Раб лампы

Глава 11 ГОЛУБОЕ И КРАСНОЕ

— То, что ты меня пригласил, — это правильно, — негромко говорил Сергей Глебович Маркаряну. — А вот что долг не отдаешь — это неправильно, дорогой. Ты что, своему отцу не сказал, сколько ты мне денег должен?

— Не сказал, — угрюмо ответил Маркарян.

— И правильно. Иначе он не стал бы передо мной так хвастаться. А эта твоя новая телка… она что, и вправду телохранитель?

— Лучший в городе, — буркнул Гамлет.

— Да ну! Можно, конечно, проверить, но жалко такую красоту портить.

— Попробуй! — огрызнулся Маркарян, отхлебывая из бокала вино. — Жаль, у моих компаньонов таких телохранителей не было, вот что!

Толстое лицо самарского гостя помрачнело, две тяжелые вертикальные складки залегли на переносице.

— Ты что же это, — медленно выговорил он, — на меня тянешь, я так понимаю? Нет, ты не крути, именинник, так и скажи: на меня подумал, что ли?

— Если бы я на тебя подумал, — медленно выговорил Маркарян, — то тебя тут точно не было бы, у меня-то в новом доме на дне рождения!

— Верно! А какой резон мне убивать твоих друзей, спрашивается? Заказуха — это дело серьезное. Если бы я на нее решился, то разве стал бы убирать твоих друзей? Да нет, я бы тебя самого завалил, и дело с концом!

— Да ну, Сережа! А долги мои тебе тоже… «конец» отдавать стал бы? — спросил Маркарян. — А компаньонов моих ты мог и так завалить, по своим делам, ведь у вас было с ними что-то, по крайней мере, с Барминым. Ладно! — он хлопнул Пугачева по толстому плечу. — Ты не грузись! Это я просто так говорю.

Оба бизнесмена сидели посреди бассейна на резиновом плоту и пили вино. Оба были изрядно пьяны. Я дрейфовала поблизости на маленьком резиновом матрасике. Слышала обрывки разговоров, которые лишний раз подтвердили, что Маркарян должен Пугачеву крупную сумму денег.

…После посещения бункера все вернулись в бассейн, которому вскоре суждено было стать основной ареной событий. Прыткий дуэт друзей-врагов — Маркарян-младший и Пугачев — уже успел выпить немереное количество кальвадоса, рома и водки «Кристалл» с яблочным соком, а также плотно пообщаться с девицами, катавшимися на понтоне с Вовой Крамером, подняв себе этим настроение.

Затем я стала свидетельницей банальной по существу и забавной по составу участников батальной сцены. Взъерошенный и в доску пьяный Вова Крамер вцепился в оторопевшего от такой прыти Бабкена Борисовича и отчаянно пинал его ногами, при этом издавая звуки, которые исторгал бы воинственный троглодит, колотящий дубинкой подстреленного мамонта:

— Ы-ы-ы… в-в-в… гы-нида!!

Причиной такого поведения, по всей видимости, была рыжеволосая Аня, которая стояла в трех шагах и поправляла купальник, который и без того мало что прикрывал, а теперь и вовсе сполз.

Впрочем, силы соперников были неравны. Атлетически сложенный Бабкен Борисович, хоть и изрядно подшофе, но все-таки несравненно более трезвый, чем Крамер, к тому же бывший в куда лучшей физической форме, быстро показал, «кто в доме хозяин».

— Я думаю, щьто вас нужно рррасстрэлят, товарищ Бухари-и-ин! — взвыл Вова, получив сильнейший удар под ребра.

Больше он ничего сказать не успел: прекрасно выполненным хуком с правой Маркарян-старший отправил его на пол.

Потом оказалось, что все это — просто шутка, и что у Маркаряна любимейшей забавой были такие спарринги с Крамером. «Тень отца Гамлета» добродушно поднял Вову с пола, а потом легко забросил его в бассейн, куда и нырнул следом.

Я продолжала исподтишка наблюдать за общением Гамлета Бабкеновича и Пугачева, хотя я немного расслабилась. Нет ничего более умиротворяющего, чем просторный голубой бассейн и прозрачная вода, в которую так приятно окунуться. Мой матрасик легонько покачивался на волнах, которые шли от резвящихся на воде гостей, и я дала волю раздумьям.

«Итак, — думала я, — легче всего допустить, что у парня из двенадцатой квартиры имеются какие-то провидческие данные и что он, не имея ни малейшего отношения ко всему происходящему, просто способен угадывать ход событий в силу своих паранормальных способностей. Но подобное предположение — это уход от проблемы, а не ее решение, мне так кажется. Однако иначе этого парня с лампой вообще не приткнешь к проблеме никаким боком! А ведь он знал все, до нюансов! Как?! Каким образом? Остается только предположить, что он все же способен предвидеть будущее… Сколько сейчас времени? Около десяти вечера. Если пройдет еще два часа и Гамлет Бабкеныч будет жив — значит, хоть что-то не сбудется. Но, черт побери, как этого добиться?!»

Я подняла глаза на рыжеволосую Аню, которая несколько нервным движением подняла бокал и выпила немного мартини, потом долила туда водки и махнула все разом. Ее бледное лицо порозовело, и она, вскарабкавшись на вышку для прыжков, красиво изогнулась в воздухе и почти без всплеска — по сути профессионально — вошла в воду.

— Какова, а? — донесся до меня голос Маркаряна. — Ничего девочка, Пугачев?

— Да, — неопределенно ответил тот, — главное, чтобы вовремя распознать, для кого она — ничего.

«Так, — подумала я, — кажется, наши бизнесмены дофилософствовались. Ладно… почти все гости уже ушли, около бассейна и в воде остались только три девочки, еще какие-то два типа, Крамер, я и Пугачев с двумя Маркарянами. Нужно окунуться и приступать к ужину».

— Сергей Глебыч, дорогой!.. — крикнул резвящийся Маркарян-старший. — Ты не грузи моего сына. Давай лучше поплаваем, и пора возвращаться к столу. Там повара столько наготовили, нужно все съесть!

— Да в меня уже больше не лезет. Сколько ж можно жрать-то?

— А иначе нельзя, кровная обида, дорогой. Купайтесь и вылезайте!

— Сейчас! — отозвался тот. — Но пить я больше не буду!

Я не дослушала и нырнула.

И вот тут-то произошло нечто из ряда вон выходящее.

Мне показалось, что тугая волна, накатив из глубины бассейна, словно разжатая пружина, зацепила и дернула меня к краю бассейна… послышался сдавленный глухой грохот, как будто где-то далеко ворочались гигантские жернова. Промелькнула мысль, что в самом деле следовало бы поменьше пить (как только что изрек Пугачев), но в этот момент я больно стукнулась о бортик и поняла, что мне ничего не примерещилось.

На поверхность воды вырвался огромный, тускло отливающий пузырь… он поднял понтон, на котором находились Маркарян и Пугачев, примерно метра на полтора, а потом пузырь взорвала изнутри свистящая струя воздуха, и он с плеском и клекотом осел, расшвыривая во все стороны тугие концентрические волны, захлестнувшие борта бассейна и смывшие в воду два шезлонга.

Я вскрикнула — в голове молнией промелькнула чудовищная мысль. Выскочив на бортик бассейна и широко открыв рот, я заорала во всю мощь своей глотки (уж тут не до церемоний!):

— Вылезайте из бассейна, мать вашу! Быстрее, быстрее, вперед!

Впрочем, мои вопли касались только четырех человек: большинство тусующихся в помещении людей находились поодаль от воды и с аппетитом пожирали ужин, запивая его неумеренным количеством вин и прочих спиртных напитков. А те четыре человека, которые плавали в бассейне, были: Вова Крамер, уже кое-как вылезающий из бассейна, сам Маркарян-старший, пребывавший все еще где-то там, в глубине вместе с Пугачевым, и Гамлет Бабкенович на надувном понтоне в самом центре бассейна.

— Да что же, черт побери, творится такое!

Уровень воды в бассейне вдруг начал понижаться так стремительно, что все просто не успели понять, что же, собственно, происходит — а ее убыло уже почти на два метра. В центре бассейна начали вырисовываться угрожающие круговые контуры водоворота, быстро притягивающего к себе все, что ни находилось на поверхности воды.

Словно паук, сидящий в центре погибельной паутины и подбирающийся к угодившим в липкие нити жертвам…

— Господи! — оцепеневшими губами еле выдавила я и, одним движением сорвав с себя полотенце, бросилась обратно в воду. Туда, где барахтался наконец-то всплывший на поверхность Пугачев и болтался на понтоне окаменевший от ужаса Гамлет Бабкенович.

Впрочем, последний быстро понял, чем грозит ему промедление: он бросился в воду и поплыл изо всех сил, но еле сумел остаться на месте.

Уж слишком близко от него оказалась страшная воронка водоворота.

Я вцепилась в Макаряна-младшего хваткой бешеного питбуля в момент эпилептического припадка в то мгновение, когда его (Маркаряна, а не питбуля) уже начало затягивать в глубину, и рявкнула:

— Веревку! Быстро!

Присутствующие вели себя странно: вместо того чтобы помочь попавшим в беду, они бегали по краю бассейна и громко вопили. Один даже сорвался в воду, но его тут же вытащили.

Охранники беспорядочно суетились, один зачем-то начал раздеваться, и в этой кутерьме, подавляя все звуки, нарастал глухой, сдавленный рев чудовищного водоворота, в воронке которого уже — почти без шанса на спасение — вертелись в смыкающейся в одной точке смертельной спирали Маркарян-старший и Пугачев…

В этот критический момент на арене событий снова появился Вова Крамер в длинных, до колен, шортах, с мобильником и почему-то с отломанной ножкой от стола. Он шел с блаженной улыбочкой на лице, поддерживая под руку мертвецки пьяную модель, заплетавшуюся в собственных ножках, растущих «от ушей».

— Вова! — закричала я.

Крамер повернулся и, увидев, что я отчаянно плыву к бортику бассейна, помахал мне рукой:

— Красиво плывет группа в полосатых купальника… а-а-а, Женька-а!!

Ужас его оказался не меньшим, чем у отдыхающих в «Полосатом рейсе», когда на побережье высадилась команда тигров.

Впрочем, надо отдать должное Крамеру — соображал он быстро.

Пока остальные метались в поисках чего-нибудь мало-мальски смахивающего на веревку, он отпустил руку своей дамы, после чего она свалилась на мокрый кафель и тотчас заснула. А Вова опрометью бросился к пожарному шлангу, находившемуся в коробке, застекленной тонированным стеклом. Вероятно, шланг хранился там скорее для антуража — весьма сложно представить возможность пожара в бассейне, но сейчас он оказался как нельзя более кстати.

Крамер разбил локтем стекло и, вытащив шланг, молниеносно размотал его и кинул мне конец. Я находилась в каких-то двух метрах от бортика, но сила всасывания водоворота все увеличивалась — и, вероятно, мне и Гамлету Бабкеновича все-таки не удалось бы достичь борта бассейна…

Вова подоспел вовремя.

Я перехватила конец шланга, Крамер с силой потянул его на себя, и уже через две секунды трясущийся Маркарян оказался спасен из водной стихии — я, ухватившись за спусковой поручень, буквально вытолкнула его из бассейна, а потом, крепко ухватив шланг, скользнула обратно, туда, где в трех метрах ниже обычного уровня бассейна тугой струной бился губительный водоворот.

В него неудержимо затягивало Маркаряна-старшего и толстяка Пугачева.

В толще воды уже вырисовался смерчевидный спиральный хоботок, и клокотание, похожее на сморкание простуженного великана, указывало на то, что между воздушным пространством бассейна и бункером внизу образовался прямой воздушный канал.

Я думаю, все часто видели многократно уменьшенную модель такого воздухотока, когда спускали воду в ванной и вода уходила сквозь сливное отверстие.

Водоворот достиг максимальной силы.

Он засосал понтон, на котором еще недавно плавали Пугачев и Гамлет Бабкенович, и втянул его в себя…

Маркарян что-то крикнул, но его голос потонул в грохоте бушующей воды, низвергающейся с более чем двадцатиметровой высоты на бетонный пол огромного подземного зала в огромный пробой вытянутой формы. Который к тому же расширялся за счет того, что листы, прилегающие к его краям, прогибались под чудовищным давлением проносящихся по ним кубометров воды.

Мне осталось буквально два-три метра до мечущегося на гребне спиральной волны отца именинника и вцепившегося в него Пугачева, но тут раздался металлический хруст, скрежет, слышный даже сквозь мерный грохот воды.

И тяжеленный фрагмент металла, выворотившись из креплений, рухнул вниз, в бункер.

Вода буквально завизжала, словно кромки металла больно полоснули ее туго спеленутое тело. Захрипел водоворот, со страшной скоростью глотая остатки воды, и Маркарян с Пугачевым, даже не успев вскрикнуть, скрылись в клокочущем зеве пролома.

Я только чудом избежала такой же участи. Меня с непреодолимой силой повлекло в водоворот, но несколько человек, вцепившись в пожарный шланг, не отпускали его. К счастью, меня спасло расстояние, отделяющее меня от воронки — иначе не помогли бы никакие усилия.

Вода слепила меня, рвала мое тело, неистовствовала… Последние конвульсии уходящего в провал водоворота швырнули меня на обнажившееся дно бассейна…

Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на самом краю пролома. Листы толстенного металлического дна на самом краю провала прогнулись, словно жесть консервной банки. Так велика была сила, бушевавшая здесь.

Я встала на четвереньки и скованными движениями кое-как привела свое тело в вертикальное положение. И первое, что увидела, — пятна крови на окрашенном в голубой цвет металле бассейна.

Красное на голубом!!

Координация движений сразу же вернулась ко мне, мысли захлестнули мозг мощной волной, но я не дала ходу паническим предположениям — почему опять сбылись дурацкие, казалось бы, слова обитателя двенадцатой квартиры…

КТО он?! Как ему это удается, черт побери?

Я подошла к пролому в дне бассейна. С трудом преодолевая сильное головокружение и острую боль в правом плече, глянула вниз, туда, где в двадцати метрах внизу в тускло отливающей свинцовой воде распростерлась неподвижная фигурка. Рядом с ней, словно сломанный игрушечный солдатик, застыло еще одно тело.

— Как же так? — пробормотала я и увидела, как у него из носа капнула кровь, пятная голубой с серебристыми проблесками металл. — Ну… ну как же так? Этого не может быть… не могло быть!

— Ты сама уцелела только чудом, — серьезно сказал спустившийся вниз Крамер.

Я подняла голову, вытерла кровь с рассеченного лба и увидела в пяти шагах от себя — точно так же на дне бассейна — неподвижного Маркаряна. Он стоял, как-то по-детски опустив голову и свесив руки.

— Да! — вырвалось у меня. — Первый раз сталкиваюсь с подобным!

Я поднялась по узкой вертикальной лестнице на бортик бассейна и произнесла:

— Нужно спуститься вниз!

…И в тот же момент раздался чей-то сдавленный вопль: на кафель, лицом вниз, был с силой брошен какой-то человек. Он упал, вытянув вперед руки, и я увидела, что они, эти руки, перепачканы в крови. Это был один из охранников, находившихся под командой Ашота Гургеновича. Ашот подскочил к нему и, схватив за шиворот, легко поднял в воздух и зашипел в лицо:

— Что там было? Почему у тебя руки в крови? А ну-ка пойдем глянем… ска-атина!

Тот что-то отвечал по-армянски, однако мне было совершенно очевидно, что он тут ни при чем. Ашот с перепугу кинулся на первого попавшегося, на ком увидел кровь. А она, похоже, шла у охранника из носа.

Нелепость, чудовищность… но двое, двое погибли таким невероятным образом!

Послышался неясный шум. Я обернулась.

В этот момент одна из дверей, ведущих во внутренние помещения дома, распахнулась, и из нее хлынули вооруженные люди. Впереди широкими, решительными шагами шел Савва Николаевич, и как эта размашистая походка была не похожа на тот осторожный, вкрадчивый шаг, которым он вступил в дом Маркаряна!

— Эт-та что за похоронная процессия, — процедил сквозь зубы Вова Крамер при появлении новых действующих лиц, среди которых он заметил немало маркаряновских охранников. Но то, что во главе их шел неприятного вида сухощавый телохранитель погибшего — это нас почему-то смутило. Гамлет же Бабкенович по-прежнему находился в состоянии полного ступора.

— Всем оставаться на своих местах, руки за голову, и ни одного резкого движения! — тоном, далеким от того, какой должен выдерживать даже самый важный гость, проговорил Савва Николаевич.

— Если это и похоронная процессия, то хоронить будут, скорее всего, нас, — вполголоса откомментировала я предыдущее замечание Вовы, а потом повернулась к Маркаряну-младшему и произнесла: — Гамлет, ты как… цел?

Он молчал. А что он мог сказать? У него был какой-то остолбенелый, мутный, неживой взгляд. Я даже на мгновение испугалась за его душевное здоровье. Да что там на мгновение — серьезно испугалась, а не на мгновение! Можно понять несчастного Маркаряна: убили друзей, а теперь — в собственный день рождения — земля в буквальном смысле разверзается под ногами, и вода, завившись упругими гибельными жгутами, едва не утягивает его в преисподнюю!

— И что же дальше? — пробормотал Крамер.

— Это выяснится в ближайшие несколько минут, — отозвалась я. — Но мне почему-то кажется, что один из людей, собравшихся в этом доме, — хладнокровный и изощренный убийца. Причем я не исключаю, что таких замечательных людей может оказаться несколько.

Вова вздрогнул и облизнул губы.

— То есть…. ты думаешь, что это убийство?

— Вот именно. Взрыв, пробоина в дне бассейна — и Гитлер капут!

— Вы что-то сказали? — вкрадчиво спросил Савва Николаевич, приближаясь ко мне.

— Я сказала, что тут произошло убийство. Вот и все.

— И убийца вам известен?

Я прищурилась, глядя на наглеца, и медленно, чеканя каждое слово, проговорила:

— Мне кажется, у вас должны быть очень веские основания, чтобы разговаривать в этом доме в подобном тоне.

— Майор федеральной службы безопасности Бессонов, — последовал немедленный ответ, и перед моими глазами появилось внушительное удостоверение сотрудника ФСБ.

— Вам неплохо удается совмещать работу в спецслужбах с ударными вахтами у господина Пугачева, товарищ майор, — без тени насмешки проговорила я. — Но если так, конечно, вам и карты в руки. И я со всей ответственностью заявляю, что тут произошло убийство. И если бы не я и не господин Крамер, то к двум погибшим присоединился бы и сам виновник…

— Что?!

— И сам виновник сегодняшнего торжества, — медленно договорила я, — Маркарян Гамлет Бабкенович!

Савва Николаевич обернулся.

— Оцепить помещение! — скомандовал он, но произнес это, как отметила я, больше для того, чтобы подчеркнуть свою роль в происходящем. Потому как огромный зал бассейна был давно оцеплен. — Вниз!

— Именно это я и собиралась сделать, — с удовлетворением (хотя о каком удовлетворении может идти речь?) проговорила я.