Раб лампы

Глава 4 МАРКАРЯН ПРИХОДИТ В НОРМУ

Честно говоря, при этих словах мурашки пробежали у меня по коже. За свою жизнь мне приходилось выслушивать гораздо более зловещие и жуткие вещи, но было нечто в этой фразе, что поневоле притягивало, заостряло внимание, что заставило ощутить некий пузырящийся холод в спине. Более того, в тот момент, когда он произнес изначально неприятное словосочетание: «Я умру», мне вдруг померещился смутный облик человека, который предрек такую неприятную участь Маркаряну. Нет, разумеется, я в глаза не видела этого странного парня, который предпочитал не зажигать света в своей квартире и наслаждаться отблесками керосиновой лампы. Какие-то смутные блики мелькнули в моих глазах, и перед мысленным взором нарисовалась пустая темная комната, мертвая люстра под потолком, лепестки отсветов от керосинки, ложащиеся на пол, на потолок, на черное стекло, на черты лица того, кто неподвижно склонился к лампе. Образ мелькнул, как дьявольское наваждение. Нет, решительно рассказ Маркаряна произвел на меня сильное впечатление, хотя по роду своих занятий мне возбраняется проявлять чрезмерную впечатлительность.

— Двадцать второго, — машинально повторила я. — А сегодня у нас, если не ошибаюсь, двадцать первое?

— Не ошибаетесь! — завопил Маркарян, вскакивая и колотя ногой по подлокотнику кресла со зверским выражением черного дикаря, разносящего дубиной череп бледнолицему пленнику. — Никак не ошибаетесь! Завтра, завтра! Честно говоря, я ошалел от страха… И ведь ничего, ничего нельзя сделать! Скажу вам больше, я даже в милицию позвонил и попросил разобраться с этим типом. Пришел участковый, заглянул к этому… к этому человеку… потом позвонил ко мне в дверь и отчитал меня, сказал, что грешно беспокоить больных людей. Тем более что у него, у этого типа с лампой, все документы на аренду квартиры оказались в порядке. Правда, мне показалось, что у этого участкового было растерянное лицо. Но я ни о чем больше не стал спрашивать. Боюсь. Ведь все, все сбылось!! И, быть может, не в человеческих силах мне помочь!

— Что же вы от меня хотите? — спросила я. — Я, конечно, по мере возможностей стараюсь противостоять злу, но если вы, Гамлет Бабкенович, в самом деле полагаете, что тут дьявольские козни… — Я пожала плечами. — Было бы несколько самонадеянно выступать против самого главного прародителя зла.

— Да я не шучу!!

— Мне уже тоже не до шуток. Хорошо. Предположим, что дьявол тут вовсе ни при чем, а упомянули мы его для проформы… в метафизическом, так сказать, смысле. Значит, имеем следующее. Этот ваш сосед упомянул некоторые подробности гибели ваших друзей. Причем упомянул в их присутствии. А кто видел, как погиб Мельников? Ведь, если я не ошибаюсь, ему было посоветовано опасаться роликовых досок?

— Да, — тихо сказал Маркарян и, выпив очередную стопку, с остекленевшими глазами умолк.

На выручку ему пришел Кругляшов:

— Мы не упоминали одного момента, касающегося смерти Мельникова. Итак, он не захотел ночевать у своей тещи и уехал. Правда, он был пьян, сам за руль не сел, а вызвал своего личного водителя. Так вот, жена Мельникова после ухода мужа услышала по радио о том, что в ночном клубе «Еремей» убит Бармин. Она выскочила на балкон, чтобы крикнуть мужу, и увидела, что мимо «Мерседеса», на котором поехал Мельников, проезжает «девятка». От ее дверцы отцепился человек, едущий на РОЛИКОВОЙ доске, и в упор расстрелял из автомата мельниковский «Мерседес»! Больше жена Мельникова ничего не помнит, потому что потеряла сознание и едва не вывалилась с балкона.

— На роликовой доске? Киллер катил… на роликовой доске? А с какой скоростью ехала эта «девятка»?

— Я не знаю. Это можно уточнить у жены Мельникова. Правда, у нее следователь прокуратуры уже спрашивал, а она мало что помнит. В шоке пребывает.

— Интересно, — пробормотала я. — Чрезвычайно интересно. Ладно, вот что. Гамлет Бабкенович, у вас на меня-то какие планы?

— Какие у меня могут быть планы, если мне завтра помирать велено, — мрачно отозвался тот.

— Ну, уж прямо и помирать! Зачем же такой фатализм? В конце концов, этот ваш сосед может в самом деле оказаться слабоумным типом, а у всех людей с отклонениями время от времени бывают такие прорывы… что-то вроде озарений. Но не будем лезть в экстрасенсорику, мистику и оккультизм. Не мой профиль. Я — телохранитель, вам это хорошо известно. Вы хотите, чтобы я вас охраняла?

— Я о вас много слышал, Женя, — сказал Маркарян, выпивая еще одну стопку и начиная успокаиваться, по мере того как опьянение все более властно вступало в свои права. — У вас превосходная репутация и в нашем городе, и за его пределами. Например, вы довольно хорошо известны в Москве, и немало солидных и уважаемых людей получили в вашем лице содействие и помощь. Причем порой столь неоценимые, что сложно исчислить их в деньгах.

— Ну, в деньгах мои ценные услуги все же исчисляются, — заметила я. — Хотя деньги, надо заметить, и впрямь не самые маленькие. По крайней мере, для такого средней руки губернского центра, как наш Тарасов. Впрочем, со столичных я беру по другому тарифу.

— Готов заплатить сколько потребуется, — поспешил заявить Маркарян. — Это не проблема. Хоть за месяц вперед!.. Если я проживу этот месяц.

— Не надо так мрачно, — прервала его я. — Будем считать, что договорились. Контрактик подпишем, когда вы будете потрезвее. То есть завтра. Или хотите — послезавтра?

Наверно, я сказала довольно удачную фразу, потому что лицо Маркаряна при этих словах если уж не просияло, то заметно оживилось. Так или иначе, но он остается в выигрыше. Если он не доживет до послезавтра, то и никаких денег платить не надо, а если придет время подписания контракта, то это означает, что чертово пророчество не исполнилось! Я даже пожалела о том, что так сказала, но потом устыдилась, решив, что грешно спекулировать на страхе и подавленности другого человека. Пусть и даже далеко не самого бедного.

— Теперь о деле, — продолжала я, отвлекаясь от этической стороны нашего контракта.

— Да, конечно! Я хотел, чтобы вы поработали не только как телохранитель, но и как детектив… чтобы распутали весь этот клубок. Это возможно?

— Если вы перестанете утверждать, что в двенадцатой квартире живет дьявол, то — да. Почему бы и нет? Вы в состоянии отвечать на мои вопросы?

— Да… я — в состоянии. Если честно, у меня голова дурная не столько от бухла, сколько от страха.

— Хорошо. Так бы сразу! Предположим, что этому вашему парню с лампой каким-то образом стали известны детали готовящихся преступлений и он о них по слабоумию выбалтывает. Или же он в самом деле наделен определенными экстрасенсорными способностями. Однако же пуля в затылке Бармина — вещь вполне материальная, и человек на роликовой доске с автоматом — это отнюдь не разболтанный кретин, не расстающийся с керосиновой лампой. Насколько я понимаю, для такого маневра, который проделал киллер, убивший Мельникова и его личного водителя, нужна незаурядная координация движений. Чрезвычайно серьезная!! Да и Карасева с Феоктистовым затащили за городскую черту и там отделали по полной программе отнюдь не силой светлого провидения ситуации. Нет, Гамлет Бабкенович, в вашем якобы мистическом деле все равно нужно искать вполне материальные моменты. Кажется, и Бармин, и Мельников были вашими партнерами по бизнесу?

— Да, у нас есть общие проекты.

— Могли бы вы поподробнее?.. Постарайтесь протрезветь и отвечать на мои вопросы как можно подробнее. Какие общие дела у вас с Мельниковым и Барминым?

Маркарян скривил рот:

— Вы хотите сказать, Женя, какие общие дела у нас БЫЛИ с Мельниковым и Барминым?

— Пусть так.

Маркарян принялся излагать. Не могу сказать, что он делал это с толком и расстановкой, но мало-помалу начала вырисовываться достаточно стройная картина его деловых и дружеских отношений с людьми, которые были убиты при столь примечательных, в чем-то мистических обстоятельствах. Маркарян, ушлый и оборотистый армянин, прекрасно разбирающийся в торговле и имеющий много нужных знакомств, массу каналов, был «двигателем» концессии Бармин — Мельников — Маркарян. Бармин, имеющий прекрасное образование, блестяще разбирающийся в финансах и юриспруденции, был ее мозгом. А Мельников, бывший работник органов, соответственно был ее «крышей». Сотрудничество было тесное, прибыльное и прекрасно налаженное. Троица друзей создала компанию «Траст-плюс», став ее пайщиками. Кроме того, каждый занимался еще и тем, что ему было по душе, имея свое собственное отдельное дело: Бармин управлял «Волга-банком», Маркарян открыл сеть супермаркетов «Король Лир», в которой, как бриллиант особо крупных размеров и значения, блистал гипермаркет с тем же наименованием. Мельников же занимался автомобильным бизнесом, в чем может преуспеть всякий ушлый и предприимчивый человек, имеющий обширные знакомства в орбите ГИБДД. У него было несколько автосервисных мастерских и пара заправок.

Одним словом, вполне обычные бизнесмены, в меру успешные, в меру честные, в меру рисковые. Более того, все трое отличались относительной порядочностью, что в наше время встречается на так уж и часто. Да и сама я слышала довольно много положительных откликов о компании «Траст-плюс», и не только в прессе (в том числе и независимой), но и от людей, заслуживающих всяческого доверия. К тому же никто из совладельцев «Траста» не лез в политику, то есть в сферу, где можно снискать наибольшее количество неприятностей.

— У нас даже не было ярко выраженных недоброжелателей, — подвел итог Маркарян. — По крайней мере, таких, которые могли бы нас заказать. Тем более — всех троих. А что Бармина и Мельникова убили на заказ, лично я не сомневаюсь.

— Ну, если судить по ряду прямых и косвенных признаков, никакого сомнения в этом не остается. Тут вот еще что. Убийца очень хорошо знал ситуацию в личной жизни, скажем, того же Мельникова. Кто мог знать, что он уедет от своей тещи, а не, скажем, останется ночевать? Да очень мало кто знал. Возможно, что одни жена и теща знали.

— Вы что, Женя, думаете, что…

— Да нет, что вы! Я ничего не скажу определенно. Пока что. Слишком мало информации, слишком мало времени, чтобы проникнуть в дело. И опять же — иррациональный фактор…

— Что вы имеете в виду вот под этим выражением: «иррациональный фактор»? — спросил Маркарян подозрительно.

— Иррациональный? Ну конечно, тот, который нельзя постигнуть умом. Который пока что в голове не укладывается. Даже если пойти на самое грубое упрощение и предположить, что ваш блаженненький сосед и есть убийца, то зачем ему в таком случае раскрывать некоторые детали и обстоятельства? Нет у него никаких причин это делать. Во всяком случае, Гамлет Бабкенович, на фигуру вашего соседа следует обратить самое пристальное внимание. Особенно если учесть, что произошло с людьми, которые собрались «выбить из него всю подноготную». Пока что никакого священного трепета ваш сосед у меня не вызывает. Вот что: я попробую разузнать о нем все, что смогу, у меня есть неплохие каналы. Завтра сообщу вам промежуточные результаты или то, что будет в роли этих результатов.

— Завтра? — спросил Маркарян, и его голос дрогнул, а у меня возникло смутное и довольно неприятное ощущение жалости.

— Завтра, — повторила я. — Гамлет Бабкенович, никуда из квартиры не выходите, ни под каким предлогом. Трубку тоже не берите. Есть у кого-нибудь ключи от вашей квартиры, кроме как у вас?

— Нет, — быстро ответил тот. — Я холост, охраны у меня особой нет, потому что я не такой уж и крупный предприниматель. У самых крупных личный телохранитель ведь имеет дубликаты практически всех ключей, какие есть у босса, так?

— Ну, в общем, так, — согласилась я. — Кстати, вы довольно удачно об этом сказали. Мне нужно получить комплект ключей от вашей квартиры. По крайней мере, на тот период, пока я не вернусь сюда завтра. Это как минимум.

— Ключи? — переспросил Маркарян. — Зачем? Это… это обязательно?

Нотки сомнения и, быть может, даже недоверия, смутно проклюнувшиеся в его голосе, разозлили меня. Я наклонила вперед голову и сухо проговорила:

— Уважаемый господин Маркарян! Если вы хотите взять меня на работу, то должны мне доверять, как самому себе! И даже больше, чем себе, потому что я должна делать то, что вы сами делать не можете, или, по крайней мере, пока что не считаете возможным. А вы начинаете сомневаться в первой же моей просьбе. Не впечатляет, знаете ли.

Нечего и говорить, что после этой отповеди ключи немедленно были мне переданы вместе с небольшим (по крайней мере, так назвал его сам Маркарян) авансом. Аванс, впрочем, был довольно-таки приличный, ну, или, на мой взгляд, — сносный.

Я уже хотела уходить, но в последний момент приостановилась и произнесла:

— Дорогой господин Маркарян, а что вы собираетесь делать завтра?

— Я?

— Да, вы. Надеюсь, никаких серьезных планов на завтра у вас нет?

— То есть как нет? — не понял меня он. — Напротив, есть. Я потому так и испугался! Завтра ко мне гости приедут. То есть они уже приехали, уже в городе, но я встречусь с ними завтра. Уже все готово… и вообще. Я всегда пышно отмечаю свои юбилеи. Кавказское гостеприимство, ну и все, знаете ли, такое. Вот. Так что гости…

— Какие гости? — не поняла я. — Наверно… как бы это… вы меня не поняли. Вы меня совсем не поняли, Гамлет Бабкенович! Вам дали серьезную наводку на то, что завтра НЕЧТО будет угрожать вашей жизни, а вы тем не менее говорите мне, что у вас какие-то гости, что вы собираетесь…

— Да, собираюсь, — перебил меня Маркарян. — А куда мне деваться, раз у меня завтра день рождения?

Наступила тишина. Нет, ничего особенного Маркарян не сказал. Просто оказалось, что у него завтра день рождения! У любого человека имеется день рождения. В том числе и у Маркаряна. Просто не у каждого человека так совпадают даты: день рождения с днем предполагаемой смерти.

— Простите, — произнесла я, — но каким образом вы собираетесь отмечать этот, без сомнения, замечательный день?

— Как обычно — в своем загородном доме, — ответил Маркарян, безнадежно улыбаясь. И изложил некоторые подробности будущего юбилея.

— Понятно, — ответила я. — Завтра я буду у вас в семь утра. Вы меня понимаете?

— Да… конечно.

Снабдив Маркаряна последними инструкциями и выйдя из квартиры нового работодателя, я задумчиво глянула на дверь под номером 12, за которой, если верить мнению перепуганного Гамлета Бабкеновича, обитал дьявол. Единственное, что я могла заметить по этому вопросу, так это только то, что дьявол в таком случае оказывался существом довольно скромным и непритязательным. Дверь была весьма старенькой и ободранной. Я пожала плечами и, подойдя к ней, не без некоторого трепета надавила кнопку звонка. Не открывали. Я попыталась толкнуть дверь, думая, что, быть может, мне удастся проникнуть туда, как в свое время Гамлету Бабкеновичу Маркаряну. Не удалось.

Я вздохнула и начала спускаться вниз по ступенькам. В последний момент мне показалось, будто кто-то смотрит мне в спину, и я резко обернулась.

Нет. Померещилось. По чести говоря, что-то много лишнего начало казаться. Гамлет Бабкенович по своей понятной нервозности нагнал панику не только на себя, но и меня погрузил в состояние некой неясной тревоги. И еще этот день рождения, столь УДАЧНО совпавший с напророченным днем предполагаемой гибели Маркаряна… Черт знает что!

Я вышла из подъезда.