Рабы свободы

Пункт одиннадцатый МИР: СИСТЕМА АРЛИНГТОНА (дата: двадцать четвёртое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)

Муторно было зверски, как с похмелья после грандиозного перепоя. Поджилки тряслись в прямом смысле слова, причём в лежачем положении. А что станется, если попытаться на ноги встать?.. Язык распух, иссохся, комком потрескавшейся глины заполнил весь рот. Подлинная иллюстрация к древне-земным хроникам, описывающим эпидемию холеры.

Но пуще всего головная боль. Всеохватная, дико ноющая в затылке, в висках колотящая молотками по кастрюлям, сверлящая в основании черепа ржавым коловоротом.

Хреновее, одним словом, разве что лесорубу, на макушку которому упал ствол дерева в три обхвата.

Набравшись отчаянной отваги в течение пары-тройки вечностей, Эллен открыла глаза.

Сначала один, потом второй. Вместе не получалось, тяжело.

Низкий серый потолок с тусклым круглым плафоном, испускающим противно-желтоватое подобие света. Припоминая все мыслимые и немыслимые проклятия, она попыталась осмотреться.

Маленькая комната. Дверь, кровать, стул, тумбочка, встроенный в стену шкаф. На стуле её одежда. Чистая. Ни следа пыли и грязи, что притащилась на луну сквозь космос из недоброй памяти фронтирного городка Катарсис.

Только теперь до неё начало доходить, что она ЖИВА, что приход смерти отсрочен. Дошло, что выбралась из овеществлённой мечты агорафобов[3]… В «железном гробу» она пыталась абстрагироваться от происходящего, усилием воли погружая память в сон (где по-прежнему жила неотъемлемой частицей Мы). Но приходилось пробуждаться, и смертельная реальность давила, наваливалась крышкой пресса, до которого было рукой подать в буквальном смысле…

На тюремную камеру, тем не менее, крохотная комнатка совсем не походила; скорее, каюта пассажира или офицера на небольшом корабле; или монастырская келья.

Получилось! Вырвалась!

От внезапно переполнившей радости Эллен попыталась было вскочить на ноги, но голова отозвалась таким УДАРОМ БОЛИ, что она вновь потеряла сознание и погрузилась в небытие…

Следующее возвращение в бытие к вопросу сознания «где я?» добавило вопрос «и где остальные?». Если память не подводит, а она никогда её не подводит, их в лунной могиле было четверо, «в общей сложности».

Память услужливо преподнесла словечко «пираты». Ну конечно же. Я у пиратов. Хорошо это или плохо?

На этот вопрос могло ответить только время.

Пираты. С момента своего возникновения это слово успело поменять смысл несколько раз. Вначале пиратами звались морские разбойники, бороздящие моря планеты-матери и страницы книг. Безжалостные, жестокие, благородные. Они пили ром и закапывали пиастры, чтобы следующее поколение таких же героев аквамариновых просторов не скучало у себя в маленьких провинциальных городках, а мчалось на поиски несметных сокровищ. Потом так именовались торговцы нелегально произведённой продукцией: одеждой, лекарствами, бытовыми приборами… позднее – в основном информационными носителями: фильмов, музыкальных записей, компьютерных программ. Тихие домашние трудяги, более или менее регулярно отлавливаемые полицией. Потом, словно мифическая птица Феникс (ох уж эта история землян, полным-полнёхонькая мифов!), вновь возродились из пепла бородатые авантюристы с пистолетами-бластерами-скорчерами за поясами и кинжалами в голенищах. Эти духовные наследники сэра Фрэнсиса Дрейка вволю покуролесили в трёхсотлетнюю эпоху межпланетных перелётов и первых внеземных колоний. Нынешние же пираты были…

Они больше не носились по просторам Вселенной, не нападали на грузопассажирские конвои, не брали никого на абордаж. Нынешний пират – это безобидного вида человечек, вооружённый компьютерным терминалом. Способный рассчитать и перехватить автоматический грузовой лайнер в точке выхода из прыжка. Показавшись ненадолго в реальном космосе, перехваченный корабль затем навсегда исчезал в бесконечности и вечности. Для бывших владельцев. Груз перепродавался, корабль переоснащался, переоформлялся и тоже продавался где-то в другой части обитаемой вселенной.

Такие они, современные пираты.

Кажется, голове немного получше. По крайней мере попытка пошевелиться больше не вызывала пыточных мучений. Приступ боли, головокружение, но это уже мелочи. Была не была… Сконцентрировав энергию, она начала процесс осознанного исцеления и попыталась сесть на кровати.

У неё это даже получилось, с пятой попытки; но о том, чтобы подняться на ноги, речи не велось.

В дверь негромко постучали. После очень короткой паузы, не дожидаясь приглашения, её открыли… в комнату вступила девушка. Рыжеволосая. В белом коротком халатике и спортивной обуви.

С совершенно голыми ногами и руками. Лакомый кусочек для прикосновений…

«Ни малейшего сходства с уоханцами», – почему-то отчётливо подумала Эллен. Ну да мало ли кто с чужаками водиться предпочитает. Среди особей определённых слоёв расы землян, особенно в запределье, альенофилы не редкость.

Правда, несколько смущало отсутствие скафандра, но ведь и на самой Эллен ничего подобного не наблюдалось. Многострадальное тело совершенно обнажённое – касайся сколько заблагорассудится! Значит, так надо, и нечего на эту тему голову ломать. Она и без того от боли разламывается.

– Здравствуйте.

– Здр… – Эллен сглотнула глиняный комок. -…авст-вуйте.

Как себя чувствуете?

Как теннисный мячик после турнира.

Мне надо задать вам несколько вопросов.

Девушка смотрела на сидящую Эллен так, словно сомневалась в том, что собеседница в состоянии ответить хотя бы на один. Пауза затянулась. «Она что, ждёт моего благословения?» – подумала Эллен.

– Спрашивайте, – сказала на всякий случай. Не то без разрешения так и будет безмолвствовать как немая.

Назовите, пожалуйста, ваше имя.

Эллен Литтлсон, младшая.

Биологический возраст.

– Биологический? – Эллен подивилась несколько нестандартной форме вопроса. – Двадцать один.

– Пол.

– А что, ответ на этот вопрос вызывает у вас сомнение? Выясняется, вопрос о разновидности возраста был цветочками.

– Главное, чтобы у вас он сомнений не вызывал.

«Это юмор или как?»

Настолько серьёзно стоит беспокоиться? А где мои спутники?

Зарегистрированы случаи, когда мультипроход вызывал ретроградную амнезию. Вплоть до полной потери личности…

Эллен вздрогнула. УЖ-Ж-ЖАС. «А ведь это пострашнее смерти будет, и как это я раньше не подумала… тотальное БЕСПАМЯТСТВО». … Но это вполне поправимо, – успокоила девушка. Добрая такая.

Ну и что вы решили по поводу моей личности?

По первому тесту всё в норме.

Скажите, а почему голова раскалывается?

Индивидуальная реакция организма на трансморфиза-цию. Случается, ломит поясницу. Или ноги выкручивает. Это пройдёт. Когда-нибудь.

Нет, ну точно, добрая какая! Одним своим присутствием успокаивает мятущееся сердце.

Не смею вас больше беспокоить, – сказала девушка, не удосужившаяся представиться, – отдыхайте, – и сделала шаг к выходу.

Вы меня совершенно не беспокоите, – заверила Эллен. – Меня гораздо больше беспокоит ОДИНОЧЕСТВО.

«Сейчас соприкоснуться, или погодить?..»

Мне ещё надо заглянуть к вашим друзьям.

С ними всё в порядке?!

Я тоже задаюсь этим вопросом.

Девушка мило улыбнулась и удалилась, плотно прикрыв за собой дверь. Щелчка замка слышно не было, но это вовсе не означало, что замка нет.

Какое-то время, в данных ей ощущениях целую вечность, ничего в состоянии не пыталось меняться. Эллен уже хотела не на шутку разозлиться, как вдруг мощная волна энергии оздоровления окатила тело с головы до ног. Буквально доля секунды, и она почувствовала себя свежей, бодрой и отчасти весёлой.

«Окончательно повеселею, когда увижу… НАШИХ». Затянувшись в одеяния с головы до ног, надев перчатки, она решила осмотреться и поискать спутников. Вместе всётаки несравнимо веселей. Она целеустремлённо открыла незапертую (!) дверь, вышла из комнаты и… остановилась в нерешительности.

Узкий коридорчик с низким потолком. По сути каменный тоннель с необработанными стенами, заканчивающийся поворотами, как справа, так и слева. Скорее всего, коридор как прорыли, или, лучше сказать, пробурили в твёрдоё породе, так и оставили, озаботившись соорудить отделку только в комнатах.

Эллен ощутила себя сказочным героем на распутье, за тем исключением, что прямой дороги у неё не предвиделось. Значит, себя по-любому не потеряет. И то хлеб.

Делать нечего, «выбирать значит отказываться».

А, была не была. «Ходить, так налево». Что там терять положено, коня или?..

Она повернула влево.

Коридор напомнил одну из бесчисленных компьютерных игр-бродилок, полных хождений по тесным полутёмным закоулкам. В играх, правда, надо было постоянно расстреливать всевозможных монстров, которые прятались за поворотами или же могли запросто накинуться на героя, выпрыгнув из какой-либо тайной ниши. Здесь же… Хотя почему нет? До поворота она ещё не дошла, а дорога жизни часто бывает более извилистой, чем любая нафантазированная игра.

Рефлекторно сжав кулачки, она повернула вместе с коридором, стараясь двигаться с максимальным радиусом разворота.

Никого.

Это её даже разочаровало. Зато сам коридор изменился. Теперь по обе стороны были одинаковые, в точности как оставленная за спиной, дверки. Зайти вот так запросто, в первую попавшуюся и поспрошать дорогу?.. Немного подумав, она решила этого не делать. Не каждый индивидуум любит, когда его беспокоят.

Пару поворотов спустя она внезапно услышала за спиной быстрые семенящие шаги. Повернулась резко, и узрела маленького человечка с большой бородой. На неё он не обратил внимания, похоже, и уже просеменил было мимо, но Эллен его остановила обращением:

– Простите, сэр, э-э…

Меня зовут не Э-э, а Тураоалвириовканео. Вы ошиблись, приняв меня за друго…

Извиняюсь. Я здесь новенькая…

А то я не вижу! Вам в противоположную сторону. Идите по коридору туда, сверните два раза направо, раз налево, раз направо, три раза налево и раз направо, и не ошибётесь, – протарабанил он, и, сочтя долг выполненным, засеменил дальше по своим делам.

Спасибо, – запоздало бросила в удаляющуюся спинку Эллен.

Развернулась и побрела в указанном направлении.

Указания она запомнила – без повторения, как запоминала абсолютно всё, – хотя не очень верила, что они приведут куда надо.

Надо же, привели!

В нескольких поворотах от кельи, где она пришла в себя, находилась уютная зала, где за большим пятиугольным столом уже сидели Макс (а она, оказывается, сильно по нему соскучилась, ничего себе!), Такеши Ошима, Джосф и незнакомец.

Воистину флибустьерского (в классическом понимании) вида: черноволосый, латиносского типажа гигант-красавец лет тридцати пяти. Ошима-сан, Джо и флибустьер оживлённо беседовали, смотрелись при этом как старые добрые друзья (Японец и слуга нашли общий язык?), а непривычно молчаливый Макс сидел на этом празднике говорунов с прикрытыми глазами. Ему было очень нехорошо. Она моментально ощутила волну прогорклой, закисшей энергетики, выплеснувшейся из его глаз.

Всем привет, – сказала она, садясь к столу.

Как вам у нас? – улыбаясь, спросил её классический флибустьер.

Ещё не поняла. Слишком уж сильное похмелье после этих пилюль.

Это с непривычки, – сказал Ошима-сан.

Скажите «это когда-нибудь пройдёт», и я вас порадую сообщением, что недавно виделась с вашей сестрой-близняшкой, выкраденной в детстве злыми разбойниками.

Кстати о разбойниках, – произнёс флибустьер, – хотите получить свою яхту обратно?

Это возможно?

Во Вселенной всё возможно. Когда-нибудь, где-нибудь.

Вау. Родственники-философы сыплются на мою больную голову как перезревшие яблоки.

Он говорит, выкупить наше «Солнце» из-под ареста – раз плюнуть. Я ему почему-то верю, – доложил пилот-телохранитель.

Почему нет? – философски, по-родственному, пожала плечами Эллен. – Сколько это будет стоить?

Почему «будет»? Есть. Яхта у нас, на борту.

Ну вы даёте! Предусмотрительные… точно родственники. А мы на борту? На борту чего?

Моего корабля. Он летит во внутреннем пространстве системы, не очень далеко от планеты Арлингтон, оставил её за кормой, направляется к… – терпеливо, как слабоумной, принялся разжёвывать бородач.

За сколько вам удалось вызволить яхту? Плачу сверху столько же, – решила Эллен финансовые вопросы кардинально. Пристукнула кулачком по столешнице и громогласно вопросила: – Вы мне представитесь сами, или звать вас Прекрасный Незнакомец?

Меня зовут Лораваприткудеронар. К вашим услугам, леди Эллен. – Колоритный пират выскользнул из-за стола и выполнил вполне классический поклон даме. На поясе у него висела всамделишняя шпага, а сзади, из-под разлетевшихся от резкого движения фалд камзола, выглянул чешуйчатый хвост.

Какой у вас хвост краси-ивый! – сделала она вполне заслуженный комплимент изумруднолицему, с великолепными пятисантиметровыми клыками красавцу-мужчине, и уже хотела вставать, чтобы исполнить ответный реверанс…

ХВОСТ?!

Эллен вздрогнула и испытала острейшее ощущение ИРРЕАЛЬНОСТИ ПРОИСХОДЯЩЕГО.

«Белую! – заверещал тоненький голосочек внутри неё, – белую порцию! быстро!!!»

Она поспешно проглотила похожий на засохшую жвачку комочек, невесть откуда взявшийся между её стиснутыми указательным и большим пальцами правой руки.

Проморгалась. Посмотрела ещё раз. Уф-ф, померещится же такое…

– Господа, позвольте обратить ваше внимание на тот факт… – она замолчала. Впервые в жизни, начав говорить, она через несколько слов забыла, о чём собиралась сказать.

Морща чешуйчатый лоб, она лихорадочно вспоминала, вспоминала.

«Так, так, так… что же я хотела сказать… что теперь… Ага, пора брать… быка за рога. Настал час истины».

Джосф, я тебя раскрыла. Это ты – засланный. Я с самого начала всё про тебя знала, но ждала, шанс давала. Чистосердечное признание вину не снимает, но облегчает. Последний раз дарю тебе возможность сделать шаг к слиянию.

Ты знала? – спокойно переспросил «верный» тело-хран. Из-за стола он не подымался, никаких попыток убежать не предпринимал.

Ещё бы я не знала. Мы вездесущи.

О чём это вы? – очнулся наконец Макс.

Да, о чём это они? – оскалился друг Японца.

Это они о ПРЕС-Се и Яме, – любезно осведомил друга Японец. – Вечные внутриземные разборки между эго и социо. Не обращай внимания. Давай лучше выпьем болотного пивка. С сушёной пиявочкой вприкуску. Прелесть что за сочетаньице!

Ты, прессер гнусный, – не обращая внимания на корешей, любовно обвивших друг дружку хвостами, напористая Элленагарипровалипаллен наседала на разоблачённого агента, – давай колись по полной! Пароли, явки, связники. Кто должен тебя встретить на Уохе?

Сама ты прессерка! – вдруг не на шутку обиделся Джооооооккарпунцерсасф. – Ответишь за прессера, гадом буду!

Гад и есть, – вставил философски Максотэмбенива-привыкерг, – вона какая шкура, блин, гадская, чешуйчастая.

Я не прессер, я к третьей силе причастен! Нас легион, силушки на всё хватит! Всех убьём, одни останемся! МЫ!

Кто-кто? – переспросил тот, кого уменьшительно зовут Максотерг.

Мы Легион. Молодая сила, небывалая. Старые власти порешим, сами во власти воцаримся. Дайте срок, как только, так сразу! Оружие откопаем, и всех вас, уроды эгоистичные, свободой от пуза накормим! Рыгать свободой будете, эгоисты недобитые!

Имя им легион… – задумчиво сказал Марг. – Что-то мне это напоминает. Очень древнее что-то… очень далёкое от свободы. И близко с ней рядом не валявшееся…

Сам ты древний, уродас! Мы сила молодая, новая! Это МЫ, а не Я-Мы, поставим под ружьё вселенную и заставим всех строем ходить, ровными колоннами и цепочками. Добровольно! Всех заставим быть свободными! Потом спасибо скажут! Никаких отживших Я, ни единой независимой мысли в живых не оставим, всех интеллектов под корень вырубаем! Долой пережитки приватного прошлого!!!

Было уже, было… Добренькие диктаторы, отцы-матери наций, вгонявшие в небытие миллионы детей собственного народа… железной рукой, насильно в рай запихивать – знакомая технология, знако-омая… Главное – внушить людишкам, что живут они в самой что ни на есть свободной стране мира, а все кровавые акции по выявлению и придушению, все «временные экономические трудности» типа коллективиза-ций, голодоморов и кардинальных реформ – вынужденные мероприятия против врагов, которые свободу завоёванную желают «взад» отнять… А это мысль! Оказывается, именно попеременное завоевание и отстаивание свободы во всех её смыслах – ОСНОВНОЕ ЗАНЯТИЕ человечества на протяжении всего срока собственного существования…

Где ж я тебя видела-то… а видела, помню. Точно, в позапрошлой жизни, когда ещё была индивом… – она нервно скребла когтями ног покрытие пола, мучительно пыталась вспомнить, КТО же ОН. – И звали меня тогда Валей… Ва-люшей… Странно, не могу припомнить твоё имя… всегда всё помню, а кто ты такой, забыла вот… Значит, БЫЛО ЧТО ПОМНИТЬ, КОЛЬ ЗАБЫЛА… -… и сотворила Яма ПРЕС-С, – продолжал рассказывать другу маленький узкоглазый старичок, сидящий на краю пивной кружки, свесив внутрь ножки. – Сверхсущности для питания необходимы только разумы, а плотские тела надо же кому-то утилизировать, давить, плющить, чтоб не мешали, не тянули вспять, не регрессировали. Когда Яма проглотит память всего человечества, наберётся критическая масса информации, и тела станут не нужны вовсе. Новая форма бытия, в материи не нуждающаяся… понял, зубастый? ВО, глянь, ОБ– РАЗЧИК. Свеженький, молоденький. Вот оно, их подрастающее будущее, собственной рожей… Везёт вам, крокодилам, нету у вас колхозу, каждая уоханская тварь сама по себе в серном болоте копошится. Единоличники хвостатые, завидую… Всяк кулик своё болото хвалит, а я хочу твоё заценить, слышал, зеленомордый? Хочешь, тебя возьму в заветное местечко и времечко?

Ежели сыночка Прессушку породила мамочка Ямачка, то из чьего же ребра она сама сработана? Логично продолжить цепочку и, поискав предположение, допустить, что…

Эй, Ошмавррдипакернайриаер, ты что, на старости лет умом двинулся? Какого чёрта при всяких пукодышащих, паразитах кишечнополостных, язык распускаешь?!

«СИНЯЯ! – пробился откуда-то из жуткой глубины, с самого донышка естества, отчаянный вопль. – СИНЮЮ ЖРИ!!! СЕБЯ ПОТЕРЯ-Я-АЕШЬ…»