Охотники на Левиафана (3)
Герти терпеть не мог жасминовый чай, но иного на кухне Питерсона не нашлось. Герти пил его маленькими глотками, почти не ощущая вкуса и не обращая внимания на обожженный язык, лишь бы занять руки. Но это не особо помогало. Точнее, не помогало вовсе.
- Нервы у вас слабоваты, - ворчал Брейтман, возившийся с чайником, - А еще считается, будто в ваше время нервная система была куда крепче, чем у нас, ваших потомков… Может, все-таки бисквита? Вам не помешало бы укрепить силы.
- Не стоит, - вымученно улыбнулся Герти. Он не в силах уже был пить чай, но чашка будто приросла к пальцам. А может, только она и позволяла им не дрожать самым постыдным образом.
- Ну как хотите. А я, если вы не против, возьму еще. Отличные бисквиты. Только не рассказывайте Питерсону, сколько я съел. Бедняге наверняка придется мучиться несварением желудка, не хочу, чтоб он винил меня…
Брейтман спокойно отломил себе еще кусок бисквита и принялся есть с выражением подлинного удовольствия на лице, иногда даже прикрывая глаза. Про Герти, казалось, он совершенно забыл. А может, это была изощренная пытка, своего рода месть за те неприятные мгновения, когда Герти угрожал ему револьвером.
Как бы то ни было, Герти пришлось нарушить молчание первым.
- Что, черт подери, вы имели в виду, когда сказали, что острова не существует?
Брейтман бросил на него удивленный взгляд, искусно делая вид, что эта мысль совершенно вылетела у него из головы.
- Как ни странно, именно это я и имел в виду. То место, которое вам известно как Новый Бангор, не существует в реальности.
- Ерунда, - вырвалось у Герти невольно.
Брейтман фыркнул в чашку.
- Ну, вам виднее, полковник…
- Не называйте меня полковником!
- Как вам будет угодно, мистер Уинтерблоссом.
- Я нахожусь на этом острове без малого сто дней!
- И, разумеется, за весь период времени ни разу не заметили ничего необычного.
Герти прикусил язык. Заметил. Еще с первого дня. И замечал регулярно, так часто, что в какой-то момент попросту бросил обращать на это внимание. Какой-то защитный психологический механизм, должно быть, своего рода предохранительный клапан… Ревущие подземные поезда, охваченные демонической яростью. Удивительно совершенные автоматоны. Пугающие и чарующие одновременно рыбьи грезы. Безумный профессор, отдавший душу Сатане и заключивший его в счислительную машину.
И Канцелярия.
Канцелярия была замком, венчающим утес, вишней на верхушке дьявольского торта. Управляемая сонмом деловитых и острозубых крыс, она проросла своими корнями во все, что ее окружало, сделавшись душой этого безумного города, но душой пугающей и темной, вобравшей в себя что-то, разлитое вокруг острова, что-то, чего Герти отчаянно пытался не замечать с того самого дня, как неповоротливая «Мемфида» зашла в порт.
- Ладно, допустим, с этим островом не все гладко, - признал он сквозь зубы, - Теперь моя память и верно немного прояснилась. Я никогда не видел этого острова на картах и не представляю себе его координат, знаю лишь, что он расположен в южной части Полинезии. Я не разу не видел заметок о нем или статей. Ни один мой знакомый не бывал здесь и не упоминал остров в разговоре. Это странно, но, в сущности, объяснимо. По какой-то причине на остров наброшен покров тайны, который я каким-то образом поколебал. Вероятно, что-то политическое… Так что внекотором смысле, если взять некоторую обособленную информационную реальность, Нового Бангора в ней действительно нет…
Брейтман покачал головой.
- Вы не поняли. Точнее, поняли, но ваша психика инстинктивно пытается удержать свои рубежи. Естественный процесс, и вполне объяснимый. Нет, мистер Уинтерблоссом, Новый Бангор не просто отсутствует на картах. Он отсутствует в объективной реальности. Его нет. И никогда не было. Новый Бангор – фикция, миф. Игра воображения. Фата-Моргана. Туман над морем.
Герти рассмеялся, и смех вышел лающим, нервным. Чай совершенно не мог смочить высохшее горло.
- Что случится, если я выроню эту чашку?
- Полагаю, вы доставите нашему хозяину, мистеру Питерсону, еще больше неудобств. Ему придется собирать осколки.
- Значит, она реальна?
- Она всего лишь порождение острова, как и все прочее здесь.
- Я держу ее в руках. А ведь я вполне реален.
Произнося это, Герти ощутил какой-то неприятный холодок в горле, как от случайно проглоченной мятной лепешки.
Уверен ли он в том, что в самом деле реален? Что, если остров не только дал ему многое, но и забрал кое-что, заставив породниться с собой, сделав плотью от своей плоти?.. Может, он, Гилберт Уинтерблоссом, сам не заметил, как стал призраком, законным обитателем этого странного, безумного и не имеющего права на существование, мира? Стоит взойти солнцу, и морок под названием Новый Бангор попросту растворится в плеске океанских волн. Пропадут медные купола Коппертауна и величественные громады Майринка, пропадут шумные трущобы Скрэпси и мрачная обитель канцелярских крыс, торчащая из города зловещей иглой. А вместе со всем этим в зыбком тумане растворится и Гилберт Натаниэль Уинтерблоссом, деловод двадцати двух лет.
В комнате сделалось необычайно душно, а может, ему так лишь показалось. Словно прочитав его мысли, Брейтман открыл окно, но легче от этого не сделалось. Наоборот, воздух с улицы казался еще более густым и плотным.
- Отчаянно парит, - пробормотал Брейтман, щурясь, - Не иначе, к вечеру будет гроза. Она здесь такая… Долго собирается, но когда ударит, кажется, что небо вот-вот лопнет подобно суповой тарелке, по которой угодили молотком…
- К черту вашу погоду! – не сдержался Герти, - Объясните, что здесь происходит! Я ведь реален? Но если так, как я могу находиться на острове, которого не существует?
Брейтман задумчиво поковырял ногтем лацкан пиджака.
- Сейчас идет девяносто шестой год, - пробормотал он, - А значит, Шрёдингеру только исполнилось восемь. И лишь через сорок лет он напишет свою знаменитую работу о квантовой запутанности. Значит, вы никак не могли с нею ознакомиться. Досадно.
- Я не физик, - раздраженно сказал Герти.
- Представьте себе кота, запертого в стальном ящике. Вместе с ним находится хитрое устройство, своего рода реле, которое, с точки зрения теории, может с равной вероятностью сработать в любой момент и разбить ампулу с синильной кислотой. Если это случится, кот неизбежно умрет. Но в момент неизвестности, для стороннего наблюдателя, будет совершенно неизвестно, жив кот или нет. Вот вам пример квантовой запутанности. В некотором смысле, кот с равной вероятностью может быть и жив и мертв, а значит, в каком-то роде он одновременно двуедин в различных состояниях. Он мертв и в то же время жив. Я доступно излагаю?
- Вполне, - осторожно сказал Герти, - Но я не собираюсь наблюдать за тем, как меня, подобно коту, запихивают в стальной ящик. Терпеть не могу замкнутого пространства и синильной кислоты.
- Это не потребуется, - усмехнулся Брейтман, - Вы уже в нем. Весь Новый Бангор в некотором роде стальной ящик. В котором вы обитаете три с лишним месяца, находясь именно в подобном, квантово-запутанном состоянии. Проще говоря, сейчас вы одновременно существуете и не существуете.
Герти поборол желание рефлекторно ощупать себя. Дурацкое и нелепое желание, но что еще может придти в голову, когда слышишь подобное?
«Я существую! – мысленно воскликнул он, - Еще как существую, чтоб тебя, ванильный любитель чужих бисквитов!»
- Подлейте мне еще чая в эту наполовину существующую чашку, - попросил он, - Наполовину существующий жасминовый чай отлично утоляет мою наполовину существующую жажду.
Брейтман одобрительно улыбнулся, протянув руку к чайнику.
- Быстро схватываете. Что ж, теперь, когда ваша нервная система подверглась некоторой встряске и готова принять истинную картину, я могу рассказать все с самого начала.
- Давно пора, - проворчал Герти.
Брейтман устроился поудобнее в кресле и скрестил на груди руки.
- Все началось, когда наша машина впервые пробила ткань времени. Звучит немного напыщенно, но, пожалуй, ни к чему утомлять вас техническими деталями. Достаточно будет сказать, что в две тысячи шестисот восьмом году от Рождества Христова увенчался успехом наш главный проект. Темпоральная связь. Возможность переносить информацию между разными слоями темпорального пространства. Разумеется, мы немедленно ею воспользовались. Мы искали тех особенных людей, которые, благодаря особенной активности своих мозговых волн, могут настроиться на приём из будущего. Это сродни поиску работающего радиоприемника, настроенного на определенную частоту.
- Вас ждала сказочная удача, - сказал Герти. Кислота его тона удачно сочеталась с жасминовым привкусом чая.
Брейтман почесал переносицу – еще один совершенно несвойственный Питерсону жест.
- Можно сказать и так. Сто сорок четыре удачных результата для тысяча восемьсот девяносто пятого года. Весьма неплохой улов. К примеру, для двадцатого века хорошим считается годичный показатель в семьдесят человек.
- Не боитесь доверять мне тайны вселенского масштаба? Я ведь тоже служащий Канцелярии, если вы не забыли.
- Вы не житель острова. Это совсем другое. Вы, как и я, здесь лишь квантовый гость. Человек, который в силу всех законов физики не мог здесь оказаться, но оказался.
- Рассказывайте дальше.
- Извольте. Что удивительнее всего, из этих ста сорока четырех человек целых пятеро оказались жителями Нового Бангора. По законам статистики удивительный показатель. Сразу пятеро человек могли вступать с нами в контакт, очень и очень впечатляющий показатель для маленького острова, затерянного на краю Тихого океана!
- Вы, конечно, ужасно удивились.
- Не буду врать, изрядно. Но еще больше мы удивились, когда выяснилось, что никакого Нового Бангора в нашей реальности не существует. И никогда не существовало.
- В каком это смысле?
- Мы изучили на собственных картах каждый дюйм этой части света, включая архаичные, составленные в далеком прошлом. Ни на одной из них не было ничего похожего контурами на этот остров. Теперь вы, наверно, в силах представить наше замешательство. Сродни ощущению человека, который умудрился взять в руки телефонный аппарат и позвонить в город, где отродясь не было телефонной связи. В такой же ситуации оказались и мы, установив связь с отсутствующим островом.
- Вы проверяли только карты?
- Что вы. Нет, конечно. Мы проверили все корабельные журналы за последние три века, но тщетно. Ни один капитан в своей жизни не заходил в гавань Нового Бангора и даже не проходил мимо острова.
- Остров-невидимка?
- Кот-невидимка в запертом ящике, - усмехнулся Брейтман, - Ох, как хочется курить. Но я обещал Питерсону, что впредь не стану, у него астма. Удивительно душистый табак у вас водится… Мы разыскивали остров, как булавку, угодившую в стог сена. Самыми совершенными приспособлениями мы обшаривали морское дно, пытаясь найти его следы. Звучали самые невероятные предположения. Что он был стерт с лица земли одной из атомных войн, разразившихся в конце двадцатого столетья. Что его уничтожило извержение вулкана, а останки затонули. Мы перебрали множество самых фантастических гипотез, прежде чем пришлось смириться с простой, в сущности, мыслью. В нашей реальности Нового Бангора попросту не существует. И никогда не существовало. Мы обратились к архивам девятнадцатого века, но и там ничего не обнаружили. Этот остров никогда не входил во владения Британской империи. Он не фигурирует ни в каких бумагах, официальных или личных. На него никогда не назначались губернаторы. Из него никогда не поступали колониальные товары. Сто третий полк морской пехоты, расквартированный на острове, никогда не создавался в британской армии.
- Это значит…
- Что этого острова никогда не существовало. Ни в прошлом, ни в будущем. Нигде. И я бы лично расписался в этом собственной кровью, если бы не имел завидную возможность навещать его в глубоком прошлом, благодаря мистеру Питерсону.
- Но если острова Новый Бангор не существует, где же мы в таком случае находимся?
- В Новом Бангоре, - ответил Брейтман с непонятной улыбкой, - Где же еще?
- Вы что, хотите свести меня с ума? Как мы можем находиться на острове, которого не существует?
- Ну, в моем случае это проще, я ведь нахожусь здесь не непосредственно, а благодаря посреднику, мистеру Питерсону, который является полноправным жителем острова, здесь же и родившимся. А вот как попали сюда вы, отдельный и крайне интересный вопрос…
Герти попытался сосредоточиться, чтоб среди множества вопросов, колющих его в затылок тупыми гусиными перьями, найти нужный. Самый большой и главный вопрос.
- Что такое Новый Бангор? – глухо спросил он.
Брейтман улыбнулся, будто ждал этого вопроса.
- Никто не знает, - просто ответил он, - У нас есть две дюжины теорий, но едва ли они вам что-то скажут. Тем более, вы не специалист по квантовой физике, насколько я помню. Скажем так… - Брейтман вздохнул, - Новый Бангор – это пласт рассинхронизированной реальности. Остров, заблудившийся во времени и пространстве. Реально существующий и одновременно бесплотный. Он движется по темпоральной оси вместе с привычным вам миром, из которого вы явились, но… Вам знакома легенда о корабле-призраке?
- Да, - механически ответил Герти, - Конечно.
- Легенды говорят, что он носится по океану, сотканный из тумана и пены. Никто не может приблизиться к нему или коснуться его. Находились смельчаки, пытавшиеся ступить на его палубу, но у них ничего не выходило. Корабль-призрак для них был нематериален, он принадлежал другому миру. Но иногда… Иногда, раз в сто лет, а может, и реже, этот корабль делается реальным. Настолько реальным, что туман превращается в дерево, а пена в рваный такелаж. В такой миг, который длится очень-очень недолго, корабль-призрак существует в нашем мире. Вот что такое Новый Бангор, мистер Уинтерблоссом. Он не существует в нашем мире в привычном смысле, но иногда по какой-то причине он делается материален. Почти материален. Всплывает на миг из той пучины, в которой живет. Чтобы стать частью нашего мира. Именно в такие моменты устанавливается кратковременная связь между ним и нашей настоящей реальностью.
Герти захотелось схватить чашку с недопитым чаем и швырнуть ее в стену, чтоб услышать тонкий немелодичный звон осколков. Захотелось так, что стали зудеть кончики пальцев. Чтобы сдержать это желание, он заставил себя глубоко и размеренно дышать.
- Это все нелепица, - наконец выдохнул он, дождавшись, когда собеседник замолчит, - Вы нарочно путаете меня с какой-то дьявольской целью. Новый Бангор реален. Я знаю это.
Брейтман удивился.
- Что может знать о квантовой путанице запертый в ящике кот? Новый Бангор – объект наших исследований, а вы, хоть и не по своей воле, слились с ним в одно целое.
- Этот остров существует, и я докажу вам! – Герти подавил желание закатать рукава пиджака, - У него есть сообщение с материком и я доподлинно знаю это. «Граф Дерби» регулярно делает рейсы в Веллингтон!
В улыбке Брейтмана ему почудилась снисходительность.
- Вот только знают ли об этом в самом Веллингтоне?
- Что вы имеете в виду?
- Цеппелина с таким именем не существует в архивах королевского воздушного флота. Он не закладывался ни в одном городе мира. Я не знаю, куда он совершает рейсы каждый четверг, только ни в Веллингтоне, ни в Канберре его никогда не видели.
- Но в нем путешествуют люди!
- Вы знакомы с кем-нибудь из них?
- Нет, но… - Герти почувствовал, что задыхается, хотя произнес не так уж и много слов, - Куда деваются эти люди?
Брейтман пожал плечами.
- Не имею ни малейшего представления.
- А корабли! В порт постоянно заходят корабли! Они регулярно доставляют грузы в колонию! Уголь, сахарный тростник, железо…
- Если вы встанете на берегу моря и начнете кидать в волны камешки, значит ли это, что кто-то будет их ловить? – не очень понятно спросил Брейтман, - Эти корабли – порождения острова. Ни один из них не заходил в порты Новой Зеландии или Австралии. Никто не знает, по каким морям они странствуют, в дебрях каких измерений и эпох. Не сомневайтесь, в свое время я потратил огромное количество сил и времени, чтобы разобраться с этой картиной. Корабли не растворяются в воздухе, только лишь отчалив от берега. Они и в самом деле держат путь согласно карт и лоций. Капитаны ведут судовые журналы, а матросы бездельничают, играют в карты или драят палубы. Более того, корабли достигают пункта своего назначения, разгружаются, простаивают, болтаются на рейде… Попробуйте расспросить какого-нибудь капитана о последнем рейсе и узнаете множество интересных, правда, не для науки, подробностей о портах других континентов. Есть лишь одна маленькая загвоздка. Если верить миллионам людей, живущих в обычном мире, такого корабля никто и никогда не видел.
- Абсурд!
- Всякая невыявленная закономерность зачастую кажется нам абсурдной. Новый Бангор существует, мистер Уинтерблоссом. В некотором роде. А в некотором роде он – мираж, вымысел, морок. Мы не знаем, как и когда он синхронизируется с привычным нам миром, знаем лишь, что время от времени это происходит. Иногда очередному счастливчику удается ступить на палубу корабля-призрака.
- И сегодня это я.
- Сегодня это вы, - эхом отозвался Брейтман, мусоля свои проклятые крошки, - Ни один корабль не может обойтись без команды. Поэтому иногда Новый Бангор подыскивает себе попутчиков. Не знаю, зачем, не знаю, как. Просто время от времени он испускает… зов. Звучит предельно глупо, согласен, но так мы его называем. Вероятно, это что-то вроде излучения непонятной нам природы. И непонятных свойств. Каким-то образом оно воздействует на мозговые волны отдельных людей.
- Я…
- Никто не отправлял вас в Новый Бангор, мистер Уинтерблоссом, - твердо сказал Брейтман, глядя ему в глаза, - Вы сделали это сами. Сами сели на корабль и отправились в путь. Без командировочного удостоверения, без документов, без приказа. Вы услышали зов острова. И прибыли.
Не в силах сдержать себя, Герти разразился истерическим смехом.
- Никакого зова я не слышал!
- Если бы вы его не слышали, вы бы попросту не смогли сойти на остров. Вы могли бы месяцами рыскать по всей Полинезии, но не увидели бы даже маяков Нового Бангора. Этот остров защищен от незваных гостей тем, что надежнее любой крепости и эффективнее минного поля. Но если вы тут оказались, можете порадоваться – это означает, что вас включили в список избранных посетителей. В своем роде это почетней, чем аудиенция у королевы Виктории. Уж не знаю, насколько приятнее…
- Но вместе со мной на «Мемфиде» плыло множество людей! Что же вы хотите сказать, все они услышали загадочный зов, повелевающий им отправиться к черту на рога?
- Едва ли. Новый Бангор очень привередлив по части приглашений. Ни один из ваших попутчиков не сошел на берег. «Мемфида» покинула остров, избавившись от одного-единственного человека. От вас.
- Куда же они все плыли?
- Туда, куда и направлялись. На острова Фиджи, или на Соломоновы острова, или в Австралию. Короткую стоянку в порту Нового Бангора они попросту не заметят. Кто-то, как окажется, спал в эти сутки без памяти, кто-то мучился морской болезнью и не выглядывал в иллюминатор, кто-то и вовсе поклянется, что никакой суши по близости не было, а судно весь день шло сквозь густой туман.
- Черт знает что! Я отлично помню, как говорил с офицером на палубе!
- Скорее всего, он этого не вспомнит. Из всех людей, бывших на борту «Мемфиды», вы один имели в кармане пригласительный билет от Нового Бангора. И вы единственный, кто ступил на остров.
- Но я был в списке пассажиров! Неужели никто не обратит внимания на то, что я пропал посреди океана?
- Ну отчего же… Обратят. И дополнят судовой журнал соответствующей записью. Например о том, что пассажир второго класса Гилберт Н. Уинтерблоссом таинственным образом исчез из своей каюты во время плавания. Они сойдутся на том, что он, вероятно, предпринял прогулку вечером по верхней палубе и, не удержавшись, упал за борт, не замеченный вахтенными. В высшей степени досадный случай, однако подобные случаи иногда имеют место.
- Замечательная манера приглашения, - буркнул Герти, - И много у меня товарищей по несчастью?
- Гости из большого мира здесь редкость, но время от времени они прибывают, причем ни один из них не подозревает о том, что вокруг него происходит что-то странное. За последний год прибыло около дюжины.
- Все из Лондона? – нервно поинтересовался Герти.
- Ну почему же… Какой-то шотландец чудом спасся после кораблекрушения своего корабля возле острова Окленд. К берегу его прибило вместе с обломками, за которые он цеплялся. И, подобно вам, был уверен, что ничего экстраординарного с ним не случилось, если не считать чудесного спасения. Это тоже способ приглашения. У Нового Бангора их много. Я помню одного денди из Нью-Йорка. Он прибыл на остров, будучи уверенным, что едет на встречу со своей невестой, с которой познакомился по переписке. Он вел с ней переписку несколько лет, мистер Уинтерблоссом. А потом со слезами на глазах рассыпал передо мной пустые картонные листки, которые прежде казались ему фотографическими карточками его нареченной. Письма, которые она писала ему, оказались счетами из прачечной или газетными вырезками. Остров попросту позвал его. Не знаю, зачем.
- А… другие?
- Помню одного отчаянного парня, который сбежал из поместья «Брикендон и Вулмерс[1]», убив двух охранников. Его самодельный плот разбился о портовый мол. Был какой-то ученый, решивший, что Новый Бангор – идеальное место для изучения Hippopotamus amphibius amphibius Linnaeus[2]. И только потом с изумлением сообразивший, что тому попросту неоткуда взяться в Полинезии. Было пару коммивояжеров, эти прибывали торговать патентованными велосипедами и зонтами. Был какой-то пожилой армейский офицер, возомнивший, что Новый Бангор – последний оплот Ее Величества перед русским флотом и совершавший, как он полагал, военную инспекцию с целью укрепления острова и рекогносцировки. Тут побывали всякие люди, мистер Уинтерблоссом. Рыбаки, биржевые маклеры, фермеры, финансовые инспектора, матросы, бродячие цыгане… Для каждого Новый Бангор находит свой безошибочный зов, влекущий того за тридевять земель.
- Зачем? – прошептал Герти, - Зачем он это делает?
- Я уже сказал вам. Не знаю. И никто не знает. Некоторые из этих людей, погостив на острове, отправляются обратно, так и не поняв, что с ними произошло. Иные застревают на многие года. Дело в том, что покинуть остров не проще, чем получить пригласительный билет. Никто не знает условий. Даже я, хотя изучаю Новый Бангор много лет. Некоторые считают, это его метод развлечения. Как новые куклы для ребенка. Он попросту развлекается с ними, пока не забудет или они ему не наскучат…
- Он? – напряженным голосом спросил Герти, - Вы полагаете…
Брейтман лишь отмахнулся.
- Ничего такого я не полагаю, всего лишь одна из теорий. Да, некоторые считают, что остров обладает собственным разумом. Отсюда проистекает множество парадоксальных теорий. Только я их не поддерживаю. Мне, как ученому, сложно признать наличие подобного разума, неподконтрольного, непознаваемого, да еще и нарушающего законы природы. Я предпочитаю считать Новый Бангор… кхм… зоной аномального воздействия неизученных сил. Физическим феноменом, но и только. Кораблем-призраком, заблудившимся между мирами и вечно блуждающим со своим экипажем сквозь время и пространство.
Герти съежился в своем кресле.
Ему вдруг показалось, что он воочию видит то, о чем говорит Брейтман. Прогнившие скрипучие доски палубы под ногами. Трепещущие лохмотья парусов. Оскаленные в ухмылках беззубые черепа, смотрящие на него со всех сторон. Летящие в лицо соленые брызги, от которых, однако, пахнет не освежающим морем, а тленом и запахом разложения… Вечный бег в направлении, неизвестном ни одному компасу. Сквозь ткань пространства и времени.
- Теперь я понял, - пробормотал Герти, ощущая во рту синильную горечь, - Я приговорен к Новому Бангору, верно? Я заточен здесь.
- Скажем так, вас пригласили погостить, - уклончиво сказал Брейтман.
- И заперли входную дверь. Теперь я понимаю. Все стало ясно. Мои неуклюжие попытки бегства с самого начала ведь были обречены на неудачу? Когда я покупал билет, корабль или отменял заход в порт или отправлялся на ремонт. Когда я решил отправиться воздухом, «Граф Дерби» мгновенно вышел из строя. Затем «Лихтбрингт» устроил хаос в порту… Да, теперь я понимаю. Остров не отпускает меня, да? Если бы мне взбрело в голову отправиться вплавь на бревне, я бы все равно не преодолел его невидимое притяжение? Полагаю, меня развернуло бы обратно каким-нибудь загадочным океанским течением и прибило обратно к берегу?
- Полагаю, что-то в этом роде.
- Чего он хочет от меня?
Требовательность в голосе Герти заставила Брейтмана нахмуриться.
- Что?
- Чего он хочет от меня? – медленно и раздельно повторил Герти, чувствуя себя раздавленным, выпотрошенным и очищенным от костей, как разделанная на доске рыба, - Он заставил меня покинуть Лондон. Он позвал меня сюда. А теперь не хочет отпускать. Значит, ему что-то от меня нужно? Но что?
Брейтман сложил из гибких пальцев очередную несимметричную фигуру.
- Похоже, что вы еще не заработали на обратный билет, мистер Уинтерблоссом.
- И поэтому вы решили облегчить мою участь при помощи револьвера? Именно таким способов вы избавляетесь от задержавшихся гостей? Неудивительно, что у вас мало друзей!
- Не будьте столь язвительны, - поморщился Брейтман, - Это уже в прошлом. Согласен, метод был радикальным, но этого требовал момент. Дело в том, мистер Уинтерблоссом, что вы не обычный гость острова.
- Что это значит? – насторожился Герти, - Я в списке особо важных гостей?
- Не знаю. Но попытаюсь объяснить. Дело в том, что аномальное расположение острова сыграло с ним злую шутку. Запертый между измерений, блуждающий в пространстве, он неизбежно ощущает на себе влияние множества самых парадоксальных, неизученных и неопознанных сил. Обычный ветер не может наполнить паруса Летучего Голландца. Их наполняют совсем другие ветра, не дующие в нашем мире.
При упоминании Летучего Голландца Герти вновь ощутил короткий желудочный спазм. Снова повеяло растворенной в соленом морском воздухе гнильцой… Но он не отвел взгляда.
- Что это значит?
- Вы и сами должны были заметить, что на острове иной раз происходят… странные вещи. Странные со всех точек зрения. Противоречащие как логике, так и более точным наукам.
- Безумные поезда под землей? Удивительно продвинутые автоматоны? Рыба, дарующая наркотические грезы? Ужасные мутации? Счислительные машины размером с город?..
Чистые и ясные, как свет мощных гальванических ламп в лаборатории, глаза Брейтмана на миг прикрылись.
- Вы все верно подметили. Ничего из названного вами попросту не может существовать в… реальном мире. Но это кости и плоть Нового Бангора. Такова уж его природа, что вещи невозможные и неосуществимые составляют его естественную часть. Органически-естественную. Мы пытались проанализировать программы, которые управляют автоматонами. Они не могут действовать. Слишком низкий технический уровень, слишком зачаточны представления о том, что спустя полвека будет названо кибернетикой. Но, - фигура из пальцев Брейтмана рассыпалась сама собой, - Они действуют. И ни один человек, будь он хоть профессором всех существующих наук одновременно, не способен ответить, как это получается.
- Я знал это! – воскликнул Герти, - Чувствовал с самого первого дня!
- Это естественная атмосфера Нового Бангора, несуществующего острова. Вспомнить хотя бы недоброй памяти «Лихтбрингт», детище покойного профессора Неймана. Вы думаете, он случайно оказался здесь, бросив родной университет? Да нет же! Его машина попросту не смогла бы функционировать, будь она собрана в Европе. Я видел ее схемы. Они невероятно сложны, более того, они зачастую бессмысленны. Их заставил работать не гений Неймана, хотя и его роль тут сказалась, а Новый Бангор.
- А рыба…
- Самая обычная, - Брейтман помассировал пальцами виски, - Мы полгода проводили самые изощренные химические анализы, но так и не нашли ни единого активного химического агента, способного воздействовать на нервный центр человека. Это самая обычная рыба. Но именно Новый Бангор делает ее чем-то большим, чем самая обычная рыба.
- А Канцелярия? – жадно спросил Герти, забыв обо всем, - Что это такое?
Брейтман улыбнулся. Немного устало, немного насмешливо. Как улыбается старик, у которого дотошный внук спрашивает, отчего солнце ходит по небу.
- Никто не знает, что такое Канцелярия. Еще одно порождение этого блуждающего мира. Своеобразный стержень, пронизывающий его насквозь, но совершенно непригодный для анализа. Я давно бросил попытки понять, откуда взялась Канцелярия и как она работает. Советую и вам поступить подобным образом. Просто свыкнитесь с мыслью, что она существует. Как автоматоны, как рыба, как все прочее…
- Вы и меня собирались препарировать? – поинтересовался Герти, - Как рыбу? Выяснить, отличаются ли служащие Канцелярии по своему строению от обычных людей?
- О Господи, нет! – Брейтман даже скривился, - С вами был отдельный случай, мистер Уинтерблоссом. И я не случайно называю вас особенным гостем Нового Бангора. Дело в том, что остров реагирует на вас.
Он многозначительно замолчал, как будто ожидал, что все остальное Герти поймет самостоятельно. Но Герти ничего не понимал. Тишина, повисшая между ними, была выхолощенной и пустой, лишенной каких бы то ни было подсказок или строительного материала для мыслей.
- В каком смысле… реагирует? – спросил Герти, отчаявшись понять хотя бы что-то.
- У острова есть своеобразное поле, которое мы фиксируем. Что-то вроде гальванически-магнитного, но… Ладно, вы не поймете. Скажем так, мы ощущаем степень искажения им законов реального мира. Это что-то вроде циферблата, где единица – полное единение с привычными нам физическими и логическими законами, а двенадцать – неупорядоченный хаос, при котором невозможна даже молекулярная связь.
- Часы нормальности? – со слабой улыбкой спросил Герти.
- Можно назвать и так. При единице подкинутое вами яблоко через какое-то время приземлится на землю в соответствии с законами физики. При пятерке его траектория может измениться таким образом, что образует в небе вензель Ее Величества, к примеру.
- Ну а при двенадцати, надо думать, оно превратится в сэра Исаака Ньютона и станцует матросский танец, - сардонически заметил Герти, вызвав на лице Брейтмана очередное непонятное выражение.
- Не совсем. При условной полуночи концентрация хаоса, если так можно выразиться, сделается невозможной для нормального функционирования материи на молекулярном уровне. Нереальность пожрет саму себя, не в силах сдерживаться, как древний змей Уроборос. Но общую идею вы, кажется, поняли.Чем дальше стрелка продвигается по невидимому циферблату, тем больше вероятность нарушения законов материального мира. Все время, что мы наблюдаем за этим блуждающим островом, часы показывали, грубо говоря, от двойки до тройки. Показатели колебались, но в пределах допустимого. Все эти автоматоны и счислительные машины хоть и колебали Новый Бангор относительно естественного течения жизни, но все же радикально на нем не сказывались.
- Замечательно, - прокомментировал Герти, - Но причем здесь я?
- А при том, мистер задержавшийся гость, что все изменилось в тот день, когда вы впервые ступили на землю острова.
- В каком смысле изменилось?
- Стрелка качнулась вперед сразу на несколько делений.
- И это из-за меня? – недоверчиво спросил Герти.
- Сперва мы даже не знали, что это связано с вами. Просто отметили внезапный скачок напряжения поля. На одну двенадцатую оно стало ближе к тому моменту, когда пространство и время скручиваются друг с другом, как макаронины. Как будто кто-то завел долго дремавшие часы. Не стану скрывать, это вызвало у нас панику. Новый Бангор для нас – заповедник, научный объект, который мы стараемся изучать по мере сил, не допуская никаких действий, способных повлиять на его судьбу. Мы наблюдатели и сознаем свою роль. Но это… Это нас до чертиков напугало, честно говоря. На наших глазах поле Нового Бангора набирало силу. Стрелка неумолимо двигалась дальше, тем самым увеличивая вероятность событий, которые полностью исключены в обычном мире.
- Ваш привычный мирок под стеклом микроскопа стал разрушаться? – язвительно осведомился Герти, - И вы перепугались насмерть, верно?
Брейтман пожевал губами.
- Да. Полагаю, можно и так сказать. Мы сбились с ног в поисках причины, которая могла дать ход этому процессу.
- И вы уверены, что полуночи Новый Бангор не переживет?
- Скорее всего, он попросту растворится в первородном хаосе. Сейчас его в некотором роде удерживает притяжение нашего реального мира, но если связи окончательно распадутся… Это будет самый запоминающийся и странный конец света из всех возможных. Остров попросту разорвет нереальностью. Возможно, дома превратятся в китов, воздух сделает карамельным сиропом, звук станет цветом… Словом, самое жуткое полотно художника-авангардиста покажется вам воплощением классицизма по сравнению с тем, что суждено будет увидеть жителям острова.
- А вы, разумеется, этого не хотите. Так привязались к своему объекту исследования?
Брейтман усмехнулся уголками губ. Так, что на миг его истинное лицо проглянуло сквозь черты Питерсона, и сделалось ясно, что Брейтман вовсе не молод, несмотря на ясный взгляд голубых глаз. Еще не старик, но, без сомнения, уже отмерил половину своей жизни. Его истинный возраст просвечивал сквозь арендованную плоть Питерсона.
- Напоминаю вам, мистер Уинтерблоссом, что вас и меня в темпоральном отношении разделяет шесть столетий. Вы – наше глубокое прошлое. И Новый Бангор, как ни странно, тоже. Очень странный кусочек странного прошлого, но нашего прошлого. Если он растворится во взрыве хаоса, никто не может предположить, как это повлияет на нас. Новый Бангор – это мерцающая глубинная бомба, сорвавшаяся с якоря и двигающаяся по непонятному течению. Если она взорвется, последствия могут быть совершенно любыми. Как для вас, так и для нас. Надеюсь, я объяснил причину нашего беспокойства.
- Объяснили, - заверил Герти, - Но не хотите же вы сказать, что…
- Да, - Брейтман неожиданно жестко ударил кулаком по столу, - Это вы были тем ключом, который завел механизм. Мы сопоставили все известные факты и убедились в этом. Стрелка шевельнулась ровно в тот миг, когда ваша нога коснулась причала. Не знаю, почему, но у вас с Новым Бангором, по всей видимости, какие-то особенные отношения.
Герти фыркнул.
- Он начал пугать меня с первой же минуты. Едва ли это хороший фундамент для длительных отношений.
Брейтман мотнул головой, точно не слышал его.
- В первый же день стрелка сдвинулась на два деления. Два! Этого было недостаточно для того, чтоб в городе пошел дождь из расплавленного сыра или птицы стали насвистывать «Короля Лира» азбукой Морзе, но все же… Вы и сами стали свидетелем первых преображений. Стоило вам явиться в Канцелярию, как пробудилось дремавшее в «Лихтбрингте» несколько месяцев зло. Которое не имело бы шансов, будь оно в обычных условиях. Но стрелка пришла в движение.
- Это… из-за меня? – растеряно спросил Герти, - Но ведь профессор Нейман за несколько месяцев до этого подселил зародыш Сатаны в машину!
- Верно. Но проклюнулся этот зародыш именно после вашего визита. Это было не единственным знаком того, что Новый Бангор стремительно обгоняет всех прочих претендентов на звание «Самый безумный город – 1895».Были и другие. Много других. Некоторые так и остались сокрыты от вас, другие, напротив, хорошо знакомы.
- Какие еще знаки?
- Подумайте, - предложил Брейтман с несколько мстительной интонацией.
Герти хотел было сказать, что не имеет ни малейшего представления. В день прибытия он был слишком сбит с толку чередой неприятнейших недоразумений, чтоб оглядываться по сторонам и замечать странности. Но не успел даже открыть рта. Новая мысль, жуткая, отдающая затхлой кровью и ночной сыростью, вторглась в его мозг и завладела им.
Был еще один знак. Страшный, бросающийся в глаза, отвратительный знак, который он до поры до времени не воспринимал.
- Бангорская Гиена.
- Совершенно верно. Ее первое убийство по странному стечению обстоятельств тоже пришлось на день вашего прибытия. Пробуждение Дьявола, появление серийного убийцы… Кажется, Новый Бангор нахватался от вас не самых лучших идей, а? А ведь это только то, что мы заметили. Как знать, сколько ростков хаоса еще возникло на острове? Сколько из них набираются сил, чтоб сдвинуть чертову стрелку еще на одно деление…
- Я не имею к этому ни малейшего отношения! – воскликнул Герти с негодованием, - Не смейте…
Брейтман осадил его одним взглядом. Оказывается, у него это получалось не хуже, чем у мистера Беллигейла.
- Имеете, - буркнул он, - Еще как имеете. Просто сами не представляете, каким образом. И никто не представляет. Достаточно знать, что вы являетесь своего рода катализатором для всего ненормального, что начало происходить в Новом Бангоре. Вы как капля воды, которая упала на смесь кристаллического йода и алюминиевого порошка. Без вас это была обычная смесь. Но именно вы вызываете огонь и дым.
- Можно подумать, у меня был выбор! – возмутился Герти, - Вы сами сказали, что остров позвал меня! Будьте уверены, я бы охотнее попал в плен к новозеландским каннибалам, чем в Новый Бангор!
- Никто вас и не обвиняет, - примирительным тоном сказал Брейтман, - Вы всего лишь часть реакции. Вопрос в том, что в наших интересах эту реакцию быстрее прекратить. Пока она не вырвалась из-под контроля и не превратила остров в первозданный хаос.
Герти улыбнулся, вспомнив записку, полученную в холле «Полевого клевера».
«Бегите с острова немедленно. Пока еще живы. И никогда не возвращайтесь». Записку, распространяющую слабый аромат ванили. Видимо, мистер Брейтман нервничал и в тот раз. Интересно, сколько гран он вынюхал?..
- И вы попытались вытащить меня с острова, - утвердительно произнес он.
- Естественно. Это первое, что мы попытались сделать, когда определили в вас причину наступивших катаклизмов. Убрать катализтор. Вышвырнуть его из пробирки, если вы меня понимаете. Простите нас за зловещую таинственность, но мы не собирались раскрывать карты и действовать в открытую.
- Правильное решение, - согласился Герти.
Он помнил душевные муки и пытки неизвестностью, которым подвергался в «Полевом клевере. Он был растерян, смущен, но все еще полагал, что находится на самом обычном острове. Если бы к нему в тот момент заявился мистер Брейтман в теле мистера Питерсона и объявил, что он посланец из будущего… Пожалуй, психика могла бы и не выдержать подобного. Это сейчас она закалена благодаря множеству самых невероятных событий, произошедших за последние три месяца…
- Решение, может, и правильное, но в конечном итоге оказавшееся бесполезным, - неохотно заметил Брейтман, - Мы убедились в том, что остров не хочет вас отпускать. Даже с деньгами, даже с билетом в кармане вы оставались прикованы к нему невидимой цепью. Это значило, что катализатор остается в пробирке, а реакция продолжает течь.
Герти заметил, что Брейтман по какой-то причине перестал смотреть на него. Более того, отводит взгляд.
- Вы решили гарантированно остановить реакцию.
У Брейтмана дернулась щека. Удивительно, прежде он хорошо владел своим лицом. Точнее, лицом Питерсона, если на то пошло.
- Да.
- Для этого достаточно было уничтожить катализатор.
- Да.
- Я вспомнил, - тихо сказал Герти, - Та безумная авантюра с Муаном, которая едва не отправила нас на корм рыбам. Была ведь еще одна записка, верно? На этот раз адресованная не мне, а Бойлу, головорезу и владельцу притона. Как она звучала?..
- «В твой аквариум на Троат-стрит заплыли две рыбки. Если поспешишь, успеешь их перехватить», - криво усмехнувшись, продекламировал Брейтман, - Я не прошу прощения или снисхождения. Мы хотели спасти от катастрофы Новый Бангор. И, возможно, весь мир.
- Вы хладнокровно отдали нас на съедение пираньям! – рявкнул Герти, сам не ожидавший, что воспоминание о притоне Бойла, насквозь пропахшем тиной и рыбьей чешуей, всколыхнет в его душе подобный гнев, - И вы называете себя ученым! Нас могли нанизать заживо на крючья!
- Методы науки зачастую жестки, - признал Брейтман, - Поскольку мы не могли никаким образом убрать вас с острова, единственным вариантом, прекращающим реакцию, была ваша смерть. Нам пришлось пойти на этот шаг.
- Руками головорезов!.. – гнев все еще клекотал в груди Герти, злой и едкий, как кашель чахоточного больного, - Заманив в ловушку!..
- В Новом Бангоре живет триста тысяч человек, - ровным голосом произнес Брейтман, - Среди них есть в высшей степени странные, которых близкое соседство с хаосом изменило да крайности, но эти люди в том или ином смысле существуют. И обмен трехсот тысяч к одному показался нам на тот момент довольно разумным.
Он был прав. Даже понимая это, Герти не мог полностью задавить разгоравшуюся злость.
Катализатор.
Досадная крупинка, угодившая в стерильную лабораторную колбу. Крупинка, которую можно брезгливо достать ногтем и стряхнуть на пол. Беспомощная, вертящаяся в круговороте крупинка по имени Гилберт Уинтерблоссом.
- Ладно, - у Герти поникли плечи - Не будем об этом. Считайте, что я разделяю вашу позицию. Хоть и не совсем принимаю по некоторым соображениям. Что дальше? Эта попытка тоже оказалась неудачной, и после этого вы решили сделать все собственноручно?
В этот раз Брейтман не стал отводить взгляд.
- Да, - сказал он просто, - Как говорит старая британская пословица, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Вы извернулись, выскочив из пасти Бойла, но все еще оставались источником наших проблем. Мне пришлось взяться за это собственнолично. Кстати, с большим сожалением. Я изучал вас долгое время, мистер Уинтерблоссом, и вы показались мне по-своему весьма интересным явлением.
- Польщен, - сухо сказал Герти, - Что было дальше, я отчасти знаю.
- Я промахнулся.
- Верно. А сейчас вы сидите напротив меня и заявляете, что не собираетесь меня убивать.
- Так и есть.
- Вы хотите сказать, что-то переменилось за одну лишь ночь?
- Да, - Брейтман внезапно стал молчалив и задумчив. Настолько, что ответы из него приходилось едва ли не вытягивать.
- Стрелки вернулись на свое место? – с надеждой спросил Герти.
- Увы, нет. Как и раньше, они демонстрируют необъяснимую активность поля.
- Тогда почему…
- Я переоценил обстановку, - как-то по-будничному произнес Брейтман, складывая из пальцев подобие колодца, - Пришлось.
- Да почему же? – теряя терпение, спросил Герти.
- Вы сами сказали. Я промахнулся.
- И не могу сказать, что очень обижен на судьбу за этот факт, - пробормотал Герти, машинально потерев грудь, - Между прочим, это стоило мне лучшего костюма.
- Вы не понимаете. Я, конечно, куда лучше управляюсь с микроскопом, чем револьвером, но дать четыре промаха с расстояния в пару футов… Даже для меня это маловероятно.
- Я поскользнулся. Случайность.
- Случайности играют не последнюю роль, когда речь заходит о Новом Бангоре, - произнес Брейтман с непонятной Герти интонацией, - Ну а вокруг вас случайностей происходит удивительно много.
- Неужели?
- Жэймс-Семь-Пуль. Этот человек был превосходным стрелком. Убил больше дюжины человек, всех с исключительным мастерством и меткостью. Не считая еще восьми, погибших во время перестрелки в «Полевом клевере». Вы остались с ним один-на-один. Безоружный клерк против вооруженного грабителя-психопата.
- Хотел бы я забыть эту встречу! – вырвалось у Герти.
Снова вспомнился хруст стекла и хлещущая по столам багрово-коричневая жижа, смесь крови, мозгов и вустерского соуса…
- Он умер. Вы живы. Случайность?
- Еще бы. Он по глупости выстрелил в люстру. Она-то его и убила.
- Случайная пуля. Разумеется. Теперь вы начали понимать?
- Кажется… Возможно.
- То же самое произошло и в притоне Бойла. Даже у человека на порядок более ловкого, хладнокровного и опытного не получилось бы выбраться оттуда живым. Вы выбрались. Это было частью вашего плана, мистер Уинтерблоссом?
Герти смутился, что в его ситуации было совершенно лишним.
- Тоже в некотором роде случайность. Экспромт. А потом эта рыба…
Долгий внимательный взгляд Брейтмана заставил Герти сглотнуть накопившуюся в горле слюну. Кислую и отдающую медью от тревожного предчувствия.
- Жук, угодивший в контакты «Лихтбрингта» и уничтоживший его за миг до обретения полного могущества – тоже случайность? Как минимум четыре раза вы должны были погибнуть. Со стопроцентной вероятностью. И четырежды остались живы. Таких случайностей не бывает. Только не на этом острове.
- Что вы имеете в виду?
- Только то, что у вас, кажется, есть могущественный покровитель, - Брейтман не удержался от усмешки, - Догадываетесь, кто?..
- Что за глупость!
- Остров не хочет вашей смерти. Не знаю, по какой причине. Но он оберегает вас.
- Но вы сами сказали, что Новый Бангор – это не разумное существо!
- А еще я сказал, что он совершенно непознаваем и его природа для нас неизвестна. Единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что между вами и островом определенно существует мощная, хоть и непонятная, связь. Вы влияете друг на друга. Вы части одного уравнения, если можно так выразиться.
- Почему? – выдохнул Герти, подаваясь вперед, - Что ему от меня надо?
Брейтман молчал недолго, секунд пять, но этот промежуток показался Герти вечностью вроде той, в которой парил Новый Бангор.
- Я не знаю. Могу лишь предполагать.
- Предположите!
- Быть может, остров не отпускает вас и защищает потому, что ему от вас что-то надо. Вы должны выполнить какое-то условие вашего негласного договора. Какое, я не знаю.
- Какое? – каменными непослушными губами спросил Герти.
- Я думаю, остров ждет, что вы уничтожите Бангорскую Гиену.
Герти оставалось лишь порадоваться тому, что в его руках уже не было чашки с чаем. В противном случае она уже разлетелась бы осколками.
- Бангорская Гиена!..
- Слишком много знаков вокруг, - невозмутимо сказал Брейтман, - Вы явились на остров в один день. Уже это само по себе многое значит. Далее. У Гиены с вами, кажется, свои особенные счеты. Близкая родственная связь, уж простите неуместную иронию…
Герти ощутил ноющую боль в животе. Одна только мысль о том, что между ним и чудовищем, терроризирующим город, могла быть какая угодно связь, заставляла его корчиться, как от желудочных колик.
Внутренности, растянутые меж столбов подобно бельевым веревкам.
Пирамида из черепов.
Содранные тупым мясницким ножом лица.
- Гиена отчего-то представляется вашим именем, - безжалостно продолжал Брейтман, не замечая, какие муки испытывает Герти, - И это тоже странно. Из трехсот тысяч жителей острова она почему-то остановилась на имени Гилберт Уинтерблоссом. Это ли не странно? Далее. Охотится Бангорская Гиена не на юных девушек, а на молодых джентльменов вроде вас. Вашего возраста. Вашей комплекции. Более того, с вашим же цветом волос. Совпадение? В Новом Бангоре не бывает совпадений...
- Чушь! Ерунда! Нелепица! – Герти сам не заметил, как оказался на ногах, - Даже не продолжайте! Я не собираюсь выслеживать этого кровожадного ублюдка!
- Серьезно? – почти правдоподобно удивился Брейтман, - Мне казалось, вы планомерно собирали информацию о Гиене и проявили в этом деле завидную настойчивость.
- Только лишь для того, чтоб убедиться, что у меня есть время убраться с острова! Я хотел быть в курсе расследования, только и всего.
- У вас не возникает ощущения, что остров ненавязчиво подталкивал вас к этому с первого дня? Вы должны найти Бангорскую Гиену, чтоб вернуть собственное имя. Вы должны найти ее, чтоб уцелеть. Вы должны найти ее, чтоб получить возможность покинуть остров. Неправда ли, возникает ощущение, что ваши с Бангорской Гиеной жизни переплетены как пара бечевок? Опять совпадения…
- Прекратите, - губы Герти из каменными сделались мягкими и обвисшими, как осенние листья, - Я не тот человек, который идет по следу серийных убийц. Остров где-то ошибся. Я деловод, слышите! Я в Новом Бангоре по ошибке! Моя работа – переставлять чернильницы и кропать квартальные отчеты! Я едва не падаю в обморок, когда вижу оружие! Этот зов неправильно сработал, он призвал меня вместо кого-то другого! Вам нужен специалист. Сыщик или охотник или…
- Разве я сейчас говорю не с лучшим клерком Канцелярии? - деланно удивился Брейтман, - О нюхе полковника Уизерса, несмотря на всю таинственность, царящую вокруг ведомства мистера Шарпера, уже ползут слухи.
- Я не полковник Уизерс! Меня лишь принимают за него!
- А почему? – вкрадчиво спросил Брейтман, ухмыляясь непонятно чему и крайне пугая Герти этой ухмылкой.
- Потому что… - Герти умолк, не договорив.
- Совпадение? Еще одно?
Герти молча опустился в кресло. У него уже не было силы на крик. Секунду назад еще была, но внезапно вытекла, как вода сквозь пальцы.
- Бангорская Гиена… - одними губами, без участия легких и горла, проговорил он.
Брейтман ободряюще потрепал его по плечу. Приложи он чуть больше сил и услышал бы, как дребезжат внутри Герти внутренности.
- Я думаю, это то, чего хочет от вас остров. Он хочет, чтоб вы расправились с Бангорской Гиеной.
- И после этого он отпустит меня?
- Полагаю, что так. Сможете вернуться в канцелярию мистера Пиддлза, в которой по вам уже начали скучать, и остаток жизни развлекать приятелей и дам рассказами про порабощенные Дьяволом счислительные машины и людей с рыбьими головами. Думаю, вам все равно никто не поверит, но, по крайней мере, сможете себе скрасить не один вечер…
- А иначе что? – горько усмехнулся Герти, - Проведу весь остаток жизни, заточенный на острове, подобно Наполеону?
- На вашем месте, мистер Уинтерблоссом, я бы счел подобную возможность подарком судьбы. Есть варианты куда хуже.
- Какие же? – без особого интереса спросил Герти.
- Бангорская Гиена может найти вас первой. Не забывайте, она тоже идет по следу. Вашему следу. И, судя по тому, что мы о ней знаем, ей решительно все равно, из кого сделать очередную художественную инсталляцию, из обычного человека или служащего Канцелярии.
- Благодарю покорно! – Герти почувствовал, как скрипят его собственные зубы, - Но разве не вы натравили на меня это чудовище?
Брейтман изумился.
- Я?
- Визитные карточки! Они были в моем бумажнике, в этом самом. Вы похитили мои документы, а после передали карточки Гиене, разве не так? Так что лучше выкладывайте, мистер ученый несуществующей науки, что вас связывает с Бангорской Гиеной!
Брейтман выставил руки ладонями вперед. Жест, долженствующий изображать миролюбие и покорность. Но отчего-то плохо вяжущийся с выражением его лица.
- Ровным счетом ничего, уверяю.
- Значит, еще одна случайность?
- Скорее, зловещая закономерность… Признаю, за похищением вашего бумажника стоял я. Конечно, это был поступок, недостойный джентльмена, но, надеюсь, вы меня понимаете. Весь остров начало лихорадить, поле набирало интенсивность с каждой минутой, до сантиментов ли… Мы определили, что его возмущение напрямую связано с вами, вы были единственным человеком, прибывшим в Новый Бангор этим днем. Новая переменная, внезапно включенная в уравнение. Однако об этой переменной мы не знали ровным счетом ничего. Ни имени, ни рода занятий, ни цели прибытия. Требовалось срочно прояснить это, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Или, точнее, с кем. Для этого мне пришлось действовать решительно и дерзко.
- Похитить мои документы, чтоб узнать, кто я такой и откуда взялся? Вам не приходило в голову, что можно было попросту спросить?
- Документы надежнее, - Брейтман неприятно улыбнулся, - Я действовал наверняка.
- Но тот человек, который вырвал у меня бумажник…
- Наемный специалист. Не мог же я собственноручно стащить у вас бумажник! Убийца из меня неважный, признаю, но карманник, надо думать, еще хуже. К тому же, в мои планы не входило вступать с вами в контакт. Вы были неучтенным фактором, объектом исследования. Нельзя было допускать, чтоб вы запомнили меня, пусть даже и в личине нашего дорогого мистера Питерсона. На тот момент я еще самоуверенно предпочитал работать чужими руками.
- Что было дальше?
- А что могло быть?.. Я столковался с исполнителем и указал издалека на вас. После этого оставалось только ждать. Исполнитель, надо сказать, сработал мастерски. Вытащил у вас из-за пазухи бумажник так, что вы и не заметили.
Герти не счел возможным разделить его восхищение.
- Да, - сказал он холодно, - Прекрасная работа. Кто это человек?
- Его настоящего имени я не знаю, лишь кличку, под которой он работает. Изгарь. Обычная кличка для угольщика.
- Он угольщик? – почему-то удивился Герти.
- Именно. Мне нужен был не первый попавшийся воришка, а специалист особого рода. Исполнительный, не болтливый и готовый на все. И еще такой, который будет молчать до смерти, даже если за него возьмутся Канцелярские крысы. Таких в наше время можно найти только среди угольщиков.
Герти в который раз вспомнил золу, сыплющуюся из распахнутого рта бродяги. Точно тот целый день грыз уголь. Так значит, воришка работал угольщиком?.. Это многое объясняло.
Когда-то прежде, до наступления бурной и стремительной гальванической эры, профессия угольщика повсеместно считалась прибыльной и даже вполне уважаемой. Целыми днями жгущие уголь, вечно закопченные и распространяющие вокруг себя запах лесного пожара, угольщики со скрипучими тачками с рассветом обходили дома, предлагая служанкам и домохозяйкам свой товар. Но новые времена оказались безжалостны к пережиткам прошлой эпохи, кормящейся чадящим углем.
Газ и гальваника безжалостно вытесняли уголь, урезая с каждым днем тающие заработки угольщиков. Новой эпохе не требовался уголь. Новая эпоха, с газовыми каминами и гальваническими лампами, не любила копоть и смрад, как и марающую все вокруг угольную пыль. Угольщики все чаще оставались без работы. Даже в Лондоне, где многие по традиции жгли уголь в каминах, угольщики неуклонно превращались в касту грязных полу-отверженных оборванцев, которые на рассвете злыми хриплыми голосами тревожили сон спящих. Неудивительно, что в их среде расцветали все возможные пороки, а полисмены со временем стали провожать подозрительным взглядом всякого чумазого субъекта с тачкой.
Судя по услышанному от Брейтмана, положение угольщиков в Новом Бангоре было омрачено еще более, если они столь охотно вербовались на подобные авантюры. Но Герти сейчас было не до жалости. Напротив, он сжимал кулаки, вспоминая перепачканного золой бродягу. Значит, вздумал пощипать беспечного, только прибывшего с континента, джентльмена?.. Наверняка в Канцелярии найдутся специалисты, после общения с которыми незадачливый Изгарь раскается в своих прегрешениях и преисполнится христианского смирения.
- Что случилось после того, как он стащил мой бумажник?
- Десятью минутами позже он уже передал его мне для дальнейшего изучения. С этого момента я знал, что наш неучтенный фактор, поднявший муть в застоявшемся болоте, зовется Гилбертом Н. Уинтербоссомом и прибыл он из Лондона. Ситуация стала проясняться.
- Дальше!
- К сожалению, я уже рассказал почти все, что мне известно. В вашем бумажнике я обнаружил все, что меня интересовало, включая визитные карточки. Разумеется, мне и в голову не могло придти, что исполнительный Изгарь позаимствует пару десятков на собственные нужды. Да и к чему? Для него это не просто бумажный мусор, но и компрометирующие улики.
- По какой-то причине он передал их Бангорской Гиене. Причем в тот момент, когда та еще не была Бангорской Гиеной. Зачем он это сделал?
- Не имею ни малейшего предположения. Наш с ним контракт был краткосрочен и выполнен обеими сторонами, дальше наши с Изгарем пути разошлись. И, похоже, навсегда. Больше я его не видел.
- А пытались?
Брейтман кивнул.
- Пытался. Спустя несколько месяцев, когда подыскивал кандидатуру на роль вашего убийцы. Мне все-таки отчаянно не хотелось влезать в это дело самому. И я вспомнил про своего угольщика, специалиста для поручений как раз такого рода.
- Карманник и убийца в одном лице? – недоверчиво спросил Герти.
- Он угольщик, - спокойно сказал Брейтман таким тоном, будто это все объясняло, - Нет ничего такого, что он отказался бы совершить за соответствующее вознаграждение. В любом случае, нашему сотрудничеству не суждено было долго длиться.
- Что с ним случилось?
- Исчез. Сразу после того, как выполнил мое поручение. Исчез с концами. Я оставлял несколько условных меток в знакомых ему местах, но он так и не вышел на связь.
- Если он был связан с Бангорской Гиеной, не удивлюсь, если он никогда более не выйдет на связь, - мрачно усмехнулся Герти, - У мертвецов часто возникают проблемы с общением.
- Среди жертв Гиены угольщиков не значится. С другой стороны, не стоит полагать, будто нам знакомы все жертвы Гиены. Не исключено, что некоторые свои трапезы она обставляет не так помпезно, где-нибудь на задворках…
- Значит, мне надо найти вашего подручного, - решил Герти, - Это единственная ниточка, ведущая к Гиене. Что еще вы о нем знаете?
- Почти ничего, в сущности. Мало кто желает водить дружбу с угольщиками.
- Где он живет?
- Не знаю. Видимо, там же, где и прочие из его касты. Думаю, вам стоит расспросить мистера Беллигейла. По роду своей деятельности он наверняка сможет вам многое о них рассказать.
- Что-нибудь еще? – спросил Герти уже без особой надежды.
Брейтман прищурился, что-то вспоминая.
- В последний раз, когда я его видел, он вел себя довольно необычно.
- Когда передавал вам украденный бумажник?
- Да. Изгарь был необычно возбужден и нервозен. Дергался, словно его жгло изнутри, уж простите за каламбур.
Герти каламбура не понял, но и не пытался.
- Но вы не обратили на это внимания?
- Работа была выполнена, мне оставалось лишь рассчитаться с ним. Кроме того, подобное поведение для угольщиков едва ли можно назвать странным. Я, помнится, подумал, что он, утаив от меня пару фунтов из вашего бумажника, поспешил купить себе порцию рыбы… Некоторые сорта дают похожий эффект. Какой спрос с угольщика…
- И верно, - сказал Герти, не задумываясь, о чем говорит, - Значит, мне остается только отыскать в Новом Бангоре мистера Изгаря и хорошенько его расспросить. Один угольщик на триста тысяч живых душ! Недурной расклад.
Брейтман лишь развел руками.
- Больше ничем помочь вам не могу. Только лишь пожелать удачи. И еще наискорейшей возможности вернуться домой. Думаю, мы все вздохнем с облегчением, когда вы получите обратный билет. Новый Бангор перестанет лихорадить и жизнь вернется к нормальное, почти не искаженное влиянием хаоса, русло. Вы же…
Герти безотчетно улыбнулся.
- Клянусь, что отныне не покину Лондон, даже если мне будут предлагать должность секретаря в любой части света! Пожалуй, с меня хватит приключений.
Брейтман отчего-то хмыкнул. Как если бы не вполне разделял чужой энтузиазм. Тщательно стряхнув крошки с ладоней, он откинулся в кресле.
- Мое общество вам уже не требуется, мистер Уинтерблоссом. Если вы не возражаете, я вернусь к своей привычной жизни. Здесь, конечно, очаровательно, но я и так провел здесь излишне много времени. Моему научному институту это и без того влетит в копеечку.
- Погодите! Вы уходите?
- Даже властелинам времени иногда приходится спешить, - улыбнулся Брейтман, устраиваясь поудобнее, - К тому же, после нашей с вами беседы у меня появилась одна любопытная мысль. Стоит ее проверить.
- Стойте! – не выдержал Герти, - Останьтесь! Вы еще многое должны мне рассказать!
- До встречи, мистер Уинтерблоссом. Если вам удастся разделаться с Бангорской Гиеной, позовите меня. С радостью выпью с вами кружку стаута на прощанье, прежде чем вы покинете остров. За счет мистера Питерсона, конечно…
Глаза Брейтмана закрылись, голова безвольно запрокинулась, по пальцам прошла коротка дрожь.
Не отдавая себе отчета, что делает, Герти схватил его за плечи и несколько раз сильно встряхнул. Без толку, голова болталась на шее, как перезрелый плод, губы едва заметно трепетали.
Единственный человек, понимавший, что происходит в Новом Бангоре, судя по всему, уже плыл по невидимому течению, отдаляясь от кресла, в котором сидел, на десятилетия и века…
- Не смейте уходить! – Герти едва не залепил пощечину безвольному телу, - Не смейте бросать меня вот так!
Ресницы Брейтмана задрожали, веки внезапно распахнулись, ярко-голубые глаза уставились на Герти в немом удивлении.
- Ч-что такое?
- Хотите, чтоб я в одиночку охотился на Бангорскую Гиену? А сами бежите?
- Простите, полковник Уизерс, я не совсем… - Брейтман закашлялся, - О чем вы?
В его движениях было что-то странное, они казались разболтанными, лишенными привычной четкости. Даже взгляд изменился. Глаза, оставшись голубыми, потеряли уверенность и свойственную им прежде насмешливость. Взглянув в них единожды, Герти сразу понял, что случилось.
Брейтман перестал быть Брейтманом. Вместо него в кресле восседал немного удивленный, немного смущенный и немного сбитый с толку Питерсон.
- Все в порядке, - Герти заставил себя улыбнуться в ответ, - Мы с мистером Брейтманом славно побеседовали. Будьте уверены, Канцелярия оплатит счет за потраченное вами время в полном объеме.
- Рад помочь Канцелярии, - Питерсон со вздохом приложил руки к животу, - Скажите, пожалуйста, он не очень налегал на еду? У меня непривычное чувство тяжести в желудке… Надеюсь, этот пройдоха не добрался до бисквитов? Он же знает, у меня неважное пищеварение…
- Н-нет, я не заметил.
- Вы уверены?
- Нет, он вел себя крайне благоразумно. У меня еще будет возможность с ним увидеться?
- Разумеется, в любое время. Моя дверь всегда открыта для служащих Канцелярии!
- Не сомневаюсь, - пробормотал Герти, пряча бумажник и нахлобучивая котелок, - Желаю приятного дня, мистер Питерсон. И спокойных клиентов.
֎ ֎ ֎
Мистер Беллигейл ждал его на крыльце. Худощавый, неподвижный, стоящий в неестественно прямой для живого человека позе, он напоминал огородное пугало, разве что одет был неуместно – едва ли кто-то пожертвует пугалу такой хороший, пусть и траурного цвета, костюм.
- Вы закончили, полковник?
Герти тряхнул головой.
- Да. Я получил от клиента мистера Питерсона все необходимые данные. Он был удивительно любезен.
- Правда? – вежливо удивился второй заместитель, дыша на пенсне и придирчиво глядя сквозь стекло на небо, - Лучше бы вам держаться настороже с этой публикой. Мне приходилось с ними работать, в прошлом. Уверяю вас, эти люди могут выглядеть вполне безобидно, но они отлично понимают, что делают.
Они зашагали к локомобилю, внутри которого изнывал от жары Муан.
Едва выйдя за порог, Герти мгновенно вспотел. За все время, что он провел внутри, воздух не сделался влажнее или прохладнее, он по-прежнему напоминал ком горячей ваты, присыпанный песком. Поднялся ветер, но ветер этот не освежал, он был сухим и острым, как наждачная бумага. Ветер порывисто шелестел вдоль стен, поднимая каскады пыли и рассыпая по мостовой опавшие листья. Он был слишком слаб даже для того, чтоб сорвать с головы шляпу, но Герти он показался беспокойным и мятущимся, как иногда бывает накануне грозы. Сейчас он превосходно аккомпанировал его мыслям, тоже мятущимся и беспокойным, тоже ощущающим близость возмущения воздушного фронта.
Однако на небе не было видно ни единой грозовой тучи, ни единого пятна. Это означало, что ветер скоро уляжется. Буря, предсказанная мистером Шарпером, определенно обойдет остров стороной.
- О чем вы говорили с этим Брейтманом? – спросил мистер Беллигейл, усаживаясь на место водителя. Сиденья успели раскалиться до такой степени, что кожа, которой они были обшиты, едва не скрипела. Но второй секретарь не замечал подобных неудобств.
- О чем говорили? Ах, это… - Герти издал смешок, - Дело и в самом деле оказалось несколько личное. Не стоит беспокойства. Один мой праправнук оказался довольно бойким юношей. Вздумал, видите ли, спровадить своего предка пораньше, чтоб тот не успел переписать завещание.
- Я думал, вы холосты, полковник.
- Что?
- Раз у вас есть правправнуки, значит, имеются и дети?
Герти почувствовал, что краснеет.
- Это… неважно. Запутанная история. Тянущаяся еще с тех времен, когда я воевал в Алжире.
- Ни слова больше, - мистер Беллигейл понимающе кивнул, - Мне довольно знать, что Канцелярия к этому делу касательства не имеет.
- Ни малейшего.
- Это меня устраивает, - мистер Беллигейл тронул рулевое колесо.
Локомобиль он, как и прежде, вел безукоризненно, мягко снижая скорость на поворотах. Герти делал вид, что пялится в окно, но ловил себя на том, что то и дело поглядывает в зеркало заднего вида, ловя в нем силуэты: черный острый, похожий на занозу, силуэт мистера Беллигейла, и широкий, кряжистый, на заднем сиденье – Муана.
Он привык их считать людьми. Почти приятелями. Но были ли они людьми на самом деле, в полном смысле этого слова? Аборигены несуществующего острова, матросы не знающего направлений и курса корабля-призрака. Можно ли их вообще считать реальными? Или они попросту порождение неизученного парадокса, причудливое сплетение частиц?.. Что с ними станется, как только он покинет остров? Растворятся в воздухе? Канут в пучину несуществования?..
- Выглядите усталым, мистра, - сказал Муан беспокойно, - С вами все в порядке?
«Нет, - мысленно ответил Герти, изнывая от духоты, - Не все. Я заточен на острове, который не существует. Я в плену сделавшегося материальным безумия. Я приговорен к обществу призраков и парадоксов. Нет, мой дорогой Муан, со мной, кажется, не все в порядке… Очень может быть, что не все…»
- Небольшая мигрень, - он слабо улыбнулся, - Это все барометр…
- Примите рюмку мятной настойки, снимет как рукой, - посоветовал ему мистер Беллигейл, - Нам, европейцам, иногда сложно выносить здешний климат. Возникает ощущение, будто сидишь в бочке с кипящей смолой… Ничего, обвыкнетесь. Через пару лет и замечать не будете.
Герти едва сдержал нервный смех, колющий его изнутри.
Через пару лет!,. Едва ли в его распоряжении столько времени. Если неумолимые часы Брейтмана не замедлят своего хода, через пару лет Новый Бангор может превратиться в чан чечевичной похлебки. Если, конечно, кто-нибудь другой милосердно не избавит остров от его, Герти, присутствия. Например, Бангорская Гиена.
«Остров не хочет вашей смерти, - сказал человек из будущего, - Он оберегает вас».
Но что он на самом деле знал про Новый Бангор?..
- Отвезти вас домой? – спросил мистер Беллигейл, не поворачиваясь.
- Не сейчас. У меня остались важные дела.
- Какие же?
- Мне нужно разыскать угольщика.
Мистер Беллигейл вздрогнул. И сделал то, чего не делал всю дорогу – забыв про то, что сидит за рулем, уставился на Герти. Мгновенно ощутив слабину сдерживающей его руки, локомобиль запыхтел и стал рыскать носом, опасно сближаясь то с фонарными столбами, то с другими транспортными средствами. Герти застыл на своем месте. Он не знал, что его пугало больше, перспектива въехать с облаком осколков в витрину ближайшего магазина или взгляд мистера Беллигейла, устремленный в упор, мрачный и изучающий.
По счастью, мистер Беллигейл быстро восстановил контроль над локомобилем.
- Кого вам нужно разыскать? – немного сдавленным голосом спросил он.
- Угольщика, - ответил Герти, чувствуя себя совсем не так уверенно, как минутой ранее, - А что, в Новом Бангоре это проблема?
- Все, что связано с угольщиками, уже проблема, - мистер Беллигейл дернул шеей, стиснутой удавкой черного галстука, - Ради вяленого леща, полковник, в какую переделку вы влезли на этот раз?
«Кажется, в Новом Бангоре угольщики имеют даже более скверную репутацию, чем в Лондоне, - подумал Герти, стараясь сохранить естественный цвет лица, - Удивительно. Или, может, чертова стрелка сдвинулась еще на пару делений?..»
- Да что странного в том, что мне нужен угольщик?
- Никто не ищет угольщиков, мистра, - пробормотал сзади Муан, тоже выглядевший необычно напряженным, - Разве уж если дело совсем плохо.
«Не мой случай, конечно. Я всего лишь пытаюсь поймать безумного психопата, орудующего тупым ножом, на острове, который постепенно погружается в кромешный хаос… Нет, определенно, мои дела не настолько плохи, чтоб искать угольщика»
- Да что не так с угольщиками? – воскликнул Герти, теряя терпение, - Почему вы оба на меня так смотрите?
Муан потупился.
- Это плохие люди, мистра. Сильно плохие.
- Мне приходилось бывать в Скрэпси, Муан, я знаком с плохими людьми не понаслышке.
- Только вот угольщики редко бывают в Скрэпси.
- Почему?
- Им там лучше не показываться, мистра. Слишком уж там их боятся.
Герти удалось побороть изумление прежде, чем оно отразилось на лице. Он-то полагал, что Скрэпси заслуженно считается сточной канавой города, в которой находят себе место отбросы Нового Бангора, слишком обозленные на весь мир или слишком злоупотреблявшие рыбным дурманом, чтоб сосуществовать с обычными людьми. Теперь же, со слов его референта, выходило, что это едва ли не элитарный джентльменский клуб, право входа в который еще надо заслужить.
«Мой Бог, - подумал Герти потрясенно, - Что же должен совершить человек, чтоб считаться неудобным гостем даже в Скрэпси?..»
- Почему их боятся в Скрэпси? - спросил он.
Он уже ощущал то, что следовало понять с самого начала. Угольщики из Нового Бангора были чем-то отличным от привычных ему угольщиков Британии. Но, возможно, если он будет задавать наводящие вопросы, ему откроется часть правды.
- Потому что они все сумасшедшие, - с явной неохотой вынужден был ответить Муан, - С ними страшно ссориться, а еще страшнее дружить. Все угольщики не в ладах с головой, давно известно. Никогда не знаешь, когда угольщику придет что-то на ум…
- Они непредсказуемы, - негромко произнес мистер Беллигейл, - Это и делает их опасными. Они дерзки и наглы, как никто другой в этом городе. Настолько, что даже последние рыбоеды остерегаются иметь с ними дело. Опасные люди.
- Мне приходилось видеть опасность, - с достоинством сказал Герти, - И последние три месяца куда чаще, чем обычно. Если вы думаете, что полковник Уизерс спасует перед какой-то бандой чумазых оборванцев…
- Бандой чумазых оборванцев? – мистер Беллигейл изменил собственному правилу, скосив на Герти удивленный глаз, благо локомобиль как раз катил по пустой улице, - Простите, я иногда забываю, что в вашей груди бьется удивительно бесстрашное сердце. Даже я не смог бы говорить об угольщиках с подобным презрением.
- Только не говорите, что они заставили и Канцелярию считаться с собой!
- Так и есть. Ваш референт прав, это очень плохие люди. И совершенно неподконтрольные. Они не боятся Канцелярию.
- Возможно ли это?
- К сожалению.
- Но почему?
- Они знают, что даже Канцелярия не может причинить им больше страданий, чем они и так испытывают.
Герти испытал потребность ударить изо всех сил ладонью по борту локомобиля. Остановило его только то, что подобное проявление эмоций было не к лицу служащему Канцелярии. Он заставил себя улыбнуться. И успел заметить, как стайкой прыскают с тротуара перепуганные его улыбкой дети.
«Скоро я стану выглядеть, как зловещий призрак, тень самого себя, - уныло подумал он, пряча улыбку, - Неудивительно, что люди шарахаются, когда видят меня в этом лакированном гробу на колесах. Локомобили Канцелярии, пожалуй, вызывают здесь те же эмоции, что и кладбищенские вороны, а уж люди, которые в них разъезжают…»
- Расскажите мне про угольщиков.
Этим он заслужил еще один удивленный взгляд второго заместителя.
- Зачем? Разве вам не приходилось с ними сталкиваться в разных уголках света? Едва ли угольщики Нового Бангора чем-то отличаются от своих собратьев по несчастью.
- У меня есть подозрение, что это именно так. Просто расскажите мне про них. Так, как если бы я вовсе ничего не знал.
- Используете какой-то новый прием?
- Вроде того, мистер Беллигейл. Возможно, ваши слова станут ключом, который отпирает один хитрый логический замок…
Прозвучало в меру загадочно и, видимо, вполне в духе таинственного полковника Уизерса. Поскольку мистер Беллигейл не выразил удивления или скепсиса.
- Расскажу, - сказал он, - Хоть и без особой охоты. Сами понимаете, у нас на острове это не самая излюбленная тема для разговоров. Честно говоря, многие и вовсе считают опасным поминать угольщиков. Мол, это притягивает их внимание. Ерунда, конечно.
- Начнем по порядку, - мягко, но настойчиво сказал Герти, - Откуда они появились?
Смешок мистера Беллигейла походил на скрежет жесткой металлической щетки по оружейному стволу.
- Этого никому не дано знать, полковник. Некоторые говорят, прибыли вместе с британскими поселенцами. Другие утверждают, что угольщики были и среди полли, задолго до того, как остров включили в Британскую Полинезию…
- Брехня, - не очень почтительно отозвался Муан с заднего сиденья, - У нас, конечно, всякие болезни бывали. Слоновья болезнь, сыпучая лихорадка… Но вот угольщиков на острове не было, пока бледнолицые не появились.
- Не будем разбираться в первопричине, - торопливо сказал Герти, - Так значит, среди угольщиков свирепствует болезнь?
Он успел малодушно порадоваться: дело приобретало зримые очертания. Про болезни угольщиков ему доводилось слышать и в Лондоне. Мельчайшая угольная пыль, неизбежно попадавшая в легкие рабочих, постоянно занятых обжигом, с годами оседала там, вызывая ужаснейшие расстройства дыхания и мучительную смерть. Герти даже вспомнил название из какого-то журнала. Антракоз, «шахтерская астма». Если все дело в этом…
- Собственно, болезнью это стали считать лишь с полвека назад, - сказал мистер Беллигейл, - Прежде, если не ошибаюсь, бытовало мнение, что это сродни проклятью. Особенно популярна эта теория была среди местных полли.
- Есть такое, - буркнул Муан, - Говорят, угольщиком становится тот, кто нарушал табу. Только, если хотите знать, очень уж эта кара жестокая.
- Насколько мне известно, королевские медики выявили возбудителя этой болезни, - продолжил мистер Беллигейл, - Но вот принцип его передачи до сегодняшнего дня остается тайной. Как проказа. К некоторым липнет, а некоторых обходит стороной.
- Болезнь, значит, - протянул Герти, пытаясь не отстать от мысли, - И каковы у нее симптомы?
В этот раз на него с удивлением взглянули оба спутника, и мистер Беллигейл и Муан.
- Симптомы очень просты, полковник, трудно спутать. Человек сгорает заживо.
- Ну конечно… Ужасный жар, лихорадка…
- Нет, - мистер Беллигейл улыбнулся одной стороной рта, отчего Герти ощутил противнейший зуд, точно сидел не на обтянутом кожей кресле, а на термитнике, полном голодных и злых насекомых, - Они и в самом деле сгорают. Кто за пару лет, те, говорят, легко отделались. Некоторые горят гораздо дольше. Десять лет, двадцать…
- Слышал я об одном угольщике, который дожил до пятидесяти, - Муан почесал пятерней свой подковообразный подбородок, - Говорят, он был похож на тлеющее бревно, которое вытащили из костра. Где он шел, оставалась дорожка из пепла. А если ступал на палас или ковер, то сразу можно было выкидывать. Даже на половицах подпалины оставлял, вот как…
- Домыслы, - возразил второй заместитель равнодушно, - К тому моменту он давно был бы мертв. Тело сдалось бы гораздо раньше. Поражение внутренних органов, отказ почек, болевой шок, наконец…
- Они… горят? – Герти порадовался тому, что не видит в зеркале локомобиля собственного лица. В эту минуту, должно быть, на нем застыло довольно глупое выражение.
- Не так, как чучела на пятое ноября[3]. Скорее, тлеют. В любом случае, зрелище не из приятных. Уверяю, увидев вблизи угольщика, вы надолго забудете про хорошо прожаренный бифштекс.
Герти ощутил легкую дурноту, хотя его желудок уже несколько часов был пуст. Едкая отрыжка невыносимо отдавала жасмином.
- Как это возможно?
- Сложный химический процесс, спонтанное окисление в жировых тканях. В человеке ведь немало жира, полковник. Меньше, чем в свече, но все же. Этот жир становится пищей для огня. Ну а сам человек исполняет роль своеобразного фитиля.
- Сгорание заживо? – недоверчиво спросил Герти.
- Растянутое на годы. Впрочем, тут уж кому как повезет. Говорят, зависит от конституции и обмена веществ. Некоторые сгорают как порох, в считанные месяцы. Это везунчики. Другие могут годами тлеть.
- Но ведь это… ужасно!
- Надо полагать. Ощущения тела, которое выжигают раскаленными углями до тех пор, пока оно само не станет золой, едва ли возможно описать. Достаточно будет сказать, что девять десятых угольщиков имеют обыкновение кончать жизнь самоубийством. И самых безболезненных способов они, как правило, не ищут. К тому моменту, когда диагноз становится ясен, они и так полумертвы от постоянной боли.
- И нет никаких лекарств от этой ужасной болезни?
- К сожалению. Хотя многие производили изыскания в этом направлении. Специальные мази для изоляции очагов возгорания от воздуха, солевые впрыскивания, асбестовые повязки… Одно время перспективным считались морские ванны, они, по крайней мере, позволяли замедлить процесс и немного смягчить боль. Но панацеей они не стали. Угольщики обречены на недолгую жизнь, исполненную мучительной боли. По сути, вся их жизнь и является одним растянутым, как тело на дыбе, периодом невыносимой боли, куда более страшной, чем у раковых больных или умирающих от воспаления ран солдат. Они пытаются глушить эту боль опиумом, рыбой, прочими способами, но все это дает им лишь небольшую передышку. Еще несколько дней, недель или месяцев мучений. Теперь вы понимаете, кто такие угольщики?
В горьком выхлопе локомобиля Герти почудился смрад горелого мяса. Столь явственный, что он едва поборол позыв перегнуться через борт, как поступают мучимые морской болезнью пассажиры корабля.
- Несчастные бедняги, - только и выдавил он.
Мистер Беллигейл неодобрительно покосился на него.
- Не поддавайтесь тому же заблуждению, которое совершают наши святые отцы, полковник, - сказал он, - Не причисляйте их заочно к сонму мучеников только лишь за то, что их страдания несоизмеримы. Поверьте человеку, который отдал службе в Канцелярии много лет, никогда еще страдания, будь то страдания души или страдания тела, не облагораживали человека. Скорее, напротив. Страдания обладают способностью обнажать в человеке все самое плохое и скверное. Никогда не доверяйте раскаявшемуся каторжнику или искалеченному убийце. Их смирение объясняется лишь тем, что не в их власти причинить вам те боль и унижение, через которые пришлось пройти им самим.
Герти не улыбалось выслушивать всю дорогу рассуждения обычно молчаливого заместителя секретаря о свойствах человеческой души. Отчасти из-за того, что это походило на рассуждение могильщика о цветах. Отчасти из-за того, что сейчас его интересовало совсем другое.
- Так что на счет угольщиков? – напомнил он, - Я уже понял, что горячей любовью они не пользуются.
Сказав это, Герти чуть не прикусил себе язык. С учетом того, что он только что узнал об угольщиках, каламбур получился самого неприятного свойства. Но мистер Беллигейл, кажется, этого не заметил.
- Кому их любить? – усмехнулся он, - Это парии, отверженные, что-то сродни касте неприкасаемых в Индии. Даже упоминать их в разговоре считается дурным тоном.
- Но почему?
Локомобиль мягко остановился на перекрестке, пропуская переходящих дорогу пешеходов. Среди них выделялся долговязый и похожий на торшер автоматон с бессмысленно-дружелюбным выражением лица, деловито несущий ящик вина. У самого тротуара он споткнулся и выронил свою ношу. Жалобно зазвенело битое стекло, по брусчатке разлились маслянистые винные лужи. Немало не смутившись, автоматон подобрал ящик, заботливо протер его металлической ладонью и пошел по своим делам, не обращая внимания на хрустящее под ногами стекло. Видимо, он полагал бутылки несущественным дополнением к главной своей ноше.
- Могу предложить вам философский вариант, - сказал мистер Беллигейл, разглядывавший автоматон, удаляющийся с сознанием выполненного долга, - Мы, люди, крайне болезненно относимся к напоминанием о нашей хрупкой и болезненной человеческой природе. Мы не любим боли и страданий, а когда причиняем их, заблаговременно находим оправдания самого невинного толка. Ну а угольщики являют собой живое воплощение подобных страданий. Ладно, я вижу, что подобный подход вам чужд, полковник. Скажем так, у нелюбви к угольщикам есть три причины. Первая…
- От них плохо пахнет?
- Они безумны. Некоторые, из числа молодых, еще не распадающихся на угли, сознают свою участь, другие же давно утратили связь с реальностью. Нескончаемая боль сводит их с ума, и неудивительно. Даже день подобной боли сделает из человеческого сознания хлюпающую в черепе овсянку. Они же испытывают ее годами. Годами, полковник! К тому же, как я уже сказал, многие пытаются снять боль, используя рыбу или те средства, которые могут найти. Может, это помогает облегчить их страдания, но уж точно не способствует ясности мысли.
- Понял, - кивнул Герти, - Что еще?
- Второе. Они ничего и никого не боятся. И это понятно. На свете не существует такой боли, которую человек способен им причинить. По сравнению с той болью, что их терзает, любые изощренные пытки покажутся детскими шалостями. А люди, которые ничего не боятся, зачастую ведут себя излишне дерзко. Ну а в-третьих… Третье это произведение первого и второго. Угольщики берутся за самые рискованные, опасные, неприятные и жестокие поручения.
- И часто их нанимают?
Мистер Беллигейл уклончиво дернул плечом.
- Бывает иногда. Как правило, их нанимают для особо грязной работы, для такой, для которой не годятся даже отбросы из Скрэпси. И дело тут не в их кровожадности. Отчасти это перестраховка нанимателя на тот счет, если исполнитель будет пойман. Угольщики будут молчать даже под пытками. Хороший способ сберечь в тайне обстоятельства дела. С другой стороны, учитывая их непредсказуемость и склонность к жестокости, угольщики зачастую одновременно и лучшие и худшие кандидаты для авантюры.
«Вот почему Брейтман нанял этого Изгаря, - подумал Герти, делая вид, что внимает каждому произнесенному слову второго заместителя, - Прежде всего он хотел сохранить инкогнито. Остаться в тени. Ну конечно, он ведь ученый. Один из тех ученых, что смотрят в микроскопы, облаченные в белоснежные халаты. Наверняка и в его волосах пробивается столь же благородная белизна. Ученые никого не убивают, если речь не идет о каком-нибудь микроорганизме в пробирке. Ну а когда требуется убрать из опыта что-то покрупнее, ученые попросту обращаются к тем, кто выполняет за них такую работу. Все просто».
Но иногда привычный инструмент дает сбой. Например, ломается прослуживший много лет микроскоп. Что-то случилось с Изгарем, угольщиком. Похитив бумажник, он вдруг проявил своеволие, совершенно непонятное и необъяснимое. Передал визитные карточки Гиене. Зачем? И почему Гиена только с этого момента начала убивать? Чего ждала раньше?
Вопросов было слишком много. Они громоздились друг на друга, как папки с неразобранными бумагами на рабочем столе, нарушая привычный порядок. Чтобы развеяться, Герти попытался на время изгнать из головы все мысли и просто смотреть по сторонам. Это давалось с трудом. Мысли с крайней неохотой оставляли свои позиции, а если и покидали голову, то оставляли внутри свои шевелящиеся мышиные хвосты, отчего было решительно невозможно подумать хоть о чем-то, кроме Гиены, Изгаря и угольщиков.
Многие фонарные столбы оказались заклеены броскими объявлениями, набранными в типографии или написанными от руки. Герти стал машинально читать их, чтоб отвлечься, но слова юркими рыбешками проскальзывали мимо сознания, как мимо рыболовной сети.
Объявления о продаже швейной машинки компании «Туккер, Уоллес и Компания» соседствовали с призывом покупать минеральную воду, разлитую из кристально-чистых родников Шотландии, а театральные афиши возвещали о громкой премьере шекспировской «Бури» в текущем сезоне. Люди, которых Герти никогда не видел, продавали подержанные ружья, лакрицу, соду и шелковые обрезы. Они покупали несгораемые шкафы с секретом, газовые рожки и патентованные синтетические чернила первого класса, не оставляющие пятен на руках. Эти люди никогда не задумывались о том, что живут на острове, которого не существует в природе, их больше беспокоили дамские зонты, почти не ношенные штиблеты и прекрасные германские бритвы нержавеющей стали. Герти искренне завидовал им.
«Рады сообщить публике, что всем известный дирижабль «Граф Дерби» после долгого ремонта наконец возвращен в строй и будет рад предложить свои услуги леди и джентльменам, собирающимся в ближайшее время посетить Веллингтон и не привыкшим отказывать себе в комфорте. Первый рейс состоится восемнадцатого июня, во вторник. Цена взрослого билета – четыре фунта, детского – три».
Когда-то эта новость возбудила бы любопытство Герти, теперь же он встретил ее лишь усталой усмешкой. Было совершенно очевидно, что услугами «Графа Дерби» ему воспользоваться не доведется, как бы ни заверяли его владельцы публику в том, что машина полностью отремонтирована. Стоит ему взять билет, как дирижабль мгновенно поломается вновь, и дай Бог, чтоб обошлось без человеческих жертв. Остров не хочет разлуки с Гилбертом Уинтерблоссомом и, раз так, помочь ему бессилен даже самый современный и надежный дирижабль. Есть силы куда более могущественные и авторитарные, чем законы физики…
- Допустим, мне надо найти одного угольщика, - произнес он в пустоту перед собой, - Как я могу это сделать?
Мистер Беллигейл побарабанил по рулевому колесу пальцами.
- Непростая задача. У угольщиков нет адресов.
- Их настолько презирают? – понимающим тоном спросил Герти.
- Их настолько боятся. Никто не хочет проснуться в охваченном огнем доме.
- Как же они, в таком случае, живут?
- Как дикие звери, полковник. Они сбиваются в небольшие стаи и селятся подальше от людей, где-нибудь на окраине города или в разрушенном портовом пакгаузе… Их склонность к уединению можно понять. Если вам нужен определенный угольщик, можно порасспрашивать его компаньонов. Несмотря на то, что подобных стай в Новом Бангоре больше десятка, мир угольщиков тесен, они хорошо знают друг друга. Вот только подобное мероприятие по степени своей опасности граничит с охотой на стаю тигров с зонтом вместо ружья. Из всех человеческих грехов угольщики менее всего жалуют любопытство.
- Вы ведь знаете, где расположено одно из их логов? – напрямик спросил Герти, подрагивая душой от собственной смелости.
- Допустим. Но это не значит, что я позволю одному из самых ценных работников Канцелярии отправиться туда на свой страх и риск.
- Я буду осторожен, - пообещал Герти, - Вы даже не представляете, насколько сильно мне надо разыскать этого угольщика.
Мистер Беллигейл провел пальцем по усам, хотя те и так были в полном порядке, волосок к волоску.
- Вы необычайно рискованный джентльмен, полковник, - произнес он задумчиво, - В жизни не видел человека, которому настолько не сиделось бы в безопасном кабинете. Все чаще мне кажется, что даже самые невероятные истории, которые о вас рассказывают, истинная правда.
Герти попытался расправить плечи. Получилось не особенно внушительно, да и пиджак предательски затрещал.
- Я не создан для кабинетной работы, - со сдержанным достоинством сказал он, - Мне тесно в Канцелярии, мне нужен свежий воздух, нужна охота…
- Мистер Шарпер приказал мне во всем вас поддерживать, и только потому я вынужден удовлетворить ваше любопытство, хоть и нахожу его крайне опасным. Кроме того, я бессилен предложить вам свое общество.
- Почему? – спросил Герти, сердце которого, потяжелев, опустилось на два или три дюйма с того места, где обыкновенно располагалось.
- Я невольно спугну вашу добычу. Многие из угольщиков хорошо знают меня в лицо. А еще у них превосходный нюх на клерков Канцелярии. В лучшем случае они просто бросятся врассыпную. И больше на насиженное место не вернутся.
- Благодарю за заботу, я при оружии. И меня зовут полковник Гай Норман Уизерс, это тоже кое-что да значит!
- Ржавый рубец.
- Что?..
- То логово, что я знаю, расположено в Ржавом Рубце.
- Это еще что?
- Одно местечко на окраине Коппертауна, мистра, - сообщил Муан, сохранявший хмурое выражение лица на протяжении последних минут поездки, - Там когда-то располагался оружейный завод, пока не рванул в семьдесят восьмом… Сплошные руины. От завода только ржавые башни и остались. С тех пор так и называют, Ржавым Рубцом…
- Славное, должно быть, местечко, а? – слабо улыбнулся Герти.
- Необычайно. Ни единой живой души.
На миг Герти сам ощутил себя угольщиком. Зашипели в груди угли надежды, начавшие тухнуть, поддергиваясь серым пеплом. Герти попытался пробудить в себе дух настоящего полковника Уизерса, авантюриста, романтика и бесстрашного охотника, но вместо этого пробудил лишь очередную насыщенную жасмином отрыжку.
- Не будете ли вы любезны подвезти нас с Муаном до Коппертауна? – осведомился он.
Мистер Беллигейл отстучал на рулевом колесе короткую и незнакомую Герти мелодию.
- Разумеется, я могу это сделать. Могу даже не спрашивать, для чего вам понадобился угольщик. Но вот чего я сделать не могу, так это отпустить вас, не уведомив о том, что ваша затея необычайно опасна. Я прошу лишь одно слово. Вы уверены, что вам действительно надо в Ржавый Рубец?
Герти попытался прислушаться к собственным ощущениям. Но расслышать их оказалось не так и легко, на какое-то время внутренний голос превратился в разноголосый оркестр, точно сразу несколько десятков Гилбертов Уинтерблоссомов вознамерились напомнить о себе.
«Нет, - сказал голос осторожного Герти, - Это совершенно напрасная затея, из которой ничего хорошего не выйдет».
«Нет, - сказал голос испуганного Герти, - Что угодно, только не это. Не хочу умирать среди ржавчины!»
«Нет, - сказал голос расчетливого Герти, - По всем признакам, с моей стороны это будет опрометчивый, бессмысленный и неблагоразумный поступок.
«Нет, - сказал голос усталого Герти, - С меня хватит безрассудных авантюр. Чудо то, что я до сих пор жив!»
- Да, - сказал голос настоящего Герти.
И только после этого воцарилась настоящая тишина.
[1] Поместье «Брикендон и Вулмерс» (англ. Brickendon and Woolmers Estates) – одно из каторжных поселений в Австралии.
[2] Подвид бегемота, обитающего в Африке.
[3] Пятого ноября в Великобритании отмечается «Ночь порохового заговора», во время которой традиционно сжигают чучело Гая Фокса.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги