Ради тебя (СИ)

Глава 30 Пионы

Грифоны давно исчезли из поля зрения, и графиня уже успела пару раз разогнать ротозеев со двора, когда послышался сигнал трубы с башни крепости.

Сима была крайне удивлена. Кто бы это мог пожаловать в такое время, да еще без приглашения? Трубы обычно фермеров не приветствуют.

Но в любом случае это не враги, ибо все сторожевые вышки молчали.

Солдаты кинулись открывать шире ворота, впуская во внутренний двор десять взмыленных лошадей.

Первого соскочившего на землю всадника Сима узнала бы и в болезни, и в горячке, и, наверное, в посмертии.

Король!

Он быстрым шагом пересек двор, не обращая внимания на склонившихся в поклоне солдат и слуг, и остановился перед графиней, тяжело дыша. А ведь это она должна подходить к своему монарху!

Его лицо, боги, как он только еще дышал! Бледный, под глазами залегли темные круги, скулы обострились. Вариан Ринн сейчас был страшен!

— Симанелла, прошу, скажи мне, где она? Она здесь?

Опустив глаза, графиня Белтейн молчала, она не имела права лгать своему королю, но и сказать правду не могла. Лейна заслужила покой.

Симе было до жути жаль этих двоих, жизнь поступила с ними очень жестоко. Но выбора у графини не было.

— Нет, Ваше Величество, ее нет здесь.

Симе показалось, что он сейчас осядет, как дуб, сломленный ураганом.

— Ты, конечно же, не предашь свою подругу и не скажешь мне, куда она направилась! — его голос звучал глухо и отрешённо. В нем было столько боли и безнадежности, что у графини защемило сердце. Женщина опять опустила голову.

— Я скажу, Ваше Величество!

Король вскинул голову и, не отрывая взгляда, следил за приближающимся молодым воином.

— Сын, ты с ума сошел?! Что ты делаешь?! — графиня в ужасе смотрела на юношу.

Во взгляде короля же мелькнули бешеное нетерпение и безумная надежда.

— Она отправилась в Пандарию.

— Сын! Как ты… мог?!

— Лейна заслужила счастье, — юноша был уверен в том, что поступает правильно. — И если судьбе не будет угодно исправить сложившееся положение, то хотя бы вы просто поговорите. Я верю, вы не причините ей вреда, Ваше Величество.

Король кивнул Варрику, и… кажется, забыл обо всем и всех, кроме новой цели и новой надежды. Подойдя к магу, прибывшему с отрядом, Вариан Ринн коснулся его плеча и исчез в сполохе света.

В Пандарию Ле, Серг и Сильвер прибыли спустя почти три недели после того, как их грифоны взмыли в небеса над замком Белтейн.

Сильвер был просто паинькой, ни разу за все время нелегкого путешествия не выказав капризности или недовольства, в основном проспав на руках Ле и Серга. Но для жрицы поездка оказалась крайне утомительной. Сначала путешественникам пришлось преодолеть полконтинента до Пиратской Бухты. Ле опасалась задерживаться в Пиратской столице дольше, чем это необходимо, а необходимо было сдать грифонов и купить камень перемещений. В жрице очень сложно было узнать королеву, но самой Ле было невозможно забыть все произошедшее.

Но боги были на ее стороне!

Прибыли в Пиратскую Бухту они глубокой ночью, добрались до магазинчика на извозчике-новичке, который сам еще плохо ориентировался в хитросплетениях улиц этого странного города, повезло им и с тем, что в ту ночь клиентов у ушлого вида гоблина, торговавшего всякой магической дребеденью, было хоть отбавляй. Слава богам, кольцо короля уже было продано Сельтом, и мешочек оттягивал сейчас пояс солдата. Затерявшись в толпе, они остались неузнанными. Серг купил по удивительно низкой цене камень и вскоре голубоватое сияние отделило их от Королевства людей, от Восточных Королевств и, кажется, от всей прошлой жизни.

Нефритовый Лес встретил путников прохладой и свежестью, птичьими трелями и шепотом листвы. Здесь было очень красиво. Пандарены любили свой плавучий остров, холили и лелеяли его, как мать дорогое дитя.

Чуть подпортило настроение воодушевившихся путников долгое ожидание транспорта до большой деревни Куньцзэнь, что располагалась в Долине Четырех Ветров. Но в конце концов, переливающиеся чешуей небесные драконы, мягко покачиваясь, понесли их к конечной точке их пути.

Деревенский староста Пун-Пон, дородный пандарен с лукавой ухмылочкой принял их более чем благодушно, а уж когда деревенский управитель узнал, что Ле — лекарка, так вообще раскланиваться начал. Молодая женщина была ценным приобретением для большой деревни. Причем, к внешности Ле здесь тоже отнеслись абсолютно спокойно. Тем и хороши пандарены, нет у них предрассудков. Для них хоть ордынец что представитель альянса, лишь бы существо хорошее было.

Дом им выделили сразу, на отшибе, конечно, но с большим плодородным участком земли и видом с маленькой террасы на бескрайние холмы Долины Четырех Ветров.

Все сложилось более чем удачно, но вымоталась жрица ужасно. Серг предлагал остановиться и отдохнуть в большой таверне в Нефритовом Лесу, но Ле хотелось поскорее добраться до места назначения. К тому же во время одного из перелетов она еще умудрилась простыть, на что махнула рукой. Лечить раны — это одно, а простуда и так пройдет, тем более, что магия перед ней бессильна, только растворы и отвары. В итоге, завидев в далеке холмы, на которых располагалась деревня Куньцзэнь, жрица испытала скорее облегчение, нежели трепет и радость.

Дом оказался большим, добротным, отделанным камнем с большим глубоким колодцем во дворе, а чуть ниже по склону от того места, где расположились главный дом и амбары с загонами, прыгал по белым камням шустрый ручеек, за покосившемся забором шелестел одичавший сад, правда, когда они подъехали к дому, уже смеркалось и трудно было разобрать, порадуют ли разнообразием новых жильцов его фруктовые обитатели. Остановив у распахнутых ворот талбуков, которых староста тут же по прилету умудрился всучить путешественникам, Ле соскользнула на землю и, вынув из ременной петли старый свой посох, которым владела еще до Кадуцея, и который бережно хранился графскими слугами, зажгла на его верхушке маленький огонек.

Сергу был вручен мирно сопящий Сильвер, а сама жрица отправилась в дом. Поднявшись на крыльцо, женщина толкнула массивную деревянную дверь. Пахнуло давно необитаемым жильем и… жасмином. Посох по приказу хозяйки осветил большой холл с широкой лестницей. Царствовали и правили тут паутина и пыль, но от дома веяло теплом и уютом. Здесь понравится Сильверу.

Быстро обойдя комнаты первого этажа и практически обежав второй, жрица спустилась вниз и, выглянув на крыльцо, махнула рукой Сергу.

Перетаскав скромные пожитки, новые жильцы большого дома устроились на кухне, где жрица, пока Серг решал вопрос с лежанками, успела слегка прибраться и приготовить закуску, животы у обоих путешественников выводили рулады достойные королевских менестрелей.

Утро началось для всех рано… с необычных звуков, заставивших Серга судорожно шарить рукой в поисках меча, а Ле инстинктивно прикрыть собой малыша. Гул стоял такой, будто несется стадо бизонов, на самом деле так и было отчасти, у самого подножья холма прошло стадо диких яков. И если жрица и солдат потом долго пытались прийти в себя после «такого» пробуждения, то Сильвер был абсолютно счастлив, протягивая ручки к огромным животным.

Весь день прошел в уборке старого дома. Ле успела даже договориться со старостой о найме работника в огород и сад, и девушки для помощи по дому и, закупив продукты вернулась домой, заодно сообщив, что к ней, видимо, скоро придут все местные, если не за лечением, то за советом. Конечно! Куда же без смотрин?!

Слабость преследовала Ле постоянно, но работать приходилось не покладая рук, да и хулиган — Сильвер требовал внимания мамы, так что уже затемно она падала на кровать и провалилась в забытье. Такой темп пришлось держать почти неделю, чтобы привести дом в обжитой вид. Ле периодически ловила себя на мысли, что вот-вот свалится, но выхода особого не видела.

На восьмой день жрица, таки собрав остатки сил, решила проехаться вдоль деревенской межи, староста сказал, что по периметру деревни стоят заклятые камни, которые ограждают деревню от посещения тех самых «больших гостей», что разбудили новых жителей деревни в первое утро, Ле очень хотелось взглянуть на такое чудо.

Сообщив об этом Сергу, который с новым работником Уоллом выправлял забор сада, поцеловав малыша и забравшись на очень необычный, но весьма послушный транспорт — огромного горного козла с копытами и рогами цвета грозового неба, к которому наездница стала уже привыкать, Ле тронула поводья и поскакала вдоль ручья.

Серг, пытавшийся одной рукой удержать маленького непоседу, так и норовившего скатиться с расстеленной для него простынки в старый пчелиный улей, а второй удержать деревянный столб, который вкапывал посмеивающийся Уолл, даже не услышал перестука копыт. Только храп лошади уже почти над самым ухом заставил старого солдата развернуться и все-таки выронить палку. Перед ним стоял король в скромной запыленной одежде, уставший и осунувшийся. Солдат весь подобрался, но низко поклонился своему государю.

— Здравствуй, Серг.

— Ваше Величество.

Уолл же стоял, широко открыв рот, и смотрел во все глаза на того, кто был столпом Альянса. Вариан Ринн, конечно же, не был его правителем, но… спохватившись, пандарен, тоже поклонился.

— Вы ищете хозяйку? — голос Серга дрогнул.

Король кивнул. Солдат сделал глубокий вдох.

— Она уехала осмотреть границы деревни не так давно, — мужчина решил, что без толку скрываться теперь, король всегда найдет то, что ищет и получит то, что хочет.

— Куда она поехала?

— Вдоль ручья по тропинке, — кивнул солдат.

Король вскочил на лошадь и, не говоря ни слова, направился в указанном Сергом направлении.

Через полмили, Вариан выехал на дорогу, по краям которой рос высокий кустарник. На душе у короля было тревожно и, как оказалось, не зря. Через пару футов из кустов выбежал талбук, поводья животного волочились по земле, а в ременной петле блеснул старый жреческий посох.

Сердце короля пропустило удар. Увидеть пустое седло сейчас, было почти также страшно, как услышать, что ее нет в живых. Ударив лошадь шпорами, Вариан понесся вдоль кустов. И лишь чудо помогло воину заметить в высокой траве проплешину. Спрыгнув с лошади, он на непослушных ногах кинулся туда.

Ле лежала на земле без движения.

Боги! Неужели это она?!

Прекрасный золотой каскад превратился в белый снег. Бледное до синевы лицо изукрашено черной пугающей татуировкой. Она была похоже на отрекшуюся.

Колени короля подогнулись, и он рухнул возле жены. Ее кожа была обжигающей. Женщина дышала тяжело, почти задыхалась. Он и сам начал задыхаться вместе с ней. Пробежавшись по телу любимой и не обнаружив видимых переломов, король подхватил на руки жрицу и понесся к лошади.

Как он вернулся к дому, Вариан не помнил, все, что он мог, это прижимать к себе Лейну и шептать, что все будет хорошо, подбадривая… спасая скорее свой разум более, чем ее.

Уолл, вскочив на талбука, помчался за лекарем в соседнюю деревню. Серг подхватил ребенка и, вручив его девушке, прибиравшейся на кухне, побежал за чистой водой.

Король же внес бессознательное тело жены в дом и осторожно уложил на кровать. Его трясло. Таким беспомощным он чувствовал себя не часто, но всегда, когда это проклятое чувство посещало его, король терял кого-то бесценного.

На лбу Ле выступила испарина. Дыхание стало совсем хриплым и неглубоким.

Он разорвал на ней платье, надеясь дать груди простор для вдоха, и пока сбрасывал куски ткани, молился всем богам и проклинал себя самыми страшными проклятиями — она вся была в белых полосках шрамов: на груди, на руках, живот, ноги, все было в них. Сжав зубы и найдя легкое покрывало, он укутал любимую и постарался влить в рот Ле немного воды, принесенной служанкой, глядевшей на него с ужасом, как на зверя.

Прибывший лекарь, трясясь под взглядом короля, констатировал лихорадку. Необходимое лекарство было только в его доме и под рык Вариана, пухлый пандарен выкатился из дома и чуть ли ни на своих двоих с перепугу побежал в сторону деревеньки.

А Вариан лег рядом с Ле, прижав к себе трясущееся в ознобе тело, слушая ее хриплое дыхание, молясь всем богам, каких знал и не знал, чтобы они не отняли ее теперь, когда она рядом. Разбужен он был толкотней у кровати. Ле задыхалась. Дыхание превратилось в хрип. Лекарь и Серг пытались разжать зубы и влить в рот жрицы лекарство, но оно струйкой стекало по подбородку, не желая попадать в горло.

— Если она не выпьет это, температура убьет ее, — печально пробубнил пандарен.

Король, подхватив на руки почти невесомое тело, усадил женщину к себе на колени. Он целовал любимое лицо, гладил, пытаясь расслабить сведенные мышцы. Она тонула в его огромных руках. Бледное лицо на фоне его загорелой кожи раздирало душу. В какой-то момент челюсти чуть расслабились и лекарю удалось влить в рот Лейны пару ложек отвара.

Она захрипела сильнее. Вариан осторожно, как ребенка, наклонил ее вперед, не давая подавиться, а потом уложил на кровать и снова лег рядом, согревая своим теплом.

Эта мука длилась почти три дня. Почти три дня Ле решала уйти ей или остаться. Он не отходил от нее, сам иногда впадая в дрему похожую на бред, где вместо снов была одна сплошная пустота.

Открыв глаза, первое, что увидела жрица, был потолок. Опять потолок! Когда-то все свое время она проводила в изучении трещинок и сучков на потолке, и сейчас состояние было чем-то сродни тому сну-бреду. Но отличия все-таки были. Например, голова поворачивалась, и воспользовавшись этой возможностью Лейна перекатилась на бок и… едва не охнула — рядом с ней, притулившись на самом краешке небольшой кровати, спал король.

Это был его голос, он просил, звал, принуждал всплыть из того омута, в котором она тонула последние дни!

Он постарел и устал, уголки губ опущены, точно его мучила боль, черты лица заострились. Ле нежно коснулась его хмуро сведенных бровей, прошлась, невесомо, как крыльями бабочки, пальцами по суровому мужественному подбородку.

Нашел все-таки… Интересно зачем? Явно не убить, раз лежит рядом.

Выскользнув из-под одеяла, жрица, покачиваясь, прошлась по комнате и вытащила из все еще не разобранных котомок, большую темно-зеленую рубашку. Кое-как одевшись, а руки слушались ее с трудом, Ле тихо вышла из комнаты.

Очень хотелось пить и даже есть немного, а это признак выздоровления.

На кухне ее приветствовал удивленный возглас Серга и радостное агуканье сына.

— О, девочка, зачем же ты встала?! Ты еще так слаба! — Серг оказался возле жрицы, подавая ей руку и помогая усесться на лавку возле стола у окна.

— Пить очень хотелось, — улыбнулась Ле, — а будить короля ради стакана воды как-то странно.

Серг лишь покачал головой.

— Маленькое мое сокровище, ты не сильно мучил Серга, пока мама болела? — протянула руки к малышу жрица. — Кстати, а сколько я… хм… болела?

— Три дня и еще три дня температура спадала.

— Боги! — Ле прижала ладонь к губам. — Ничего не помню!

— И не мудрено! — покачал головой Серг. — Ты себя чуть в могилу не загнала. Есть хочешь? Как раз готов бульон, тебе сейчас другого и не осилить.

Желудок Ле заворочался, жадно заурчав.

— Пожалуй, от кружечки не откажусь. И пить, пожалуйста!

Усевшись за стол и посадив на колени размахивающего ручонками Сильвера, поданного солдатом, она наблюдала, попивая воду, как Серг скупыми жестами наливает в кружку суп, солит его и подает на стол.

— Спасибо, — голос Ле звучал едва слышно. — Не знаю, чтобы со мной бы было без тебя, — она с благодарностью погладила солдата по руке, в которой тот держал, протянутую ей ложку.

Серг смутился.

— Давно король здесь?

— Это он нашел тебя и привез домой.

Видимо, из-за болезни и слабости Ле еще не могла в полной мере оценить все произошедшее. Кивнув, женщина осторожно отхлебнула горячий одурманивающий запахом бульон.

В этот раз Лейна услышала шаги короля.

Он быстро вошел в кухню. Взгляд его настороженно обшаривал помещение, пока не наткнулся на Ле, сидевшую с ребенком на коленях и уже почти пустой кружкой бульона. Увидев ее, лицо его чуть расслабилось.

Кивком отклонив предложение Серга о еде, Вариан сел напротив жрицы, напряженно наблюдая за женой. Все молчали, кроме словоохотливого малыша, ему-то жестокие взрослые игры были невдомек, а посему он радостно докладывал маме на своем забавном детском наречии о приключениях, при этом умудряясь размахивать где-то найденной деревянной лопаткой для блинов, как мечом.

— Ты не рановато встала, бледная, как мел, — король первым нарушил молчание.

Ле склонила голову к сыну, поцеловав в лобик, и покачала головой.

— Все хорошо.

Король вздохнул.

— Ты расскажешь мне о том, что случилось? — король хмуро посмотрел на Серга, и тот, повинуясь молчаливому приказу, тихо удалился, затворив дверь, но Вариан знал — солдат рядом, вернее хранителя он не встречал. — От твоего паладина толку мало, — он усмехнулся. — Даже если его пытать пришлось бы, вряд ли он сказал бы мне хоть что-то ценное.

Ле нежно улыбнулась, так нежно, что у Вариана заледенело на миг сердце, ведь надо быть глупцом, чтобы поверить, что эта улыбка предназначалась королю.

Осушив одним глотком кружку, Ле опустила Сильвера на пол, который сын радостно начал изучать путем перекатов и поворотов головы, положила руки на стол, сцепив в замок тонкие пальцы, и начала свой рассказ.

Все, от полета из дворца с Андуином, до приезда в замок Симы. Рассказ вышел долгим, хотя она не сильно разбавляла его подробностями, даже с учетом слабости и несколько пассивного отношения к реальности, где-то глубоко переживания эти всколыхнули прятавшуюся боль.

Руки короля сжимались в кулаки до белых костяшек. Он так хотел бы оказаться на ее месте, принять то, что должно было быть уготовано ему. И он не мог не признать — жена поступила, как истинная королева, она справилась со всем, приняла удар, выдержала его. Вариан теперь только рассмотрел ее глаза- расплавленное серебро вместо густого летнего леса, и эти глаза сказали ему намного больше слов.

Когда Ле закончила свой рассказ, они долго молчали.

— А откуда малыш? — Вариану хотелось после услышанного найти в себе силы двигаться дальше. Этот карапуз важен для Ле, раз она и Серг так его опекают, а значит, король примет ребенка, чей бы он не был. Если его самого Лейна не отвергнет после всего пережитого. Только если так, сможет ли он ее отпустить?

Затянувшееся молчание заставило короля поднять глаза — Ле с полными удивления взглядом и открытым ртом смотрела на него.

— Вариан, неужели ты так слеп? Это же твой сын!

Она подхватила ребенка с пола и развернула к королю.

Мужчина дернулся, как удара, на него смотрели его глаза и улыбались его губы, возмущенно морщился забавный маленький Ринновский нос. Ребенок был копией короля с пары детских портретов, сохранившихся в подвалах Штормграда после разрушения столицы.

— Но как? — не верил своим глазам король.

— Этим чудом я обязана Сильване.

Король долго молчал, сцепив до боли руки, а потом, резко встав и обойдя стол, опустился рядом с женой и сыном на пол и положил голову ей на колени, сжав хрупкую фигурку. Он не умел плакать. Но, кажется, если бы она ничего не сделала в тот момент или отвернулась бы от него, он разревелся бы, как ребенок.

Но ее пальцы зарылись в каштановую гриву. А когда он поднял голову, не веря своему счастью, она наклонилась и начала целовать его лоб, иссечённые щеки, нос. Нежные пальцы гладили непослушные волосы. И малыш, устроившийся на ее коленях, протянул маленькие пальчики и коснулся папиного носа. От этих двоих в его руках шел нежный запах пионов.

Впервые за долгие годы Вариан Ринн расслабился, несмотря на все, что грядет! Легион, дворянские склоки, происки Орды — он отпустил все, что тревожило, все страхи, все проблемы.

Голубое небо Пандарии, бескрайние поля, травы по пояс, колышущиеся на ветру, точно море, запах яблок и цветов, он давно уже перестал замечать эту простую красоту.

Он ожил. И не только его сердце, но и тело будто скинуло пару десятков лет.

Он помнил, как спустя неделю после болезни он и Лейна поехали все-таки осмотреть границы деревни, и расположенные на ней волшебные камни. Король, как и Ле, заинтересовался необычной магией.

Выехав на небольшой холм, уютно спрятавшийся за густой листвой деревьев, Лейна спрыгнула с талбука и, пустив его свободно пастись, села на траву, обхватив колени руками. Он тоже спешился и сел рядом, после их разговора на кухне, он старался не тревожить ее, боясь испугать тем пожаром, что полыхал внутри. Вдруг она передумает, отвергнет, разорвет ту хрупкую, как паутинка, ниточку протянувшуюся между ними. Хотя он безумно хотел ее. Он так долго был один.

И что страшнее всего, он ревновал, безумно ревновал ее к паладину, в чьем взгляде не было и доли почтения тогда, в кабинете, когда Скайлар не сказал взбешенному королю ни единого слова о любимой, да и позже не помогли увещевания и угррзы. У Вариана не было ни единого шанса вытрясти из него правду.

Ле рядом молчала, и воин закрыл глаза, уйдя в свои воспоминания. Очнулся он от того, что руки любимой обнимали его плечи, а губы скользили по шее. Вариан весь покрылся мурашками, внутри будто взорвалась гномья петарда, но он боялся сделать хоть одно лишнее движение, чтобы не вспугнуть Ле.

Но когда она потянула его назад, опрокинув на спину, и начала медленно расстегивать рубашку, скользя губами по его груди и рассыпав чистейший снег по плечам, он сдался, рванул ее к себе, опрокинув на грудь и прижав к своему дико бьющемуся сердцу. Осторожно перекатившись и уложив женщину на спину, он приник к ее губам, и лишь переводя дыхание, заметил в глазах жены страх.

Вариан застыл, наблюдая как Ле испуганно старалась руками вернуть расходившуюся ткань платья на место.

— Родная, — хриплый голос короля нарушил тишину, — ты боишься?

— Я… — глаза любимой наполнились слезами. Она закрыла лицо руками запрокинув голову, — я не та, Вариан, я… ведь никогда не была красавицей… А теперь…

Король издал не то стон, не то рык.

— Ты для меня всегда была и будешь лучшей из женщин. Красивейшей из женщин. Позволь мне насладиться тобой, Лейна, позволь хоть немного загладить всю ту боль, что я причинил. Не бойся меня, не смущайся. Этим ты убиваешь меня.

Она доверчиво убрала руки от лица. А король долго и нежно целовал дорожки слез. Больше никто не увидит слез его королевы. А потом… потом было восхитительно легко… безумно нежно… одуряюще страстно… Они сливались не раз и не два и не могли насытиться друг другом. Лишь в сумерках уставшие, но счастливые начали собираться домой.

И сейчас направляясь в Нефритовый Лес, король вспоминал эти минуты всей своей загрубевшей кожей, чувствуя ее прикосновения и ее пьянящий аромат.

А Сильвер, их сын! Вариан принял это, как чудо. Мальчик сразу признал отца, при нем паинька, умудрялся шкодить за его спиной, а потом невинно улыбаться, как в таком возрасте можно было быть таким хулиганом Вариан не понимал. И грустно ему было, что из-за всех тех ужасов, что обрушивались на него в течение его жизни, он не увидел и того, как рос маленький Андуин. Но теперь у них будет время! Хотя тут возникала другая проблема — ему не вернуть Ле в Штормград. По крайней мере пока. Тень прошлого будет омрачать ее существование. Вечное оглядывание, шушуканье, подозрения. Каким бы сильным он ни был королем, глотки всех сомневающихся ему не заткнуть. А она, перенесшая столько боли, будет терпеть все ради него и ради его власти, будет отдавать все, как это делала Тиффин.

Нет, сейчас не время! Пусть она с сыном будет здесь! Пандария, скрытая туманами, будет в безопасности до последнего, если Легион все же одержит победу. А если Азероту повезет, у короля будет время все изменить!

Долг звал и Вариану пришлось собрать волю в кулак и оставить на попечение Серга дорогих ему людей, а самому отправиться на бой с самым страшным врагом, какой когда-либо грозил Азероту. Но он знал, что помимо Королевства и Андуина, у него есть еще два сердца, за которые он отдаст жизнь и даже простит старых врагов.