Пьесы

Б а з а р - а г а С о л т а н о в — пенсионер.

А й п е р и - э д ж е — его жена.

Е л а м а н — их сын, директор хлопкового завода.

Б и б и — врач-хирург }

Н а з а р — следователь }

А к г ю л ь — студентка } — дети Еламана.

Б е л л и Ш а м у р а д о в — начальник жилуправления, муж Биби.

К л а р а.

В ЭПИЗОДАХ

А м а н г о з е л ь — соседка Солтановых.

С а д ы к — шофер.

Н а б а т — швея.

С о ю н — сотрудник жилуправления.

С а р ы е в — начальник отдела кадров.

К е м а л — инженер по технике безопасности.

С е к р е т а р ш а.

П р о х о ж и й в п а н а м е.

М о л о д а я п а р а.

С т а р у ш к а.

Ч е т в е р о р а б о ч и х.

Г ю л ь н а р а.

Наши дни в одном из городов Туркмении.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Раздвигается первый, основной занавес и открывает второй, внутренний, на светлом фоне которого проецируется вид южного города. Улицы, улочки, новые дома. Скверы и сады. Много зелени. Горизонт замыкает гряда снежных вершин. На переднем плане садовые скамейки.

Идет Б и б и. Ей лет 26 —27. Стройна, изящна и миловидна. Одета строго, элегантно. Носит очки в золотистой оправе. В руке большой портфель-сумка с ручкой. Она идет не спеша, не оглядываясь. Ее догоняет Б е л л и. Он в светлом франтовском костюме, непокорные волосы тщательно приглажены; небольшие черные усики. Он статен, ловок и подвижен. На вид ему лет 35 —36, не больше.

Б е л л и. Биби! Нельзя же так! Я бегу за тобой, как мальчишка, а ты будто даже не замечаешь. Меня… то есть нас, в этом городе каждая собака знает. Зачем привлекать внимание… не надо, как говорят русские, выносить сор из избы. Прошу тебя. Присядь хоть на минутку.

Биби садится на скамейку спиной к Белли. Сняв очки, она протирает стекла носовым платком и вновь надевает.

(Тоже садясь.) Ну вот. И хорошо… Всегда можно договориться. Ты врач, один из лучших хирургов в городе, при этом ты в высшей степени интеллигентна. У тебя должен быть кругозор.

Биби хочет встать, Белли ее удерживает.

Ну, не буду, не буду… Я не отрицаю — я виноват. Но ведь каждый из нас в чем-нибудь да виноват. Коварные законы природы. Человек, и в особенности мужчина, наполовину животное. И я не исключение. Но у меня есть и другая половина. Ты ее знаешь и любишь.

Биби привстает.

Во всяком случае, любила. (Берет ее за руку.) Но главная суть в том, что я, понимаешь, я люблю тебя!.. И прошу прощения. А что такого произошло? Подумаешь — один раз, невзначай, между прочим… Ты могла бы ничего и не узнать в конце концов…

Биби освобождает руку и отходит.

(Вскакивая.) Биби! Неужели ты бросишь все: дом, уют, комфорт? Ведь редкая женщина в городе обеспечена так, как ты, Биби! А если бы у нас были дети?

Биби уходит, не оглядываясь.

(Вновь садится. После паузы.) Ну и черт с тобой! Упрямая дура!.. Посмотрим, кто из нас первый прибежит…

Проходит т о л с т я к в п а н а м е.

П р о х о ж и й. Проводили супругу и решили немножко передохнуть? Разумно. А мы все не наглядимся на ваше семейное счастье, товарищ Шамурадов. И трогательно, и завидно… Салют. (Проходит.)

Белли передергивается и принимает другую позу. Закуривает сигарету. Проходят двое, м о л о д а я п а р а.

О н а. Конечно, он за ней следит.

О н. Зачем?

О н а. Значит, подозревает.

О н. Биби? Так ведь она сама добродетель.

О н а. Много ты понимаешь в женщинах, дружок!..

О н. Ты хочешь сказать…

О н а. Что ты глуп!

О н (поравнявшись с Белли). Привет начальнику всех жилплощадей нашего славного города!

О н а. Передайте вашей супруге, товарищ Шамурадов, что она волшебница. Ее последний рецепт…

О н. Идем, мы опаздываем.

О н а. О! Как ты мне надоел!

Проходят.

Белли вновь меняет позу, хватается за голову, но, вспомнив, что он может растрепать волосы, вынимает маленькое зеркальце и причесывается. Плетется с т а р у ш к а, опираясь на палку.

С т а р у ш к а. Следи, следи. Получше следи.

Б е л л и. За кем?

С т а р у ш к а. За женой своей. Уж не за мной, конечно…

Б е л л и. А что?

С т а р у ш к а. А то, что она все лечит да лечит. С утра до вечера всех лечит. И мужчин тоже лечит. Как бы ей самой так не заболеть!..

Белли вскакивает и быстро уходит. Старушка плетется дальше. Свет гаснет.

Поднимается внутренний занавес и открывает комнату в доме Солтановых. Это гостиная и столовая вместе. Тахта. Ковры. Овальный обеденный стол. Мебель модерн. На маленьком столике телефонный аппарат. Широкая застекленная дверь ведет на веранду, за которой виден тенистый сад. На веранде стоит ковровый станок с начатой работой. Другая дверь — в соседнюю комнату. Внутренняя лестница с площадкой ведет в верхние помещения. В комнате старики, д е д и б а б к а.

Базар, устроившись на тахте, старательно и аккуратно режет большую дыню. Айпери накрывает стол к обеду.

Б а з а р. Однако, духота!! Вроде как перед землетрясением…

А й п е р и. Веселей ничего придумать не сумел?

Б а з а р. Я тебя развлекать не нанимался.

А й п е р и. Тогда хоть что-нибудь умное скажи.

Б а з а р. А умное ты все равно не поймешь.

А й п е р и. И кто только тебе такой язык в рот засунул?

Б а з а р. А я тебе говорю, если не землетрясение, то потрясение какое-нибудь непременно будет.

А й п е р и. Ты что — пророк?

Б а з а р. Не совсем, но вроде… Ни один лист на деревьях не шелохнется. Будто замерло все, и дышать нечем. Так было вечером в сорок восьмом году перед землетрясением. Сноха наша первая заметила. «Тихо как… — сказала. — Словно притаился кто». И погибла, бедняжка, в ту же ночь погибла!..

А й п е р и. Ты что, хочешь, чтобы я заплакала?..

Б а з а р. Еламан наш восемнадцать лет бобылем ходит… Акгюль тогда совсем крошкой была, и до сих пор она о себе самой ничего не знает.

А й п е р и. Тише. Об этом лучше помолчи.

Б а з а р. А нас никто не слышит. (После паузы.) А вот Биби в том году было уже восемь лет почти…

А й п е р и. А тебе семьдесят шесть стукнуло. Дай языку передышку. Сиди себе и режь дыню.

Б а з а р. Не любишь ты хронологию!

А й п е р и. Я старых болтунов не люблю.

Входит Б и б и.

Б а з а р. А вот и Биби! Легка на помине.

А й п е р и. И в самый раз к обеду.

Биби молча проходит в соседнюю комнату.

Б а з а р. Что это с ней? И не поздоровалась и даже не посмотрела.

А й п е р и. У нее круглые сутки одни больные перед глазами — чего ей еще на нас смотреть?

Б и б и возвращается и начинает помогать Айпери.

Б а з а р (протягивая ей кусок дыни). На, попробуй. Настоящая «гуляби».

Б и б и. Потом, дед. После обеда.

Б а з а р. Ты что — устала? Или случилось что?

Б и б и (помолчав, тихо). Случилось…

А й п е р и (испуганно). Ой, внученька!..

Б а з а р. Жена, язык в футляре. Помни!

Пауза.

Б и б и (не повышая голоса). Я поссорилась с мужем и… ушла.

Пауза.

А й п е р и. А я-то, глупая, испугалась. Ссора мужа и жены что дождь весенний. Пройдет.

Б и б и. Нет, это теперь навсегда. Нога моя не переступит больше порог его дома.

Пауза. Старики с недоумением переглядываются.

Б а з а р. Ну, жена, разве это не землетрясение?

А й п е р и. Уж очень ты легко говоришь, внученька, — ушла. Этим не шутят.

Б и б и. Я и не шучу.

Б а з а р (вскакивает, отбросив нож и дыню). Не было еще в нашем роду такого бесстыдства!

А й п е р и. Отец!..

Б а з а р. Язык в футляре. На замке, на замке!.. Слишком много вам, женщинам, свободы дали. Тут советская власть малость перехватила. И что из того, что ты врач? Я твой врач. И я тебя вылечу.

Б и б и. Дедушка, выслушай…

Б а з а р. Не желаю! Я не желаю слушать, что у вас там произошло. Не мы его выбирали. Сама выбирала. Не мы в него влюблялись. Сама влюбилась.

А й п е р и. В наше время жену, убежавшую от мужа, считали помешанной и за волосы приволакивали обратно к хозяину.

Б и б и. Эти воды давным-давно утекли, бабушка.

Б а з а р. Вот я тебе покажу, куда они потекли!..

Б и б и. Ах, дед!.. Какой же ты…

Б а з а р. Молчать!

Через веранду стремительно вбегает А к г ю л ь с папкой в руках. Юная спортивная фигурка. Красавицей ее назвать нельзя, но взгляд от нее все-таки оторвать трудно.

А к г ю л ь (отбрасывая портфель). Позвольте! Как молчать? Я еще слова не успела произнести.

Б а з а р (отвернувшись, ворчливо). Это к тебе не имеет отношения.

А к г ю л ь. Все в этом мире имеет ко мне отношение. И я вообще не могу молчать, как сказал один из великих русских классиков. (Увидев Биби.) Биби пришла! Как я рада тебя видеть! (Обнимает ее и целует.)

Б и б и. Как экзамен, Акгюль-джан?

А к г ю л ь. Прежде всего я безумно хочу есть. Умираю с голоду. (Садится к столу, накладывает себе на тарелку с разных блюд и начинает быстро жевать.)

А й п е р и. Погоди, внученька, немножко. Еламан любит, когда мы обедаем все вместе. А сегодня и Биби кстати здесь, и Назар скоро придет.

А к г ю л ь (с полным ртом). Пока все соберутся, я в корчах упаду под стол. (Поперхнулась.) Ух! Воды!.. Воды…

Б а з а р (подает ей пиалу). На! Пей! Классик!

А к г ю л ь. По спине! Бейте по спине.

Все бьют.

Еще! Крепче!! Фу!.. (Вздыхает.) Кажется, проскочило.

Б и б и. Ты об экзамене скажешь хоть слово?

А к г ю л ь. Четверка! Первый экзамен сдала на четыре. Обрадую отца, — он не ждет от меня таких достижений.

Б а з а р. Ты-то обрадуешь, а вот Биби его огорчит.

А к г ю л ь. Как? Чем?!

Б и б и. Погоди!.. (Прислушивается.) Что за шум на улице?

А к г ю л ь (вскакивает). В самом деле! Ко мне пришли, наверно. (Выбегает и тут же возвращается.) Пианино! Нам привезли пианино. Отец сказал, что купит! И купил! Еламан Солтанов всегда держит свое слово. Весь в меня. Помогите отодвинуть стол. А кресла сюда. Вот так.

Движение, возня.

Без меня никто бы не догадался приготовить место.

Ч е т в е р о р а б о ч и х вносят пианино.

1-й р а б о ч и й. Куда его?

А к г ю л ь. Сюда, товарищи. Сюда, конечно. Чуточку назад. Осторожно. Так. Роскошно.

2-й р а б о ч и й (подает квитанцию). Распишитесь вот здесь в получении.

Б и б и. А деньги?

1-й р а б о ч и й. Все уплачено. Будьте здоровы.

А к г ю л ь. Дедушка, угости их нашим домашним вином.

Б а з а р. А ну тащи сюда!

Акгюль приносит кувшин, разливает вино в стаканы и с поклоном подает рабочим.

3-й р а б о ч и й. Пусть эта музыка удвоит веселье вашего дома.

А к г ю л ь. Вы оратор.

4-й р а б о ч и й. Он верхолазом был, да вот после землетрясения у него… (Показывает на голову.)

1-й р а б о ч и й. Ладно. Пошли. Счастливо оставаться.

Рабочие уходят.

А к г ю л ь. Бабушка, кусок мягкой материи. (Обтирает пианино.) Как зеркало! Смотреться можно.

Б и б и. А кто будет на нем играть?

Б а з а р. Как кто? Лауреат международного конкурса, Айпери Солтанова.

Общий смех.

А й п е р и. Смейтесь, смейтесь!.. Вот возьму назло вам всем и научусь.

А к г ю л ь. В каждом культурном доме должен быть инструмент. Вот мать моей подруги Марии тоже приобрела пианино. Не то напрокат, не то в рассрочку. И даже учительницу наняла для дочери, а у той ни слуха, ни разума, ни охоты! И пальцы как деревяшки. Она играет приблизительно вот так. (Показывает.)

Биби затыкает уши.

Голос с веранды: «Чье это изящное произведение?»

А к г ю л ь (вскочив). Папа!

Входит Е л а м а н. Высокий, плотный, несколько даже склонный к полноте. На вид ему лет 50, но волосы у него уже очень заметно поседели. Грустные глаза. Добрая, открытая улыбка.

Е л а м а н. Импровизация? Я не знал, что ты такая разносторонняя.

А к г ю л ь. Вся в тебя! (Целует его.)

Е л а м а н. И старшая здесь? Привет, доктор. Только Назара не хватает. Вероятно, наш знаменитый детектив занят раскрытием нового загадочного преступления…

Б а з а р. А сколько стоит эта штуковина, сынок?

Е л а м а н. Дело не в деньгах, отец.

Б а з а р. А в чем?

Е л а м а н. В мечте. В стремлении к прекрасному.

А к г ю л ь. Сегодня, папочка, ты говоришь, как влюбленный.

Е л а м а н. А тебе знакомо это чувство?

А к г ю л ь. Только по конспекту.

Б а з а р. Выпей-ка лучше вина, директор. Тут рабочие не допили. И, если можно, говори по-человечески.

Е л а м а н (поднимая стакан). За нашу семью. (Пьет.)

Б и б и. Но я все-таки не снимаю своего вопроса: кто будет играть на этом инструменте?

Е л а м а н. Кто? Минутку терпения. (Смотрит на часы.) Да… Уже пора. Пора встречать. Будьте радушны, приветливы так, как вы это умеете. И ничему не удивляйтесь. (Выходит.)

Акгюль, не устояв, бежит за ним.

А й п е р и. Биби, прибавь-ка еще салату, а я цыплят подложу. А ты, отец, кроме дыни еще арбуз нарежь, да посочней. (Хлопочет около стола.)

Биби и Базар ей помогают. Вбегает А к г ю л ь и останавливается в дверях.

А к г ю л ь. Граждане! Приготовьтесь упасть.

Б и б и. А что такое?

А к г ю л ь. Красавица! Высший сорт… Экстра… Прическа до сих пор. (Вытягивает волосы кверху.) Юбка до сих… Нет, пожалуй, даже повыше. (Приподнимает платье.)

Б и б и. Без демонстраций, девочка.

А к г ю л ь. Как будущий инженер, я люблю точность.

Б а з а р. Говори толком, в чем дело.

А к г ю л ь. Сам узришь, о мудрый патриарх семьи.

Б и б и. И молоденькая?..

А к г ю л ь. Помоложе тебя, сестричка.

Б а з а р. Да кто?!

А к г ю л ь (с театральным жестом). Вот!

Е л а м а н открывает дверь с веранды и пропускает вперед К л а р у. Описания Акгюль почти соответствуют действительности. Модная картинка с рекламного плаката. Привлекательна и очень стандартна.

Клара вопросительно смотрит на Еламана, на лице которого — гордость и торжество. Все кланяются, кроме Айпери, которая застыла в изумлении, и Базар принужден сзади рукой наклонять ей голову. Пауза.

К л а р а. О, и пианино уже на месте.

Все переглянулись.

Как уютно у вас… И как просторно… (Указывает на внутреннюю дверь.) Там еще комната? И наверху тоже? Веранда… Сад… Прямо дворец.

Е л а м а н. Прошу знакомиться. Это, Клара, мой отец Базар-ага. Был когда-то знаменитым борцом. К нему на состязание приезжали чемпионы из Хорезма, Бухары, даже Ирана.

К л а р а. И вы всех побеждали?

Б а з а р. Когда как. Мы соблюдали очередь. Ведь всегда можно сговориться.

К л а р а. Как интересно!

Е л а м а н. А это моя драгоценная мама — Айпери-эдже. Главная хозяйка и чудесная мастерица. Все эти ковры она соткала сама. Сколько узоров создали эти маленькие терпеливые руки.

К л а р а. Изумительно!

Е л а м а н. Ты видела станок на веранде? Мама готовит сейчас новую работу. А для кого? Пока секрет. А это моя старшая дочь Биби. Хирург. Кандидат медицинских наук. Кромсает людей вдоль и поперек. Но по натуре не кровожадна, а женственна и миролюбива.

Б а з а р (негромко). Ну, я бы этого не сказал.

А й п е р и. Помолчи, старик.

Е л а м а н. А это вот наша младшенькая. (Подталкивает Акгюль к Кларе.) Мед нашего дома, цветок семьи, наша звездочка, наша зорька — Акгюль.

А к г ю л ь (жмет Кларе руку). Мой отец, очевидно, поэт, но мы это узнаем только сегодня и только благодаря вам.

Биби фыркает.

К л а р а. Странно, но она как-то ни на кого из вас не похожа.

Е л а м а н (чуть смутившись). Она похожа на покойную мать. Как экзамен?

А к г ю л ь. Четверка, отец.

Е л а м а н. Пять было бы, конечно, лучше, но для начала сойдет. (Целует ее.) И есть еще сын, Назар, криминалист, начинающий следователь, подвизается в Управлении милиции.

К л а р а. Я ужасно люблю читать про сыщиков и шпионов.

Пауза.

Б а з а р. Имя у тебя, дочка, не туркменское. Ты откуда?

К л а р а. И папа и мама у меня туркмены. Живут в Ашхабаде, и я там родилась. Правда, многие говорят, что я больше похожа на кубинку или испанку.

А к г ю л ь. Действительно, в вас есть что-то… парагвайское!..

Биби опять фыркает.

Е л а м а н (нахмурясь). Прошу к столу, официальная часть программы закончена.

А к г ю л ь (расставляя стулья). Клара, вы, конечно, рядом с папой?

К л а р а (смотрит на Еламана). Я не буду обедать. Я сыта. Я лучше проверю звук пианино. А вы садитесь и кушайте. (Садится за пианино и берет несколько бурных аккордов. У нее сильный и точный удар.)

Б а з а р. Сынок, а касательно ремонта ты заранее сговорился?

Клара переходит на плавную, лирическую мелодию. Все слушают и потом аплодируют.

Б а з а р. Клара, доченька, а что-нибудь туркменское ты можешь сыграть?

К л а р а. К вашим услугам. (Наигрывает национальный мотив и сама себе подпевает.)

Б а з а р. Акгюль, а ну выходи и станцуй дедушке.

Биби выталкивает ее на середину комнаты, и Акгюль начинает танцевать, сперва робко, а потом все более увлекаясь. Все хлопают в такт ладошами.

К л а р а (играя). Ты двигаешься так легко, Акгюль. И грациозно. А твист умеешь?

А к г ю л ь. Вопрос!

Клара наигрывает твист, Акгюль танцует. Не выдержав, Клара срывается с места и, продолжая напевать, танцует вместе с Акгюль.

Б а з а р. Пустяковый танец. Его всякий жеребенок спляшет. Крути хвостом, и все дело. (Вертит бедрами, показывая, как надо крутить хвостом.) А ну, женушка, давай и мы с тобой! Чем мы хуже? (Тащит Айпери, та отбивается, кричит.)

Общий смех.

А к г ю л ь. Тишина! Открывается бал. По всем правилам. В семейно-домашней, интимной, лично-самодеятельной обстановке. Клара-джан, прошу вас, танго.

Клара играет танго. Акгюль танцует с отцом, Базар с Биби.

Е л а м а н. Теперь каждый день будем так танцевать.

Б а з а р. Только для этого я и задержался на этом свете.

Е л а м а н (остановившись и не отпуская от себя Акгюль). Минутку внимания.

Б а з а р. Ты еще речь хочешь произносить?

Е л а м а н. Я хочу сделать всего лишь небольшую информацию.

Все остановились и с любопытством ждут. Лишь Айпери у стола перебирает тарелки.

Б а з а р. Не греми посудой, жена, информация пойдет без аккомпанемента.

Е л а м а н (он несколько смущен). Дело в том… я все, так сказать, тщательно обдумал и принял, так сказать, твердое решение. Видите ли… (Помолчал.) Одним словом, я женюсь!..

Клара стоит около пианино и, опустив голову, нервно перебирает бусы. Все взгляды обращены на нее. Длительная пауза.

Б а з а р. Вот тебе, жена, и второе землетрясение.

А к г ю л ь (подпрыгивая). Ура! Я никогда не произносила слово «мама», как Биби или как Назар. А теперь и я могу это сделать. Мамочка! Мама! (Подбегает к Кларе и хочет ее обнять, но та отступает.)

Е л а м а н. Акгюль, прекрати свою клоунаду!

А к г ю л ь. То есть как это — клоунаду? Разве жена моего отца не моя мама? Впрочем, это называется, кажется, мачеха? Но не могу же я говорить: здрасте, товарищ мачеха! Спокойной ночи, товарищ мачеха! Или…

Е л а м а н. Закрой рот. И ты, Биби, перестань скалить зубы. Как не совестно?! А ты, отец, как видно, им подражаешь?

Б а з а р. У меня и зубов-то почти не осталось. Скалить нечего.

Е л а м а н. Клара, я очень прошу… (Хочет к ней подойти, но Клара вдруг срывается с места и стремительно убегает через веранду.)

Б а з а р. Птичка упорхнула.

Е л а м а н. Вот как вы встречаете мою невесту? Благодарю вас. (К Акгюль.) Беги за ней, догони и немедленно верни обратно.

Акгюль уходит.

Не вы ли все меня укоряли, что я восемнадцать лет бобылем живу? Что я, кроме завода своего, ничего не вижу и не знаю? А теперь, когда я встретил девушку и… полюбил ее…

У Биби вырывается из горла какой-то звук, но она старается замаскировать его кашлем.

А й п е р и (шепотом). Выпей водички.

Е л а м а н (почти кричит). Да!! Полюбил. Я сам никогда не думал, что в пятьдесят лет смогу влюбиться, как мальчишка. Я не артист, не писатель какой-нибудь, не кинорежиссер. Я простой хозяйственник, обыкновенный директор обыкновенного хлопкового завода. И вам кажется странным, что я сумел добиться любви такой молодой, такой очаровательной девушки?

Б и б и. Но в этом надо еще убедиться.

Е л а м а н. И я убежден. Я!! Это главное. Мы с Кларой встречаемся уже больше полугода, и это достаточный срок…

Б а з а р. …чтобы разобраться в бюджете.

Б и б и. Папа, ведь она моложе твоей дочери. Подумай!..

Е л а м а н. Слишком много приходится мне думать. Я хочу иногда и чувствовать, черт возьми. Но если вы все против…

А й п е р и. Что ты, мой дорогой. Этот дом твой, и добро это все твое, как хочешь, так и будет. Женись, сынок. Делай, как сердце подсказывает. А я никому не позволю обижать жену моего сына. Только у твоей старой матери одно желание…

Б а з а р. Чтобы твоя жена Клара носила длинное туркменское платье.

А й п е р и. Пусть одевается, как хочет. Хоть балериной. Лишь бы она сумела беречь честь и доброе имя нашей семьи.

Е л а м а н. Я ее не с улицы привел. Поймите!

Б и б и. Девушка, готовая выйти замуж за человека, который старше ее больше, чем на двадцать лет, — такая девушка, как хочешь, вызывает подозрение. На языке у нее любовь, а в сердце или, вернее, в мозгу другие… соображения.

А й п е р и. Двадцать лет!! Твой муж старше тебя всего лет на шесть, на семь, а как ты его радуешь? Теперь скорее к дракону побежишь, чем к нему.

Е л а м а н. В чем дело? Ничего не понимаю.

А й п е р и. Ушла от мужа и говорит — больше не вернусь.

Е л а м а н. Биби! Что это значит? Так сразу? Вдруг?

Б и б и. О, это совсем не сразу, отец. Это подготовлялось давно. Вы все не замечали или не хотели замечать.

Е л а м а н. Это недоразумение, и его надо срочно ликвидировать. Мы вместе пойдем к Белли или лучше позовем его сюда!

Б и б и. Не надо. Все кончено.

А й п е р и. Ну и будешь таять в одиночестве.

Б и б и. Я никогда не буду одинокой.

Б а з а р. Как это понять? Встречаешься тайком с каким-нибудь прохвостом! Да? Признавайся. Убью.

Б и б и. Не шуми, дед. Тебе это вредно. В наше время жизнь без мужа или без жены — это еще не одиночество. У меня много друзей и вы, моя семья, в которой я росла и вот выросла… Любимая работа, планы, задачи, желания… Одиночество — это когда отворачиваешься от людей или когда люди отворачиваются от тебя.

Б а з а р. Этот доклад ты можешь читать своим больным на ночь. Вместо снотворного. А делать будешь так, как тебе говорят.

Б и б и. Я сама знаю, что мне делать.

Б а з а р. Много вы все знаете! С жиру беситесь. Мужей, как гребенки, меняете. Знали бы вы о моей молодости. За кусок хлеба у бая конюхом работал. Кнут лошади, а мне пять. Десять лет из одного халата не вылезал. (С иронией.) Интересная работа… Желания… Я бы вам показал, как надо работать!

Б и б и (резко). Уж этому, дед, не тебе меня учить.

Б а з а р (вспылив). Как ты смеешь так мне говорить! Мне!! (Внезапно коротким ударом бьет Биби по щеке.)

В это время вбегает А к г ю л ь и останавливается как вкопанная. Биби сперва удивленно отступает, потом, отвернувшись, прислоняется головой к стене. Плечи у нее вздрагивают.

А к г ю л ь. Дедушка, ты мог ударить Биби? Нет, это мне, конечно, показалось.

Б а з а р (отходя, слабым голосом). Не раздражай меня, а то и тебе попадет. (Ложится на тахту лицом к стене и затихает.)

А к г ю л ь. Нельзя было так много танцевать, дед. Ты переутомился.

А й п е р и. Что правда, то правда.

Акгюль подходит к Биби и привлекает ее к себе.

Б и б и (голос у нее прерывается). Я ушла от Белли… Навсегда… А они… они…

А к г ю л ь. Наконец-то! Решилась!

Б и б и. Я знала, что ты одна поймешь меня, девочка.

Стоят, прижавшись друг к другу.

Е л а м а н. А где же Клара?

А к г ю л ь. Не знаю. Я ее не нашла.

Телефонный звонок.

Е л а м а н (в трубку). Да? Да, да… Откуда? Да, слушаю… (Пауза.) Понимаю. Да, она у нас. (Прикрыв трубку рукой.) Биби, это к тебе. Один иностранный журналист заболел в пути и попал в вашу больницу. Нужна срочная операция. Тебя ждут. Машину высылают.

Б и б и. Скажи — сейчас… (Поправляет перед зеркалом прическу, накидывает плащ, берет сумку.)

Е л а м а н (в трубку). Доктор Солтанова сейчас выходит. (Кладет трубку.) А ты разве?..

Б и б и. Что я? Ты слышал — вся больница меня ждет. И это, по-вашему, одиночество? (Кивнув в сторону лежащего Базара.) Дай ему капель, Акгюль. Второй пузырек справа… Ты знаешь… (Медленно уходит через веранду.)

Пауза.

А й п е р и (убирая посуду). Никто так и не пообедал по-человечески.

Акгюль приносит капли деду, но тот, не поворачиваясь, отрицательно качает головой. Тогда Акгюль начинает помогать бабушке. Входит Н а з а р. Ему лет 25. Живой, темпераментный, порывист в движениях, по временам пытается придать себе солидность.

Н а з а р. Что это с Биби? Стояла на тротуаре и ждала машину. А у самой слезы по щекам вот такие… (Показывает.) Я ее спросил, что случилось, но в это время подошла машина, и она укатила. Только рукой махнула. Ну, что вы все молчите?

Пауза.

Б а з а р (поднявшись с тахты). Я пойду у себя полежу… (Уходит.)

Е л а м а н. Я к ночи не вернусь. Буду дежурить. Передайте Биби… Впрочем, я с ней сам потом поговорю… (Уходит.)

Н а з а р. Бабушка, скажи хоть ты словечко!

А й п е р и. Ты сначала покушай, мальчик мой. Проголодался, наверно… (Подает миску с супом и уходит.)

Назар садится к столу. Акгюль наливает ему тарелку супа и садится рядом.

А к г ю л ь. Подкрепляйся, Назар-джан.

Н а з а р. Что у нас происходит, сестра?

А к г ю л ь. Многое и разное. Танцы. Мордобой. Разводы и свадьбы.

Н а з а р. Все в одно время?

А к г ю л ь. Да. Параллельно.

Н а з а р. Объясните конкретней, товарищ Солтанова.

А к г ю л ь. Биби расстается с мужем. Дедушка начал драться. А папочка женится на молодой красотке.

Н а з а р (обжегся супом). Ой! Горячо! Подуй. (Открывает рот. Акгюль дует.) Ты не плюй, а дуй.

А к г ю л ь. Оба процесса неотделимы друг от друга. (Дует.)

Н а з а р. Еще немножко. Так… Чуть полегче. (Пьет воду.)

А к г ю л ь. Не везет нам с тобой, братишка.

Н а з а р. В чем?

А к г ю л ь. Ты вот обжегся, а я недавно поперхнулась.

Н а з а р. Что же теперь будет? Биби переезжает к нам, а отец приводит сюда жену. А я? Куда я денусь с Гюльнарой?

А к г ю л ь. А тебе тоже обязательно надо жениться?

Н а з а р. Я же люблю ее. Гюльнара — моя жизнь.

А к г ю л ь. Ну и люби. Не обязательно жить в одном доме. Можете время от времени где-нибудь встречаться, в городском парке, например. По крайней мере романтично. Будешь еще есть?

Н а з а р. Хватит. (Отодвигает тарелку.) И мне глотать больно.

А к г ю л ь. То ли еще будет. (Уносит посуду.)

Н а з а р (набирает номер). Можно Гюльнару? Неважно. Знакомый… Гюльнара, ты? Это опять я! Я надеюсь быть свободным сегодня. Ни воров, ни хулиганов. Погуляем с тобой после твоих вечерних занятий. Да. Можно и в кино… У нас тут новости. Что? После все расскажу. А если я и сейчас провожу тебя до института? Не возражаешь? Лечу на мотороллере, как самум. (Бросает трубку и убегает.)

Возвращается А к г ю л ь. Прячет посуду в шкаф. Стряхивает скатерть. Треск мотороллера.

А к г ю л ь. Удрал… Не влюбиться ли и мне, между прочим?.. По-моему, в самый раз с точки зрения здравого смысла. (Садится на диван, вынимает зеркальце, черный карандаш и начинает подводить глаза.)

Входит А й п е р и, за ней Б а з а р.

А й п е р и. Ты что это по лицу рисуешь? Взяла бы лучше бумажку.

А к г ю л ь (прячет карандаш). Я не рисую. Я думаю.

Б а з а р. О чем?

А к г ю л ь. Обо всем понемногу. Сразу не скажешь.

Б а з а р. А ты постепенно.

А к г ю л ь. Прежде всего об отце. Когда я, еще совсем девчонка, спрашивала его, любил ли он мою мать, он отвечал — больше жизни.

А й п е р и. Так оно и было.

А к г ю л ь (тихо, но твердо). Не верю.

Б а з а р. Что? Что?!

А к г ю л ь. Вот не верю, и все. Она погибла молодой, здоровой, веселой. Только что бегала, смеялась, хлопотала. И сразу. В несколько секунд… Как может папа ее забыть? И так скоро…

Б а з а р. Ничего себе скоро — восемнадцать лет.

А к г ю л ь. Если бы он любил ее по-настоящему, то в своем возрасте не влюбился бы в эту смазливую куклу.

А й п е р и. А если бы, не дай бог, у тебя муж умер в двадцать пять — двадцать шесть лет, ты бы так и ходила всю жизнь вдовой?

А к г ю л ь. Так бы и ходила. Любимый человек всегда живой, и подлинная любовь не умирает.

Айпери ласково усмехается.

Тебе не понять. Ты всю жизнь провела под кулаком мужа-деспота.

Б а з а р. Ого!

А к г ю л ь. Так и не узнала, что такое идеальная любовь.

А й п е р и. И как только у тебя язык поворачивается? Идеальная любовь! Бесстыдница!..

Базар от души смеется.

А ты чего разошелся, деспот? То дерешься, то умираешь, то вдруг хохочешь. Глаза бы мои на вас не смотрели. Пойду лучше дотку ковер.

Уходит на веранду, откуда скоро доносится стук станка.

Б а з а р. А ты знаешь, внучка, для кого она этот ковер ткет? Только пока молчи. Для тебя. Ко дню твоего рождения.

А к г ю л ь. Бабуся… Милая…

Б а з а р. То-то и оно!..

А к г ю л ь (прислушиваясь). Дедушка, прячься скорее, — соседка к нам идет.

Базар хочет уйти в соседнюю комнату, но не успевает. Входит А м а н г о з е л ь, пышущая здоровьем крепкая молодая женщина, лет за тридцать. На ней фартук, в руках кухонный нож. Говорит быстро и громко.

А м а н г о з е л ь. Куда же вы, Базар-ага? Здравствуйте. Здравствуй, Акгюль. Один вопрос засел у меня в голове и жмет, жмот и ковыряет. Даже картошку чистить не могу. Это правда, что Еламан-ага женится? Как это удачно, и для меня в особенности. Еламан-ага мужчина, каких мало, и, когда он поздоровается со мной и скажет на ходу два словечка, муж мой из себя выходит. Почему ты болтаешь с неженатым человеком и почему он так любезно с тобой разговаривает? И почему ты даже дома стала каждый день наряжаться? А я ему, то есть мужу, говорю. Во-первых, говорю, я вовсе не часто и не долго с ним разговариваю, во-вторых, говорю, Еламан-ага мужчина вообще воспитанный и со всеми одинаково вежливо обращается, а в-третьих, говорю, каждая женщина и дома должна иметь аккуратный вид. Ну, скажите, разве я не права?

Мужской голос: «Амангозель!»

А м а н г о з е л ь. И всю-то жизнь мы должны врать и врать, потому что мужья не хотят слышать от нас правды. Ну, а свадьба когда? А невеста кто? Наверно, с высшим образованием? И почему это Еламан-ага ждал-ждал восемнадцать лет и вдруг сразу решил жениться? И это верно, что его переводят обратно в Ашхабад? А вы все тоже уезжаете или остаетесь? Мне будет так жалко, так жалко…

Мужской голос: «Амангозель!»

А м а н г о з е л ь. Ну, вы скажите, по-вашему, это жизнь? И как я выдерживаю — никто не понимает, конечно: без мужа нельзя, да и муж без жены, что конь без уздечки. И хорошо, что Еламан-ага женится… но ревность, ревность — вот что калечит нашу нервную систему.

Б а з а р (встает). Я ухожу. Мне нездоровится. У меня только что был припадок сумасшествия. (Уходит.)

А м а н г о з е л ь. Он правду говорит?

А к г ю л ь. Почти.

А м а н г о з е л ь. Но ведь это опасно для окружающих?

А к г ю л ь. Для близких еще туда-сюда, а вот для посторонних — очень.

А м а н г о з е л ь. В наше время что-то люди стали легко с ума сходить… Что это — поветрие? Или мода? Как ты думаешь?

Мужской голос грозно: «Амангозель!»

А м а н г о з е л ь. Ой, бегу. Вот не успела даже как следует все обсудить. (Целует Акгюль и уходит.)

Акгюль облегченно вздыхает. Раздается шум мотороллера. Входит Н а з а р.

Н а з а р. Ты одна? И прекрасно!.. Если бы ты знала, сестренка, как мне сейчас хорошо — на сердце, и в голове, и в печенке, и в селезенке. Одним словом, где-то внутри, в душе. (Садится к пианино и, аккомпанируя себе одной рукой, негромко напевает.)

А к г ю л ь. А двумя руками ты не умеешь играть? А вот Клара…

Н а з а р. Кто это Клара?..

А к г ю л ь (в ритме песни).

Входит Б е л л и. Рука у него на перевязи, лоб забинтован, он прихрамывает.

Б е л л и (садясь с трудом в кресло). Дайте воды.

Н а з а р. Что случилось?

А к г ю л ь (подавая воду, кричит). Дедушка! Бабушка!

Входят Б а з а р и А й п е р и.

Б а з а р. Ну вот. Еще один толчок. Надеюсь, теперь уже последний.

А й п е р и. Что с тобой, зятек?

Б а з а р. С крыши свалился? Под автобус угодил? Или приласкал тебя кто?

Б е л л и. Да, Базар-ага, меня избили. Посреди города, недалеко от универмага. Хулиганы напали на меня и нанесли мне, начальнику жилуправления, физическое увечье. Назар-джан, я не хочу разглашать этот позорный случай и потому пришел сразу к тебе, как к родственнику и близкому человеку. Найди этих мерзавцев и посади их за решетку. Моим врагам место только в тюрьме.

Н а з а р. У вас есть враги?

Б е л л и. А у тебя их нет?

Н а з а р. Не замечал пока.

Б е л л и. Что это за мужчина без врагов?

А й п е р и. Спаси, боже, и сохрани! Давно у нас в городе никого не били.

Н а з а р. Они ограбили тебя?

Б е л л и. Пуговицы не взяли.

А к г ю л ь. Великолепно!

Б е л л и. Ты чему радуешься?

А к г ю л ь. Что в нашем городе появились такие бескорыстные, такие благородные бандиты.

Б е л л и. Это месть. Не знаю, за что, но это месть. Дайте чаю глотнуть.

Акгюль подает ему пиалу.

Н а з а р. Дядя Белли, а в каком месте это случилось? Только точно.

Б е л л и (прихлебывая чай). Я уже миновал универмаг и вышел к скверу… Знаешь, там киоск под большим тутовым деревом. Кругом ни души. Тут на меня и напали. Сперва сзади оглушили чем-то тяжелым. Я упал. Лежал лицом вниз. Ничего не видел. И соображал: кто бы это мог быть?..

А к г ю л ь. А вас в это время били?

Б е л л и. Тебе смешно, чертовка?!

А к г ю л ь. А кто сделал вам перевязку?

Б е л л и. Откуда-то и как-то уж очень быстро появилась «Скорая помощь».

А к г ю л ь. Феноменальное чутье у наших медработников.

Б е л л и. А где Биби? У вас?

А к г ю л ь. На экстренной операции в больнице. Ее неудобно вызывать, чтобы она заклеила ваши ссадины. Да вы и без того забинтованы идеально.

А й п е р и. Опять!!

Н а з а р. А вы кого-нибудь подозреваете, дядя Белли? Впрочем, это после. Сейчас важно не потерять след. (Набирает номер, в трубку.) Сапара прошу! Да. Сапар? Назар Солтанов говорит. Привет. Садись на мотоцикл и мигом лети на Октябрьскую улицу к дому номер тридцать один, знаешь, там большое тутовое дерево? Около киоска? Вот, вот. Обследуй тщательно всю площадку кругом. Ну да. Была потасовка.

Б е л л и. Не потасовка, а избиение руководящего работника государственного учреждения.

А к г ю л ь. Не мешайте ему искать следы.

Н а з а р (в трубку). Если найдешь какие-нибудь предметы, прихвати. Установи номер обуви по отпечатку. Сфотографируй что нужно. Сам знаешь. Ну, быстро. И жди меня там. (Кладет трубку.)

А к г ю л ь. Назар-джан, откуда ты узнал, что это событие произошло перед домом номер тридцать один?

Б а з а р. Эти проныры, внучка, должны каждый вершок в городе наизусть помнить.

Н а з а р. Акгюль, если будет звонить Гюльнара, объясни ей…

Б е л л и. Нет, нет! Никому ни слова об этой истории. Умоляю!..

Н а з а р (усмехнувшись). Ладно. Впрочем, я и сам успею еще вернуться. Привет. (Быстро уходит.)

А к г ю л ь. Мы сохраним вашу тайну, дядя Белли, но если дело дойдет до суда, то вам придется фигурировать на нем лично в качестве… измордованного объекта.

Б а з а р. Внученька, не дразни потерпевшего руководителя…

Б е л л и. Ну и внучки у тебя, Базар-ага. Одна другой стоит.

А к г ю л ь (подходит ближе). Каждый по характеру и (указывая пальцем на Белли) каждому по заслугам!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На внутреннем занавесе проекцией показано здание, полукругом замыкающее внутренний двор. Арочные ворота ведут на улицу. Временами доносятся шум мотоциклов, гудки автомашин. На переднем плане письменный стол, несколько стульев, скамья со спинкой. Это рабочий кабинет Назара в Управлении милиции.

Н а з а р (пропуская вперед Садыка). Присядьте. (Просматривает одну из папок.) Ваше имя Садык, фамилия Байрамов? Возраст тридцать два года?

С а д ы к (садясь). Угадали. Только я ничего такого не нарушил…

Н а з а р. Вы работаете на машине заместителя председателя Горсовета?

С а д ы к. Опять угадали.

Н а з а р. Дурсун Беглиевой? Вы довольны своим начальством? Хороший она человек?

С а д ы к. Она мне как мать родная. Только она не человек, а женщина. (Икает.)

Н а з а р. По-вашему, женщина не человек?

С а д ы к. Так деды говорили. Мужчину называли человеком, а женщину женщиной. А по-моему, женщина — это птичка, а мужчина часто бывает скотиной. (Опять икает.)

Н а з а р. Выпили?

С а д ы к. Выпили.

Н а з а р. Для храбрости?

С а д ы к. Жена виновата. Слила всю водку в чайник, а мне пить захотелось. Я и хлебнул.

Н а з а р. А когда вы поняли, что это не чай, а водка, почему вы не остановились?

С а д ы к. Когда даешь полный ход, тормозить трудно. (Икает.)

Н а з а р. Выпейте воды.

С а д ы к. Не употребляю.

Н а з а р (просматривая бумаги). А предыдущим вашим начальником вы тоже были довольны?

С а д ы к. Белли Шамурадовым? Пусть и он здравствует…

Н а з а р. Но ведь он незаконно уволил вас с работы?

С а д ы к. Может, и незаконно, но за дело.

Н а з а р. За какое дело?

С а д ы к. За один поцелуй. (Смеется и вновь икает.)

Н а з а р. Вы помните, где вы находитесь?

С а д ы к. Я все помню. Послушайте, что я вам расскажу. Белли Шамурадов встречался тайком с одной девицей. Когда ей нужна была машина, он меня частенько к ней направлял. Недурненько в общем, но, по-моему, глуповато.

Н а з а р. Покороче.

С а д ы к. Это я к слову. (Икает.) И вот как-то раз, когда Белли был в командировке, увидала меня эта девица на углу улицы, знаете, там, где…

Н а з а р. Неважно. Дальше.

С а д ы к. Увидала она меня, значит, и просит отвезти ее купаться. Жарко было очень, между нами говоря. Съездили. Искупались. Я к ней, конечно, как вежливый парень. То да се. И хлоп — поцеловал. А она меня хлоп — и толкнула в воду, а сама кричит с берега: «Вылезайте немедленно и отвезите меня обратно в город». Ну, думаю, поняла все-таки шутку, хоть и дура. А она возьми да и расскажи об этом происшествии своему дружку. И Белли Шамурадов в тот же день меня выгнал из управления. Вот и выходит — за один поцелуй.

Н а з а р. В местком не обжаловали?

С а д ы к. Ну, зачем же? Я все-таки виноват. Не так, чтоб чересчур, но чуточку виноват. И потом тут замешана женщина, а он женат, между прочим. Неудобно. Я человек корректный, как говорят, джентльмен. (Икает.)

Н а з а р. Так. Что вы можете еще прибавить?

С а д ы к. Я могу вам одну историю рассказать.

Н а з а р. Про Шамурадова?

С а д ы к. Нет. Это, когда я еще мальчишкой был.

Н а з а р. Не надо. Меня это меньше интересует. Вы свободны. Но когда вы будете следующий раз пить из чайника, понюхайте предварительно содержимое.

С а д ы к. Это точно. А то еще, чего доброго, водки наглотаешься. (Церемонно раскланивается и уходит, стараясь держаться прямо.)

Н а з а р (просмотрев папки, подходит к двери и кричит). Набат Каримова здесь? Заходите, прошу.

Входит Н а б а т, женщина лет сорока, но выглядит очень моложаво, чему, очевидно, помогает искусство косметики. Одета с претензией на шик, держится кокетливо и несколько жеманно.

Н а б а т. Ни слова, товарищ следователь, ни звука. Я расскажу все сама. Я никогда ничего не скрываю, в особенности от родного моего правительства.

Н а з а р. Откуда вы знаете, что мне нужно?

Н а б а т. Я все знаю. Все. Я не дура, и не надо меня ловить. Да, шью. Шью! Без патента. На дому. Но кому? Вот, я от волнения даже стихами заговорила.

Н а з а р. Товарищ Каримова…

Н а б а т. Товарищ уполномоченный, перед вами женщина. Дайте ей слово.

Н а з а р (садясь к столу и закуривая сигарету). Говорите. Но только как можно короче.

Н а б а т. Так вот — кому?

Н а з а р. Что кому?

Н а б а т. Кому я шью? Только близким родственникам и самым любимым подругам. Не могу сидеть без дела. Работала бы спокойно на старом месте, но тут вышел один принципиальный конфликт. Не беда. Через три недели я поступаю в ателье Дома офицеров.

Н а з а р. Все это очень интересно, но не это мне нужно.

Н а б а т (кокетливо). А что вам нужно?

Н а з а р. Ваш муж Худайназаров в тюрьме сидел?

Пауза.

Н а б а т. Если не ошибаюсь, сидел. Но всего только три месяца.

Н а з а р. За то, что избил своего соседа?

Н а б а т. Из-за меня. Только из-за меня. Он физически не переносит, когда мне наносят оскорбления. А этот подонок, я не буду задерживаться на его профиле, назвал меня вслух спекулянткой. Вы представляете? И мой муж, мой Омар, запылал, как факел. Ноздри раздулись, кулаки сжались, глаза засверкали! Ах, какой у меня муж, товарищ следователь! Не муж, а кино. Он работает по ремонту обуви, прилично зарабатывает. Вот эти туфли, которые на мне, он сам сшил собственными руками. Не хуже заграничных. Как вы находите?

Н а з а р. А драться он все же продолжает?

Н а б а т. Как вам не совестно, товарищ особоуполномоченный, задавать такие вопросы?

Н а з а р. А почему он пришел в кабинет начальника жилуправления Шамурадова и пригрозил ему: «Это вам даром не пройдет». Было это?

Пауза.

Н а б а т. Было. И опять из-за меня!.. (Плачет.)

Н а з а р. Успокойтесь. Выпейте воды. Я вас слушаю.

Н а б а т (утерев слезы и глотнув воды). Ателье, в котором я до сих пор работала, взяло на себя обязательство выполнять заказы не только качественно, но и точно в срок. И я всегда чувствовала себя счастливой, когда аккуратно по квитанции вручала заказчику его новый костюм. Да, именно счастливой! Вам смешно, молодой человек, но это так.

Н а з а р. Мне не смешно.

Н а б а т. И вот однажды наша мастерица приносит раскроенный материал и говорит, что по распоряжению директора его надо сшить вне всякой очереди. А что это значит?

Н а з а р. Это значит, что кто-то вовремя не получит свой заказ.

Н а б а т. Вы поразительно тонко чувствуете! Я не знаю, кто этот кто-то — туркмен, русский, узбек, таджик или еще кто, но это советский гражданин, которого я ценю и уважаю превыше всего на свете.

Н а з а р. Факты, товарищ Каримова, факты!

Н а б а т. Минутку терпения, начнутся и факты. У меня все внутри закипело, и я побежала к директору, а там стоит этот самый Шамурадов. Я и говорю директору: «Кому-то я должна шить вне очереди, а кто-то должен страдать?!» А этот Шамурадов вдруг: «Не кому-то, а мне». Значит, думаю, шишка. И тут справедливость разлилась по всему моему организму, и я сказала: «Нет!» — «Вы еще вспомните обо мне!» — это он, Шамурадов, по моему адресу. Ну и что? Через неделю меня сократили. И вот тут-то мой муж пошел к нему, к Шамурадову, в жилуправление и пригрозил: «Это вам даром не пройдет».

Н а з а р. И вчера вечером на улице свалил его с ног и избил?

Н а б а т. Как у вас язык поворачивается, товарищ особоуполномоченный, высказывать подобные предположения? Омар хотел тащить меня в народный контроль, в местком, в райком и выше. Мы бы добились защиты, но я не пошла. Я надорвалась. Нервы мои были на исходе. Я больше не могу переживать. Я хочу покоя и… ласки. И я пойду к офицерам.

Н а з а р. К каким офицерам?

Н а б а т. Я же вам сказала — в ателье Дома офицеров. Там-то уж умеют ценить честных работников.

Н а з а р. Так. А где был ваш муж вчера вечером после восьми часов?

Н а б а т (мнется). Ну, зачем вам эти семейные пустяки. Он… он… Уж не знаю, как и сказать…

Н а з а р. Я жду.

Н а б а т (застенчиво). Мы… с ним лежали… у себя… на кровати. Просто рядом и просто разговаривали.

Н а з а р. Меня не интересует, чем вы занимались. Меня интересует, был ли ваш муж в эти часы дома.

Н а б а т. Если бы это был кто-нибудь посторонний, я бы уж как-нибудь это заметила. Или вы полагаете…

Н а з а р (перебивая). Какой номер обуви носит ваш муж?

Н а б а т. У него нет номера.

Н а з а р. То есть как это нет?

Н а б а т. Он на протезах. Омар вернулся с фронта без ног.

Долгая пауза. Назар, склонившись над столом, перебирает бумаги, потом подходит к Набат и берет ее за руку.

Н а з а р. Я вас больше не стану задерживать, товарищ Каримова. Благодарю вас и прошу меня извинить. Поставьте вот здесь вашу подпись и передайте привет вашему мужу. Если хотите, я добьюсь, чтоб вас восстановили на прежней работе.

Н а б а т. Нет. Не надо. Пойду к офицерам. И Омар не возражает. (Обернувшись в дверях.) Ах, молодой человек, если бы вы только могли понять, как мы любим друг друга. Желаю и вам такого же счастливого брака. (Уходит.)

Назар хочет взять телефонную трубку, но в это время входит С о ю н.

Н а з а р. Товарищ Союн?

С о ю н. А вы — Назар Солтанов, шурин Белли Шамурадова?

Н а з а р. Вы хотите сказать, что я не имею права вести это дело?

С о ю н. Не знаю, о каком деле вы говорите. Можно сесть?

Н а з а р. Да, да… Прошу вас. Я ищу людей, которые избили его вчера на улице.

С о ю н (садясь). А меня вы пригласили в качестве свидетеля или консультанта? На что это вы так внимательно смотрите?

Н а з а р. На ваши пуговицы. Одна из них удивительно не похожа на остальные и пришита, судя по ниткам, не то вчера, не то сегодня.

С о ю н. А разве у вас никогда не отрываются пуговицы. И разве так просто найти сразу одинаковую замену?

Н а з а р. А вот мы нашли. (Вынимает из конверта пуговицу.) Смотрите, как две капли воды. И нашли мы ее на месте драки.

С о ю н. Дальше.

Н а з а р. А вот следы обуви. (Показывает фото.) Подковка на носочке и пять гвоздиков на каблуке. Будьте любезны, покажите мне ваши подошвы.

С о ю н. Незачем. (После паузы.) Да, я избил его. Избил! И нисколько в этом не раскаиваюсь.

Н а з а р. За что же вы его так?

С о ю н. По-вашему, если он начальник, то имеет право сманивать чужих жен в командировку и там приставать к ним со всякими гнусностями? Моя жена сумела дать ему отпор, вернулась раньше и одна… Так Шамурадов не постеснялся влепить ей выговор с предупреждением за самовольную отлучку. Тут уж я решил его проучить. Отомстить за жену. Да и не только за свою собственную.

Н а з а р. Значит, передо мной сидит «герой-мститель»? Звучит романтично, а на деле получается и грубо и, простите, глупо. Уличная расправа. Хулиганское нападение.

С о ю н. Вы мне разрешите попрощаться с женой или отсюда прямо в тюрьму?

Н а з а р. Все в свое время. Какие подвиги Шамурадова вам еще известны? Вы имеете право не отвечать, но поскольку вы уж сознались — не будем играть в прятки.

С о ю н. Вы слушали когда-нибудь, как он принимает посетителей? У него точно разработана целая партитура оттенков и переходов от подлой угодливости до вопиющего хамства. А сколько отличных специалистов он уволил лишь за то, что они критиковали его распоряжения. Да не только это. За ним числятся грешки и похлестче. Но тут у меня нет неопровержимых данных, и потому я пока замолкаю.

Н а з а р. Кто был с вами, когда вы его избивали?

С о ю н. Я был один.

Н а з а р. А кто вызвал «Скорую помощь»?

С о ю н. Я же и вызвал по автомату. Жалко мне его стало!.. (Назар смеется.) Трус, блудливое ничтожество, но все-таки жалко… Я его мало попотчевал. (Пауза.) Товарищ следователь, разрешите мне все-таки попрощаться с женой. Подготовить ее. Вы не знаете, какая она у меня щепетильная… И вдруг ее муж за решеткой?..

Н а з а р. Я моложе вас, но позвольте мне вам кое-что посоветовать. Выбирайте иные методы для мщения, если к тому представится случай. А теперь не хвастайтесь ни перед кем, что вы избили самого начальника жилуправления. А жену вашу цените. Она у вас не только щепетильная, она… Впрочем, это выходит за пределы моих полномочий. (Нагнувшись над бумагами.) Вы свободны.

Союн сперва отступает, потом делает движение вперед к Назару, протягивая ему руку, но, спохватившись, становится навытяжку по-военному и рапортует. Голос чуть дрожит.

С о ю н. Товарищ следователь городского управления милиции, разрешите идти?

Свет гаснет.

Опять комната у Солтановых. Поздний вечер. На сцене никого нет. Темно. Мерцают наружные огни. Через веранду входит К л а р а, за ней Е л а м а н. Она в серебристом, плотно облегающем платье, в длинных перчатках, с сумкой через плечо, он в вечернем костюме.

К л а р а (бросаясь в кресло). Уф! Прелестный вечер! Мне давно не было так хорошо. Ты заметил, как все на нас смотрели? Упоительно! Ха-ха! Ждала, ждала и наконец дождалась! Еламанчик, почему ты хмуришь брови? Устал?

Е л а м а н. Немного. (Включает свет.) Но не в этом дело. Мне казалось, что все только и говорят, что о нашей женитьбе.

К л а р а. А как может быть иначе? Одни говорят с радостью, другие с завистью. Так бывает везде и всегда.

Е л а м а н. В глазах у некоторых я прочел скрытую насмешку.

К л а р а. Как ты мнителен! (Садится к пианино и, тихо наигрывая, продолжает говорить.) Ну, чего ты, Еламан Солтанов, чего ты боишься?

Е л а м а н (целует ее шею). Я люблю тебя… Люблю… Ну, что я могу с собой поделать?!

К л а р а (не оборачиваясь и не прерывая игры). А я сделаю все, чтобы ты стал самым счастливым человеком в мире.

Е л а м а н. Как ты молода! Чрезмерно! Вызывающе!

К л а р а. Временами и сама начинаю ненавидеть свою молодость. Из-за тебя! Хочешь, я удлиню все платья и отрежу эту челку? Не смейся. Я сразу стану старше на пять, на шесть лет. Впрочем, я могу тебя порадовать. (Забывшись, играет громче.)

Е л а м а н. Тише. Старики спят…

К л а р а. Старики!.. Старики… (Встает и отходит от пианино.)

Е л а м а н. Чем же ты можешь меня еще обрадовать?

К л а р а. В этом доме есть сила, которая и меня превратит в старуху.

Е л а м а н. Какая сила?

К л а р а. Твоя дочь Акгюль. «Мамочка! Мамуся!» А сама при этом хитро и как-то даже противно усмехается. А вчера она привела трех подружек и сказала им: «Знакомьтесь. Моя новая мамуля. Последний выпуск». И все захихикали.

Е л а м а н. Скверная девчонка. Я поговорю с ней серьезно.

На верхней площадке лестницы появляется А к г ю л ь, как привидение, в длинной ночной рубашке.

К л а р а. Она и над тобой издевается. Я через дверь слышала, как она говорила подружкам: «Папа, как женился на этой кинозвезде, все на свете забыл — и нас, и завод. Раньше он всегда ходил на ночные смены, а теперь только телефоном отделывается. «Выполняйте, выполняйте», а что — неизвестно. Вот что с ним сделала эта нимфа». Это все про меня! Еламанчик, неужели я мешаю тебе работать? (Прижимается к нему.) Знаешь, давай переедем отсюда. (Вдруг увидела Акгюль.) Ой! Что это?!

А к г ю л ь. Вам чая или ужина не надо? Бабушка весь день ткала ковер, устала и рано легла. А ведь твоя королева, папочка, может перед сном чего-нибудь вкусненького пожевать…

Е л а м а н. Кто тебя заставил ждать нас?

А к г ю л ь. Я вас и не ждала. Я жду Биби.

Е л а м а н. Ее до сих пор нет? Может, она у себя дома, помирилась с мужем?

А к г ю л ь. Этому не бывать. Один раз она совершила глупость, а Биби не такая, чтобы ее повторять. Хотя эту глупость иногда совершают и умные люди и разных возрастов.

Е л а м а н. Не болтай вздор. Может, она дежурит в больнице?

А к г ю л ь. Она вчера дежурила. Но тут случилось такое… случилось такое… (Начинает медленно спускаться.) В горах тигр напал на чабана и разорвал ему грудь.

К л а р а. Какой ужас! Тигр!!

А к г ю л ь. А вы их где-нибудь видали, мамаша?

К л а р а. Да. В зоопарке. И они не в моем вкусе, как и всякие вообще злые кошки. (Убегает к себе наверх.)

Акгюль спускается вниз.

Через веранду в комнату врывается Б е л л и. Он в исступлении от ярости и страха.

Б е л л и. Вы слышали?! Вы слышали?! Вы знаете, где Биби? И как, как вы смогли ее отпустить?!

На крики Белли выходят Б а з а р и А й п е р и, через некоторое время Н а з а р.

А й п е р и. Господи, спаси наши души! Опять избили?

Б е л л и. Биби отправили на самолете, чтобы она в горах спустилась на парашюте. Вы представляете? А если парашют не раскроется? Ведь бывает же так? Бывает? Я вас спрашиваю, бывает или не бывает?!

Б а з а р. Ты не вопи, а рассказывай толком.

Б е л л и. Говорят, будто на одно стадо в горах напал тигр. Чабан выстрелил, и раненый зверь бросился на него. Чабан выстрелил еще раз, но тигр успел лапой разодрать ему грудь. И упал мертвым. По телефону сообщили, что, если срочно не будет хирурга, чабан не выживет. И вот отправили Биби на самолете с парашютом. Кого? Конечно, Биби! Только Биби! Именно Биби!! Как будто, кроме нее, нет других хирургов. А я хотел еще сегодня в последний раз умолять ее вернуться домой. На коленях. Понимаете, на коленях?!

Б а з а р. Понимаю. Понимаем. Не ори.

Б е л л и. Она никого не жалеет: ни себя, ни меня, ни, между прочим, всех вас. Никого! Безрассудная и жестокая женщина!

А к г ю л ь. Молодец Биби!

Б е л л и. Вы слышали, что она говорит?

Е л а м а н. И правильно говорит.

Н а з а р. Ею гордиться надо.

Е л а м а н. Все ею гордятся в этом доме.

А к г ю л ь. Да. (Взглянув наверх.) Почти все…

Е л а м а н (с укором). Акгюль!..

А й п е р и (поспешно накидывая шаль). Отец! Идем скорей!

Б а з а р. Куда?

А й п е р и. В аэропорт. Встретим Биби. Неспокойно мне. А вдруг парашют и вправду не раскрылся?

Б а з а р. Идем.

А к г ю л ь. И я.

Б а з а р. Сидеть на месте! (Уходит с Айпери.)

Е л а м а н (к Акгюль). Как только появится Биби, позвони мне.

А к г ю л ь. Куда?

Е л а м а н. На завод. Надо проверить ночную смену. (Уходит.)

Акгюль, с торжеством напевая, поднимается по лестнице и скрывается наверху.

Б е л л и. Поет! Веселится за чужой счет. Знала бы эта дрянь, откуда она и кто она такая!..

Н а з а р. Осторожней! Вы соображаете, что говорите?

Б е л л и. Я же не при ней… (Отходит и садится в кресло, поддерживая поврежденную руку.)

Назар хочет уйти к себе.

Постой, ну как, следователь, нашел моих врагов? Конечно, нет. Стоило поручать такое ответственное дело новичку? Мальчишке?

Н а з а р. Я нашел того, кто вас исколотил.

Б е л л и. Из тех, кого я подозреваю?

Н а з а р. Я вам его не назову.

Б е л л и. Это почему?

Н а з а р. Вам нечего далеко искать. Ваш враг всегда с вами.

Б е л л и. В самом управлении? Отвечай! Я требую! Ну?!

Н а з а р. Это вы сами. Ваша собственная волчья природа. (Уходит.)

Б е л л и (ошарашен). Что? Что? Сопляк! Ничтожество!! О! Воздуха не хватает. Что же мне делать? И как вернуть Биби?..

На верхней площадке появляется А к г ю л ь.

А к г ю л ь. С кем это вы беседуете, дядя Белли?

Б е л л и (задыхаясь). Акгюль. Спустись вниз. Я должен тебя кое о чем спросить. Если скажешь правду, я тебе завтра же в ателье закажу самое модное платье.

А к г ю л ь (спускаясь). Из какого материала?

Б е л л и. Сама выберешь. Скажи мне честно, без утайки — о чем думает Биби? Ты все знаешь! Какое у нее окончательное решение?

А к г ю л ь. Окончательное?..

Б е л л и. Да.

А к г ю л ь. В отношении вас?

Б е л л и. Ну конечно.

А к г ю л ь. Самое, самое окончательное?

Б е л л и. Да, черт возьми, да!!

А к г ю л ь. Подождите. Дайте сообразить. (После паузы.) Не знаю.

Б е л л и. Ты сводишь меня с ума! Ведь у вас в доме говорили об этом?

А к г ю л ь. Что я сведу вас с ума?

Б е л л и. Да нет!! О Биби! О Биби!! Об уходе. О нашей ссоре?

А к г ю л ь. И много говорили. Дедушка, бабушка, папа… Все требовали, чтоб она немедленно вернулась к вам.

Б е л л и. Я тебе еще туфли куплю. Дальше!

А к г ю л ь. На шпильках?

Б е л л и. Дальше, дальше!!

А к г ю л ь. Что дальше?

Б е л л и. А Биби? Что Биби?

А к г ю л ь (пожимая плечами). Биби — это Биби. Никого слушать не хочет.

Б е л л и. А ты знаешь причину?

А к г ю л ь. Знаю.

Б е л л и. Я тебе еще нейлоновое пальто куплю.

А к г ю л ь. Только черное. Черное пальто, черные чулки, черные туфли… по-туркменски… и шикарно!

Б е л л и. Причину! Причину!

А к г ю л ь. Причина та, что Биби не дура.

Б е л л и. Как это понять?

А к г ю л ь. Буквально. Она чуткая и очень хорошо разбирается в людях.

Б е л л и. Следовательно?..

А к г ю л ь. Следовательно, вас, например, она терпеть не может. Стоит ей увидеть вас, как у нее поднимается тошнота. Честное комсомольское! Вот отсюда. (Показывает откуда.)

Б е л л и (после паузы). Будьте вы все прокляты! Все вы из одного отравленного теста! И зачем?! О, зачем я только связался с вами?! (Глухо застонав, уходит.)

А к г ю л ь (вслед). А платье? Туфли?! Пальто из нейлона?!! (Хохочет.)

Телефонный звонок.

(Поднимает трубку.) Да? Да, да… Квартира Солтановых. Из больницы? (Слушает.) О, как хорошо! Благодарю вас. Благодарю. А то мы все так беспокоимся. (Кладет трубку, кричит.) Назар! Назар!

Н а з а р (в дверях). Что ты орешь ночью? Весь квартал разбудишь!

А к г ю л ь. Биби!.. Возвращается… Через десять минут садится самолет. Едем в аэропорт. (Бежит наверх, обернувшись на ходу.) Позвони отцу на завод, пока я оденусь. (Скрывается.)

Н а з а р (набирает номер). Товарища Солтанова можно? В цехах? Тогда будьте добры передать ему… Да, дочь. Вы уже знаете? Самолет прибывает через десять минут. Спасибо. (Кладет трубку, кричит.) Акгюль, поторопись! Я жду тебя на улице. (Уходит.)

На верхней площадке появляется К л а р а в шелковой пижаме.

К л а р а. И ночью спать не дают. Вечно шум, суетня… Приезжают, уезжают… Куда?

А к г ю л ь (пробегая мимо и на ходу завязывая пояс). В аэропорт. Встречать Биби. Хочешь, мамочка, поедем с нами?.. (Исчезает.)

К л а р а. Ну, погоди, змея, и я жалить умею. (Садится к пианино и перебирает клавиши.) Знал бы Еламанчик, сколько я терплю из любви к нему. (Берет несколько мощных аккордов.)

С веранды, не постучавшись, входит А м а н г о з е л ь. Она в ночном халатике, на голове бигуди.

А м а н г о з е л ь. Прости, Клара-джан, что я так врываюсь, но что это происходит в вашем доме?

К л а р а. Очередная суматоха. Тигры, чабаны, парашюты… И все в таком стиле. Теперь все поскакали встречать Биби.

А м а н г о з е л ь. А она со своим-то помирилась?

К л а р а. Ах, какое мне дело! Гораздо хуже, что они и меня хотят поссорить с мужем. Вот, ушел на завод, даже не поцеловал на прощание. (Сквозь слезы.) Оставил одну… в постели… ночью… Скажи, разве это нормально?

А м а н г о з е л ь. Ты на Еламана-ага не сердись. Уж такая у него работа. Большой человек. Давай лучше будем с тобой дружить. Ты мне сразу понравилась. Я хоть по хозяйству занята, а ты уж ровно ничего не делаешь. Поболтать со мной у тебя всегда время найдется. (Целует ее.) Только меня мучает один вопрос. Что ты отвечаешь людям, когда они спрашивают тебя, почему ты, такая молодая, такая эффектная, не нашла себе мужа помоложе?..

К л а р а. А я на такие идиотские вопросы и отвечать не намерена. Люблю я его, и все! Сама даже не знаю, как это получилось.

А м а н г о з е л ь (со смаком). Ну, расскажи! Расскажи!

К л а р а. Ах, да что тут рассказывать! Жизнь — это загадка. Ее можно прожить, но разгадать нельзя.

А м а н г о з е л ь (всплескивая руками). Ой, как верно! Как верно!

К л а р а. Кончила я в Ашхабаде музыкальную школу-десятилетку. По музыке шла хорошо, а по всем другим предметам — плохо. Все эти физики, химии, ботаники и географии не для меня. История еще ничего, и то не всегда. На вступительных в музучилище срезалась два раза. Придирались ко мне дико…

А м а н г о з е л ь. Нет, вы подумайте!..

К л а р а. И тут отец приволок меня сюда и силком по знакомству устроил в техникум, экономический, кажется, или что-то в этом стиле. Тощища смертная! Значит, терять все время на учебу, от которой тошнит, а жить когда? Ты меня понимаешь, Амангозель?

А м а н г о з е л ь (с пафосом). О, понимаю! Понимаю!

К л а р а. Мечты меня обманули, судьба меня обманула, и музыка меня обманула. В таком случае начну обманывать и я. Так я решила. И мне пришла в голову одна мысль.

А м а н г о з е л ь (с испугом). О! Мысль?..

К л а р а. Неужели для такой девушки, как я, ты улавливаешь, как я…

Амангозель в исступлении кивает головой, мычанием подтверждая, что она улавливает.

Для такой девушки не найдется достойный, солидный и обеспеченный муж. Опора, защита, основа и трамплин. Ведь молодость пройдет. Пройдет обязательно. Ведь она на одном месте долго не держится. Ты как думаешь, Амангозель?

А м а н г о з е л ь (всхлипывая от волнения). Не держится! Не держится!

К л а р а. И ты со мной согласна? (Пробегая по всей клавиатуре.) И вот тут-то я и встречаю его, Еламана Солтанова. Ну, думаю, мой билет. Не прозевать бы…

А м а н г о з е л ь. Умница ты моя золотая! (Опять целует ее.)

К л а р а (наигрывая печальную и страстную восточную мелодию). Но самое страшное не это…

А м а н г о з е л ь. Страшное? Ой, нервы не выдержат!

К л а р а. Самое страшное — это то, что… и я его полюбила. Да, да, не смейся. Полюбила. Не сразу, как-то незаметно, потихоньку, и вдруг — не угодно ли? Как же так, думаю, ведь мне нужно выходить за него замуж по плану, а у меня все наоборот. Я убеждала себя, сопротивлялась, издевалась сама над собой. Сижу перед зеркалом, показываю себе язык и шепчу: «Дура, дура! Идиотка!» Не помогает. Влюблена!

А м а н г о з е л ь. Колдовство!

К л а р а. И все-таки я выхожу за него замуж. Не по плану. А теперь, если он обеднеет, потеряет свой пост и эту квартиру, мне все равно. Я с ним не расстанусь. А если он сам бросит меня, я умру.

А м а н г о з е л ь. Уму непостижимо! А родители твои знают о твоем браке?

К л а р а. Понятия не имеют. Они воображают, что я до сих пор торчу в этом дурацком техникуме. (Играет несколько тактов бравурного марша.) Потом когда-нибудь и как-нибудь объясню.

А м а н г о з е л ь. Ты смелая! Ты сильная! Ты не ошиблась, Клара-джан, все Солтановы чудесные люди.

К л а р а. И Акгюль?

А м а н г о з е л ь. Младшенькая? Сказочка! Газель…

К л а р а. У этой газели в языке больше яду, чем у скорпиона. Она одна превращает в пытку мою жизнь в этом доме.

А м а н г о з е л ь. Как же это так?

К л а р а. Она на каждом шагу, при каждом случае старается подчеркнуть наш неравный брак. Меня в чем-то подозревает, над отцом насмехается. Глаза сузит, губы подожмет: «Мамочка! Мамуля!» Язва… Если бы могла, она бы меня отравила. О, сколько в ней злости! И как могла у Еламана родиться такая дочь?!

А м а н г о з е л ь. Так ведь она… Если бы ты знала одну вещь, ты бы… (Вдруг замолкает.)

К л а р а. Ну? Какую вещь?

А м а н г о з е л ь. Нет, это я просто так… нечаянно. Лучше я уйду…

К л а р а. Постой. Ведь я тебе все свои секреты рассказала, а ты…

А м а н г о з е л ь. Нет, не проси. Я дала слово…

К л а р а. Тогда прощай. Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. А тайну эту Еламан мне сам расскажет.

А м а н г о з е л ь. Только ничего у него не спрашивай! Умоляю.

К л а р а. Теперь уже спрошу обязательно. (Идет к лестнице.) Неужели ты думаешь, что я тебя выдам? Какие только тайны не доверяют мне мои подруги! Волосы могут встать дыбом. Однако я молчу. Мой рот крепче сейфа. Ступай, Амангозель. Прощай. А то твой муж может подумать, что ты убежала на свидание. (Начинает подниматься.)

А м а н г о з е л ь (мечется по комнате). Что делать? Ну, что мне делать? Стой! (Оглядываясь.) Никого нет?

К л а р а. Все уехали в аэропорт. Ну?! (Опять спускается.)

А м а н г о з е л ь (почти шепотом). Ведь Акгюль сирота.

К л а р а. Ну да. У нее нет матери.

А м а н г о з е л ь. И отца нет.

К л а р а. А Еламан?

А м а н г о з е л ь. Он ей не отец.

К л а р а. А кто?

А м а н г о з е л ь. Теперь уж все скажу до конца. (Помолчав немного и собравшись с духом.) Солтановы раньше жили в Ашхабаде, и в сорок восьмом году во время землетрясения погибла жена Еламана-ага.

К л а р а. Мать Акгюль?

А м а н г о з е л ь. Да нет. Не перебивай меня, а то не успею. Рядом с ними во дворе в маленьком домике жила одна женщина. Служила она в каком-то учреждении не то курьером, не то уборщицей — уж не знаю. У нее был ребенок, девочка всего пяти-шести месяцев от роду. Мать погибла в ту ночь, а малютка как-то уцелела. Судьба!

К л а р а. А муж?

А м а н г о з е л ь. Что муж?

К л а р а. Муж этой уборщицы?

А м а н г о з е л ь. Он так с фронта и не вернулся. Пропал без вести. А кто отец Акгюль, никто точно не знал и не знает. Может, и сама уборщица тоже.

К л а р а. Понятно…

А м а н г о з е л ь. Ну, вот Еламан-ага и принес сиротку к себе в дом, и росла она у них, как родная дочь. А чтоб никто не проговорился Акгюль, откуда она и как, Солтановы переехали сюда всей семьей, в этот город. Вот как они ее оберегали. Еламан после смерти своей жены особенно к ней привязался. И никогда, никогда он не обижает Акгюль, ни в чем ей не отказывает, все прощает. И ты не должна злиться на милую девочку. Она ведь добрая, ласковая, только с норовом немножко, самостоятельная чересчур. Но теперь, в наше время, сама знаешь…

К л а р а (рассеянно). Да, да, знаю…

А м а н г о з е л ь. А ты разве не заметила, что Акгюль ни на кого из Солтановых не похожа?

К л а р а. Заметила…

Гудок машины.

А м а н г о з е л ь. Едут! Я побегу. Только не забудь (показывая на рот). Сейф! (Быстро уходит.)

К л а р а. Лучше, если и я сейчас исчезну. (Быстро поднимается по лестнице и уходит к себе.)

Входят с веранды Б и б и, Б а з а р, А й п е р и, Е л а м а н, А к г ю л ь и Н а з а р.

А к г ю л ь. И ты видела своими глазами мертвого тигра?

Б и б и. Разумеется. Этот чабан и в прошлом году убил одного тигра. Шкуру его он преподнес мне. Сейчас покажу. (Открывает чемодан, вынимает тигровую шкуру и бросает ее на Акгюль.)

Акгюль взвизгивает. Все смеются, рассматривают трофей.

А к г ю л ь. Красота! С ума сойти. Жаль, что его нет в живых, поговорить нельзя. (В пасть тигру.) А зачем кушаешь барашков? Зачем? У, лакомка! Обжора! Мы его сюда постелем. Нет, лучше повесим над тахтой. Пусть всех пугает. Приблизительно вот так. (Рычит, подражая тигру.)

Б и б и (устраивается поглубже в кресле, подбирая ноги). Устала чуть-чуть. (Вздыхает.) Вы знаете, дорогие, я как будто только сегодня почувствовала себя настоящим врачом. Опоздай я на полчаса, не застала бы чабана в живых, а когда прыгала в люк, ни одна жилка во мне не дрогнула.

А к г ю л ь. Ой, хвастаешь!

Б и б и. Нет, Акгюль, честное слово. На учебных прыжках я каждый раз орала, как сумасшедшая. Для бодрости, наверно. (Глубокий вздох.) Ну, а теперь все прошло бесшумно.

А й п е р и. Ты, доктор, чай будешь пить или покушать хочешь?

Б и б и. Ничего не хочу. Только спать.

А к г ю л ь. У нас в это время никто не ест. Лишь папина жена любит перед сном плотно закусить.

Е л а м а н. За что ты так невзлюбила Клару? Что она тебе сделала? Ревность? Конкуренция? Боишься потерять в семье привилегированное положение? А у тебя самой нет недостатков?

А к г ю л ь. Миллион. Во-первых, я безумно сентиментальна. Во-вторых, я ужасно доверчива…

Б а з а р. В-третьих, ты лучшая девушка в республике.

А к г ю л ь. Не преувеличивай, дед. Не лучшая, а лишь одна из лучших.

Е л а м а н. Без фокусов! Отвечай на вопрос.

А к г ю л ь. По поводу Клары?.. Не знаю… Не знаю… (После паузы.) Понимаешь, папочка, как-то она уж очень умеет ничего не делать. Ну, ровным счетом ничего. Даже бабушке не поможет посуду вымыть. И я тоже глаза подкрашиваю и губы мажу, в зеркало смотрюсь чаще, чем требуется, но я все-таки…

Н а з а р. Сдаю экзамены с грехом пополам…

А к г ю л ь. Хотя бы. И вот сегодня, например. Мы все собрались вместе, у нас такое чепе, а она валяется в своей шелковой пижаме, жрет, наверно, шоколад и в ус себе не дует.

Б а з а р. Осторожней, курица, об усах. Не твоя это компетенция.

Б и б и. А мне кажется, Акгюль, ты чуточку преувеличиваешь. Я к ней присматриваюсь, и мне удалось с ней побеседовать несколько раз, так между прочим, о разных мелочах. По-моему, она неплохой человек. Она душевна, привязчива и, представь себе, даже самокритична.

А к г ю л ь. Задавака!

Б и б и. Ее только нужно снять с пьедестала. Пусть ходит вместе с нами по нашей грешной земле и поймет, что отдохнуть приятно только после работы, а не вообще… Уверяю тебя, Акгюль, ты ее еще поймешь, привыкнешь к ней, а может быть, даже и полюбишь…

А к г ю л ь. У меня нет матери, но я никогда не изменю ее памяти.

Е л а м а н. Довольно! Надоело! Безответственная болтовня. Спать! Иди, Биби, тебе надо хорошенько отдохнуть. Иди, моя умная, моя нежная героиня… (Целует ее.)

А й п е р и. А ты куда?

Е л а м а н. Мне надо еще на завод заглянуть. Я ведь сорвался с места и кое-чего не доделал…

Б и б и. А что сказать Кларе?

Е л а м а н. Не будите ее. (Уходит.)

А й п е р и. Ой, ноги не держат! Расходитесь, полуночники. (Уходит.)

Б а з а р (проходя мимо, ласково треплет волосы Биби и дает легкий подзатыльник Акгюль). Прима-балерина! Пороть тебя надо. (Уходит.)

А к г ю л ь. Ложись на мою кровать, Биби-джан, а я буду смотреть на тебя и готовиться к экзамену. Это меня вдохновит.

Н а з а р. Второй час ночи, какой там к черту экзамен!

А к г ю л ь. А я частенько и до утра сижу. Ты думаешь, товарищ следователь, отметки с грехом пополам в магазине продаются? (Подмигнув Биби, уходит к себе наверх.)

Н а з а р (останавливая Биби, которая хочет встать с кресла). Минуточку. Сестра, ты можешь быть со мной вполне откровенна?

Б и б и. Допрос? Нельзя ли отложить до завтра?..

Н а з а р. Нет, кроме шуток. Ты расходишься с Белли только из-за его распутного образа жизни?

Б и б и (задумалась и после небольшой паузы). Для женщины это тоже не легкая штука… Но дело не только в этом…

Н а з а р. А в чем?

Б и б и. Мы с ним совсем, совсем разные люди. Он живет и работает только для себя, и даже не для своего удовольствия, а для выгоды, из каких-то расчетов, выкладок, комбинаций. Уважать, симпатизировать или быть просто внимательным к другим он не умеет. Одних он боится, других третирует. Людей, которые живут не по его канонам, он считает простофилями, дураками. Стал он таким или был таким всегда, мне теперь трудно сказать.

Н а з а р. Но ты была в него влюблена?

Б и б и. Была. Ну и ругай меня! Стыди! Чем-то он меня, значит, пленил. Ведь он не лишен находчивости, галантности, мужского обаяния. Он умеет быть предупредительным. Разве не так?

Н а з а р (сквозь зубы). Н-д-да!

Б и б и. А мы, женщины, частенько бываем дуры.

Н а з а р. И все же многое тебе о нем не известно.

Б и б и. Достаточно и этого, дружок! Хотя…

Н а з а р. Что — хотя? Ну, говори, говори!

Б и б и. Только это между нами. Слышишь? Я обнаружила у него совершенно случайно две сберегательные книжки. Довольно крупные суммы. Откуда они? Только, Назар…

Н а з а р. Дальше. Дальше. Я же не веду протокола. Чего ты боишься?

Б и б и. Сбережений у нас нет. Мы расходуем всю нашу зарплату, если не больше…

Н а з а р. Ты ему сказала об этом?

Б и б и. Конечно. А он: «Не суй свой бабий нос в мои мужские дела. Трать сколько влезет, ни в чем себе не отказывай, но и меня, будь добра, не контролируй».

Н а з а р. Ну, а ты?

Б и б и. Я думала, думала… Долго думала. Потом решилась и… ушла.

Н а з а р. Освободила поле боя?

Б и б и. О! О! Хоть ты не упрекай меня. Борись, выслеживай, лови преступников, обличай, перевоспитывай, карай. Это твое дело. А у меня сотни больных лежат вот здесь (показывает на сердце), не на койках, а здесь. Для этого надо иметь лошадиное сердце, и для Белли, если он даже болен, меня не хватает. Ну, что ты смотришь на меня так, мальчик мой? Будто хочешь сказать — соглашательница, капитулянтка. Да? Какой ты еще в самом деле мальчик!.. (Протягивает ему руку, которую Назар целует.) Иди поспи немного. Тебе завтра уже с утра надо сражаться с людскими пороками. Спокойной ночи, рыцарь мой без страха и упрека! (Медленно, устало поднимается по лестнице и исчезает на верхней площадке.)

Назар сидит, задумавшись, у стола.

Телефонный звонок.

Н а з а р (в трубку). Да? Ты! Солнце мое! Я хотел тебя проводить после занятий, но, понимаешь, задержался. Что? Да, Биби… Все расскажу. Выйди на минутку на улицу. Да не поздно! Двух еще нет. Гюльнара, ну выйди… Мы пройдемся до угла, потом обратно, потом еще раз до угла и опять обратно… Ты смеешься? Значит, лечу! (Запутался в телефонном шнуре, трубка задевает стул, который падает.)

А й п е р и (в дверях). Что тут такое? Ты все еще не спишь?

А к г ю л ь (спускаясь с лестницы). Кто загремел?

Н а з а р. Мне звонили из милиции. Дружинники упустили крупного преступника. Я должен быть на месте. (Убегает.)

А й п е р и. Убьют когда-нибудь нашего мальчика.

А к г ю л ь (усмехаясь). Ну, сегодня, может быть, поцелуют…

А й п е р и. Идеальная любовь. Опять идеальная любовь? Безбожница. (Ловит ее и шлепает по мягкому месту.) Вот тебе, озорница!

Акгюль кричит преувеличенно громко. На площадке появляется К л а р а с подушкой и легким одеялом в руках.

К л а р а. Дадут когда-нибудь в этом доме уснуть или нет? Пойду хоть в саду высплюсь, в беседке…

В это время Акгюль успела накинуть на себя тигровую шкуру и на четвереньках медленно поднимается по лестнице навстречу Кларе. Увидев живого тигра, Клара дико вскрикивает и падает без чувств.

А й п е р и. Ой, внученька, что ты натворила!!

Б и б и (на площадке). Что с ней?

А к г ю л ь (склонившись над Кларой). Бабушка, дай нам водички. (К Биби.) Ничего, доктор. Легкий шок на зоологической почве.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

На внутреннем занавесе проецируются заводские корпуса, трубы, краны. На переднем плане часть кабинета Еламана. Массивный письменный стол, кресла, кожаный диван.

Входит Е л а м а н, за ним с е к р е т а р ш а с одежной щеткой в руках.

Е л а м а н. Пригласи ко мне начальника отдела кадров. А ты почему ко мне с щеткой вползла?

С е к р е т а р ш а. Пиджак у вас очень грязный, товарищ директор. Пыль, пятна…

Е л а м а н. Знаю. Дай сюда.

Секретарша удивленно передает ему щетку и выходит. Еламан нажимает одну из кнопок аппарата. Гул цеха.

Е л а м а н (в аппарат). Если кто увидит инженера Кемала, пришлите срочно ко мне.

Голос: «Есть, товарищ директор!»

Входит С а р ы е в.

Е л а м а н (передавая ему одну из бумаг со стола). Твое мнение?

С а р ы е в (взглянув на бумагу). Знаю. И не одобряю. Министерство отбирает у нас лучших работников. Что у них, своих инженеров не хватает? Это и политически неверно.

Е л а м а н. Я сейчас закажу разговор, и ты все это сам скажешь министру.

С а р ы е в. Что вы! Он тут же на меня накинется и начнет чесать. Ты что, против выдвижения кадров? И т. д. и т. п. Где я найду сейчас главного инженера? А ведь мы без него и пяти минут оставаться не можем.

Е л а м а н. Еще хуже, что они и тебя хотят забрать в Ашхабад.

С а р ы е в. Шутите?!

Е л а м а н. Вчера мне звонили. Такие работники, говорят, как Сарыев, нужны, говорят, центру. Но ты, конечно, против?

С а р ы е в (после некоторой паузы). Гм… То есть по сути дела… Все мы должны расти в известном смысле… И это будет…

Е л а м а н. Политически верно? А? (Смеется.)

С а р ы е в. Опять шутите?

Входит К е м а л.

К е м а л. Немного запоздал. Давно ждете?

Е л а м а н. Не я тебя жду, а вот эта штуковина. (Передает ему щетку.) Будь добр, почисти мой пиджак.

К е м а л. Я? Здесь?!

Е л а м а н. На улицу нам некогда выходить.

Кемал в полном недоумении начинает чистить, не очень решительно и не очень умело.

С а р ы е в (смеясь). С тех пор как вы женились, товарищ директор, вы еще больше шутить стали.

Е л а м а н. Я просто берегу нервы. Это и с политической точки зрения тоже верно…

Входит с е к р е т а р ш а.

С е к р е т а р ш а. Пришел ваш зять, Белли Шамурадов. Говорит — очень важное, неотложное дело.

Е л а м а н. Подождет. И мы здесь не в пинг-понг играем.

Секретарша выходит, с усмешкой взглянув на работу Кемала.

К е м а л (отбросив щетку). Для этого вы меня и вызывали?

Е л а м а н. И каждый раз буду вызывать, как только вымажусь в цехах, товарищ инженер по техбезопасности.

К е м а л. Тогда позвольте и мне сказать. Мы каждый год выполняем и перевыполняем план. И хлопок наш шагнул уже за рубеж.

С а р ы е в. Открыл Америку!

Е л а м а н. Спокойно, кадры.

К е м а л. Но мы до сих пор не можем создать все необходимые условия для рабочих. Прежде всего надо целиком реконструировать вентиляционную систему, автоматизировать весь грузоподъемный транспорт, а также построить три новых душевых павильона. (Вынимает бумагу из портфеля.) Вот копия докладной. Прошу. (Передает Еламану.)

Е л а м а н. А раньше не успел?

К е м а л. Хотелось не через секретаря, а лично. А вас последнее время трудно поймать, товарищ директор. Днем вы загружены сверх всяко и меры, а по ночам вы стали редко бывать на заводе.

С а р ы е в. Осторожней на поворотах, молодой человек!

Е л а м а н. Сходил бы ты к невропатологу, Сарыев… (Нажимает кнопку аппарата.) Сеидова, вы?

Женский голос: «Я, товарищ директор».

Е л а м а н. Завтра в пятнадцать тридцать соберите технический совет.

Женский голос: «Есть, товарищ директор, пятнадцать тридцать техсовет».

Е л а м а н (Кемалу). Подготовься. Дашь подробную информацию. И не только о павильонах. Можешь идти.

К е м а л (обернувшись в дверях). Еще одну минутку. Мне бы хотелось воспользоваться присутствием начальника жилуправления Шамурадова и обратиться к вам с одной просьбой.

Е л а м а н. Воспользоваться им, а обратиться ко мне? Ну, валяй.

К е м а л. Дело в том, что у двух рабочих валичного цеха, мужа и жены, очень плохо с квартирой.

Е л а м а н. Мне недавно докладывали, что все наши рабочие обеспечены жилплощадью.

К е м а л. Помещение у них есть, но в очень старом доме. Я был у них. Развалюха. Дом требует капитального ремонта, а лучше бы его совсем снести и построить новый.

Е л а м а н. А Шамурадов что?

К е м а л. Он даже не принял заявления. «Чего вы рыпаетесь? — сказал он им. — Этот дом — старый богатырь. Всех вас переживет».

Е л а м а н. Надо было подать жалобу в исполком.

К е м а л. Они жаловаться не хотят. Из уважения к вам. Он ваш зять…

Е л а м а н. Дурацкая мотивировка. На одном уважении дом не продержится. Кто они?

К е м а л. Ашировы. У них трое ребят и мать старушка.

Е л а м а н (записывает). Ладно. Ты свободен.

Кемал уходит.

С а р ы е в. Каков? И вас кольнул, а заодно и вашего зятя. Не могу я понять современной молодежи.

Е л а м а н. Пора бы научиться.

С а р ы е в. Конечно, с политической точки зрения…

Е л а м а н. А как ты думаешь с политической точки зрения, что нам с ним делать?

С а р ы е в. Работник он в общем неплохой.

Е л а м а н. В общем?

С а р ы е в. В общем.

Е л а м а н. Вот я и полагаю, что его надо в общем освободить от занимаемой должности…

С а р ы е в. Как же это? Так, сразу?..

Е л а м а н. А чего тянуть?

С а р ы е в. Но ведь надо иметь основания. У него солидные знания. Большой опыт.

Е л а м а н. Вот тебе и основания, чтобы выдвинуть его на пост главного инженера.

С а р ы е в (привстает, выпучив глаза). Опять шутите?

Е л а м а н. Я давно за ним наблюдаю, за этим Кемалом. Кто умеет заботиться о людях, активно, оперативно — понимаешь? — тот и работу сумеет поднять на новую высоту. Он из таких.

С а р ы е в (опять садится). Даже ноги подкосились. (После паузы.) А как вы думаете, мы с ним сработаемся?

Е л а м а н. Хочу так думать. Очень хочу. Посоветуемся сначала с парткомом, а потом ты с ним отдельно побеседуешь. По душам. Если будет робеть и начнет отбрыкиваться, постарайся его убедить. Докажи ему, как это важно с политической точки зрения.

С а р ы е в. Я…

Е л а м а н. Да. Ты. Ну, иди зови нашего уважаемого зятя.

Сарыев уходит почти вприпрыжку. В кабинет врывается Б е л л и.

Б е л л и. Когда человеку не везет, его даже на верблюде укусит собака.

Е л а м а н. Ты опять о Биби? Разбирайтесь сами. Не младенцы.

Б е л л и. Биби — это ерунда, мелочь. Народный контроль нагрянул на мою голову. Ты можешь себе представить?

Е л а м а н. Вполне. Народный контроль все проверяет. Недавно и у меня был.

Б е л л и (задыхаясь). Но внезапно! Экстренно! Вне плана! А я не подготовлен.

Е л а м а н. Я тебя готовить не могу.

Б е л л и. Можешь! И очень можешь! Аннабаев твой хороший знакомый, почти друг. Нет! Не перебивай меня! Важно только узнать, с каких позиций он будет контролировать. И сделать это нужно не официально, а в теплой, товарищеской беседе, лучше всего за столом. Вот пригласи его в это воскресенье на день рождения Акгюль.

Е л а м а н. Не путай свои делишки с днем рождения нашей девочки, милый зять.

Б е л л и. Тогда на субботу. Какая разница? На субботу. Надо только предупредить Биби, чтоб она обязательно присутствовала, но ни о чем не болтала. Все остальное я беру на себя — рис, лучшие вина, ереванский коньяк… Ну, барашек, зелень, фрукты и все прочее.

Е л а м а н. И все для того, чтобы узнать, с какой позиции?..

Б е л л и. Только и всего.

Е л а м а н. Ас какой позиции ты отказал рабочим с нашего завода Ашировым, мужу и жене? Ты их помнишь?

Б е л л и. Никаких Ашировых-Машировых я не помню.

Е л а м а н (нажимает кнопку аппарата. Гул цеха). Валичный? Аширова мне.

Б е л л и. Ну, какое это имеет отношение?

Е л а м а н. Прямое.

Мужской голос: «Аширов здесь, товарищ директор».

Е л а м а н. Как жив-здоров?

Мужской голос: «Помаленьку. Спасибо, товарищ директор».

Е л а м а н. А жилье?

Мужской голос: «А?..»

Е л а м а н. С квартирой как? К Шамурадову ходили?

Мужской голос: «Ходили, товарищ директор».

Е л а м а н. Помочь обещал?

Мужской голос: «Куда там. Заявление даже не принял. И комиссию не пожелал прислать. Живите, говорит, где живете. Какого вам, говорит, еще такого комфорта захотелось?»

Е л а м а н. Сегодня же напишите жалобу.

Мужской голос: «В исполком?»

Е л а м а н. В народный контроль.

Б е л л и (шепотом). Погубить хочешь? Завтра же пошлю комиссию к этому склочнику. Все сделаю, честное слово.

Е л а м а н. Аширов! Воздержись пока. Шамурадов обещает завтра направить комиссию. А если нет, немедленно в контроль. Его как раз сейчас проверяют.

Б е л л и. Ему-то, ему-то зачем об этом?! О! Не миновать инфаркта!..

Мужской голос: «Спасибо, товарищ директор. И жена вас очень благодарит».

Е л а м а н. И ты еще удивляешься, что у тебя много врагов! Знаешь, зять, никакого Аннабаева я приглашать не буду.

Б е л л и. Ты меня без ножа зарезать решил? Человек один раз живет и умирает всего один раз в жизни. Если Биби расфыркалась и ушла от меня, так это временно. Бабьи фокусы. Ой, тесть! Ой, тесть!! Ведь ты же добрый человек, отзывчивый, чуткий. Вот как ты говорил с этим Ашировым-Машировым. Я слушал, и меня чуть слеза не прошибла. А я? Я кто? Чужой? Ой, тесть! Я же муж твоей старшей дочери. И я исправлюсь. Я изменю свою тактику. Я стану другим человеком. Ты открыл мне глаза. Ой, тесть! Пригласи Аннабаева.

Е л а м а н (просматривая бумаги, делая пометки). Отстань!

Б е л л и. Пригласишь?

Е л а м а н. Ладно. А теперь уходи. Я очень занят.

Б е л л и. Спасибо! Спасибо. Век не забуду. (Трясет ему руку.) Ты еще увидишь, чем это обернется для тебя и твоей прелестной молодой супруги, увидишь!

Гаснет свет. И вновь внутренний занавес, поднимаясь, открывает дом Солтановых. Стол накрыт для приема гостей. А й п е р и перетирает рюмки и фужеры.

Голос Клары сверху: «Айпери-эдже, мне нужен кусочек бархата туфли обтереть. Поищи, пожалуйста».

А й п е р и (тихо). Бархата? Где я найду бархат? (Громко.) Сейчас, деточка. (Достает какую-то материю, отрывает кусок и уносит наверх.)

Голос Базара: «Старушка, как бы твой плов не перестоялся. Уже пора сбросить рис».

А й п е р и (спускаясь). Иду, иду, отец. Только ты сам ничего не трогай. (Уходит.)

Сверху спускается К л а р а. Она одета очень нарядно и модно. Вертится перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон.

К л а р а. Важные гости всегда заставляют себя ждать. А с другой стороны, кажется, говорят, что точность — вежливость королей. В общем, чушь! (Подходит к столу.) А не хлопнуть ли для храбрости рюмочку кагора?.. (Наливает и пьет.) Вкусно… (Причмокивает.) Еще одну малюсенькую. (Закусывает конфеткой.) Дойдет ли? (Стоит, закрыв глаза.) Идет, идет… Дошло! (Смеется и тут же закрывает себе рукой рот.) Тихо. Никто не должен заметить. (Садится к пианино и, аккомпанируя себе, поет лирическую песню.)

Во время ее пения на верхней площадке несколько раз появляется А к г ю л ь, смотрит с досадой на Клару и вновь уходит. Это замечает Айпери, которая вносит блюдо и ставит его на стол.

А й п е р и. Ты, доченька, поешь очень красиво, только нельзя ли чуть потише. Акгюль готовит экзамун.

К л а р а. Во-первых, не экзамун, а экзамен, а во-вторых, учебе песня не помеха. И почему вообще здесь все только для нее и ради нее. Меня же вы хотите лишить всего, даже музыки. И заступиться за меня некому. Муж и днем и ночью пропадает на заводе. Он забывает, что я не кирпич и не деревяшка. Мне скучно, понимаете, скучно! (В голосе слезы.)

Б а з а р (входя). А если тебе скучно, займись чем-нибудь. По хозяйству работы всем хватит.

К л а р а (берет сильные аккорды).

Айпери вздрагивает и роняет ножи и вилки.

Я домработницей к вам не нанималась. Я законная жена хозяина этого дома. И я сама хозяйка! Я не позволю, чтоб меня унижали. (Аккорды.)

А й п е р и. Ой, беда! Слова нельзя сказать…

К л а р а. А вот почему сегодня и пол в нашей комнате не мыт, хотела бы я знать?..

А й п е р и. Сейчас, сейчас, дочка. Не кричи только. Не раздражайся. Отец, принеси ведро воды поскорей.

Базар, многозначительно посмотрев на Клару, уходит через веранду в сад.

Из-за гостя этого я со всеми делами управиться не успела. (Поднимается наверх.)

Б а з а р приносит ведро и тоже хочет подняться вслед за ней.

К л а р а. Разумеется, если каждый прямо с улицы будет топать по лестнице, а потом по нашей комнате, то какая тут может быть чистота?!

Б а з а р. Виноват, мадам. Не рассчитал. Никогда больше мои грязные ноги не переступят порог вашего сераля. (Кричит.) Айпери! Спускайся вниз.

А й п е р и (с площадки). А пол?

Б а з а р. Быстро, быстро. С облаков на землю. И чтоб впредь твоего духа там не было! За мной! В галоп!

Базар ставит ведро внизу у лестницы и уходит. За ним растерянно спешит и Айпери, на верхней площадке появляется А к г ю л ь.

К л а р а. Обиделись!.. Боже, какая дикость! Какая отсталость! (Пробегая пальцами по клавиатуре.) И все равно вы не дождетесь, чтобы я мыла вам полы.

А к г ю л ь. Не нам, а себе.

К л а р а. А ты все меня учишь? Иди, учись сама. Готовь свой экзамун.

А к г ю л ь (медленно спускаясь, говорит тихо, но раздельно и внятно, видимо сдерживая ярость). Не смей издеваться над моей бабушкой. Слышишь?

К л а р а. А разве я издеваюсь?..

А к г ю л ь. И отец тебе не позволит передразнивать его мать.

К л а р а. Чей отец?

А к г ю л ь. Мой!!

К л а р а. Ее отец! Ха-ха-ха! (Смеется нарочито и вызывающе.)

А к г ю л ь. Над чем ты смеешься, бездушная кукла?!

К л а р а. А ты найденыш несчастный. (Берет ведро, чтобы подняться с ним наверх.) Посторонись.

А к г ю л ь (подходит вплотную). Повтори.

К л а р а. Да, да! Найденыш. В мусоре нашли. Под обломками. Еламан сжалился над тобой. Принес замарашку в дом, и теперь ты стала здесь полновластной шахиней. Сверкай, сверкай глазами! Не испугаешь. Мать — уборщица, погибла бедная, а отца никто не знал и никогда не узнает. Случайный гость. Проходимец какой-нибудь, бродяга… (Задыхается, голос у нее прерывается, но она уже не может сдержать себя. Потом вдруг срывается и замолкает.)

Длительная пауза. Акгюль стоит неподвижно, как каменная, и близко в упор смотрит на Клару.

А к г ю л ь (тихо, почти одними губами). Повтори. Повтори еще раз все с самого начала.

К л а р а (очень быстро, почти шепотом). Нет, Акгюль, нет. Я пошутила, то есть я со злости… Нет, сдуру, сдуру! Не верь. Акгюль, девочка, не верь мне. Я зря. И зачем это я — сама не знаю. Я тут выпила немножко вина. Честное слово. Знаешь, кагору? И голова закружилась как будто, и вообще все как-то странно. Акгюль, Акгюль, не смотри на меня так. Прости. Не верь мне! Я нарочно… То есть нечаянно. Акгюль, скажи хоть одно словечко. (Поставив ведро, нагибается и хочет обнять колени Акгюль, но та с силой ее отталкивает. Клара падает и опрокидывает ведро.) О! О! Туфли мои! Платье! Любимое мое платье! (Садится на ступеньку и плачет.)

Входят Б а з а р и А й п е р и.

Б а з а р. Землетрясение? Сколько баллов?

А й п е р и (подходит к Кларе). Доченька, ты что? Ушиблась?

К л а р а. Нет. Нет. Ничего… Вот только платье… (Судорожно всхлипывает.) Я сама, сама! Клянусь вам, я сама! Понимаете, как-то вдруг споткнулась… Смешно ужасно… (Рыдая, убегает наверх.)

Б а з а р (к Акгюль). Кто кого обидел? Признавайся, преступница!

А к г ю л ь. Дедушка! И ты, бабушка! Обещайте мне, что вы скажете мне всю правду.

А й п е р и. Какую правду-то? О чем?

Входит Б и б и.

Б и б и. Опять, бабушка, я опоздала. Не успела тебе помочь. (Целует ее.)

А к г ю л ь. Лучше после. А пока никому ни слова. (Убегает наверх.)

Б и б и. Что это с ней? Может, больна? Надо взглянуть.

Б а з а р. Не ходи пока. Пусть успокоится. Ну поплачет, если нужно… А уж потом ставь свой диагноз и лечи, как умеешь.

А й п е р и. Ты сперва с той поговори, с другой, с новенькой. Не ладят они, ой не ладят… (Уходит.)

Б а з а р (берет ведро и заглядывает в него). Ничего особенного. Всего каких-нибудь четыре балла. (Уходит.)

Биби поправляет перед зеркалом прическу и садится в кресло.

Б и б и (кричит). Кларочка! Клара!

К л а р а робко выходит на верхнюю площадку, но, увидев Биби, стремительно сбегает вниз и, упав возле нее на колени, прижимается к ней, вся в слезах.

К л а р а. Я не хотела этого, клянусь тебе, не хотела!

Б и б и (гладит ей волосы). Тихо, тихо — ну, поссорились, поругались… Подумаешь! Не в первый раз. Я вас помирю.

К л а р а. Поругались — не то слово. Хуже, гораздо хуже!

Б и б и. Не преувеличивай. И успокойся. И Акгюль успокоится. Я сейчас ее позову…

К л а р а. Нет. Сюда не надо. И она не успокоится. Теперь я ее узнала. Я видела ее глаза. И не жить мне в этом доме. Не жить!

Б и б и. Глупости! Ведь отец так любит тебя.

К л а р а (по-детски всхлипывая). Оказывается, этого еще мало. Слишком мало.

Б и б и. Вот как? Ты как будто что-то поняла?

К л а р а. Теперь и он возненавидит меня. Это для меня страшнее всего. Я умру.

Б и б и. Все мы умрем, девочка, но не в одно время. Ты попробуй в себя заглянуть поглубже, построже. Есть у тебя внутри там какая-нибудь зацепка? Или пусто все. И тут (кладет руку на сердце) и тут (целует ее в лоб). Ну, ты любишь — хорошо. Ты любима — еще лучше. Ты молода, очаровательна и даже, пожалуй, не глупа. Ну, а что дальше? После нас хоть потоп, как говорили в старину веселые короли? Пианисткой ты пока не стала. Неудача. И виновата ты сама. Не хватило терпения, воли. А ведь ты способная, Клара, верь мне. Я тебе льстить не стану.

К л а р а. Поздно… Поздно…

Б и б и. Не хитри. Не увиливай. Почему бы тебе, например, не давать уроки музыки? Ты достаточно подготовлена. Почем знать, как это еще может обернуться. (Заглядывает ей в заплаканные глаза.)

К л а р а (шепчет). Поздно. Все позади… Я ни на что не гожусь…

Б и б и. Стыдись. Мне противно тебя слушать. (Слегка отодвигается от нее.)

К л а р а. О, не уходи. Не оставляй меня. Я не могу одна!

Б и б и. Скажи мне толком, что у вас произошло с Акгюль.

К л а р а (прячет лицо в коленях Биби). Виновата я. Только я! У меня сорвалось, и понесло, понесло… Я не могла остановиться. Тут эта соседка…

Б и б и. Какая еще соседка?

К л а р а. Хочет быть моей подругой. Дура!

Б и б и. Ничего не понимаю.

К л а р а. И я тоже дура. Подлая, злая дура! Биби, умоляю! Поднимись наверх. Мы поговорим втроем. Если только… если только… Акгюль согласится.

В это время с веранды быстро входит Б е л л и с двумя бутылками коньяка в руках. Клара вскакивает и убегает наверх, пряча лицо. Биби встает и не спеша начинает подниматься вслед за ней.

Б е л л и. Никого еще нет? Прием не отменяется?

Б и б и (поднимаясь). Очевидно, нет. Как видишь, все готово.

Б е л л и. А ты?

Б и б и. Что я?

Б е л л и. Ты уходишь? Я же просил, чтобы ты обязательно присутствовала. Остановись хоть на секунду.

Биби останавливается, но не оборачивается.

Если бы ты знала, что творится у меня на душе!!

Б и б и. Ты трусишь перед ревизией. Только и всего.

Б е л л и. Только и всего! Только и всего! А если меня спихнут и я полечу вниз?

Б и б и. Внизу легче разглядеть жизнь и людей. (Продолжает подниматься.)

Б е л л и. И ты ничем не хочешь мне помочь?

Б и б и. Хотела, да не сумела. А теперь уж и сроки все прошли. (Уходит.)

Б е л л и. Чудовище! И как это господу богу удалось так схитрить и дать ей такую наружность?!

Входят А й п е р и и Б а з а р.

Вот, возьмите. (Передает им бутылки и оглядывает стол.) Ну, все как полагается. Так можно принять министров, а не только народный контроль. А? Как вы думаете?

Базар пожимает плечами, садится на тахту и закрывает глаза.

А й п е р и. А мы с министрами не знакомы. И самого главного гостя в глаза не видали. Кто он такой?

Б е л л и. Очень нужный человек. Влиятельный, на виду. Он еще далеко пойдет.

А й п е р и. Куда? Впрочем, веселой ему дорожки.

Б е л л и. И сын ваш, мой драгоценный тесть, — душа-человек. Бесстрашен и добр, как никто. И тебе спасибо, Базар-ага. И тебе, Айпери-эдже. Вы тоже постарались для меня. Ради вас я готов жертвовать всем своим имуществом, не только жизнью. Мне бы лишь освободиться от этой беды, а уж потом я знаю, что делать. Сама Биби захочет ко мне вернуться, но я еще не знаю, захочу ли я. У меня тоже и гордость есть, и чувство собственного достоинства. Как вы думаете? А?

Раздается храп. Это Базар заснул на тахте. Входит Е л а м а н с большой коробкой в руках.

Е л а м а н. Мама, спрячь эту коробку до завтра. Это для Акгюль ко дню рождения. А как ковер?

А й п е р и. Ночью сниму со станка.

Е л а м а н. Однако я очень проголодался. За стол! За стол! (Кричит.) Биби, Клара, Акгюль, Назар!

Б е л л и. А где Аннабаев?

Е л а м а н. У него заседание. Начинайте, говорит, без меня. Я подойду.

Б е л л и. Да, но…

Сверху спускаются Б и б и и А к г ю л ь, за ними К л а р а уже в другом платье.

А й п е р и (отводит в сторону Биби). Ну что? Поговорили?

Б и б и. Говорили больше они вдвоем. Я старалась не вмешиваться.

А й п е р и. И как?

Б и б и. Посмотрим. Будем надеяться.

А й п е р и. Дай бог! Дай бог!

Е л а м а н. Рассаживайтесь! Прошу!

Б и б и (к Айпери). Клара, по-моему, идет на безоговорочную капитуляцию.

А й п е р и. Куда это? Куда?!

Б и б и. После, бабушка. Я тебе объясню.

Е л а м а н. За стол! За стол! Веселей!

Белли хочет сесть рядом с Биби, но та сажает около себя Акгюль, с другой стороны Клару. Входит Н а з а р.

Н а з а р. Прошу извинить. Пришлось доследовать одно каверзное дело. (Оглядывая стол.) Пышно, черт возьми! Но почему раньше срока? Ведь день рождения Акгюль, если не ошибаюсь, завтра?

Е л а м а н. Ты не ошибаешься. Но мы решили праздновать два дня. Под выходной и в выходной. Садись. Нет, не туда. Там будет сидеть Аннабаев Берды.

Н а з а р. Председатель народного контроля?

Е л а м а н. Он самый. Наш зять очень просил пригласить его к нам в гости.

Н а з а р. А разве Аннабаев друг нашего зятя?

Е л а м а н. Белли, вопрос обращен к тебе. Что скажешь?

Б е л л и (очень тихо, почти шепотом). Дорогой тесть, я тебя не понимаю…

Е л а м а н. А я тебя. Здесь нет посторонних. Здесь все Солтановы. Можешь говорить открыто и смело. (Пауза.) Молчишь? В таком случае, друзья мои, выпьем!

Б а з а р. Разумно. (Разливает коньяк, ему помогает Назар, Биби наливает себе, Акгюль и Кларе немного вина. Клара отрицательно машет головой.)

Б и б и. Ну, ну! Чуточку можно. Это даже полезно.

Е л а м а н. За Акгюль мы будем пить завтра, особо. А сегодня я предлагаю выпить сразу за всю женскую секцию нашего дома: Айпери-эдже, Биби, Клара, Акгюль! Ура!

Все, кроме Белли, встают, чокаются и пьют. Белли сидит согнувшись, не поднимая головы.

Н а з а р. Белли Шамурадов не ответил на вопрос. Тогда, отец, может быть, ты разъяснишь обстановку.

Б е л л и (тихо). Еламан-ага, опомнись! Я прошу…

Е л а м а н. И ты просишь? В таком случае в двух словах. В настоящее время народный контроль приступает к проверке жилищного управления…

Б е л л и (громче). Это, в конце концов, нечестно.

Е л а м а н. Что? Ты возражаешь или хочешь внести поправку?

Б а з а р (стучит вилкой по стакану). Тихо! Я выбираю себя председателем единогласно. Благодарю. Прошу не прерывать оратора. Продолжай, сынок.

Е л а м а н. Видимо, в делах вышеназванного управления наличествуют некоторые, выражаясь скромно, шероховатости, почему наш зять, он же начальник управления, просил пригласить председателя народного контроля к нам в гости. Так сказать, выпить и закусить. Надо думать, что это его метод обходить подводные рифы.

Пауза.

Н а з а р. Аннабаев не взяточник, а твоим поступком, отец, я очень удивлен. (Встает.) Извините, я не могу сидеть за таким столом. (Хочет уйти.)

Биби, Акгюль, а с ними и Клара тоже встают.

Б а з а р (стучит по стакану). Тишина! Призываю к порядку. Никто без моего разрешения не имеет права покинуть эту комнату. Сидеть на своих местах вплоть до особого разъяснения. Подумаешь, оппозиция! Вы кончили, Солтанов Еламан? В таком случае слово имеет Шамурадов Белли.

Б е л л и. Какое слово? При чем тут слово? Что за идиотская комедия? Если вы сговорились угробить меня…

Б а з а р. Никто ни о чем здесь не сговаривался. За это отвечаю я, старейший в семье и почетный председатель данного собрания. У нас у всех есть только одна маленькая особенность, привычка, что ли. Ну, скажем, симпатия. Мы все симпатизуем…

А к г ю л ь. Симпатизируем, дедушка.

Б а з а р. Пусть будет по-твоему — сим-па-ти-зи-руем… правде. Мы любим ее говорить, любим и слушать. Так вот, расскажи нам без утайки про все эти, как находчиво выразился предыдущий оратор, шероховатости, а также и про все прочие штучки-мучки.

Б е л л и. Какие могут быть штучки-мучки в советском учреждении? Все квартиры распределялись авторитетной комиссией. Составлялись подробные протоколы. На основании протоколов выдавались ордера. Но враги мои задумали очернить меня, оклеветать. Они состряпали донос и передали в народный контроль. О, если бы я знал хоть одного из этих мерзавцев.

Н а з а р. А я знаю одного гражданина, который на основании неопровержимых данных передал ваше дело в народный контроль и настаивал на проверке всей вашей деятельности.

Б е л л и. Кто?! Кто этот подлец?!..

Н а з а р. Я.

Пауза. Биби встает.

Б е л л и (тоже хочет встать, но, зашатавшись, падает обратно на стул). Т-т-т-ты?! А где доказательства? Где свидетели? Не забудь, что клевета — это тоже преступление, и ты ответишь за нее перед судом.

Б и б и. Не лги! Не лги, Шамурадов! Не изворачивайся. Неужели в тебе не осталось ни капли порядочности?!

Б е л л и. Кто разрешил этой женщине задавать мне такие вопросы?

Б а з а р. Я разрешаю. Как председатель.

Б и б и. Тогда позволь, дедушка, мне еще кое-что добавить.

Б а з а р. Дуй, то есть я хотел сказать, прошу вас, доктор Солтанова Биби.

Б и б и. Мы только что пили за нас, за женщин. И я глотнула немного вина, и с полным правом, потому что мне в жизни пришлось глотнуть и другое. И мне хочется крикнуть вам и всем женщинам, предостеречь их: не верьте ласкам. Смотрите в душу. К тебе, бабушка, родная моя, это уже больше не относится. (Целует Айпери.) Ты в молодые годы смотрела куда надо и, кажется, не ошиблась.

Б а з а р. Лишаю слова, а за подхалимаж налагаю штраф.

Все со смехом обступают Базара и Айпери, чокаются с ними и пьют, как будто даже и забыли про Белли.

Н а з а р. Знаешь, отец… Если кто-нибудь когда-нибудь будет писать о нас…

Е л а м а н. Вряд ли, сынок.

Н а з а р. Ну, если!.. То он напишет приблизительно так. Все Солтановы отличались честностью и правдолюбием, но обладали при этом крайним легкомыслием.

Б а з а р. В мой огород! На трибуне известный криминалист, специалист по хищениям и подлогам товарищ Солтанов Назар.

Н а з а р. Я хочу лишь вернуться к прерванной моей старшей сестрой теме и дать еще одну небольшую информацию. Работники народного контроля на второй же день проверки обнаружили, что в одну из новых квартир незаконно въехал директор какого-то ателье. Фамилию не помню.

Б е л л и (с сарказмом). Ах, не помнишь! Может быть, и нет никакой фамилии?!

Н а з а р. Этот директор будет выселен из занимаемой им квартиры и ответит по закону.

Б е л л и. А в свободную квартиру, конечно, въедешь ты со своей Гюльнарой! (Истерически хохочет.)

Н а з а р. Квартира будет предоставлена учителю Дурдыеву, кому она и предназначалась по первоначальному списку. Кроме того… кроме того… Впрочем, не стану утруждать вас лишним перечислением. Скоро вы все это сами услышите и узнаете.

Пауза.

Е л а м а н. Так вот. Подождем еще Аннабаева? У него, очевидно, надолго затянулось заседание. Что скажешь, зять?

Б е л л и. Что мне сказать всем вам, если вы решили собственными руками сбросить бомбу на мою судьбу. (Хватает со стола бутылку коньяка и пьет прямо из горлышка.) По закону! По закону! А где законы родства? Совесть где? Простая человечность?! Вы разрушили мой семейный очаг. Вы плюнули мне в самое сердце. Солтановы! Герои!! Ха-ха!! Предатели, доносчики, изверги! Чертово племя! (Зашатался. Биби хочет его поддержать, но он ее отталкивает.) Отойди! Я ненавижу тебя. (Бросает бутылку прямо на пол, отшвыривает в разные стороны стулья и уходит, распахнув дверь ударом ноги.)

Пауза. Все разбрелись по разным углам комнаты, кроме Базара, который остался сидеть во главе стола. Звонит телефон. Никто не снимает трубки. Еще несколько звонков.

Е л а м а н (усталым голосом). Подойдите же! Неужели все оглохли?

Н а з а р (в трубку). Да? Я слушаю. Кто говорит? Слушаю. Не дождались. (Кладет трубку.) Отец, а ты на самом деле пригласил к нам Аннабаева?

Е л а м а н (тихо). За кого ты меня принимаешь? Мне только казалось, что среди нас, в семейной обстановке вся эта история примет более открытый и ясный характер. Ведь Белли обещал мне, и я очень надеялся…

Б и б и. Он безнадежен, папа.

Н а з а р. Случилось то, что должно было случиться. И воздух стал чище.

Е л а м а н. Прости, дочка, что я заставил и тебя присутствовать на этом обеде. Тебе было трудно, я знаю…

Б и б и. Спасать чабана, пожалуй, было труднее.

Е л а м а н (оживившись). Да. Итак, наш праздник продолжается. Мы должны еще обмыть шкуру этого тигра, который висит над тахтой и любовно скалит клыки своей хозяйке. Поцелуй ему морду, Биби. (Пьет.) А еще мы должны обмыть диплом следователя Назара Солтанова.

Н а з а р. Я его еще не защитил.

Е л а м а н. Сегодня ты блестяще выдержал предварительное испытание, и я не сомневаюсь в окончательном успехе. (Чокается с ним и пьет.) Но почему только у нашей Акгюль губки надуты? Ей не понравилось угощенье? Завтра будет лучше. И много будет гостей. А главное — будут подарки. Клара, пойди-ка сюда. (Сажает ее за пианино.) А ты, Акгюль, спой нам свою любимую песенку.

А к г ю л ь. Я не могу… Я не в голосе сегодня.

К л а р а. И мне трудно шевелить пальцами. Я упала и… ушиблась. Вот, бабушка видела.

А й п е р и. Да, Кларочка споткнулась немножко.

Е л а м а н. Немножко? Это не считается. Покажи-ка руку. (Массирует пальцы Кларе и потом целует их.) Ну как? Легче?

К л а р а (смущена, растрогана). Да, да… Гораздо.

Е л а м а н. Вот видишь, Биби, какой я доктор! Возьми меня в ассистенты. И ты, Акгюль, не капризничай. Ведь папа тебя так редко просит…

Акгюль подходит вплотную к Еламану и смотрит на него в упор, не отрывая глаз.

Что ты на меня так смотришь, дочка, будто видишь меня первый раз в жизни?

А к г ю л ь. Еламан-ага!

Е л а м а н (удивлен). Как? Как ты меня назвала?

А к г ю л ь. Еламан-ага, что бы, когда бы ты от меня ни потребовал, я сделаю, все… всегда… Я отдам тебе саму жизнь до последнего дыхания, до последней капли крови… (Заплакала.)

Е л а м а н. Что с тобой? Откуда эти трагедии?

А к г ю л ь. Не обращай внимания. Девушки иногда плачут без всякой причины. (Подходит к пианино, выбирает ноты и передает их Кларе.)

К л а р а. Это? Минувшие дни? Это арабская песнь. Печальная песнь. Она не нравилась тебе, и раньше ты никогда…

А к г ю л ь. Играй.

Клара играет, Акгюль начинает петь. Голос у нее часто срывается, но она старается это преодолеть. Клара отбивает такт, повторяя некоторые фразы несколько раз.

К л а р а (шепчет). Хорошо… хорошо… Не волнуйся, Акгюль-джан…

А к г ю л ь (поет).

Нет, не могу больше. Не могу! (Стремительно бросается к Еламану и покрывает поцелуями его голову, шею, руки. Потом, низко всем поклонившись, бежит вверх по лестнице.)

Е л а м а н. Что с ней? Я спрашиваю всех! Что произошло?

А к г ю л ь (с лестницы). Папа мой! Все хорошо. Никто ни в чем не виноват. Только не надо завтра справлять день моего рождения.

Е л а м а н. В чем дело?

А к г ю л ь. Не завтра день моего рождения. Не завтра. Я родилась только в самый день землетрясения, когда погибла ваша мать, Биби и Назар. А рядом, близко и моя мама. В этот день нельзя веселиться, нельзя пировать… (Поднимается выше и уходит к себе.)

Пауза.

Е л а м а н (охрипшим от волнения голосом). Кто? Кто ей сказал об этом? Признавайтесь! (Бросает на стол нож, посуда со звоном летит в разные стороны.)

К л а р а. Я! (Падает к ногам Еламана.) Я… Я… Накажи меня… Ударь… Топчи меня ногами… Убей меня! Но не гони… У меня сорвалось… Я сама не помню… И я не знала, что это для всех вас значит!..

Б и б и (Еламану, негромко). Ей разболтала наша соседка, Амангозель. А Клара во время ссоры с Акгюль все это ей открыла. Понимаешь, в запальчивости, не могла удержаться…

Е л а м а н. Понимаю… (Кларе.) Встань!

К л а р а. Нет!

Е л а м а н. Не думал я, что само зло привел к себе в дом.

Б и б и. Нет, нет…

Е л а м а н. Меня предостерегали, уговаривали, надо мной смеялись, а я на старости лет поддался, видите ли, влечению… влечению сердца, черт бы меня взял, старого осла…

К л а р а. Если в тебе осталась хоть крошечка чувства, хоть капелька любви…

Е л а м а н. А ты понимаешь, что такое любовь? Ты думаешь, это каменная глыба, которая будет лежать вечно? Нет, любовь — это сама жизнь, как и человек, в котором она живет. Это роза, которую можно растить, а можно и сорвать, бросить под колеса, уничтожить. И ты сорвала эту розу. Ты нанесла юности Акгюль такую рану, которая, может быть, никогда не заживет. (Вдруг, сжав кулаки, поднимает их над Кларой.) Тебя мало убить!

А к г ю л ь (с верхней площадки). Не трогай ее, отец! Не смей ее трогать! (Сбегает вниз и загораживает Клару.) Она это сделала из любви к тебе, боясь тебя потерять. А это я довела ее до исступления, до отчаяния, до мести. Но я теперь не жалею. Я даже благодарна ей, что она сказала мне правду. Пусть сгоряча, случайно, в бешенстве, ничего не поняв, ничего не обдумав, но я благодарна ей, что она открыла мне глаза на мою самонадеянность, на мою наглую беспечность, на мнимое мое превосходство. Как будто все так и все это мне полагается неизвестно за что. О, как я о себе воображала! Папочка, поверь мне, я стану умней, честное слово, умней, тише и проще. Ты не разлюбишь меня, папа? Люби меня и… Клару. Я так хочу тебе счастья. А мы уж как-нибудь поместимся с ней у тебя в сердце.

К л а р а. И не будем толкаться. Еламанчик, можно мне так называть тебя? Поверь и мне. Биби говорит, что еще не поздно. Я буду учиться и работать, я пойду служить…

Б и б и. Клара подумывает о радио или телевидении…

К л а р а. Да, да! Но кто меня туда устроит?

Б а з а р. Как кто? Конечно, Аннабаев Берды.

Все невольно рассмеялись. Еламан отворачивает лицо, скрывая не то слезы, не то улыбку.

К л а р а (тихо). Акгюль-джан, ты будешь теперь звать меня мамой?

А к г ю л ь (смеется). Ну, какая ты «мама»! Теперь мы с тобой подружки… И уж такие подружки — водой не разольешь. (Обнимает ее, и обе плачут.)

Б а з а р (стучит ножом по стакану). Стоп! Довольно плакать. Весь дом зальете. Ведер не хватит. Все за стол. Я еще не снял с себя полномочий председателя. Заседание продолжается.

А й п е р и. Все чудишь. Все чудишь. Ох, старик! И когда угомонишься?

Б а з а р. Почем знать, женушка. Может быть, теперь уж и скоро. Смотри только, и ты у меня не заплачь. Итак, внимание. Пока не вся еще посуда разбита и мы еще не промокли до костей, прошу наполнить бокалы, стаканы, рюмки, кто куда может и чем хочет. И выпьем. За что? Мы, оказывается, «чертово племя», потому я, как самый старший черт, предлагаю выпить за нашу жизнь — не только за прошлое и настоящее, но и за будущее. Пусть тогда нас рассудят потомки.

А й п е р и. А где они? Потомки-то эти?

Б а з а р. Будут!!

В открытых дверях появляется грациозная большеглазая д е в у ш к а в национальном туркменском костюме. Она очень смущена и боится войти в комнату.

Д е в у ш к а. Я звонила по телефону. Никто не ответил… Мне стало так тревожно… И я подумала… Сама не знаю, что подумала… И вот, прибежала… Извините.

Н а з а р (вскакивая). Гюльнара! (Подбегает к ней, обнимает и прижимает к себе.)

В с е. Гюльнара пришла! Гюльнара!

Б а з а р (к Айпери). Что я сказал, старушка? Будут потомки. И да здравствует «чертово племя»! (Залпом осушает бокал и вдребезги разбивает его об пол.)

З а н а в е с.

1967

Перевод А. Файко.