ы. Вах!.. Она и это знает!

Д у р с у н о в а. Останьтесь, прошу вас. Вы тоже сможете нам помочь.

Куртгельды садится на кончик стула, будто каждую минуту он готов сорваться и убежать.

С а т л ы к о в. Разрешите только задать один вопрос…

С а п а р о в. У меня не один, а двадцать один, если не больше. Голова кругом.

Д у р с у н о в а. Позвольте мне сперва ввести вас в курс дела…

Все опять переглянулись, кроме Перенглиевой, которая сидит в стороне у самой стены.

Э с е н о в. Простите, одну минутку. (Набирает номер и говорит, прикрыв трубку рукой.) Мы немного задержимся, дорогая. Приедем все вместе, сразу. Неожиданное экстренное совещание. После, после объясню. Привет. (Кладет трубку.) Мы слушаем тебя, Аксолтан, с огромным нетерпением.

Д у р с у н о в а (перебирая бумаги). Две недели тому назад в нашу газету пришло письмо. Автор этого письма житель вашего города. Здесь он был предан суду и приговорен к тюремному заключению.

С а т л ы к о в. Значит, преступник?

Д у р с у н о в а. В своем письме он это отрицает. Наоборот — людей, которые способствовали его осуждению, он считает нарушителями закона и кое-кого даже преступниками.

Молчание. Потом раздается смех, сперва сдержанный, потом все громче и, наконец, почти хохот. Особенно выделяются взвизгивания Беркели. Не смеется лишь Перенглиева.

К у р т г е л ь д ы. И для этого, товарищ корреспондент, вы собрали сюда столько почтенных граждан? Наш город, конечно, не областной центр, но надо все же уметь с уважением относиться к людям, которые, между прочим…

П е р е н г л и е в а. Не читайте нотаций, Куртгельды. Прежде всего надо разобраться в фактах. Кто этот человек? Как его зовут? Чем он занимается?

Пауза.

Д у р с у н о в а. Он — шофер строительно-монтажного управления. Имя его — Тойлы, фамилия — Каландаров. Тридцать пятого года рождения, женат.

Пауза.

Б е р к е л и. Вах!.. Кто же не знает этого тунеядца и хулигана. Он сам себе вырыл яму, а теперь хочет спихнуть туда всех нас. Ловкач! (Смеется, но один.)

К у р т г е л ь д ы. Я к этому делу касательства не имею, но и меня он однажды избил так, что я попал в больницу.

Д у р с у н о в а. Настоящий бандит?

Б е р к е л и. Одна рожа чего стоит. Ему самое место в тюрьме. А сколько времени мы с ним нянчились! Как мы все его жалели! (Качает головой.) Ну и люди!

Э с е н о в. Меня только удивляет одно, Аксолтан. Неужели вашей редакции больше нечем заняться?

Д у р с у н о в а. Ведь ты сам утверждал, что мы расточаем слишком много похвал, а критике уделяем мало внимания.

С а т л ы к о в. За всю свою судейскую практику я не совершил ни одного поступка, я подчеркиваю — ни одного, в котором мне пришлось бы раскаиваться. Я могу подтвердить сказанное мною фактически и документально. Подчеркиваю — документально. А вы, товарищ Дурсунова, по-моему, ставите себя в очень невыгодное и даже смешное положение. Я понимаю, газета — это газета. Ей не чужда сенсация. Но суд — это суд. Это закон и справедливость.

Алланазар, Куртгельды и Беркели ему беззвучно аплодируют.

С а п а р о в. И главное — из-за кого весь сыр-бор? Будь Тойлы скромный, честный, дисциплинированный работник! А то ведь что?.. Тут ведь… Ой, голова!..

П е р е н г л и е в а. Успокойтесь, товарищ Сапаров. Нас просят восстановить в памяти дело Тойлы Каландарова — так, кажется? А нам, кроме пользы, это ничего не принесет, поскольку тут действительно задета наша служебная и общественная репутация, наша, я бы сказала, честь. В случае необходимости редакция газеты сумеет печатно оградить нас от нападок зарвавшегося клеветника и подтвердить законность наших действий, не правда ли, товарищ Дурсунова?

Д у р с у н о в а. Благодарю вас. Вы очень точно изложили смысл и задачу моей миссии. Эсенов, ты не смог бы коротко рассказать историю Тойлы?

Э с е н о в (пренебрежительно пожав плечами). История… Банальнейшее происшествие. Тойлы был шофером управления. В последнее время выяснилось, что он неоднократно использовал вверенную ему машину в личных выгодах. К сожалению, подобного рода антигосударственная практика еще далеко не изжита.

Д у р с у н о в а. Откуда ты это узнал?

Э с е н о в. Ко мне поступили сигналы.

Д у р с у н о в а. От кого?

Э с е н о в (указывая на Беркели). Вот от него, заведующего гаражом.

Б е р к е л и. Точно. Я жуликов за десять километров чую. Потому у меня в гараже полный порядок.

Э с е н о в. Сперва я хотел уволить его с работы…

Д у р с у н о в а. Беркели?

Э с е н о в. Да нет же. Тойлы Каландарова, но потом пожалел на свою голову и решил перевести на другую работу, отобрав машину. Но Тойлы приказу не подчинился, и мне не оставалось ничего другого, как сообщить об этом в милицию.

Д у р с у н о в а. А вы, товарищ Перенглиева, чем руководствовались, давая санкцию на привлечение Тойлы к суду?

П е р е н г л и е в а. Характеристиками, полученными мною от начальника милиции Сапарова и начальника строительного управления Эсенова.

Д у р с у н о в а. Эти характеристики у вас сохранились?

П е р е н г л и е в а. Они мне были даны по телефону.

Д у р с у н о в а. По телефону?.. (Задумалась.) Та-ак… (Вынимает из портфеля два фото и несколько бумаг.) Вот, взгляните на этот снимок. (Передает его Сатлыкову, снимок ходит по рукам.) Здесь под воинским знаменем сфотографированы отличники боевой и политической подготовки. Каландаров в центре. Вы его узнаете?

К у р т г е л ь д ы (передавая снимок дальше). Ну и что?

Д у р с у н о в а. В армии не всякий удостаивается подобной чести, не правда ли? Теперь взгляните на это фото. (Передает.) На нем группа шоферов, закончивших курсы с отличием. И снова Тойлы в центре.

Б е р к е л и. Уж этот всюду пролезет…

Д у р с у н о в а. Присмотритесь к нему внимательней. По-моему, у Тойлы Каландарова очень открытое, веселое и доброе лицо. Конечно, внешность обманчива…

Б е р к е л и. Золотые слова.

Д у р с у н о в а. Например, Беркели выразился о Тойлы так: одна рожа чего стоит? Я правильно передаю ваши слова, товарищ завгаражом?

Б е р к е л и. Я только хотел этим сказать…

Д у р с у н о в а. Ваша формулировка, думается мне, не нуждается в комментариях. А вот еще один документ. Справка городской автоинспекции. За два года ни одного взыскания.

С а п а р о в. Разрешите взглянуть. (Читает, пыхтя, бумажку.)

А л л а н а з а р. Товарищ начальник! Такую бумажку может любой…

С а п а р о в (задыхаясь). Молчи!

Д у р с у н о в а. А тут, Эсенов, копия таблицы вашего управления по транспортному сектору. Тойлы все время выполнял план минимум на сто десять — сто двадцать процентов. Не сходил с Доски почета. А вот индивидуальные отзывы о нем его товарищей по работе. Его считают балагуром, острословом, смельчаком и при этом самым передовым и активным общественником. Очень хорошо отзываются о его семье.

Б е р к е л и. Вах!.. Ну, уж это…

Э с е н о в. Что-о?! Придержи язык, если не умеешь двух слов сказать.

Звонит телефон.

(Поднимает трубку.) Да? Ну, не сердись, дорогая. Мы уже подходим к концу. Держи стол в боевой готовности. (Кладет трубку, Дурсуновой.) Понимаешь, Аксолтан, и я ведь считал этого Тойлы славным парнем и дельным работником, но деньги, деньги! Они кого хочешь испортят, особенно если легко плывут в руки.

Д у р с у н о в а. Да, в этом ты прав. Деньги действительно многих сбивают с пути.

Б е р к е л и. Золотые слова, ей-богу.

Д у р с у н о в а. А как вы считаете, товарищ Перенглиева? Мог ли парень, который отлично учился, отлично служил в армии, отлично выполнял свои обязанности, вдруг так быстро и резко испортиться?

П е р е н г л и е в а. Во-первых, я не знала, каков был Каландаров до этой печальной истории, а во-вторых… во-вторых, факты — упрямая вещь, и для нас они имеют решающее значение. Во всяком случае, больше, чем, например… (с улыбкой) физиогномика.

Д у р с у н о в а. Хорошо. Перейдем к фактам. Товарищ Сапаров, на каком основании вы обратились за санкцией к прокурору?

С а п а р о в. На основании звонка начальника управления Эсенова.

Д у р с у н о в а. Ах, значит, на сцену опять вступает всесильный телефон.

Э с е н о в (вскипел). А почему, скажи на милость, в милиции не должны верить моему заявлению? Мне доверяют партия и правительство. Мне доверяет народ. Нет, видите ли, бумага! Только бумага! Штамп. Подпись. Печать. Не знаю, кто из нас больше бюрократ — мы, скромные учрежденцы, или вы, вольные джигиты пера?

Беркели хотел было зааплодировать, но Сапаров ударом в бок прекращает его восторги.

С а п а р о в (отдуваясь). После звонка Эсенова… я… направил Алланазара… (указывает пальцем) вот этого… проверить факты на месте… Голова кругом…

Д у р с у н о в а. И что же вы обнаружили, товарищ Алланазар?

А л л а н а з а р. Ничего я не обнаружил…

П е р е н г л и е в а (в крайнем удивлении). Как ничего?

А л л а н а з а р. То есть я обнаружил все точечка в точечку, что говорил Беркели. Тойлы машину не сдал? Не сдал. На новую работу не вышел? Не вышел. Уперся, как ишак. И еще вдобавок Куртгельды искалечил. Но уже тут я пошел по букве и по этому самому, как говорится, духу закона. А мы закон знаем. Мы от него ни на миллиметр. Кого угодно можете спросить. У меня, товарищ центральный корреспондент, большая семья, трое детей. Мне болтать зря не годится. Я себе не враг.

С а п а р о в (видимо, страдавший во время речи Алланазара). Товарищ Дурсунова, прекратите это! Голова раскалывается на части.

Д у р с у н о в а. Немножко терпения, и что же вы предприняли, товарищ Алланазар?

А л л а н а з а р. Составил протокол по надлежащей форме и передал начальнику. А уж тот прокурору. А уж прокурор в суд. Полный порядок. У меня стаж без малого четырнадцать лет. И семья, того, трое детей. Кого хотите, спросите.

Э с е н о в. Ну, Аксолтан, теперь, надеюсь, ты удовлетворена? Фактов больше чем достаточно. Не правда ли, товарищ Перенглиева? (Смотрит на часы.) Пора кончать. Жена заждалась. Нельзя играть на нервах гостеприимной хозяйки.

Стук в дверь.

Кто там?

Д у р с у н о в а. Войдите.

В дверях С а х а т. Все обернулись в его сторону. Пауза.

Б е р к е л и. Сахат! Откуда ты? Кто тебя вызывал?

Д у р с у н о в а. Я.

Э с е н о в. Ну, знаешь, Аксолтан… Всему есть границы.

Д у р с у н о в а. Это необходимо. Сам потом убедишься. Ты на меня не сердишься?

С а п а р о в (вытирая пот, машинально). Скушай конфетку.

Д у р с у н о в а. Присядьте, товарищ Сахат. Вы хорошо знаете Тойлы?

С а х а т. Он мой друг. Третий год вместе работаем.

К у р т г е л ь д ы. Ясное дело, он своего дружка чернить не станет.

Д у р с у н о в а. Как же ваш друг оказался под судом?

С а х а т (кивнув в сторону собравшихся). Об этом надо у них спросить.

Б е р к е л и (пугливо). А ты налево машину не гоняй. Не используй государственный транспорт в личных интересах.

С а х а т. Кто это доказал?

Б е р к е л и. Ты лучше спроси, кто этого не знает?

С а х а т. Не надо, начальник, валить с больной головы на здоровую.

Б е р к е л и. Гнусная ложь! Они сговорились.

Э с е н о в. Почему же ты молчал до сих пор?

С а х а т. А я не молчал. Не один раз сигнализировал. Но все мои заявления вы, товарищ Эсенов, возвращали обратно. Только не мне, а вот лысому… Беркели то есть.

Б е р к е л и. Прошу меня оградить.

С а х а т. А когда Тойлы снизили в должности, я, а со мной еще двое из гаража записались к вам на прием, товарищ Эсенов. Мы до сих пор ждали этого приема, если бы вот не такой случай… Товарищ из центра.

Д у р с у н о в а. Расскажите нам, товарищ Сахат, все, что вам известно.

С а х а т. Попробую.

З а т е м н е н и е.

Контора гаража. За столом Б е р к е л и в очках, щелкает на счетах. Снаружи доносятся гудки автомашин, шум моторов.

Б е р к е л и (кричит). Эй, Сахат! Позови-ка сюда Тойлы. (Пауза. Щелкает на счетах.)

Входит Т о й л ы в рабочем комбинезоне.

Т о й л ы. Звал?

Б е р к е л и (не глядя). Ты кто?

Т о й л ы. Подними голову — увидишь.

Б е р к е л и. Тойлы… Да, ты мне нужен. (Хочет запереть ящик стола, замок не работает.) Вот окаянный! Опять! Сахат! Сахат! (Выходит.)

Тойлы садится на табуретку, скручивает папиросу. Вбегает А й л а р.

А й л а р. Хорошо, что я тебя застала. Знаешь, что я сделала? Только не ругайся.

Т о й л ы (испуганно). Ну?!

А й л а р. Купила два билета.

Т о й л ы. Куда?

А й л а р. В театр. Сегодня «Отелло». Ой, мне так захотелось.

Т о й л ы. Ну и правильно. Только как бы ты не испугалась, когда мавр начнет душить Дездемону. Это ведь может ему повредить. (Нежно дотрагивается до ее живота.)

А й л а р. Оставь, бессовестный… Увидят.

Тойлы смеется.

Тебе смешно, а меня каждый день тошнит.

Т о й л ы. Ешь лимоны.

А й л а р. А кислое ему не повредит?

Т о й л ы (прислушиваясь). Лысый идет… Иди и приготовь твое самое красивое платье, а мне погладь мой любимый галстук. Знаешь, серебристый в искорку.

А й л а р. Я думала, мы вместе домой пойдем. Разве твоя смена не кончилась?

Т о й л ы. Лысый просил немного задержаться. Что-то у него стряслось.

Входит Б е р к е л и, за ним С а х а т.

Б е р к е л и. Опять заело, понимаешь. Посмотри, что там можно сделать.

С а х а т (проходя к столу). Привет, Айлар.

Б е р к е л и. А! И Айлар здесь. Как жизнь молодая?

А й л а р. Дышим помаленьку.

Б е р к е л и. Дыши, дыши! Это тебе сейчас полезно. А пока иди домой и приготовь для мужа обед повкусней и посытней. А у нас по горло работы. Семилетку выполняем.

Т о й л ы. Я скоро. Иди.

Айлар уходит.

Б е р к е л и. Ну и бабенку ты себе подцепил. Загляденье!

Т о й л ы. Не бабенка она, а жена. Какой у тебя приказ?

Б е р к е л и. Да не приказ. Так — просьбишка. Придется, Каландаров, сегодня поработать две смены.

Т о й л ы. Вот тебе раз! А я собрался пойти с женой в театр.

Б е р к е л и. Нашел куда деньги тратить. Вся наша жизнь театр. А мы в ней актеры. Понял? Играй свою роль получше здесь, где тебе деньги платят, а на сцену глазеть нечего. Это для дураков. Понял?

Т о й л ы. Не понял, почему я должен работать две смены, что за аврал?

Б е р к е л и. «Э-56» встала на ремонт. Машин не хватает. Не останавливать же стройку. А ты — театр! Придумал тоже!

Т о й л ы. Но ведь эта машина совсем недавно была в ремонте?

Б е р к е л и (бьет кулаком по столу). Кто здесь заведующий? Ты или я?

Т о й л ы. Ты. Пока…

Б е р к е л и (свирепеет). Я тебе дам — пока. Скручу так, что и дыхнуть не сможешь со своей красоткой. Для чего ты здесь? Отвечай.

Тойлы молчит.

Ты здесь для того, чтобы неукоснительно выполнять распоряжения руководства. Мы оба стоим на вахте семилетки. Только я — здесь (показывает наверх), а ты — там (показывает вниз). Понял? Все. Иди за баранку. (Собирает бумаги и уходит.)

С а х а т. Ну и фрукт! (Смеется.)

Т о й л ы. Скажи, Сахат, ведь «Э-56» только-только вышла из ремонта. Верно я говорю?

С а х а т. Вышла и опять стала. Что-то с радиатором… Хасан вел ее такой дорогой, где и лошадь не пройдет.

Т о й л ы. А как его туда занесло?

С а х а т. Беркели послал.

Т о й л ы. Зачем?

С а х а т. Хасан просил никому не говорить об этом. Он боится Беркели пуще огня. Но мне он признался, по секрету.

Т о й л ы. Хасан пожилой человек. И трус. Боится, что его с работы выгонят. Говори, Сахат. Не прикрывай жулика.

С а х а т. Тут, понимаешь, в одном дальнем селе Беркели держит баранов десятка два.

Т о й л ы. Двадцать баранов?!

С а х а т. Точно. И вот, то ли он чего испугался, то ли еще что. Словом, решил продать поскорей этих баранов на базаре. Ну и послал за ними Хасана на машине «Э-56». По дороге или, лучше сказать, на бездорожье в радиаторе закипела вода. Туда-сюда… Пришлось гнать машину до ближайшего села. Авария, конечно. (Прислушивается.) Лысый идет. Ты смотри не оставайся на вторую смену. Мы ему не батраки. (В дверях уступает место Б е р к е л и.)

Б е р к е л и. Исправил замок?

С а х а т. В порядке. (Уходит.)

Б е р к е л и (протягивая бумажку Тойлы). Держи наряд.

Т о й л ы. Ты, начальник, лучше такси найми и этот наряд отдай водителю. Я его не возьму.

Б е р к е л и. Ты свои анекдоты прибереги для Айлар. Мне смеяться некогда. Надо план выполнять.

Т о й л ы. Не гонял бы ты казенную машину за баранами, была бы она в порядке и план бы не пострадал.

Б е р к е л и. Ты что? Запсиховал?

Т о й л ы. Будь здоров, начальник. Подумай на досуге. (Идет к выходу.)

Б е р к е л и (вне себя). Стой! Стой, я тебе говорю!

Тойлы остановился.

Болтун несчастный! Наглец! Если ты повторишь где-нибудь кому-нибудь то, что сейчас здесь сказал, я тебе в похлебку таких скорпионов накрошу, что ты у меня на всю республику завизжишь!..

Т о й л ы. А может быть, ты себе сам такую похлебку каждый день готовишь? Угомонись, начальник! Остынь! (Уходит.)

Б е р к е л и (вслед). Гад! Ну, погоди у меня!

З а т е м н е н и е.

И опять кабинет Эсенова. Сосредоточенные лица. Молчание.

Б е р к е л и (вдруг срывается с места). Спасите! Оболгали! Погубили! Товарищ редактор, заступитесь!

Д у р с у н о в а. Не надо кричать, Беркели. Крик — слабый аргумент. (Протягивает ему несколько листков бумаги.) Взгляните лучше. Это может вас заинтересовать. Список лиц, которые держали у себя ваших баранов. И подписи. Список тех, кто продавал их на базаре. Тоже подписи. А вот письменное признание водителя Хасана.

Б е р к е л и (хватает листки и рвет их на части). Вранье! Ложь. Фальшивка.

Д у р с у н о в а (спокойно). В копиях.

Пауза.

Э с е н о в. Ничего подобного я не подозревал.

Б е р к е л и. Товарищ начальник, один раз. Только один раз… Я честный человек. Товарищ прокурор! Вы женщина! Вы поймете. Всего лишь разок… Товарищи дорогие!

Э с е н о в. Вон!

Беркели мечется по комнате и, с трудом найдя выход, выбегает.

А л л а н а з а р. Вах! Ну и прохвост! Ай, ай, ай! И каких только людей не бывает на свете!

Д у р с у н о в а. Скажите, Сахат, а что вы знаете о протоколе, составленном Алланазаром?

А л л а н а з а р. Все по надлежащей форме. Комар носу не подточит.

С а х а т. Делом Тойлы должен был заняться другой работник милиции, но Беркели просил назначить именно Алланазара.

С а п а р о в. Он меня уверял, что Алланазар лучше других знает шоферов стройуправления.

С а х а т. Алланазар знает одного Беркели.

А л л а н а з а р. Об этом человеке я лишь здесь узнал всю правду.

Д у р с у н о в а. Не хотите ли вы в таком случае узнать всю правду и о себе? Продолжайте. Сахат, прошу вас.

З а т е м н е н и е.

Снова контора гаража, в которой собрались ш о ф е р ы в ожидании заведующего.

Г о л о с а. Опаздывает сегодня лысый…

— Что-что, а это за ним не водится…

— Идет! Да это не он!.. Милиция!

Входит А л л а н а з а р. Его пошатывает, и он часто облизывает губы. Подходит к столу и жадно выпивает стакан воды. Садится и вынимает из планшета бумаги.

А л л а н а з а р. Где Тойлы? Позвать сюда Тойлы. Живо.

Т о й л ы (подходя). Я — Тойлы…

А л л а н а з а р. Ух, как грозно! (Передразнивая.) Я — Тойлы. Знаю, что ты Тойлы. Ты меня не пугай!

Т о й л ы. Зачем мне вас пугать? Но и я не из пугливых.

А л л а н а з а р. Ты мне ответь. Ты кто? Шофер или за… застемитель министра. Тьфу! Заместитель.

Т о й л ы. Если бы я был замминистра, вы бы в таком виде мне на глаза не показывались.

Смех.

А л л а н а з а р. В каком таком? В каком мотом котом? Тьфу!

Т о й л ы. Про кота я не сказал ни слова.

А л л а н а з а р. Молчать! А ну сдавай паспорт.

Тойлы подает.

И военный билет давай.

Тойлы подает.

И эти давай… права!

Г о л о с а. Права!

А л л а н а з а р. А я что говорю? Давай.

Тойлы подает и еще протягивает иллюстрированный журнал.

А это что?..

Т о й л ы. В этом номере рассказ напечатан интересный. О геройском подвиге одного милиционера.

А л л а н а з а р. А ну спрячь! Спрячь, говорю. Ты лучше объясни, почему ты… того, почему ты… казу…

С а х а т. Он что-то хочет сказать про козу…

А л л а н а з а р. Не мешай! Почему ты того… не подчиняешься приказу?

Г о л о с а. А приказ неправильный! Несправедливый! Нет оснований одного из лучших водителей переводить на другую должность!

А л л а н а з а р. Приказ есть приказ. Его отдает… чаналь…

Т о й л ы. Какой чаналь?

Г о л о с а. Он хочет сказать — начальник.

С а х а т. Случается, что и у начальника ишак умнее хозяина.

А л л а н а з а р. Не то говоришь. Надо так: у начальника и ишак не дурак.

С а х а т. Складно у тебя получается. Может быть, еще какой-нибудь стишок вспомнишь?

А л л а н а з а р. Не морочьте мне голову! Пусть Тойлы один отвечает. Остальные — вон!

Шум. Протесты.

Ну ладно. Только тихо у меня. (Тойлы.) Значит, приказ чана… тьфу, начальника ты считаешь незаконным?

Т о й л ы. Безусловно.

А л л а н а з а р. Так и запишем.

Т о й л ы. Запишите также, что я подал заявление начальнику управления и уже десять дней жду ответа.

А л л а н а з а р. Заявление… Объявление… Появление. Я знаю только одно: ты не работаешь и не уходишь. Следовательно, ты кто? Тунеядец. Все!

Шум. Возгласы.

Не галдеть! Пусть теперь решает суд! На, распишись!

Т о й л ы. Можно прочитать?

А л л а н а з а р. Милиции не доверяешь? Читай, если грамотный.

Г о л о с а. Не расписывайся, Тойлы! Не расписывайся.

Т о й л ы (прочитав, возвращает бумагу). Возьмите.

А л л а н а з а р. А подпись?

Т о й л ы. Во-первых, поправьте орфографические ошибки. Не пратокол, а протокол, не туниядец, а тунеядец. И Тойлы надо писать с большой буквы, потому что это имя, а Тойлы — че-ло-век.

Г о л о с а. Да! Да! Тойлы — человек.

Т о й л ы. А во-вторых, приходите в трезвом виде. Тогда распишусь.

А л л а н а з а р. Учить меня вздумал? Грамоте? Или этим, как они называются, каз… казо… законам? Поздно, браток. То есть я хотел сказать наоборот…

С а х а т. Рано?

А л л а н а з а р. Не перебивайте меня! Я знаю, что говорю. Слушай, Тойлы! Даю тебе еще… пять дней. Последний срок. Не подпишешься — пеняй на себя. Ответишь на суде. Все. (Собирает бумаги.) Родись у меня такой сын, я бы его живьем в землю закопал.

С а х а т. Не беспокойся. Такого сына у тебя не будет.

А л л а н а з а р. Это почему?

С а х а т. По закону природы.

А л л а н а з а р. Чтоб вам всем провалиться! (Уходит и сейчас же возвращается.) Слушай, Тойлы. Ты можешь войти в мое положение? У меня трое детей. Не подпишешь — начальник решит, что я не справился с заданием. Ну, что тебе стоит? Подпиши.

Тойлы подписывает.

Ломодец! (Уходит, стараясь шагать прямо.)

Г о л о с а. Ну, зачем ты? Зачем подписал? Эх, Тойлы.

Т о й л ы. А я подмахнул его же фамилию.

Смех.

З а т е м н е н и е.

Кабинет Эсенова. А л л а н а з а р с жалким, растерянным видом смотрит на С а п а р о в а. Пауза.

С а п а р о в (задыхаясь). Можешь считать, что на этом кончился твой милицейский стаж.

А л л а н а з а р. У меня ведь трое… Трое у меня детей. Начальник… Вы же знаете…

С а п а р о в. А хоть двадцать! Я бы и этих троих у тебя забрал. Ну, какой ты отец? Пьяница, невежда, обманщик! Всю городскую милицию покрыл позором. (Мочит платок водой из графина и прикладывает ко лбу.) Ой, голова! (Кричит.) Уйди с глаз моих!

Алланазар, кашляя и что-то бормоча, выходит из кабинета.

Д у р с у н о в а. Благодарю вас, товарищ Сахат. Вы свободны.

С а х а т. В случае чего… Всегда в вашем распоряжении. До свиданья. (Уходит.)

П е р е н г л и е в а. Недоразумения всегда возможны. Но ведь потом был суд…

С а т л ы к о в. И суд правый, за это я отвечаю головой. На мой вопрос, будет ли он работать, Тойлы отвечал, прямо глядя мне в глаза: «Нет, не буду».

Д у р с у н о в а. Прошу извинить, товарищ судья, но Тойлы вам отвечал не так.

С а т л ы к о в. Разве вы вели судебное разбирательство?

Д у р с у н о в а (спокойно). Вот копия протокола. Разрешите, я прочту вам это место. «Я шофер. У меня квалификация, стаж. По другой специальности я работать не согласен». (Подает ему бумагу.) Вот, убедитесь сами.

Э с е н о в. В чем же разница?

Д у р с у н о в а. Для тебя никакой, а для судьбы человека — огромная. От нее зависел приговор, не так ли, товарищ прокурор?

П е р е н г л и е в а. Да, с юридической точки зрения…

Д у р с у н о в а. И не только с юридической.

С а т л ы к о в (пробежав протокол). Значит, вот в чем моя ошибка?

Д у р с у н о в а. Она лишь следствие многих и более сложных причин. Дело Тойлы показалось вам малоинтересным, будничным, недостойным вашего пристального внимания. Приняв на веру полученные по телефону характеристики, пробежав безграмотно составленный протокол, вы за папкой с бумагами не увидели человека, его будущее. Вы даже не слышали толком, что и как отвечал на ваши вопросы Каландаров. Приговор был для вас предрешен.

С а т л ы к о в. Позвольте! Позвольте! (Взволнованно пьет воду.) Я редко имею дело с журналистами, я привык отчитываться перед избирателями.

Д у р с у н о в а. Дело не в отчете, а в правосудии и… человечности.

С а т л ы к о в. Вы слишком увлекаетесь психологией, товарищ Дурсунова. Это свойство всех литераторов. Мы же оперируем конкретными фактами и железной логикой. До сих пор Верховный суд ни разу не отменял наших решений.

Д у р с у н о в а. Не все дела попадают в Верховный суд. Да и вы сами не находите нужным докладывать все подробности дела. Кое о чем вы умалчиваете.

С а т л ы к о в. Например?

Д у р с у н о в а. Скажите, кто был государственным обвинителем?

С а т л ы к о в. В таких случаях мы обычно привлекаем общественного обвинителя, с места работы подсудимого.

Д у р с у н о в а. Кого же вы привлекли на этот раз?

С а т л ы к о в. Кого? Если мне не изменяет память, одного из работников гаража управления, некоего Халлыева. В этом деле он разбирается лучше прокурора. Или ему тоже нельзя доверять?

Д у р с у н о в а. Халлыева направил к вам Беркели. Собрание его не выдвигало. Да и собрания никакого не было.

С а т л ы к о в. Как?!

Д у р с у н о в а. Да, представьте себе. А кроме того, Халлыев племянник Беркели, сын его родной сестры. Вам это было тоже неизвестно? Читайте! Вот заявление шоферов. (Передает ему бумагу.)

С а т л ы к о в (читает и в волнении опять пьет воду). Но ведь Тойлы все же отлынивал от работы и машины не сдавал. И мы можем считать, что он использовал ее в личных целях.

Д у р с у н о в а. Это и надо было доказать. Но только не опираясь на слова Беркели. Ведь как поступал сам Беркели, вам, надеюсь, теперь известно? Да если бы Тойлы и захотел перейти на другую работу, кто бы его принял? Ведь Алланазар отобрал у него все документы. (Пауза.) Вот и придется нам с вами теперь решать вопрос — кто же в конце концов настоящий преступник?

К у р т г е л ь д ы (вспылив). Вам хочется непременно оправдать Тойлы. Вы пытаетесь доказать, что черное — это белое. Но ведь всем известно, что этот хулиган прямо на улице, среди бела дня, при всем честном народе избил меня, что я попал в больницу. За одно это он заслуживает тюрьмы.

П е р е н г л и е в а. Действительно, товарищ Дурсунова, против этого факта трудно возразить.

К у р т г е л ь д ы. Может быть, он и здесь не виноват?

Д у р с у н о в а. Да. Не виноват.

К у р т г е л ь д ы (хохочет). Теперь я не удивляюсь, если товарищ газетный работник объявит, что не из пшеницы пекут чурек, а из чурека делают пшеницу. Век живи, век учись. Скажите, а Тойлы вам случайно не родственник?

Д у р с у н о в а. Тойлы — мой брат.

К у р т г е л ь д ы. Вах! Комментарии излишни.

Д у р с у н о в а. И не только мой. Он и твой брат, Эсенов, и ваш, товарищ Перенглиева, и даже ваш, Курт Гельдыевич.

К у р т г е л ь д ы. Не понимаю.

Д у р с у н о в а. Для того чтобы это понять, достаточно прочесть моральный кодекс строителя коммунизма. Вот он, над головой вашего начальника. Очевидно, он висит слишком высоко, а вы страдаете врожденной близорукостью.

Пауза.

Э с е н о в. Хорошо, Аксолтан, все это так. Но ведь ты не станешь сомневаться, что этот бедняга (указывает на Куртгельды) был избит своим «братом» Тойлы и отправлен в больницу.

Д у р с у н о в а (с усмешкой). Бедняга?.. Жаль, Эсенов, что до сих пор ты не научился снимать маски со своих сотрудников.

К у р т г е л ь д ы. Что? Здесь не маскарад, товарищ репортер. Здесь советское учреждение, и я, хоть и маленький человек, не позволю…

Д у р с у н о в а. Берегите нервы, Куртгельды. Они вам еще пригодятся. Скажите: за что это вас вдруг избил Тойлы? Просто так, ни с того ни с сего?

К у р т г е л ь д ы. Хулигану не нужно поводов для хулиганских поступков.

Д у р с у н о в а. В таком случае позвольте изложить вам события в их последовательном порядке, опираясь на показания самых различных свидетелей.

Звонит телефон.

Э с е н о в (поднимает трубку, с раздражением). Ну?! Еще нет. Тогда позвоню сам. Не знаю. Ничего не знаю. (Бросает трубку.)

Д у р с у н о в а. Я постараюсь не злоупотреблять вашим вниманием. Итак…

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Уголок городского сквера. На скамейке сидит Т о й л ы с книгой в руках. Он прислушивается к пению птиц, пытаясь временами подражать их свисту. Мимо проходит О ф е л и я в очень коротком пестром платье, в туфлях на гвоздиках, через плечо большая модная сумка.

Т о й л ы (проводив ее глазами). Тоже птичка! (Взглянув наверх.) Но не из вашей породы, певуньи. (Берется за книгу.)

Вскоре раздается громкий, не очень натуральный смех Офелии. Тойлы встает. Возвращаются О ф е л и я и К у р т г е л ь д ы в новом костюме, франтовато одетый. Он несет в руках сверток, завернутый в газету. Увидев их, Тойлы уходит в сторону.

К у р т г е л ь д ы. Вот уютная скамейка. В тени и никого нет. Присядьте.

О ф е л и я (садится и медленно разворачивает сверток, смеясь от предстоящего удовольствия). Ну, посмотрим, что тут такое? О, красный свитер!

К у р т г е л ь д ы. Шерстяной. Рижского производства.

О ф е л и я. Рига?! Колоссально. (Прикладывает его к себе.) Идет?

К у р т г е л ь д ы. С ума сойти. Этот свитер создан для фей, а вы лучшая из них.

О ф е л и я. Вы умеете говорить комплименты.

К у р т г е л ь д ы. Только слепец не оценит вашей красоты. Эта фигура, эта талия, эта прическа, эти чудесные ножки! Взгляните на эти чулки. Они из Ленинграда.

О ф е л и я. Изумительно! И двадцать первый номер, мой размер.

К у р т г е л ь д ы. Наденьте, прошу вас.

О ф е л и я. Что вы? У меня ноги в пыли. Вы же знаете, что делается на наших улицах.

К у р т г е л ь д ы. К вам не может пристать ни единая пылинка.

О ф е л и я. И потом сегодня так жарко!

К у р т г е л ь д ы. Не лишайте меня радости полюбоваться вашими ножками именно в этих чулках. Вот, я опускаюсь перед вами на колени.

О ф е л и я. Не надо! Не надо! Вы испачкаете ваши элегантные брюки.

К у р т г е л ь д ы. Ах, что мне брюки! Ты! Одна ты! (Тяжело дышит.)

О ф е л и я. Я начинаю вас немножко бояться.

К у р т г е л ь д ы (с грозной страстью). Наденешь?! Говори?

О ф е л и я. Ах! Хорошо. Только успокойтесь. (Надевает чулок и выставляет ногу вперед.) Ну как?

К у р т г е л ь д ы (дотрагиваясь до ноги Офелии). Я умираю. Не мешайте мне умирать.

О ф е л и я (бьет его по руке). Уберите руку.

К у р т г е л ь д ы. В тебе одной моя жизнь. Все остальное чушь и ерунда.

О ф е л и я. О! А кино, театр, книги, журналы? Спорт, танцы, наконец?

К у р т г е л ь д ы. Это все не для меня.

О ф е л и я (смеясь). Вы отсталый человек. (Хочет снять чулки.)

К у р т г е л ь д ы. Нет, нет. Не снимайте!

О ф е л и я. Но я за них еще не заплатила.

К у р т г е л ь д ы. Платить? Вы мне?! Ха!

О ф е л и я. Конечно! Я и так пользуюсь вашей любезностью, но чужие вещи мне не нужны. (Открывая сумку.) Итак, сколько?

К у р т г е л ь д ы (закрывая сумку). Если бы вы знали, как я мечтал об этой встрече, с какой нежностью собирал для вас подарки, вы бы не ставили этого грубого вопроса. Одним только словом вы разрушаете мечту и раните и без того кровоточащее сердце.

О ф е л и я. Вы умеете красиво говорить!

Куртгельды, Молчите! Все кончилось. Я проснулся, но я не вижу света. (Сидит мрачный, опустив голову.)

Пауза.

О ф е л и я. Ну, что с вами? Перестаньте. Хорошо. Пусть эти чулки будут подарком. Но свитер? Он сколько стоит?

К у р т г е л ь д ы. Опять! Сколько стоит! Сколько стоит! Мне денег девать некуда. А вы заладили одно и то же и только оскорбляете честного человека, влюбленного в вас. Вы что, таким способом набиваете себе цену?

О ф е л и я (поджимая губы). Я вас не совсем понимаю…

К у р т г е л ь д ы (спохватился). Ну, ну, я пошутил. Последний раз я спрашиваю вас — возьмете вы свитер или нет?

О ф е л и я. Совесть не позволяет.

К у р т г е л ь д ы. Тогда смотрите! (Зажигает спичку.) Я превращу его в золу и смешаю с пылью.

О ф е л и я (кричит). Вы с ума сошли! Такую вещь! Дайте сюда. (Хватает свитер.) Ведь он куплен на ваши трудовые деньги.

К у р т г е л ь д ы (декламируя). Мой труд и жизнь моя тебе, тебе одной!

О ф е л и я. Мне ужасно неловко. Ведь мы с вами даже как следует не знакомы.

К у р т г е л ь д ы (протягивает руку). Курт Гельдыевич.

О ф е л и я. Как? Как? (Смеется.) Очень симпатичное имя. А меня зовут Офелия.

К у р т г е л ь д ы. Офф! Элия!.. Сшибает с ног.

О ф е л и я. Оно заимствовано у Шекспира. Вы, конечно, Шекспира знаете?

К у р т г е л ь д ы. Он здесь живет? А где работает?

О ф е л и я (заливается смехом). Что вы! Что вы! Это знаменитый драматург, писатель. И он уже давно умер. У себя в Англии.

К у р т г е л ь д ы. Ах, вы про того Шекспира?!

Офелия продолжает смеяться.

К у р т г е л ь д ы. Писателем стать легче всего. Я и сам могу сочинять стихи.

О ф е л и я. В самом деле? Обожаю поэтов и артистов. Это я сама назвала себя Офелией. Мое настоящее имя Огулкурбан.

К у р т г е л ь д ы. Тоже недурно. Постойте, дайте попробовать. (Хватается за голову и усиленно шевелит тубами.) Вот, слушайте. Не дразни меня взглядом, Огулкурбан! Не играй моим сердцем, Огулкурбан! Ты чище самых душистых роз, Огулкурбан! Ярче ты самых ярких звезд, Огулкурбан! На песке я целую твои следы. Ты Лейла моя, Огулкурбан! Я твой Меджнун, Куртгельды.

О ф е л и я. Железно!

К у р т г е л ь д ы. Ой! (Вскакивает.)

О ф е л и я. Что с вами?

К у р т г е л ь д ы. Спрячьтесь! Прячьтесь скорей!

О ф е л и я. От кого?

К у р т г е л ь д ы. Жена сюда идет.

О ф е л и я. Вы женаты? Это мило!.. Берите обратно ваш свитер или возьмите деньги.

К у р т г е л ь д ы. Что вы делаете?

О ф е л и я. Я избегаю женатых мужчин. Один раз я чуть своими глазами не поплатилась.

К у р т г е л ь д ы. Прячьтесь, вам говорят. (Бросается в сторону, спотыкается и падает.) Ой! Нога!.. Кровь! (Отползает в сторону за куст.)

О ф е л и я. Мне прятаться не от кого и незачем.

Входит Б и б и г о з е л ь.

Б и б и г о з е л ь. Стой, стой, негодяй! (Смотрит на Офелию.) Ну конечно, еще одну крашеную подцепил.

О ф е л и я. Что вы хотите этим сказать?

Б и б и г о з е л ь. В зеркало на себя посмотрите.

О ф е л и я (вынимает зеркальце, смотрится). И что? (Вполне довольная собой.) Порядок. А вы грубая, невоспитанная женщина. И ваш муж трус и невежда. Он даже не знает, кто такой Шекспир. Примите. (Протягивает ей сверток.)

Б и б и г о з е л ь. Что это?

О ф е л и я. Ваш муж хотел мне подарить, но у таких типов, да еще женатых, я подарков не принимаю. Носите сами. Счастливо оставаться. (Вздернув голову, уходит с победоносной улыбкой.)

Бибигозель присела на скамейку и горько плачет. К ней подходит Т о й л ы.

Т о й л ы. Ну, ну, Бибигозель. Стоит ли так огорчаться. Ведь ничего особенного не произошло.

Б и б и г о з е л ь (сквозь слезы). Измучил он меня. Не могу я больше терпеть. То за одной волочится, то за другой. И где он их находит? Зачем было жениться на мне? Зачем? Он и мне когда-то объяснился в любви, а я, дура, уши развесила. (Разворачивает сверток.) Вот, посмотри, Тойлы. Теперь он мне таких вещей не покупает.

Т о й л ы. Куртгельды хотел его продать. Я слышал, как они торговались.

Б и б и г о з е л ь. Не утешай меня, Тойлы. Ведь я отлично знаю своего мужа. Будто это в первый раз. Деньги его губят. Деньги… Смотрю на него, и мне страшно.

Т о й л ы. У него так много денег? Где он их достает?

Б и б и г о з е л ь. Не знаю. Ничего не знаю. Мне он ничего не говорит, ничего не объясняет. Накупил дорогих ковров. Потом машину. И дом на имя отца. А теперь швыряет их на женщин. Девать ему их некуда. Чем это кончится, и подумать боюсь. Сил у меня больше нет. Заберу ребенка и уйду. Вот посмотришь, Тойлы. Мы ему больше не нужны. (Уходит в слезах.)

Тойлы задумался, рассматривает свитер. Входит, прихрамывая, К у р т г е л ь д ы.

К у р т г е л ь д ы. Чего она тут наболтала?

Т о й л ы (подает ему свитер). Держи.

К у р т г е л ь д ы (быстро хватает). Вернула все-таки?

Т о й л ы. Кто?

К у р т г е л ь д ы. Ну, эта… Офф… (Вдруг разозлившись.) Кто, кто?! А тебе какое дело?

Т о й л ы. Слушай, Куртгельды. Угомонись. У тебя чудесный сынок и жена молодая, красивая, преданная. Все еще любит тебя. А ты как себя ведешь? Каждый день у тебя новая. Ведь среди них, надо думать, и порядочные девушки попадаются. Каются потом всю жизнь. Стыдись.

К у р т г е л ь д ы. Почему ты всюду нос суешь? Кто тебе за это платит? Иди-ка лучше поищи себе работу. Довольно без дела слоняться. (Толкает его.)

Т о й л ы (покачнулся, но на ногах устоял). Ты, брат, осторожней. Рукам воли не давай. А я тебя больше уговаривать не буду. Пусть тобой займется товарищеский суд. (Хочет идти.)

К у р т г е л ь д ы. Смотри, Тойлы! Со мной шутки плохи.

Т о й л ы. А что ты со мной сделаешь?

К у р т г е л ь д ы. Тогда увидишь!

Т о й л ы (усмехнувшись). Страшно! Неужели ты так уверен, что на тебя управы не найдется?

К у р т г е л ь д ы. Ах ты доносчик проклятый! (Бросается на него с кулаками.)

Тойлы защищается. Драка. Куртгельды вошел в раж. Наскакивает все напористей, ничего не видя вокруг себя. Вбегает О ф е л и я с чулками в руках.

О ф е л и я. И чулки свои забирай. (Увидев дерущихся.) Ой, ой! Люди, сюда! Убивают. Милиция! На помощь! (Убегает.)

Тойлы, защищаясь, коротким ударом сшибает Куртгельды с ног и быстро уходит.

К у р т г е л ь д ы (орет, размазывая кровь на ноге). Ой, ногу сломал! Кость торчит. Ой, спасите! Конец пришел.

О ф е л и я возвращается вместе с А л л а н а з а р о м.

О ф е л и я. В век атома, капрона, нейлона на улице средь бела дня дерутся, а милиционера не сыщешь. Это дикость!..

А л л а н а з а р. Я же пришел. Чего вы, красоточка, нервничаете?

О ф е л и я. А сколько мне стоило вас уговорить. Видите, один уже убежал. Но нападал этот. Я и в «Скорую помощь» на всякий случай позвонила.

А л л а н а з а р. Куртгельды, да это никак ты? Что тут произошло?

К у р т г е л ь д ы. Избили меня. Покалечили. Инвалидом стал.

А л л а н а з а р. На моем участке? (Офелии.) Вы будете свидетелем?

О ф е л и я. Конечно.

А л л а н а з а р. Сознательная девочка. Молодец. (Куртгельды.) Кто он? Как его зовут? (Собирается писать.)

К у р т г е л ь д ы. Это же Тойлы!

А л л а н а з а р. Опять этот молодчик? Очень хорошо. (Офелии.) Вы слышали, свидетельница? (Дотрагивается до ее рукава.)

О ф е л и я. Только, дорогой, не надо меня трогать. На платье может остаться пятно.

А л л а н а з а р. Подпишите!

Входит А й л а р в белом халате медсестры.

А й л а р. Где пострадавший?

К у р т г е л ь д ы. Я пострадавший.

А й л а р. Вы упали?

К у р т г е л ь д ы. Меня избили. Сломали ногу. Видите — кровь.

А й л а р. Кто? Хулиганы?

А л л а н а з а р. Хулиган один, но самый отчаянный. Я его знаю. Сегодня же передам дело в суд.

О ф е л и я. И правильно сделаете.

А л л а н а з а р (Айлар). И вы должны подписать.

А й л а р. Да, таких молодчиков надо строго наказывать. (Не читая, подписывает протокол.) Помогите мне отнести товарища в машину.

К у р т г е л ь д ы. Ой! Больно, не могу идти! (Хочет опереться на Офелию.)

О ф е л и я. О, пожалуйста! Не прикасайтесь!

З а т е м н е н и е.

Комната Тойлы. О н сидит у приемника и слушает музыку. Входит А й л а р с чемоданчиком в руках. Тойлы ее не замечает.

А й л а р. Ты что-то стал увлекаться симфониями, дорогой.

Т о й л ы. Ш-ш-ш! Сейчас конец. (Дирижирует финальными аккордами, потом, выключив приемник, подходит к Айлар и обнимает ее.) Здравствуй, солнышко мое. Когда слушаешь хорошую музыку, лучше становишься. И сильнее чувствуешь того, кого любишь. А тебе бы хотелось легкую музыку? Прошу! (Переключает приемник и кружит Айлар в танце.)

А й л а р. Осторожней, сумасшедший! Мне же нельзя.

Т о й л ы. Ой, забыл! Ну садись… Я приготовил твое любимое блюдо.

А й л а р. Только руки вымою. И переоденусь. Я принесла тебе целую кучу новостей.

Т о й л ы. Расскажешь их потом, когда пойдешь в декретный отпуск.

А й л а р. Но тебе будет это интересно. Ваш Куртгельды попал в больницу.

Т о й л ы. Что с ним?

А й л а р. Какой-то хулиган напал на него в городском сквере, избил и повредил ногу.

Т о й л ы. Ногу?

А й л а р. Ну, не очень повредил. Куртгельды больше испугался. Хотя, если бы я не подоспела, он потерял бы порядочно крови.

Т о й л ы. А кто… этот хулиган?

А й л а р. Он убежал. Но Алланазар говорит, что он его знает и передаст дело в суд.

Т о й л ы. Вот как?!

А й л а р. А что? Разве ты не согласен? По-моему, таким головорезам спускать нельзя. (Берет чайник, чтобы заварить чай.) И я акт подписала. Как свидетель…

Т о й л ы. Ты?! Айлар, девочка моя! (Взволнованно шагает по комнате.)

А й л а р. А ты бы разве не подписал?

Т о й л ы. Ты прочла протокол?

А й л а р. Некогда мне было. Куртгельды стонал так, будто его режут на части.

Т о й л ы. Ну, женушка, я тебя поздравляю.

А й л а р. С чем?

Т о й л ы. Этот хулиган твой муж.

Чайник падает из рук Айлар и разбивается вдребезги.

А й л а р. Ты шутишь?..

Т о й л ы. Нет. А вот чайник бить не надо.

А й л а р. Постой… Я что-то не понимаю… Ты избил Куртгельды? За что? Никогда с тобой этого не бывало.

Т о й л ы. Я защищался. Он наскочил на меня, как дикая кошка. Ну, я немного занимался боксом. Сшиб его одним ударом и…

А й л а р (садится на пол и горько плачет). О, дура, дура! Какая я дура! Ничего не узнала, никого не расспросила. Подмахнула бумажку не глядя. Исполнила свой гражданский долг. Вот дура!.. Тойлы, а почему он на тебя накинулся?

Т о й л ы. Я его пристыдил. Пригрозил ему товарищеским судом. Ну, ты потом все узнаешь.

А й л а р. Когда? После того, как тебя посадят в тюрьму?

Т о й л ы. Не посадят. А если даже… То моя любовь к тебе…

А й л а р. Ой, Тойлы! Не говори так… Я не выдержу этого. Не перенесу. (Плачет еще сильнее.)

Т о й л ы (помогает подняться с пола). Возьми себя в руки. Ведь ты же не хочешь повредить нашему ребенку? Умой еще раз лицо. И поешь. Тебе нужно беречь свои силы.

З а т е м н е н и е.

Кабинет Эсенова. Все сидят не шевелясь, на своих местах, один К у р т г е л ь д ы стоит с независимым видом, поглядывая на собравшихся.

К у р т г е л ь д ы. Ну и что? В чем дело? Вы обвиняете меня в том, что я сделал подарок хорошенькой девушке. Уж такие у меня привычки, и никого это не касается. Судите обо мне по моей работе. Назначьте ревизию. Пусть придут хоть полсотни контролеров — они никаких злоупотреблений не обнаружат. У меня все чисто, как в первоклассной лаборатории. Я честный работник, я люблю свое дело, и я знаю законы. Начальник может подтвердить.

Д у р с у н о в а. Это так, Эсенов?

Э с е н о в. Я ничего криминального за ним не замечал. Впрочем, если ты сомневаешься, спрашивай у Тойлы. Он для тебя, по-видимому, высший авторитет.

Д у р с у н о в а. А я уже спросила…

К у р т г е л ь д ы. Представляю, что он вам наговорил, этот мошенник. Он уже осужден за тунеядство и хулиганство и будет еще привлечен за клевету. А ко мне в контору милости просим, хоть завтра приходите, и я вам представлю полный отчет. На складе, как говорится, ажур.

Д у р с у н о в а. Зачем же завтра? Мы многое сможем выяснить и сегодня. (Пауза.) Сколько времени вы работаете в управлении?

К у р т г е л ь д ы. Три года.

Д у р с у н о в а. У вас есть родители?

К у р т г е л ь д ы. Один отец. Он очень стар, и я ему помогаю.

Д у р с у н о в а. Вы хороший сын. А кто помогает вам?

К у р т г е л ь д ы. Мой труд.

Д у р с у н о в а. А какая у вас зарплата?

К у р т г е л ь д ы. Девяносто два рубля.

Д у р с у н о в а. А каким образом вам удалось за короткий срок приобрести десяток очень дорогих ковров, купить дом на имя отца за двадцать тысяч и машину? Я уже не говорю о подарках Офелии и другим шекспировским героиням.

К у р т г е л ь д ы. Машину я выиграл по лотерейному билету.

Д у р с у н о в а. Вам повезло.

К у р т г е л ь д ы. Единственный раз в жизни. Обо мне даже в газетах писали.

Д у р с у н о в а. А билет номер двенадцать тысяч триста шестнадцать, серия тридцать шесть? Ведь он тоже выиграл. Правда, всего лишь ручные часы, но все-таки… Вы этот билет никому не подарили?

К у р т г е л ь д ы. То есть как?

Д у р с у н о в а. Вы не забыли вашего соседа по больничной койке? Помните, когда вы попали туда, избитый «хулиганом» Тойлы?

П е р е н г л и е в а. Простите, товарищ Дурсунова, вы допускаете при допросе недозволенные приемы. Ваша ирония может сбить обвиняемого и привести его в замешательство.

Д у р с у н о в а. Простите, товарищ Перенглиева, но я не юрист, а всего лишь газетный работник. Я не допрашиваю и не обвиняю, я всего лишь стремлюсь восстановить истину.

К у р т г е л ь д ы (оживленно). Да, да! Вы прибегаете к недозволенным приемам. Вы не следователь и не мое начальство. Я имею право вам не отвечать.

Д у р с у н о в а. Как хотите. Тогда нам придется обратиться к другим источникам.

З а т е м н е н и е.

Больничная палата. На одной из коек лежит К у р т г е л ь д ы, рядом на другой — с т а р и к с бритой головой. Он при разговоре сильно заикается, почти на каждом слове.

З а и к а. Сосед! А сосед!..

К у р т г е л ь д ы. Ну?

З а и к а. Ты вот, к примеру, такое слышал? Атом, водород… Это что? К добру или не к добру?

К у р т г е л ь д ы. Я спать хочу. Отстань.

З а и к а. Говорят, одним фунтом атома можно заставить большую фабрику работать несколько лет. (Подумал еще.) Сосед… А сосед! А ты слыхал, что теперь решили навсегда запретить войну?

К у р т г е л ь д ы. Не слыхал. И я этому не верю.

З а и к а. А во что ты веришь?

К у р т г е л ь д ы. Только в себя. И ты от меня отстань. У меня бессонница.

З а и к а. Вот человек… И поговорить нельзя. (Некоторое время молчит.) Сосед! А сосед! А как с хлопком в этом году? Уродился?

Куртгельды молчит.

И откуда тебе знать? Ты, видно, и газет не читаешь. (Пауза.) Сосед, я слышал, сегодня таблица пропечатана лотерейная. Проверь, сделай такое одолжение, мои билеты. Вот, все пять штук с собой захватил.

К у р т г е л ь д ы (приподнявшись). Слушай, дядя, честно прошу, отвяжись от меня. Я свои уже проверил. Иди в читальню, там тебе кто-нибудь поможет.

З а и к а. А ты выиграл?

К у р т г е л ь д ы. Выиграл… Часы. Ручные. Отстань. (Ложится и прячет голову под подушку.)

З а и к а (садится). Да ну? Счастливый ты человек, оказывается. А вдруг и я? Бывает же так! И читальня, наверно, закрыта… Сосед! А сосед!

Входит А й л а р.

А й л а р. Спать, спать. Время позднее. Прекратить разговоры. А то вы у меня никогда не поправитесь. (Укладывает Заику и поправляет на нем одеяло.) Спокойной ночи.

З а и к а (сует ей свои лотерейные билеты). Сестра, на вот, проверь. Сосед часы выиграл. Да, да. Ручные. А вдруг и я?.. А? Мне теперь не заснуть. Будь доброй, внучка.

А й л а р. Ну, ну, не волнуйтесь. Сейчас принесу таблицу. Только не разговаривать! (Уходит.)

З а и к а (размечтавшись). Сосед… А сосед! А вдруг и я часы выиграл? Сыну отдам. Он в этом году десятилетку кончает. На доктура учиться решил. Мой сын — доктур! Ай-ай-ан! Сосед! А сосед! Ты что на это скажешь?

К у р т г е л ь д ы. Я скажу, что с таким вредным характером ты и карандаша не выиграешь.

З а и к а. Подавись ты своим языком!

Возвращается А й л а р с таблицей в руках.

А й л а р. Давайте посмотрим. (Проверяет.) Этот ничего не выиграл. И этот ничего… И этот…

З а и к а. Уж где мне?.. Если бы я был счастливым, не стал бы заикой.

А й л а р (удивленно, радостно). Дедушка! Дедушка! Ты знаешь… (Проверяет.)

З а и к а. Что? Неужели выиграл? Часы?

А й л а р. Погоди, погоди, еще раз проверю…

Куртгельды привстал и не отрываясь смотрит на Айлар.

З а и к а. Не верю. Не верю. Да не мучай меня. Говори скорей!

А й л а р. Ур-ра! Дедушка, поздравляю.

З а и к а. Неужели часы?

А й л а р. Поднимай выше. Машину! «Москвич»!

Заика хочет что-то сказать, но в изнеможении падает на подушки.

К у р т г е л ь д ы. «М… м… москвич»?! Не может быть! Покажи!

А й л а р. Вот билет. Смотрите! А я пойду всем расскажу. Пусть вся больница знает, какой у нас дед-богатырь лежит. (Убегает.)

Куртгельды берет газету, билет и сверяет номер.

З а и к а. «Москвич»? Она не ошиблась?

К у р т г е л ь д ы (мрачно). Да… «Москвич». Точно.

З а и к а (говорит не заикаясь). Я готов молиться на тебя, сестра!

К у р т г е л ь д ы. Ты что? Заикаться перестал?

З а и к а. Да! (Говорит очень быстро.) Запомни последнее слово Заики. Запомни последнее слово Заики. Люди, люди!

К у р т г е л ь д ы (зажимая ему рот). Не ори! Зачем собирать народ?

З а и к а. Двойное счастье. Двойное счастье! Я выиграл «Москвич», «Москвич»! И я больше не заика. Я больше не заика.

К у р т г е л ь д ы. Замолчи. Кто много болтает, у того счастье не задерживается.

З а и к а. Верно, верно. Молчу, молчу!..

К у р т г е л ь д ы. Машину будешь брать или деньгами?

З а и к а. Зачем мне машина? Мне надо дом отремонтировать. Сыну пальто купить. Дочери свадьбу справить. Расходов тьма. А «Москвич» сколько стоит?

К у р т г е л ь д ы. Три тысячи рубликов!

З а и к а. О! О! Я столько денег сразу никогда и не видел. А ты, сосед? Видел?

К у р т г е л ь д ы. Послушай, если тебе не нужна машина, продай мне билет. Я давно собираюсь купить машину. Три тысячи наличными дам. Пойдешь домой богатым человеком.

З а и к а. Наличными? Три тысячи?

К у р т г е л ь д ы. Своими руками можешь отсчитать. Вот твой билет. Отдашь мне его потом.

З а и к а (берет билет). Нет, нет, скажут еще, что я спекулянт.

К у р т г е л ь д ы. Что ты сам себе голову морочишь? (После паузы.) Три пятьсот хочешь?

Заика смотрит на него испуганно.

Ну, что глаза выпучил? Слушай! Четыре тысячи дам!

З а и к а (откидываясь на подушки). Погоди. Голова закружилась. (Пауза.) Ты вот такой богатый, а газет не читаешь. Почему?

К у р т г е л ь д ы. Опять за свое. Ты решай скорей. А то сейчас придут. Упустишь свое счастье, потом всю жизнь раскаиваться будешь. Да!.. Я тебе еще свой билет отдам в придачу. Часы сыну подаришь. Ну, чего ты трясешься? Ты же эти деньги не воруешь?

З а и к а. А сестра?

К у р т г е л ь д ы. Что сестра? Скажешь, что пошутил. Скажешь, что у тебя был только один билет, а остальные все мои. Да с этой сестрой легко, она всему поверит. И вообще положись на меня. Я же тебе добра хочу. Я же вижу, какой ты замечательный старик. В доску свой.

З а и к а. Боже мой! Боже мой! Четыре тысячи… Часы… И заикаться перестал… Откуда сразу такое счастье? (Плачет.)

К у р т г е л ь д ы. Перестань. Идут.

З а и к а. А билет где? (Шарит по одеялу.) Потерял!

К у р т г е л ь д ы (ищет по полу). Тише ты!.. (Находит.) На. Держи! Только смотри, не умри раньше срока. Лежи спокойно. А когда начнешь говорить, опять заикайся.

Вбегает А й л а р.

А й л а р. Весь дежурный персонал поздравлять идет.

З а и к а (заикаясь). Сестра, вы не меня, вы его поздравляйте. Я пошутил. У меня только один билетик был, и он часы выиграл. Остальные все его. Сосед! А сосед! Правду я говорю?

Айлар смотрит на обоих с удивлением.

К у р т г е л ь д ы. Да, Айлар. Я тебе постеснялся сказать, что и свои билеты хочу проверить. Попросил таблицу у соседа, и вот, оказывается, так повезло. Я теперь рад, что и в больницу попал. Буду теперь катать таких красавиц, как ты. Подай знак, и машина у ворот.

А й л а р. Пусть «Москвич» принесет радость твоей семье. А я, если надо, и такси найму.

К у р т г е л ь д ы. Глупая ты девочка. Разве собственную машину можно чем заменить?

З а и к а. Ид-ид-ут!

К у р т г е л ь д ы. Поздравлять идут. (Вскакивает и в одном белье начинает приплясывать.)

З а т е м н е н и е.

Снова кабинет Эсенова.

Д у р с у н о в а. Если подсчитать стоимость дома, машины, ковров и всего, что приобрел Куртгельды за два года, получится больше тридцати тысяч рублей. Товарищ прокурор, вы могли бы ежемесячно зарабатывать тысячу рублей?

П е р е н г л и е в а. Если бы была академиком, возможно.

Д у р с у н о в а. А вы, товарищ судья?

Сатлыков молчит.

Так в чем же загадка? Каким образом заведующий складом стройуправления ухитряется получать в несколько раз больше прокурора, судьи и даже министра? Кто в этом виноват?

П е р е н г л и е в а. Прежде всего мы сами.

С а т л ы к о в (указывая на Куртгельды). А он и глазом не моргнет. Послать к нему ревизию на склад — все документы окажутся в порядке.

П е р е н г л и е в а. Ревизоры с такими вот (кивнув на Куртгельды) нередко заодно, и в этом мы тоже виноваты.

К у р т г е л ь д ы (подняв голову). Вы не имеете права ставить меня в один ряд с расхитителями.

Э с е н о в. Лучше помолчи.

К у р т г е л ь д ы. А что мне бояться? Да, деньги у меня есть. Хватает. И живу я весело. И другим не мешаю. И за девушками ухаживаю. А в какой статье Конституции сказано, что я не имею права зарабатывать столько, сколько мне нужно? Вы сначала докажите, что я вор. Документально. А так что? Одна болтовня. Дамские фокусы. Я, конечно, извиняюсь, товарищ газетный уполномоченный. Счастливо оставаться. (Удаляется, не опустив головы.)

Пауза.

С а п а р о в. Да!.. Документы у таких субъектов всегда как стеклышко. Но теперь я за него возьмусь. Он у меня не выскользнет. (Уходит решительной походкой, вытирая пот с лица и шеи.)

Д у р с у н о в а (с печалью в голосе). Лучше поздно, чем никогда.

Пауза.

П е р е н г л и е в а. Что вы думаете об этом, судья?

С а т л ы к о в. Не всегда удается заглянуть в чужую душу, если в данном случае вообще можно говорить о душе.

П е р е н г л и е в а. И вы начали увлекаться психологией, Сатлыков.

С а т л ы к о в. Следственный материал не давал мне повода привлекать к ответу Куртгельды или Беркели, но я не оправдываюсь. Это мой промах. Я судил односторонне.

П е р е н г л и е в а. А вы что скажете, Эсенов?

Д у р с у н о в а. Как же это могло случиться, что шофер Тойлы Каландаров попал под суд, а заведующие складом и гаражом продолжают греться под твоим крылом?

Э с е н о в. Я, вероятно, ослеп.

Д у р с у н о в а. Но ты и оглох, раз не слышал, что говорит Тойлы. И тебе лично, и на производственном совещании, и на партийном собрании.

Э с е н о в. Он говорил так много и долго, что его уже больше никто не слушал.

Д у р с у н о в а. Никто? А не те ли только, кому слышать не хотелось?

Э с е н о в. Перестань. Это невыносимо. Никакие нервы не выдержат. Даже руки начали дрожать.

П е р е н г л и е в а. Но они у вас не дрожали, когда вы отдавали под суд невинного человека?

Э с е н о в. Нечего, Перенглиева, кивать на других. Вы дали санкцию, не проверив ни одного факта.

С а т л ы к о в (повышая голос). Эсенов! Думай, что говоришь. Это ведь ты ее обманул.

П е р е н г л и е в а. Пусть говорит. У него есть для этого все основания. Я виновата. Я, конечно, очень виновата. И я… я… О, как горит у меня лицо. (Смотрится в зеркальце и пудрится.) Вы знаете, товарищ Дурсунова, когда я волнуюсь или заработаюсь до поздней ночи, у меня часто бывают приливы к голове и лицо покрывается красными пятнами. Но это, правда, скоро проходит… Скоро проходит… (Продолжает пудриться, потом вдруг с размаху швыряет пудреницу на пол и, опустив голову на спинку кресла, глухо рыдает.)

Д у р с у н о в а. Успокойтесь. Выпейте воды. Эсенов, у тебя чего-нибудь успокаивающего не найдется? Ну, хоть валерианки?..

Эсенов молча махнул рукой.

П е р е н г л и е в а. Я сейчас… сейчас… Не обращайте внимания. (Затихает.)

Д у р с у н о в а. А я пока расскажу вам маленькую басню. Бежала как-то Лиса с мешком краденой рыбы и вдруг повстречала Волка: «Эй, Лиса, что это у тебя в мешке?» Лиса не растерялась и отвечает: «Мой хан, я принесла тебе две рыбины, выбирай пожирней». Бросила волку две рыбы, а все остальное унесла с собой в мешке.

Пауза.

С а т л ы к о в. Вы хотите сказать, что Беркели и Куртгельды похожи на эту лису?

Э с е н о в. А я, значит, по-твоему, волк?

Д у р с у н о в а. Мой волк доверчив и малопредприимчив. Ты, пожалуй, опаснее.

Э с е н о в (кричит). Я больше не позволю издеваться над собой! Если мы школьные друзья, это не значит, что ты можешь бросать мне в лицо голословные обвинения. Я буду жаловаться в ЦК…

Д у р с у н о в а. Я думаю, в ЦК читают газеты…

Телефонный звонок.

Э с е н о в. Кто? Что? Какой ужин? К черту! Отменяется. Все отменяется. Мы и без того сыты по горло. (Бросает трубку.)

Д у р с у н о в а (очень спокойно). В подтверждение своих слов я хочу рассказать товарищам об одной твоей встрече с Тойлы. Надеюсь, ты ее вспомнишь.

З а т е м н е н и е.

Тот же кабинет, но днем, при солнечном освещении. За столом Э с е н о в, говорит по телефону.

Э с е н о в. Но вы же сами знаете, что не хватает людей. Очень острое положение. Я, конечно, приму все меры и постараюсь через месяц сдать этот объект.

Входит С а х а т.

С а х а т. Простите, что вошел без разрешения. Вот мое заявление. Прошу освободить меня от работы.

Э с е н о в. Что случилось?

С а х а т. План и график у нас — пустые слова.

Э с е н о в. Давай без политграмоты. Говори толком.

С а х а т. Опять одна бригада в простое. Такое напряжение, а шоферам делать нечего. До каких пор это будет продолжаться? Техники полно. Трех-, пяти-, семитонные краны. Бульдозеров сколько хочешь, а шоферы ждут наряды, в козла играют. И такое говорят, что, если бы вы послушали, вам бы стало очень не по себе. Я так работать не хочу!

Входит Т о й л ы.

Э с е н о в (к нему). Это ты его науськал?

С а х а т. Наоборот. Каландаров говорит, что не заявление об уходе надо писать, а требовать работы.

Э с е н о в. Какая бригада простаивает?

Т о й л ы. На шестом участке до сих пор не закончен монтаж крана. График сорван.

Э с е н о в. Вчера мне подали рапорт. Монтаж завершен. И кран стоит. Вон, даже отсюда из окна видно.

Т о й л ы. Видно, да не слышно.

Э с е н о в. Как так?

Т о й л ы. Неверный расчет. Вместо пятнадцати метров рельсовой колеи проложили одиннадцать. Разве так можно?!

Э с е н о в (Сахату). Позови бригадира.

Сахат уходит.

Т о й л ы. Товарищ Эсенов, ну, скажите мне! Почему так получается? Будто в управлении и хозяина нет.

Э с е н о в. Хозяин есть. И я это тебе докажу. Не нравится — переходи туда, где лучше. А мне ораторы не нужны.

Т о й л ы. Я знаю. Вам нужны такие подхалимы, как Беркели, и такие жулики, как Куртгельды. Они играют на вашем самолюбии и набивают себе при этом карманы.

Э с е н о в. Может быть, по-твоему, они и меня кормят, и мне без них не обойтись?

Т о й л ы. Теперь, пожалуй, и обойдетесь. Постройка вашего дома закончена. Не дом, а дворец. А стройматериалы для него взяты со складов Куртгельды.

Э с е н о в. Что?! Что ты сказал?! Ха-ха-ха! (Пауза.) Что ты еще можешь к этому прибавить?

Тойлы идет к выходу.

Стой!

Тойлы останавливается.

Послушай доброго совета. Иди и подумай, хорошенько подумай, что ты здесь наговорил своему начальнику, и уж больше нигде и никому этого не повторяй. Во избежание… Понимаешь?..

Т о й л ы. И вам есть о чем подумать, товарищ Эсенов. Приглядитесь внимательно, кому улыбается наше время и на кого оно хмурится. Если сегодня наша бригада не выйдет на работу, мы все пойдем в трест. (Уходит.)

Эсенов о чем-то сосредоточенно размышляет, потом быстро хватает телефонную трубку. Вбегает Б е р к е л и.

Б е р к е л и. Вам, начальник, надо самому поговорить с шоферами, я больше не могу. Наскакивают, как петухи! Орут, требуют, угрожают. А всех натравливает этот подонок Тойлы. Сиди себе спокойно, получай свою зарплату. Так нет, его, видите ли, график беспокоит, план ему спать не дает. Демагог!

Э с е н о в (положив трубку на место). Какой же ты к черту заведующий гаражом, если позволяешь кричать на себя?

Б е р к е л и. Вах!.. И ты на меня сердишься, начальник.

Э с е н о в. Слушай меня внимательно. (Говорит негромко, но медленно и отчетливо.) Если Тойлы мешает работе, так убери его из гаража. И чем скорей, тем лучше. И чем дальше, тем лучше. Все.

Пауза.

Б е р к е л и (пятясь спиной к двери). Так. Ясно. Теперь мне все ясно. (Исчезает.)

З а т е м н е н и е.

Снова кабинет. Э с е н о в сидит неподвижно за столом, опершись головой на руку и прикрыв ею глаза. С а т л ы к о в подходит к П е р е н г л и е в о й, садится с ней рядом и берет ее за руку.

Д у р с у н о в а (тихо). И это не все. Было совершено еще одно злодеяние… Можно сказать, убийство…

П е р е н г л и е в а (вздрогнув). Товарищ Дурсунова…

С а т л ы к о в (глухо). Мы бы не могли не знать…

Д у р с у н о в а. Убить или довести до смерти — какая разница? (Пауза.) В тот день, когда Тойлы вызвали в суд, он сразу же пошел домой…

З а т е м н е н и е.

Комната Тойлы. А й л а р перед зеркалом примеряет вечернее нарядное платье. Входит Т о й л ы.

А й л а р. Взгляни, дорогой. Сегодня наш концерт в Доме культуры. Я буду выступать в этом платье. Тебе нравится?

Т о й л ы. Платье мне нравится, а то, что ты будешь выступать, — не очень.

А й л а р. Я ведь не буду танцевать, я буду только петь. Это можно. Или, может быть, ты просто ревнуешь?

Т о й л ы. Конечно!

А й л а р. Ой, Тойлы, ты глупый… (Смеется.) Представь себе, что ты сидишь в зрительном зале, а я выхожу на сцену в этом платье, тут сбоку у меня будут цветы, и начинаю петь. (Поет.)

Т о й л ы (прижимает к себе Айлар и целует ее волосы). Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

А й л а р (смеясь). Хватит! Ты сомнешь мне платье.

Т о й л ы. Да… Тяжела разлука с любимой… (Вдруг спохватывается.)

А й л а р (освобождаясь). Какая разлука?

Т о й л ы (смущен). Я… Я это… на твою песню.

А й л а р. Нет, нет. Не верю. С тобой что-то случилось. Вот даже глаза темней стали.

Т о й л ы. Просто устал…

А й л а р (трясет его за плечи). Тойлы! Ведь мы никогда ничего не скрывали друг от друга, Тойлы!

Т о й л ы. И нездоровится немного…

А й л а р. Неправда! Ты меня не обманешь. Я же читаю тебя, как открытую книгу. Я же вижу каждую буковку в твоей душе. Ну, откройся мне, если не хочешь, чтоб я волновалась, если не хочешь принести вред нашему ребенку.

Пауза.

Т о й л ы. Ладно, сядь. Слушай. И, прошу тебя, будь умницей. Сдаваться я не собираюсь.

А й л а р. Ты попал в аварию?

Т о й л ы. Они хотят убрать меня с дороги. Они готовы меня погубить. А почему? Они боятся меня, Айлар моя. Да, боятся.

А й л а р. Кто?

Т о й л ы. Люди, которые сейчас сильнее. Но я вырву дубину из их рук. Я разоблачу их…

А й л а р. Любимый!

Т о й л ы. Вот, вот — уже слезы. И в глазах ужас. И ты вся дрожишь. Девочка моя, успокойся! Ведь я говорю на всякий случай…

А й л а р. А мы были так счастливы.

Т о й л ы. И еще будем. Будем. Где мой чемодан? (Достает.) Мне нужны брюки, рубашка, полотенце, несколько платков…

А й л а р (укладывая вещи). Ты куда собираешься ехать?

Т о й л ы. В Ашхабад. Дело касается не только меня одного. Пусть об этом знает народ. Вот, я тут все написал. Подробно. Самолет, если не ошибаюсь, летит через час. Справлюсь еще разок по телефону.

А й л а р. Я поеду тебя провожать.

Т о й л ы. Нет, нет! Я всего на три-четыре дня. Жди меня, не нервничай. Ничего тяжелого не поднимай. Ешь побольше и молоко пей. Пусть наш сын набирается сил. Для счастья тоже нужны силы. Укладывай пока, — я сбегаю, позвоню… (Уходит.)

Айлар старается овладеть собой, несколько раз перекладывает вещи. Входит Б е р к е л и.

Б е р к е л и. Где он? Где Тойлы?

А й л а р. Он улетает в Ашхабад.

Б е р к е л и. Вот дурья голова. Сдавал машину, акт не подписал.

А й л а р. А почему он сдал машину?

Б е р к е л и. Вах! Мужа судят, а жена ничего не знает.

А й л а р. А что он сделал?

Б е р к е л и. Нет, вы только посмотрите на нее. Ни о чем понятия не имеет. Вот они, современные женщины. А меня уговаривают жениться. Нет, слуга покорный.

А й л а р (подходя вплотную). В чем он провинился? За что его судят? Говорите же! (Хватает его за рукав.)

Б е р к е л и. Не цепляйся, словно кошка. Не судят, а уже осудили. И срок дали.

А й л а р. Тюрьма? Тойлы в тюрьму? За что? За что?

Б е р к е л и. За хорошие дела не судят. Судят за преступления. Твой муж — преступник. Опасный преступник. Поняла? И как ты его до сих пор не раскусила? (Уходит.)

Айлар пошатнулась, протянула руки вперед и упала без чувств.

З а т е м н е н и е.

Та же комната, но Айлар уже нет. М е д с е с т р а собирает инструменты, склянки, бинты и прячет их в сумку. Вбегает Т о й л ы.

Т о й л ы. Вы зачем? Что вы здесь делаете? Айлар! Айлар! Где моя жена?

М е д с е с т р а. Увезли в больницу.

Т о й л ы. Началось? Уже? Как она? Да говорите же!

М е д с е с т р а. Жива… Пока. (В дверях.) А вот ребенка вы не сумели сберечь. (Уходит.)

Тойлы стоит неподвижно, потом медленно подходит к брошенному концертному платью, прячет в нем лицо и беззвучно плачет.

З а т е м н е н и е.

Кабинет Эсенова. Э с е н о в сидит в той же позе, прикрыв лицо рукой. П е р е н г л и е в а и С а т л ы к о в рядом, согнувшись, с застывшими, мертвыми лицами. Пауза.

П е р е н г л и е в а. Как это ужасно!

Д у р с у н о в а. Все, что я рассказывала вам, я напишу в газету. Не вините меня, молодой прокурор, и вы, уважаемый судья! Не поминайте лихом. Я ничего не могу скрыть от народа. Прощайте! (Собрав бумаги, медленно уходит.)

Телефонный звонок. Эсенов, не отнимая одной руки от лица, снимает другой трубку и тут же бросает ее обратно на рычаг. Свет постепенно гаснет. Остается лишь Сатлыков на авансцене.

С а т л ы к о в. Теперь начнется настоящий суд.

З а н а в е с.

1965

Перевод А. Файко.